Восемнадцатилетний директор (джен)

Гарри сидел на лавочке, наслаждаясь панорамой Хогвартса и окрестностей — жаль, что не настоящей.

Целители Сент-Мунго заботились не только о здоровье, но и об эмоциональном состоянии пациентов, а потому с помощью сложных заклинаний создали в госпитале «комнату восстановления», куда Поттер полюбил приходить. Прежде чем войти, следовало подержаться за ручку двери, детально представив себе место, где хочешь очутиться, и комната воссоздавала выбранный волшебником пейзаж.

Гарри всегда выбирал только Хогвартс, поскольку с этим местом были связаны его лучшие воспоминания. Иллюзорный и не разрушенный войной замок был прекрасен. Поттер искренне жалел, что так и не сумел поучаствовать в восстановлении настоящего Хогвартса; а также о том, что когда начнется новый учебный год, он уже, увы, не вернется в его стены.

— Здравствуй, Гарри. Я не помешала? — раздался внезапно голос за спиной.

Он обернулся и посмотрел на стоящую в дверях Минерву Макгонагалл, как будто постаревшую лет на десять после войны, но все еще осанистую и строгую.

— Здравствуйте, профессор. Конечно, нет.

За все время его пребывания в Сент-Мунго Макгонагалл (в отличие от большинства защитников Хогвартса) посетила его всего единожды, но Гарри не обижался, понимая, как много у нее других забот.

От колдомедиков Поттер слышал, что профессора Спраут и Флитвик пострадали во время боя; к счастью, обошлось без угроз жизни, но оба попросились в отставку, ссылаясь на преклонный возраст и полученные ранения. А Слагхорн и без того был пенсионером и возвращался на два года к преподаванию лишь из уважения к покойному Дамблдору. А теперь снова готовился уйти на вполне заслуженный отдых. Поэтому Гарри было искренне жаль Минерву, которой практически в одиночку предстояло не просто восстановить и полностью подготовить школу к новому учебному году, но и обновить профессорский состав, решить вопрос со студентами, пропустившими год образования, и сделать все это полагалось за одно короткое лето.

— Для начала позволь спросить, как ты себя чувствуешь?

Поттер догадывался, что она пришла по делу, но все же был благодарен за проявленное участие.

— Чувствую себя полностью здоровым. Сметвик обещал выписать меня послезавтра, — Гарри мечтательно поднял взгляд в чистое хогвартское небо и с предвкушением добавил, — наконец-то.

Два месяца в больнице — это слишком много. Ситуация казалась донельзя обидной: еще второго мая он был здоров и силен, сражался с Волдемортом, Пожирателями, пережил второе Убивающее, победил, и ничто не предвещало беды, но на следующий день, просто поднимаясь на второй этаж дома на Гриммо, Гарри неожиданно рухнул на пол, не способный ни двигаться, ни даже позвать на помощь. Спасибо Кричеру, вызвавшему целителей, которые быстро переправили его в Сент-Мунго.

Первую неделю он так и пролежал, немой и прикованный к кровати. Его внезапный таинственный недуг, как и следовало ожидать, вызвал небывалый резонанс в магическом обществе; ему отправляли множество писем, присылали гостинцы, а многочисленные друзья, соратники и поклонники порой конфликтовали с целителями за право навещать и оставаться с ним подольше. Благодаря столь мощной поддержке Поттер ни разу не почувствовал себя одиноким; а поскольку не мог даже общаться со своими посетителями, делал то единственное, на что был способен — слушал.

Слушал внимательно и запоминал каждую прочитанную ему вслух новость из Пророка, каждый рассказ о чьей-либо судьбе, измененной войной, о погибших и выживших. А ночами, когда оставался один (лишь с больничными домовиками, которые следили за состоянием волшебников и должны были срочно позвать целителей, если бы кому-то стало хуже), много думал. О своих хогвартских годах, о друзьях, врагах и соперниках. О том, что исправил бы, появись у него такая возможность.

К концу второй недели к нему вернулась способность говорить — сначала слабо и шепотом, — а также шевелить пальцами. Гарри знал, что в Сент-Мунго собирался большой консилиум с привлечением иностранных колдомедиков, посвященный его случаю. Наконец Сметвик, курирующий его целитель, пришел, чтобы сообщить ему итоги и предположения.

— Гарри, вы знали о крестраже, находившемся в вашем теле?

Поттер кивнул. Он хотел бы утаить эту информацию от общественности, но лгать своему лечащему целителю не имело смысла.

