Если мы слизеринцы, то это не значит, что мы - сволочи! (гет)

— Цисси, передай печенье, — сладким голоском попросила одна из сидящих в гостиной девушка.

Это была Беллатриса Блэк. И выглядела она как обычно: лицо надменное, темные глаза смотрят уверенно, в голосе всегда слышна властность. Длинные черные вьющиеся волосы красивыми волнами спадают на плечи. Она любила помыкать сестрой, которая была просто слабее ее. А Белла умело этим пользовалась.

Нарцисса была младше ее на год, училась на шестом курсе. Нельзя называть ее бесхарактерной или слабовольной. В свои шестнадцать она была довольно сильной, но очень уж робела перед сестрой. Никто из окружающих не знал почему, а некоторые слизеринцы считали, что так и должно быть.

В гостиной сидело на данный момент человек шесть. Сестры Блэк, Люциус Малфой, Эван Розье, Агнесс Теччер и Северус Снейп.

Последний находился в самом углу, уткнулся в какую-то книгу. Завеса темных сальных волос закрывала лицо. Нос, напоминавший орлиный клюв, едва ли не касался страниц. Маленькая парню одежда была мятой. Где-то были пятна, оставшиеся с урока Зельев. Северусу некогда было стирать одежду, он с головой уходил в учебу.

Агнесс сидела в кресле рядом с друзьями, но таким образом, чтобы ей было хорошо видно Снейпа. Иногда ее лицо буквально на долю секунды обретало встревоженное выражение, а взгляд с большей внимательностью устремлялся на Северуса. Но этого никто не замечал. Это ведь была лишь уже упомянутая доля секунды. Каштановые волосы, отливающие рыжиной, были собраны в интересную прическу и закреплены на затылке тяжелой изумрудной заколкой с двумя камнями-сапфирами, которые напоминали глаза. Глаза самой Агнесс были такие же синие, как эти сапфиры, и очень большие. Длинные пушистые ресницы обрамляли эту красоту. Теччер была привлекательна, как и большинство слизеринок и слизеринцев.

Эван Розье расположился в кресле по правую руку от кресла Агнесс. Темно-русые волосы, холодно-зеленые глаза, аристократичные черты лица, свободная поза… да, это был типичный слизеринец…

Впрочем, как и Люциус. Он также сидел в кресле, только слева от кресла Агнесс и иногда поглядывал на нее. Серые глаза при этом теплели, но ненадолго — Малфой тут же отворачивался и лениво окидывал взглядом гостиную Слизерина, выполненную в серебристых, черных и изумрудных — не зеленых, а именно изумрудных — тонах. Люциус, в отличие от Розье, был напряжен, хоть этого никто и не замечал. Однако если приглядеться…

Нарцисса протянула руку к чашке с шоколадным печеньем, взяла ее, а после подала сестре. Все это было довольно спешно, чтобы не разгневать сестру. Потом девушка уткнулась в страницы журнала «Ведьмополитена», хоть ее взгляд стал неспокойным после того, как сестра ее потревожила. Теччер, однако, когда Нарцисса подавала сестре чашку, заметила, что на руке у младшей Блэк был то ли шрам, то ли ожог — разглядеть толком Агнесс не смогла, так как это маленькое увечье тут же закрыл рукав мантии.

— Спасибо, — произнесла Белла, однако искреннюю благодарность в ее голосе уловить было сложно.

— Не за что, — пикнула Цисса. По ее виду было заметно, что она не хотела вообще больше ничего говорить. А зачем же сказала? Загадка…

В гостиной на некоторое время воцарило молчание. Черные кресла иногда приятно поскрипывали. На зеленых стенах плясали языки пламени, который горел в белом отполированном камине. В этом помещении даже яркий рыжий огонь казался немного потускневшим. Нет, не потускневшим — холодным.

— Несс, ты… — начала Белла.

— Белла, пожалуйста! — оборвала ее Теччер.

Мало кто возражал Беллатрисе. Дело было не в страхе. Просто все всегда знали, что она упрямо будет делать и говорить то, что хочет. Так зачем же зря трепать себе нервы?

— Я ведь просила. И не раз.

— Агнесс, — с нажимом произнесла Беллатриса. — не можешь мне помочь с Прорицанием?

«Помочь» обычно означало «дать списать». К тому же ходили слухи, что Теччер действительно обладала даром провидицы.

