Осколки (джен)

Пейринг: Гарри Поттер, Драко Малфой, Люциус Малфой, Боргин;

Рейтинг: G;

Тип: джен

Жанр: юмор.

* * *

Паутина цеплялась за ухо, приставала к волосам. Чуть шевельнуться — и на голову посыплются десятки, если не сотни, пауков. Крупных, наверняка крупных: вон какие толстые нити сплели, хоть пуговицы ими пришивай. Гарри, хоть за десять лет в чулане и привык к насекомым, но сейчас заметно нервничал. Волшебных пауков ему видеть не доводилось. Если не считать мешанины изломанных толстых лап в коробке Ли Джордана… От воспоминания о жестких хитиновых крючках внутренности сплелись в тугой, холодный ком. Нет, ерунда какая. Этот шкаф слишком маленький для таких чудовищ. Одно бы, может, и поместилось. Только по телевизору показывали, что крупные пауки в тропических лесах паутину плетут целыми семьями. Порой даже летучих мышей ловят. Да и миссис Фигг мелкие, полупрозрачные насекомые нередко сидели бок о бок в одном углу.

Гарри судорожно вцепился в палочку. Пусть только попробуют укусить.

— … Гарри Поттер купил себе метлу «Нимбус-2000». Получил особое разрешение от Дамблдора и стал играть за свой Гриффиндор. Как же, знаменитость! И все из-за этого дурацкого шрама на лбу, — донеслось из-за неплотно прикрытой дверцы.

Он бы не стал вслушиваться в раздраженное бормотание Драко, но в потоке словоизлияний уловил собственное имя. Еще минуту назад Гарри надеялся, что Малфой ткнет холеным пальцем в первую попавшуюся хрень на витрине, и они с отцом уберутся восвояси. Мечтать не вредно, как говорил дядя Вернон, когда племянник жадно пожирал глазами шоколадный торт. Уж если Драко захотел высказаться, кое-кому еще долго придется сидеть в шкафу. Может, еще и пауков выдрессировать получится…

— Все считают его умником. Ах, распрекрасный Поттер! Ах, какой шрам! Какая метла! — злился Малфой.

— Заладил свое! Ты мне уже сто раз это говорил, — раздался незнакомый резкий голос. — Напоминаю тебе: плохо относиться к Гарри Поттеру нельзя. Весь народ считает его героем. Ведь это из-за него не стало Темного Лорда.

Щеку легонько царапнуло. Еще раз и еще. Жесткие лапки ловко пробежали по коже, ощупали дужку очков и снова вернулись к скуле. Сердце ёкнуло.

— Кыш, — прошептал Гарри, едва шевеля губами.

Лапки острые, тоненькие. Не настолько их обладатель велик, чтобы его бояться. У миссис Фигг наверняка и покрупнее водятся. Повернуть голову и сдуть паука с плеча Гарри не решился. И без того уже весь в паутине, ее еще немного растревожить, и кто знает, что сверху посыплется.

— Папа, ты не купишь мне вот это?

«Купи ему, и проваливайте уже!» — взмолился Гарри.

От пыли и запаха сладковатой гнили и за неделю не отмыться.

— Сэр, у вашего сына отличный вкус!

Отличный вкус был у Гарри. По крайней мере, так считал сидящий на его плече паук. Щеку нежданной добычи он поглаживал почти любовно. Наверное, прикидывал, хватит ли ему этого на ближайший год. Осталось только позвать сородичей и заботливо завернуть еду в плотный белый кокон. Было немного щекотно, когда хитиновые крючочки цеплялись за пушок на коже. Вот сейчас укусит, попробует, какой у Гарри отличный вкус…

«Пауки не кусаются, пауки не кусаются», — он зажмурился, повторяя слова учителя биологии.

Ага, как же — не кусаются! С такими жвалами — и не кусаются?!

— Уйди, а то заколдую.

Зря он это сказал. В горле немедленно запершило от пропитанного пылью воздуха. Гарри не выдержал и закашлялся. Грудь сдавило, при каждом вдохе в нос попадали хлопья пыли. Паутина задрожала, затряслась, будто на этот раз сверху спускалось что-то действительно крупное.

