Les liens du sang  (гет)

14 февраля 1985 года

Радостная и цветущая Нарцисса Малфой быстрым шагом шла по коридору третьего этажа Имения. Тихое шуршание платья и легкая походка — все говорило о хорошем настроении. Планы не нарушал даже ремонт в Западном крыле Малфой Мэнора.

«И зачем Люциусу понадобилось реконструировать спальню покойного свекра именно сейчас, зимой?», — недоумевала она. Тем более, что строительные работы начались буквально за пару дней до Дня Святого Валентина и... годовщины их первого знакомства.

Вспомнив тот особенный вечер, леди Малфой даже сбавила шаг. На ее лице появилась ностальгическая улыбка, настроение стало еще лучше. Напевая старинную песенку на французском языке о Парисе и Елене, женщина продолжила свой путь.

В честь Дня Святого Валентина поместье было украшено в красных и белых тонах. Сама хозяйка по такому случаю облачилась в нежно-розовое платье. Утро она провела, играя с сыном в детской.

«Драко — просто чудо, точная копия своего отца», — Нарцисса остановилась у одного из зеркал в коридоре, чтобы поправить ленту в прическе. Воспоминания о сыне вызвали теплую улыбку. Люциус должен был уже вернуться, и стоило поспешить поздравить любимого мужа с Днем всех Влюбленных.

Внезапный жуткий грохот, гулом отдавшийся по всему дому, заставил ее вздрогнуть. Облако пыли показалось в конце коридора.

«Комнаты Абраксаса...Что, если Люциус решил первым делом проверить, как идут работы? Ведь он так интересовался ими все эти дни», — вихрем промчалось леденящее душу подозрение.

Почти не раздумывая, Нарцисса в считанные мгновения бегом преодолела расстояние до конца коридора.

— Что здесь происходит?! — пытаясь справиться с дыханием, произнесла она, пересекая порог спальни бывшего лорда Малфоя. Весь пол был усеян белой крошкой, уже успевшей осесть на ткани нового платья. Все, абсолютно все было в штукатурке и пыли, после взрыва стены.

Посреди всего этого серого и пыльного «великолепия» стоял Люциус, полностью обеленный штукатуркой и отчаянно кашлял в попытке освободить дыхательные пути от пыли. Его мантия была покрыта тонким слоем белой пудры от побелки. Возле него собирались остальные рабочие, которые в ужасе отскочили к противоположной стене, когда случился обвал.

— Люциус! Слава Моргане, — не обращая внимания на то, что они были не одни, Нарцисса порывисто обняла мужа, стоявшего на середине комнаты. Единственный ущерб был нанесен темной мантии, в остальном мистер Малфой был в полном порядке, и даже с интересом рассматривал что-то в проеме стены, которая обвалилась и вызвала такой жуткий шум.

— Дорогой, что здесь произошло? — придя в себя, повторила свой вопрос Нарцисса.

— Все в порядке, любовь моя... — он едва заметно коснулся губами ее виска, оторвавшись от созерцания обломков и виднеющегося края сейфа. — Просто я решил немного расширить комнату.

Он попытался улыбнуться.

«Только ее здесь и не хватало! Запачкается только и надышится пылью...», — расстроено подумал Малфой, обнимая жену.

— Расширить комнату? — Нарцисса недоверчиво посмотрела на мужа, но промолчала. Улыбка не успокоила ее, скорее, наоборот.

«Он чем-то явно взволнован», — подозрения медленно перерастали в уверенность. Несмотря на то, что опасности больше не было, и все было в относительном порядке — состояние Люциуса, а не состояние комнаты, конечно — она не могла заставить себя уйти.

