Тьма в твоих глазах (гет)

Гермиона стояла у зеркала в ванной старост, разглядывая своё отражение. Под глазами — тёмные круги, волосы потеряли привычный блеск, а в глазах… в глазах теперь жила тень.

Всё началось с пустяка — с ошибки в отчёте по защите от Тёмных искусств. Но реакция друзей оказалась катастрофической.

— Гермиона, ты серьёзно? — Гарри смотрел на неё с разочарованием. — Это же базовые знания!

— Может, тебе стоит отдохнуть? — мягко предложила Джинни. — Ты явно переутомилась.

Даже Рон, её самый верный союзник, лишь пожал плечами:

— Ну, ошибки бывают у всех. Но ты обычно не допускаешь таких… очевидных.

А потом — собрание Ордена Феникса, где её отстранили от важного расследования.

— Ты слишком эмоциональна, Гермиона, — сказала Макгонагалл. — Это мешает объективности.

В тот вечер Гермиона впервые почувствовала, как внутри что‑то надломилось.

Она бродила по коридорам Хогвартса, не замечая времени. В голове крутились одни и те же мысли: «Они не понимают. Они никогда не понимали, сколько сил я вкладываю. Сколько ночей не сплю, чтобы всё было идеально».

У окна в восточном крыле она остановилась. За стеклом — тёмный сад, звёзды, тишина. И вдруг — шепот.

— Ты одна. Они все тебя предали.

Гермиона вздрогнула. Голос был едва слышен, но он проникал в сознание, как холодный ветер.

— Кто здесь? — она обернулась, но коридор был пуст.

— Они не ценят тебя. Они никогда ценили.

Голос звучал всё отчётливее, словно шёл изнутри неё.

— Это… это неправда, — прошептала она, но уверенность таяла.

— Правда. Ты заслуживаешь большего. Ты можешь быть сильнее. Ты можешь наказать их.

Гермиона закрыла глаза. В голове вспыхнули образы: Гарри, смеющийся над её ошибкой; Джинни, шепчущаяся с другими о её «странном поведении»; Рон, отворачивающийся, когда она пыталась заговорить.

— Нет… — она схватилась за голову. — Я не хочу этого.

Но голос не унимался:

— Хочешь. Ты хочешь справедливости. Ты хочешь, чтобы они почувствовали твою боль.

И тогда она поняла: что‑то изменилось. Что‑то внутри неё пробудилось.

На следующий день Гермиона не пришла на завтрак. Гарри и Рон переглянулись.

— Может, она заболела? — предположил Рон.

— Или просто не хочет нас видеть, — Гарри вздохнул. — Мы были слишком резки.

Джинни промолчала. Она знала: Гермиона не прощает легко.

Тем временем Гермиона сидела в заброшенной классной комнате на третьем этаже. Перед ней — открытая книга по тёмной магии, которую она нашла в запретной секции. Страницы шелестели сами собой, слова светились багровым.

— «Сила приходит к тем, кто готов её принять. Тьма — это не зло. Это справедливость», — читала она вслух.

Её пальцы дрожали, но она продолжала листать. На одной странице — рисунок: женщина в чёрном плаще, окружённая тенями. Надпись: «Королева Тьмы. Властительница теней. Карающая рука».

— Это… я? — прошептала Гермиона.

Книга ответила сама:

— Да.

Она отшатнулась, но любопытство пересилило страх.

— Как?

— Прими тьму. Позволь ей стать тобой.

Гермиона закрыла книгу. В голове шумело. Она знала: это опасно. Но где‑то в глубине души — там, где боль от предательства ещё не утихла — она чувствовала странное притяжение.

Вечером она впервые не пошла на ужин. Вместо этого — спустилась в подземелья, туда, где никто не ходил. В старом склепе она нашла алтарь. На нём — чаша с чёрной жидкостью.

— Что это? — спросила она, хотя знала ответ.

— Твоя сила.

Не раздумывая, она окунула пальцы в жидкость. Кожа на мгновение почернела, но затем вернулась к норме. Однако в глазах — теперь постоянно — мерцал багровый отблеск.

Через неделю Хогвартс проснулся в страхе.

Утром в Большом зале нашли первого мёртвого студента — третьекурсника из Хаффлпаффа. Его тело было покрыто странными символами, выжженными на коже. А над ним, словно чернильное облако, висела надпись: «Предатели умирают первыми».

