Тень над Хогвартсом: Зеркало Эреба (джен)

Хогвартс редко бывает тихим. Даже ночью старые стены шепчутся между собой, а лестницы скрипят, будто обсуждают заговор. Но в этот вечер тишина была странная — не естественная, а настороженная, как перед грозой.

— Я всё ещё считаю, что это ужасная идея, — прошептал Рон, держа палочку наготове.

— Согласен, — ответил Гарри. — Но раз уж мы здесь, давай хотя бы узнаем, что происходит.

Гермиона фыркнула:

— Узнаем, что происходит, и, возможно, снова окажемся в больничном крыле. Прекрасный план.

Они направлялись к старому классу Защиты от тёмных искусств — тому самому, где уже несколько недель ученики замечали странный туман, вытекающий из-под двери. На карте Мародёров — пусто. Ни Пивза, ни профессоров. Только тишина и запах сырости.

Когда Гарри открыл дверь, холод ударил им в лицо. Воздух был плотный, как будто наполнен шепотом. Свечи вдоль стен вспыхнули сами собой — и в их дрожащем свете стало видно, что туман в центре комнаты двигается.

Он собирался в нечто... человекоподобное. Сначала очертания рук, потом головы. Черты лица были смазаны, словно кто-то пытался стереть их из памяти.

— Кто ты? — спросил Гарри, и голос эхом отозвался под потолком.

Фигура качнулась.

— Помогите... Он возвращается... — прошептала она, и прежде чем кто-то успел двинуться, рассыпалась в серый пепел.

Рон медленно выдохнул.

— Ну вот, теперь у нас официально новый вид неприятностей. Призраки без лиц.

Гермиона побледнела, но голос её оставался ровным:

— Это не призрак. Это... магическая тень. След чьего-то страха или смерти.

Гарри наклонился к полу, где туман оставил тёмный след. Камень был обожжён.

— “Он возвращается”, — тихо повторил он. — Но кто — он?

Ответа не было. Только лёгкое движение воздуха, будто кто-то невидимый прошёл мимо.

Когда они покидали класс, из щели под дверью снова вытянулась тонкая струйка серебристого тумана — и зашептала что-то неразборчивое, прежде чем раствориться в тьме.

А далеко внизу, под каменными сводами замка, кто-то действительно проснулся.

На следующее утро Хогвартс гудел, как улей. Говорили о новом ученике, переведённом из Дурмстранга — и, разумеется, уже успевшем вызвать массу слухов.

— Говорят, он изгнан за то, что устроил дуэль с преподавателем, — шептала Лаванда Браун.

— А я слышал, он родственник самого Гриндевальда, — добавил Дин Томас.

Рон закатил глаза:

— Отлично. Осталось только, чтобы он оказался дальним кузеном Волдеморта — и можно закрывать школу до конца года.

Когда новый ученик вошёл в Большой зал, разговоры смолкли.

Он был бледный, высокий, с тёмными волосами, падающими на глаза, и тонким шрамом через левую бровь.

На вид — лет шестнадцать, но в его взгляде было что-то взрослое, усталое.

— Это Эдгар Морвис, — объявила профессор Макгонагалл. — Переведён из Дурмстранга по особым обстоятельствам.

Шляпа коснулась его головы — и едва не крикнула:

— Слизерин!

На факультетском столе зааплодировали. Драко Малфой прищурился — оценивающе и чуть настороженно.

Позже, за обедом, Гарри заметил, что Эдгар смотрит прямо на него. Не с враждебностью — скорее с интересом.

— У меня что-то на лице? — пробормотал Гарри.

— Только твоё лицо, — хмыкнул Рон. — Видимо, у парня необычные вкусы.

Гермиона задумчиво наблюдала за Эдгаром.

— Дурмстранг специализируется на тёмных искусствах. Если он перевёлся... значит, там случилось что-то серьёзное.

— И нас это, конечно, не касается, — вставил Рон, откусывая пирог.

— Рон, нас всегда это касается, — вздохнула она.

Вечером снова появился туман. На этот раз — в библиотеке.

Флитвик лично запер двери, но когда утром их открыли, все книги на полках оказались влажными, а на полу лежала мантия ученицы из Когтеврана.

Луна Трэверс — пропала без следа.

Гарри не выдержал.

— Это не совпадение. Что-то пробудилось в замке.

И тогда он услышал за спиной:

— Я могу помочь.

Эдгар стоял в дверях, спокойный, будто заранее знал, что его подозревают.

— Я умею видеть следы тьмы, — произнёс он. — Если хотите найти источник — без меня не справитесь.

— А если ты сам источник? — резко бросила Гермиона.

