Иногда и от аллергии бывает польза (джен)

Гарри Джеймс Поттер был учеником шестого курса школы чародейства и волшебства Хогрвартс. Но, учеником он был не совсем обычным. Кроме того, что он учился в Хогвартсе и был магом, он был ещё и Мальчиком-Который-Выжил, ребёнком Пророчества, единственным человеком в мире способным оборвать жизнь величайшего злодея современности и так далее, и так далее...

Хотя, тут Гарри нужно было отдать должное, он никогда не считал себя кем-то особо выдающимся и всю жизнь ему хотелось быть «просто Гарри». Вот, только окружающие его волшебники не давали Гарри почувствовать ему себя этим самым «просто Гарри». Из-за чего, за время учёбы в школе он побывал и национальным героем, и великим тёмным магом, наследником самого Слизерина, и мошенником, которому удалось обвести вокруг пальца величайших магов современности, и сумасшедшим, зазвездившимся, жадным до славы юнцом.

— Кстати, — временами думалось Гарри, — жаль, вообще-то, что я не оказался наследником Слизерина. Ох, я бы тогда слизеринцев-то поприжал бы. Так поприжал бы, что тот же Малфой ходил бы у меня по школе на цыпочках и не рыпался.

Впрочем, такие мысли посещали Гарри довольно редко, только в те моменты, когда Малфой, своими высказываниями, доводил Гарри чуть ли не до бешенства. И уж тем более сейчас, в данный конкретный момент Гарри об этом совсем не думал. А думал он о том, что, казавшееся сначала весьма простым задание, которое почил ему профессор Дамблдор оказалось практически невыполнимым. И это вводило Гарри если и не в депрессию, то — в уныние.

И, почему было так сложно выполнить поручение Дамблдора Гарри не мог понять. Казалось бы что может быть сложного в том, что бы уговорить профессора Слагхорна поделиться с Гарри воспоминанием? Тем более, что Гари вроде бы был у самого Слагхорна на хорошем счету, да и мама Гарри, когда училась в Хогвартсе, была одной из самых любимых учениц профессора, но... . Не шёл Слагхорн на сотрудничество. Всячески его избегал, и вообще, крутился как уж на сковородке что бы не делиться с Гарри своими воспоминаниями.

— Как так-то, — не мог понять Гарри, — неужели профессор не понимает, что его воспоминания нужны для успеха в борьбе с Волдемортом? Тем более, что это нужно не только мне, но и профессору Дамблдору. И как это можно не пойти на встречу самому профессору Дамблдору и не выполнить его просьбу? Ведь это же сам..., нет, САМ Дамблдор, великий человек.

И хотя Дамблдор, на данный момент времени, был БЫВШИМ Верховным чародеем Визенгамота и Главой МКМ, но все же он оставался директором Хогвартса, кавалером ордена Мерлина первой степени, главой Ордена Феникса, Великим Магом и Гарри просто не понимал, как можно не выполнить просьбу ТАКОГО человека.

В конце концов Гарри устал. Устал от собственной неспособности уговорить Слагхорна, от разочарования, возникающего в глазах Дамблдора всякий раз когда Гарри в ответ на его безмолвный вопрос о ходе выполнения задания виновато разводил руками. От собственной, как начал с недавнего времени считать сам Гарри, бесполезности.

— Как же я тогда смогу победить самого Волдеморта, — думалось Гарри, — если я сейчас не могу договориться с каким-то, всего-навсего, Слагхорном? Нет, надо что-то делать.

И, наконец, Гарри решился. Было у него в заначке одно хитрое зельице, под названием Феликс Фелицис. Оно же Зелье Удачи. Вот и решил он немного выпить его, после долгих раздумий, так как пришёл к выводу, что другого способа заполучить воспоминание Слагхорна у него просто нет.

И вот, в один из дней, в тот самый момент когда солнце коснулось верхушек деревьев в Запретном лесу, он решил, что нужный момент настал. Проскользнул Гарри в спальню, извлёк из сундука флакончик с зельем, отпил из него и, после этого, набросив мантию-невидимку, отправился в гости к Хагриду. Почему именно к Хагриду, когда ему, по идее, нужен был Слагхорн, Гарри и сам не понял. Поэтому он решил не заморчиваться возникающими не к месту вопросами, а действовать так, как ему подсказывает интуиция.

По дороге Гарри, неожиданно для себя, всё-таки, встретил профессора Слагхорна и уговорил его вместе отправиться на помощь Хагриду. Дело в том, что прошлой ночью скончался акромантул Арагог, которого Хагрид небезосновательно считал своим другом. Поэтому ему была нужна не только помощь, но и моральная поддержка. Ну, и возможность для Слагхорна раздобыть немного яда акромантула, как говорится «на халяву», тоже сыграла в данном случае не последнюю роль.

В общем, сначала Поттеру пришлось принять участие в похоронах Арагога, затем помочь Хагриду и Слагхорну в организации импровизированных поминок, а затем следить чтобы не переводилось вино в бокалах поминальщиков. Подливать вино оказалось на удивление просто. Достаточно было вспомнить церемонию «Взвешивания волшебных палочек», проводимую во время Турнира трёх волшебников. Тогда, мастер Олливандер показал как это делается, воспользовавшись как раз палочкой самого Гарри.

Вот этим-то самым приёмом и воспользовался Гарри. Он подливал вино и ожидал, когда же Слагхорн «дойдёт» до нужной ему кондиции. Наконец нужная кондиция была им достигнута и Гарри удалось уговорить профессора поделиться нужным воспоминанием.

— И-и-и-и...йес!!! — мысленно воскликнул Гарри нащупывая в кармане флакончик с воспоминанием. А затем обратился к Хагриду вслух.

— Э-э-э... Хагрид, я пожалуй пойду спать, а то отбой уже был. А, ты, будь добр, тут за профессором присмотри, а то ведь он — не ты, много не выпьет.

