Лунная Роза. Часть 1 (гет)

Мне было всего 15, и я понимала в жизни очень мало. Пятый год обучения в Хогвардсе не отличался от предыдущих ничем, кроме того, что я стала префектом своего колледжа, Слизерина. Но, даже не смотря на это, я откровенно скучала... Нас все презирали и обвиняли во всех бедах мира. Нас и наших родителей. Но мне было плевать на это! Не без оснований, конечно, я лично слышала рассказы одноклассниц о том, как развлекаются их мамы и папы в компании Лорда. Я, как любой в Слизерине, была чистокровной волшебницей и с детства знала, что выйду за какого-нибудь Малфоя или Блэка, чтобы сохранить чистоту рода. Я знала, что рано или поздно мои родители присоединятся к Пожирателям Смерти. И я. Если я хочу жить. Так бы и было. Так должно было быть. Я была гордой, самовлюбленной и эгоистичной. Меня не волновал никто, кроме родных и ничто, кроме власти и благоговейного страха всей школы перед Слизерином, перед колледжем великих черных волшебников! Мы — самые грозные, самые великолепные, мы — будем верными слугами Вольдеморта. И я. Пока живу, пока дышу, пока лунная роза горит на моей груди... Пока я не встретила его!..

Понятия не имею, почему Дамблдор назначил меня префектом! Да еще и с кем — со Снейпом! На мой взгляд, ни он, ни я не подходили для этого, да и вообще никто, ведь никто не может командовать слизеринцами. Это же противоестественно. Хотя... конечно, позже я все поняла. Но в то время меня радовало, что хоть мной никто не командовал, включая Снейпа. Севериус был злым, но очень ответственным, гадким, но очень умным, подлым — но гордился этим не меньше, чем пакостями, которые он подстраивал гриффиндорцам. Он не умел признавать, что не прав, не мог проигрывать достойно, а я... а у меня было всё проще: я никогда не проигрывала. Я очень хорошо училась, добилась уважения у учителей, я была очень популярна среди парней и довольно красива. О, теперь я понимаю, почему меня назначили префектом! А еще я вспомнила, что у нас со Снейпом было общее, точнее, чего не было: друзей...

Девчонки меня доставали, а парни — разочаровывали один за другим! Я общалась со старшеклассниками (естественно, слизеринскими), заслуженно наслаждаясь тем, что они считают меня достойной их компании. Юные наследники великих родов называли меня "Клер — кобра", " Королева розы" или " Покорительница лордов"... Вау, как я была горда собой, как любила повелевать, разбивать сердца неудачливым поклонникам и издеваться над бегающими за мной "подругами", как я восхищалась холодной улыбкой своего отражения в зеркале!

До сих пор не понимаю, что случилось той ночью... Почему я поступила так, вопреки всем привычкам, всем слизеринским принципам, вопреки святым заповедям лунной розы? Как я сломалась? Почему влюбилась в доброго и честного, почему сама отдала сердце тому, кто мог навечно служить мне и Лорду?..

... Мне было скучно, как и в сотни других вечеров до этого. Я хотела поговорить с Севериусом, обсудить какие-то перестановки в расписании уроков на завтра, но он еще со вчерашнего дня куда-то запропастился. Искать я его не собиралась, особенно после того, как услышала "красивую сплетню" про его очередную, но неудавшуюся на этот раз попытку подставить его любимых жертв — Мародеров — четверку тупых гриффиндорских мальчишек.

Я надела темно-зеленый бархатный плащ и направилась к астрономической башне. Уже давно стемнело, я хотела подышать свежим воздухом и заодно полюбоваться полнолунием. Я обожала полную луну: в ней было что-то зловещее, подчиняющее душу и тело, завораживающее, заставляющее забыть обо всем и раствориться в черном небе, в сверкающем хороводе звезд вокруг королевы-луны. Нет, я уже тогда понимала, что это из-за розы. Я считала луну подругой, верной советницей. Я очень хорошо помнила наставления матери: у нас с луной общие слуги!

По дороге я думала о Снейпе и о том, что он зря теряет силы и время на ненависть к своим врагам. Тоже мне, враги! ОК, возможно ему досадно, что этот Поттер уже 4-ый год не дает Слизерину выиграть в квиддич... Или что Сириус Блэк снится самым красивым девушкам школы (меня не считая!!! Хотя он ничего...) Или что Рэмус, а не он, стал Главным школьным префектом. Или что крошка Петтигрю осмеливается криво посматривать на нашего " Молчаливого Демона". Ну и что? Глупые мальчишеские радости и горести… Севериусу Снейпу вовсе не делает чести то, что он каждую свободную минуту выдумывает для них изощренные козни. Таких можно разве что презирать и день от дня показывать им свое превосходство, раздражая их еще больше ледяным безразличием. Мда, верно это от скуки...

Занятая подобными рассуждениями, я прошла все две сотни ступенек до башни и оказалась перед красивой стеклянной дверью. Она никогда не запиралась даже во время метелей или гроз. Выйдя на площадку с телескопами, я тихо притворила за собой дверь и вдохнула полной грудью прохладный воздух весенней ночи. Потом я разочарованно заметила, что луна на небе не полная. Значит, я пропустила полнолуние вчера... Обидно, досадно, да ладно. Все равно очень красиво: каждая из звезд отражается в зеркальной поверхности озера, где-то вдалеке горят красные огоньки станции, а справа покуда видит глаз — тяжелая тьма Волшебного Леса.

Я сделала несколько шагов к перилам и тут услышала голоса. Юркнув за ближайший телескоп, я притаилась и стала вслушиваться.

Одна фигура в брюках и рубашке появилась из тени башенки и быстрыми шагами направилась к краю площадки. Поступь была твердая, как у сильного и решительного человека. Лица я, естественно, не видела, только короткие волосы, которые трепал ветер и взметнувшуюся вперед руку, сжатую в кулак. Неожиданно он перегнулся через невысокие перила, свесив над пропастью всю верхнюю часть тела. Моё сердце подскочило.

— Стой! — раздался испуганный вопль, и из тени резко выскочил другой человек в широком плаще. Он кинулся к первому и, схватив того за плечи, дернул назад.

— Ты чего?! — возмутился парень в плаще, хорошенько встряхнув другого.

— Ничего, Сириус, ничего! — как-то абсолютно безразлично пробормотал несостоявшийся самоубийца.

— Послушай... Ты можешь продолжать переживать, мучаться угрызениями совести и обвинять меня, но факт остается фактом: Снейп через день выйдет от мадам Помфрей целый и здоровый. И он ни словом не заикнется о том, что видел. Ничего страшного не случилось. Так что...

— Да как ты не понимаешь! — задыхаясь от ярости, прошептал тот, — я — мог — убить!

— ОК! — Сириус примиряюще поднял ладони, — Прости меня! Хорошо, прости, пожалуйста, я правда не знал, что так получится... Это была неудачная шутка.

Я удивленно раскрыла рот: из всего того, что я знала про Сириуса Блэка, ему стоило большого труда просить у кого-то прощения, даже у лучшего друга. А Рэмус Люпин? Конечно, я узнала его слегка хриплый голос. Но такого гнева я никогда не замечала у спокойного, почти меланхоличного паренька. И о чем они говорят?! Любопытство подтолкнуло меня на цыпочках прокрасться к соседнему телескопу, находящемуся ближе к ним. Что со Снейпом? Люпин-мог-убить?!

— Шутка?! — уже громко и отчетливо, как удар хлыста, прозвучал голос Рэма, — Ты настолько идиот, что совсем не думал о последствиях или же ты специально подстроил это, чтобы навредить ему...

— Нет! Нет! Нет! Ну же, сколько мне еще извиняться! — взмолился Сириус. — Что мне сделать, чтобы ты поверил мне, чтобы ты забыл про это?...

— Ничего, Сириус, уже ничего... Оставь меня, пожалуйста. — сказал он.

Блэк положил руки на плечи Люпина и совсем уж по-отечески произнес:

— Не делай глупостей. Я буду ждать тебя в комнате, — потом он обнял друга. — Серьёзно, я очень сожалею... Я просто дурак.

Я видела, как Люпин быстро высвободился из рук Сириуса и отвернулся к перилам. Тот, поколебавшись несколько секунд, направился к выходу. Его тяжелый плащ хлопал на ветру, как крылья большой птицы. Я невольно проводила его взглядом, не упуская случая полюбоваться на гордую осанку и роскошные длинные волосы Блэка. Жаль, что он предал своё семейство и связался со всякими маглокровками. Жаль, что он в Гриффиндоре, жаль, что не он остался на площадке астрономической башни. Хотя...

Когда за Сириусом захлопнулась стеклянная дверь, я повернула голову в сторону Люпина. Я не могла разглядеть его лицо, лишь только тонкий чёрный силуэт. Казалось, сейчас его сдует ветер или он канет во тьму ночи... Было так тихо, что я слышала тамтамы собственного сердца, и еще было почему-то жутко. Парень не двигался, будто бы он умер стоя. Неумолимо шли минуты, и я начала подумывать, не уйти ли отсюда…

…как вдруг вышла луна. Я забыла сказать, что она спряталась за тучи еще до того, как ушел Блэк. Теперь же серебристый свет растекся по темному небосводу, и вся площадка с телескопами заискрилась молочно-белым, как будто её обсыпали жемчугом и алмазами. Приятное тепло защекотало меня там, где еще мгновение назад был холодный камень. Роза...

Но мой взгляд не отрывался от парня. С ним творилось что-то странное и что-то очень (я тогда так и подумала) красивое... Сначала он вздрогнул, будто свет луны разбудил его ото сна. Потом, задрав голову к небу, он глубоко вздохнул и протянул вверх руки, будто под водопадом собирая бесценную влагу великого ночного светила. Его силуэт в белой рубашке казался полупрозрачным и неземным.

Повинуясь необъяснимому желанию рассмотреть всё лучше и плюнув на то, что меня могут обнаружить, я схватила телескоп, который служил мне укрытием, и с силой вдавила внутрь нижнюю часть трубы. Более тонкие трубки послушно въехали внутрь, издав лишь тихое шуршание, и я чуть ли не с жадностью припала глазами к круглому отверстию. Я поблагодарила про себя отца, который объяснял мне строение телескопа, и благодаря которому я могла теперь видеть не далекие звезды, а то, что происходило в четырех-пяти метрах от меня.

Парень качнулся вперед, как кукла на лунных ниточках, и приблизился к краю парапета. "Только не прыгай", — взволнованно подумала я. Но он, похоже, не собирался этого делать. Положив локоть на одного из мраморных коршунов, украшавших перила, он прогнулся, уставившись в звездное небо. Я немножко вытянула трубку телескопа и покрутила ее, настраивая четкость. Так я различала каждую черточку на его лице. Я затаила дыхание... Ветер разметал его серебристые волосы, широко открытые глаза с длинными ресницами отражали свет месяца, ноздри дрожали, втягивая холодный воздух, на приоткрытых губах играли отблески звезд... Зрелище его одухотворенного лица натолкнуло меня на мысль, что так наслаждаться луной может только тот, кто как я, владеет лунной розой. Мама говорила, что роза одна единственная на всю Великобританию. Люпин, вроде он не англичанин?.. Хотя меня это мало волновало, я оставила свой телескоп и беззвучно поднявшись на ноги, просто смотрела на него и не могла насмотреться!

— Клер... — вдруг позвал он, даже не повернув головы.

Я от неожиданности прям не знала как реагировать. Он же точно не оглядывался в мою сторону. А если и услышал шум, как он определил, что это я?

— Если хочешь рассмотреть меня поближе, ты можешь просто подойти, а не ломать несчастный телескоп. — Рэм Люпин посмотрел на меня и слегка улыбнулся.

Моё слизеринское самолюбие взбунтовалось, и, придав лицу выражение полного безразличия, я направилась к нему. Мда, в близи он уже не казался сказочным ангелом, а всего лишь обычным мальчишкой. Худеньким, бледным и грустным.

— Я давно знаю, что ты здесь, Клер Кипли, — добродушно сказал он.

Может, если бы я была рассудительна, как Равенкло, или заботлива, как Хаффлпафф, я бы не сделала этого. Но я была слизеринкой, поэтому я, наверное пытаясь запугать его, предупредила:

— Я слышала ваш с Блэком разговор.

— Я догадался... — шепнул он. Только сейчас до меня дошло, что парень бесстыдно рассматривает меня. Нахал! Правда, его лицо вовсе не скрывало неподдельного восхищения. Конечно, это же я...

— Что произошло там у вас? Что со Снейпом? — громко спросила я, чтобы отвлечь его от созерцания воротника моей блузки.

Милая улыбка на его губах угасла, голова опустилась на грудь. Меня кольнуло чувство, отдаленно напоминающее угрызение совести.

— Ты же слышала, с ним все в порядке... — его голос задрожал, — я не могу тебе рассказать, что произошло. Этого никто не должен знать, извини...

— Можешь не извиняться, если захочу, я узнаю сама! — с досадой бросила я.

Рэм отвернулся от меня и тяжело вздохнул. Его взгляд устремился куда-то в сторону Хогсмида. На мгновение мне показалось, что я готова сама извиниться, лишь бы вернуть ему улыбку. Я встала рядом с ним плечом к плечу и опустила свою ладонь на его ладонь, лежащую на перилах. Он не пошевелился.

— Здесь сегодня так красиво. Я люблю луну... — кокетливо прошептала я ему на ухо.

— Я ненавижу луну.

Мне показалось, что роза на моей груди снова заледенела от этих слов. Если он хотел меня поразить, то он определенно добился успеха. Весь смысл его слов дошел до меня намного позже...

— Луна эгоистична и безжалостна. Ей не важны наши чувства, она играет по своим правилам и тех, кто пытается ее обыграть, она жестоко наказывает. Она лишает жизни тех, кто бросает ей вызов. Издевается над теми, кто принадлежит ей. Ее красота смертоносна...

Мне стало не по себе. Почти страшно. Почему он говорит это? Почему такая боль сквозит в его голосе?

— Почти как я... — еле слышно пробормотала я, но он услышал.

— Нет. — он посмотрел мне в глаза, — Ты — человек. Ты способна любить...

— Поцелуй меня...

Странная тень на секунду скользнула по его лицу, темные глаза сверкнули... Но уже в следующий миг он закрыл глаза, и его губы коснулись моих.

Даже сегодня, после стольких лет, я хорошо помню этот поцелуй. Ни до, ни после этого никто не целовал меня так, как Рэм в ту ночь! Я быстро прогнала все мысли типа "я — слизеринка, а он, наверное, еще и нечистокровный", меня перестало волновать всё на свете. Первый и последний раз в жизни мне захотелось покориться, принадлежать ему. Я чувствовала, что могу довериться этим настойчивым губам и крепким, непонятно откуда, опытным рукам. Время остановилось, в этом мире под звездами остались только я и он...

— Похоже, даже она засмотрелась на нас! — радостно сказал он, мотнув головой в сторону почти полной луны.

Я улыбнулась, обвив его талию руками. Необъяснимое, обжигающее счастье трепетало в груди. Я влюблялась...

Он снова стал целовать мою шею, его пальцы осторожно развязали мой плащ и расстегнули верхнюю пуговку блузки. За сдвинутой тканью засверкала роза. Под светом луны и звезд она становилась неописуемо красивой, как будто оживала...

— Как красиво, Великий Мерлин! — восхитился Рэм, разглядывая кулон.

— Ты знаешь, что это?

— Нет... А что это?

— Это — настоящая лунная роза. — с гордостью ответила я. — Очень мощный артефакт — это реликвия моей семьи. Ее привез мой пра-пра-пра-дедушка с Крестовых Походов. Тот кто владеет ею может повелевать волшебными тварями.

— Какими? — поинтересовался он.

— Лунными: теми, которые зависят от луны. Это же лунный камень. Его закляли для вампиров, церберов, сфинксов, оборотней, гарпий... — начала перечислять я.

— Ну и как ими ...повелевать? — Рэм недоверчиво поднял бровь.

Глупая, зачем я сделала это?!

— Просто, например, я могу сказать "пойди, сбросься с балкона!.." — я специально произнесла это командным тоном и махнула рукой в сторону пропасти, — и тогда...

Лунная роза заполыхала бело-голубым светом.

Рэм отшатнулся, выпустив меня из объятий. Его лицо исказилось, будто от недостатка воздуха и боли. Руки резко прижались к сердцу. Он повернулся и сделал последний шаг отделяющий его от перил. Не помня себя от ужаса, я заорала:

— Остановись! Люпин, нет!

Парень замер, потом весь обмяк и бессильно повалился на пол. Я упала рядом с ним на колени, приподняв его голову и заглядывая в испуганные глаза.

— Рэм... Ответь! — растерянно промямлила я.

— Убери, убери это... — судорожно хватая ртом воздух, выговорил он.

Его рука отодвигала свисавший с моей шеи кулон. Я поспешно застегнула блузку и засунула розу за пазуху. Камень был горячим, как никогда.

— Что с тобой? — я помогла ему сесть и нежно обняла.

— Я... — начал он, и вдруг спрятал лицо в моих волосах.

— Говори! — потребовала я.

— Я — оборотень, Клер!

Меня так это потрясло, что я даже не сразу ощутила прилив злобы и обиды. Но это быстро дало о себе знать. Я оттолкнула его и подскочила на ноги.

— Как?! Будь ты проклят...

— Клер, дай мне объяснить. Я не виноват в этом!!!

Наверное, мои чувства в полной мере отразились на моем лице. Рэм протянул ко мне ладонь, но я брезгливо отдернула край плаща. Я хотела что-то ответить ему, но ради чего?! С детства вколоченные в меня принципы говорили, что он не заслуживает даже моего взгляда. Не в состояние больше выносить это, я бросилась к стеклянной двери...

Хорошо, что ни по дороге в Слизеринскую башню, ни в гостиной я никого не встретила. Было уже очень поздно, и все спали. Я вбежала в комнату и грохнувшись на кровать, зарылась лицом в подушку.

Противоречивые чувства разрывали меня напополам. Он не только гриффиндорец, он не просто маглокровка — он хуже — он не человек — он животное — он ... волшебная тварь! Я целовалась с ним, почувствовала теплые чувства к нему, чуть не влюбилась в него! Влюбилась?!

"Ну что он там разговорился?.. Думает, если он Главный префект, то может по часу занимать нас Дамблдоровыми байками?!"

— ... И после нападения на Мерлиэн на юге, Вольдеморта публично признали вне закона и выдали аурорам орден на его арест. Его разыскивают повсюду, даже в Хогсмиде, но словить его на одном месте практически невозможно: этот человек владеет такой способностью к телепортации, что, наверное, сможет телепортировать и к нам в школу, несмотря на все преграды Дамблдора.

Сидящий за партой передо мной Энди Картер, префект Хаффлпаффа, вздрогнул и закрыл лицо руками. Рэм спустился с помоста перед учительским столом и положил руку парню на плечо.

— Аластор Хмури твердит о бдительности. Это единственное, что требуется от нас. Пока мы в Хогвардсе, нам не стоит бояться Вольдеморта. — мягко сказал он.

— Хватит, черт побери, называть его по имени, Люпин! — рявкнул Энди, скинув его руку. Префект Гриффиндора в недоумении отступил назад.

— Каждый имеет полное право на свои страхи, — прозвучал мелодичный девчоночий голос у меня за спиной. — Но помните, что Тот-чьё-имя-не-принято-у-нас-произносить-вслух не более чем сумасшедший негодяй и убийца. Такой никогда не сможет победить нас...

Мне даже не надо было оборачиваться. Я знала, чей сладкий голосок всегда выдавал подобные умные и громкие фразы. Лили Эванс — великая гриффиндорская маглокровка. Как же смешно, она будет первой, от кого избавится Лорд. Она знает это и сама боится, скрывает свой ужас перед неизбежной участью за детской идиотской отвагой. Был бы на совете Снейп, непременно начал бы спорить с ней. Это было его любимое развлечение — спорить с Лили. Иногда его язвительные замечания доводили бедняжку до слёз, иногда они оба срывались на крики. В обшем, мне всегда было весело.

Люпин тем временем вернулся на свое место для выступающих и, прочистив горло, произнес:

— Я бы хотел уточнить, что имел в виду под словом "бдительность".

— Ну, мы поняли, — недовольно пробурчала Мелисса из Равенкло, — не позволять ученикам ходить в Волшебный Лес, заговаривать с незнакомцами в Хогсмиде...

— Нет.

— Менять пароли в гостиных каждые два дня и не вскрывать письма от неизвестных людей? — предположил еще кто-то.

— Нет, — он покачал головой. — В том-то и проблема: мы ждем врага извне...

— А он уже среди нас... — загробным голосом промолвила я.

Всё, как по команде, уставились на меня. Я сделала невинное лицо и улыбнулась.

— "Уже"? — переспросил Люпин, прищурившись.

— Конечно, — я смерила парня презрительным взглядом, который дался мне на диво очень легко, и холодно добавила. — Принимать идеи Вольдеморта не такое страшное преступление. Страх всегда остановит самую лютую ненависть, а причинить настоящий вред может только тот, кто не имеет ни страха, ни совести, ни души... Как мы можем знать, какое чудовище живет в каждом из нас?!

Нет, я должна отдать ему должное: он был великолепен! Ни один мускул не дрогнул на его лице. Видимо, за столько лет он достаточно отточил своё умение лгать и притворяться.

— О чем ты, Кипли? — Лили поднялась и подошла к моей парте.

— Да так... — я пожала плечами, — спроси у своего префекта, где Снейп.

— Рэм, ты знаешь, где Снейп? — обратилась девушка к нему.

— Я же уже сказал. Он в медкрыле. Мадам Помфрей сказала, что он сломал ногу... — наверное, только я расслышала в его голосе нотки раздражения. — Думаю, собрание окончено, все свободны. — он отвернулся к нам спиной и стал собирать бумаги на учительском столе.

"Э нет, мой милый, без представления ты меня сегодня не оставишь. После того, что ты с твоими дружками сделали с Севериусом, ты получишь свое наказание. И еще за то, что посмел прикоснуться ко мне!"

Роза у меня за пазухой потеплела. Чудесная вещь, она действовала всегда, даже без света луны, даже без того, чтобы я произносила что-либо вслух. По моему хотению, по моему велению...

Люпин резко вскинул голову и обернувшись к классу, обвел нас злобным взглядом. Кто-то из девочек ойкнул. Я на всякий случай тоже состроила испуганную физиономию. Парень со всей силы толкнул стол и тот с грохотом свалился с помоста. Всё отскочили в стороны. Мальчишки-префекты Хаффлпаффа и Равенкло бросились к нему, но тут же отлетели прочь под ударами железных кулаков.

— Рэм! — Лили Эванс повисла на его руке. Дурочка! Он поднял ее на землей, легко, как куклу, и швырнул в угол.

— Ступефай! — крикнула Мелисса. Красный луч ударил его в грудь, но тот его даже не почувствовал. Девушка в ужасе рванулась к выходу из класса.

Этого было достаточно — я отпустила его. Реакция была, как и в первый раз: он застонал и упал. Лили тут же подползла на коленках к нему и обняла. Тупая маглокровка. Ты даже не знаешь, кто он! Думаешь, его кто-то заколдовал? Нет — это его подлинная сущность, которую выпускает моя роза. Я просто приказала ему быть собой!

