Смотреть на солнце (гет)

Пролог

Если вам, так же, как и автору кажется, что создатели Baldur’s Gate боги, даровавшие вселенную Фейруна смертным, но так мало успевшие рассказать о страсти героев к приключениям, свободе и любви, то данный сайдстори как знать, возможно вас заинтересует.

С посвящением белокурому вампиру, укравшему мои бессонные ночи.

Описанные события являются частью «пропушенных сцен» игры между эпизодами освобождения захваченных земель гоблинами в близи друидской Рощи. Отряд во главе с чародейкой Йенной, вампиром Астарионом, жрицей Шедохарт и варваром Карлах остановился на стоянку рядом с Рощей.

Расслабьтесь и получайте удовольствие!

* * *

Последние лучи солнца пронзали небо над Рощей, окрашивая облака в багряные тона. Лагерь постепенно погружался в вечернюю рутину. Йенна сидела возле костра перебирая палкой угли, ее беспокоила последняя стычка с магами гоблинов: их заклинания нанесли серьёзный урон всей группе, нужно было найти действенное средство нейтрализовать хотя бы на время таких сильных врагов.

Внезапно она ощутила пробежавший по спине холодок. В дрожащих тенях костра она увидела бесшумно подошедшего Астариона.

— Я тут на досуге… заглянул в библиотеку друидов, судя по карте, — он развернул потрепанный пергамент с едва видимыми пометками на полях — рядом с нами находится прелюбопытнейшее местечко: заброшенное поместье на отшибе. Полвека назад лорд этих земель связался с какими-то культистами. Если друидские записи верны, в их святилище хранится несколько... ценных артефактов. — Он хитро прищурился. — Местные шепчутся, что оттуда никто не возвращается .. в своем уме. Заманчиво, не правда ли?

Он произнес это с такой театральной подачей, что Йенна не смогла сдержать улыбки. Она взглянула на карту и кивнула.

— Это совсем близко.

Заметки друидов гласили: культ «Шепчущей Тени», поклоняющийся силе, крадущей голоса, обосновался в поместье Серебряных Рассветов. В их святилище и впрямь было чем поживиться, но последние смельчаки, отправившиеся туда, вернулись безмолвными, с пустыми, полными ужаса глазами.

— Ну так чего ждем? Готова прогуляться по окрестностям?

Предложение Астариона звучало заманчиво, но отряд был не готов отправится на очередные задание: Карлах залечивала раны, полученные в последнем бою, Шедохарт погрузилась в глубокую медитацию для восстановления сил.

— Как думаешь мы справимся вдвоем? — после недолгого раздумья спросила Йенна.

— Сомневаешься — не делай, а делаешь — не сомневайся, — парировал он с привычной надменностью. — Думаю, артефакты стоят того, чтобы рискнуть. Их сила может оказаться весьма полезной.

Чародейка, кивнула головой:

— Тогда в путь.

Они вышли налегке, молча шли по дороге, усеянной листьями в сумерках уходящего дня.

— Знаешь, что самое забавное в этих культах? — нарушил тишину Астарион, ловко перешагивая через упавшее бревно. — Их абсолютная безвкусица. Заброшенные поместья, запыленные склепы... Неужели так сложно найти уютный салон с приличным вином для своих тёмных дел?

Йенна пожала плечами, нагибаясь под низко свисающей веткой.

— Может, им нравится атмосфера.

— Атмосфера упадка и плесени? — фыркнул он. — Дорогая, это не атмосфера, это признак острой нехватки фантазии. И средств. Настоящее зло должно быть стильным.

Поместье Серебряных Рассветов и впрямь было зрелищем печальным. Высокий готический фасад заслонил собой взошедшую серебряную луну. Стрельчатые своды окон были поглощены мраком. Роскошь, когда-то жившая в этих стенах, сдалась под натиском запустения. Переступив порог, они ощутили тяжелый, спертый воздух, пахнущий пылью, тлением и приторным дымом ритуальных свечей.

— О-о, — Астарион с наслаждением вдохнул, — Чувствуешь? Запах фанатизма и запустения. Восхитительно».

— Попробуем тихо пробраться в святилище? —прошептала Йенна.

Вампир искоса, снисходительно взглянул на чародейку.

— Попробуем. Постарайся не шуметь и двигаться следом за мной.

Пройдя длинный коридор, они оказались перед зияющим проемом массивных дверей. Тишина в главном зале поместья была обманчивой, звенящей и гнетущей. Воздух уплотнился. Йенна, прижавшись спиной к холодной каменной колонне, ловила дыхание. Ее пальцы пощипывали от накопленной магической энергии. Она видела, как Астарион скользнул вглубь зала, растворился в темноте, и лишь легкое движение занавеси выдавало его присутствие.

Оба ощутили присутствие посторонних. Сначала были лишь звуки — тихий шепот, будто десятки голосов нашептывают что-то прямо в уши, но слов разобрать было невозможно. Шёпот исходил отовсюду и ниоткуда, сливаясь в жутковатую симфонию.

— Слева, дорогая, — его голос донесся до нее не как звук, а как едва уловимый импульс на грани сознания. — Двое.

Ее взгляд метнулся к указанному месту. Пара культистов, пригибаясь, пытались зайти к ней с фланга. Резкий взмах рукой — и с потолка обрушился ливень из ледяных осколков (Ice Knife). Культисты беззвучно открыли рты, застывая на месте, их ноги, одежда примерзала к каменным плитам. Из тени прямо за ними материализовался Астарион.

— Лед… Весьма действенно, — проронил он, и его кинжалы мгновенно нашли цели.

Следующий культист возник из тени зала, его движения были резкими, птичьими. Он не кричал, лишь беззвучно открывал рот, и из его горла вырвался сгусток чистой, безмолвной магии. Астарион увернулся с грацией танцора, лезвие кинжала проскользило по горлу врага, навсегда лишив его способности говорить.

Словно из теней в мрачном помещении появилось еще несколько десятков безмолвных живых трупов с пустыми глазами. Культисты старались окружить незваных гостей, используя магию тишины, создавали черно-фиолетовые туманные сферы, где замирали любые звуки, голоса, заклинания. Йенна быстро адаптировалась, её руки выписывали в воздухе сложные узоры, вызывая к жизни огненные сферы (Wall of Fire), отсекавшие пути подхода, лучи магического холода (Ray of Frost), сковывавшие врагов. Она была бурей, контролирующей пространство. Астарион же стал смертоносным клинком. Он растворялся в тенях, чтобы возникнуть за спиной у заклинателя, его изящные кинжалы находили щели в доспехах прежде, чем жертва понимала, что произошло. Их тактика стала идеально отлаженной.

Когда огромный гнолл-фанатик, замахиваясь двуручным топором, ринулся на чародейку, она инстинктивно отпрянула, дыхание перехватило. Собрав волю, она сконцентрировалась, создавая перед собой сияющий магический щит (Shield). Топор с оглушительным грохотом обрушился на барьер, но не пробил. В следующее мгновение Астарион уже был на спине чудовища. Он, словно акробат, вскочил ему на плечи, обхватил рукой морду и провел лезвием по горлу.

