Алая роза (гет)

Париж жил своей обычной жизнью: туристы щёлкали фотоаппаратами у Эйфелевой башни, в кафе пахло свежесваренным кофе, а на улицах раздавался смех детей. Но для Леди Баг последние несколько недель этот город казался наполненным… розами.

Каждый патруль приносил новый сюрприз. Вчера — скромный букет ромашек у входа в Лувр с запиской: *«Для той, кто защищает Париж с изяществом и силой. — Твой тайный поклонник»*. Позавчера — несколько веточек лаванды на подоконнике мэрии, перевязанных простой бечёвкой. А неделю назад — одинокий тюльпан на крыше собора Нотр‑Дам, рядом с которым лежала маленькая карточка с одним словом: *«Восхитительно»*.

— Тикки, это уже седьмой букет за месяц! — Маринетт нервно теребила край костюма, стоя на крыше здания возле Сены. Внизу шумел вечерний Париж, но она почти не замечала этого. — И каждый раз он умудряется оставить их там, где я точно найду!

Тикки парила рядом, разглядывая очередной букет — на этот раз полевых цветов с зелёными листьями.

— Может, это знак судьбы? — квами подмигнула, делая круг вокруг цветов. — Вдруг твой тайный поклонник — кто‑то особенный?

— Особенно надоедливый, — буркнула Леди Баг, но в душе ей было приятно. Она осторожно коснулась лепестков — они были свежими, будто только что сорванными. — Это всё очень мило, но… кто бы это ни был, он должен понять: я не могу принимать даже такие небольшие подарки. Это не по правилам.

— А может, он просто пытается что‑то сказать? — Тикки села на плечо хозяйки. — Через цветы.

Маринетт вздохнула и поправила маску.

— Что бы он ни пытался сказать, я не могу отвечать на такие знаки внимания. Особенно когда не знаю, кто он.

Она оглядела город. Солнце клонилось к закату, окрашивая небо в розовые и золотые тона. Где‑то там, среди этих крыш и улиц, ходил человек, который тратил время и силы, чтобы оставить для неё очередной букет. И от этой мысли внутри что‑то трепетало, хотя она старалась не показывать этого.

— Ладно, — Леди Баг решительно отложила букет. — Пойдём патрулировать. И надеюсь, сегодня никаких сюрпризов.

Но она ошибалась.

Когда они добрались до Монмартра, на ступеньках базилики Сакре‑Кёр лежал ещё один подарок — на этот раз три белые маргаритки, аккуратно уложенные в маленькую корзинку. К ним была прикреплена записка: *«Пусть этот букет подарит тебе улыбку, как ты даришь её Парижу. — А.»*

— Опять! — Маринетт всплеснула руками. — Тикки, посмотри — здесь снова эта буква «А». Что это может значить?

— Может быть, имя? — предположила квами. — Или просто первая буква алфавита — символ начала чего‑то нового?

Леди Баг покачала головой.

— Слишком много загадок. И слишком много цветов.

Она уже собиралась уйти, когда заметила ещё одну деталь: среди маргариток прятался маленький брелок в виде кота — серебряный, с изумрудными глазами. Он покачивался на ленте, ловя последние лучи солнца.

— Смотри, — Маринетт осторожно сняла брелок. — Это… странно. Очень странно.

— Или очень мило, — поправила Тикки. — Кто бы это ни был, он явно очень внимателен к деталям.

Леди Баг спрятала брелок в карман костюма.

— Ладно, хватит цветов на сегодня. Пойдём дальше. И надеюсь, больше никаких букетов.

Но в глубине души она знала: это только начало.

Вечерний Париж мерцал огнями: фонари на мостах через Сену отражались в тёмной воде, а в окнах старинных домов загорался тёплый свет. Леди Баг приземлилась на крыше особняка в Латинском квартале — месте, где они с Котом часто встречались перед патрулём. Воздух был наполнен ароматом цветущих каштанов и лёгкой свежестью приближающейся ночи.

— Опять ты здесь раньше меня, миледи, — раздался знакомый голос за спиной. Леди Баг обернулась и увидела Супер Кота, который ловко перепрыгнул с соседней крыши и приземлился рядом с привычной грацией.

— Просто проверяла обзор, — улыбнулась Леди Баг. — Здесь отличная точка для наблюдения за южной частью квартала.

Кот слегка поклонился, но в его позе читалась непривычная напряжённость. Он нервно переминался с ноги на ногу и то и дело поглядывал на бумажный пакетик в своих руках.

— Что у тебя там? — Леди Баг кивнула на свёрток.

— Э‑э… — Кот замялся. — Ничего особенного. Просто… В общем, миледи, я тут подумал… Может, ты примешь от меня всего один цветок?

Леди Баг вздохнула. Этот разговор они вели уже в десятый раз, и каждый заканчивался одинаково.

— Кот, я же говорила — я не могу принимать даже такие скромные подарки, — она скрестила руки на груди, стараясь выглядеть непреклонной. — Это не по правилам. Мы герои, мы не должны отвлекаться на личные знаки внимания.

— Но это же просто цветок! — он развернул пакетик. Внутри лежала белоснежная роза — простая, но удивительно изящная. Каждый лепесток был безупречен, а тонкий аромат наполнял воздух вокруг. — Всего один. Последний раз. Если откажешься — я больше никогда не буду дарить тебе цветы, обещаю.

Леди Баг посмотрела на него. В глазах Кота было что‑то новое: не обычная игривость, а искренняя надежда и даже лёгкая тревога. Он действительно ждал её ответа, и от этого внутри что‑то дрогнуло.

— Ты так настаиваешь, — Леди Баг невольно улыбнулась. — Почему именно этот цветок? Почему сейчас?

Супер Кот сделал шаг вперёд, и лунный свет упал на его маску, подчеркнув линию скул.

