Кара небесная (джен)

Леди Кейтилин Старк, урождённая Талли, с трудом открыла глаза и оторвала голову от подушки. Голова поднялась с трудом — отчего-то она была очень тяжёлой, перед глазами всё плыло, а во рту стоял мерзкий горьковатый привкус. Поморщившись, Кейтилин проглотила вязкую слюну, протёрла глаза, поморгала, привыкая к утреннему свету, бившему сквозь окна, и пошарила рукой по той стороне кровати, где обычно спал её муж, но вместо привычного тепла ощутила лишь пустоту и прохладу простыни. Она со вздохом вспомнила, что Неда уже несколько дней как нет, он уехал по делам, и ей приходится греться под тяжёлым одеялом, а не в объятиях мужа.

Сев на постели, леди Винтерфелла осмотрела комнату и, нахмурившись, недоуменно потрясла головой. Комната была ей определённо знакома, после шестнадцати лет жизни в замке она знала его вдоль и поперёк, но это была не её спальня, а спальня бастарда Сноу. Боги, что она здесь делает? Она что, всё ещё спит? Кейтилин похлопала себя по щекам и снова поморщилась — удары вышли неожиданно сильными. Она ущипнула себя за запястье, взглянула на руки и не смогла сдержать испуганного вскрика.

Вместо её тонких изящных кистей с белой кожей, узкими пальцами и аккуратными, но острыми ногтями она видела крепкие загорелые руки с короткими обломанными ногтями, под которыми кое-где виднелась грязь. Руки не знатной леди, но мужчины, даже мальчишки, руки... Страшная догадка иглой пронзила Кейтилин. Она вскочила, пошатнулась, чудом удержав равновесие, подбежала к запылённому зеркалу, висевшему в углу комнаты, — им явно пользовались не так уж часто, по пути отметив, каким неуклюжим стало её обычно послушное тело, заглянула в прозрачную поверхность — и отшатнулась, прижав пальцы к губам.

На неё смотрело чужое лицо — знакомое, даже слишком хорошо знакомое, хотя Кэт предпочла бы видеть его как можно реже. Лицо Джона Сноу, бастарда Неда, мальчика, чьё существование было единственной тёмной тенью, омрачавшей их с Недом жизнь.

«Спокойно, Кэт», — приказала она сама себе. «Это всего-навсего глупый сон. Скоро ты проснёшься и даже не вспомнишь об этом».

В последующие несколько минут Кейтилин перепробовала все возможные способы вырваться из оков сна — щипала себя за руки, хлопала по лицу, тёрла виски и уши, умывалась холодной водой из стоявшего возле кровати таза, считала в уме, перечисляла имена богов, королей и членов своей семьи, пыталась прочитать текст валявшейся на подоконнике книги (текст читался прекрасно — это была крайне неправдоподобная, но написанная пышным и цветистым языком история о подвигах некоего рыцаря), молилась старым и новым богам, яростно ходила кругами по комнате... Не находись спальня Джона так низко, она бы всерьёз задумалась о том, чтобы выброситься из окна, но, во-первых, расстояние от окна до земли было слишком маленьким, а во-вторых, Кейтилин к этому времени стала сомневаться, что всё происходящее — сон. Если она сейчас поднимется на башню и спрыгнет вниз, то может лишить Неда жены, а пятерых юных Старков матери.

— Ну хорошо, — произнесла она вслух и поморщилась: так непривычно звучал юношеский хрипловатый голос, уже потерявший мальчишескую звонкость. Она не так часто слышала голос Сноу: можно было пересчитать по пальцам все случаи, когда они говорили друг с другом. — Допустим, меня заколдовали грамкины или снарки, или я попала в одну из сказок старой Нэн, или боги, старые или новые, решили наказать меня... За что? За то, что я так и не смогла полюбить бедного мальчишку, вы решили запихнуть меня в его шкуру? — у неё вырвался истерический смешок. — А говорят, боги не умеют шутить! Но если я в теле Джона Сноу, и я не чувствую его разума... его голоса в своей голове... что же стало с ним?

Первую мелькнувшую мысль — «он мёртв!» — Кейтилин немедленно отогнала. Она не любила бастарда мужа, это правда, но она не желала ему смерти — ни разу с того случая, когда она неосторожно попросила богов забрать его обратно, и маленький Джон тяжело заболел. Она сидела с ним всю ночь, выхаживая его, пообещала простить Неда и разрешить ему принять Джона как законного сына... и не сдержала обещание. За это боги наказывают её теперь?

— Но если он не мёртв, значит... он попал в моё тело, — у неё снова вырвался смешок при мысли об абсурдности происходящего, но потом по телу Кейтилин — точнее, телу Джона, — пробежал холодок. Если Джон Сноу и впрямь в её теле, то что он сделает? Сначала, конечно, испугается, разозлится, будет не верить в случившееся, пытаться проснуться, как это делала она... а потом? Когда он поймёт, какая власть теперь в его — точнее, леди Старк, — руках? Её дети доверяют своей матери безоговорочно — не причинит ли Джон в её теле им вреда? Не попытается ли избавиться от неё, запертой в его теле? Не начнёт ли плести интриги против семьи Старков?

«Тише, тише», — она неимоверным усилием воли заставила себя подавить подкатившую волну паники. Джон Сноу воспитывался Недом и мейстером Лювином, как и законные дети Старков, он учился сражаться на мечах у Родрика Касселя и слушал сказки старой Нэн, как и дети Кейтилин. Он ни разу не давал повода усомниться в себе, не выказывал зависти к законным детям Неда, не пытался навредить им. Скорее уж наоборот: он порой брал на себя вину за проделки Робба или Арьи, возился с Браном и Риконом, помогая им взобраться на лошадь или спешиться, терпеливо выслушивал Сансу, с несколько надменным видом поучавшую его, как должен вести себя настоящий благородный рыцарь. Он всей душой любил Неда, а в детстве старался завоевать любовь Кейтилин, то пытаясь вести себя как можно более послушно, зубря арифметику и упорно сражаясь на деревянных мечах, то совершая безрассудные поступки, вроде драк с деревенскими мальчишками, которые издевались над бездомной собакой, или прыжков с высоких деревьев в богороще.

Сердце Кейтилин кольнуло болью, когда она вспомнила разбитое в драке лицо Джона Сноу. Она сама промыла и смазала целебной мазью его синяки, вполголоса выговаривая ему: мол, нельзя чуть что сразу лезть в драку, всегда нужно пытаться договориться... Не таких слов ждал от неё мальчишка, с горечью подумала она. Он надеялся, что она обнимет его, прижмёт к груди и похвалит за спасённую дворняжку, назовёт храбрым и милосердным! Но в сердце Кейтилин, полном любви к пятерым детям, мужу, отцу, дяде, брату, даже сестре, в последние годы отдалившейся от неё, не нашлось места для волчонка-бастарда.

— Пожалуйста, — хриплым шёпотом проговорила она. — Пусть мои подозрения окажутся ложными. Пусть Джон действительно переймёт благородство его отца, мудрость мейстера Лювина и доброту старой Нэн и не причинит никакого зла своим братьям и сёстрам, в каком бы обличье он ни был.

Дверь в комнату распахнулась так резко, что Кейтилин, охнув, прикрылась одеялом, хотя Джон, слава богам, спал не голым, а в рубашке. Внутрь влетел Робб, весёлый, сверкающий голубыми глазами и белозубой улыбкой, и расхохотался при виде единокровного брата.

— Испугался? Да ладно тебе, я не девчонка, чтобы от меня закрываться! Ты, случаем, не забыл о нашем вчерашнем уговоре?

В голове Кейтилин мелькнула мысль всё рассказать старшему сыну, но она тут же прогнала её. Робб наверняка не поверит, примет это за неудачную — а может, очень даже удачную, — шутку, к тому же неизвестно, что ему успел наговорить Джон в обличье его матери. Нет, сперва надо всё выяснить, а потом уже кому-то рассказывать!

— Забыл, — она потёрла затылок, ощутив под пальцами непривычно кудрявые и жёсткие волосы.

