У девочки есть имя (джен)

Девочка не готова стать никем.

Но она готова стать кем-то другим

© «Игра престолов», 5-й сезон, 6-я серия

Вокруг клубился густой туман, такой плотный, что его, казалось, можно зачерпнуть ложкой. Молочно-сероватый и непроницаемый, он застилал глаза, не давал вдохнуть полной грудью, набивался в уши и ноздри, так что девочке всё чаще приходилось откашливаться и отплёвываться. В очередной раз судорожно пытаясь глотнуть воздуха, она зашлась в приступе кашля, согнулась пополам, и глаза её неожиданно распахнулись.

Туман исчез, как исчезла и мелкая пыль, висевшая в воздухе, и остатки разрушенных зданий, и силуэты изуродованных обожжённых людей, изредка выплывавшие из серой мглы. Девочка лежала на постели, а в окно комнаты снаружи проникал тусклый утренний свет. Всё вокруг было таким знакомым, родным... и одновременно чужим и непонятным. Как она оказалась в этой комнате? Сколько времени прошло с момента сожжения Королевской Гавани? Её вытащили из-под обломков и принесли сюда? Постойте, а кто она вообще такая?

«Девочка — Арья Старк из Винтерфелла. И я отправляюсь домой».

Да, когда-то её звали Арьей Старк. У неё были отец и мать, четверо братьев и сестра, был дом — огромный замок с горячими источниками под ним, высокими башнями, по которым так часто лазал один из её братьев, богорощей, где росло белое чардрево с красными листьями и суровым ликом, вырезанным на коре. Сестра девочки обожала лимонные пирожные и песни, а один из её братьев был бастардом, но Арья всё равно любила его. И ещё у них всех были лютоволки, и волчицу Арьи звали Нимерией, в честь древней королевы ройнаров.

Вот только всё это было давным-давно, в другой жизни. Отец Арьи погиб, и мать тоже, и самый старший брат, и самый младший. Брат-бастард тоже был убит, но воскрес, а другой брат был вытолкнут из окна башни и больше не мог ходить, зато стал колдуном, который может видеть прошлое и будущее. Сестра повидала много ужасов и крови и из наивной пташки стала волчицей со стальными перьями. Что касается самой Арьи, то она, наверное, тоже умерла и теперь видит какой-то странный сон?

Она до боли зажмурила глаза, потом снова раскрыла их — картина вокруг не изменилась. Арья ущипнула себя за руку, потом прикусила губу — и то, и другое ощущалось весьма болезненно. В то же время она не чувствовала такой сильной боли, какой должна была, — а ведь на неё обрушилась едва ли не вся Королевская Гавань! Она вспомнила, что случилось: Дейенерис Таргариен обезумела и направила всю ярость драконьего огня на столицу. Королева Серсея, должно быть, погибла — сгорела заживо или была завалена обломками Красного замка. Арья хотела сама отомстить ей, но Пёс сказал, чтобы она уходила, если не хочет стать такой же, как он. Пёс... Сандор Клиган. Он любил её сестру. И Арью, наверное, тоже немного любил — как младшую сестру или как дочь. Он спас её тогда — а сам тоже погиб под завалами или в схватке со своим воскрешённым братом.

Арья почувствовала, что на глаза наворачиваются слёзы, и быстрым злым жестом вытерла их, потом осторожно села на постели. Тело ощущалось странно лёгким и маленьким, и руки, когда она вытянула их перед собой, оказались тоже маленькими и как будто чужими. Они были очень аккуратные, с чистыми короткими ногтями — ни тебе заусенцев, ни мозолей, ни обломанных ногтей с забившейся под них грязью. Арья потрясла головой, похлопала себя по щекам, потом слезла с кровати и огляделась.

Комната была обставлена до ужаса странно. Отдельные предметы мебели Арья узнавала — кровать, стул, шкаф, полка над кроватью, занавески на окне — но выглядела они совсем не так, как в Вестеросе или Браавосе. Вместо звериной шкуры на полу лежал ковёр с каким-то пёстрым узором, возле шкафа стояла большая чёрная коробка с окошком, сделанным из мутного стекла. На кровати и полках тут и там сидели игрушки — хоть Арья таких никогда не видела, это было хоть что-то узнаваемое, и большой мягкий медведь на подушке вызвал у неё слабую улыбку.

Подойдя к шкафу, она поняла, что стала значительно ниже ростом. Повинуясь внезапному порыву, Арья распахнула дверцу, откуда-то зная, что за ней находится зеркало, хотя раньше смотреть в зеркала никогда не любила. Это Санса всё крутилась перед зеркалом, причёсывая волосы и примеряя наряды, а Арья высовывалась из-за её спины, корча рожицы. Санса фыркала, но тут же принимала нарочито серьёзный вид и начинала отчитывать сестру, как будто была старше её не на пару лет, а на все десять или даже двадцать!

Интересно, как там Санса?.. И Бран, и, конечно же, Джон! Драконья королева любила Джона, но не обратит ли она на него свой гнев после сожжения столицы? Теперь, когда она знает, что он её племянник и тоже претендент на трон... Дейенерис способна на любое безумство!

«А разве ты сама не поступила бы иначе?» — шепнул предательский внутренний голос. «Если бы у тебя был дракон, ты не полетела бы в Близнецы и не предала огню всех Фреев до единого? Разве ты не захотела бы отомстить тем, кто уничтожил твою семью?».

«Я не убиваю детей», — сердито возразила Арья самой себе. «И не сжигаю целые города. Я убивала только тех, кто причинил вред моей семье или моим близким. Я даже Пса из списка вычеркнула!».

Утешение было слабым, но любые мысли о мести или родных улетучились, стоило Арье посмотреть в зеркало, ибо она видела не себя — худенькую растрёпанную девушку семнадцати лет с тёмными волосами и серыми глазами, а маленькую, едва ли старше шести лет, девочку. Глаза у девочки были ярко-зелёными, а волосы, брови и ресницы серебристо-белыми, словно в ней текла кровь Таргариенов. Арья нахмурилась и прикусила нижнюю губу, в недоумении глядя в зеркало, — девочка в отражении сделала то же самое. Ещё немного поразглядывав себя, Арья отошла от зеркала, вновь села на кровать и надолго задумалась.

Неужели она и в самом деле умерла? Но место, где она очутилась, не похоже ни на седьмое пекло, которое частенько поминал Пёс, ни на любое из семи небес, о которых толковала септа Мордейн. И почему она вдруг стала маленькой девочкой, да ещё с такой необычной внешностью? Арья снова прикусила губу. Старая Нэн как-то рассказывала о волшебной пещере, сквозь которую можно было попасть в другой мир. Мол, и люди там другие, говорят на незнакомом языке, одеваются иначе, и там есть животные, которые в Вестеросе давным-давно вымерли. А про варгов — людей, способных вселяться в тела зверей, а то и других людей, — Арья знала не понаслышке, она и сама немножечко варг! Не могла ли она перенестись в другой мир и оказаться в теле этой девочки?

