Философский камень (джен)

После окончания педагогического совета по итогам 1991-1992 учебного года директор Хогвартса попросил задержаться декана Слизерина.

— Северус, я вижу, вы сильно расстроились из-за проигрыша вашего факультета, — выдержав небольшую паузу, Дамблдор добавил: — Столько лет занимали первое место... как всегда, заслуженно.

— О! Оказывается, вы так высоко цените моих слизеринцев? — спросил профессор Снейп, не скрывая сарказма. — Однако это не помешало вам лишить их заслуженной награды.

Директор медленно кивнул. Похоже, его не очень волновало чужое мнение.

— Я готов радоваться успехам ваших любимчиков. Они одержали победу над Темным Лордом, — Снейп начал говорил таким тоном, словно сообщал прогноз погоды, но не сдержался и почти прокричал: — Первокурсница легко прошла защиту философского камня, установленную мной, преподавателем школы!

Если до этого Альбусу Дамблдору не нравился угнетенный вид Снейпа (словно у летучей мыши кто-то крылья обломал), то теперь еще сильнее взволновали его слова.

— Я должен посочувствовать? Или лучше раскрыть свои карты, чтобы тебе стала понятна роль, отведенная Северусу Снейпу?

Снейп, оживившись, удивленно взглянул на директора.

Директор, глубоко вздохнув, словно нерадивый ученик перед ответом на экзамене, сказал:

— Северус, я достаточно хорошо изучил вас за годы совместной работы, чтобы дать вам право выбора ответа, который хотите услышать. Первый вариант — мой любимый: хитро взглянув из-под очков-половинок, предложить лимонных долек. То есть, вы можете думать, что хотите, а я буду делать, что хочу.

«Профессор, вы — большой шутник. Только такие речи даже от Великого Манипулятора — перебор!» — но вслух он предпочел ничего не говорить, понимая, что один легилимент всегда хорошо поймет другого.

Профессор Дамблдор еще раз глубоко вздохнул, затем, сняв очки, прикрыл глаза и продолжил:

— Второй вариант — поведать собеседнику некоторую часть информации, которая поможет ему самому идти в нужном для меня направлении. В данном случае неплохо бы подошла фраза: «На всякого мудреца довольно простоты».

Снейп вздрогнул, но директор, увлеченный своим монологом, не заметил реакции собеседника.

— Третий вариант — могу сказать всё, но вместе с информацией на плечи человека ложатся мои беды, заботы и печали. Пока на это согласился только Николас Фламель. Он же предложил пути решения этих проблем. Чего хотите вы, Северус?

Снейп задумался и, помолчав с минуту, ответил:

— Третий: пусть это тяжело, но лучше, чем ощущать себя марионеткой, которую кто-то дергает за ниточки.

— Какое образное сравнение! Но должен тебя опечалить, — очередной раз вздохнул Дамблдор. — Все люди — Марионетки. Свободы у нас не было, нет и не будет. Все решает Кукловод, а Марионетка может быть послушной или нет. Хотя многие куклы получают удовольствие от этой игры.

Снейп упрямо молчал, дожидаясь, когда директор перейдет от разглагольствований к конкретным объяснениям.

— Нет, я дам полный ответ только на твой конкретный вопрос о роли философского камня, — сказал директор, но, оценив исказившееся от досады лицо Снейпа, добавил: — В нужное время ты узнаешь все. Просто сейчас еще рано, и не на все вопросы у меня, вернее у нас с Николасом, есть ответы. Пересказывать события я не хочу, ведь это будет мой взгляд. Я покажу тебе свои воспоминания, слитые в думосброс, и ты сформируешь свой.

Общение было долгим, уже совсем стемнело, когда Снейп, пошатываясь, вышел из кабинета директора школы. Голова гудела, словно после попойки, обрывки фраз, образы всплывали и вновь тонули в водовороте новой информации. Наверное, впервые в жизни Снейпу захотелось помыть голову, чтобы вода смыла в канализацию лишние знания.

«И это только кусочек правды, которую я захотел узнать?!»

Душ принес некоторое облегчение. Снейп принял успокаивающее зелье и слил воспоминания в думосброс. Услышанное от Альбуса Дамблдора было настолько фантастично, что требовало долгого времени для осмысления.

* * *

Утро принесло Снейпу новые неожиданности.

— Северус, вы приглашены в гости в поместье Фламелей, — сообщил через каминную связь Альбус Дамблдор. — Завтра алхимик хочет лично с вами познакомиться.

— Зачем? — вырвалось у Снейпа.

— Я поделился с ним своими планами относительно вас, и у Николаса тоже возникли некоторые идеи.

— Как многое для вас разумеется само собой, сэр! Может быть, со мной нужно согласовывать перспективы моей карьеры? — проворчал Снейп.

— Боюсь, что вы себя недооцениваете, поэтому ваше мнение меня будет интересовать последним, — рассмеялся Дамблдор.