— Полагаю, он был создан в тот же момент, когда был получен этот шрам, — Сметвик бросил взгляд на его лоб. — Вам ведь было тогда всего чуть больше года?

Второй кивок. Гарри уже и сам думал о крестраже, поскольку других объяснений его болезни не было.

— В таком возрасте системы организма, в том числе и отвечающие за магию, лишь формируются. Мы предполагаем, что между вашей сущностью и крестражем произошел симбиоз, и тело посчитало их единым целым, а потому развивалось с учетом этой особенности.

— Хотите сказать, что, лишившись крестража, я почти потерял часть себя? — прошептал Гарри.

— Да. Крестраж не задел психику, поэтому ментально вы остались полноценной личностью, но вашему телу придется многому учиться заново.

Это звучало странно, дико и, главное, досадно — как дракклов крестраж мог быть связан, например, с умением ходить? Но больше Поттера волновал сейчас другой вопрос:

— Это обратимо?

— Мы надеемся, что да. Остальное покажет время.

Точнее сказать он и не мог, поскольку этот случай был уникальным за всю историю колдомедицины. Потому Гарри и его друзьям оставалось только верить в чудо, и оно, к счастью, произошло: утраченные способности медленно, но верно возвращались. И вот теперь, два с половиной месяца спустя, Гарри (если не считать легкой слабости) наконец чувствовал себя полностью здоровым и готовым вернуться к нормальной жизни.

— Мой следующий вопрос тебе, скорее всего, не понравится, но я должна его задать. Ты ведь посещал кабинет директора в ночь битвы? — без лишних предисловий начала Макгонагалл, и Поттер кивнул. — Попытайся вспомнить, какой пароль ты назвал горгулье, охраняющей вход? Это важно.

Гарри прикрыл глаза и нахмурился, мысленно возвращаясь к тем болезненным воспоминаниям, которые ранее тщетно пытался выкинуть из головы. Взрывы. Пожары. Крики раненых и умирающих. Визжащая хижина. Бледное, покрытое испариной лицо умирающего Снейпа. Его слезы, последние слова и склянка. Далее снова горящий Хогвартс. Несколько просвистевших мимо заклятий. Изуродованные, обезображенные тела, при воспоминании о которых на Гарри накатывала тошнота и еще более мучительное чувство вины — ведь среди тех тел были и защитники замка, которые погибали за него. Далее бег по наполовину обвалившейся лестнице к директорскому кабинету, открытая дверь, Омут Памяти...

— Я не называл пароля, профессор. Дверь была открыта. Горгулья пропустила меня сама.

— Не может быть, — тут же парировала Макгонагалл. — Магия паролей непреложна. Пропустить без него горгулья могла бы только директора, и то лишь в критической ситуации.

— Я правда не знаю, почему смог пройти. Но уверен, что ничего не называл. В ту ночь Хогвартс сильно пострадал, возможно, из-за этого система паролей дала сбой, — высказал предположение Гарри.

— Кто знает, — процедила Минерва. — Ты был последним, посетившим директорский кабинет. После горгулья запечатала его, и что бы мы с профессорским составом ни предпринимали, так и не смогли попасть внутрь. А там остались важные бумаги и артефакты. Поэтому у меня будет к тебе просьба: после выписки найди время, чтобы посетить Хогвартс. Возможно, твое появление как-то поможет нам решить проблему.

— Я бы хотел помочь, профессор, но не думаю, что мое присутствие хоть что-то изменит.

— Если говорить прямо, я тоже в этом сомневаюсь. Но хочу потом с чистой душой сказать себе, что испробовала все варианты.

Макгонагалл понимала, что не должна (даже не имеет морального права) требовать, чтобы Гарри прибыл в Хогвартс, с которым у него могли быть связаны тяжелые воспоминания; но все же надеялась, что он добровольно согласится помочь.

На момент долгожданной выписки у Поттера было уже множество планов. Во-первых, посетить Нору (он пообещал Молли, рыдающей около его постели, что непременно выживет, встанет на ноги, поправится и придет к ней в гости). Во-вторых, навестить Андромеду Тонкс и своего крестника Тедди. И, наконец, подать документы на курсы авроров; всего четыре месяца обучения и практики, и уже к зиме он сможет полноценно поступить на службу в Аврорат.

Но что-то необъяснимое снова тянуло его к Хогвартсу. Желания оказаться в школе еще хоть раз и помочь профессору слились воедино.

— Я приду. И попытаюсь сделать все, что будет в моих силах.