— Это было "Империо"? — недоумевала она. Он покачал головой, видимо, у него не было сил даже говорить.

Энди и Марк поставили на место стол и поспешили уйти, бормоча угрозы себе под нос. Я последовала за ними, но всё-таки остановилась на секунду над Рэмом и Лили. Его бездонные серые глаза впились в мои.

"Это только начало... Сегодня в то же время, в том же месте!"

Он порывисто вздохнул.

— Ужасно! — сказала я Лили, мотнув головой на Люпина. Она ответила мне печальным взглядом. Ах, если бы она знала! Хотя... эта девушка не умела ненавидеть. Она слаба...

Он должен был молить о пощаде! Ползать у меня в ногах и обещать мне всё на свете, лишь бы я не повторяла того, что было сегодня на собрании старост, и не рассказывала никому, что он оборотень.

Вместо этого он стоял передо мной, скрестив руки на груди и гордо задрав голову. Правда, он был в одних трусах, что довольно сильно мешало мне сконцентрироваться... Видите ли, "то же время" застало его на койке в медкрыле. Ему еще пришлось дверь выломать.

— Я не знаю, как бороться с тобой.

— Никак, — я скучающе уставилась на звездное небо с тоненьким серпиком стареющей луны.

— Да, чтобы я не сделал, это грозит мне, по меньшей мере, исключением из школы.

— О, я знаю, чего ты боишься по-настоящему. Вовсе не вылететь из Хогвардса, а причинить вред кому бы то ни было...

— Я не доставлю тебе такого удовольствия. Я уйду из школы, а на расстоянии роза не действует.

— О, ты уже знаешь, как она действует!

— Да. Запретная секция, "Черная магия Востока", раздел "Убийство воли".

— Я читала... — надменно усмехнулась я.

— Тогда ты должна знать, что не можешь заставить меня чувствовать что-либо. Ты не сможешь заставить меня захотеть остаться в школе, возненавидеть моих друзей или полюбить тебя!

— Любовь-то тут при чем?! — фыркнула я.

Он усмехнулся краешком губ, пожал плечами и не ответил.

— Ты что о себе возомнил?! То, что было неделю назад на этом месте, ничего не значит! — заорала я.

Та же реакция.

Я быстро шагнула вперед и замахнулась, чтобы дать ему пощечину. Но его пальцы ловко перехватили на лету моё запястье. Он хотел что-то сказать, но в моём мозгу уже пронёсся безмолвный приказ: "Не двигайся!". Парень вздрогнул, его руки опустились.

Я хохотнула и со всей силы влепила ему пощечину. А-а-а, как приятно! Еще раз. Знай, как насмехаться надо мной! Мне захотелось плюнуть ему в лицо, но я передумала и только подергала его за нос и за уши. Построила ему рожицы. Каким же я была ребёнком!

Затем я заглянула в глаза Рэму. В них полыхала обида и боль, и мне стало так стыдно, как никогда до этого в жизни!

Я сама не помню, как получилось, что одна моя ладонь легла на его плечо, а вторая ласково зарылась в шелковые волосы. Мой взгляд скользнул по обнаженной груди парня, по старым шрамам и совсем свежим тройным порезам. "Когти зверя... Он ранит сам себя", — сообразила я, но этот факт вовсе не оттолкнул меня, хотя и жалости не вызвал. Мои пальцы соскользнули по его боку и остановились над раной. Парень дернулся: это вовсе не была попытка противиться моей воле, а всего лишь животный рефлекс...

— Больно? — спросила я.

Естественно, он не ответил. Моё "не двигайся" подразумевало и "молчи", но его взгляд был куда более красноречивее, чем какие-либо слова. Наверное, магия, которой обладал оборотень, была столь же могущественна, как и магия моей розы. Я перестала контролировать себя, потеряла бдительность... Голова закружилась, и холод ночи перестал окутывать моё тело. Я повисла на Рэме, обхватив руками его шею и жадно вдыхая его запах: хвоя и свежесть леса, какие-то ягоды. Земляника? Он — дитя природы, пусть даже самое ужасное и несущее смерть.

А потом как во сне до меня начало доходить, что парень обнимает меня. Ничего особенного, просто его руки гладили мою спину, даже не прижимая сильнее к себе. Как будто стараясь не вспугнуть...

— Клер, — прошептал он, — я не заслуживаю твоей ненависти...

— Я не ненавижу тебя. — я всхлипнула.

— И презрения — тоже.

— Ты — животное. — прям как комплимент, проговорила я.

— Я — человек...

— Нет, — твердо сказала я, и он разжал руки, отпуская меня. Наши взгляды снова пересеклись, и я выдавила из себя фразу, которая уже неделю не давала мне спать по ночам:

— Ты — волшебная... тварь!

Он долго молчал, а потом ответил:

— Спасибо, что не даешь мне забыть, где моё место, — горько сказал он и, свесив голову на грудь, поплелся к выходу из башни.

А я так и осталась стоять. Еще очень долго...

Сказать, что Люциус Малфой был красив, это все равно, что сказать, что солнце — желтое. То есть, не сказать ничего! Он, как солнце, светился благородством и уверенностью в себе. Его жесты были изящны и отточены, походка, гордая посадка головы, манера говорить — всё выдавало в нем истинного дворянина одного из последних великих родов. Привлекала ли меня в нем "голубая кровь"? Нет, скорее то, что он был неповторим, как солнце, и с этим никто не мог поспорить.

Как и никто не мог спорить, что я не подхожу ему. Особенно в тот вечер.

Люциус давно уже пригласил меня на бал в свой замок, и я согласилась. Он окончил Хогвардс уже год назад, и я давно не видела его. Изредка я получала короткие письма, полные галантных извинений и пожеланий о скорой встрече. Я представляла, что он был занят делами своей семьи, да и вообще всей веселой, переполненной развлечениями, жизнью за стенами школы.

Конечно, я не находила себе места целый день, бегала от одного зеркала к другому, примеряя свои выходные наряды. Надо сказать, что родители не жалели денег, чтобы разодеть меня, как королеву. К вечеру я остановила свой выбор на неброском, но очень соблазнительном платье из черного шелка. Корсет и прямая юбка бесподобно подчеркивали мою красивую фигуру. Волосы, столь же черные, как и платье, я распустила и присобрала лишь возле ушка маленькой бриллиантовой заколкой. Туфельки, длинные черные перчатки, плащ на обнаженные плечи и роза. Луны сейчас на небе не было, но и сам по себе камень был неотразим, особенно на моей коже.

Под восхищенными взглядами парней и завистливыми — подруг, я спустилась в холл и направилась к выходу из замка. Карета Люциуса уже ждала меня снаружи. Я видела еще в окно из комнаты, как шестерка вороных лошадей роют землю перед воротами школы. Они ждали меня! Меня!

Я была так счастлива, что даже забыла на столе письмо подписанное родителями и директором, о том, что я могу выйти из школы на эти выходные. Дамблдор не хотел мне давать разрешение, пока я не получила его от родителей. Но и тогда, он странно посмотрел на меня поверх своих очков-полумесяцев и сказал, что он не вправе судить о намерениях господина Малфоя. Ха, еще бы! Кто его просил судить об этом. Малфои — одна из наиболее уважаемых и влиятельных семей. Вестимо, я иду на бал, а не на пьяную пирушку, как устраивают в Хогсмиде по субботам ученики из Гриффиндора и Равенкло.

Когда я приближалась к карете, Люциус выпрыгнул на дорожку и поклонившись, поцеловал мою руку. Я заулыбалась, и он вдруг обнял меня и легонько поцеловал в губы.

— Как я рад тебя видеть, Клер Элфин Кипли, моя красавица! — радостно прошептал Малфой.

— Я тоже рада... — взволнованно ответила я, покраснев.

Я представляла, сколько взглядов сейчас устремлены на нас из всех выходящих на эту сторону окон. По правде, меня интересовало, видит ли это только один человек — Рэм Люпин. Если и нет, ему расскажут. Он должен знать, каких мужчин я предпочитаю...

Люциус помог мне сесть в карету и лошади тронулись. В тусклом свете лампадки внутри кареты я разглядывала своего кавалера. Он очень изменился с прошлого года: стал выше, возмужал. Больше не было милых ямочек на щеках, которые я так любила, взгляд голубых глаз был оценивающий и острый, как бритва. Мне не понравилось это.

По дороге он расспрашивал обо мне, о делах в школе и нашем колледже, о своих старых друзьях и учителях. Я послушно отвечала на все вопросы, но меня саму всё больше разбирало любопытство.

— А ты, Люц, чем занимаешься? Кто твои новые друзья?

— О, я познакомлю тебя сегодня с ними... Обещаю.

Я больше не спрашивала, чтобы не портить себе сюрприз.

Раньше я никогда не была в замке Малфоя, но представляла его себе именно так. Древний, грозный и неприступный, с остроконечными высокими башнями и огромными, украшенными золотом, дорогими гобеленами и коврами, залами.

В замке собралось уже довольно много народу. Вероятно, я здесь была самой маленькой, хотя, конечно, никто бы не дал мне мои 15 лет. Я шла под руку с хозяином бала, и каждый из гостей считал себя обязанным познакомиться со мной. Всё мужчины были предельно обходительны и вежливы. Дамы смотрели на меня с легким удивлением и многозначительно вздыхали, когда мы проходили мимо. В главном зале (так назвал его Люциус, хотя я бы так не сказала) собрались давно знакомые мне люди — выпускники прошлого года. Я с трудом узнала Крабба и Гойла, Беллатрикс и Нарциссу (эта смотрела на меня с открытой неприязнью), Паркинсон и других. Зато Эйвери почти не изменился.

— О, мон шер, Клер! Вы великолепны!!! — заорал он, бросившись обнимать меня. Но Люциус остановил его властным жестом.

— Ты уже пригубил, я вижу...— презрительно бросил он приятелю, тот довольно заулыбался.

Я вспомнила, что этот неприметный парень еще в Хогвардсе грешил излишним употреблением спиртного. Что ж, он меня не особенно интересовал, но вот фраза, произнесенная им, явно подействовала на всех в зале.

— Ты очень выросла с прошлого года, Клер Кипли, — холодным хриплым голосом сказала мне красавица Беллатрикс.

— Нет, я просто накрасилась... — заговорчески подмигнув ей, ответила я.

— А-а-а, вижу-вижу, — она почти по-дружески погладила ладонью моё обнаженное плечо, но её рука была такой ледяной, что я вздрогнула.

— А это то, что я думаю: лунная роза?! — состроив безразличную физиономию спросила Нарцисса, указав на мой кулон.

— Да.

— Чудесно... — она приторно улыбнулась.

Люциус выпустил мою руку и весело сообщил:

— Дамы, я несказанно рад, что вы нашли общий язык. Оставлю вас на минутку, чтобы приказать подавать закуску.

Он вышел в соседний зал, а я осталась внутри кружка из его бывших одноклассников. Я перебросилась с ними парочкой ничего не значащих фраз, и они стали расходиться. Беллатрикс ушла под ручку с довольно привлекательным мужчиной в черном костюме, Нарцисса бросилась здороваться с появившейся Патрисией Паркинсон. Эйвери, не способный от выпитого вина связать два слова, потянул меня к одному из диванчиков. Потом к нам подошел еще один человек, которого я могла бы забыть, если бы не его ужасная, жестокая и злобная рожа. Валден МакНейр. Он, кажется, выпустился, когда я окончила только первый или второй курс. Помню, он всегда ходил в компании Кровавого Барона, как будто соревнуясь с тем в уродстве, но если с нашим привидением можно было поговорить на любые темы, то этот МакНейр умел только скалиться и пугать этим малышей.

— О, какая краля... — пробубнил он, продемонстрировав мне кривые желтые зубы.

— Э-э-э, она — Люциуса! — услужливо оповестил его Эйвери.

Меня эта фраза и поразила и порадовала одновременно. По крайней мере эта неприятная личность не будет цепляться ко мне. Но тут я ошиблась...

— Какие плечики! — МакНейр без стеснения схватил меня за плечо и крепко, почти до боли, сжал, — Какая кожа... Чистая, девственная кожа... — он облизнулся.

Мне стало так противно, что захотелось закричать, что меня насилуют, хотя он ничего особенного не делал. Положение спас вернувшийся Малфой. Он окинул громилу убийственным взглядом и, обняв меня, повел в следующий зал к банкетному столу. Там я выпила шампанского.

Дальше бал был спокойнее. Я ела бесподобные деликатесы, танцевала с Люциусом и даже разговорилась с вечно молчаливыми Краббом и Гойлом. Окруженная вниманием хозяина замка (да и не только), я, в конце концов, вошла во вкус и повеселела.

Все гости постоянно глазели на меня, на мою розу и еще почему-то на мои голые плечики. Я, в свою очередь, заметила, что все дамы на балу не то что бы были одеты более строго, но у всех были скрыты плечи. Даже у Нарциссы, по декольте которой угадывалось платье на бретельках, была накинута на плечи непрозрачная короткая шаль. Я, вроде бы решила, что в Хогвардсе проворонила новое течение в моде, и поэтому выпадаю из общей картины. Меня это не смущало...

— Пойдем, — сказал мне в какой-то момент Люциус, — прибыл мой самый главный гость, я хочу тебя представить ему.

— Пойдем! — с готовностью согласилась я и, поправив платье, последовала за молодым человеком по темным коридорам замка. — А кто этот твой гость? — наивно поинтересовалась я.

— Лорд.

Я опешила... А ведь действительно, почему бы сюда не пожаловать самому Тёмному Лорду? Здесь одни чистокровные волшебники, которые явно увлекаются черной магией, слизеринцы... Рано или поздно я должна была встретиться с ним, но не думала, что так скоро, что уже сегодня. Ну что ж, Клер Кипли не ударит в грязь лицом!

Люциус распахнул передо мной украшенные резьбой двери небольшого зала. По всему периметру зала стояли объёмные колонны, подпирающие высокий куполообразный потолок. Стены, колонны и потолок были виртуозно разрисованы сценами боёв на полях и на море. Освещали помещение сотни висящих в воздухе свечей. Идею эту Малфои одолжили у Хогвардса. На троне в середине зала сидел человек в длинной черной мантии...

Я гордо задрала подбородок и, покачивая бедрами, направилась к трону. Сзади раздавались шаги Люциуса. Из тени колонн в ту же сторону выходили один за другим какие-то люди. Краем глаза я заметила среди них Эйвери и Беллатрикс с ее кавалером. Но мой взгляд был прикован к НЕМУ. Он выглядел прекрасно и ... зловеще! Его лицо объединяло в себе тонкий нос Малфоев, волевой подбородок Блеков, высокий лоб, как у Снейпа, чувственные алые губы парня Беллатрикс и еще Мерлин знает что от кого! Только большие черные глаза выглядели неестественно на этом благородном лице, и поэтому я сразу определила, что только они и по-настоящему принадлежат Лорду Вольдеморту. Всё остальное — лишь собирательный образ, маска метаморфомага или эффект искусно приготовленного Многосущного зелья.

— Позвольте, мой повелитель, представить Вам мою подругу Клер Элфин Кипли.— раздался самодовольный голос Люциуса у меня за спиной.

— Кипли... — задумчиво протянул Вольдеморт, — Клер Элфин. Роза, владеющая розой. — он усмехнулся.

Не решаясь заговорить с ним, да и не находя слов, чтобы ответить на подобный комплимент, я сделала реверанс, подчеркнуто высоко держа голову, чтобы это не напоминало поклон повелителю, а всего лишь благодарность истинной леди.

— Ты знаешь, зачем ты здесь, дитя? — спросил колдун.

— Полагаю, чтобы примкнуть к лагерю Ваших сторонников. — не задумываясь выпалила я.

— Моих слуг... — поправил меня он, и от его тихого шипящего голоса у меня мурашки побежали по коже. — Мы не берем всех подряд. Сначала докажи, что ты сможешь пригодиться мне, покажи свою силу и свой характер.

Я озадаченно закусила губу. Что ж ему показать? Что может пригодиться ему? Или лучше спросить: что он хочет увидеть?.. Ответ как-то сам собой пришел ко мне в голову.

— Я одна на всю Англию могу повелевать лунными тварями! — радостно сказала я и была вознаграждена кивком головы Лорда, — Это благодаря моей розе, но с другой стороны, только меня она слушается.

— Так продемонстрируй нам мощь лунной розы!

Его слова были приказом и мне, и еще какому-то человеку в дальнем темном углу зала. Тот зажег свою палочку и, подняв ее высоко над головой, осветил огромную клетку. Послышался щелчок замка, железная дверь клетки распахнулась и оттуда выскочило чудовище.

Я еле сдержала крик ужаса, когда оно понеслась в центр зала по направлению ко мне. Я видела это создание раньше только на страницах учебников. Считалось, что в мире их остались единицы. Мантикора. У монстра было тело льва, гигантские черные крылья летучей мыши, хвост скорпиона и самое страшное — уродливое человеческое лицо. А у этой мантикоры было женское лицо!

— Останови её! — крикнул мне Малфой.

Я не издала ни звука, а мысленно приказала ей замереть. Роза заполыхала на моей груди, а мантикора, где была, опустилась на пол, как послушная собака. Люциус присвистнул, Беллатрикс зааплодировала. Мой взгляд оторвался от морды чудовища и устремился на Лорда Вольдеморта.

— Неплохо! — вновь кивнул он, — но этого мало. Заставь её развлечь нас!

Если бы тогда я имела хоть малейшее представление, как они развлекаются, я бы... даже не заходила в этот зал. Но в тот момент я по-детски решила, что будет очень забавно заставить дикого монстра ходить на задних лапах, пытаться словить себя за хвост, прыгать и качаться по полу. Что я и повелела ей делать. Хохотал почему-то только Эйвери.

— Заставь ее укусить себя, — весело (Великий Мерлин, действительно, весело!) предложил Люциус.

Лорд одобрительно махнул рукой, вынося смертный приговор. Я нахмурилась и отвернулась к мантикоре — к своей жертве. Ее большие темные глаза вперились в мои.

"Делай что угодно со мной, я готова умереть, только пощади ЕГО!" — прозвучал в моей голове нечеловеческий крик переполненный нечеловеческой болью.

Я ничего не поняла... Меня пробила дрожь.

"Укуси себя за жало", — скомандовала я, зная что делаю — жало ядовитое, даже для самой мантикоры, — "Они всё равно убьют тебя..."

Ужасное женское лицо застыло в безвольной покорности. Толстый хвост взметнулся перед ней и клыкастые челюсти сомкнулись на его кончике. Брызнула кровь. Мантикора сглотнула кусок собственной плоти и подняла на меня лицо, залитое потом и ... слезами.

— Господа, вы забыли главную забаву! — услышала я за спиной голос МакНейра.

Он подошел к трону Вольдеморта и помахал перед тем в воздухе тем, что держал в правой руке. Моё сердце болезненно сжалось: этот изверг держал за хвост маленького детёныша мантикоры! Крохотное личико, коричневого цвета, без определенных признаков пола, скривилось от боли, он издавал жалобный стон, что-то среднее между человеческим плачем и звериным воем.

Теперь я поняла, что пыталась передать мне взрослая мантикора, несчастная мать. Сволочи!

— Пока она не сдохла от яда, пусть загрызет своего уродца! — захохотал Вольдеморт, и МакНейр бросил того к лапам самки.

— Нет... — тихо прошептала я, оглядываясь в поисках поддержки. Пожиратели Смерти застыли с довольными от предвкушения зрелища лицами. В тот момент, я осознала, что значит их громкое прозвище: Пожиратели Смерти!

— Лорду не говорят "нет", — прорычал на меня Малфой, — а говорят "да, мой повелитель"!

— Я не могу! Наверное, я не гожусь вам... Простите, может, я еще слишком молода?.. — растерянно бормотала я, пятясь к выходу из зала.

Вдруг лицо Вольдеморта до неузнаваемости изменилось. Расплылись благородные красивые черты — а вместо них появилось кошмарное худое лицо со змеиным носом и узкими глаза, горящими красным огнём.

Я закричала, отступила еще на шаг назад, наткнулась на появившееся у меня за спиной каменное кресло и резко уселась в него. Каменные наручники сомкнулись на моих запястьях. Я попыталась вырвать руки, но ничего не вышло. Когда я подняла голову и увидела над собой гадкую ухмылку МакНейра и большую железную печатку в его руке.

— Нет!!! — заорала я, слишком поздно осознав, что он собирается сделать.

Боль пронзила моё предплечье, а за ним и всю руку, левую часть груди, сердце, ударила вверх по шее в мозг. Как во сне я увидела, как обессилевшая мантикора бросилась к моему палачу, но была отброшена прочь вспышкой зеленого света. А потом прямо напротив моего лица появилось лицо Лорда. Его белые тонкие губы шевелились, шепча заклятие, а ледяная рука легла на мою рану. Снова кокон из боли и тьмы поглотил меня. Но я тут же очнулась. Черный колдун склонился надо мной, сжимая в когтистой ладони мою розу.

— Забери её... — взмолилась я.

— Нет, мне нужна ты! — захохотал Вольдеморт, и моя кровь застывала от этого хохота.

Я с трудом помню, как чьи-то настойчивые руки подняли меня с того ужасного каменного трона. Трона, на котором меня короновали в рабы Вольдеморта...

Туман в голове рассеялся уже на улице, когда Люциус Малфой поспешно вел меня к карете. Тупая боль волнами разливалась от клейма, скрытого под плащом, к голове и сердцу. Мне было тяжело дышать, еще тяжелее идти, поспевая за Люциусом, который, как ни в чём не бывало, тащил меня за руку по тёмной аллее.

Он грубо втолкнул меня в карету, крикнул что-то вознице и залез сам. Я невольно задумалась, почему он так спешит, как будто за нами погоня. Если уж Тёмный Лорд отпустил меня сегодня, что может вызвать такой лихорадочный блеск в глазах Малфоя.

— Ну, всё, пока доедем до Хогвардса, у нас с тобой есть время побыть наедине, — сказал он, скидывая свой плащ и подсаживаясь ко мне.

— Люц, что ты... — но я уже поняла и вся сжалась от этой мысли, — Великий Мерлин, оставь меня в покое, Люц, мне и так плохо!

— Я не сделаю тебе хуже, поверь, — захохотал он.

Мне стало так гадко и страшно! Я была бессильна, в несущейся карете, откуда нельзя сбежать, без палочки, которой можно защитить себя. Некого позвать на помощь! Не переубедить его! Наверное, он весь вечер ждал этого момента!

Я оттолкнула Люциуса, но он тут же снова схватил меня, сжав мой руки за спиной. Из-за движения левой рукой, моя рана снова взорвалась болью. Я кричала, вырывалась, как могла, но пальцы Люциуса безжалостно касались моего тела, принося только отвращение, холод и новую боль.

Но вдруг наша карета резко затормозила.

— Какого черта?! — рявкнул Малфой.

Дверца распахнулась, и в кабинку ворвался холодный ночной ветер. Из-за темноты и заливших глаза слёз я не видела лица моего спасителя.

— Кто это? Что стряслось? — видимо Люциус тоже ничего не видел.

— Тебя ждёт Повелитель, — прозвучал ему в ответ глухой женский голос.