За время совместной работы Снейп пришел к мысли, что все споры с директором школы бесполезны: рано или поздно, но ты будешь исполнять его планы, а значит лучше быстрее соглашаться, не тратя драгоценного времени на пустые дебаты. Дамблдор это ценил и многое делал для декана Слизерина.

— Николас Фламель ответит на мои вопросы? — в глазах вечно угрюмого Снейпа вспыхнул интерес.

— Думаю, что да! — лукаво улыбнулся директор и предался воспоминаниям: — Как ты сейчас напоминаешь меня в юности, когда Николас впервые захотел лично встретиться со студентом Хогвартса, удостоенным Золотой медали за выступление на Международной алхимической конференции в Каире...

Снейп кивал головой, соглашаясь со словами Дамблдора, но думал о своем. Николас Фламель был для него одновременно древней и современной легендой, но как живого человека представлял его смутно.

Когда голова Дамблдора исчезла из камина, Снейп взял учебник зельеварения и, полистав, стал разглядывать старинную гравюру алхимика. Изображение было мертвым, зато взгляд ученого таким, словно он что-то разглядел у тебя за плечом. Заинтересовавшись, Снейп порылся в своих запасах и нашел вкладыш от шоколадной лягушки, конфискованный когда-то у Лонгботтома по причине... да без причины, просто отобрал и все. Зато теперь это послужит науке! Снейп составит себе представление об алхимике и подумает, какие вопросы ему нужно задать.

Николас на карточке ехидно усмехнулся, подмигнул … и исчез, зато в голове у Снейпа возникла мысль: «До встречи!»

* * *

Поместье таинственного алхимика в Девоне оказалось обычным сельским домом с прудом и садом, а сам он живым и приветливым человеком.

— Наслышан о вас, молодой человек!

Снейп, давно считавший себя если не стариком, то точно не «молодым человеком», вдруг отчетливо осознал свой младенческий, по сравнению с Николасом Фламелем, возраст. И оробел. Любой ученик Хогвартса, увидевший в этот момент своего грозного профессора, не удержался бы от смеха, даже Альбус Дамблдор старательно прятал улыбку, благо этому способствовали богатые усы и борода директора.

— Не смущайтесь так, Северус! Люди редко осознают свои ошибки. А исправлять... — Николас Фламель махнул рукой. — Мне потребовалось шестьсот лет, Альбус одумался быстрее, а вы сделали ошибку и практически тут же решили ее поправить. Звучит несколько пафосно, но все мы — Фениксы, возрождающиеся из пепла.

— Дорогие мужчины! Прошу всех пожаловать в столовую, — пригласила Пернелла.

За столом Снейп оказался сидящим рядом с хозяйкой, милой и разговорчивой женщиной, болтовня которой сначала забавляла, но быстро стала утомлять. Он слушал ее вполуха, пока до него не донеслась фраза о «маленьком хорошеньком мальчике с ужасным шрамом, который мог бы стать воспитанником семьи Фламелей, если бы не некоторые обстоятельства». Всплыл, словно из думосброса, недавний разговор с Альбусом Дамблдором.

Альбус Дамблдор подошел к резному деревянному шкафчику и открыл дверцу. На полках рядами стояли хрустальные флаконы разной формы и расцветки. Уверенным движением директор взял один из них, и Северус Снейп заметил надпись на этикетке «Николас Фламель. 31 октября 1981 года». На душе стало тоскливо: собственными глазами ему предстояло увидеть гибель любимой женщины.

— В тот субботний вечер в Хогвартсе традиционно отмечали Хэллоуин, — Дамблдор одновременно рассказывал и готовил Омут памяти. — Вдруг сработало мое контрольное заклятие, стоящее на доме Поттеров в Годриковой Лощине. Значит, что-то произошло с Фиделиусом и теми, кого оно охраняло.

— Неспроста орденцы поспели на место трагедии раньше, чем соратники Темного Лорда? — спросил Снейп, а сам заворожено смотрел, как директор выливал в широкую каменную чашу воспоминания Фламеля. Его взгляд скользил по руническим знакам, вырезанным по краю Омута. — «Прошлое, хранящееся в памяти, есть часть настоящего».

— Да, хотя Джеймс не доверился мне, но и я не слишком надеялся на молодежь, — ответил Дамблдор, затем дотронувшись пальцем до каменной резьбы чаши, заговорил о другом. — Мерлин, как всегда, прав. Хорошо, что артефакт, созданный им, донес до нас и его слова.

В другой раз Снейп бы с удовольствием расспросил директора о жизни и магии Мерлина, но сейчас было не до него.

— Как вам удалось незаметно установить такое сложное заклинание?

— Просто люблю читать в туалете маггловские журналы. Обожаю схемы для вязания, — усмехнулся Дамблдор, но улыбка быстро сошла с его лица — разговор шел о смерти соратников. — Тогда я не мог покинуть школьный праздник, поэтому на разведку отправился Хагрид. Портал в виде старинной шкатулки должен был вернуться обратно с одним из двух камней, врученных леснику. Я увидел черный и сразу отправил говорящего Патронуса к своему другу Николасу Фламелю. А дальше все увидишь в Омуте.

