Цветок в каменной башне (гет)

Сначала она просто пыталась прогнать из своего сознания ощущение безысходности и слабости, которые, как невиданная болезнь, захватили её разум, каждый раз напоминая о своей важности. Измученная одиночеством, она убеждала себя, что что-то произойдет и все изменится. Эта навязчивая мысль стала её болезнью, которая овладела её разумом и подчинила себе. Просто Меропе Мракс была отведена особая судьба женщины, которая всегда чего-то ждет. И не всегда хорошее.

Она часто приходила сюда, к живой изгороди, и упивалась кратковременным ощущением свободы, будто не было той боли, которые причиняли ей отец и брат. Здесь время останавливалось, давая своей пленнице возможность подумать и помечтать.

Юноша верхом на лошади медленно проезжал по тропинке. Когда ему на глаза попалась убогая лачуга, захотелось пришпорить коня и ускакать, куда глаза глядят. Он всегда опускал голову, поэтому не мог заметить девушку, которая с неприкрытым восхищением смотрела на него. Запущенная живая изгородь служила ей тайным местом, чтобы каждый вечер изо дня в день следить за своим принцем. И вот однажды эта страсть переросла в очередную болезнь, она сломалась, и поддалась пьянящему чувству свободы. У Меропы появилась привычка смотреть на Тома Реддла и ждать перемены. И они произошли.

В тот день она опять сидела у живой изгороди, наслаждаясь надеждой встретить прекрасного принца. Меропа не могла заметить, как к ней подкрался кто-то и, схватив за талию, развернул к себе.

Он зажал ей рот и прижался к девушке всем телом. Меропа укусила дурно пахнущую ладонь, и человек отпустил её.

— Вижу, ты зря время не теряешь! — он облизнул укушенное место на внутренней стороне ладони и усмехнулся. — Опять высматриваешь этого вонючего магла? Смотри, как бы я отцу не сказал…

Он улыбнулся своим беззубым ртом, и Меропа почувствовала, как предательское чувство страха разлилось по всему телу. Ей захотелось провалиться сквозь землю прямо здесь и сейчас, только чтоб не видеть брата.

— Что тебе нужно? — спросила она дрожащим голосом.

— А ты и не знаешь? — вновь усмехнулся Морфин, прижимая её к себе.

Тело Меропы словно окаменело. Казалось, что она не может пошевелить и пальцем. Девушку запрокинула голову к вечернему небу и не могла поверить в то, что вот так сдалась брату.

Звук трели насекомым в кустарниках и в зарослях крапивы раскалывал тишину вечера. Меропа зажмурила глаза, словно пытаясь слиться с этим звуком, раствориться в нем. Ей хотелось обраться мотыльком и упорхать отсюда, из этого ужасного мира. Или умереть. Неважно. Она просто не хотела, чтоб грязные руки Морфина дотрагивались до нее.

Внезапно мужчина отпустил ее и посмотрел в сторону, прислушиваясь.

— Ууу… А это наш прекрасный магл…— с издевкой пропел он. Меропа отчаянно затрясла головой, — Пойдем, поздороваемся… — он схватил девушку за волосы и вывел на обочину.

Конский топот становился все громче, и вот перед ними предстал Том Реддл, сын местного богача.

Он как всегда неспешно проезжал на коне, все также опустив голову.

Но вдруг, фыркнув, конь остановился. Молодой человек поднял взгляд.

— О, ваше величество! — рассмеялся Морфин и склонил голову. — Поклонись, гнида, — прошипел мужчина, обращаясь к девушке.

Отпустив её волосы, он толкнул её на землю, к всаднику. Конь, вновь фыркнув, отошел в сторону.

Меропа сжалась в комок. До Тома доходили едва различимые всхлипы. Молодой человек сначала с отвращением посмотрел на грязного мужчину, одетого в лохмотья, затем не без жалости на девушку.

— Ты ведь Морфин Мракс…— только и сказал он.

Мужчина рассмеялся.

— Ну да как же! А ты — Том Реддл, — он сморщил лицо, пытаясь изобразить умиление. — А это — представляю вам — моя сестра Меропа, — он за волосы поднял девушку с земли и задрал ей голову.

