Признаться никогда не поздно (джен)

Эта работа, появилась после почтения фанфика Даниила Александровича «Привелегия» (https://ficbook.net/readfic/9721987). Могло ли так быть, после описанных им событий? Не знаю, но хочется верить в такой исход.

* * *

Спустя месяц после победы, когда прошла череда похорон и отзвучали поминальные речи, Рон Уизли появился на кладбище в Годриковой впадине. Он подошёл к могиле друга и сказал только три слова:

— Я её защищу.

Вот только его обещание так и осталось невыполненным. Ну, хотя бы потому, что защитить можно было от чего-то или кого-то внешнего. А вот как защитить человека от самого себя Рон не знал. И не умел. Потому что не было психотерапевтов в магическом мире. Да и слова такого он тоже не знал. К тому же, Гермиона Грэйнджер, та которую он пообещал защитить, в его защите не нуждалась. Она словно поставила перед собой цель и шла к ней, не обращая внимания на преграды и просто сметая помехи со своего пути. Именно такой помехой Рон себя и ощутил, через некоторое время.

Случилось это после того как Гермиона вернулась из Австралии, куда она ездила на поиски своих родителей. Нет, родителей-то она нашла, судя по её словам. Но вот если принять во внимание её мрачный вид, то что-то там пошло не совсем так как ожидалось, что ли. Вернулась она ближе к сентябрю. Когда пора было возвращаться в Хогвартс, на последний год обучения.

Вот тогда-то Рон и потерял её окончательно. И его обещание Гарри оказалось пустым звуком. Он понял это, когда совершил свою очередную ошибку, сказав Гермионе, дескать чего расстраиваться-то. Ну, из-за её родителей. Она же ведьма, а они всего лишь магглы. Гермиона тогда ожгла его взглядом, полным презрения и сказала:

— Да, прав был Гарри. Ты действительно мудак, Рон. Да и то что я идиотка он тоже правильно сказал.

— Когда это он такое говорил?! — взбеленился Рон.

— Тогда когда я совершила самую большую ошибку в своей жизни и начала за тобой «ухлёстывать». Он тогда всё понять не мог почему из всех я выбрала человека, который никогда не будет меня ценить. С которым мы с первого курса грызлись как кошка с собакой.

После этого Рон её больше не видел. Да и не искал, если откровенно. В последний раз он увидел её мёртвой, на её похоронах. Там же в Годриковой впадине. Где её похоронили рядом с Гарри.

У магов самоубийство не было таким тяжким грехом как у магглов. Так что, похоронили её так как она попросила в своём завещании. Произошло это сразу после Хэллоуина, или Самайна, если по старому. Видимо, случилось что-то там, на кладбище, в эту самую ночь. Из-за чего она добровольно ушла из жизни.

Но вот почему Гермиона решилась на этот шаг, Рон так и не понял.

— Права была Гермиона, — думалось ему иногда, — что у меня диапазон чувств как у чайной ложки. Потому что мотивы её поступка так и останутся для меня неясными. Ведь, чего проще-то? Война закончена. Волдеморт мёртв, Гарри... ну, да Гарри жалко. Но жизнь-то не закончилась. Можно было идти вперёд. Вышла бы за меня замуж, родила бы мне детей. Жили бы да радовались. Я бы, «налево» иногда ходил бы. Нет, ну а чего? Не зря же говорится, что хороший левак укрепляет брак. Ведь просто же всё. Ну, с моей точки зрения.

* * *

А вот с точки зрения Гермионы Грэйнджер не было всё так просто. Несмотря на то, что война закончилась и пришло время устранять её последствия, и двигаться дальше. Но, именно с этого самого момента её начали терзать её «внутренние демоны». Которые, в конце концов привели её на кладбище в Гориковой впадине, где и закончился её земной путь.

