Два коротких, третий с паузой (гет)

Лора. Это имя звучало на языке мягко и нежно. Словно густой жидкий шоколад с привкусом корицы и белым облачком зефира сверху. И имя было единственным, что обладало такой характеристикой в Лоре Бергер.

Эрвин впервые увидел её на отборе. Третье место в десятке — достойно. Девушки редко занимали пьедестал призёров, но те, кто туда взбирался, имели не просто стальные яйца, они умели при надобности оторвать их у других. И, как правило, в Разведкорпус они не вступали. Не для того кадеты так рвали задницы, чтобы тут же отправлять их на корм титанам. Они получали свою заслуженную награду в виде нашивки Военной полиции, нехилое жалование и, главное, — жизнь. Без грязи, смерти и боли. Без мысли. Без стремления. Без мечты о большем. Без крыльев.

Но Лора Бергер осталась. Эрвин видел тогда с помоста, как девять из десяти разворачивались и уходили, а она осталась стоять прямо и смотреть вперёд, сцепив руки за спиной. Не обернулась. Не дрогнула. Не изменилась в лице. Кто-то смотрел на неё в немом изумлении, кто-то покрутил пальцем у виска, а стоявший на первом месте кадет даже подошёл и что-то сказал ей на ухо, но Лора лишь покачала головой. Он тронул её за плечо, но Лора не поддалась. И он ушёл, как и остальные, навстречу лучшей жизни.

А Лора Бергер смотрела вперёд.

Всегда. И не оборачивалась.

Эрвин приказывал — она выполняла. Без вопросов. Без возражений. На людях, во всяком случае.

* * *

— Бергер, по-моему, я объяснил всё более, чем доступно, — произнёс Эрвин, черкая карандашом пометки в новом разработанном им плане. — Какие возражения?

— Меня не устраивает состав группы, — отчеканила Лора, стоя перед его рабочим столом, словно статуя. Эрвин вздохнул, отложил карандаш и взглянул на подчинённую. С её поступления в Разведку прошёл год. И с тех пор она не изменилась ни капли. Жёсткая, прямая, словно высеченный из камня монолит, сплошь идеальные отрезки от точки А до В. Ровная осанка, руки и ноги словно отмеряли по линейке, вместо округлых выпуклостей, положенных двадцатилетней девушке, тоже была чёткая плоскость, что служило поводом для множества шуточек, отпускаемых её сослуживцами. Впрочем, тихо. Ссориться с Лорой никто желанием не горел. Да и шутки её мало задевали. Выражение её лица тоже не особо менялось. Под росчерком светлых бровей щурились серые глаза, в которых ничего нельзя было прочесть, тонкие губы, сжатые в полоску, также не спешили выдавать каких-то секретов. Лора была надёжна и собрана, как прочный клинок в умелой руке. Но он тебе не друг. Вне поля боя ты его не достаёшь.

— Мне жаль, что у тебя не сложилась тёплая компания для прогулки на природе, — сказал Эрвин, вертя карандаш в пальцах, — но…

— Дело не в личной симпатии. Фредерик не здоров, ему нужен врач, а не экспедиция за стены, — отозвалась Лора, будто не заметив, что перебила вышестоящего по званию.

— Что с ним? Медосмотр был на днях, он ни на что не жаловался, — нахмурился Эрвин, припоминая отчёты медиков.

— А я не говорю про физическое состояние. У него с прошлой вылазки течёт крыша. И никто этого в упор не замечает, — заявила Лора, сверкнув глазами, словно укоряя Эрвина за невнимательность. Командира и его офицеров. Опять. Опять она это сделала. Как у Лоры получалось ввернуть свои замечания так, что не придерёшься, и при этом заставить досаду жечь вены, он взять в толк не мог.

— Хорошо, я тебя понял. Я проверю лично, можешь быть свободна.

Лора отдала честь и вышла из кабинета так же стремительно, как и зашла.

* * *

Часы показывали без четверти двенадцать. Почти полночь. Эрвин всё ещё читал отчёт Ханджи, а на очереди лежали ещё пять. Глаза щипало: в правом точно лопнула парочка мелких сосудов. Но он ещё не закончил. Раздался стук в дверь, и по характерному ритму ударов Эрвин уже заранее знал, что…

— Командир, это Лора Бергер, разрешите войти, — тон почти приказной. Она не спрашивала, она предупреждала. Эрвин смотрел, как она переступает порог, и не понимал, почему позволяет ей это.