— У всех учителей есть любимчики. Хотя бы Грэйн... — Драко осекся.

Гарри выпал на грязный пол, кое-как поднялся, пытаясь тяжело отдышаться. Паук на плече тревожно заметался, полез на дужку очков. К стеклам пристала паутина, перед глазами расплывались очертания троих ошеломленных магов. Внезапную тишину нарушали разве что доносящиеся с улицы голоса.

— У вас в шкафу боггарт? — пришел в себя мистер Малфой.

— Э-э-э… Я очень сожалею, мистер Малфой. Сейчас я его уберу…

Гарри торопливо выставил перед собой палочку. Кто такой «боггарт», он не знал. Но вот это «уберу» как-то нехорошо прозвучало. Совсем нехорошо. Он смахнул паука на пол, протер стекла. На пальцах остались липкие полупрозрачные нити, сквозь размазанные пятна и разводы виднелся страх в светлых глазах Драко и брезгливая гримаса на лице его отца. Будто из шкафа с любимыми мантиями вывалился гигантский плотоядный слизняк. А мантию все равно придется надеть: гости уже собрались и ждут только именинника.

— Нет, постойте. Вот уж не думал, что больше всего мой сын боится Гарри Поттера. Драко, иди сюда, тебе полезно потренироваться. Заклинание ты знаешь.

— О-отец, я… Это не так, я не…

— Ты разочаровываешь меня снова и снова, — он даже не стал слушать сына. — Такая слабость непростительна наследнику благородного рода. Riddiculus!

— Stupefy! — заорал Гарри.

Мистер Малфой, не ожидавший атаки, осел на пол. Полы дорогой мантии черной кляксой расплескались по доскам. С самим Гарри, кажется, ничего не случилось. Не мог же Малфой не попасть в него с трех метров. Наверное, заклинание не подействовало. Он направил палочку на Боргина. Продавец, никогда не встречавший упоминаний о говорящих и — более того! — колдующих боггартах, испуганно отшатнулся.

— В-великий Мерлин…

— Что… Что ты такое?! — взвизгнул Драко.

— Я…

Лучше бы он не пытался отвечать. Осознав, что тварь не просто инстинктивно реагирует на магию, а очень даже разумна, Малфой завопил и бросился из магазина. С прилавка слетела банка с сушеными глазами, товар раскатился по углам. Гарри кинулся собирать их. А то перед продавцом неудобно как-то. Подумаешь, глаза. На зельеварении и не такую гадость держать приходилось.

— Извините, сэр. Вечно Малфою что-то мерещится. Я только хотел спросить…

Боргин побледнел и медленно сполз по стене.

Пейринг: Нора Уизли, билет №19 и все герои войны;

Рейтинг: G;

Тип: джен

Жанр: юмор?.. Нет, это скорее стеб.

* * *

Острые грани хрустальной чернильницы налились светом, на сколах сверкали голубоватые искры. На пергаменте застыли радужные блики преломленных солнечных лучей. Такие же блики мириадами разноцветных вспышек скользили по стенам, по партам и мантии экзаменатора. Министерский работник откинулся на спинку кресла, пристально и недовольно следя за студенткой. Ну и пусть смотрит, все равно сказать нечего. Хогвартская администрация последние веяние моды не ценила, вот и приходилось обходиться парой крошечных заколок с кристаллами, тогда как модели в последнем номере «Ведьмополитена» могли бы и вовсе не утруждать себя выбором мантий — столько на них было разноцветных блестяшек. Зато в министерстве, где проходили пересдачи, никто не запрещал одеваться по последней моде, и Нора была бы последней дурой, если бы упустила такой превосходный шанс поблистать в обществе. И в прямом, и в переносном смысле слова. Светлых волосах недавно перекрашены из рыжего, а до этого из черного, и из… Нора и сама уже смутно помнила свой натуральный цвет, но судя по детским колдографиям, он, наверное, был рыжим. На архисложной прическе (с пяти утра готовилась — еще бы, экзамен по истории магии как-никак! Какой же он по счету?.. А, не важно, а вот выглядит она просто сногсшибательно, и это главное) красовались все сверкающие заколки, шпильки и невидимки, какие только удалось найти в шкатулке и выпросить у однокурсниц. Правда, шея немного побаливала от тяжести, но это ничего, красота требует жертв, так ведь? На длинных ногтях то и дело менял форму рисунок из стразов, под усыпавшими грудь брошьми с трудом угадывался цвет расшитой пайетками мантии.