— Обычно ты обходилась без моей помощи, — чуть улыбнулась Агнесс.

И это правда. Беллатриса откровенно плевала на учебу. А по Прорицаниям вообще всякую ерунду всегда карябала. Редко когда списывала, но если и списывала, то только у Теччер.

Белла пожала плечами и ничего не ответила. Наверное, ей просто нечем заняться, решила Агнесс, вот и решила найти интересное занятие. На несколько минут в гостиной повисла тишина.

— Эван, — нарушила ее Теччер. — Ты не мог бы мне помочь?

Розье, ранее расслабленный, напрягся, а Люциус теперь прямо уставился на Агнесс.

— Да? — спросил Розье.

— Мне нужно отнести книги в библиотеку, но их много очень, а волшебством я их по школе тащить не хочу, потому что помню, чем это обернулось для старосты Хаффлапаффа в прошлый раз. Ты ведь поможешь?

На самом деле Эван был готов выполнить любую просьбу этой красавицы еще до того, как она ее назвала. Так что он встал и пошел за Агнесс, которая сначала забежала за книгами в комнату, после дала половину Розье и оба удалились.

— Люц, — спустя несколько минут молчания после ухода двух однокурсников, нарушаемого только треском поленьев в камине, подала голос Белла, с хитрой улыбкой глядя на Малфоя. — Ты не хочешь проводить завтра Нарциссу до кабинета Нумерологии? А то она не знает, где он находится.

«Грязная ложь», подумал Малфой. Беллатриса считает всех вокруг ничего не понимающими и не видящими идиотами, однако, это вовсе не так. Она совсем не пуп земли и Люциус не собирался вертеться ни вокруг нее, ни вокруг ее сестрички, с которой старшая из сестер Блэк постоянно пытается его свести. Нееет, он не будет плясать под дудку этой высокомерной дряни!

На самом деле Малфой не был таким уж ужасным, каким можно его вообразить по его размышлениям. Просто Белла его реально достала. Два года назад она с удовольствием начала пытаться сыграть роль свахи, постоянно стараясь, чтобы ее сестричка, и он сам остались наедине. Люциуса это очень раздражало. Ему самому нравилась Агнесс Теччер. Она не стремилась зацепить любого попавшегося парня потому, что ей это будет выгодно: принесет популярность или что-нибудь еще… не важно! Ее характер был простой, обычный. Правда, даже у нее бывали заскоки и иногда наступали такие дни, когда девушка орала на всех подряд. Это обычно скоро проходило, и Теччер затихала на некоторое время, а после опять вливалась в жизнь. Насколько Малфою было известно, ей никто из парней не нравился, что было странно для девушки ее возраста. А вот Розье увиливал за ней без утайки. Неужто Агнесс не видит, что он тоже мог бы также резво вскочить и побежать нести ее книги, как это сделал Эван?

Теччер не была мечтой всего Хогвартса. Она чаще скрывала свою красоту, чем выставляла напоказ, а иногда становилась совсем незаметной. Люциус, правда, видел ее всегда, какой бы незаметной она не была.

Разумеется, Беллатриса и Нарцисса тоже были неотразимы. Более того, они были ОСЛЕПИТЕЛЬНО красивы, а Теччер была просто… обаятельной. Да, обаятельной — самое подходящее слово. Однако, несмотря на это… нет, не так. Сестры Блэк, несмотря на свою ослепительную красоту, были именно того характера — немного стервозного — из-за которого за ними и бегали толпы поклонников. А обаятельная Агнесс оставалась без такого рьяного внимания. В тайне Люциус одновременно негодовал по этому поводу и радовался. Негодовал — потому что не понимал, как такая девушка может не нравится. А радовался — из принципа «меньше поклонников — меньше конкурентов».

Иногда Малфою казалось, что Агнесс не так уж, и никто не нравился. Тогда он начинал думать: кто? Он? Определенно нет. Розье? Вряд ли. Да и вообще походило на то, что этот странный «кто-то» вовсе даже не со Слизерина.

— Нет. У меня завтра будут дела, — резко ответил Люциус, даже не пытаясь сделать вид, что говорит правду.

Зашелестели страницы «Ведьмополитена». Руки Нарциссы дрожали. На миг Малфой даже пожалел, что сказал это.

Тут вернулась Теччер и Розье. Оба села туда, где сидели до ухода.

