Северное сияние (гет)

— Папа! Папа, папочка, пожалуйста, скажи, что не сделаешь! Папочка! — громко рыдала маленькая девочка.

Крыши домов беспощадно били капли дождя.

Нана с отчужденным видом зашла в поезд.

Она была одета просто: серый свитер, темные джинсы, длинный черный шарф и шапка-колпак. Это все очень хорошо сочеталось, подходило по цвету и фасону друг к другу.

Нана не хотела ехать в Хогвартс. Она вообще никуда не хотела ехать. Зачем ей все это? Чтобы видеть серые и скучные лица людей? Злые и жестокие? Наивные и глупые? Лицемерные и лживые? Двуличные? Отвратительные? Притворно радостные? Нет!

Она даже не нехотела. Ей было безразлично. Просто тупо все равно. Зачем же она ехала? Потому что не могла не ехать. Она должна была поехать. И цель этой поездки… Она банальна, но в тоже время необычайно нова. Рано или поздно эта цель, быть может, откроется… хотя нет. Не откроется. Это не возможно. Этого просто не может случиться. Человека, который сможет любыми методами выудить из Наны Робертсон хоть крупицу информации, о которой она говорить не желает, нужно записать в книгу рекордов Гиннеса.

Нана не стала брать много вещей. А зачем, какой в этом смысл? Она же не переезжает. То есть, переезжает, но ненадолго. Во всяком случае, ненадолго для нее. Так что кругозор взятой одежды ограничился на паре джинс, не считая те, которые были на ней, трех свитерах, курткой и обувью. Ей вовсе не нужно было нагружать себя шмотками, чтобы потом ходить и вертеть в них перед кем-то задом.

Девушка держала в руках свою темную сумку и поглядывала по привычке по сторонам. Нана сняла свою тонкую шапку-колпак, наскоро запихнула в сумку, а после побрела по коридору, думая, садиться в купе или постоять в проходе между вагонами. Выбрав первое, девушка прошла в последнее купе этого, первого вагона, и села туда, благо оно было свободно. Разумеется, Нана закрыла дверь на крючок, так как ей было ни к чему видеть этих существ. Этих людей.

Несколько раз в купе пытались войти, раздраженно дергали ручку, но, очевидно, решив, что там какая-нибудь фифа переодевается, уходили ни с чем. Девушка безразлично слушала ругательства некоторых студентов, считающих, что это делать, орать ругательствами, круто. С ума сойти, как это прикольно и по-взрослому.

— Да чтоб тебя! — в очередной раз послышалось за дверью. Нана даже не моргнула, продолжая равнодушно смотреть в окно.

— Слышь ты, овца! Давай открывай!

Ручка задергалась но, разумеется, не открылась. Нане было странно наблюдать, что «такие взрослые» волшебники не могут открыть дверь Алохоморой…

— Алохомора!

Дверь не открылась.

Вернее, попытаться открыть… разумеется, Робертсон не так глупа, как… Минутку. Она СОВСЕМ даже не глупа!

— Что за черт?

Вскоре послышались шаги — дверь, наконец, оставили в покое.

Нана полулегла, вытянувшись на сплошном сиденье, и в такой удобной позе продолжила смотреть в окно. Для девушки было в новизну открыть, что такая поза удобна. Она это словно почувствовала. Для вас это странно? Что же, как и для меня. Не забывайте, что я слежу за жизнью мисс Робертсон вместе с вами. Вместе с вами и познаю ее секреты, если таковы имеются. А они, разумеется, должны быть.

Ручка вновь задергалась. Нана закатила глаза (позже она удивилась этому жесту, но сейчас ей было не до этого), а после девичий голос, весьма расстроенный, проскулил:

— Откройте! Пожалуйста, откройте дверь, все купе забиты напрочь!

Думая, что делает это только из-за того, чтобы не слушать дальше эти вопли (хотя на самом деле причина была иная), Робертсон нехотя поднялась и открыла дверь. В купе буквально ввалилась девушка и чуть не шлепнулась на пол, так как ее ноги заплелись. Нана тут же закрыла дверь, прошла на одно из двух мягких сидений, где так удобно устроилась недавно, и вновь села полулежа, однако того удобства, что было раньше, не пришло вновь. Девушка бросила короткий взгляд на ее — теперь! — соседку по купе и вновь уставилась в окно.

* * *

Эта девушка была Вероникой Кеннеди. Она хотела сказать это, но думала, что это будет не к месту, так как, похоже, ее соседка явно не была расположена не то, что к приятельской, а даже обычной беседе.

Вероника зашла в поезд самой последней из всех студентов. Она редко когда опаздывала. Хотя, что уж тут лукавить, довольно часто. Это бесило всех ее знакомых, приятелей, однокурсников, даже ее парня — Джеймса Поттера (она дружила с ним с третьего курса, а встречаться начала в конце того года). Ви любила его до безумия. Ей было плевать на его недостатки, ведь она их не видела. Она и Джеймс прекрасно ладили, но все же тот очень уж не любил ее опоздания и иногда начинал смешно ворчать. И все же они, похоже, очень нравились друг другу.

Вероника, как любая девушка, обожающая романтику, мечтала о безграничной и счастливой любви, о том, что они и Джеймс никогда не расстанутся. Что они поженятся, родят пятерых детей, которые прославятся на весь мир и будут делать что-то полезное, помогать людям.

Шестнадцатиле­тняя девушка закрывала глаза на то, что все равно или поздно расстаются. И то, что даже самые счастливые браки не могут быть застрахованы от ссор и скандалов она не замечала. Просто мечтала. Ведь это так прекрасно — просто мечтать, правда? Мечты уносят нас от этого грешного мира далеко-далеко, туда, в тот, другой мир, где нам бы хотелось жить. Не вести существование — жить.

Не застрахованы от ссор, кстати, и простые отношения тоже. Если бы она не поругалась с Джеймсом, то не сидела бы сейчас с этой нелюдимой и какой-то бесчеловечной девушкой. Она бы сидела с Поттером в обнимку и рассказывала, как провела лето. Из-за чего она поругалась?

Вероника ходила по вагонам и заглядывала в каждое купе, ища своего парня и, наконец, нашла. Да, они обнялись, чмокнулись в щеку, и Джеймс почти умоляюще попросил дать ему поговорить с друзьями. Кеннеди разозлилась, накричала на парня (что-то об эгоизме) и выбежала из купе. Она столько его искала, а тот вежливо ее послал!.. Ее! Послал! Ее парень!!!

Веронике хотелось, чтобы Поттер выбежал из купе, побежал за ней, умоляя ее обернуться и поговорить с ним, чтобы он сыпал бесконечными извинениями, а она с деловым и обиженным видом будет все это выслушивать, как в ее любимых голливудских фильмах. Однако ожидания и надежды не оправдались — никто за ней не побежал, за своей спиной она не услышала ни одной просьбы извинить или простить его, такого идиота. А она ведь прошла все вагоны…

Кеннеди пошла почти в начало поезда, где она наткнулась на запертое купе. Наверняка тот, кто там сидел и, скорее всего, переодевался, уже сделал все свои дела и теперь она, Ви, сможет там поехать. Не торчать же ей все несколько часов пути в коридоре!..

Однако второй раз за день ожидания себя обманули — дверь осталась запертой, в чем шестикурсница убедилась, подергав ручку. Уже в отчаянии она, стараясь не расплакаться, провыла:

— Откройте! Пожалуйста, откройте дверь, все купе забиты напрочь!

И ей открыли. Открыла. Девушка.

У нее были русые волосы чуть ниже плеч, примерно до лопаток и большие зеленые глаза. Это было первое, что увидела Вероника, а после она ввалилась в купе и едва не упала на пол.

Кеннеди села на сиденье справа от входа, так как на левом сиденье устроилась так, как, видимо, сидела ранее девушка.

Вероника присмотрелась к ней, к этой девушке.

Она была примерно ее ровесница, ей вряд ли было больше шестнадцати. Но вот какая штука — Ви знала полшколы, особенно тех студентов, что были ее старше или младше. Однако эту девушку она раньше не видела — это точно.

Но Кеннеди пока что не стала придавать этому особого значения. Ее привлекло другое, нежели незнакомое лицо.

В девушке не было… человечности. Ее лицо оставалось равнодушным, на нем не проявлялось никаких выражений — мечтательного или задумчивого, вообще никакого. И ее тело… оно как будто было напряжено. Вряд ли хоть одна мышца была расслабленна. Что… что-то, какая-то мысль вертелась в голове Вероники, но она никак не могла ее уловить. Впрочем, решила Ви, какая разница? Студентка шестого курса Когтевран сейчас была расстроена вдвойне, потому что решила, что в ссоре ее и Джеймса была виновата все-таки она сама, а не кто-нибудь другой, и уж тем более не сам Поттер. Надо будет извиниться, но Кеннеди не хотелось вновь топать по всему поезду, отыскивая гриффиндорца, к тому же ей казалось, что ее соседке по купе это не понравится. В каком-то смысле — да кто она ей такая? Однако почему-то Веронике не хотелось ее раздражать, и она решилась начать разговор.

— Привет. Меня зовут Вероника. А тебя?