Внутри все закипело, и он громко и уверенно сказал:

— Отпусти девушку.

— О, у нас появился защитник! — прошипел Морфин. — Может, этот прекрасный принц не побрезгует женушкой поганой, такой, как ты, — он обратился к Меропе, резко дернув её за волосы.

Она громко вскрикнула. Сквозь боль до неё дошел короткий диалог:

— Отпусти девушку!

— Ого! А то что?

Девушка услышала как Том Реддл спрыгнул с лошади и направлился к ним. До неё донесся звук металла, и в следующий миг она услышала голос Тома, такой спокойный и ровный, что девушка сразу перестала плакать:

— Иначе я проткну тебя насквозь. И поверь мне, никто не будет переживать по поводу твоей смерти.

— Ой, как страшно… И грустно, — произнес Морфин, — и зря ты так. Ведь я могу и разозлиться!

Том втянул воздух через ноздри и тихо ответил:

— Это ты меня уже разозлил…

Еще мгновение, и воздух расколол голос Морфина, который, неожиданно дернувшись, выпустил девушку:

— Фурункулус!!!

Раздался хлопок. Меропа упала на землю. Она закрыла уши руками, чтоб только не слышать стоны Тома и безумный смех Морфина.

«Зачем, почему?»— Меропа ревела в голос и кусала губы.

Морфин схватил её за плечи и рывком поднял с земли.

— Вот, смотри! И не такой он и красавчик! — прошипел он ей в ухо.

Девушка открыла глаза и увидела Тома Реддла, корчившегося на земле — его руки и лицо покрыла ужасная гнойная сыпь. Меропа кинулась к брату и закричала:

— Ублюдок! Скотина! Ненавижу тебя!

Мужчина сплюнул на землю и ответил:

— Заткнись, падла, — затем как-то подозрительно посмотрел по сторонам. — А знаешь, сейчас шавки из Министерства налетят… Так что, надо валить… И не вздумай оставаться здесь. Ты тоже к этому причастна, — и под громкий безумный смех он скрылся за изгородью.

Девушка не могла отвести взгляд от Тома. Внутри все кипело, и она поняла, что ненависть — это все, что у неё есть.

* * *

Этот ветер все еще несет в себе боль того дня.

Её мать часто сбегала из дома. И Меропа знала почему.

Здесь, в этом темном месте, между раскидистыми старыми деревьями, время умирало. Наверняка, Изабелла Мракс ненавидела эту забытую богом лачугу. Меропа и сама ненавидела это место, считая его недостойным для волшебников чистых кровей.

Одно время сюда приходили люди, и маленькая Меропа, притаившись под окном, выслушивала короткие и грубые ответы отца на всяческие предложения разных коллекционеров и собирателей ценностей продать медальон Слизерина. Отец каждый раз тыкал им в лицо черное безобразное кольцо, как доказательство своего происхождения. Люди уходили ни с чем, но приходили вновь, каждый раз предлагая все большие суммы денег.

— Да вы хоть все золото мира предложите, я вам не продам эту вещь! — кричал Марволо,— Этот медальон принадлежал самому Салазару Слизерину! И я не позволю, чтоб он попал к таким грязнокровым шавкам, как вы!

— Да за эти деньги, что они нам предлагают, мы купили бы сотню золотых медальонов! — после сокрушалась Изабелла. — Ты о семье хоть думаешь? Как мы живем! Поганые маглы в долине живут лучше, чем мы! А дети? Морфин совсем от рук отбился, а Меропе скоро в Хогвартс!

Она, как всегда сдерживала дрожь в теле, чтобы, не дай бог, показать мужу свой страх.

Марволо, который раз выслушивая упреки жены, отгрызался:

— Ты мне проще от детей избавиться, чем от медальона! А эти маглы, — он плевал на пол, под ноги жены. — И рядом со мной, потомком Слизерина, не стояли!

«Тоже мне, аристократ!» — обычно думала Изабелла, ненавистным взглядом одаривая мужа.

