Подальше от Уизли, поближе к... (джен)

Сначала, Гарри в Норе понравилось. Здесь всё было иначе. Если семейство Дарсли обожало покой, порядок и чуть ли не стерильность во всём, то дом Уизли представлял собой сущий бедлам. Точнее, то что творилось в их доме, можно было назвать одним выражением, которое Гарри услышал гораздо позже. Пожар в борделе во время наводнения. У них в доме постоянно что-то шумело, стучало, падало, гремело, взрывалось... В общем их дом был наводнён различными звуками. Которые сопровождали постоянное... Броуновское движение Уизли. Да даже зеркало, висевшее над камином, как-то заявило ему: «Заправь сейчас же рубаху в штаны, неряха!». А ещё на чердаке обитало привидение. Или не привидение, а упырь, как они сами его называли. В общем, обитала там какая-то... хрень. Которая тоже вносила свой посильный вклад, в повышение общего уровня неразберихи и хаоса.

А ещё Гарри поражало отношение к нему со стороны старших Уизли. Нет, то что миссис Уизли каждое утро выдавала ему пару свежих носков, было даже хорошо. Гарри всё-таки был мальчиком и иногда забывал, что носки нужно периодически менять. Ну, чтобы они не сломались. Но, вот, её настойчивые попытки впихнуть в него несколько добавок за завтраком, заставляли Гарри проявлять чудеса дипломатии чтобы этого избежать. Потому что, очень уж не хотелось ему становится близнецом своего кузена Дадли, которого, раскормили настолько, что тот просто скоро в двери проходить не будет.

Так вот, сначала это было очень хорошо. Особенно после того сеанса воспитательного голодания, который устроили ему его родственнички этим летом. Но, ведь не всё же время-то.

Или, если взять мистера Уизли. Он за ужином усаживал Гарри рядом с собой и засыпал вопросами о жизни в немагическом мире. Особенно его интересовали электрические приборы и работа почтовой службы. И что по-вашему Гарри мог ему рассказать? Ведь не был же он каким-нибудь... Томасом Альвой Эдисоном. Да и на Николу Теслу он тоже не тянул. И, разумеется, тем же, Брайаном Тьюком, самым первым начальником Королевской почты Великобритании, Гарри тоже не был. Нет, в маггловской-то школе он в своё время учился неплохо, и знал немного побольше чем кое-что. Но, ведь не всё же.

В общем, сложилось у Гарри впечатление какой-то... показушности, что ли, проявляемой старшими Уизли. А может они были такими сами по себе. Но, спустя неделю после приезда в Нору Гарри решил, что слишком хорошо, этот тоже... плохо. Перегибали Уизли палку, так же как его родственнички Дарсли. Только вторые слишком выпячивали свою нормальность, а первые наоборот — ненормальность. Но, вот что ему не нравилось самым категорическим образом, так это усиленная пропаганда того, что именно образ их мышления является наиболее... приемлемым. И, что Гарри должен быть либо за них, либо за нас. Чего, кстати, Гарри очень сильно не хотелось. Прежде всего он хотел быть за самого себя.

А так как на данном этапе это было невозможно, ну, быть за самого себя, то и пришлось ему опять затаиться и надеть на себя маску недалёкого дурачка. Как он это делал на протяжении десяти лет жизни со своими родственничками.

«Нет, в школу, друзья. Срочно в школу!», — мысленно восклицал Гарри. «Там от Рона хоть в библиотеке спрятаться можно.», — рассуждал он далее, выслушивая от Рона очередные квиддичные новости или ещё что-то связанное с этим видом спорта.

Рон, кстати, был младшим из шестерых сыновей Артура и Молли Уизли. А ещё он был ровесником Гарри и учился с ним на одном курсе в школе Хогвартс. И, даже, на одном факультете под названием Гриффиндор. И, вроде бы, был неплохим парнем, но... «Вот, как бы вам объяснить, уважаемые джентльмены?», — рассуждал, порой, Гарри, обращаясь к воображаемым собеседникам. Была у него такая привычка. «И не просто объяснить, но ещё и так, чтобы самому было понятно. Наверное, всё дело в его зависти. Которую он, вроде бы, особо-то и не демонстрирует, но... Иногда, кажется, что Рон просто, таки, кричит, молча. Что-то типа: «Да-а-а... Вам-то хорошо...». И ещё, пожалуй, в его нетерпимости к инакомыслящим, что ли».

В такие минуты он, Гарри, особенно поначалу, сразу после того как они подружились с Роном, чувствовал себя как будто бы чем-то ему обязанным. Вот, как сейчас, у них в гостях. Нет, Гарри, конечно, был благодарен Уизли, за то, что они фактически похитили его из дома родственничков и спасли от дальнейшего почти тюремного пребывания в четырёх стенах, на хлебе и воде. Но, ведь не по гроб же жизни-то. Да и не умер бы он до первого сентября. А там прибыл бы кто-нибудь из школы, и Гарри оказался бы в Хогвартсе. Так что, он конечно же был благодарен, но... только до определённого предела. А ещё в такие минуты у него появлялись и другие мысли.

«Так же, хочу обратить ваше внимание вот на что, уважаемые джентльмены», — говорил он в таких случаях, мысленно, обращаясь всё к тем же воображаемым собеседникам. «Что иногда бывают моменты, когда Рон почти открытым текстом заявляет, что я должен, нет, просто обязан, причём по-жизни, выступать в роли спонсора его семейки. Знаете, уважаемые джентльмены, в такие минуты, мне становятся гораздо... более понятными и... э-э-э... менее неприятными... наверное, да, именно так, «тараканы» из головы Гермионы Грэйнджер».

Гермиона была ещё одним его другом. Хоть и была она, при этом, той ещё занудой, зубрилкой и ревнительницей правил. Но, при этом, другом.

«И почему, в таком случае, я считаю её своим другом? Несмотря на все её недостатки», — рассуждал в такие мгновения Гарри, мысленно поднимая в верх палец, для убедительности. Как бы выступая всё перед той же невидимой аудиторией. «А вы, уважаемые джентльмены, вот о чём подумайте. Да, у неё куча недостатков. А у кого их нет? Нет, вы мне скажите, скажите», — после чего он делал паузу в рассуждениях, как бы давая возможность слушателям осознать его слова. «Но, это именно она помогла мне не сорваться с метлы, во время того матча по квиддичу, и не грохнуться с приличной высоты».