Беллатрикс! Я всегда буду узнавать её голос... Люциус отпустил меня и придвинулся к выходу. Я с облегчением вздохнула: он не осмелится ослушаться Вольдеморта даже ради того, чтобы изнасиловать меня.

— Не лги, ОН отпустил меня проводить мисс Кипли. Чего бы ему теперь срочно понадобилось вызывать меня обратно!

Я нервно вздрогнула — этот просто так не отступит.

— Я бы не загоняла лошадь, чтобы подшутить над тобой, — холодно сказала Беллатрикс. — Советую тебе поторопиться. А за Клер не волнуйся, я поеду с ней до Хогвардса. Ты же бери мою лошадь и возвращайся в замок.

— Вот чёрт... — прошипел он и, кряхтя, вылез наружу.

Камень свалился у меня с сердца, когда я услыхала удаляющийся стук копыт. Я поспешила запахнуть свой плащ и под ним дрожащими руками начала поправлять платье. Предплечье снова запёкло адским огнём...

— Мерзавец, — изрекла молодая женщина, легко впрыгнув в карету, — думает, что каждая Пожирательница Смерти должна отдаться ему. Так ему и надо: пусть помотается туда-обратно!

Я не ответила. Меня не успокоил тот факт, что не я одна чуть не стала жертвой Малфоя. Меня даже не обрадовало, что Беллатрикс против этого и что она всё-таки обманула его. Только одно в её словах задело меня, да так, что я чуть снова не разревелась: "Я теперь одна из... НИХ"

— Мери-Энн, Ванесса, Нарцисса... — стала перечислять она, — если бы не Рудольфо, он бы и ко мне приставал. Кастрировать таких...

Я не сдержалась и громко всхлипнула.

— Что такое? — спросила Беллатрикс.

— Болит... — выдавила я, предательские слёзы покатились по щекам. Хорошо, что в карете царила кромешная тьма, подумала я. Но и по звукам можно было определить, что я плачу.

— Плечо?

— Да.

— Ничего, это не страшно, — её голос вдруг стал шелковым и ласковым, — Боль — это даже очень хорошо, она очищает душу от сочувствия, от доброты и прочих лишних эмоций. Она готовит тебя для принятия истинного зла, приближает к Повелителю...

Садистские нотки в её голосе поразили меня. Похоже, она действительно верила в то, что говорила мне. Её рассудок помутился уже тогда. Ну а я, наивный ребёнок, силилась понять, что ж такого хорошего действительно может быть в боли!

— Я не могу быть одной из вас... — ответила я после минуты размышлений, — я не такая, как вы.

— О, ты еще как "такая как мы"! — засмеялась Беллатрикс, и её смех до ужаса напомнил мне смех Вольдеморта.

— Нет, я не смогла убить детёныша, — упрямо заявила я.

— О, это у всех бывает поначалу. Тем более у женщин. Сочувствие, материнский инстинкт — не более! Ты же убила взрослую мантикору. Убила без раздумий, без жалости и так красиво!

Я зажала рот руками, чтобы сдержать крик отчаянья. Почему?! Почему?! У меня не было выхода! Её бы и так убили... Это нечестно! Слёзы обжигали лицо почти так же, как клеймо Тёмного Лорда жгло мою руку.

— Наступит день, и ты всё поймешь, — нравоучительно сказала женщина, — Ты ещё будешь благодарить судьбу за то, что на твоём плече есть череп со змеёй и что ты служишь самому могущественному волшебнику. А пока хнычь и стони, сколько хочешь, это не грех. Грех — растрачивать себя на бестолковых неблагодарных людишек, когда ты должна целиком и полностью, телом и душой принадлежать ЕМУ. И поверь, ОН знает, как получить то, что ему принадлежит!

Последняя фраза была неприкрытой угрозой. У меня не было дороги назад. Сойти с ума, уподобиться этим бездушным монстрам или... умереть.

Когда мы доехали до Хогвардса, Беллатрикс помогла мне выйти из кареты и поцеловала на прощанье в лоб. Поцелуй её был ледяной, как прикосновение змеи.

Я, шатаясь, добрела до дверей школы и вошла внутрь. Одинокие свечи горели на стенах, скудно освещая вестибюль и широкую лестницу на второй этаж. Тишина была гробовой — замок спал. Я тихо притворила за собой дверь и побрела к ступеням.

Рука ныла, а голова кружилась. В конце концов, я сдалась в попытке подняться наверх и без сил опустилась на ступеньки. Подтянув под грудь коленки и спрятав лицо в складках плаща, я беззвучно заплакала. Мне не хотелось ничего на свете. Жизнь казалась потерянной, казалось, что я проклята и всеми брошена.

— Что Вы тут делаете в столь поздний час, мисси? — услышала я над собой тихий мужской голос.

Подняв голову, я увидела белое сияние. Я протерла подкладкой плаща лицо и глаза, и тогда сияние приобрело знакомые очертания.

— Сэр Николас... — всхлипнула я.

— Я могу помочь Вам, милая моя? — услужливо поинтересовался он.

Я покачала головой. Чем, ради всего святого, может помочь мне привидение? Рассказать, как хорошо на том свете? Он и так не на том, а всё еще на этом! Придумать более быстрый и эффективный способ самоубийства?.. Нет, он не накладывал на себя руки, ему отрубили голову, почти отрубили...

— Нет, не можете...

— Что ж, если Вы уверены, мисси, — он сочувственно вздохнул, — я не буду досаждать Вам своим присутствием. Но если что, я — в своей башне.

Он поклонился и медленно заскользил вверх по лестнице. И тут в моей голове возникла неожиданная мысль, и я сказала её раньше, чем успела обдумать ещё хоть раз:

— Сэр Николас, Вы же Гриффиндорское привидение? Пожалуйста, позовите сюда Главного префекта!

— Ремуса? Конечно, мисси, сейчас...

Как-то он говорил, что ему хватило минуты, чтобы вскочить с кровати, найти свою одежду в кромешной темноте и выскользнуть из комнаты так тихо, чтобы не разбудить друзей. Мне же тогда эта минута показалась вечностью. Вечностью наполненной болью, страхом и отчаяньем...

— Клер, что с тобой? — его нежные руки вернули меня к действительности. — Что с тобой случилось? Что они с тобой сделали?..

Я издала громкий стон и покрепче прижалась к его груди.

— Клер... — он взял в ладони моё лицо, — я хочу тебе помочь, скажи мне, что случилось?!

Я не могла говорить. Рыдания снова и снова душили моё горло. Рэм, видимо, растерялся от моей необъяснимой истерики. Он уселся рядом на ступеньки и шептал что-то о том, что всё пройдет, и завтра снова будет светить солнце. Но я-то знала, что оно больше не засветит для меня! Я останусь навсегда во тьме, там, где единственным источником света для меня будет злая луна и... может быть, его глаза.

Остановил мою истерику резкий прилив боли, когда Рэм нечаянно прикоснулся к моей руке. Я заорала так, что, наверное, разбудила половину Хогвардса.

— Что такое?! — спросил он.

Я отпрянула, но было поздно: он сорвал плащ с моего плеча...

Это было ужасно! Предплечье напухло и посинело, кошмарный череп со змеёй светился зеленоватым светом, светом Авады Кедавры... Клеймо смерти...

Люпин поспешно поднялся на ноги и отступил от меня на шаг. Он дрожал, на лице застыло недоумение, смешанное с отвращением. Такое лицо было у меня, когда я узнала, что он — оборотень. Но он не был виновен в своей болезни, а я — в своей глупости — еще как да!

— Рэм... — пробормотала я, — пожалуйста, не оставляй меня... Я не хотела этого! Я не думала, что так будет! Ты должен понять...

— Я ничего тебе не должен! — закричал он вдруг. — Я ничего не должен Пожирателю Смерти!

Это было последней каплей. Последним ударом, столкнувшим меня в пропасть. Убившим во мне последнюю надежду. Я спрятала голову между коленок и замерла. Так захотелось исчезнуть...

Когда он снова обнял меня, я не поверила в это. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Как будто снова в моём мире теней засветило солнце!

— Клер... Что ты наделала?! — он сжал мои ладони в своих, — Почему ты? Почему именно ты, Клер?! — кажется, моё отчаянье передалось и ему.

Я бы предпочла проплакать так, с ним в обнимку, до самого утра, но судьбе было угодно, что бы мои приключения на эту ночь еще не окончились.

Рэм, легко как пушинку, поднял меня на руки и понёс вверх по ступенькам.

— Мне нельзя в медкрыло, — напомнила я, вытирая лицо краем плаща.

— Не волнуйся, доверься мне!

Я кивнула. Мне вдруг стало так спокойно и хорошо, боль от клейма притупилась. Умостившись в его объятьях, я закрыла глаза и погрузилась в тяжелую немую темноту...

* * *

— Как будто я не знаю, какой у тебя длинный язык! Пообещай, что ничего не расскажешь!

Я очнулась от звуков его голоса. Я лежала на сдвинутых лавках в ванной комнате префектов. Умный мальчик Люпин: сюда никто не заходил ночью, здесь никогда не появлялись привидения, здесь было много чистых полотенец, вода и главное — замок, не поддающийся Алохоморе. Одно из мокрых полотенец покрывало мой лоб.

Рэм стоял на краю маленького бассейна, который служил нам ванной, и разговаривал с русалкой на картине. Его собеседница игриво хлопала хвостом по воде лужи, в которой сидела.

— Ах, помилуй, Рэмми, чем ты собираешься меня удивить, — заулыбалась она, — новыми шрамами или... романом между Слизеринским и Гриффиндорским префектами?! Я тут уже такого насмотрелась!

— Мирьям, пообещай, что ни одна картина, ни один человек, ни одно привидение — никто не узнает, что здесь было! — настаивал парень.

— Рэм!

Он обернулся и подбежал ко мне.

— Как ты? — взволнованно прошептал он.

— Лучше, — ответила я, — только рука болит и не перестаёт...

— Я не знаю, как помочь тебе... — растроенно признался Люпин.

— Ты и так помогаешь, просто побудь со мной! — я попыталась улыбнуться.

— Надо что-то придумать. Посоветоваться с кем-нибудь, кто и сможет помочь и не расскажет никому... — он задумался, подперев ладонью подбородок.

— Оставь, пройдёт... — сказала я, стараясь не кривиться от новых приступов боли...

— Снейп! — неожиданно воскликнул Рэм, — У него тоже есть метка, он не выдаст тебя.

— Откуда ты знаешь, что у него есть метка?

— Хм... Мирьям рассказала.

Я взглянула на веселую русалку на картине: та одобрительно закивала мне. Да, эта видела всё! Пусть и нельзя положиться на её слово, но на "длинный язык" — вполне можно.

— Я позову его, — сказал Рэм, отходя от меня.

— Пойдешь в башню? Тебе нужен пароль.

— Нет-нет. Ты забыла, что я Главный префект, и у меня есть значок, — подмигнул мне парень.

Мы обязаны были всегда держать при себе значки на случай, если кто-нибудь из учителей или Главный префект захотят срочно собрать нас. Но почти за весь год такого ни разу не случилось, и наши значки оставались немыми.

Рэм Люпин направил палочку на значок с Хогвардским гербом у себя на груди и произнёс какое-то заклинание. Из его палочки посыпались золотые искорки, и значок префекта засветился, засветилась змея на Слизеринской четверти герба.

— Севериус. — четко выговорил Люпин. — Мне нужно срочно увидеть тебя. Ванна для префектов. Это касается Кипли. Побыстрее...

Змейка потухла.

— Надеюсь, заклятие на значках еще держится, — недоверчиво сказала я, парень лишь пожал плечами в ответ.

— Будем ждать...

Он снял полотенце с моего лба и, смочив его под краном, стал осторожно вытирать мне щеки и лоб. Мне становилось легче и от его ласковых прикосновений, и от полного заботы и сочувствия взгляда. Никогда бы не подумала, что кто-то, кроме родителей, станет так опекать меня.

— Я, наверное, ужасно выгляжу... — грустно прошептала я.

— Нет, — улыбнулся он, — только краска потекла. Но я её уже вытер. Не красься больше, тебе не надо дополнительно подчеркивать свою... красоту.

Он сам неожиданно покраснел и опустил глаза. Я последовала его примеру. Другая мысль на короткие мгновения отвлекла меня от боли в руке: какой он милый!

Его красота не была яркой и броской, как у Сириуса, у него не было безупречно правильных черт Малфоя — только загадочная печальная улыбка, чудесные шелковистые волосы и глаза... Эти глаза!

Самые красивые глаза на свете; кто не видел их, тот не жил, не трепетал, не тонул... Большие, серые, чернеющие в минуты гнева, сверкающие, как топаз, во время счастья. Глаза, в которых отражалась тоска безлунной ночи и грешная страсть лунной, яростные мечты, буйные фантазии и неукротимая воля. Эти глаза умели требовать и умолять, они звали и гнали прочь, но никогда, никогда-никогда не лгали.

В дверь ванной постучали, и Рэм пошёл открывать. Это был Снейп — значит, значки работали. Севериус был серьёзен и строг, как обычно. Я уважала его за это и была благодарна за его ответственность и быстроту, с которой он пришёл.

— Я так и знал, что этим закончиться... — с досадой бросил он мне, приближаясь к моей "кровати". — Что они тебе сделали?

Я осторожно повернулась на бок, чтобы он увидел моё предплечье. Снейп шагнул ко мне, резким движением вернул меня в прежнее положение и обернулся к Люпину. Я видела, какими смертельно-ненавидящими взглядами они обменялись.

— Снейп, Люпин не скажет никому... — я схватила его за рукав черной мантии.

— Ты не можешь доверять ему, — прошипел он.

— Может, даже больше, чем тебе! — твердым голосом ответил Рэм.

— Ах, да что вы!.. — Севериус сделал Люпину "большие глаза".

— Ну, может, поможете мне, вместо того, что бы ругаться, — снова вмешалась я.

Последний раз смерив гриффиндорского префекта надменным взглядом, Снейп взглянул на моё клеймо. Потом мне в глаза.

— Болит? — спросил он, я кивнула. — С этим ничего не поделаешь. Поначалу всегда болит... Я дам тебе обезболивающее, хоть вряд ли это поможет. Они сделали это с твоего согласия?

— Нет, — я еле сдерживала слёзы, — Я не хотела...

— Что еще они сделали без твоего согласия? — он многозначительно покосился на мой корсет.

— Ничего! — закричала я и вдруг снова заплакала, — Малфой... Он пытался. Но Беллатрикс остановила его. А еще они заставили меня убить животное... Я не хотела её убивать, ту несчастную мантикору!.. — застонала я.

Воспоминания снова окатили меня горькой волной стыда. Рэм опустился на колени с другой стороны лавки, на которой я лежала, и сжал мою ладонь. Легче мне от этого не стало. Мне нет прощенья!

— Ну, хватит, Клер! — раздраженно пробормотал Снейп. — Сама знала, во что впутываешься! Вот пей, тебе станет лучше.

Он достал из-за пазухи какой-то стеклянный флакон и вылил всё его содержимое мне в рот. Зелье было очень кислым и плохо пахло, но я сглотнула всё, до последней капли. Меня тут же затошнило, перед глазами помутнело, и я, не успев вырвать, тяжело откинулась на спину.

— Это сильное обезболивающее, наркотик вообще-то, — сквозь гул в ушах услышала я. — Вряд ли он надолго поможет ей. Побудь с ней и зови меня, если что. А, и еще... Рвито!

— Снейп! — возмущенно вскрикнул Рэм.

— Брось эти телячьи нежности, Люпин, они не к месту!

Я почувствовала, как тугая ткань корсета распоролась на моей груди. Сразу стало легче дышать. Но больше сил не оставалось ни на что, даже слушать и соображать.

— Боль действительно отступила! Спасибо Снейпу, что он так сведущ в зельях. Я уже вполне нормально себя чувствую.

— Хорошо, но ты отсюда никуда не пойдёшь.

— Договорились. Интересно, ты вправду заботишься о моём здоровье или просто не хочешь отпускать?!

— Хммм... Ты хочешь пить или есть?

— Нет, Люпин, я просто хочу забыть тот страшный сон, что видела сегодня.

— Это был не сон, Клер...

— Спасибо, вижу, с тобой я как раз быстро его забуду!

— Не стоит забывать — оно снова напомнит о себе.

— Рэм, ты не представляешь, что там было.

— Без подробностей только.

— Они заставили меня воспользоваться розой.

— Лунной розой?

— Да. Чтобы убить. Я думала, что совершаю это во благо. Мантикору бы всё равно убили. Но теперь я осознаю, что отобрала жизнь у другого существа.

— Это то, чего я боюсь больше всего в жизни.

— Я помню. И уже понимаю тебя.

— Клер, я не контролирую себя в полнолуние, я просто невменяем. Ликантропия — страшная болезнь. Не знаю, чем я прогневал небеса, что наказан вечным страхом перед чудовищем, которое живёт внутри меня.

— Это неизлечимо?

— Нет. Только смерть.

— Не смешно! Меня теперь от клейма тоже избавит только смерть.

— Ты можешь убежать. Знак Мрака не действует на расстоянии, как и твоя роза.

— Роза... Моя роза! Вся беда в ней! Рэм, забери её у меня!

— Нет.

— Пожалуйста, без неё я бесполезна для Лорда Вольдеморта. Без неё я не смогу причинить никому вреда, без неё я перестану быть чудовищем!

— Но это такая дорогая вещь! Хочешь, я буду хранить её. Пока тебе не понадобится.

— Ну, пусть так, если тебя совесть мучает. Мне и так не понадобится! Главное, чтоб камень был от меня подальше. А ты всё равно не сможешь ей пользоваться. Бери!

— Это слишком большая ответственность.

— Я доверяю тебе. Или Ремус Люпин боится ответственности?

— Нет. Просто...

— Смотри, она тебе идёт. Сверкает как твои глаза под светом звезд. Хотя лучше спрячь её, мне достаточно твоих глаз!

— Я не имею право брать её у тебя.

— Тебе уже принадлежит кое-что намного более важное, чем холодный камень.

— Клер...

— Рэм...

— Вот, я же говорила, вы меня ничем не удивите! Уже начинается!

— Мирьям, не подглядывай!!!

— Не мешай, вредная русалка!!!

— Так что ты там говорила?

— Я... говорила... что... тебе... принадлежит... моё... А-А-А!!!

* * *

Я закричала прямо ему в лицо: мою руку жгло, будто раскаленным железом, в глазах потемнело от невыносимой боли. Рэм испуганно сжал меня в объятьях, но я вырвалась и скинула плащ с плеча. Тяжелая ткань соскользнула на пол, обнажая всю мою грудь, столь заботливо освобожденную Снейпом из корсета. Мне было плевать. Мне было очень плохо. Я орала, как резаная, пытаясь зажать клеймо ладонью.

Люпин снова позвал Снейпа через префектский значок.

— Он сейчас придёт...

Я уткнулась головой в грудь парня, не лишая себя права от души постонать. Меня всю трясло, боль снова и снова раскраивала всё тело с головы до пят.

— Клер, держись, держись... — шептал мне Рэм, обхватив меня руками.

Дверь на этот раз не была заперта, да и Севериус явился намного быстрее. Должно быть, ждал, что его позовут. Он знал, что это должно было случиться.

— Знак стал красным! Что это значит? — накинулся на него Люпин.

— Спокойно, покажи!

Оба парня с трудом разогнули меня и отодрали мои пальцы, от клейма. Оно действительно стало ярко алым. Я взвыла: и от боли, и от ужаса!

— Только этого не хватало! — зловеще прошептал Снейп.

— Может, объяснишь!

— ОН вызывает её!

— Вызывает?! — в унисон воскликнули и я и Рэм.

— Да, черт побери! — он, похоже, начал выходить из себя.

— И как к нему попасть? — сквозь слёзы выдавила я.

— Через порт-ключ, как же еще!

— Какой, к черту, порт-ключ, Снейп?!

— Который он дал тебе!

— Он не давал мне ничего!

— Как не давал?

— ТАК!!! Не давал... — я закрыла лицо руками.

— Он должен был дать тебе порт-ключ, — уверенным тоном заявил Снейп.

Я попыталась вспомнить. Нет, ничего мне Вольдеморт не давал. Может, я не заметила, может, Люциус не сказал, и мой портключ остался в его карете! За что мне это наказание?!

— Может, я его забыла или потеряла, я не знаю... Сделай что-нибудь, Снейп! — взмолилась я, схватив его за плечи.

— Ох, Клер, одни неприятности с тобой! — недовольно пробурчал он.

— У тебя есть порт-ключ? — спросил вдруг Рэм.

— Не лезь не в своё дело, оборотень! — рявкнул Севериус.

Если бы у них на руках не лежала плачущая девушка, этот разговор бы закончилось дракой. Но я вовремя вмешалась, ухватившись, как за последнюю соломинку, за идею Люпина.

— Я не могу отдать тебе свой порт-ключ! — отрезал Снейп, — мне он тоже может понадобиться. Хотя... давай вместе! Я доставлю тебя к Лорду, и сам вернусь обратно, а ты попросишь новый порт-ключ.

— Хорошая идеяяааа! — простонала я.

Мне вообще не нравилась идея снова появляться перед Вольдемортом. Но мне было так плохо, что я была готова уже на всё, лишь бы это прекратилось!

— Он у меня в комнате, пошли! Стой, тебя надо одеть...

— Возьми мою рубашку, — сказал Рэм, поспешно раздеваясь и натягивая свою белую рубашку на меня. Я перехватила пораженный взгляд Снейпа, когда он увидел лунную розу на груди парня. Слава Мерлину, он промолчал.

Я кое-как дрожащими пальцами застегнулась и завязала полы рубашки на животе. Мы, все трое, вышли из ванной комнаты, сопровождаемые непонимающим взглядом русалки на картине.

Никогда не думала, что коридоры в Хогвардсе такие длинные, что лестницы такие крутые и что мне так тяжело ходить на своих каблучках. Рэм почти нёс меня. Снейп шествовал перед нами, и его мантия развевалась за ним, как хвост черной птицы. Когда мы дошли до Слизеринской башни, он сказал пароль, впустил в гостиную меня и преградил дорогу Люпину.

— Меня не интересуют твои права! — шикнул он на Рэма еще до того, как тот успел открыть рот, — Гриффиндорцу нечего тут делать!

— Рэм, не волнуйся, — успокоила я его, выглянув из-за спины Снейпа.

— Будь осторожна, — ответил он, ловя мой взгляд, — береги себя!

— Береги розу! — крикнула я в щель закрываемой Севериусом двери.

Ответа я уже не услышала. Каменная дверь захлопнулась перед моим носом, отгородив меня от Рэма. Я тяжело вздохнула и сжала зубы, чтоб не стонать. Снейп махнул мне рукой и пошел по коридору. Посреди ночи никого в гостиной не было, в своей тесной комнатке он жил один, никто нам не помешал.

Он раскрыл сундук у окна и осторожно, держа за поясок, вытащил из него маленькую фляжку. Вещь вполне подходящая для его имиджа, никто бы и не заподозрил, что невзрачный кусок меди, может доставить его к самому Лорду Вольдеморту. Как, в обшем-то, и все портключи. Мне ничего такого не давали.

— Хватайся! — скомандовал он.