— Не смей, — прошипел он прямо в ухо гноллу, пока тот захлебывался собственной кровью. Он спрыгнул с падающего тела, отряхивая камзол.

Услышав шорох за спиной и обернувшись, Йенна увидела культиста с длинным мечом в руках. Но как только страж занес меч для удара, из рук чародейки вырвалась огненная сфера (Fire bolt) обдавшая воителя огнем, раздался дикий крик, перешедший в предсмертное хрипение, сгоравшего заживо человека. В этот момент мощная ударная волна (Thunderwave), выпущенная одним из жрецов-фанатиков, отбросила их в разные стороны. Йенна ударилась спиной о выступ стены, боль пронзила ребра, вышибая воздух из легких. Гнев, горячий и ясный, разлился по ее жилам, заставляя подняться, невзирая на боль. В другом углу комнаты она увидела Астариона, с усилием поднимающегося на ноги и открывающего пузырек с голубоватой жидкостью. Он сделал глоток и опустошенный флакон упал на пол, еще секунда — и он исчез в облаке тумана (Misty Step). Астарион возник прямо за культистом, его кинжалы сверкнули в тусклом свете. Жрец окутал себя темной черной тьмой, их глаза перестали что-либо различать, кроме теней, ускользающих во мраке. Йенна метнула огненную сферу, но промахнулась, культист увернулся, но эта вспышка подарила Астариону возможность увидеть едва различимый силует и подойти ближе, нанеся один точный удар, пронзивший артерию. Струя крови вырвалась из его шеи, а сам жрец упал, скрепя изуродованными пальцами по каменному полу. Астарион подошел к нему, оттянул голову и методично перерезал горло.

Когда трое культистов окружили его самого, пытаясь загнать в угол, чародейка, сконцентрировавшись, метнула в них сферу льда (Ice Knife). Ледяные осколки впились в плоть, сковав движения, и вампир, словно вихрь, пронзил их строй, оставляя за собой лишь тихие, хрипящие звуки и лужи крови на пыльном полу. Он оглянулся на нее, и в его алых глазах мелькнуло нечто, кроме привычной насмешки — короткое, быстро погасшее признание.

Скрываясь в тени самого дальнего угла зала из-за колонны, вышел верховный жрец культистов — тщедушный мужчина в развевающихся робах, с горящим фиолетовым светом амулетом на шее. В его руках был кинжал, лезвие которого пульсировало тем же зловещим свечением. За ним из тени выступило еще два адепта Культа Тишины.

— Будь осторожен, я чувствую сильную магию, исходящую от кинжала! — Йенна сделала шаг ближе к Астариону, ощущая, как проклятие оружия пытается подавить ее собственную магию.

— А их вождь явно неравнодушен к театральным жестам и острым, проклятым предметам.

Протянув костлявую руку вперед один из жрецов, просипел заклинание и пол под ногами чародейки и вампира вспыхнул огненой стеной, отбросив их друг от друга. Йенна обладая природной устойчивостью к огню, смогла быстро нейтрализовать заклинание поглотив стихию и перенаправить ее в собственную сферу, возвращенную жрецу, ловко увернувшемуся от ее удара. Астарион увернувшись от языков пламени, получил лишь пару ожогов, кинулся на ближе стоящего мага.

— Кинетический капкан! —прохрипел фанатик и невидимая сила сжала вампира в тиски, обездвижив его на середине стремительного рывка. Он застыл, стараясь пошевелиться, его мускулы напряглись до дрожи, но магические путы сжимали его железной хваткой.

Чародейка рванула к нему, но вождь культистов, предвосхитив ее движение, резким взмахом руки создал перед ней пузырь мертвой, беззвучной магии (Сфера Безмолвия). Заклинание сорвалось с ее губ, и растворилось поглощенное сферой. Мир вокруг Йенны поглотила оглушительная тишина. Сквозь нее она отчетливо видела, как Жрец, ухмыляясь, приближается к обездвиженному Астариону и с силой вонзает в его бок ритуальный кинжал. Вампир скривился от дикой боли, но не издал ни звука — лишь его глаза потемнели от ярости.

В этот момент другой из культистов, вооруженный булавой, ринулся к самой Йенне. Зажатая в сфере, ее магия была абсолютна бессильна. Она увидела, как он замахивается и успела лишь попытаться закрыть голову руками. Ей повезло, он лишь слегка задел ее, но даже этого хватило чтобы она отлетела в сторону, рухнув на колени. Взмах и еще один тяжелый удар обрушился на ее ребра, вышибая воздух. Боль, острая и жгучая, пронзила ее, но хуже был страх — страх бессилия.

Лежа на полу, она видела как верховный жрец наклонившись над вампиром, продолжал всматриваться в его лицо, кровавые глаза. Он протянул руку за спину и в следующие мгновение с размаху опустил булову на голову Астариона. Его взгляд потух, голова опустилась, а на полу под ним начала стремительно растекаться лужа багровой крови.

Собрав волю в кулак, Йенна поползла. Каждое движение отзывалось огненным всплеском в груди, в ушах стоял глухой звенящий шум, но она ползла, цепляясь пальцами за пыльные камни пола, к краю беззвучного пузыря. Ее взгляд был прикован к Астариону, к его обмякшему телу, к крови, тёмной и густой, что сочилась из раны. Как только ее голова пересекла границу сферы, звуки поместья обрушились на нее: хрипы побежденных врагов, злобный шепот жрецов. Вождь культистов, уже заносил кинжал для последнего, смертельного удара.

Время замедлилось. У нее не было ни времени на сложное, выверенное заклинание, ни сил на точный выстрел. Оставался только гнев. Гнев и отчаяние. Игнорируя пронзающую боль в ребрах, она поднялась на колени, выставив одну ногу вперед смогла встать, опираясь на собственное бедро. Ее руки взметнулись вверх, и вокруг них закрутилась вьюга из инея. Она чувствовала, как магия рвется наружу, дикая, неконтролируемая. Применить Ледяную Сферу (Ice Storm) прямо здесь — значит поразить и Астариона. Но другого выхода не было. «Прости...» — мелькнуло у нее в голове. Она закрыла глаза, ища тонкий поток своей внутренней чародейской энергии, нащупав этот источник метамагии (Careful Spell), она перенаправила его в заклинание. Это стоило ей больших усилий, она ощутила, как пустеет ее магический резерв, голова закружилась. Но она смогла направить бурю, вырвавшуюся из ее рук, так, чтобы ледяные глыбы и пронзительный холод обрушились на жрецов, сковывая каменный пол, обогнули замершего Астариона. Залп был сокрушительным. Крики культистов были заглушены грохотом падающего льда. Ледяные осколки впились в плоть, сковывая движения, голова одного из жрецов была раздавлена оледеневшей глыбой. Кинетический капкан, державший Астариона, рассеялся вместе со смертью заклинателя.