И, Гарри попытался отправиться в гриффиндорскую башню. Только, перед уходом он совершил ошибку. Правда, была ли это ошибка или же на него подействовало всё тоже Зелье удачи он так и не понял. Ни тогда, ни в последствии, сколько бы об этом не размышлял, но вот жизнь его с тех пор «потекла» в совершенно другом направлении.

А получилось так, что перед уходом от Харгида, Поттер взял да и приложился к бокалу с вином. Зачем? Он и сам не понял. Просто, вдруг захотелось ему. И хотя выпил он совсем немного, всего-то полбокальчика, но алкоголь сыграл с Поттером весьма злую шутку. Потому что, как выяснилось, не прошло для него бесследно отравление ядом василиска. И, хотя, его воздействие было своевременно нейтрализовано слезами феникса, без последствий не обошлось. В частности, для самого Гарри, оказалось смертельно опасным употреблять одновременно Феликс Фелицис и вино.

Правда, узнал об этом Гарри намного позже, а прямо сейчас у него случился аллергический отёк носоглотки и гортани. И Гарри... умер. Но, почти тут же и ожил. Настолько быстро что для окружающих данное действие произошло совершенно незаметно. Впрочем, что Хагрид, что Слагхорн были всё равно достаточно пьяны для этого, так что, удачно всё получилось. Гарри даже со стула свалиться не успел. А вот для самого Гарри период между смертью и оживлением изрядно затянулся.

Началось же с того, что когда его дыхание перехватило и в глазах стало темно, то потерял сознание Поттер. Очнулся же он лёжа на животе и прижимаясь щекой к какой-то поверхности. Окружала его какая-то белесая субстанция вроде тумана. Сначала он осознал, что очнулся и понял, что может видеть, потом почувствовал своё тело и, только затем, к нему вернулась способность слышать. Звуки которые до него донеслись напоминали тихий плач маленького ребёнка.

Поттер поднялся и направился в направлении источника плача. Туман, или то что его заменяло, постепенно рассеивался и Гарри смог узнать место, где он сейчас находится. Как оказалось, перед ним простиралась платформа 9 и 3/4. И, под одной из скамеек, находился источник плача. Это был ребёнок. Вот только, такого уродливого ребёнка Гарри раньше никогда не видел. Особенно притягивало взор лицо этого ребенка. Хотя, назвать его полноценным лицом было, пожалуй, нельзя. Скорее нечто среднее между человеческим лицом и змеиной мордой.

Впрочем, как следует рассмотреть ребёнка у него не получилось. Рядом с ним, как будто из под земли, появился станционный смотритель. Он указал Гарри на подошедший поезд и сказал:

— Вам нужно сесть в вагон и проехать до следующей станции. Там вас встретят и всё вам объяснят.

— А, ребёнок? — спросил Гарри.

— Не волнуйтесь. О нём позаботятся, — ответил смотритель и Гарри отправился в вагон.

Поездка оказалась недолгой и когда Гарри вышел из вагона, то увидел свих родителей. Вот тут-то он и расплакался, как ребёнок. А дело было в том, что была у него мечта ещё раз увидеть своих папу и маму, ещё с того самого вечера, когда он впервые увидел их в зеркале Еиналеж. И, хотя умом он прекрасно понимал, что данная мечта неосуществима, но мечтать не переставал. Правда, радость от встречи оказалась недолгой.

До того самого момента, как Поттеры, все втроём, оказались на открытой веранде небольшого аккуратного домика и родители задали Гарри первый вопрос.

— Скажи нам Гарри, — спросили они его, — почему ты, дожив до шестнадцати лет не удосужился даже узнать, а где мы собственно похоронены? И, это мы не говорим уже о том, что хотя бы раз в год можно было бы заказать священнику Заупокойную Мессу. Хотя, мы маги и для нас это не играет особой роли. А ещё, можно же было хоть раз в году появиться на нашей могиле. Ну, там, почистить её от налетевшей листвы, поправить памятник при необходимости и просто возложить хотя бы один цветок.

Услышав это Гарри стало очень стыдно. Он краснел, бледнел и думал. А в самом-то деле, почему? Наконец он смог набраться смелости, что бы посмотреть родителям в глаза и ответить.

— Папа, мама, простите. Но... я и в самом деле не могу вам ответить на этот вопрос.

— Зато мы можем на него ответить, сынок, — он уставился на родителей в ожидании пояснений, — потому, что ты обуизлился, Гарри. Причём в самом худшем смысле этого слова. И начал заглядывать Дамблдору в рот, ожидая услышать очередной его бред, как истину в последней инстанции.

— Э-э-э... , — услышав такое Гарри оказался в замешательстве и даже не понял что ему нужно возразить. Он только внутренне возмутился подобному сравнению. Как так-то, ведь Уизли хорошая, светлая, дружная семья. Да и Дамблдор? Разве может быть Альбус плохим?

— Ладно, сынок, не возмущайся пожалуйста. Нам тоже неприятен этот разговор. Но, мы с мамой очень не хотим, чтобы ты совершал наши ошибки, — сказал ему Джеймс.

— Но, папа, мама, о каких ошибках вы говорите?

— Прежде всего о слепом доверии одному бородатому интригану и выводку рыжих прилипал. Мы, в своё время, слишком поздно спохватились и в результате оказались в могиле, ты — на «воспитании» у моей сестры Петунии, — добавила Лили, — а твоим «лучшим» другом стал Рон Уизли.

— Но... как же так? Уизли же столько для меня сделали.

— Ещё бы они не сделали. Имея перед тобой целых три Долга Жизни. Так, что не обольщайся, Гарри.

— Кстати, Гарри, — заметил Джеймс, — если ты вдруг женишься на Джинни Уизли, то мы с мамой будем очень разочарованы.

— Но, почему? Джинни ведь отличная девчонка.

— Да потому, что ваши с ней дети будут для тебя не только детьми, но и племянниками. Пусть не родными, и, даже, не двоюродными, но — племянниками.Ну, считаться таковыми.

— Но, почему так-то?! — в очередной раз воскликнул Гарри.

