Тысячу лет спустя (джен)

Я родился, ты уже ушел,

было обидно и до слез горячо,

так смеялись упавшие боги,

начертав на рассвете нашу судьбу.

Аякс ступает легко, и насмешливые нежные волны целуют босые ноги. Рассвет над Ли Юэ только занимается, окрашивая горы и почти не изменившийся за тысячу лет пейзаж каменного леса Гуюнь. Он смотрит в его сторону, отмечая рыбацкие катера, уже вышедшие на трал. И никому нет дела, что там на дне покоятся останки десятков поверженных Рексом Ляписом богов.

Впрочем, и о Рексе Ляписе уже вспоминают иначе. Мол, был когда-то такой архонт. Да, построивший и основавший гавань, да, что-то там с деньгами и давно устаревшей валютой. Все это бабушкины сказки, так давно, что разве что адепты помнят. Только сколько тех адептов?

Нет, конечно, после поражения Селестии архонты все ещё есть. Правят своими странами или аспектами — вот как Аякс. Архонт морей и океанов. Звучит гордо. Хотя и горько, на его слух. Но кому какое дело? Глаз Бога и по сей день получают единицы. Пожалуй, даже меньше, чем раньше. Больше люди не стремятся к силе стихии.

Мир заполонили машины, небоскребы и несущиеся в облаках самолёты. Архонтов чтут, но нынче они лишь такие же носители "Глаза Бога". Так думает большинство. И Аякс, и остальные не спешат их в этом разубеждать. Люди рвутся к звёздам, зачем им старые боги?

Он переводит взгляд на стеклянные небоскребы Ли Юэ, сверкающие в лучах солнца, и вспоминает золотые глаза и сдержанную улыбку. Чжунли бы понравилось, как вырос его город. Прошел вглубь материка, разросся на горы и скалы, создав заповедник в Заоблачном пределе и музей под открытым небом среди руин Долины Гуйли... А в Разломе давно работает целый горнодобывающий концерн: заводы, машины, прииски...

Говорят, его скоро окончательно исчерпают, — в Фонтейн на имя Архонта уже выслали проект затопления котлована и создания искусственного моря. Аякс пока не знает, что ответить на это. В Разломе больше нет угрозы Бездны и туда не сползаются всякие монстры — ведь монстров-то почти и не осталось, но ему все равно не очень приятна эта мысль. Скребётся что-то.

Потому он и прибыл в Ли Юэ. Посоветоваться с Адептами. Кто знает, что они ответят ему. Пусть и прошла уже тысяча лет, минули годы и старые обиды, Аякс никогда не знает, как на него отреагируют хранители города.

Слишком много всего между ними.

Слишком хорошо они понимают друг друга теперь, пусть он и поныне для них лишь мальчишка.

Мальчишка, за которого отдал жизнь великий Моракс.

Чайлду иногда снится, как осыпается каменной пылью цвета кор-ляписа тело на его руках и исчезает последнее тепло прижатой к щеке ладони. Они так и не поговорили тогда, после рокировки с Осиалом. И он корит себя за это, потому что следующая их встреча произошла в бою с Селестией. В тот миг, когда Чжунли закрыл его от последнего удара павшей богини.

Своего становления архонтом Аякс совершенно не запомнил, продолжая сжимать в руках горстку янтарной пыли. Эту пыль он потом принес сюда, в любимый город сяньшэна, и развеял над долиной Гуйли, чтобы хотя бы в смерти он был рядом со своей возлюбленной.

Адепты его поняли. Но вряд ли простили.

Да он и сам себя никогда не простит. Что стоило ему тогда наступить на свою гордость? Остаться в порту подольше. Не избегать Чжунли. Поговорить...

История не терпит сослагательного наклонения. И все что ему остаётся — присматривать за Ли Юэ, как он присматривает за Фонтейном, отводя слишком сильные шторма и волны. Глупость, конечно, но сердце... Глупое, человеческое сердце.