— Напоминаю вам, мисс Уизли, что это ваша третья — и последняя! — Мерлин, Норе показалось, или в голосе экзаменатора прозвучало явственное облегчение? — пересдача СОВ по истории магии. Если она не увенчается успехом, школьный совет будет вынужден озаботиться вопросом о целесообразности вашего пребывания в стенах Хогвартса.

Нора украдкой достала из кармана зеркальце. Ой, как права была Линда, тени и правда отличные — не потекли от жары в холле, не поблекли и не размазались. Надо будет упросить Линду дать ей этот чудный голубой оттенок еще и на выпускной.

— Кхм-хмм, мисс Уизли, вы слушаете меня?

— Да-да, мистер Соррин, продолжайте, пожалуйста, — рефлекс на сочетание внезапной тишины в аудитории и ее именем, выработанный за пять лет учебы, сработал безупречно.

А оттенок все-таки изумительный. Будто специально для нее создавался.

— Тяните билет и приступайте, — устало вздохнул проверяющий.

Билет попался самый удачный, что заставило Нору взвизгнуть от неожиданного счастья, даже не читая вопросов. Номер девятнадцать, а число девятнадцать не могло не принести ей удачу. Гороскоп и вчерашнее гадание на чаинках подтверждали это без всяких сомнений.

Первый вопрос, окрашенный солнечными бликами от любимой хрустальной чернильницей — папа аж из Индии привез, ни у кого в Хогвартсе больше такой нет, — бросил яркую радугу и на сердце девушки. Транспортная реформа две тысячи пятьдесят шестого — это же совсем просто, папа каждое утро проходится по ней с ярым негодованием. А Норе она, наоборот, нравится: на дворе двадцать первый век, а маги все на метлах летают. Нет, маггловский транспорт куда комфортнее, особенно если над ним правильно поколдовать. Слава Мерлину, ей самой никогда не приходилось пользоваться этими кривыми палками. Девочки рассказывали, что за прутья легко зацепиться и вогнать под кожу занозу или даже порвать колготки.

Но вот второй вопрос — деятельность лорда Волдеморта и Пожирателей смерти… Ох, что бы такое написать? В той войне участвовал прадедушка Чарли, вспомнить бы еще, что он рассказывал… Что Биннс вещал Биннс, Нора не помнила. Кто станет слушать нудные разглагольствования учителя, если есть возможность полистать последние каталоги? Нора обреченно подняла глаза на мистера Соррина, тот просматривал какие-то документы. Временами клерк забывал, что лицо стоит держать в тени, подавался вперед и недовольно щурился, поймав глазами всплеск света и цвета.

Списать не выйдет, чары на комнате специальные, их ничем не проймешь. Да и не с чего списывать. На первой пересдаче Нора пыталась вытащить шпаргалку из-под юбки, так что-то под потолком тут же заверещало дурным голосом. В следующий раз она пришла без «вспомогательных материалов».

Так, ладно… Волдеморт… Ну давай, Нора, вспоминай, вспоминай хоть что-нибудь! Девушка уставилась на чистый лист, будто на нем вот-вот должен был проявиться правильный ответ. «Я видел его однажды. Он не был человеком, не был…» — прозвучал в голове полузабытый голос из детства. Спасибо, прадедушка! Хотя и по имени можно догадаться, что Волдеморт не человек. А остальное — дело логики! Может, учителя и считали Нору легкомысленной особой с дырявой, словно сеточка для волос, памятью, но непроходимой дурой она не была. Думать Нора умела. И фантазии ей хватало. Кроме того, кое-что она все-таки знала. Не зря же собирала карточки от шоколадных лягушек, а там и Дамблдор, и Северус Снейп, и Гарри Поттер были.