— Не слишком ли поздно для визитов, Бергер? — спросил Эрвин, потирая глаза. Он был сегодня не в настроении. Ему не хотелось снова играть в игру под названием «Угадай, о чём думает эта девица». Она словно заставляла его, взрослого мужика, командира, в конце концов, снова и снова плясать под эту дудку. Снова и снова делая вид, что ничего не понимает. Каждый раз Лора Бергер обводила его вокруг своих тонких пальцев во всяких мелочах, но так прицельно и ловко, что впору было задуматься, не проворачивает ли она этого специально.

Вот и сейчас. Она будто знала, что он устал. Хочет спать. И его легко подловить. И что же будет на этот раз? Ошибка, закравшаяся в документы? Сбой поставок? Лошадь, которую херово подковали? Вверенные кому-то другому, не ей, новобранцы, надравшиеся вина и потрахавшиеся за казармой? Какие ещё нарушения она нарыла, чтобы ткнуть в них Эрвина носом? И ведь идёт каждый раз к нему. Не к Леви, не к Ханджи, к нему, чёрт её дери. И он каждый раз это терпит.

— Простите, но я бы хотела попросить об одолжении, — чуть ли не с порога заявила Лора. Эрвин удивлённо вскинул брови: они никогда ни о чём не просила для себя. Не жаловалась. Она всегда молча жевала дерьмо, предназначенное лично ей, так что же такое случилось, что несгибаемая Лора Бергер вломилась к нему на ночь глядя? Да ещё и в таком виде. Без куртки, в одной рубашке. Светлые короткие и, конечно же, прямые волосы не были собраны в гладкий хвост и теперь хлестали её по подбородку при каждом движении.

— Я слушаю, — вздохнул Эрвин, откидываясь в кресле. Обычно он не позволял себе держаться так неформально при подчинённых, но Лора уже в печёнках у него сидела. При ней он давно плюнул на этикет и устав. И даже ждал, когда она укажет ему и на эту оплошность. Странно, но пока молчала.

— Мне нужна увольнительная на несколько дней. Столько, сколько сможете дать. Сейчас, — слова обрывочно вылетали изо рта, такие же чёткие, как обычно, но Эрвин слышал в них знакомые вибрации нетерпения, тревоги и страха. Такой голос у неё был там, за стенами, когда жизнь подходила к опасной черте.

— Что-то случилось? — спросил он, разглядывая её лицо в безуспешной попытке понять что-то в мимике. Дохлый номер, из раза в раз.

— Семейные обстоятельства, — последовал короткий очевидный ответ.

Эрвин вздохнул. Лора и правда всегда умела выбрать момент его слабости. Или он ей поддавался? Он однозначно, по какой-то неведомой причине, спускал с рук ей эти выходки. Возможно, потому что во всём остальном Лора Бергер была идеальна. Идеальный солдат, с руками, которые не дрожали. Таких было не так много. Но у каждого должна была быть отдушина. И Эрвин оставлял ей эту вольность.

— Хорошо. Четыре дня хватит?

* * *

— Бергер. Знаешь, как это называется?

Лора молчала. Надо же. Хотя нет. Она знала, что облажалась. Облажалась по-крупному. И Эрвин знал. И она знала, что он знал. И теперь не будет сверкать своими серыми глазами в его сторону. Эрвин сжал отчёт из Стохеса в руке, перебарывая желание скомкать его и бросить в камин.

— Как это называется, когда ты просишь об увольнительной по «семейным обстоятельствам», а потом едешь туда и превращаешь двух ублюдков в фарш? А я узнаю об этом вот так?

— Полагаю, подстава, — отозвалась Лора, глядя в пол.

— Пять баллов. Молодец. Что мне теперь с этим прикажешь делать?

— Делайте, что хотите. Вы тут главный, — заявила Лора, всё ещё не поднимая глаз. Эрвин шумно вдохнул тёплый воздух кабинета, заставляя пылинки закружиться в маленьком вихре. Почему, почему, почему она вечно выводит его на эмоции? Даже сейчас, в таком положении эта соплячка будто давала право себя наказать. Спасибо, Лора. Без тебя бы не справился.

— Просто скажи, зачем?