Мисс-НЕчеловеч­ность­ некоторое время, молча, смотрела в окно. Ни что не дрогнуло в ее лице. Ви уже решила, что та ей не ответит, как вдруг прозвучало:

— Нана.

Если Вероника не встречала препятствий в начале разговора, она не могла себя остановить и начинала болтать. Ей показалось, что если уж девушка представилась, значит, не все потеряно. К тому же Кеннеди было интересно увидеть хотя бы долю эмоций на лице незнакомки, даже если это будет раздражение от ее болтовни.

— А, понятно. Красивое имя, у меня нет ни одной знакомой, которую так зовут, а их у меня немало, это уж точно! Это сокращение какого-то имени или тебя прямо так и зовут? Впрочем, не важно. Я ведь много кого в школе знаю, почти каждого, не считая младших курсов, но тебя вряд ли можно назвать первокурсницей… — Вероника хихикнула. — И я тебя ни разу не видела. Ты новенькая, да? Из какой страны? И как там школа называется?

Нана на этот раз молчала не так долго, и ответила почти сразу:

— Я из России. А вот название школы вам знать необязательно — вам оно все равно не понадобится. Но если вам очень хочется это знать, можете узнать все в Библиотеке по приезду в школу.

Вероника даже опешила. Насколько был равнодушный голос, насколько безразличное лицо!.. У Ви не было причин обижаться, ведь Нана не говорила грубо, но и дружелюбия там не было. Там, в ее голосе — ВООБЩЕ ничего не было. Вероника сталкивалась с таким… назовем это явлением, за неимением других терминов, в первый раз. Быть настолько равнодушной и бесчеловечной… и это в шестнадцать. А ведь это, можно сказать, самый эмоциональный и проблемный возраст.

— Да нет, ты права — вряд ли мне оно будет нужно, — чуть растерянно ответила Ви. — Просто было любопытно. Знаешь, а ты говоришь совсем без акцента! Почему?

* * *

Нана не думала, как отделаться от надоедливой девчонки. Та ей была, на самом деле, как и все остальное, происходящее в мире, до лампочки. Вернее, не все. Она знала, что ей нельзя раскрывать свой главный секрет, знала, как это сделать. Знала, что не проболтается. И что ни один мускул не дрогнет в ее лице, голос останется прежним, ничего не выражающем. Кто о чем подумает, кто что узнает, кто что поймет, если будет думать, что человеку на все откровенно плевать? Правильно. К нему никто не приблизится. Не будет докучать. Эта некая Вероника… что ей нужно? Не подослана ли она врагами? К чему столько вопросов? Чтобы рано или поздно расколоть ее? Зачем? Неужто она все-таки не случайно заглянула к ней в купе? Вопросы, требующие ответов. Рано или поздно Нана их найдет, эти ответы. Девушка это знала. Потому что иначе просто не может быть.

Так что же делать? Постараться сблизиться с девушкой? Хм, можно попробовать. Только нужно стараться вести себя как можно естественнее.

— Я давно изучаю английский, — пожала плечами Нана. — Акцент постепенно исчез, вот и все. И нет тут никакой особой загадки.

Последнее, наверное, добавлять не следовало, но Вероника вряд ли что-то заподозрила.

* * *

Ага!­ Лед тронулся! Во всяком случае, в этой странной Нане она углядела человеческий жест — ведь та пожала плечами. Это уже что-то. Отчего-то Кеннеди стало жаль эту необычную девушку. В ней определенно что-то было. Секрет, тайна, которую она хранила и оберегала, и это не могло не влечь. Сразу начинало хотеться это разгадать и постичь. Ви еще никто никогда не доверял тайны, вернее, доверял, но это было очень давно. Ту тайну девушка сохранила и не сомневалась, что сумеет сохранить тайну Наны, какой бы та не была серьезной. Или даже опасной…

Ви сама не понимала, почему ей так захотелось подружиться с новенькой, которую увидела первый раз в жизни. Неужто виной тому загадочность? А может, что-то другое? У Вероники была лучшая подруга, в школе, в Хогвартсе. Но она была какая-то… не родная. Сейчас, пытаясь завести беседу с Наной, девушка что-то странное почувствовала. Она как будто знала, что Нана станет ее лучшей подругой. По-другому просто не могло быть!

— Понятно. Скажи, Нана… у тебя есть друзья?

Нана повернула голову к собеседнице. Все то же равнодушие. Где человечность? Где она? Но Ви знала, что эту человечность она пробудет в душе новенькой.

— Друзья? — Да, это был вопрос, но вопрос равнодушный. Однако Вероника была рада, что та у нее что-то спросила. — Кто такие друзья? Зачем они нужны?

Чужая душа — потемки. Это верно. Но эта душа — вообще лес дремучий.

— Ну… — протянула Вероника, думая, как объяснить. — Друзья — это наиболее приближенные к тебе люди. Люди, которым ты можешь доверять и на которых можешь положиться. Друзья помогают всегда. Или стараются помочь по мере своих сил. Понимаешь, это люди, которые нужны каждому человеку. Их предназначение в том, чтобы тот, кому они друзья, не чувствовал себя одиноким и не держал все тайны в себе.

* * *

«И не держал все тайны в себе…»

* * *

— Мне не нужны друзья. — Все так же отвечала Нана, но на этот раз Веронике показалось, будто там прозвучала какая-то интонация.

— Глупость. Друзья нужны всем. И они появляются, если ты не отталкиваешь их от себя.

— Отталкиваю? — Вновь спросила Нана.

— Да. Отталкиваешь.

— Но я не собираюсь никого толкать, — ответила Нана, отворачиваясь к окну.

— Нет, не в этом смысле. Если ты их обижаешь. Оскорбляешь. Задеваешь за живое. Друзья себя так вести не станут. И ты так и не ответила на мой вопрос: есть ли у тебя друзья?

— Нет.

На некоторое мгновение в купе повисла пауза. А может быть, это было и не мгновение, а даже несколько минут. Но все-таки молчание было нарушено.

— Скажи, а я… я смогу стать твоим другом? — спросила Вероника.

— А разве у тебя у самой нет друзей?

Вероника задумалась. Может ли она считать Джуди другом? Наверное, товарищем. Или подругой — лучшей подругой. Но не другом — это точно. Как-никак, друг и подруга, все-таки разные вещи… люди.

— Нет. У меня их нет.

* * *

Это был решающий момент для Наны. Она уже поняла, что эта Вероника не несет в себе никакой опасности. Это просто обычная девушка, подросток, со своими заморочками и моральными принципами. К тому же, чуждую обычной жизни людей и волшебников ее, Нану, она может ввести «в курс дела». И помогать ей. Но можно ли ей доверить свою главную тайну? Вот так вот сразу, ни с того ни с сего — нельзя, разумеется, это абсурд. А вот позже… Смотря как девушка себя проявит. Во всяком случае, помощь Нане не помешает, это точно.

— Да. Возможно, сможешь. — Ответила, наконец, девушка.

Вероника вся просияла просто. Преобразилась, можно сказать. Что она чувствует? Какие чувства у нее сейчас в душе?

Дальше до Хогвартса ехали молча.

Вернее… не совсем молча.

У Вероники вдруг расширились глаза и она некоторое время таращилась на Нану, а после резво вскочила и принялась рыться в сумке.

— Что вы делаете? — спросила Робертсон.

Ви лишь отмахнулась и вернулась к своему занятию. Вскоре она извлекла черное платье, красный пояс и, наоборот, красную стильную шляпу с большими полями и черным на ней пояском. Платье было аккуратно сложено. Вероника быстрыми движениями кинула его и шляпу Нане.

— Одень это, пожалуйста, — произнесла Кеннеди.

Нана посмотрела на нее.

— Одевай. — Это уже был приказ.

Любой нормальный человек огрызнулся бы, мол, с какой это стати? Однако мисс НЕчеловечность именно сейчас выполнила команду. Она сбросила с себя всю ненужную одежду буквально за секунду и через полминуты уже была в платье. Вероника только сильнее вытаращила глаза — КАК так она быстро все это сделала? Вроде нормальные жесты… ладно, сейчас она бросила эти размышления, нацепила на Нану шляпу и поправила платье.

— Так-то лучше, — одобрительно кивнула Вероника. — Жаль, что школьную форму мы одеваем только в школе.… А то бы не пришлось все это переодевание устраивать.

Нана молча смотрела на Ви.

— Так… ты. Ты сиди здесь, а я сейчас вернусь. Никуда не уходи! Поняла?

— Да.

Как же она могла быть такой… глупой?! Вот она, она же рядом была, та мысль, что всегда ускользала от нее. Почему она не могла ухватить за хвост такую простую деталь? Почему она не увидела в этой Нане то, что должна была заметить сразу? Что ее отвлекло от этого? Не самая стильная одежда? Отсутствие макияжа? Из-за этого она не заметила то, что Нана… может быть вовсе не Нана? Во всяком случае, ей, Веронике, нужно проверить, на месте ли Николь. Если нет, то эта Нана…

Ви дергала ручки купе за ручками. Однако долго ходить не пришлось, разумеется, если сравнивать это расстояние с длиной всего поезда. Всего-то два вагона…

В пятом купе она нашла то, вернее, того, кого искала — Николь Разерфорд.