Снейп наклонился над чашей, в которой кружилось, мерцая, серебристо-белое вещество, вдохнул полной грудью и кинулся в чужие воспоминания, как в воду с обрыва. В первый момент он был ослеплен, но быстро догадался, что метко попал прямо в дамблдорского феникса, услышав:

— Николас, срочно аппарируй в Годрикову Лощину к дому Поттеров! Помоги Хагриду. Возьми с собой ковер-самолет.

— Так, некоторые не сильно скрывают, что пользуются контрабандными артефактами, — ухмыльнулся Снейп и сразу провалился во тьму, которая закручивала, сдавливала и несла его куда-то. — Проклятье! Я понимаю, что вы, Никалас Фламель, знаменитый алхимик, но зачем так по-школярски сливать всё из своих воспоминаний?

Неприятные ощущения отвлекли Снейпа от мыслей, где он сейчас должен оказаться. Но наконец-то движение закончилось, и появилась расплывчатая картинка, словно кто-то смотрит на мир через слезящиеся глаза, а потом раздалось громогласное чихание Хагрида. Николас Фламель тоже чихнул в ответ. Не мудрено: подобно туману над домом Поттеров стояло облако строительной пыли. Вот оно начало медленно оседать, и в гробовой тишине стали вырисовываться руины, начисто снесенной правой части верхнего этажа. Все волшебники замерли, вглядываясь в здание, напоминающее тонущий корабль. Картину усугубила прошмыгнувшая крыса, испуганно пискнувшая при виде людей.

Вдруг крик ребенка резанул по ушам. Не разбирая дороги, используя свой рост и недюжинную силу, Хагрид бросился на звук. Минута, и спасенный Гарри Поттер уже в руках великана. Фламель кинулся к малышу, начал осматривать крохотное тело — все было в порядке, кроме залитого кровью лба. Снейп тем временем разглядывал личико ребенка. Как ни странно, но в младенчестве Гарри не сильно напоминал отца, даже волосы были светлыми, рыжеватыми. И вел себя иначе: сразу же прекратил реветь, заинтересовавшись бородой Хагрида.

— Да, с возрастом люди портятся! — констатировал Снейп затертую истину.

Фламель тем временем метнулся в сохранившуюся часть коттеджа, вынудив погруженного в его воспоминания волшебника последовать за ним. Хотя Снейпу даже на ненавистного Джеймса было тяжело смотреть. Тот навечно замер в такой позе у лестницы на второй этаж, словно голыми руками хотел прикрыть от беды свою семью. Пока Фламель с помощью заклинаний осторожно расчищал завал от рухнувшей стены, обезумевший от горя Снейп надеялся на чудо: увидеть живую, но оглушенную взрывом Лили. Словно он не знал всей этой истории! Но чудеса редки даже в мире магов. Лицо погибшей Лили сохранило не страх, а привычное еще Северусу выражение, когда его школьная подруга отвечала на каверзный вопрос учителя. Торжествует под Авадой Кедаврой Темного Лорда? Непостижимо! Вдруг Снейпа отвлек возглас Фламеля:

— Приятный сюрприз!

Мертвый Волдеморт распластался, словно поломанная кукла, на полу у детской кроватки. Снейп отметил, что смерть изменила и его лицо: черты смягчились, напоминая о былой красоте, не было привычной маски злобы, скорее на лице Темного Лорда застыло удивление.

Только Снейп не собирался тратить свое время на разглядывание поверженного Повелителя, отошел и сел прямо на пол рядом с Лили. Все смотрел — не мог наглядеться на свою любовь. Хотелось дотронуться до нее, но Снейп знал, иллюзия реальности сразу развеется. Так и сидел, пока с неба не донесся звук работающего двигателя мотоцикла.

— Сириус Блэк! — радостно вскрикнул Хагрид, но реакция Фламеля была иной.

— Рубеус, я буду стоять невидимым рядом и подсказывать тебе, что говорить! — приказал он, быстро аппарировав из здания к леснику, и набросил на себя Дезилллюминационные чары.

— Что случилось! — заорал Блэк, спрыгивая с мотоцикла.

Вот тут-то Снейп и не выдержал: с криком «Сволочь! Не знаешь, что случилось?» он кинулся душить Блэка — но его руки провалились в пустоту.

Снейп завыл раненным зверем и упал на колени. Его плечи содрогались от рыданий, а где-то на заднем плане звучал чей-то крик...

Вдруг Снейп почувствовал, как кто-то осторожно вытягивает его из чужих воспоминаний.

— Прости, Северус! — Дамблдор обеспокоено вглядывался в коллегу. — Я решил, долго тебе там оставаться не стоит.

