Качели (гет)

— Что это, Лавгуд?

— Чем это ты тут занята? Высматриваешь своих Морщерогих кого-то там?

Голубые глаза безучастно скользнули по лицам новоприбывших, после чего вернулись к созерцанию рождающегося произведения искусства. Из небольшой чаши, украшенной резьбой с завитушками, поднимались силуэты растений, животных, людей — целое королевство было сейчас рядом с ней, и эти дебелые создания, ослепленные жаждой насилия и власти, ни за что не смогли бы все это увидеть, даже если бы захотели.

— Ты слышала вопрос, идиотка! — взвизгнула Паркинсон, размахивая перед носом Луны волшебной палочкой. — Думаешь, мы не знаем, что вы все пытаетесь сделать? Ты, этот придурок Лонгботтом, красотка Уизли…

— Па-а-анси! — Блейз Забини, до этого лениво шаркавший по полу ногой, испустил притворный вздох. — Неужели и ты, наконец, признала неоспоримое достоинство девчонки Поттера?

— Блейз, прекрати ругаться! — Паркинсон демонстративно зажала руками уши. — Этим именем можно запросто осквернить ползамка. Я назвала эту выскочку красоткой, ну и что? Так сказал Драко, пощупавший ее пару недель назад в коридоре. С сарказмом, разумеется.

— Не знал, что у бедняги Драко совсем съехала крыша, — Забини изобразил на лице сочувствие. — Как думаешь, Панс, он просто хвастался, что штаб-квартира Темного Лорда находится сейчас у него в поместье?

— Не знаю, но он действительно не в себе. Впрочем, на Уизли он точно не запал, просто хотел досадить Поттеру, — слегка покраснев, раздраженно отмахнулась Панси. — Как бы мне хотелось пойти с ним в Хогсмид.

Блейз только презрительно фыркнул, при этом постаравшись замаскировать смешок под одиночный приступ кашля.

Луна осторожно следила за обоими краем глаза, но их очередная беседа в присутствии третьего лица ей даже не досаждала. Слизеринцы, начиная с сентября, пользовались множеством привилегий и могли, например, стереть память тому, кто слишком много услышал, или же просто угостить особо любопытных Круциатусом. Разумеется, все это сходило им с рук. Режим Кэрроу процветал и набирал все новые обороты.

От Хогсмида были отстранены все факультеты, кроме Слизерина, ввиду чрезвычайного положения (хотя на самом деле большинство из расквартированных там Пожирателей Смерти просто-напросто пили и устраивали дебоши, а также снабжали алкоголем Хогвартс). Из деревни слизеринцы всегда возвращались в состоянии, как говорил Невилл, «веселом, но мрачно торжественном», и тогда начинались основные развлечения. Коридоры после восьми, как правило, пустели, а те, кому не посчастливилось оказаться на пути «весельчаков», наутро обычно обнаруживались в больничном крыле с травмами различной степени тяжести. Особенно страдали младшекурсники, если старшие вовремя не брали над ними шефство и не разъясняли, что к чему. Самым печальным было то, что выходные в Хогсмиде выпадали на долю слизеринцев дважды в месяц. Но и в перерывах между этими гуляниями большинству учеников в школе приходилось туго.

Брат и сестра Кэрроу были признанными садистами, и на их уроках все старались сделаться как можно тише и незаметнее. Но здесь устойчивее были, как раз, младшие курсы. Студенты постарше отличались горячим темпераментом и то и дело нарывались на неприятности. Луна, будучи от природы весьма уравновешенной, пыталась сдержать пыл однокурсников, но ей это далеко не всегда удавалось. В итоге в выигрыше неизменно оказывались Кэрроу, число жертв которых с каждым днем росло. Но, несмотря на это, бунтовщики не отступились и продолжали организовывать забастовки и поднимать восстания.

Больше всего Луна переживала за Невилла, который, как и Джинни, стоял теперь во главе движения против Кэрроу — фактически во главе Отряда Дамблдора. За два с небольшим месяца он пострадал, пожалуй, больше всех от различных наказаний, но только укрепился в своем намерении противостоять новому режиму до конца. Он стал более взрослым и мужественным, хотя вместе с тем и безрассудным, и невозможно было угадать, какому риску он подвергнет себя и своих друзей в следующий момент.

Две недели назад Драко Малфой напал на Джинни Уизли. Она так и не смогла вспомнить, как ей удалось спастись, но ночные вылазки с целью расписать стены лозунгами в поддержку Гарри Поттера пришлось на какое-то время прекратить. Луна и Лаванда вызывались заменить ее, чтобы поиздеваться над Кэрроу, но Джинни категорически этому воспротивилась. Нападение надолго выбило ее из колеи, и Луне потребовалось, по меньшей мере, пять дней, чтобы вытянуть из нее, что все-таки произошло.

— Он пытался…? — спросила Луна со страхом.

— Полагаю, именно это было у него на уме, — вздохнула Джинни, машинально теребя пряди огненных волос. — Просто так, мне кажется… он сейчас все делает просто так. То есть… я никогда хорошо не знала Малфоя, но он был таким… равнодушным.

— Но он ведь тебя ударил!

— Да, несколько раз, приговаривая, что обязательно расскажет Гарри при встрече, как у нас с ним это было. Но все без эмоций: ни злости, ни радости от того, что я не могла защититься, ни даже похоти. Я онемела, мне стало так страшно… Можно, я не буду рассказывать, что он делал потом?

— Конечно, — тихо пролепетала Луна, отводя взгляд.

— Я только старалась не разреветься, почему-то в тот момент мне это казалось очень важным, даже принципиальным. Луна…

— Что?

— Я даже не знаю, сделал он это или нет…

— Джинни… как это?

— Я ведь провалялась без сознания довольно долго, и мне думается, мою память стерли. Мадам Помфри пыталась мне намекнуть… Ты же знаешь, что никому из учителей, включая ее, не разрешено говорить нам «лишнее».

— Ты веришь в то, что Малфой мог одуматься и донести тебя до больничного крыла? — с сомнением покачала головой Луна.

Джинни подняла на нее взгляд, полный отчаяния.

— А может, я сама туда дошла?! Говорю ведь, я ничего толком не помню! — и она разрыдалась на плече у Луны и больше за весь день не проронила ни слова.

Но настал другой день, когда Луна, увлекшись экспериментами, случайно оказалась на пути у слизеринских фаворитов.

— Знаешь, Блейз, — лениво протянула Панси, тыкая концом палочки в затылок Луны, — похоже, эта дрянь решила молчать. Попытка заделаться партизаном нас не растрогала, Лавгуд. Ну же, Блейз, тебе ведь это нравится. Посмотрим, что она скрывает, кроме, э-э, протухших луковиц.

Она издала нервный смешок, который ни на секунду не обманул Луну. Паркинсон прикидывалась этакой светской львицей, которая, ко всем прочим своим достоинствам, была неравнодушна к пыткам и унижениям. Однако по ней прекрасно было видно, что она просто старается соответствовать некоему заданному образцу, и далеко не всегда успешно.

Забини, напротив, проявлял куда больший энтузиазм. Уверенно вытеснив с пьедестала Драко, который замкнулся в себе и все чаще отлучался домой, Блейз стал куда смелее в действиях и изощреннее в сведении счетов. Луна не входила в число его прямых врагов, но к таковым относился, например, Невилл, а что уж от Забини никогда не могло укрыться — так это кто к кому в Хогвартсе неровно дышал, поэтому он искренне обрадовался возможности досадить упорному в своей борьбе Лонгботтому.

Грубым движением он сгреб девушку за шиворот и поставил на ноги. Резная чаша покатилась по полу, и согревающее пламя магии, пульсировавшее в ней, погасло.

— Используй против нас хоть одно заклинание, — выдохнул Блейз в лицо Луне, — и ты закончишь свою жизнь на цепи в подземельях. Думаю, не надо объяснять, что это значит.

Луна все понимала и так. Когда Кэрроу совсем уж распалялись, они заковывали нарушителей дисциплины в кандалы в самых глубоких и холодных подземельях Хогвартса и истязали несколько дней подряд. Один из второкурсников, проведший там три дня, ко всему прочему подхватил простуду, и мадам Помфри буквально вытащила его с того света.

На лице девушки ничего не отразилось, и слизеринец, разъяренный этим, принялся ее обыскивать, не стесняясь присутствия Паркинсон, которая даже взвизгнула от удовольствия, когда ее соратник нашел палочку Луны, швырнул ее Панси и продолжил «исследовать добычу». Луна никогда еще не испытывала такого страха, смешанного с отвращением, и ей казалось, что ее мир, уже казавшийся стеклянным и призрачным, сейчас рухнет прямо на нее и взорвется, превратившись в тысячу обугленных осколков.

Рука слизеринца была у нее под одеждой, когда он внезапно издал торжествующий вскрик. Луна попыталась вырваться, но он прижал ее к стене и с трудом извлек на свет фальшивый галеон — средство связи между членами Отряда Дамблдора. Панси подошла поближе, чтобы посмотреть.