Русые волосы были волнистыми — наверное, Николь заплетала косу. Длина… примерно до лопаток. За лето ничего не изменилась — девушка так же стриглась. Тушь, зеленые тени, подчеркивающие цвет глаз, розовый блеск для губ. Красивая девчонка, конечно.

У Николь не было много парней одновременно. Она ими разбрасывалась. А заводила отношения только ради выгоды — чтобы какой-нибудь несчастный Роберт Истмен помог ей подготовиться к зачету. Избалованная и капризная. Впрочем, оно и объяснимо — попробуй вырасти нормальной, когда у тебя богатый папашка, которому до тебя нет никакого абсолютно дела.

Но Ви не сомневалась, что Николь в душе все-таки добрая. И пусть она считает, что ее гламурные принципы и предпочтения в жизни самые что ни на есть правильные, ей просто нужно помочь раскрыться. А сделать это пока, увы, некому.

— Николь!

— Вероника!

Разерфорд выскочила из купе и приобняла Ви за плечи.

— Как давно не виделись. Очень хорошо, что ты меня нашла. Давай рассказывай: как мама? Вернулась из Италии? Или еще проводит свои маггловские исследования? (это прозвучало насмешливо — естественно, исследования ведь «МАГГЛОВСКИЕ»!) А Джессика тебе еще не писала? А то она прям так внезапно в прошлом году уехала из Хогвартса во Францию… честно говоря, я бы тоже была не против, даже за, но папа не хочет отправлять меня в такую даль. Кстати, ко мне на каникулах кузина моя приезжала. Как она изменилась, не поверишь! И ладно бы еще, если в лучшую сторону, так нет же, напротив. Такая страшная стала!..

— Николь! — перебила наконец-то Вероника подругу. — Эти новости обсудим потом. У меня есть для тебя другая, более шокирующая, чем маггловские исследование моих родителей.

— Да что ты? — округлила глаза девушка, но пошла за подругой, не переставая о чем-то болтать.

— Вот, — продолжала она, когда они уже дошли до нужного купе. — А его двоюродная сестра выскочила замуж и улетела за границу. Сейчас у них там ребенок родился. Девочка. Назвали, кажется, Джульеттой, но я не уверенна — потому что это может быть и Джулия. Ты же знаешь, что…

— Да-да, — нетерпеливо произнесла Ви. — А теперь замолчи и заходи в купе.

Вероника зашла, затащила Николь и закрыла дверь на крючок.

— А теперь скажите мне, что это розыгрыш, — потребовала Кеннеди.

Нана и Николь смотрели друг на друга. В глаза. Только Нана смотрела равнодушно. А Николь… Николь заорала. Вернее, завизжала.

— Ааааааа! Аааа! Ты кто? Ты как сюда попала? И почему это ты… — девушка не договорила. Она тяжело дышала, ее грудь вздымалась. И вправду, пережить такое зрелище довольно сложно, неудивительно, что девушка вдруг завизжала.

Да, Николь была накрашена и модно одета. Это так. Однако даже сквозь косметику и стильные шмотки нельзя было не заметить ЭТОГО. ЭТОГО сходства. Этих двух СОВЕРШЕННО одинаковых девушек.

— Как… да как так… да это же невозможно… признавайся, ты кто?

— Я Нана, — прозвучал голос. Раньше Веронике он казался равнодушным, однако на фоне эмоциональной Николь он звучал… металлическим. Таким голосом объявляют в метро следующую станцию. Таким голосом говорит женщина в лифте Министерства Магии.

— Что ты говоришь, — язвительно отвечала Николь. Она, сама того не замечая, разговаривала на повышенных тонах. Если бы не толстые стены купе, то весь поезд бы уже слышал ее вопли. — А я Николь. И что с того? Вероника, кто это? И почему она — мой двойник? Ты что, нашла мою сестру близнеца, да? Неужели ты не могла сказать раньше? А может быть в нашей школе есть эти… как их… метаморфы, а? И ты шутки ради решила надо мной таким образом поиздеваться? Знай, шутка идиотская и жестокая, и я никогда тебе этого не прощу. Какая ты мне после этого подруга? Да ты после этого просто…

— Хватит! Я думала, что это ТЫ решила разыграть всю школу, взяв с собой свою сестру-близнеца. А может быть, ты просто ее скрывала? Хотя нет, слишком уж она не эмоциональная.

— Я? Разыграть? — только это уловила Николь. — Да ты с ума сошла!

— Розыгрыш — это шутка с целью одурачить кого-либо, — выдала вдруг Нана.

— Шутка? — просто тупо переспросила Вероника, не зная, что еще тут можно сказать.

— Шутка — деятельность человека, направленная на вызывание смеха, улыбки у окружающих. В более широком понимании — любые жизненные явления, ситуации, а также любые мысли, фантазии, идеи и тому подобное, способные вызвать эти эмоции, — все так же продолжала Нана, как будто бы поясняя.

Ви и Николь сели на сидение, находящееся напротив сидения, где сидела Нана. Прямая, неэмоциональная, странная и… нечеловечная.

— Кто ты? — прошептала Вероника. На подсознательном уровне она ощутила капельку радости, поскольку сейчас она выглядела как героиня голливудского кино, известная актриса, умело говорящая свои слова в камеру.

— Я — Нана.

— Нет. Не твое имя. А КТО ТЫ?!

— Я — новейшая разработка российских ученых. Я — робот. Я — андроид нового века, созданный для эксперимента, чтобы после…

— Ты считаешь — это смешно? — раздражительно бросила Николь. — Неужели тебе слабо сказать правду? Зачем ты врешь? Какой же из тебя андроид? Ты же… — Николь потрогала руку Наны. — … теплая! И пульс у тебя есть!

— Во мне есть все новейшие разработки, включая те, о которых ничего и никому не известно. Даже рентген не распознает, что я — андроид.

— Ладно. Допустим, что ты этот… ну, робот, — подала голос Вероника. — А как ты можешь это доказать?

— В моем строении есть один недостаток — мне каждый день необходимо минимум четыре часа на подзарядку…

— Ну, давай, выключайся и заряжайся, — перебила Николь.

— …для этого мне нужно полностью отключиться и все лжепоказатели того, что я человек, выключаться. Но зарядка будет активирована лишь тогда, когда вся моя энергия окончательно растратится.

— Оооооой, — разозлилась Николь. — Как у тебя все сложно. Ладно, найдем другие способы проверить…

— Ты сказала, что ты из России. Назови русских писателей, скажем… девятнадцатого века.

— Жуковский, Погорельский, Батюшкин, Грибоедов, Пушкин, Вяземский, Баратынский, Александр и Владимир Одоевские, Тютчев, Гоголь, Кольцов, Герцен, Гончаров, Лермонтов, Ершов, Алексей Толстой, Тургенев, Фет, Некрасов, Достоевский…

— Стоп, — почему-то улыбаясь, произнесла Ви.

— Григорович, Островский, Дружинин, Салтыков-Щедрин, Лев Толстой, Чернышевский, Лесков, Боборыкин, Успенский, Мамин-Сибиряк, Гаршин, Чехов…

— Стоп, говорю! — вновь остановила Нану Вероника. — Верю.

— Я тоже верю, — нехотя призналась Николь. — Я знаю, что близнеца у меня быть не может. Может, фамилии русских писателей и недостаточный аргумент, и все-таки я почему-то верю. Но все же нужно еще раз проверить.

— Каким образом? — вздохнула Вероника, откидываясь на спинку сидения.

— Я могу задерживать дыхание на семь часов, — сказала Нана.

Двое соседок по купе недоверчиво уставились на нее.

— Можете проверить, если есть таковое желание.

Николь села рядом, так близко, как только можно, чтобы слышать дыхание. Даже подставила руку, чтобы почувствовать, дышит девушка или нет. Так и сидели несколько минут. Все это время Нана не дышала.

— Невероятно. Ты… ты что, реально этот… как его...?

— Я — Нана. Новейшая разработка российских ученых. Я — андроид нового века.

— Да, точно.

Некоторое время в купе вновь возникла пауза, более напряженная, чем раньше.

— Это круто. — Николь задумчиво смотрела в окно. На губах ее играла довольная и лукавая улыбка. — Это РЕАЛЬНО круто, понимаете?

— Что крутого? Нам ее придется прятать от всей школы, — мрачно возвестила Вероника.

— Да нет, я не об эт… погоди, зачем прятать?

— А что ты предлагаешь сделать? — Ви встала и нервно заходила по купе. А поскольку оно было не очень впечатляющих масштабов, то вскоре встала у двери и принялась оживленно жестикулировать, хотя бы в эти движения, вымещая свои нервы. — Показать ее Хогвартсу? Ты, верно, издеваешься? МакГонагалл поговорит с Флитвиком, и они нас на пару вышвырнут из школы. Дамблодору тоже не надо ничего рассказывать. Что он сделает? Даже если он и милостиво разрешит Нане остаться в Хогвартсе, то… даже не так. Как вообще можно объяснить школе присутствие в ней твоего двойника? Как? Объяснения потребуют по любому, а их у нас нет. Кто в школу магии примет робота?.. Кстати. Нана, ты же андроид! Как ты можешь изучать магию?