— Да потому, Гарри, — ответил ему отец. — Знаешь, как сильно мне повезло, что я встретил твою маму. Но, ещё больше мне повезло когда она ответила мне взаимностью. В противном случае род Поттеров мог бы на мне прерваться. И, такая опасность все ещё сохраняется. Если ты на Уизли женишься. Поэтому, было бы просто замечательно, если бы твоей спутницей жизни и матерью твоих детей стала эта новокровная девочка, Гермиона.

— Но, ей же Рон... .

— Рон! Рон! — прервала сына Лили голосом полным раздражения. — Кстати, насчёт Рона и Гермионы. Скажи Гарри, ты ничего странного в поведении Гермионы в этом году не заметил? Не показалось ли тебе, что в этом году в школе учится не Гермиона, а её злобная сестра-близнец? А как ты сам себя ведёшь в этом году? Вот зачем ты, прости, как придурок бегаешь за Малфоем и пытаешься его подловить? Подойди к нему в большом зале на ужине, обездвижь, вспори рукав и вызови авроров. И не надо мудрствовать.

— А насчёт Джинни, что бы не быть голословными, мы с мамой покажем тебе одну сцену из будущего. Из того будущего, которое станет возможным, если ты продолжишь двигаться по маршруту проложенному для тебя Дамблдором, — присоединился к жене Джеймс.

— Но, папа, как это из будущего?

— Сынок, Гарри, а как ты думаешь, где мы находимся? — спросил Гарри Джеймс.

— Э-э-э... — Гарри задумался.

— Ладно, не гадай, — Лили погладила его по голове, — мы и сами толком не знаем как называется это место. Знаем только, что оно весьма похоже на зал ожидания, как на каком-нибудь вокзале. Здесь задерживаются те, кто пока не готовы отправиться в следующее большое путешествие.

— Да, сынок, — перехватил эстафету Джеймс, — так оно и есть, и одним из плюсов пребывания в этом месте является то, что мы можем видеть не только твою прошлую жизнь, но и будущую. А ещё, мы можем сделать вот так.

С этими словами Джеймс щёлкнул пальцами и перед Поттерами появился Омут памяти. А затем все они приступили к просмотру.

После просмотра воспоминаний Гарри задумался над тем что предстало его взору. Очень уж ему не понравилось то будущее которое он увидел. И, вроде ничего такого особенного ему не показали, всего лишь сцену проводов детей в Хогвартс через девятнадцать лет после победы над Волдемортом. Их с Джинни будущих детей. С платформы 9 и 3/4.

Вот только, что-то «царапало» его взгляд, когда он на них, на детей, смотрел. И не мог он никак понять, что именно. Зато он смог разглядеть, что выражали взгляды, которые бросали в спину его будущей семье присутствующие на платформе маги и ведьмы. Какие чувства они выражали. Так вот. Презрение и жалость читались во взглядах бросаемых в спину его старшей копии, а на Джинни смотрели с презрением и даже... брезгливостью. А ещё с завистью. Кстати, там же на платформе, он увидел Драко Малфоя. И, они даже слегка кивнули друг другу. И, даже, как будто, без былой неприязни.

А вот с Гермионой они не перемолвились ни одним словом и, даже, не поздоровались. Уизли, которые Рон и Гермиона, кстати, тоже в этот день отправляли дочь в школу. И тоже на первый курс, как и младшего сына Поттеров. Да и вообще, старшие копии Гарри и Гермионы выглядели, как люди «выгоревшие изнутри», как пустые оболочки, равнодушные почти ко всему. Гермиона, даже Рона ругала как-то... без огонька. А вот сам Рональд, время от времени, когда тот старший Гарри этого не видел, смотрел на него взглядом полным превосходства.

— Пап, мам, — спросил Гарри, — а что мне не нравится в детях? Не подскажете? Есть в них что-то непонятное, но я не могу никак понять, что именно.

— Помимо того, что младшего сына зовут Альбус Северус? — спросил Джеймс. — Их глаза. Ни у одного ребёнка нет ни цвета, ни разреза твоих глаз. А так не бывает. Да и некоторые характерные жесты их выдают.

— А почему они на нас, ну то есть на них, так похожи?

— Всего лишь ритуал подобия, Гарри, — снова ответил Джеймс.

— А как так получилось, что у того Гарри и Джинни нет ни одного совместного ребёнка? — заинтересовался Гарри.

— Ну, — тут Джеймс взлохматил волосы тем жестом, который был весьма характерен и для самого Гарри, — об этом я тебе и сам точно сказать не могу. Знаю только, что за всю историю магической Британии у Поттеров и Уизли никогда не было совместных детей.

— Кстати, — добавила Лили, — через три года после показанных тебе событий, те Гарри и Гермиона скончаются, с разницей в два часа. Сначала тихо «угаснет» Гермиона, а затем, даже чуть раньше чем тот Гарри от этом узнает, с ним случится обширный инфаркт.

— И, что мне теперь делать? — спросил Гарри.

— Ну, давай «прикинем», — ответил Джеймс.

— Ну, давайте, — согласился Гарри, а потом вдруг резко остановился и схватился за голову, — Чёрт, чёрт, чёрт... что тут можно «прикидывать-то» если я, судя по всему, умер?

— А вот тут ты не совсем прав, сын, — Лили лукаво взглянула на Гарри, — у тебя как раз есть шанс вернуться обратно. Помнишь того уродливого ребёнка на платформе 9 и 3/4?

— Да, — Гарри вопросительно уставился на Лили, — кстати, а что это за ребёнок такой был?

— А это и не ребёнок. Это часть души Волдеморта. Она, как пиявка паразитировала на твоей душе. А теперь, когда твоя душа освободилась от паразита, то она обратно вернуться может. То есть, получается, что ты, как бы, выкупил себе это право. Заплатив этой самой «пиявкой». Теперь, кстати, тебе и думаться будет легче, и колдоваться. Да и зрение должно, как минимум, улучшиться. И ещё, теперь тебе нужно быть поосторожней. Потому что, ты больше не хоркрукс.

— А что оно такое, этот самый хоркрукс? Что он из себя представляет и с чем его, так сказать едят? — спросил Гарри.

