Мы - слизеринцы (гет)

Мы — слизеринцы. Нас много, и, в то же время, каждый из нас один. У каждого из нас своя жизнь, но судьба — общая, в которой нет места детским мечтам. У нас нет понятия «дружба». И каждый из нас ежедневно шагает рука об руку с опасностью. И помощи ждать неоткуда. В этом мире ты один. Один со своими проблемами… страхами… зависимостью…

Дафна Гринграсс

Красавица. По крайней мере, большинство студентов Хогвартса про меня бы так сказали. А что ещё можно сказать обо мне? Ведь никто не знает меня ближе. Для всех я лишь красивая, чистокровная кукла. Да что там, все на нашем факультете демонстрируют окружающим лишь продуманную до мелочей маску. Рассказывают выдуманную историю, чтобы все думали, что всё в порядке. Но никто, черт подери, не признается, что нет никакого порядка... Из-за какого-то неписанного закона, придуманного наверняка ещё Салазаром. Все мы ходим как куклы. Выпячиваем недостатки, стараясь превратить их в достоинства. И, возможно, другие факультеты верят, что все идет так, как представлено взору. Но я-то вижу, что лоск и звание былой аристократии, которое мы все должны бы пытаться сохранить, уже не имеет большого значения, чем, скажем, еще лет сто назад. Все, что наши семьи смогли воспитать в нас — это отвращение к маглам и маглорождённым волшебникам. И я ненавижу себя за то, что позволила себе думать иначе. Позволила себе любить этого Дина Томаса. И снова вспоминание его имени с болью отражается в сердце. Он является олицетворением того, что моя семья презирает — маглорождённости... Хуже всего, что ему плевать. Плевать на всё: на чистокровность, на большие счета в Гринготсе, на без памяти влюблённую меня. Он видит перед собой только эту Уизли. Только проклятая Джинивера занимает его мысли. А так хотелось бы, чтоб хоть на мгновение он вспомнил о моём существовании. О существовании той, которая предала идеалы своей семьи ради него…

Как всегда, гордо и обособленно, пройти мимо гриффиндорской троицы. Главное — не показать своих дурацких переживаний. Ведь я ни капли не хуже его. Ни капли не хуже этого проклятого Поттера. Даже лучше. В моих жилах течёт чистая кровь. А в его? Жалкий полукровка! Но почему же у него есть всё то, о чём мне нельзя даже мечтать? У него есть дружба, любовь, поддержка, в конце концов. А я? Отец в Азкабане, мать уехала в Италию, оставив на меня руководство всеми делами. Разбираться с бумагами, проверять чары недосягаемости каждый день, ведь авроры вовсю ищут Волдеморта, скрывающегося в МОЁМ доме, и, конечно же, это невыносимое задание змееподобного лорда — убить самого могущественного волшебника. Тяжело вздыхаю и вперёд… гордым шагом пройти к своему месту в классе. Никто не узнает, что у меня на душе, никто не должен узнать про поручение лорда. Ведь иначе конец. Если я провалю план, вся семья обречена. Сажусь и быстро открываю книгу. Быстро просматриваю тему. Вспоминаю, как когда-то давно отец помогал мне разобраться в сложных рунах. И еле сдерживаю слёзы. Воспоминания об отце мучают каждый день. Из-за ночных кошмаров практически не могу спать. Каждую ночь вспоминаю о том, что отец в тюрьме. И воспоминания пугают ещё больше чем сны. Каждую ночь мерещиться лицо Лорда. Его искаженные ненавистью черты и пугающе-красные глаза… Хочется свернуться в постели и ждать помощи. И только страшное прозрение, что помощи ждать неоткуда заставляет быть сильным. Снова надевать на лицо непроницаемую маску и снова пытаться убить. Снова бесполезно пытаться и заранее знать, что все твои планы заранее обречены, ведь, кажется, голубые глаза следят за тобой… И сочувствующие выражение этих глаз заставляет ненавидеть… Ненавидеть себя…