Кстати, Гарри так и не поинтересовался после матча, а предусмотрены ли какие-нибудь меры безопасности, на подобный случай. Ну, если бы он действительно сорвался тогда с метлы. Забыл просто. Да и не до того ему тогда было, в тот момент. Он, тогда, изо всех сил цеплялся за взбесившуюся метлу и старался не упасть. А все просто сидели и смотрели, не предпринимая ничего. И, кстати, вспомнилось ему тогда как с метлы, но с гораздо меньшей высоты грохнулся их однокурсник Невилл. И сломал себе запястье. А вот что мог бы сломать себе сам Гарри, ему и думать не хотелось. Но, запястьем он бы точно не отделался.

И кто ему тогда помог? Директор? Учителя? Кто-то из учеников? Или, может быть лучший друг и почти брат Рон? Да нифига подобного. Гермиона ему тогда помогла. Зубрилка, зануда и заучка.

Взяла, да подпалила тогда мантию одного из учителей. И на правила наплевала.

«Так что», — рассуждал Гарри. «Кто бы что не говорил, а сейчас именно она мой лучший друг. Несмотря на всех её «тараканов» которые, порой, бывают размерами со слона. Пока, во всяком случае. А дальше жизнь покажет».

Ну, а потом случилось то, из-за чего Гарри стал считать, что, во-первых, не всё то золото, что блестит. А, во-вторых, между рыжим и золотым, в некоторых случаях, нет совершенно никакой разницы. Точнее, лишний раз удостоверился в этом. И, что к выбору друзей нужно относиться очень аккуратно.

Началось же всё с посещения Диагон Аллеи. По каминной сети. Правда, по дороге туда Гарри оказался, случайно, в Лютном переулке. Но, тут уж он сам был виноват. В общем, после этого, счёл он данный способ перемещения идиотским, кретинскими олигофренским и, дегенератским и, в дальнейшем, категорически отказывался им пользоваться. Ну, и разозлился он, заодно.

Впрочем, речь шла не об этом. А о посещении банка Гринготтс. Кстати, это хорошо ещё, что в Лютном он случайно Хагрида встретил, а то неизвестно смог бы он оттуда выбраться в целости и сохранности. Да и выбрался бы вообще.

В общем, когда они с Хагридом добрались до банка, то на верхних ступеньках у входа в банк они увидели ту самую Гермиону Грэйнджер о которой он уже упоминал ранее. Которая тут же бросилась им навстречу. И, как всегда засыпала его кучей вопросов:

— Гарри! Гарри, что с твоими очками? Здравствуй, Хагрид. Как же я рада вновь вас видеть! Ты, Гарри, идёшь в Гринготтс?

— Привет, Гермиона, — обрадовался ей Гарри. — Ты угадала, я иду в банк. Но, сначала надо найти всех Уизли.

В тот самый момент, Гарри и сам не понял что с ним случилось. Наверное, очень Гермиону видеть рад был. Особенно, после пребывания в гостях у рыжих. В общем, подтолкнуло его что-то и он сам... сам..! обнял Гермиону. И, даже, немного успокоился. Хотя и не сильно.

— Ну, долго-то искать не придётся, — улыбнулся в бороду лесник. И как в воду глядел: к банку спешило все семейство.

— Гарри! — переведя дух и приветственно махая рукой, крикнул мистер Уизли. — Мы надеялись, что ты проскочил не выше одной решётки. — Он вытер блестящую лысину. — Молли от беспокойства чуть с ума не сошла. Она сейчас подойдёт.

И, как всегда, Уизли создали слишком много суеты, так что Гарри даже внутренне поморщился. « Суки», — подумалось ему тогда. «Взяли и такой момент испортили».

— Ты из какого камина вышел, Гарри? — спросил его Рон.

— Не знаю, — ответил он. А сам подумал о том, что Рон опять тупит. Вот, скажите на милость, он что, знаток каминных сетей, что ли? Нет, конечно. Ну, и откуда он тогда должен это знать?

— Он высадился в Лютном переулке, — сдвинул густые брови Хагрид.

— Нифига себе! — воскликнули близнецы.

— А вот нам туда ходить категорически запрещено… — откровенно позавидовал Рон.

Вот тогда-то Гарри, которому так и не дали успокоиться из-за незапланированного приключения, взял да и «вызверился» на рыжих.

— Вы чему, завидуете, придурки?! — зашипел на них Гарри. — Тому, что если бы не Хагрид, то я оттуда мог бы вообще не выбраться?! Этому, что ли?!

А дальше Гарри разозлился ещё больше, когда услышал, как восторженно, в полный голос, мистер Уизли отозвался о родителях Гермионы:

— Здравствуйте, друзья! Магглы! Вы — настоящие магглы! Наше знакомство нужно отметить! Пришли поменять деньги, да? Смотри, Молли, настоящие фунты.

«Вот, что за идиот? А ещё взрослый называется», — думалось Гарри, когда они добирались до своих сейфов с деньгами. «Чего на весь банк орать-то было? Что магглов никогда живых не видел, что ли?».

Вот только на этом его неприятности в тот день не закончились. Снова Гарри пришлось пережить несколько неприятных минут. И снова из-за Рона. Который во всю глазел на содержимое его сейфа. С завистью и жадностью. За деньгами-то вместе с Уизли ехать пришлось. Как будто бы он сам не справился.

Дальше была встреча с писателем Гилдероем Локхартом, которая не добавила Гарри радости и не подняла его настроение. Но вишенкой на торте, в тот день стала его личная встреча с Люциусом Малфоем, папашей его школьного врага Драко. И самим Драко, конечно. Люциус, как всегда, прошёлся по бедности Уизли. И Гарри взбесился. Вот только ярость его была... холодной, что ли. А ещё, в тот момент, Гарри почему-то обратил внимание на фразу Малфоя-старшего.