И они, все втроём, сели за стол, а затем, сначала, родители объяснили ему что это за хрень такая. После чего они стали «прикидывать».

В общем, о многом они поговорили. Об очень многом. И, очень продуктивно. Настолько, что Гарри во время этого разговора узнал об особенностях магического мира гораздо больше, чем за пять с лишним лет учёбы в Хогвартсе. И, не будем уточнять сколько раз ему хотелось побиться головой об стену. Из-за той дури, дичи и хрени которую они с Гермионой творили. И, что было самым обидным, что никто не подсказал, а многие только потешались.

Так же разговор с родителями не мог не затронуть того, что ему дальше делать. Потому что, как бы не хотелось Гарри задержаться в этом непонятном подольше, но, время его тут пребывания имело свой лимит. Вот и отправился он обратно. Родители, разумеется, проводили его на станцию и в поезд посадили. Лили, при этом, конечно же, расплакалась, да и у Джеймса с Гарри глаза были, что называется «на мокром месте». В общем, грустное расставание получилось.

— Помни о чём мы с тобой говорили, Гарри, — такими словами напутствовал его Джеймс. Напоследок. — И не забывай о внуках. Наших внуках.

А на платформе 9 3/4 Гарри вновь встретил станционный служащий и направил его на другой поезд. В который он сел и, через некоторое время, очнулся уже в своём собственном теле, в хижине у Хагрида.

Затем, сразу после воскрешения Гарри немного подождал. Однако всё было тихо. Ничего не произошло. Не появился ни Дамблдор, держащийся за хвост своего феникса, ни кто-либо другой. Очевидно, что смерть Гарри была столь краткосрочной, что этого никто не заметил.

— Да, пожалуй, действительно мне пора. Хагрид, профессор Слагхорн, доброй ночи всем нам, — снова попрощался Гарри.

Хагрид что-то пробурчал в ответ, а Слагхорн попытался помахать рукой. Как-то очень уж сильно он опьянел, сразу после того как слил Гарри свои воспоминания и ему, наверное, показалось что он помахал Поттеру прощальным жестом. А на самом деле всего лишь слегка пошевелился.

После того как Гарри отошёл от хижины на некоторое расстояние, так чтобы его никому не было видно, он вызвал Добби. Сначала, правда, он проверил прилегающую местность всякими разными Ривелио. Но, вокруг никого не было. Кстати, и думалось, и запоминалось, и колдовалось ему действительно гораздо легче чем до его «небольшого» приключения. Как его мама и говорила. Да и с очками что-то нужно было делать, потому что без них, сейчас, он видел получше чем в них.

Затем Гарри, воспользовавшись услугами Добби-экспресса переместился в Годрикову Впадину. А там, используя свою кровь в качестве ключа, он вошёл в подвал дома Поттеров и прихватил оттуда парочку безоаров и один хитрый артефакт. А после Добби доставил его обратно в школу. И, уже там, он поставил Добби задачу и отпустил его. А затем вызвал Кричера. Разговор с Кричером был более долгим, но в конце концов «высокие договаривающиеся стороны» пришли к обоюдовыгодному соглашению и Кричер отправился с поручением. А Гарри, наконец, отправился спать.

Вот только, дойдя до гостиной Гриффиндора, не смог он сразу в спальню пройти. Потому как ждали его. Гермиона. Чему Гарри, впрочем, и не удивился. Вот если бы здесь и сейчас присутствовал бы ещё и Рон, то это не могло бы не вызвать подозрений. А вот то, что его встретит Гермиона было ожидаемо.

— Ну, что, Гарри...?

— И, почему я не удивлён? Гермиона, как ты думаешь? — спросил Гарри.

— Э-э-э... Ну, Рон не выдержал ожидания и отправился спать.

— Как и всегда. Впрочем, давай сейчас не будем о Роне. У меня всё получилось, а теперь пошли спать. Все разговоры с утра. Тем более, что с тобой нам нужно поговорить очень серьёзно.

И они, пожелав друг другу спокойной ночи отправились спать. А дальше, уже за завтраком, Гермиона стала периодически хвататься за голову. Чему поспособствовал тот самый артефакт, который Гарри прихватил из подвала их дома. В Годриковой впадине. Его, по Гарриной просьбе, Добби поместил Гермионе под подушку, он стал на неё воздействовать и теперь её голову периодически простреливало болью.

А почему получилось именно так? Ну, грубовато, что ли. С болезненными эффектами. Да потому, что артефакт работал... взломщиком. Который взламывал всякие разные ментальные закладки и возвращал затёртые Обливиэйтами воспоминания. А безболезненно такие вещи делать не выходило. Тут как с Костеростом получалось. При приёме которого тоже всякие там обезболивающие принимать нельзя было.

В общем, этот артефакт работал как аналог этого зелья. То есть, один раз его приняли, а дальше, как говорится всё сами, сами. Вот и «вылилось» для Гермионы это в то, что периодически её голову болью «простреливало». Причём так сильно, что в эти моменты, буквально, в глазах у неё темнело.

Поэтому, видя состояние подруги, Гарри подхватил её под локоток и повёл в больничное крыло. А, что бы рыжий за ними не увязался Добби его нейтрализовал, подсыпав Рону слабительного. А ещё, перед уходом с завтрака Гарри выпил сам и заставил Гермиону выпить стакан тыквенного сока. В котором были растворённые те безоары которые Гарри прихватил из дома.

И сделано это было с определённой целью, а не просто так. Потому что, это были не обычные фитобезоары, а гематобезоары и действовали они в более широком диапазоне. И, помимо ядов, они ещё выводили из организма всякие хитрые зелья, которые вроде как ядами не являлись. Всякие там зелья Приязни и Неприязни, Рассеянного Внимания, Ревности и прочие разные хитрые зельица. Действовать эти безоары начинали не сразу и у ребят как раз хватало времени что бы дойти до владений мадам Помфри.