Мы одновременно сжали фляжку. Я почувствовала холод металла под пальцами, потом легкий толчок в живот и... осталась стоять на том же месте!

— Чёрт, он не потянет двоих! — с досадой проговорил Снейп.

Я опустилась на стул и сжала голову руками. Что ж всё против меня! Это нечестно! Что за черная ночь!.. И тут, прислушавшись к своим ощущениям, я удивлённо осознала, что мне уже ничего не болит! Совсем ничего, даже голова перестала кружиться!

— Не может быть, чтоб ты не получила портключ, — тем временем бурчал себе под нос Севериус, — это должно быть что-то неприметное и что-то, что ты привыкла носить с собой, как наши дурацкие значки!

— Слышишь, мне уже не больно, клеймо погасло! — радостно завопила я.

— Ах, да что вы! Ну и замечательно, наконец-то пойдем спать!

— Что ты говорил про значки? — поинтересовалась я.

— Портключом должна быть вещь, которую ты бы без труда могла таскать везде с собой, как значки префектов, — объяснил он.

И тут, как холодная змея, в моё сердце закралось страшное предположение.

— А это может быть моя вещь, превращенная в порт-ключ?

— Ну да, — как само собой разумеющееся ответил парень, — давай вспоминай, или Лорд прикасался к чему-нибудь твоему... чему-нибудь на тебе...

— О нет!

Я вскочила со стула и понеслась прочь из комнаты Снейпа. В голове, как звон колокола, билась лишь одна мысль... РОЗА! РЭМ!

Конец ночи я провела в тщетных попытках найти Рэма Люпина и уговорить Севериуса Снейпа отдать мне его портключ. Гриффиндорца я, естественно, так и не нашла, а слизеренец вместо той заветной фляжки дал мне какую-то другую и заставил её выпить, после чего я провалилась в глубокий беспробудный сон почти до обеда.

Проснувшись у себя в комнате, я как можно быстрее сходила в душ и оделась. Все мои соседки были на уроках, но присоединяться к ним я не собиралась. В первую очередь, надо было найти друзей Рэма и спросить, видели ли они его. Хотя их ответ совпал с моими предположениями...

— Нет, Кипли, я не знаю, где он! — скучающе буркнул Сириус, отрываясь от тарелки с обедом.

Моё седьмое чувство подсказало мне, что безразличие Блэка наиграно. Он скрывал волнение, как и я, за маской бессмысленной занятости.

— А зачем он тебе? — спросила у меня Лили, подозрительно прищурившись.

— Да так... Я хотела обговорить с ним темы для следующего собрания... — нелепо соврала я.

— Ты можешь это обговорить и со мной, — мило улыбнулась девушка.

— Я лучше найду Люпина. — кисло улыбнулась я в ответ и уже собиралась покинуть их, как тут к столу подбежали еще двое гриффиндорцев: Поттер и Петтигрю.

— Его нет в замке! — слишком громко прошептал толстячок Питер, пытаясь успокоить дыхание и сматывая в руках какой-то пергамент.

Джеймс и Сириус, как по команде, шикнули на него и уставились на меня. Я хмыкнула, повела плечами и быстро пошла прочь. Всё было ясно — мои опасения подтверждались: Рэм в беде. И я должна ему помочь, обязана хотя бы попытаться, пусть даже с риском для собственной жизни!

Для начала, я должна была заполучить портключ.

— Меня не волнует, что у тебя с ним! Я не позволю тебе рисковать жизнью ради какого-то ничтожества. К тому же, если он попал к Лорду, то он скорее всего уже мертв.

Это кричал мне Севериус ночью. Но тогда я не успела ни испугаться, ни прийти в ярость, потому что сонное зелье уже сломило во мне последние силы. Сейчас же, направляясь к комнате Снейпа, я испытывала искреннюю злость за то, что он отказался помочь мне. Хотя не мне... Рэму. Оборотню, его сопернику, его врагу.

Угрызения совести ни капельки не мучали меня, когда я вскрывала обычной шпилькой защищенный от Алохоморы замок личной кельи Слизеринского префекта. Не заговорила моя совесть и когда я перерывала его сундук в поисках невзрачной фляжки. Только когда мои пальцы наконец сжали холодный металл, я на секунду испугалась и задумалась о глупости своего столь поспешного поступка... Но было поздно: несмотря на все антиапаративные куполы над школой, меня оторвало от пола и понесло в вихре голубых искр в логово Вольдеморта, в неизвестный мне замок, за сотни миль от Хогвардса, в лапы к моему безжалостному господину...

* * *

Вот чего я действительно не ожидала — так это того, что портключ доставит меня не просто в замок, а в комнату, прямо под нос Лорда Тьмы! То есть, у меня даже не будет времени сориентироваться и, что еще важнее, придумать объяснения своему прибытию!

Это был огромный зал с высоким потолком и огромными витражами на окнах. Рисунок я тогда разобрать не успела, только отметила их огненно-красные тона, отчего свет полуденного солнца создавал в зале иллюзию маленького ада. Впечатление усиливал огромный пылаюший камин. Было жарко и невыносимо душно. Вольдеморт сидел, раскинувшись на кресле, и у его ног вилась здоровенная изумрудно-зеленая змея.

Колдун заговорил первым, подняв на меня своё кошмарное настоящее лицо.

— Здесь холодно, не правда ли, Клер?

— Аааа... — я растерянно раскрыла рот, — я нахожу, что здесь очень даже тепло...

Змея, ползавшая возле кресла хозяина, неожиданно поднялась на полметра от пола и зашипела на меня. Огромные клыки показались из её пасти.

— О Боже... — прошептала я, отступая назад.

— Зови меня "мой повелитель". — надменно заявил Лорд и опустив ладонь на головищу своей питомицы тихо зашипел.

У меня сердце подпрыгнуло от ужаса... Неудивительно, что ему холодно! Он уже давно не человек... Что ждать от такого как он? Сострадания, милосердия, помощи?! Может, хоть своих верных слуг он не трогает? Я должна была заставить себя произнести это...

— Мой повелитель... — слова прозвучали надрывно и глухо, я задыхалась от них, — мой повелитель, моя роза исчезла...

— Так как ты попала сюда?

— Я взяла портключ у Севериуса Снейпа.

— Взяла?! — переспросил он.

— Я украла! — вздрогнув ответила я. К чему врать и про это?

— Умница! — безжизненные губы Вольдеморта растянулись в подобии улыбки, — Воруешь чужое, говоришь правду мне... Я не буду тебя наказывать, за то что ты потеряла розу. Я накажу Снейпа, за то, что он не следит за своими вещами.

Я опустила глаза. Ну что это такое? Все, кто помогают мне, попадают в неприятности. Я неблагодарная — подставила своего префекта! Не зря же он не хотел отдавать мне фляжку.

— Так куда же исчезла твоя роза? — вопрос Лорда Тьмы вырвал меня из водоворота запаздавших угрызений совести.

— Я думаю, её украли у меня. — выпалила я "черновую" версию.

— Я надеюсь, не с той же целью, что и ты выкрала у Снейпа его портключ?

— Не думаю, я сама не знала, что роза — портключ. — я развела руками, — думаю из-за того, что это очень дорогая, драгоценная вещь. Многие девчонки завидовали мне...

— Клер, я должен тебя удивить: твою розу ВЫКРАЛ мальчик.

— Мальчик?! — я срочно изобразила на лице крайнее удивление.

— Он попал сюда вчера ночью. Вот так сюрприз ты приподнесла ему! Твоя роза, Клер!

С этими словами, он достал из складок мантии мой кулон на золотой цепочке и кинул его мне. Я словила его и поспешно надела на шею. Камень был теплый, живой... Будь ты проклят!

— Больше не теряй портключ. — строго произнес Лорд и усмехнулся.

— Мой повелитель...

— Ты не догадываешься, кто мог сделать это?

Я с готовностью замотала головой. Мои щеки горели и от жары и от волнения.

— Его зовут Рэмус Люпин. Странный мальчишка. Его имя и то, что он гриффиндорец, с трудом вспомнил Эйвери. Сам он ни сказал ни слова... ни после Зелья истины... ни под самым жестоким Крусио.

ДЕРЖИСЬ!!! НЕ ПОДАВАЙ ВИДА!!! — закричала я про себя, отчаянно натягиваю маску безразличия на лицо. Ноги у меня начали подгибаться...

— Он не выглядел бедным, чтобы красть ради денег, и уж отнюдь не дураком, чтобы не знать, что розой можешь пользоваться только ты. Что заставило его сделать это? Или сея тайна уйдет вместе с ним в могилу?..

— Он мертв?! — не выдержала я.

Вольдеморт захохотал. Я вся похолодела. Казалось, что сейчас сознание покинет меня. Лорд Тьмы мог расколоть моё сердце и склеить себе из его кусочков еще один витраж...

— Нет, он поразительно живучий...

Пол у меня под ногами вернулся в твёрдое состояние. Слава Мерлину!

— Что ты знаешь про него? — снова обратился ко мне колдун.

Я начала бормотать что-то о том, что Рэм очень порядочный и скучный парень, истинный гриффиндорец, настоящий зануда и заучка, Главный Префект школы, шестерка Дамблдора...

— Может, ты нравишься ему и, украв розу, он надеялся привлечь твоё внимание? — то место на его лице, где когда-то была его бровь, вопросительно изогнулось.

Глупость моя, глупость!!! Почему я не использовала эту чудесную версию? Что мне в голову ударило?! Дура, я чтобы отвлечь Вольдеморта от мысли о чувствах Рэма ко мне, сделала самый неправильный шаг в этой и так сшитой белыми нитками интриге: я сказала правду — выкинула к черту самую важную тайну!

— Мой повелитель, он — оборотень! Он украл лунную розу, чтобы я не могла повелевать им!

Колдун удивленно уставился на меня.

— О, это многое объясняет. Умница, Клер.

— Я могу увидеть его? — надеясь на поблажки после второй похвалы, попросила я, — Хочу взглянуть в глаза этому негодяю!

Лорд поднялся с кресла и приблизился ко мне. Его холодные когтистые пальцы сжали мой подбородок, а черные глаза, казалось, заглянули внутрь моей души.

— Конечно, можешь... — шепнул он, и красные искорки сверкнули в его зрачках...

Вы видели когда-нибудь волка в клетке? Волка, который еще вчера был на свободе, и в глазах которого немеркнущей звездой горит жажда жизни? Который мечется взад-вперед в своём закрытом пространстве и по-прежнему мечтает о просторах леса, где его не останавливали никакие стены? Дикого зверя, кидающегося на людей, презрев риск быть застреленным лишь для того, чтобы последний раз очутиться на воле... а потом и умереть не страшно... Существо, не ставящее ни в грош жизнь, если это — жизнь за решёткой!

Ужасное, противоестественное, раскраивающее сердце зрелище! Представьте себе такое. Теперь вам будет легче понять, какие чувства вспыхнули во мне, когда я увидела его... В тесной душной камере, всего в крови, с железными кольцами на запястьях и шее, за которые он был прикован к стене...

Эйвери, который провожал меня в подземелье, открыл решетчатую дверь и впустил меня. Пока он оказался у меня за спиной, я попыталась словить взгляд Рэма, но тот поспешил отойти от нас и опустить голову. Мне стало не по себе...

— К тебе посетитель... — промяукал Эйвери, подходя к парню и доставая волшебную палочку, — та, кого ты так подло обокрал!

Я видела, как он вздрогнул и еще больше отвернул голову, чтобы только не смотреть на меня. В свете факела я заметила капельки пота, выступившие на его лбу...

— Что, стыдно, маленький герой?! — мерзко захохотал Пожиратель Смерти, — Клер, кажется, тебя он боится больше всех нас вместе взятых!

— Люпин, — мой голос был тверд, как камень. — Ты должен объяснить мне свой поступок.

— Я ничего тебе не должен... — бросил он мне.

Когда в последний раз я слышала эту фразу, он обвинял меня в самом ужасном преступлении, которого я не совершала! Что ж это теперь? Странно же он решил подъиграть мне!

— Смотри на леди, когда она обращается к тебе!

Эйвери замахнулся палочкой, но не произнес проклятья. Вместо этого его гибкая палочка, просвистев в воздухе, опустилась на лицо Рэма. Тот вскрикнул, прижав ладонь к щеке, между пальцами выступила алая кровь. Я выхватила из-за пояса свою палочку и еле сдержалась, чтобы не пустить её в ход... Слава Мерлину, моё резкое движение не заметил Эйвери, который поспешил отдалиться к решётке вне предела досягаемости сдерживаемых цепями рук пленника. Но Люпин и не думал нападать... Он отвернулся к стене, пытаясь скрыть от меня слёзы.

Я вся пылала от злости, от страха и от боли, от его боли. Роза на моей груди обжигала кожу...

— Послушай, дай мне поговорить с ним наедине, — обратилась я к Эйвери, — Лорд приказал мне расспросить его, а при тебе он не станет говорить.

Я уже знала, каким магическим образом действует на Пожирателей Смерти упоминание о приказе их господина. На лице бывшего Слизеринца отразились страх и недоверие.

— Мальчишка силён, как медведь, ты не справишься с ним!

— Мне не нужна сила, — сладко улыбнулась я, — у меня есть ум и моя роза!

— Аааа! — протянул он и, самодовольно ухмыльнувшись, вышел из камеры.

— Уйди из коридора, ты не должен слышать! — грозно приказала я. Он пробурчал что-то об опасности, но, тем не менее, повиновался. Когда его шаги затихли вдалеке, я с облегчением вздохнула.

— Рэм... — я даже не знала, с чего начать!

— Уходи! — он обернулся, и ненавидящий взгляд наполненных слезами глаз лишил меня дара речи. — Убирайся! Дай мне спокойно умереть! Тебе мало?! Ты пришла полюбоваться, как они издеваются надо мной! — он поднял сжатые кулаки, но цепь остановила их на полпути.

И я осознала свою очередную ошибку: он думал, что я подставила его. Он считал, что я специально подсунула ему портключ, чтобы отправить на верную смерть в лапы колдуна. В его глазах это могло выглядеть только предательством. "Береги розу!" Какой милый обман... "Вот так сюрприз ты преподнесла ему!" Я на мгновение сама чуть было не поверила, что хотела навредить ему. Но это не так: моя глупость, моя недогадливость и безответственность, возможно, были причинами того, что Рэм сейчас здесь — но не злой умысел!

— Это неправда... — почти простонала я, — Я не знала, что роза — портключ! Клянусь...

— Хватит! Я уже и так доверился тебе — и что со мной случилось! "Тебе принадлежит моё сердце"! — передразнивая мой голос, повторил он. — Как ты могла? Ты такая же, как и они!

— Нет! — игла отчаянья хуже иглы мантикоры! — Я НЕ ЗНАЛА! Я не хотела! И я не лгала, когда говорила это... И сейчас я не лгу! Слышишь меня, Рэм Люпин?! Я вернулась сюда, в замок Вольдеморта, чтобы спасти тебя, я должна была унижаться перед ним и лгать только чтобы узнать, что ты еще жив! Посмотри на меня!

Я резко шагнула вперед, оказавшись почти вплотную к нему. Моя решительность превозмогла страх, глаза были абсолютно сухие. Я не стеснялась больше громких слов. Они не были пустыми...

— Ты боишься розы, я чувствую это. — уверенным голосом проговорила я. — Но ты знаешь, когда я приказываю, а когда — умоляю! Посмотри мне в глаза. В них — единственная правда. Никто не способен так притворяться. Я не откажусь от тебя так просто и поэтому ставлю на кон свою жизнь. Убей меня, если не веришь! Пусть это, а не твоя ненависть, будет платой за мою ошибку!

Железное кольцо на его шее, слишком крепко стянутое, мешало ему дышать. Прекрасные глаза казались черными и мёртвыми в мигающем свете факела. По правой щеке текла кровь из раны от палочки Эйвери, по левой — слезинка от раны, которую сама того не желая, нанесла ему я...

— Клер... — нежный шепот обвил меня вслед за его руками. Цепи от его запястей тяжело опустились на мою спину. Он был весь мокрый и пах потом и кровью, но мне было всё равно. Второй раз в жизни я ощутила это неземное счастье: сознание того, что мне верят, что я прощена, что меня любят... Что он меня "не ненавидит"!

— Мне надо идти, — сказала я через минуту, освобождаясь из его объятий. — Я что-нибудь придумаю, обещаю. Ты не останешься здесь надолго, и они больше не причинят тебе вреда.

Я направила палочку на его щеку и произнесла залечивающее заклинание. Рассеченная кожа тут же затянулась, и я заботливо протерла её носовым платком.

— Почему после той ночи на астрономической башне у меня одни только неприятности из-за тебя?! — Рэм улыбнулся мне — воистину, лучшая награда за пережитые мной сегодня страхи и унижения! Я благодарно прильнула к нему...

— Думаю, ваши неприятности только начинаются, ребятки! — раздался вдруг ледяной голос.

Я даже не успела вздохнуть, когда Люпин молниеносно оттолкнув меня к стене, закрыл меня своим телом. Я выглянула из-за его плеча и увидела на пороге камеры ухмыляющегося Эйвери и рядом с ним громилу МакНейра. Моё сердце испуганно затрепетало... Ну почему?..

— Ты умная девочка, Клер! — заржал Эйвери, — Но Лорд умнее! Он сказал мне оставить вас наедине! И присмотреть за вами...

Рука Рэма метнулась назад в поисках моей. Наши пальцы переплелись. Я знаю, мы вместе...

— Хватит! — рявкнул МакНейр. — Пошли, девчонка! Твоему рыцарю не защитить тебя!

Он направил на Люпина волшебную палочку. У меня потемнело в глазах от мысли, что этот безжалостный человек может сделать с ним!

— Не надо! — закричала я, выходя из-за спины парня. — Не трогай его, я иду...

— Клер, не верь им. — Рэм потянул меня назад к себе.

— У нас нет выхода... — глотая неуместные слёзы, проговорила я и, вырвав руку, направилась к Пожирателям Смерти.

Эйвери снова захохотал, как сумасшедший... МакНейр, схватив за шкирку, вытолкнул меня из камеры, я зацепилась за порог и грохнулась на грязный скользкий пол. Меня грубо подняли на ноги и потащили по коридору... Эйвери не шёл с нами. Моё сердце сжалось. Потом я услышала за спиной, как довольный голос произнёс "Крусио" , и крик боли разнёсся по подземелью. Я больше не могла сдерживать слёз...

* * *

— У тебя хватило смелости лгать мне в лицо, так будь достаточно смелой, чтобы теперь сказать правду!

Я стояла на коленях посреди зала и, щурясь от лучей солнца, смотрела на силуэт Вольдеморта между мной и витражами. Сейчас я вдруг заметила, что на них искусно изображены сцены охоты на дракона. Красный тон стёкол резал мне глаза и ввергал в панику.

— Отвечай повелителю! — заорал на меня сбоку МакНейр.

— Тихо! — холодно промолвил колдун и склонился надо мной. Его страшные узкие глаза заполыхали.

— Не бойся, тебя я не трону. Минимум: я могу убить мальчишку, максимум — убить его медленно и мучительно...

Я вздрогнула и зажмурилась.

Лорд Судеб засмеялся...

— Всё ясно! — многозначительно закивал он. — Палочку!

Его слуга вытащил у меня из-за пояса волшебную палочку и передал её хозяину.

— Розу!

МакНейр дернул меня за воротник и пуговицы школьной рубашки с треском разлетелись по полу. Если вы видели в спектаклях, как девицы с улыбкой рвут на себе цепочки, не верьте! Когда здоровенный кулак сжался на моём кулоне и потянул его, золотая цепочка впилась мне в шею, и я закричала от боли... Но это не остановило Пожирателя. Через секунду моя лунная роза уже была в руках Вольдеморта. Он подбросил её на ладони и спрятал в карман мантии.

— В подземелье её!

Я поспешила подняться самостоятельно, до того как грязные лапы МакНейра снова коснулись меня...

— Научись мысленной блокировке, Клер, если думаешь продолжать обманывать меня, — небрежно бросил мне Лорд. — Хотя... И идиот понял бы, что ты неравнодушна к нему. Но подарить свой бесценный кулон! Отдать лунную розу?! И кому? Оборотню?!

Он усмехнулся и, сложив руки на груди, отвернулся к витражу. Я растерянно всхлипнула. Он играл со мной! Всё это время — он всё знал! А я-то надеялась... Ну нет, Клер Элфин Кипли ещё не показала свой настоящий характер! Ты ещё узнаешь, какая я наивная, Вольдеморт!

Грохот захлопнувшейся за мной решётки, отвратительный запах грязи, в которую меня толкнули, и тьма, нахлынувшая так неожиданно, что я даже не успела осмотреться. Мерзавец МакНейр забрал единственный факел в подземелье! Что с закрытыми глазами, что с открытыми — разницы не было никакой, поэтому я предпочла зажмуриться... Казалось, я дышу тьмой.

— Клер!

Я не поверила в своё счастье! Подскочив на ноги, я побежала на голос… и со всей силы стукнулась об холодные влажные прутья решётки.

— Ай!

— Ты чего? Мы же в разных камерах!

— Я... я не заметила... — грустно сообщила я, потирая ушибленный лоб.

— Сильно ударилась?

— Не очень. Меня злит то, какая я наивная: думала, они посадят нас в одной камере.

— Если бы, — Рэм усмехнулся, — зато мы можем говорить.

Я вытянула перед собой руки и, дойдя до стены, опустилась на пол. Совсем рядом со мной зазвенели цепи парня. Какая ирония: они посадили нас в камеры напротив, чтобы мы были рядом, но всё равно не вместе. Я готова была поклясться, что это очередная подлая выдумка Вольдеморта! У этого монстра нет сердца...

— Что они тебе сделали? — голос Рэма был таким нежным, что на мгновение даже тьма перестала угнетать меня.

— Ничего. Им не надо было меня пытать — оказалось, Вольдеморт умеет читать мысли. Теперь они знают всё... Это я во всём виновата! — мне стало ужасно стыдно...

— Не вини себя, Клер. Пусть знают... Подожди, они знают, что я оборотень?

— Да... — еле слышно ответила я. У меня не хватило смелости признаться, что я сама, по глупости своей, выдала это колдуну.

Парень тяжело вздохнул.

— Как ты? — тихо спросила я.

— Нормально... — фраза оборвалась.

— Скажи мне! — попросила я.

— Я только хочу есть и пить. И болит всё после стольких Крусио... Но самое ужасное — четыре стены и цепи. Не могу — я задыхаюсь в клетке!

— Рэм... — я не находила слов, чтобы помочь ему. Если бы я могла сейчас обнять его, поцеловать, прижаться щекой к его щеке... а слова только испортят всё.

— Знаешь, Клер, чего я хотел бы сейчас больше всего? Ради чего отказался бы и от тарелки горячего супа, и от воды, и даже от того, чтобы с моей шеи сняли это кольцо?

— Чего?

— Что бы между нами сейчас не было этих двух решёток!

Я редко краснею, а тогда я первый раз в жизни пожалела, что этого не видят!

Вдруг у меня в голове появилась полностью бессмысленная, зато очень романтическая идея.

— Ты достаешь до решётки? — спросила я, поднимаясь и медленно, на ощупь, пробираясь к железным прутьям.