— Сволочь, эта сволочь еще спрашивает, что случилось, — рыдал Снейп, и Дамблдор, чтобы не смущать его, отвернулся и отошел к окну. После продолжительного молчания, когда Снейп немного успокоился, директор сказал: — Только сейчас, когда я могу спокойно смотреть эти воспоминания, отметил одну странную вещь: или Сириус Блэк — гениальный актер, или он, действительно, никого не предавал.

— А кто же тогда? — с хрипом выдавил из себя Снейп.

— Не знаю, но Сириус вел себя как человек, раздавленный горем. Как ты, Северус, но только его горе носило другое имя.

— Джеймс...

— Да! Но Блэк всегда отличался острым умом и наблюдательностью, а тогда даже не заметил, что в споре о мальчике Хагрид, слушая нашептывания Фламеля, неожиданно стал очень связанно выражать свои мысли и смог переспорить его. Подозреваю, что он о чем-то догадался и решил идти до конца, вот и отдал свой любимый мотоцикл...

— Чтобы отвезти ребенка к Дурслям? — перебил Снейп.

— Нет, тогда о них заговорили, чтобы отвязаться от Сириуса Блэка. На самом деле Николас Фламель сам хотел воспитывать Гарри. В свое поместье в Девоне он перевез на ковре-самолете и труп Волдеморта.

* * *

Снейп так задумался, что машинально взял со стола с доме Фламелей лимонную дольку и положил в рот.

Поморщился.

Отметил, как хитро на него смотрит директор.

Значит, младенец действительно был здесь какое-то время? Интересно. Слова Пернеллы полностью согласуются с рассказом директора.

Действительно, тогда только Николас Фламель мог помочь Альбусу Дамблдору разобраться во всем.

— Знаете, Гарри Поттер может открыть новую страницу в истории магической науки, — сказала Пернелла Фламель, обращаясь к Снейпу.

Он чуть не подавился едой, но как воспитанный человек кивнул в ответ.

«Ну-ну… Поттер сможет, однозначно! Если хватит терпения хотя бы пролистать магические учебники! Вся гениальность Гарри — результат материнского подвига Лили».

Благо хозяйке пришлось отвлечься для подачи горячего блюда, и Снейп мог думать о своем. О своем? Хотелось выть от мысли, что заботился не столько о сыне Лили, сколько о сыне Поттера. Но куда денешься, если судьба повязала его с Избранным тем недослушанным предсказанием? Хотя теперь он знает всё.

* * *

— Северус, ты в состоянии смотреть следующие воспоминания? — Получив в ответ легкий кивок, Дамблдор подошел к старинному шкафчику и вынул еще один флакон.

Снейп не хуже любой прорицательницы знал, что на этикетке будет написано «Николас Фламель. 1 ноября 1981 года». Однако директор не спешил выливать содержимое в Омут памяти, а дотронулся палочкой до своего виска и потянул серебристую нить. Но вдруг остановился.

— Нет! Лучше просто повторю сам, слово в слово. — Немного помолчав, Дамблдор прикрыл глаза и заговорил: — И Темный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы… И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо не один не может жить спокойно, пока жив другой… тот, кто достаточно могуществен, чтобы победить Темного Лорда, родиться на исходе седьмого месяца… — и умолк.

Снейп вскочил так резко, что стул с грохотом упал на каменный пол директорского кабинета.

— Конец предсказания!!! — закричал он, но быстро взял себя в руки. Только побледневшее до синевы лицо выдавало чувства Снейпа. — Вы доверяете мне это?

— А разве ты не доказал за столько лет, что тебе можно доверять?

— Но раньше вы не спешили поведать мне слова Трелони, которые не дал дослушать Аберфорт.

— Аберфорт здесь не при чем, но об этом позже. Просто подошло время: без конца предсказания ты не поймешь многого в событиях 1 ноября 1981 года.

— Но ведь тогда ваш брат спустил меня с лестницы…

— Да, но заглушающее заклятие к тому моменту я уже успел наложить... Судьба лечит человеческую гордыню очень болезненно.

— Я вас не понимаю, Дамблдор!

— Я долго искал способ победить Волдеморта, но тщетно. Не помогали ни мои знания и умения, ни мой организаторский талант. Кто бы мог подумать, что орудием борьбы станет магия, которую я презирал. Предсказания — тоже мне наука! Соглашусь, что бывают феномены, например, Кассандра Трелони. Но и она имела дар, но не могла объяснить его природу, не могла управлять им. Я не хотел сохранять Прорицания как предмет в школьной программе и отклонял одну кандидатуру на должность преподавателя за другой. Сибилла, праправнучка знаменитой провидицы, не просто разочаровала, а вызвала омерзение своим явным шарлатанством. И вдруг… Вид ее одеревеневшего лица с вращающимися глазами ввел бы в шок любого волшебника. Не могу похвастаться, что понял всю важность информации в течение двух первых фраз Сиббилы... Спасибо сработала интуиция! И все же я не очень верил в это предсказание, хотя сам передавал его в Хранилище Отдела Тайн как заслуживающее доверия.