А для чего Гарри всё это вообще затеял? Ну, тут-то, как раз, всё просто было. Потому что не понравилось ему то, что он в Омуте памяти увидел. Ну, там в гостях у родителей. В частности, сцена проводов детей в Хогвартс оставила у него самые неприятные ощущения. После просмотра. Вот Гарри и пообещал себе не допустить её повторения. И теперь делал для этого всё возможное.

— Может у меня и нет к ней романтических чувств, — думал Гарри, сопровождая Гермиону в больничное крыло, — но видеть что она превратилась в пустую оболочку самой себя было, пожалуй, больнее всего. И, я в лепёшку расшибусь, но не допущу этого. Вплоть до того что «зачищу» младших рыжих. А если понадобится, то и старших тоже.

Не то что Гарри точно собирался действительно провести устранение рыжиков, но морально был к этому готов. А ещё он очень хотел восстановить до прежнего уровня ту душевную связь. что возникла у него с Гермионой за время их учёбы. Ведь как бы рыжие, да и не только рыжие, наверное, не старались, но окончательно разорвать её у них так и не получилось. Не зря же в том будущем Гарри и Гермиона умерли почти одновременно.

Так, потихонечку, не торопясь они добрались до больничного крыла, а дальше начали своё действие безоары. И ребята стали обильно потеть, самым что ни на есть кровавым по́том. Увидевшая их мадам Помфри сразу же начала действовать, попутно отдавая приказы больничным домовикам. А ещё она стала выражаться на латыни. Гермиона, будучи дочерью врачей, кое-что понимала, а Гарри догадывался по смыслу. Поэтому подростки усиленно краснели. Так же они увидели, что бывает, когда мадам Помфри, даже, не разозлённая, а разгневанная.

— Уйди, Альбус! Уйди! — кричала мадам Помфри на залетевшего, типа, с проверкой в больничное крыло Дамблдора, — а то клянусь тебе Мерлином, Морганой и Мордредом, что я прямо сейчас начну применять к тебе методы карательной медицины.

Альбус проникся и... смылся. А мадам Помфри ещё долго не могла успокоиться, даже после того как подростки перестали потеть и исторгать из себя применённые к ним зелья.

— Нет, ну это ж надо, — возмущалась мадам Помфри, даже после того как сама приняла успокоительное, — опять эта рыжая... за старое взялась.

— Вы про кого, мадам Помфри? — спросила Гермиона.

— Да, всё про неё же, про Молли Прюэтт, которая ныне Уизли. Впрочем, не про неё сейчас речь. А про тебя. Ты, девочка, принимая зелья такими дозами упала бы прямо в руки младшему рыжему как спелый плод. И, думается мне, что ЖАБА тебе пришлось бы сдавать будучи на сносях.

— Как на сносях? — ужаснулась Гермиона.

— А вот так. А с тобой, молодой человек, дело обстоит немного по другому. Тебе здорово, в своё время, помог яд василиска, но и к тебе смотрю начали «ключики подбирать». Не иначе как Северуса подключили. А он бы, без команды сами знаете кого, и пальцем бы не пошевелил. Так, что берегись парень. Ты всё-таки последний Поттер.

— Гарри, Гарри, мне страшно, что нам делать? — Гермиона начала плакать.

— Ну, тихо, тихо, Гермиона, я с тобой, — говорил ей Гарри. Он обнял Гермиону и успокаивающе поглаживал её по голове и спине. — Я с тобой и в обиду никому тебя не дам. А сейчас мы поспим. К тому же твоему разуму нужно ещё устранить последствия ментальных закладок и Обливиэйтов.

— Что, ещё и Обливиэйты?

— Да, к сожалению. Так, что мы сейчас поспим, а к утру глядишь будем в порядке. А тут нас никто не тронет. Ты же сама видела, что может сделать мадам Помфри когда она в гневе.

А утром, после того как мадам Пофри выпустила их из больничного крыла, Гарри и Гермиона отправились в туалет плаксы Миртл. Гарри хотелось проверить может ли он все ещё говорить на парселтанге. Да и с Гермионой нужно было поговорить без лишних ушей. Наглых и рыжих.

Оказалось, что змеиный язык ему всё ещё доступен. Он пошипел на раковину, а затем отправил в открывшийся проход Добби. Нужно было разобрать завал да и немного очистить проход тоже не помешало. Гермиона смотрела на всё слегка открывши рот, а потом ещё и задумавшись.

— Слушай, Гарри, — спросила она через некоторое время, — а почему я интересно не кричу про порабощённых домовиков? Хотя, нет, подожди я сама вспомню. Точно, мне же говорили, что домовики — симбионты. А я как дура...

— Ну, ну, Гермиона, ты не дура, — Гарри снова обнял её, потому что она опять собиралась заплакать, — это всё закладки и Обливиэйты.

— Кстати, — подумалось Гарри, — а ведь мне чертовски нравится её обнимать. Даже, не смотря на обстоятельства.

Тут вернулся Добби и переправил их вниз.

— Вот тут, — рассказывал по дороге Гарри, — Локхарт колданул в нас Обливиэйтом и я оказался отрезан завалом.

— А вот тут вход в Тайную комнату, — Гарри пошипел на каменных змей и стена разошлась.

— А вот и сам Его Величество Король Змей.

— Это... Это... Это ты с этим... , — на Гермиону напало косноязычие. Да и не мудрено было. Все таки василиск, даже мёртвый, производил неизгладимое впечатление и внушал, как минимум, трепет.

— Ну, да. А знаешь, — огорчённо заметил Гарри, — сейчас я думаю почему я тогда совсем забыл про парселтанг. Может быть можно было с ним договориться?

Наконец Гермиона успокоилась. Добби тем временем притащил откуда-то стол и пару кресел и сервировал его. Гарри поухаживал за Гермионой пригласив её к столу. И, усевшись они приступили к разговору.

Разговор, правда начался не сразу. Гермиона о чём-то задумалась, а Гарри пользуясь её молчанием уточнил у Добби появился ли Кричер. Оказалось, что появился и Добби доставил Кричера в Тайную комнату.

— Кричер выполнил поручение мастера Гарри, — «проскрипел» старый домовик.

— Трудности были? — уточнил Гарри.