— Очень просто. Если вы думаете, что российские ученые не знают магии, то вы ошибаетесь, — тот же метал. Холод. Равнодушие. — Они прекрасно о ней осведомлены, и большинство современных машин не может обойтись без колдовства. А я уже упоминала, что я — новейшая разработка современных технологий. Неуместно предполагать, что я не владею навыками колдовства.

— Вот именно! — вскрикнула Николь — Об этом-то я и хотела сказать. Ты ведь можешь заменять меня на уроках. Ты ведь много знаешь?

— Во мне есть информация всех современных энциклопедических справочников, — отрапортовала Нана.

— Вот именно. Эх, у нас как раз в этом году всяких контрольных, докладов много, а учителя почему-то чаще всего их мне дают.

— Да потому что знают, что ты не делаешь ничего. Пытаются достучаться до тебя, вот и все, — отрубила Ви.

Нана переводила взгляд с одной на другую девушек.

— Слушай, Вероника, это ведь твое платье! — сказала Николь.

— Ага. Я просто решила, что если это все-таки не розыгрыш, то ее придется как-нибудь провести в школу. Под твоим… лицом, понимаешь? А ты вряд ли бы оделась так, как оделась она.

— Теперь мы все выяснили. — заключила Нана. — И я могу переодеться в свое платье? Оно соответствует школьной форме.

— Да ну тебя, — махнула ручкой Николь. — В школе хоть голышом ходи, только мантию напяль — и все. А переодеться нельзя. Если тебя вдруг кто-нибудь за меня примет, то сразу что-нибудь неладное заподозрит. Что я заболела или изменила своим принципам, а этого нельзя допустить. Если же тебя увидят в нормальной одежде, ничего страшного точно не случится, вот.

Веронике показалась эта непродолжительная тирада немного глупой. Впрочем, у Николь такое бывает. Она ненавидит, когда о ней думает что-нибудь левое. Нана в каком-то смысле она сама и была. Так что такая глупость Разерфорд вполне объяснима. Однако Ви не считала этот факт той причиной, из-за которой она не может сообщить об этом Николь.

— Ерунда, Ники. Я ее быстро протащу. Сядем втроем в карету и рванем.

— Эти кареты уж точно не смогут рвануть, — мотнула головой Николь. — Нас любой дурак догонит. И что тогда будем делать?

— Импровизировать, — убирая рукой со лба челку, ответила Ви. — И давайте закончим на этом дискутировать, а то у меня скоро мозг взорвется. Тем более, мы скоро приедем.

И девушка была права. На природу постепенно опускалась ночь, сумерки все сгущались, да и если выглянуть в окно, то уже можно было легко увидеть замок. То прекрасное строение, созданное тысячи лет назад, чтобы обучать волшебству детей со всей Англии на протяжении многих веков. Сколько здесь произошло событий, сколько было разгаданных тайн, сколько осталось неразрешенных и не выясненных до конца загадок.… А сколько людей тут нашли тут свою любовь? Встретили настоящих друзей? Врагов? Познали необходимое, познали то, что необходимо для жизни? Познакомились с важными в жизни чувствами, такими как разочарование, паника, страх? Искренность, радость, сердечность? Узнали, что люди все разные? Школа — второй дом, как-никак.

Нана встала напротив окна и посмотрела на стекло, которое более или менее хорошо отражало ее. Она беглым взглядом оглядела шляпу и платье, и очень долго смотрела на свое лицо.

— Мне говорили, что моя внешность индивидуальна. Что ее составляли несколько дней, стараясь, чтобы я была неповторимой и, как мне говорили красивой. — Веронике вновь почудилась в голосе робота интонация, но теперь она поняла, что это реально лишь чудилось. Эта… ЭТО существо, с которым она хотела подружиться, оказалось неживым. Подделкой. Ее НЕчеловечность оправдала себя.

— Ага, — хмыкнула Николь, тоже поднялась, отодвинула Нану и сама принялась вертеться перед стеклом. Нана некоторое время за ней наблюдала, а потом как-то неловко и чуть неуклюже, ненатурально — будет вернее — повторила то, что сделала Разерфорд. Отодвинула ее и принялась примерно так же кривляться. Николь прыснула, а Ви рассмеялась. Это неумелое подражание… выглядело довольно смешно. Нана посмотрела поочередно на них и повторила попытку. На этот раз получилось ЕСТЕССТВЕННО. Это странно, ведь нельзя не учитывать того, что перед ними стоял робот.

— Я стану человеком, — объявила Нана своим металлическим голосом. — Я стану человеком.

— Робот не может стать человеком, — мягко произнесла Вероника, не понимая, зачем, к чему эта мягкость. Просто ей вдруг захотелось сделать Нане приятно, пусть это было и невозможно. Почему-то за этот отрезок, совершенно ничтожный отрезок времени, девушка стала ей чуть близка. И не вызывало сомнения утверждение, что вскоре она станет ей совсем как родная.

— Почему? — Нана отвернулась от окна и посмотрела на нее в упор. — Разве я недостаточно знаю для человека?

— Ты знаешь достаточно для нечеловека. В людях не все так просто. Можешь опустить свои научные знания, и что останется? Видишь ли, люди умеют чувствовать.

— Чувство — эмоциональный процесс человека, отражающий субъективное оценочное отношение к материальным или абстрактным объектам.

— Ну, можно и так сказать, — протянула Вероника. — Так вот, чувства делают человека человеком.

— Я стану человеком, — повторила Нана.

Больше молчание никто не нарушал. До остановки поезда.

Вышли девушки быстро, причем Николь пошла отдельно, а Вероника с Наной — отдельно. Однако они находились на достаточном расстоянии, чтобы одновременно видеть друг друга и не вызывать подозрений у других студентов.

Ви ожидала, что будет лить дождь, когда они подъедут, так как несколько лет подряд первого сентября их встречали мокрые капли дождя. Однако в этот раз, очевидно, природа нарушила свой график и решила побаловать студентов Хогвартса. Вероника в любой другой раз обрадовалась бы, но не в этот — сейчас дождь бы не помешал, чтобы никому не хотелось лезть с обниманиями, зато хотелось бы поскорее добраться до школы. Так бы они преспокойно миновали всю толпу незамеченными. Ну да, красная шляпа и красный пояс на платье выделились бы, да подумаешь. Все бы прокатило. А сейчас… даже слишком ясно. И огроменный фонарь Хагрида вовсю светит. Замечательно. Просто класс.

— Так, сейчас идем быстро, хорошо? — сказала Ви и поправила шляпу Наны так, чтобы та немного закрывала лицо.

— Да, — просто ответила девушка.

Вероника отыскала глазами Николь и, кивком головы, указала на ближайшую карету. Девушки быстро рванули к ней, запрыгнули и та почти сразу ответила. Вдруг позади раздался крик:

— Эй, погодите!

К ним бежал Клайтон Холли. Должно быть, он хотел нагнать карету, чтобы потом подозвать дружков. Н уж нет, она, Ви, этого не допустит!

Холли схватился за край кареты. Так, думала Вероника, и как же она «этого не допустит»? Импровизация, импровизация, вертелось в голове. Это страшно бесило, девушка думала, что делать, и вдруг долбанула Холли по руке кулаком. Тот посмотрел на нее так, как будто она была больная, однако за каретой теперь даже не пытался бежать. Клайтон недоумевал и злился одновременно. А как можно смириться с фактом, что какая-то хаффлапаффка его ударила. Его! Главного красавца Рэйвенкло! Пусть это и факультет умных головок, среди них тоже встречаются уроды. Пусть и в моральном смысле.

Доехали до школы не спеша — к сожалению Николь и Вероники. В зал вломились, уже подталкиваемые сзади толпой студентов. Буквально пробежали к своему столу и встали в тени у стены, недалеко от этого самого стола.

— Что теперь делать? — прошептала Николь, вопросительно глядя на Веронику.

— Думаю, — коротко бросила та и еще несколько секунд молчала. — Кажется, придумала, — прозвучало, наконец. — Сейчас мы проведем ее в нашу комнату, пароль я быстро узнаю…

— Да? А куда потом ее денешь?

— Ну да… ммм… знаю. Мы ее в Выручай-Комнату засунем. А каждое утро будем приходить, и узнавать, как она там.

Николь кивнула. Нана смотрела на людей.

— Эй, — тихо позвала Ви. — Пойдем.

Она взяла Нану за руку и пошла вместе с ней к лестницам, оттуда — на восьмой этаж, там нашла Выручай-Комнату и пробежала мимо нее три раза, твердя про себя заветные слова. Когда они зашли в комнату, то она оказалась немного похожей на небольшую лабораторию. Посередине стояла капсула выше человеческого роста со всякими кнопками, рядом — стол со стулом и компьютером. Пол выложен плиткой, стены светло-голубые.

— Ну… Капсула для тебя, я так понимаю. Будем тебя там заряжать. А вот это… с этим я как-нибудь поработаю, — изрекла Ви. — С компьютером, в смысле. Но не сейчас, ладно? Хочу с друзьями встретиться.

— Да, — ответила Нана и очень медленно подошла к капсуле в форме цилиндра. Вероника открыла округлую дверь; Нана зашла и Ви нажала на зеленую кнопку. Нана почти разрядилась и ее глаза почти тут же закрылись. Очевидно, для зарядки не так уж и необходима полная растраченность энергии. Достаточно и просто сильной нагрузки.