— Темный Лорд тоже долго сомневался. Убедил его аргумент, что вы верите: сдали предсказание в Хранилище.

— Мальчиков, подходящих под это пророчество, получилось даже двое. Мы приняли меры по их защите и ждали шагов Волдеморта. Но он ничего не предпринимал.

— Вы бы ничего не узнали до последнего момента, если бы Темный Лорд не выбрал сына Лили! — взвился Снейп.

— Да, хоть ты и предупредил нас за две недели, но Волдеморту удалось перехитрить всех, — с печалью констатировал факт Дамблдор, разведя руки в стороны, но потом завел их за спину и с ухмылкой добавил: — Кроме Смерти! — … и вылил в Омут памяти воспоминания Николаса Фламеля.

* * *

— Только сейчас смог покинуть школу! Николас, я получил твое сообщение, но загадок стало еще больше… — Альбус Дамблдор появился в доме Фламелей, когда часы добивали полночь, и сразу завалил хозяина вопросами: — Сириус Блэк предал своих друзей, или Темный Лорд нашел новый черномагический метод для разрушения очень надежного заклятия Фиделиуса? Как молодой волшебнице удалось победить многоопытного чародея? Или с Волдемортом расправился малыш, не умеющий даже толком говорить? Тогда в чем причина невероятной силы этого ребенка?

— Тише, Альбус! Ты разбудишь ребенка! — Заметив сконфуженный вид директора Хогвартса, Пернелла заботливо поинтересовалась: — Есть хочешь?

— Нет, только что из-за стола. А вот на Гарри бы взглянул.

— Потерпишь до утра!

Мужчины переглянулись и заулыбались. В таких ситуациях кроткой Пернелле лучше не противоречить.

— Пойдем в лабораторию, — предложил Фламель. — Труп Волдеморта прибавит тебе еще вопросов.

Они спустились по длинной лестнице в подвал. Пока хозяин открывал массивную дубовую дверь, Дамблдор зябко поежился. То ли от предстоящего зрелища, то ли от холода. Вид лаборатории выдавал истинный возраст Фламеля: в ней застыли монашеские нравы алхимиков средневековья. Каменные стены, простая мебель, вышедшая из-под топора деревенского столяра. Труп лежал на большом дубовом столе. Вокруг него позвякивало несколько серебряных приборов, а Зачарованное Перо без остановки записывало их показания на свиток пергамента.

— Думаю, что душа амбициозного Тома Риддла довольна, что после смерти его тело оказалось на этом столе, — заметил Дамблдор и слегка развернул свиток, чтобы просмотреть записи.

— Тешу тебя надеждой, что теперь стол, на котором мы с Пернеллой создавали философский камень, осквернен, — Фламель шутил с каменным лицом, — и ты больше не будешь домогаться, чтобы я сдал его в Музей магии...

— Однако! Очень странная информация, — удивленный Дамблдор указывал пальцем в одну из строчек.

— И я о том же. Параметры трупа противоречат всем нормам и для магов, и для магглов, — Фламель подошел к свитку и взмахом волшебной палочки развернул его на всю длину. — Смотри, по этим показателям он умер недавно, а по тем — этому трупу уже много десятков лет.

— Николас, у тебя есть какая-нибудь идея?

— Подозреваю создание хоркрукса. Только за всю мою жизнь я не сталкивался с магами, отважившимися на это. И, естественно, не исследовал подобных трупов. Меня удивляет одно: очень уж сильны изменения самого физического тела Волдеморта. Возможно, он хотел как-то усовершенствовал саму церемонию и получил неожиданный результат.

— Мерлин, неужели Том докатился до этого? Там даже теорию невозможно прочитать без содрогания нормальному человеку. Что будем делать? Где искать этот хоркрукс?

— Пока не знаю, Альбус. Частичное возрождение такого мага возможно через подселение, а полное — церемонией некромантии. Или использование моего философского камня!

— Кажется, мне придется стать личным библиографом Тома Риддла, — горько пошутил Дамблдор.

— Да, и помнить, что Лорд может вернуться! Тогда Гарри Поттер окажется в страшной опасности.

— Поэтому мальчика лучше всего воспитывать мне, — вмешалась Пернелла, неожиданно вошедшая в лабораторию. — Мы живем уединенно, и никто не будет знать о ребенке, появившимся у нас.

— Я не против, не думаю, что Петунья Дурсль — сестра матери мальчика — заявит на него права.

— Конечно, дорогая! — Николас Фламель нежно обнял и поцеловал супругу. — Однако сейчас у нас другая забота: нужно так похоронить тело Волдеморта, чтобы в дальнейшем оно мешало своему хозяину при проведении некромантических церемониалов.

— Ну, не только черные маги знают эту науку! — на лице Дамблдора появилась выражение кота, стащившего у хозяйки кусок мяса. — Нужно предать труп Волдеморта одной земле с телом отца: откуда вышло — туда и вернулось, чтобы любой процесс возрождения в новом физическом теле Темного Лорда вел к одному и тому же траурному финалу. Кое-какие догадки о родословной Тома Риддла у меня есть, но, чтобы все проверить, нужно время.