Он рухнул на колено, хватая ртом воздух, его рука прижимала рану на боку, по лицу струилась кровь. Но в его глазах с новой силой загорелась чистая, нефильтрованная ярость. Словно демон, сорвавшийся с цепи, он ринулся на оставшихся в живых. Не было никакой грации, никакого изящества — только животная жестокость. Он не просто убивал. Он уничтожал. Его кинжалы работали с пугающей скоростью, нанося один удар за другим, пока от второго жреца, избившего Йенну, не осталось лишь кровавое месиво. Верховный жрец занес кинжал, пытаясь ударить Астариона в спину, но промахнулся, нога, застрявшая в льду, не позволила ему приблизится. Из рук чародейки вырвалась новая вспышка огненой сферы, которая обожгла лицо культиста, выжигая его глаза. Астарион медленно подошел к ослепленному, скорчившемуся от боли вождю и с силой вонзил клинок в основание его черепа и, не вынимая, повернул его, с хрустом ломая кости.

Когда голова верховного культиста упала с глухим стуком на каменную плиту, в зале воцарилась тишина. Настоящая, без шёпотов. Астарион стоял, тяжело дыша, одной рукой сжимая рукоять кинжала так, что его костяшки на кулаке побелели, другой зажимая рану на ребрах. Слегка отодвинув руку, он увидел, как рана пульсирует сине-фиолетовым светом и продолжает извергать кровь.

— Надо же, — выдохнул он с фальшивой лёгкостью, — А они оказались весьма ловкими.

— Ты ранен, нужно уходить, — прошептала Йенна, едва держась на ногах.

— Сначала заберём то, за чем пришли, — вампир, кривясь от пронизывающей боли, сорвал амулет с шеи жреца.

Йенна, шатаясь, нагнулась, чтобы поднять кинжал, выпавший из рук жреца, но рукоятка больно обожгла ей ладонь. Убрав артефакт в кожаный мешок, она почувствовала, как из-под алтаря стремительно разливается волна некротической энергии.

— Астарион, нужно уходить! НЕ МЕДЛЕННО… Они сейчас восстанут!

Со всех сторон поднималась шевелящаяся стена из плоти и костей — мертвецы вставали, повинуясь зову некротической энергии. В этом аду ее взгляд метнулся к Астариону: пытаясь сделать шаг ей навстречу, он внезапно упал, а все его тело свело судорогой — яд проклятого клинка растекается по его венам, выжигая изнутри. Йенна бросилась к нему, хватаясь за его холодную, одеревеневшую руку, пытаясь поднять, сдвинуть с места, но все безуспешно. Словно погребальный зон, в голове зазвенело осознание: она исчерпала запас магии, им не выбраться. Зловещий шепот как густой смог окутал их. Отчаяние, липкое и ледяное, подкатило к горлу, сдавило грудь, сковало конечности. Мир поплыл перед глазами, казалось, будто она тонет в ледяной толще воды, а ее собственный страх, тяжелый, как свинец, неумолимо утаскивает ее на дно, не давая издать ни звука.

Словно пытаясь спрятаться от неминуемого конца, она инстинктивно зажмурила глаза, погрузилась в эту толщу воды, в глубь, в себя, в свое сознание. И в этой внутренней тьме, показалась вспышка света, она увидела очертания, образы: тепло костра, смех друзей, безоговорочная поддержка друг друга: храбрая и прямолинейная Карлах, готовая на безрассудное самопожертвование для защиты близких; желающая казаться безразличной, закаленной годами в боли и страхе Шедохарт, тоскующая по свету и любви, которые она сама же у себя отнимает; надменный и эгоистичный Астарион, отчаянно ищущий надежды, взбесивший и заинтересовавший ее с первой же встречи, воинствующая и одинокая Лаезель не знавшая заботы и поддержки, Гейл и Уилл поплатившиеся за проявленное сострадание. Все то, к чему она стремилась всю свою жизнь: свобода, справедливость, доброта к ближнему — не слабость, а осознанный выбор, требующий мужества и силы воли, фундаментальный принцип ее естества, неотвратимый и всеобъемлющий. Словно луч утреннего солнца разрезающий покров тьмы в ее сознании появилась всего одна простая мысль: «Она не может все потерять. Она не сдастся!»

Глубокий, сбивчивый вдох. Еще и еще один. Йенна погрузилась, нырнула еще глубже, туда, где таилось ядро ее дара. Метамагия. Последний резерв чародейки, последний шанс, последний рывок. Она ощутила, как по жилам, начинает растекаться жар, наполняя ее руки силой. Она вскинула голову, и в темноте зала, разрывая мрак, вспыхнула ослепительная переливающаяся сфера с зеркальной поверхностью (Dimension Door). Воздух затрепетал, на последнем издыхании чародейка подхватила вампира под руку и, почти падая, шагнула в сияние. Магия вырвалась из-под контроля, и вместо плавного переноса их вышвырнуло на твердую землю лесной дороги. Портал захлопнулся с оглушительным хлопком, обдав ее лицо порывом раскаленного ветра.

С трудом приподнялась на локте Йенна увидела лежащего рядом Астариона, его глаза были запрокинуты, а тело продолжало изгибаться в немыслимых судорогах, сжимая зубы до крови. Она приподняла его голову, и ее голос дрогнул, сорвавшись на шепот:

— Потерпи... мы почти добрались до лагеря... потерпи.

Слезы потекли по ее щекам. Она смахнула их тыльной стороной ладони, пытаясь встать, держа его под руку. Каждый шаг отзывался агонией в сломанных ребрах, ноги дрожали и подкашивались, спина горела. Пот заливал глаза, смешиваясь с пылью и кровью. Смахнув с лица прилипшие пряди волос, она увидела дым костра — повезло, их выбросило совсем не далеко от лагеря. Хриплый, срывающийся крик Йенны разрезал вечернюю тишину. Первой на него откликнулась Карлах.

— Что, вашу мать, случилось? Почему вы ушли одни? Что с ним? — подбегая излила поток вопросов воительница.

— Долгая история — выдохнула чародейка, и слова повисли в воздухе, бесформенные и спутанные: язык заплетался, губы не слушались. — Помоги донести… до Шедохарт… Он умирает.

Карлах, подхватила Астарина под руку, с другой стороны, помогая донести его до шатра целительности. Не теряя ни секунды, Шедохарт уложила вампира на покрывало, вознеся над ним руки и их обоих окутал полог теплого мягкого зеленоватого света (Remove Curse). Только сейчас Йенна наконец выдохнула, тяжело опустившись на землю рядом с шатром. Жрица необычайно долго продолжала молебен (Prayer of healing), держа руки на его груди. Наконец Астарион перестал дергаться, его тело расслабилось, подобие дыхания восстановилось, цвет лица и рук вернулся к обычному бледно-белому, вены перестали пульсировать.

Шедохарт оторвала ладони и медленно поднялась, ее лицо покрылось испариной, пальцы дрожали от напряжения.

