Искушение Смертью (гет)

Я проклята. Я — изгой в обоих мирах. В мире моего детства я сумасшедшая. В мире моего настоящего — грязнокровка. Я — ведьма. Я — Гермиона Грейнджер.

* * *

Я открыла глаза. Тишина. Здесь всегда тишина. Тишина и темнота. Правда, если повезёт, то мне снова посчастливится увидеть солнце. Правда, это невозможно, ведь моя судьба уже предрешена. Завтра я умру. Я должна умереть!

* * *

Воспоминания всегда были моим слабым местом, так как сложно жить, понимая, что каждый день может стать для тебя последним, что каждая секунда — миг перед Смертью. Воспоминания — это своего рода дневник памяти, от которого не так просто избавиться, поскольку он всегда с тобой. Его невозможно сжечь или выбросить. Нельзя вырвать особо неприятные страницы. Ха, в таком случае, мне пришлось бы вырвать бόльшую часть дневника. Но это невозможно. От этого не избавиться, ведь даже стирая память, я никогда не избавлюсь от тех моментов жизни, что произошли. Хотя, об этом мне напоминает не только моя собственная память.

Взгляд упал на руки. Белые, но не холёные, а скорее мертвецки-белые руки. Синие перетяжки, просвечивающиеся вены, неисчезающие синяки.

Сколько времени прошло с тех пор? Месяц? Два? Кажется, около двух, но я уже потеряла счёт времени. Уже столько раз солнце садилось и вновь появлялось из-за горизонта, а свидетельства тех дней не проходят. Кажется, что они будут вечно со мной. Вечно с моими воспоминаниями.

Этот медальон всё так же тянет шею, подобно тяжёлому грузу увлекая на дно. Правда, есть одно но: я уже на дне. И мне уже никогда не выбраться отсюда, потому что здесь не существует выхода, а вход закрыт цепями прошлого, настоящего и будущего.

* * *

— Давай, тварь. Давай…

— Нет! Хватит! Прекратите!

Это мои последние крики: горло надрывается, и больше я не могу произнести ни звука. Они ликуют. Да, теперь они победили окончательно. Хотя… были ли у меня когда-нибудь хоть какие-то надежды на иной исход? Жизнь далека от сказки, а смерть и подавно.

Я чувствую на спине раскалённое железо, но я больше не могу кричать. А тем временем кочерга касается моего тела вновь и вновь, принося адские муки, заставляя ощутить всё пламя Преисподней.

Руки, скованные браслетами уже практически вывихнуты, левая сломана в нескольких местах, пальцы правой навряд ли будут когда-нибудь функционировать как прежде. Да к чему это я? Уже ничего не будет как прежде. Если это «прежде», конечно же, было. Я уже ничего не могу сказать точно. Уже ничего.

* * *

Началось всё вполне предсказуемо. Сначала, с меня сорвали одежду и бросили её в толпу. Одежда мигом оказалась разорванной на мелкие кусочки. По залу прокатился довольный гул. Я напрягла зрение и увидела, о Мерлин, среди людей в чёрный капюшонах с белыми масками женщин и маленьких детей, которые жались к своим матерям.

Верёвка, накинутая мне на шею, душила и едва позволяла воздуху попадать в мои лёгкие. Тот человек, что держал другой конец, начал постепенно затягивать петлю, от чего у меня выступили слёзы. Но слёзы не боли и унижения, а слёзы безысходности. Сколько они будут так издеваться надо мной?

Тогда я ещё не знала, что это — только начало. Начало страшного спуска в Ад.

Из-за слезившихся глаз я не заметила, как ко мне подошёл другой Пожиратель и со всей силы дёрнул за волосы. Я тихо вскрикнула.

— Что, не нравится, грязнокровка? Ты подожди, сейчас мы избавим тебя от этой проблемы…

По его команде один из моих конвоиров повалил меня спиной на скамейку, которую я не заметила прежде, намотав при этом верёвку на руки и подвесив её на крюк. Спину заломило.

— Сейчас мы избавим тебя от этой проблемы, — повторил человек в маске.

Миг, и в его руке оказалась волшебная палочка. Но спустя ещё одно мгновенье, она исчезла.

— Ты, маггловское отродье, не заслуживаешь даже мук волшебника, поэтому наш Господин придумал для тебя нечто особо интересное…

Слово «особое» было сказано как-то с хрипотцой и предчувствием чего-то такого, что нельзя было даже и предположить.

