Реквием по врагам (джен)

«О стае всеми любимых придурков, которые могли бы стать для меня самыми близкими людьми на свете…»

Если отбросить всю ненависть и все накопленные годами обиды, что бы я мог сказать о Мародёрах, которым я так яростно желал самой страшной смерти долгие годы… Если как-то забыть обо всех стычках и унижениях, и взглянуть на них иными глазами, то что бы я мог увидеть? Возможно, мне бы удалось разглядеть в них нечто сокрытое от толпы обожателей и ведомое лишь их четвёрке.

Поттер. Чёртов Поттер, главный заводила, бессовестный выпендрёжник, фанатик своего треклятого Гриффиндора, превозносил дружбу над всем. Он верил друзьям больше чем себе, его сердце было открыто настежь перед другими тремя, он прощал им практически всё и готов был пожертвовать всем ради них. Самым страшным грехом для него было — усомниться в товарище. Здесь он был безнадёжно слаб. Слаб и беззащитен. Как оказалось, главным для него была не слава и всеобщая любовь, а их дружба… Нет, не так… Дружба. С большой буквы. Смешно? Наивно? Глупо? Да, но… Почему, когда я понял это, мне было не до веселья? Мне стало больно. Грустно и горько от мысли, что он погиб. И я жалел не Джеймса Поттера, а человека, способного так ценить Дружбу. Скорбел, ведь знал, что такого как он больше нет. Того, которого я всю жизнь искал и так и не смог найти. Который казался вышедшим из глупой детской сказки и моих наивных детских фантазий. Настоящий Друг.

Блэк. Любимчик девушек, смазливый самовлюблённый кретин, который относился ко всему со щенячьей беспечностью, и был верен друзьям как пес. И готов был страшно мстить за них. Ему лишь поначалу всё сходило с рук. Внезапное обвинение, Азкабан… Я похоронил его, вместе с Поттером и Лили. Такой баловень Судьбы не смог бы вынести испытание Жизнью. Но он вынес. Бежал, вернулся, был пойман в сети запретов и планов и… умер. Нелепо и жестоко. Когда он вернулся, мы по-прежнему не ладили. Мы жили прошлым, и ни слова Дамблдора, ни кого-либо не могли нас переубедить. Столкнувшись лицом к лицу, мы вновь превращались во враждующих подростков, безжалостно вороша уже поросшее быльём. Нам думалось, так правильно, но когда он погиб... Я понял, как мне, балансирующему на лезвии ножа, лгущему и притворяющемуся, ждущему всё время ножа в спину… нужен был такой друг. Я не строил иллюзий по поводу Блэка, но… Как это невероятно — знать, что твой друг никогда не предаст тебя и всегда будет рядом в трудный миг. И подставит плечо. И я клялся себе, что поступал так же будь рядом со мной такой друг… Если бы…

Люпин. Я так и не узнал его полностью, хотя несколько лет подряд был с ним бок о бок. Я ненавидел, но не Римуса, а одного из Мародёров. Мне хотелось видеть его Врагом, мне НАДО было думать о нем так, иначе мое виденье мира разбилось бы вдребезги. Он был единственным, с кем я мог бы поладить, если бы… был не таким слепым. Я не желал признавать его положительные черты, обзывая доброту — лицемерием, открытость — лестью, хотя знал, что не прав. Я называл его чудовищем вопреки тому, что видел. Я смотрел на мир через кривое зеркало ненависти и не желал его убирать. А ведь мы никогда не сталкивались с ним лично. Был Блэк, был Поттер, но он всегда просто стоял в стороне, не мешая и не поддерживая… Мы бы правда могли поладить, если бы… Если бы…

Петтигрю. Мне не хотелось бы упоминать о нем вовсе. Я мог бы только написать, что презираю предателей, и поставить в этом откровении точку, если бы был сам чист на руку. Слуга двух господ, как бы мерзко это не звучало, не может быть далёким от предательства. Кем бы ни был Тёмный лорд, я его предал, и этот факт отрицать глупо. Я не могу полностью обвинить Петтигрю в смерти Поттеров, так как сам из-за своей глупости и желания выслужиться сделал их мишенями… Разве я могу после этого кого-то судить? И всё же… Я хочу думать, что был лучше него. Хотя бы из-за того, что никогда не ползал ни перед кем на брюхе. Сомнительная добродетель, я знаю… Судить вам. В любом случае, это уже не важно по одной простой причине:

Утраченного не вернёшь…