— О, потайные карманы? — с интересом спросила она. — Складываешь туда доходы с ночного бизнеса?

Забини оглушительно расхохотался, а Луна не сводила глаз с золотой монеты, взывая к небу, чтобы ее не забрали. Возможно, она смогла бы наложить Протеевы Чары на другой галеон и без помощи Гермионы, но что, если секрет монет откроется? Тогда слизеринцы, а значит, Пожиратели Смерти будут знать о передвижениях повстанцев. Она машинально протянула руку к галеону, и Забини ударил ее наотмашь по лицу.

— Считай, что заплатила мне за то, что я прикоснулся к тебе, мразь! — прорычал он, направляя на нее палочку. — Не бойся, я не собираюсь пока стирать твою память, просто лень самому снимать с тебя барахло.

Луна закрыла глаза, чтобы не видеть гнусной ухмылки Забини, и перед ее закрытыми веками пронеслась лишь ослепительная вспышка, а потом она услышала звук от падения тела. Открыв глаза, она сразу перевела их вниз и отшатнулась: Забини распростерся у ее ног, по его виску текла алая струйка, фальшивый галеон был крепко зажат в застывшей ладони.

— Как ты смеешь, кретин? ОСТОЛБЕНЕЙ! — прокричала Паркинсон, но в ответ ей полетели новые заклятья, и вскоре она присоединилась к своему однокурснику, такая же неподвижная.

— Луна! — знакомый голос вывел ее из оцепенения. Из-за поворота выскочил Невилл с палочкой в руке, за ним по пятам следовала Джинни.

— Невилл… — прошептала Луна и стала медленно сползать по стене.

— Ты не ранена? Что они тебе сделали? Луна, ответь мне!

— Не шуми, Невилл, привлечешь Филча, — слабо попросила Луна, восстанавливая сбившееся дыхание. Перед глазами все еще вспыхивали разноцветные искры, ей казалось, что она проваливается в темноту и летит все быстрее, угасая во мгле, как сгоревшая лучина.

— Она права, — послышался голос Джинни. — Невилл, я займусь этой парочкой, а ты отведи Луну в безопасное место, слышишь?

— Ты уверена? Может, мы пойдем все вместе?

— Не глупи, она ведь на другом факультете, а их гостиная в противоположном конце Хогвартса. Мы не можем долго шляться в количестве трех, помнишь очередной декрет его величества Директора?

— Плевать я на него хотел! — вскипел Невилл, но, посмотрев на Луну, спорить не стал. Он только наклонился к Забини и высвободил из его цепких пальцев галеон. — Вот ублюдок! Мало я его шарахнул…

— В самый раз, — мрачно возразила Джинни. — Хорошо, если мне удастся устранить все последствия. Идите, чего вы ждете?

Невилл кивнул, перекинул руку Луны через плечо и потащил подругу прочь, в сторону башни Когтеврана.

— Мы зря оставили ее одну, — запротестовала Луна, когда они прошли один коридор. — Мы должны за ней вернуться.

— Она знает, что делает, — отрезал Невилл, хотя в его глазах сквозила тревога. — Моя задача доставить тебя в вашу гостиную. Угораздило же тебя забраться так далеко!

— Прости, — вздохнула Луна, впервые за последние несколько лет чувствуя себя такой опустошенной и никчемной. В глазах у нее щипало, и она сдерживалась из последних сил, чтобы не проявить слабость и не расплакаться.

— Ты молодец, — прошептал Невилл, словно услышав ее мысли, — тебе нечего стыдиться. Я жутко рад тому, что у меня есть такие друзья, как ты и Джинни, правда! Без вас я бы давно уже проиграл это дело и подвел бы Гарри. Ему уж точно надо продержаться подольше, а узнай он, что нас тут накрыло… я бы на его месте…

Он не договорил и покрепче обнял Луну одной рукой, другой же в этот момент он освещал им путь.

— Ты слышишь? — внезапно Невилл встал как вкопанный.

— Филч? — одними губами спросила Луна.

— Не знаю. Идет на нас. — Невилл поискал глазами укрытие, тихо выругался и погасил палочку. — Луна, мы рядом с лестницей на восьмой этаж. Если повезет, и мы успеем добраться…

— Давай, я в порядке, — с готовностью ответила девушка, и оба они начали быстро подниматься по ступенькам. Шаги, которые услышал Невилл, теперь гулко отдавались эхом по всему замку.

Луна боялась оглянуться назад, карабкаясь за Невиллом. В темноте было легко провалиться в какую-нибудь дыру в ступеньке или же не заметить, как лестница изменила направление и рухнуть вниз на несколько десятков метров. И все же они преодолели расстояние, отделявшее их от Выручай-комнаты, и Невилл, отдышавшись, ненадолго погрузился в раздумья. Шаги теперь слышались на лестнице, и в коридоре за ними, и в тесных нишах — повсюду, точно какие-то невидимые твари, выстроившись в ряд, отбивали такт зловещего марша. Луна по-прежнему не оглядывалась и смотрела только на напряженную спину Невилла, во мраке казавшуюся размытой.

И вдруг перед ними появилась крошечная дверца, через которую можно было пройти, лишь согнувшись в три погибели. Так они и сделали и через минуту оказались в маленькой комнатке, где горело всего два светильника, было совсем немного мебели и одно небольшое решетчатое окно. Звук преследовавших их шагов исчез.

— Что это за заклинание такое? — дрожащим голосом спросила Луна.

— Наверное, Кэрроу взяли у кого-нибудь взаймы мозги и придумали его для устрашения тех, кто бодрствует по ночам, — пожал плечами Невилл, впрочем, не будучи в силах скрыть смертельную бледность, проступившую на его теперь впалых щеках. — Впечатляет, если честно.

— Джинни там осталась, — повторила Луна, глядя на закрывшуюся за ними дверцу.

— Теперь мы вряд ли сможем за ней вернуться.

— Если Кэрроу ее найдут…

— Не найдут, — твердо сказал Невилл. — Надо подождать хотя бы пару часов, потом я схожу за ней. Ты должна успокоиться, Луна.

Она некоторое время пристально глядела на него, потом подошла к окну и взялась за решетки.

— Наши игры зашли слишком далеко, — прошептала Луна пару минут спустя. — Я не отказываюсь от идеи сопротивления, но, может быть, стоит… подумать о безопасности?

— То есть? — нахмурился Невилл. — По-твоему, хоть один студент в Хогвартсе может чувствовать себя вне опасности, когда рядом Кэрроу? Ты, я и Джинни — чистокровные, поэтому нас еще относительно терпят, а что ты скажешь, например, о Дине Томасе? Ни я, ни Симус, его лучший друг, не знаем о нем ничего с начала октября, и я лично устал питать надежды. А преподавательница маггловедения — помнишь? Она исчезла еще летом, и я сомневаюсь, что мы когда-нибудь еще ее увидим. Дальше — Деннис Криви. С тех пор как Алекто Кэрроу застукала его замазывающим декреты, вывешенные в Большом Зале, он так и не появился, хотя в больничном крыле я видел ширму, которая стоит там уже больше месяца. Мне продолжать?

— Я просто считаю, что нам нужно более тщательно планировать наши действия. Это необходимо, в первую очередь, для того, чтобы не было больше потерь в наших рядах. Сам факт, что враг внутри Хогвартса, сильно ослабляет наши позиции. Стало быть, мы должны как-то укрепить их, расширить способы связи друг с другом. Сегодня я едва не лишилась своего галеона.

— Это, конечно, мысль, — согласился Невилл, все еще хмурясь, — но нам нужен кто-то, сильно продвинутый в сложных заклинаниях. Кроме Гермионы мне никто не приходит в голову, а она сейчас недоступна.

— Я могла бы этим заняться, — нерешительно предложила Луна, поворачиваясь к нему. — Надеюсь, народ одобрит мои идеи…

— У тебя получится, — Невилл дружески улыбнулся ей и устремил взгляд на стену. — Мне не терпится проверить, все ли в порядке с Джинни. Наверное, пойду сейчас.

— Невилл…

— Что?

— Ты полностью уверен в том, что все это не напрасно?

Невилл помедлил перед ответом.

— Это не напрасно до тех пор, пока мы верим в возвращение Гарри и в то, что он победит.

— А что, если…

Невыносимо тяжело произносить это вслух, но она себя пересилила:

— Вдруг он погибнет?

Невилл сначала дернул головой, словно хотел выразить протест против такого предположения, но потом замер на несколько секунд, поглощенный внезапной мыслью.

— Тогда мы сами доведем его дело до конца! И неважно, сколько нас к тому времени останется в живых. Мы однажды были скреплены печатью верности Дамблдору и остались его последователями после его смерти. Гарри — наша надежда и опора, но он также может умереть. Значит ли это, что мы в этом случае должны бросить все и отойти в сторону? А может, тогда уж сразу присоединиться к убийцам и предателям? Нет, Луна. Я буду бороться, пока могу держать в руках оружие.