Однажды она ушла в долину, и её не было очень долго. Меропа была слишком маленькой и не умела считать дни одиночества, но помнила, как молчал отец, изредка кидаясь на детей по всякому поводу. На девятилетнюю Меропу тут же взвалился тяжелый груз домашних дел, и с этого момента она стала пленницей серых каменных стен дома, где жила.

Но вскоре Изабелла Мракс вернулась. Меропа даже не помнит счастлива она была или нет. Помнит только облегчение — самое прекрасное чувство, которое она испытывала в своей жизни.

Шло время, и Меропа уже не представляла другой жизни, более лучезарной и веселой, полной любви и преданности. Она просто жила жизнью ребенка, у которого была надежда, что в один день все изменится.

И этот день настал.

Её мать просто не проснулась утром. Меропу разбудил нервный бег Марволо по лачуге. Она до сих пор помнит его безумный взгляд и покусанные пальцы. Её отец был подобен бешеному зверю, который в любой момент мог кинуться на каждого, кто его тронет.

Он подбежал к ней и сорвал тонкое одеяло с кровати.

— Что уставилась, сквиб поганая! Иди завтрак приготовь, раз твоя мать представилась!

Слезы обожгли его глаза, и он отвернулся.

— Мама? — Меропой овладел ужас.

Марволо не ответил. По его телу прошла едва заметная дрожь. Он спокойным шагом вышел из комнаты. Затем хлопнула входная дверь. Куда он ушел, Меропа не знала.

Но и она не хотела здесь оставаться.

Как же она возненавидела эти старые раскидистые деревья, которые своими длинными ветвями отбрасывали жуткую тень в души людей, которые жили здесь, в этом забытом богом месте. Они не пощадили никого, даже мать Меропы. Не пожалели отца, который вскоре спился, брата, который потерял чувство морали.

Она выбегала на склон горы, откуда была видна вся деревня, примостившаяся между двумя холмами под ярко-синим небом. Пронизывающий ледяной ветер дул ей в лицо. Она глубоко вдохнула этот воздух. Он пахнет морем и цветущей вишней и с тех пор несет в себе боль того дня.

* * *

Рассвет. Меропа открыла глаза. Она надеется, что то, что произошло между Томом и Морфином всего лишь сон, жуткий кошмар. Но, когда дремота спала, проступила удушающая реальность.

Морфин изуродовал Тома.

Меропа не знала, что это за заклинание и как его снять, но одно она знала точно: Морфин это сделал не только из — за ненависти к маглам.

Сколько времени?

Лучи солнца уже коснулись верхушек деревьев и вскоре доберутся до засаленных окон лачуги.

Надо вставать, иначе отец начнет дебоширить на счет неприготовленного завтрака.

Меропа грустно понурила голову. Её отец и раньше был грубым и неласковым, но после смерти жены совсем перестал обращать на детей внимание, разве что за исключением тех случаев, когда за Морфином приходили сотрудники Обеспечения магического правопорядка по поводу очередного нападения на маглов.

Но все равно в их доме стояло немое правило: Меропа должна была готовить, убирать и стирать. Что будет, если она ослушается, Меропа не представляла, поэтому покорно выполняла все поручения отца.

Но всякому терпению есть конец. И когда Морфин однажды прижал Меропу к стене, она поняла, что больше так не может и надо бежать отсюда, пока есть силы.

Но порой она наделась, что брат, наконец, убьет какого-нибудь магла, и его посадят в Азкабан. И тогда не надо будет бежать из дома. Возможно, тогда у неё появится возможность начать жизнь заново. Но она не думала, что этим маглом окажется Том. Её Том.

— Меропа! — грозный крик отца заставил девушку вздрогнуть. — Пошевеливайся!

Она не ответила, только еще энергичней стала помешивать похлебку в кастрюле.

— И прибери здесь! — сморщился Марволо, окидывая взглядом кухонку. — Развела бардак...

Он грузно опустился в засаленное кресло около очага и закрыл глаза. Меропа могла только догадываться, о чем думает её отец. В эти минуты его лицо грустное и усталое, и порой Меропе казалось, что несчастное.