— С кем вы якшаетесь! Ниже падать некуда, — заметил тогда Люциус глядя на Грэйнджеров.

Так вот, показалось тогда Гарри, что сказано это было не Уизли о Грэйнджерах, а совсем наоборот. Не смог он ему, правда, ответить в тот момент, что отбросов, то есть Уизли, нет, а есть кадры. Потому что ещё не слышал эту фразу. Но, и без этого он достаточно напугал Малфоя-старшего.

— Не нужно считать чужие деньги, мистер Малфой, — заметил ему Гарри всё тем же шипящим шёпотом. Ну, тем что на рыжих уже сегодня шипел. — Вы радуйтесь, пока можете, что у вас своих достаточно. А то ведь завтра их может не стать, и тогда вам припомнят как вы любите изображать из себя принца Гамлета. Датского.

И было в нём, наверное, что-то такое в тот момент, угрожающее. В нём, двенадцатилетнем шкете, обратившемуся к матёрому Убиванцу, которым, по сути, и был Малфой-старший. И, наверное, именно поэтому Люциус не стал с ним связываться. Наоборот, он пробормотал что-то типа, мол пойдём отсюда Драко, нечего тут позорить себя перед всякими. И, вот, вроде как последнее слово за ним осталось, только со стороны смотрелось это, как бегство Малфоев. Может, именно поэтому-то мистер Уизли и слова не сказал, когда Гарри наотрез отказался возвращаться в Нору камином. Зато, в тот день, он познакомился с ещё одним видом волшебного транспорта. Автобусом «Ночной рыцарь».

Так и закончились каникулы в том году. После которых Гарри решил, что в Нору он больше ни ногой. Только в самом, самом, самом, самом крайнем случае.

«Нет, уж», — подумалось ему тогда. «Лучше всё-таки Дарсли. Они, конечно, зло. Но, зло привычное и... предсказуемое. А связываться с этими идиотами себе дороже. И ведь оба же идиоты: что старший, что младший».

Решение это Гарри принял в день отъезда в школу. Началось всё со сборов. И хотя проснулись они с первыми петухами, казалось, ничего не успеют сделать. Миссис Уизли в дурном расположении духа металась по дому в поисках носовых платков и чистых носков, другие обитатели Норы, полуодетые, с тостами в руках, сталкивались на лестнице, жуя на ходу, а мистер Уизли чуть не сломал шею, споткнувшись о курицу, когда спешил по двору к автомобилю, таща тяжёлый чемодан Джинни. У самого-то Гарри всё уже было собрано. Да и чего там собирать-то? Просто переложить то, что необходимо, из шкафа в чемодан и, всех делов-то.

И, наконец-то, когда всё и у всех было собрано, и они уже отъехали от Норы, пришлось несколько раз возвращаться. Потому что, как выяснилось, не всё оказалось в чемоданах у Уизли. А поехали они на вокзал, на том самом автомобильчике, на котором его доставили в Нору.

Кстати, сам Гарри, при этом выразил недоумение. Мол, как это восемь человек, шесть чемоданов, две совы и крыса поместятся в маленький фордик «Англия». Но, как оказалось, это вполне возможно.

— Только ни слова Молли, — шепнул Гарри, поясняя, мистер Уизли. Когда багажник открывал.

Он что-то там нажал и он, багажник, раздался в ширину. Изнутри, оставаясь при этом снаружи прежних размеров. И громоздкие чемоданы легко туда влезли.

В итоге опоздали они. Без них поезд ушёл. Причём, судя по всему, опоздали только Гарри и Рон. А всё дело было в том, что Хогвартс-экспресс, отправлялся с платформы 9и3/4 которая была отделена от остальной части вокзала особым барьером. Вот он-то, этот барьер, их почему-то не пропустил в этот раз.

Вот тогда-то Гарри и принял своё решение больше не посещать Нору. Потому что Рон предложил угнать отцовский автомобильчик и лететь на нём в школу вслед за Хогвартс-экспрессом.

— Зачем? — спросил его тогда Гарри. — Ведь проще же добраться до «Дырявого котла» и уже там попросить помощи. Тут всего-то одна остановка на метро.

— А у тебя есть маггловские деньги? — спросил его Рон.

— Конечно, нет. Откуда они у меня, — ответил ему Гарри.

— Ну и что ты предлагаешь?

— Пешком до него добраться. По поверхности. Тут не так далеко.

— Ну вот ещё. Буду я ноги бить и руки надрывать, — возразил ему Рон.

И улетел на отцовском автомобильчике, обозвав напоследок Гарри предателем. Ну, а Гарри, обливаясь потом и выбиваясь из сил, чемодан-то был совсем нелёгкий, всё-таки добрался до «Дырявого котла». Но, прямо перед этим, ну, как он в бар пешком отправился, нашёл Гарри укромный уголок и отправил свою сову с сообщением о сложившейся ситуации. И предупредил, о том куда он отправляется.

А там его уже ждали. И ни кто-нибудь, а сам профессор Флитвик, один из глав факультетов их школы. Кстати, вполне возможно, что если бы это был не Флитвик, а другой декан, то всё бы на этом и закончилось. Гарри сопроводили бы в школу, да и забыли бы про этот случай. Но, Флитвика заинтересовало, как это случилось, что барьер на платформу оказался непроходимым. Он отправился на вокзал и после этого связался с представителями Департамента магического правопорядка. Вычислил он что в этом деле домовик замешан. Ну, и решил, что так это дело оставлять нельзя. А всё потому, что был он, помимо всего прочего, ещё и полугоблином. И, иногда его гоблинская половина брала верх. В том смысле, что у гоблинов, у них как: «Сделал волшебнику гадость, и на сердце радость».

Вот и в данном случае, скорее всего, в дело и оказалась замешанной его, так сказать, гоблинская половина. А чтобы заявление Флитвика не спустили на тормозах он обратился к одному из своих выпускников, работавших в ДМП. В общем, закрутилось всё. Разумеется, не обошлось, при этом, без участия Главы ДМП, мадам Амелии Боунс. Вот уж чего, чего, а этого-то Гарри в тот день точно не ожидал. Не думал он, что окажется в её кабинете и будет давать показания. И, что случай с ним окажется далеко не рядовым происшествием. Что заинтересуются им такие серьёзные люди, как мадам Боунс и Глава Отдела тайн. Последний, кстати, в кабинете у мадам Боунс появился после того как речь о событиях первого курса зашла. Нет, началось-то всё с вопроса о том, где это Гарри пересёкся с враждебно настроенным к нему домовиком. При каких обстоятельствах?