— Это её работа, — прошептал кто‑то на уроке.

— Грейнджер сошла с ума, — вторил другой голос.

Гермиона не отрицала. Она просто… изменилась.

Её мантия теперь всегда была чёрной, волосы — как вороново крыло, а глаза светились багровым в темноте. Она перестала посещать занятия, предпочитая заброшенные коридоры и подземелья.

Драко Малфой заметил перемены раньше других.

— Ты играешь с огнём, Грейнджер, — сказал он однажды, поймав её у входа в Выручай‑комнату.

— А ты всегда был наблюдателен, Малфой, — её голос звучал глухо, почти нечеловечески. — Но не бойся. Ты не в списке.

— В каком списке? — он нахмурился.

Она улыбнулась — холодно, без тени прежней теплоты.

— В списке тех, кто останется жить.

Он шагнул ближе, пытаясь разглядеть в её глазах хоть каплю прежней Гермионы.

— Что с тобой происходит?

— Я становлюсь собой, — она повернулась к нему. — Настоящей собой. Той, кого не нужно было предавать.

— Никто тебя не предавал, — он попытался взять её за руку, но она отдёрнула её.

— Не лги. Ты знаешь правду.

И исчезла — буквально растворилась в тени.

Убийства продолжались.

Следующей жертвой стала студентка из Рейвенкло — её нашли в библиотеке, прикованной к стеллажам цепями из теней. На стене кровью было написано: «Знание — это яд».

Затем — преподаватель травологии, чьё тело обнаружили в теплице № 5, оплетённое ядовитыми растениями. Надпись: «Не все цветы пахнут сладко».

Каждый раз следы указывали на Гермиону. Но когда её пытались задержать, она исчезала — буквально растворялась в тенях.

Драко начал собственное расследование. Он нашёл её дневник в заброшенной классной комнате — страницы были исписаны заклинаниями на древнем языке, а на последней странице — рисунок: корона из чёрного пламени и подпись: «Королева Тьмы».

— Что ты задумала, Гермиона? — прошептал он, закрывая книгу.

В этот момент за его спиной раздался голос:

— Узнать хочешь?

Он обернулся. Она стояла в дверном проёме, окружённая вихрем тёмной энергии.

— Я очищаю Хогвартс от лжи, — сказала она. — От лицемерия. От предательства.

— И сколько ещё должно умереть? — он шагнул к ней. — Пока ты не поймёшь, что сама становишься тем, против чего всегда боролась?

— Я уже поняла, — она подняла руку, и тени сгустились вокруг неё. — И мне это нравится.

— Ты не такая, — он сделал ещё шаг. — Ты — Гермиона Грейнджер. Та, кто всегда искала правду. Та, кто спасала друзей.

— Друзья? — она рассмеялась. — У меня их больше нет.

— У тебя есть я, — он посмотрел ей в глаза. — Даже если ты не хочешь этого признавать.

На мгновение в её взгляде мелькнуло сомнение. Но затем тьма снова поглотила его.

— Слишком поздно.

Лунный свет пробивался сквозь кроны Запретного леса, вычерчивая на земле причудливые узоры из света и тени. Драко шёл, не разбирая дороги, — ноги сами несли его туда, где, как он чувствовал, должна быть она.

Он нашёл Гермиону у древнего алтаря — каменного круга, поросшего мхом и увитого плющом. Она стояла в центре, окружённая вихрем тёмной энергии, словно королева в короне из мрака. Её волосы, прежде каштановые, теперь отливали антрацитом; глаза пылали багровым огнём.

— Остановись, — голос Драко прозвучал твёрже, чем он ожидал. — Ты не такая.

Гермиона медленно повернулась. Улыбка на её лице была чужой — холодной, расчётливой.

— Какая же я, по‑твоему? — её голос звучал глубже, с отголоском множества шёпотов. — Наивная отличница? Вечная спасительница?

— Та, кто всегда искала правду, — он шагнул ближе, несмотря на холод, сковывающий тело. — Та, кто верила в справедливость, а не в месть.

— Справедливость? — она рассмеялась, и смех эхом разнёсся между деревьями. — Посмотри, что стало с теми, кто верил в неё. Меня отвергли. Предали. А теперь… теперь я сама вершу справедливость.

