Ключ Поттера: Четвёртая дверь (джен)

Ночь в Гриммо-Плейс стояла тихая и неподвижная.

С тех пор как война закончилась, дом, некогда убежище Ордена Феникса, стал напоминать склеп. Гарри возвращался сюда редко — только когда не мог больше терпеть гул тишины в своей голове. Он жил как человек, который победил, но потерял всё, ради чего сражался.

В ту ночь ему снова снился Сириус.

Не тот Сириус, который смеялся над кухонным столом и подшучивал над Молли, а тот — из последнего мгновения в Зале Таинств.

— Гарри, не иди туда!, — крик, и затем падающая тень, растворяющаяся в дымке заклятия.

Он проснулся с криком. Пот слипался в волосах, и на кончиках пальцев искрилась неконтролируемая магия.

На рассвете он спустился на первый этаж.

Всё было так же, как в ту последнюю ночь: старая мебель, портрет матери Сириуса ругается сквозь сон, запах пыли и мела. Гарри прошёл в гостиную и остановился у зеркала двусторонней связи — того самого, что Сириус когда-то подарил ему.

Поверхность зеркала была треснувшая, но внутри... что-то дрогнуло.

Мерцание.

Словно кто-то — с другой стороны — попробовал коснуться стекла.

— Сириус? — прошептал Гарри.

Ответом было еле слышное дыхание. Затем — слово, глухое, будто из-под воды:

— Не всё... кончено.

Холод пробежал по спине. Гарри зажёг палочку. Луч света дрогнул, и отражение в зеркале изменилось: теперь в нём стоял человек — высокий, в длинном тёмном плаще, с глазами, в которых жила боль и упрямое пламя.

Сириус.

— Это не может быть... — Гарри сделал шаг ближе. — Ты умер. Я видел...

— Ты видел, как я упал. Но не видел, куда.

Зеркало затрещало. Комната завибрировала, словно стены Хогвартса снова ожили от старой магии.

Сириус поднял руку и показал на рунический знак, вспыхнувший на его груди — символ, похожий на перекрещённые молнии и змею.

— Они вернулись, Гарри.

— Кто?

— Те, кто был до Волдеморта. До самой Магии.

Зеркало взорвалось светом. Гарри отпрянул, ударился о стену — и всё стихло.

Он остался один, но теперь знал одно: Сириус жив. Где-то между мирами, затянутый древним заклятием.

— Ты выглядишь так, будто неделю не спал, — сказала Гермиона, когда Гарри вбежал в «Дырявый котёл».

Рядом сидел Рон, жующий пирог и с подозрением наблюдающий за другом.

— Мне нужно в Отдел тайн. Прямо сейчас. — Гарри говорил быстро, глаза блестели. — Я видел Сириуса.

— Гарри, — Гермиона тяжело вздохнула. — Ты знаешь, как работает травма. Иногда мозг...

— Это было зеркало. Оно откликнулось. Он жив!

Рон сжал чашку.

— Даже если это правда… если он где-то там — ты собираешься что, нырнуть за ним в чёртову вуаль?

— Да, — ответил Гарри.

Молчание.

И тогда из угла встала девушка, которую Гермиона привела с собой — хрупкая, с медными волосами и тёмным шарфом на шее.

— Простите, что вмешиваюсь, — сказала она. — Элара Монтроуз. Исследовательница древних пространственных чар. Я... слышала ваш разговор. Если вы действительно видели связь с потусторонним — возможно, это не безумие. Возможно, он попал в Предел.

— В куда? — переспросил Рон.

— В пространство между жизнью и смертью. Старые маги называли его Эгидой. Древней магической ловушкой. И если Сириус там — у вас может быть шанс его вернуть.

Гарри сжал кулаки.

Он чувствовал, как в груди вновь просыпается то, что он считал давно угасшим — вера, что смерть не всегда последняя дверь.

— Тогда мы найдём путь в Эгиду, — тихо сказал он. — И вытащим его оттуда.

На секунду, в отражении окна, за их спинами снова мелькнула тень.

Смех. Короткий, хриплый — слишком узнаваемый.

Путь к Хогвартсу оказался долгим и тревожным.

Ночь была густой, как тушь, и дождь хлестал по оконцам поезда, отбрасывая искажённые блики в стекло. Гермиона листала старинный фолиант — пыльный, потрёпанный, из личной коллекции Макгонагалл. На обложке серебром сияли слова:

«Об эгидных чартах и дорогах теней».