Возвращаюсь с отработок у Макгонагалл. Ей, видите ли, показалось, что я неприлично одета. И что? За это назначать отработку? Кому я мешала, я же не на урок явилась в таком виде, а всего лишь гуляла у озера. Заворачиваю за угол и медленно сползаю по стене. Нет, всё же я отвратительно себя чувствую. Видимо, вся наша семья обречена ходить на побегушках у этого земноводного. Именно мой отец заставил меня принять эту чёртову метку. Рука болит. Рана уже привычно покалывает, но всё равно хочется кричать. Кричать не от боли. К ней я уже давно привыкла. Кричать от безысходности. От того, когда в следующий раз, когда метка загорится зелёным светом, я буду обязана, превозмогая боль, явиться на это проклятое собрание. И опять терпеть это унижение. Опять быть дешевой шлюхой для Лорда и его прихвостней. И, главное, помнить, что это сделал отец. Из-за него терпеть всё это. И знать, что твою мать используют так же всего в паре метров от тебя. В такие моменты обычно хочется, чтобы чёртов Поттер победил, и это все, наконец, закончилось... Слышу шаги... Роджер. Мой двоюродный брат... Но ни единая живая душа не должна знать, что между нами нет ненависти... Он полукровка. Он и его семья не должны пострадать. Пытаюсь отойти от стены и мир резко темнеет. Медленно сползаю обратно на пол и понимаю, что если ещё одна ночь пройдёт без сна, то я надолго поселюсь в больничном крыле. Брат помогает мне подняться, и, быстро обняв, уходит. Нас не должны увидеть...

Только вернулся с поместья. Всё тело болит. Призываю бутылку огневиски и пью прямо из горла. Да уж, в этот раз отец постарался на славу. Грудь от резких движений пронзает острая боль, и я на несколько секунд замираю. Дожидаюсь, пока боль уходит, и вливаю в тело новую порцию алкоголя. Хочется забыться. Просто невозможно устоять перед напором отца. Мать, по моей просьбе, уехала из Англии, предоставив мне самому разбираться с папашей. Который, во что бы то ни стало, решил отправить меня на службу Темному Лорду. Я усмехаюсь и уже, не обращая на боль в теле внимания, делаю большой глоток огневиски. Никогда не подчинюсь. Пойду против всех, но не буду чьим-то рабом. Лучше умереть, чем жить так. Быстрый взгляд на Трейси Дэвис, сидящую в дальнем углу. И от кого она пытается спрятаться? Все прекрасно знают про её выбор. Про то, что она стала очередной подстилкой для Лорда и его прихвостней. Я не желаю себе даже похожего будущего. Не подчинюсь отцу. Кажется, выбор сделан. Резко встаю. В глазах всё темнеет. Еле стою на ногах и пытаюсь остановить боль. Пара взмахов палочкой, и я уже могу дойти до камина, из которого вывалился несколько часов назад. Кровь остановлена и выбор сделан. Я не раб. Захожу в камин, и меня окутывает зелёный огонь. Быстро забираю с поместья немного денег. Тихо иду обратно к камину и, конечно же, встречаю отца. Алкоголь мигом выветривается из тела. Лёжа на полу и корчась от боли, я надеюсь, что в этот раз меня просто убьют…

Это просто ужасно. Отец разорён, и всё, что мне остается, это немедленно бросать школу и бежать из этой проклятой Англии во Францию, туда, где нет этого проклятого сопротивления, туда, где у нашей семьи ещё осталось поместье. Туда где нас не достанет ни Тёмный Лорд, ни авроры. Туда, где можно надеяться хоть на какую нибудь стабильность. А когда всё уладится, можно будет вернуться в родную Англию. Вещи собраны, и я захожу в камин. Отец и мать должны ждать в Дырявом котле. Выйдя из камина, успеваю заметить процессию, состоящую из авроров и моих родителей. Руки невольно сжимаются, когда вижу наручники на их руках. Понимаю, что всё пропало, и вряд ли мы сможем уехать так быстро, как предполагали. Да что я говорю — вряд ли мы вообще сможем куда либо уехать. Автоматически нашариваю палочку. Не успел я даже подумать, как зелёный луч вырвался из неё и, будто бы не я произнёс «Авада Кедавра». Первое в моей жизни смертельное заклятье попадает в одного из авроров. Я пригибаюсь от ответного заклятия и убиваю еще одного аврора. Всего минута неравной борьбы, и вот я уже лежу на полу и понимаю, что теперь не будет ни Франции, ни казавшейся такой близкой свободы…

