Пять минут загадок: трагедия в счастливой семье, или Что на самом деле показано в Предыстории (джен)

Вступление в "Сверхъестественное" — невероятно важный момент повествования, ведь это единственное свидетельство реальной жизни семьи Винчестеров до гибели Мэри. Всё остальное, что мы увидим на эту тему — либо воспоминания Дина, либо чья-то реконструкция событий, либо их подправленная посредством вмешательства извне версия. То есть, лишь здесь показано, какими тогда действительно были Джон, Мэри, Дин и Сэм.

А ещё в этих нескольких минутах, которые повторят для нас бесчисленное количество раз — на самом деле, их слегка меньше, чем пять — ответы на множество "вечных" вопросов, возникающих в сознании думающей части зрителей. Содержание этого фрагмента можно применять как дешифратор многих запутанных и неоднозначных моментов СПН. Но что делать, если этот отрывок, призванный облегчить понимание других эпизодов, сам кажется нерешаемой головоломкой, задачей, ответ которой вычислить почти невозможно. Как тут не вспомнить потрясающие серии «Book of the damned» (10, 18),«The Werther project» (10, 19) и «Dark dynasty» (10, 21), в которых рассказывается о том, как для расшифровки "Книги проклятых" Сэму пришлось сначала обратиться за помощью к заклятому врагу — Ровене. Потом надо было добывать заметки ведьмы, когда-то справившейся с этой задачей, а затем искать пути прочтения ее тайнописи, для чего в итоге понадобилась Чарли. Чем всё закончилось, мы прекрасно помним, но всё же рискнем разобраться в хитросплетениях зацепок, намеков и подсказок, оставленных нам в самом начале такой извилистой и непростой дороги SPN.

А еще снова и снова повторяю то, в чем абсолютно уверена — в "Пилоте" нет ни одного случайного кадра, ни единого экранного мгновения, которое не было бы тщательно продумано и наиточнейшим образом создано в точном соответствии с основным посылом и главной идеей сериала. Тем более, это относится к Предыстории. Ведь она, несмотря на то, что ей дано так мало времени, несет огромную смысловую и образную нагрузку.

Итак, первые кадры. После заставки (а о них речь позднее) — из темноты выступает надпись "Lawrence, Kansas", потом ниже "22 years ago". Сериал вышел в свет в 2005, поэтому зрителям понятно, что речь идет о 1983 годе. Всё — место действия и время обозначены, более точную дату мы пока не знаем.

А дальше целых 15 секунд, немыслимо долго по меркам крошечного Вступления, нам показывают ветки дерева — сначала реального, а потом виртуального, то есть его теневой проекции на доме. И дерево это страшное. Можно, конечно, не заметить этот момент, списать всё на то, что это просто нагнетание атмосферы, обычное запугивание зрителей перед началом повествования — но почему оно такое продолжительное?

Для сравнения: время семейного взаимодействия — от момента появления Мэри с Дином до того, как Сэм остается в колыбели один — укладывается примерно в 30 секунд, то есть всего в 2 раза больше, чем наблюдение за ветвями. Раз уж Создатели уделили столько внимания этому уродливому растению, похожему на "Дерево мертвых" из "Сонной лощины", не будем и мы пробегать мимо.

Для начала вспомним о самых известных значениях символа "дерево". Конечно, сразу приходит в голову "Древо жизни" или "Космическое дерево", важнейший конструктивный элемент многих религий, например, иудаизма. Опираясь на это метафизическое понятие, можно на первых секундах сериала сказать, что жизнь его главных героев будет не просто сложной — она будет практически невыносимой — с точки зрения нормального человека. Но еще более очевидной кажется другая трактовка этого знака — "Семейное/генеалогическое древо". Ведь семья — чуть ли не главный стержень всего, что происходит в SPN — и хорошего, и плохого, и отвратительного. "Family Business" позвал братьев в дорогу длиною в жизнь, семейные тайны и скелеты делают их изгоями и маргиналами даже среди охотников, фамильные истоки выделяют их и противопоставляют всему остальному миру.

И явно не случайно, что живое дерево изображено страшным, уродливым, с покореженными, сплетенными между собою ветвями, но его тень вообще ужасает. У видимого целиком черного огромного обрубка отсутствует несколько веток, другие настолько изувечены и изогнуты, что общая картина внушает отвращение и почти животный ужас. Посыл такого "распределения ролей" между живым и "спроецированным" растением предельно ясен. Семейное древо Винчестеров отвратительно и страшно, если заглянуть в прошлое — там можно найти слишком много такого, о чем никогда не захочется говорить или думать. Но еще хуже влияние, которое оказывает это наследие на судьбы ныне живущих — словно уродливое черное пятно легло не просто на дом, где живут родители с двумя сыновьями — оно как бы навсегда пометило их всех клеймом отверженных и проклятых.