— Ему невероятно повезло... что он вампир — медленно произнесла жрица. — Любой другой бы мгновенно умер от такого сильного отравления. Я смогла купировать яд, но даже с его вампирской регенерацией потребуется время на восстановление. Ночь будет тяжелой, лучше если за ним кто-то присмотрит.

— Я останусь — без промедления отозвалась чародейка.

— Ты едва держишься на ногах, — мягко, но настойчиво возразила жрица.

— Позже отдохну, — Йенна покачала головой, опустив взгляд. —Я должна была …не допустить

— Не вини себя, — перебила ее целительница, и продолжила более сурово — Но уходить только вдвоем было глупо и опасно! Отправились бы все вместе на расцвете.

— Не хотела подвергать вас не оправданному риску. — схватившись за ребро продолжала чародейка. — Спасибо тебе. Я не знаю, что бы я делала, если бы не ты… чтобы делал каждый из нас. —улыбаясь, смотря в ее глубокие, темные глаза произнесла Йенна.

— Валялись бы в какой-нибудь сточной канаве — язвительно отозвалась Шедохарт.

Чародейка засмеялась, но тут же скривилась от боли, схватившись за бок.

Шедохарт молча подошла и подняв ее блузку, возложила руки на бок. Пока жрица читала молитву синя-фиолетовые участки кожи чародейки наиболее пострадавшие от ударов булавы начали восстанавливаться, кости срастаться, а раны затягиваться. Иссушив весь источник своей магии, Шедохарт опустилась рядом с Йенной на траву.

— Твои ребра.. как ты вообще дышала все это время? — с состраданием в голосе проговорила целительница.— Не глупите так больше! В следующий раз я могу не успеть спасти вас, героев. — совсем тихо добавила она.

Йенна обняла ее, и в уголках губ жрицы дрогнула уставшая улыбка. Они с Карлах помогли перенести Астариона в его шатер. Рядом с покрывалом, передвинув огромную кучу книг, Йенна расстелила свой ковер, на котором легла, укрывшись собственным плащом. Она всматривалась в кусочек темного неба, видимый из-за полога палатки, вслушивалась в ровные дыхание Астариона, шелест листьев в лесу.

— Поспи — в предрассветной тишине к Йенне подошла Карлах. — Я подежурю. Отдохни хоть не много.

Чародейка так ослабела, что единственным ответом стал короткий кивок головы, и она провалилась в сон: в беспокойный, бурный кошмар, в котором продолжали мелькать тени, брызги крови, вспышки света и осколки льда. Она чувствовала, как пронизывающий холод снова сковывает ее тело. Но потом это гнетущее ощущение ушло, она ощутила тепло, ее напряженные мышцы расслабились, ум прояснился, и она забылась без сновидений.

* * *

Прохлада ночи, уступила теплу нового дня.

Что-то ускользнуло из-под головы чародейки, заставив резко проснуться. Ослепительный солнечный свет ударил в глаза, заставив прищуриться. Она обернулась, пытаясь осознать, где находится.

— Прости, дорогуша, но солнце уже высоко и нам пора в путь — раздался саркастический голос Астариона, сидевшего напротив нее.

Бездумно, повинуясь порыву радости, Йенна рванулась к нему, чтобы обнять, прикоснуться, убедиться, что он жив.

— Полегче. Никто не умер — тут же охладил ее порыв вампир.

— Я так за тебя переживала — голос ее чуть дрогнул.

— Напрасно, — он холодно отстранил ее, поправив один из рукавов на своей рубашке, продолжил в своей обычной снисходительной манере. — А теперь, не сочти за грубость: я не часто говорю это женщинам, но… ты бы не могла покинуть мою скромную обитель?

Чародейку окатило чувство стыда и гнева: «Надменный ублюдок!». Не говоря ни слова, она поспешно встала, сгребла свои вещи в охапку и выбежала наружу.

* * *

День не задался с самого утра. Йенна чувствовала себя разбитой: голова раскалывалась, все тело ныло, а омовение в мелкой речушке лишь ненадолго освежило, но не смыло тяжелую пелену усталости, накатившую с новой силой.

Позавтракав по дороги, отряд вернулся к лагерю гоблинов: в прошлый раз им удалось победить предводительницу — Минтару и ее вассалов, но еще несколько кланов гоблинов затаились в пещерах перевала. Нужно было зачистить их лагерь до конца, чтобы местные жители Побережья смогли вздохнуть свободно, не страшась набегов на деревни и торговые караваны. Воздух внутри был ледяным и спертым, пропахшим затхлостью, гнилью и зловонными следами гоблинского присутствия. Йенна зажгла факел, Астарион что-то услышав в глубине пещеры, жестом приказал отряду остановится. В наступившей тишине было слышно лишь падение капель в лужи на полу. Спокойно и методично, эльф достал стрелу, обмотал промасленной тканью, поджег от факела и, взбежав на уступ, выпустил ее в проем за камнями.

Последовал оглушительный взрыв: выстрел попал в бочку со смолой. С визгом и воем, объятые пламенем, из укрытий повалили гоблины. Одни бросив оружие, катались по земле пытались сбить огонь, другие, избежавшие участи стать живым факелом, побежали на отряд с остервенением. Успевшие выбежать из пещеры получали по стреле в голову от Астариона и Шедохарт. Более живучих, прикрывающихся щитами, встречала Карлах: ее алебарда описывала смертоносные дуги, сметая врагов удар за ударом.

Из самого дальнего угла пещеры на отряд выбежали голодные гнолы: этих полу-собак специально натравливали и не кормили по несколько дней, чтобы они были готовы разорвать любого на своем пути. Но они не достигли и половины пути — ледяной шквал, вызванный чародейкой, сковал их на бегу, пронзив острыми осколками.

В этот момент рядом с вампиром с противным хлюпаньем разорвался мешок с ядовитой жижей, окутав его едким туманом. Он тяжело закашлялся, закрывая лицо от ядовитых паров. Жрица тут же отреагировала, вознося молитву она приблизилась к нему: ее прикосновение излучавшее нежное зеленоватое сияние, сняло симптомы отравления. Карлах тем временем метким выстрелом из арбалета пригвоздила руку гоблинского шамана к деревянной опоре металлический болтом.

Йенна, движимая адреналином, рванула вперед. С ее ладоней сорвалась сфера громового удара, отшвырнувшая второго шамана вглубь пещеры. Мощная волна заклинания с хрустом сломала несколько опорных балок, и свод над ними с угрожающим скрежетом зашатался, просыпались мелкие камни.

— Остановись, — резко крикнула Карлах, замирая на месте. — Если опоры не выдержат, мы рискуем попасть под обвал.

— Черт, да, да .. ты права — растерянно ответила чародейка, осознавая, что ее ошибка едва не похоронил их всех.

Она увидела еще двух шаманов стоявших в тени свода, отступать было некуда, она продолжила двигаться вперед, пытаясь скорее добраться до них. Несколько ярких вспышек огненных сфер сорвалось с ее рук (Fire bolt). И в тот же момент она почувствовала резкую пронизывающую боль в бедре: плохо осознавая, что произошло она увидела, что из ее ноги торчит гоблинская стрела. Она взвизгнула от боли и машинально попятилась назад, осев на землю. В следующую секунду из темноты выбежал гоблин с натянутым луком и нацелился прямо на нее, вдох застрял в ее груди, еще секунда и он упал ничком назад, пронзенный эльфийской стрелой прямо в глаз.

