Тсуна верит в сказки и драконов (джен)

В детстве мама рассказывала ему сказки о драконах.

Говорила, близ Намимори когда-то давным давно жил Великий дракон, одаривший благосклонностью императора. У дракона золотая чешуя и янтарные глаза. У него голова оленя и ветвистые рога, львиная грива, тело змеи и лапы сокола. А ещё у него смешная кисточка на конце хвоста.

Дракон очень добрый, большой и сильный.

Он может изрыгать пламя и лечить раны. Он мудр и хранит множество знаний. Ему ведомы тайны звёзд и глубины океанов. Если попросить его о помощи в особый день в особом году, он поможет.

Так говорила мама.

— А почему только в особый день и в особый год? — спрашивал маленький, глупый Тсуна.

— О, ну сам же знаешь, сокровище, что ни одно дело не ценится, если достаётся просто так. К тому же, люди всегда хотят большего, сколько бы им ни давали. Поэтому дракон мудро ограничивает возможность получить желаемое.

В то время мама ещё умела рассказывать такие сказки, обращала внимание не только на готовку и домашние дела и ходила вместе с ним в разные красивые места. В лес, к реке, в древний храм на горе...

...потом домой вернулся папа и вместе с ним приехал седой старик в странной одежде. И мир изменился.

Чуточку выцвел, чуточку оглох. Тсуна стал спотыкаться на каждом шагу, мерзнуть и ошибаться в пяти случаях из шести, а мама перестала с ним разговаривать обо всём, кроме того, как прошёл день, через раз сетуя на его неуклюжесть.

Тсуна запомнил.

На него словно положили могильную плиту, сделав мир серым, неинтересным и промозглым. Папа с тех пор если и приезжал, то не чаще раза в год, пьянствуя и храпя на диване.

Тсунаеши оставался почтительным сыном и старался просто не обращать внимания. К тому же, может быть с математикой у него было всё не очень, но логика всё ещё оставалась при нём. Отец их с матерью содержал.

Оплачивал садик, школу, дом и медицинскую страховку. Ему нельзя было грубить, орать и ругаться.

Да он и не смог бы, каждый раз встречаясь взглядом с отцом, что-то перехлёстывало горло.

"Молчи. Не поднимай глаза. Ты маленький. Незаметный. Ты не стоишь внимания. Не надо, чтобы он смотрел на тебя всерьёз."

То, что осталось от его умения выбирать выигрышные лотерейные билеты, тихо шуршало на задворках черепа сквозь толстую корку льда.

Тсуна слушался. И молчал.

Но маму было жалко. За маму было страшно.

Мама ничему не удивлялась и только влюблённо вздыхала при мыслях об отце, напевая что-то во время готовки.

Помнится, когда он по-настоящему понял, что это не нормально, даже сквозь толстую пелену серости, — испугался. Так не должно быть.

Так неправильно.

Говорят, когда человек оказывается в безвыходной ситуации, когда его загоняют в ловушку, он обращается к богу или к чуду.

С верой в Ками у Тсуны не задалось — в день, когда он решил сходить в синтоиский храм вместе с одноклассниками, во время экскурсии на него упали тори. Христианская вера в Японии традиционно не приживалась, а от католической его почему-то воротило. Наверное, потому что отец был католиком.

С каждым годом он всё меньше хотел иметь с ним что-то общее.

Внутри под коркой льда корчилась и плакала душа, и сказка, рассказанная мамой, вспоминалась всё отчётливее.

Ведь драконы это тоже, немножко боги, правда?

Говорят, в Китае верят, что маленький карп, преодолевший течение бурной реки и перепрыгнувший водопад у "Драконьих Врат", станет драконом. Китай это ведь не так далеко от Японии?

— Мама, а помнишь сказку о драконе Намимори? Ты рассказывала мне в детстве, — спросил он в особенно поганый день.

— Смутно милый. Передай, пожалуйста, мне соль. — Прощебетала она, порхая по кухне.

Чего-то такого он и ждал, конечно, но всё же надеялся, если не на чудо, то на крошечный шанс.

— А ты не помнишь, где именно был его храм?

— Хм... нет, милый. Достань, пожалуйста, мясо из холодильника.

— Конечно, мама.

Раньше она ничего не забывала. Самым смутным образом Тсунаёши помнил, как маму хвалили женщины на детской площадке... когда-то. Словно в другой жизни.