— Пока мы вообще дееспособны, — кивнула Луна. — Можно сражаться по-разному.

— Конечно! И не думай больше об этом, особенно пока меня не будет! — он весело подмигнул ей, прежде чем решительно расправить плечи и покинуть Выручай-комнату.

Теперь Луна была одна.

* * *

Ласковый летний ветерок взъерошил длинные светлые волосы и принес с собой запах цветущего жасмина и поздней сирени. Облака медленно плыли по небу — однообразные, лишенные привычных фантастических форм, но вместе с тем спокойные и неторопливые, а потому — надежные. Такой мир мог существовать вечно, и маленькая Луна Лавгуд, резвящаяся на лужайке перед домом, ни на секунду в этом не сомневалась. Все так и будет — небо, трава, речка вдоль пологого берега, ароматные цветы на лугу, а она навсегда останется ребенком, играющим с солнечными бликами, верящим в бесчисленные, недоступные обычному, «скучному» глазу миры.

Она никогда не забудет этот день, то и дело приходивший во снах, преследовавший ее в минуты сильного беспокойства или грусти. Она как раз выпускала прямо из ладони стайку щебечущих птиц, устремившуюся ввысь, когда прогремел оглушительный взрыв — и земля и небо поменялись местами.

— Луна! Луна, девочка моя!

Голос папы. Как странно: никогда еще папа не кричал так надрывно, точно он испытывал огромную муку. Он звал и звал, а она все никак не могла понять, почему тело не слушается ее.

Наконец он подхватил ее на руки, и на месте темноты опять возник мир, но в нем что-то изменилось. Лицо папы было покрыто копотью и кровью, в глазах читался смертельный ужас. Луна неуверенно улыбнулась, глядя прямо на него.

— Папочка, в чем дело? Я играла, я никуда не делась.

— Не делась, не делась, — забормотал Ксенофилиус Лавгуд и стал топтаться на месте, точно не решаясь, куда бежать сначала. Потом, решившись, направился в дом, который слегка покосился от сотрясшего его взрыва. Ставни в некоторых окнах вылетели и теперь покрывали своими останками некогда роскошный сад.

— Стой здесь, Луна, — ломким голосом сказал отец, поставив ее посреди коридора. — Не вздумай ходить в кабинет, хорошо? Папе надо послать сову. Он вернется через минуту.

Перед тем как уйти, Ксенофилиус дрожащей рукой коснулся макушки Луны. Она недоуменно поглядела ему вслед, потом попробовала сделать шаг, и у нее получилось, хоть и с некоторым трудом — все еще чувствовалась странная слабость. Луна всегда была послушной, но сейчас внутри нее зародилось нестерпимое желание добраться до кабинета отца, где мама обычно проводила свои исследования в области алхимии. Кстати, а почему мама не прибежала, чтобы поднять ее с земли? Раньше-то она неизменно успевала раньше папы…

Луна открыла рот, чтобы зареветь во весь голос, хотя она еще толком не поняла, что случилось. Ясно было одно: мама не пришла на помощь, как всегда, значит, что-то было не в порядке. Прикрыв рот ладошкой и впившись неокрепшими еще зубами в собственную кожу, Луна засеменила к двери кабинета, висевшей теперь на одной петле. В шаге от порога она помедлила, ощущая жжение в горле и сковывающий движения страх. Собравшись с духом, девочка заглянула в кабинет.

Она не закричала, не заплакала, несмотря на то что секунду назад была уверена в обратном. Кабинет превратился в груду мусора, из мебели уцелел лишь огромный — до потолка — шкаф, где хранились основные ингредиенты для всевозможных зелий. Под обломками стола, засыпанная пылью и осколками стекла, лежала миссис Лавгуд. Луна остановилась на полпути к ней и разрывалась между боязнью приблизиться и желанием увидеть ее лицо. До девочки донесся прерывистый, булькающий хрип, и он и пугал и притягивал одновременно.

Бросив осторожный взгляд через плечо, Луна отбросила всякие сомнения и подбежала к матери. Она не сразу увидела оторванную ногу и развороченные внутренности, отыскивая взглядом лицо. К тому же доски прикрывали часть повреждений, и Луна смогла заставить себя смотреть только в глаза миссис Лавгуд. Все тело несчастной била крупная дрожь, которая, впрочем, уже проходила, по мере того как женщина теряла кровь. Глаза дико блуждали по сторонам, она силилась приподняться, но только царапала длинными ухоженными ногтями пол. И тут она увидела дочь и затряслась сильнее.

— Мамочка, — прошептала Луна и протянула руку, чтобы погладить густые волосы пепельного цвета, в которых также темнели сгустки крови. — Не надо плакать.

Из голубых глаз миссис Лавгуд струились слезы, она хотела что-то сказать, кривила губы, но Луна ничего не могла разобрать. Она нащупала правую ладонь матери и сжала ее своими ручонками так сильно, как могла.

— Луна… я… я…

Луна наклонилась к ней, надеясь, что мама сможет закончить предложение, но вдруг заметила, что судороги прекратились. Лицо миссис Лавгуд расслабилось и застыло, на щеках все еще блестели последние слезы.

— Я тоже тебя люблю, мама…

Потом был крик папы, ворвавшегося в кабинет, точно смерч. Он оттащил Луну прочь от тела жены и все время что-то говорил, очень быстро и непонятно. Луна же, держа его окровавленными руками за шею, пребывала в ощущении нереальности, кошмарного сна и до самого конца верила, что проснется — и все будет по-прежнему.

Она с криком вскочила на кровати и горько зарыдала, охваченная болью и предчувствием новых страданий. Кто-то кинулся к ней и заключил ее в объятия. Это был не папа, да он и не мог здесь оказаться! Она же в Хогвартсе, в школе, которая стала ей вторым домом…

— Луна, это был сон, слышишь? Этого не было! Я здесь, я с тобой! — низкий и чуть хрипловатый голос Невилла заставил ее улыбнуться сквозь слезы.

— Это было, Невилл, — шумно вздохнула Луна и, отстранившись, принялась вытирать лицо. — Только давно. Старый кошмар… а ты уже?

— Да, я сходил за Джинни, но зря, — озабоченно ответил Невилл. — Не нашел ни ее, ни слизеринцев. Понятия не имею, куда они подевались, но все тихо. Если только ее обнаружили стирающей им память…

Луна вздрогнула и пролепетала:

— Нам ничего другого не остается, кроме как…

— …подождать до утра, я знаю.

— Это так тяжело — сидеть тут и гадать, что с ней произошло.

— Главное, не нужно ничего себе накручивать, Луна, у нас и так дни насыщены до предела.

— Ты прав. — Луне не хотелось разговаривать, поэтому она снова легла и свернулась калачиком.

— Может, принести тебе что-нибудь? — с беспокойством спросил Невилл. — Я могу раздобыть стакан воды или…

— Ага, вот ты сейчас уйдешь, и я останусь совсем одна, — капризным тоном ответила Луна, сомкнув руки над головой.

— Да что с тобой? Если не хочешь — хорошо, я никуда не пойду, но ты могла бы мне сказать, чего тебе не хватает. Я ведь твой друг.

— Друг… — протянула Луна, теперь глядя в потолок. На нем плясали лунные зайчики. — Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. И не воображай по этому поводу, ладно? Помнишь, ты как-то назвал меня «бесстрашной Луной»? Так вот, это глупости, таких людей не бывает. У каждого есть свои страхи, опасения, ожидания… Вы все думаете, что я сильно от вас отличаюсь. Это не так. Я не вижу розовых слонов или зеленых человечков, или что там за моей спиной утверждается?

— Ничего такого нет, Луна! — расстроено воскликнул Невилл и неловко прикоснулся к ее руке. — По крайней мере, в последнее время я подобной чуши не слышал.

— Мне не обидно, что меня считают странной, если кто-то почувствует себя при этом лучше или значительнее. Просто чем меньше ты походишь на других, тем призрачнее становится вероятность, что в случае беды тебе придут на помощь. Это так естественно — бесстрашная Лавгуд, придурочная Лавгуд, вечная Лавгуд… А когда меня не станет, никто и не заметит.

— Да что ты такое говоришь? Во-первых, не «когда», а «если», а во-вторых, не только заметит, но потеряет голову от горя и начнет громить все вокруг, — твердо сказал Невилл и отвернулся.

Луна села, придвинулась к нему чуть ближе и ощутила прилив небывалого вдохновения: ей хотелось сказать больше, в простых словах, не требуя ничего в ответ, но горло внезапно сдавило, и ей пришлось бороться с очередным приступом слез.

— Ты самое лучшее, что есть, — вдруг выпалил Невилл и, резко встав, пошел в другой конец Выручай-комнаты, где уже была наколдована для него кровать. Он лег, не раздеваясь, и тень скрыла его лицо от Луны.