А теперь отбросим религиозную символику и мистику и зададимся простым и логичным вопросом — что такое уродище делает во дворе типа счастливой семьи? Да, мы знаем, что дерево сохранилось и после пожара и спустя 22 с половиной года всё также мозолит глаза и грозит неизбежной бедой. Но мы не представляем, какие люди жили в доме после трагедии, сколько их там поменялось, как долго они задерживались до того, как там поселилась женщина с двумя детьми — «The Journey Home» (1, 9). А про Винчестеров мы знаем точно, что они были — или, по крайней мере, казались — нормальной семьей, для которой это место было не временным жильем, а постоянным домом, где они пытались создать светлое будущее для себя и для детей. Так почему же они не вырубили к чертям собачьим это гребанное дерево в первый же день после того, как въехали в этот дом? Ладно, Джон, допустим, был на работе занят, рук и времени не хватало, да мог и просто не обращать внимания на засыхающее убогое растение во дворе. Но Мэри… Как она, воспитанная в семье охотников, прекрасно знающая о значении и влиянии символов и предостережений, могла мириться с этим пугающим уродцем? Или избавиться от родовых пятен, даже если это тень искореженного дерева, не так легко. Или, что кажется более правдоподобным, не всё было так благополучно в семье Винчестеров, как казалось окружающим, если они не просто бревна в своем глазу — больного отвратительного дерева перед собственными окнами не замечали.

Но вернемся к нашим ветвям — вернее, теням. Всем бросается в глаза изогнутый одинокий отросток вверху справа, напоминающий скелет крокодила либо какого-то доисторического чудища наподобие птеродактиля. Пока эта образина гнется и неестественно придвигается всё ближе к стволу, мало кто обращает внимание на две ветки с другой стороны. Одна из них, та, что расположена выше, изогнута вверх и кажется, что она отвернулась от другой, той, что всеми изгибами ее повторяет. Но на самом деле, они обе тянутся навстречу друг другу — всё ближе и ближе…

У вас до сих пор остались вопросы по поводу того, зачем Создатели потратили 15 драгоценных секунд Предыстории на то, чтобы показать какое-то там дерево?..

Вот мы и добрались до 30 секунд "счастья по-Винчестеровски". Всё, что у нас есть реального для того, чтобы строить предположения и делать выводы о том, какой была семья главных героев до того, как погибла их мать. И на первый взгляд — да и на второй, и на третий — всё у них было зашибись. В этом моменте Создатели СПН установили традицию, от которой они практически не отступали на протяжении всех сезонов, а именно: не навязывать публике никаких оценок и суждений. Пусть зрители сами разбираются и сами решают, кто есть кто, и что на самом деле происходит на экране. Поэтому мы и видим вроде бы вполне счастливую семью — да и как может быть иначе? Ведь эти несколько мгновений сменяются ужасающей катастрофой, по сравнению с которой обычная жизнь кажется чудесной и радостной, даже если она вовсе не была идеальной. Но мы всё же внимательно рассмотрим этот короткий "мирный" отрезок, чтобы ничего не упустить и понять оставленные нам, почти незаметные, подсказки.

Итак, в темноте на фоне отраженного окна (его тени на стене коридора) появляется женщина с ребенком. Она включает свет, и мы видим Мэри с Дином на руках. Из символики — первое, что приходит в голову — Мария из Назарета, смертная женщина, согласившаяся принести своего ребенка в жертву. Богоматерь с младенцем на руках — залюбленный до смерти сюжет всех времен, и в похожем образе впервые предстает перед нами Мэри. Но какой из двух ее сыновей будет в большей степени соотнесен с Христом? Тот, что на руках — или тот, что в кроватке? Кстати, именно вокруг Сэма сосредоточено всё действие Пролога: в его комнате всё происходит, с ним пришли все попрощаться перед сном. Это первая подсказка тем недовольным фанатам Дина, которые не понимают, почему имя Сэма стоит первым в титрах. Пусть обычно именно старший брат двигает сюжет, пусть его поступки бывают и ярче, и невероятнее, пусть его эмоции сильнее разрывают нам сердце — но всё крутится, в основном, вокруг младшего Винчестера.

