Соблазн (гет)

— Хранение и употребление запрещённых магловских веществ, распитие алкогольных напитков в общественных местах, дебош и нахождение в компании несовершеннолетних волшебников в нетрезвом состоянии, сопротив…

— Несовершеннолетних? Им по шестнадцать, считай, почти взрослые, — перебивает Гермиона и демонстративно достаёт из декольте пачку сигарет, звякнув наручниками. — Подкуришь?

— Мисс Грейнджер, в здании Аврората запрещено курить, разве вас не предупредили? — Тео медленно вздыхает, стискивает челюсти так, что зубы скрипят, и кивает. — Продолжим: сопротивление при задержании и оскорбление сотрудников при исполнении. Вы осознаёте, что на данный момент вам светит арест вплоть до суда?

Гермиона наклоняет голову набок и облизывает губы кончиком языка. Она всё ещё немного пьяна, пахнет приторно-сладкими духами, смородиновым ликёром и ягодным дымом магловских кальянов. Взлохмаченные каштановые кудри отбрасывают на лицо причудливые тени, ниспадают на розовый объёмный плащ.

Школьная зануда превратилась в эффектную стерву, вместо учебников в тонких пальцах белеет жемчуг.

— А ты осознаёшь, Нотти, кто я? — она вскидывает бровь с таким видом, словно уже знает, что услышит в ответ.

— Арестованная бунтарка? — Тео устало складывает документы и хмурится. — Если у вас есть адвокат, то самое время ему позвонить.

— Меня выпустят отсюда сразу же, как твой начальник, узнает, кто я такая, — самоуверенность тает на персиковых щеках, капает с кончиков длинных ресниц. — Завтра матч, я должна подготовиться как следует.

— Не знал, что вечеринки с несовершеннолетними, алкоголем и наркотиками считаются подготовкой. У вас какие-то особенные тренировки?

— Травка — не наркотик. По крайней мере, я не тухну в кабинетике с серыми стенами и миллиардом бумажек, куда мне нужно поставить свою дурацкую подпись, — Гермиона обводит комнату для допросов скучающим взглядом и поправляет лямку чёрного платья, ненароком задевает ожерелья, оплетающие шею.

Те предостерегающе звенят, бьются друг о друга.

Тео слышит знакомые тяжёлые шаги в коридоре. Робардс заворачивает за угол, медленно идёт по направлению к двери с красной ручкой. На мгновение застывает около неё, ждёт чего-то.

— Au revoir, Нотти, — Гермиона победно улыбается, выпрямляется. Карие глаза лукаво прищуриваются, лакированные туфли под столом задевают ногу Тео, ползут вверх по голени.

— Что…что ты делаешь? — по коже бежит нервная дрожь.

— Покидаю Аврорат, Нотт, — подошва перестаёт пачкать брюки, она поднимается со стула одновременно со скрипом двери.

— Мисс Грейнджер, ради Мерлина, извините. Аврор Нотт ни в коем случае не хотел вас обидеть. Алохомора, — Робардс быстрым шагом входит внутрь и взмахивает палочкой. — Как вы себя чувствуете? Можете переместиться из моего камина, если хотите.

Тео вспыхивает, смотрит, как начальник рассыпается в извинениях, поддерживает Грейнджер за локоть и обещает ей, что «больше такого никогда не повторится, мисс». Каблуки цокают по плитке, кудри задевают плечо, обдают ароматом победы.

— Меня уже ждут, сэр. Надеюсь, больше не встретимся, — из мелодичного смеха сочится яд, пальцы с длинными ногтями вытаскивают сигарету и щёлкают зажигалкой. — Вы вернёте мне палочку и сумку?

— Да, разумеется, мисс Грейнджер. Аврор Боунс проводит вас на выход и принесёт вещи. Извините ещё раз, хорошего вечера! — кажется, ещё секунда, и Робардс встанет на колени, чтобы по-настоящему попросить прощения.