— Если вы читали отчёт, вы знаете. Знаете, что они сделали с моей сестрой.

— Это дело военной полиции, — повысил голос Эрвин, но Лора усмехнулась. И подняла на него свои серые пронзительные глаза. Впервые за этот вечер.

— Военной полиции нет до таких вещей дела, пока их не ткнёшь туда носом. Они больше заняты вылизыванием вышестоящих задниц, чтобы увидеть там своё отражение. И вы это знаете лучше меня.

— Тебе стоило бы хоть немного этому поучиться, — не выдержал Эрвин. Ей и правда стоило. Стоило помнить, кто он такой не только за пределами этого кабинета, где она позволяла себе слишком много. Как и ему. Особенно сейчас, когда в глазах напротив снова блеснула сталь.

— Я учту, — коротко ответила она, глядя Эрвину прямо в лицо.

— Тебе повезло, что они выжили. Если ты не забыла, мы не убиваем людей.

Лора моргнула, и губы расплылись в кривой улыбке, странно исказившей её лицо.

— Вы так в этом уверены?

— Что, прости?

— Вы вообще уверены в том, что мы знаем, кого убиваем? Даже после того, как видели, откуда выползает Йегер?

Эрвин смолк. Да. Эти мысли приходили ему в голову. Но пока они были не доказаны, не было никакого смысла рассуждать о подобном. И сути дела это не меняло. Но по шее ползли мурашки, когда она произнесла вслух то, что вертелось в его собственной голове.

— Знаете, почему я не испугалась так сильно, как остальные, в самую первую вылазку? Вы тогда меня спросили, — вдруг сказала Лора, вернув Эрвина в воспоминания о том, как она слезала с лошади на твёрдых ногах. О том, что ничего не выдавало её страха, кроме побледневшей кожи.

— И ты не снизошла до объяснений.

— Потому что ещё никто не внушал мне большего ужаса, чем когда-то это сделали люди.

Эрвин промолчал. Он не стал спрашивать. Она бы не стала отвечать.

Через неделю была назначена новая миссия за стены, и Лора была ему там нужна. А значит, он, как обычно, разберётся. Это Эрвин умел лучше многих.

— Иди. Твоё наказание обсудим позже.

Лора молча развернулась и направилась к двери. Но, взявшись за ручку, она всё же сказала:

— Им не повезло. Это я оставила их в живых. Смерть для них слишком простое наказание, пусть страдают дальше. И сгниют в клетке. Как и все остальные, в этих треклятых стенах.

* * *

Эрвин вертел в руках гранёный стакан с виски, наблюдая, как пламя от камина заставляет мерцать эту вонючую жижу, словно жидкое золото. Виски было дерьмовым, но другого у него не имелось. Он отпил горький глоток и поморщился. Отвратное пойло для отвратного вечера. Взгляд упал на нашивки, лежавшие перед ним аккуратной стопкой. Вот и всё. Всё, что осталось от тех, кто вчера ещё жил, дышал и говорил. Крылья свободы, заляпанные кровью и втоптанные в грязь. Даже отдать их было некому. У этих солдат не было семей. Был только Разведкорпус. Он отпил ещё, и горечь обожгла рот. Да. Так и нужно. Глотай, Эрвин. Тебе придётся глотать эту дрянь до самого конца.

Стук. Как обычно, два коротких, третий с паузой.

— Входи, Бергер, — хрипло сказал он, опережая её слова. Конечно, это была она. Казалось, Эрвин уже кожей ощущал её шаги. Ему не нужно было смотреть, чтобы видеть, как она тенью скользнула в его кабинет. — Что на этот раз? Зачем ты пришла? — спросил он, всё ещё не отрывая глаз от бликов на мутных гранях толстого стекла.

— Я не знаю, — рассёк тишину кабинета сдавленный шёпот. Эрвин поднял голову и посмотрел на тонкую высокую фигуру перед собой. Да, она не знала. Но он знал. Он прекрасно знал, как это. Лора была впервые назначена командиром отряда. И потеряла его полностью. Да, Лора. Конечно, ты не знаешь. Добро пожаловать на новый уровень. Тебя тут ждали.

— Садись, — сказал Эрвин, указав на ближайший к его столу табурет. Он достал ещё один стакан и, поставив его перед Лорой, щедро плеснул туда виски. — И пей.