— У кого? У Кричера? — старик улыбнулся той самой улыбкой от которой у неподготовленного человека могла бы кровь застыть в жилах. А Гарри просто замахал руками.

— Всё, всё, Кричер. Не хочу ничего слышать о том, что там случилось с теми у кого оказался медальон. Ты лучше скажи мне вот что, есть ли в доме Блэков Омут памяти?

На такой вопрос Кричер презрительно фыркнул и через несколько мгновений запрошенный артефакт стоял перед Поттером.

— Спасибо, Кричер, — поблагодарил домовика Гарри. — А теперь ребята у меня будет к вам двоим очень ответственное поручение. Тут в школе, в комнате Так-и-Сяк, находится ещё одна «Злая вещь». Мне нужно что бы вы её нашли и доставили сюда.

Эльфы отправились выполнять задачу, а Гермиона, наконец, очнулась от своих мыслей.

— Слушай, Гарри, — спросила она, — а ты помнишь, что ты приглашал меня на бал, тогда на четвёртом курсе?

— Скажу тебе больше, — ответил ей Гарри, — я даже помню, что ты ответила согласием. Вот только потом ты, почему-то, оказалась партнёршей Крама, а я стал партнёром Парвати.

— А как так могло получиться?

— Всего лишь старые, добрые Конфундус и Обливиэйт. Видимо Уизли уже тогда «положили на тебя глаз» и пытались свести с Рончиком. Только рыжий слишком долго тупил и оказался в пролёте.

— И кто по твоему это сотворил с нами? Дамблдор?

— Да нет, пожалуй. Для него это слишком «мелко». А вот братцы-акробатцы вполне могли.

— Кто? Фред и Джордж? Как-то не верится.

— Эх, Гермиона, Гермиона. Ты видимо совсем не знаешь этих двоих. Это с виду они раздолбаи раздолбаями. А на самом деле эти ребятки очень чётко представляют чего им хочется от жизни. И уверенно идут к своей цели. Иногда даже по чужим головам.

— Но, кто их мог научить?

— А ты не забыла кем работает Артур? И как часто ему в своей деятельности приходится использовать Обливиэйт? Впрочем, речь сейчас не об этом, — продолжил меж тем Гарри, — тут у нас проблема посерьёзней образовалась.

— Это какая же? — заинтересовалась Гермиона.

— Дело в том, что когда я выполнял задание Дамблдора, я ненадолго... умер. Настолько ненадолго, что этого никто не заметил. Но, для меня, там куда я попал, время слегка растянулось и я бы хотел с тобой поделиться воспоминаниями о моём новом приключении.

Когда Гарри произнёс слово «Умер» Гермиона сначала застыла «переваривая» сказанное, а потом разразилась серией вопросов, «выстреливая» их со скоростью пулемётной очереди. Однако Гарри прервал её.

— Подожди, Гермиона. Видишь вот эту штуку? Это Омут памяти. Сейчас я скопирую туда свои воспоминания, мы в них погрузимся и ты всё, всё узнаешь. Согласна?

Ещё бы Гермиона не согласилась. Ведь это же новые знания.

Просмотр занял немало времени, настолько немало, что наверху, в школе прошёл не только обед, но и ужин, и прошло время отбоя. Хорошо, хоть Кричер и Добби быстренько нашли Злую вещь и теперь приглядывали за ребятами. Вплоть до того, что насильно извлекали их из Омута и занимались их кормлением.

После просмотра Гермиона опять задумалась. А потом, через некоторое время заявила:

— Знаешь, Гарри, анализируя сцену проводов детей в школу, мне невольно вспоминается речь Снэйпа.

— Какая из? — уточнил Гарри.

— Вступительная, на нашем первом занятии по зельеварению. Помнишь что он сказал? — и Гермиона процитировала Снэйпа: « Я не думаю, что вы в состоянии оценить красоту медленно кипящего котла, источающего тончайшие запахи, или мягкую силу жидкостей, которые пробираются по венам человека, околдовывая его разум, порабощая его чувства… я могу научить вас, как разлить по флаконам известность, как сварить триумф, как заткнуть пробкой смерть».

— Ну, да. Вспомнил. И, думается мне, что ключевыми словами в ней, в этой речи, были : «... околдовывая его разум, порабощая его чувства...».

— Вот именно. И глядя на наши старшие копии, мне начинает казаться, что зельями нас поили весьма изрядно. Но, вполне возможно, что ими одними тут дело не обошлось. Уж очень они, наши копии, напоминали зомби.

— Э-э-э... зомби? — Гарри вспомнил инферналов которых они проходили на уроках ЗОТИ.

— Да, не этих, — Гермиона уточнила свою мысль, — не тех которых некроманты делают. А тех которых создают гаитянские колдуны. Бокоры.

— Хм-м, Гермиона, что-то я про них ничего знаю.

— Да, Мерлин с ними, с бокорами. Потом расскажу. Мы-то с тобой, что с Уизли делать будем? Что-то не хочется мне превращаться в то, что я увидела.

— А у них Гермиона, прямо сейчас передо мной три Долга жизни. Ну, или, в крайнем случае, всегда может произойти несчастный случай. Так, что Уизли это не самая существенная наша проблема.

— Но, — Гермиона задумалась, — тогда получается, что у меня Долг перед Роном, после случая с троллем.

— Нет, нет, нет, — запротестовал Гарри, — так это не работает. Сначала он втравливает тебя в опасную ситуацию, а потом, типа, спасает. Не бывает так. Впрочем, до Уизли мы ещё дойдём. Сейчас разговор не об этом. Меня сейчас больше всего волнует, какого лысого Мерлина я опять должен всех спасать? Может хватит?

А затем они принялись обсуждать что им делать дальше. Опять взваливать на себя ответственность или же «умыть руки». Кстати, Гермиона согласилась с Гарри, что взрослые тоже могли бы поучаствовать, а не «сидеть на попе ровно». Обсуждение затянулось и домовики доставили в Тайную комнату кровати и организовали климат-контроль. Всё-таки, сыровато тут было.