* * *

В Хогсмид Гарри аппарировал, укрывшись мантией-невидимкой, чтобы не создать шума и не привлечь к себе лишнего внимания. Затем намеревался пешком преодолеть путь до замка, вспоминая, как множество раз гулял здесь с Роном и Гермионой.

Одна деталь, которой раньше не было, разительно выбивалась из общей картины. Кладбище. Совсем новое. Гарри хотел было пройти мимо, но ноги сами повели его к свежим могилам.

В груди заболело так, словно ее сжали тугим обручем. У Поттера было с собой несколько зелий, подаренных Сметвиком при выписке, способных унять физическую боль, и ни одного, облегчающего душевную. Гермиона бы сказала, что это способно вылечить только время; и была бы права. У меня еще будет время, чтобы все это пережить и принять, сказал сам себе Гарри. И все же задержался здесь, отдав почести погибшим и возложив на могилы венки.

Хогвартс был уже полностью восстановлен, но обгоревшие деревья Запретного леса все еще напоминали об отгремевшем сражении. Гарри ускорил шаг и минут десять спустя оказался на пороге родной школы.

— Спасибо, что все же пришел, — коротко поприветствовала его Макгонагалл.

Других профессоров, кроме нее, Гарри не встретил; коридоры замка были пусты, лишь домовые эльфы иногда суетливо мелькали туда-сюда. Прошмыгнувшая мимо толстенькая домовиха вдруг пропищала:

— С возвращением, директор!

Поттер бросил быстрый взгляд в сторону Макгонагалл. Так, значит, ее назначение на директорский пост уже состоялось? Гарри не был удивлен: с учетом того, что Слагхорн, Флитвик и Спраут подали в отставку, а Снейп погиб, Минерва осталась единственным подходящим кандидатом. Странность заключалась лишь в том, что этой новости не было ни в Пророке, ни по радио.

Возможно, еще просто не успели обнародовать.

Поднимаясь вслед за профессором, он вдруг ощутил, что еще мгновение, и лестница поменяет направление. «Прошу, только не сейчас!» — мысленно взмолился Поттер, хоть и понимал, что его мольбы бессмысленны: лестница не услышит и тем более не подчинится его желанию. Однако та на секунду дрогнула, а потом застыла в первоначальном положении. «Спасибо», — одними губами прошептал Гарри, так тихо, чтобы Макгонагалл его не услышала.

Путь к директорскому кабинету был уже полностью расчищен и восстановлен, и Минерва пропустила Поттера вперед, чтобы тот мог подойти к горгулье.

Что именно делать, Гарри не знал, а потому доверился интуиции. Случай с лестницей не давал ему покоя; это могло быть простым совпадением, но все же Поттер попробовал снова — прикрыл глаза, мысленно сосредоточился на горгулье и прошептал: «Пожалуйста, открой дверь».

Каменная статуя ожила и пришла в движение. Раскрывшийся в проеме двери круглый кабинет поманил внутрь, и Гарри, чувствуя разливающуюся внутри радость оттого, что оказался полезным, сделал пару шагов вперед, отмечая, что кабинет директора каким-то чудом вообще не пострадал во время битвы.

— Профессор, готово!..

Гарри обернулся к Макгонагалл и мгновенно осекся, увидев на ее лице такое изумление, словно она увидела за директорским столом Волдеморта.

— Профессор? — попытался выяснить причины ее шока Поттер, но его перебил голос портрета Дамблдора, все еще висящего на стене.

— Гарри, здравствуй, мой мальчик! О, чувствую, Хогвартс уже признал тебя директором... и, если мне не изменяет память, самым молодым за более чем тысячелетнюю его историю. Достойно, весьма достойно! — нарисованный Дамблдор перевел взгляд и, кажется, только сейчас заметил ошалевшую Макгонагалл. — И тебя, Минерва, приветствую.

Услышав его, Гарри едва не подавился воздухом. Самый молодой за тысячелетнюю историю... директор? Дамблдор всегда был чудаковатым, но теперь вовсе перегнул палку.

— Профессор, вы так шутите?

— Какие шутки, Гарри? Хогвартс признал тебя. Горгулья открыла кабинет по твоей просьбе. Разве еще могут быть сомнения?

— Альбус, это невозможно, — безапелляционно вмешалась Макгонагалл. — Мальчику нет и восемнадцати...