День Святого Валентина в этом году начался до необычности странно. Сначала Малфоя вызвали в Министерство, хотя на этот день он взял выходной. Какой-то псих решил у себя дома завести непонятно откуда взявшегося акромантула. Случай был настолько уникальный, что Малфоя, как главу Департамента по опасным тварям и их контролю, срочно вызвали по личному распоряжению Министра Магии. Пришлось ехать и разбираться с любителем пауков. Быстро разобравшись с этой историей, волшебник поспешил вернуться домой, по пути зайдя к своему знакомому контрабандисту из Лютного Переулка, чтобы удостовериться, что подарок для Нарциссы (очаровательная птица Феникс, заказанная специально) уже ждет женщину и будет доставлен в Имение к вечеру. Резонно полагая, что жена еще занята играми с Драко, он сразу аппарировал в покои отца, где сейчас шел основной ремонт. Будучи хозяином Имения и титула, Люциус все откладывал переезд в хозяйскую спальню. Сначала поездка во Францию, затянувшаяся на несколько лет, потом свадьба... служба у Темного Лорда, рождение наследника и Падение Повелителя... откровенно, говоря было не до дизайна. Сейчас стало спокойнее, тут Малфой и вспомнил, что давно бы уже им пора жить в хозяйских покоях. Время было, деньги тоже. Почему бы и нет?

Не доверяя эльфам, мужчина нанял группу магов — архитекторов из Марселя. Составив эскизы новой планировки, под чутким руководством жены, они начали ремонтные работы.

Была и еще одна причина, по которой Люциус желал перестановок в этой спальне. У Абраксаса, вне сомнений, был тайник в спальне, и его сын, уверенный, что может найти нечто интересное и важное, с энтузиазмом принялся за «поиски сокровищ».

Тайник обнаружился еще вчера вечером и в весьма банальном месте. В стене над каминной полкой.

Разрушить стены дома не получилось бы ни у кого, кроме самого хозяина дома. Родовая защита замка была построена на кровной магии, и ломка стен была делом очень серьезным и опасным. Люциус, сосредоточившись на стене, попытался ее взломать, но архитекторы, не отличающиеся, похоже, умом и сообразительностью, решили «помочь» Хозяину дома, применив магию свою в помощь. Этого нельзя делать было ни в коем случае. Люциус рушил не только стену, но и вносил изменения в защиту замка.

— Лорд Малфой, — осторожно проговорил глава «строительного отряда». — Что это было?..

— Ваш идиотизм, де Лабар! — прошипел Люциус, бросив гневный взгляд в сторону перемазанного побелкой Франко де Лабара. — Вы вообще соображаете, что делаете? Хоть иногда?!

Малфой скривился и мягко отстранил жену от себя. Затем магией очистил мантию от пыли и остатков штукатурки. Безмозглость рабочих его просто убивала. Примени он более сильное заклятие разрушения, и Западное крыло просто бы рухнуло в один миг.

— Чуть больше силы, и нас бы раскапывали могильщики из-под обломков! Защита замка напрямую со мной связана! Куда вы полезли?! Думайте головой!

Нарцисса невольно вздрогнула при этих словах. Она с удивлением наблюдала, как Люциус вытащил кинжал, когда ее посетила неожиданная догадка.

« Кровная магия? Похоже, дело не в простой реконструкции...» — легкое головокружение прервало ход тревожных мыслей. Нарцисса поспешила отвернуться. Вид крови она не переносила. Сухой привкус штукатурки на губах смешался с воображаемым металлическим.

— Мы помо... — начал было оправдываться кто-то из рабочих.

— Помочь? — резко перебил его Люциус, шагнув в сторону стушевавшегося мага. — Я на то свет пока не спешу.

«У меня семья...»

Малфой тяжело вздохнул и резко полоснул им по левой ладони. Брызнула кровь, он позволил паре капель просто стечь на пол. И только после этого, сделав сложнейший пасс палочкой, очень тихо прошептал родовые заклятия, восстанавливающие защиту. Затем, также при помощи магии, залечил порез и достал платок, чтобы стереть кровь с руки.

— На сегодня все, — зло проговорил он. — Свободны!

«Сволочи! Чуть дом не разрушили! Идиоты!»

Пока Люциус гневно отдавал распоряжения рабочим, Нарцисса, думая, куда бы спрятать взгляд, рассматривала пролом в стене. Мадам Малфой, не искушенная в жестокости мира, не привыкла видеть, что волшебники за деньги готовы браться за работу, которая больше подошла бы домовикам. Впрочем, она предпочла не думать об этом.

Вскоре рабочие покинули спальню, и они с Люциусом остались одни.