А ещё, в течение дня, Кричер «смотался» в Гринготтс и вернулся оттуда с грузовым порт-ключом. Ведь если молодой хозяин недотёпа, то долг хорошего домовика хозяину подсказать как действовать. И помочь. Вот Кричер и подсказал, что тушу мёртвого василиска нужно продать. Гоблинам. Выцедив, предварительно, весь яд.

Кстати, часть яда пошла на взятку директору Гринготтса. В результате, чаша Хаффлпафф из сейфа Беллатрикс Лестрендж, ближе к вечеру, там и осталась, но стала, при этом, абсолютно безвредной.

А затем, домовики с помощью яда уничтожили ещё две Злые вещи. С разрешения хозяина, конечно.

И, как только медальон был подвергнут воздействию яда, Кричер заметно успокоился. Ведь последний приказ его любимого хозяина Регулуса был наконец выполнен.

И Гарри с Гермионой смогли продолжить обсуждение того, что же им делать дальше. А под конец, когда мозги уже не работали и Гермиона желая отвлечься, задала Гарри вопрос.

— Слушай, Гарри, — спросила она, — а как ты думаешь почему у Поттеров и Уизли никогда не было совместных детей?

— Ну, — Гарри ненадолго задумался, — точно я тебе сказать не смогу. Могу лишь предположить. Теория, как говорится, не хуже и не лучше чем другие. Помнишь легенду о собаке Баскервилей?

— Конечно помню, Гарри. Ты за кого меня принимаешь?

— Да это так, к слову. Ты вспомни с чего она начинается? С того, что Хьюго Баскервиль воспылал страстью к девушке и похитил её.

— Да это-то я помню Гарри. К чему ты это мне рассказываешь?

— А к тому, что если фамилия Хьюго будет не Баскервиль, а Уизли, а фамилия девушки будет Поттер, то всё сходится.

— Да, что сходится, Гарри? — очевидно Гермионе стало лень использовать мозги по назначению.

— А то, что девушка по фамилии Поттер могла провести ритуал, используя свою жизнь и магию в качестве источника энергии. И в результате, у Поттеров и Уизли, с тех времён и на веки вечные, теперь не может быть совместных детей. Как-то так.

Затем они уснули. Им нужно было выспаться перед «решительным сражением» которое ожидало из завтра и начаться оно могло прямо во время завтрака.

Так оно и случилось. А началось всё со скандала разразившегося на завтраке. Скандалить, что закономерно, начал Рон. Впрочем, ребята приняли перед завтраком лёгкое успокоительное и, совершенно спокойно взирали на брызжущего слюной и наливающегося кровью шестого Уизли.

И, после того как Рон проорался, они спросили его, а в чем собственно дело? Чего это с ним? А то из его невнятной речи было непонятно, какие к ним у Рона претензии.

— Вы где всю ночь были? — уже спокойней продолжил допытываться Рон.

— А какое твоё дело, Рон? — спросила у него Гермиона.

— Что-о-о?!! Ты моя девушка, поэтому я спрашиваю где вы были?

— А знаешь, Ронни, я тут подумала, подумала и... передумала.

— Что передумала?

— Быть твоей девушкой. Просто сказать об этом не успела. Так что, более отчитываться перед тобой я не собираюсь.

— И, спокойней, Ронни, — добавил Гарри. — А то я ведь вспомню про Долг жизни.

— Какой такой Долг жизни?

— Выпитая тобой отравленная медовуха. И безоар, который я в твою жадную пасть засунул. Забыл что ли?

Рон попробовал было ещё что-то возразить, но тут пришла Макгонагалл и потащила всех к директору. Правда, зачем Макгонагалл прихватила ещё и Рона, они так и не поняли, впрочем, им было всё равно. Как говорится, Роном больше, Роном меньше — особого значения это не имело.

А в кабинете Дамблдора не было ничего нового. Всё так же крутились и свистели непонятные артефакты. И, всё так же Дамблдор восседал в своём золочёном, троноподобном кресле. И в том, что помимо самого директора в кабинете находились Флитвик, Спраут, Слагхорн и, разумеется, Снэйп, тоже ничего необычного не было. Даже, несмотря на то, что Сэйп теперь деканом Слизерина сейчас не был. Как говорится, вполне ожидаемо. И, то что Снэйп с ходу начал «поливать» словесным «дерьмом» и Гарри, и Гермиону, тоже было ожидаемо, и, тоже вполне.

Вот только, подобный вариант развития событий обсудили они накануне. И, что в таком случае делать, было предусмотрено. Поэтому, Гарри обошёл стол за которым сидели деканы и с грохотом поставил перед Дамблдором пузырёк с воспоминаниями Слагхорна. А затем, пользуясь всеобщим замешательством, ухватил со стола Дамблдора волшебную палочку. Чтобы лёгким Секо надрезать себе ладонь и намазать палочку своей кровью.

И, только когда Гарри продолжая пользоваться всеобщим замешательством призвал Воскрешающий камень, тоже намазал своей кровью и положил в свой карман, «плотину прорвало».

— Мистер Поттер!- возмутилась Макгонагалл. — Что вы себе позволяете?!

— Всего лишь произвожу привязку семейных артефактов. Кстати, я Гарри Джеймс Поттер разрешаю Альбусу Персивалю Вульфрику Брайану Дамблдору ВРЕМЕННО использовать данную волшебную палочку без причинения вреда мне и семейству Грэйнджер.

— А это ещё для чего было сделано?! — продолжала возмущаться Макгонагалл.

— А для того, что бы мы с мисс Грэйнджер не вышли из кабинета с изменённой памятью.

— Да, как вам в голову могла прийти такая мысль?

— А как вам в голову пришла мысль, кстати вместе с директором, оставить годовалого ребёнка на пороге маггловского дома? В ноябре? Ночью?

Ошарашенная Макгонагалл замолчала, а Гарри тем временем вытащил из кармана с наколдованным эльфами расширенным пространством шкатулку и тоже водрузил её перед Дамблдором. А затем приоткрыл крышку, так что бы заглянуть внутрь мог только Альбус, а потом снова её захлопнул.