Ну, а потом из Гарри, как-то незаметно для него самого, взяли, да и вытянули остальные подробности его жизни и учёбы в Хогвартсе. А он особо и не запирался. Нет, ну а чего? Его спрашивают, он отвечает. Жалко что ли? Да и не было у него шансов умолчать о чём-нибудь, когда за дело брались такие зубры. В общем, после рассказа Гарри, появилось слишком много ниточек, за которые можно было потянуть. Да и не только можно, но и нужно.

Кстати, были от этого разговора и плюсы, лично для Гарри. Например, предупреждение о колдовстве на каникулах с него было снято и... возвращено, что ли, сделавшей его мадам Мафалде Хопкирк. Правда, превратилось оно, при этом в предупреждение о неполном служебном соответствии и обещание уволить её без выходного пособия, если мадам допустит ещё один такой же косяк. И про домовика по имени Добби, Гарри тоже никогда больше не слышал.

Так что, никто без подарков не остался. Даже Министра магии подтянули. И, совсем не в руководящей роли. В общем, все тогда получили свою порцию неприятностей. Включая их солнцеликого директора Хогвартса Альбуса Дамблдора и лощёного Люциуса Малфоя.

Зато, год учебный прошёл совершенно спокойно. А всё потому, что Гарри решил, что от таких друзей как Уизли нужно держаться подальше. Что он с успехом с тех пор и делал.

В этой главе Потера будет периодически озарять. Ну, или прозревать он будет. Ничего такого, просто его рассуждения, которые в итоге, приведут к выводу, что пора начать действовать. На пользу себе любимому. Ну, и от Уизли держаться подальше. Как собственно и от Дамби. А книга о которой Гарри вспомнил, это манга «Ван пис».

* * *

В первый раз прозрение или озарение, впрочем, можно назвать и так и эдак, настигло или посетило Гарри Поттера на следующий день после того, как домовик Добби его подставил. На каникулах.

Имеется в виду, в первый раз с тех пор как он в школу чародейства и волшебства учиться отправился. А получилось как? Грёбаный домовик отлевитировал тогда и опрокинул праздничный торт, который приготовила тётя Петуния для их тогдашних гостей. Кстати, прямо на этих самых гостей и опрокинул.

В общем, если не вдаваться в подробности, то Гарри после всего оказался заперт в самой маленькой спальне. Но, не просто так его заперли, не обошлось это дело без последствий. Были последствия, были. И выразились они в том, что сразу после того как дядя Вернон втолкнул Гарри в спальню, то задал он ему знатную трёпку. Настолько знатную, что Гарри потом, весь следующий день, до самого вечера, мочился кровью, которой в его моче было гораздо больше чем, собственно, самой мочи. Типа, в вашей крови мочи не обнаружено.

Вот тогда-то в первый раз его прозрение и настигло. Подумалось ему, а какого собственно хрена, ну, или Мордреда, как говорят маги он ничего не предпринимает. Волшебник он или погулять вышел? И если он не может колдовать на каникулах используя свою волшебную палочку, воздействуя на окружающую его реальность на пользу себе любимому, то почему бы ему не пойти другим путём? Например, направить магию на усиление своего собственного тела. Вот только, тут же возник вопрос. А как это сделать? И что это даст?

В общем, когда Гарри об этом задумался, то вспомнилась ему попавшаяся, как-то давно, книга без обложки и с кучей отсутствующих в ней листов. Так вот, в ней описывался стиль боя под названием Рокусики.

Ну, вообще-то, не сам стиль, а приключения персонажей этот самый стиль использовавших. Которые, по сути своей были выдумкой авторов, как собственно и их умения. И не всё, конечно, Гарри оттуда запомнил, но пара, тройка моментов в память ему врезалась. Например, когда персонажи использовали технику под названием Тэккай. Так вот, этот самый Тэккай позволял пользователю превращать тело в сталь. Ну, фигурально выражаясь, конечно. Тело, на самом деле в сталь не превращалось, а приобретало её свойства, тем самым сводя на нет усилия бьющего. И даже могло отражать в самого бьющего его же удары.

А ещё Гарри тогда подумал, что было бы неплохо научиться одновременно утяжелять самого себя и тоже с помощью магии. Ведь, допустим, если Тэккай применит на себе кто-нибудь вроде ёжика, то он после удара и улететь может. Потому что, ёжик хоть и сильный, но, лёгкий. А если, допустим, Тэккай применит какой-нибудь бегемот, то ударивший его и с места сдвинуть не сможет, и руку себе сломает. Что, в случае самого Гарри, будет очень даже актуально, если использовать Тэккай вместе с утяжелением против его дяди Вернона или кузена Дадли. Что, как он надеялся, в следующий раз заставит их подумать о последствиях прежде чем у них вновь возникнет желание его отметелить.

И, что самое главное, палочка волшебная при этом совершенно ненужна будет. А также он помнил, из той книжки, что персонажи применяли ещё две техники. Назывались они Геппо и Сиган. Нет, так-то их больше было, конечно. Но, об остальных Гарри не помнил, потому что давненько ему эта книга попалась. Да и неполная она была.

Но, вот что Гарри запомнил хорошо, так это то, что использование Геппо позволяло применившему его находиться в воздухе долгое время, как будто бы совершая полёт без метлы. Хотя, на самом деле, это и не полёт бы вовсе. Просто, посредством магии, создавались ступеньки из воздуха и перепрыгивая с одной на другую, пользователь создавал впечатление, что он бежит по воздуху. Ну, если на него со стороны смотреть.

А Сиган был техникой ближнего боя, когда палец пользователя превращался в шило или стилет и оставлял у противника раны, похожие на раны от огнестрела. Но, опять же, палец пользователя не превращался в нечто вроде гвоздя на самом деле. Просто, свойства такие приобретал, будучи напитанный магией.