От стены отвалился кусок чего-то темного, и от неожиданности она отскочила на несколько шагов. Квадрат напоминал... дверь сейфа? Но самое интересное было внутри — листы пожелтевшей бумаги, рассыпавшиеся из аккуратной пачки, зашуршали на пол вслед за дверью сейфа.

— Что это? Письма? — забыв об осторожности, Нарцисса двумя пальчиками взяла одно и взглянула на строки.

— Как романтично! Судя по всему, это любовная переписка твоего отца и матери, — проговорила она.

От удивления, мужчина резко вдохнул и снова закашлялся. В нос попала все еще витающая в воздухе пыль штукатурки, к которой теперь примешалась и запах ветхих пожелтевших листов в конвертах.

— Любовная?! — прохрипел Малфой, судорожно хватая ртом воздух. — Ты шутишь? Александра терпеть не могла Абракаса!

Он быстро подошел к жене и заглянул через плечо на то, что она читала. Почерк был явно не его матери. Он осторожно взял лист бумаги из рук Нарциссы и вчитался в текст. Датирован он был 1953 годом. По содержанию действительно было похоже на любовную переписку. Судя по тому, как автор письма сокращала имя его отца — "Рекс". Очень по-английски.

— Ах... прости, — Нарцисса не знала, куда спрятать глаза. Ее maman тоже не любила отца, уважала, но не любила. Только если когда-то очень давно. Но обсуждать семейные драмы вслух было... несколько неприятно. Возможно, потому, что где-то в глубине души миссис Малфой боялась, что то же самое может случиться с ее браком.

Не читая основное содержание, он обратил внимание на подпись в конце, не удержался и тихо хмыкнул. Приобняв жену за талию, он снова вложил в ее руку письмо и указательным пальцем ткнул в подпись.

— Это не почерк моей maman... Автора письма, кажется, зовут Элла. Посмотри на подпись. Кстати где-то я этот почерк уже видел...

«Ого! У Абраксаса тоже были грешки».

Он иронично улыбнулся. Оказывается, у отца была любовница. Не удивительно, что все письма от возлюбленной он хранил в сейфе, скорее напоминающем тайник. Вот это Люциусу казалось совершенно неблагоразумным. Все записки от любовниц лично он сжигал в камине, как улики.

Тем временем, внимание Малфоя привлек светло-розовый конверт, валяющийся на полу, среди кипы каких-то бумаг.

Пока Нарцисса всматривалась в подпись любовницы Абраксаса Малфоя и, может быть, пыталась определить, чей это почерк, мужчина поднял с пола розовый конверт. Он оказался почему-то запечатанным. Аккуратным почерком, тем же что и на первом листе, было написано «Моему милому Рексу» Решив, что покойному отцу хуже не станет, если он посягнет на тайну его переписки, мужчина вскрыл конверт. В его ладонь выпала валентинка.

— Такой красивый почерк, в особенности изгиб у буквы "r", — произнесла Нарцисса, рассматривая письмо.

«Есть в этом что-то до боли знакомое...».

Почувствовав руку на талии, немного острый аромат одеколона, дыхание на щеке, Нарцисса с наслаждением прикрыла глаза. Во рту пересохло от нахлынувшей нежности. Не удержавшись, она повернула голову и запечатлела на губах Люциуса легкий поцелуй.

Вскоре он отстранился, привлеченный ярким конвертом, лежавшим на полу. Любопытство пересилило смущение, а подсознание Нарциссы уже начало придумывать родителям Люциуса оправдание. Грустных историй ее хрупкая натура признать не могла, как и смириться с тем, что мир реальный жесток. По-крайней мере, в День Святого Валентина. Подойдя к мужу, она взглянула на валентинку.

— Можно посмотреть? Какой интересный узор из лотосов. Моя maman обожала эти цветы, можешь себе представить? — усмехнулась она. Одной из слабостей Друэллы Блэк была тяга к магии Древнего Египта, которая во времена ее молодости считалась одним из модных увлечений. Как всегда, трепетная и романтическая сторона натуры Нарциссы начала искать положительное в такой момент. Любовь Друэллы Блэк к лотосам не обошли стороной.