Вероника посмотрела на «спящую» подопечную и со вздохом покинула комнату.

Нана открыла глаза.

Капсула была заполнена густым белым туманом, однако робот прекрасно все видел. Зарядка была завершена. Энергией наполнилось металлическое тело полностью. Хватит на целый день. Может, даже на следующий. Нана чувствовала почти то же чувство, какое чувствует человек, полностью выспавшийся.

Нана руками раздвинула двери и шагнула из капсулы. На скамейке лежала красная шляпа с черным пояском, которая была снята перед «походом» в капсулу. Платье даже не помялось, так как пространства хватало. Также рядом со шляпой лежала ее одежда, которую, очевидно, Вероника Кеннеди принесла уже после того, как она поставила себя на подзарядку. Андроид посмотрела на часы, висевшие над экраном монитора компьютера. Ровно восемь. В Хогвартсе занятия начинались в девять, а в полдевятого все вставали, если верна информация, которую загрузили в Нану.

Ждать прихода Вероники или Николь было бы бессмысленно. Но какая же перед Наной стоит цель? Куда ей идти из этого помещения? Робот так и стояла бы, но взгляд ее наткнулся на дверь, и Нана вышла из ее теперешнего убежища.

Вообще-то было еще тихо. За окном шел дождь. Сильный. Капли дождя беспощадно били крышу Хогвартса, стараясь пробить ее насквозь и проскользнуть в теплое помещение.

«Папочка!».

«Заткнис­ь!».

Нана моргнула. Что это? Странная картинка мелькнула вдруг перед глазами, вернее, кристаллами, заменявшими глаза, робота: маленькая девочка, рыдающая, молит взрослого мужчину остановиться. И идет дождь. Такой же дождь, какой шел сейчас. Нана решила, что это ошибка, сбой в системе. Или она слишком долго стояла на подзарядке, отчего что-то произошло. Робот несколько минут постояла, пытаясь перенастроить механизм, заменявший головной мозг, чтобы тот больше, выражаясь современным языком «не глючил».

Убедившись, что теперь все в порядке, андроид двинулась вниз по лестнице. Она медленно спустилась на второй этаж и пошла по коридору к лестнице, которая бы доставила ее на первый, как вдруг услышала голос.

— Николь!

Нана спокойно шла дальше, считая, что к ней это не имеет никакого отношения. Однако послышались шаги бегущего человека. Этот человек оказался рядом, когда Нана была уже у лестницы и собиралась сойти на ступеньку, что и сделала. Человек сделал то же самое, тем самым оказавшись с роботом вдвоем на одной лестнице.

— Николь, ты чего убегаешь-то? Не оглохла часом?

Теперь вряд ли были сомнения, что человек бежал именно за ней, за Наной. Робот повернула голову и увидела перед собой парнишку. Черноволосого лохматого мальчишку в круглых очках с озорной улыбкой. Однако в его глазах чуть мелькнуло изумление. Нана не могла этого заметить. А даже если бы и заметила, то не знала, почему тот удивлен. Однако я вам все-таки скажу: ему было странно видеть Николь Разерфорд не накрашенной.

— Нет. Мои слуховые органы в три раза превосходят человеческие, — спокойно ответила Нана.

— Смешно, — паренек улыбнулся. — А ты чего так рано вскочила? Ты ведь любишь поспать. Да и в гостиной у вас никто не орет, хоть весь день сопи в две дырочки.

— Сопи в две дырочки? — переспросила Нана.

— Ага, — кивнул мальчишка. — Так ты что так рано встала-то?

— А я и не ложилась.

И, что самое интересное, так это то, что Нана сказала правду. Заряжалась она стоя.

— Да ладно? Гонишь что ли?

— Я никого не гоню.

Если бы здесь была Вероника, то она бы подумала, что снова слышит интонацию в голосе андроида. И вновь бы себя одернула: невозможно! Но кто знает…

— Тебе все-таки надо было сегодня лечь поспать, — с каким-то сомнительным выражением лица сообщил паренек и соскочил с лестницы на первый этаж и сразу подал руку Нане-Николь, помогая девушке. Та взяла ее спустилась следом.

— В этом не было нужды, — ответила она.

— Ну ладно, тебе виднее. Наверное, опять вечеринку закатили какую-нибудь? Я знаю, ты любишь.

— Наверное.

— Странная какая-то ты сегодня. Говоришь, что не ложилась, а сама как будто сонная, — паренек пожал плечами и снова улыбнулся. — А я вот что-то выспался. Даже как-то странно.… Пошли тогда, что ли, до Большого зала дойдем? Поедим пораньше. Кстати, может, МакГонагалл тоже уже там и выдаст нам расписание. Толпы пока нет… такой класс будет!

— Пойдем.

Два подростка направились к дверям Большого зала. Мало кто там уже сидел. Профессора за своим столом, несколько семи— и третьекурсников — за своими.

— Давай за наш стол сядем, — предложил парень.

— Давай, — односложно ответила Нана.

— Джеймс, привет! — заорал кто-то из другого конца зала этому самому пареньку.

Женщина в очках и шляпой конусом, в изумрудной мантии, сидящая за столом преподавателей, неодобрительно поглядела на крикуна и продолжила трапезу, как и ее коллеги-учителя.

Дже­ймс от криков воздержался и просто помахал рукой.

— Вероника скоро спуститься? — поинтересовался он, вытягивая руку за кувшином с тыквенным стоком, чтобы налить тот в стакан.

— Вероника? Не знаю.

— Она еще спала, когда ты уходила? — попытался догадаться Джеймс.

— Наверное. Я не знаю, — ответила Нана, оглядывая зал. Потолок выглядел как обыкновенное утреннее осеннее небо: серое, кое-где просветы, на востоке уже поднималось солнце. В самом помещении сидело мало учеников, как уже было упомянуто.

— Как не знаешь? — вытаращил глаза Джеймс. — Ты что…

— Джеймс! Николь!

К столу подбежала Вероника. Ее глаза были вытаращены примерно так же, как у Джеймса, по причине удивления, тоже, как и у него… но вот причина возникновения этого удивления была иная.

Девушка коротко поцеловала Джеймса и плюхнулась за стол. На ее лице читалось нетерпение.

— Привет всем. Николь, я тебя повсюду ищу! Пошли, поговорить надо.

— О чем? — полюбопытствовал парень.

— Женские секреты, — рассмеялась тем девичьим смехом, каким смеются героини ее любимых голливудских фильмов. Ви схватила Нану за руку и потащила из Зала. Остановилась она только у двери выхода из школы.

— Ты что делаешь? — зашипела Вероника, разворачивая робота к себе лицом, когда остановилась. — Ты совсем с ума сошла? Какого черта ты вышла из комнаты?

— Мне не было дано команды находится в комнате, — ответила Нана.

— А ты сама не додумалась? Оооо… — Ви запустила руку в волосы.

* * *

Она проснулась тоже довольно рано. Не от будильника — тот должен был зазвенеть примерно через полчаса. Не от солнечных лучей — они не могли проникнуть за плотный бордовый полог. А из-за того чувства, которое называют женской интуицией. Просто душа вдруг заорала, причем громче, чем вчера визжала в купе Николь. Это пробуждение было внезапным, неприятным. Ви чувствовала… нет, она ЗНАЛА, что что-то случилось, причем без ее ведома.

Девочки спали, посапывая. Веронике тоже не хотелось поднимать отяжелевшую голову после вечеринки с подушки, откидывать мягкое и невероятно теплое одеяло, разрушать столь уютную позу. Но нужно было. Что нужно было?

Точно. НАНА!

Ви вскочила с кровати, едва не запутавшись в пологе и не упав на пол; влезла в первые попавшиеся джинсы и натянула голубую шерстяную кофточку с короткими рукавами, а после побежала сломя голову к лестницам, на восьмой этаж, к Выручай-Комнате.

У Вероники уже болел бок от быстрого бега, и все же она сумела заставить пробежать себя нужное расстояние мимо стены, а далее на последнем дыхании забежала в лабораторию, как она уже мысленно окрестила это место.

— Нана? Нана!

Девушка прислонилась к стене и оглядела комнату. Робота тут не было.

— Черт! — выругалась Ви и, отдышавшись, вновь со всей дури понеслась к лестницам. Как назло лестница со второго на первый этаж поменяла направление и Вероника очутилась на пятом. В конце концов она добралась до Большого зала и остановилась в дверях. Девушка предположила, что раз Нана видела только Выручай-Комнату и Большой зал, где ее так легко могли увидеть, значит, она пошла именно туда. Хорошо, что вчера они не устраивали экскурсию роботу. А у Ви, между прочем, была такая идея.

Вероника пыталась отдышаться и когда это сделала, зашла в помещение. Там из-за раннего времени было пустынно. За столом Гриффиндора сидели Джеймс и… Нана.

«Черт… он, наверное, подумал, что это… почему, наверное? Он так и подумал! Подумал, что это Николь! Ммм, что делать? Так, ладно, хорошо, сейчас я ее оттуда вытащу…».

— Джеймс! Николь! — завопила Ви и подбежала к столу. Она коротко поцеловала Джеймса, хоть ей и хотелось сделать это не коротко, народу все равно было мало. Но сейчас не до этого!

— Привет всем. Николь, я тебя повсюду ищу! Пошли, поговорить надо.