— Отвратительно, — заключила Лора, делая глоток.

— Вот именно, — согласился Эрвин, отпивая ещё. И Лора последовала его примеру.

— Почему вы всегда зовёте меня только по фамилии? — спросила она, крутя в руках опустевший стакан.

— Тебя это так волнует? — удивился Эрвин, допивая свой.

— Остальных вы хотя бы иногда зовёте по имени. Всех, кроме меня.

Эрвин откинулся в кресле, глядя, как румянец растекается по щекам Лоры, словно заря над стеной.

— Остальные не приходят ко мне в кабинет за полночь, чтобы выпить.

— Я пришла не за этим.

— Так за чем же? — спросил Эрвин, глядя ей в глаза. — Зачем это все, Лора? По какой причине ты изводишь меня из раза в раз?

Она смотрит на него странно. В глазах нет стали. Нет чётких прямых линий — они искривились, подёрнувшись дымкой. Поломались. Как и сама Бергер. Эрвин не знал, что это. Наверное, виски.

— Затем, что я хотела сломать эти чертовы стены. Но я ничего не могу. Глупо было так думать.

Шорох. Стук. Стакан на столе и звук шагов. Эрвин сам не совсем понимает, зачем, но успевает захлопнуть едва открывшуюся дверь перед её лицом.

— Хотела — ломай, — слова-выдох. Приказ. Вопрос. Просьба.

Эрвин не успевает подумать. Он устал думать. Решать. Делать выбор. Лора выбрала за него.

Губы жёсткие и горькие впились в его, а подбородок оцарапался о колкую щетину. Язык толкнулся в рот, и Эрвин подчинился. В конце концов, он всегда позволял ей больше, чем следовало. Дверь натужно скрипнула от напора двух тел, что вжались в неё, ища утешения. Эрвин знал, что однажды этим кончится. Знал, что рано или поздно он трахнет Лору Бергер на своём столе. И сделает это сейчас.

Лора Бергер, как оказалось, не была высечена из камня. Тёплая кожа. Небольшая, но мягкая грудь, сжатая жёсткими ладонями. Солоноватая на вкус шея. Въевшиеся в бёдра следы от ремней УПМ. Горячая тугая теснота, сковавшая пальцы. И полные горечи поцелуи, с привкусом самого отвратительного виски на свете. Всё это запечатлелось в мозгу глубокими оттисками. И не могло быть иначе. Лора Бергер невероятно органично смотрелась на его столе, безбожно сминая документы. Эрвин знал, что увидит, как она цепляется за край дубовой столешницы так, что, казалось, раскрошит её в руках. Что будет сжимать до красных отметин эти худые бедра, бывшие предметом шуток для других. Но ему было не до шуток. Они в его жизни давно кончились. Эрвин знал, что услышит, как она стонет. Этот звук ласкал уши куда больше её колких замечаний. Лора Бергер должна была оказаться здесь. Чтобы напомнить ему о том, что в жизни есть ещё что-то, кроме спасения Человечества.

* * *

Память интересная вещь. Можно забыть лицо, но помнить запах. Шрам на кисти. Звук шагов. Блеск стали в глазах. Румянец, словно закат. Два коротких стука и третий с паузой, которых Эрвин уже не услышит. Он скользнул взглядом по столешнице, словно ещё мог видеть тонкие пальцы, цепляющиеся за край, вокруг которых Лора Бергер так долго вертела его терпение. Что ж. Эрвин также знал, что однажды будет держать и её нашивку в руке. Что не отдаст её сестре Лоры. Малодушно оставит себе. Прихоть. Одна из немногих, которую он мог себе позволить.

Эрвин посмотрел на кусочек ткани, лежащий на ладони. Два крыла с оторванным справа краем, и его воспоминания. Это всё, что Эрвин Смит смог вернуть обратно за стены. Да и нужно ли было больше? Эрвин поднялся с кресла и накинул на плечи куртку. Ему некогда было дальше тут рассиживаться, впереди предстоял путь в Шиганшину, где он наконец получит ответы на все свои вопросы. Немного подумав, он убрал нашивку в нагрудный карман, аккурат под свою собственную, и вышел за дверь. Негоже было оставлять её здесь, в тёмном ящике стола. Ведь Лора Бергер смотрела вперёд.

Всегда. И не оборачивалась.