Аякс выходит с пляжа, отряхивая ступни от песка, и ищет в заплечной сумке шлепки. В городе все закрыто асфальтом, и даже самые оторванные туристы не рискуют ходить там босиком. И раз уж он тут инкогнито, не стоит привлекать внимание. Официальная делегация Фонтейна с уполномоченным по делам Архонта прибудет только через два дня, а пока имеет смысл не выделяться.

В этом есть своя ирония. Теперь он лучше понимает Чжунли, хотя не представляет, как тот протянул целых шесть тысяч лет.

Может быть, когда-нибудь поймёт…

Город встречает его магазинами и электронными вывесками, припаркованные машины ютятся на узеньких улочках, иногда составляя смешные композиции торчащего из гаража то бампера, то капота. Рядом с берегом все такие. “Историческая достоверность”, как любит говорить нынешнее поколение.

А вот в порту, ближе к докам, насколько он знает, лет пятьдесят назад провели реконструкцию, расширили улицы, чтобы мог пройти тяжёлый транспорт и элитные машины нынешних Цисин. Выглядит странно, но таков путь прогресса.

Чжунли не преминул бы посетовать о забытых традициях…

Аякс давно уже не одергивает себя, вспоминая его. Слишком много места занимает в сердце и душе память о консультанте из похоронного бюро, что мог часами говорить об истории и давних обычаях, знал, кажется, всё на свете, но не умел распоряжаться деньгами.

Забавно. Они были знакомы всего год, но невозмутимый Адепт, успешно маскирующийся под человека, запал в душу крепче и сильнее, чем Архонт, которому Аякс тогда служил. Сам того не заметив, он выучил его привычки и повадки, словно прожил рядом всю жизнь.

Чжунли любил жасминовый чай и ненавидел морепродукты. Ему нравились солнечные дни и то, как переливаются драгоценные камни под светом — ящерица-дракон, глупо хохотал Тарталья в первые месяцы после рокировки в Северном банке.

…потом, наверное, рыдал…

Господин Невиллет сказал, что Чжунли не мог поступить по-другому, что у драконов всё иначе.

"Он тебя выбрал," — сказал он. — "Ты стал его человеком. Он бы не отступился".

Можно подумать, Аяксу было это нужно!

"Я справился бы и сам! Я не просил меня защищать!" — орал Аякс, желая растерзать идиота. Которого из двух — он не знал.

Невиллет смотрел абсолютно бесстрастно.

Аякс тогда его послал. Так далеко и надолго, насколько хватило воздуха в лёгких и воображения. Воздух закончился раньше.

Отношение гидродракона к архонтам до сих пор оставляет желать лучшего. Хотя чего он привязался, спрашивается? Селестию прибили, своих сородичей он не знал, отношения с людьми у драконов исторически отвратные — никто бы не допустил их возвращения к власти. Итак, Небесный порядок с трудом запинали всем миром и двумя Сошедшими.

Нет, узурпаторы, угнетатели и прочее бла-бла-бла. Айякс вот Архонтом становиться не хотел — его не спрашивали. Но кому-то всё равно надо было занять элементальный трон. У стихии должно быть воплощение и точка фокусировки.

Сам-то месье Невиллет почему-то не торопился занимать сей ответственный пост.

Аякс усмехается, доставая из сумки солнечные очки — утреннее солнце в Ли Юэ всё такое же яркое и жгучее, как и тысячу лет назад. Оглушительно галдят чайки, проносясь в небе.

Впрочем, ладно. Гончие с гидородраконом и его заморочками, они каждую неделю ругаются, а каждый месяц дерутся — люди любят их поединки. Пришлось отстроить полноценную арену, чтобы вместить всех желающих.

Фонтейн по-прежнему остаётся регионом справедливости и судов, просто теперь у правосудия два клинка и лук, а не гильотина.