Наверное, где-то здесь он должен был сдаться.

Ну в самом деле, он неудачник, который даже тесты сдать нормально не может, за что ни возьмётся, всё падает из рук. И по физкультуре он самый последний.

Но слушая щебет мамы об отце, который год уже дома не появлялся, о том, что она не может пойти с Тсуной в парк полюбоваться цветущей грушей, потому что он уже взрослый, о том, что "какой же ты у меня неуклюжий Тсу-кун", ему хочется выть.

И, может быть, повеситься. Если в жизни нет ничего, что будет держать, то зачем вообще ее жить?

И эта мысль неожиданно пугает его. Ведь было время, когда всё было по-другому. Было время, когда он мог наслаждаться шелестом ветра и игрой солнца в лужах, когда ему нравились сказки о древних драконах, хитрых лисах и могущественных духах природы. Было время, когда он не собирал все углы на своем пути и когда мог просто послушать маму и повторить за ней слово в слово...

Было.

А значит, всё ещё можно вернуть. Наверное. Он надеется. Он попытается.

Путь Тсунаёши лежит в городскую библиотеку. Стоит начать оттуда. С раздела сказок и легенд.

И он ищет.

Долго. Упорно. Несколько раз почти бросает. Но вновь смотрит на маму — счастливую вроде бы маму, за пеленой влюблённого тумана не замечающую абсолютно ничего.

Легенду о драконе Намимори он находит в разделе мифов. Ожидаемо.

Этой сказке оказывается больше пяти тысяч лет. Не осталось уже ни храмов, ни тех, кто в них некогда служил. Ни того леса, где по преданиям жило древнее существо.

Звёздный дракон. Так его называли.

Он пришёл со звёзд. И принёс людям мудрость. Но люди не оценили. Люди стали алчными и жестокими, они разозлили Великого дракона. И дракон ушёл и уснул, покрывшись корочкой прозрачного, хрустального льда.

"...Говорят, он и сейчас спит где-то очень глубоко под землёй и только яростное пламя чистого сердца может разбудить его..."

У Тсуны нет чистого сердца, думает он про себя. Он эгоист, трус и неудачник. Наивный дурак, верящий в сказку. Но он попробует. Может быть, два кусочка льда, отразившие солнечные лучи, сложатся в призму и пробьют и серую пелену тумана, и ледяную корку на золотом драконе с янтарными глазами.

Савада прослеживает легенду до округа Кокуе и по-наивному глупо составляет план, как поехать туда и хотя бы присмотреться к месту, когда в его жизни появляется Реборн.

Репетитор-киллер, мафиози, садист и казанова. Мама становится ещё радостнее и счастливее, и теперь способна заблудиться по дороге в магазин.

Тсуна ненавидит его, отца и набор клоунов, затягивающих кольцо вокруг в качестве "типа его Хранителей".

Пули в голову он тоже ненавидит. От них болит сердце и что-то скребётся в душе.

А потом случается Рокудо Мукуро и заброшенная школа в Кокуе. Видят Ками, Тсуна не так себе представлял свою поездку сюда.

"Из сказок надо вырастать, Савада," — посмеялся над ним Реборн, когда увидел подборку древних легенд под кроватью.

Новая пуля в голову и вспыхивающее пламя в груди были похожи на раскалённую кочергу. Но, хотя бы растопили его корочку льда и ненадолго пробили серое марево.

Тсуна очень хочет, чтобы всё закончилось.

* * *

Когда здание под ногами начало трястись и ходить ходуном, угрожая сложиться, как карточное, Реборн проклял новую разработку Верде и "гениальный" план Девятого по пробуждению пламени Наследника и привязке ещё одного Хранителя.

Когда здание всё-таки сложилось, он успел вытащить только потерявшего сознание Саваду.

Когда из-под земли ударил столб чистейшего небесного пламени, накрыв своей силой, кажется, половину Японии, на языке вертелись только маты.

Когда в небо стрелой взметнулась огромная золотая лента дракона — настоящего, Святая Дева Мария, дракона — слов не осталось.

А потом дракон приземлился, ужался в форму обнажённого человека с длиннющей гривой волос, и соска на груди Реборна треснула и раскололась.

— Отпусти маленькое Небо, глупое Солнце. Он не твой, — сказал дракон. Потом представился. — Вэнь Жохань.

...Мафию ждали интересные времена...

А Шамана головная боль и остановившаяся Тринсетте.