Если тогда была война, а Волдеморт возглавлял войско — или не войско? Что-то там он возглавлял, это точно, — но при этом не был человеком, то… Он был гоблином! Ну конечно, кто же еще осмеливался устраивать восстания? Ай да я, ай да молодец, ликовала студентка. На бумагу легли первые строчки. Каждая завитушка старательно выписана, буквы ровные, округлые.

Лорд Волдеморт, как и любой высокопоставленный гоблин (ну ведь он же лорд, так и в билете сказано), родился в Краттских пещерах в Ирландии, но в детстве его семья переехала в Лондон, потому что его отцу, лорду Волдеморту-старшему предложили работу в Гринготтсе (а что еще гоблину в Лондоне делать? Гринготтс — беспроигрышный вариант, этот маленький факт наверняка даст ей несколько дополнительных баллов). В одиннадцать лет он поступил в Хогвартс (Нора не помнила, где она это слышала, но, кажется, он и правда учился в Хогвартсе. Стоп. Если он гоблин, то как его приняли?), благодаря тому, что был полукровкой. Его мать была нечистокровной волшебницей (ха! Да разве чистокровная свяжется с гоблином?). В школе Волдеморт учился хорошо и прилежно, но другие дети обижали его из-за его происхождения (что вполне логично). Будущий лорд рос, видя несправедливость, с которой относятся к подобным ему (тут Нора замялась. Написать «существам» некорректно, экзаменатору не понравится. Но не называть же их людьми) ученикам, что и определило его дальнейший путь. Он окончил Хогвартс с хорошими отметками, несмотря на то, что ему постоянно противостоял директор школы, Альбус Дамблдор, и верные ему учителя, называющие себя Орденом Феникса (про Орден Феникса Нора когда—то читала на вкладыше от шоколадной лягушки). Он создавался, чтобы чистокровные маги, любимчики директора, получали лучшие баллы и становились лучшими учениками школы, а Дамблдор никак не мог допустить, чтобы лучшим стал полугоблин. Тот же самый Орден мешал учиться Гарри Поттеру (но Поттер чистокровный. Почему Дамблдор ему мешал? А, точно, не зря же имена Волдеморта и Поттера постоянно вместе упоминаются!), который поддерживал идеи Волдеморта, несмотря на то, что сам был чистокровным магом (судя по тому, как немилосердно учителя занижали баллы самой Норе, Орден тайно действовал и по сей день).

Глубоко пострадавший (как трагично звучит, любой проникнется!) от произвола директора Волдеморт обратился к министру магии с готовым проектом изменения школьной системы преподавания и выставления оценок (что—то он в Хогвартсе пытался поменять, это точно, но вот что именно, Норе никак не удавалось вспомнить). Но министр (кто же тогда был министром? М-м-м… Ладно, а если зайти с другой стороны? Какие имена всплывают в памяти?), которым тогда был Северус Снейп, сразу понял, что появление среди гоблинов такого дальновидного молодого политика (красивая фраза) не очень хорошо отразится на его положении. Тогда министр тайно попросил помощи у политической оппозиции, то есть Пожирателей смерти. Возглавляемые Гриндевальдом Пожиратели согласились забыть старые разногласия и поддержать министра. Но на самом деле они собирались убить Снейпа кинжалом гоблинской работы и подставить лорда гоблинов. Но Гарри Поттер, шпион Волдеморта, разгадал их план, и его лидеру пришлось спрятаться в горах Шотландии (ясное дело, все туда прятаться бегут). Там Волдеморт не сидел без дела, а начал освободительное движение (иначе о нем бы не писали в учебниках истории, правда ведь?). Скоро к нему присоединились другие угнетенные народы: кентавры, русалки и домовые эльфы. Началась революция, в результате которой домовые эльфы получили право самостоятельно брать одежду, если считали, что хозяева слишком жестоки и слишком многого от них требуют (кажется, примерно тогда эльфы получили новые права). Кентаврам, которым было негде жить, достался Запретный лес, а вклад русалок в общее дело был незначителен, поэтому они ничего не получили. Из-за этого русалки до сих пор не любят лорда Волдеморта, зато в народных сказаниях домовиков его называют Лордом-Освободителем. К несчастью, сам Волдеморт пал в последней битве у стен Хогвартса, укушенный ядовитой змеей директора, так и не простившего своевольного ученика. Но и сам Дамблдор погиб. Его сбросил с Астрономической башни (наверное, с Астрономической. Она же самая высокая. Какой смысли сталкивать кого-то с низкой башни?) Гарри Поттер.