— Как же так? Мы ещё вчера договаривались проехаться по Волчьему лесу, подстрелить пару белок или зайцев!

— Послушай... давайте в этот раз без меня? — Кейтилин потёрла лоб и виски. — Голова что-то разболелась и подташнивает, — в этом она не солгала: ей и правда было нехорошо.

— Что, последний бокал вина вчера оказался лишним? — дверь снова распахнулась, и на пороге появился человек, которого Кэт была рада видеть куда меньше, чем сына: Теон Грейджой, пленник и воспитанник лорда Старка. Он, как всегда, улыбался своей непонятной и не очень-то приятной усмешкой. Кейтилин почувствовала, как внутри её поднимается раздражение, и дала ему волю. Во всяком случае, что-то общее у них с Джоном Сноу было: они оба не любили Грейджоя, высокомерного и самодовольного, не пропускавшего мимо ни одной хорошенькой девушки.

— Не тебе смеяться надо мной, Грейджой, — огрызнулась она. — Ты хоть раз в неделю выпиваешь лишний бокал и клянёшься, что это в последний раз!

Теон фыркнул, но вид у него был обиженный. Робб же от души рассмеялся и хлопнул брата по плечу — Кейтилин покачнулась, неожиданно осознав, каким сильным стал её сын. Он уже почти взрослый мужчина...

— Что поделать, Теон, Джон прав: ты не отказываешь себе ни в вине, ни в женщинах!

— Удовольствия нужны не затем, чтобы в них себе отказывать, — заметил Теон.

— Посмотрим, как ты заговоришь, когда подхватишь дурную болезнь, — ответила Кейтилин. Грейджой раздражённо закатил глаза.

— О боги, Сноу, порой ты бываешь просто невыносим! Говоришь как наш старый мейстер — или как порядочная до одури леди Старк!

— Эй! — возмутился Робб. — Ты всё-таки говоришь о моей матери!

— Я знаю, что ты бесконечно предан ей, Робб, но согласись, иногда её правильность начинает раздражать!

— Кстати, как она? — поймав на себе удивлённые взгляды обоих юношей, Кэт поправилась: — Имею в виду, как расположение духа леди Старк? Не хочу попасть ей под горячую руку, — она криво усмехнулась, подумав, что за каких-то десять минут прекрасно вошла в роль бастарда мужа.

— Матушка ещё не покидала своей комнаты, — лицо Робба стало чуть встревоженным. — Кажется, она нездорова.

— Возможно, она и лорд Старк собираются наградить вас очередным братом или сестрой, — пожал плечами Теон. — Такое случается, когда супруги часто спят в одной спальне...

— Грейджой! — прорычал Робб, покраснев, и Теон с хохотом выскочил за дверь. Робб, всё ещё смущённый, повернулся к брату.

— Когда-нибудь я придушу Теона за его дурацкие шутки, — пробормотал он. — Так что, ты с нами не едешь?

— Как-нибудь в другой раз, — Кейтилин испытала облегчение от мысли, что Джон, если он и правда в её теле, ничего не предпринял. — Надеюсь, Грейджой не перестреляет всех белок в лесу, — она даже нашла в себе силы пошутить.

— Обещаю, я не дам ему этого сделать! — рассмеялся Робб. — Если будет совсем худо, загляни к мейстеру Лювину: он отыщет средство от похмелья и ничего не скажет моему лорду-отцу! — он снова похлопал брата по плечу и пустился прочь, лёгкий и быстрый, как лесной олень. Кейтилин, пошатываясь, добрела до двери, заперла её и принялась одеваться, едва справляясь с завязками дрожащими неловкими пальцами. Робб и Теон ничего не заподозрили, уже хорошо. Теперь ей надо выбраться из комнаты и понять, что делать дальше.

Едва она вышла наружу, возникла новая проблема — лютоволк Джона Призрак, бесшумно появившийся возле двери. По размеру он был меньше обычной гончей, но красные глаза, внимательно глядевшие на неё, и блестящие в полураскрытой пасти клыки вселяли в Кейтилин страх. Призрак принюхался, потом поднял голову, и, встретившись с ним глазами, она поняла — он знает. В голове живо нарисовалась картинка, как волчонок прыгает, вцепляясь ей в шею, и Кейтилин невольно прикрыла рукой горло.

— Я не хотела этого, — прошептала она. — Не хотела занимать тело твоего хозяина. Поверь, я поражена этим не меньше, чем ты.

Призрак не нападал на неё — он просто смотрел, и на волчьей морде Кейтилин неожиданно для себя прочла удивление, непонимание и обиду, как будто она обманула и предала лютоволка. Она осторожно протянула руку, чтобы погладить его, но Призрак не позволил коснуться шерсти — он фыркнул и с тем же обиженным видом кинулся прочь. Кейтилин с удивлением поняла, что тоже чувствует себя обиженной.

— Ну и пожалуйста. Не хочешь — не надо, — проворчала она и медленно направилась по коридору, то и дело оглядываясь и ощущая себя лазутчицей в собственном замке.

* * *

Джон Сноу сидел на просторной кровати в спальне леди Старк и медленно осознавал случившееся. В первые мгновения после пробуждения все происходящие странности — длинные рыжие пряди возле самого лица, тонкие изящные кисти рук, непривычная худоба и совсем уж неуместные формы на его груди, которой следовало быть плоской и мальчишеской, — ощущались им как что-то смешное, последствия выпитого вчера лишнего бокала вина. Но вот сознание вполне прояснилось, а его — точнее, не его, — тело оставалось прежним, кроме того, спальня, в которой он находился, явно ему не принадлежала. Джон подумал, что спьяну забрёл в спальню леди Старк, которая, очевидно, ночевала у мужа и потому ещё не обнаружила его присутствия. Представив силу гнева, способного обрушиться на него, Джон выскочил из постели, едва не упал, запутавшись в слишком длинной рубашке, поймал взглядом своё отражение в зеркале — и снова рухнул на кровать, не в силах оторваться от увиденного.

Из зеркала на него смотрело лицо леди Старк — впрочем, такого испуганного и растерянного выражения он у неё никогда не видел. Джон потряс головой, пытаясь прийти в себя, похлопал по щекам, потёр уши и виски, умылся холодной водой из стоящего у кровати таза, пару раз ущипнул себя за запястье, потом обессиленно опустился на кровать и обхватил голову руками. Каким-то неведомым образом он перенёсся в тело леди Кейтилин. Такое было в одной из сказок старой Нэн, но Джон считал себя слишком взрослым, чтобы верить в сказки. На него пало какое-то проклятье? Быть может, он сошёл с ума или выпил слишком много вина, и ему теперь мерещится невесть что? Но очертания спальни и испуганное лицо леди Кейтилин в зеркале напротив виднелись чересчур отчётливо: Джон мог пересчитать все баночки, заколки, ленты и гребни для волос, аккуратно разложенные на столике под большим зеркалом.

Но если он попал в тело леди Старк, что случилось с ней самой? Мысль о её смерти Джон тут же отмёл — было слишком страшно думать о таком. Он не питал к мачехе тёплых чувств, как и она к нему, но смерти ей никогда не желал. Когда-то давно, в детстве, он надеялся заслужить её тепло и любовь, которые она так щедро дарила своим родным детям, теперь, повзрослев, надеялся уехать куда-нибудь, чтобы больше не видеться с ней, не быть извечным напоминанием о том, что благородный и честный лорд Старк изменил жене в первый же год их совместной жизни. Возможно, если он уедет куда-нибудь далеко, к примеру, вступит в Ночной Дозор, как дядя Бенджен, и погибнет в схватке с одичалыми, леди Кейтилин пожалеет о своей чёрствости и оплачет его. А если он выживет, но будет ранен и однажды приедет в Винтерфелл, весь покрытый шрамами, она посмотрит на него с гордостью, назовёт его героем и защитником...