— Цепь короткая, но, вообще-то, да.

— Иди сюда! Где ты?

Я, насколько могла, высунула руку из решётки. Снова звон цепей и шаги по грязи. В метре-двух от меня. Не больше! Моё сердце затрепетало, ладонь описала дугу, ища тепло в холодном воздухе. Сколько я не силилась, разглядеть его я не могла.

— Сделай два шага вправо, — сказал мне Рэм.

Я послушалась.

— Ещё чуть-чуть! Мне цепь мешает полностью вытянуть руку.

Я повернулась боком и протолкнула плечо между двумя прутьями. Мгновение длилось вечно, а потом кончики наших пальцев соприкоснулись. Как будто молния прошла сквозь моё тело... Я боялась пошевельнуться или вздохнуть, чтобы не разорвать этот контакт. Прикосновение значило больше, чем поцелуй на астрономической башне, больше чем наши объятия в его камере час назад, больше чем любые, когда-либо сказанные, слова...

— Не плачь, Клер... — шепнул он ласково.

Я не ответила, а только подумала: "я не плачу!"

— Они не разлучат нас!

"Никогда".

— Мы выберемся отсюда, слышишь!

"Спасибо".

— Ну, почему ты плачешь?!

"От счастья".

— Чёрт побери, какая ты всё-таки красивая, даже когда ревёшь...

— Чёрт побери, Люпин, ты что, видишь в темноте?!

— Ага.

* * *

Мы болтали очень долго... Обсуждали наше положение, придумывали план побега и способ обмануть Вольдеморта, несмотря на его телепатические способности. По правде сказать, много хороших идей у нас не появилось... Потом Рэм заявил, что уже ночь, и я должна поспать. Я не протестовала. Даже голод и холод не помешали мне мгновенно и крепко заснуть, свернувшись калачиком у стены. Я знала, что он спать не будет — он будет охранять мой сон...

— Клер, проснись, они идут! — разбудил меня его голос.

Я открыла глаза. Вокруг по-прежнему была кромешная тьма и тишина.

— Ты уверен? — переспросила я, усаживаясь на коленки. Вся моя одежда пропиталась грязью, к вони я уже привыкла. Холод подземелья пробирал до костей, да и спазмы в животе ничего хорошего не предвещали.

— Я слышу шаги... — взволнованно ответил парень.

А через секунду в конце коридора скрипнула дверь, и в темень пронзил желтый луч света. Очень быстро источник света оказался прямо передо мной, и я была вынуждена прикрыть привыкшие к тьме глаза.

— Выходи, девчонка! — рявкнул мне в ухо МакНейр. Я вздрогнула и подняла голову. Но смотреть на уродливого стражника мне вовсе не хотелось — мой взгляд устремился за его спину, где в камере напротив, сжимая прутья решётки, стоял Рэм. В свете факела он казался очень бледным, глаза беспокойно поблескивали.

— Пошли! Повелитель ждет тебя! — снова заорал Пожиратель Смерти, и я поспешила покинуть свою тюрьму. Я в последний раз кивнула Люпину и последовала за МакНейром. Ощущение было такое, как будто я иду на суд. Посмотрим, какой приговор вынесет мне Лорд Тьмы.

* * *

На этот раз в зале с витражами было многолюдно. Вольдеморт, как всегда, восседал в своём кресле. Рядом с ним на диванчике устроилась Беллатрикс, восхищенный взгляд которой был устремлен на сидящего подле неё красавца Рудольфа. Её жених не менее восхищенно взирал на стройную борзую, жмущуюся к его сапогам и тихо рычащую на змею Лорда. У окна стояла неразлучная парочка: Крабб и Гойл. Когда МакНейр толкнул меня на середину зала, все замолчали и повернулись в мою сторону.

— Поаккуратнее с дамой, Валден! — усмехнулся Вольдеморт и обратился ко мне, — Доброе утро, Клер. Как себя чувствуешь?

— Хорошо, спасибо! — холодно ответила я, гордо подняв голову.

— Пожалуйста! — мерзкая улыбочка скривила его лицо, а в руке колдуна появилась черная волшебная палочка. — Крусио! — спокойно произнёс он.

Красный луч снёс меня с ног. Нас учили в школе, что это такое, но в тот миг я по-настоящему поняла, почему проклятье пытки носит статус непростительного. Это было ужасно: боль разрывала каждую клеточку тела, струилась вместе с кровью по жилам, звенела в ушах, колола кожу, алыми цветами расцветала перед глазами... Только дикий крик вырывался из моей глотки да судороги вновь и вновь скручивали горящее тело...

— Думаю, это было достаточным напоминанием о том, где и с кем ты разговариваешь, девчонка! Вставай! — приказал он.

Я собрала последние силы и последнюю храбрость, и, шатаясь, поднялась с пола. Руки и ноги были как ватные, голова кружилась, страх опутал сетями моё сердце.

— А теперь мы будем говорить по-взрослому, Клер, — многозначительно произнёс Вольдеморт. — Ты очень разозлила меня, ты заслуживаешь самого сурового наказания — смерти! И хоть мне будет жаль, я убью не только тебя, но и всю твою семью. Ты знаешь, что я не шучу! — я вздрогнула. — Но я решил дать тебе шанс, потому что верю, что ты не потеряна для нас. Докажи свою верность и получишь прощение. В противном случае...

— Что я должна сделать?! — с готовностью спросила я. Пожиратели довольно заулыбались...

Вместо ответа Лорд достал из-под мантии и бросил мне мою лунную розу. Я словила её, холодный кулон неприятно заколол ладонь.

— Ты — удачливая девушка, Клер Кипли. Ты умудрилась ввязаться в неприятности с очень подходящим человеком. Видишь ли, я решил пересмотреть свою точку зрения касательно твоего парня-оборотня...

Перед моими глазами тут же предстало залитое слезами лицо мантикоры.

— Нет, пожалуйста, только не его... — застонала я, падая на колени.

— Что ты, я не собираюсь причинять ему вред. Напротив, он нужен мне... — я, не веря своим ушам, уставилась на него, — Уговори парня примкнуть к нам, и я сохраню жизнь вам обоим.

— Но... — от удивления я не знала, что сказать, — моя роза бессильна, она не управляет чувствами. Я могу заставить его сделать всё, что захотите, выдать любые секреты, но я не способна сделать его Вашим верным слугой!

— Знаю, я и не рассчитывал на это... — улыбнулся Вольдеморт. — Но ведь ты важна не только благодаря своей розе. Понимаешь, на что я намекаю?!

Я поняла сразу. Не вчера родилась...

— Рэм не любит меня настолько, чтобы ради меня предать всё, во что верит! — отчаянно закричала я.

— Во-первых, во что там может верить пятнадцатилетний мальчик. Во-вторых, ты даже не представляешь, сколько тьмы в сердце оборотня. И, в-третьих, пусть полюбит тебя настолько, чтобы ради тебя он мог предать всё и всех! Ясно? Докажи, что Клер Кипли — это не только лунная роза!

Я растерянно обвела взглядом стоящих вокруг меня людей. Все согласно кивали и подмигивали. Мне стало противно и гадко. Ненавижу вас всех! Изверги! Зачем им понадобился Рэм? Для них он — только оборотень, чудовище во плоти, такое же как и они... Они не знают, какой он на самом деле. Рэм Люпин ни за что не согласится стать одним из них! Данному Вольдемортом последнему шансу заранее предначертан полный провал... Остаётся только одно — тянуть время.

— Я постараюсь выполнить Ваш приказ, мой повелитель! — сказала я.

— Не разочаруй меня снова, девочка, — грозно сверкнув глазищами, проговорил он.

Я покорно склонила голову...

— Пойдём, Клер, — Беллатрикс помогла мне подняться и, взяв под руку, повела к высоким железным дверям зала. Вслед нам заскулила гончая. Где-то часы пробили один раз... Я уже почти сутки в этом ужасном замке. Моя новая цель — прожить еще один день...

Комната была огромная и роскошная, такая, какими полагалось быть комнатам в старинном замке. Трёхметровые потолки, стены, обитые темно-зелёным бархатом, такого же цвета шторы. Высокие массивные шкафы, старинное трюмо, люстра с сотней горящих свечей, широкая кровать под балдахином, устланная красным покрывалом. В углу комнаты обеденный стол, заставленный блюдами, испускающими невыносимые для голодного человека запахи. И всякие приятные мелочи, как полка с книгами, подставка с вазой, наполненной алыми розами, мягкий ковёр на полу... Тут не было ни камина, ни картин — ничего, что могло бы помешать уединению...

По правде сказать, я рассмотрела это всё намного позже, а когда Беллатрикс распахнула передо мной тяжелую дубовую дверь, мой взгляд остановился посередине комнаты, где стояло трюмо. Перед зеркалами, спиной к двери, сидел Рэм. Он был раздет по пояс и его светлые, ещё мокрые после ванны, волосы расчесывала Нарцисса. Молодая женщина явно получала удовольствие от своего занятия. Её тонкая изящная ручка, сжимающая гребень, снова и снова опускалась на макушку парня и медленно съезжала вниз. Кровь прилила к моему лицу... Но ещё большую злость во мне вызвал другой её жест: вторая ладонь Нарциссы скользила вверх-вниз по обнаженному предплечью Рэма, там где у всех Пожирателей Смерти находилось клеймо... И у меня тоже... Это была попытка соблазнить его или намёк для меня? "Не дождёшься!" — мысленно предупредила я...

— Тебе повезло, Клер Кипли, — прошипела мне Нарцисса, перед тем как покинуть комнату, — всем бы такое наказание...

Я не посчитала нужным ответить ей. Пусть завидует, пусть тешится тщетными надеждами — Рэм — мой, и я отдам его ей не раньше, чем выпущу сидящего в нём зверя для служения Лорду Тьмы!

Дверь закрылась у меня за спиной, послышался скрежет замка. Мы снова оказались в ловушке...

— Меня увели с подземелья сразу после тебя. Я уже не знал, что думать, я так боялся за тебя! Нарцисса ничего мне не сказала... Чего хочет Вольдеморт? Что всё это значит? Клер, не молчи, ради всего святого!

Я высвободилась из его рук. У меня почему-то пропало желание говорить. Запах свежести от его волос и тела напомнил мне, какая я сама грязная и вонючая после ночи в подземелье. Усталость горой навалилась на меня.

— Я пойду в душ, Рэм, а потом всё тебе объясню, хорошо?

— Но... но скажи хоть что-нибудь!

Я измученно вздохнула...

— Никогда больше не позволяй этой женщине прикасаться к себе.

Рэм осторожно взял меня за подбородок и взглянул мне в глаза.

— Не позволю! — улыбнулся он.

* * *

Когда, наверное, через час, я наконец выбралась из ванной комнаты, Люпин раздвинул бархатные шторы и стоял у окна, разглядывая окрестности замка. Мы находились в башне очень высоко над землёй, кроме того, за окном была решётка. Взгляд парня был устремлён в сторону леса, темнеющего невдалеке от замка. В стороне от леса, почти до горизонта, простирались зелёно-коричневые болота. Даже при свете дня эти места казались дикими и заброшенными. Отсутствие тумана натолкнуло меня на мысль, что мы очень далеко от дома, возможно даже не в Англии.

Я бросила голодный взгляд на сервированный стол и чистые тарелки.

— Ты не ел? — парень покачал головой, — Идём, не бойся, они не отравят нас.

— Я ждал тебя. — непринуждённо произнёс он, как будто это не он уже больше суток не имел во рту ни крошки.

Я поспешила к столу и стала раскрывать крышки блюд. Обед был отменный, даже эльфы в Хогвардсе могли бы поучиться. Благодаря заколдованной посуде и пироги, и жареный картофель, и стейки, и ароматный грибной соус — всё было горячим и свежим. Я наполнила наши тарелки и, усевшись на старинный стул, принялась поглощать свою порцию. Рэм сначала всё осторожно распробовал, но вскоре голод взял своё, и он набросился на еду с неменьшим энтузиазмом, чем я.

— Ну, за жизнь! — сказал он, разлив вино и приподняв свой бокал.

— За хорошую жизнь, даже перед смертью! — ответила я, пережёвывая мясо, и, чокнувшись, одним глотком осушила свой бокал.

Видимо, моя ирония не пришлась ему по душе.

— Может, уже расскажешь, зачем они держат нас тут? И почему... не убивают?

Постановка его вопроса ввергла меня в растерянность. Он понимал, он чувствовал, что мы оказались пунктом в чьём-то плане, что нам придётся платить за эту комнату, за обед, за каждую прожитую минуту... Было бы легче сказать, что я ничего не знаю, но мне надо было навыдумывать какую-то бессвязную чепуху, про то, что меня простили и его не хотят убивать. Что нам дали исправительный срок и поэтому позволили остаться в замке... На этой фразе Рэм вскочил из-за стола и, эффектно пнув дверь ногой, продемонстрировал мне, что быть запертыми в комнате совсем не соответствует "милостивому позволению остаться в замке". Я лишь пожала плечами...

— Клер, что с твоей розой, она всё ещё портключ? — спросил он.

— Нет, он расколдовал её, — я сжала в ладони свой кулон. Острые грани впились в кожу, как будто напоминая, что за страшная сила заключена в нём.

— Жаль. Мы должны выбраться как можно скорее. Я уже обыскал всю комнату, тут нет ничего, чем можно взломать дверь. Да и другого выхода отсюда я не нашёл. Надо ещё проверить ванную...

— Рано или поздно они выпустят нас отсюда, и тогда мы сбежим. А пока давай насладимся гостеприимством Вольдеморта, — подмигнула я.

— Надеюсь только, он тебя не слышит... — обведя взглядом комнату, ответил мне Люпин.

Я мысленно дала себе пощечину. О чём я думаю? Надо быть осторожнее, даже если ради этого надо удивить или разочаровать Рэма. От этого зависят наши жизни...

Мы снова обыскали комнату и туалет. Ничего... Но меня поразило содержимое шкафов. Они были набиты одеждой, обувью и аксессуарами, идеально подходящими для меня и него. И по размеру, и по стилю. Кто-то постарался угодить господину и сумел подобрать нам новый гардероб. Я переоделась в черные брюки и красную блузку. Подкрасила глаза и распустила волосы. Рэм, пробубнил под нос что-то типа "ох уж эти девчонки", но тоже пошёл переодеваться в джинсы и новую футболку... Я полезла искать ночную рубашку и наткнулась на впечатляющую коллекцию нижнего белья и ящичек с вещами, в предназначении которых я могла не сомневаться. Цветное боа, шёлковые ленты, баночки с какой-то мазью, шарик для затыкания рта, наручники, кожаный хлыст... О Мерлин, у кого же это такая фантазия?!

— Очень мило с их стороны... — услышала я над собой голос Рэма.

— Ты уже видел это?.. — стараясь придать лицу равнодушный вид, поинтересовалась я.

— Да. Не думаю, что нам это пригодится...

— Ага, — быстро кивнула я и отвернулась, чтобы спрятать ящичек в шкаф, и чтобы он не заметил, как вспыхнули мои щеки...

Ужин нам принесла Нарцисса в сопровождении ухмыляющегося МакНейра. Пожиратель Смерти даже не заходил в комнату, а остался сторожить дверь на случай, если я или Рэм попытаемся вырваться наружу.

— Ну, как вы тут? — пропела Нарцисса, собирая при помощи палочки тарелки со стола.

— Никак! — отрезала я.

— О, прости, дорогая, не хотела вам помешать... — тем же медовым голоском продолжила она.

— Ты нам не помешала... — отозвался Рэм, скучающе зевнув.

Ох, не стоило ему открывать рот! Нарцисса восприняла это, как знак внимания, и так многозначительно посмотрела на парня, что у меня перехватило дыхание от возмущения. Люпин опустил глаза и отошёл к окну вглубь комнаты. Женщина проводила его восхищенным взглядом. Мне захотелось запустить в неё чем-нибудь тяжёлым. Только то, что она поспешила покинуть комнату, спасло её от моего гнева. Воистину, она достойная партия Люциусу Малфою!

После её посещения у меня пропал аппетит, и пока Рэм уплетал за обе щеки чудесные воздушные пирожные, я бесцельно водила по тарелке вилкой с наколотой клубникой. У меня из головы не выходило лицо Нарциссы с прикушенной нижней губкой и мечтательно закатившимися глазками. Потом в памяти, как назло, всплыла сцена возле зеркала, и я почувствовала, что вся дрожу от негодования. И не только. Пора бы признаться себе, что...

— Меня еще ни одна девушка не ревновала... — тихо произнёс Рэм.

Я, не задумываясь, махнула на него вилкой. Наколотая клубника слетела с неё и ударила бы парня в лицо, если бы он не словил её в дюйме от собственного носа. Рэм, как ни в чём не бывало, засунул клубнику в рот и прожевал.

— Я тебя не ревную, — коротко ответила я.

— Ладно, не ревнуй, — скромно улыбнулся он, — я просто размечтался...

Даже не помню толком, что подтолкнуло меня подняться со своего стула, обойти стол и усесться на колени к парню. Ревность, желание или даже дурманящий запах клубники и других ягод, которые нам принесли на ужин. Кажется, я даже подумала, что если за нами действительно следят, то это отнюдь не навредит делу.

Мои пальцы зарылись в волосы Рэма, его серые глаза заглядывали в мою душу, манящие губы приоткрылись... Я склонилась, чтобы поцеловать его, но он прижал меня к себе и заставил откинуть назад голову. Он даже не касался меня, только горячее дыхание обжигало моё лицо, шею, освободившуюся от блузки грудь... Я нырнула с головой в пьянящий дурман возбуждения, растворилась в его поцелуях... Сильные руки всё крепче и крепче прижимали меня к его напряженному, натянутому, как струна, телу. "Не останавливайся...", — мысленно взмолилась я, а вслух только издала невнятный, полный страсти стон... И внезапно всё прекратилось.

— Клер, хватит, — прошептал он, — не тут, пожалуйста...

— А где же? Посмотри на эту кровать, она создана для любви!

— Мне не нравится это место, разве ты ещё не поняла?.. — извиняющимся тоном продолжил Рэм.

Его тон не помог. Я ужасно разозлилась, тут же вскочила с его колен и закричала:

— А в подземелье тебе нравилось? Хочешь вернуться туда?! В холод и грязь!

— По крайней мере, в холоде, в грязи и в цепях не было подвоха! А тут мы в такой же клетке, только золотой! — он уже тоже кричал.

— Но тут, по крайней мере, есть еда, свет и приличная постель! Почему ты не ценишь этого? Соскучился по Крусио?!

— Ты не знаешь, что такое Крусио! — сердито бросил он мне.

— Я знаю!

Я развернулась на каблуках и бросилась в ванну. Парень не пытался остановить меня, и от этого уязвлённая женская гордость ещё громче заговорила во мне. Он отказал мне! Он меня не хочет! Обида, паника и страх наполнили моё сердце... Страх, что я слишком многое возомнила о себе, что Рэм не любит меня по-настоящему, что, если Вольдеморт узнает о моей неудаче, то всё потеряно... В моей голове появилась шальная мысль вернуться в комнату и с помощью розы заставить его быть со мной. Через секунду я отбросила её, как недостойную Клер Кипли. Я оперлась на умывальник и подняла голову. Из зеркала на меня смотрела бледная девушка с растрёпанными черными волосами и широко раскрытыми растерянными глазами.

"Что я делаю?!" — вдруг закричал мой внутренний голос, — "Я играю на руку Лорду! Сама того не замечая, я осуществляю его замысел..." Это была ловушка, в которую меня словили. Нет, нам ничего не подмешивали в еду, и поведение Нарциссы было не больше, чем попыткой заигрывать с привлекательным мужчиной. Во всем виновата я сама, мои глупые желания, мой эгоизм, моя... достойная Пожирателя Смерти настоящая суть!

— Если ты слышишь меня, Вольдеморт, знай: я не исполню твой приказ. Я знаю, что никогда не получу свободу, но и ты никогда не получишь Рэма! Я — не одна из вас!

Я осеклась, сообразив, что говорю вслух, и парень за дверью может услышать меня. Чтобы успокоиться, я скинула одежду и умылась холодной водой. Это помогло. Надев ночную рубашку и поправив волосы, я вышла из ванной в комнату.

Вокруг было темно. Рэм погасил люстру и оставил только две свечи на столике около кровати. Он сам сидел на подоконнике, уткнувшись носом в холодное стекло. Я прошла мимо него к кровати и легла на краешек, забравшись под тёплое одеяло. Минуту было тихо, а потом я расслышала мягкие шаги босых ног по ковру и скрип кровати, когда парень лёг с другой стороны. Он задул свечи. Наша роскошная "тюремная камера" погрузилась во мрак, нарушаемый только светом немногих не скрытых за тучами звёзд...

... Как одиноко... ... Как горько и холодно на душе...

Кровать снова заскрипела, я интуитивно сжалась и повернулась набок, спиной к Рэму. Через мгновение его ладонь скользнула по моей талии и мягко прижала к его телу. Он зарылся лицом в мои волосы и тихо прошептал мне на ухо:

— Прости, если обидел тебя, Клер. Я не должен был кричать на тебя... Пойми, я весь на взводе, и причина этому не только наш плен...

— Это ты прости меня, — я развернулась и обвила рукой его шею, — Я не имела права приставать к тебе, требовать от тебя чего-либо. Ни сейчас, ни здесь и ничего! Я повела себя как дура. Как эгоистка. Я всё понимаю...

— Клер, я думаю, ты не понимаешь... Дело в том что... — его голос дрогнул, — завтра полнолуние.

Королева-луна вышла из-за туч, и её манящий молочный свет пролился в нашу комнату сквозь решётки на окнах. Лунная роза заполыхала у меня на груди. Рэм, отпустил меня и, надрывно вздохнув, перевернулся на спину.

Среди теней, собравшихся под балдахином, его лицо , освещенное потоками лунного света, вновь показалось мне бледным, как мрамор, прекрасным и неземным, как лицо призрака... Тишина поглощала его шёпот, звук биения его сердца. Я взволнованно заглянула в его глаза, силясь разглядеть в их глубине либо то чудовище, что скрывается там, либо того ангела, которого я так любила. Но глаза лишь отражали лучи ночного светила... Чтобы наконец развеять эту пугающую иллюзию, я приподнялась на локте и осторожно прильнула к его горячим и таким живым губам...

— Я должна рассказать тебе правду, Рэм. Мы ещё живы только по одной причине: потому что ты нужен Вольдеморту. Из-за того, что ты оборотень, он решил, что сможет переманить тебя на свою сторону. Он знает, что ты не дурак и пригодишься ему. И ещё... Подожди, дай мне сказать. Он приказал мне... заставить тебя присоединиться к Пожирателям Смерти. Любым путём... Он хотел, что бы я соблазнила тебя ради этого. Но я не хочу... И мне плевать, что нас, может быть, слышат! Я палец о палец не ударю, чтобы ты стал таким как они. Даже если это грозит нам смертью... Я знаю, что ты не такой!

— Клер, ты тоже не такая!

— Поверь мне, то что было вчера... не имело ни малейшего отношения к приказу Лорда!

— Я верю тебе...