Если точнее, то началось всё в тот самый момент, когда Гарри бросился наперерез лучу Авады и заблокировал его своим телом. Тогда, конечно, в растерянную толпу Пожирателей сразу же со всех сторон полетели Ступефаи и Инкарцеро. Но вот сама Гермиона в этом не участвовала. Справились и без неё. Для неё, в тот момент, как будто бы время остановилось. Она неверяще смотрела на теперь уже точно труп лучшего друга, и не понимала, почему он так поступил. Гермиона смутно помнила как она кричала, плакала и не хотела отпускать мёртвое тело Гарри. И как Рон, буквально оторвал её от мёртвого тела друга и отнёс в больничное крыло, чтобы напоить Зельем сна без сновидений.

А вот после того, как она проснулась, в её голове поселились эти самые «демоны». Они, по большому счёту не сильно-то её и терзали. Просто всё время задавали один и тот же вопрос. Почему Гарри поступил именно так? Почему он заблокировал Аваду собой, когда у него была возможность, перекрыть её каменным обломком. Тем более, что этих самых обломков валялось вокруг очень много, а в руках у него тогда было сразу две палочки. И Малфоевская, и бузинная. Именно этот вопрос и стал для неё приоритетным. Ответ на который она получила в ночь на Хэллоуин.

Правда перед этим пришлось преодолеть некоторые трудности. Сначала ей пришлось «насесть» на портрет покойного Дамблдора и буквально «вытрясти» из него сведения о Воскрешающем камне. Том самом, который Дамблдор поместил в снитч, завещанный им Гарри. А после этого обыскать вместе с Хагридом несколько полян в Запретном лесу. Но, в конце концов удача сопутствовала ей и она его нашла. И в ночь на Смайн, когда граница между мирами живых и мёртвых истончается, она отправилась на кладбище в Годрикову впадину, где призвала душу Гарри. Ну, чтобы она не испытывала слишком болезненных ощущений, попав в мир живых в обычный день, и чтобы получить у него ответ на терзавший её всё это время вопрос.

* * *

— Гарри, пожалуйста, прости, прости, — обратилась она к нему, пребывая в сильнейшем волнении. — Я знаю, что поступаю подло, по-свински, но, пожалуйста... мне очень нужно знать почему ты так поступил. Тогда, когда шагнул навстречу Аваде. Я же точно знаю, что ты мог тогда этого не делать. Ты... ты же мог поступить по другому и жить дальше.

— А зачем? — спросил её Гарри.

— Что значит «Зачем»?

— Ну, не знаю, может я и не прав, вот только у меня есть мнение, что жить нужно лишь если ты кому-то нужен. Поэтому я спросил тебя. Зачем?

— Но, — Гермиона всё ещё не поняла. Точнее, она делала вид, что не понимает. Вообще-то она догадывалась почему Гарри так поступил, но ей нужно было знать точно, чтобы... окончательно решиться на тот последний шаг, который она собиралась сделать. — Но почему именно так?

— Всё просто, — ответил ей Гарри. — Всего лишь потому что я тебя всё ещё люблю. Поэтому и отдал жизнь, за твоё будущее благополучие. Чтобы ты могла спокойно ходить по улицам, не боясь нападения Пожирателей. И, чтобы за тобой не охотились как за диким зверем. Ну и, заодно, я воспользовался возможностью отправиться в «следующее большое приключение». Потому что живые герои никому не нужны.

Он взлохматил волосы на макушке. Даже после смерти у него осталась такая привычка.

— Я бы это ещё тогда сделал, — продолжил он, — если бы не Волдеморт, пророчество, всё такое. Если бы жизнь была чуть более мирная. Сразу по окончании того нашего разговора. Если ты помнишь, а ты наверняка помнишь, память-то у тебя всегда была хорошей, то в тот раз я с тобой попрощался.

— Но почему именно в тот момент? — спросила ещё Гермиона.