Тени вокруг неё сгустились, принимая очертания фигур — призраков её обидчиков. Драко различил силуэты Гарри, Рона, Джинни…

— Это иллюзии, — он сделал ещё шаг, игнорируя леденящий ужас, поднимающийся по позвоночнику. — Они не стоят того, чтобы ты теряла себя.

— Не стоят? — Гермиона вскинула руку, и тени рванулись вперёд, обступая Драко со всех сторон. — А что стоит? Твоя жалость? Твое «сочувствие»?

— Любовь, — просто ответил он, не отводя взгляда. — Настоящая любовь не требует жертв. Она принимает.

На мгновение в её глазах мелькнуло что‑то человеческое. Тени заколебались.

— Ты не понимаешь… — прошептала она, и в этом шёпоте впервые прозвучала усталость. — Тьма шепчет. Она обещает силу. Обещает, что больше никто не сможет меня ранить.

— И что взамен? — он осторожно коснулся её руки. Кожа была ледяной. — Твою душу? Твоё сердце?

Она вздрогнула, но не отстранилась.

— А что мне осталось? Они забрали всё.

— У тебя есть ты, — он сжал её пальцы. — И у тебя есть я. Даже если ты меня прогонишь, я не перестану верить, что где‑то внутри ты всё ещё та Гермиона, которая плакала над сломанным пером в третьем классе.

Её губы дрогнули.

— Откуда ты знаешь про перо?

— Потому что я всегда замечал тебя, — он улыбнулся. — Даже когда ты думала, что я лишь насмехаюсь. Даже когда ты считала меня врагом.

Тишина. Только шелест листвы и далёкий крик ночной птицы.

— Я боюсь, — призналась она наконец. — Боюсь, что без тьмы я снова стану уязвимой.

— Быть уязвимым — не значит быть слабым, — он притянул её к себе. — Это значит быть живым.

Она прижалась к его плечу, и на мгновение — всего на мгновение — багровый огонь в её глазах погас.

— Что, если я не смогу остановиться? — прошептала она.

— Сможешь, — он поцеловал её в макушку. — Потому что ты сильнее, чем думаешь. И потому что я буду рядом.

Где‑то в глубине леса раздался протяжный вой. Тени взметнулись, пытаясь разорвать их объятия, но Драко лишь крепче сжал её руку.

— Смотри на меня, — сказал он. — Только на меня.

И когда она подняла взгляд, в нём уже не было тьмы — лишь страх, боль и робкая надежда.

Гермиона оборвала смех, но её глаза по‑прежнему пылали багровым.

— Помочь? — она шагнула ближе, и тени за её спиной шевельнулись, словно живые. — Чем? Ты даже не знаешь, что со мной происходит.

— Знаю, — Драко не отвёл взгляда. — Ты чувствуешь боль. Ты чувствуешь обиду. Но это не значит, что нужно становиться монстром.

Она замерла. В её глазах мелькнуло что‑то человеческое — едва уловимое, как отблеск далёкой звезды.

— Ты не понимаешь… — её голос дрогнул. — Они отвернулись от меня. Все.

— Не все, — он сделал ещё шаг, преодолевая невидимую стену тьмы, окружавшую её. — Я здесь.

Тишина. Только шепот духов, кружащих вокруг алтаря, нарушал покой ночи.

— Почему? — тихо спросила она. — Почему ты не боишься?

— Потому что я видел тебя настоящую, — он осторожно коснулся её руки. — Ту, что плакала над книгой по нумерологии. Ту, что часами объясняла Рону, как правильно варить зелье. Ту, что верила в добро, даже когда мир был к тебе несправедлив.

Её пальцы дрогнули под его ладонью.

— Это… прошло.

— Нет, — он сжал её руку. — Это всё ещё ты. Просто ты позволила тьме затмить свет.

На следующий день Гермиона не появилась в замке. Драко обыскал все привычные места — библиотеку, заброшенные классы, даже подземелья, — но безрезультатно.

В гостиной Слизерина его ждал Теодор Нотт.

— Слыхал, ты гоняешься за сумасшедшей Грейнджер, — Тео усмехнулся, но в его глазах читалась тревога. — Опасно, дружище.

— Она не сумасшедшая, — Драко опустился в кресло. — Она… потерялась.

— Потерялась? — Тео приподнял бровь. — Она убивает людей, Драко. Ты это понимаешь?