И если к применению Сигана Гарри, после того как об этих моментах вспомнил, решил подходить очень выборочно, то вот Тэккай и Геппо могли бы начать оказывать ему весьма существенную помощь прямо сейчас. Позволяя остаться без физических повреждений, особенно в те моменты когда он на каникулы в дом дяди и тёти возвращался.

Вот Гарри и подумал, а почему бы и нет? Почему бы и не попробовать-то? Даже несмотря на то, что книжка была маггловской. Ведь магия-то, это прежде всего желание. Так почему бы и не пожелать попробовать применить на практике то, что магглы выдумали?

Поэтому Гарри начал потихоньку пробовать. Кстати, самым тяжёлым, при этом, было научиться ощущать своё собственное магическое ядро и научиться управлять своей магией внутри собственного тела. Не выпуская её, при этом, за его пределы. Это чтобы Тэккай наколдовывался. А чтобы Геппо применять, нужно было научиться часть магии выпустить за пределы собственного тела, в районе ступней и, уплотняя воздух, создавать нечто вроде невидимых ступенек. И этому научиться, кстати, тяжелее было. Гораздо. А про Сиган и говорить нечего. Три раза Гарри палец себе сломать успел прежде чем у него что-то получаться стало.

Но, как бы тяжело не шло обучение, ведь учителей-то, способных обучить применять данные техники, днём с огнём было не найти, двигалось оно. И Гарри научился применять и Тэккай, и Геппо, и Сиган. И это здорово ему помогло когда он, незадолго до начала каникул, с василиском схватился.

Кстати, в тот раз его снова большое озарение настигло, когда они из Тайной комнаты выбрались, где схватка с василиском проходила. Так вот, они тогда в кабинете у Макганагалл оказались и там Гарри Дамблдора увидел. Который стоял и улыбался, что называется, от уха до уха. Вот только улыбка у него была не радостная, а... самодовольная, что ли. Ну, некоторое время, когда на него никто кроме Гарри внимания не обращал.

Правда, сразу Гарри тогда этого не понял, до него это позже дойдёт и приведёт к определённому выводу, который тоже можно будет назвать озарением. О том, что Дамби, оказывается не очень хороший парень и что Гарри был, до этого, лучшего о нём мнения. Но, это потом будет. А в этом году, на каникулах обстоятельства сложились так, что ему пришлось срочно покинуть дом его родственников.

А покинуть его Гарри пришлось из-за тёти Мардж, приехавшей в гости к брату, погостить недельку. Отношения с которой у него были ещё хуже, чем с её братом. И, разумеется, она не знала в какой именно школе учится Гарри. Поэтому, перед её приездом Вернон решил с Гарри поговорить и предупредить его.

— Мардж пробудет у нас неделю, — пробасил тогда дядя Вернон, — а ты с ней будешь предельно вежлив! И ещё. Она ничего не знает о твоей… э-э… ненормальности… в общем, мы сказали ей, что ты ходишь в школу для трудных подростков имени святого Брутуса. Тебе всё понятно?!

— Разумеется, — ухмыльнулся в ответ Гарри. — И я постараюсь. Изо всех сил. Но, только если и она приложит усилия и будет предельно вежлива со мной.

Впрочем, дядя Вернон, как обычно, пропустил его слова мимо ушей. И, конечно же, совершенно напрасно, потому что через несколько дней после её приезда поплатилась Мардж за свою несдержанность. Как раз во время обеда, когда все за столом сидели. Потому что окончательно разозлила она в тот день Гарри. Точнее, злила она его постоянно своими непрекращающимися придирками. Начиная с момента приезда её в гости. А в тот день, так и вообще, просто до срыва довела.

— Ты не виноват, Вернон, что мальчишка неисправим, — продолжила свои обычные разглагольствования Мардж, выпив несколько бокалов вина. — Что поделать, коль он уже родился с гнильцой. С собаками, кстати, тоже всегда так. У дурной суки — дурные щенки!

И, как только она это сказала, в её руке взорвался бокал с вином. И если бы Мардж обратила на это внимание и прекратила бы свои рассуждения, то может так бы всё в тот день и закончилось. Но, она, после того как ещё выпила, продолжила:

— Кстати, а я ведь совсем ничего не знаю про старшего Поттера. Кем хоть он был? Работал ли?

Лица у дяди с тётей так сильно напряглись, что Дадли оторвался от пирога и с удивлением глянул на родителей.

— Он не работал, — тяжело вздохнув, сказал дядя покосился на Гарри. — Он был безработный.

— Неудивительно. Бездельник! — она вытерла подбородок рукавом пиджака. — Нищий дурак, который…

— Заткнись, тварь! Не тебе, сука, называть дураком моего отца и глумиться над моей матерью! — зашипел на неё разозлённый Гарри.

— Что?! Ах, ты, неблагодарный… — начала было в ответ Мардж, но замолчала, будто бы поперхнувшись.

А затем её начало раздувать. Полное красное лицо опухло, крошечные глазки полезли из орбит, а рот растянулся до ушей. Твидовый пиджак лопнул, и пуговицы со свистом разлетелись в стороны. И вскорости она превратилась в громадный воздушный шар.

— Мардж! — хором закричали Вернон с Петунией, когда её оторвало от стула, и она поплыла к потолку.

Став при этом совсем круглой как аэростат. Руки и ноги её, при этом, безвольно колыхались, глаз почти видно не было, а из груди вырывалось тяжкое пыхтение.

Воспользовавшись суматохой, Гарри быстренько выскочил из-за стола и помчался собирать свои вещи. После чего, упаковав их, бросился вниз к входной двери.

— Ты куда?! — завопил перекрывший ему выход Вернон. — Сейчас же приведи тётку в порядок!

— Идите в жопу, дядя! Вместе с вашей сестрой! — ответил ему всё ещё злой Гарри.

— Что?! Да я тебя... — замахнулся Вернон.

— Тэккай.

— А-а-а! — заорал дядя, отскакивая в сторону и баюкая сломанную, скорее всего, руку.

— Что, больно что ли? — делано удивился Гарри. — Вот в следующий раз и думайте головой, а не задницей, дядя. Арривидерчи.