От этой мысли Арье стало не по себе, и она обхватила плечи руками, мельком заметив, что одета во что-то розовое с вышитым на нём зайцем. «Жаль, что не волк вышит», — попыталась насмешить она сама себя, но по спине пробежали мурашки. Если её душа заточена в теле этой девочки, то что произошло с её собственным телом? Неужто оно осталось под завалами в Королевской Гавани? Джон и Санса так никогда и не узнают, что случилось с их сестрой... если, конечно, Бран не увидит своим волшебным взором и не расскажет им. А Джендри... ему лучше точно не знать!

При мысли о Джендри Арью вновь охватила дрожь. Как хорошо было бы сейчас оказаться рядом, прижаться к его широкой груди, ощутить, как его крепкие руки обнимают её... и плевать, что она отказала ему тогда, когда он просил стать его леди! Пусть злится на неё, пусть хоть задушит в объятиях, лишь бы только был рядом! Как ей сейчас хотелось согреться его теплом...

Арья резко оборвала собственные мысли, чувствуя, как к щекам приливает жар. Нельзя думать о таком, находясь в этом теле, это как-то неправильно! Какая-то часть души этой девочки осталась в теле, Арья чувствовала это, и девочка понятия не имела о том, что происходит между мужчиной и женщиной за закрытыми дверьми. В Вестеросе дети уже знали о таком, в этом новом мире — нет. Маленькая девочка, в теле которой оказалась Арья, была слишком невинной для мыслей о Джендри... слишком чистой...

Вдруг совсем рядом послышались шаги, мелодичный женский голос позвал «Олья!», и дверь распахнулась. Арья не испугалась — она развернулась к двери с надеждой, но та увяла, стоило увидеть стоящую на пороге женщину. Она была красива, стройная и высокая, с тёмными волосами, собранными на затылке в узел, большими зелёными глазами и ровными чёрными бровями, но эта женщина была совершенно незнакома Арье. Конечно, она не ожидала, что сейчас сюда войдёт Кейтилин Старк, но ведь...

Если в этом мире случаются чудеса, мертвецы восстают, драконы сжигают города, можно попасть в другой мир и другое тело, то может же быть такое, что её мать...

— О, ты уже проснулась, — произнесла женщина. — Олья, ну что ты сидишь, как китайский болванчик! Пора умываться, и на кухню, каша стынет!

Язык, на котором она говорила, был совершенно незнаком Арье и не похож ни на общий язык Вестероса, ни на валирийский, ни даже на дотракийский. Но он был знаком девочке по имени Олья, в чьём теле Арья сейчас находилась. Забавно, у них даже имена чем-то созвучны... Она уже встречала такое раньше, в Браавосе, когда меняла лица. Если прежний обладатель лица владел какими-то знаниями, которые Арье были недоступны, ей передавалась часть этих знаний, когда она надевала лицо. Такое было со служанкой, чьё лицо она надела, чтобы пробраться в Близнецы и убить Фреев. Та девушка немного говорила на летнийском, и Арья тоже могла произнести пару фраз на нём.

Так и сейчас до неё дошёл смысл фразы, которую произнесла красивая женщина. Поняла Арья и то, что эта женщина была матерью Ольи, и пусть сама она не испытывала по отношению к незнакомке ничего, кроме настороженности, где-то в глубине колыхнулось тёплое чувство. Олья любила эту женщину, как и Арья любила свою мать.

— Хорошо, мама, иду, — слова на чужом языке звучали странно, но она понимала их смысл. В конце концов, слово «мама» почти на всех языках звучит схоже.

Тёплая белая каша, до краёв заполнившая тарелку, была не особо вкусной, но Арья съела всё без жалоб. Во времена харренхолльского плена или скитаний по Браавосу в виде слепой бродяжки ей приходилось питаться объедками, а то и вовсе голодать, так что теперь Арья принимала любую пищу — конечно, если была уверена, что та не отравлена. Девочка, в теле которой она оказалась, была, судя по всему, куда более разборчива — мать удивлённо посмотрела на быстро опустошённую Арьей тарелку и покачала головой.

— Надо же, как быстро ты всё съела и даже без капризов! Ты сегодня вообще какая-то молчаливая! Ты не заболела?

Арья, с грехом пополам уловившая смысл сказанного, помотала головой. Мать Ольи потрогала её лоб ладонью, затем коснулась губами — леди Кейтилин точно так же проверяла, нет ли жара у её детей. Воспоминание о матери больно кольнуло сердце, и Арья упрямо сжала губы. Не станет она плакать, ведь тогда эта женщина точно решит, что её дочь больна!

— Дурной сон приснился? Снова эта огромная сова прилетала на окно? — спросила мать. Арья не поняла, о какой сове идёт речь, но опять помотала головой, потом тихонько ответила:

— Нет, просто... скучно сидеть дома.

Эта мысль принадлежала не ей, а Олье, маленькой девочке, чья душа оказалась загнана глубоко внутрь внезапно переместившейся в её тело душой Арьи. Крепче стиснув зубы, Арья мысленно пообещала девочке, что не причинит ей вреда. «Я не обижаю маленьких детей», — проговорила она. «Я просто хочу как можно скорее вернуться домой. В Вестерос, в своё тело, к Джону, Сансе, Брану и Джендри».

— Ты же знаешь, сейчас опасно выходить из дома, — с лёгким раздражением ответила мать. — Дети пропадают прямо посреди бела дня, а в лесу даже их следов не находят! Милиция делает всё возможное, но кто знает, сколько ещё детей должно пострадать, прежде чем они действительно кого-то арестуют!

Арья хотела спросить, что такое «милиция», но вовремя прикусила язык. В здешнем мире, наверное, это слово известно даже такой маленькой девочке, как Олья. Вместо этого она сделала самое жалобное лицо, на какое только была способна, и спросила тоненьким голоском:

— Что, даже возле дома погулять нельзя?

— Нет, я же сказала! — раздражения в голосе матери стало больше. — Может, я возьму тебя с собой, когда пойду за покупками, — добавила она уже более мягким тоном, увидев, как нахмурилась дочь. — Но если будешь себя хорошо вести и каждый раз съедать кашу без капризов, как сегодня!

— Хорошо, мам, — Арья покладисто кивнула, чувствуя, что начинает понемногу привыкать к чужой речи.

После завтрака мать занялась какими-то домашними хлопотами, и Арья оказалась предоставлена сама себе. Первым делом она внимательно осмотрела дом: если нельзя выходить на улицу, надо хотя бы по тому, что она найдёт внутри, попытаться понять, как устроен этот мир. В комнате Ольи она обнаружила книжки со множеством пёстрых картинок и словами, написанными большими буквами. Леди Кейтилин вместе с мейстером Лювином делали такие, когда учили детей читать. Некоторые буквы были похожи на буквы из общего языка, другие резко отличались. К огромному разочарованию Арьи, Олья едва-едва начала учиться читать на своём родном языке, и Арья не могла понять больше, чем девочка, в тело которой она попала. Пришлось отложить попытки узнать что-либо из книг и продолжить исследовать дом.