За окном прощались с природой сумерки, уступая место темной королеве Тьмы — ночи. Все слизеринцы разошлись по комнатам. Осталась лишь Агнесс, да Северус Снейп.

Теччер некоторое время сидела в кресле, еле заметно раскачиваясь взад-вперед. Казалось, в ней идет внутренняя борьба. Видимо, она только что закончилась, потому что девушка встала и подошла к Снейпу.

— Северус?

Ответа не последовало. Агнесс села на пол и постаралась заглянуть в лицо слизеринцу. Глаза того были закрыты. Он просто мирно спал.

— Северус, — повторила девушка. Она взяла в свою ладонь его руку и сжала. Снейп зашевелился. Его глаза медленно открылись и еще неосмысленно оглядели книгу, на которой он уснул, а потом Агнесс. — Тебе не мешало бы поспать. В такой позе лучше долго не сидеть. Судороги там… сам понимаешь.

Снейп молча посмотрел в эти большие синие глаза своими черными. После того, как Лили перестала с ним общаться около двух лет назад, такой теплый, взволнованный и заботливый взгляд на него могла бросать только Теччер. Но Северус не привык к ней. Она с первого курса пыталась с ним поладить, но он преданно общался с одной лишь Лили. Нет, не общался — дружил. Общался он с однокурсниками: мог посмеяться, поговорить. Но в основном с парнями. Девушек он сторонился. А в этом году он с первого сентября не разговаривал, а рот открывал только на уроках, если его спросят.

Агнесс видела, что Снейпу нужна поддержка и искренне старалась ему ее обеспечить. Но он не разговаривал с ней. Все реплики, что были обращены к Агнесс на протяжении шести лет и двух месяцев этого года можно было сосчитать по пальцам. Говорят, женщина инстинктивно хочет пожалеть одинокого мужчину и влить в общество. Может, оно и так. Однако данная ситуация была, похоже, немножко другой.

Снейп угрюмо встретил добрый взгляд, закрыл книгу, слез с кресла и пошел к коридору спален мальчиков. Теччер судорожно вздохнула. Что такого она сделала, что заслужила это отношение в свою сторону? Она ведь просто помочь хочет. Так почему же все ее попытки встречаются или угрюмым и нелюдимым взглядом, или злобным оскалом?

Агнесс так и сидела на толстом ковре у черного кожаного кресла — у того места, где она вновь попыталась подружиться с Северусом. Ну, ничего, Теччер точно знала, что со Снейпом она подружится. Друзья нужны всем. Агнесс не собиралась навязываться. Можно вечно повторять — она лишь хотела помочь.

Девушка увидела, что Северус забыл книгу. А может, специально оставил? Теччер не знала этого, но зато знала другое — завтра она лично отнесет эту книгу ему, а заодно и поговорит. Прекрасно!

Агнесс посмотрела в окно. Ночь, месяц равнодушно висел в небе. Звезды маленькими точечками уже загорелись. Природа, не тронутая цивилизацией — она вообще восхитительна. Хорошо, что не стали срубать лес. Всякий лес влечет с собой лишь тайну, загадку, которую нужно разгадать и постичь, но никак не угрозу. Угроза никогда не возникнет сама из ниоткуда — человек — обычно человек — сам провоцирует, чтобы опасность к нему пришла. И кто, скажите, виноват? Животные, которым нужно питаться или которых просто потревожили? Нет. Люди!..

— Какого черта, Несс? — послышалось за спиной девушки. Она от неожиданности вздрогнула, а по телу, непонятно почему, побежали мурашки.

— Белла, иди. Я не хочу спать, — стараясь дышать спокойно и ровно, ответила Агнесс. Она даже проигнорировала тот факт, что Беллатриса опять назвала ее Несс, хоть Теччер ненавидела такое сокращение ее имени. Несс… Бред.

— Тебе вставать завтра рано, — каким-то недоверчивым тоном произнесла Белла.

— Мне все равно, — последовал ответ, сказанный уже раздраженным тоном.

— Как знаешь. — Хлопнула дверь через несколько секунд. Агнесс откинула голову на сидение кресле и закрыла глаза. За окном чирикнула птица.