Йенна замерла от неожиданности и сковавшей ее боли, слыша, как к ней подбегают остальные.

— Не двигайся, я достану стрелу — Опускаясь перед ней на колени, проговорила Шедохарт.

— Сосредоточься и перестань подставляться! — Едко бросил вампир. — Или мы все здесь останемся.

Обстановка накалялась, гоблины продолжали окружать их со всех сторон. Карлах подобравшись к тяжелой бочке, с криком оторвала ее от земли и бросила в толпу гоблинов.

Бочка разлетается о скалистые стены, обдав зеленых уродов маслянистым содержимым.

— Эй, красавчик, будь так добр — театральным жестом как будто приглашая его на сцену обратилась воительница к вампиру.

Окинув ее холодным взглядом, всем видом показывая, что подобная манера обращение ему не по вкусу, Астарион выпустил огненную стрелу, которая, долетев до лужи на полу вспыхнула огненным столбом, заставив опаленных гоблинов разбегаться в разные стороны. Вырвавшиеся из пламени изуродованные зеленые карлики нарывались на аллебарду или кинжалы и падали успевая лишь прокричать оскорбления незваным гостям.

Тем временем Шедохарт, одним резким движением, вытащила стрелу. Йенна вскрикнула, вгрызаясь зубами в собственный кулак. Ладони жрицы тут же окутали рану мягким сиянием (Cure Wounds), кровотечение остановилось, оставив лишь пульсирующую боль.

— Кость цела. Но связки повреждены. В лагере подлечу тебя получше. — констатировала.Шедохарт, помогая чародейки подняться на ноги.

Проковыляв пару шагов, чародейка раскинула руки в стороны, призывая сильную внутреннюю метомагию удвоив заклинания. С двух сторон от ее рук образовались огромные мерцающие огненные сферы (Fireball), иссушающие воздух вокруг. Она обрушила их на группы зеленых тварей с обоих сторон, образовав филиал Аверно в отдельно взятой пещере. Раздалось несколько сильных взрывов: бочки с порохом и маслом охваченные пламенем разлетались на куски. Столбы огня поглотили гоблинов и их предсмертные крики. Шедохарт подбежала к Йенне, пытаясь укрыться от языков поступившего пламени, Астарион закрыл лицо локтем от накалившегося воздуха.

— Ммм, как дома… аж ностальгия берет — широко улыбаясь проговорила Карлах.

Языки пламени играли в глазах чародейки, сила изливалась по ее рукам, будоражила ее кровь. Она ощущала единение с стихией, ощущала свою власть над ней, она питала стихию, а стихия питала ее. Воздух быстро выгорал и дышать становилось все тяжелее, Йенна поглотила остатки природной мощи, усмирив пламя, и вскоре их окружали лишь десятки обожжённых трупов и тошнотворный запах сгоревшей плоти.

Шедохарт осматривая побоище вокруг произнесла:

— Вау, я, конечно, знала, что ты сильный маг-стихийник, но это было впечатляюще.

Йенна слегка улыбнулась, услышав лестное замечание. Оглядывая плоды своей сокрушительной магии, она встретилась взглядом с Астарионом: в выражении его лица читалось признание ее силы, дань уважения: она ничуть не уступает ему.

— Геноцид гоблинов можно считать успешно завершенным — прервал он молчание.

Чародейка хорошо осознавала свой потенциал, но она бы соврала сама себе если бы решила, что одобрение других не имеет для нее значения. Еще как имеет. Она задрала подбородок чуть выше обычного, расправила плечи и сделав шаг вперед, резко оступилась, почувствовав боль в ноге — она сильна, но за ошибки все равно придется платить.

Передохнув, они молча обыскали пещеру. За большим алтарем их ждало отвратительное зрелище: куски отгрызенных человеческих ног и рук, оставленные в липкой луже засохшей крови.

— Мерзкие твари — Карлах сплюнула на пол, пытаясь хоть как-то избавится от едкого запаха разлагающейся плоти.

Дальше туннель сужался и заканчивался каменной стеной. Однако, опустив факел к земле, Йенна разглядела в полу массивную железную крышку люка, почти сросшуюся с камнем от времени. Карлах и Астарион, без лишних слов, уперлись в ручки. Древесина креплений стонала, железо скрежетало, и наконец люк поддался, открыв зев кромешной тьмы. Их обдало порывом сырого, холодного воздуха

— Спуск в подземелье Гримфодж — проговорила Шедохарт, подходя к краю.

— Нужно вернуться в лагерь и переждать ночь. Утром попробуем спуститься вниз? — озвучила мысли остальных чародейка.

Согласившись с предложением, группа из двух уставших тифлингов, эльфа и полуэльфийки поплелась к месту стоянки. Видя прихрамывание Йенны Карлах подхватывает ее под плечо, давая возможность опереться.

— Ты сегодня сама не своя — заметила Карлах.

— Еще не отошла от «веселой» ночи, голова раскалывается… плохо спала

— Прям-таки «плохо»? — отозвалась Карлах ехидно улыбаясь.

— Ты о чем? — недоумевая поинтересовалась Йенна.

— Когда на расцвете я в очередной раз обходила лагерь, увидела, как тебя дрожащую, обнял Астарион укрыв своим одеялом. — подпихивая локтем под бок Йенну, посмеиваясь говорила тифлинг.

— Что?! Да он меня утром поднял и вышвырнул из шатра как какую-то.. шаболду —разгневалась чародейка.

Карлах пожала плечами:

— Я лишь говорю то, что видела.

Йенна пыталась прокрутить воспоминания прошедшей ночи, свои ощущения, понять почему он так себя ведет.

Вскоре они дошла до лагеря. Поужинав, Йенна направилась к своей платке и остановилась на пол пути, обернувшись на окрик Шедохарт:

— Я не позволяла трогать свои вещи! — крикнула жрица в спину отходящего от ее палатки вампира.

— Верну при первой же возможности — театрально откланявшись ответил вампир, держа в руке одну из палочек сандалового дерева.

Подойдя к собственной палатке, он поджег благовоние, после чего переложил его в бокал и оставил тлеть, развеивая запах под пологом. Он сел рядом, сделав глубокий вздох, раскрыл книгу и сосредоточился на чтении.

— От него в дрожь бросает — обронила Шедохарт, подойдя к Йенне, все еще продолжая косится на вампира. — Садись, нужно завершить лечение твоей ноги.

После молитвы жрицы боль в ноге отступила, наконец придя в себя, поблагодарив целительницу, чародейка решила осмотреть кинжал, который они добыли вчера в святилище. От него так и разило проклятой магией. Йенна убрала его обратно, решив показать находку Хильсину — возможно друид знает, как снять порчу. Она почувствовало дуновение ветра за спиной, чародейка напрягалась, раздался мужской голос:

— Держи. Пригодится. — Астарион протягивал ей амулет тишины.

