Дисциплина (джен)

— Я принял решение, что в дисциплину интерната нужно ввести телесные наказания, — Брайан склонился над столом, за которым работал Стефан, его заместитель.

— Я против, — отрезал Стефан. — Бить детей — это неправильно. Нужно доносить детям информацию словами, а не ударами. Кто му же, то, что ты предлагаешь это — больно, унизительно, и боюсь, таким образом мы рискуем подпортить воспитанникам психику.

— А нам эти воспитанники не подпортили психику? — Брайан вставил руки в бока и повысил голос. — А нас они не унизили? Не сделали нам больно своим поведением? Почему мы должны сжалиться над ними, когда эти бестолочи каждый божий день издеваются над нами? Ладно, я ещё молод, мне и сорока лет нет, а вот тебе уже далеко не двадцать пять!

— Как именно ты предлагаешь наказывать воспитанников? — устало спросил Стефан. Он встал изо стола и подошёл к шкафу.

— За любой проступок бить ремнём, — сказал Брайан. — И покрепче, чтобы лишний раз не вздумали баловаться, а то посмотри что творят! Я, к слову, рос в детдоме, где нас хорошенько так драли за каждый проступок, бывало и для профилактики не ленились ремнём угостить. Всё это, конечно, очень больно, обидно и неприятно, но это полезно. Даже очень. И в какой-то степени я благодарен воспитателям за то, что они применяли телесные наказания. Я вырос порядочным человеком, а не каким-то разгильдяем, как некоторые после выпуска. Помнится я узнал от старого знакомого, что был моим соседом по комнате в детдоме, что пара человек из наших в тюрьме за кражу и убийство сидят, другие вот на наркоту и алкоголь подсели, что тоже мало радует. Вот поэтому я и хочу ввести телесные наказания, чтобы из этих оборванцев сделать нормальных людей.

— Если я правильно тебя понял, то ты оправдываешь насилие над детьми и даже возвышаешь этот противоречивый метод воспитания, — Стефан открыл шкаф и вытащил оттуда ремень, сложил вдвое.— Тогда позволь мне использовать тебя в качестве первого испытуемого на этот метод. Посмотрим, насколько ты уверен в правильности своего решения. И не передумаешь ли. — Стефан подошёл к Брайану, хлопнул ремнём себе по ладони и кивнул. — Раздевайся и ложись животом на стол. И не вздумай отнекиваться.

— Да без проблем, — Брайан стянул штаны до колен и лёг животом на стол. — Иногда приятно вспомнить былые времена. Сказать по правде, я немного скучаю. Уже одиннадцать лет меня не касался ремень. Тут-то я и начал замечать за собой всякое непотребство.

Стефан положил левую руку на поясницу Брайана. В правой руке Стефан держал ремень, который прислонил к упругим ягодицам и лёгонько похлопал, подготавливая коллегу к телесному наказанию, которое тот так решительно восхвалял. Стефан не сомневался, что спустя десяти ударов Брайан заберёт слова обратно. Стефан намерен крепко пороть Брайана, доказывая ему таким образом, что телесные наказания это — больно, страшно и унизительно. И ничего хорошего в этом садистическом методе воспитания нет.

— Не передумал? — Стефан усмехнулся. — Имей ввиду, что я не пощажу тебя. Раз тебе так сильно нравятся насильственные методы, то будь добр с удовольствием принимать их. — Стефан погладил Брайана по правой ягодице левой рукой и звонко шлёпнул ладонью. — У тебя есть последний шанс передумать. Даю тебе десять секунд, чтобы ты одумался, выпрямился и надел штаны.

— Я не передумаю, — сказал Брайан, повиляв бёдрами, — Даже наоборот докажу, что мои методы эффективные. Начинай экзекуцию, не теряй времени.

Первый удар сочно и звонка разнёсся по кабинету. На бледной коже появилась розовая полоса. Такая же крепкая и сочная. Стефан ожидал услышать болезненный крик от Брайана, но тот не издал ни звука.