Прихожу как всегда под утро. Тихо отодвигаю полог и проскальзываю под одеяло. Можно поспать пару часов. И нужно, чтобы уставшее тело хоть как-то повиновалось. Бешеный график. Каждый день отработки, а уж свободному времени не позавидуешь. Потому что метка жжет с невероятной силой. Но я — не Трейси. Я не пойду туда. Не буду рабой. Мне плевать на мою семью. Всё же это они поспособствовали появлению этого ужасного знака. И мне плевать, что из-за того, что я не появляюсь, мой отец получает на пару круциатусов больше, не говоря уже о том, что делают с матерью. Плевать… Неспокойный, не дающий отдыха сон, и — снова утро. Открываю глаза и понимаю, что проспала. Пофигу. Одеваюсь и иду к озеру. Пару занятий можно пропустить. Всё равно будут отработки до утра. Больше не дадут. А что касается баллов, так часы Слизерина давно пусты. И только квиддич иногда заставляет несколько зелёных камней упасть вниз. Выхожу на улицу, и колючий зимний ветер треплет волосы, забирается под одежду. Плотнее запахиваюсь в мантию и иду к озеру. Там за камнем у меня есть маленький тайник. Обычные магловские наркотики. По-моему, это уже зависимость, но это единственное, что помогает забыться. Ввожу новую дозу, и на пару минут забываю про ненавистную метку... Все плывет, я вижу совсем другой мир — мир, в котором мне хорошо...

Рассвет. Как же неприятно осознавать, что он запросто может стать последним. Быстро поднимаюсь и начинаю одеваться. Все-таки Выручай-комната — отличное убежище. Когда застёгиваю последнюю застёжку на мантии, девушка, лежащая на разобранной кровати, открывает глаза. Я невольно любуюсь. У Панси великолепная фигура, и тонкая простыня, которой она накрыта, ни капли этого не скрывает. Всё же я люблю её. По-другому это невозможно назвать. Но я прекрасно знаю, что не заслужил права на счастье. И поэтому должен сделать так, как решил. Молча разворачиваюсь и ухожу. Прекрасно знаю, что она сейчас растерянно смотрит на меня. А возможно даже одинокая слезинка скользит по её щеке. Так надо. Так правильно. Лучше пусть ей будет больно сейчас. Быстро иду по коридору. У Лорда новое задание для меня. И возможно я умру сегодня. Я не боюсь умереть… Я буду думать о ней, и мне не будет страшно. Но что же будет потом с Панси…

Я в Выручай-комнате. Заставляю себя одеться и выйти навстречу новому мучительному дню. Он ушел... Ну и что, он всегда уходит вот так. А я-то знаю, что он любит меня. Просто никак не может себе в этом признаться. Просто боится за себя. Боится за меня. Думает, что я смогу уйти от него, если подумаю, что я просто его очередная шлюшка. Но нет, я люблю его. И мне даже не интересно любит ли он. Я знаю, любит. Я ношу под сердцем подтверждение этому. Я знаю, что сейчас главное — выжить самой. Но всё же, новость о беременности — самое радостное событие за последний год. Ведь это его ребёнок. И мне плевать на всё. Плевать, что Паркинсоны разорены. Плевать, что отец в Азкабане. На всё плевать. Главное, что хоть какая-то его часть всегда будет рядом… Но что-то в сердце каждый раз обрывается, когда он вот так уходит…