— А какая разница? — ответил ей Гарри. — Или, по твоему, я должен был немного подождать? Устроиться куда-нибудь в Аврорат, что бы подставиться под чью-то Аваду немного позже? К тому же, даже если бы я и подождал, то для меня ничего бы не изменилось. Я за это время так и не стал бы кому-то нужен. Ну, я имею в виду, как Гарри, а не Мальчик-Который-Выжил. К тому же за это время мне бы могли придумать какую-нибудь новую глупую кличку. Типа, Мужчина-Который-Победил или ещё как-нибудь. И всем бы от меня было что-то нужно. Но, при этом никто не удосужился бы вопросом, а чего я хочу?

Они помолчали немного, а потом Гарри спросил:

— Ну что, я пойду?

— Подожди, подожди, Гарри. Ну пожалуйста, ещё немного. Очень тебя прошу, — взмолилась Гермиона. — Но ведь мог бы наверняка найтись человек которому ты действительно был бы нужен.

— Мог бы, — согласился Гарри. — Вот только у меня, к сожалению, уже не оставалось ни сил, ни желания. Ну, чтобы дождаться такого человека. К тому же, тут важно чтобы не только я был нужен ему, но он мне тоже. Так что, даже если бы такой человек и нашёлся, в ближайшее время, ну, такой которому я был бы нужен, то нечестно это было бы по отношению к нему. А там, куда я ушёл, я таких людей встретил.

Гарри снова взлохматил волосы на макушке:

— Чёрт... Как бы сказать-то? Н-да. Не получается без пафоса. Понимаешь, дальнейшая жизнь здесь, просто продлила бы мой срок пребывания в персональном аду. Как-то так, наверное. Вот сама подумай, что меня ожидало бы? Вы бы сначала попросили быть меня шафером на вашей свадьбе с Роном. Потом стать крёстным вашему ребёнку. А ещё вы бы постоянно ссорились, а я был бы вынужден вас мирить, как это было в школе. И всё это время я бы мучился от зависти и ревности, а ещё ненавидел бы себя за то, что дядюшка Вернон оказался прав. Ну, что я не могу быть никем любим, потому что урод из чулана под лестницей, которого никто и никогда не полюбит. И что потом? Палата в Мунго в отделении Януса Тики?

— Э-э-э... Гарри... — Гермиона замялась.

По ней было видно, что она что-то хочет сказать, но не решается.

— Говори, не стесняйся, — подбодрил её Гарри. — Тем более, что в этом состоянии я... не кусаюсь.

— Э-э-э... ну-у-у... это... Гарри... а возьми меня с собой, — ошарашила она его своей просьбой.

— Что?! — отпала челюсть у Гарри. — Как это? Подожди... А как же Рон, твои родители? Как так-то? Ты же получила то к чему стремилась, то чего хотела. И вдруг на тебе. «Гарри, возьми меня с собой», — это как понимать-то?

Гермиона немного помолчала, собираясь с мыслями.

— Понимаешь, Гарри, — начала она. — Дело в том, что персональный ад был не только у тебя. У меня, как оказалось, тоже. Только мой был не таким... «огнедышащим», наверное, как твой. Вот я и варилась в собственной... смоле. По привычке. Рон... ну, тут ты оказался прав, он действительно мудак. Да я и сама это знала. Я с ним рассталась когда из Австралии вернулась, ещё в августе. А родители... С ними у меня тоже всё не так просто.

Она ещё немного помолчала и продолжила:

— Понимаешь, Гарри, они люди-то, в общем, хорошие. Но, у них, как бы сказать, своя правда. Он в меня с детства «вдалбливали» что нужно быть хорошей девочкой, соблюдать правила, уважать старших, верить тому что в книгах написано. И, что если я не буду этому следовать, то они не будут... нет, не любить, а просто ко мне хорошо относиться. А насчёт чувств они всегда говорили, что те кто их испытывают — слабаки, либо вруны. И им нельзя верить, но их можно использовать. Ну, и корысть, опять же. Но вот, когда ты вот так запросто отдал за меня свою жизнь. Бескорыстно. Ведь с меня-то ты за это ничего не потребовал. Тогда я задумалась, как так-то? Кстати, когда я рассказала о твоём поступке родителям, ни назвали тебя... не очень разумным человеком...