Джон встряхнул головой, вынырнув из своих мыслей. Если леди Старк жива, но её душа больше не в её теле, быть может, она переселилась в тело самого Джона? Он поёжился, представив, как она яростно сверкает глазами: «Верни мне моё тело, бастард!». Как объяснить ей, что он не хотел забирать её тело, что он сам в ужасе от произошедшего? Она наверняка думает, что он сделал это нарочно, что он хочет захватить власть в Винтерфелле и навредить её детям! А если они навсегда останутся заперты в телах друг друга? Джона передёрнуло от этой мысли. Ему в теле Кейтилин придётся отдавать слугам приказы по хозяйству, в котором он ничего не смыслит, воспитывать Сансу и Арью, хотя он понятия не имеет о воспитании леди, делить постель с лордом Эддардом... От последней мысли к горлу подкатил ком, и его чуть не вырвало.

В этот момент в дверь негромко постучали. У Джона вырвался непроизвольный звук, который, видимо, был принят за приглашение войти, потому что дверь отворилась, и на пороге появился мейстер Лювин. Увидев его, Джон вздохнул с облегчением: мейстер умный человек, много повидавший на своём веку, прочитавший множество книг, он наверняка знает, что делать! Надо всё ему рассказать! Но едва открыв рот, он снова его закрыл. Мейстер может не поверить, решить, что леди Старк сошла с ума, заподозрить чьи-то злые интриги, проделки Безликих, и тогда будет хуже всем: и ему, и леди Старк, и лорду Старку.

— Я пришёл за вашими распоряжениями, миледи, — поклонился мейстер, потом подслеповато прищурился, вглядываясь в лицо Кейтилин. — Вы очень бледны. Вам нездоровится?

— Голова... болит, — Джон поднёс руку ко лбу, отчаянно пытаясь сообразить, как бы в подобной ситуации повела себя мачеха. — И слабость... во всём теле. Полагаю, вы простите меня, если я не стану давать вам и остальным слугам никаких распоряжений, а поручу делать то же, что и всегда? — он заставил губы изогнуться в улыбке, но улыбка вышла слабой и жалкой, а слышать исходящий из его уст женский голос было очень странно.

— Разумеется, миледи, — кивнул мейстер. — Вы позволите осмотреть вас? Возможно, вы простудились, и у вас жар, либо же вы снова ждёте ребёнка, — он улыбнулся, но у Джона внутри всё похолодело. Оказаться в теле мачехи было само по себе не слишком приятно, но оказаться в теле беременной мачехи... Джон яростно затряс головой, пытаясь усмирить разыгравшуюся фантазию.

— О боги, надеюсь, нет, — слишком резко выпалил он и, поймав удивлённый взгляд мейстера Лювина, поспешил пояснить: — После рождения Рикона прошло не так много времени... я всё ещё чувствую себя уставшей. Маленькие дети... вы сами знаете, сколько с ними хлопот, — тут Джон не солгал, Рикон был на редкость непоседливым и непослушным ребёнком.

— Пожалуй, мне лучше сегодня просто отдохнуть, — заключил он. Мейстер Лювин кивнул, хотя лицо его оставалось встревоженным.

— Мне позвать кого-нибудь из служанок, чтобы вам помогли одеться и привести себя в порядок? — осведомился он.

— Да. Да, пожалуйста, — обрадованно выдохнул Джон, как раз размышлявший, как он будет управляться с длинными волосами леди Кейтилин, длинными рукавами платья и множеством завязок на её одежде.

Когда мейстер вышел, Джон поспешно оделся, путаясь в юбках и с ужасом думая, как ему ходить, не запинаясь при каждом шаге. Он старался не смотреть в зеркало и уж тем более не прикасаться лишний раз к телу мачехи. Лисса, миловидная круглолицая служанка с рыжеватыми волосами, появилась как раз вовремя, чтобы помочь ему справиться с многочисленными завязками. Не переставая что-то щебетать и делиться последними сплетнями, она ловко расчесала длинные тёмно-рыжие волосы леди Кейтилин и заплела их в косу. До Джона не дошёл смысл её слов — ему хватило сил лишь поблагодарить девушку: он помнил, что леди Старк всегда была любезна со слугами.

Покинув спальню и стараясь держаться как можно более естественно, Джон зашагал вниз по лестнице. Приходилось сохранять прямую осанку леди Винтерфелла, придерживать подол платья, рискуя наступить на него, терпеть болтающуюся под платьем грудь и оттягивающую голову назад тяжёлую косу, так что на миг Джон даже забыл, зачем он, собственно, спустился. Он неспешно проплыл по двору, милостиво кивая в ответ на приветствия слуг, свернул к многочисленным пристройкам, и тут навстречу ему метнулась белая молния.

— Призрак! — тихонько вскрикнул он и тут же прикусил язык. Лютоволк заплясал вокруг него, не издавая ни звука, но бешено виляя хвостом. Джон присел и погладил его по голове, неловко откинув в сторону длинный рукав, обшитый мехом. Именно в этот момент он окончательно осознал, что всё происходящее — не сон.

— Ты единственный меня узнаёшь, да? — шёпотом спросил он. — Я тоже рад тебе, Призрак. Будь хорошим мальчиком, потерпи, и я непременно найду способ вернуться в своё тело.

— Надо же, как он к вам ластится! — заметил проходивший мимо Джори Кассель. — А говорят, лютоволки признают только одного хозяина!

— Похоже, это всё выдумки, и они признают того, от кого можно получить самый большой кусок пирога со свининой! — Джон заставил себя рассмеяться, и хотя смех его прозвучал натужно, Джори тоже рассмеялся, явно не заметив ничего странного. Ещё немного почесав Призрака за ухом, Джон шёпотом велел тому скрыться из виду и направился дальше.

Он ощутил на себе знакомый холодный взгляд ещё до того, как повернул голову и встретился глазами с самим собой. Вот только он никогда не видел себя таким отчаянным, испуганным и разозлённым одновременно. Несмотря на это, Джон почувствовал облегчение: по крайней мере, его предположение насчёт того, что они с леди Кейтилин обменялись телами, оказалось верным. Она быстрым шагом подошла к нему и схватила за рукав, но тут же отпустила, поняв, как странно это выглядит со стороны.

— Можешь ты объяснить, что всё это значит, Сноу? — он почти не узнавал своего голоса в этом свистящем шёпоте.

— Клянусь вам, леди Старк, я не знаю! — горячо зашептал он в ответ. — Я не хотел попадать в ваше тело — и ни в чьё другое, если уж на то пошло!

— Безумие какое-то, — она прислонилась к стене, массируя лоб кончиками пальцев. — Как в сказке старой Нэн... Ты говорил кому-нибудь о случившемся?

— Ни единому человеку, — честно сказал Джон. — Только Призраку, но он вряд ли кому-нибудь разболтает.

— Лютоволки в чём-то умнее людей — Призрак сразу почувствовал, что я — это не ты, — Кейтилин подняла голову, и взгляд тёмных глаз Джона стал холодным и пронизывающим. — Что ты делал в моём обличье? Рассматривал моё тело в зеркало? Трогал меня?

— Я... — он захлебнулся от возмущения. — Да как вы можете так говорить? Это было последнее, о чём я мог подумать! Я и рубашку-то не снимал! И вообще, вы... вы тоже видели меня без одежды!

— Ничего подобного! — мотнула головой Кейтилин. — Я уже пятнадцать лет замужем, я видела достаточно голого мужского тела, и признаться, оно мне не особо интересно! А ты совсем ещё мальчишка, ты...

— Я тоже уже видел голых женщин, — перебил её Джон. Он понимал, что разговор сворачивает куда-то не туда, но упрямство не позволяло ему остановиться. — На речке, где купались деревенские девушки, куда мы бегали с Теоном и... — он прикусил язык, чувствуя, что сдал друзей с потрохами.

— ... и Роббом, — со вздохом закончила за него Кейтилин. — О боги, мальчишки никогда не меняются! Эдмар с Петиром точно так же подглядывали за девушками во время купания. Но это не имеет отношения к делу. Ты давал какие-нибудь поручения мейстеру Лювину и слугам?