В соседней комнате жил, судя по висящим в шкафу рубашкам и штанам весьма причудливого кроя, мальчик, видимо, брат Ольи. У него нашлось множество книг, некоторые, что удивительно, на общем языке, хотя многие слова были исковерканы, а другие оказались вовсе незнакомы Арье. Она чуть воспряла духом: если в этом краю хоть немного знают общий язык, она всё-таки сможет объясниться с ними.

Кроме книг и одежды в комнате брата было множество рисунков: должно быть, он сам нарисовал всё это. Особенно Арью заинтересовал рисунок в деревянной рамке, стоящий на тумбочке около кровати. Она не могла понять, как он создан: не было видно ни следа кисти либо карандаша, словно человеческий глаз запечатлел семью Ольи и перенёс увиденное на бумагу. На рисунке была сама Олья, обнимавший её за плечи худой мальчик с такими же белыми волосами и бровями, мать и отец. На носу мальчика держались стёкла для чтения: Арья видела подобные у мейстера Лювина, но в Вестеросе они считались редкостью. Непохоже, что эта семья богата: в доме нет ни одного слуги! Может, в этом мире такие стёкла изготовляются для всех, кто плохо видит, будь то старик или ребёнок? Арья начала догадываться, что здешний мир намного обогнал Вестерос в развитии, и это пробудило в ней больший интерес к нему.

Мать на рисунке была совсем не такой, как в жизни. Она улыбалась и из-за этого казалась куда красивее раздражённой женщины, возившейся сейчас на кухне. Отец тоже улыбался — это был высокий красивый мужчина с тёмными волосами и аккуратно подстриженной бородой. Они выглядели счастливой семьёй, но это была не семья Арьи, и сердце её вновь болезненно сжалось. Мать Ольи сказала, что в этих краях пропадают дети... Их кто-то похищает? Нападают дикие звери? Или здесь тоже есть Белые ходоки? Арья поёжилась — новой встречи с Королём Ночи она может и не пережить, особенно в детском теле, особенно без кинжала из валирийской стали...

Арья ещё около часа втайне от матери обследовала дом, потом возилась с книжками, рассматривая картинки и пытаясь понять устройство мира, куда её закинула судьба, но особо в этом не преуспела. Потом мать снова позвала её есть — на этот раз на столе стояли котлеты, выглядевшие и пахнувшие куда лучше, чем давешняя каша. После обеда мать принялась мыть посуду: в отличие от Вестероса, где её полоскали в тазах с водой, здесь имелось странное приспособление, из которого вода текла тонкой струйкой. Арье было поручено вытирать посуду, и она принялась за это дело с величайшей осторожностью, чтобы не разбить хрупкие тарелки и чашки. Заодно она решила кое-что выяснить.

— Мам, а почему пропадают дети?

— Ох, если б я знала! — мать вытерла лоб тыльной стороной ладони, откинув упавшие пряди волос. — Говорят, в наших краях завёлся маньяк, который их похищает!

— Маньяк? — Арья наморщила лоб. Слово было ей незнакомо, но она догадалась, что оно означает «убийца» или что-то похожее. — И что он делает с детьми?

— Тебе этого точно лучше не знать, — мать нахмурилась. — Ты и так по ночам не спишь!

Арья немного помолчала, старательно возя полотенцем по большой тарелке, разрисованной кроликами, потом снова подняла голову.

— Мам, можно мне начать учиться стрелять из лука?

— Чего? — мать вздрогнула и едва не выронила кружку, с которой стряхивала капли воды. — Из какого лука? Зачем тебе это?

— Чтобы защищаться, если на меня нападёт маньяк.

Мать расхохоталась, но смех её вышел невесёлым, а глаза оставались печальными и тревожными.

— Антон что, читал тебе про Робин Гуда? Или ты мультиков своих насмотрелась? В наше время никто уже не стреляет из лука, да и в любом случае это не занятие для маленькой девочки!

Арья промолчала и только закусила губу. Леди Кейтилин тоже говорила, что стрельба из лука — неподходящее занятие для маленькой леди, но потом всё-таки уступила умоляющему взгляду дочери и увещеваниям мужа — при условии, конечно, что Арья «совершенно случайно» не подстрелит собственную сестру. Но здесь, как она догадывалась, всё совершенно иначе. Здесь вообще не стреляют из лука — и на мечах, наверное, тоже не дерутся, и на лошадях верхом не ездят. В этом мире наверняка существует более совершенное оружие.

Значит, надо его раздобыть.

После мытья посуды они смотрели телевизор. Так, оказывается, называлась большая чёрная коробка с мутным окошком, стоявшая в комнате Ольи. Мать повозилась с какими-то чёрными шнурами, понажимала что-то, и мутное стекло вдруг засветилось, заиграло яркими красками, и на нём стали появляться разные картинки. Арья не смогла скрыть своего изумления и широко разинула рот, но мать, к счастью, этого не заметила. Шторы были задёрнуты, комната погрузилась в полумрак, и мать Ольи, устало опустившись на кровать, отрешённо уставилась на мелькающие картинки. Арья, переборов первое удивление, осторожно села на краешек кровати и, подражая женщине, стала вглядываться в изображение на стекле.

Она знала теперь, что мать Ольи зовут Карина. Это имя было выцарапано на внутренней поверхности кухонного стола, и Арья поняла, что это именно имя, потому что такое несложное слово Олья могла прочитать и знала его значение. Брата её, судя по всему, звали Антон, и он должен был вскоре вернуться из «школы». Школой, как она сумела выяснить своими осторожными расспросами, называлось место, где дети учились письму, арифметике, истории, географии и другим наукам. Что-то вроде вестеросской Цитадели, только школ было гораздо больше, дети посещали их с шести-семи лет, и девочкам тоже можно было учиться. Узнав об этом, Арья заявила, что тоже хочет в школу, и Карина пообещала ей, что на будущий год она непременно пойдёт.

Телевизор сначала показался Арье похожим на ящик кукольника, в котором двигались и говорили на разные голоса куклы, управляемые ловкими руками хозяина, но потом она поняла, что это нечто вроде волшебного кристалла или обсидиановой свечи, о которых рассказывала старая Нэн. Они якобы могли показывать прошлое, будущее и настоящее, и с их помощью можно было заглянуть в любой уголок земли. Неужели в этом мире люди тоже владеют магией, причём настолько могущественной, что даже дети могут видеть то, что в мире Арьи было доступно лишь Трёхглазому ворону, да ещё, пожалуй, Красной женщине и Торосу из Мира?