— О чем? — поинтересовался Джеймс.

— Женские секреты, — рассмеялась Вероника и потащила «Николь» из зала.

— Ты что делаешь? — зашипела Ви. — Ты совсем с ума сошла? Какого черта ты вышла из комнаты?

— Мне не было дано команды находится там, — последовал ответ.

— А ты сама не додумалась? Оооо… — Ви запустила руку в волосы. Тут она замерла, и некоторое время смотрела в пространство. — Ты изменилась. Что с тобой произошло? Ты какая-то не такая уже… Когда мы с тобой познакомились… ты как будто умнее была. Ну, в смысле, ты бы и сама догадалась, что из комнаты выходить ни в коем случае нельзя. Может ты это… перезаряжалась?

— Вполне возможно.

— ВПОЛНЕ ВОЗМОЖНО?! — завопила вдруг Вероника, размахивая руками. — Вполне ВОЗОЖНО?!! Ты что, еще ничего не поняла? Нам нельзя допускать ошибок! Мы не…

— Не кричите. Злоупотребление криком может привести к травме голосовых связок, — спокойно произнесла Нана.

— Какие, к чертовой матери, голосовые связки? Неужели ты не понимаешь? Совсем ничего не понимаешь? Если мы не будем соблюдать осторожность, то ТЕБЯ в раз обнаружат!

— Ви, ты нормально? — прозвучало от дверей у входа в Большой зал. Там стоял Джеймс. Если заглянуть в зал, то можно было бы заметить любопытные взгляды. — Ты чего раскричалась-то? — Сейчас всю школу на уши поставишь.

— Извини, сорвалась, — вымученно улыбнулась Вероника. Ей сейчас хотелось орать на саму себя. Сейчас она допускала ошибку своим ором.

Джеймс тоже улыбнулся и направился к лестницам. Очевидно, в свою гостиную.

— Отлично, теперь мой парень думает, что я чокнутая, — пожаловалась девушка, а после повернулась к Нане. — Ну, и что мне с тобой делать? Ох… Ладно, отведу тебя обратно в Выручай-Комнату. — А после тихо добавила: — Надо будет попросить комнату трансформировать замочную скважину и ключ.

Нана послушно прошла с Вероникой на верх, в лабораторию. Шли довольно быстро. Ви постоянно оглядывалась, смотрела, нет ли кого из знакомых с курса. Встретились какие-то слизеринцы и уже хотела открыть рот, как Нана наслала на них Ступефай и те «полетели». Вероника за весь путь в первый раз взглянула на девушку и задержала на ней свой взгляд довольно долго, а после опять потащила за собой, иногда глядя на волшебные часы, висевшие на каждом этаже. Так, на завтрак она еще не опаздывает. Прошло очень мало времени, а девушке казалось, что она не только не позавтракает, но и на урок опоздает. Ан нет, везде успевает…

Наконец обе зашли в Выручай-Комнату. Ви закрыла дверь, хоть в этом и не было необходимости, и заговорила:

— Нана. В тебе есть информация насчет того, почему люди стали волшебниками?

— Они этому учатся, — уверенно ответила та.

— Так я и подумала, — с какой-то горькой усмешкой сообщила Вероника и села на внезапно появившейся удобный стул. — Это не так, Нана.

— Это так. Я говорю правду. Эт информация известна каждому.

— Ты уверенна? — вопросительно изогнула брови Вероника. — Волшебниками не становятся, волшебниками рождаются, — перефразировала Ви известную цитату. — Да, магия проявляется лет в семь-восемь, но кровь, кровь людей, понимаешь? Она уже содержит волшебство.

— Хочешь сказать, что… — начала Нана.

— Именно. Ты не можешь быть волшебницей, ведь ты робот, пусть и «новейшее изобретение нового века, в которого всего-всего понапихано».

Нана села прямо на пол. Ви хотела заикнуться, что это ее лучшее платье, но промолчала. «Кстати о платьях…» мелькнуло у нее в голове.

— Так, я ухожу. Надолго. Вернусь с новой одеждой, в которую ты переоденешься. И запомни — ни шагу отсюда! Ясно?

— Да, — ответила Нана.

— Хорошо… — Вероника оглядела лабораторию и вышла. На душе было неспокойно.

* * *

Джеймс Поттер и его лучший друг — Сириус Блэк — шли по коридорам Хогвартса. Они уже благополучно позавтракали и ушли. Вероника, как и новая пассия Сириуса — Николь, по каким-то причинам, известным, наверное, только им одним, не явились. Друзья шли и болтали ни о чем. До урока была огромная куча времени, которое Сириус и Джеймс решили потратить на прогулку по Хогвартсу.

— Я Николь сегодня видел, кстати, — сообщил Джеймс.

Сириус со скучающим видом посмотрел на него.

— Я ее вижу каждый день. Удивил, блин, Сохатый.

— Да я бы и не стал заикаться об этом. Только она какая-то это… ну, странная, что ли.

— Что же в ней странного? — усмехнулся Блэк.

— Да не знаю… говорит, что не ложилась… а сама как-то говорит странно. Вскочила еще не свет не заря. На имя свое не откликалась, говорит, что не знает, как там девчонки из ее комнаты. Да и вообще, спокойная какая-то слишком, равнодушная. Я даже решил, что она сонная.

— Разумеется, человек всю ночь не спал, — усмехнулся друг.

— Ха-ха, Сириус, оборжаться просто, — сказал Джеймс, однако сам тоже улыбнулся.

— Я думаю, что скоро ее брошу… — задумчиво протянул Сириус. — Она тоже не то, что я ищу…

— Завязывай, Бродяга. Ты не найдешь идеальной девушки.

— Ты же нашел, — огрызнулся Блэк. — Я и сам за Вероникой понаблюдал, она нормальная, и хорошо тебе подходит.

Джеймс как-то замялся.

— Не понял, — удивился Сириус.

— Ну, я тоже собираюсь завязать. С ней, в смысле.

— То есть? Зачем?

— Блин… «зачем-зачем?». — Передразнил Джеймс. — Ты же сам знаешь, что начав встречаться с другой девушкой, я просто хотел забыть Эванс. Да, Ви классная и все такое, но Лили я не забыл.

— Идиот, — констатировал Блэк. — Забудь Эванс. Ты что, ничего не видишь? Она… да она задрала нос, когда ее назначили старостой. Злоупотребляет своим положением, к тому же. И ей на всей откровенно плевать. На тебя, кстати, в первую очередь.

И действительно, Эванс часто пользовалась своей «должностью» старосты. Задирала нос, не упускала возможности поставить кого-нибудь на место, даже если этот неизвестный был ни в чем не виноват, а просто оказался свидетелем каких-либо событий. Конечно, если в радиусе двухсот метров находился кто-либо из учителей, она тут же становилась приветливой, милой и улыбчивой девушкой. Но высокомерие вновь всплывало, стоило педагогу уйти.

Родители, профессора… все не могли на нее нарадоваться, лишь Поттер влюбился в нее, как последний дурак. Влюбился на третьем курсе, когда это и вправду была милая девочка с двумя косичками. Любовь зла.

— А мне что прикажешь? Я же не могу по команде, как робот, отключиться.

— К Слизнорту подойди, — посоветовал Сириус.

— Зачем?

— За отворотным зельем, — расплылся в улыбке друг.

Три недели. Целых три недели взаперти. В четырех стенах комнаты, которую любой человек уже бы возненавидел. Нана человеком не была, поэтому не высказывала особенных претензий. Ей было не по себе от того, что Вероника почти не появлялась в «лаборатории». Разумеется, у нее было много уроков, домашних заданий, к тому же должно было оставаться время на Джеймса Поттера, поэтому можно было предположить, что такое поведение вполне нормально. Однако прошел месяц, а Ви, даже если и заходила к роботу в гости, почти сразу покидала ее. Нана обдумывала вариант того, что она сделала что-то неправильно. Но вопрос с ее прогулкой был уже закрыт… может, Кеннеди боялась? Того, что эта прогулка может снова повториться..?

Капсу­ла стояла с закрытыми дверями, зеркально чистая. Компьютер ровно гудел, монитор высвечивал простую картинку. Вероника пыталась разобраться с ним, но после бросила, сказав, что ничего не может понять. Нана вставила, что это изобретение ее создатели собирались вскоре передать миру маглов, но пока держали в секрете всю новейшую на данный момент технику.

Вдруг открылась дверь. Свет пролился через щелку в и без того светлую комнату.

Зашла девушка. Желтая блузка с неглубоким вырезом, синяя юбка, синие туфли на довольно высоком каблуке и желтая стильная сумка.

— Привет! — весело и жизнерадостно произнесла Николь Разерфорд, закрывая дверь.

* * *

— Привет, — кивнула в ответ Нана.

— А я тебе тут кое-что принесла… да и вообще… поговорить хотела.

Николь положила на стол какую-то одежду и поставила туфли рядом, а после оглядела комнату.

— Скучаешь? — поинтересовалась она.

— Скучаю? Нет, — покачала головой Нана.

Николь внимательно осмотрела Нану. Та была в той одежде, в какой ее встретила Вероника в первый раз в поезде. Платье Кеннеди уже забрала вместе со шляпой, причем давно, еще в сентябре.