После революции безутешный Гарри Поттер, любивший Волдеморта не только как руководителя, но и как любовника (да на всех карточках о Поттере упоминается, что между ними существовала связь. Не написано, какая именно, но это же и так понятно), стал министром магии. Тогда Снейп, оказавшийся человеком Дамблдора, бежал в Хогвартс под защиту Ордена феникса. Пожиратели смерти, потерявшие в битве прежнего главу, быстро переметнувшиеся на сторону министра, год осаждали школу, но ничего не добились. Правление Гарри Поттера и его политической партии Пожирателей было недолгим, но очень благоприятным для всего волшебного сообщества. Многие называют это время Золотым веком Англии (прадедушка Чарли называл, а он тогда жил, ему лучше знать. И старый Тед Люпин, у которого папа работает, тоже вспоминает все это с улыбкой).

Все! Нора осторожно промокнула пергамент. Вот бы в пятьдесят шестом еще перья ручками заменили. Хотя тогда у нее не было бы красивой хрустальной чернильницы. Пятикурсница с чувством глубокого удовлетворения от выполненного долга и предвкушением летних каникул положила листы с ответами на стол экзаменатора.

«П» не «П», а вот «В» за ответ Соррин точно поставит. Ура девятнадцатому билету!

Пейринг: Гарри Поттер, дементоры;

Рейтинг: R;

Тип: джен;

Жанр: ужасы.

* * *

Порыв ледяного ветра принес с опушки захлебывающийся лай, затем — короткий взвизг, и лай внезапно оборвался. Снейп изломанной фигурой распластался на земле. Тонкие белые кисти будто светились среди переплетающихся черных трав. Гермиона что-то тихо шептала, склонившись над Роном. Тонкие, едва шевелящиеся губы казались тусклыми серыми пятнами на бледном лице. В сгущающейся тьме Гарри то и дело краем глаза ловил плавное скольжение.

Гарри колотило не то от волнами подступающего холода, не то от едкого, густого страха. Он облизал пересохшие губы.

— Гарри, нужно идти в замок… позвать на помощь, — слова походили на тихие, горькие всхлипы.

Он обхватил плечи руками, но унять дрожь не удалось. Мерлин, как же холодно! Движение среди чернеющих в сумраке стволов становилось все отчетливее и различимее. Кто там? Сириус?..

— Я не могу привести Рона в сознание… Я не могу, не могу… — девушка осеклась, когда из леса донесся надрывный скулеж.

— Ты слышала? — Гарри напряженно вгляделся во тьму. — Там Сириус!

Он бросился к кромке Запретного леса, не слыша летящих ему в спину криков Гермионы. Корни норовили выскочить из-под земли и оплести ноги, чтобы затем втащить добычу в теплую, влажную, пахнущую испарениями и перегноем почву под охрану замшелых валунов и массивных покосившихся стволов. Ветки хлестали по лицу и рукам, которыми Гарри пытался прикрыть глаза. Вокруг с пугающей скоростью метались бесформенные тени, рваные черные пятна в тусклом лунном свете. Сердце бешено колотилось, словно пыталось пробить сковывающую грудную клетку, выбраться из клетки ребер. Каждый шаг, каждое соприкосновение подошвы с землей отдавалось уколом боли в висках. От шума ветра в пышных кронах закладывало уши.

— Сириус! Где ты, Сириус?!

Слова вязли в полумраке, вылетевший изо рта пар медленно растворялся в воздухе. Внутренности заледенели, сплелись в тугой комок. Замерзшие пальцы отказывались повиноваться, будто превратились в такие же сухие, негнущиеся ветки, что трещали высоко над головой. Держать палочку становилось все сложнее.

Лили, бери Гарри и уходи! Я задержу его!

Голоса холодными потоками ворвались в сознание. Тени сдвинулись, окружили мага, но не замедлились. Неровный круг сжимался с каждым витком живой спирали. Дементоры! Гарри в панике вскинул палочку.

— Expecto… Expecto Patronum! — сорвался ломающийся юношеский голос.