Первое время Люциус по-детски ревновал жену к собственной теще. Нарцисса с таким трепетом и любовью относилась к своей матери, в то время как сам мужчина в силу обстоятельств был лишен полноценной семьи. Ревность, конечно, с годами и смертью Друэллы прошла, но осадок горького собственничества остался.

Нарцисса резко побледнела.

— Люциус, — произнесла она пересохшими губами, — сокращенное имя моей матери — Элла...

Мужчина тем временем пытался вчитаться в текст валентинки, и с каждой секундой выражение его лица менялось, становясь непередаваемым.

— Верно... — эхом отозвался Малфой, пытаясь прийти в себя после прочитанного. Заново научиться одновременно дышать и мыслить. Потому что в голове была каша.

Текст валентинки имел такое содержание, которое Люциусу Абраксасу Малфою не могло и в страшном сне присниться.

«Дорогой Рекс!

Всей душою в этот День Святого Валентина я с тобой! Пускай нас разделяют многие тысячи миль. Пусть ты в туманной Англии, а я сейчас в Каире.... Но мое сердце радуется и душа поет, когда я спешу тебе рассказать в этот благословенный день влюбленных... о подарке, что подарил ты мне несколько лет назад. Это не просто подарок. Это дар. Мой маленький белокурый ангел. Прости, что не сказала раньше... я и сама была не уверена, пока не сварила зелье, но... моя самая младшенькая... Нарцисса... она твоя дочь. О, возлюбленный мой! Я так счастлива, что все так удачно сложилось. Где бы я ни была, где бы ни был ты, отныне мы навеки связаны.

Каждый день, наблюдая за моей маленькой Цисси, я все больше вижу, как она похожа на тебя.... Твоя улыбка, пронзительный взгляд и белокурые локоны! Она и вправду Ангел!

Рекс, любовь моя, я ничего не жду от тебя и не требую. Просто хочу, чтобы ты знал о том, что в мире существует еще одна маленькая жизнь, которую ты создал. Еще одна маленькая частичка тебя.

Нежно тебя обнимаю, страстно целую, и поздравляю с Днем Святого Валентина.

Твоя Элла».

Скрывать текст от жены уже не было смысла. Люциус молча передал валентинку Нарциссе и отошел к кровати.

— Может быть, у них была связь до того, как maman вышла замуж. Даже если нет, это не так страшно...— пытаясь убедить саму себя, с напускной циничностью, залепетала Нарцисса, озвучивая всевозможные положительные стороны смущающей находки. — В конце концов, мы же не...

О таком она боялась даже подумать. Нарцисса испуганно поднесла палец ко рту, который еще хранил вкус чужих губ. Сладкий. Запретный.

Действуя скорее на автомате, он заклинанием очистил покрывало и сел на кровать.

Положив локти на колени, он закрыл лицо руками. Ужас и паника охватили душу.

— Так попасть мог только я, — тихо проговорил он. — Будь ты проклят, Абраксас Малфой!

Они оказались братом и сестрой. Даже не кузенами, а хуже. Почти родными. От единокровного отца. На лице Люциуса появилось какое-то странное, пустое, пугающее выражение.

Когда он вложил валентинку ей в руки, она попыталась скрыть дрожь, и на мгновение даже хотела отказаться читать. Я не хочу знать, что там, — торопливо зашептал какой-то животный страх внутри. Буквы еще долго не желали складываться в осознанные предложения...

Тошнота подступила к горлу.

«Такого просто не может быть! Здесь какая-то ошибка. Ужасная ошибка!»

В сознании всплыла картина ...как она радостно играла со своим сыном в детской сегодня утром. Одна лишь мысль о том, что ее ребенок, ее чудесный малыш — плод инцеста...

Письмо выскользнуло у нее из рук.

Нарцисса осторожно опустилась на постель рядом. Видеть его таким разбитым и подавленным у нее просто не было сил. Сердце сжалось от нежности. В этот момент даже все обвинения и обиды на мать, горящие в ее душе, отступили на второй план. Она хотела было обнять Люциуса, как всегда делала, когда хотела успокоить. Но, вспомнив, отдернула руку, словно обжегшись.