Он отошёл на несколько шагов, а затем вернулся в сопровождении двоих людей в таких же чёрный капюшонах и белых масках на лицах, которые принесли небольшую жаровню и лезвие. Лезвие бритвы было накалено докрасна.

Пожиратель приложил раскалённую полосу металла к моему животу. Я сумела заставить себя не вздрогнуть и не закричать. Но к тому времени, когда человек ещё раз прошёлся лезвием по моей голове и сбрил волосы на остальных частях тела, я уже не могла сдерживать бившую меня дрожь.

То, что происходило дальше, я уже не видела, но то, что доносилось до моего слуха, заставляло содрогаться больше и больше.

Спустя какое-то время меня развязали и швырнули на ледяной пол. Меня пинали, торкали какими-то палками, снова били, ломая кости. И я в какой-то момент потеряла сознание.

В то время я хотела уже больше никогда не приходить в себя. Я уже была за миг до смерти, но… Какое-то ужасно противное зелье вернуло меня в этот мир. Вернуло лишь для того, что бы они могли развлекаться дальше.

Смерть? Мне не позволительна такая роскошь.

Меня снова повалили на скамейку. Тот, а может уже и другой, Пожиратель стал поглаживать моё тело, издевательски пародируя любовные ласки. Те люди, что были вокруг и наблюдали всё это время, засмеялись. Смеялись все: я слышала и баритоны, и детские смешки, и звучный смех девушек и молодых женщин. Спустя несколько мгновений я всё же отключилась.

Когда я очнулась, я даже не смогла сначала понять, где я и что вообще происходит, потому что всё казалось таким нереальным. Хотя нет, не всё. Боль. Боль была реальна. Даже очень реальна: казалось, ещё сильнее стала разрывать мои руки, плечи, спину. Ожоги, ссадины и синяки, которые ещё недавно едва, но всё же можно было терпеть, утонули в этой боли. Откуда-то со стороны доносился безжизненный голос:

— Наказание должно быть как можно больше суровым. Ведь мы можем сделать с ней всё что угодно, и с нами ничего не случится, ведь Господин с нами!

Заметив, что я пришла в себя, он дико засмеялся, а потом взял в руки колючий кнут.

— Я думаю, это научит тебя уважению к нашему Господину. Признай его власть над собой!

Они ждут. Толпа, этот Пожиратель, его помощники. Они ждут, что я скажу. И я сказала.

— Нет…

Это было тихо, почти неслышно, однако это было противостояние им.

Человек в маске хлестнул меня по ногам, затем по животу. Кнут вспарывал кожу, и кровь капала на пол, стекая по ногам. Я стиснула зубы, пытаясь противостоять дикой боли. Но прежде чем эта боль отступила, они перешли к следующему издевательству.

Из той же самой жаровни они достали раскаленные цепи и намотали их вокруг талии и бёдер. Запах палёной кожи стал становиться сильнее и, казалось, уже почти вытеснил запах крови.

Когда я снова стала проваливаться в темноту, надеясь хоть в этот раз достичь того сладостного мгновенья, когда Смерть примет меня в свои объятия, цепи сняли. Я уже хотела вздохнуть, но это было лишь секундным перерывом.

Из толпы, что была вокруг, стали выходить мужчины. Им не терпелось воспользоваться возможностью утолить свою похоть. Поскольку перед глазами у меня всё расплывалось, то я так и не запомнила, сколько же их было.

Моё тело уже перестало быть моим. О том, что оно у меня вообще есть, напоминала лишь адская боль.

Когда последний мужчина закончил, я всё же потеряла сознание. И сколько времени я провела без чувств, я не знаю. Потому что, снова открыв глаза, я увидела всё тот же потолок, а под собой я ощущала шероховатое дерево скамейки.

Правда, вокруг уже никого не было.

Правда, вокруг уже никого не было.

За исключением какого-то мужчины, который сидел в углу помещение. На нём была белая маска, накинутый капюшон. Я не могу сказать, был ли это тот самый Пожиратель, что издевался надо мной, или же нет.

Пока я размышляла, он поднялся со стула и подошёл ко мне.

Сейчас я спокойна. Мне уже всё равно, что будет дальше. Моя надежда умерла. Моя вера погибла. Моя гордость растоптана. У меня уже ничего не осталось.

Он стоит и просто смотрит на меня, а я смотрю ему в ответ. Нет, это не было вызовом с моей стороны, нет. Я была согласна смотреть даже на него, лишь бы не на то, что осталось от моего тела. Почти что в буквальном смысле.