— Э-э-э... Гарри, мальчик мой, — пристально глядя на Поттера спросил Дамблдор, — это то о чём я думаю?

— Вообще-то, я не знаю о чём именно вы подумали, — ответил ухмыляющийся Поттер, — но, мне кажется, что сейчас мы думаем об одном и том же.

— Так, — Дамблдор сразу же превратился из благодушного старичка в серьёзного волшебника, — все свободны. Остается мистер Поттер и... полагаю, что мисс Грэйнджер. От неё, насколько я понял, Гарри, у тебя секретов нет?

Так что, когда преподаватели покинули кабинет, между Альбусом и Гарри состоялся серьёзный и, на этот раз, конструктивный разговор. И начался он с вопроса заданного Дамблдором.

— Но, как так получилось, Гарри? Ведь я только собрался посвятить тебя в следующие... темы наших занятий, а ты уже приносишь мне то, о чём должна была пойти речь.

— Ну, профессор, — Гарри развёл руками, — давайте скажем так, что у меня был свой источник информации.

— И сколько же их оказалось всего? — спросил Дамблдор.

— Если считать, то тело которое сейчас занимает осколок оставшийся от души Волдеморта, то — восемь. Правда, шесть из них уже нефункцинальны.

— Ну, тогда тебе же легче.

— А я здесь при чем?

Тут Альбус уставился Поттера удивлённым взглядом, а тот, в свою очередь, с недоумением смотрел в ответ.

— Но, пророчество, Гарри... .

— А оно выполнено, профессор. Вспомните, как там: «... ни один из них не сможет жить спокойно пока жив другой...». Как видите, я — жив, а маг по имени Том Марволо Риллд — нет. Вычеркнут он из списков живущих на этом свете.

И пока Дамблдор молча «переваривал» слова Поттера, тот продолжил.

— И ещё, профессор, помните что вы мне сказали тогда, на первом курсе, после истории с Квиреллом?

— Э-э-э... Ну, в общих чертах, — ответил Альбус.

— Тогда я вам снова процитирую: « ...Однако ты не должен огорчаться, Гарри, пусть ты всего лишь на какое-то время отдалил его приход к власти. Но, в следующий раз найдётся кто-то другой, кто будет готов сразиться с ним...». Это ваши собственные слова, профессор.

Гарри замолчал и уставился на профессора в ожидании его ответа.

— Ну, хорошо. Возможно я так и сказал тогда. Но, сейчас-то ты зачем мне это рассказываешь, Гарри?

— А, затем, профессор, что следующий раз наконец наступил. И, что пора этому «кое-кому другому» взять в руки волшебную палочку и надрать задницу этому ... существу, вместе с его змеюкой. Но, уже без меня. Тем более, что я больше не хоркрукс, а всего лишь шестнадцатилетний школьник. Не обладающий ни соответствующими знаниями, ни навыками, ни опытом.

После этих слов Гарри и Гермиона покинули кабинет директора. Дамблдор же так и остался сидеть за своим столом и пребывать, судя по всему, в глубоких раздумьях.

Больше, до конца учебного года, ни Гарри, ни Гермиону к Дамблдору не вызывали А на каникулах Гарри «выбил» из родственничков разрешение на поездку за границу с Грэйнджерами. Всё-таки в маггловском мире он был все ещё несовершеннолетний. И они все вместе, с Гермионой и её родителями отправились в Швейцарию, на горнолыжный курорт Вербье.

Отдых на котором принёс им огромное удовольствие, несмотря на синяки, которые они себе набивали в первых попытках спуститься на лыжах с невысокой горки для начинающих. Кстати, Гермиона, как и Гарри до этого ни разу в жизни не вставала на лыжи. А, ближе к концу отдыха, на имя Гарри пришло письмо от Дамблдора.

— Дорогой, Гарри, — было написано в письме, — Спешу тебе сообщить, что проблема Волдеморта окончательно закрыта. И если ты когда-нибудь услышишь, как кто-нибудь называет себя этим именем, то знай, что это самозванец. Так же выражаю благодарность за то, что напомнил мне, да и не только мне, что делами взрослых должны заниматься взрослые, а не сваливать их на плечи детей.

Можете спокойно возвращаться на седьмой курс. Надеюсь, что вы с мисс Грейнджер достойно выполните обязанности Старост школы и будете плодотворно сотрудничать с новым директором. А мне, как ты понимаешь, пора отправляться в «новое большое приключение».

Свою волшебную, которую ты привязал к себе кровью, ты найдёшь в кабинете директора, в нише, за моим портретом.

С наилучшими пожеланиями, А.П.В.Б. Дамблдор.

Так закончилось многолетнее противостояние. Гарри и Гермиона смогли в покое доучиться последний, седьмой год. Неизвестно на какие рычаги надавил перед своей кончиной Дамблдор, но в школе появились и стали обязательными уроки магического права, этикета, маговедения и артефакторики. Ведь незнание законов не освобождает от ответственности. А после окончания обучения в Хогвартсе ребята пошли учиться дальше.

А ещё, через некоторое количество лет, после того как Гермиона вышла за Гарри замуж у Поттеров родилось трое детей. После чего, Гарри посчитал, что теперь главный наказ его родителей выполнен. И очень надеялся, что их с женой ждут долгие годы счастливой совместной жизни. Ну, и чего скрывать, теперь он сам рассчитывал внуков понянчить.

А вот с рыжим семейством все отношения они разорвали и, даже, не интересовались их судьбой. Единственное, что им было известно, так это то, что за время проводов в школу своих отпрысков, они ни разу не встретили детей ни Рона, ни Джинни. Из-за чего, впрочем, совершенно не расстроились. Ведь если у рыжих нет потомства, то, значит, и новых «пиявок», которые присосутся уже к их детям в природе не существует. И не придётся Гарри «засучивать рукава», брать в руки волшебную палочку и делать то, на что он когда-то был готов. То есть, «зачищать» рыжих.

И шрам у него с тех пор больше не болел. Да и всё остальное тоже было хорошо.