Путь ворона (джен)

На городской площади было не протолкнуться. Город-крепость Мирем праздновал назначение капитаном воина Внешней Стражи Эйнара, которого почему-то прозвали Вороном. Трактирщики разослали своих подмастерьев продавать угощения толпе, разномастные артисты развлекали зевак.

— Давно пора Внешним второго капитана заиметь, — со знанием дела заявил старик, наблюдавший за толпой. Сребровласые старцы вокруг него важно покивали.

— Как бы только папеньку уговорить сосватать меня за капитана? — томно вздыхала разодетая девица, окруженная подругами.

— Теперь можно не беспокоиться за безопасность границ. — поддакивали степенные матроны своим вальяжным мужьям в дорогих кафтанах, — Можно будет и заморских тканей прикупить.

— За капитанов Внешних! — поднимало кружки пьяное мужичье в трактирах, а потом вполголоса ругало и главнокомандующего, что налоги не снижает, и трактирщика, который эль разбавляет, и весь белый свет просто за то, что он стоит.

— Ну, заживем теперь, братцы, — довольно ухмыляясь, пробормотал старый воин Внешних, пыхтя курительной трубкой.

На фоне общего веселья выделялись только две фигуры, о чем-то тихо разговаривавшие у помоста в центре площади. Один из них был на полголовы ниже своего высокого собеседника, хорошо сложен и подвижен. Широкая улыбка не покидала его слегка смуглого лица с опрятной бородкой, отчего он казался моложе и беззаботнее. Мужчина что-то говорил своему собеседнику, активно жестикулируя и ухмыляясь. Высокий отрешенно слушал его и смиренно вздыхал, будто праздник ему был совсем не в радость.

Их тихий разговор потонул в внезапно нахлынувшей волне аплодисментов. На возвышение поднялся главнокомандующий города-крепости Мирем Ивар, прозванный Хмурым. Он поднял руку, призывая к вниманию, и произнес:

— Мирем! Сегодня мы празднуем назначение Эйнара, прозванного Вороном, храброго воина из Внешней Стражи капитаном! — главнокомандующий говорил громким и хорошо поставленным голосом. — За долгие десять лет службы, Эйнар стал верным соратником для своих братьев по оружию, доблестно защищающих границы нашего города. На последнем собрании Круга капитанов он был избран вторым капитаном Внешней Стражи и теперь разделит ношу службы с капитаном Надеей, сыном уважаемого Хотена!

Ивар сделал жест рукой и на помост поднялся Надея. Толпа приветствовала его чуть ли не громче, чем встречала самого главнокомандующего. Надея был одет в полурасстегнутый коричневый гамбезон с охристой каймой, из-под которого выглядывала кольчуга мелкого плетения. На ремне с тиснеными узорами висел фальшион. Конечно, Надея был известен в городе как капитан Внешней Стражи, однако за ним по пятам шла слава балагура и дамского угодника. За это его любили как за грязным трактирным столом, так и на званых ужинах. Надея театрально прижимал руки к груди, махал рукой и шутовски кланялся горожанам.

Переждав смех и одобрительные свистки, главнокомандующий вздохнул и взял слово.

— Капитан Надея, считаешь ли ты Эйнара Ворона достойным принять командование Внешней Стражей? — спросил Надею Ивар, одними глазами предупреждая капитана, что с ним станет и куда выкинут его остывший труп, если он не начнет вести себя серьезно.

— Да, главнокомандующий Ивар. — Надея старался говорить торжественно, но голос его подрагивал от сдерживаемого смеха, — Эйнар Ворон достоин стать капитаном Внешней Стражи. Он славный воин — не раз прикрывал меня в бою и спасал собратьев от опасности. Он хороший стратег — его планы по обороне и нападению всегда, — он выделил голосом последнее слово, — были успешны. Он хороший начальник — воины прислушиваются к его мнению и готовы идти за ним, — закончил свою речь Надея.

Последнюю фразу, впрочем, он произнес вполне серьезно.

Главнокомандующий испытующе глянул на Надею, но встретив лишь уверенный прямой взгляд, позвал на помост самого Эйнара, который всю речь своего капитана — а теперь, и напарника, — стоял в стороне и с трудом сдерживался, чтобы не закатить глаза на поведение друга.

На возвышение поднялся очень высокий мужчина, судя по виду, младше своего боевого товарища. Светловолосый и бледный, Эйнар выделялся на фоне более темнокожих миремцев необычной внешностью. Лицо, гладко выбритое, было угловатым, с выраженными скулами, из-под челки смотрели стального цвета глаза. На нем был похожий гамбезон, что был на Надее, только без каймы и кольчуга попроще. По обычаю, он оставил свой тяжелый меч и на церемонию пришел безоружным. Высокие тяжелые сапоги гулко стучали по деревянному помосту, пока он шел к главнокомандующему.

Эйнара публика встретила тепло, хоть и не так бурно, как Надею. Сдержанный, немногословный, он невольно рисовал вокруг себя образ замкнутого, но почтительного молодого мужчины.

Спокойным шагом новый капитан дошел до середины помоста и по знаку Главнокомандующего преклонил перед ним колено. Служка, подлетевший к Ивару, подал последнему длинный полутораручный меч с острым навершием и вычурной гардой. Сталь со звоном вышла из ножен, и ее слепящий блеск на мгновение озарил сосредоточенное лицо Эйнара. Толпа затаила дыхание. Настала самая торжественная часть.

Прочистив горло, Ивар начал завершающую часть наречения.

— Эйнар, прозванный Вороном, готов ли ты служить городу-крепости Мирему, защищать его, почитать обычаи и следовать долгу капитана?

— Да, главнокомандующий, — ответил ему Эйнар глубоким голосом, четко выговаривая согласные и слегка растягивая гласные звуки.