Иногда Аякс думает, что всё закономерно — жгучее солнце Края Контрактов растопило яростного снежного мальчика, обернув его стремительной и быстротечной водой.

Последнее, это не он сказал. Это Клоринда. Когда-то, много столетий назад, она напоила юдекса чем-то очень креплёным после смерти коменданта Меропид. Люди живут беспощадно меньше, чем драконы, Адепты и Архонты. Они даже до срока элементальных существ не всегда дотягивают.

Разомлевшего от выпивки Невиллета потянуло на поэзию и философию, Аякс, присутствующий на поминках, в том числе, чтобы проконтролировать поведение дракона, узнал о своём невольном партнёре по стихии много нового и ироничного. Например, что несмотря на лёгкую степень презрения к Чжунли, месье Невилет крайне на него похож.

Оба невыносимые романтики, понятия не имеющие, как прикладывать эту романтику к людям.

Пьяный дракон пел романсы госпоже Фурине, читал стихи Клоринде и складывал возвышенные баллады Аяксу…

Присутствующие в качестве душевной поддержки мелюзины укоряюще вздыхали, но не мешали гидродракону изливать грусть — дождь лил, не прекращая, три недели, всерьёз угрожая притопить город до второго-третьего этажа. Лужи кипели от тяжёлых, крупных капель, а дороги превращались в реки. Уровень воды поднялся на полтора метра, заставив жителей понервничать.

Сиджвин в итоге прописала юдексу снотворное в принудительном порядке, а остальные мелюзины утащили начальство в свою деревню. Аякс на правах Архонта отправил дракона в отпуск и надеялся не видеть его какое-то значительное время.

Дольше, чем на месяц от “господина водохлёба” избавиться не удалось. Ответственный.

Небоскрёбы вздымаются ввысь и за ними уже так просто не видно ни гору Тяньхэн, ни Нефритовый дворец… в последнем, кстати, тоже открыли музей. Частично, потому что Глава Цисин и по сей день заседает и живёт именно там. Чтобы попасть на экскурсию надо записываться заранее и проходить металлодетектор, паспортный контроль и визит службы безопасности миллелитов.

Да… что-то меняется, что-то остаётся прежним.

В стране Контрактов по-прежнему ценят традиции и старину. Всё, что можно сохранить, они сохраняют и превращают в памятники и музеи…

Наверное, в этот визит, если выдастся свободный день, Аякс заглянет с визитом на Озеро Цинсю, как раз напротив Разлома, если подумать. И пусть там уже не осталось ни сундуков с сокровищами, ни древних артефактов, каждый из которых давно нашли и присвоили ему инвентарный номер, занеся в книгу учёта, будет приятно вспомнить, как они с сяньшэн гуляли по Предместью Лиша.

То время, когда он гонял слаймов, истреблял хиличурлов и магов бездны, слушая размеренный голос лучшего гида Ли Юэ, и сейчас, кажется, ему счастливейшим в его жизни. Наверное, это что-то говорит об Аяксе и его образе жизни…

Ныне, почти в Ли Юэ, как и в большей части мира, где люди расселились и застроили природу своими городами, почти невозможно встретить слаймов. Орден бездны канул в небытие, как и рассыпавшиеся прахом хиличурлы. Почти невозможно найти кор-ляпис в скалах просто так, он как и полуночный нефрит, остались в основном у Разлома, да и там, надо постараться. А диковинные цветы и растения, вроде Глазурных лилий и Стеклянных колокольчиков, теперь разводят в оранжереях.

От этого немного горько.

Аякс задумчиво шагает по улочкам, любуется. Да так уходит в свои мысли, что не замечает выходящего из дома человека, врезается. Солнечные очки слетают с носа и едва не падают совсем.

К счастью, он успевает их поймать.

Вот было бы смеху, если бы разбил. Да над ним весь Сумеречный двор хохотать будет.