Время позднее — на Мэри ночная рубашка, на Дине пижамка. Она включает свет — это детская Сэма — предлагаю в ней оглядеться. Для начала — блекло голубой цвет, в который окрашены стены. Не слишком ли безрадостный оттенок для крохотного карапуза? Казалось бы, ерунда, всё абсолютно нормально — не черные же и не красные стены вокруг — и даже не ярко розовые. Но приглядимся к занавескам — белые с черным или серым почти абстрактным рисунком — какие-то схематические наброски, напоминающие человеческие фигурки в разных позах. Что-то типа иллюстраций к рассказу Конан Дойла "Пляшущие человечки". Опять же — далеко не очевидный выбор для полугодовалого малыша. Дальше бросим взгляд на стены — куча картинок в рамках. Неярких, компактных — машинки, трактора всякие — для мальчишки само то, но ведь не в 6 месяцев — зачем они там? Часы детские со всякой техникой вместо цифр — прекрасно, но опять же не по возрасту. Создается впечатление, что комната делалась "на вырост", без учета того, что действительно подходит младенцу, а тем более, новорожденному — ведь готовили детскую наверняка еще до рождения Сэма. Еще вариант, и он представляется более очевидным — что комната досталась в наследство от старшего брата, а сам он перебрался в другую. Тем более, на одеялке в какой-то момент мы видим нечто, напоминающее стилизованную букву "D" — в итоге это окажется уточкой, но не важно. Не забываем, каждый кадр просчитан и продуман, и если зритель видит что-то, похожее на латинскую "Д", значит — так и было задумано. Пожар осветил пеленальный столик со множеством бутылочек, высокий стульчик, но если убрать их и колыбельку — комната никак не тянет на детскую для грудного ребенка.

И еще одно — куча мягких игрушек. В кроватке, на полочках, даже на подвешенной сверху вертушке вместо привычных пластмассовых кругляшек и зверушек. Клоунов, слава те господи, нет — зато есть самолеты — но об этом ниже. Педиатры во всём мире рекомендуют сейчас, и, я не сомневаюсь, рекомендовали и 40 с лишним лет назад: никаких мягких игрушек в детской, особенно, когда речь идет о малышах до года. В их комнатах вообще лучше обойтись без ковриков, тяжелых портер и прочих пылесборников — не говоря уже о мягких игрушках. Допустим, Создатели не знали об этом предостережении детских врачей — но в съемочной группе полно женщин. Наверняка кто-то бы из них воскликнул:

— А это что за бред?! Какие мягкие игрушки? Где погремушки, сосательные кольца, пищалки, звеняшки и прочие грудничковые радости? Вы серьезно?..

Этого не произошло, поэтому настаиваю, что такой странный выбор детских забав не случаен, и попытаюсь прояснить, в чем тут дело. Может, в том, что Мэри — вовсе не такая идеальная мама, каковой представляет ее Дин. Я в курсе, насколько много фанатов считает образ "поздней" Мэри — из двенадцатого и последующих сезонов — не канонным. Дескать, была искажена первоначальная идея безупречной матери, слишком рано покинувшей сыновей. Да ладно! Задолго до возвращения матушки-Винчестер считала и говорила, что ей, конечно, далеко до муженька, но нет ни малейших оснований делать из нее невинную жертву или, тем более, образец материнской любви и преданности. Да, призрак Мэри — не сама она! — пожертвовал собой ради "своих мальчиков". Но, во-первых, к самой Мэри это имеет весьма косвенное отношение, а во-вторых, самопожертвование в СПН вовсе не является чем-то из ряда вон — скорее, наоборот, и оно автоматически не переводит персов в разряд положительных. Зачем далеко ходить — Джон ведь пожертвовал собой номинально ради Дина — и что, это существенно меняет его восприятие? Был уебком-садистом — таким и сдох. Но о Мэри — как, кстати, и о Джоне — я подробно рассуждаю в других местах, а здесь пытаюсь ответить на вопрос — за что крохотного Сэма лишили нормальных игрушек, обложив его со всех сторон плюшевыми мешочками для сбора пыли? Может, Мэри проще, когда он тихонько лежит в кроватке — ничем не гремит, не пищит, не звенит? А если снова вернуться к символам — что там у нас означает пыль, без которой мягкие игрушки не могут обойтись? Что-то старое, прошлое, отжившее своё — или нечто, никому долгое время не нужное, возможно, чем-то полезное, но, может, и опасное. Да, и еще, конечно, дорогу — вот где не обойдешься без пыли.

Ладно, закончим с обстановкой — и так подвисли — и вернемся к Винчестерам. Мама предлагает сказать братику спокойной ночи, и Дин тут же несется к нему и целует, а потом уж бормочет пожелание. Я как-то сделала в тогда еще Твиттере англоязычный пост на тему первых взаимодействий братьев Винчестеров. Так вот, у взрослых: один брат практически лежит на другом, сдавливая рукой горло, и при этом произносит фразу, которую наши переводчики так и не осмелились перевести полностью, столько в ней сексуального подтекста. Да, до этого была их драка, но там еще непонятно, кто противостоит Сэму. У маленьких Винчестеров в первом же кадре вместе один брат целует другого. После опубликования поста одна из "умняшек" спросила, не считаю ли я это проявлением сексуальных намерений. У меня было не так много подписчиков, но автора сего вопроса тут же заблочила — я не в силах бороться с идиотами, но искоренять их хотя бы на собственных страницах, к счастью, могу. Естественно, ни о каком сексуальном взаимодействии или намерении речь не идет — я даже представить не могла, чтобы кому-то такое пришло в голову. Нет, я лишь обращаю внимание, что самое первое взаимодействие братьев на экране — это не взгляд, не улыбка, не пожимание крохотной ручки, не любой другой вид физического контакта — это поцелуй. Для сравнения: Дин сразу целует Сэма и лишь после желает спокойной ночи; Мэри произносит пожелания, гладит и потом целует; Джон вообще не подходит к кроватке — только от двери желает приятных снов. Кто-то из вас реально верит, что такой порядок действий был выбран случайно?