— Клянешься охранять Мирем от тех, кто посягнет на его независимость?

— Да, главнокомандующий.

— Клянешься оберегать жителей Мирема и тех, кто присягнул ему на верность?

— Да, главнокомандующий.

— Тогда я, Ивар, сын Утимира, главнокомандующий свободного города-крепости Мирема, нарекаю тебя, Эйнар Ворон, капитаном Внешней Стражи.

С этими словами Ивар положил клинок меча плашмя на плечи нового капитана и осторожно прикоснулся к макушке, после чего отошел и отдал меч обратно служке. Надея, также следуя обычаю, подошел к Эйнару и протянул руку, помогая подняться, после чего не сразу отпустил его, будто скрепляя их новое сотрудничество рукопожатием.

Толпа взревела, встречая командиров Внешней Стражи. Ее воины, всю церемонию простоявшие в первых рядах, с ухмылками приветствовали Надею и Эйнара, когда они спустились к ним с помоста. Церемониальная часть закончилась, впереди город ждал праздник — для каждого свой. Жители начали потихоньку расходиться. Несколько вельмож подошли засвидетельствовать почтение к Ивару, также спустившемуся с помоста. На обратном пути эти важные господа поздравляли капитана Эйнара с назначением.

Как-то сама собой торжественная часть утекла вслед за толпой в трактиры и высокие собрания, куда, конечно же, приглашали и капитанов, но оба вежливо отклоняли все приглашения. Назначение всегда праздновалось в кругу Стражи. Ни Надея, всю душу отдавший своим воинам, ни Эйнар, считавший, что среди своих будет лучше и спокойнее, не считали необходимым изменять традиции.

— Итак, остолопы, слушай сюда! — привлекая внимание начал Надея, когда их оставили в покое и вокруг него остались лишь воины Внешней Стражи. — Ваша задача на сегодняшний вечер — выпить всю дюжину бочек медовухи, которую сегодня утром доставили в казармы… — если Надея и хотел что-то добавить, то его слова утонули в одобрительном гвалте и улюлюканьи. Переждав, пока “остолопы” стихнут, он продолжил.

— Итак, ваша задача опустошить бочки, навеселиться до упаду и заставить вот этого высокодосточтимого господина, — он положил руку на плечи Эйнара, который стоял рядом с ним с непонятным выражением лица, — стереть со своей физиономии эту угрюмую морду. Всем понятно?

— Его морду уже никакая медовуха не исправит! — пошутил Бажен, один из самых старших воинов Внешних со шрамом через пол лица. Шутку поддержали все, даже сам Эйнар криво улыбнулся.

— Как ты вежлив с капитаном, Бажен! Смотри, еще заставит в карауле с Внутренними стоять! — поддержал шутку долговязый Орлик, которому недоставало части уха, а нос выглядел так, будто его несколько раз ломали и он неправильно сросся.

— Может, и постою, лишь бы рожу твою кривую подольше не видеть, — весело толкнул его плечом Бажен.

— На свою глянь, страшила, прежде чем мой тонкий лик охуливать, — не остался в долгу Орлик, притворно оскорбившись. Надея, наблюдавший за перепалкой с широченной улыбкой, решил закончить словесные упражнения и погнал всех готовиться к празднику.

— Все, господа, ничья. Заканчивайте с делами и на закате встречаемся в казарме. Вольно, — со смешком закончил он и, попрощавшись со всеми, повел Эйнара, которого так и придерживал одной рукой, вниз по улице в сторону дома, где молодой капитан снимал комнатку.

* * *

— Ну что, о великий капитан Эйнар, как ощущения? — спросил Надея, когда они вышли с площади на широкую улицу. Периодически их окликали и Надея весело махал общим знакомым. Эйнар вяло кивал, погруженный в свои мысли.

— Не разобрался еще, Над. Ненавижу церемонии, — откликнулся Эйнар, устало стряхнув с себя руку Надеи и разминая плечи. — Лучше еще пару отрядов с севера откинуть, чем в таком участвовать.

— Смотри не накаркай, ворона, — Надея показал другу язык. — Тебе теперь придется таскаться со мной и на церемонии, и на званые ужины, и на собрания Круга... — он скорчил скорбную гримасу, — Только представь этот кошмар! Дамы в дорогих платьях и драгоценных каменьях, старое вино из моей родной Ниневии, изысканные деликатесы — и все для тебя! Ужас, не иначе!

— Из родной Ниневии? Ты ж здесь родился, сам рассказывал. — скептично поднял бровь Эйнар.

— Я здесь, а вот дед мой — тот да… — Надея неопределенно махнул рукой, — Так вот, дамы и вино — это совершенно точно кромешный ужас, не знаю как ты с этим справишься, — притворно охнув, пониженным голосом сказал он.

— Тебе только о дамах и вине и думать. Ланочку-то свою ненаглядную позабыл уже, что ли? — не удержался от сарказма Эйнар.

— А ты, Нар, Ланочку мою не трожь. Я, может, жениться надумал, на Ланочке, а ты…

Эйнар оглядел Надею с головы до пят. Вряд ли бы ему удалось поставить себя на место женщины, чтобы понять, что все представительницы прекрасного пола находили в Надее такого, из-за чего могли бы выйти за него замуж. Лану Эйнар знал плохо, лишь видел ее пару раз, когда забирал Надею из ее крохотной швейной мастерской. Заметив изучающий взгляд Эйнара, Надея лишь закатил глаза.

— А ты даже не заглядывайся. Тебя в жены я уж точно не возьму, — Надея даже отошел на пару шагов от боевого товарища.

— Согласен. Из меня вышла бы отвратительная жена, — не стал спорить Эйнар.