— О, будь любезен: перестать КО МНЕ ПОДКРАДЫВАТЬСЯ! — громко огрызнулась чародейка, вскакивая со своего места.

— Я?! Я не подкрадываюсь! Если ты глухая на оба уха это не моя забота! —парировал вампир.

Йенна гордо вскинула голову, принципиально не смотря в его сторону, одернула свою блузку и протянула руку, чтобы забрать трофей. Амулет с порванной цепочкой опустился в ее руку.

— Благодарю — едко проговорила уязвлённая чародейка.

Вампир подошел к ней совсем впритык, заставив ее поднять голову и посмотреть на него.

— Спрошу всего один раз, дорогуша: что не так?

— Это с тобой что-то не так. — Она отошла на шаг, пристально на него смотря. —Ты ведешь себя надменно и эгоистично. Мог бы хотя бы поблагодарить меня за то, что не бросила тебя подыхать вчера.

Он медленно, с преувеличенной элегантностью поправил манжет.

— Ждешь благодарностей? Напрасно, их не будет — Его голос стал холодным как сталь. — Ты — наивная дура, возомнившая себя героиней. Тебе просто повезло не умереть. Ты должна была бежать, а не подставляться под удар — Он махнул рукой. — Как и всегда.

— Ты бы умер в этом проклятом святилище! — почти выкрикнула она.

Он закинул голову и рассмеялся — неестественно громко, без единой капли веселья. Затем отвернувшись, вдохнул прохладный вечерний воздух, после чего добавил уже спокойнее:

— Я умер двести лет назад. В грязной подворотне Врат Балдура.— он произносил слова медленно и отчётливо. — Ты слишком наивна, если думаешь, что можешь всех спасти. Мир жесток. Здесь выживает тот, кто сильнее, хитрее и безжалостнее.

— Жестокость порождает лишь жестокость. Быть безжалостным эгоистом куда проще, чем справедливым защитником. — Она повернулась к костру. — Я не святая, но я буду продолжать бороться с порождением зла, пропитавшим этот мир и даже если я хоть не много смогу склонить чашу весов к свету, мой путь будет не напрасным.

Чародейка сложила руки на груди.

— Я не жалею, что рискнула в святилище. Если я наивная дура, то ты — трус, который боится вылезти из собственной скорлупы..

Она не успела договорить, он резко повернулся к ней, в его глазах сверкнул гнев, зубы были плотно сжаты, желваки приступили на челюсти, он понизил голос, теперь каждое слово отдавалось тяжелым металлическим звуком в ее ушах.

— Не смей! Называть. Меня трусом. Ты не знаешь через, что я прошел. — Он ударил по решетке, на которой стоял пустой котелок, отлетевший в кусты. — Ты не понимаешь.

— Да, ты прав, не знаю. Но ты даже не даешь возможности..

— Чтобы что? А? Чтобы меня в очередной раз предали? Поиздевались? Чтобы снова подчинили и заставили как марионетку выполнять чужую волю? — рявкнул вампир.

Чародейка, обошла его и нагнулась, чтобы поднять котелок и вернуть его на место.

— Разве я хоть раз так с тобой поступила? — она подняла глаза не него.

Вампир замер, задумался, будто перебирая в голове воспоминания.

— Ты нет. Но другие..

Напряжение спало с его плеч, сменившись внезапной усталостью. Он молча опустился на поваленное бревно у костра.

— Я столько раз мечтал о смерти, о настоящей смерти, о том, чтобы подобие моей убогой жизни и все те мучения закончились, а сейчас, когда я наконец то вырвался из этого ада, оказался на свободе мне не верится, что это правда.. что это все не сон.

Он горько усмехнулся, глядя в огонь.

— Ты, дуреха, бросилась меня спасать, а знаешь ли ты сколько жизней я погубил, подчиняясь приказам хозяина? Сотни, сотни душ, сотни невинных жизней, приведенные на убой как беспомощные ягнята. — Он выдохнул. — Ты спасала монстра.

Йенна почувствовала горький комок в горле, ее голос дрогнул:

— Тебя превратили в монстра. Но ты не обязан им оставаться. Пока мы способны дышать, каждый из нас делает выбор. Теперь он есть и у тебя.

Она повернулась к костру, обняв собственные плечи, тяжелые воспоминания пережитых потерь нахлынули на нее.

— Доверие дорого обходится — ее голос оборвался на пол слове. Сделав вдох, она продолжила. — Но пока не доверишься, не узнаешь кому ты по-настоящему дорог.

Он всматривался в черты ее лица пытаясь увидеть больше, чем она говорит. Ее искренность обезоруживала, он повернулся к ней, она впервые видела такой печальный и задумчивый взгляд у него, никакой маски, никакой фальши, он пристально всматривался в ее лицо, в ее глаза, пытаясь найти признаки лжи, обмана, но не находил. Опустив голову, вновь отстранился.

— Я чудовище… монстр созданный убивать, и этого ничего не изменит.

— Ты самовлюбленный гордец — этого ничего не изменит. — парировала чародейка.

Астарион усмехнулся, на этот раз так естественно и искренне. Он как будто бы метался, черты его лица то поддавались слегка заметной улыбки, то снова становились серьезными. Его взгляд остановился на ее шее, в месте, где еще были хорошо видны две багряные точки. Он добавил тихо с чувством неизбежности и тоски:

— Йенна, ради такого как я не стоит рисковать собственной жизнью. — вампир слегка коснулся ее щеки.

— Ради такого как ты я бы в само Аверно спустилась. — Она прикоснулась к его прохладной руке и продолжила, всматриваясь в черты его лица — Но ты этого не видишь… за своей скорлупой.

Астарион посмотрел на нее взглядом полного неподдельного изумления и глубокой печали, у Йенны защемило сердце. Его глаза блеснули в свете костра. Он пробормотал что-то про то, что «нужно идти» и оставив чародейку смотреть ему в след, направился в сторону темнеющей на закате Рощи.

На пути ему встретилась Карлах.

— Одному ночью в лесу расхаживать опасно.

— Я самая большая опасность в этом лесу — оскалившись проговорил вампир.

❤️* * *

❤️

Лагерь погрузился в ночное оцепенение. Запах жареной дичи и дыма медленно вытеснялся ароматом лечебных отваров и вечерней сырости. Йенна сидела у своего шатра, осветив небольшое пространство перед собой свечой, безуспешно пытаясь зашить порванный плащ. Но пальцы не слушались, ее мысли сбивались вновь и вновь возвращались к разговору с Астарионом. Чувство тревожности клокотало внутри нее не давая покоя.

Знакомый холодок обдал ее по спине, свеча дрогнула, отбрасывая длинные, пляшущие тени.

— Я тебя чувствую — улыбаясь проронила чародейка.