Она еще долго сидела в темноте, перебирая в памяти те моменты, когда он выказывал ей знаки внимания. Кажется, это было еще на пятом курсе — просто мелочь, без повода для размышлений. Сначала они определенно друг другу не понравились, но потом… это было так неожиданно для нее самой — обнаружить, что испытывает чувства по отношению к парню, с которым почти не разговаривает и видится только во время завтрака или матча по квиддичу. Изначально симпатию у Луны продолжительное время вызывал Гарри, но она никогда не питала надежд, прекрасно зная об амбициях Джинни и не собираясь жертвовать своей с ней дружбой. А Невилл вдруг как-то оказался рядом — рассеянный, с увлечением рассказывающий о невиданных растениях, горящий желанием когда-нибудь открыто выступить против Пожирателей Смерти. Тогда никто из них не думал, что это так скоро осуществится. И когда она слушала его, то тоже заражалась энтузиазмом, постепенно погружаясь в радость ощущения собственной нужности, значимости для кого-то, кто никогда не изменял сам себе и, так или иначе, всю жизнь шел к некоей цели, ставшей такой четкой и манящей в последние годы.

Ослепительный солнечный луч ворвался сквозь решетки на окне, и Луне спросонья показалось, что она опять попала в свой кошмар, но, стоило ей разлепить глаза, как наваждение рассеялось. Она бросила быстрый взгляд в сторону койки Невилла — она была пуста.

— Я его обидела, — вслух сказала Луна и, поджав губы, соскочила с кровати.

Она сделала несколько шагов по направлению к двери, когда она распахнулась ей навстречу. Луна хотела прибегнуть к палочке, но не нашла ее во внутреннем кармане, а времени на то, чтобы вспомнить, куда она ее дела — не было. Вошедший замер на пороге и сощурился, очевидно, принимая какое-то решение. Это был Драко Малфой.

— Черт, Лавгуд, что ты тут делаешь? — как-то устало спросил он, неторопливо доставая палочку и направляя ее на Луну. — Это ведь не могла быть ты, кто оглушил Панси и Блейза… их нашли в коридоре на шестом этаже без воспоминаний о последнем часе. Ну, что ты вылупилась? Удивилась, что я тебя навестил? Я знаю Выручай-комнату как свои пять пальцев, поэтому меня здесь вполне можно встретить в любое время суток. Жаль, что и здесь мне не удается… — он не договорил и без предупреждения послал в Луну Оглушающее Заклятье, которое взорвалось позади нее и разнесло в щепки журнальный столик.

Луна подняла руки, демонстрируя, что не вооружена, хоть и осознавала, что это не поможет. В первый момент она по-настоящему испугалась, вспомнив о том, что пережила Джинни, но одновременно ей показалось странным то, как Малфой с ней разговаривал, как он бродил взглядом по стенам, точно был не в себе, как он еле-еле собрался с мыслями, чтобы донести до нее что-то. Малфой — объяснял что-то ей? Полоумной Лавгуд?

Они застыли друг напротив друга. Казалось, Драко судорожно соображал, что ему делать с этой назойливой помехой, нежданно-негаданно встретившейся ему в этом укромном уголке, каковым он привык считать Выручай-комнату. С одной стороны, проще всего было обездвижить ее и сдать Кэрроу — не тащить же ее, в самом деле, до самой башни Когтеврана! С другой — она способна была понять, и это он выделил в ком-то из окружающих впервые. Но не рассказывать же ей о своих ощущениях, которые он испытывал, каждый раз пребывая в Малфой-мэнор и не находя там де-факто ни одной живой души. Мать и отец — безликие тени, отчаянно пытающиеся смириться со своим плачевным положением и не могущие сделать этого. Тетя — одержимая пытками и жаждой оказаться в объятиях Лорда — не самый приятный образ, о котором можно вспомнить перед сном. Наконец, пленники и Пожиратели Смерти. И те, и другие появлялись и исчезали, но первые уходили из поместья Малфоев единственно ногами вперед. Все это давило на Драко, как многотонная плита, которую он с удовольствием сбросил бы, если б не знал точно, чем это кончится. Смешно было даже представить, как он заикнется обо всем этом перед Лавгуд…

На его бледных губах промелькнула усмешка. Луна, тщательно следившая за каждым его движением, позволила себе заговорить:

— Отпусти меня, Драко. Обещаю, я больше не подойду к Выручай-комнате.

Он не выдержал и разразился безумным смехом, который длился, по меньшей мере, минуту. Рука с палочкой давно опустилась, а Драко все не мог остановиться, прислонившись к дверному косяку и держась за ребра. В его хохоте сквозила истерика, на глазах выступили непрошеные слезы, и он даже не заметил, как Луна оказалась прямо перед ним. Она отвела назад руку и влепила ему звонкую пощечину. Смех прекратился, но Драко не разозлился и не ринулся на нее в атаку. Потирая щеку, он смотрел ей в глаза и по инерции дергал ртом, подавляя очередной всплеск дурного веселья.

— Это за Джинни, — без тени враждебности, с достоинством произнесла Луна. — Я уйду, а ты оставайся тут наедине с собой — самое место для тебя. Надо было сразу меня остановить.

— Ты что, думаешь, я стал бы с тобой развлекаться? — фыркнул Драко, церемонно делая полупоклон и пропуская ее на выход. — Уизли хотя бы того стоила.

Луна вышла в коридор и, обернувшись, покачала головой.

— Мне жаль тебя, — сокрушенно проговорила она и быстро зашагала прочь. Малфой долго смотрел ей вслед, прежде чем затвориться в свой мир на несколько дней.

Луна успела дойти до поворота, и на нее налетел взмыленный Невилл, на ходу размахивающий двумя волшебными палочками (что в Хогвартсе теперь, разумеется, было строжайше запрещено).

— Зачем ты вышла? — выдохнул он. — Я полный идиот — твоя палочка была у Джинни! До завтрака пятнадцать минут, потом у вас Трансфигурация! Ты… что случилось?

— Все в порядке, — Луна невольно расплылась в улыбке, глядя на покрасневшее, взволнованное лицо Невилла. — Я не знала, сколько времени. Решила, что ты на меня рассердился и ушел.

— Я на тебя? Ты все-таки протащила в Выручай-комнату Огневиски, минуя Законы о Принципиальных Исключениях… как их там, Гэмпа?

— Я опытный контрабандист, — сделала серьезную мину Луна, но теперь уже Невилл с облегчением рассмеялся.

— Держи палочку и пошли в Большой Зал. Джинни нас ждет. С ней, слава Богу, все хорошо: она успела смотаться до прихода Филча.

— У меня тут возникла мысль насчет связи, расскажу на месте.

— Отлично, — воодушевился Невилл.

Однако поделиться возникшей идеей с друзьями Луне не удалось. Стоило им войти в Большой Зал, как пришлось тут же сесть каждому за свой стол и слушать очередную речь Кэрроу о том, насколько ужесточились наказания за малейшие проступки и что неплохо бы сделать саму процедуру публичной, дабы воспитать в будущих волшебниках «правильный страх». Алекто Кэрроу, будучи главным оратором, не распространялась на тему того, почему такой страх был «правильным», да и вообще — после десяти минут переливания из пустого в порожнее она стушевалась и уселась за преподавательский стол рядом со своим братом. Луна отметила про себя, что директорское кресло пустовало, а стало быть, новый проект Кэрроу пока никто не подписал. Девушка принялась за остывшую овсянку, подбадривая себя тем, что сможет, для начала, поговорить Джинни на совместных занятиях по Трансфигурации.

Но на повестке дня оказалась вовсе не ее задумка, а революционный план Джинни. Профессор Макгонагалл, явно расстроенная какой-то очередной выходкой своих новых коллег, дала им четверть часа на самостоятельное изучение параграфа, и Джинни тотчас послала Луне содержательную записку. В ней говорилось о том, что необходимо было помочь Гарри с выполнением таинственного задания Дамблдора, и у нее, Джинни, возникла идея, как этому можно было бы поспособствовать. По ее мнению, нужно было выкрасть меч Гриффиндора, хранящийся не где-нибудь, а перед самым носом у Снейпа в стеклянном ящике.

«Дамблдор завещал его Гарри не просто так, я уверена. А кое-кто, мы знаем, держит меч взаперти. Если бы мы только могли переправить его в Нору, а там Орден определит, как передать его Гарри», — значилось на куске пергамента.

Луна тихо охнула, прочитав до конца. Такого рода послания обыкновенно уничтожались адресатами на месте, и Луна незаметно расправилась со своей запиской, затем сделав вид, что поглощена чтением главы о превращении крупных млекопитающих.

С Невиллом они встретились в библиотеке, и он пришел в совершенный восторг от идеи Джинни. Друзья договорились, что провернут операцию в очередную «ночь Хогсмида», которую добрая половина слизеринцев проводила в пабах деревни. Луне все это не понравилось изначально, но она очень хотела, чтобы Джинни снова стала самой собой, а это могло получиться только в том случае, если ей удастся сделать что-нибудь ради Гарри. Невилл был чрезвычайно рад возможности нанести удар по режиму Снейпа и Кэрроу и потому даже толком не задумывался о том, какие опасности могло таить подобное предприятие.