Посидев так несколько минут, Теччер поднялась и куда-то направилась. Вообще она просто шла, куда глаза глядят. Не было особой цели. Девушка лишь решила прогуляться по замку. В гостиной делать нечего, ей уже надоело сидеть, а в комнату возвращаться не хотелось. Агнесс вышла из подземелья, на секунду остановилась, а после пошла на астрономическую башню. Девушка обожала то место. Только там она могла почувствовать настоящее уединение, где нет Эвана, увиливающего за ней, немного странного и задумчивого Люциуса, нелюдимого Снейпа и стервозной Беллы. Агнесс шла, молча глядя в пол или на ступеньки, не поднимая головы. Поднимаясь по лестнице к астрономической башне, она услышала голоса, а на стенах плясали языки пламени — наверняка были зажжены факелы. Довольно странно, ведь можно использовать волшебную палочку как прибор освещения…

Решив узнать, что же там такого интересного, Теччер села на одну из верхних ступенек так, чтобы фундамент загородил ее. Слышно было прекрасно. Девушка чуть повернула голову. На башне стоял Северус Снейп собственной персоной. Сначала Агнесс показалось странным, что он тут делает в такой поздник час. А после у Теччер глаза просто расширились от изумления: она ведь все это время сидела в гостиной! Как же Снейп мог проскользнуть мимо нее? Впрочем, сейчас было не до этого. Агнесс навострила уши.

— Это большая ответственность, Северус, — произнес голос… Беллы. Что за черт?.. — Ты все хорошо обдумал?

— Я уже сто раз сказал, что да. Нельзя ли быстрее к делу?

— Какой нетерпеливый, — хмыкнул чей-то голос. Он был приглушен, поэтому Агнесс не поняла, кому он принадлежит.

— Давай левую руку, — властно произнесла Белла.

— Я думал, что ее мне ставить будешь не ты! — воскликнул изумленный Северус.

— Прости, что разочаровала тебя, дружок, — проиронизировала старшая из сестер Блэк. — Думал, к тебе Темный лорд лично прилетит? А ты это заслужил?.. Я — его правая рука. МНЕ он доверяет больше вас. Больше вас всех вместе взятых! Поэтому милорд милостиво разрешил мне…

— Понятно, — перебил Северус и сделал шаг вперед — к Белле, очевидно.

— Морсмордре!

— Аааааааааааааааа!!!

Агнесс зажала уши. Крик Северуса, наверное, должен был поднять весь замок. Правда, Теччер тут же вспомнила, что они на Астрономической башне…

— А кто это у нас тут?

К Агнесс ступила Белла.

— Ты что тут забыла, Несси? — ласковым и сладким голоском осведомилась Блэк. — Ах, постой, я знаю… Хочешь испытать наслаждение болью… да, милая, да! Круцио!

— ААААААА!!!

_________________________________

— Эй! Теччер! ТЕЧЧЕР, ЧЕРТ ДЕРИ!

Агнесс открыла глаза. Она лежала на полу в гостиной и кричала во весь голос.

В помещении горел свет, вокруг нее собрался весь курс и профессор Слизнорт во главе.

— Мисс Блэк, не стоит так агрессивно реагировать, — холодно опустил он Белле.

Та за его спиной скорчила ему рожу.

Эван взял Агнесс за трясущуюся и слабую руку — Теччер вся дрожала и ослабела после этого сна, — поднял ее и прижал к себе. Та обвила руки вокруг его шеи и уткнулась ему в плечо. От Розье приятно пахло мужским одеколоном и даже в расстегнутой и немного мятой мантии, наспех одетой поверх пижамы, он был необычайно привлекателен. Однако Агнесс только сейчас это заметила.

— Мисс Теччер, успокойтесь. Пройдемте ко мне в кабинет, я дам вам успокоительного зелья. Кто пойдет с нами, чтобы потом проводить мисс Теччер? Пожалуй, мистер Розье, пожалуй.

Агнесс почувствовала у себя на талии руку Эвана: от нее исходило приятное тепло. Девушка впервые чувствовала себя настолько хорошо, находясь рядом с Розье.

Вот вся школа думает, что слизеринцы — бездушные твари. Но это не так. Они такие же люди как, скажем, гриффиндорцы, просто не все хотят это признать. Агнесс бесило то, что все считают, будто студенты Слизерина обязательно плохие и не могут полюбить, влюбиться. «Если мы слизеринцы, это не значит, что мы — сволочи!» думала всегда Теччер и была уверенна, что абсолютно права. Правда, попадаются экземпляры вроде Беллы…

Размышляя об этом и о своем видении, Агнесс с Розье и Слизнортом дошли до кабинета последнего, где он усадил их за парты и попросил подождать, а сам убежал в кладовку.