Даже после стольких лет унижений, она испытывала жалость к отцу.

Она робко поставила перед отцом похлебку и отошла в сторону. Марволо, как всегда поморщившись, произнес:

— И это ты называешь завтраком?

Меропа виновато опустила голову. Если её отцу что-то не понравилось, то словесная оплеуха — это минимум, что стоит ожидать.

— Ты должна знать… — начал было Марволо, как вдруг до них донесся громкий хлопок с улицы.

Марволо Мракс подскочил. Его лицо сначала посерело, потом покраснело.

— Морфин…

Меропа вжалась в стену. Неужели брат напал на кого-нибудь еще? А вдруг…

Том.

Сердце будто остановилось, но затем пошло с бешеным ритмом. Девушка кинулась к двери, но отец остановил её.

— Сиди здесь, — процедил он. — И приберись, наконец.

Он с силой захлопнул дверь, и Меропа вздрогнула. Волнение и ужас нахлынули удушающей волной. Девушка еле добралась до закопченной печки и прислонилась к холодной каменной стене, будто желая слиться с ней.

Она долго оглядывала большую комнату, которая служила кухней и гостиной, и ловила себя на мысли, что видит все это впервые.

«Где я?»

Она широко распахнула глаза, и хлынули горячие слезы. Это конец её терпению.

На этот раз она сбежит из дома, как когда-то сбегала её мать.

« Неужели ты опять что-то натворил…»

— Морфин! — Марволо Мракс был вне себя.

Он распахнул дверь, и перед ним открылась забавная картина: на земле валялся странно одетый мужчина и зажимал руками нос, из которого текла мерзкая желтая слизь; Морфин, стоявший неподалеку, давился от хохота.

« Смешно, да… Идиот» — Марволо посмотрел на сына с яростью и тот, увидев отца, замолчал.

— Из Министерства, значит? — сказал он, посмотрев на мага сверху вниз.

— Совершенно верно! — ответил тот, утирая лицо, — а вы мистер Мракс?

— Да, — усмехнулся Марволо. — Получили по заслугам?

— Ваш сын меня ударил! — возмутился маг, поднимаясь с земли.

— Никто не виноват, что вы не предупреждаете заранее, — Мракс уже не мог сдерживать свою злость. — Это частное владение. Сами вламываетесь, а потом возмущаетесь, почему мой сын пытается защититься?

— От чего защищаться-то? — буркнул чиновник.

— От всякой дряни, — процедил сквозь зубы Марволо.

Он повернулся к сыну и, едва разжимая губы, произнес:

— Ступай в дом. Я все улажу.

Сотрудник министерства с недоверием посмотрел в их сторону. До него долетали лишь странные шипящие и свистящие звуки, в которых сложно было различить нормальную человеческую речь.

Морфин хотел было возразить, но под взглядом отца передумал, зашагал к хибарке и с такой силой захлопнул за собой дверь, что змея уныло закачалась из стороны в сторону.

— Я Боб Огден, сотрудник Обеспечения магичес… — начал было волшебник, но Марволо неожиданно заорал:

— Ладно, ладно! Входите в дом, провались все, входите и подавитесь!

В доме было три крошечные комнаты. В две из них можно было пройти только через главную. Морфин сидел у очага в засаленном кресле и вертел в пальцах живую гадюку, нашептывая что-то малоразличимое.

В углу что-то зашуршало, и Огден заметил, что в комнате есть еще один человек. Девушка в старом платье стояла рядом с закопченной печкой и передвигала какие-то жалкие горшки и кастрюли на полке. У нее были неестественно растрепанные волосы, как будто её только что за них таскали. На лице читался страх и унижение, а на щеках блестели слезы. Огден посмотрел в сторону Морфина: тот кидал неоднозначные взгляды на сестру и ухмылялся.

— Моя дочь, Меропа, — буркнул Мракс.

— Доброе утро, — учтиво поздоровался Огден.

Она, уловив его сочувствующий взгляд, вздрогнула и вновь принялась передвигать горшки.