— Ты уверена, что хочешь это делать? — тихо спросила она, не отрывая взгляда от текста.

Гарри стоял у окна, глядя в темноту.

— Я уже потерял его однажды. Не могу просто сидеть, зная, что он где-то зовёт.

Рон вздохнул.

— Ладно. Но если на нас нападёт очередная тень из древности — я первый сваливаю в «Трёх метлах».

Элара, сидевшая напротив, улыбнулась чуть грустно.

— Эгида не место, Рон. Это состояние. Междумирье. Там, где живые не должны быть. Но если связь с Поттером настоящая — значит, кто-то или что-то разрушило барьер.

Гермиона провела пальцем по страницам.

— Здесь говорится, что Эгида заперта с четырёх сторон — каждой хранителем. Один из них — дух Хранителя Вуали. Второй — страж рунического ключа. Остальные два... имена стерты.

— Значит, начнём с Вуали, — решительно сказал Гарри. — Там всё началось.

Хогвартс встретил их мрачным величием. Замок будто чувствовал, зачем они пришли. Факелы мерцали слабее обычного, воздух звенел от напряжения магии. Профессор Макгонагалл ждала их у подножия лестницы, в строгой мантии, но с глазами, в которых читалось беспокойство.

— Поттер, — начала она, — я слышала, вы снова лезете туда, куда не следует.

— Я ищу Сириуса, — просто сказал он.

— Иногда прошлое уходит не потому, что его нужно вернуть, а потому, что оно должно остаться там, где лежит.

Но Гарри не ответил. Он уже шёл дальше — вниз, к залу, где когда-то потерял своего крестного.

Отдел тайн пах старой магией и холодом.

Фигуры с чёрными капюшонами на мраморных стенах будто следили за каждым шагом. В центре — та самая арка с дрожащей вуалью. Теперь вокруг неё пульсировали тонкие нити серебристого света.

— Она дышит, — прошептала Элара. — Словно ждала тебя.

Гарри подошёл ближе. Сердце стучало так, что казалось, замок его услышит.

— Сириус! — крикнул он. — Я здесь!

И тогда из глубины вуали донёсся голос — едва слышный, но реальный:

— Гарри... не... иди... они ждут.

— Кто? — Гарри шагнул ближе. — Сириус!

Гермиона схватила его за руку.

— Осторожно! Если пройдёшь — можешь не вернуться!

Но вуаль дрогнула, и от неё оторвался сгусток света. Он закружился по залу и остановился перед Эларой. Свет коснулся её лба — и девушка вскрикнула.

Её глаза на миг стали серебристыми, а голос изменился:

— Потомок Поттера... ключ у тебя. Не в крови — в памяти. Найди дверь под озером.

И свет исчез. Элара рухнула на пол, тяжело дыша.

Рон бросился к ней:

— Что это было, чёрт побери?!

— Послание, — выдохнула она. — Изнутри Эгиды.

Гарри опустился рядом.

— Под озером… значит, вход где-то под Хогвартсом.

Гермиона подняла палочку, сжав её в ладони.

— Тогда придётся вернуться туда, где всё началось. К тайнам, которые даже Дамблдор не раскрыл.

Гарри взглянул на вуаль. Ткань дрожала, словно пыталась снова позвать. Но он уже знал — пока они не откроют путь под озером, Сириуса не спасти.

Он сжал кулак и прошептал:

— Мы идём за тобой, крестный. Обещаю.

Когда они вышли из Отдела тайн, за их спинами из вуали выскользнула тень.

Она приняла форму человека — высокого, с лицом, скрытым капюшоном.

На полу остался след — отпечаток сапога, из которого капала чёрная жидкость, похожая на живую тьму.

В глубине зала раздался хриплый шёпот:

— Если Поттер войдёт в Эгиду... двери больше не закроются.

Холод Хогвартского озера пробирал до костей.

С поверхности спускалась серебристая мгла, а под ней — чёрная бездна, похожая на жидкую ночь.

Гарри стоял на берегу, глядя, как волны отражают слабое лунное сияние. Элара держала в руках артефакт — медный компас с выгравированным символом змеи и молнии, точно таким же, как знак, который горел на груди Сириуса.