— Тебе что-то приснилось? — спросил Эван.

Он и Агнесс сидели за первой партой второго ряда. Волосы девушки выбились из прически, мантия немного помялась, а взгляд казался измученным и усталым. Розье сидел в напряжении и внимательно смотрел на Теччер.

— Боюсь, что это был не просто сон, — после недолгой паузы, вздохнула Агнесс.

— Думаешь, у тебя было видение? — догадался Розье.

Девушка молча кивнула. Она еще дрожала, успокоиться было очень трудно. В воображении постоянно вставали картинки: вот лицо Северуса, решительное, на нем видны блики от языков пламени; вот Белла — нагло ухмыляется, в глазах еле заметный горит огонек удивления.

— Что ты видела?

— Я…

В этот момент зашел Слизнорт и протянул девушке флакончик с сиреневой жидкостью.

— Держите, мисс Теччер. Выпейте, вам полегчает.

Та залпом осушила флакон. Тут же дрожь отпустила, изображения перестали мелькать, Агнесс почувствовала прилив сил.

— Вот и хорошо, — довольно заметил Слизнорт.

Теччер поблагодарила декана и вместе с Розье дошла до гостиной. У входа в подземелье Агнесс резко остановилась.

— Что случилось?

— Сиреневое, — непроизвольно воскликнула девушка.

— А? — не понял Розье.

— Ммм? Нет, ничего, пойдем.

«Сиреневое… он дал мне сиреневое зелье. Но оно должно быть розовым!»

Агнесс, по возвращению в гостиную, на этот раз все-таки пошла в комнату, залезла под одеяло, обняла подушку, задернула полог, однако сон не приходил. Естественно, о каком сне вообще может идти речь, когда тебя, кажется, отравил декан твоего факультета. С ума сойти!

Итак, если Агнесс не перепутала розовый с сиреневым и у нее нет паранойи или мании преследования, возникает логичный вопрос: что делать? Если Слизнорт хотел ее отравить, то к нему точно нельзя идти. К Дамблодору она не проберется, это однозначно. Только если тот не любит босиком ходить ночью по Хогвартсу. Что ж, тогда остается только заместитель директора, декан Гриффиндора — профессор МакГонагалл. Сейчас идти? Нет, не вежливо. «А если ты сейчас сдохнешь в собственной кровати — это будет вежливо?!» завопил внутренний голос. Что же, он прав, однако Агнесс решила пойти утром. Глупо. Но…

Утро. Пожалуй, это самое оживленное время суток. Все суетятся, носятся, как ненормальные. Ну, во всяком случае, так ведет себя большинство людей и волшебников, населяющих планету Земля. Оставшееся население спокойно, мирно и неторопливо попивает чаек. Студенты Хогвартса могут относиться к обеим группам, с тем лишь отличием, что чаек они пьют после того, как посуетятся.

Моника Монтгомери проснулась раньше всех. Сделала объемную прическу, накрасилась, оделась, бла-бла, а после подняла девочек. Агнесс спешила как никогда. Она собиралась быстрее пойти в Большой зал, поесть и, так как профессора все равно всегда уходят раньше студентов с трапезы, подкараулить МакГонагалл у кабинета, где должен быть урок Трансфигурации седьмого курса Гриффиндора и Рэйвенкло. Теччер очень надеялась, что Гриффиндорцы не станут над ней издеваться, потому что девушка сама по себе была очень ранима. Обидеть ее ничего не стоило, даже если ей иногда это удавалось скрывать.

Агнесс быстро шла к кабинету Трансфигурации. Странно, но почти все Гриффиндорцы, у которых сегодня должен быть урок, там уже стояли. Наверное, они очень быстро все съели. Или любят Трансфигурацию. Агнесс сейчас было важно не это. Если Слизнорт хотел ее отравить, почему яд до сих пор не подействовал? Потому, что это было бы подозрительно — если бы Теччер отравилась почти сразу после посещения кабинета декана? Или есть какая-то другая причина? Или это вообще был не яд? Кошмар!

Агнесс подошла к кабинету и встала недалеко от толпы Гриффиндорцев, уткнувшись в пол. Там все орали, шумели, смеялись.

— Отвали от меня, Поттер! — завопила Лили Эванс.

— Очень ты мне нужна! — оскорблено бросил в ответ Джеймс Поттер.