— Я сказал им делать то же, что и обычно, — отозвался Джон.

— Что ж, по крайней мере, ты не так уж глуп, — выдохнула она. — Ко мне... то есть к тебе утром заглядывали Робб и Теон, но я сказалась больной, и им пришлось отправиться на охоту без тебя.

— Я совсем забыл про охоту, — признался он. — Но сейчас у нас в любом случае есть проблемы поважнее. Может, рассказать обо всём мейстеру Лювину? Он умный человек, сможет помочь... наверное. Или старой Нэн, ведь в её сказках было что-то про обмен телами!

— Бедная Нэн слишком болтлива, и к концу дня уже весь Винтерфелл будет знать, что леди Старк и бастард лорда Старка обменялись телами, — покачала головой Кейтилин. — К мейстеру Лювину придётся обратиться, но только в крайнем случае. А пока что я пойду в библиотеку и попытаюсь разузнать всё, что только можно, об этом проклятии!

— Я могу пойти вместо вас, — вызвался Джон и наткнулся на очередной ледяной взгляд.

— Не доверяете мне, да? — с нескрываемой обидой спросил он. — Знаете, не очень-то приятно видеть, как твоё собственное лицо смотрит на тебя с таким презрением!

— Я лишилась собственного тела — надеюсь, это достаточная причина, чтобы не доверять никому? — ядовито осведомилась Кейтилин, но следующая её фраза была уже тихой и печальной. — К тому же, видеть на своём лице столь растерянное выражение тоже не слишком приятно.

— Что же мне делать? — Джон понял, что она испугана и ошеломлена не меньше его, и это пробудило в нём сочувствие, но он знал, что показывать это ни в коем случае нельзя: гордая леди Кейтилин ему этого не простит.

— Пригляди за моими детьми, — она с трудом сглотнула. — Проследи, чтобы Бран в очередной раз не полез на башню, а Арья не разбила нос какому-нибудь конюшонку и не высыпала кузнечиков за шиворот сестре. Чтобы Рикон не кусал служанок, а Санса не грубила септе. Встретимся на закате в богороще. Видишь, я доверяю тебе своих детей, — её голос дрогнул. В её глазах — своих глазах — Джон видел обещание жестокой кары, если с детьми Старков что-нибудь случится, и обида снова затопила его горячей волной. Как ему заставить эту женщину понять, что он лучше пострадает сам, чем позволит попасть в беду любому из братьев и сестёр?

— Я позабочусь о них, леди Старк, — пробурчал он, развернулся и зашагал прочь, спиной чувствуя её пристальный взгляд.

* * *

В глазах у Кейтилин уже двоилось от бесчисленных букв, маленьких и больших, ровных и аккуратных или размашистых и небрежных, на более светлой и совсем потемневшей от времени бумаге. Она то и дело устало протирала глаза рукой, но слова продолжали расплываться перед её взором. Кэт за несколько часов просмотрела множество книг, от научных трудов до сказок, но нигде не было даже упоминания об обмене телами. Вздохнув, она отложила очередную книгу и уже собралась выйти из библиотеки, чтобы прибегнуть к помощи мейстера Лювина, как вдруг послышался быстрый лёгкий стук ног, и в помещение вбежала Арья.

Тёмные волосы её, как обычно, были растрёпаны, на подоле платья виднелись следы грязи. Увидев Джона, она радостно подпрыгнула и устремилась к нему. Кейтилин едва успела подхватить бросившуюся ей на шею дочь, про себя отметив, каким крепким и сильным стал Джон — пожалуй, ничуть не слабее Робба. Сыновья растут, законные и незаконные, становятся юношами, а затем мужчинами... Кэт опустила Арью на пол и уже потянулась, чтобы пригладить ей волосы, но в последний момент спохватилась и взъерошила их, как это всегда делал Сноу.

— Не ожидала увидеть тебя здесь, — Арья прижалась к боку брата. — Мейстер Лювин снова заставляет учить гербы, девизы и в каком году такой-то лорд поссорился с таким-то из-за какой-то мельницы?

— Ага. Я тоже не ожидал увидеть тебя здесь, маленькая сестрёнка, — с Арьей следовало держать ухо востро, она всегда была чуткой, к тому же была особенно дружна с Джоном.

— Я ищу Сансу, — Арья скорчила недовольную гримасу. — Мы с ней поссорились, потому что я играла с Нимерией и порвала платье, Санса стала мне выговаривать, как будто она уже взрослая, я обрызгала её водой... и вот, — она подняла серые глаза, бывшие в этот момент бесконечно печальными. — Я хочу извиниться, — шёпотом проговорила она, — и поэтому утащила одно лимонное пирожное с кухни. Как ты думаешь, если я дам ей пирожное и попрошу прощения, как настоящая леди, она меня простит?

Кейтилин, пытаясь сдержать раздражение и смех, одновременно рвущиеся из неё, с серьёзным видом кивнула.

— Конечно. Вы же с ней всё-таки сёстры!

— Вообще-то она не такая уж плохая, — призналась Арья, снова утыкаясь в грудь брата. — Когда не начинает мечтать о своих принцах или указывать мне, что делать, как будто я маленькая!

— Но ты и правда младше её на два года, — с улыбкой заметила Кейтилин. Арья легонько пихнула её в бок.

— Да ну тебя! Скорей бы уже стать взрослой, чтобы никто не указывал мне, как себя вести!

Кэт только вздохнула. В возрасте Арьи она думала примерно так же, но беда в том, что даже взрослым людям постоянно кто-то указывает, что делать: их постаревшие родители, властные мужья и жёны, септы и септоны, лорды и короли... «Милое моё непослушное дитя, сейчас ты свободна больше всего, хоть и не знаешь об этом», — подумала она, снова ероша волосы дочери.

— Лучше тебе причесаться и смыть грязь с платья, иначе септа Мордейн заругает, — сказала она. Арья снова скорчила рожицу.

— Даже ты указываешь мне, что делать, — пробормотала она, но несколькими неловкими движениями пригладила торчащие пряди, кивнула брату и пустилась прочь. Кейтилин, немного выждав, вышла вслед за ней, пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце. Кажется, её чуткая дочь ничего не заподозрила, слава Семерым!

Со своей второй дочерью она едва не столкнулась на лестнице. Санса, ойкнув, отскочила в сторону, потом окинула Джона взглядом, и Кейтилин поразилась — прежде она никогда не видела у кроткой Сансы такого холодного и даже высокомерного выражения. Будучи немного ниже Джона, она всё равно умудрялась глядеть на него свысока. С занывшим сердцем Кэт поняла, что этот взгляд Санса переняла у неё самой. Боги, кто бы мог подумать, что её собственная дочь будет смотреть на неё так отчуждённо!

— А, это ты, — голос Сансы звучал равнодушно. Она была достаточно вежлива, чтобы не называть Джона бастардом в лицо, но при этом исхитрялась почти никогда не называть его по имени. — Доброе утро.

— Доброе, — Кейтилин охватило то смущение, которое, должно быть, испытывал Джон в присутствии единокровной сестры. — Ты... эээ... — боги, что он мог сказать Сансе? Они так бесконечно далеки друг от друга! — Очень красивая сегодня.

— Спасибо, — улыбка Сансы была вежливой и холодной. Впрочем, она и правда была чудо как хороша: высокая, тоненькая, в нежно-голубом платье под цвет больших голубых глаз, в осенне-рыжих волосах синели какие-то цветы. — Ты не видел Арью?

— Вы с ней поссорились?

— Она уже тебе разболтала? — на миг глаза Сансы потемнели, но потом её лицо снова приняло холодное выражение. — Хотя тебя это не касается.

— Она выбежала из библиотеки совсем недавно — странно, как вы с ней не столкнулись, — ответила Кейтилин, не скрывая обиды в голосе. — Между прочим, она хотела попросить прощения!