— Знала бы ты... как я тебя чувствую — его голос прозвучал прямо за ее плечом, низкий и настолько близкий, что по коже побежали мурашки

Йенна обернулась. Он стоял, облокотившись растущую рядом сосну. От него повеяло ночной прохладой, свежестью. Он был спокоен, расслаблен, как будто опьянен.

— Я обдумал твои слова.

— И что надумал? — спросила чародейка, откладывая шитье.

Астарион подошел чуть ближе.

— Эти жалкие культисты с их безмолвными драмами. Это напомнило мне нечто банальное: жизнь так мимолетна и скоротечна, а смерть приходит с нелепой легкостью. —Он выдержал легкую паузу и продолжал с привычным драматичным фарсом — Было бы глупо тратить отпущенное время на терзания, упуская подаренные возможности.

Вампир протянул ей руку, чародейка медленно поднялась. Сердце забилось где-то в гортани, громко и неровно.

— Доверишься мне?

— Ага, кол осиновый только прихвачу… он отлично располагает к доверию. — едко ухмыльнувшись проговорила чародейка, стараясь скрыть трепет под налетом негодования. Он повел глазами, слыша дурацкую шутку, однако улыбнулся.

Подняв на него глаза, чародейка проговорила.

— Надеюсь, ты этого стоишь.

— Что ж — Он коснулся рукой ее шеи. — Тогда давай не будем тратить время на пустые церемонии. Все эти вздохи, нерешительные взгляды... Это скучно. Я предлагаю кое-что... более увлекательное. — Наклонившись к ее уху прошептал, — Проведи эту ночь со мной.

Дыхание замерло в её груди, превратившись в трепещущее ожидание. Интуитивно она подалась вперед, украдкой коснулась его губ своими: поцелуй был лёгким, почти невесомым. Взяв ее за руку, он мягко потянул ее в сторону своего шатра.

В его палатке пахло старым пергаментом, вином и сандалом. Он стоял перед ней, такой настоящий, доступный, осязаемый.

— Тебе нравится запах сандала? — проговорила чародейка.

— Пытался избавится от твоего запаха.

Йенна смутилась, чуть наклонила голову пытаясь уловить как от нее пахнет.

Он улыбался:

— Ты восхитетельно пахнешь. Обостренное обоняние то не многое, что осталось мне от мира живых. Но если его носитель не доступен… запах начинает раздражать, сводить с ума, спутывая мысли, не давая думать ни о чем ином. — он прикоснулся к ее талии.

Йенна подняла руку и коснулась его щеки. Кожа под её пальцами была гладкой и прохладной, мраморной. Он вздрогнул всем телом, а затем, медленно, с почти что благоговейной покорностью, склонил голову, прижимаясь к её ладони. Его руки сомкнулись на её талии, притянули так близко, что она ощутила каждый жесткий изгиб его тела, каждую линию, скрытую под одеждой.

Ее руки переплелись на его шеи. Он притянул ее еще ближе к себе и склонил голову. Вздох. И она почувствовала прикосновение его прохладных губ. Нежный, робкий поцелуй вызвал отчаянное желание. Второй поцелуй быстро перерос в нечто жадное и неистовое — стремительный, всепоглощающий жар, затмивший мысли. Его губы двигались настойчивее, язык требовал ответа, а руки сжимали ее все крепче. Она ответила с той же неистовой силой, теряясь в этом вихре, где холод его кожи смешивался с пламенем её крови.

Её пальцы утопали в его мягких белых кудрях, его руки скользили по её спине, с ловкостью ослабляя шнуровку корсета. Он оторвался от её губ, и его взгляд скользнул к её шее — к двум маленьким, уже затянувшимся отметинам. Йенна откинула прядь волос, оголяя шею, этот жест для вампира стал красноречивее многих слов — она всецело ему доверилась, она увидела в нем человека, а не монстра. В его глазах мелькнула борьба — древний, животный голод, острый и властный, но он лишь прикусил собственную губу пересиливая назойливую жажду. Он коснулся ее затылка, щелчок и деревянная заколка, державшая ее волосы осталась в его руке, а ее белые локоны упали на плечи. Расстегнув несколько пуговиц на ее блузке, он оголил плечи, отметил поцелуем каждый изгиб: её ключицу, тонкую линию шеи, почувствовав пульс, бьющийся с дикой частотой.

— Ты позволила мне вкусить твою жизнь, — его шёпот обжёг её ухо, в то время как его ладонь, уверенная и холодная, накрыла её грудь, заставив Йенна выгнуться в немом стоне. — Теперь позволь мне вкусить твой восторг.

Прежде чем она успела что-либо ответить, Астарион поднял её на руки и перенёс на покрывало. В полумраке палатки, он опустился на колени, до конца расстегнув ее блузку, оставив только корсет, обнажил ее грудь, вздымающуюся при каждом вздохе. Скользнул ниже к ее ногам, сняв высокие сапоги и узкие штаны, запечатлев несколько поцелуев на внутренней стороне ее бедра, провел рукой по впадинке на щиколотках. От его прикосновений по ее коже разбегались мурашки. Он не торопился, его движения были спокойными, плавными: он изучал ее, улавливал ее реакцию, наблюдал как она поддается его прикосновениям.

Ощущая стойкое желание касаться его тела, Йенна стянула с него рубашку: после тяжелого дня мышцы на его руках и спине были напряжены, вены проступали под белоснежной кожей. Она приподнялась к нему и горячо впилась в его губы. Жар от ее груди обдал его: она была такой естественной — каждый вздох, каждый стук сердца, каждое дрожание мышц говорило о кипящей внутри неё жизни. Холод его собственного тела уступил ее огню, возрождая в нем забытые ощущения тепла, гармонии, опьяняющей близости. Он вдохнул, и в его лёгкие ворвался одурманивающий запах её кожи и волос.

Он наклонился чуть ниже, и от прикосновений его горячего языка соски на ее груди затвердели, а внизу живота появилось ощущение тяжелого жгучего томления. С ее губ слетел тихий протяжный стон, желание охватило ее: она проваливалась в волны истомы, растекавшиеся по ее телу. Ее спина вновь коснулась пледа, дыхание замерло, всего чего она желала в эти секунды: чтобы он касался, сжимал ее, кусал, оказался бы как можно ближе — слился бы с ее телом. Она ясно ощутила, как он вошёл в неё, волна наслаждения окатила ее. Громкий стон прорезал ночную тишину. Она сжимала его торс ногами, притягивая ближе, глубже, желая стереть любую дистанцию.

Вначале он двигался плавно, ловя все ее изгибы, с каждым толчком только усиливая наслаждение, затем его движения стали более сильными, жесткими с нарастающим темпом. Он врезался между ее ног снова и снова, их накрывало волнами упоения. Ее руки обхватывали его спину, шею, плечи, их стоны сливались в единое целое. Астарион прижимался к ее разгоряченному телу, она двигалась к нему на встречу, отдаваясь ему с неугасаемым стремлением.