— Идиот!

— Дура!

М-да… Что-то подсказало Агнесс, что именно после этой перепалки все попытки Поттера завоевать Эванс прекратятся. Слишком много в его голосе было обиды. Его наверняка все это достало. То, что Эванс поливает его грязью. То, что она унижает его на глазах всего Хогвартса. Теччер не жалела Поттера по причине его издевательств над Снейпом. Но что-то заставило девушку взглянуть на него сейчас по-другому…

Поттер отошел к своим друзьям и молча прислонился к стене. Они что-то тихо говорили друг другу.

Агнесс поймала себя на том, что она из под пушистых черных ресниц наблюдает за ним. Наблюдает за Джеймсом Поттером. Эта его свободная, небрежная поза… Эти карие глаза… Эти скулы… Эти лохматые волосы… А губы… От него исходило непонятное обаяние… Сейчас Поттер достал снитч и начал с ним играть. Сириус Блэк что-то сказал, и Поттер посмотрел на Агнесс. Та уже без утайки смотрела на него, с интересом во взгляде. Губы того дрогнули, казалось, он вот-вот улыбнется, но взгляд наткнулся на слизеринскую нашивку на мантии и Поттер тут же отвернулся. Блэк что-то начал ему говорить или объяснять. Ремус Люпин лишь коротко взглянул на Теччер, а Петтигрю мечтательно глядел в окно.

«Вчера тебе стало приятно от присутствия рядом Эвана, сегодня ты, похоже, неожиданно втюрилась в Джеймса Поттера. Пора тебе лечиться, подруга…». После этой мысли в голову Агнесс пришла другая, совсем уж нелепая: что если она влюбилась в Поттера из-за того зелья, что ей подсунул Слизнорт? А как иначе? Она ведь столько лет подряд смотрела на Поттера, и ничего, ноль эмоций, а сейчас…

Стоп! Стоп. Какой к черту Слизнорт? Зачем ему влюблять ее, Теччер, в Джеймса Поттера? Глупость.

Но даже если это не из-за Слизнорта и его дурацкого сиреневого зелья, факт остается фактом — Джеймс Поттер приобрел привлекательную для нее карму, причем довольно неожиданно.

Агнесс посмотрела на Джеймса. Тот рассмеялся от какой-то шутки Блэка. От этого смеха в животе что-то бухнуло. Теччер захотелось тоже стоять вот так вот рядом, с Джеймсом, и непринужденно смеяться. Почему же между ними стоят какая-то мелкая, вшивая преграда — факультетская нашивка?..

Прозвенел колокол. Гриффиндор и Рэйвенкло еще больше завопили. Громче это делали, разумеется, первые. Агнесс нервно заметалась: идти ей на урок или ждать МакГонагалл, однако решила, что ее жизнь важнее, чем скучная лекция Бинса. Если она один единственный раз пропустит, ничего катастрофического не произойдет.

Декан Гриффиндора будто бы из ниоткуда оказалась у кабинета. Она подошла к двери, открыла ее, и ученики кучей повалили в класс. Агнесс в один прыжок оказалась у МакГонагалл.

— Профессор!..

— Не сейчас, мисс Теччер, идите на урок, — отвернулась МакГонагалл.

— Профессор! — Агнесс сама не поняла, что в отчаянии схватила женщину за запястье. — Это очень важно!..

— Хорошо, — после паузы, ответила Минерва. — Пройдемте. Я дам ученикам задание, а сама поговорю с вами.

Так и произошло. МакГонагалл, наведя порядок в классе, приказала превратить какого-то противного мерзкого червяка в деревянную палку. Наиболее сложный раздел Трансфигурации — превращение одушевленных тел в неодушевленные. Также МакГонагалл посоветовала осуществить превращение побыстрее и причины были понятны — никому не понравится лицезреть рядом с собой червя.

— Итак, — вздохнула МакГонагалл, садясь за стол. Агнесс села рядом. — Что за срочность?

— Профессор… у меня есть подозрение, что меня отравили! — выпалила девушка.

Краем глаза Теччер видела, как Поттер, сидя на парте, повертелся немного, разговаривая с друзьями — иначе говоря, нагло пользуясь тем, что учитель занята — а после почти без проблем превратил противного червяка в обычную деревянную палку. Не возникло проблем и у его друзей, даже у Петтигрю. Этот факт Агнесс почему-то удивил, хоть она и не могла себе объяснить, что странного в том, что Петтигрю может нормально учиться.