— Блин, все никак не могу привыкнуть к тому, что ты — это я… что мы одинаковые. Это так… невероятно, знаешь… — Разерфорд приземлилась на появившийся мягкий пуфик и чуть насмешливый взгляд бросила на деревянный скромный стул, а после продолжила все тем же немного растерянным голосом: — Ты не представляешь, что я чувствовала, когда смотрела на тебя тогда, еще в самый первый раз. Как в зеркало посмотрела, честное слово. Сейчас я с этим более или менее смирилась, ведь столько времени прошло.

— Но ты ко мне ни разу не заходила, — уточнила Нана своим равнодушным голосом.

— Ну да, — смутилась Николь. Совсем нет времени. Но мне понадобилась сейчас твоя помощь. Я… дело в том, что у нас будет зачет завтра за сентябрь, по уходу за магическими существами, теория… А я совсем в этом ничего не понимаю. Нам дали пергамент в несколько футов длиной, там написаны все билеты. Было бы здорово, если бы ты прочитала их и запомнила все. Ты ведь можешь, правда?

— Мне нужен текст, — ответила Нана.

— Да, конечно, — Николь порылась в сумке, вытащила свернутый пергамент и размотала. Тот оказался весьма впечатляющей длины. — Держи. Сколько тебе нужно времени, чтобы все запомнить? Тут текст довольно сложный, я немного прочитала.

Нана взяла свиток и быстро пробежала его глазами, на что потребовалось секунд 80-90.

— Все. Запомнила, — сообщила робот, протягивая пергамент обратно его обладательнице. — Когда мне нужно будет сдавать зачет?

— Все? Запомнила? — переспросила Разерфорд, выпучив глаза. — Эээ… вообще-то нужно завтра, первым уроком как раз зачет… нам для зачетов в семестрах всегда дают, отдельные кабинеты, на этот раз будет в кабинете Трансфигурации, потому что у МакГонагалл нет урока. Давай я завтра за тобой забегу и отведу в кабинет, окей? Ты только в эту одежду переоденься, пожалуйста, а то не хочу, чтобы меня приняли за… — Николь критически оглядела наряд Наны. — Ладно, пока.

Николь зашла на следующее утро, как и обещала, одета была так же, как и вчера вечером. Девушка осмотрела Нану — та уже переоделась в то, что принесла ее двойник. Это были джинсы-трубочки, туфли на высоком каблуке, очень светлая желтоватая блузка, поверх свободная сиреневая кофта, а в руках оранжевая сумка. Выглядело это все довольно… в общем, это было в стиле модной Николь, обожающей ходить по магазинам и тщательно следившей за собой.

— Так, сегодня у нас урок УЗМС с Гриффиндором, — сказала будто бы самой себе Разерфорд. — Ты с Вероникой поосторожнее, она и так в последнее время сама не своя. Никакой прежней болтливости и оптимизма. Вся замкнутая какая-то… я ей говорю, мол, раз не хочешь рассказывать что случилось, из-за Наны ли или нет, то хотя бы вести себя так перестань, а то на тебя уже Джеймс косые взгляды бросает. Мне кажется, что она и не нравилась ему никогда, но у меня же есть еще чувство такта! Я решила, чтобы они сами разбирались.

Нана молча на нее смотрела, ожидая команды.

— Так, что ж, пойдем. А это одень — мне его папа подарил.

Николь протянула роботу колпак, надев который, та сразу стала невидимой.

— Значит, слушай: сейчас мы с тобой так дойдем до одного места, которое рядом с кабинетом, ты пойдешь туда, сдашь за меня этот треклятый зачет, а после мы встретимся у Выручай-Комнаты, хорошо?

— Хорошо, — сказала Нана, вернее, то пространство, где она должна была стоять.

— Иди за мной, — приказала Николь и два двойника вышли из «лаборатории».

* * *

Дошли они до одной горгульи, за которой не было ничего видно. Там Николь и Нана остановились. Николь коротко проинструктировала Нану, куда идти — благо было совсем-совсем не далеко, удачное место попалось для того, чтобы спрятаться, — сняла колпак с робота, одела его на себя и ушла.

Нана постояла несколько секунд, а после вышла из-за горгульи и направилась к кабинету.

Там стояла смешанная толпа гриффиндорцев и хаффлапавцев, болтающих, жестикулирующих, орущих, читающих и выполняющих тому подобные действия, весьма свойственные студентам перед зачетами и экзаменами.

Нана направилась к этой гудящей толпе. Если бы роботы могли чувствовать себя не в своей тарелке, то андроид именно это бы сейчас и испытывал, но Нана не могла ничего такого чувствовать, поэтому не имеет смысла лишний раз попытаться привязать ей эмоции.

— Да-да, а я ей и говорю, мол, ты что, совсем с ума, что ли сошла?.. О, Николь, привет!

Нане помахала рукой, подзывая к себе, девушка, шатенка, среднего роста, одетая в облегающее по фигуре белое платье. Волосы были собраны в интересную прическу на затылке, на руке болталась белая сумка. Девушка стояла рядом с кучкой подружек, которые, наверняка, тоже были знакомыми Николь; они также помахали Нане, улыбаясь.

Нана подошла к ним.

— Привет, — повторила шатенка. Другие тоже поздоровались.

По другими подразумеваются две девушки, одна крашеная блондинка, другая — крашеная брюнетка. Это были близняшки в одинаковых платьях, доходивших до колен, имеющих лишь одно отличие — цвет. У блондинки оно было бирюзовым, а у брюнетки — цвета фуксии.

— Привет, — ответила Нана.

— Учила билеты? — спросила брюнетка.

— Да.

— Много времени понадобилось? — на этот раз поинтересовалась шатенка.

— Восемьдесят секунд, — спокойно отвечала Нана.

Девушки рассмеялись.

— Кстати, Трейси, ты когда мне вернешь мои туфли? Мне они нужны на свидание с Полом, — притворно обиженным голоском поинтересовалась шатенка.

— Если хочешь, могу отдать завтра, — пожала плечами блондинка.

— Отлично. Николь, у тебя на сегодня нет никаких планов? А то мы с девчонками уже договорились устроить девичник: битва подушками, страшилки, рассказы и любовные истории… все наше любимое. Ты как?

— Да, кстати, ты что, реально влюбилась в профессора ЗОТИ? — с любопытством спросила брюнетка.

Нана была в замешательстве. И не знала даже, что тут ответить. Однако от этой необходимости ее спас прозвеневший внезапно звонок. Все ученики выстроились в очередь перед дверью вдоль стены. Первой зашла Трейси и вскоре из аудитории послышался ее голос.

— Привет, — прошептал кто-то позади Наны. Та обернулась и увидела перед собой Веронику, устало потирающую лоб. У девушки под глазами пока что еле-еле читались темные круги, лицо было мертвенно-бледным. — Я думала, что ты не придешь сдавать. Уж извини, что я на тебя вчера накричала по поводу Наны, хорошо? Но просто если мы ее выпустим из Выручай-Комнаты, то ее и вправду быстро обнаружат. А я за нее беспокоюсь. Ты ведь помнишь, что случилось в прошлый раз?

Нана молча отвернулась. На Веронику уже начали коситься с раздражением и шикать.

— Следующий… Фуксия Рейндольс.

На этот раз пошла сестра Трейси — брюнетка, а сама блондинка вышла с вполне довольным лицом.

— Выше ожидаемого, — сообщила она и ушла, виляя бедрами.

Мало по малу очередь уменьшалась. Сдавшие ученики, радостные или расстроенные, в зависимости от отметки, уходили в гостиные, там брали вещи и подтягивались к тому кабинету, где должен был быть следующий урок. Вероника не пыталась больше завести беседу. Нана считала, что необходимо спросить про самочувствие Ви, но не думала, что стоит раздражать держащих перед носами учебники студентов.

Вдруг к девушкам приблизилась фигура с лохматыми черными волосами, круглыми очками, сидящих на носу, в мантии Гриффиндора. Этого человека Нана помнила — именно он первый обнаружил ее, когда она без разрешения Кеннеди покинула лабораторию.

— Привет, Николь. А ты зачем переоделась? С утра в юбке была, — удивленно прошептал Джеймс, однако ответа дожидаться не стал. Он аккуратно взял Ви за руку и отвел подальше от кабинета.

Через несколько секунд после этого Кеннеди услышала самые страшные слова в своей жизни.

* * *

Что же это за год, который не задался с самого начала? Еще в вагоне поезда, по пути сюда? Я встретила девчонку, к которой начала привязываться почти мгновенно, но которая оказалась бездушной машиной… это ведь большая ответственность, а Николь этого не понимает. Весь сентябрь она ненавязчиво пыталась убедить меня выпустить Нану, но я ей, разумеется, этого не позволила. Я не хочу, чтобы вся школа узнала о том, что Ники пытается жульничать, отправляя на уроки Нану. Она ведь сама потом об этом пожалеет. И к тому же, рано или поздно ее, Нану, обнаружат, и что тогда? Кто поверит байке, не звучащей ни каплю, как правдивая, что это — робот и что мы случайно столкнулись с ним в поезде? Все решат, что виновата Ники. А я не хочу, чтобы ее выкинули из школы, потому что знаю, что сделает с ней ее отец.