— Ну, мистер Мракс, — начал чиновник, — не будем ходить вокруг да около. У нас есть причины предполагать, что ваш сын Морфин вчера вечером совершил волшебство в присутствии магла…

Что— то оглушительно грохнуло — это Меропа уронила горшок. Огден повернулся к ней и замер в удивлении. На девушке не было лица: глаза расширились, кожа побелела. Девушка напряженно прислонилась к стене. Послышался странный звук:

это Морфин усмехался, глядя на сестру.

— А ну подбери! — завопил на нее Мракс. — Правильно, хватай прямо лапами с пола, как последнее магловское отродье! Зачем такой бестолочи волшебная палочка?

— Мистер Мракс, прошу вас! — воскликнул Огден.

У девушки затряслись руки и, уже подняв горшок, она вновь выронила его.

Вытащила волшебную палочку, она направила на горшок и чуть слышно произнесла заклинание, от которого горшок раскололся надвое.

Морфин залился безумным смехом, а Мракс покраснел от злости.

— Почини его, дура безмозглая, почини сейчас же!

Меропа вновь прижалась к стене и закачала головой. Казалось, что она сейчас расплачется.

— Репаро ,— твердо и спокойно произнес Огден.

Горшок стал целым.

Мракс еле удержался, чтоб только не кинуться на чиновника. Чувство стыда и позора мгновенно породили в нем чувство ненависти к дочери. Он повернулся к ней и сквозь зубы прошипел:

— Твое счастье, что подвернулся добрый дядя из министерства! Может тебя кто-нибудь заберет, чтоб только я не видел тебя, сквиб поганую…

Меропа дрожащими руками подобрала горшок и, не поблагодарив Огдена, поставила его на полку. Затем замерла, будто боясь пропустить хоть одно слово, сказанное чиновником.

— Мистер Мракс, — продолжил он, — как я уже сказал, цель моего визита…

— Вы чистокровный волшебник? — неожиданно спросил Марволо.

— Какое это имеет отношение к делу? — холодно и то же время удивленно ответил Огден.

Мракс усмехнулся. Сощурив глаза, он произнес:

— Тогда неудивительно, что вы получили по заслугам…

— Я не понимаю, какое это имеет отношение, — сурово произнес Огден, пытаясь придать своему голосу подобие бесстрашия, — ваш сын нарушил закон!

Лицо Марволо скривилось, как от зубной боли.

— Ваш сын нарушил закон, — передразнил он, — проучил вонючего магла! Его благодарить надо, раз Министерство не освобождает общество от всякого мусора, вроде маглов.

Морфин залился безумным смехом. Марволо хищно скалился. Огдену же было не смешно.

Он извлек из воздуха свиток пергамента и развернул его.

— Это приговор? — голос Марволо теперь звучал ровно и спокойно.

— Это вызов в Министерство на слушанье дела…

— Вызов? Вызов?! Еще бы меня какая-то шавка вызывала, — вновь взорвался Мракс.

— Я — начальник Группы обеспечения магического правопорядка, — невозмутимо ответил Огден.

— А мы, по— вашему, помои? — закричал Мракс. — Грязь у вас под ногами? Да вы хоть понимаете с кем говорите?

— Я полагал, что говорю с мистером Мраксом, — не сдавал позиции Огден.

— Это точно!

На миг Огдену показалось, что Марволо показывает ему неприличный жест, но потом он понял, что тот сует ему под нос безобразное кольцо с черным камнем, надетое на средний палец.

— Видите это? Знаете, сколько десятилетий это хранилось в нашей семье? Знаете ли вы, из какой древности мы ведем свой род?

— Понятие не имею, — ответил чиновник. — Все равно, это к делу не относится, мистер Мракс. Ваш сын нарушил…

Марволо взвыл и бросился к дочери и схватил её за горло. Огден подумал было, что старик хочет задушить девушку, но тот потащил ее к чиновнику, держа за золотую цепочку, висевшую у нее на шее..

— А вот это видели? — кричал он, размахивая золотым медальоном перед лицо Огдена, в то время как Меропа задыхалась и ловила ртом воздух.

— Вижу, вижу! — в тревоге ответил Огден.