После смерти Блейза, Панси ходит сама не своя. Я не могу на это смотреть. Не могу смотреть, как она страдает. Не могу не замечать её округлившийся живот. И не могу не задавать себе логичного вопроса: «А что же будет с ней дальше?». Я могу помочь. Моя семья ещё не полностью разорена. Ещё остались неопечатанные поместья в Европе. Возможно, я даже решусь и предложу помощь. Только, вряд ли она согласится. Ведь я не Блейз, тело которого до сих пор не нашли. И она меня не любит. А я её всё-таки люблю. И не могу позволить, чтобы она страдала. В день своей смерти, Блейз пришел именно ко мне и попросил позаботиться о ней. Наверняка он ещё не знал о её беременности. Будь проклят Темный Лорд со своими заданиями... И Забини, мать его, со своим вечным чувством долга и идеями чистокровности. И бедная Панси, со своей несвоевременной и грустной историей любви. И я... будь я проклят тысячу раз, если не предложу помощь и не заставлю принять ее...

Захожу в кабинет декана. Прохожу в центр аудитории. И лишь там осмеливаюсь поднять на него глаза. Северус Снейп сверлит меня взглядом, и мне в очередной раз становится не по себе. Хочется сейчас забыть всё и взяться, наконец, за ум. Я уже почти поддался этому взгляду, уже почти пообещал вести себя примерно, как вдруг яркие воспоминания о сегодняшней ночи захлестнули меня. Неуместная улыбка расплылась по лицу, и я не успел убрать её прежде, чем Снейп заметил. Я инстинктивно зажмурился и вдруг почувствовал, как он рыскал в моей голове. Чувствовал, как он проник в воспоминания о прошлой ночи. Я открыл глаза и увидел, как широко раскрылись его глаза от удивления. Он понял, ради кого я никогда не посещаю лекции. Он узнал моего Захарию. Мне вдруг стало страшно, но я с надеждой смотрю в чёрные глаза зельевара. Смотрю долго, не отрываясь. В конце концов, Снейп не выдерживает и отводит взгляд… Я быстро бегу по коридору в Выручай-комнату. Снейп дал мне шанс. Сказал, что если команда Слизерина займёт первое место по квиддичу в этом году, мне будет дан ещё один год. Распахиваю дверь и вижу моего любимого блондина, мирно спящего, завернувшись в зелёные простыни. Улыбка медленно расползается по моему лицу. Неважно, что мы не выигрывали ни одного матча с Гриффиндором с того времени, как Поттер стал ловцом. Сейчас это неважно. У меня есть время, которое я могу подарить ему… Тихо подхожу и легко целую его. Он лишь тихо что-то бубнит и пытается скрыться под лёгкой простынёй. И я снова говорю себе, что все неважно, кроме нашего времени…

Я наблюдаю за своей сестрой. Смотрю, как она медленно и верно убивается из-за этого Дина. Получаю письма от взволнованных родителей и понимаю, что сестра сейчас делает роковой выбор. Этим выбором она предаёт всё то, что нам с детства вдалбливали родители. Все понятия о долге, чести, чистокровности. И это всё ради любви. Разве она не понимает, что это будет последним, что она сможет выбрать в этой жизни. И, если она сделает неправильный выбор — она распрощается со всем. И именно к этому выбору всё и идёт. И самое ужасное, что этот Томас, так легко вскруживший голову Дафне, абсолютно в ней не нуждается. Видит лишь младшую Уизли. И всё… Старается не замечать взглядов, которые бросает на него Дафна. Он не замечает, но, к сожалению, остальные не слепы. И среди них есть масса завистниц, тех, чьих парней моя сестра когда-либо осмеливалась увести. И вот эти милые девушки подло мстят, перешедшей им дорогу, Дафне... Насколько я знаю, сейчас домой приходят стопки писем, в которых без стеснения в выражениях описывается предательство Дафны. И этим письмам верят... И теперь я являюсь единственной наследницей огромного счёта в Гринготсе. Но...от этого меня отделяет лишь одно условие. Брак с наследником древнейшего из родов… Парнем, который никогда даже не смотрел в мою сторону. Парнем, для которого эта новость отнюдь не станет приятным сюрпризом… С Драко Малфоем…