Эдгар улыбнулся — тихо, почти грустно.

— Тогда вы узнаете это слишком поздно.

На мгновение в его глазах мелькнуло что-то... зелёное, как отражение света в змеиной чешуе.

Гарри почувствовал холод, ползущий вдоль спины.

И впервые за долгое время — страх не перед врагом, а перед союзником.

На следующий день Хогвартс будто вымер.

Даже портреты молчали, а призраки пролетали по коридорам так быстро, что от них оставались только бледные следы света.

Профессора утверждали, что всё под контролем, но слухи росли быстрее, чем грибы в подземельях. Кто-то шептал, что Луна Трэверс исчезла в тумане. Кто-то — что она просто ушла в Запретный лес и не вернулась.

Никто не говорил это вслух, но все чувствовали: замок снова дышит магией, слишком древней, чтобы её можно было объяснить.

В библиотеке Гермиона разложила перед собой ворох старых книг.

— Я нашла кое-что, — сказала она, не поднимая глаз. — Пятьсот лет назад в Хогвартсе хранили артефакт под названием Зеркало Эреба. Оно было создано в противовес Зеркалу Еиналеж.

— То самое, что показывает желания? — уточнил Рон.

— Почти. Только это показывает не желания, а страхи. Самые глубокие.

Рон поёжился.

— Великолепно. У нас в замке зеркало, которое буквально воплощает кошмары. Что может пойти не так?

Гарри задумчиво смотрел в окно на стелющийся по двору туман.

— Но зачем кому-то активировать его сейчас? И кто вообще мог найти его после стольких лет?

Гермиона тихо закрыла книгу.

— Зеркало Эреба считалось уничтоженным. Но если оно было спрятано... Хогвартс сам мог “проснуться”, почувствовав угрозу.

В этот момент дверь библиотеки приоткрылась, и внутрь вошёл Эдгар.

Он выглядел усталым, под глазами — тени, будто он не спал всю ночь.

— Я слышал, вы ищете ответ, — сказал он спокойно. — Тогда слушайте.

Он достал из-под мантии небольшой кристалл, мерцающий синеватым светом.

— Это — реагент тьмы. Я использовал его в Дурмстранге, чтобы находить следы проклятий. Сегодня ночью он загорелся сам.

Кристалл вспыхнул — и воздух в библиотеке задрожал. На полу проступил узор, похожий на отпечаток руки, вытянутой вверх, словно из глубины камня.

Рон отпрянул.

— У меня плохое предчувствие.

— Это уже стало твоей мантрой, — буркнула Гермиона.

Эдгар присел рядом с узором.

— Это знак привязки. Кто-то или что-то из тумана пытается... вернуться. Но не целиком. Частями. Через тех, кто боится.

Гарри невольно сжал кулаки.

— Тогда, если мы узнаем, кто боится сильнее всех, мы найдём следующую жертву.

Эдгар посмотрел на него с лёгкой улыбкой.

— Осторожнее с такими словами, Поттер. Иногда страх сам выбирает, кого ему любить.

Позже, когда они возвращались в Гриффиндорскую башню, Гарри всё думал о том, что сказал Эдгар.

В ту ночь ему снова приснилось Зеркало.

Но в отражении он увидел не себя — а другого Гарри, с глазами, светящимися зелёным, и шрамом, уходящим в тьму, как корень.

Тень в зеркале улыбнулась.

Ночь в Хогвартсе всегда казалась живой, но в эту — замок будто затаил дыхание.

Коридоры погрузились в туман, плотный и вязкий, словно сама тьма текла по каменным плитам. Факелы вспыхивали и гасли, портреты прятали лица, а издалека доносился тихий звон — будто кто-то играл на стеклянных струнах.

— У меня ощущение, что мы идём прямо в пасть, — пробормотал Рон, — и даже без десерта.

— Тише, — прошептала Гермиона. — Если туман реагирует на страх, не дай ему повода.

— Поздно, — мрачно ответил он.

Гарри шёл первым, держа палочку, и каждый шаг отдавался в груди тяжёлым эхом. Впереди — старая лестница, ведущая в Запретный коридор, давно закрытый для учеников. По словам Эдгара, именно там когда-то хранилось Зеркало Эреба.

Эдгар двигался бесшумно, словно тень.

— Оно здесь, — сказал он тихо. — Я чувствую.

Они вошли в зал, где воздух был ледяным. В центре — стояло зеркало, высокое, покрытое сетью трещин. Серебряная рама переливалась мертвенным светом, и казалось, что изнутри что-то шепчет.

Гарри сделал шаг ближе — и замер.