— Эта вещь принадлежала Салазару Слизерину! — Мракс уже не сдерживал себя. — Мы — его единственные потомки из ныне живущих, что вы на это скажите, а?

— Ваша дочь! — воскликнул Огден, но Мракс уже отпустил Меропу. Она вернулась к печке, потирая шею и переводя дух.

— Вот! — важно заявил Мракс, как будто доказал сложную мысль. — Не смейте разговаривать с нами, как будто мы никто! Сколько сейчас истинных чистокровных волшебников? Вы-то уж не можете о себе такого сказать!

Он плюнул под ноги чиновнику. Морфин опять захохотал. Меропа молчала, съежившись у окна, опустив голову.

— Мистер Мракс, — у Огдена слегка закружилась голова. — Боюсь, что ни ваши, ни мои предки не имеют никакого отношения к вопросу, о котором идет речь. Я здесь из — за Морфина и магла, ставшего жертвой его хулиганской выходки вчера вечером. По нашим сведеньям, — он заглянул в пергамент, — Морфин осуществил по отношению к маглу заклинание, от которого тот покрылся крайне болезненной сыпью.

Морфин захихикал.

— Помолчи, мальчишка , — прошипел Мракс, и Морфин примолк. — Ну и что такого? — с вызовом спросил Мракс у Огдена. — Надо подумать, вы этому маглу морду-то подчистили, да и память заодно…

— Дело совсем не в этом, мистер Мракс, — устало сказал Огден. — произошло ничем не оправданное нападение на беззащитного…

Мистер Мракс усмехнулся и плюнул на пол.

— Сразу видно, вы — любитель маглов.

Огден смутился и, взяв себя в руки, решительно ответил:

— Эти разговоры нас никуда не приведут. По поведению вашего сына ясно, что он нисколько не раскаивается в своих поступках. — Огден снова заглянул в свиток. — Морфин должен явиться четырнадцатого сентября на слушание по обвинению в колдовстве, осуществленном в присутствии магла, с причинением ущерба и неудобств вышеупомянутому маглу…

Тут он прервал чтение. Через открытое окно до них донеслось звяканье сбруи, конский топот и громкие голоса. Мракс напрягся, словно боясь пропустить хоть одно слово. Морфин зашипел и повернулся на звук.

Меропа же застыла на месте. Все ее тело будто окаменело, а сердце болезненно сжалось, но в глазах предательски загорелся красный огонек.

Том…

— Боже, просто смотреть больно на эту лачугу! — звонкий женский голос ворвался в комнату. — неужели твой отец не может распорядиться, чтобы её снесли, Том?

— Она нам не принадлежит, — ответил молодой человек. — На той стороне долины все наше, но этот дом принадлежит старому бездельнику Мраксу и его детям. Сын абсолютно ненормальный, послушала бы ты, что о нем говорят в деревне…

Девушка рассмеялась. Голоса стали все ближе. Морфин повернулся к сестре и подмигнул ей. Лицо у Меропы стало совершенно белое, она замахала головой, словно призывая брата не делать глупости.

— Том, — голос девушки зазвучал совсем рядом. — Может быть, я ошибаюсь, но, по-моему, там кто-то прибил к двери змею?

— Господи, так оно и есть! — воскликнул мужской голос. — Это, должно быть, сын, я же говорил, что он не в себе. Не смотри туда, Сесилия, любимая.

Звон сбруи и топот стали стихать.

— «Любимая» , — прошипел Морфин, наслаждаясь попытками сестры остановить его. — Слышишь, он назвал ее любимой. Все равно он не будет твоим.

— Что такое? — сухо спросил Мракс, переводя взгляд с сына на дочь. — Что ты сказал, Морфин?

— Она заглядывается на этого магла , — прошипел Морфин, с садистским интересом поглядывая на сестру, вид которой теперь был ошеломленный и испуганный. - Вечно торчит у живой ограды, ждет, когда он проедет мимо, не так, что ли? А вчера вечером…

Меропа уже умоляюще мотала головой, но Морфин безжалостно продолжал:

— Высунулась из дома, все поджидала его в саду, когда он поедет домой…

— Высунулась посмотреть на магла? — тихо переспросил Мракс.