— Да? — недоверчиво поинтересовалась МакГонагалл, однако она мгновенно посерьезнела. — У вас проявлялись какие-либо симптомы? Кружилась голова, тошнило, рвало? Может, вы видели, как вам что-то подсыпали, но не придали этому особого значения?

— Не совсем. — Медленно ответила девушка. — Я просто выпила зелье, и только потом поняла, что оно должно быть другого цвета…

МакГонагалл молча посмотрела на семикурсницу Слизерина, мало еще что понимая и ожидая продолжения. Агнесс, вдохнув поглубже и, ощущая себя героем какой-нибудь книжки о магии, начала свой небольшой рассказ.

— Вчера вечером я не пошла спать, а осталась в гостиной. Сидела там до глубокой ночи. После мне приснился кошмар. Я была от него просто в ужасе, во сне кричала, — Теччер было неприятно про все это рассказывать. Она себя чувствовала отвратительно, будто ее вырвало на глаза у всего Хогвартса. — Мои однокурсники и профессор Слизнорт пришли в гостиную. Профессор попросил меня пройти к нему в кабинет вместе с Эваном Розье, а там дал мне якобы успокаивающее зелье. Я выпила, а после с Эваном вернулась в гостиную. Правда, я уже у гостиной вспомнила, что мне дали зелье сиреневого цвета. Но успокаивающее должно быть розовым. Сейчас я думаю, не перепутала ли я в кабинете цвета, там ведь было не очень светло.

— Почему же вы сразу не пошли ко мне? — изумленно спросила МакГонагалл.

— Я… решила, что пока ничего страшного не произошло и… то есть, я думала, что мне показалось, а сегодня утром решила все-таки рассказать об этом вам, — в последний момент соврала Теччер.

МакГонагалл задумалась. Агнесс обвела взглядом студентов, и вдруг у нее расширились глаза. Поттер внимательно прислушивался к разговору. «О Боже», испугалась девушка. «Он все слышал? Кошмар! Что делать, что делать?». «Успокойся», равнодушно бросил внутренний голос. «Допустим, что он слушал и слышал, думаешь, он побежит всему Хогвартсу об этом рассказывать? Зачем? Какая ему с этого выгода?». Агнесс решила, что внутреннее Я право, однако волнение и легкий испуг никуда не ушли, пусть они и стали слабее.

— Значит так, — произнесла МакГонагалл, отвлекая от мыслей Теччер. — Сейчас мы пройдем с вами в Больничное крыло к мадам Помфри. Если вас отравили, она это поймет, проделав некоторые операции.

— Операции? — полушепотом переспросила Агнесс. Ей тут же преставились иголки, шприцы.

— Да, — спокойно подтвердила МакГонагалл, поднимаясь и направляясь к выходу. У двери она обернулась, да еще и так резко, что Теччер чуть не врезалась в ее плечо лбом (слишком уж декан Гриффиндора была высокая, что девушка только в плечо могла врезаться), и обратилась громко к классу:

— Значит так. Мне нужно отлучиться, возможно, до конца урока. Если я вернусь и вместо моего кабинета найду руины, то в регуляторе очков обоих факультетов не останется ни камня.

С такими строгими словами МакГонагалл развернулась и вышла, а немного отставшей от нее Агнесс досталась вполне дружелюбная реплика про то, что декан Гриффиндора больше любит слизеринцев, чем гриффиндорцев. Теччер поспешно покинула кабинет и захлопнула дверь, а после быстрым шагом нагнала заместителя директора Хогвартса.

В Больничное крыло обе пришли довольно быстро. Мадам Помфри давала таблетку какой-то первокурснице. Увидев вполне здоровую слизеринку и декана Гриффиндора в придачу, она очень удивилась.

— Похоже, девушку отравили, — сразу приступила к делу МакГонагалл. — Причем преподаватель нашей школы.