— Хочешь сказать, что тебе не больно? — Стефан прицелился и нанёс второй удар. Крепче первого. От одного взмаха уже становится больно. От яркой полосы на правой ягодице хотелось рыдать. Брайан по-прежнему молчал. Он уткнулся лицом в локти и тихо дышал. Стефан не слышал ни всхлипов, ни стонов.

Стефан подошёл к Брайану, взял его за шею и подняв голову, посмотрел на лицо, пытаясь застать слёзы или же покусаные в кровь губы.

— Со мной всё в порядке, продолжай, — Брайан шумно сглотнул. — Физической болью ты помогаешь мне справиться с моральной. Моральная боль в несколько раз больнее физической. Так что ты мне наоборот только делаешь лучше. Синяки пройдут, а навязчивые негативные мысли никуда не денутся. Так что задай мне хорошей трёпки, пока я с ума не сошёл от самого себя.

— Я не хочу тебя бить, — Стефан положил ремень на стол. — И я по-прежнему не поддерживаю твоё решение по поводу телесных наказаний. Вставай и одевайся.

Брайан выпрямился и зажмурил глаза от боли. Припекало. Он дотронулся до саднящих ягодиц и принялся тереть пострадавшие места, постанывая при этом. Стефан нанёс всего два удара, зато каких. Брайан теперь долго не сможет бодро ходить и вилять задницей. Брайан задумался насчёт введения новой дисциплины. Брайан прикинул, захочет ли он видеть как стонут от боли воспитанники и трут свои наглые отшлёпанные задницы. Определённо захочет. Но Брайан пожалуй позже намекнёт Стефану насчёт телесных наказаний. Брайану хватило.

— Берёшь свои слова обратно? — Стефан помог Брайану натянуть штаны на горячую кожу. Брайан сжал руки в кулаки и стиснул зубы. Было больно. Очень больно. Любое прикосновение, любое движение приносило сильную боль, которая отдавалась в голове.

— Признаю, то как ты порол меня — действительно очень крепко и очень больно, даже чересчур, — Брайан снова потёр опухшую задницу. — Но это не значит, что я не пожелаю воспитанникам такой же боли. Я очень хочу, чтобы эти недоумки испытали на себе всю мою ненависть к ним. Благодаря тебе я понял, что они будут чувствовать во время порки и я рад результату. Да, я определённо хочу ввести в дисциплину интерната телесные наказания.

Внезапно Стефан развернул Брайана за плечо и усадил на стол, крепко вжав его болезненным местом в твёрдую поверхность.

Брайан зарыдал от боли и принялся лупить Стефана по руке, которая держала за плечо и не давала сдвинуться.

— Мне больно! Больно! Пусти, садист! — Брайан чувствовал как теряет контроль над собой, бёдра и ноги начинали неметь, зад адски болит. — Ладно, не надо нам вводить никакие наказания! Я погорячился, сдаюсь! Ты оказался прав! До боли прав! Признаю и извиняюсь миллион раз! Отпусти! Мне очень больно!

Стефан резко подхватил Брайана под бёдра и понёс к дивану.

В следующее мгновение Брайан лежал на коленях у Стефана и стонал от зверской боли, пока Стефан обрабатывал бардовые синяки с кровавыми подтёками.

— Завтра и послезавтра у тебя выходной, — Стефан положил компресс на воспалённую кожу. — Подлечись дома и подумай о своём поведении. И с этого дня давай договоримся: никаких телесных наказаний. Если уж так сильно хочется побить кого-нибудь или причинить себе боль, то в качестве мишени используй подушку.

— Ты ведь хотел, чтобы я кричал во время порки? — спросил Брайан. — Я назло тебе сдерживал крик. Мне правда очень хотелось разрыдаться и порвать голосовые связки, но я не хотел доставить тебе ещё большего удовольствия. Хватит тебе того, что ты распоряжался моей задницей.

— Я так и так распоряжаюсь твоей задницей, сегодня правда пришлось немного погрубей обойтись с ней, — Стефан положил на ягодицы Брайану мокрое полотенце. — Но ничего, эта грубость послужит тебе уроком. В следующей раз будешь знать как спорить со старшими. — Стефан лёгонько хлопнул по левой ягодице. Брайан захныкал и забил по дивану ногами.