— Потому что эта роза… она напоминает мне тебя, миледи, — его голос стал тише, почти шёпотом. — Такая же светлая и чистая. И я хочу, чтобы хотя бы раз ты приняла что‑то от меня не как от напарника, а как от человека, который искренне восхищается тобой.

Он протянул розу ближе. Леди Баг невольно потянулась к цветку, но тут же отдёрнула руку.

— А если это создаст между нами неловкость? Мы напарники, Кот. Наша задача — защищать Париж, а не обмениваться подарками.

— Разве проявление уважения и восхищения может создать неловкость? — он слегка наклонил голову. — Миледи, я всего лишь хочу, чтобы ты знала: я ценю тебя. Не как героиню Парижа — хотя ты лучшая из них, — а как человека. Как девушку, которая каждый день рискует собой ради других.

Он сделал ещё один шаг, и теперь между ними оставалось всего несколько шагов.

— Позволь мне сделать это, — его голос звучал почти умоляюще. — Один цветок. Последний шанс. Если после этого ты скажешь «нет», я больше никогда не подниму эту тему. Клянусь честью Кота Нуара.

Леди Баг молчала. Она смотрела на розу, на Кота, на город внизу. В голове крутились мысли: *«Что, если это действительно просто жест восхищения? Что, если я слишком строга?»*

Она осторожно протянула руку и коснулась лепестка. Тот оказался прохладным и удивительно нежным на ощупь.

— Хорошо, — тихо сказала она. — Только один. И это в последний раз.

Супер Кот улыбнулся — искренне, без привычной насмешливой ухмылки.

— Спасибо, миледи. Ты не пожалеешь.

Он осторожно передал ей розу. Леди Баг бережно взяла цветок, стараясь не задеть шипы.

— До следующего патруля, миледи, — прошептал Кот, когда она уже собиралась улететь.

— До следующего патруля, — ответила Леди Баг и взмыла в небо, сжимая в руке белоснежную розу.

Оказавшись на соседней крыше, она остановилась, чтобы ещё раз взглянуть на подарок. Роза действительно была прекрасна — как символ чего‑то нового, что только начинало зарождаться между ними.

Леди Баг летела над Парижем, бережно держа в руке белую розу. Цветок казался таким хрупким и в то же время значимым — словно мост между её двойной жизнью, между Маринетт и Леди Баг. Ветер играл лепестками, а лунный свет придавал им почти волшебное сияние.

Она приземлилась на знакомой крыше — той самой, где часто останавливалась, чтобы перевести дух между патрулями. Здесь, вдали от суеты города, можно было на мгновение стать просто собой. Леди Баг села на край парапета, осторожно положив розу рядом.

Внизу шумел ночной Париж: редкие машины проносились по улицам, вдалеке слышались голоса прохожих, возвращавшихся домой. Но здесь, наверху, было тихо и спокойно. Маринетт глубоко вдохнула прохладный воздух и снова посмотрела на цветок.

Осторожно проведя пальцем по лепесткам, она невольно задела острый шип. Лёгкий укол — и на белом лепестке появилась крошечная капля крови, которая тут же растеклась тонкими алыми прожилками, словно тонкие реки на карте.

— О… — Леди Баг замерла, глядя на преображённый цветок. Белая роза теперь была испещрена алыми разводами — как рассвет над Парижем, как первый снег с каплями вина. Она осторожно коснулась повреждённого лепестка, чувствуя, как внутри что‑то дрогнуло. — Какая красота…

В этот момент на крыше появился Супер Кот. Он замер у края, увидев картину перед собой: Леди Баг с розой, на лепестках которой алели следы крови. Его глаза расширились от неожиданности.

— Миледи… — его голос прозвучал непривычно тихо. — Я… я не хотел, чтобы так вышло.

— Всё в порядке, — она подняла глаза. — Это случайность. Но… посмотри, как она теперь выглядит.

Супер Кот медленно подошёл ближе и остановился рядом. Он смотрел на розу, на алые разводы, потом перевёл взгляд на Леди Баг.

— Теперь она действительно особенная, — прошептала Леди Баг. — Как и этот момент.

Супер Кот кивнул, не отрывая от неё взгляда.

— Да, — тихо сказал он. — Как и ты, миледи.

Они стояли молча, глядя друг на друга. Где‑то внизу гудел город, но здесь, на этой крыше, время будто остановилось. Леди Баг почувствовала, как напряжение, которое она неосознанно держала в себе все эти дни, начинает таять.

— Мне пора, — Леди Баг первой нарушила тишину. — Акумы не ждут.

— Конечно, — Кот отсалютовал, но не сдвинулся с места. — Но прежде чем ты уйдёшь… знай: этот цветок — не просто подарок. Это символ моего восхищения. И моей надежды.

Она улыбнулась — так, как улыбалась только ему. В этой улыбке было что‑то новое: больше доверия, больше тепла.

— Пусть эта роза будет нашим секретом, — прошептала Леди Баг. — Только между нами.

— Договорились, — Супер Кот слегка поклонился. — До следующего патруля, миледи.

Леди Баг кивнула и взмахнула йо-йо. Но прежде чем взмыть в небо, она ещё раз взглянула на розу — белую с алыми прожилками — и бережно спрятала её в карман костюма.

Супер Кот смотрел, как она улетает, растворяясь в ночном небе. Он провёл рукой по волосам и улыбнулся.

— До следующего патруля, — тихо повторил он, глядя вслед исчезающей фигуре. — И, может быть, в следующий раз ты позволишь мне проводить тебя?

Он развернулся и прыгнул на соседнюю крышу, оставив после себя лишь лёгкое эхо кошачьего мурлыканья и ощущение чего‑то нового, только что начавшегося между ними.