Руки тряслись, свист ветра заглушал слова. Гарри даже не был уверен, правильно ли произнес заклинание.

Только не Гарри, только не его!

Он захлебывался холодом, вместо собственных заклинаний слышал лишь голоса родителей. Кто бы знал, что когда-нибудь они станут худшим из его кошмаров!

— Expecto Patronum!

Серебряная струйка вытекла из волшебной палочки и зависла в воздухе. Ноги подогнулись, колени коснулись холодной, влажной травы. Перед глазами клубился туман.

Стало трудно дышать, от каждого вдоха ломило зубы, болело в груди, будто легкие покрывались изморозью. В тусклом, тающем серебристом свете Гарри увидел склонившегося над ним дементора. В какое-то мгновение его свистящее дыхание стало громче свиста ветра, громче плача матери.

— Expecto…

Палочка выпала из ослабевших пальцев.

Тьма на мгновение сомкнулась над головой и хлынула в стороны.

Холод, излучаемый дементорами, быстро сменился духотой июльской ночи. Ветер немного стих, и вдалеке послышался тоскливый вой оборотня. Очки треснули, вылетевший осколок распорол щеку. По темным стеблям травы текла тонкая струйка, в наступившей темноте неотличимая от росы. Тяжелый, металлически-солоноватый запах крови густым облаком окутывал поляну.

Дементоры питаются человеческими душами. Выпив одну, они никогда не ожидают, что за ней последует и вторая.

Прошло еще несколько долгих минут, прежде чем тело подростка шевельнулось.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Идею о возрождении Волдеморта на третьем курсе можно было бы развить в полноценный фик, но, к сожалению, у меня пока нет времени, чтобы этим заняться. Дальнейший ход событий зависит только от вашей фантазии.

Пейринг: Эми Риддл;

Рейтинг: G;

Тип: джен;

Жанр: общий, юмор.

* * *

Люди — вот что в этой школе самое странное, думала Эми, украдкой обводя взглядом Большой зал. Она не провела в Хогвартсе и недели, но уже успела привыкнуть и к живым портретам, и к движущимся лестницам. Но не к людям. Вернее, не к совершенно особому отношению, смеси страха и любопытства, что они проявляли.

Ей, невзрачной и немного стеснительной серой мышке, отдали лучшее место в спальне: у окна, выходящего на озеро и далекие холмы, покрытые высоченными старыми соснами. Ей неизменно уступали лучшее кресло, стоило Эми появиться в гостиной, а вокруг постоянно толпились желающие понести сумку или показать дорогу в кабинет. Каждое ее слово, каждый жест и взгляд ловили с неослабевающим вниманием. На второй день пребывания в Хогвартсе Эми случайно обмолвилась, что никогда не ела перечных чертиков — и уже через десять минут у нее было столько разных задорно ухмыляющихся и вертящих хвостиками обжигающе-сладких фигурок, что они то и дело выпадали из рук на пушистый ковер. Поначалу Эми нравилось чужое внимание (в старой школе ее замечали разве что учителя, когда надо было проверить домашнее задание или раздать классу бланк для тестов), затем — стало раздражать. К счастью, даже самые настойчивые поклонники исчезали из виду при первом же намеке на желание побыть одной.

«И что им всем от меня надо? Это, наверное, какая-то игра или местная традиция. Эти маги такие странные».

Как ни странно, но почти все ее окружение носило серебристо-зеленые значки на мантиях. Зеленый, как ей объяснили, — это Слизерин. Но Эми-то не из Слизерина. На гербе ее факультета расправляет широкие крылья орел, готовый взмыть в синее небо. А вот гриффиндорцы ее обычно сторонились, окидывали неприязненными взорами и цедили сквозь зубы односложные ответы на все ее попытки завязать разговор. Обидно, но девочка точно знала, что ничем не заслужила подобного отношения. Ну что они вообще о ней знают? Как может худенькая бледная девочка с робко смотрящими из-под черной челки глазами с первой встречи вызывать у окружающих столько противоречивых эмоций?