Гарри мог бы возразить, что восемнадцать ему исполнится на следующей неделе и что ему чертовски надоело, что все вокруг называют его «мальчиком»; но не стал. Мысли в голове кружились вихрем, все еще не желая примириться с реальностью. «Хогвартс признал тебя. Горгулья открыла кабинет по твоей просьбе». А еще лестница не стала менять направление, повинуясь его желанию. И домовиха, упомянув директора, должно быть, имела в виду его, а не Макгонагалл; значит, его признали и хогвартские эльфы.

— Гарри, знаешь ли ты, как происходят выборы нового директора? — портрет теперь разговаривал только с ним, игнорируя стоящую рядом Минерву.

— Советом попечителей или министром магии? — несмело предположил Поттер.

— Лишь формально. Бюрократия меркнет перед истинной магией, — Дамблдор с портрета улыбнулся так же хитро, как делал это при жизни. — Желая уйти в отставку или предчувствуя, что не доживет до конца учебного года, действующий директор может сам выбрать приемника и предложить его Хогвартсу. Этот замок — живой механизм, он либо принимает кандидатуру, либо отвергает ее. Я знал, что буду убит, а потому заранее выбрал Северуса и спланировал так, чтобы после моей смерти директорские полномочия перешли к нему.

— В таком случае точно произошла ошибка, — быстро уловив его логику, возразил Гарри. — Профессор Снейп ненавидел меня. Если бы у него стоял выбор между мной и, скажем, флоббер-червем, он бы скорее назначил следующим директором червя.

— Этого я не могу знать, — пожал плечами Дамблдор. — Но я чувствую Хогвартс и его магию. Действующий директор сейчас ты.

Поттер ощущал себя крайне сконфуженно. У него не было ни опыта, ни соответствующих навыков, даже его собственное образование оставалось неполным. Он не сдавал ЖАБА (и не факт, что смог бы сдать на высокие баллы, поскольку практиковался лишь в дисциплинах, необходимых для Аврората, в то время как перечень предметов для ЖАБА был шире). Да и преподавать-то Гарри никогда не хотел — его привлекала профессия аврора, а не учителя. И вдруг сразу директорское кресло...

А вдруг Снейп просто решил поглумиться надо мной и продемонстрировать перед всем Хогвартсом мою некомпетентность? — подумалось Гарри. Ну и в довесок он потеснил Макгонагалл, которая подходила на эту должность гораздо лучше и, вероятно, желала ее получить.

— Профессор Дамблдор, прошу, научите меня взаимодействовать с Хогвартсом, — взмолился Поттер. — Я сегодня же предложу ему кандидатуру профессора Макгонагалл, и тем самым мы исправим это досадное недоразумение.

— Не все так просто, мой мальчик. Магия древнего замка, копившаяся на протяжении веков, сильнее магии отдельного волшебника. Выбор Хогвартса можно сравнить с магическим контрактом, заключенным между школой и ее директором; и Хогвартс не отпустит истинного, признанного им директора, пока тот не прослужит хотя бы год.

В душе Гарри вскипала буря. Что это за контракт, заключенный без учета воли одной из сторон?

— А если я нарушу его? Например, просто развернусь и уйду?

Тема магических контрактов не была Поттеру знакома, но интуиция подсказывала, что ничем хорошим это не кончится.

— Тогда ты рискуешь лишиться магии... — Дамблдор выдержал драматичную паузу, — навсегда.

По спине Поттера пробежала холодная дрожь. Месяцы в госпитале научили его по-новому ценить привычные вещи и способности; едва его пальцы вновь смогли двигаться, Гарри попросил, чтобы ему принесли палочку, и всякий раз ликовал, когда у него получалось сотворить даже самое простое заклинание. Тогда-то он в полной мере ощутил, насколько магия ценна для него. И если бы сейчас ему предложили выбор, Гарри скорее согласился бы остаться магом-инвалидом, чем полностью здоровым сквибом.

— Профессор Макгонагалл, — Поттер повернулся к своему бывшему декану, — клянусь, я не хотел этого, и мне жаль, что Снейп не оставил мне выбора. Мне придется провести год в директорском кресле. А после я передам полномочия вам, а сам уйду в авроры, как и планировал. Но сейчас мне понадобится ваша помощь. И я прошу вас стать моим союзником.

Минерва сдержанно кивнула. Мысленно Гарри поблагодарил ее за мужество и понимание.

— Тогда задайте новый пароль для горгульи, директор Поттер.

Гарри на секунду прикрыл глаза и на одном выдохе повторил те самые слова Невилла, уже ставшие легендарными:

— Ничего еще не кончено.