— А пока чарами законсервируем тело Волдеморта и спрячем в моем поместье, — безапелляционно решил Фламель и пошутил: — Зато сколько гипотез о судьбе его трупа мы услышим!

* * *

Снейп вынырнул из чужих воспоминаний и вопросительно посмотрел на Дамблдора.

— Между «сказано — сделано» был промежуток около пяти лет. Но я нашел родного отца Тома. Теперь в родовом склепе Риддлов на литтл-хэнглтонском кладбище покоится еще один труп.

— А хоркрукс? Нашли?

— С этим оказалось всё намного сложнее, Северус. Есть подозрение, что разговор идет не о хоркруксе, а о хоркруксах… Причем идею нам подал Гарри.

— Каким образом? Ребенок заговорил в год с небольшим и дал совет мудрым волшебникам? — Скептическая ухмылка исказила лицо Снейпа.

— Ключевое слово моего ответа ты и сам произнес — «мудрым». Мудрец знает, жизнь всегда дает ответы на наши вопросы, но мы редко понимаем их. Естественно, догадался Николас Фламель, а не я. Во время завтрака… — Дамблдор дал Снейпу время осмыслить свой ответ и пошел насыпать корма Фоуксу. В дальнейшем его монолог проходил под звук, разгрызаемой кожуры орехов. — Гарри оказался на редкость милым и общительным ребенком. Мы все беспокоились, что без мамы он начнет капризничать, но, напротив, шел ко всем на руки и поел с хорошим аппетитом. Даже слишком хорошим! Ему так понравился пирог из патоки, что он несколько раз кричал: «Иссе!», а когда Пернелла старалась отрезать кусочек поменьше, то слышала: «Хоссю моба!».

Дамблдор так удачно копировал детское произношение, что недоумение Снейпа заставило его рассмеяться: — Перевожу на английский! «Еще!» и «Хочу много!». А потом Николас Фламель вскрикнул: «Он сделал не один, а несколько равноценных хоркруксов!».

— Да, эта идея дает ответы на все загадки трупа Волдеморта, кроме одной — где спрятаны эти обломки души?

Снейп не дождался ни слова в ответ от директора, тот только недоуменно пожал плечами.

— Я ничего не могу подсказать, хотя и был с Ближнем кругу. Но это больше по протекции Люциуса. К особо доверенным относились только Лестрейнджи и Малфой. Кстати, все свои разработки по зельям я сдавал на хранение в сейф Лестрейнджей.

— Глупо хранить все хоркруксы в одном месте. Возможно, один из них спрятан там, но гоблины не открывают сейфы даже осужденных Визенгамотом. Поэтому им доверят все! Николас Фламель тоже хранил свой философский камень в сейфе «Гринготтса».

— Я знаю, но зачем вы перенесли камень в школу?

— Чтобы понять это, тебе, Северус, нужно просмотреть мои воспоминания 1 ноября 1981 года, — Дамблдор приставил кончик волшебной палочки к своему виску и потянул серебристую нить. Сбрасывал собственные воспоминания в Омут и рассказывал: — В понедельник я, совместно с Министром магии, созвал внеочередное заседание Визенгамота и доложил о гибели Волдеморта. Естественно, информация распространилась с потрясающей скоростью. Казалось, что все волшебники от радости сошли с ума, забыли о Статусе секретности. В Хогвартсе я так и не появился, провел целый день в Министерстве Магии и Визенгамоте, срочно решая различные вопросы. Только поздним вечером я аппарировал в поместье Фламелей, надеясь на небольшой отдых, но… Смотри сам!

* * *

— Что-то случилось с Гарри? — Дамблдор обеспокоено смотрел на побледневшего и разом постаревшего на много лет Фламеля, со спящим Гарри на руках.

— С ним — ничего, а с нами — да. Этот ребенок разрушил за пару часов мою магическую защиту, которая сохранялась более шестисот лет!

— Как?

— Не знаю! После создания философского камня, я первым делом сделал зелье, уничтожающее тоску супруги о не родившихся детях, а не эликсир жизни или золото. Я тебе, Альбус, не рассказывал подробности, но сейчас вынужден. Для создания философского камня необходимо участие двух волшебников: мужчины и женщины, которые, словно дитя, порождали легендарное вещество. Еще в ходе подготовки к эксперименту стало ясно, что каким бы не был результат, своих детей у нас никогда не будет. Я легко шел на такую жертву ради науки, а Пернелла… Только ради меня! Она, конечно, старалась скрывать свои слезы… Зелье получилось блестяще! Пернелла всегда с удовольствием нянчилась с малышами многочисленной родни, но за все шестьсот лет совместной жизни я не слышал ни слова упрека. Сегодня вся твердь защиты была сломлена чужим ребенком, и я такое от нее услышал... Дал ей сильное успокоительное… уснула, и теперь вот сам вожусь с Гарри, который что-то раскапризничался без Пернеллы... Но теперь кто бы мне дал успокоительного! За несколько часов я перестал считать идею жены вздорной и готов подписаться под каждым ее словом. Лучше бы мы прожили только сто лет, но имела собственных детей, внуков и правнуков, чем променяли радости и горести материнства и отцовства на суррогат вечности. Я тоже отказываюсь дальше принимать эликсир. Идеальная основа жизни уже придумана Богом. Мы же вечно хотим все изменить, а должены просто познавать и полюбить этот мир таким, каков он есть.