Я многие ночи напролет не спала, думала, что делать, потому что у меня у самой сердце сжимается, когда приходит навязчивая мысль о птичке в клетке… к тому же, ко мне периодически возвращается то чувство, когда я увидела Нану и Джеймса за одним столом. Вместе. Рядом. Я проклинаю себя за ревность, но что я могу поделать? Должно быть, именно из-за этого гадкого чувства я и не хочу выпускать Нану. Господи, я отношусь к ней почти как к дочери… во всяком случае, что-то материнское в чувствах тоже проскальзывает…

Я запуталась. Я не знаю, что мне делать. Я просто не справля…

— Мы должны расстаться, — серьезно произнес Джеймс, глядя мне прямо в глаза и лишь иногда отводя взгляд, словно в каменных плитах стен он мог найти храбрость, чтобы повторно на меня взглянуть.

Расстатьс­я? Боже… для меня это было как шок…

— Что?.. То есть… как расстаться?.. Я тебя чем-то обидела?.. Я делаю что-то неправильно?.. — я говорила с паузами, пытаясь осмыслить не очередной ли это прикол, но на самом деле уже давно поняла, что нет. И теперь я просто не представляю, как себя вести. — или… у тебя есть другая? — Сейчас мне меньше всего хотелось походить на романтичных героинь моих любимых мелодрам, но почему-то интонация в голосе, да и сами фразы звучали, как мне показалось, немного фальшиво, как будто я — начинающая актриса, волнуюсь, повторяю текст перед съемками.

— Я просто все еще люблю Лили.

Это действительно удар. Удар сильный, болезненный. У меня внезапно потемнело в глазах и я ухватилась за колонну. Ноги будто онемели, я их почти не чувствовала, а уши заложило. Звенело «Лили… я все еще люблю Лили… люблю Лили…» и другая реплика, которую Джеймс не произносил. Которая звучала издевательски. «А тебя — нет!».

Я закрыла ладонью рот и вдохнула запах своей кожи. Почему-то именно это меня вновь вернуло к жизни. Джеймс смотрел на меня с беспокойством.

— Я в порядке. И… конечно, я понимаю. Но почему же ты тогда предложил мне встречаться? И почему столько меня… терпел? — Последнее слово далось слишком тяжело, но все-таки я его сказала.

— Думал, что забуду ее, если начну встречаться с тобой, — честно ответил Джеймс, в очередной раз отводя взгляд на стену, но почти мгновенно его возвращая на меня.

— Что? Ты меня что… использовал? Джеймс! — Я не смогла себя проконтролировать. Нет, я не кричала. Но не сумела спрятать обиду, разочарование и, самое главное, боль. Сердце просто разрывалось… только сейчас я поняла значение этих слов. Истинное значение.

И тут он сделал то, что я не ожидала после его признания. Это был не поцелуй… он меня обнял. Крепко обнял. Но… по дружески. Господи, да и какая разница? Ведь это он меня обнимает, а как — уже не важно. Я не позволила себе расплакаться, но и от объятий тоже решила воздержаться. И все-таки при всей моей решительности… все равно я ответила на объятия. Только от этого стало еще больнее.

— Уж прости. Я не думал на тот момент как следует. Не думал, что нельзя так делать. Не думал, чем это обернется. Но для меня ты другом останешься… лучшим другом.

— Спасибо, — прошептала я, надеясь, что Джеймс не уловит фальши, второй раз за день звучавшей в моем голосе.

За что? ГОСПОДИ, ЗА ЧТО?..

* * *

Нана шла по коридору. Четкие движения, равнодушный взгляд, и все-таки будто есть в ней какая-то целенаправленность и напряженность. Впрочем, оно и объяснимо: ведь робот не может быть расслабленным. Он всегда выглядит немного решительным, однако нечеловечность нельзя не заметить. Не исключено, что андроид уже мог бы разбираться в одежде и более или менее понимать человеческие чувства, но Вероника держала ее в заперти уже целый месяц, никуда не выпуская и объясняя это ее же безопасностью. Нана иногда пыталась ей объяснить важную вещь, очень важную, но та быстро покидала лабораторию. Причины были не известны. Да и может хоть что-нибудь быть известно, когда ты только и делаешь, что сидишь в четырех стенах, в однотонной и скучной обстановке, не имея понятия о том, чем себя занять? Ответ очевиден, и нет смысла его писать.

Что же, доклад она за Николь рассказала. Теперь остается найти ее саму. Она обещала ждать у дверей Большого зала. Нане показалось это не очень разумным, но спорить она не стала, решив, что Резерфорд лучше знать... в каком-то смысле.

Толпы не было. В основном студенты кучками стояли у ниш, у окон, у статуй и горгулий. Поэтому перемещение Наны никто не ограничивал. Были крики вроде "Привет!", на которые девушка отвечала "Здравствуйте", вызывая тем самым изумленные взгляды.

— Мисс Резерфорд, а вас что, не учили здороваться? — спросил взрослый мужчина, полноватый, среднего роста. Волосы уже почти посидели, а на макушке появилась залысина. Человек был со слизеринской нашивкой на мантии, однако нашивка эта немного отличалась от нашивки студента по размеру. Из этого Нана заключила, что перед ней профессор Слизнорт, декан "змеиного" факультета. Николь не зря устроила ей огромную лекцию по поводу профессоров и самых близких ее знакомых. Робот чуть не прошла мимо него, даже не поздоровавшись, чем и вызвала эти слова и немного возмущенный и обиженный тон.

— Здравствуйте, — послушно произнесла Нана и прошествовала дальше.

Робот прошла к лестницам и спустилась на второй этаж, а после направилась к лестнице, ведущей на первый. Тут студентов уже почти не было, что вполне понятно — ведь в этой части замка совсем мало кабинетов, в которых идут уроки для старшекурсников. Младшие курсы пропускают сразу в кабинеты.

Нана услышала топот торопливых шагов. Нет... это бег... да, это определенно был бегущий человек. Этот человек вырулил из-за прохода — мантия развевалась, как крылья летучей мыши, на груди мелькнула синим пятном нашивка Когтеврана. Хрупкая фигурка, споткнувшись, упала, схватилась за первый попавшийся под руку предмет, которым оказалась рука робота, и полетела на пол вместе с последней. Двое свалились на каменные плиты. Незнакомка простонала от боли, а Нана быстро вскочила, опасаясь за свои ткани. Когтевранка устало поглядела на порванную сумку, из который выкатились три чернильницы, не преминув разбиться, и куча учебников, а также несколько пергаментов, теперь порванных. Завершающим штрихом послужили сломанные перья.

— Репаро! Репаро! — тем временем говорила Нана, стараясь как можно быстрее починить все выпавшие предметы. В книгах, обычных магловских книгах, Нана прочитала очень много ситуаций. Та, что случилась сейчас — была одна из тех многочисленных.

— Извини, — своим металлическим голосом произнесла Нана, хоть не ей надо было извиниться. — Как тебя зовут? — Эта реплика была из тех же книжек. Нане уже стало чуть-чуть понятно, каким образом люди заводят знакомства, и ей самой захотелось попробовать.

Девушка­ подняла глаза на ту, кого столкнула, и взгляд стал испуганным. О Николь Разерфорд она была наслышана, тут сомнений быть не могло.

— С-сара. М-м-мейсон. — Сара, не отрывая взгляда от предполагаемой Николь, запихала в порванную сумку все учебные принадлежности, а после, держа так края этой самой сумки, чтобы все не выпало, поспешила удалиться в совершенно противоположную сторону той, в которую бежала.

— Ну? Как все прошло? — сразу же принялась допытываться Николь.

— Я сдала зачет под твоим лицом на, как мне сказали, «Превосходно», — сообщила Нана той.

Двойники стояли около дверей Выручай-Комнаты. Тут мало кто ходил, потому что не было учебных кабинетов.

— Молодец, — улыбнулась Николь. — Что еще новенького?

— Твои знакомые — я поняла так, что их зовут Трейси, Фуксия и еще одна — приглашали тебя на девичник, а также спрашивали, действительно ли ты влюблена в профессора ЗОТИ. Также я в коридоре познакомилась с одной девушкой из Когтеврана.

— Ты? Познакомилась? Сама? — изумилась Разерфорд. — Как? Зачем?

— Я прочитала в книгах, которые ты мне давала, как это делается, а поскольку я хочу узнать образ мыслей людей, их… чувства и эмоции, поскольку я хочу стать человеком, а решила опробовать на практике знакомство, которое приводилось в одной из книг.

— Понятно, — рассмеялась Николь. — И что же это за девушка?

— Она сказала, что ее зовут Сара Мейсон.

— Что?! — завопила Разерфорд. — Ты познакомилась с НЕЙ? Ты что, совсем того?

Нана молча смотрела на Николь.

— Не смей, слышишь? НЕ СМЕЙ если отсюда снова выйдешь с ней даже здороваться! Даже смотреть на нее не смей! Я не хочу опозориться на всю школу благодаря сплетням, в которых будет рассказываться, что я дружу с этой серой мышью, помешанной на учебе. Фу… САРА… Что за имя… Какая гадость… — и, не прекращая верещать, Николь удалилась, размахивая руками, совсем забыв завести Нану в Выручай-Комнату.

Сама-то она не умела.