— Люциус... прошу, скажи, что это неправда... — в глазах у Нарциссы стояли слезы.

Малфой молчал. Оторвав руки от лица, он призвал с пола оброненную Нарциссой валентинку. Маленький клочок бумаги, так легко и быстро разрушавший их счастливую и спокойную жизнь. Эта бумажка не имела право на существование!

Задумчиво повертев ее в руках, мужчина пришел к выводу, что эту «улику позора» стоит уничтожить. Сейчас же.

— Теперь все понятно, — туманно произнес он, поднимаясь на ноги. — Все кусочки этой мозаики стали на свои положенные места...

Люциус подошел к камину. Тихое «Инсендио», и жаркий огонь весело запылал в камине. Мгновение... и валентинка Друэллы полетела в пламя.

— Мне было лет десять, когда по весне отец решил устроить охоту на лис, — очень тихо начал говорить он. До этого Малфой мало рассказывал жене о своем детстве и родителях. Между тем, огонь яростно и жадно пожирал доказательства греха их родителей, превращая некогда красивую ярко-розовую бумагу в серый пепел.

— О чем ты? — Нарцисса не понимала, со страхом в глазах наблюдая за мужем. Раньше она никогда не видела его таким. Это был не простой шок, который баюкал ее, притупляя чувства, нет. Какой-то темный секрет готов был сорваться с его губ...

— Помню, как мать не хотела ехать на это мероприятие, а отец практически заставил. Я был в гостиной и видел, как за час до всеобщих сборов в Имение приехала Друэлла... да... теперь я точно это помню. Они с Абраксасом заперлись в его кабинете и о чем-то долго разговаривали на повышенных тонах. В итоге, Друэлла поехала в паре вместе с Александрой, а через пару часов вся группа вернулась обратно. Абракас нес на руках едва живую мать. А Друэлла шла рядом и рыдала.

Нарцисса дернулась, пытаясь проглотить подступающую истерику и закрыв лицо руками, сквозь пальцы наблюдала за фигурой возлюбленного у окна.

Люциус умолк, пытаясь снова пережить те ужасные воспоминания, которые и по сей день снились ему в кошмарах. Вспоминать было тяжело. В спальне на некоторое время, повисла тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров в камине.

Он отошел к окну и оперся ладонями о подоконник. Наверное, со стороны казалось, что он желал его продавить — так сильно дрожали руки мужчины от напряжения.

— Вторая половина дня, вечер и ночь превратились в ад наяву. Отец вызвал колдомедиков, и, разогнав всех гостей, заперся в ними в комнате, куда принесли мать. Меня отослали в свои комнаты, но я не послушался и спрятался в нише, возле их спальни. Хотелось знать, что там происходит и вообще. Она так кричала, Нарси.... Так кричала... у меня кровь стыла в жилах! — Неподдельная горечь и боль отражались в словах Люциуса. — Не знаю, как там отец распорядился ее лечить, но вопли были нечеловеческие. Наутро объявили, что из-за несчастного случаи на охоте, Александра серьезно повредила себе позвоночник. Следующие семь лет она не двигалась и не разговаривала. Была словно растение...

Слова лились потоком, словно Малфой рассказывал какую-то страшную и запутанную историю. Возможно, ему просто было необходимо выговориться. Поделиться болью и получить толику утешения от любимого и родного человека. После болезни, а потом и смерти матери, отношения отца и сына, без того напряженные, испортились вовсе. Поэтому боль Люциус научился прятать в глубине души и никому не показывать...

— Я потому и стал на старших курсах изучать легиллименцию. Чтобы хоть как-то с ней общаться. А потом она умерла....

О том, что Люциус легиллимент, Нарцисса тоже слышала впервые. Интуиция Малфоя поражала многих, и лишь единицы знали о его успехах в этой области магии.

— После случая с охотой Друэлла стала к нам чаще заезжать. Все время винила себя в случившемся. Что, мол, не уследила и тому подобное. Смотрела на меня с такой жалостью, что мне порой было противно от себя самого. Это длилось с год, пока я не уехал в Хогвартс.