«Что он делает?» — задала я беззвучный вопрос, потому что сил сказать что-либо у меня не было.

Он начал медленно развязывать мои путы, отбрасывая снятые верёвки в стороны.

Видимо, я как-то всё же отреагировала, потому что Пожиратель приложил палец к моим губам.

— Тише. Я не буду причинять тебе боли, — и погладил по голове.

Мерлин, погладил по голове, как домашнюю зверюшку! Хотя, кто я для всех них? Маггловское отродье, грязнокровка, именно та самая домашняя зверюшка.

Мужчина снял плащ и укутал меня в него. Я не сопротивлялась — для этого нужны были силы. Силы? Откуда у меня может быть такая роскошь?

Укутав, он поднял меня на руки и куда-то понёс. Я не помню ничего об этом: голова закружилась от его слишком быстрой ходьбы. Тем более голод, холод и опять же силы.

Я лишь помню то, что меня опустили на что-то мягкое. Кровать? Я бы рассмеялась такому смелому предположению, но не могла. Потом что-то накрыло меня, и я снова провалилась в темноту.

В те дальнейшие редкие минуты, когда я приходила в себя, я вынуждена была собирать всю свою волю в кулак, чтобы сохранить верность самой себе, своему былому «я». Силы то появлялись (немного), то снова оставляли меня, и в это время я чувствовала, как моя душа погружается в отчаяние, смешенное с отвращением, презрением к самой себе. Я старалась сосредоточиться на том, чтобы изгнать из себя гнев и ненависть, принимая боль как неизбежное испытание, как часть некогда избранного мною пути.

Ведь я уже давно избрала свой путь. Я ведь с самого начала была с ним. Его боевая подруга, как он звал меня. В шутки или серьёзно — я не знаю. Но я была с ним. С ними. С теми, кого называли Орденом Феникса.

Когда силы понемногу появлялись в моём теле, я забывала о Смерти. Нет, не на совсем, но на какие-то мгновения мне удавалось выкинуть её из своих мыслей. Но когда боль накатывала новой волной, я снова же молилась. Молила о том, что бы она пришла.

Смерть? Мне не позволительна такая роскошь.

Слишком многое стало мне не позволительно, а эта фраза уже что-то вроде моей девиза. Девиза? Что за чушь?!

* * *

Я открыла глаза. Пред взором оказался белый потолок. Дыхание было ровным, а боль в ранах немного притупилась. Не настолько, что бы о ней забыть, конечно, но хоть как-то.

Немного напрягшись, я приподняла голову. Что-то упало мне на глаза. Мои волосы. Стоп, мои волосы? Мерлин, я не верю. Но лоб мой отчётливо ощущал прикосновения мягких прядей. Значит, они действительно есть.

Нет, мне тогда действительно не показалось: я лежу на кровати. К тому же, я укрыта одеялом, а под головой подушки. Мягкие подушки. Может, я ещё сплю? Может, всё это — продолжение сна? Что ж, возможно, но мне ведь ничего не снилось. Я это знаю точно.

Пока я пыталась что-то осмыслить, дверь открылась с тихим скрипом. Звук раздался сбоку, поэтому я повернула шею. Слишком быстро — боль пронзила моё сознание, но быстро отошла.

В комнату вошёл Пожиратель. Чёрная мантия с накинутым на голову капюшоном, белая маска на лице, палочка в руках. Он закрыл за собой дверь и убрал палочку. Что ж, видимо он не ставит меня в противники. Да и о чём это я? Сейчас у меня хватает сил лишь на то, что бы мыслить, да и двигаться, хотя быть чуть-чуть.

Пожиратель, не сказав ни слова, сел на край кровати и провёл рукой по моей ноге, скрытой одеялом болотного цвета. Его рука поднималась всё выше и выше, пока не дошла до талии и остановилась.

— Ты сейчас ещё слишком слаба. Я подожду.

Сказал и вышел, словно и не был здесь.

Слаба? Для чего слаба? В голову полезли нехорошие мысли. Возможно, я бы развила эту тему и дальше у себя в голове, но постепенно появляющаяся тупая боль в висках прервала меня. Я закрыла глаза и опустилась в темноту.

Снова.

Опять.

* * *

Я проснулась из-за того, что почувствовала чьё-то присутствие рядом с собой. Открыв глаза, я увидела домового эльфа, который аккуратно ставил поднос с едой на прикроватный столик. Сначала я хотела как-то обратиться к нему, но всё же промолчала. Отчего-то я решила, что так будет правильнее. Так будет лучше.