По замку волной прошлась едва ощутимая встряска. Горгулья снова пришла в движение. «Хогвартс признал тебя», — вновь зазвучали в голове слова Дамблдора.

— Хороший пароль, — вполголоса отозвалась Минерва. А затем, стоя в дверях, обернулась и добавила: — Удачи, Гарри.

Да, она мне пригодится, мысленно согласился Поттер. А затем с тяжелым сердцем принялся исследовать свои новые владения.

Вход в директорскую спальню, как выяснилось, располагался за гобеленом с изображением сцены из сказания о Фонтане феи Фортуны (о чем Гарри узнал из Сказок барда Бидля, заботливо принесенных Гермионой, чтобы скрасить его больничное одиночество). Спальня оказалась просторной, уютной и идеально прибранной. Должно быть, домовикам известен другой путь сюда, в обход горгульи, подумал Поттер, вот они и постарались, убрав все личные вещи предыдущего владельца и приготовив комнату к заселению нового хозяина.

А затем, разожгя камин и опустившись на аккуратно заправленную кровать, минут пятнадцать безотрывно смотрел на огонь, размышляя, что теперь делать со своей беспощадно непредсказуемой жизнью. Завтра утром он должен был быть в Норе, после обеда — в Аврорате, а после удачного (на что Поттер надеялся) поступления собрать близких друзей и отметить вместе с ними сразу два события: выписку из Мунго и начало своего аврорского пути...

Отогнав тоску по несбывшимся мечтам, Гарри приманил письменные принадлежности (и ностальгически улыбнулся, узнав те самые изумрудные чернила, которыми было написано каждое его хогвартское письмо). В первую очередь он искал поддержки самых близких — Гермионы и Рона, им же и адресовал первые письма, написанные в новой должности.

Затем, достав чистый пергамент, принялся выписывать вопросы и задачи, которые предстояло решить в ближайшие сроки.

Первым пунктом шла проверка готовности замка к новому учебному году. Снаружи Хогвартс уже выглядел восстановленным, но все ли было в порядке внутри? В каком состоянии находились спальни профессоров и студентов, учебные аудитории, большой зал, кухня, прочие помещения?

Дальше вопросы, касаемые преподавательского состава. В штате не хватало профессоров Заклинаний, Зельеварения, Травологии, ЗОТИ и Маггловедения. Гарри схватился за голову. Слишком много. Как он найдет достойных кандидатов, проверит и примет в штат менее чем за полтора месяца?

И, наконец, студенты. Многочисленные магглорожденные волшебники, пропустившие прошлый год обучения. Целый курс 1991 года поступления (включая его самого), не сдавший ЖАБА. (О том же, как именно Кэрроу преподавал ЗОТИ, и сколько у студентов осталось пробелов в знаниях, Гарри вообще страшно было думать.)

— Кричер рад приветствовать директора Поттера, — вывел его из задумчивости знакомый голос.

Гарри на радостях подскочил с кровати и заключил домовика в объятья; это было чересчур эмоционально, но Поттер простил себе этот порыв. Когда жизнь в очередной раз летела кувырком (а он, наивный, еще когда-то надеялся, что после войны все будет иначе!), присутствие кого-то знакомого рядом дарило хотя бы иллюзорное ощущение спокойствия.

— Кхм, у хозяина будут поручения? — старый эльф смутился, но на его лице все же мелькнуло подобие улыбки; он был тронут.

— Да. Пусть эльфы обследуют Хогвартс, и если обнаружат неполадки, докладывают мне лично.

— Будет сделано, — отсалютовал Кричер. — Что-то еще?

Гарри взмахнул палочкой, заставив перо поставить около первого пункта одну галочку, обозначающую, что эта задача взята в работу.

— И принеси, пожалуйста, устав Хогвартса, — тут Поттер осекся, усомнившись в том, что такой документ действительно существует (ведь если бы существовал, Гермиона непременно за семь лет учебы хоть раз бы его упомянула), а затем дополнил: — Или хотя бы «Историю Хогвартса» авторства Батильды Бэгшот.

Эту громоздкую книгу Гермиона еще на первом курсе брала в библиотеке для «легкого чтения». Тогда Гарри с Роном лишь подшучивали над ней; теперь же Поттер видел в этой книге чуть ли не единственную надежду хоть какую-то разобраться с обязанностями и задачами, которые на него свалились.

— Еще, пожалуй, чаю, — дополнил, когда Кричер уже собирался удалиться. — Эта ночь будет долгой.