* * *

Проводив Эйнара до дома, Надея отправился дальше вниз по улице к себе. Им обоим надо было освежиться, переодеться и подготовиться к продолжению праздника в более узком кругу. Эйнар же, закрывшись в своей комнатушке, устало повалился на кровать и прикрыл глаза.

Как же он устал! Не прошло и четверти луны с тех пор, как они вернулись в город из очередного объезда. Сначала все шло как обычно: они небольшим отрядом под началом Надеи объезжали деревни, которые находились под защитой Мирема. Работа нудная, скучная и выматывающая, и зачем только выделять на это целый отряд? Они подъезжали к деревне, потом Надея разговаривал со старостой, брал деревенскую десятину и они ехали дальше.

Иногда, правда, приходилось доходчиво доносить до деревенских мысль, что вы, мол, сами к нам под крылышко попросились, не нравится — идите обратно к князю Усварскому на поклон, авось простит вас, перебежчиков. Только не десятину будет требовать с вас, а четвертину, а то и третину. Мирем никого насильно не держит, господа уважаемые.

Обычно, когда Надея невозмутимо произносил “третина”, глаза старосты округлялись от ужаса и он безропотно распоряжался о выдаче налога. Эйнар такое “выбивание долгов”, да и саму работу по сбору налогов, повешенную на Внешнюю Стражу, тихо и люто ненавидел. Потом “обычно” резко закончилось неожиданной стычкой с Усварским отрядом разведчиков, которые решили средь бела дня слишком близко подойти к миремским границам. Можно было бы и просто припугнуть горе-вояк, но отряду Стражи было скучно, и Надея приказал гнать их до самой границы с княжеством.

Когда Эйнар приехал в город много лет назад и решил здесь задержаться, поступая на службу, он знал, что ему предстоит разъезжать по деревням и защищать селения от набегов соседей, которые так и норовили вернуть себе взбунтовавшиеся земли. Однако и думать не мог, что, разъезжая, придется собирать налоги и заниматься бюрократией. Жестокий урок жизни о несбывшихся ожиданиях, не за такими ли уроками он отправился в Путь, покидая свой родной край?

Эйнару привиделись дорогие сердцу горные перевалы и серебряные нити рек, бегущие по далеким долинам. Он вспомнил как завтракал с матушкой в зале вырубленного в горе отчего дома. Вспомнил воздух, который был гораздо чище и легче, чем в человеческих городах. Вспомнил и сам дом, в котором вырос и который покинул двадцать шесть лет назад в поисках новых знаний и опыта.

Тоска по родине вдруг поглотила Эйнара с головой. Как же хотелось бросить все и вернуться… Еще не время. Он обязательно вернется, когда “его разум будет чист, сердце успокоится, а он сам научится созиданию”. Так говорил его отец, провожая юного сына в Путь, который традиционно проходили все юноши из семей конунга и ярлов. Эйнар открыл глаза и уставился в потолок.

Его внимание вдруг приковала к себе извилистая трещина на потолочной балке. “Насчет чистого разума, — размышлял Эйнар, — более менее понятно, это про то, что надо освободиться от предрассудков и судить о ком-либо по его делам, а не по внешнему виду или словам. Что ж, с этим я вроде как справился. Ну, почти. С сердцем сложнее — как оно должно успокоиться? Эта метафора о том, что надо рассуждать здраво и не принимать поспешных решений? Или… Да мрак непроглядный с этим сердцем!”. Эйнар повернулся на бок и уставился на письменный стол, стоящий рядом с кроватью. Ветер из приоткрытого окна шелестел страницами раскрытой книги, которую Эйнар оставил вчера вечером. “А что там про разрушение и созидание? Я воин, отец сам учил меня владению мечом. Меч — определенно орудие разрушения. Как я мечом могу созидать? Звучит как горячечный бред”.

Взгляд скользнул в сторону меча, прислоненного к столу. Прощальный подарок матери, его ковал кузнец из ее рода специально для него, Эйнара. Этот меч с широким клинком и прямоугольным навершием отличался от более распространенных на всем длинном побережье Иилейского моря, где и располагался Мирем, полуторных более узких мечей или загнутых фальшионов, как у Надеи. И это если не брать в расчет еще более распространенных секир, булав или палиц, как у Бажена, который шутил над ним после церемонии. «Морда моя его не устраивает. Хотя своя-то у него и правда не краше", — с усмешкой подумал Эйнар.»

Вздохнув, он одним движением поднялся с кровати. Как любил повторять Надея, “Похандрить всегда успеешь”. Пора собираться на празднество и действительно немного развеяться, в последнее время было много работы. “А с назначением ее только прибавится…” — скользнула горькая мысль. Мотнув головой, Эйнар снял с себя кольчугу и гамбезон, надел свежую рубаху и кожаную куртку с металлическими крючками и вышел из комнаты, плотно притворив за собой дверь.

На улицах Мирема продолжался праздник. Эйнар вышел из дома и не спеша двинулся в сторону казарм. Горожане не желали заканчивать празднество, раз уж выпал шанс вырваться из рутины и повеселиться. Внешняя Стража, конечно, не занималась никакими делами в самом городе, но важность ее работы понимал и самый последний попрошайка.

Мимо прошел патруль Внутренней Стражи, не узнавший в Эйнаре того, кому рукоплескали еще утром. “Вот у кого сегодня много работы, — вскользь подумал Эйнар, даже не подумав обидеться на такое пренебрежение к своему высокому теперь чину. — Чем масштабнее праздник, тем больше беспорядков будет на улице. Еще одно правило любого города”. Он минул площадь, на которой сегодня утром он стал капитаном. Сейчас на том самом помосте выступали жонглеры под веселые переливы дудок и свирелей. Чуть в стороне он заметил женщин в белых одеяниях. Они смешивали в одной жертвенной чаше речную воду и землю с полей у алтаря Четырехликой Праматери. “Ритуал защиты и мира, — сообразил Эйнар, до сих пор терявшийся в местных поверьях, — Хм, очень подходит к ситуации, когда представляют капитана Внешней Стражи”. Он отвел взгляд от обряда, чуть качнул головой свои невысказанным мыслям. Потом пересек Внутренние ворота, ведущие непосредственно в саму крепость, вокруг которой разросся Мирем, и пошел знакомой дорогой в сторону казарм. Город остался позади.