За окнами уже сгустилась темнота, когда брат Ольи вернулся из школы. Арья вышла к нему, сама не зная зачем: это душа Ольи, запертая где-то глубоко внутри, тянулась к брату. Он неловко приобнял её за плечи и погладил по голове. Этот мальчик двенадцати лет, худой и бледный, с белоснежными волосами и зелёными глазами, с причудливыми стёклами для чтения на носу, не напомнил ей ни одного из её братьев: ни храброго и весёлого Робба, ни дикого и упрямого Рикона, ни Джона с его любовью к приключениям и умением попадать в неприятности. Разве что на задумчивого и мечтательного Брана, который так любил страшные сказки старой Нэн, он был похож. И всё же это был брат Ольи, и она любила его не меньше, чем Арья своих братьев. При мысли об этом сердце её вновь защемило от тоски.

Отец Ольи и Антона пришёл поздно, и они с дочерью едва увиделись. Это был тот же красивый мужчина с бородой, что и на необычном рисунке, но он ничуть не напоминал Неда Старка, и Арья ощутила, как он напряжён и расстроен. Они с Кариной о чём-то переговаривались в своей комнате, и хоть оба старались шептать, Арья слышала, как зло и обвиняюще звучат их голоса. «Они не любят друг друга», — с горечью подумала она. «Интересно, в этом мире браки тоже заключаются по расчёту?».

Ей внезапно стало очень холодно и одиноко в этом доме, будто он вмиг опустел, и она пошла в комнату брата. Антон что-то писал, сидя за столом, но при виде сестры отложил листы и книги в сторону и улыбнулся.

— Ты чего такая грустная, Оль? Обычно трещишь без умолку, а тут ходишь как в воду опущенная, ни слова не говоришь... Ты не заболела?

Она помотала головой и протиснулась поближе к столу, на котором, помимо записей, были разложены рисунки. Арья разглядела дом — возможно, тот самый, где они сейчас находились, лисицу, стоявшую возле забора на задних лапах, рыцаря в необычных латах и красивую девочку с длинными чёрными волосами.

— Кто это? — она кивнула на девочку. Антон покраснел, и не нужно было иметь большой опыт в игре лиц, чтобы понять, почему.

— Она тебе нравится? — спросила Арья. Он покраснел ещё больше и кивнул.

— Я тебе расскажу, но ты никому не говори, хорошо? Её зовут Полина, она очень красивая и талантливая, на скрипке играет, учится хорошо... И у неё такие глаза — огромные, голубые, как небо!

Красивая девочка с музыкальным талантом и голубыми глазами... Арья невольно подумала о своей сестре. Могла ли Санса тоже оказаться в этом мире в теле совсем юной девушки? Если так, то им надо немедленно встретиться, дать друг другу знать, кто есть кто, чтобы выбраться отсюда! Вдвоём они точно всё смогут — Санса умная, она что-нибудь придумает, да и Арья не раз выходила из очень опасных переделок...

— Ты можешь позвать её к нам в гости? — предложила она. Антон побледнел и потряс головой.

— Нет, об этом даже и думать нельзя! Полина замечательная, она мне очень нравится, и я ей тоже... наверное... во всяком случае, как друг! Но есть Ромка Пятифанов, очень вредный тип, и он влюблён в Полину, так что если он узнает... В общем, мне конец!

Ромка, как поняла Арья из сбивчивого рассказа Антона, был местным хулиганом, которого все боялись. Она ни разу не встречалась с Рамси Болтоном, но незнакомого Ромку представила себе именно как Рамси: с издевательской усмешкой и острым ножом, всегда готовым вспороть чью-нибудь кожу. Были у него и дружки-подхалимы, местные «парни бастарда»: мелкий шепелявый Бяша, всегда готовый на какую-нибудь гадость, и громила Семён с прыщами и мерзким запахом изо рта. Правда, Семён пропал около недели назад — в посёлке думали, что его похитил тот самый маньяк, орудующий в лесах.

А ещё была девочка Катя, красивая и злая, с длинной светлой косой и хищными зелёными глазами. Её Арья представила в виде Серсеи и сразу же люто возненавидела. Катя сплетничала, распускала слухи и делала всем гадости. Антона она особенно доставала — он, слегка покраснев, предположил, что это из-за того, что она в него влюбилась, но он всё равно считает её гадиной, потому что «нельзя так с людьми обращаться!».

Потом Антон стал рассказывать об уже совсем странных вещах. Заставив сестру поклясться «маминым сердцем», что она никогда никому ни о чём не скажет, он заговорил о зверях, которые танцуют по ночам под окнами под напев старинной флейты; об огромной сове, которая чуть ли не каждую ночь прилетает на окно к Олье; о загадочной девочке-лисе, с которой он подружился и вместе бегал по лесам; о Чёрном гараже, который бродит по улицам и подкарауливает детей; о лунной ночи, когда он вместе со зверями танцевал на лесной поляне и едва не укусил луну. На скептический вопрос Арьи, не было ли это сном, он несчастными глазами посмотрел на неё и ответил, что не знает.

Зверей было четверо: рыжая хитрая лиса, которой Антон дал имя Алиса; дёрганый и капающий слюной волк, громко рычащий при разговоре; ленивый неуклюжий медведь, которого остальные называли Медвежутка; та самая сова, что преследовала Олю и постоянно задавала глупые вопросы, перемежающиеся уханьем.

— Я не знаю, кто они, понимаешь? — в голосе Антона звучали слёзы. — Иногда мне кажется, что они мои лучшие друзья — мои единственные друзья, а иногда я думаю, что они все какая-то лесная нечисть, и это из-за них пропали дети.

— А как же я? — возмутилась Арья, услышав слово «единственные». — Разве я не твой друг? И эта девочка, Полина... разве она не друг?

— Полина... она не просто друг, — его щёки слегка порозовели. — Это другое... но ты ещё маленькая, не поймёшь. Ну, не обижайся! — он увидел, что Арья надулась, и погладил её по голове. Это простое движение вновь отозвалось внутри мучительным воспоминанием о том, как Джон Сноу ерошил волосы своей младшей сестрёнке. — А ты — ты, конечно, друг, но ты ведь не можешь ходить со мной в школу, и с тобой не поговоришь обо всём на свете. А эти звери, они... они говорят, что я один из них. Они называют меня Зайчиком и хотят, чтобы я принёс им угощение. А ещё я постоянно нахожу в портфеле маску зайца, хотя я её туда не клал и не знаю, откуда она взялась! Мне кажется, они хотят, чтобы я... совершил что-то злое! Убил кого-то или ещё хуже... Но я не такой, как они, я не хочу таким быть!

— А если рассказать взрослым... — заикнулась Арья, но Антон шикнул на неё.

— И думать не смей! Родители не поверят, решат, что я свихнулся, и отправят меня в психушку, а Тихонов может ещё и в убийствах обвинить! Взрослые зверей даже не увидят, они являются только детям!