Условились, что непосредственно кражу совершит Луна. Разумеется, Джинни предложила на эту роль себя, но Луна возразила, что она более аккуратно выполняет мелкие заклинания, а именно они были нужны для того, чтобы относительно бесшумно разбить ящик с мечом. Невилл поддержал подругу, несмотря на то что ему приходилось постоянно метаться между ней и Джинни: он всерьез опасался, что не сможет обеспечить безопасность сразу обеих. Впрочем, их авантюра сама по себе предполагала предельную степень риска.

Началось все прозаично: Невилл и Джинни разбросали на нижних этажах несколько пачек навозных бомб, и теперь Филч был точно занят, как минимум, на полчаса, а Луна, тем временем, спокойно сидела в библиотеке, которая в хогсмидские выходные закрывалась в половине одиннадцатого, и выискивала как можно больше защитных заклинаний. Дождавшись условного сигнала (галеон, зажатый в руке, раскалился и тут же остыл), она вежливо попрощалась с мадам Пинс и направилась к порталу с каменной горгульей. Через три минуты к ней присоединились запыхавшиеся Невилл и Джинни.

— Блеск! — возбужденно прошептал Невилл, несильно хлопнув Луну по плечу. — Не бойся, мы никого не пустим, просто делай свое дело и быстро убегай!

— Ага, — кивнула Луна. Ее слегка тошнило. — А как я зайду? Ты выяснил пароль?

— Конечно. Проще не бывает.

— Невилл, скорее, — поторопила Джинни, нервно оглядываясь.

Невилл почти торжественно повернулся к горгулье и приглушенно произнес:

— Дамблдор.

Страж портала отпрыгнул в сторону, и Луна, на секунду задержав дыхание, стала подниматься по лестнице вверх. Примерно на середине ступенек она задумалась над тем, почему ей так резануло слух имя бывшего директора, и пришла к выводу, что это было очень странно для Снейпа — использовать его после того, что произошло на Астрономической башне. Ладно, подумалось ей, сейчас это неважно. И как только Невилл ухитрился подслушать? Нечто, похожее на благоговение, пролилось в душу Луны, и она почти успокоилась, достигнув дубовых дверей. Они определенно хорошо охранялись, но Луна использовала весь арсенал заклятий, вычитанных в Запретной секции, и защита, в конце концов, была снята. Фиолетовые молнии, расползающиеся прочь друг от друга по деревянной поверхности, как мерцающие швы, возвестили о том, что путь был свободен.

Луна никогда раньше не была в директорском кабинете, поэтому некоторое время просто ошалело его рассматривала. Из временного столбняка она вышла благодаря… шагам. Это снова были они, и опять она не могла определить, с какой стороны они приближались. Вся реальность в очередной раз сделалась пронзительно яркой, очерченной предельно четко, и единственное, что оставалось для спасения — немедленное действие.

Луна зажгла палочку, подбежала к стеклянному ящику и одним духом выпалила одно из так называемых «бесшумных заклинаний», которое она практиковала в библиотеке особенно тщательно. Его удалось выполнить чисто: прозрачная крышка легко снялась, и Луне осталось лишь мановением палочки мягко левитировать ее на пол. Едва она опустила руку внутрь ящика и взялась за рукоятку меча, как неожиданно звук зловещих шагов прекратился, если только она его не вообразила. Вместо этого, кажется, прямо из-под земли раздался все нарастающий гул. Это не было похоже на сирену, низкие вибрации прошли сквозь тело Луны, словно электрический разряд, и разбились о стены. Сразу вслед за этим ее оглушил хлопок, но она все же попыталась довершить начатое и вынула меч наружу целиком.

Вспыхнула чья-то волшебная палочка, навстречу Луне пронесся слабый ветерок от невербально примененного заклинания, и ее оружие, выскользнув из ладони, приземлилось где-то за спиной. Следующая вспышка Люмоса осветила бледное лицо, обрамленное прядями черных волос, искаженное гневом. У Луны оставался шанс воспользоваться мечом, но она просто застыла на месте и так и не смогла пошевелиться. Было такое впечатление, что Снейп мысленно считал до десяти, чтобы ненароком не испепелить воровку. Угрожающее молчание, повисшее в кабинете, действовало на и без того расшатанные нервы Луны. Она была близка к обмороку.

— Ну? — еле слышно спросил Снейп, и в этом шепоте было столько ярости, что Луна сжалась. — Недаром я снял на сегодня трансгрессионный барьер, не правда ли, мисс Лавгуд?

Луна не могла говорить: спазм сдавил горло, и ее хриплое дыхание стало нарушителем воцарившейся тишины. Глаза метнулись к двери, за которой уже могли стоять Невилл и Джинни, но Снейп злорадно осклабился в ответ на ее мысли:

— С вашими соучастниками я уже разобрался. Признаться, не ожидал, что застану здесь именно вас. Но я даже благодарен вам за столь внезапный сюрприз. Вам удалось меня удивить, а что же дальше?

Еще одна улыбка, похожая на оскал, и Луна, помимо воли, стала всматриваться в его лицо, смутно надеясь на что-то. Она давно не видела директора, тем более вблизи, но он, без сомнения, выглядел больным и постаревшим на несколько лет. Темная сторона наслаждалась триумфом, главный враг Пожирателей — Гарри Поттер — вот-вот должен был быть пойман и убит, так почему же тогда на этом лице отражались одновременно такая мука и усталость? Снейп напомнил ей Драко, каким она увидела его в последний раз в Выручай-комнате, и на краю сознания забрезжила догадка, которую Луна постаралась спрятать в своей голове как можно лучше, чтобы обдумать ее позже. Если это время наступит…

Снейп вдруг резко выпрямился и прислушался. Снизу доносились обрывки разговора, голоса были неприятно знакомыми — по-видимому, Кэрроу тоже решили пробраться в резиденцию директора. Снейп с досадой покосился на Луну, потом сделал шаг вперед и рывком выхватил у нее меч Гриффиндора, который слабо лязгнул по боку своей стеклянной тюрьмы. Луна послала ему умоляющий взгляд, не представляя, что еще можно было сделать, но он жестом велел ей следовать за ним. На пороге они столкнулись с братом и сестрой.

— В чем дело? — спокойно спросил Снейп, светя в лицо Амикусу.

— Мы это… патрулировали этаж. И, значится, шум, вой какой-то… и студенты около горгульи — связанные. И сама горгулья не на месте, ну и… мы решили проверить. — Его белесые глазки остановились на Луне, и Пожиратель Смерти хищно облизнулся.

— Студенты пытались украсть крайне ценную реликвию, — сообщил Снейп, толкая Луну на лестничную площадку. — Вот этот меч.

— Меч Гриффиндора? — хором воскликнули Кэрроу, с трудом скрывая алчность, сверкнувшую в их глазах.

— Они должны понести наказание за подобную дерзость! — прошипела Алекто. — Разрешите мне заняться этим, директор, у меня есть все полномочия…

Луна представила себе радость Пожирательницы, когда они с Невиллом и Джинни окажутся в подземелье, и ее передернуло. Алекто еще что-то говорила, стараясь убедить Снейпа в необходимости строгой кары, но вдруг Луна отвлеклась и уставилась на ступеньки позади брата с сестрой, где стоял Невилл, с палочкой в руке, нацеленной прямо в сердце директора. Вероятно, он справедливо полагал, что с Кэрроу будет справиться куда проще. Он уже взмахнул палочкой, когда Луна, не помня себя, закричала:

— Невилл, не надо!

Но Снейп уже отреагировал. Толкнув Луну в сторону, он выставил перед собой щит, о который разбился зеленый луч. Кэрроу ахнули и выхватили палочки.

— Слабо, мистер Лонгботтом! — ощерился Снейп, выступив вперед. — Этого не хватит даже для того, чтобы ранить меня.

— Посмотрим, — процедил Невилл и опять рассек палочкой воздух.

Луна, отбросив последнюю осторожность, бросилась наперерез Алекто Кэрроу, которая собиралась выпалить заклинание. Пожирательница Смерти споткнулась и упала, извергая поток ругательств. Мимо Луны пролетел красный луч, пущенный, по-видимому, Амикусом. Боясь поднять глаза и окинуть взглядом всю сцену, Луна попыталась нащупать позади себя стену, чтобы вжаться в нее. Внезапно очередное заклятье подбросило ее вверх, и она приземлилась на верхнюю площадку, у ног Снейпа.

— Не мешайтесь уже! — краем рта прошипел он, отражая еще одну атаку Невилла и создавая еще более мощный щит.

Луна кинула отчаянный взгляд на меч Гриффиндора в руке Снейпа, но благоразумно передумала и попятилась в кабинет, не в силах пребывать в бездействии. Она вскоре обнаружила свою палочку и вновь появилась на лестнице, но сражаться было уже не с кем. Амикус и Алекто были повержены, равно как и Невилл, палочка которого лежала несколькими ступенями ниже. Снейп потирал плечо, по-видимому, в него угодило заклятье. Луна боролась с подступавшим желанием вступить с ним в единоборство за меч, но так и не сумела поднять руку.