Тошнота застревает в горле отвратительным кислым комом, происходящее сюрреалистично.

Тео не знает, кто бесит его больше: начальник, не перестающий жалобно улыбаться, или Грейнджер, чья наглость не знает предела. От произошедшей ситуации всё внутри кипит праведным гневом, на правой ноге ещё ощущаются фантомные прикосновения.

Дверь за спиной хлопает, каблуки удаляются в сторону выхода; она уже флиртует с Боунсом.

Робардс подходит к столу, тяжело опускается напротив Тео и вытирает со лба пот полосатым платком. Несколько секунд он молчит, прислушивается к звукам из коридора и тиканью часов. Наконец откашливается, поднимает взгляд:

— Нотт, что это было?

— Не понимаю, о чём вы, сэр. Я задержал нарушительницу порядка, зачитал её права и обвинения, хотел…

— Нотт, ты с ума сошёл? С каких это пор мы угрожаем арестом героям Войны? — по лицу Робардса расползаются алые пятна гнева.

— С тех пор, как они нарушают правила, сэр. Грейнджер наруш…

— Тихо! — резкий окрик отскакивает от стен.

— Сэр, но…

— Мы уже обсуждали это, Нотт. Мисс Грейнджер не просто известная личность, она — героиня Войны. Пока ты украшал тело модными татуировками, — Робардс недвусмысленно кивает на его предплечье, где сквозь полупрозрачную ткань дешёвой рубашки темнеет Метка, — она сражалась лицом к лицу со злом и спасала наши задницы. Да, ты раскаялся, я это понимаю и принимаю, но твои извинения не дают тебе права нарушать установленные правила.

Тео молчит, чувствует, как щёки обжигает предательским румянцем. В уголках глаз копятся злые слёзы, руки трясутся, когда он натягивает рукава до самых пальцев.

Прошлое никогда не покидает, дышит в спину, незримой змеёй обвивает плечи. Волдеморт давно мёртв, Мортмордре не звучало уже семь лет, но Метка продолжает гореть на коже уродливым напоминанием о слабости души.

Он мечтает о том, чтобы это закончилось, но это никогда не кончится.

— Нотт, я пошёл тебе навстречу, согласился обучать в Академии в кредит, взял в штат, назначил на должность заместителя старшего аврора. Ты умён и талантлив, у тебя впереди перспективное будущее, поэтому рекомендую просто успокоиться и забыть о Гермионе Грейнджер. Она не преступница и не ярая нарушительница порядка, оставь её в покое и занимайся более насущными вещами, — Робардс по-отечески улыбается и встаёт. — Выкинь, пожалуйста, документы по её задержанию и можешь идти домой.

Тео остаётся только кивнуть. Ему нельзя потерять работу в хорошем месте, особенно сейчас, когда до старшего аврора осталось всего ничего, а после повышения можно будет попробовать получить и должность Главного.

Перед глазами мелькает наглая ухмылка Грейнджер, он трясёт головой. Очередной проигрыш.

* * *

— Тааак, запах серых стен, тонны бумажек и дешёвого кофе… Значит, я в правильном месте! — нарочито удивлённо замечает Панси в открытое окно автомобиля и тормозит у поребрика. — Паршиво выглядите, товарищ старший аврор.

— Пока что заместитель, — поправляет Тео, падает на потёртое сиденье, откидывая портфель куда-то за спину. — Тааак, клечатое голубое платье, аляповатый платок и травинка в волосах… Значит, передо мной невеста Уизела!

— Очень смешно, Тед, — Панси закатывает глаза. — Дверь плотнее прикрой, там щель осталась.

На светофоре загорается зелёный, машина трогается. Тео смотрит то в зеркало заднего вида на пакеты с продуктами, то на Панси, невозмутимо потягивающую кофе из пластикового стакана.

Из радио вместо Селестины Уорбек орёт неизвестная рок-группа, белый игрушечный котик с туповатым выражением мордочки стоит на приборной панели и однообразно опускает и поднимает когтистую лапу.