— Правда? — Санса удивлённо посмотрела на брата. — А я как раз... хотя неважно. Если снова увидишь её, передай, что я её ищу, — она развернулась и упорхнула прочь, взметнув волну тёмно-рыжих волос. Кейтилин до боли сжала перила, ощущая, как дерево впивается в её пальцы. Санса, её нежная мечтательная девочка... неужели она всегда так держится с Джоном? «Ей есть с кого брать пример, не так ли?», — шепнул злорадный внутренний голос, и Кейтилин прикрыла глаза, покачав головой. Так вот что значит по-настоящему оказаться в шкуре бастарда... И это ещё не самое плохое, что могло произойти. Санса вежлива и воспитанна, она не станет высмеивать Джона, а вот деревенские мальчишки и девчонки запросто могут. В её ушах зазвенело насмешливое «Бастард!», и Кейтилин яростно тряхнула головой.

Сейчас, стоя на лестнице, она внезапно вспомнила сцену, произошедшую где-то около недели назад. Сноу тогда поссорился с Грейджоем, донимавшим его своими шутками, и всё могло бы перерасти в настоящую драку, если бы не вмешательство Робба. Кейтилин сделала строгий выговор обоим — Теон тут же раскаялся, глядя на неё умоляющими глазами, но в его искренность она не поверила ни на минуту: он мог обманывать сладкими речами и нежным взглядом юных неопытных девиц, но не её. Джон же пробурчал под нос слова извинения, но когда Теон удалился, и они остались вдвоём в богороще, где и произошла вся сцена, он злобно, как показалось Кейтилин, заметил:

— Вы бы не были столь беспощадны ко мне, если бы хоть раз ощутили себя на моём месте, на месте бастарда!

— Ты бы тоже не бросал мне таких упрёков, если бы хоть раз оказался на моём месте, на месте женщины! — сердито бросила она в ответ. Слова Сноу задели её — в том числе и потому, что в них содержалась крупица истины. И всё же он не имел права упрекать её в жестокости и беспощадности! Будь она в самом деле жестока, она бы подлила бастарду мужа отраву, подослала убийц, перерезала подпругу у седла, придушила бы младенца ещё в колыбели и даже могла бы отправить вслед за ним мужа! Всей душой любя Неда, Кэт и помыслить не могла о таком, но не сомневалась, что существуют женщины, способные на подобное зверство. Взять хотя бы королеву — она наверняка не позволила бы Роберту поселить в Красном замке одного из его многочисленных бастардов! «Тебе повезло, что твоя мачеха — я, а не Серсея Ланнистер», — зло подумала Кейтилин, покидая богорощу.

И вот теперь насмешливые боги выполнили их желание. Они оказались на местах друг друга, и теперь Кейтилин предстояло испытать несправедливость мира, не желающего принимать бастарда, а Джону ощутить всю тяжесть забот, лежащих на хрупких плечах леди Винтерфелла. Кэт вдруг поняла, что не ощущает ни малейшего злорадства, — только страх. И ей было страшно не потому, что Джон может намеренно что-то сделать не так, а потому, что он просто-напросто не справится.

Желудок её между тем заурчал, требуя пищи, и она только сейчас сообразила, что до сих пор ничего не ела. Помолившись, чтобы Джон не додумался накормить её тело чем-нибудь, что будет ему вредно, она направилась в замок. Варёная свёкла, кровяная колбаса и несколько тех самых лимонных пирожных, столь обожаемых Сансой (признаться, сама Кейтилин в юности тоже их обожала), вернули ей силы и дальше притворяться Джоном Сноу.

Кэт передумала рассказывать мейстеру Лювину о случившемся. Если её догадка верна, и боги решили таким образом наказать их с Джоном, мейстер ничем не поможет. Ей остаётся, пребывая в теле бастарда, достойно вынести все испытания и, получив урок, раскаяться, попросить прощения, возможно, принести клятву перед чардревом, изменить своё отношение к Сноу... Вся её натура протестовала против этого, но Кейтилин понимала, что про гордость ей придётся забыть.

В арифметике она соображала неплохо, из истории тоже кое-что помнила, и вернуться в детство, снова отвечая урок мейстеру, было даже приятно. Мейстер Лювин, явно ничего не заподозривший, похвалил Джона, отметив его необычную серьёзность и сосредоточенность, и отпустил ученика. Избавиться от Родрика Касселя было сложнее — пришлось долго врать про боль в запястье, жалостливыми глазами глядя на мастера над оружием и сдерживая желание расхохотаться во весь голос, настолько нелепой была вся эта ситуация. Наконец сир Родрик сжалился и отпустил Джона, пообещав, что если он будет продолжать так отлынивать, придётся нажаловаться лорду Старку.

С Джоном в своём теле Кейтилин больше не пересекалась, и это беспокоило её. Разыскивая его, она направилась к старой башне и без особого удивления заметила маленькую фигурку, ловко карабкающуюся вниз по стене. На миг забыв о своём положении, она с негодующим вскриком метнулась к башне, и через несколько мгновений Бран со смехом спрыгнул ей на руки.

— Джон! — радостно закричал он, обхватывая брата за шею.

— Ты снова залезаешь на башню... — обвиняюще начала Кейтилин.

— Ага. Только ничего не говори маме и папе, хорошо? — сын заглянул ей в глаза. Если перед Родриком Касселем она ещё как-то сдерживала смех, то тут расхохоталась от всей души. Бран, явно ничего не заподозривший, тоже весело рассмеялся и спрыгнул с её рук на землю.

— Могу поклясться, что ничего не скажу леди Старк, — проговорила она, вытирая глаза рукой, и про себя отметила, что у Сноу, оказывается, удивительно приятный смех. — Но ты правда должен перестать лазать по стенам, Бран. Это опасно, ты же понимаешь?

— Ты говоришь совсем как мама, папа и мейстер Лювин, — Бран надул губы. — Но я хорошо лазаю и никогда не упаду. И воронов я тоже не боюсь — я приношу им зерна, и они меня не трогают. А знаешь, мне сегодня приснился ворон, — он задумчиво посмотрел на вершину башни. — Трёхглазый ворон. У него было два глаза как у обычных воронов и ещё один посреди лба. Мне казалось, что я найду его, если полезу на башню.

— Трёхглазые вороны бывают только во снах и сказках, — несмотря на то, что день был тёплый, Кейтилин внезапно пробрал озноб от слов сына, и она тоже кинула на башню испуганный взгляд.

— Про лютоволков тоже так говорили, — Бран посмотрела куда-то за её спину. Обернувшись, Кейтилин увидела своего младшего сына Рикона, вприпрыжку направлявшегося к ним в сопровождении двух волков, Лохматика и Лето. Лето кинулся к ним и стал скакать вокруг Брана, обнюхивая его и виляя хвостом. На то, кто находится в теле Джона Сноу, ему, судя по всему, было наплевать.

— Видишь, как он волнуется за тебя? — в голову Кэт пришёл новый аргумент. — Твоему волку страшно, когда ты лезешь на башню, потому что он не может подняться за тобой. Он остаётся внизу и боится за тебя, — как раз в этот миг Лето очень вовремя издал жалобный вой. — Ты же не хочешь, чтобы он страдал?

— Я пытался объяснить ему, что ничего страшного не случится, — снова надулся Бран. — Что я просто покормлю воронов зерном, а потом мы вместе пойдём играть, но он какой-то глупый и ничего не хочет понимать!

— Если ты не можешь перестать лазать, то пообещай не лазать хотя бы на эту башню? — Кейтилин с трудом оторвала взгляд от каменного сооружения. — И не следуй за трёхглазым вороном, если он снова тебе приснится. В сказках вороны редко приносят счастье, скорее уж наоборот.

— Хорошо, — Бран нехотя кивнул. — Чтобы Лето больше не боялся и не выл, а то от его воя сердце разрывается! А ты сегодня какой-то странный, — он внимательно посмотрел на брата. — Слишком серьёзный, задумчивый. Тебе тоже приснился дурной сон?

— Можно и так сказать, — Кейтилин повернулась к Рикону, который в нетерпении топтался рядом, дёргая своего лютоволка за хвост и уши: Лохматик нервно фыркал и огрызался. — А как у тебя дела?