— Лучше бы у меня были друзья, — шептала она в подушку. По-другому нельзя, иначе кто-нибудь услышит, и на следующий же день вся школа будет это обсуждать. Они вообще любят ее обсуждать, словно она не Эми из маленького Дарквуда, а звезда мировой величины.

Ладно, ученики — может, и впрямь развлекаются, а вечерами тайком хихикают, вспоминают, какое выражение лица было у Эми, когда семикурсник Захария Смит принес ей огромный букет поющих голубых колокольчиков. Но профессора-то чего добиваются? Профессор Слагхорн весь урок хвалил ее манеру чистить стебли среброглавочника и отсчитывать маленькие черные орешки для бодрящего настоя, а ведь у многих в классе получились куда лучшие зелья. И зачем-то очень настойчиво приглашал в свой клуб. Почти просил. Профессор Кэрроу ставил Эми в пример остальным, несмотря на ее слабые ступефаи, способные подбить разве что особо невезучую муху. А потом назначил отработку Найджелу Коллинзу, нечаянно задевшему Эми кончиком палочки. Остальные преподаватели словно договорились обращать на первокурсницу как можно меньше внимания и все общение сводили к возврату проверенных эссе. В первую же ночь Филч, поймавший когтевранку у совиной башни, мгновенно изменился в лице и самой ласковой улыбкой, на которую был способен, проводил девочку в гостиную, узнав, что письмо она отправляла не кому-нибудь, а папе. От того, как внимательно рассматривал ее директор, всякий раз становилось не по себе. Эми старалась по возможности не встречаться взглядом с его колючими черными глазами. Однажды профессор Снейп как бы между делом спросил, насколько часто она видится с отцом. Эми честно ответила, что папа много работает, у него сейчас какой-то важный проект в Лондоне, поэтому этим летом она встречалась с ним только по выходным.

И шепот, этот постоянный шепот за спиной:

— Дочь…

— Конечно, любимая… единственная…

— Ага, я тоже слышал. А правда, что однажды он?..

— … от поместья даже головешек не осталось, а он ведь предупреждал, что если кто его дочку хоть взглядом обидит…

— Тихо ты, она идет!

И стройным хором, с самым дружелюбным видом:

— Доброе утро, Эми.

Эми многого в волшебном мире не понимала. Например, как летают метлы или как взаимодействуют ингредиенты в котле. Или как сила заклинания может зависеть от жеста палочкой. Или откуда всем без исключения магам известен далеко не самый популярный в Англии архитектор Эдвард Риддл.

Итак, его посадили в Азкабан за преступление, которого он, разумеется, не совершал. ООС дикий и невозможный. Осторожно, и впрямь кусается!

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

— Не волнуйся, мой мальчик. Я что-нибудь придумаю. Я вытащу тебя отсюда, обещаю, — так он тогда сказал. — Мы найдем способ убедить Визенгамот в твоей невиновности.

Он поверил. Поверил, как верил всегда, с той самой минуты, когда впервые зажмурился и бросился к разделяющему миры барьеру. Вспотевшие ладони цеплялись за гладкие, горячие поручни тележки, а в кармане лежал мятый билет на Хогвартс-экспресс. Больше всего он боялся, что мир, новый и неизведанный, не примет новичка. Ну да ему не привыкать быть изгоем, лишь бы там не ошиблись и позволили остаться. Лишь бы он и в самом деле оказался магом!

В тот день у него впервые появились друзья. Самые лучшие, самые верные, как он считал. Распределяющая шляпа на весь зал выкрикнула: «Гриффиндор!», и Дамблдор, могущественный, спокойный и мудрый, улыбнулся первокурснику.

Где же они теперь? Друзья, Орден, Дамблдор… Не могли же они поверить, будто он виновен. Или могли?..

Где-то далеко-далеко, снаружи, рокотал океан. С нижних уровней то и дело долетал надрывный, плачущий вой — то ли ветер, то ли голос обезумевшего заключенного. Чаек никогда не было слышно, здесь они не гнездились.

Иногда начинало казаться, что мир перестал существовать, за стенами камеры остался лишь белесый туман. По полу стлался холод, проползал под дверную щель, щупальцами растекался по стенам. Приходили они. Забирали кусочки души, обрывки светлых воспоминаний. Им не позволялось целовать узников, у власти ведь находился не какой-нибудь Темный лорд, а самая что ни на есть светлая сторона. Кто сейчас занимает министерское кресло? Имя такое знакомое, но никак не желает вспоминаться. Только вертится на языке, дразнится.