Директор медленно повернулся и встретился с ней взглядом.

— Вы неугомонны, мисс Лавгуд, — без всякой злобы проговорил он и двинулся вниз, сначала решив заняться братом и сестрой.

— Невилл… он не нарочно, — тонким голосом пролепетала Луна, стараясь придумать хоть что-нибудь, пока гнев Снейпа не разразился в полную силу. — Он… просто не в себе. Он никогда бы… прошу вас!

— Замолчите! — с раздражением прервал ее Снейп, склонившись над Алекто Кэрроу и модифицируя ее память. — Я и так делаю вам огромное одолжение, не отдавая вашу компанию на растерзание этим идиотам. Но отныне вашей деятельности пришел конец. Мистер Лонгботтом зашел слишком далеко.

— Пожалуйста, — совсем тихо прошептала Луна и больше не смогла сдержать слез.

Снейп, бросив на нее мимолетный взгляд через плечо, равнодушно мотнул головой.

— Меня не трогают такие спектакли, мисс Лавгуд, я полагал, вы это знаете и так. Жалкая попытка ограбить мой кабинет показала мне, однако, ваше настойчивое желание противостоять мне. Повторяю, больше этого не будет.

Он спустился к Невиллу и связал его по новой, а затем аккуратно подобрал его палочку.

— Ваше оружие, мисс Лавгуд, — требовательно произнес он. Луна не шелохнулась.

— Вы ведь не можете все это одобрять…

— Что?

— Я… вы учили меня столько лет. Можно сказать, что я… наблюдала за вами долгое время.

— Зачем? — резко спросил Снейп.

— Я не знаю, просто я за всеми наблюдаю, — вытирая глаза, ответила Луна. — Я не понимаю, что с вами произошло в июне, но…

— Мисс Лавгуд, я бы хотел покончить с этим поскорее, — перебил Снейп и взбежал к ней по ступенькам. — Ваше оружие.

— И все же вы пожалели нас, — констатировала Луна, так и не отдав палочку.

— Жалость — это не ко мне, — процедил Снейп. — Безусловно, смертная казнь, скорее, укрепила бы мою репутацию в моем стане, внушила бы остальным страх, но… сейчас мне недосуг этим заниматься, видите ли, мне не нужен бунт, который неминуемо за этим последует. Вас всех слишком долго баловали снисходительностью, а теперь вы создаете мне проблемы… Перестаньте хныкать и следуйте за мной.

Он забрал у нее палочку уже внизу, когда они остановились возле бесчувственной Джинни.

— Я свяжу вас, — безапелляционно заявил он, и Луна подчинилась, не сводя глаз с подруги.

— С ней все будет хорошо? — спросила она.

— Она оглушена, — нехотя ответил Снейп, взмахом палочки вызвав прочные веревки, которые тотчас оплели руки и плечи Луны. — И вообще, мисс Лавгуд, передайте мисс Уизли, когда она очнется, что ей как можно меньше следует привлекать к себе внимания. Ее недавно приобретенная слава ей этого на данный момент не позволяет.

Луна вздрогнула и попыталась прочесть что-либо на его лице, но он отвернулся. И, тем не менее, она пошла на то, чтобы задать внезапно вспыхнувший в сознании вопрос:

— Так это вы? Она ничего не могла вспомнить…

Снейп лишь взметнул полы своей черной мантии и исчез за каменной горгульей. Луне осталось лишь гадать о правильности своего предположения и о том, что с ними дальше будет. Он обмолвился о том, что не отдаст их в руки Кэрроу, но что же тогда?

Остаток ночи прошел как во сне. Директор больше не проронил ни слова, пока доставлял всех троих в их гостиные. Задумка состояла в том, чтобы каждый, кто попадется им на пути, знал об их «преступлении» и рассказал об этом как можно большему числу людей. Слизеринцы, встретившиеся им в одном коридоре, расплылись в злорадных усмешках. Однако реакция Макгонагалл, увидевшей эту процессию, была иной: она покачнулась и прижала руки ко рту. Невилл и Джинни все еще были без сознания, и Снейп левитировал их перед собой с помощью палочки.

— Что-то не так, Минерва? — холодно осведомился он.

— Полагаю… что произошло? — шумно выдохнув, спросила она.

— Вы справитесь с этими двумя дальше. В больничном крыле нет нужды: они будут прекрасно себя чувствовать… какое-то время. Завтра я с ними разберусь, чтобы больше никто не думал, что в моей школе позволительно воровство, — надменно произнес Снейп, слегка приподняв руку, в которой все еще был зажат меч Гриффиндора. Глаза Макгонагалл повторно расширились от удивления.

Не удостоив ее дальнейших объяснений, Снейп развернулся и толкнул Луну, чтобы она шла за ним в башню Когтеврана. Семеня за директором, Луна не могла не думать о том, что случилось, хотя в голове стоял туман от пережитого шока. У нее никак не получалось взять в толк, зачем Снейп привлекал там много внимания к тому факту, что они попыталась украсть именно меч, все обоснования казались ей безнадежно слабыми. Однако вскоре она оказалась одна в гостиной и была предоставлена самой себе. Снейп, освободив пленницу, поспешил уйти, не ответив на ее зов. Луна и сама не понимала, почему ей так хотелось с ним поговорить, но он остался глух к просьбам выслушать ее.

Девушка была уверена в том, что будет ждать утра, не сомкнув глаз, однако сон сморил ее на диване перед камином не позднее, чем через полчаса. До последней секунды она трепетала от ужаса при мысли о том, что ожидало Невилла за покушение на жизнь директора.

Следующим днем было воскресенье, и все ученики только и делали, что спали или выполняли домашнее задание. Но в два часа пополудни Снейп собрал их всех в Большом зале и коротко рассказал о ночных похождениях трех небезызвестных нарушителей дисциплины. Во время его речи Луна силилась встретиться глазами с Джинни и Невиллом, но первая стояла, гордо вскинув голову и не глядя по сторонам, а второй, явно чувствуя на себя взгляд Луны, не удосужился оглянуться. Это было странным, но тут рассказ Снейпа подошел к концу, и теперь им предстояло узнать, какое наказание было им уготовано. Луна сглотнула, сжав ладони в кулаки и всеми силами стараясь не потерять сознание.

— Учитывая всю серьезность данного проступка, — в заключение сказал Снейп, оглядывая всех присутствующих, — этих студентов ждет особое, если можно так сказать, поручение. В Запретном Лесу есть источник мертвой воды, действие которой почти идентично Напитку Живой Смерти. Вы должны будете наполнить и принести три флакона. Это довольно далеко отсюда, но, принимая во внимание, вашу, — он кивнул Джинни и Невиллу, — изобретательность, полагаю, вы и без магии справитесь с тем, что вас там ждет. Задание должно быть выполнено не позднее завтрашнего вечера, и на этом все. Остается только выразить надежду, что это послужит всем надлежащим уроком.

Снейп давно замолчал, а Луна никак не могла разобраться в своих эмоциях. Она знала об источнике. Он действительно находился в добром десятке миль к югу, а эта часть леса принадлежала оборотням. Нечего было и думать о том, чтобы заявиться туда без какой-либо защиты. Разгадать намерения Снейпа было не так-то легко, а хуже всего было то, что Невилл теперь делал вид, будто Луны не существует.

Она промучилась неизвестностью до вечера, когда донельзя довольный Филч вывел их троих из замка и повел в сторону Запретного Леса. Полная луна сияла на небосклоне, хвастливо демонстрируя свое великолепие ночного светила. Звезды кое-где проглядывали сквозь тонкие облака и, казалось, ободряюще подмигивали. Луна шла, задрав голову вверх, и потому несколько раз споткнулась, под раздраженное бормотанье Филча. Невилл даже не обернулся, чтобы помочь ей, а Джинни была настолько погружена в себя, что вроде бы ничего не заметила. Луна опустила взгляд себе под ноги, глотая непрошеные слезы.

На поляне их ждал сюрприз в виде огромного силуэта, возвышавшегося над ними, по меньшей мере, на целый метр. Это был Хагрид собственной персоной, в необъятной кротовой шубе и с арбалетом в руках. Он наградил Филча уничтожающим взглядом и обратился к Джинни:

— Давненько мы с вами никуда не ходили, так? Все возле хижины да в поле… Не против, если я вас провожу?

— Хагрид, ты с нами? — ахнула Джинни, и Луна воспрянула духом.

— Давайте уже отправляйтесь, — буркнул Филч. — Помните: не вернетесь завтра, в это же время, с водой — сами знаете, что будет.