В отражении он увидел не себя, а мальчика в слизеринской мантии. Мальчик был мёртвенно бледен, глаза — полные ужаса.

— Это... я, — тихо произнёс Эдгар.

— Что? — Гермиона отпрянула. — Как это возможно?

Эдгар провёл рукой по зеркалу, и поверхность дрогнула, как вода.

— Когда я учился в Дурмстранге, мы нашли этот артефакт. Я заглянул в него… и часть меня осталась внутри. То, что вы видите, — это моя тень. Она питалась страхами других.

Гарри почувствовал, как воздух сгущается. Из трещин зеркала вырвался свет — и из него вышли фигуры: расплывчатые, безликие, но с глазами, сияющими мрачным серебром.

— Оно впитало страхи всех, кто смотрел в него, — сказала Гермиона, отступая. — Оно живёт за их счёт!

— Нет, — прошептал Эдгар. — Оно живёт за мой.

Туман поднялся, завихрился, и зеркало заговорило — низким голосом, в котором слышались сотни других:

«Каждый страх — отражение. Каждый герой — тень. Покажи мне своё лицо, Гарри Поттер…»

Гарри почувствовал, как его мысли распадаются. Перед ним возник образ — тьма, похожая на него самого, но с глазами, как у змеи.

Тень протянула руку из зеркала.

— Ты не победишь, — прошептала она. — Ты всегда был мной.

Эдгар шагнул вперёд, встав между Гарри и зеркалом.

— Нет. Он — не ты. Он — тот, кто помнит свет.

Он поднял палочку, и вокруг него вспыхнули древние руны.

Зеркало завопило. Свет ослепил всех. Туман начал разрываться, но вместе с ним трескалась и земля под ногами.

Гермиона закричала:

— Эдгар, нет! Ты погибнешь!

Он улыбнулся.

— Возможно. Но, может, так я наконец стану целым.

И шагнул в зеркало.

Раздался глухой удар. Серебро вспыхнуло и рассыпалось прахом. Туман исчез.

Гарри стоял на коленях, чувствуя пустоту, где ещё мгновение назад стоял Эдгар.

В отражении пола он увидел собственное лицо — усталое, но живое. И в глубине этого отражения на секунду мелькнула знакомая улыбка.

Когда они вернулись в башню, рассвет уже окрашивал небо.

— Он спас всех нас, — тихо сказала Гермиона.

— Да, — ответил Гарри. — Но иногда цена спасения — самому исчезнуть из зеркала.

Прошла неделя после той ночи.

Хогвартс снова ожил — факелы горели ровнее, коридоры перестали шептать, даже туман рассеялся. Казалось, всё вернулось на свои места.

Только Гарри знал, что это не совсем так.

Каждое утро, проходя мимо зеркал, он невольно останавливался и смотрел в отражение чуть дольше, чем нужно.

Иногда ему чудилось, будто за его спиной мелькает силуэт — высокий, с тёмными волосами.

Он моргал — и никого не было.

В библиотеке Гермиона листала старые записи.

— Я нашла упоминание о Зеркале Эреба в архиве Беатрикс Боден. Оно исчезло из истории. Ни слова о том, где или как.

— Потому что теперь его нет, — сказал Гарри. — Эдгар разрушил его.

— Или забрал с собой, — поправила она. — Его имя тоже исчезло из школьных списков. Как будто его никогда не было.

Рон вздохнул.

— Знаешь, это даже не удивляет. В Хогвартсе каждый год кто-нибудь исчезает, спасая мир, а потом про него никто не помнит.

— Не все герои остаются в учебниках, — тихо сказала Гермиона.

Гарри ничего не ответил.

В ту ночь он снова не смог уснуть.

Луна висела над озером, отражаясь в чёрной воде, а ветер с гор шептал в листьях. Гарри стоял у окна и думал, что, может быть, Эдгар где-то там — за гранью, где зеркало стало дверью, а тьма перестала быть врагом.

Он вспомнил его последнюю улыбку — лёгкую, человеческую, без страха.

И впервые за долгое время Гарри почувствовал не вину, а покой.

— Спасибо, — прошептал он в темноту. — За то, что выбрал свет.

В зеркале у стены на секунду дрогнуло отражение.

На стекле будто проступил силуэт — знакомый, бледный, но спокойный.

Гарри улыбнулся в ответ.

Тень исчезла.

Утром замок наполнился светом.

Портреты снова спорили, Пивз швырял чернильницы, а жизнь шла, как всегда.

Но где-то глубоко в его стенах, в тех местах, куда не ступала нога ученика, всё ещё жил шёпот. Не угрожающий — оберегающий.

Шёпот памяти о мальчике, который не боялся своей тени.