А вот, как говорится, и Джонни. Пока Мэри и Дин стоят у колыбельки, он нарисовался в дверях в майке цвета хаки с надписью US MC (Корпус морской пехоты США) — морской пехотинец во всей красе — и татуха в наличии. Он зовет старшего сына, и Дин несется к нему со всех ног, радостный, запрыгивает на руки.

— Ну, что скажешь, Дин, готов уже Сэм погонять с нами мяч? — шутливо спрашивает отец, и мальчик, смеясь, машет головой и произносит:

— Нееет…

Мы не можем не экстраполировать этот момент на более позднее время.

— Ну, что, Дин, готов Сэм отправиться с нами на охоту? — выйдя из привычной угрюмой задумчивости, внезапно спрашивает отец, и замерший на мгновение подросток начинает отчаянно мотать головой и торопливо бормотать:

— Нееет… папа, ему еще рано… он не готов… не надо, пожалуйста, сэр…

Наверняка подобный диалог состоялся спустя несколько лет — и скорее всего, не один раз. И именно к нему отсылают нас Создатели, выбрав из множества возможных вариантов разговора отца с маленьким сыном такой вопрос и ответ.

Пока же обратим внимание на взаимодействие Джона с женой. Он появляется, она спрашивает, как дела, проходя мимо, он отвечает, что всё хорошо, и она тут же выходит. При этом она его не касается — ее рука скользит по спине сына, но не дотрагивается до его ладони, находящейся совсем рядом. Всё — общение закончилось. Содержательно, ничего не скажешь. Кто-то возразит:

— Да они, наверно, только что разговаривали — он из соседней комнаты зашел…

А вот и нет. Не бросается четырехлетний ребенок к родителю с радостными воплями, если только что его видел — он на него вообще внимания не обратит. Да и жена вряд ли спросит у мужа, как дела, если он зашел из соседней комнаты. Можно предположить, что вопрос относился к чему-то конкретному, типа, закончил ли он ремонтировать машину. Но тогда бы после ее реплики он и ответил бы конкретно, что-то вроде:

— Нормально, милая, всё сделал…

Но он просто говорит, что всё хорошо, а это значит, что вопрос был вообще о делах, поэтому, без сомнения, не виделись они уже продолжительное время. Возможно, Джон только что вернулся с работы, а, может быть, он, придя домой давно, не поднимался на второй этаж, к семье — в любом случае, это первое общение после нескольких часов его отсутствия — и такое "обилие" слов и эмоций. О чем это говорит? Лишь об одном — в последний вечер на Земле Мэри была в ссоре со своим супругом. Конфликт, конечно, был не в такой острой фазе, как тот, что припомнил Дин после "заботливой" ангельской реконструкции в серии «Dark side of the Moon» (5, 16). Тогда Джон вообще свалил из дома на несколько дней. Возможно, тот скандал так и не был до конца изжит, или в семье произошла новая ссора, а, может, состояние конфликта уже стало для них перманентным, и тогда понятно, почему Винчестеры не замечали уродливого дерева во дворе — не до него им было. Одно ясно — Джон и Мэри перед ее смертью не успели помириться. Они разошлись по разным комнатам — она ушла в спальню, он отправился укладывать Дина и после этого не пошел вслед за женой.

Если же вернуться к Дину — он сначала находился на руках матери, потом оказался на руках у отца. Символический переход опеки — сначала о нем заботилась Мэри, потом должен был заботиться Джон. То, как он это делал — другой разговор, сейчас просто отметим, что Дин нуждается в этом — он опрометью несется к отцу и запрыгивает к нему на руки. Совсем другое дело Сэм. Его не показали на руках у кого-то — ему желают спокойной ночи, гладят, целуют — но не поднимают из колыбельки. Джон к нему вообще не подходит. Сэм сам по себе, но это его ничуть не смущает и не страшит. Оставшись в темной комнате один, он вполне доволен и счастлив, и, конечно, его не могут напугать остановившиеся часы, "ожившая" вертушка или мигающая лампа. Хныкать он начал по какой-то другой причине...