В большом зале казармы он застал Надею, который распоряжался подготовкой к торжеству и грязно ругался.

— У вас что — глаза с головы на задницу переехали, куда ставите столы-то?! Сказал же: к стене ближе, сами же опрокинете все, остолопы! Праматерь великая, закрой глаза на него и все его потомство! Руки достань откуда засунул и сделай нормально! А вы двое — прочь от бочек, а то знаю я вас, пьянчуг, — несмотря на ругань, Надея был доволен организованным хаосом вокруг него. Его парни, чувствовал он, тоже хотят развеяться, надо дать им такую возможность.

— Чего это вы, капитан, на подчиненных ругаетесь? Работают люди, не мешайте, — с усмешкой сказал Эйнар, подходя к Надее со спины. Тот резко развернулся, но, увидев друга, расслабился и тяжело вздохнул.

— Эйнар! Принимай давай командование этими балбесами, у меня на них сил уже нет, — произнес Надея, без сил опускаясь на стоящий рядом стул. — Не надо было им про выпивку говорить, им сейчас эти бочки желанней объятий любимой женщины!

— Кто про что, а Надея про женщин. Хороший знак — значит, все в порядке, — пошутил Эйнар, заражаясь настроем друга, и сложил руки на груди.

— В порядке у него все, ага. А завтра кого к северным границам отправишь, а, капитан? — Надея сощурил глаза и тяжело поглядел на своего товарища, — Что глаза отводишь? Теперь это и твоя головная боль. Они завтра с похмелья лошадь от куриного насеста не отличат.

— А ты посади их на куриц. Зато двартонцы точно не полезут к этим сумасшедшим, — невинно предложил Эйнар. Надея еще раз внимательно на него посмотрел и вдруг так громко расхохотался, что проходившие мимо Стоян и Уйка недоверчиво оглянулись на своего капитана.

— Тебе бедных животных не жалко, а? — задыхаясь от смеха произнес Надея. — На курицах на латную конницу северян — и я за тебя еще перед Иваром радел. Перед всем городом говорил, что Эйнар Ворон у нас — хороший стратег!

— А про эффект неожиданности ты слышал, мой недалекий друг? Лучшая стратегия та, которую враг не может просчитать, — поучительно заметил Эйнар и, покачав головой, отошел в сторону, чтобы подпереть собой стену.

Поначалу, при виде друга у Эйнара стало подниматься настроение, но когда Надея напомнил ему о новом статусе, Эйнару резко стало неуютно. Он до сих пор не мог смириться с мыслью о свалившейся на него ответственности и задался вопросом, каким местом он вообще думал, когда соглашался. Честь или гордость толкнули его к этому решению? Или тщеславие, которое Эйнар никогда не причислял к своим порокам?

К нему подошел старый Бажен, также прислонился к стене и стал набивать трубку, которую он привез из каких-то дальних путешествий. Сладковатый и терпкий запах табака заполнил пространство вокруг, когда Бажен затянулся и выдохнул дым колечком.

— Много думаешь, капитан, — обратился он к Эйнару, не поворачивая головы. — Оно, конечно, хорошо, тебе надо думать. Да только думаешь ты не о том.

— Что, Бажен, ты никак мысли научился читать? — невесело откликнулся Эйнар, морщась от запаха табака.

— Хе. Мысли-то может, и не научился, а прожил, стало быть, довольно, чтобы начать понимать, что у людей на душе, — он еще раз затянулся и стал разглядывать завитки дыма.

— И что же у меня на душе, о, мудрый старец?

— Да все то же, что на твоей угрюмой морде написано. Чем думал когда соглашался, что теперь делать, как теперь быть, — по-прежнему не поворачивая головы, Бажен спокойно констатировал факты.

Эйнар не был удивлен его проницательности. Бажен всегда, сколько Эйнар его знал, мог лишь раз взглянув на человека, сказать врет он или нет. Или как к нему лучше подступиться. Это его качество очень помогало, когда в деревнях менялись старосты и надо было выстраивать новые отношения или когда они брали языка в очередной стычке на границе.

— Ну и как мне теперь быть? — заинтересованно спросил Эйнар.

— Как-как? Как был, так, значица, и будь, — ответил Бажен.

— Какая глубокая мысль родилась в твоей мудрой голове, — со смешком ответил ему новый капитан.

— Ну какая родилась, такая и есть. А если серьезно, — сказал Бажен, выбивая трубку о каблук сапога и отрываясь от стены, — если серьезно, Эйнар, то раз согласился, стало быть, была причина. Вот и найди, значица, причину эту, а пока ищешь, работай. Парней наших сбереги, им семьи кормить, сыновей подымать. Сам не сгинь, коли сможешь. Похандрить всегда успеешь.

— Это ты у Надеи фразочек нацеплял? — удивился Эйнар, который сам сегодня вспоминал эту присказку.

— Ну, а что ж не подцепить, коли мысль-то толковая? Бывай, капитан. — Бажен хлопнул его по плечу и пошел помогать со столами.

Эйнар глубоко задумался над его словами. Прав он, конечно, сто раз прав. Раз взялся за работу, то надо хотя бы других не подвести, раз сам в себе разобраться не можешь. Самокопаний у Эйнара и так было по горло.