Эльф исчез, даже не посмотрев в мою сторону.

Силы, видимо, постепенно ко мне возвращались, потому что, завидев поднос с фруктами, я почувствовала сильный голод. Сколько дней я не ела? Один? Два, три? Может, больше? Не знаю. Я давно уже потеряла счёт времени, сейчас меня это не волновало.

Сейчас я лишь смотрела на спелый персик.

Медленно приподнявшись на кровати, я потянулась к столь сладостному плоду. На удивление боли я не почувствовала, а пальцы, пальцы, которые, я уже думала, больше никогда не смогут функционировать, были в порядке.

Не спеша пережёвывая фрукт, я села на кровати и откинула одеяло: на мне была белая ночная рубашка. Закатав рукава и подняв подол длинной ткани, кстати, неимоверно мягкой, я обнаружила, что на теле практически нет никаких следов или же отметин. Отметин того, что со мной произошло. Физической боли почти не осталось, однако душа болела. Болела, ныла, стонала, разрывалась на части.

Положив косточку на поднос, я снова откинулась на подушки. Комната, в которой я оказалась, была весьма светлой. Значит, сейчас день?

Я повернула голову. Окно. А за ним сад. Кстати, не очень низко. Возможно, я этаже на втором. Хотя, какая разница?

Я всё ещё продолжала смотреть в окно, когда дверь снова тихо заскрипела. Тот Пожиратель, что приходил ранее, снова решил напомнить мне о себе.

Я была уверена, что это тот самый, что принёс меня сюда. Я в этом убедилась ещё больше, когда он заговорил. Голос. Голос был тот же.

— Ты чувствуешь себя лучше, — не вопрос. Утверждение.

Я кивнула. Точнее, чуть опустила голову.

Человек сел на край кровати, как и в тот раз.

— Значит, я достаточно ждал.

С этими словами он дёрнул одеяло, и оно оказалось на полу.

Страх, который до сих пор мирно спал где-то в глубине моего сознания, снова вырвался на свободу.

Страх, который я испытывала перед этим человеком.

Сердце моё, так сказать, ушло в пятки. Дыхание стало частым-частым, а глаза выражали весь тот ужас, что я испытывала в тот момент.

Я вспомнила кошмар, который я пережила. Но, не знаю, в чём причина, однако воспоминания стали расплывчатыми. Будто, всё это было лишь сном. Ужасным сном.

В реальность меня вернуло то, что Пожиратель прижал меня к кровати. Его руки блуждали по моему телу, скользя и по коже, и по белой сорочке. Я была словно в оцепенении: не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Я думала закричать, но лишь открыла рот, как:

— Не стоит, — голос его на удивление был весьма мягок. — Всё равно здесь лишь мы с тобой. А твои связки ещё не зажили. Всё же, это сделать немного труднее, чем избавить тебя от ожогов или заново отрастить волосы.

Мужчина говорил спокойно, словно гипнотизируя, однако я ощущала кожей, что его руки скользят по моим бёдрам, сминая ночную рубашку вверх, к талии.

— Если ты будешь хорошей девочкой, то я сниму с тебя заклятие.

Я сразу же поняла, о чём он говорит. Заклятие. Не способность двигаться. Ну, конечно же!

От радости, что моё тело снова сможет принадлежать мне, я согласно закивала. Пожиратель что-то прошептал.

Теперь моё тело повиновалось мне, как своей хозяйке, но мужчина прижимал меня к кровати, и возможностей двигаться у меня всё равно не было.

Его рука тем временем прошлась по тонкой ткани нижнего белья.

— Я так долго ждал…

Его голос был тише и ниже, чем раньше.

— Кто ты?

Простой вопрос, который до меня всё же дошёл. Мерлин, я же не имела ни малейшего понятия, что это за человек! Конечно, это Пожиратель Смерти, какой-нибудь очень влиятельный, потому что забрал меня оттуда… Если это «оттуда» действительно было, в чём я начала сомневаться.

— Зачем тебе?

Наверное, я ожидала всё что угодно, но только не этого. Я была готова (ну, практически) к гневным выпадам, к крикам этого мужчины, к простому, в конце концом, игнорированию моего вопроса.

— Я хочу знать…

Да, Гермиона. Ты гениальна!

— Уверена?

Что-то мне не понравилось в его насмешливом тоне, но отступать было некуда.