Никто не придет. Он понял это через несколько… дней? недель? лет? Здесь даже время текло совершенно иначе и измерялось лишь вечностью.

Ему снилась вечность.

Вечность — и он разработал идеальный план мести предателям.

Вечность — и он изучил все магические науки и маггловские дисциплины. Благо, недостатка в учителях не было: слева сидел сам великий Мерлин, несколько сотен лет назад задержанный за бродяжничество, а справа — невесть как очутившийся в Азкабане маггловский профессор с количеством ученых степеней, не поддающихся исчислению.

Или все это ему тоже приснилось?

Наконец дверь распахнулась.

— Хагрид, мальчик мой, — радостно возвестил директор, — ты свободен. Гарри нашел настоящего преступника.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Скажите честно, кого вы считали персонажем осколка до появления Дамблдора?

Пророчество

— Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда...— заунывно раздалось из-за двери.

Северус остановился, прислушался.

— … рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца... и Тёмный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы...

Задержавшийся в «Кабанье голове» пожиратель мог узнать много чего полезного, необходимого или просто интересного. Но чтобы такое!

«Невероятная удача!» — ликовал Снейп, ныряя в камин.

— И один из них должен погибнуть от руки другого, — продолжал вещать хорошо поставленный женский голос, — ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой... Смотрите в 3D — «Гарри Поттер и дары смерти».

Дамблдор откинулся в кресле и приступил к просмотру. Приходилось признать, что свежий взгляд на мир и новаторский подход к совмещению хроноворота и кинопроектора могут с лихвой компенсировать отсутствие пророческого дара. Сибилла определенно заслужила место в штате.

Как надо сдавать экзамены, или И от Темных лордов бывает польза

Гарри тупо уставился на первый вопрос. Лишь через несколько секунд он осознал, что не понимает ни слова. Где-то наверху, у края высокого окна, билась в стекло муха, и ее жужжание мешало сосредоточиться. Он украдкой огляделся. Гермиона старательно строчила ответы, полфута пергамента уже покрылось ровным почерком. Рон почесывал макушку пером, рассеянно переводя взгляд с вопроса на вопрос.

Гарри пропустил первый вопрос, минут за десять справился со вторым и выжал из измученного мозга целых два абзаца к третьему. Прочел четвертый. Н-да. Вернулся к первому. Наконец удалось вспомнить, что упоминание о когерентном преобразовании второго порядка встречалось в работе Фридриха Артиса «Теория совмещения полей». В оглавлении, ибо дальше Гарри заглядывать не стал: не захотел брать пример с Гермионы и убивать две недели на расшифровку изобилующего терминами текста.

Муха нашла в раме щель и теперь с вредным жужжанием носилась над головой. В больших песочных часах у стола экзаменаторов осталась едва ли треть песка, а Гарри успел рассмотреть только полтора вопроса из четырех. Четвертый вопрос… Все слова по отдельности вроде были знакомы, но вместе образовывали бессмысленную абракадабру. Вспомнить ничего не получалось. Вокруг скрипели перья, строча бесконечные ответы, и песок в часах сыпался тонкой струйкой…

Видение нахлынуло внезапно. Мрачные коридоры… запертые двери… Мерлин, надоело-то как, а! И тут Гарри осенило. Уж Волдеморт наверняка что-нибудь знает о преобразованиях второго порядка и тем более о классификации черномагических проклятий!

Дверь открывается с обеих сторон.

Крепкая, устоявшаяся связь пошла рябью в ответ на неумелое — но удавшееся! — проникновение. Темный лорд не успел выбросить Поттера из сознания только потому, что некогда сам потратил немало времени на установление контакта. Разумеется, вся информация о планах и сторонниках была закрыта непроницаемым барьером, вот только искал мальчишка совсем не ее.

Поттер радостно вцепился в какую-то ерунду, уже лет пятьдесят обретающуюся среди школьных знаний, и, не разбирая дороги, ломанулся в свой разум.