— Ключ готов, — тихо сказала она. — Когда скажешь.

Гермиона проверила заклинания защиты, Рон молчал, но его пальцы нервно барабанили по рукояти палочки.

Над водой поднимался туман, и казалось, что сам замок дышит — ждёт, затаив дыхание.

Гарри поднял компас.

— Лакус… Порта Эгидум.

Вода перед ним закипела, и среди пузырей медленно раскрылась воронка, в которую уходили потоки света.

Гарри шагнул первым.

Подводный проход был похож на тоннель из стекла, внутри которого мерцали отблески чужих воспоминаний.

Тени плыли рядом — сцены из прошлого: первый полёт на метле, взгляд Сириуса, улыбка Лили.

— Это ловушка, — прошептала Гермиона. — Эгида питается памятью. Если застрянешь в воспоминаниях — пропадёшь.

— Тогда держитесь за меня, — ответил Гарри. — Мы идём вместе.

В конце тоннеля открылся зал — огромный, каменный, с колоннами, уходящими в темноту. В воздухе дрожали шепоты, и свет палочек отражался от зеркальной поверхности пола, похожего на воду.

В центре стояли ворота из чёрного обсидиана. На них сиял символ, как на компасе.

Перед воротами — фигура.

Страж.

Он был высок, с лицом, скрытым тенью, и глазами, в которых горели огненные сполохи. Когда заговорил, воздух задрожал.

— Живые не проходят через Эгиду. Твоё сердце не отпустило умершего — и это твоя вина, Поттер.

Гарри шагнул вперёд.

— Я пришёл не ради себя. Я пришёл вернуть того, кто отдал жизнь за меня.

— Каждый, кто переходит, должен отдать равное. Чтобы вернуть душу — ты должен оставить свою память.

Гермиона ахнула.

— Гарри, нет! Если ты это сделаешь — забудешь всё. Даже Сириуса!

Гарри посмотрел на друзей.

— Ради него — я готов.

Он положил ладонь на обсидиановую дверь.

В тот миг вспыхнул свет, и пространство вокруг взорвалось образами. Вспышки — комната на Гриммо-Плейс, смех Сириуса, падение через вуаль.

Голос Сириуса звучал рядом, будто в груди.

— Ты не должен платить за мою смерть, парень. Я сам выбрал это.

Но Гарри не отступил.

— Тогда дай мне хотя бы сказать, что я тебя не забыл.

Он сделал шаг — и мир растворился.

Тишина.

Гарри стоял на границе — свет и тьма смешались, перед ним была равнина, над которой кружился пепел.

И из пепла поднялся Сириус. Усталый, но живой, с тем самым взглядом — и с улыбкой, в которой было всё, чего Гарри когда-то лишили: тепло, дом, родство.

— Ну что, приятель, опять решил всех спасать? — сказал Сириус, усмехаясь.

— Я не мог иначе.

Они стояли напротив друг друга, и Гарри вдруг понял, что мир вокруг — это не смерть, и не жизнь. Это память. Эгида не крала, она сохраняла.

Сириус подошёл ближе, положил руку ему на плечо.

— Ты должен вернуться. Я — часть твоего прошлого. Если ты останешься, у тебя не будет будущего.

— Но без тебя…

— Я всегда с тобой, Гарри. Только теперь — не как тень. Как часть тебя.

Ветер поднялся. Всё вокруг засияло.

— Скажи им, что любовь сильнее любой магии.

И Гарри шагнул назад.

Он очнулся у берега. Гермиона держала его руку, Элара сидела рядом, вся в слезах, а Рон растирал ему плечи.

Над озером уже светало.

— Ты… ты жив, — выдохнула Гермиона. — Мы думали, ты не выйдешь!

Гарри открыл глаза. Они были спокойными, как будто он вынес из темноты что-то большее, чем жизнь.

— Он свободен, — сказал Гарри. — И теперь я тоже.

Элара протянула ему компас. Тот потускнел, стрелка застыла.

— Эгида закрылась, — сказала она. — Навсегда.

Гарри посмотрел на гладь озера. В отражении — лёгкая улыбка, и на миг — будто тень человека с длинными тёмными волосами, что стояла рядом, смотрела в ту же сторону.

Он кивнул ей — и пошёл прочь.

Впереди был рассвет.