После чего он выскочил из дома родственников и отправился в бар «Дырявый котёл». Где намеревался пробыть до конца каникул. А по дороге он начал переживать, что из-за случившегося его наверняка из школы отчислят.

Вот только его в очередной раз прозрение настигло. Сразу после того, как он добравшись до «Котла», вышел из автобуса. И понял Гарри что отчислять-то его и не за что. Потому как, если бы было за что, то к нему уже из Министерства сова с предупреждением прилетела бы. Как в прошлом году, когда Добби накосячил. Ну, а раз совы нету, то и пошли они все. « К тому же подобные случаи наверняка раньше происходили и не только со мной. И наверняка прецеденты соответствующие имеются» — подумалось ему тогда.

В общем, остался Гарри в «Дырявом котле» до конца каникул. А после того как он прожил там пару недель, его снова озарило: «А за каким, собственно, хреном мне на следующих каникулах к родственникам ехать? Ведь никому же от этого хорошо не становится. Ни мне, ни им. Так что, останавлюсь-ка я здесь и следующим летом».

В общем, проведение каникул в «Дырявом котле» было весьма полезным и продуктивным. С точки зрения самого Гарри. Потому что, предоставленный самому себе, он и занимался тем чего ему хотелось. Не перегибая палку, конечно, а на мнение остальных ему, почему-то, стало наплевать. Ведь это же его каникулы, в конце-то концов. И даже побег из Азкабана какого-то Сириуса Блэка не омрачал его настроение.

Кстати, видимо потому, что никто ему на мозги не капал, то настигло его ещё одно озарение. И он попробовал позвать Добби. Того самого домовика который его тогда подставил знатно. Правда, после этого Гарри освободил его от связи со старым хозяином и тот теперь стал, типа, свободным эльфом. А раз он свободен, то мог и откликнуться на призыв Гарри.

Услышал он кое-что о них и решил слухи проверить. А кто расскажет о домовиках лучше, чем другой домовик? Правильно, никто. В общем позвал его Гарри и выяснил, что, по сути, теперь Добби домовик его. Потому что отжал его Гарри у прежнего хозяина.

Ну, а поскольку самому Гарри его услуги сейчас особо и нужны были, то решили они что Добби пока в Хогвартсе будет подрабатывать. А если он Гарри понадобится, то тот его позовёт.

И, наконец, в последний день каникул он встретил своих друзей. Гермиону и Рона. Они сидели в летней части кафе Флориана Фортескью и махали ему руками, подзывая его. А он, увидев их, обрадовался, конечно. Но вот после того как они поприветствовали друг друга и уселись за стол, у него состоялся разговор с ними, во время которого его вновь настигло озарение.

— Гарри, ты и вправду раздул свою тётю? — серьёзно спросила его Гермиона.

— Да, так и было, — ответил Гарри.

— Знаешь, я удивлена, что тебя не отчислили.

— А за что? — в свою очередь спросил Гарри.

— Ну как это за что? За нарушение «Статута о секретности» и нарушение запрета колдовать на каникулах, — пояснила Гермиона. И добавила, обвиняющим тоном. — Да и вообще. Как ты это допустил и почему не сдержался?

— Как и почему? — для начала Гарри выгнул бровь, демонстрируя удивление от такого вопроса. После чего ухмыльнулся и пояснил. — Знаешь, Гермиона, был бы я грубияном, то я бы сказал «Иди ты в жопу, Грэйнджер», но поскольку я человек вежливый, я скажу по другому. Что, ты, в корне не права, потому что делаешь выводы при полном отсутствии информации. И не просто выводы, а выводы поспешные и неправильные.

Вот в этот момент его и озарило, что Гермиона, несмотря на то что девочка умная, но, для её же блага, пусть иногда считает себя чуть-чуть поглупее. И что её, порой, нужно окорачивать, чтобы она не перебарщивала. А то ведь так и до беды недалеко. Поэтому он и сказал ей:

— И если ты не хочешь чтобы в будущем я тебе всё-таки нагрубил, то не принимай, пожалуйста, поспешных решений. И, не говори не подумав. Особенно, как в данном конкретном случае. Потому что мне бы, например, очень не хотелось тебе грубить и с тобой ссориться.

А затем, почти сразу, его ещё одно озарение настигло. Но, уже насчёт Уизли. Так фамилия Рона была. Понял Гарри, что, несмотря на то что они позиционируют себя эдакими простыми ребятами, не всё с ними так просто. А случилось это когда разговор про его крысу зашёл. Ну, не совсем про крысу. Просто Гермиона сказала что тоже хочет себе домашнего питомца.

— Мне очень хочется сову, — сообщила она Рону. — У Гарри есть Хедвиг, у тебя Стрелка…

— Так Стрелка не моя, она семейная. Лично мне принадлежит только Короста. — Рон достал из кармана свою крысу. — Вот она, мне надо показать её специалисту. — Он положил Коросту на стол перед друзьями. — По-моему, в Египте ей не понравилось.

Короста, кстати, похудела и порядком облезла. Вот тут-то Гарри и озарило. И он спросил:

— Скажи-ка, Рон, а как так получилось что вам, сначала Перси, а потом тебе в Хогвартсе крысу иметь разрешили? Ведь, насколько я помню, ученикам можно привозить туда только жаб, сов и котов. И мне вдруг стало весьма интересно, а что было бы если бы крысу в Хогвартс привёз кто-нибудь из нас? Я или Гермиона.

«И ещё мне вот что интересно», — подумал он про себя, не озвучивая мысль вслух. «А нахрена вы все сюда приехали? Ведь Рончик же вечно выставляет их семейку бедной. А тут сразу все семеро, пусть даже и всего на сутки, селятся в «Дырявом котле». А ведь это деньги и не такие уж малые. И что-то мне не верится, что Уизли их больше не на что было потратить. И пусть мне скажут что у меня паранойя, но я к ним присмотрюсь, пожалуй. Потому что, определённо, не всё с ними так просто, как они пытаются всем внушить».