* * *

— Друзья! Зачем мы все здесь собрались и так понятно, что будем делать, полагаю, всем известно, — начал Надея, когда все собрались на праздник. Он стоял на возвышении, сооруженном для музыкантов с кружкой в руке. В свете факелов, освещавших зал, он выглядел почти как актер на сцене. — Для начала, давайте попросим подняться сюда капитана Эйнара Ворона, ради чьей вшивой задницы мы и будем сегодня закусывать!

Под смех и громыхание кружек о стол, на возвышение вытолкнули вяло сопротивляющегося Эйнара и Надея помог ему подняться. Положив, как и утром, руку ему на плечо, он продолжил свою речь:

— Посмотрим, Эйнар. Ты у нас теперь капитан, а значит, я могу со спокойной душой уйти на покой выращивать уток. А, Праматерь знает, почему уток, но это мой покой и я так хочу! А ты теперь будешь горбатиться аки пчела, пока я буду, свесив ножки, сидеть на твоей могучей шее. Ух! — не удержался от возгласа Надея, когда получил от Эйнара локтем под ребра. По залу разлетелся смех. — Ладно, ладно, пятьдесят на пятьдесят, уговорил! Только не бей, я тебе еще пригожусь! В общем, — Надея убрал руку с плеча Эйнара, провел кружкой по кругу перед собой, приглашая остальных присоединиться к тосту. — За Эйнара! Капитана Внешней Стражи!

— За Эйнара! За Внешнюю Стражу! — вторили ему десятки голосов, после чего наступило недолгое молчание, пока все пили. Мгновением позже приглашенные музыканты заиграли что-то веселое и праздник начался во всю силу.

Эйнар спрыгнул с возвышения и огляделся вокруг, размышляя куда себя приткнуть. Приметив дальний стол, за которым сидели Бажен и Орлик, он двинулся в их направлении, лавируя между танцующих и разговаривающих людей. Кто-то хлопал его по плечам, от кого-то он получал поздравления. Маленький праздник в кругу неполной сотни воинов Внешней Стражи как-то неожиданно оказался мероприятием куда более обширным. Здесь были и зажиточные горожане, и купцы, и члены семей и друзья Внешних.

По пути его дважды остановили выпить или просто перекинуться парой слов. Какая-то девица с глубоким декольте затянула его к танцующим, и пока Эйнар из вежливости совершил с ней несколько танцевальных движений, так плотно прижималась к нему своими грудями, что не оставила за своим корсажем никаких тайн.

Извинившись, Эйнар протиснулся между людей подальше от настойчивой девицы и скрылся от людей за балкой, подпирающей потолок. Незаметно для себя, Эйнар очутился отнюдь не рядом с Баженом, как планировал, а чуть ли не в другом конце зала. Тут начиналась драка. Поначалу, Эйнар собрался пойти разнимать дерущихся, но быстро заметил, что на бой уже принимают ставки и оставил их в покое.

Шум и суета стали утомлять его. Он с гораздо большим удовольствием присоединился бы сейчас к Бажену, который травил байки из жизни, посидел бы со своими сослуживцами за столом, крепко выпил и вкусно закусил. Может, сыграл бы в кости, просто на интерес, не на деньги. От такого простого и заветного, Эйнара отделял целый зал, набитый битком малознакомыми людьми, и все они хотели его, Эйнара, внимания. Молодому капитану пришлось отбросить заветную мысль до лучших времен и поискать себе альтернативное занятие.

— Нар, ну что ты стоишь балки подпираешь? Они что, без тебя обвалятся? — к нему подошел довольный как кот, объевшийся сметаны, Надея об руку со стройной черноволосой девушкой в небесно-голубом платье, сшитом по последней миремской моде. Широкие рукава с вышивкой и высокий воротник, закрывающий шею, привлекали внимание, но оставляли пространство для воображения. Глядя на благочестивый наряд девушки, Эйнару вспомнилась недавняя девица с декольте, и спутница Надеи вдруг стала нравиться Эйнару гораздо больше.

— Хотел от тебя спрятаться, да, по всей видимости, не вышло. Госпожа, — Эйнар поклонился девушке и та склонила голову в приветствии. — Надея, не познакомишь меня со своей спутницей?

— Это, Эйнар, моя добрая подруга Лана, дочь капитана Стражи Ремесленников Дубыни Зодчего. Дама, которой всецело принадлежит мое любящее сердце, — высокопарно произнес Надея, целуя руку возлюбленной. — Лана, любовь моя, мне кажется, ты знакома с Эйнаром, не так ли?

— Разве что заочно, мой дорогой Надея. — Лана протянула руку Эйнару и тот склонился над ней, не донося до губ. — Рада наконец познакомиться с вами, капитан Эйнар. Надея много рассказывал о вас.

— Зная его, могу предположить, что эти рассказы выставляли меня не в самом выгодном свете. Не верьте ни одному слову, которые он говорил обо мне, прошу вас, — вежливо произнес молодой капитан.

— Даже если слова были добрыми? — улыбнулась Лана.

— В таком случае не доверяйте им вдвойне, — серьезно ответил Эйнар, отпуская девичью ладонь из своих рук. Лана заливисто рассмеялась, а Надея скорчил гримасу и украдкой показал Эйнару кулак. Тот закатил глаза и вновь подарил все свое внимание Лане.

Она действительно была очень мила — черные пряди обрамляли лицо сердечком, на котором выделялись голубые глаза, светящиеся умом. Стал понятен выбор платья — оно выгодно подчеркивало цвет глаз, делая их более выразительными. Дочь капитана Ремесленников, да и кого — самого господина Дубыни, градостроителя Мирема! Надея действительно разбирался в дамах.