— Мы с Браном договорились играть в великанов, а он всё лазает по своим дурацким башням! — насупился Рикон. — Так что я тоже не хочу, чтобы он на них залезал!

— Поскорее бы вырасти! — вздохнул Бран, точь-в-точь как несколько часов назад Арья. — Тогда залезу вообще на все башни в округе, и никто мне не запретит!

— Если тебе к тому времени захочется залезать на башни, — усмехнулась Кейтилин и обратилась к младшему сыну: — А как здоровье твоей матушки, леди Старк?

— Она сегодня какая-то странная, — пожал плечами Рикон. — Всё роняет из рук, не смогла меня причесать, едва не разбила кувшин. И тоже весь день о чём-то думает, как будто она и здесь, и где-то далеко отсюда. Может, ей тоже приснился дурной сон?

— А Санса думает, у мамы будет ещё ребёнок, — громким шёпотом сообщил Бран. — У нас будет братик или сестричка! Ты кого хочешь, Рикон?

— Братика, — немедленно заявил тот. — С девчонками скучно, если они не такие, как Арья, но Арья такая одна!

Ещё немного поговорив с сыновьями, Кейтилин выяснила, что Джон в её теле, несмотря на рассеянность, был вполне добр и ласков с ними обоими. Бран и Рикон с лютоволками вскоре убежали играть в великанов, а она побрела обратно к замку. Голова снова кружилась и даже слегка побаливала, тело налилось тяжестью, так что она еле переставляла ноги. Сердце с каждым шагом пронзала всё более и более острая боль. За весь пережитый день Кейтилин не увидела ни единого намёка на то, что Джон мог замышлять что-то против законных детей Неда Старка. Все — и маленькие Бран с Риконом, и добродушный Робб, и проницательная Арья, даже притворяющаяся холодной Санса — все они любили Джона. Даже Теон, пусть он и скрывал свои истинные чувства за ухмылками и непристойными шутками. От Кейтилин не укрылось выражение глаз Сансы, печальных и ясных, когда она хотела что-то сказать про сестру. Она хотела помириться с ней? Попросить прощения?

«Мне надо взять пример с моих дочерей», — устало подумала Кэт. Чем ближе она подходила к богороще, тем тяжелее ей давался каждый шаг. «Надо примириться с бас... с Джоном Сноу. Хотя бы попробовать. И не называть его бастардом. Всё моё упрямство отныне должно быть направлено на то, чтобы заставить себя если не полюбить его, то хотя бы стать теплее к нему. Если он и правда любит моих детей так же, как они его, если он унаследовал хоть часть благородства Неда, то я была жутко несправедлива, подозревая его боги знают в чём!».

Всё её существо протестовало против подобной мысли, но Кейтилин велела своей проклятой гордости заткнуться. Боги дали ей шанс, и она не собиралась его упускать. В самом деле, чего она так боится? Что Джон Сноу подстроит гибель её законных сыновей? Мальчишка неглуп, но совершить такое у него не хватит ума — да и подлости тоже, что бы там не твердил подозрительный разум Кейтилин. Ему не стать законным сыном Неда Старка, но он заслуживает того, чтобы жить в Винтерфелле, а не быть отосланным прочь жестокосердной мачехой. Заслуживает хоть немного любви и тепла, которые она так щедро дарит родным детям. Заслуживает быть чем-то большим, чем просто напоминанием об измене лорда Старка с женщиной, которая наверняка давным-давно мертва...

Впереди уже виднелись очертания богорощи. Кейтилин различила среди деревьев фигуру в длинном тёмно-зелёном платье и ускорила шаг.

* * *

День ещё не начал клониться к закату, а Джон Сноу чувствовал себя бесконечно уставшим. Он и раньше подозревал, что быть леди Винтерфелла не такое уж лёгкое занятие, но не мог предположить, что настолько! Вокруг него постоянно суетились люди, подбегали, задавали вопросы, спрашивали совета, а он стоял с несчастным видом и либо просил подождать, либо отсылал слуг и служанок к мейстеру, либо рисковал выдавать самые мелкие поручения, каждый раз обливаясь холодным потом при мысли о том, что он сделает что-нибудь не так, и леди Старк его проклянёт.

Её саму в его теле Джон не видел, хотя, надо сказать, он старался лишний раз не высовывать носа из замка, даже больше — из спальни леди Кейтилин. Еду ему принесла Лисса, бросавшая на него сочувственные взгляды. По Винтерфеллу, скорее всего, уже разнёсся слух, что леди Старк больна, и в каком-то смысле это было недалеко от истины.

В один из немногих случаев, когда Джон отважился-таки выйти наружу, он едва не столкнулся с Сансой и поспешно отступил, готовясь к волне вежливого презрения, но сестра просияла и радостно воскликнула:

— Матушка! Я тебя повсюду ищу!

Она потянула мать в свою комнату, и Джон, не найдя повода отказаться, последовал за ней. Он мог бы по пальцам пересчитать случаи, когда ему доводилось оказаться в обиталище Сансы, чистом и светлом, аккуратно убранном и во многом похожем на спальню леди Кейтилин. Санса, что-то щебеча, порхала вокруг, потом попросила мать расчесать ей волосы, и Джон снова не нашёл сил отказаться. Стараясь действовать как можно осторожнее, он водил гребнем по пушистым рыжим волосам, чувствуя себя крайне неуклюжим. Санса, впрочем, не обращала внимания на неловкость матери: она разглаживала на коленях потёртое светло-серое платье, подол которого был зашит ровными мелкими стежками.

— Мы поссорились с Арьей, — грустно сказала она. — Она, как всегда, вляпалась в неприятности, а когда я стала ей выговаривать, плеснула в меня водой и убежала!

Джон подавил смешок и попытался сообразить, что бы в подобном случае ответила леди Кейтилин. Смеяться над дочерью она не стала бы, это точно. Она поддержала бы Сансу? Утешила её?

— Уверена, она не хотела тебя серьёзно задеть, — по крайней мере, это было правдой. — Ты же знаешь, какая она: вспыльчивая, но отходчивая.

— Не всегда, — покачала головой Санса. — Иногда Арья бывает очень мстительной. Но я не хочу с ней ссориться, — вздохнула она. — Арья, конечно, странная, надоедливая и постоянно влезает в приключения, но всё-таки она моя младшая сестра. Я зашила ей платье, — она снова погладила лежащее на коленях шитьё. — Как ты думаешь, она меня простит?

— Простит, к тому же будет благодарна за платье, — уверенно сказал Джон. — Она не умеет так красиво шить.

— Это правда, — усмехнулась Санса. — Что Арья умеет, так это раздавать тумаков местным задирам. Мам, с тобой всё хорошо?

Она высвободилась из-под рук матери и встревоженно заглянула ей в глаза.

— Ты как будто забыла, как причёсывать волосы, — только сейчас Джон осознал, что уже несколько минут водил гребнем по одной и той же пряди. — Ты не заболела?

— Мне немного дурно, — Джон потёр лоб и отложил злосчастный гребень. — Ты же уже взрослая девочка и сможешь причесаться сама, правда?

Санса кивнула, глаза её ярко заблестели от любопытства.

— Ты снова ждёшь ребёнка, да? У нас будет братик или сестричка? Вот бы сестричка! С Арьей, конечно, не соскучишься, но порой она такая надоедливая!

— Я... ещё не знаю, — Джон невольно схватился за живот, молясь, чтобы слова Сансы не оказались правдивы. — Ещё слишком рано о чём-то судить.

Комнату Сансы он покинул в смешанных чувствах. Он уже и забыл, что Санса может быть не только глядящей на него свысока, подобно матери, но чуткой, мягкой и заботливой, как та же мать по отношению к её родным детям. Она заботится даже о ершистой Арье, его любимой младшей сестрёнке, хочет помириться с ней. В последний раз Санса вела себя с ним так, когда они оба были ещё совсем маленькими...