Я до сих пор не понимаю, как я не могла различить его лица, ведь капюшон едва прикрывал его, а маски не было, но…

Пожиратель приподнялся на локтях, что бы откинуть с лица тёмную ткань, как я в этот момент дёрнулась и выскользнула из-под него. Кажется, он даже немного растерялся. О, Мерлин, помоги мне!

Но я недолго ликовала. В следующую секунду мужчина схватил меня за шею и потащил обратно на кровать. Боль и невозможность дышать. Это было последнее, что я помню, перед тем как провалиться в никуда.

* * *

Несколько минут спустя.

— Давай… Давай… Просыпайся…

Голос, мягкий и ласковый, возвращал меня из мира темноты. Я сладко потянулась и улыбнулась, находясь на границе между тем миром и этим.

А потом я вспомнила, что произошло. В мгновение ока я вскочила с кровати, то есть, попыталась вскочить. На самом деле, мне удалось только сесть.

— Ты заставила меня ждать ещё больше.

Это было сказано таким тоном, будто мне сообщали ,что я убила кого-то и теперь мне грозит Азкабан.

Пожиратель сидел на кресле и равнодушно крутил палочку в руках.

— Ты хотела знать, кто я? Что ж, постарайся догадаться.

Я сидела на кровати и буравила его взглядом. Ненавижу. Всё ненавижу!

— Подсказка первая. Я учился с тобой на одной параллели.

Это не дало мне ничего. Ровным счётом. Подумаешь. Я лишь спокойно сидела (смею подозревать, новое заклинание) и в упор смотрела на мужчину.

— Слизерин.

— Не удивительно. Такие, как вы, только там и учатся!

Он усмехнулся.

— Такие, как мы?

— Да! Сволочи, подонки, ублю…

Пожиратель вскинул руку, и я запнулась на полуслове.

— Довольно, — его голос был похож на скрежет металла.

Мужчина поднялся и наконец-то скинул капюшон. По плечам струились белые волосы. Серые глаза. Несомненно, это…

— Малфой.

— Я рад, что ты узнала меня, Грейнджер.

Я отчётливо слышала сарказм в его словах.

— Что тебе от меня нужно?

Кажется, я сказала это немного громче, чем нужно было.

Слизеринец буквально в один прыжок преодолел расстояние между нами и сел на кровать напротив меня.

— Знаешь, это заклинание чрезвычайно удобно. Особенно в таких случаях… Я слишком долго ждал.

Уже в какой раз я слышала эти слова!

Малфой немного наклонился и практически коснулся своими губами моих губ.

— Я заберу тебя у Вольдеморта на одном условии, Грейнджер.

— Каком?

Мне казалось, что между нами миллиметр, и что если я хоть чуть-чуть пошевелю губами, но непременно прикоснусь к его.

— Останешься со мной, — он отстранился.

— Зачем?

Я спросила это с такой болью в голосе, что слизеринец даже немного удивился. Если это было возможно, разумеется.

— Мне же нужна игрушка.

И чего я ожидала? По правде говоря, ничего.

— И в чём разница?

Он пожал плечами.

— По крайней мере, я тебе гарантирую, что ты доживёшь до старости.

Я подняла бровь и рассмеялась. Впервые за столь долгое время я смогла смеяться. От осознания этого факта, я засмеялась ещё громче.

— Хватит, Грейнджер.

Сказано без эмоций, но с чувством превосходства.

Взяв себя в руки и всё же вспомнив, что тут вообще происходит, я успокоилась.

— Твоё решение?

А у меня был выбор? Я хотела жить. Знаете, люди понимают это лишь тогда, когда смерть уже рядом и может до тебя дотянуться. Кажется, ещё недавно я мечтала о смерти, а сейчас…

— Я хочу жить.

Смерть возвращает нас к жизни. В каком-то смысле.

— Ну конечно.

Мне показалось, или Малфой улыбнулся? Нет, наверное, это игра воображения. Всего лишь усмешка. Да, всего лишь усмешка.

Он снова наклонился к моим губам.

— Теперь, я думаю, ты будешь послушной?

— Да, — моё согласие утонуло в долгом требовательном поцелуе.

Непреложный обет. Всё же, мне пришлось дать его. До конца своих дней.

Медальон, что тянет мне шею, связывает меня. Пожиратели, что иногда всё же добираются до меня, оставляют «следы на память».

Малфою всё равно. Хотя он держит своё слово.

Я жива.

* * *

Возможно, цена моей жизни была слишком высокой. Возможно, я потеряла слишком много. Возможно, я бы и не дожила до этого.

Смерть возвращает к жизни. Ведь смерть — это искушение.