— Топай назад, старый болван, — проворчал в бороду Хагрид и лукаво улыбнулся ребятам. — Значит, это… я знаю обходной путь к источнику. Никого мы встретить не должны, но на всякий случай, — он вытянул перед собой арбалет, — это должно помочь. Снейп, э-э, велел мне идти с вами, уж не знаю, почему так. Я было начал спорить, но он мне пригрозил, что…

— Какое дело, что этот убийца тебе сказал? — громко перебил его Невилл. — Я бы еще вчера с ним разделался, если бы не некоторые… — и он послал Луне презрительный взгляд.

Хагрид некоторое время выглядел озадаченным, потом махнул рукой и направился в лес, протаптывая в свежих сугробах дорогу. Очень скоро они очутились в полной темноте и могли только идти на звук. Лес был угрожающе тих и словно нависал над ними, безликий и полный магии. Через час или полтора Луна решилась и схватила Невилла за руку, заставив его остановиться. Джинни, на секунду оглянувшись назад, продолжила путь.

— Мы потеряем Хагрида, отпусти! — Невилл вырвался и зашагал дальше.

— Хотя бы объясни, что я тебе сделала? — дрожащим голосом взмолилась Луна.

— Что ты мне сделала? — с сарказмом усмехнулся он. — Даже не знаю, ты такая идеальная, что ничего, наверное, не можешь сделать!

— Невилл, прошу тебя… Он бы и так…

— Что — и так? — со злостью проговорил Невилл, повернувшись к ней. — Это еще не факт! Зачем ты закричала? Хотела спасти его мерзкую трусливую шкуру? Убить безоружного старика — какой подвиг! Гарри был прав, говоря, что Пожиратели Смерти не меняются. Я же покончил бы с ним в честном бою, если бы ты не вмешалась.

— Их было трое против тебя, а у меня не было палочки, — упавшим голосом возразила Луна. — И потом, твое заклинание не сработало, ты ведь по-настоящему не хотел…

— Откуда ты знаешь, что я не хотел? — перешел на крик Невилл, и шаги Хагрида вдалеке точно поглотило тьмой. — Я бы сильно облегчил Гарри и всем нам задачу, и сегодня все было бы уже по-другому!

— Да — без тебя! — не сдавалась Луна. — Гарри не захотел бы становиться убийцей и не пожелал бы подобной судьбы никому из своих друзей, поверь мне!

— Он далеко, а мы здесь! — еще громче крикнул Невилл. — Он бы одобрил мои действия, знай он о том, что здесь происходит!

— Ты не прав!

— Нет, прав!

— Невилл, послушай, — Луна помедлила, подбирая слова. — Нельзя победить зло, уподобляясь ему, это неизбежно ударит по тебе…

— Ты собралась здесь и сейчас читать мне мораль?

— Нет, я просто пытаюсь донести до тебя причину, почему я поступила именно так. Я не перенесла бы, если бы Кэрроу и компания потом судили тебя за убийство… — она почувствовала, как горят ее щеки, и обрадовалась тому, что он не мог четко видеть ее лицо. — Кроме того, подумай, Невилл: он мог отдать нас после такого на пытки и казнь, однако он не только этого не сделал, но и разрешил Хагриду сопровождать нас.

— За это его следует, очевидно, благодарить до конца своих дней? — ядовито поинтересовался Невилл.

— Как бы там ни было, это та доля великодушия, на которую он способен, а проявлять милость к тем, кто пытается тебя убить, непросто, — твердо сказала Луна. — Я тоже хочу, чтобы все это кончилось, Невилл, но только не ценой твоей или чьей-нибудь еще жизни.

Он наклонился к ней, и его дыхание обожгло ей кожу.

— А что, если жертва все-таки понадобится?

— Тогда пусть лучше это буду я… — тихо пробормотала Луна и подняла глаза на Невилла, но он поспешил вслед за Хагридом и Джинни, больше не оглядываясь.

Как и предсказывал Хагрид, никаких препятствий им по пути не встретилось. Правда, пару раз откуда-то из глубины леса до ребят донесся протяжный вой, но никто из оборотней так и не решился атаковать. Луна безучастно следила за тем, как ее товарищи под присмотром Хагрида набрали воды из источника, проделала ту же процедуру и поплелась за ними в обратный путь. Уже рассвело, и днем все вокруг казалось менее зловещим. Джинни и Хагрид даже завели непринужденную беседу, к которой затем присоединился Невилл, но Луна продолжала молча идти позади всех, чувствуя себя исключительно несчастной.

Солнце почти село, когда они, страшно уставшие и голодные, достигли окрестностей Хогвартса. Джинни слегка отстала, чтобы поравняться с Луной, и взяла подругу под руку.

— Он отойдет, вот увидишь.

— Он никогда так раньше со мной не говорил, — беспомощно прошептала Луна. — Джинни, мне не нравится, когда он так рассуждает… Не представляю, чем это может закончиться.

— Чем угодно, — пожала плечами Джинни, но в глазах ее затаилась грусть. — Я так хотела помочь Гарри… Мне даже стыдно о нем думать.

— Это еще почему?

Джинни горестно вздохнула, и ее пальцы крепче стиснули предплечье Луны.

— После той ночи… Я молю небеса, чтобы он никогда об этом не узнал. Я не помню деталей, но оно и к лучшему. Мне тоже не хотелось бы, чтобы он потерял голову, как Невилл. Все это постепенно забудется, я знаю, но сейчас ничто не должно его отвлекать от главной задачи.

— А ты не думала, — осторожно начала Луна, — что, вполне возможно, ничего и не было?

— О чем это ты? — подозрительно посмотрела на нее Джинни. — Я ведь рассказывала тебе, что…

— Да, — нетерпеливо возразила Луна, — что он начал к тебе приставать и все такое. Но что, если твоя амнезия и избавление от Малфоя связаны между собой? И потом, ты же не отрицаешь вероятность того, что кто-то тебя довел до больничного крыла?

— Будешь доказывать мне, что это Малфой? — негодующе воскликнула Джинни, так что Хагрид и Невилл даже обернулись, чтобы посмотреть на них.

— Не буду, — понизила голос Луна. — Мне кажется, это Снейп.

— С чего ты взяла?

— Сама не знаю, но изобретенное им «наказание» свидетельствует о том, что еще не все потеряно.

— Какое мне до этого дело? — отмахнулась Джинни. — Это не отменяет других его преступлений.

— Нет, конечно… — Луна надолго задумалась и прошептала у самого входа в замок: — Как бы мне хотелось, чтобы мы не менялись в ту же сторону, что и Пожиратели Смерти.

Джинни бросила на нее пристальный взгляд, но ничего не сказала. Распрощавшись с Хагридом, они все втроем, сопровождаемые бдительным Филчем, вошли в замок. Горизонт окрасился в золотистый цвет, последние солнечные лучи задержались на несколько мгновений на заснеженных верхушках деревьев, и буквально через несколько минут школу накрыла мрачным саваном северная ночь.

Стук колес приятно убаюкивал после крайне трудного семестра. За окном мелькали различные пейзажи, сменяя друг друга, как кадры кинопленки. Пар, вырывавшийся из трубы поезда, создавал эффект запотевших окон у первых вагонов. Иней уже накладывал на них свои первые робкие узоры. В пустом купе сидела девушка с длинными пепельными волосами, заплетенными в тугую косу, и зачарованно водила пальцем по стеклу.

Вверх-вниз — поезд разогнался в конце спуска, точно вихрь, потом взлетел на небольшой пригорок, чтобы через мгновение опять ухнуть в разверзающуюся бездну. Этот отрезок пути был особенно любим Луной Лавгуд; стоило ей его дождаться, как она тотчас погружалась в свой мир, представляя себе, как она качается на огромных соленых волнах где-нибудь далеко, в море. Это не мягкая смена наклона Хогвартс-экспресса — о, нет! — это настоящий шторм, мерно вздымающий воду так высоко, что, кажется, она вот-вот коснется неба, а затем низвергающий ее до самого нутра земли. И каждый раз Луна, подхваченная неистовыми волнами, мечтала о том, чтобы на секунду дольше задержаться на самом пике, увидеть звезды так близко, как это только было возможно, потому что только в ее грезах мог существовать такой потрясающий шторм — чтобы волны устремлялись ввысь, по меньшей мере, на полкилометра и зависали там, в высшей точке, на несколько биений сердца. Но даже мечты были устроены таким образом, что воды почти без промедления обрушивались вниз, не давая, как следует, насладиться моментом. Луна была почти уверена в том, что причина этому была ее стойкая неуверенность в будущем.

Вниз-вверх — особенно долгий спуск, а потом резкий подъем, и снова Хогвартс-экспресс набирает скорость. Заканчивается шотландская земля, и тут же в десять раз ближе становится Лондон. Дальше уже ничего интересного не будет, разве что через пару часов они будут проезжать мимо двух захватывающих дух озер с прозрачной ярко-бирюзовой водой. Одно из них никогда не замерзает, и Луна всегда с жадностью смотрит на его колеблющуюся гладь, когда поезд мчится мимо на юго-восток.