Люциус, наконец, отошел от окна и задумчиво прошелся по комнате... снова остановился у камина, глядя на огонь.

— Так странно... мне почему-то и в голову не пришло, что они могли быть любовниками! Я, наивный, думал, что леди Блэк от чистого сердца.... Очень удобно и отлично придумано. Жена стала «растением», и не помеха.

Если бы дело не касалось его семьи, Люциус по достоинству бы оценил такую интригу. Если бы...

С каждым словом ее ногти все глубже впивались в ладонь. Она отвлеченно оправила подол платья, даже тогда не заметив багровое пятно.

«Mama, я должна презирать тебя за то, что все, чему ты так строго учила меня, своей же рукою ты превратила в груду разбитого стекла. Уважение, честь семьи....Оказывается, ты такая же беспомощная, как и я, когда речь идет о любви», — думала она, пытаясь осмыслить происшедшее. — «Но я не могу. Ты слишком избаловала меня, и забыла самое главное — отучить чувствовать. Абсурдно, но я благодарна тебе за то, что ты не сказала мне всей правды, когда заключили мою помолвку с Люциусом, понимая, как он дорог мне...».

— Я не знала...сколько всего тебе пришлось пережить, — голос режущим звоном прозвучал в пустоте молчания, наступившего после слов лорда Малфоя. — Но теперь ты не один, Люциус, — словно во сне, она поднялась с постели и прошелестела юбками по грязному полу. Еще одно письмо полетело в камин...

— Призраки больше не будут тревожить нас. Умоляю, давай закроем эту комнату, давай забудем все, что произошло столько лет назад! Любовь моя, милый мой... я не смогу жить, признав, что все эти кошмары, — из горла вырвался тихий всхлип. — Я не смогу жить, зная, что моя любовь к тебе — нечто постыдное...

Страстно зашептала Нарцисса, заглядывая в глаза возлюбленного. Отчаяние и страх потерять самое дорогое в жизни, поглотило остатки обыденной морали. Тело само прильнуло к нему, и она не заметила, как уже в исступлении целовала бледные губы, так похожие на ее собственные, пытаясь заставить забыть обо всем и его, и себя...

«Она моя сестра. Моя. Сестра» — словно загнанной в клетку птицей, билась в сознании мысль.

Первый шок прошел, оставляя шлейф горечи и разочарования. Можно конечно было все забыть, как страшный сон и жить дальше. Но смогут ли они спокойно жить с этим грузом? Смогут ли каждый раз, ложась в постель и занимаясь любовью, оставаться равнодушными к факту близкого родства?

Отчаянно захотелось утешить ее. Сказать, что все в порядке. Что все будет хорошо и поводов для волнений нет. Но это была бы неправда.

— Забыть? Но как?!.. — его горячий шепот в ответ.

Внезапно в голову пришла мысль о сыне. Просто чудо, что он родился без осложнений и уродств. Видимо гены так превосходно и удачно расположились в цепочке, что все обошлось. Но надолго ли? Где гарантия того, что их сын вырастет нормальным полноценным магом? Разумеется, Драко уже подавал признаки беспалочковой магии, как и все дети. Кто знает, что будет дальше...

Он хотел было сказать слова по поводу беспокойства о сыне, как Нарцисса почти притянула мужа к себе и впилась в губы таким страстным поцелуем, словно встречала после длительного расставания.

Малфой на секунду опешил. Тело отреагировало мгновенно. Когда тебя целует столь прекрасная женщина, любимая женщина... устоять просто невозможно. Жаркий, требовательный и страстный ответный поцелуй.

«За это мы будем гореть в аду!» — отстраненно подумал Люциус, потихоньку оттесняя женщину в сторону кровати. — «Значит, так тому и быть!»

На мгновение ей стало страшно, когда Люциус увлек ее в сторону постели. Невысказанный протест утонул в жадном, требовательном поцелуе.

— С тобой я забываю обо всем, моя леди...

Люциус медленно и аккуратно уложил Нарциссу на кровать, одновременно пытаясь расстегнуть ее платье.

— Ты сводишь меня с ума... я одержим тобой...