— Госпожа Лана, не означает ли ваше присутствие, что здесь также присутствует ваш отец, достопочтенный Дубыня? — вежливо спросил Эйнар, больше переживая за друга, который вальяжно разгуливал под руку с такой видной девицей. От вопроса Эйнара улыбка Ланы померкла и ей почти удалось скрыть досаду на своем лице.

— Мой отец сейчас, полагаю, дает ужин в нашем поместье за чертой города, хотя, на мой взгляд, главные виновники торжества здесь.

— Ты льстишь нашему другу, Лана, — Надея накрыл ее руку своей в жесте, как показалось Эйнару, поддержки. Эйнар не решился уточнить в чем дело.

— Сегодня праздник в честь назначения нового капитана Внешней Стражи.

— Внешняя Стража празднует здесь. С ней празднуют оба ее капитана, — довольно резко ответила девушка, пожала плечами и посмотрела поочередно на Эйнара и Надею, — Логично было бы присутствовать здесь, если уж очень хочется отметить.

— Возможно, достопочтенный Дубыня не знал, что здесь соберется гораздо больше народа, чем планировалось изначально? Насколько мне известно, обычно Внешняя Стража празднует… в более узком кругу. — Эйнар сделал попытку сгладить углы, чувствуя, что тема для Ланы сложная. Украдкой посмотрев на Надею, Эйнар заметил как тот едва заметно качнул головой и отвел взгляд. “Ладно, понял, не лезу”, — подумал Эйнар и стал лихорадочно придумывать что сказать, но Лана сама решила не развивать эту тему.

— Что ж, звучит как идеальная отговорка. Обязательно передам ее папеньке. — она натянуто улыбнулась и обратилась к своему спутнику. — Милый мой Надея, не проводишь меня на воздух? Здесь душновато.

— За тобой, любовь моя, хоть на край света, — Надея вновь поцеловал руку девушки и отсалютовал Эйнару.

— Капитан Эйнар, была рада познакомиться с вами, — попрощалась Лана вновь протягивая руку. Эйнар принял ее теплую ладонь и слегка поклонился на прощание.

Когда они ушли, в голове у него сами собой крутились мысли насчет возлюбленной Надеи и ее уважаемого папеньки. Кажется, девушка была не рада отцовским поступкам. Эйнар вспомнил все, что слышал об этой девушке раньше. Она содержала швейную мастерскую и жила над ней же. Да уж, как-то скромно для девицы из богатой семьи. Возможно, она в ссоре с отцом? И почему же?

— Меня это совершенно не касается, — пробормотал Эйнар, и от нечего делать стал рассматривать толпу. Если уж тут такие высокие гости, то могут найтись и другие, которые могут обидеться, если новоявленный капитан Внешней Стражи не уделит им внимания. Как бы ни хотелось Эйнару забиться в угол и слушать солдатские истории, у него были обязанности, которыми он не мог пренебрегать.

Вдруг ему в глаза бросилась другая женская фигура. Девушка одиноко сидела за столом и смотрела на огонь свечи перед ней. Она была одета в платье, очень схожее по крою на платье Ланы, разве что ткань попроще и нет украшений. Голову покрывал простой белый льняной платок, завязанный сложным узлом на затылке. Дочка какого-нибудь купца или успешного ремесленника? Не-а, скорее, чья-нибудь служанка, той же Ланы или девиц ее круга. Тогда почему она сидит за столом, одна, а не следует за своей госпожой или носится с блюдами или кувшинами?

Эйнар как мог незаметно подошел поближе к этой загадочной девушке и ему удалось рассмотреть ее получше. У нее была молочная, будто просвечивающая кожа. Из-под платка выбилось несколько светлых волос — не платиновых, скорее, будто припорошенных пеплом, с серебристыми переливами. Она без эмоций смотрела на пламя свечи и огонек отражался в ее огромных изумрудных глазах. Создавалось впечатление, что они сами горят потусторонним, диким светом. Вдруг девушка едва заметно дрогнула, отвела взгляд от огня, пробежала глазами по толпе и остановила взор на Эйнаре. Что-то было в этом взгляде, отчего рубашка на спине вдруг стала мокрой, а тело будто пронзила молния. Внутри Эйнара что-то поднималось из далеких глубин души, реагируя на опасность. Капитану пришлось приложить усилие, чтобы подавить это что-то. На мгновение он потерял девушку из виду — кто-то прошел мимо, загораживая взор. Когда Эйнар попытался найти ее вновь, незнакомка уже пропала из виду.

Солнечный луч, один из первых этим утром пробрался в крохотную комнатку почти под самой крышей небольшого дома. Он скользнул по сохнущим на веревке рубахам, не спеша изучил содержимое бумаг на столе и остановился на мужской фигуре, свернувшейся калачиком на узкой постели.

Поддразнивая спящего, луч остановился на глазах, отчего мужчина недовольно поморщился и перевернулся на другой бок. Просыпаться он совершенно не собирался. Ему снилась лесная поляна, на которой вокруг костра сидели люди и негромко переговаривались. Эйнар знал их, это были воины Внешней Стражи, вот только их уже не было в рядах тех, кто присутствовал вчера на празднике. Мертвые воины, отдавшие жизнь за Мирем, мирно общались друг с другом и звали Эйнара присоединиться к ним. В их кругу уютно, огонь дарит тепло и защиту, надо только присесть рядом и сказать наконец все то, что Эйнар не успел им сказать. Как только он хотел сделать шаг в их сторону, кто-то схватил Эйнара за руку и не позволил приблизиться к костру. Эйнар не мог обернуться, чтобы посмотреть, кто держит его, как не мог и сбросить сдерживающую руку. Он начал вырываться, но этот кто-то держал его мертвой хваткой и не давал сделать ни шагу. Эйнар стал вырываться сильнее, наблюдая за тем, как его павшие товарищи у костра постепенно поднимаются, неторопливо собирают свои пожитки и последний раз вопросительно смотрят на Эйнара. Ты идешь с нами? Идешь с нами, капитан? Капитан?...