Мне ничего не оставалось сделать, кроме как благодарно улыбнуться и покрепче прижаться щекою к его плечу. Ещё минута, и за нами прийдут. Мы покинем эту комнату, чтобы никогда больше не вернуться в неё, чтобы сбежать из этого замка или чтобы встретить нашу смерть...

В углу стояли старинные часы с медным ангелочком на верхушке, их большая стрелка остановилась на цифре три и ангелочек три раза отвесил нам поклон.

— Послушай... — взволнованно проговорил Рэм, — Сегодня полнолуние. И когда выйдет луна, не важно, где она застанет нас... ни за что не смотри, как я трансформируюсь. Я могу быть спокоен, что пока роза с тобой, волк не причинит тебе вреда, но если ты увидишь, как из человека я становлюсь чудовищем, то я не смогу больше смотреть тебе в глаза! Поклянись мне...

— Хорошо, клянусь...

Ключ заскрежетал в замке и дверь распахнулась.

— О, я вижу, вы уже готовы к обеду! — провозгласил стоящий на пороге Люциус Малфой и одарил меня своей приторной улыбкой. — Клер, ты чудесно выглядишь!

Я не посчитала нужным ответить. Я не забываю обид...

Малфой повёл нас к лестнице из башни, по которой я пришла сюда вчера вместе с Беллатрикс. Всю дорогу он продолжал рассказывать нам с важным видом о том, какая честь выпала нам быть приглашенными на обед в замке Вольдеморта. Там будут самые преданные его слуги, люди, в чьих руках находится будущее волшебного мира. Я еле сдержалась, чтобы не рассмеяться ему в лицо: они уже делили наш, ещё не завоёванный ими, мир!

Я обернулась к Рэму, который шёл следом за мной и которого упорно игнорировал Люциус. Он внимательно смотрел по сторонам, наверное, старался запомнить дорогу или приблизительно представить планировку замка. Почувствовав на себе мой взгляд, парень грустно улыбнулся мне и пожал плечами. Я понимала, что выбраться нам будет нелегко, но я верила в нашу удачу. Должна же она наконец-то вспомнить о нас...

В зале с витражами был накрыт роскошный стол. Из гостей, кроме тех, кто был в замке ещё вчера, я заметила лишь три новых лица. Двое взрослых мужчин в черных мантиях и один парнишка, чуть старше нас с Рэмом, который шептался у окна с женихом Беллатрикс. Судя по внешнему сходству, он был братом Рудольфо. Самого Вольдеморта в зале не было, пустовал и мягкий коврик перед камином — место его змеи.

Мы подошли к столу.

— Кто эта девушка? — тихо спросил меня Люпин, кивнув на черноволосую красавицу во главе стола.

— Беллатрикс, — коротко представила её я, слегка задетая его вниманием к ней. По крайней мере, Рэм даже не взглянул на Нарциссу, которая стреляла в него глазками с того момента, как мы вошли.

— Вы... Блэк?! — удивлённо проговорил он, обращаясь к Беллатрикс.

— Да. И Нарцисса, кстати, тоже, хотя она не похожа, — снисходительным тоном ответила та.

— Невероятно, — прошептал Рэм, — обе сестры Сириуса...

— Ведь он тоже мог быть здесь! Если бы не был честным, добрым и благородным гриффиндорцем... — последнее слово она проинесла как грязное ругательство. А ведь когда-то я тоже так думала! И продолжала бы думать, если бы не увидела во что превращаются слизеринцы, и если бы не связалась с Рэмом.

— Надо всё же поговорить с братцем Сириусом, — промолвила Нарцисса, — да и этот, как его, ваш ловец... он тоже чистокровный волшебник.

— Но из вашей компании именно ты оказался здесь... — сказал Рэму подошедший к столу Рудольфо.

— Лестрандж! — выдохнул парень, — стоило догадаться, что ты...

Я не стала уточнять, откуда они знакомы, достаточно было видеть презрительные взгляды, которыми они обменялись.

— Стоило догадаться, ЧТО ты! — криво усмехнулся он. — Я знал, что Гриффиндор принимает всех подряд, но не думал, что они опустятся и до оборотней!

Я заметила, как сжался кулак Рэма и поспешила схватить его за руку. Если они устроят ссору, нам ни за что не сбежать.

— На удивление, Рудольфо, — наконец вмешался Люциус, — именно это причина того, что мистер Люпин сегодня почтил нас своим присутствием. Должно быть, Повелителю захотелось иметь ручного волчонка...

Беллатрикс захохотала.

— Люц, как ты разговариваешь с нашим гостем?! — прохрипела она, — Воистину, зависть и ревность тебе не к лицу!

Малфой побелел от злости, но не посмел ответить ей. Мы с Рэмом взволновано переглянулись. Каприз Вольдеморта не пришёлся по душе Пожиратели Смерти, и они не собирались принимать оборотня в свой круг. А тут ещё и я...

Прибежал запыхавшийся Эйвери с сообщением, что Лорд Судеб не явится на обед, и мы вольны начать без него. Нас усадили за стол рядом друг с другом, и как в Хогвардсе, наши тарелки наполнились едой. Даже не помню, что там было, помню только, что мне кусок не лез в рот. Черная злоба тенью витала над столом. Она исходила от всех: от шепчущихся в дальнем конце стола незнакомых мне мужчин, от холодной усмешки Беллатрикс, от целующего её ручку Рудольфо, от льстивого щебетания Нарциссы, от Люциуса, грациозно наполняющего мой бокал. Мне казалось, что ненависть отравляет вино... Я не могла заставить себя выпить его...

Неожиданно Рэм подтолкнул меня локтём и, нагнувшись к моему уху, шепнул:

— Давай выйдем...

Я заставила себя сохранить выражение безразличия на лице и одними губами ответила ему:

— Что, прямо сейчас?!

— Да! — вполне громко сказал парень и, резко отодвинув стул, поднялся из-за стола. Те, кто ещё не обратил на нас внимания, на этот раз уже сделали это. Беллатрикс хлопнула вилкой по тарелке, Люциус удивленно поднял бровь.

— Мы на минутку, — мило улыбнулась я, вставая. Рэм взял меня под руку и повёл к выходу из зала. Я чувствовала, как смотрят нам в спины, и старалась идти как можно более легко и непринуждённо.

Когда мы оказались в коридоре, я не выдержала.

— Ты думаешь, что сможешь вот так просто сбежать, обратив на себя всеобщее внимание?!

— Думаю, так легче, чем тихонько улизнуть у них из-под носа. Так меньше подозрений, — кивнул он, продолжая идти.

— И что, по-твоему, они должны подумать?

— То, что мы им покажем...

Рэм вдруг остановился, обнял меня и крепко поцеловал. Краем глаза я заметила, что из-за поворота, который мы только что миновали, выглянул Эйвери. Я в очередной раз удостоверилась, что у Люпина намного более, чем у обычного человека, развит слух. А ещё у него немалый талант выкручиваться из неприятностей и обводить врагов вокруг пальца.

Эйвери кашлянул, пытаясь привлечь наше внимание, но Рэм, не отрываясь от моих губ, только отмахнулся от него.

— Ты предупреди меня в следующий раз, — шепнула я, когда парень наконец позволил мне говорить. — Пойдём?

— Погоди, ещё нет. Эйвери не доверяют, кто-нибудь обязательно придёт проверить...

— Да, наверное, ты прав...

— Шшш... — Рэм приложил палец к губам. — Предупреждаю: Нарцисса...

На этот раз я сама бросилась к нему на шею и, прижавшись к его губам, закрыла глаза. А Нарцисса пусть видит и пусть завидует! Воистину, было чему: он восхитительно целовался... Захотелось, что бы он никогда не отпускал меня, чтобы мы оказались сейчас в другом месте, где никто не помешал бы нам. Я даже позабыла, зачем мы предприняли эту интригу...

Видимо, Нарцисса ушла, решив не мешать нам, и Рэм осторожно отстранился от меня. Я раскрыла глаза и расплылась в довольной улыбке.

— Бежим! — скомандовал он, сжав мою ладонь.

Замок пустовал, и мы перебегали из коридора в коридор. Мощные двери сменялись окнами, зашторенными тяжелым бархатом, уродливые статуи гаргулий, картинами с какими-то жуткими на вид волшебниками. Вряд ли мы смогли бы вернуться туда, откуда пришли. В большинстве коридоров даже не было света, и мне оставалось полагаться на Рэма, который тащил меня за собой. Через несколько минут мы остановились, и парень заявил, что мы ходим по кругу, а нам надо найти лестницу. Он закрыл глаза и... принюхался. Я пораженно замерла...

— Туда! — он указал в конец коридора.

Я понеслась за ним. Там была маленькая деревянная дверца, а за ней — выход на узкую винтовую лестницу, освещенную несколькими свечами на стенах. Мы начали спускаться.

— Чувствуешь запах? — спросил меня Рэм.

— Да... — и вправду, откуда-то снизу струился еле ощутимый запах еды.

— На кухне должен быть чёрный выход.

— На кухне могут быть слуги... — невольно заметила я.

— Будем импровизировать! — улыбнулся парень, подбадривая меня.

Мы спускались ещё минуту, пока лестница не окончилась такой же хрупкой дверью, как и наверху. Рэм прижался щекой к дереву.

— Никого близко нет, — он распахнул дверь и шагнул в широкий коридор. Тут было светло от раскрытых настежь окон, сквозняк разносил во все стороны запахи жареного мяса и овощей. Мы выглянули из ближайшего окна и одновременно разочарованно вздохнули: из него вполне можно было стрыгнуть в буйные заросли каких-то кустов, но на окне стояла крепкая чугунная решётка.

Рэм потрогал прутья и покачал головой.

— Что ж, пойдём знакомиться с местными эльфами.

На кухню мы вышли без особенных усилий, просто надо было идти на запах. Признаться, помещение было во много раз больше, чем кухня в моём родном поместье, но печи и столы, на которых готовилась еда, занимали лишь четверть его. Эльфов здесь не было. Были... люди.

На них страшно было смотреть: худые и оборванные, как настоящие домашние эльфы, они с пустыми глазами занимались своим делом, не обращая внимание на происходящее вокруг, и лишь иногда перебрасывались друг с другом подручными фразами. Никто даже не повернулся в нашу сторону.

— Наверное, это — лучшие повора Европы... — тихонько проговорила я.

— Они под действием Империо. Проклятый колдун... — в голосе Рэма зазвучали стальные нотки ненависти.

— Идём, — поспешно сказала я, — кажется, там выход.

Я указала на какую-то дверцу в двух шагах от нас. Люпин осторожно отворил её и заглянул внутрь. Там было темно и пахло сыростью.

— Это кладовка, — он хотел уже закрыть дверь, как тут из темноты на него выпрыгнул большой шипящий комок шерсти. Я испугалась, что котяра поцарапает парня, но Рэм молниеносно схватил его за лапы, не позволив острым когтям дотянуться до лица. Кот заорал, как резанный, пытаясь вырваться.

— Возьми, он меня боится... — виновато сказал парень, передавая его мне. Я поняла: кот чувствовал, что оказался в руках оборотня.

— Достойный жених для миссис Норрис, — заметила я, поглаживая трясущееся животное у себя на груди, — Думаю, его тут прятали от Нагайны или от борзых Вольдеморта.

И тут я услышала за спиной невнятное мычание и обернулась. Передо мной стояла девушка в запачканной мукой робе и, бурча под нос что-то нечленораздельное, протягивала руки к коту. Она была на несколько лет старше меня. Всё ещё было заметно, что она очень красива, но остекленевшие глаза и тупая улыбка делали её жалкой и мерзкой.

— Дай ей кота. — попросил Рэм, — она ещё не окончательно свихнулась.

— Сомневаюсь, — сочувственно ответила я, отцепляя животное от платья и передавая его девушке. Она схватила его и, прижав к себе, нежно замурлыкала. Мне стало не по себе — я никогда раньше не видела сумасшедших людей...

— Где здесь выход?! — вдруг обратился к ней парень. — Скажи, мы не обидем тебя, — ласково добавил он.

Девушка-повариха на мгновение взглянула на Рэма, ойкнула и тут же спрятала посеревшее лицо в шерсти кота. А потом её рука резко взметнулась в воздух, указывая куда-то на другой конец кухни, где стояла огромная печь.

— Спасибо! — поблагодарил Люпин, — скорее, Клер!

Мы бы никогда не заметили эту дверь. Она была из такого же черного камня, как и всё вокруг, и самое главное — находилась сбоку, так что казалось, что через неё попадёшь только вгорящую внутренность печи. Она была заколдована, потому что открыв её, мы оказались... на улице!

Старый неухоженный сад раскинулся до самого забора. Мы пошли по узенькой, вымощенной кирпичами дорожке между деревьев. С двух сторон валялись разломанные тележки для вывоза мусора, но самого мусора нигде не было. Объяснение этому невероятно обрадовало нас — дорожка вела к решётчатой калитке в каменном заборе.

На калитке висел замок...

— Прикажи мне разломать его! — сказал Рэм. — Лунная Роза втрижды увеличивает мою силу.

— Ладно, — кивнула я. — Разломай замок.

Парень схватил замок и потянул на себя. Железо затрещало, но не поддалось.

— Клер, прикажи! — повторил он.

— Сломай его к черту! — крикнула я и почувствовала, как теплеет мой кулон.

Рэм на мгновение замер, и потом с такой силой толкнул плечом калитку, что она сорвалась с петель и вылетела вместе с ним наружу. Я ахнула и выскочила следом.

Люпин лежал на траве, раскинув в стороны руки, в трех шагах от стены и в десяти от большой кучи мусора. Он смеялся, уставившись в синее небо. Я присела рядом с ним.

— Ты в порядке?

— Да! Конечно! Это было... сногсшибательно! — парень сел и обнял меня. — Мы на свободе, Клер!

— Давай доберёмся до леса и тогда будем радоваться!

— Ты права! — снова серьёзно ответил он и поднялся на ноги.

Замок стоял на холме, и от леса нас отделяли каких-то полкилометра поросшего травой и низким кустарником склона. Мы взялись за руки и побежали. Ветер дул нам в спины, подгоняя и забрасывая на лицо непослушные волосы. Стена оставалась далеко позади, а вместе с ней боль, страхи и Вольдеморт...

— Ступефай!

Горячая волна толкнула меня под коленки. Ноги подогнулись и, грохнувшись в траву, я покатилась вниз. Мои пальцы выскользнули из ладони Рэма. Я слышала, как он звал меня, потом чей-то злобный голос снова выкрикнул заклинание и нахлынула темнота...

Я пришла в себя на кресле в маленькой, скудно освещенной заходящим солнцем, комнатке. Около окна, нахмурившись и сложив руки на груди, стояла Беллатрикс, у двери, как всегда, сторожил МакНейр. Люциус, присев на подлокотник моего кресла, до боли сжимал пальцами моё плечо. Но мой взгляд остановился посреди комнатки: на Вольдеморте и стоящем перед ним со связанными руками Рэме. Я нервно вздрогнула.

— Ты не понимаешь, от чего отказываешься! — прошипел Лорд Тьмы Люпину. — Ты думаешь, что у тебя будет полноценная жизнь в мире волшебников? Думаешь, у тебя есть настоящие друзья, и эта девушка действительно влюблена в тебя? Нет! Ты тешишь себя напрасными иллюзиями! Рано или поздно они все, включая добренького Дамблдора, отвернутся от тебя. Потому что для них ты никогда не станешь человеком! Для них ты — зло! И тебе прийдётся жить с этим клеймом, жить по их глупым законам, которые уничтожат твою подлинную суть.

— Как будто твои Пожиратели не считают, что я — животное?! — хмыкнул Рэм.

— Да, считают, — спокойно парировал колдун. — Не буду лгать: я тоже так считаю. Но это не мешает мне ценить тебя. Я дам тебе свободу быть собой, а не скрываться и притворяться простым человеком. Ты сможешь жить по законам своей луны и... по моим законам, конечно! Поверь, тебе это не составит труда, это — твоя природа, это — то ради чего ты рождён на свет! И у тебя будет всё...

— Я родился простым нормальным человеком! — обиженно проговорил Рэм. — И я всю свою жизнь стремился уничтожить свою "подлинную суть"! Потому что будучи укушенным оборотнем, я не совершал ошибки, но я совершу её, если начну убивать, если стану таким как вы! А что касается тебя, Вольдеморт, то тебе все едины: гоблин-то, дементор, оборотень или человек — лишь бы они служили тебе. Ты не ценишь никого! Ты умеешь лишь требовать и брать, а слуги — только разменная монета в твоей игре. Какая тут может быть свобода? И что ты можешь дать кроме этого? Что у меня будет? — скептически усмехнулся он. — Деньги, женщины и власть?!

— Именно, власть! — неожиданно вмешалась Беллатрикс.

— О какой власти может говорить тот, кто сам бьёт поклоны и называет другого своим повелителем!

Женщина побледнела. Рука Малфоя с такой силой сдавила моё плечо, что я еле сдержала стон.

— Не трать нервы на этого мальчишку, Белла, — сказал Вольдеморт и от его голоса повеяло могильным холодом, — кажется, Дамблдорова промывка мозгов уже сделала своё. Я уже сомневаюсь, осталось ли в нём хоть что-то от оборотня. Сегодня мы выясним это и заодно повеселимся, — он посмотрел на меня. — Ты снова разочаровала меня, Клер. И ты знаешь, какое за это наказание...

— Будь ты проклят! — дрожа от ненависти, выдавила я сквозь зубы.

Лорд Тьмы направил волшебную палочку мне в лицо. Мне вовсе не было страшно, напротив, если бы меня не удерживал Люциус, клянусь, я бы без волшебства и без оружия, а ногтями выцарапала бы его красные глазища!

— Нет! Только не она! — в отчаяньи закричал Рэм.

Колдун резко обернулся и предназначавшийся мне Круцио ударил в грудь парню. Я вскочила, чтобы броситься к нему, но Малфой схватил меня за волосы и усадил обратно. Сквозь слёзы я видела, как Люпин закричал от боли, упал на колени, потом полностью свалился на пол и потерял сознание...

Люциус выволок меня из комнатки в коридор и потащил к лестнице, мои попытки сопротивляться прекратились после того, как он предупредил меня, что не хуже умеет применять непростительные проклятья. Потом снова последовал калейдоскоп лестниц и коридоров, дверей, картин и статуй. Мы спустились до первого этажа и вышли в нлавные ворота. Пока я размышляла, увижу ли я ещё Рэма, мы пересекли внутренний дворик и вошли в большое каменное строение. Это была конюшня. Между деревянными стойками уже суетились гости Вольдеморта.

— Где Беллатрикс, Люциус? — спросил Лестрандж, подходя к нам, ведя под узды свою лошадь.

— Она с Повелителем. Они уже отправились туда, — ответил Малфой. — Где моё оружие, Добби?! — заорал он на маленького грязного эльфа, выглянувшего из соседнего стойла.

— Оно-о-о готово, мой господин, — заикаясь, пробормотало существо.

Люциус подтолкнул меня к красивому белому жеребцу, к седлу которого был прикреплён большой арбалет и колчан со стрелами. Мужчина подсадил меня на коня и сам уселся сзади. Мне пробила дрожь, когда его рука железным обручем сжалась вокруг моей талии, а сердце сжалось от предчувствия беды...

— Всё получилось так, как я говорила вам?! — услышала я голосок Нарциссы. Она подъехала к нам на такой же белоснежной, как и у Люциуса, кобылке.

— Было не трудно предположить, что он откажется, — ответил ей Малфой.

— Ты подвела Повелителя, Клер... — вздохнула она. — Я тебе не завидую!

— Надо же, а я-то думала даже очень завидуешь! — презрительно бросила я. — Не желаешь обменяться лошадьми? Смотри, какое у меня местечко! Или после Рэма Люциус перестал интересовать тебя?!

Это было опасно! Ненависть и злость затмили мой разум настолько, что я даже не осознавала, как рискованно вот так открыто смеяться над ней. Особенно в моём положении. К тому же, мои слова задели и самого Люциуса.

— Заткнись, Клер! — шикнул он на меня. — Молись лучше, чтобы ты осталась жива!

Значит у меня ещё есть шанс! Но какой ценой? Поклясться в вечной верности Вольдеморту, стать любовницей Малфоя? Спокойно наблюдать, как они убьют того, кого я люблю?! Или... мне даже не хотелось думать про это. Роза мертвым камнем оттягивала мою шею, но она могла ожить в любой момент.

— Надо спешить! — сказал Люциус и, пришпорив коня, поскакал к выходу из конюшни. Нарцисса, Рудольфо, Эйвери и все остальные ехали за нами.

Солнце неумолимо скрывалось за горизонтом, его последние лучи окрашивали небо огненными красками, подул холодный ветер. Замок остался позади, и мы, спустившись с холма, теперь неслись в сторону леса. Сосны в перемешку с лиственницами и кленами составляли непроходимую преграду у нас на пути, но Люциус, похоже, знал здесь все тропки, по которым и вёл Пожиратеей Смерти вглубь чащи... Ветки хлестали меня по лицу, заставляя пригнуться и поэтому не видеть дороги.

— Вы опаздываете, — холодно сказал Вольдеморт, когда мы въехали на небольшую поляну. Вместе с ним тут уже ждали Беллатрикс и МакНейр. Все были верхом, и особенно меня поразил конь под Лордом Тьмы. Это было какое-то чудовище: огромное и черное, как плащ его хозяина, с глазами-угольками, как и у его хозяина, выпускающее из ноздрей пар и гневно роющее копытом землю.

— Простите, мой повелитель! — смущенно прошептал Люциус и развернул своего коня лицом к центру полянки.

Я чуть не заорала от ужаса! Поляна была окружена высокими соснами, на стволе каждой из которых ядовитым зелёным светом горели знаки мрака. И на самой траве такой же краской был нарисовал череп с вылазеющей изо рта змеёй. Посреди круга, где трава была сожжена, прямо из земли выходили две железные цепи. В них были закованы запястья Рэма... Одежды на нём не было, и шрамы причудливым узором белели на коже. Он стоял, опустив голову на грудь и не реагируя на происходящее вокруг. Его ладони были в крови, наверное, он пытался вырваться, но наручники лишь поранили его...

"Посмотри на меня..."

Он поднял голову, и на его лице появилось выражение неподдельного счастья. Должно быть, он тоже решил, что больше не увидит меня. Но что это меняло?.. Мы оба знали: Вольдеморт собрал всех вовсе не для того, чтобы отпустить нас с миром.

Вокруг заметно потемнело и знаки на деревьях засветились намного ярче, чем прежде. Солнце зашло. Я заметила как побледнел Люпин... Полнолуние...

— Тебя не ждёт легкая и быстрая смерть, она будет мучительной и позорной! И никто никогда не похоронит тебя по-человечески, потому что твоя шкура будет ковриком у меня перед камином...— смакуя каждое слово, произнёс Вольдеморт, — но сначала тебе предстоит испытать то, чего ты боишься больше всего в жизни: я заставлю твою возлюбленную смотреть, как ты превращаешься, а потом она сама прикажет тебе убить себя!

Рэм вздрогнул, но не отвел взгляд от лица колдуна.

— Скажи одно слово, и я отпущу тебя... порезвиться в лесу. А утром, когда вернёшься в замок, она будет ждать тебя: целая, невредимая и не тронутая никем, даже Малфоем.