— Николас, что ты говоришь?! Дай мне Гарри! Ты же долго живешь не из-за страха смерти, а ради науки. Твой гений можно сравнить только с Мерлиным.

— Возьми! — Фламель с явной неохотой передал спящего ребенка. — Возможно, Альбус, но Мерлин был мудрее — не стал принимать эликсир жизни.

— Ну, не знаю… — Альбус решил уйти от опасной темы и поинтересовался: — А какие выводы ты можешь сделать о силе мальчика? Непознанной… из предсказания. Кстати, Гарри крепко уснул и его нужно положить в кровать.

После несколько неуклюжей мужской суеты они уложили ребенка и уселись около камина в гостиной.

— Отвечу на твой вопрос, Альбус. Во-первых, Лили Поттер воспользовалась древней магией и поставила на сына Материнскую Защиту, которая после ее жертвы стала непреодолимой для Волдеморта. Человек, проливший кровь женщины, теперь даже не сможет дотронуться до ее сына. Такое заклинание продержится до совершеннолетия Гарри при условии, что ребенка будут воспитывать кровные родственники. А для второго вывода я хочу показать тебе одно из моих изобретений.

Фламель поставил на стол изящный серебряный прибор с тонкой трубочкой наверху.

— Я создал его, чтобы тестировать состояние энергетики наших душ. Эликсир — эликсиром, но не хочу незаметно превратиться в монстра. Кроме того, с помощью прибора можно узнать есть ли у человека подселение.

Легкий стук кончиком волшебной палочки и слова «Гарри Поттер» оживили механизм. Под приятный серебряный перезвон из трубочки выходили струйки бледно-зеленого дыма, которые через несколько секунд слились в одну ровную струю. Вдруг она начала закручиваться в спираль, одновременно разделившись недалеко от основания на три части. Эти спирали скручивались в каком-то фантастическом, удивительно гармоничном танце.

— Видишь, Альбус, сущности разделены, но имеют одну основу.

— Одна душа управляет сразу тремя физическими телами, распределяя на них свою энергию?

— Довольно редкое явление, но возможное. Думаю, Волдеморт сам его спровоцировал, дробя и дробя душу на хоркруксы. Отколотый кусочек сохраняет негативные качества свойственные человеку, а вот их противоположная позитивная часть вынуждена вернуться к первоисточнику. Похоже, Темный Лорд нарушил все основы бытия, поэтому и родились… родственные души. Назовем это так.

— Николас, значит, в этих мальчиках в идеальной чистоте — любовь, жертвенность, скромность, честность…

— Да, в первозданной! И, возможно, Гарри и Невилл смогут пронести их через всю жизнь. Чего не скажешь о нас с тобой: в разной степени, но мы нарушили законы жизни и смерти.

— Я всю жизнь расплачиваюсь за ошибки молодости, — прошептал Дамблдор. — Оставшуюся жизнь буду помогать этим мальчикам. Могу заняться уничтожением хоркруксов Тома Риддла.

— Не можешь: ты — могуществен, но все же не родился на исходе седьмого месяца. Я рекомендую тебе собрать максимум информации, но самому никогда не уничтожать хоркруксы Волдеморта. Для этого нужны люди с чистой душой!

— Николас, я очень прошу тебя не уходить сейчас из жизни. Одному мне будет сложно противостоять возрождению Волдеморта.

— Ладно, но, думаю, что пока мальчики не появятся в школе, Волдеморт не сможет возродиться. Два Еще-не-мага удержат одного Уже-не-мага. Магический мир получит передышку, а у нас будет время придумать достойную встречу Темному Лорду. Я думаю, начнет он с подселения и философского камня, а не с некромантии. Но сейчас первейшая наша задача — всеми имеющимися методами защитить дом родственников Гарри.

— Да, Николас, вдвоем мы все сделаем за один день и ночью перевезем мальчика к тетке, — согласился Дамблдор.

* * *

Картинка помутнела, и Снейп вышел из чужих воспоминаний.

— Так была предрешена дальнейшая судьба Гарри Поттера. В ночь со вторника на среду — с 3 на 4 ноября 1981 года — мы подбросили его в дом номер четыре на Тисовой улице. Оберегали малыша всевозможные заклинания: от согревающего и сонного до Дезиллюминационных от всех магглов, кроме Дурслей. Профессор МакГонагалл продежурила у дома до самого утра, пока Петунья не забрала Гарри.