В раздумьях Джон не заметил, как добрёл до комнат младших сыновей леди Кейтилин. Бран и Рикон кинулись к матери, наперебой что-то рассказывая, ластились к ней, дёргали за рукава, обнимали за пояс, так что Джон почувствовал себя куклой, которую тянут в разные стороны непослушные дети. Он любил младших братьев и был готов сколько угодно гладить их по головам, обнимать, слушать нескладные истории, но под конец у него уже голова гудела от усталости. Бран рассказывал какой-то странный сон про трёхглазого ворона, и Джон, сам не понимая отчего, испытал сильную тревогу. В точности копируя тон леди Кейтилин, он велел Брану не залезать ни на какие башни, на что тот кивнул, глядя себе под ноги. «Врёт», — подумал Джон, и это вызвало у него не смех, как раньше, а ещё более сильное беспокойство. Возможно, переселившись в тело леди Старк, он стал лучше понимать её чувства?

На дворе в него врезалась Арья, уже одетая в то самое серое платье, которое так старательно зашивала Санса. Едва удержавшись, чтобы не назвать её маленькой сестрёнкой, Джон вместо этого мягко пожурил её за неподобающее леди поведение. Арья фыркнула и закатила глаза.

— Мам, но тут нет никаких знатных лордов, которые могут увидеть, что я веду себя не как леди, и не захотят жениться на мне!

Джон не смог сдержать смеха, и Арья тоже рассмеялась.

— Зато мы помирились с Сансой, — она прижалась к его боку.

— Это хорошо. Но постарайся больше не брызгать в неё водой, — Джон почувствовал, что начинает вживаться в роль мачехи.

— Если она постарается не делать вид, что она самая взрослая и всё знает! — Арья снова фыркнула, потом мотнула головой. — Так странно... Обычно ты пытаешься пригладить мне волосы, а сейчас треплешь их — совсем как Джон!

Джон мысленно обругал себя и быстро убрал руку от головы Арьи — не хватало ещё, чтобы его сообразительная младшая сестрёнка обо всём догадалась!

— Да... Тебе и правда не мешало бы причесаться, — неловко произнёс он. — И не забудь вовремя явиться к ужину!

— Я приду, только найду Нимерию, — кивнула Арья. — Она опять где-то прячется! Эх, хорошо Сансе, Леди за ней хвостом ходит!

Она пустилась прочь, громко подзывая лютоволчицу, Джон же поспешил скрыться в спальне леди Кейтилин. Солнце уже клонилось к закату, и сердце его всё сильнее колотилось в груди. Как там леди Старк в его теле? Нашла ли она что-нибудь среди старинных книг и свитков? Он принялся было ходить кругами по комнате, но острая боль внизу живота заставила его с выдохом упасть на кровать. Нечто подобное Джон испытал лишь однажды — Арья пнула его между ног, когда он попытался напугать её, выскочив из-за угла. Он тогда сгибался в три погибели, задыхаясь от боли и смеха, прибежавшая на крик Арьи Санса, вооружённая подсвечником, проклинала их на чём свет стоит и обещала пожаловаться родителям, а Арья сквозь безудержный смех просила прощения: у Джона — за то, что пнула, у Сансы — за то, что напугала.

Но теперь ему вовсе не было смешно. Заглянув под платье, Джон обнаружил, что нижняя юбка испачкана кровью, и в его голове пронеслось множество самых страшных мыслей: леди Старк потеряла ребёнка, леди Старк больна, она умирает, точнее, умирает он в её теле... Потом в памяти всплыли слова мейстера Лювина о «расцвете» девушек. Джон слушал не очень внимательно, поскольку его это не касалось, но кажется, когда девочка взрослеет, у неё начинаются кровотечения, именуемые лунными. Это означает, что она готова рожать детей. Мейстер называл это «расцветом» и необходимой частью взросления, через которую проходят все девушки, но теперь Джон понял, что он просто не хотел пугать Сансу и Арью: первая слушала с мечтательным видом, вторая — нахмурившись и закусив губу. И ведь эти боли и кровотечения случаются каждую луну, если, конечно, женщина не беременна! Джон от души пожалел обеих сестёр, которым предстоит такое испытание.

С кровотечением он кое-как справился, избавившись от испачканной юбки и заткнув между ног тряпицу (при этом отчаянно стараясь не касаться тех частей тела, которых пасынок у мачехи не должен не то что касаться, но даже видеть). Немного приведя себя в порядок, Джон обессиленно опустился на кровать и уставился в зеркало на бледное лицо леди Кейтилин: на нём ясно виднелись морщины, и выглядела она старше своих лет. Если на ней ежедневно столько хлопот по хозяйству, куча распоряжений слугам, постоянные попытки углядеть за пятью детьми, а несколько дней в месяц она ещё и истекает кровью, можно понять, почему она порой так зла и рассержена! Удивительно другое: как у неё получается быть не злой и не рассерженной!

«Ей страшно за своих детей», — подумал Джон. «Страшно, что Бран свалится с башни, а Арья влезет в какую-нибудь передрягу, и она не сможет быть рядом и защитить их. Страшно, что Санса влюбится в какого-нибудь негодяя, прикрывающегося красивыми речами, а Рикон свернёт себе шею, упав с коня. Страшно за Робба, потому что он почти взрослый и не слушает её». Сердце его сжалось от жалости, хотя он знал, что гордой леди Кейтилин эту жалость показывать нельзя. Если бы она поняла, что он, Джон Сноу, не угрожает её семье! Она порой напоминала Роббу, что будущий лорд Винтерфелла — он, а не Джон, но видят боги, она никогда не настраивала своих детей против бастарда, не запрещала им играть и учиться вместе, пусть её это и не особенно радовало.

Уже смеркалось, когда Джон добрался до богорощи и опустился на ствол поваленного дерева, переводя дух. Он очень устал, как будто пребывание в чужом теле высосало из него все силы, голова кружилась и пульсировала, конечности вдруг стали неимоверно тяжёлыми. Когда впереди показались очертания его собственной фигуры — как странно было видеть себя со стороны! — он едва нашёл в себе силы подняться на ноги.

— Леди Старк, — каждое слово давалось ему с огромным трудом. — Вы... вы что-нибудь нашли?

— Джон, — он изумлённо уставился на неё. Кажется, впервые Кейтилин обратилась к нему не «бастард», «Сноу» или «мальчишка», а по имени. Говорила она тоже с трудом, тяжело дыша и потирая горло рукой, будто выдавливая из него слова. — Я поняла, что это значит. Боги решили проучить нас за наши грехи. Помнишь, около недели назад, после твоей ссоры с Грейджоем, ты пожелал мне очутиться на твоём месте? А я в сердцах пожелала тебе побывать в моём теле?

— Так это всё из-за случайно сказанных в гневе слов? — в памяти Джона живо всплыла произошедшая сцена, и он поразился, что сам не додумался до этого. — Неужели боги правда услышали нас?

Кейтилин кивнула. На своём собственном лице Джон видел невероятную усталость, но вместе с тем и отчаянную решимость.

— Я виновата во многом: перед богами, перед моим лордом-мужем, перед тобой. И свои грехи мне ещё предстоит искупить. Прости меня, — выдохнула она, словно бросаясь в бурный поток, и Джон уставился на неё с ещё большим изумлением. — Я не могу обещать, что полюблю тебя, но я сделаю всё возможное, чтобы это место стало твоим домом. Я больше никогда не заговорю с Недом о том, чтобы отослать тебя отсюда, — об этом Джон раньше не слышал, но это его не удивило. — Я не дам спуску слугам, или Грейджою, или кому угодно, кто станет высмеивать тебя из-за происхождения. Я постараюсь убедить Сансу быть мягче и ласковее с тобой. Это место — твой дом, пока ты не покинешь его... если захочешь покинуть. И я клянусь в этом перед богами старыми и новыми.

У Джона от этой речи захватило дух. Он понял, что тоже должен что-то сказать, откашлялся и наконец с трудом выговорил:

— Я... порой был жутким мальчишкой. Вечно лез в неприятности, втягивал в них Робба и Арью, не понимал, как тяжело вам приходится. Я... я клянусь, что не причиню вреда вам и вашим детям, что буду защищать их, как только смогу. Клянусь перед богами старыми и новыми.