На что Гарри лишь пожал плечами и рукой махнул. Дескать, ну назвали и назвали. Ему-то теперь это пофигу. А Гермиона вздохнула, и продолжила откровенничать. Кстати, впервые на памяти Гарри.

— Понимаешь, они и живут, вроде бы вместе, но, при этом, и каждый сам по себе. Ну, например, они вроде вместе как пара, но при этом сходить «налево» для них не составляет труда. Кстати, мне эту самую дружбу с привилегиями мама посоветовала. Чтобы опыт получить. И, чтобы если муж загуляет, например, то всё равно вернулся бы к жене, потому что в постели он бы никого лучшего не встретил бы. В общем, чтобы таким образом привязать его к себе.

Гермиона перевела дух.

— А с тобой такого не получилось бы. Ты бы себя отдал мне всего без остатка. Но, и от меня бы того же ожидал. И... я испугалась этого. И попробовала с Роном закрутить, чтобы с помощью доброго слова и волшебной палочки сделать из него нечто вроде своего папы. А чувство? Ну, не знаю, но какое-то чувство к тебе у меня есть. Только я его всё время подавляю. Тогда, когда ты сказал мне «Прощай» я только неимоверным усилием удержала себя, чтобы не побежать за тобой и просить тебя не уходить. А когда ты поцеловал меня в палатке, это... как удар под дых было. Но, снова я тогда сдержалась.

Всё это время она заламывала руки, не зная куда их деть. Всё-таки нелегко даются такие признания.

— Так вот, — продолжила она, — я и подумала, что если я отправлюсь с тобой, то может я тоже научусь, со временем, быть такой же, как и ты. Стану... более искренней, что ли. Потому что находиться дальше здесь я больше не в состоянии. Смотреть на все эти... лица и играть по их правилам. Возьми меня с собой, Гарри. Я тоже устала.

— А ты уверена? — спросил её Гарри. — Обратного пути ведь не будет.

— Да, пожалуйста, — Гермиона подтвердила своё решение.

— Ну, хорошо, только подожди пять минут, мне понадобится помощь.- Гари исчез и появился, как и обещал, через пять минут. Только в этот раз он появился не один.

Рядом с ним Гермиона увидела его родителей: Джеймса и Лили, Сириуса, Римуса и Дору. А ещё Фреда Уизли, Колина Криви и даже Лаванду Браун.

— А Лав-Лав здесь что делает? — подумалось Гермионе. — Ах да. Она же умерла из-за укусов оборотней.

— Ну, что, ты готова? — спросил Гарри. — Тогда давай, а мы сразу же тебя здесь подхватим, чтобы тебя никуда не утащило.

— Да, спасибо всем, я иду к вам.

С этими словами Гермиона пустила в себя Аваду. И как только её душа отделилась от тела, то её тут же схватили руки Гарри, ставшие вдруг материальными. А ещё ему помогали обступившие её со всех сторон Джеймс, Сириус, Римус и Лили, и остальные. А отпустили они её, как только её перестало куда-то тянуть.

— Ну, добро пожаловать, Гермиона, — поприветствовал её Гарри.

После чего, так же держась за руки они «растаяли» и исчезли из этого мира. А за ними и все остальные.

* * *

С тех самых пор, на кладбище в Годриковой впадине, рядом с могилой Гарри Поттера появилась ещё одна. Гермионы Грэйнджер. На могильном камне Гарри была выбита эпитафия:

— Встретил он Смерть с радостью. И пошли они дальше как старые друзья.

А у Гермионы была надпись:

— И не смогла она одна жить в этом мире и отправилась вслед за ним.