Я поняла одно — он лжет! Он не простит ни меня, ни тем более Рэма. Он хочет, чтобы его умоляли, чтобы перед ним плакали и унижались, и тогда он без лишних раздумий приведёт в исполнение наш смертельный приговор. Он не может смириться, что оборотень смело смотрит ему в глаза, что какие-то мальчишка и девчонка просто не боятся его! Тьма сгущалась над лесом...

— Никогда! — твердо сказал Рэм.

Вольдеморт взревел от ярости и направил на меня волшебную палочку. Заклинание парализовало мои глаза и шею, лишив возможности повернуть голову или зажмуриться. Я должна была смотреть...

Вышла луна. Первый раз в жизни она не вызвала у меня ни малейшей радости или восхищения. Я даже не видела её, а только молочный свет, заливающий поляну и стоящих на ней людей. И исказившееся от боли лицо парня, прекрасные глаза человека, превращающиеся под её светом в дикие горящие глаза волка. Где-то рядом вскрикнула Нарцисса. Да, это было ужасно, не скрою, но для меня это было сном, кошмарной иллюзией. Реальность растворилась в лунном свете, в истошном крике превращающегося оборотня... И хоть заклятие уже не держало меня, я не могла отвести от него взгляд.

— Он не вырвется из цепей, мой повелитель?! — испуганно поинтересовался Люциус.

— Вырвется, но это мне и нужно...

В подтверждение его слов, волк легко вытащил лапы из железных колец и обернулся к Малфою. Нет, ко мне!

— Мой повелитель, а если он убежит в лес? — заметил тот.

— Не убежит: здесь люди — он будет нападать! — раздраженно ответил колдун.

И тут меня осенило!

"Беги!" — мысленно приказала я, и роза потеплела на груди.

"Он касается тебя, моя королева! Я разорву ему глотку!"

Не знаю, что больше поразило меня: кровожадность чудовища, поток мыслей, который я поняла как "моя королева" или вообще то, что я могла слышать эти мысли! Хотя я вспомнила мантикору...

"Беги!" — почти попросила я, — "Они убьют тебя!"

Волк ощетинился, зарычал, но не сдвинулся с места. Лошади взволновано заржали.

— Почему он не нападает? — подозрительно заметил МакНейр.

— Забери у неё розу, Люциус! — немедленно рявкнул Вольдеморт.

— Беги!!! — крикнула я, когда Малфой, заломив мне руки за спину, засунул ладонь под мою блузку, стараясь нащупать кулон. Я изловчилась и укусила его за руку.

— Беги, я приказываю тебе! — заорала я, как сумасшедшая. Волк бросил на меня тоскливый взгляд и, в два прыжка перемахнув через всю поляну, скрылся во тьме леса. Летевшие ему вслед зелёные вспышки безрезультатно разбились о стволы сосен, оставляя на коре горящие зелёные разводы...

Происходило что-то невообразимое: Вольдеморт кричал и ругал всех подряд. Беллатрикс и Эйвери пытались привести в чувство несчастную, потерявшую сознание Нарциссу, МакНейр во главе остальных мужчин столпились кучей перед своим повелителем, наперебой предлагая тому принести голову, шкуру, сердце и прочие внутренности оборотня. Только Малфой стоял в сторонке и покрепче прижимал меня к себе. У него были свои планы. И когда он, пришпорив своего белого скакуна, бросился вслед за скрывшимся чудовищем, я даже сначала серьёзно испугалась. Арбалет всё ещё болтался у седла...

Пожиратели тут же последовали за нами.

— Думаешь, вся добыча достанется тебе, Люциус?! — крикнул Рудольфо, догнав нас.

— Хочешь поспорить?! — самодовольно усмехнулся тот, но я уловила в его голосе наигранность.

— Я убью оборотня! — пообещал Лестрандж и рванул вглубь леса.

Люциус остановил лошадь. Мимо нас пронеслись МакНейр и ещё несколько всадников с факелами. Вольдеморт объявил охоту открытой, моё сердце болезненно сжалось.

— Ну что ж, Клер, я спас тебя от Лорда, ты должна меня отблагодарить, — шепнул мужчина мне на ухо.

Он увёл коня с тропинки совсем в другую сторону. И через минуту мы выехали на ещё другую полянку, залитую лунным светом. Он сжал меня в объятьях и заставил силой запрокинуть назад голову. Я чуть не взвыла от злости и отвращения! Спасибо дорогому Люциусу, что он вырвал меня из-под надзора колдуна! Спасибо его проклятой глупости и похоти! Его жадные губы впились в мои, грубые ледяные руки скользнули под блузку. Мне стало тяжело дышать. Он изнасилует меня и затем вернёт Вольдеморту или убьёт сам! О нет, я не хочу такой смерти под светом луны...

Жеребец под нами заволновался, и Малфою пришлось слезть с него. Меня он просто сбросил вниз, и я расшибла ладони о камни в траве. Но долго хныкать мне не пришлось — ещё секунда и, перевернув меня на спину, Люциус начал рвать мою одежду. Я зажмурилась и заорала. Пусть нас найдёт Вольдеморт, кто угодно! Лучше сразу умереть! Звонкая пощечина заставила меня замолчать... Я закрыла лицо руками, уже не в силах сопротивляться, и тихонько заплакала.

И неожиданно Люциус замер. Он задрожал всем телом, и потом, как далёкий раскат грома, всего лишь в метре от нас раздалось злобное рычание. Я почувствовала, как холодеет кровь в жилах. Его страх на мгновение передался и мне. Оборотень!

Малфой поспешно сполз с меня и попятился к лошади, но волк, перемахнув через моё тело, уже бросился на него. Во тьме сверкнули жёлтые глаза и огромные смертоносные клыки. Зверь с легкостью повалил человека на землю.

— Нет! — вдруг произнесла я. Роза заполыхала.

"Ему нет пощады!" — прозвучал глухой голос у меня в голове. Голос этот до боли был похож на голос Рэма, но язык, на котором он говорил, не был человеческим. Да и эта невероятная ненависть и жестокость никак не могли принадлежать нежному гриффиндорскому старосте. Но я знала, что это он. Он — в обличье зверя.

"Он не заслуживает того, что бы из-за него ты нарушил свой запрет убивать".

" Он тронул мою королеву! ...Пущу ему кровь! Вырву ему сердце!" — умолял оборотень.

Мне было горько признавать, но просьбам и увещеваниям этой ночью не было места.

"Отпусти его и подойди ко мне!"

Это был приказ, и зверь тут же исполнил его. Я с трудом поднялась на ноги и положила ладонь на могучую шею волка. Мои пальцы крепко вцепились в жесткую серебряную шерсть. Он подался вперёд, прижимаясь к моему бедру, как послушная собака. Было страшно. Очень страшно владеть таким оружием, повелевать диким, жаждущим крови существом... Но я взяла себя в руки.

— Люциус! — холодно сказала я, — Вставай! Я спасла тебе жизнь, и теперь ты мой должник. Клянись своей ничтожной жизнью, что, вернувшись к Вольдеморту, ты расскажешь ему, что убил и Клер Кипли и оборотня! Это повторно спасёт тебя, ведь ты же не планируешь признаваться, что бежал, поджав хвост?!

— Хорошо, клянусь, клянусь... — шептал он, отползая на четвереньках подальше от нас.

Когда он поднялся на ноги и вскочил на лошадь, волк предостерегающе зарычал, но я не обратила на это внимания и только успокаивающее провела ладонью по его холке. И в тот же миг холодная сталь сверкнула в свете луны: Малфой сорвал с седла арбалет и вставил в него стрелу. Наверное, это был единственный смелый поступок в его жизни.

И всё произошло слишком быстро... Волк толкнул меня в траву и серебряная стрела, просвистев в воздухе, вонзилась в его грудь. Я схватила его обеими руками за шею, но он вырвался и понёсся к врагу. Ужас лишил меня дара речи.

Оборотень прыгнул, и конь Люциуса поднялся на дыбы, скидывая своего хозяина. Вторая, выпущенная в момент падения, стрела описала дугу в воздухе и мягко приземлилась около меня. Малфой заорал при виде несущегося на него волка, но тот избрал своей целью вовсе не его, а именно белоснежного скакуна. Я думаю, он не хотел нарушать мой запрет, который я бы в тот момент с радостью отменила. В любом случае, конь Люциуса бросился наутёк в чащу, и оборотень с торчащей в груди стрелой погнался за ним. А я осталась на поляне наедине с разгневанным, уже лишившимся всякого желания, кроме как убить меня, мужчиной. Моя рука потянулась в сторону и нащупала в траве тонкую острую стрелу.

— Пожалуйста, не убивай меня! Я ведь не позволила ему убить тебя! — взмолилась я, когда Малфой направил на меня свою волшебную палочку. — Люциус! Не дай мне умереть, не познав мужской ласки!

Ну и чушь я несла в тот момент! Но на моё удивление именно это дало мне спасительные секунды.

— Хочешь сказать, что у тебя ничего не было с этой скотиной?!

— Нет! Ты же знаешь: это Лорд приказал... А я не смогла! — я поднялась с земли и, сжимая стрелу за спиной, направилась к нему. — Он оборотень, а ты...

— Что... я? — сладко спросил он, проводя палочкой вокруг моей обнаженной груди.

— Ты... хуже!

Вспышка ярости во сто крат увеличила мою силу. Как падающая звезда в ночном небе взметнулась моя ладонь со стрелой, и, как звезда во тьму серебряный наконечник погрузился в его тело. Он взвизгнул от боли и упал на колени. Я могла ударить снова, могла подождать, пока он сдохнет или вырвать у него волшебную палочку, но я просто побежала прочь. Скорее отсюда, скорее с этой поляны, скорее от убитого мною человека...

Кусты безжалостно кололи мою кожу, юбка путалась в них. Мне приходилось останавливаться и силой выдирать её из цепких ветвей. Колючки набились в обувь, лицо обливалось потом, сердце готово было выскочить из груди и от бега, и от неописуемого ужаса, который овладел мной. Не знаю, сколько времени прошло до тех пор, как силы покинули меня и, рухнув под какой-то сосной, я забилась в истерических рыданиях.

Когда я пришла в себя, первой мыслью было то, что я одна ночью в лесу и пусть даже могу повелевать лунными тварями, это не спасёт меня от всех остальных его обитателей, а тем более от рыскающих повсюду Пожирателей Смерти. Я задрала голову на усыпанное звёздами небо и нашла в нём самую яркую Звезду. Она указывала на север. Я понятия не имела, в какой стороне находится замок, в какой — болота и в какую побежал оборотень. И тут я вспомнила о том, что он ранен... Рэм ранен! И может быть сейчас где-нибудь умирает... Я понимала, что найти его практически невозможно, но должна была попытаться! Встав и кое-как поправив изорванную в клочья одежду, я побрела на свет Путеводной Звезды...

В воспоминаниях сохранился холод, тьма, непроходимые заросли и сотни пугающих звуков со всех сторон. Лес следил за своей непрошеной гостьей. Тут и там сверкали чьи-то глаза, мелькали тени, но ни одно волшебное или неволшебное существо не посмело напасть на меня. Я была под защитой луны. Кулон на моей груди освещал мне путь и приятно согревал.

Неожиданно лес кончился и мне в ноздри ударил солённый запах ила. Болото. Всё-таки именно они были на севере. Перед моим взором распростёрлись бесконечные заросли камыша и низких кривых ив, под ногами громко зачавкала грязь. Я сделала несколько шагов назад и обернулась, собираясь направиться обратно на юг, как тут услышала лошадиное ржание. Я замерла и медленно опустилась на корточки, сердце тревожно забилось. Между деревьями замелькал огонёк факела. Как бы можно было обрадоваться ему в иной ситуации, но сейчас надо было поскорее скрыться! Я нырнула в камыши и побежала, пригибаясь к земле. Болотная тина предательски булькала и с каждым шагом всё глубже и глубже засасывала мои ботинки.

И тут камыши ещё и кончились! Я упала, утопив ладони в вонючей грязи, и прислушалась. Было тихо... Даже ветер не шумел в лесу, лишь где-то призывно квакала лягушка, да по небу пролетел дикий филин. Казалось, моя паника была напрасной.

Аккуратно привстав, я выглянула над камышами. Метрах в двадцати от меня над зарослями возвышался Валден МакНейр, палач Вольдеморта. Я мгновенно уселась обратно в ил.

— Выходи, девчонка, я знаю, что ты тут! — довольным голосом сказал он.

Моя голова лихорадочно заработала, стараясь найти выход. "Возможно, он не видел меня, и, если отсидеться в кустах, он не станет ждать и уйдёт? Конечно, он не станет ждать — он будет искать! Найдёт и убьёт меня..." Я с надеждой окинула взглядом пространство перед собой. Совсем невдалеке от меня, образуя собой что-то наподобие ограды, росли несколько ив, среди которых я бы смогла спрятаться. Проблемой оставалось пробраться туда незамеченной по ярко освещённой полосе голого болота.

Клянусь, то что в этот момент луна зашла за тучу я приняла за чудо природы, за подарок Судьбы! Не раздумывая, я бросилась в сторону ив, но мне не хватило ровно секунды. Луна вновь осветила всё болото и Пожиратель Смерти заметил меня, прячущуюся среди деревьев.

— Я убью тебя, девчонка! — заорал он, устремляясь к моему укрытию.

В отчаяньи я побежала вперёд и вдруг... наткнулась на стену! Ночь полна неожиданностей! Передо мной действительно был не то что бы дом, а скорее хижина, маленькая, заросшая мхом и перекошенная. У меня не было времени думать, кто жил в ней раньше, не слишком заботило меня и то, что ветхие стены отнюдь не преграда для громилы МакНейра. Найдя дверь и без усилий открыв её, я юркнула внутрь. Внутри было темно, хоть глаз выколи, и даже окошко в стене не помогало, потому что лунный свет почти не проникал за покров ветвей. Я подошла к этому окошку и замерла, осторожно выглядывая наружу.

Огонёк факела приближался. И вот, раздвинув ветви ив, за "ограду" вошёл мой преследователь. Он поднял левую руку с факелом над головой, в правой он сжимал огромный, похожий на нож мясника, кинжал. Искажённая ненавистью и злобой физиономия при свете огня выглядела ещё ужасней, чем обычно...

— Выходи! Твоего волчонка уже пристрелили и освежевали, — хохотнул он. — Доставь же и мне удовольствие зарезать тебя во имя Лорда Вольдеморта!

"Рэм не умер! Он не умер!" Я невольно зажала руками рот, чтобы не закричать, коленки задрожали. Отчаянье неумолимо заполняло моё сердце. Зачем мне жить без него?.. Ответ пришёл как-то сам собой и напугал меня ещё больше: ради мести!

МакНейр говорил что-то ещё, смеялся, как идиот, и ходил кругами перед хижиной. Но тут до меня дошло — он ждал пока я выйду, а сам не смел заходить внутрь. Интересно, почему? У меня появилось какое-то жуткое предчувствие...

— Выходи, или я сожгу здесь всё! — рявкнул он, грозно тряся факелом.

Я молчала и не шевелилась. Он резко замахнулся, собираясь бросить свой факел на прогнившую крышу хижины...

(написано в соавторстве с Клер Кипли :))

Подул ветер. Сильный и холодный. Деревья закачались, шумя листвой, стены старой хижины горестно заскрипели, как будто грозились вот-вот рассыпаться в пух и прах. Факел МакНейра погас, и внутри ивовой ограды воцарилась тьма.

— Чёрт побери! — выругался он, — выходи, дура!

Я затаила дыхание, вслушиваясь в тишину ночи... Что мешало ему зайти в хижину? Объяснений я не находила, зато точно знала, что он не сделает этого, и чувствовала его растерянность, его страх!

Постояв минуту перед хижиной, Пожиратель Смерти громко сплюнул и зашагал прочь. Наконец-то я могла с облегчением вздохнуть. Я ждала до тех пор, пока не услышала еле различимый топот копыт, удаляющийся в сторону леса. Всё, эта несчастная хижина стала моей крепостью и спасла мне жизнь.

Я довольно заулыбалась и направилась к выходу. Уже раскрыв скрипящую дверь, я вдруг не выдержала и, обернувшись, всмотрелась в темноту внутри хижины. Даже лунная роза не светилась, поэтому невозможно было ничего разглядеть...

И вдруг прямо перед моим носом загорелся белый огонёк волшебной палочки, осветивший лицо своего владельца. Это было нечеловеческое лицо: худое, как у Лорда Тьмы, покрытое морщинами и, как мне показалось, зелёного цвета. Выпученные глаза такого же оттенка болотной тины, всклокоченные волосы и большой рот с рядом мелких острых клыков. Трудно сказать, кто из нас заорал первым: я или существо из хижины. Видимо, мы в равной мере напугали друг друга... Сделав неуклюжий шаг назад и зацепившись за порог, я уже в который раз за ночь грохнулась в грязь.

Какое-то время я пролежала на спине, не осмеливаясь раскрыть глаза и только вслушиваясь во вновь нахлынувшую гробовую тишину. Когда самообладание и храбрость вернулись ко мне, то, подняв голову, я обнаружила, что дверь в хижину плотно закрыта. Неужели это была галлюцинация?! Желания выяснять правду у меня совсем не нашлось. Поспешно выкарабкавшись из лужи, я побежала к ивам...

… Битый час я бродила в зарослях камыша, так что бы не заходить вглубь болота, но и чтобы спрятаться, если кто-нибудь появится со стороны леса. По редкому, пугливому щебету птиц, можно было понять, что ночь уже приближается к концу и вот-вот наступит рассвет. Эта ночь показалась мне маленькой жизнью. Одна лишь мысль вертелась у меня в голове — Рэм. Я повторяла себе, что должна найти его, пусть даже ради этого мне придётся нырять в болотную трясину. Порывисто дул ветер, грязь чавкала под ногами, каждый шаг был пыткой для замерзших и немеющих ног, но я находила силы и упрямо шла дальше. Голос разума твердил, что шанс найти Рэма — один из тысячи, но надежда не покидала меня и не позволяла сдаться.

Поплутав ещё немного, я совсем изнемогла от усталости, холода и жажды... Там, где я остановилась, в болото впадал тоненький ручеёк, текущий из леса, и, не заботясь о Пожирателях Смерти, я направилась против течения на поиски чистой воды. Выйдя на широкую поляну, где ручеёк уже вполне можно было назвать речушкой, я присела у кромки воды и, зачерпывая ладонями, стала жадно пить её.

А потом седьмое чувство заставило меня взглянуть на противоположный берег. Там среди корней старой, зловеще шелестящей листьями, ивы лежал большой волк. На его густой тёмно-серой шерсти я разглядела черные пятна крови. Из груди торчала серебряная стрела. — Рэм!.. — тихонько позвала я и стремглав бросилась в воду. Пока я добралась до цели, то не только полностью промокла, но и наглоталась воды, так как плавать я почти не умела, а речушка посередине была довольно глубокой. Пытаясь унять бьющую меня дрожь, я поползла на коленках к оборотню.

Волк печально взглянул мне в лицо. Я ожидала увидеть желтые, горящие желанием убивать, глаза, но сейчас глаза животного были человеческими и бездонно-серыми. Звезды меркли в небе, новый день возвращал мне того, кого я любила...

В моём сознании пронеслось:

"Я умираю, моя королева!"

— Нет, ты не умрешь! — вслух воскликнула я. — Рэм, эта стрела отравляет тебя. Я должна... вытащить её.

Он не шелохнулся. Я приняла это за согласие и, собравшись с духом, со всей силы потянула за оперенный кончик стрелы. И в этот момент первые лучи солнца осветили поляну. Оборотень зарычал от боли, но тёплое дневное светило пресекало власть холодной луны — на месте волка в моих объятьях теперь лежал Рэмус Люпин. Рык зверя превратился в человеческий стон.

От неожиданности я вздрогнула и выронила стрелу. Вновь поднявшийся ветер разметал мои волосы.

— Рэм… — прошептала я.

Парень медленно приоткрыл веки. Я, наверное, ждала прощальных слов, поцелуя, хотя бы последней улыбки, но он не пошевелился, взгляд помутнел и лишь из уголка его губ вытекла струйка крови. Я обхватила руками голову, твердя про себя, что это серебро погубило его... Нет, он умрёт по моей вине! Он умер... И я ничего не могу сделать, даже остановить кровь, текущую из его раны. Наступила гробовая тишина, даже ветер стих ... Лишь мой всхлип нарушил безмолвие природы.

— РЭМ! — во весь голос заорала я, внутри удушающей волной прокатились отчаяние и почему-то злость, — Очнись, Рэм!!! Вернись, не смей покидать меня!

Я схватила его руку — пульс не прощупывался. Словно безумная, я начала трясти его за плечи, истеричные всхлипы срывались с моих губ. Этого не может быть! Судьба несправедлива!

— Рэм, сейчас же очнись! Я повелеваю твоему сердцу биться и твоим ранам зажить! Властью лунной розы и во имя моей любви к тебе, я приказываю тебе жить!!!

И в это мгновение случилось невероятное: роза заполыхала, обжигая мою кожу, и взорвалась. Бледно-голубые искорки лунного света, кружась в воздухе, как снежинки, опускались прямо на грудь Рэма и таяли на его коже. Рана перестала кровоточить и быстро затянулась, судорога несколько раз изогнула его тело, он закашлялся. И серые глаза из-под распахнувшихся ресниц удивлённо взглянули в мои.

Что произошло в моей душе, не сможет описать никто. Будто меня вытянули из тёмного омута на солнечный свет, будто на меня наслали зелёный луч смерти, а он рассыпался на сотню летящих бабочек. У меня перехватило дыхание, с трудом я произнесла его имя...

— Рэм...

Он поднялся и порывисто обнял меня. Я вцепилась в него мертвой хваткой, словно в следующий миг он мог снова уйти от меня. Слёзы счастья заструились из глаз.

— Клер, — горячо зашептал он, — я здесь, я никогда больше не покину тебя, никогда…

Он чуть отстранился, но я опять прильнула к нему, рыдая взахлёб. Пальцы снова и снова зарывались в его мягкие волосы или хватали его запястья, со страхом ребёнка, который чуть не потерял мать. Я целовала его губы со страстью женщины, которая только что вырвала своего возлюбленного из холодных объятий смерти. Я заслужила это счастье, и теперь пусть я даже взорвусь от него, как моя роза!

— Лунной розы больше нет, — проговорила я, — она взорвалась, Рэм. Она приносила лишь боль и страдания, но, благодаря ей, ты жив! И я не жалею об этой жертве...

— Знаю, я видел это... со стороны, — смущенно ответил он, — Я умер и не мог вернуться, пока ты не приказала мне! Ты спасла мне жизнь... Я так тебя люблю, Клер! Моя девочка, моя королева, я так люблю тебя...

В лучах восходящего солнца одинаково ярко искрились слезы на его щеках и пылинки, оставшиеся от лунной розы, которыми была усеяна моя разорванная одежда. Начинался новый день, мы снова были вместе и наконец-то на свободе!..