Короткий вдох, стон, и он, обхватив ее за ягодицы, с силой прижал ее к себе, она замерла, ощутив как жар от низа живота поднимался все выше, охватывая все ее тело: ее ноги немели, руки и кончики пальцев покалывали, она утопала в истоме. Он вновь врывался в нее, каждое отступление было лишь подготовкой, чтобы в следующий миг раствориться в ней с ещё большей полной самоотдачей. Он повернул ее бок, наслаждаясь разными позами, смотрел как она цепляется и сжимает то покрывало, то его руки. Он целовал ее, сжимал ее грудь, бедра, ощущая, как она выгибается под ним, жаждал ощутить ее экстаз. Вперемежку со стонами она повторяла:

— Да, да … пожалуйста, не останавливайся!

Страсть нарастала, как бушующий океан. Когда самая сильная волна наслаждения накрыла их, поглотила, она выгнулась, прижавшись к нему, с ее губ сорвался пронзительный стон, в полном исступлении, слившийся с его. Он прижался лбом к её плечу, его тело содрогнулось в её объятиях, и на миг он показался таким же хрупким и живым.

Тишину нарушало лишь их дыхание. Она чувствовала, как волны наслаждения все ее разливались по ее телу, опьяняли, легкие судороги приятно сводили ноги, она растворялась в удовольствии. Он не отстранился, остался лежать рядом, его рука всё так же лежала на её талии, холодные ноги переплелись с её тёплыми. Прижавшись губами к её виску, Астарион отодвинул прядь волос с лица чародейки, в жесте полном нежности:

— Останься со мной. До рассвета.

Она коснулась его губ. Он накрыл их обоих одеялом, задул свечу, и они провались в объятья Морфея.

* * *

Йенна проснулась на рассвете, первые лучи солнца озарили макушку сосен в Роще. Астарион еще спал, его дыхания почти не ощущалось. Она металась между мыслью встать и опрометью бросится бежать в свою палатку, пока он и остальные не проснулись или остаться. В памяти всплыли приятные воспоминания прошедшей ночи, и то, как они наслаждались друг другом, но вместе с этим вспомнились и его остроты, колкости, надменный тон. Причинённые обиды взяли вверх. Она аккуратно юркнула из-под одеяла, сгребла вещи и на цыпочках перебежала дорогу к своему шатру.

Опустив полог палатки, громко выдохнула. Ощутив привычный запах своей постели: яблочно-цветочный с кофейными нотами (засушенные полевые цветы и любимый напиток неизменно сопровождали ее в странствиях), она упала на жалкое подобие подушки, набитой ее же сменной одеждой, улыбнулась собственным мыслям.

Спать не хотелось, воспоминания ночи будоражили ее сознание, взгляд упал на амулет отданный вчера Астарионом. Она покрутила его, нижняя часть явно открывалась — надавив сильнее она увидела, что из скрытого отверстия появился острый тонкий словно игла шит. Кончик шипа был багрово-коричневым. Амулет требует жертву крови? Она порылась в вещах, найдя бутылку крепленого вина — лучшее на что она могла рассчитывать. Намочив кусочек ненужной тряпки, она протерла иглу. И надавила большим пальцем на шип, в ту же секунду амулет задрожал в ее руке, руны на нем проявились кроваво-красным свечением, а всю ее палатку окутал синевато-черный туман. Звук замер, оглушительная тишина окружила ее. Приокрыв полог, она увидела размытые очертания сферы, окружившей ее палатку на несколько метров в окружности. Попытка призвать огонь в ладони не увенчалась успехом. Однако произнесенные в слух слова она услышала. Оставив амулет на подушке и накинув блузку, она вышла за пределы сферы и бросив маленький камень не услышала, как он ударился о другие внутри сферы. Чародейка обрадовалась — сфера тишины могла стать удобным инструментом обезоруживания магов в тяжелым бою хотя бы на пару секунд. Осталось выяснить сколько продержится сфера. Она засекла время, воткнув небольшую палку в землю, освященную солнцем, и отметила место, где падала тень.

Йенна переоделась в свежее белье, накинула блузку, штаны и сапоги, вышла к костру, чтобы вскипятить кофе. Через пару минут к костру подошла Шедохарт, широко зевая:

— Мне тоже налей.

— Ты выглядишь не выспавшейся. — отметила чародейка.

— Ага, с чего бы это? — едко ответила жрица.

Йенна на секунду замерла, мысль догадкой промелькнула у нее в голове, однако в надежде, что это не окажется правдой, уточнила:

— Ты наверное… дежурила?

— Во-первых, дежурить этой ночью должна была ты, а во-вторых, советую изучить и научиться применять — злобно проговорила жрица, швырнув в Йенну сверток жухлой бумаги.

Чародейка со смущенным выражением лица, развернула пергамент:

— О это описание какого-то ритуала? Охраняющего?

— Охраняющего окружающих — отозвалась Шедохарт.

— Хмм, я плохо понимаю высший эльфийский. — пытаясь вчитаться в письмена проговорила Йенна.

— Ооо я с удовольствием потрачу время, прочту тебе его и постараюсь убедится, что ты его запомнила, потому что еще одной такой ночи слышать не хочу. Ваши стоны на всю округу было слышно, мне пришлось активировать заклинание Защитного стража и уйти медитировать к реке — залпом вывалила жрица.

Пока Шедохарт изливала праведный гнев Йенна закрыла лицо пергаментом, сгорая от стыда и сдерживая смех.

— Я бы и твои с удовольствием послушал — раздался голос вампира за спиной Шедохарт.

Жрица вздернула голову.

— Наслажусь твоими, когда в следующий раз будешь раненный содрогаться от боли перед моим шатром.

— Если тебя такое заводит, — его лицо озарилось едкой ухмылкой — В следующий раз можешь не спешить.

Жрица посмотрела на него с отвращением.

— Оуу, что я пропустила? — шумно опускаясь на бревно проговорила Карлах.

— Ничего, что стоило бы внимания. — переключилась на нее чародейка. — Как спала?

— Прекраааасно — широко потягиваясь протянула воительница. — Как убитая: пришла, упала и уснула. Отоспалась за все дежурства.

— Повезло — буркнула Шедохарт.

Йенна, встав со своего места, протянула чайник с кофе Карлах:

— Сегодня нужно заглянуть в Рощу сообщить Ролану, что они с беженцами могут выдвигаться к городу, гоблинов в округе больше нет. Заодно повидаться с Хельсином, может он сможет помочь избавится от личинок в наших головах.

— И заодно пополнить запасы снадобий и провизии — добавила Шедохарт.

— Как думаешь мы успеем нагнать Уилла, Гейла и Лаезель ушедших искать ясли гильятянки? — спросила Карлах.

— Попробуем, либо нам придется в одиночку спуститься в подземелье Гримфордж. — чародейка опустилась на бревно рядом с Карлах. — Времени нет, гоблины были лишь первой волной, нужно найти того, кто стоит за всем этим дерьмом.

— Значит выдвигаемся в Рощу? — проговорила жрица допивая кофе.

Астарион отпив глоток из своей кружки, слегка сморщился:

— День будет насыщенный.. ненужной суетой.