Арья посмотрела на Антона с жалостью. Конечно, он не был таким храбрым, как Робб, Джон или она сама; напротив, он был трусом. Но он пытался бороться со зверями, с происходившим вокруг кошмаром, с хулиганами и с противной сплетницей Катей. И он был совсем один, никто не мог ему помочь: ни родители, ни Полина, ни маленькая сестрёнка, ещё более перепуганная, чем он сам.

— Я защищу тебя! — пылко произнесла Арья, на мгновение забыв, в чьём теле находится, и опустила руку на плечо брата. Он рассмеялся так же невесело, как нынче днём Карина, и накрыл ладонь сестры своей.

— И где ты набралась столько храбрости, сестрёнка?

Арья прикусила губу. Её злило, что все вокруг обращаются с ней как с маленькой, но она и впрямь находилась в теле маленькой девочки. В этом мире шестилеток не учат стрелять из лука и не берут смотреть на казнь дезертира. Здесь о детях пекутся гораздо больше — но и здесь с мальчиками и девочками происходят ужасные вещи.

«Может, за этим я и попала в этот мир», — подумала Арья. «Защитить семью Ольи и найти похитителя детей. Только если это и в самом деле так, почему нельзя было отправить меня в более сильное тело!».

И всё же мысль о том, что после спасения семьи Ольи она вновь вернётся домой, в Вестерос, заставила Арью воспрять духом. Она не смогла спасти тех женщин и детей в Королевской Гавани, разрушаемой огненным гневом драконьей королевы, но она сможет спасти эту девочку и её семью! Вечером она даже поиграла с Антоном в странную игру: в телевизоре появлялись утки, в которых нужно было целиться и сбивать с помощью штуки, которую Антон назвал «приставкой». Он удивился, что сестра словно забыла, как играть в «Гусиную охоту», но Арья быстро сориентировалась, зрение и реакция у неё были хорошие, и она с триумфом обыграла Антона (правда, у неё возникло подозрение, что он нарочно поддавался). За окном к тому времени окончательно стемнело, и вошедшая Карина объявила, что пора спать. Арья без возражений легла, позволила укрыть себя одеялом, но долго не спала, ожидая визита загадочной Совы и размышляя, где можно раздобыть оружие.

Сова так и не прилетела. В конце концов Арья забылась сном и проспала всю ночь, да так крепко, что ей даже ничего не снилось. Разбудила её Карина, и после утренних процедур и завтрака, состоявшего из всё той же невкусной каши и стакана тёплого молока, Арья принялась за дело. Втайне от матери Ольи она переворошила содержимое ящиков кухонного стола и облюбовала неплохой нож, очень остро заточенный: должно быть, Карина разделывала им мясо. Нож был великоват для маленьких ручек Ольи, но Арья, немного потренировавшись, с радостью поняла, что тело её не забыло уроков Сирио Фореля и Бриенны Тарт. Короля Ночи она вряд ли бы могла одолеть в своём нынешнем обличье, а кого-то более неповоротливого и медлительного — пожалуйста!

Все звери боятся огня, поэтому следовало раздобыть его источник. Карина готовила пищу и согревала воду для чая на странном приспособлении, которое вспыхивало голубым призрачным пламенем, точно огоньки на болотах. Огонь мать Ольи добывала не с помощью огнива, а тонкими деревянными палочками с тёмными головками, которые она называла «спички». Арья стянула коробок этих спичек — в шкафчике их было много, так что никто не должен хватиться, — и тайком попробовала зажигать их в ванной, чиркая о коробок так же, как это делала Карина. Спички оказались чудесным изобретением — они зажигались легко и гасли от простого дуновения; разве что первая спичка обожгла Арье пальцы, потому что та, зачарованная, слишком долго смотрела на трепещущее маленькое пламя.

Нож и спички Арья спрятала в большой карман розовой кофты с зайчиком, которую носила Олья. Кофта казалась ей донельзя глупой, сама бы она такое ни за что не надела, ни в шестилетнем возрасте, ни сейчас, но кофта нравилась Олье, и нельзя было вызывать подозрения. Покончив с вооружением, Арья решила ещё раз обыскать дом и наткнулась на настоящее сокровище. В комнате родителей, в маленьком шкафчике, принадлежавшем, скорее всего, Карине, в самом дальнем углу лежало нечто чёрное и блестящее, аккуратно обёрнутое тканью. Арья поняла, что это оружие под названием «пистолет»: такие штуки были у людей на тех мелькающих картинках, которые они с мамой смотрели вчера по телевизору. Люди наставляли пистолеты друг на друга, из их дул вылетало пламя, раздавался грохот, и люди падали. Карина, увидев это, с досадой пробормотала: «Одни бандитские разборки в кино показывают, нет бы что хорошее!», потом оглянулась на Олю и со словами «Незачем тебе такое смотреть!» чем-то щёлкнула на телевизоре. Картинки сменились какими-то нарисованными животными, но пистолеты Арья запомнила. Должно быть, в этом мире они были распространённым оружием, как мечи и кинжалы в Вестеросе.

Пистолет заряжался маленькими снарядами, сделанными из металла. Арья за время своих странствий повидала много всякого оружия, поэтому с тем, как заряжать пистолет и целиться, разобралась довольно быстро, хотя для маленьких рук Ольи он был явно тяжеловат. Стрелять она побоялась — если пистолет всегда издаёт такой шум, то на него наверняка прибежит Карина, отберёт оружие, а дочь отругает и посадит под замок. И тогда Антону никто не поможет справиться со зверями.

Пистолет Арья с помощью пояска от платья Ольи привязала за спиной и прикрыла длинной кофтой: никто не должен заметить. К тому времени, как домой вернулся отец, а затем и брат, она уже была во всеоружии и переживала только из-за одного: вдруг маленькому телу Ольи не хватит ловкости, быстроты и просто силы? Как ей сейчас хотелось бы стать высокой и крупной, как Бриенна Тарт!

Антон пришёл совсем поздно, когда за окнами снова сгустилась плотная тьма, в которой кружились едва заметные белые крупинки снега. Отец и мать о чём-то горячо спорили, на этот раз даже не пытаясь понижать голоса до шёпота. Карина упрекала мужа в том, что он навлёк на их семью опасность, что в посёлок приехал какой-то опасный человек, чтобы выследить их и убить. Отец в ответ яростно восклицал: «Я делал это всё ради вас! Ради семьи!». Арья слушала их, стоя в коридоре, и в этот момент ненавидела обоих. Ей хотелось ворваться в комнату и закричать: «Не смейте ссориться!». Её настоящие родители наверняка спорили друг с другом — не бывает семей, где супруги вовсе не спорят, — но они никогда не делали этого при детях. Взрослые не должны ругаться и кричать при детях, с болью подумала Арья. Но если она сейчас вбежит в комнату и скажет это, родители Ольи наверняка просто прогонят её. Интересно, они часто так ссорятся? Если да, то неудивительно, что Антон с Ольей такие пугливые и зажатые!