Рэм не мог идти, и мы были вынуждены передохнуть прямо здесь. Он был уверен, что нас уже не ищут, хоть вряд ли Пожиратели Смерти поверили в нашу смерть, скорее, они попрятались в замке, как вампиры, от солнечного света. Я так устала, что меня не волновали ни убитый мною Люциус, ни таинственные обитатели местных болот. Всё, чего мне хотелось, это лежать у него на груди, слушать, как рядом журчит по камням ручеёк, ощущать, как его пальцы перебирают мои локоны. Солнце уже высоко поднялось над лесом и щедро согревало нас...

Мне пришлось разорвать остатки своей юбки, чтобы соорудить для парня подобие набедренной повязки.

— Рэм, что случилось? — осторожно спросила я, когда он, заметив, что я рассматриваю его, нахмурился и отвернулся.

— Ты видела... вчера... — глухо прошептал он.

— Ах, вот в чём дело! — спохватилась я. — Скажу тебе честно — это было неприятное зрелище, но меня не будут мучить кошмары, в которых ты превращаешься в оборотня.

— Ты смелая девчонка, Клер, — ответил он.

— А ты, кстати, очень красивый... волк! — нашлась я и тут же добавила. — И не только...

Щеки парня просто очаровательно покраснели, и он снова отвернулся, но я не стала больше мешать ему надевать свой нехитрый наряд, а удобней устроившись на мягкой траве, расслабилась.

— Veniam molestiae rogo... — услышала я вдруг тихий, как будто старческий голос.

Сонливость тут же испарилась, я поднялась на локтях. В нескольких метрах от нас из-за дерева выглядывала зелёная физиономия напугавшего меня ночью существа. И хотя в свете дня оно вовсе не выглядело страшным, я позволила себе издать сдавленный крик.

— Тссс... — шепнул мне Рэм, успокаивающе и почему-то задорно улыбнувшись. — Salve... Veni propius... — обратился он вдруг к существу.

— Hoc excludo, — сказало оно, вышло из своего укрытия и направилось к нам.

— Не бойся, Клер, она не причинит нам вреда.

Это и вправду была ОНА. По крайней мере, к такому выводу можно было прийти, судя по всклокоченным зелёно-коричневым волосам и длинному "платью", надетому на её худенькое тельце. Старой её назвать было тяжело, да и отвратительной тоже. Большие зелёные глаза и клыки, обнажившиеся в добродушной улыбочке, скорее вызывали смех, чем ужас. Но я сдержалась, тем более, что после очередной её фразы лицо парня стало предельно серьёзным, и он почтительно поклонился.

— Это хозяйка местных болот, — объяснил он мне.

— Ты понимаешь её?..

— Она говорит на латыни. Я немного знаю латынь, да и мой родной язык, румынский, похож...

Рэм подал мне руку и помог подняться. Тем временем наша новая знакомая окинула меня подозрительным взглядом и что-то недовольно выкрикнула. Я прижалась к парню, но тот лишь снова заулыбался и ответил ей.

— Она говорит, что ты была ночью в её доме и напугала её.

— Это кто кого ещё напугал! — фыркнула я.

— Я сказал, что ты не желала ей зла. Она знает, что за тобой охотились... — начал переводить он, — она знает... всё. Что это я вервульф, потревоживший покой леса этой ночью, она видела, как ты спасла мне жизнь. Она хочет помочь нам. Раньше ей не попадались волшебники. Живые волшебники... Живые?! — он сам удивился своим словам.

— Что она имеет в виду? — подозрительно шепнула я.

— Мы не первые жертвы Вольдеморта... Мы первые, кому удалось спастись!

Неприятный холодок пробежал по моей спине.

Хозяйка болот поманила нас рукой, и мы направились за ней по течению ручейка в сторону её владений. Мне пришлось помогать Рэму идти. По дороге он пытался разговаривать с ней, получалось это у него довольно неплохо. В первую очередь мы выяснили, что находимся в Трансильвании, в одном из её самых глухих и заброшенных людьми уголков. До ближайшего поселения было более ста километров, но наша новая знакомая могла отправить сову с письмом и в нём объяснить, где мы находимся. Имя Вольдеморта ей ничего не говорило, но она знала, что в лесу устраивают жертвоприношения какому-то "тёмному божеству". Откуда брались эти люди, её не очень волновало, намного важнее было то, чтобы они не смели убивать обитателей леса и болот. Но пока своих жертв "злые" приводили сами, единственной предосторожностью было заклинание, наложенное ею на свой дом. В него не мог войти никто, на чьей совести было хоть одно убийство. Это заявление заставило меня пересмотреть свою вину в смерти мантикоры: ведь я зашла в хижину! Замка в этих краях она никогда не видела, хотя знала лес, как свои шесть пальцев... Да-да, именно шесть...

— Рэм, она ведь не человек? Что она?.. — тихо спросила я.

— Если я не ошибаюсь, то она то, что в Англии уже сотню лет считается вымершим видом: кикимора...

— Болотная! — от удивления я даже раскрыла рот.

— Именно, — Люпин подмигнул мне, — и она обладает нешуточной магической силой. Пока мы под её покровительством, Вольдеморт не доберётся до нас.

Когда мы вышли к болоту, оказалось, что к ивам проложена узенькая дорожка из камешков, которую я не заметила ночью, пока бродила здесь. Внутри самой хижины была и маленькая кровать и стол, подходящие под рост своей хозяйки, и несколько сундуков, переполненных каким-то хламом. Она была очень гостеприимна и добра к нам. Нас накормили кислым, но зато горячим супом из одуванчиков с лепёшками, орехами и ягодами. Потом нам выдали одежду: длинные бесформенные туники из жесткой шерсти и даже деревянные башмаки для Рэма, которые, к искреннему разочарованию кикиморы, оказались на него малы.

Наша спасительница нагрела воду и, выведя меня "во двор", помогла мне помыться. Когда, я чистая и пахнущая цветочной пыльцой, которую мне предложили вместо мыла, вернулась в хижину, парень сидел за столом и писал письмо на превращенных в пергамент тряпочках, вместо чернил используя смесь золы и грязи. Не обращая на него ни малейшего внимания, меня вновь заставили раздеться и сесть на стул посреди комнаты. Я повиновалась, и кикимора, достав склянку с ароматным маслом, стала смазывать им все порезы и синяки на моей коже, которые чудесным образом тут же стали заживать. Её трогательная забота привела меня в полный восторг, и, хотя я не могла разговаривать с ней, благодарная улыбка, надеюсь, вполне выражала мои чувства.

Потом её шестипалая ладошка замерла на моём плече, и она покачала головой. Конечно, не трудно было увидеть сходство между клеймом на моей коже и рисунками на соснах в лесу. Я понуро опустила голову. Совсем не хотелось объяснять что-либо, но, похоже, она и так поняла и, мягко прикоснувшись к моему подбородку, заставила поднять голову и посмотреть ей в глаза. И что-то произнесла.

— Рэм, что она говорит? — спросила я, не отрывая глаз от зелёного маленького личика кикиморы.

— Эммм... Она спрашивает, ты бы хотела избавиться от него?

— Конечно! — воскликнула я. — Это моя единственная мечта! Я готова на любую жертву, чтобы клеймо исчезло!

Он перевёл. Она понимающе кивнула и, сказала что-то Рэму, тот быстро ответил. Я вопросительно взглянула на него.

— Она спросила, или я люблю тебя, — объяснил он и тут же опустил глаза, как будто смутившись от того, что я без одежды.

Но я почувствовала что-то неладное, растерянность в его голосе...

Вскоре мы отправили два письма: в Хогвардс к Дамблдору и второе моим родителям. В них было написано, что мы были в плену у Лорда Тьмы, сбежали и теперь прячемся на болотах. Кикимора объяснила, как найти эти места и ещё заставила написать, как посторонние должны вести себя, чтобы "не накликать на себя её гнев или гнев местного лешего"! После этих слов Рэм уткнулся носом мне в ухо и, стараясь сдержать смех, прошептал, что нам крупно повезло, что мы попали в настоящую сказку.

До вечера мы разговаривали с хозяйкой хижины. Она знала язык зверей, была искусной целительницей и, как говорил Люпин, обладала немалой магической силой, но использовала её лишь в быту и не придавала этому особенного значения. Кстати, у неё было очень красивое имя, более подходящее виле, а не кикиморе болотной, — Версавия. Она рассказывала про то, как холодно здесь зимой и как хорошо летом, про весенние дожди, когда природа оживает, а через все болота по небу перебрасываются сразу несколько искрящихся разноцветных радуг. Про осенние грозы и грибной сезон, про то, как к ней в гости заходят кентавры и как однажды она с её другом лешим принимали роды у молодой самки единорога. И только одно омрачало эту чудесную жизнь — люди. Беспощадные, жестокие люди. "Злые" — так она называла Пожирателей Смерти. Один раз на поляне "с черепами" она нашла целых десять изуродованных трупов, в другой раз видела, как всадники гнались за кем-то и, словив его, утопили в речке. После этого, она считала своим долгом спасти хоть кого-нибудь из этих несчастных. И ими оказались мы.

Как только зашло солнце, я сразу же попросилась спать. Кикимора настелила на полу кучу одежды и тряпок, и я заснула сразу, как только моя голова коснулась подушки, не обратив ни малейшего внимания на неудобства своей постели.

Утреннее пробуждение было восхитительно. Рэм сидел рядом со мной с тарелкой, наполненной пирогами с ягодами в одной и кружкой молока в другой руке. Я не смогла сдержать блаженной улыбки, когда, съев пирожок и отпив вкуснейшего молока (даже не буду думать, какому животному оно принадлежало), парень вдруг нежно поцеловал меня...

— Где наша кикимора? — спросила я, — Её может смутить, то, что мы целуемся в её доме...

— Не думаю, что это смутит её! И потом она ушла в лес... — ответил он, делая глоток молока из моей кружки. — Она сказала, что вернётся к закату. Ей нужно было срочно собрать какие-то травы для чего-то...

— Ясно, — кивнула я. — Вы вчера ещё долго разговаривали?

— Да, а потом я заснул прямо за столом! — усмехнулся он.

— Ясно. О чём? Было интересно?

— Ну... я же говорю, что заснул! — улыбка стала ещё шире, но первый вопрос он проигнорировал. — Мы остались одни на хозяйстве, а в гости может пожаловать сам господин леший...

— Или Пожиратели Смерти... — предположила я.

— Вряд ли. Среди них нет ни одного с чистой совестью.

— А если за нами прибудет директор?

— Нет, совы так быстро не летают. Мне надо ещё поспать...

Он зевнул и, отставив тарелку, улёгся за моей спиной, накрывшись плащом, служащим мне одеялом. Я допила молоко, тоже оттолкнула подальше кружку, и, обернувшись, прижалась к нему. Его руки обвили меня, размеренное дыхание согревало мою правую щеку, и я неожиданно осознала, что не смогу снова уснуть.

— Не спи... — сказала я, прикоснувшись кончиком своего носа к его.

— Клер, нет... — не открывая глаз, пробормотал он.

— Рэм, да... — передразнила я его.

В мгновение ока он ловко перевернул меня на спину и навис надо мной. В глубине серых глаз загорелся уже знакомый мне огонёк... Он поднял одну из моих рук и приник губами к моему запястью. Горячая волна прошла по моему телу, сбивая ритм сердцебиения. Я осторожно опустила свободную ладонь на его шею и потянула вниз. Он положил вторую мою руку себе на шею и послушно склонился и прижался к моим губам. Я ощутила, как он задрожал от возбуждения, услышала, как заколотилось его сердце, а потом его язык проскользнул между моими губами, и я почувствовала во рту сладкий вкус молока и лесной земляники.

— Клер, мы не сможем остановиться... — проговорил он, тяжело дыша.

— Я не хочу останавливаться, — ответила я, зарывая пальцы в его волосы. — Я хочу пойти до конца. С тобою, Рэм...

От серого утреннего тумана и до кровавого заката солнца мы предавались любви. И каждый новый раз был восхитительнее предыдущего. Я поняла, что значит плакать, прося его ласк, и кричать, когда страсть совсем лишает тебя рассудка. Я узнала, как чудесно забываться в его объятьях, чтобы, очнувшись, слышать, как он шепчет тебе слова любви. Я увидела, как горят его глаза за мгновение до того, как пелена удовольствия затуманит их. И я поклялась никогда не забывать этого... Никогда, что бы не произошло!

Отблеск свечи дрожал на его лице, подчеркивая тени под глазами и искрясь в медленно ползущей вниз слезинке. Я была опьянена каким-то зельем, и мне даже не хотелось спрашивать, почему он плачет. Потом он ласково прикоснулся к моей щеке и проговорил:

— Никогда я не любил никого так, как люблю тебя, и никогда больше не полюблю. Я готов умереть за тебя, но я останусь жить — с пустым и холодным сердцем. И пусть моя жертва сделает тебя счастливой, такой, какой никогда не сделаю тебя я... Будь счастлива, моя Клер, надеюсь, ты сумеешь понять и простить меня. Надеюсь, я смогу... жить дальше...

Рэм поднялся с маленькой кроватки, на которой я свернулась клубком, и, поправив моё одеяло, направился вглубь комнаты. Там за столом, окружённая горящими свечами, сидела Версавия. Перед ней лежала раскрытая книга, пучки трав, стоял графин с водой и большая медная чаша. Она шептала себе под нос какие-то заклинания и бросала в чашу листики растений. Когда парень шагнул к столу и кивнул в знак того, что он готов, она направила на него волшебную палочку и неслышно произнесла заклинание. В нормальном состоянии, я бы попыталась остановить их, но тогда я лишь зачарованно смотрела, как из глаз Рэма хлынул поток золотого света, и кикимора, поставив напротив него зеркало, направила свет прямо в свою чашу. Всё произошло слишком быстро...

— Рэм... — беспомощно пискнула я, когда парень упал без сознания на пол.

Версавия подскочила из-за стола и, схватив чашу, побежала ко мне. На её зелёных губах застыла нелепая улыбка, которая должна была выражать не то сожаление, не то жалость... А я даже не могла потребовать объяснений, не могла я и сопротивляться, когда она стащила с меня одеяло и стала ловко и быстро втирать в мою кожу горячую золотую мазь из медной чаши. Чувство необычайной лёгкости и счастья окончательно отрезало меня от реальности...

... Я стояла на берегу бескрайнего синего моря... Рядом был Рэм, он указывал на воду, как будто приглашая войти в неё. Что я и поспешила сделать. Я нырнула, и тёплые волны обняли моё обнаженное тело. И затем я поплыла. Я не умела плавать... И так никогда и не научилась. Но там, в этом прекрасном сне, всё было возможно. Наверное, поэтому, когда мои ноги нашли дно и, взглянув на своё предплечье, я не обнаружила на нём Знака Мрака, я ничуть не удивилась.

— Посмотри, Рэм, он исчез! Он исчез! — в восторге закричала я, гладя себя по очистившейся коже. Но, обернувшись к берегу, увидела, что парень уходит куда-то вдаль по песчаному пляжу.

— Рэм! Не уходи! Куда ты?! — крикнула я снова, но он не отреагировал и продолжал удаляться от меня. — Любимый мой, не оставляй меня... — растерянно шептала я. И эйфория мгновенно сменилась гадким щемящим предчувствием беды...

В маленькой хижине было слишком много людей. Они окружили стол и шёпотом говорили о чём-то, наверное, чтобы не разбудить меня. Никто из них и не заметил, что я проснулась.

— Великий Мерлин!.. — услышала я приглушенный стон моей мамы.

— Я доволен, что всё ТАК окончилось! — это был голос отца, и я бы бросилась обнимать его на радостях, если бы не его следующие слова. — Думаю, это самый умный и достойный твой поступок за всю эту историю. Ты сумел отблагодарить её за потерю лунной розы и одновременно избавил нас от своих глупых любовных страданий. Клер же, я уверен... переживёт.

— Мистер Кипли, вы не понимаете, о чём говорите, или ваши предрассудки полностью ослепили вас, — несмотря на смысл этих слов, абсолютно спокойно произнёс профессор Дамблдор.

— Я прекрасно знаю одно — как построить счастье своей дочери! — огрызнулся отец. — Эти отношения были детской глупостью... Или у кого-нибудь есть предположения, что она может найти в... таком как он?!

Я чуть не задохнулась от возмущения. Отец, мой отец встанет на моём пути? Он, с его принципами, с принципами семейства Кипли, помешает "построить моё настоящее счастье"?!

— Ричард, успокойся... — взмолилась мама.

— Оставьте свои мнения при себе, мистер Кипли! — резко прозвучал грозный женский голос. Кажется, это была профессор МакГонагал.

— Хватит... — вдруг услышала я шёпот Рэма. — Вы правы...

Я поднялась на кровати, но никто не обратил на меня внимания, потому что все в этот момент глазели на него. Он сидел за столом, запустив пальцы в волосы, перед ним лежала какая-то книга.

— Хватит, этот спор не имеет смысла. Я сполна заплатил все свои долги и не заслужил ваших оскорблений. Всё уже кончено. Позвольте мне уйти... — он потянулся рукой к книге на столе.

— Нет! Рэм! — закричала я, подбегая и хватая его за руку, — Что всё это значит? Почему ты отказываешься от меня?!

Все замолчали вокруг нас. Парень побледнел и вырвал руку. Я в ужасе уставилась на него, сердце учащенно билось, тревога, зародившаяся ещё во сне, тяжёлым камнем давила на меня.

— Я больше не способен любить тебя... — ответил он и опустил ладонь на кожаный переплёт. Ещё мгновение я видела перед собой переполненные слезами серые глаза, а потом он растворился в воздухе. Книга была портключом в Хогвардс...

Я обвела взглядом взволнованные лица родителей, учителей и печальную физиономию кикиморы. Кто из них объяснит мне, что тут произошло? Ну, кто решится? Хотя всё уже и так понятно... Я стянула рубаху со своего плеча — на нём больше не было черепа с вылазеющей изо рта змеёй. Радости я не почувствовала, а из глубин памяти тут же всплыли воспоминания того, что я посчитала сном. Но то была реальность, и в ней Рэм что-то сделал с собой, чтобы навсегда избавить меня от клейма Вольдеморта. И цена была слишком высока!

Конечно, намного позже, уже у себя дома, в родовом поместье Кипли, после того, как у меня прошла истерика, мне всё подробно объяснили. Как только Версавия увидела мой Знак Мрака, она поняла, что с его помощью можно не только причинить мне боль, но и даже убить. Я рисковала жизнью каждую секунду, пока клеймо было на моей коже. Естественно, чтобы не ввергать меня в панику, мне не сообщили об этом. Кикимора смогла на время обезвредить его какой-то мазью и молоком единорога, которым она поила нас. Но время истекло, а Вольдеморт наверняка не сомневался, что я осталась в живых. Хозяйка болот действительно была великой целительницей и знала рецепт зелья, способного полностью вывести клеймо. У неё были все ингредиенты кроме одного, самого важного и дорогого — кристально чистой от любого зла энергии. И тогда она предложила Рэму спасти меня, отдав для зелья силу своего сердца. Как она сказала, нет более подходящего источника положительной энергии, чем не тронутая мраком способность оборотня любить. И он согласился...

* * *

Я спряталась за шкафом, когда Рэм Люпин вошёл в кабинет директора. Дамблдор попросил его подождать здесь, а сам вышел. Парень остановился около входа, рассматривая красавца-феникса, сидящего на вешалке для мантий. Я не решалась показаться, но он сам нарушил молчание.

— Клер, выходи, я знаю, что ты здесь! — его голос взволновано дрогнул.

Я вышла из своего укрытия, но не осмелилась приблизиться к нему. Он выглядел очень уставшим и больным. Веки были красными, как будто он всю ночь проплакал, черная школьная форма ещё больше подчёркивала бледность его лица. Я невольно подумала, что у него рано появятся первые морщинки, а волосы поседеют. Ради меня он согласился стать самым несчастным человеком на свете...

— Зачем ты пришла?..

— Поверь, не для того, чтобы мучить тебя! Наш разговор не займёт много времени.

— Ладно, говори... — согласился он.

— Первое: я должна поблагодарить тебя за спасение моей жизни. Жертва, которую принёс ты, во сто крат превышает потерю лунной розы. Хотя если бы...

— Не надо про "если бы"! — резко прервал он меня.

— Ты прав, "если бы" не имеют смысла. Тогда второе: я уезжаю. Далеко, даже сама не знаю куда, туда, где никто не знает, кто такая Клер Кипли. Туда, где Вольдеморт не найдёт меня. И я сомневаюсь, что вернусь когда-либо в Англию...

— Ясно... — тихо сказал Рэм и, опустив голову, больше не смотрел мне в глаза.

— И третье... — я набрала побольше воздуха, будто готовясь прыгнуть со скалы, — я никогда не забуду тебя. Возможно, мне удастся разлюбить тебя, но память о том, что было между нами, навсегда останется в моём сердце. И если когда-нибудь тебе понадобится помощь, я сделаю для тебя всё, что в моих силах.

— Хорошо, — кивнул он, — это всё? Я могу идти?

— Да... — слёзы побежали по моим щекам.

Люпин развернулся спиной ко мне и направился к выходу из кабинета. Уже раскрыв дверь, он остановился и громко, чтобы я услышала, проговорил:

— Почему это так болезненно? Почему мне так плохо? Всё должно быть не так...

— Рэм! — прошептала я, но он уже вышел, хлопнув дверью.

— Рэм! — закричала я и бросилась за ним.

В коридоре его уже не было. Снаружи ждал профессор Дамблдор, он остановил меня и сокрушённо покачал головой.

— Давай вернёмся в кабинет, Клер, и я попытаюсь объяснить тебе кое-что...

И хотя мне очень хотелось догнать Рэма, слова директора заинтриговали меня.

— Он сказал, что " всё должно быть не так ". Что он имел в виду? — усевшись в кресло у стола, спросила я.

— Ты никогда не слышала историй о том, как абсолютно здоровых людей убеждали в том, что они смертельно больны и через какое-то время они умирали?

— Что? Вы хотите сказать, что кикимора обманула нас?! — пораженно воскликнула я.

— Нет-нет, ни в коем случае! Но у меня есть подозрение, что Версавия ошиблась в чём-то... У меня есть и другая теория: возможно "энергии его сердца" оказалось намного больше, чем она думала. В любом случае, Рэмус лишился способности любить более из-за того, что поверил в это, а не из-за того, что это действительно произошло. Надеюсь только, будь то ошибка или случайность, это не грозит тебе повторным появлением Знака Мрака на плече.

— Но... но как же доказать ему... — от удивления я даже не находила слов.

— Любой намёк на это только испугает его и принесёт ещё больше страданий. Надо дать ему время. Время лечит любые раны, лишь оно заставляет трезво взглянуть на вещи...

В приподнятом настроении я покидала навсегда Хогвардс. Конечно, Дамблдор не забыл предупредить, что не стоит строить планы, основываясь на его предположениях, что ничего не доказано, а жить в иллюзиях — значит не жить вовсе. Но я знала, что это правда, я сама слышала слова Рэма, я чувствовала это. Любящее сердце никогда не ошибается. И пусть сейчас он запутался, потерялся среди осколков прошлого, настанет день, и он поймёт, что ещё может быть счастлив и что может сделать счастливым кого-то. А я всегда буду рядом. Сердце оборотня невозможно опустошить, нашу любовь невозможно забыть, и Клер Кипли — не только лунная роза, её история не закончится разбитыми мечтами.

Конец.