Если бы Нарцисса недостаточно хорошо знала мужа, то не заметила бы сомнение и страх, которые он пытался скрыть за словами. Но она хотела поверить в эту иллюзию даже больше, чем он сам.

— Я принадлежу лишь тебе... нас ничто не разлучит...

«Даже кровь, даже гнилые тайны наших родителей»,— она со всей возможной нежностью провела ладонью по его щеке, пытаясь взглядом объяснить то, что боялась произнести вслух. Увидев в глазах только пелену желания, она, почему-то, успокоилась. Еще один глубокий, голодный поцелуй.

Непослушными руками Нарцисса освободила волосы от шпилек. Светлый, лунного оттенка, водопадом локонов растекся по простыням.

«Сколько раз я удивлялась, как два человека могут быть так похожи. Глаза, кожа, волосы...».

Палочка осталась лежать где-то на краю постели. Боясь хотя бы на мгновение освободиться от лихорадки этой страсти, в которой растворялись все сводящие с ума мысли, она принялась расстегивать рубашку, чувствуя, как его рука скользит вверх по бедру.

Громкие вздохи. Тяжелый атлас простыней и всепоглощающая страсть уносила обоих любовников на своих волнах. Одежда уже давно не стала помехой, разбросанная вокруг кровати, она казалась нелепым пятном на фоне комнаты. Да все в этой комнате казалось нереальным. Ровный слой штукатурки и пыли, покрывающий всю поверхность комнаты, резко контрастировал с очищенной поверхностью кровати.

В камине шипела, корчась, старая бумага, превращаемая огнем в прах и унося тайны на веки в Лету. Простыни пахли сладко и тяжело, как настоящий французский сыр. Этот аромат неприятно просачивался в мысли, отвлекая. Неожиданно Нарцисса поймала себя на том, что боится оказаться обнаженной на этих простынях, на этой самой кровати.

«Что, если Друэлла?» — внутри все сжалось, от внезапно возникшей в воображении картины того, как на этой самой кровати, ее мать страстно отдавалась своему любовнику.

— Люциус, — прежде чем она успела остановить себя, слова сорвались с губ: — Мне страшно... это комната, постель твоего отца, — по горящему телу прошел озноб. Слова неприятно осели во рту.

Люциус на мгновение замер, прислушиваясь к беспокойству жены, к ее тревоге. Он ее понимал. Они сейчас занимались любовью именно на той кровати и в той спальне, где, возможно, была зачата сама Нарцисса.

Его передернуло.

— Сейчас... не двигайся... — прошептал Малфой, сосредотачиваясь на аппарации. Обняв Люциуса за шею, Нарцисса прикрыла глаза.

Тихий хлопок, и они оказались в собственной спальне. Свежий запах жилой комнаты, разбавленный ароматом роз и лилий, резко ударил в нос. Даже краски стали ярче, после затхлости и ветхости запертых комнат.

— Прошу, не думай ни о чем... — шептал он, покрывая лицо, шею, губы и грудь Нарциссы поцелуями.

Пусть хотя бы на миг можно забыть обо всем. Раствориться друг в друге.

Люциус медленно провел рукой по ее волосам. Таким же светлым, как и у него. Только Нарцисса обладала оттенком чуть темнее.

Мужчина невольно поймал себя на мысли, что они действительно похожи. Не только внешне. Две родственные души, нашедшие друг друга в просторах этой вселенной. Две половинки, ставшие единым целым.

Нарцисса не слишком любила главную спальню — единственную комнату в доме, которую Люциус не разрешил поменять — своды комнаты всегда казались ей мрачными и тяжелыми. Какой же уютной и безопасной показалась она ей теперь!

«Чистота крови превыше всего — вот главная заповедь, не так ли?»

Она изогнулась навстречу возлюбленному, принимая его в себя, чувствуя тонкий аромат лилий на губах...

Возможно, в утренних сумерках, пока Люциус будет спать, она прокрадется в спальню Абракаса и сожжет оставшиеся письма, а за завтраком подмешает в кофе небольшую дозу зелья забвения им обоим. Но об этом она подумает завтра... завтра.

Конец.