— Капитан? Капитан Эйнар! Вы здесь? Откройте, пожалуйста, у меня для вас донесение! — в дверь громко постучали и Эйнар резко открыл глаза. Странный сон еще не отпустил его и реальность воспринималась как продолжение сна.

Пару секунд Эйнар еще лежал с открытыми глазами, соображая где он находится и что происходит, когда дверь сотряслась новыми ударами. “Кому-то очень нужна моя компания,” — сонно подумал Эйнар и, потянувшись, встал. Как был, в одних шерстяных штанах, он прошлепал босыми ногами к двери и приоткрыл ее. На пороге стоял паренек, почти мальчишка в форменной ливрее пажа, который занес еще одну руку для удара о дверь.

— Не долби дверь, она и без тебя скоро сломается, — хрипло сказал Эйнар и подавил зевок. Паж побледнел, заметив, что дверь открылась, и запоздало коротко поклонился капитану.

— П-прошу прощения, к-капитан Эй-Эйнар, — заикаясь, пролепетал паж. Он очень боялся этого высоченного мужчину и был невероятно горд, что ему доверили отнести письмо самому капитану Внешней Стражи. — Я… У меня тут это… Я вам…

— У тебя мне донесение, не так ли? Могу ознакомиться? — Эйнар пошире открыл дверь и протянул руку за бумагой. Парнишка с изумлением посмотрел на его руку, спохватился и начал рыться в сумке в поисках письма. Рылся он долго, Эйнар уже успел опустить руку и прислониться к косяку головой, в надежде прикрыть глаза еще на секунду. Тут паж нашел-таки письмо и сконфуженно достал его из сумки.

— Д-для вас письмо, капитан Э-Эйнар, от досточтимого и уважаемого г-господина г-главнокомандующего г-города-крепости…

— Ага, я так и понял, что только господин главнокомандующий мог отправить пажа в такую рань, — прервал парнишку Эйнар и забрал у него письмо. Тот, казалось, выдохнул с облегчением, но ретироваться не смел, замерев на месте подобно статуе. Эйнар развернул письмо и углубился в чтение, не сразу заметив, что паж остался на месте.

— Чего стоишь? Беги давай, дел, небось, полно.

— А. Да. К-конечно. Доброго дня, к-капитан! — паренек еще раз поклонился, чуть не ударившись головой о приоткрытую дверь и полетел в сторону лестницы, запинаясь о собственные ноги. Эйнар посмотрел ему вслед и пробормотал:

— Кого сейчас только не берут в услужение…

Рядом хлопнула дверь и Эйнар увидел выходящую из соседней квартирки госпожу Мирину, его домовладелицу. Дородная женщина с круглым лицом мило улыбнулась Эйнару, заметив его в коридоре.

— Эйнар, дорогой! Это к тебе так громко стучались? — произнесла она чистым и звонким голосом, который странно звучал из уст немолодой женщины.

— Доброго утра, госпожа Мирина. Да, боюсь, что ко мне. Прошу прощения за шум, такого больше не повторится, — Эйнар приветственно отвесил ей полупоклон и улыбнулся в ответ. Ему нравился ее добрый нрав и Эйнару совершенно не хотелось портить отношения со своей домовладелицей.

— Скорее солнце встанет на западе, чем я поверю в то, что к тебе теперь станет бегать меньше посыльных, — она звонко рассмеялась и Эйнар с облегчением понял, что она не злится на него. — Я же так и не поздравила тебя с назначением, дорогой. — Она заглянула ему в глаза и тепло улыбнулась.

— Премного благодарен, госпожа Мирина, — вежливо склонил голову Эйнар, которому уже начинали надоедать вечные поздравления. Все его знакомые, которые за последнюю четверть луны слышали о его назначении, спешили выразить свое почтение.

Домовладелица еще раз по-матерински улыбнулась ему и неожиданно подошла к Эйнару. Потом, под его удивленным взглядом, протянула руку и ласково коснулась его щеки теплой ладошкой.

— Только не забывай отдыхать, ладно? У тебя усталый вид, — нежно произнесла она, отнимая руку. — И накинь что-нибудь. На улице холодно, а мне от одного твоего вида становится зябко.

Только сейчас Эйнар понял, что так и стоит в одних штанах с голым торсом. Смутившись, он извинился перед женщиной и, попрощавшись, закрыл дверь. В руках он до сих пор держал письмо от Ивара.

Эйнар повалился обратно на кровать и вчитался в чернильные буковки:

“Многоуважаемый капитан Эйнар!

Сообщаю Вам, что Вы должны присутствовать сегодня на собрании Круга Капитанов, которое состоится в Зале Собраний сегодня по восходе солнца. Пожалуйста, будьте вовремя.

С Уважением,

Тихомир, секретарь Главнокомандующего Ивара”

“Не письмо, а скорее, коротенькая записка, — усмехнулся про себя Эйнар. — И ради этого стоило тратить дорогущий отрезок пергамента высокого качества?”. Рассмотрев сложный растительный орнамент по краям листка, Эйнар отложил записку и нехотя встал с кровати. Судя по освещению, солнце вышло уже наполовину, так что следовало поторопиться, если Эйнар не хочет опоздать на свое первое собрание в качестве капитана. Наскоро одевшись в чистую рубаху и вчерашнюю куртку, Эйнар окунул лицо в чашу с водой, пригладил торчащие со сна волосы и поспешил в Зал Собраний.