— Понимаю, — он закрыл глаза. — Но я знаю, что внутри неё всё ещё есть свет. Я должен её вернуть.

— И как? — Тео скрестил руки. — Ты же не думаешь, что она просто скажет: «Ой, прости, я передумала быть Королевой Тьмы»?

— Не знаю, — Драко вздохнул. — Но если я не попытаюсь…

Он не договорил. В этот момент в окно влетела чёрная сова, держа в клюве конверт. Драко развернул письмо — почерк был неровным, словно писавший дрожал.

«Встретимся у озера. Одна. Если хочешь узнать правду».

Подпись отсутствовала, но он знал — это от Гермионы.

Когда Драко пришёл к озеру, Гермиона уже ждала его. Она стояла у кромки воды, её силуэт растворялся в сумраке.

— Ты пришёл, — её голос звучал тихо, почти безжизненно.

— Конечно, — он остановился в нескольких шагах. — Что ты хотела мне сказать?

Она повернулась. В её глазах больше не было багрового свечения — только усталость и боль.

— Я не могу остановиться, — прошептала она. — Тьма… она сильнее. Каждый раз, когда я пытаюсь сопротивляться, она напоминает мне о предательстве. О том, как они меня бросили.

— Но ты же знаешь, что это не так, — он шагнул ближе. — Да, они ошиблись. Да, они были неправы. Но это не значит, что ты должна уничтожать себя.

— А что мне делать? — её голос сорвался. — Простить их? Как будто ничего не было?

— Не обязательно прощать, — он взял её за руку. — Но ты можешь выбрать, как жить дальше. Ты можешь позволить тьме поглотить тебя… или ты можешь бороться.

Она закрыла глаза.

— Я боюсь.

— Чего? — он прижал её к себе. — Что не справишься?

— Что уже слишком поздно.

— Никогда не поздно, — он поцеловал её в макушку. — Пока ты жива, пока ты дышишь, у тебя есть шанс.

Через три дня Гермиона привела Драко в то самое место, где всё началось — к древнему алтарю в Запретном лесу.

— Здесь я приняла тьму, — сказала она, глядя на чёрные камни. — Здесь я должна её отпустить.

— Ты уверена? — он сжал её ладонь. — Это может быть опасно.

— Опаснее, чем жить во тьме? — она слабо улыбнулась. — Нет.

Она встала в центр круга, подняла руки и начала произносить заклинание. Слова лились из её уст, как музыка, но каждый слог отдавался болью в сердце.

Тени вокруг зашевелились, пытаясь удержать её. Они шептали, угрожали, напоминали о боли.

— Ты наша. Ты принадлежишь нам.

— Нет, — Гермиона закрыла глаза. — Я принадлежу себе.

Драко стоял рядом, готовый в любой момент вмешаться. Он чувствовал, как сила тьмы пытается оттолкнуть его, но не сдавался.

— Я люблю тебя, — прошептал он. — И я здесь.

Эти слова, словно искра, зажгли в ней решимость. Она произнесла последнее слово заклинания — и мир взорвался светом.

Когда свет рассеялся, Гермиона лежала на земле, бледная, но спокойная. Её глаза были обычными — карими, без тени багрового пламени.

— Получилось? — прошептал Драко, поднимая её на руки.

— Да, — она слабо улыбнулась. — Я чувствую… пустоту. Но это хорошая пустота. Как после грозы.

Он прижал её к себе, не скрывая слёз.

— Больше никогда так не делай.

— Обещаю, — она положила голову ему на плечо. — Я больше не хочу быть Королевой Тьмы. Я хочу быть просто Гермионой.

Они сидели так долго, пока первые лучи рассвета не коснулись леса.

Спустя год Гермиона и Драко стояли у того же озера, где когда‑то встретились вновь.

— Иногда я всё ещё чувствую её, — тихо сказала она, глядя на воду. — Тьму. Она шепчет.

— Но ты не слушаешь, — он обнял её за плечи. — Потому что знаешь: ты сильнее.

— Благодаря тебе, — она повернулась к нему. — Если бы ты не поверил в меня…

— Я всегда верил, — он улыбнулся. — Даже когда ты сама в себя не верила.

Они поцеловались, и в этот момент мир вокруг них стал ярче.

Где‑то вдали, в тени деревьев, что‑то шевельнулось. Но теперь это уже не имело значения.