Быстро иду по коридору. Не хватало ещё попасться на глаза гриффиндорцам. Мурашки пробежали по коже после воспоминания о прошлой стычке. После неё я две недели пролежал в больничном крыле. Нервно сглатываю, когда понимаю, что придётся пройти рядом с гриффиндорской гостиной. Ускоряю шаг… ещё чуть-чуть и можно будет скрыться в спасительной тени коридора. Ещё чуть-чуть… Оклик Дина Томаса заставляет кровь в жилах заледенеть. Я испуганно поворачиваюсь и замечаю дружную компанию гриффиндорцев, возглавляемую Томасом. Они на своей территории, их намного больше, у каждого в руках палочка… Простая мысль о том, что теперь двух недель будет мало, быстро пролетает и вспышка отбрасывает меня к стене… Ну что же, надеюсь, мадам Помфри не успела прибрать мою постель…

Вечер выпускников проходил практически в полной тишине. Естественно, собравшимся сложно было находиться вместе после всего, что они пережили. После того, что потеряли в этой жизни, в этой школе и в этой войне. После того, как мир каждого из них рухнул. У всех разные истории. Бегло окидываю их взглядом. Вот Панси. Сжимает в руках свёрток, перевязанный зеленой лентой. Наверняка сын — единственное, что держит её здесь. Постоянное напоминание о Блейзе… Далее Грегори. Отвергнутый семьей, замкнувшийся в себе. Он посвятил эти два года поискам тела Забини. Единственному, что он мог сделать для Панси. Взгляд натыкается на обветренное лицо. Сейчас в этой женщине практически невозможно узнать первую красавицу школы Дафну Гринграсс. О её высоком происхождении напоминает только древний семейный перстень — единственное, что осталось Дафне в воспоминание о семье. О былом величии нет и воспоминаний. Потрёпанная одежда, покрасневшие глаза и плохо расчёсанные волосы, она совсем не похожа на свою младшую сестру, сидящую рядом. Единственную наследницу огромного состояния Гринграсс — Асторию Малфой. Дорогие украшения и одежда не мешают Астории оставаться в глубокой печали. Не мешает до крови впиваться ногтями в ладони от одного только взгляда на своего супруга. На Драко, который сидит с видом как минимум победителя, но в глазах — боль... Как и его отец двадцать лет назад, Драко старается показать, что у него всё хорошо. Но я знаю, и, увы, не я один, что после кончины отца в Азкабане, Драко сорвался. Знаю, что очень долго по Косому переулку ходили слухи, что младший Малфой сошел с ума. Тысячи галеонов из сейфа Малфоев уходили на алкоголь и азартные игры. Стараниями Нарциссы, окончательно поседевшей за короткое время, Драко в конце концов успокоился. Этот брак по расчету сделал несчастными обоих, но что поделать — семейные ценности, кровь, честь… Перевожу взгляд на Грэхэма. Тот не смотрит на окружающих, на лице пара синяков. Мурашки снова бегут по коже, когда я вспоминаю очередную сцену с его избиением. Поневоле вспоминается моя молодость, и мне становится жаль Монтегю. Глаза машинально стараются отыскать остальных. А разум шепчет — их больше нет. В мыслях проскакивают картины из их жизни. Трейси Девис — не выдержавшая тяготящего рабства. Теодор Нотт — не смирившийся с появлением метки на левом предплечии. Винсент Кребб — поцелуй дементора. Милисента Булстроуд — передозировка. Маркус Флинт — не переживший смерть любимого. Блейз Забини — невольно перечеркнувший жизни двоих. Эти дети выросли у меня на глазах... но последний год обучения в школе чародейства и волшебства стал роковым, и сейчас совсем уже не детская озлобленность, тоска, боль поселились в их сердцах … Определение на змеиный факультет определило их судьбу…