Марволо бросил на дочь яростный, но в то же время растерянный взгляд. Девушка вжалась в холодный камень стены и отчаянно трясла головой. Мракс — же, наблюдая за паникой Меропы, продолжал:

— Это правда? Моя дочь, чистокровная волшебница из потомков Салазара Слизерина по прямой линии, мечтает о мерзком грязном магле…

— Ну и достал я его, отец! — вновь засмеялся Морфин. — Подловил, когда он проезжал мимо. А с сыпью он симпатичней, а, Меропа?

— Ах ты, гнусная бездарь, сквиб несчастная, вонючая осквернительница крови! — заревел Мракс, окончательно теряя контроль над собой, и кинулся к дочери.

— Не смейте! — Огден понял, что Мракс не в себе и может натворить, что угодно.

Он поднял волшебную палочку и выкрикнул:

— Релашио!

Мракса отбросило назад. Разъяренный Морфин с ревом выскочил из кресла. Огден бросился прочь из дома, а Морфин кинулся за ним, размахивая волшебной палочкой и выстреливая заклятия.

Меропа закрыла голову руками и сползла вдоль стены. До нее еще долетали крики брата и глухое сопение отца. Она чувствовала как тот поднялся с пола и, хромая, направился к ней. Еще секунда и он стоял рядом с ней, облокотившись об стену.

— И это твоя благодарность? — его голос звучал уже немного спокойней. — За то, что я вырастил тебя…

Меропа боялась поднять на отца глаза и еще больше сжалась в комок. Марволо продолжал:

— И это твоя благодарность!!! Отвечай, сквиб поганая!!! — его голос вновь перешел на крик. Мракс, схватив девушку за плечи, поднял ей с пола и начал трясти, все еще безумно выкрикивая беспорядочные фразы: — Отвечай, вонючая падла, сука несчастная!!! Отвечай!!! Почему?! Почему ты всегда молчишь, когда я с тобой разговариваю?!?!

Меропа посмотрела отцу в глаза и прошептала:

— Отпусти меня… Ты и Морфин не лучше меня. Не вам меня судить…

— Что ты сказала? — повторил Марволо в недоумении.

— Ты и Морфин, — продолжала Меропа и все также неотрывно смотрела на свое отражение в мутных старческих глазах Марволо, — вы оба ничем не лучше меня…

— Что ты имеешь ввиду?

Он отпустил её. Меропа, шатаясь, вернулась в свой угол. Она прижалась к печке и нервно рассмеялась.

— То, что это ты убил маму… Ты знал… Ты знал, что я догадывалась об этом, и все эти годы запугивал меня…

— Что ты несешь? — хрипло перебил её Марволо. — Замолчи…

— Нет! Я больше не буду делать то, что ты мне скажешь!!! — Меропа сорвалась на крик, — Нет!!! Хватит с меня!!! Я вправе делать все, что захочу!!! И смотреть на кого хочу! Я не обязана прислуживать отцу — убийце и брату — извращенцу!!!

Мракс остановился в шаге от дочери.

— Морфин? Ты, наверное, не в себе… — в глазах Марволо застыл неприкрытый ужас, смешанный с недоверием, а голос зазвучал спокойно. — Нет… Ты точно не в себе…

В этот момент дверь с треском захлопнулась. Мракс повернулся и увидел Морфина, запыхалого, но довольного.

— Как быстро этот министерский ублюдок бегает… Но я все же задел его немного, отец. Будет знать, как совать свой грязный нос, куда не просят! — рассмеялся Морфин и направился к любимому месту у очага. Рассевшись поудобней в кресле он важно посмотрел сначала на отца, затем на сестру. — Надеюсь, я не пропустил ничего интересного?

— Нет. Ты как раз вовремя!

Морфин захихикал, но не успел он опомниться, как к нему подбежал Марволо и одним движением скинул его с кресла.

— Идиот! Гнусный ублюдок! Поганый осквернитель чистой крови!!! — Мракс схватил сына за шиворот и стал трясти так, как раньше тряс Меропу.