— Ох, простите, — извиняется Аякс, неловко улыбаясь и поднимая голову. — Совсем не видел, куда иду.

Удивительно, но человек, с которым он столкнулся, выше примерно на голову. И это в Ли Юэ-то? Впрочем, он стоит против солнца и черт чужого лица почти не видит.

Ой-ой, совсем он растяпой стал. И это бывший Предвестник Царицы!

Ох, как смеялся бы над ним Дотторе, предлагая “пару опытов” для “увеличения реакции”.

Про наставницу и говорить не стоит. И думать…

И наверное, именно потому, что он сам над собой смеётся, так и не вынырнув из мыслей, он пропускает момент, когда ему отвечают. Отвечают до боли знакомым голосом.

— Здравствуй, Аякс. Мы давно не виделись.

Аяксу кажется, что его ударили дубинкой. Или вышибли дух гео колонной. А ещё у него, наверное, галлюцинации на старости лет, потому что этого просто не может быть.

Ни этого голоса, ни этого человека.

Он медленно поднимает голову. Взгляд почему-то никак не выхватывает его лицо, цепляется за коричневый пиджак с гео узорами, золотые запонки на манжетах, белую кожу на шее — не местный, наверное, в Ли Юэ просто невозможно остаться белокожим, если живёшь дольше недели. Солнце тут нещадно…

…у него янтарные глаза.

Всё такие же, с чуть вытянутой точкой зрачка.

“Приехали, Гидро Архонт,” — совершенно спокойно думает Аякс, — “надо было захватить панамку. Видно, голову напекло.”

Он равнодушно хлопает этот мираж по плечу, окатывая капелькой силы гидро. Если это мимик или решившая пошутить океанида, морок развеется.

Если это тупая шутка кого-то из Адептов, он их убьёт.

Конечно, за тысячу лет ничего такого не было, но вдруг у них маразм, склероз и просто эрозия. Им по возрасту положено, а Аджаху до сих пор пинают каждый год на празднике Восстановления Гео печатей...

Морок не рассеивается.

Аякс глупо хлопает глазами. Ему больше тысячи лет. Он Гидро Архонт и покровитель региона Фонтейн. Он не верит в сказки, чудеса и воскрешения из мёртвых.

Чжунли улыбается.

От него исходит знакомая сила Властелина Камня.

Аякс делает глубокий вдох, напоминая себе, что он слишком стар для истерик, у него слишком много работы, ответственности и обязательств, при которых Фонтейну и Ли Юэ совсем не нужен скандал с внезапным цунами. Он вдыхает.

И спрашивает, как можно ровнее.

— Господин незнакомец хочет мне что-то рассказать?

* * *

Позже, когда он выслушал Чжунли — настоящего, живого, проснувшегося Чжунли, Рекс Ляписа, Властелина Камня, Древнейшего адепта, сильнейшего бога войны… — они подрались. И Аякс всё-таки затопил Разлом, в котором всю эту тысячу лет восстанавливалась, возрождаясь “Янтарная Ящерица”.

— Я ведь не совсем дракон, — сказал ему Чжунли.

— Шансы были очень маленькими. Никто не знал, получится ли. Не злись на них за то, что они тебе не сказали, — попросил его Чжунли.

— Если хочешь злиться, злись на меня, — предложил ему Чжунли.

Аякс хотел орать, швыряться копьями и разрушать всё, что подвернётся под руку. Аякс хотел пришибить это чёртово бессмертное божество и утопить весь его город вместе с частью континента.

Вместо всего этого он уткнулся головой в чужую грудь и, прижав ухо, слушал, как мерно бьётся живое сердце.

На месте Разлома плескалось гигантское озеро.

Судя по оговоркам Чжунли, Адепты и Цисин что-то такое подозревали и вывели людей и технику почти что месяц назад.

Аякс его не слушал.

Аяксу было всё равно.

Под ухом бьется живое и горячее. Этого достаточно.