Антон, поднявшийся к ней, был очень бледен, и Арье показалось, что на глазах его блестят слёзы. Он взял её за руку, отвёл в свою комнату и закрыл дверь, чтобы хоть так отгородиться от шума, но злые ядовитые упрёки продолжали проникать в уши, так что Арья даже ненадолго зажала их. Антон обнял её, и она прижалась к его груди, как когда-то в другой жизни прижималась к груди Джона Сноу.

— Я не могу больше это слушать, — призналась она. — Почему они так ненавидят друг друга?

— Это лес, — печально ответил Антон. — Это он так на них влияет. Он сводит их с ума, как и всех здесь.

Пытаясь отвлечь сестру, он стал рассказывать ей о проведённом в школе дне, о том, что он наконец-то посетил дом Полины, о её чудаковатом дедушке, который любит рассказывать страшные сказки про зверей и тайгу («Точь-в-точь старая Нэн!» — подумала Арья), и о том, что Полина сыграла ему на скрипке, и они поцеловались. Правда, сразу после этого началось что-то странное: Полина разрыдалась и стала умолять Антона увезти её из посёлка, дед напугал его своими странными присказками, и он в смятении пустился прочь из дома. На этом беды не закончились: Антона подкараулил Ромка с ножом и попытался убить его из ревности. Антон сбежал, но не знает, что теперь стало с Ромкой. Эту часть истории он рассказывал так сбивчиво, что Арья сразу поняла: что-то он явно умалчивает. Быть может, он выхватил у местного Рамси Болтона нож и сам заколол его?

— И ты оставил Полину плачущей? — укоризненно спросила она. На месте незнакомой девочки с голубыми глазами ей вмиг представилась её собственная сестра, страдающая от рук Джоффри и Рамси, отчаянно пытающаяся скрыть слёзы и синяки. — Никак не помог ей, не утешил? Просто сбежал и всё?

— Я испугался, — очень тихо проговорил Антон. — Я просто никогда не видел Полину такой... а тут ещё этот её дед... Да, я поступил как трус, я знаю, — он покаянно опустил голову, потом снова взглянул на сестру. — Оль, не смотри на меня так, пожалуйста! Ты меня немножко пугаешь. Кажется, что это не ты, а кто-то совсем другой, принявший твой облик...

Резкий удар в стекло прервал его речь. Оба вздрогнули и повернулись к окну. На нём виднелся след от прилетевшего снежка, а внизу в неровном желтоватом свете фонаря стояли четыре фигуры и махали руками. На первый взгляд это были обычные дети в костюмах зверей, но Арье вдруг стало не по себе, и холод охватил всё её тело.

Дети-звери звали их погулять, и Антон твёрдо намеревался отправиться на улицу. Арья хотела было отказаться, возмутиться или даже позвать родителей, которые всё ещё вяло переругивались за стенкой, но потом передумала. Иногда опасность лучше встречать лицом к лицу, и сейчас был именно такой случай. В конце концов, не зря она по всему дому искала оружие, разбиралась в устройстве пистолета и готовилась столкнуться с неведомым «маньяком». Неужели после этого она отступит и трусливо спрячется в доме, продлив своё существование в этом развитом, но холодном и недружелюбном мире?

Антон с Арьей тихо спустились по лестнице, оделись и вышли на улицу, оставив родителей ссориться в их комнате. Дети-звери окружили их и повели в сторону леса, приплясывая и напевая песенки. Их и впрямь было четверо, как и рассказывал Антон. Волков Арья всегда любила, но этот Волчик показался ей жуткой пародией на Нимерию, Леди, Лето и остальных лютоволков её семьи. Он напомнил ей один из самых страшных моментов в жизни — обезглавленное тело её брата с пришитой к нему головой Серого Ветра. Пасть его широко скалилась, глазницы были пусты и черны, а от шерсти, как ей показалось, едва уловимо несло мочой.

Улыбка Медвежутки пугала её не меньше, чем оскал Волка, ибо во рту его находились человеческие зубы, крупные и желтоватые, за обманчивой леностью и неуклюжестью скрывалась мягкость движений дикого зверя, а глаза тоже были чёрными и мёртвыми. Сова проявляла к сестре Антона особенный интерес, и Арья подумала, уж не чует ли эта огромная птица, что Олья больше не Олья. Всё тело её покрывали перья, и маска с огромными круглыми глазами казалась чужеродной на нём, а низкий голос с глухим уханьем заставлял содрогаться.

Из всех зверей лиса, которую Антон называл Алисой, выглядела самой живой. У неё единственной блестели янтарные глаза в прорезях маски, рыжая шубка выделялась своей яркостью, звонкий голосок звучал задорно и весело, но хищная улыбка напомнила Арье об усмешке Мелисандры, и она зло уставилась на Антона, который шёл за Алисой как заворожённый. Все эти дети-звери были какой-то лесной нечистью, в этом Арья больше не сомневалась, и именно они похитили и убили других детей. Для неё оставалось загадкой, почему Антон, не далее как вчера предупреждавший её об опасности, слепо следует за ними, и она начала подозревать, что здесь замешано колдовство. Тяжесть ножа в кармане, побрякивание спичек и пистолет, трущийся о спину, придали ей немного уверенности, и она лишь сердито нахмурилась в ответ на попытки Совы развеселить её кувырками через голову.

Алиса обещала отвести Антона с сестрой в какую-то «Небыляндию», где нет строгих взрослых с их глупыми запретами, детям можно делать всё, что захочется, и никто их за это не наругает. Вспомнив Джоффри, который тоже делал всё, что ему хотелось, Арья только крепче стиснула зубы и пообещала себе не поддаваться колдовству. В лесу тем временем творились удивительные вещи: с неба вместо снега стала падать мягкая белая сладость, которую Алиса назвала «зефиром», а в сугробах обнаружилось множество угощений, обёрнутых в блестящую яркую бумагу. Арья не была такой сладкоежкой, как Санса, но она ужинала довольно давно, и теперь в животе у неё заурчало. Сладости, называемые «конфетами», пахли чем-то незнакомым, но сладким и приятным, так что у Арьи даже закружилась голова. Ещё сильнее сжав зубы, она решительно потрясла головой, оттолкнула ладонь Алисы, поднёсшей конфету едва ли не к самому её носу, и прильнула к брату. Он тоже не ел сладостей, и это немного успокоило Арью.