Морфин открыл рот и пытался что — то сказать, но вместо этого у него вырвался слабый стон, означающий, что он задыхается. Марволо бросил сына на пол и негромко и устало проговорил:

— Ненавижу вас. Двоих. Вы оба тряпки. Вы даже не можете отвечать за свои поступки…

— Именно поэтому мы здесь, — неожиданно раздался голос у Марволо за спиной.

Мракс повернулся. В дверном проеме стоял их сбежавший гость и еще два мага, которые не без омерзения оглядывали гостиную.

— Да? А вам не кажется, что вы не вправе мешать воспитательному процессу? — глаза Марволо злобно сузились.

Он медленно вытащил волшебную палочку из кармана грязной старой мантии и направил на незваных гостей. Мракс всем своим видом пытался показать, что это ситуация его забавляет.

— Советую опустить палочку, мистер Мракс…— усмехнулся долговязый светловолосый маг, что был справа от Огдена.

— Да? А то что?

Огден слабо улыбнулся и, со свойственной ему доброжелательностью, ответил:

— Нас больше, это во — первых. Во — вторых мы пришли только за вашим сыном и не стоит нам препятствовать. В — третьих, ваш сын обвиняется только в нападении на маглов и не стоит усугублять ситуацию…

Морфин на полу слабо заскулил и с трудом поднялся. Безумно глядя по сторонам своими косыми глазами, он вытащил волшебную палочку и тихим дрожащим голосом заговорил:

— Неет… Так просто вы меня не возьмете… Я не… дамся… я…не… ОСТАЛБЕНЕЙ !!! — внезапно завизжал Морфин, взмахнув палочкой.

Не успел долговязый отреагировать на заклинание, как Марволо выкрикнул:

— Экспеллиармус !!!

Мага отбросило назад. Заклинание Морфина пришлось на другого сотрудника, и тот упал навзничь. Мракс увидел еще трех магов, которые кинулись в дом, услышав шум драки, и с усмешкой проговорил:

— Как много сегодня гостей в моем доме! И сколько человек пришло, что просто забрать моего сына? Или он какой — то опасный преступник?

— Кто оглушил их? — раздался мужественный, немного встревоженный голос.

Сотрудник обеспечения магического правопорядка наклонился к оглушенным волшебникам, затем повернулся к Огдену. Но не успел тот ответить, как Марволо Мракс, усмехаясь, заявил:

— Я.

Огден удивленно уставился на старика. Меропа, все это время рыдая в углу, застыла в ступоре. Морфин же, слабо дрожа, все еще сжимал палочку, словно боясь, что её отберут.

— Это так? — министерский сотрудник обратился к Огдену.

— Да… Это так, — он склонил голову.

— Морфин Мракс, вы арестованы за нападение на магла с причинением ему вреда… Марволо Мракс, вы арестованы за сопротивления сотрудникам правопорядка при исполнении ими должностных обязанностей… Ух… — скороговоркой проговорил один из сотрудников, обращаясь к задержанным.

Морфин растерянно посмотрел на отца, тот поморщился и позволил сотруднику заговорить его руки за спиной, отчего показалось, что их связали веревкой.

— Вас ждет Визенгамот, — донеслось до ушей Марволо.

Волшебники вывели испуганного Морфина. Огден остановился и посмотрел в глаза Марволо. Тот усмехнулся и, не дождавшись, когда его «попросят» последовал за магами.

* * *

Холод одиночество, пустота в сердце и этот оглушительный звук шагов, которые приближаются к ней.

Нет.

Не трогайте меня.

Её поднимают с пола и усаживают в кресло. Кто — то сует ей в руки чашу с водой и предлагает успокоиться. Она вяло шепчет что — то в ответ, не в силе признать события этого дня. И только, когда мысли в её голове принимают четкие формы, она слышит как кто — то говорит Огдену:

— Бедная девочка. Теперь она не увидит отца в ближайшие месяцы…

— Может это и к лучшему, — Огден понял, что он никогда не забудет эту странную семейку.