И когда она успела стать такой любительницей магловского барахла?

— Нравится? Ронни купил на каком-то рынке. Такая ерунда, но зато ездить больше не одиноко, — в стакане стучат друг о друга кубики льда, травинка по-прежнему колышется в чёрных прядях. — Как день прошёл?

— Арестовал, а затем отпустил Грейнджер, так что могло быть и лучше. Виски в этом пакете?

— Нет, алкоголем занимается Блейз, у меня только еда. Можешь попить мой кофе, — Панси отвлекается от дороги и делает музыку тише. — Грейнджер? Взял для меня автограф?

— Автограф? Сбрендила, Панс? — Тео от неожиданности прикусывает губу до крови, шипит и хлопает себя по карманам. — Какой к ебучему Мерлину автограф?

— Роспись её. Знаешь, на груди там или на колдофотке, на крайний случай, — она цокает языком, кивает на бардачок. — Салфетки там. Значит, не взял? Эх, Тедди, такой шанс упустил, я разочарована.

— Панс, ты, что, с ума сошла?! Грейнджер уже явно не повод для восхищения. Зазнавшаяся сука, которая думает, что ей всё можно, — кроме колдографии Рона и документов на машину, в бардачке ничего нет. Тео морщится, ослабляет галстук.

— Героиня Войны, самая сексуальная женщина года по версии «Магического провидения», капитанша «Огненных Гарпий» и владелица сети модных магазинов. Позволь, я с тобой не соглашусь, Грейнджер обалдеть какая восхитительная, — Панси резко тормозит у Малфоевского клуба и отстёгивает ремень безопасности. — Приехали. Выгружай пакеты, беги за огневиски и заканчивай бубнить. Мы сегодня хотели оторваться, а не ныть по поводу очередной девушки, которая тебе не дала.

Не успевает Тео ответить, как она громко хлопает дверью и выходит на тротуар, направляется в сторону входа для сотрудников. Диалог окончен, белый кот печально машет лапкой, смотрит пустым взглядом.

Сегодня все только и делают, что оправдывают несносную Грейнджер, припадают к носкам лакированных туфель и мечтают о размашистой подписи «ГГ» на интимных местах. Будто звание героини-победительницы даёт ей право самым нахальным образом нарушать закон.

Охранник отдаёт Тео честь и что-то бормочет в модернизированную магловскую рацию, в кабинете Малфоя зажигаются свечи, шторы колышатся.

— Проходите, мистер Нотт, — второй громила открывает перед ним дверь и натянуто улыбается. Они отлично знают его место работы.

— Спасибо, Стивенс, — Тео поднимается по ступеням на третий этаж, заворачивает в знакомый стеклянный коридор.

За прозрачными стенами скачут разноцветные неоновые огни, грохочет музыка и орут пьяные парни с накуренными лицами и девушки в коротких юбках. Клуб работает двадцать четыре часа в сутки, шум никогда не стихает, коктейли на барной стойке множатся в геометрической прогрессии.

Дверь в противоположном конце открывается, стоящая на пороге Панси торопит его движением руки. Она что-то говорит, но соло бас-гитариста перекрывает все слова. Тео ускоряет шаг, лениво оглядывает зал, скорее по привычке, и вдруг застывает, смотрит на открытую вип-ложу.

По знакомому розовому плащу скользит свет софитов, каштановые кудри кажутся тёмно-вишнёвыми в смазанных красках клуба. Грейнджер пьёт мартини, смеётся и ритмично двигает бёдрами. Между её ног сидит Блейз и покрывает поцелуями изгиб бледной шеи. Его пальцы теребят длинную нить жемчуга, ровные зубы разгрызают оливку.

Тео кажется, что он попал в кошмар, стены сужаются, музыку больше не слышно. Гермиона Грейнджер — самая настоящая стерва, под жемчугом давно прячется грязь.