Он видел слёзы, блестевшие в его собственных глазах. Леди Кейтилин протянула руки, и он шагнул вперёд, едва не запутавшись в длинном подоле, обнял самого себя тонкими руками леди Старк, удивляясь, когда это его тело успело стать таким высоким и мускулистым. По роще пробежал ветерок, крона чардрева зашелестела, их обоих охватил вихрь красных листьев, а потом в глазах у Джона потемнело, и он вместе с Кейтилин повалился на землю, лишившись чувств.

* * *

Кейтилин открыла глаза. Она лежала на холодной твёрдой земле, сырая жёсткая трава колола ей щёку, где-то в вышине завывал ветер. Когда зрение немного прояснилось, она различила среди тёмно-зелёной травы алые листья чардрева и поняла, что лежит в богороще. Она быстро села, прикрыла глаза, пережидая головокружение, потом снова распахнула их и с охватившей её необычайной радостью поняла, что снова оказалась в своём теле. Боги, как хорошо было вновь видеть узкие ладони с тонкими пальцами, ощущать под руками тонкую сухую кожу, уже начавшую покрываться сетью морщин, длинные волосы, заплетённые в косу (должно быть, постаралась одна из служанок, сам Джон бы не справился)! Даже тянущая боль внизу живота и осознание, что наступило время лунных кровотечений, не омрачило счастья Кэт. Она почувствовала лёгкое злорадство, подумав, что Джон Сноу стал единственным мужчиной, которому довелось на себе ощутить тяжесть ежемесячных женских болей, но оно тут же уступило место сочувствию.

Джон Сноу сидел рядом на траве, лихорадочно ощупывая лицо, волосы и тело. Он вскинул голову, и глаза его, встретившись с глазами мачехи, сверкнули радостью. Они оба поднялись на ноги, и Кэт, бросившись вперёд, сделала то же самое, что и несколько мгновений назад, — обняла его. Вид у Джона был изумлённый, но он не отстранился, а осторожно опустил руки ей на плечи. Впрочем, Кейтилин тут же опомнилась и отступила, смущённо глядя себе под ноги. Она была счастлива вернуться в собственное тело и полна решимости сдержать данное перед богами обещание, но вот так сразу обнимать Джона как родного сына — это уже чересчур.

— Надеюсь, ты понимаешь, что мы никому не должны рассказывать о случившемся? — нарочито строгим тоном спросила она. — Ни Неду, ни мейстеру Лювину, ни Арье, пусть вы с ней и близки!

— Даже если мы и расскажем, нам всё равно никто не поверит! — Джон широко улыбнулся. Он был настолько счастлив вернуться в своё тело, что ещё не совсем ясно осознавал случившееся.

Сзади хрустнула ветка, и Кейтилин обернулась. Из лесного сумрака выскользнул Призрак и кинулся к Джону, принявшись скакать вокруг него, яростно крутя хвостом. Джон, продолжая широко улыбаться, присел и потрепал лютоволка по загривку.

— Вот видишь, это я, снова в своём теле! Я же говорил, что смогу вернуться к тебе! Не прошло и целого дня!

Кейтилин бросила взгляд на лик чардрева, и ей снова, как всегда бывало в богороще, показалось, что он следит за ней из-под прикрытых век. Ей вдруг стало холодно и неуютно в этом мрачном месте. Она кивнула Джону, плотнее запахнула платье и быстрым шагом направилась прочь из богорощи. Никогда ей ещё так сильно не хотелось очутиться в септе, перед суровыми и ясными ликами Семерых.

Нед Старк вернулся поздно ночью, когда младшие дети уже спали. Теон и Робб, чуть ранее прибывшие с охоты, тоже храпели в своих постелях, но Робба разбудил его лютоволк Серый Ветер, и он встречал отца, зевая и потягиваясь. Джон стоял на крыльце со своим лютоволком, протирая кулаками глаза, Кейтилин же бросилась бегом через весь двор и крепко обняла мужа, едва он ступил на землю. Если Неда и удивила такая горячность жены, то он не подал вида, а лишь крепко обнял её в ответ.

От ужина он отказался, сказав, что перекусил в дороге, зевающим сыновьям велел ложиться спать, и вскоре они с Кейтилин смогли уединиться в его спальне. Кэт понимала, что нехорошо вываливать на уставшего с дороги мужа сразу множество слов, но она не могла ждать до завтра — вдруг её решимость ослабнет?

— Я должна тебе кое-что сказать, — начала она, едва Нед, ополоснув лицо и руки, тяжело опустился на кровать. — Насчёт Джона Сноу.

Нед посмотрел на неё с бесконечной усталостью.

— Если ты хочешь снова попросить меня отослать его...

— Вовсе нет! — перебила она. — Напротив, я хочу сказать, что никогда не попрошу тебя сделать это — во всяком случае, пока я в здравом рассудке. Я попытаюсь уговорить Сансу быть мягче с ним и буду защищать его от нападок Теона и любого другого, кто посмеет высказаться о его происхождении. Я не обещаю полюбить Джона как родного сына, но постараюсь сделать так, чтобы в этом месте он чувствовал себя дома. И взамен я прошу только одного, — она сделала глубокий вдох. — Расскажи мне всю правду о его матери. Я клянусь богами старыми и новыми, что никому не раскрою твоей тайны. И Джон... он ведь заслуживает знать правду о той, кто его родила, так ведь?

Нед смотрел на неё так долго и с таким изумлением, что Кейтилин засомневалась, понял ли он её слова. Затем изумление в его взгляде сменилось тревогой, и он сжал ладони жены в своих.

— Что подтолкнуло тебя к такому решению, Кэт? Уж не больна ли ты? Мейстер Лювин обнаружил у тебя какую-то редкую тяжёлую болезнь?

— Нет, — она тихонько рассмеялась. — Можешь быть спокоен, я не больна. Напротив, я давно не чувствовала себя более здоровой.

— Но в чём дело? Я рад, что ты сменила гнев на милость, но почему именно сейчас? Почему так резко? Что произошло за те несколько дней, пока меня не было?

— Можно сказать, боги ниспослали мне озарение, — уклончиво ответила Кейтилин. — Мы с Джоном поговорили и многое поняли друг о друге, — это даже не было ложью. — Надеюсь, в его душу это принесло успокоение, как и в мою. Я понимаю, что будет непросто сдержать слово и растопить лёд, который я выстраивала в течение этих долгих лет, но... я сделаю всё, что смогу. И за это я прошу лишь правды, — она пытливо заглянула Неду в лицо. — Кто была мать Джона Сноу? Её уже нет в живых, верно? Если так, твой рассказ ничем ей не навредит.

— Да, она была красива, храбра и умерла раньше срока, — Нед тяжело вздохнул и понизил голос. — Но тебе будет тяжело это слушать. Я во многом не был честен с тобой, Кэт. Я причинил тебе боль, пытаясь уберечь ещё от худшей боли. Ты уверена, что хочешь знать правду?

Кейтилин глубоко вздохнула. Перед ней сидел её муж, отец пятерых её детей, любимый человек, который всегда заботился о ней, защищал, оберегал, который готов был отдать жизнь за их детей... и за ребёнка другой женщины. Кэт догадывалась, что муж о многом умалчивал и, возможно, даже лгал, что его слова принесут ей боль, но она знала так же, что сможет его простить. Будь матерью Джона Сноу звездноглазая леди Эшара Дейн или какая-нибудь простая рыбачка, она уже не сможет ни забрать у неё Неда, ни позаботиться о Джоне Сноу. И Кейтилин должна стать матерью Джона вместо неё — хотя бы попытаться дать ему часть той любви и тепла, которых ему так не хватало в детстве. Они ещё живы, боги дали им второй шанс, значит, всё ещё можно исправить.

Кейтилин снова вздохнула и посмотрела прямо в тёмно-серые глаза мужа.

— Я готова, — произнесла она.