Когда за очередным поворотом перед ними вырос замок, сложенный из аккуратных ровных блоков льда и усыпанный снегом, Арья едва сдержала изумлённый вздох. Он совсем не походил на Винтерфелл, и всё же это было нечто знакомое, напомнившее ей о родном мире. Внутри замка было просторнее, чем снаружи, но зал с высокими сводами и зеркальными стенами выглядел холодным и мертвенным. Он был весь ледяной, как и стоящий посреди трон, увенчанный гигантской снежинкой. На троне сидело существо, которое звери называли «Дедом Морозом»: высокий старик в красной шубе, отороченной белым мехом, и красных же рукавицах. На голове его возвышался огромный двурогий шутовской колпак, а лицо скрывалось за улыбающейся маской. Старик радушно приветствовал гостей, но Арье хватило одного взгляда на него, чтобы понять: она видит ещё один лик смерти.

Дальше происходящее стало напоминать жуткий сон, из которого очень хочешь вырваться, но никак не можешь проснуться. Дед Мороз гулким голосом, эхом отдававшимся под пустыми сводами замка, о чём-то спрашивал детей, загадывал загадки, а Арья едва могла шевелить языком, злясь на себя и на ту маленькую девочку, часть которой оставалась в ней, за охвативший их обеих леденящий страх. Антон отвечал чуть бодрее, но Арья видела, что ему тоже не по себе: лицо его побледнело, на лбу выступила испарина. После трёх вопросов старик развязал мешок, из которого пёстрым блестящим ручейком вывалились сладости и игрушки, и звери накинулись на угощение, окончательно потеряв человеческий облик. Они скулили, рычали и чавкали, дрались за еду, толкая и кусая друг друга, и Арья, обернувшись на Антона, увидела в его глазах отражение собственного страха.

«Я не должна бояться», — решительно сказала она самой себе. «Я — Арья Старк из Винтерфелла, дочь лорда Эддарда и леди Кейтилин, сестра двух королей Севера. Я отомстила дому Фреев за свою семью и убила Короля Ночи, и я не испугаюсь каких-то лесных оборотней в масках».

Она повернулась к Антону, взяла его за руку и громко заявила:

— Братик, мне здесь не нравится! Мы уходим!

— Куда же вы? — виляя пушистым рыжим хвостом, к ним подплыла Алиса: в руках она держала небольшую тарелку, наполненную какими-то разноцветными жгутиками. — Так быстро? Попробуйте хотя бы мармеладных червячков!

— Мы не едим червяков, — заявила Арья, решив, что пора перестать притворяться Ольей и стать собой. — Ни мурмеладных, ни живых.

— И нам уже пора домой, — подхватил Антон, вдохновившись неожиданной смелостью сестры. — Родители увидят, что нас нет, станут переживать...

— Родителям наплевать на вас, — заявила Алиса. Тепло исчезло из её голоса и из раскосых янтарных глаз: теперь они казались такими же мёртвыми, как у остальных зверей. — Вы им не нужны. Вы никому не нужны, кроме нас, мой Зайчик.

— Он тебе не зайчик! — Арья оттолкнула руку Алисы сильнее, чем намеревалась, и тарелка вылетела, с треском ударившись о ледяной пол. Взглянув вниз, Арья едва подавила приступ рвоты: под ногами извивались самые настоящие черви, длинные и толстые. Антон за её спиной испуганно вскрикнул; Арья подскочила к нему, схватила за руку и потащила за собой.

— Бежим!

Но едва они кинулись к выходу, Алиса прыгнула вперёд, преграждая путь. Развернувшись, Арья увидела, что Дед Мороз и звери меняют обличья, превращаясь в настоящих чудовищ. Они вытягивались, росли в длину и ширину, одежда рвалась и клочьями слезала с них, сменяясь дурно пахнущей облезлой шерстью. Со всех сторон раздавалось пыхтение и рычание, капала слюна из оскаленных пастей и огромного крючковатого клюва Совы, и все четверо теперь выглядели как полусгнившие трупы, поднятые магией Короля Ночи, разве что злобные огоньки глаз горели не голубым, а красным.

Замок тоже менялся. Белоснежные стены рассыпались на мелкие кирпичики и тут же растаяли, открывая взору закопчённые чёрные стены, исписанные непонятными символами. Вместо трона возвысилось непонятное сооружение из железа, свет стал тусклым, и Дед Мороз, сорвав шубу и маску, обернулся гигантским козлом с длинной флейтой в руках. Флейта была сделана из кости — похоже, человеческой. Бросив взгляд на гору угощений, Арья судорожно втянула носом воздух — это были уже не конфеты и сладости, а человеческие останки, окровавленные ошмётки мяса вперемешку с белеющими из них острыми осколками костей и маленьким круглым гладким черепом, блестящим в углу.

«Я видела кое-что похуже, когда разделывала Лотара и Чёрного Уолдера», — напомнила она себе, отступая назад и расстёгивая одежду, чтобы проще было добраться до оружия. «Меня не напугать человеческим мясом».

Звери наступали на них с Антоном, рыча и выкрикивая угрозы, половину из которых Арья не понимала, потому что Олье такие слова были незнакомы. Звери требовали от Антона отведать мяса, примкнуть к ним и стать Зайчиком, иначе они съедят всю его семью, а он отчаянно кричал, что он не будет этого делать, что он человек, и голос его дрожал, как заячий хвост. В поднявшейся суматохе никто не обращал внимания на Арью, и ей удалось незаметно вытащить нож из кармана и сжать его в руке, спрятав за спину.

— Хозяин, позволь, я откушу от девчонки хоть кусочек! — взмолилась Сова козлу. — Хоть самую малость! Наверняка у неё такое сочное и нежное мясо, она ведь ещё совсем маленькая!

Антон закричал «Нет!» и рванулся к сестре, но сильный удар крыла сбил его с ног. Сова одним прыжком перелетела к Арье и нависла над ней, разинув клюв, похожий на крюк для подвешивания мяса.

— У девчонки есть имя, — сообщила ей Арья. — Я — Арья Старк из Винтерфелла. И ты мной подавишься.

Она рванулась вперёд, подпрыгнула и изо всех сил, на которые была способна шестилетняя Оля, вонзила кухонный нож в жёлтый светящийся глаз Совы. Вопль, последовавший за этим, был оглушителен. Сова забилась в агонии, крылья её застучали по полу, заставив Арью отскочить, клюв защёлкал, словно отбивая ритм какого-то дикого танца, а потом она медленно повалилась, по огромному телу прокатилось несколько волн дрожи, и оно затихло.

Звери на какое-то мгновение замолчали, а потом всё вокруг взорвалось неистовой яростью. Арья была готова к тому, что Сова окажется такой же неубиваемой, как Король Ночи, выдержавший струю драконьего пламени, поэтому для неё смерть птицы была столь же неожиданна, как и для зверей. Времени вытаскивать из глаза Совы нож не было, поэтому она выхватила пистолет и принялась нажимать на курок, пытаясь целиться, как делала это во время игры с Антоном.