* * *

У Внутренних Ворот Эйнара дожидался недовольный и всклокоченный Надея, который стоял у стены и недобро посматривал на караул Внутренней Стражи, выставленный у входа в крепость.

— Доброго утра тебе, Над. Не советую тебе убивать караульных, Сому это не понравится, — поздоровался с ним Эйнар, увлекая за собой вовнутрь крепости. Караульные проводили их недобрым взглядом, но ничего не сказали — негласное противостояние между Внутренней и Внешней Стражами было предметом шуток горожан и головной болью Ивара, который никак не мог примирить две службы между собой.

— Насчет доброго не знаю, Нар, но утра и тебе. А на Сома мне плевать с крепостной стены, пусть горит в Ее пламенном лоне, — ворчливо, но с чувством ответил Надея, оборачиваясь на караульных. — Скажи мне лучше, с чего бы это Ивару взбрело в его светлую головушку собирать Круг в такую рань?

— А мне почем знать? — пожал плечами Эйнар, пока они шли к крепости. — Я узнал о нем буквально только что. Пажонок все утро ко мне в дверь долбился с донесением. Мне казалось, что обычно Главнокомандующий извещает о таких собраниях заранее.

— Так он и сообщил заранее, еще вчера, перед церемонией, — удивленно вскинул брови Надея. — Ты узнал об этом только сегодня утром?

— А ты даже словом не обмолвился, дорогой коллега, — съехидничал Эйнар, а Надея в ответ только тяжело вздохнул.

— Да я даже не подумал что тебе не сообщили… — он на секунду задумался, а потом зловеще проговорил, — Все-таки убью сегодня кого-нибудь. Например, Тихомира, этого сына помойной собаки!

Эйнар внимательно посмотрел на друга оценивая насколько серьезно он говорит.

— Тихомир то тебе что сделал?

— Я так и слышу его голос: “Сообщение о собрании Круга капитанов — информация, которой должны обладать только капитаны Страж, сам Главнокомандующий и его секретарь”. — Надея реалистично передразнил скрипучий старческий голос секретаря Ивара и сплюнул. — Тьфу!

— А-а. Раз на момент сообщения я еще не был капитаном, то и сообщать об этом мне не надо? — догадался Эйнар и криво ухмыльнулся. — Вот ведь бюрократ!

— Типа того. Эх, такое прекрасное утро испортил, гад ползучий! — на секунду

Надея остановился и подставил лицо лучам восходящего солнца, прикрыв глаза.

Эйнар никогда не спрашивал Надею о возрасте, но сейчас, в солнечном свете, тот выглядел удивительно юным. Почти как сам Эйнар, считавшимся еще очень молодым по меркам своего народа. Эйнар предполагал, что Надея уже вступил в тот возраст, который барды лирически называют “золотыми годами” и решил удовлетворить свое любопытство.

— Над, а сколько тебе лет? Никогда не задумывался. — осторожно спросил его

Эйнар. Надея открыл глаза и удивленно посмотрел на боевого товарища.

— Пятьдесят шесть, а что? — спросил Надея, странно посматривая на Эйнара. Тот лишь пожал плечами, мол, просто любопытство, а сам задумался. “Значит, чисто технически, он меня младше, хотя по положению, внешности и прочему я должен относиться к нему как к старшему, ведь выгляжу я моложе.” — рассуждал про себя Эйнар.

— Да что ты к возрасту прицепился вдруг? — не унимался Надея, а Эйнар не спешил ему отвечать. “Если человеческая жизнь длится около двухсот лет, то это значит, что свою четверть он уже отжил. — продолжал вычисления Эйнар. — Четверть жизни для моего народа — это примерно лет двести пятьдесят, мне до них еще как до далекого Восходного архипелага пешком”.

— Если ты сейчас же не ответишь мне на вопрос, я на тебя обижусь, — капризно сказал Надея, складывая руки на груди и поджимая губы. С таким видом он был похож на маленького ребенка, у которого отняли игрушку, и Эйнар рассмеялся.

— Да так. Подумал какой ты старый, а до сих пор к Лане своей ненаглядной не сватаешься, — Эйнар скорчил рожицу в лучших традициях Надеи. За разговором они дошли до входа в крепость, и Эйнар, воспользовавшись секундным замешательством друга, шмыгнул в приоткрытую дверь, оставив напарника на улице.

Не дожидаясь друга, Эйнар пошел по длинному коридору, ведущему к Залу Собраний. Его шаги тонули в ворсе ковровой дорожки, которой был устлан весь пол. Лицо озаряли факелы, закрепленные на стенах вычурными держателями. Где-то на полпути его догнал Надея и в шутку ударил его в плечо, мстя за нелестное упоминание о его дорогой возлюбленной. Ни один не сказал ни слова, только Эйнар, шипя, потирал ударенное плечо, а Надея довольно ухмылялся.

Когда они почти свернули в небольшую нишу, в которой скрывалась дверь в Зал Собраний, Эйнар увидел в противоположной стороне ту самую девушку, которая вчера на празднике так его заинтересовала. Она о чем-то негромко переговаривалась со служанкой, склонив к ней голову на тонкой изящной шее, скрытой высоким воротником. По позе говоривших, Эйнар предположил в своей таинственной знакомой то ли старшую служанку в крепости, то ли — утверждаясь в своих вчерашних предположениях — наперсницу знатной дамы. Сегодня она отказалась от платка и ее серебристые с переливами волосы, собранные в слегка неопрятный узел, блестели в свете факелов. Когда Эйнар сделал шаг в ее сторону, его окликнул Надея, уже подошедший к самым дверям Зала, и Эйнару пришлось последовать за другом.

Ни Эйнар, ни Надея уже не увидели, как эта девушка оглянулась на то место, где только что стояли капитаны и задумчиво прикусила губу.