Агнесс еще раз повторила свою увлекательную и занимательную историю. Помфри кивнула и куда-то удалилась. Вернулась минут через десять с какой-то странной штуковиной. Это походило на маггловский принтер, только его опутывали какие-то серые нити, напоминавшие паутину. Отодвинув «крышку» (нити потянулись следом), Помфри извлекла оттуда один из флаконов. Непонятно, зачем нужно было их — флаконы — держать именно там, это было известно, очевидно, лишь одной мадам Помфри. Которая, кстати, заставила Агнесс выпить содержимое флакона. Это была жидкость противного серого цвета, вдобавок очень густая, вязкая, ее было проще съесть, чем выпить. Проглотив, наконец, серую гадость, Теччер вопросительно посмотрела на целительницу. Та что-то буркнула про реакцию на препараты. Было ясно одно — придется подождать. Только непонятно было чего именно — когда ее, Агнесс, стошнит прямо на чистенький пол госпиталя, в котором она видит свое отражение? МакГонагалл, очевидно заметив, что дело плохо, превратила ближайшую тумбочку в тазик. При этом тазик был того же цвета, что и дрянь, которую Теччер заставили проглотить.

В комнате слышалось лишь хрипение Агнесс, а после — не самый приятный звук на свете…

— Отравления нет, — уверенно заявила Помфри, на секунду склонившись над тем, что из девушки вышло.

ЭТО было кошмарно. Та же серая гадость, настолько отвратительная, что Теччер быстро отошла к раковине прополоскать рот, так как испугалась, что ее снова стошнит.

— Вы уверены? — спросила МакГонагалл.

— Опасных для организма веществ точно нет. Но мы сейчас проведем еще одну процедуру… нет, нет, дорогая, другую, — поспешно добавила целительница, увидев вытянутое лицо слизеринки. — Без тошноты. Просто подержишь во рту несколько минуток кусок одного материала. Пойдем.

Агнесс без особой радости поплелась за мадам Помфри, думая лишь о том, чтоб вещество никак не пахло или, хотя бы, не было серого цвета.

Усадив девушку на стул в своем кабинете, врач сунула ей в рот какую-то белую пластину, с виду напоминавшую кусок пластмассы, а по вкусу — кубик сахара. Учитывая, что сахар Теччер не переносила — сладостей почти не ела, чай и кофе пила без сахара — «несколько минут» она отсидела с трудом. Вынув пластину, Помфри опустила ее в уже заранее приготовленный стакан с водой. Та моментально окрасилась в сиреневый цвет.

«Значит, все-таки не успокаивающее зелье», теряя надежду, подумала Агнесс. Она уже поняла, что вода окрасилась в цвет того зелья, которое ей дал Слизнорт. Девушка с удивлением увидела, как целительница кружит вокруг стакана, что-то бормочет, постукивает палочкой. Минут через пятнадцать она бессильно села на стул, стоящий напротив МакГонагалл и Теччер.

— Не знаю я, что за зелье он вам дал, мисс Теччер. Я над ним еще поработаю, а вы сразу идите ко мне, если почувствуете что-то странное, хорошо?

Агнесс кивнула и вышла из крыла. Она уже повернулась, чтобы поблагодарить МакГонагалл, однако ее не было. Неужели она осталась в госпитале? Как странно…

— Знаете, Минерва, это зелье похоже на то, что изобрел пять лет назад Джон Истмен. Это зелье помогало читать мысли людей, но, как вы понимаете, было запрещено. Это нарушало права личной жизни не только волшебников, но и простых людей.

— Вы думаете, что профессор Слизнорт дал нашей ученице зелье, помогающее читать мысли?

— Не совсем. Я лишь сказала, что оно на него похоже. Я подозреваю, что профессор Слизнорт экспериментировал, пытаясь создать нечто наподобие того зелья… но точно сказать не могу.

— Ясно. Спасибо вам, всего доброго.

Агнесс отскочила от двери, чтобы не было ясно, что она подслушала, и быстро направилась к кабинету Трансфигурации вслед за МакГонагалл. Сейчас урок у Слизерина и Хаффлапаффа.

Уже ложась вечером в кровать, Агнесс точно знала, что перемены, а, может, и перемены, наступят, причем довольно скоро. Они не могли не прийти после того, что услышала Теччер. Если Джон Истман — по которому она однажды готовила доклад — дал такой замечательный «образец», то нет сомнения, что опытному зельевару профессору Слизнорту захотелось тоже показать себя. А использовал он Агнесс как подопытного кролика, или просто перепутал в своей идиотской темной кладовке зелья — уже не важно. Претензий никаких ему предъявить нельзя, мадам Помфри потому что сказала, что никаких веществ, способных навредить организму, не поступало. Перспективка, мягко говоря, не очень радужная.