Шум стал настолько невыносимым, что Арья всерьёз испугалась, как бы у неё не лопнула голова. Рычание, визг, хрип и сопение зверей смешались с грохотом выстрелов, эхо лишь усиливало эту какофонию, воздух наполнился вонью и запахом металла, во рту посолонело, и она не сразу поняла, что до крови прикусила язык. Из ствола трижды вылетел огонь, и упал жуткий Волк, брызгая слюной из пасти, следом за ним повалился Медведь, чуть не придавив тушей отползающего Антона, рухнула Алиса, чьи клыки щёлкнули перед самым лицом Арьи, а потом удар нечеловеческой мощи выбил воздух из её лёгких, а пистолет из руки.

Она упала на спину и тут же попыталась встать, но по телу разлилась острая боль, а над головой нависла морда козла, от которой несло нестерпимым смрадом. Две пары рогов короной увенчивали его, вместо глаз горело шесть нестерпимо ярких огоньков, волосатые пальцы с длинными когтями вцепились в её шею, и на этот раз под рукой не было кинжала из валирийской стали, чтобы пронзить сердце чудовища.

— Ты убила моих слуг, мерзкая девчонка! — проревел козёл.

Арья хотела ответить, что у него были слишком слабые слуги, раз их смогла убить шестилетняя девочка, но ей удалось лишь захрипеть от боли. Ещё она хотела сказать, что не боится козла, ведь если он убьёт её, она вернётся в свой мир и в своё тело. Или отправится дальше путешествовать по мирам?

Козёл занёс когтистую руку для удара, и тут Арью вновь оглушил грохот, эхом отдавшийся от железных стен. За спиной козла мелькнула вспышка, в его груди образовалась дыра, из которой прямо на лицо Арье полилась густая кровь, почему-то не красная, а зелёная. Она пахла отвратительно, а на вкус была ещё хуже, и когда чудовище всей массой навалилось на Арью, её всё-таки вырвало. Она испугалась, что захлебнётся или задохнётся, забилась, пытаясь выбраться из-под тела, и кто-то снаружи помог ей, навалившись на труп и отпихнув его в сторону. Арья выползла, и Антон, сжимавший в руке дымящийся пистолет, заключил её в объятия.

— Олья! Ты жива! Но как... Где... Откуда у тебя пистолет? Это что, мамин? Где ты научилась стрелять? Почему ты не испугалась? Откуда ты знала, что их можно убить?

Арья не отвечала. Она лежала на боку в окружении пяти мёртвых чудовищ, ощущала кисло-солёный привкус во рту, слушала дрожащий голос Антона и видела, как её медленно окружает туман. «Я была права», — подумала она. «Я убила лесных оборотней, и теперь мне пора вернуться в своё тело». Туман клубился всё сильнее, в ушах звенело, и она поняла, что пора прощаться.

— Ты храбрый. Ты меня спас. Вот, — негнущимися пальцами она вытащила из кармана спички и протянула Антону. — Сожги их. Нельзя, чтобы они ожили.

— Ты стянула мамины спички? — поразительно, но даже в такой момент его голос прозвучал осуждающе. — Откуда в тебе столько смелости? Что с тобой, Олья?

— Я не Олья, — выговорила она немеющими губами, чувствуя, как просится на волю душа сестры Антона. — Я Арья Старк из Винтерфелла. И я возвращаюсь домой. Прощай, Антон... и спасибо.

Голова кружилась всё сильнее, и она сдалась, закрыла глаза, позволяя телу расслабиться и наконец-то освободиться от души, невольно захватившей контроль над ним. Арья не видела, как Олья приподнимает голову, изумлённо оглядывается и, морща нос от мерзкого запаха, испуганно спрашивает брата, что произошло и почему она вся в крови, а Антон рыдает и истерически смеётся одновременно, прижимая к себе сестру. Арья уносилась всё выше и выше в неведомые дали, становясь лёгкой и невесомой, как пушинка...

... пока не рухнула с небывалой высоты и не распахнула глаза.

— Арья! — чья-то холодная ладонь сжала её руку. — Наконец-то ты очнулась!

Перед глазами всё плыло, во рту было сухо, голова кружилась и слабо болела. Прищурившись, Арья смогла различить перед собой очертания женской фигуры в чёрном платье и с длинными рыжими волосами.

— Санса... — еле слышно выговорила она.

— Слава старым и новым богам, ты жива! — сестра склонилась ближе, и Арья увидела в её глазах неподдельную тревогу. — Я себе места не находила, когда Бран сказал, что ты уехала в Королевскую Гавань мстить Серсее! — имя королевы она будто выплюнула. — А уж когда от Джона прилетел ворон с вестью, что он нашёл тебя в развалинах, всю израненную... Ты несколько недель была между жизнью и смертью!

— Где мы? — прошептала Арья.

— Возле Королевской Гавани... точнее, возле того, что от неё осталось. И одни боги знают, что нам делать дальше, — Санса тяжело вздохнула и в этот момент показалась Арье очень похожей на мать.

Она много чего рассказала пришедшей в себя сестре. Что драконьей королевы больше нет, что Джона, нанёсшего ей роковой удар в сердце, хотят казнить или отправить в ссылку, что Санса пыталась добиться его освобождения, но пока тщетно, что Джона многие ненавидят, но никто не ненавидит его сильнее его самого, что Тирион Ланнистер тоже под арестом, но он точно что-нибудь придумает, потому что умеет забалтывать людей, что Бран тоже прибыл в столицу, но держится отстранённо и загадочно. При известии о заточении Джона Арья поднялась было с постели, но тут же со злым стоном повалилась обратно.

— Лежи! — Санса положила ей на лоб влажную тряпицу, пахнущую травами. — Джона ты навестишь, когда сможешь более-менее твёрдо стоять на ногах. Я передам ему, что ты очнулась: уверена, это придаст ему силы жить. И я расскажу Джендри, — уголки губ Сансы чуть дрогнули, — уверена, он тоже обрадуется.

— Джендри тоже здесь?

— Конечно, как новый лорд Штормового предела. Здесь вообще собираются все знатные лорды и леди, чтобы решить судьбу Железного трона, хотя он и сгорел в драконьем пламени. А пока отдыхай и набирайся сил, — Санса ободряюще сжала руку сестры и вышла: должно быть, затем, чтобы отдать необходимые распоряжения слугам.

Арья откинулась на подушку и закрыла глаза. Она понимала, что впереди ещё долгий путь: предстоит вытащить Джона из тюрьмы, разобраться, кто станет новым королём или королевой Вестероса, восстановить Винтерфелл, Королевскую Гавань и многое другое, что пострадало от нашествия Белых ходоков или драконьего огня. Ей предстоит понять, кто же они с Джендри всё-таки друг для друга. Но теперь она была в своём теле, пусть израненном и изломанном, в своём мире, со своей семьёй, и имя её было Арья Старк.

«Интересно, как там Антон и Олья в другом мире?» — мелькнула мысль, но Арья тут же отогнала её. Она сделала для них достаточно: пусть теперь справляются сами, у неё же достаточно дел в Вестеросе.