А вслух добавил:

— Гермиона, слушай, а зачем тебе сова? Мне-то писать считай некому, а Хедвиг летать нужно. Так что, ты, лучше себе кота купи. Только представь, сидим мы вечером с тобой у камина, а на коленях у нас твой кот. И мы его за ушами поглаживаем, разговаривая о чём-нибудь интересном. Ну, ведь классно же?

— А чего это ты с Гермионой будешь сидеть? — Рон уставился на него.

И что-то такое было в его взгляде, чему Гарри пока названия не знал.

— А потому что коты крыс терпеть не могут, а ты свою Коросту постоянно в кармане носишь, — ухмыльнулся в ответ Гарри.

Кстати, когда они, вскоре, пошли в зоомагазин, то Гермиона всё-таки оказалась владелицей кота. Пусть и не совсем добровольно. И не совсем кота, а полукнизла. Потому что, тот сам навязался ей в качестве домашнего питомца, а она не устояла перед его обаянием. И Живоглот, так звали полукнизла, тут же во всю стал правоту Гарриных слов подтверждать. То есть, рычать на Рона и гонять его крысёныша. Из-за чего Рон стал смотреть на них, на всех, как на врагов народа.

А Гарри вдруг подумалось ещё, что на часть тех денег, которые Уизли потратили на «Дырявый котёл», они могли бы Рону кого-нибудь другого купить, ну, вместо крысы. Нет, Гарри, конечно, не собирался указывать им как тратить их деньги, но, если подумать, то вполне логично было бы так сделать. И эта мысль привела его, попозже, к ещё одному прозрению. Когда, прямо перед самой посадкой в поезд, мистер Уизли отозвал его в сторону на пару слов.

— Пока ты ещё не уехал, я должен тебе кое-что рассказать, — волнуясь, начал говорить он.

— О чём? — спросил Гарри.

— О Сириусе Блэке. Есть мнение, что он сбежал из Азкабана, чтобы убить тебя, — пояснил Уизли.

— То есть, я всё это время беззаботно, без всякой охраны, расхаживал по Диагон Аллее, а Блэк охотился за мной? И я, почему-то, об этом ни сном, не духом. А почему, собственно? — задал Гарри Артуру сразу кучу вопросов.

— Чтобы это знание не поселило в тебе страх, — пояснил мистер Уизли. — Поэтому, Гарри, дай мне слово, или даже поклянись, что не станешь сам искать Блэка.

— Чего-о? — переспросил удивлённый Гарри.

Он ещё хотел спросить, а кто такой мистер Уизли чтобы с него слово требовать, но, тут раздался паровозный свисток оповещающий о скором отправлении и Гарри поспешил в вагон. И только в купе, когда они наконец расселись он, подумав, высказал возникшую мысль.

— Интересно получается, — заметил Гарри, обращаясь к друзьям. — Оказывается Блэк смылся из Азкабана специально чтобы меня завалить, а мне об этом никто и словом не обмолвился. Но самое смешное, при этом, это то, что мне сказал твой папа, Рон.

— И что он тебе сказал? — уточнил Рон.

— А он захотел чтобы я, пообещал не отправляться охотиться на Блэка. Вот только я ему вопрос задать не успел. Зачем я, тринадцатилетний школьник-недоучка, пойду охотится на крутого и матёрого зэка, которому из Азкабана удрать удалось? Единственному, кстати, за всю историю этой тюрьмы. К тому же, кто он такой, этот самый Блэк? Что он мне сделал, чтобы я за ним охотиться стал? Да я его фамилию в этом году в первый раз в своей жизни услышал. Нет, твой папа, Рон, конечно неплохой парень и я против него ничего не имею, но, я что, по его мнению, на идиота похож что ли? Да, и вот что ещё? Кто он такой, ну, твой папа, чтобы с меня чуть ли не клятву требовать?

И вот в этот-то самый момент его и озарило, что если он не является идиотом, потому что таковым он себя не считает, то идиотом является мистер Уизли. Да и не только он. А ещё и те, кто тоже придерживаются подобного мнения. И значит что в Хогсмид его в этом году, скорее всего, выпускать не будут. А так же он снова подумал что к Уизли пожалуй приглядеться нужно. А то как-то они... ну, считай чуть ли не на шею сели и ноги оттуда свесили.

После чего Гарри ещё подумал и пришёл к выводу, что и их учителя, во главе с директором школы, от Артура Уизли недалеко ушли. Особенно если вспомнить предыдущие годы в школе. И ещё Гарри подумал, что если ему всё-таки доведётся пересечься с Блэком, то Геппо и Сиган помогут ему эту встречу пережить. Тем более, что об этих его умениях никто и не знает. Так что, сюрприз, при случае, он кое-кому преподнесёт.

Но, самая главная мысль, которая у него появилась, что если бы Блэк действительно хотел его убить, то у него для этого была куча возможностей. Например, достать Оборотку и используя волос того же Рона, принять его облик и заавадить Гарри. А значит, скорее всего, получается что из Азкабана он смылся по другой причине, а не затем, чтобы завалить именно его.

Ну, а затем, как обычно, их поездка не обошлась без визита Малфоя, которого Гарри решил ударить его же оружием. Ведь тот не удержится и попробует пройтись по семье либо самого Гарри, либо Рона. И Малфой не подвёл его в ожиданиях.

— Я слышал, Уизли, что твой отец в кои-то веки разжился кучей золота, — начал он, когда заглянул к ним в купе. — А что, твоя мамочка, случаем, на радостях не померла?

— А я слышал, Малфой, — ответил ему Гарри, — что перед каникулами у вас был домовик по имени Добби. А теперь его у вас больше нет. Не помнишь, часом, куда он подевался, а, Малфой? Так я могу напомнить, если у тебя склероз. И сделаю это перед всем Слизерином, если ты не уползёшь в ту дыру из которой выбрался.

В общем, Малфой, наверное, проникся и ушёл, но зато появились дементоры. И оказалось, что на Гарри они воздействуют сильнее чем на всех остальных. Настолько, что он свалился в обморок. Но, когда он очнулся, то подумал что так просто это оставлять нельзя. И что нужно поискать способы им противостоять.

