Удар в самое сердце (джен)

Мистика существует всегда! Многие люди боятся заглядывать за занавес… и тут они, наверное, правы. Страх — плохой попутчик. Это во всем так, чтобы пуститься в кругосветное плавание, нужно набраться мужества; куда проще покататься на лодке вдоль берега. Но какие разные будут впечатления!

Наталья Солнцева, «Эликсир для Жанны Дарк»

Кап. Кап. Кап.

Широ в ужасе жмурится.

Кап. Кап. Кап.

Капли мерно падают на пол. Это сводит с ума. Тяжёлый металлический запах витает в воздухе, забивается в нос, въедается в подкорку, вселяет самый настоящий животный страх. Иноуэ бьёт крупная дрожь.

Тук. Тук. Тук.

Что-то катится по полу. Короткие ногти с силой впиваются в ладонь. Нечто касается её руки. Нечто холодное, омерзительно влажное... Иноуэ распахивает глаза.

— А-А-А-А!

Глаза, чёрт возьми, голубые глаза лежат около неё в луже подозрительной жидкости.

Кап. Кап.

Деревянный пол окрашивается в красный.

Кап. Кап. Кап.

Серые стены приобретают грязноватый коричневый оттенок.

Широ кажется, кто-то дышит ей в затылок. Но Иноуэ не оборачивается, нет. Ей слишком страшно, чтобы сделать это.

Скрип в самом дальнем и тёмном углу комнаты заставляет напрячься и задрожать с новой силой. Короткий тихий, почти беззвучный крик ужаса вновь разрезает пространство.

На Широ своими бездонными провалами вместо глазниц смотрит скелет. Человеческий, взрослый... Из черепа которого за одно мгновение прямо у Иноуэ на глазах прорастает цветок. Алый-алый, кровавый, зловещий ликорис.

Широ страшно, её колотит крупная безудержная дрожь, она прячет голову в коленях — точно страус, — и молится-молится-молится, повторяет, словно мантру, заклинает: «Ками-сама, хоть бы это оказалось лишь сном... Ками-сама, хоть бы это оказалось лишь сном...». Да только сон, страшный сон, кошмар в лучших традициях мистических хорроров всё не заканчивается.

Широ Иноуэ сейчас — сплошной комок нервов. Кажется, она медленно сходит с ума. А может быть, уже сошла и сейчас находится в комнате с мягкими стенами и добрыми санитарами. Но очень хочется надеяться на лучшее.

Голова взрывается болью. Что-то горячее и липкое стекает по лбу и вискам. Широ кончиками пальцев ощупывает макушку и дёргает за нечто, каким-то образом оставшееся на её голове. Короткий вопль боли срывается с губ.

Кап. Кап. Кап.

В руке Иноуэ сжимает красный могильный цветок.

Кап. Кап. Кап.

К шуму, издаваемому падающими каплями, примешивается чьё-то тяжёлое дыхание. Воздух сгущается, атмосфера накаляется, прижимает к земле, и Широ задыхается, сгибается в три погибели, беззвучно плачет, дрожит от ужаса. Нечто касается её шеи, и Иноуэ, сама того не желая, поднимает голову.

Перед ней стоит самое настоящее чудовище.

«Наверное, именно так выглядит Смерть», — отстранённо думает Широ.

Единственное, что навсегда остаётся в её памяти — белые пустые глазницы и серая кожа. А потом тварь скалится и с размаху вгоняет в самое сердце Иноуэ кроваво-красную хиганбану.

Она умирает недолго, но мучительно. Широ харкает кровью, бьётся в короткой агонии, зрение помутняется... А дальше — смерть. Но в зелёных глазах навсегда отпечатывается чудовище, первое и последнее самое настоящее проклятие шестнадцатилетней Широ Иноуэ.

Потом, через некоторое время, проклятие особого ранга, которое потом будут звать Хранитель душ мертвецов с лёгкой руки одного говорливого мага, убьют шаманы и обнаружат тело школьницы. Труп отдадут на опознание, и после вскрытия эксперты в отчётах напишут:

«...Иноуэ Широ. Смерть наступила в пятницу тринадцатого мая в семь часов и тридцать три минуты вечера. Причина: удар колюще-режущим предметом в сердце».