— Все равно, Дамблдор, я не верю в гениальность Поттера. Для этого достаточно провести один урок с мальчишкой или задать ему несколько вопросов.

— Если бы Гарри воспитывали Фламели, то он пришел бы в школу подготовленным. И, вообще, больше бы тянулся к знаниям. А так вырос сорняком у дороги.

— Однако, сравнили! — рассмеялся Снейп. — Хотя корневая система у этих растений — замечательная: их не так просто вырвать из почвы. Поттер, действительно, доказал свою живучесть в деле с Квиреллом. Кстати, когда вы просили меня присмотреть за ним, то уже подозревали этого мага в связи с Темным Лордом?

— Более того, я все знал в момент установки его охраны философского камня — ведь прибор Фламеля работает безотказно. А хитрость свойственна не только выпускникам Слизерина. Мой брат любит повторять: «Ложь — твой природный талант!». Защита камня в Хогвартсе была создана с максимальной достоверностью. Взрослый волшебник почувствовал бы определенные трудности, а вот дети могли пройти ее, только объединив свои способности: отличные знания и логика одной, умение хорошо играть в шахматы другого, талант ловца третьего и, главное, их дружба и сплоченность. Используя любопытство Гарри Поттера, я потихоньку подталкивал мальчика к поискам философского камня: первое посещение банка, возвращение мантии-невидимки Джеймса, объяснения принципа действия зеркала «ЕИНАЛЕЖ».

— Но зачем нужно было подталкивать детей на бой с Темным Лордом?!

— Сейчас Том слаб, и Гарри может безнаказанно ощутить свою силу в борьбе с ним. Поверь, им придется сразиться еще не один раз. Чем раньше Гарри обретет уверенность в себе, тем больше у него шансов на победу. Первая уже одержана! Гарри смел и напрочь лишен эгоизма, так чист душой, что одержал заодно победу над философским камнем. А этот артефакт — великий искуситель, предлагающий вечную жизнь, несметные богатства… В Гарри камень сам признал хозяина и загорелся кроваво-красным светом...

* * *

Обед приближался к концу. Снейп больше помалкивал, если только вопрос не задавался конкретно ему; зато внимательно изучал внешность хозяев поместья.

Супруги Фламель казались его ровесниками. Видимо, впервые они приняли эликсир жизни в тридцать-тридцать пять лет. Возраст выдавали глаза. Нет, они не утратили молодого блеска, но скорбь множества утрат наложила неизгладимый отпечаток. И встретившись с этим взглядом, человек неожиданно ощущал необъяснимую тревогу.

«Прекратите так рассматривать музейный экспонат! Я стесняюсь», — ворвалась в сознание Снейпа чужая мысль. Ни один мускул не дрогнул на его лице, хотя рука мгновенно нащупала волшебную палочку в кармане мантии. Он приложил для защиты сознания все свои познания в окклюменции.

«Нет, здесь не помогут ни взмахи палочки, ни сила окклюменции. Ищите другие методы борьбы!» — издевалась чужая мысль.

Снейп внимательно осмотрел всех присутствующих за столом, затем перевел взгляд на пустое место и сообщил ему:

— Уважаемый, «музейный экспонат»! Не подскажите ли название вашего магического искусства?

— Да, Альбус, Северус действительно может продолжить многие мои исследования! — Довольный Фламель подмигнул Дамблдору. — Прошу всех пройти со мной в лабораторию «музейной ценности». Вы заметили, «ценность», а не «экспонат», — обратился он уже к Снейпу. — Магическое искусство называется телепатией. Это не маггловский телеграф: «летят» не буквы, а понятия и ощущения. Слова же подбирайте сами, основываясь на собственном словарном запасе.

После многочасовой беседы Снейп убедился, долголетие Николаса Фламеля объяснялось не страхом смерти, а обширными научными исследованиями. На каждую из грандиозных идей великого алхимика можно было потратить целую жизнь, а разнообразие направлений…

— Северус, основную часть моих идей разрабатывает Отдел Тайн Министерства Магии. Мне же нужен человек, которому я могу доверить свои гипотезы.

— Я благодарю за такую честь и постараюсь выполнить все ваши пожелания и рекомендации.

— Пока я вижу только одну проблему, которая мешает не только лично вам, но и научной работе. Вы не умеете радоваться жизни, быть счастливым человеком.

— Э-э-э... причем здесь наука?

— Кто не может найти счастья в пути, не найдет его и в конце дороги. Жизнь — целостна во всех своих проявлениях.

Снейп понял всё: слова были излишни. Но как преодолеть свой характер и привычки?

Николас Фламель протянул небольшую стеклянную бутылочку с кроваво-красным зельем.

— Камень уничтожен, это последний эликсир жизни. Примешь его, когда твои успехи в телепатии подскажут: «Пришел последний день жизни!». Возродившись после смерти, сможешь начать жизнь с чистого листа. Счастья тебе, Северус Снейп!