Поэтому-то, сразу по приезду, он и наехал на их декана, профессора Макгонагалл, с требованием обучить его защите от этих милых созданий. Макгонагалл попробовала было отнекиваться, дескать, зачем ему это ведь Хогвартс самое безопасное место и пробраться в школу дементоры не смогут. Потому как, невозможно это. В ответ на что Гарри заметил, что из Азкабана тоже удрать невозможно, но вот Блэку это, как-то, удалось. В общем, додавил он учителей, вместе с директором. И его стали обучать заклинанию Патронуса. Которое, в идеале, принимало вид какого-нибудь животного.

Забегая вперёд, Патронус у Гарри получился. В виде оленя. Вот только, обычным травоядным животным он выглядел всего лишь до тех пор, пока рядом опасности не ощущалось. А как только она, эта самая опасность, проявлялась, хоть в малейшей степени, олень в настоящего хищника превращался. Он и чешуёй сразу покрывался, и зубы у него треугольными становились, и рога с копытами становились более... функциональными, что ли. И наносил он врагам вполне материальные раны.

И ещё понял Гарри, что неверно Патронусу его учили. Как ему сказали, Патронус это... квинтэссенция позитива. И что сначала нужно вызвать в себе самое счастливое воспоминание, которое чуть ли не эйфорию вызывает и только после этого захотеть применить заклинание. Иначе ничего не получится. Так вот, хрень это всё была. Оказывается, чувство могло быть почти любым, разве что, кроме ненависти. Например, злость, подходила для этого идеально. Наверное, именно поэтому его Патронусом стала такая вот... химера.

Впрочем, дементоров его Патронус гонял, что называется, и в хвост, и в гриву. Он для этого специально в Хогсмид пробирался, чтобы на практике его опробовать. Так что, всё равно Гарри было, что он у него не совсем правильный получился.

Следующее прозрение, которое Гарри настигло, привело его к выводу, что школа, в которой они учатся, это, на самом деле, какая-то лаборатория, в которой они выполняют роль подопытных. А он, Гарри выступает в роли главного объекта над которыми эти самые опыты проводятся. И опыты, насколько Гарри понял, проводят не только над ним. А ещё и над его лучшим другом Гермионой.

А вывод такой напросился, потому что вручили ей в этом году один хитрый артефакт под названием Вращатель времени, который позволял переместиться в прошлое на несколько часов. И казалось бы, ну, вручили и вручили. Ему-то, типа, какое дело.

— Но, чёрт возьми, — возмущался Гарри, когда расколол Гермиону, потому как дело с Вращателем было вроде как секретным. Но, Гарри сам додумался что с Гермионой что-то не то и потащил её к Макгонагалл. — Уж если вы выдали ученице такой артефакт, то контролируйте его применение. А то она себя до истощения довела и никому до этого дела нет. И ведь знаете же прекрасно, что личность она увлекающаяся и переборщить для неё, проще чем два... э-э-э... два стакана сока выпить.

В общем, к счастью, для Гермионы, вовремя он обратил на это дело внимание и не позволил ей надорваться, как физически, так и магически. Впрочем, для чего тогда друзья нужны, если они друг другу не помогают? Ну, а то что у них у обоих были свои недостатки, так у кого их нет? Главное, что им дружить они не мешают.

А вот Рона, в этом году, Гарри с Гермионой другом считать перестали. Да и вообще, в этом году они стали общаться не только с учениками их факультета. И выяснили, что к семье Уизли в магическом мире не зря относятся с некоторой настороженностью и опаской.

Что действительно не настолько они простые парни какими себя выставляют в глазах Поттера и Грэйнджер. И, что от них лучше держаться подальше. Хотя бы потому, что уровень уважения к ним со стороны окружающих был ещё ниже чем к Малфоям. Младшего из которых, кстати, вообще никто не уважал. Да и поведение самого Рона было в этом совсем не дружеским, а свинским, наверное.

Кстати, позже, когда Гарри станет постарше то, узнает он что у французов есть слово «Амикошон», которое и переводится, как «Друг-свинья». И поймёт, что именно таким вот амикошоном Рончик тогда себя и показал.

И, наконец, Гарри настигло ещё одно озарение, которым он поделился с Гермионой и она с ним согласилась. А вывод сделанный Гарри, гласил что настоящим Тёмным лордом нифига не Волдик является, на самом деле. Дамбик это, а Волдик всего лишь жалкое подобие Тёмного лорда. И, припомнилась ему тогда та самая улыбка Дамби, которой он улыбался когда они из Тайной комнаты выбрались и в кабинете у Макгонагалл оказались.

Так что, исходя из этого, у них с Гермионой стали появляться мысли, что от рыжих нужно держаться как можно дальше, а ещё из этой, самой лучшей в мире школы надо валить. А то ведь, эксперименты, которые над ними проводят, рано или поздно могут и неудачей закончиться. И вынесут их из Хогвартса... ногами вперёд. Единственное, что их беспокоило, так это родители Гермионы. Потому что, в случае чего их могли использовать как заложников и нужно было что-то придумать чтобы этого не допустить.

Но, в любом случае, чтобы что-то такое предпринять, им нужен был какой-нибудь взрослый маг, чтобы он был на их стороне и разделял их мысли. Ну, и ответственность за них на себя мог взять. И, пришли они к выводу, что очень может быть, таким магом станет Сириус Блэк. Потому что, они потихоньку расследовали историю его жизни. И чем больше они узнавали, тем яснее им становилось, что на самом деле она далеко не такая, какой её преподносят окружающим. И, очень может быть, Сириус и не виноват ни в чём. Либо, если всё-таки виноват, то совсем не том в чём его обвиняют.

Впрочем, время на то чтобы что-то придумать у них ещё было. Как минимум до конца этого учебного года, у них в запасе чуть больше чем четыре месяца было. А там, глядишь, что-то да произойдёт, в очередной раз, как это обычно случается в конце года. И Гарри настигнет очередное озарение. Ну, или прозрение. И тогда они смогут что-нибудь ещё придумать, чтобы обезопасить себя во время участия в очередном эксперименте Тёмного лорда Дамблдора. Если удрать из Хогрвартса не получится. Ну, а если всё-таки получится, то это будет уже совсем другая история.