Через некоторое время их настигла снежная буря, и Луна разочарованно откинулась на спинку сиденья. Если так пойдет и дальше, то она так и не увидит своего любимого озера. Это было всего лишь мимолетное утешение, которое ей так хотелось получить, но волей капризной судьбы она была сегодня лишена и этого.

Спать или дремать не хотелось. Луна специально удалилась от всех, чтобы никто не болтал рядом с ней о каких-то глупостях. Около Джинни в последнее время вертелись сестры Патил, а они, несмотря на то что основательно посерьезнели после занятий с Гарри в ОД, все же часто несли невыносимую чушь, характерную для пустых девушек, думающих, в основном, о своей внешности. Был, конечно, еще один шанс остаться наедине с Невиллом, но он куда-то пропал, вероятно, заняв сугубо мужское купе с Симусом, Майклом и Эрни. Луна горько усмехнулась при мысли о том, что они могли бы, наконец, поговорить начистоту. Не то чтобы он по-прежнему в упор ее не замечал, но их теперешние отношения не отличались ни дружеской теплотой, ни искренностью.

«Скорей бы уж Гарри добрался до нас», — подумала Луна, зябко кутаясь в мантию.

Метель все не кончалась. По расчетам Луны, чудесное озеро осталось позади, и теперь ничто не могло вытащить ее из пучины уныния. Впрочем…

— Тебе здесь не скучно? — спросил голос у двери, и она резко обернулась: на пороге стоял Невилл с непроницаемым выражением лица.

— Совсем нет, — спокойно солгала Луна и уставилась в заледеневшее окно. — Ты вроде ушел с Симусом?

— Да, — кивнул Невилл, продолжая стоять в дверях. — А ты ушла с Джинни?

— Нет, как видишь. Она с Парвати и Падмой. Вот уж что действительно скучно.

Невилл позволил себе издать фыркающий смешок и протиснулся в купе. Луна бросила на него короткий взгляд: ему ничуть не было весело.

— Жалею, что уехал из Хогвартса, — заявил он, встав посреди купе и засунув руки в карманы. — Там можно было бы повеселиться на каникулах.

Луна молчала.

— У меня уже возникли кое-какие новые идеи насчет того, чем мы займемся в январе, — продолжил Невилл, сверля ее взглядом. — Я поговорил с народом, и многие решили присоединиться. Кто-то, может, и слиняет, но это нас не касается. Одним словом, Кэрроу придется несладко… Я только хотел спросить… Ты с нами?

Луна не спешила с ответом, продолжая чертить на стекле узоры.

— Если только за этим… да, конечно, я с вами, о чем речь? — и она перевела взгляд на свои колени.

«Только бы он ушел!»

— Ты права, как всегда, — вдруг виновато произнес Невилл, садясь рядом с ней. — На самом деле я хотел с тобой поговорить, просто передумал.

— Почему?

— Ну, есть вещи, в которых мы с тобой не сойдемся… пока, по крайней мере. Но это не значит, что нам следует держать друг на друга обиду, правда же?

— Понимаю. То есть, мы будем делать вид, что у нас все прекрасно, а втайне продолжать пререкаться?

— Нет, не так. Никаких больше ссор и разногласий. Это может…

— Повредить общему делу, я догадалась, — холодно перебила Луна, теперь глядя ему в глаза, не мигая. Ей было тошно, и главным образом оттого, что Невилл, по-видимому, не желал признать, насколько мерзкой сама по себе была эта игра.

Правильно истолковав ее тон и взгляд, Невилл надолго замолчал. Луна опять посвятила свое внимание созерцанию ледяной вязи на окне и внутренне очень хотела, чтобы он встал и покинул ее одиночество. Тогда между ними все стало бы окончательно ясно. Но Невилл не уходил, время от времени принимаясь потирать руки, словно ожидая, когда решение само прилетит к нему из небытия. Тишина в купе была максимально напряженной, любой звук — и она эхом прокатится по всему составу, выбивая стекла и сотрясая стены.

— Луна, — шепотом обратился к ней Невилл, но она не шелохнулась. — Твои претензии справедливы, но как ты предлагаешь поступить мне? Я же не знал…

— Чего ты не знал? Чувствуешь ли ты что-нибудь ко мне или нет? — голос Луны начал дрожать, когда эти слова вырвались у нее помимо воли. — Да, воистину сложный вопрос.

— Вовсе нет, — смущенно возразил Невилл и осторожно накрыл своей ладонью ее сомкнутые руки. — Это я уже давно для себя решил. И я не собираюсь, как ты, наверное, подумала, читать тебе лекции об эгоизме и нежелании рассуждать трезво. С тобой положительно невозможно так рассуждать, — он тихонько рассмеялся, но Луна не отреагировала на эту шутку. Ее спина была все так же напряжена, как туго натянутая струна.

— Мы не выиграем, если будем забывать друг о друге, — убежденно проговорил Невилл, придвигаясь ближе. — Неизвестно, в каком составе мы соберемся после Рождества. И… поэтому я не хочу с тобой ссориться.

— А с другими? — едва шевельнула губами Луна.

— С другими это было бы не так больно. Ты думаешь, все это время я радовался нашей размолвке? Сначала я просто ничего не соображал, но потом… я виноват, если ты хочешь это услышать.

— Не хочу, — тут же отозвалась Луна и соизволила повернуть к нему голову. — Оправдываться смысла нет — ни мне, ни тебе. Я волновалась за тебя, ты — за общее дело. И если ты так и не понял, почему я думаю, что ты переборщил…

— Я понял, — с нажимом перебил Невилл. — Иначе бы я сейчас здесь не сидел. Ты не зря тогда упомянула Гарри. Он бы так не поступил. Луна… я тоже волновался за тебя, просто… у меня снесло башню, по-другому не назовешь.

Его голос звучал глубоко и проникновенно, как бы музыкально, и Луна почувствовала, что не сможет долго противостоять его силе. Как ей было объяснить ему, что если он, к примеру, дотронется до ее шеи, то наверняка услышит, как сумасшедший пульс сбивается с ритма, пытаясь отразить происходящее в душе? Они не потеряли бы столько времени, если бы тогда, в Выручай-комнате, сказали друг другу все до конца. Скоро стук колес прекратится, и они окажутся разделенными сотнями километров, чтобы потом встретиться или не встретиться вновь.

— Сейчас примерно то же самое, — горячо прошептал Невилл, и прежде чем Луна успела сообразить, о чем речь, на ее губах вспыхнул их первый поцелуй.

— Ты… что? — слабо произнесла она и в следующую секунду уже целовала его в ответ.

Они долго сидели, крепко обнявшись и не желая расставаться ни на минуту. Метель кончилась, небо стало неожиданно ясным, синяя высь переливалась мириадами разноцветных звезд, и поезд чуть слышно поскрипывал, унося своих пассажиров прочь от серой реальности.

— Прекрасный день, — довольно сказал Невилл, целуя Луну в макушку.

— Еще бы, — с некоторой долей сарказма ответила она, но подавила вздох и потерлась лицом о его свитер. — Мне так тревожно. Раньше я, имея отчетливое тому объяснение, не позволяла своим мыслям на этом останавливаться. Может, у меня кончились силы?

— Я себя чувствую так же, — признался Невилл, — но призываю всех об этом не думать. Видишь ли, трудно надеяться только на себя и свою находчивость. Когда-то за нами стоял Дамблдор, или Макгонагалл, или Орден Феникса в целом. Посмотри, что теперь: все прячутся, кто-то умер, кто-то перешел на другую сторону, кто-то числится без вести пропавшим. Мы одни, Луна.

— Неправильный ответ, — пробурчала Луна, уткнувшись ему в грудь. — Мы с тобой, например, не одни. У меня есть ты, у тебя есть я. Это к тому, что на последнем занятии по зельям Слагхорн попросил вас привести наипростейшую формулу, чтобы найти квинтэссенцию магии. Парвати при мне рассказывала об этом Джинни.

— Да? — удивился Невилл. — Наверное, я в этот исторический момент отвлекся. Привести чего магии?

Луна вскинула голову, в глазах у нее плясали озорные огоньки.

— Он попросил вас представить, что есть зелье, воплощающее сущность магии в целом. Так же, как есть зелья, символизирующие Отвагу, Доброту, Хитрость — все в чистом виде, без примесей. Философский был урок, одним словом. Вы все замолчали, потому что не могли помыслить о чем-то простом, когда все вокруг так безмерно усложнилось. А он потом посмотрел на вас с улыбкой и сказал, что главное в магии — творение нового и раскрытие законов старого. Похоже на науку у магглов, но не так. Маггловская наука суха и безжизненна, настоящие же магические исследования, сказал он, проникнуты любовью ко всякому творению. И это лишний раз подтверждает мой тезис о том, что мы не одиноки, потому что мы тоже чьи-то творения.

Невилл выглядел ошарашенным.

— Ты связываешь такие разные явления, — наконец сказал он. — Получается, что волноваться вообще не о чем, раз мы все — «творения»?

— Получается так. Конечно же, беспокоиться надо — хотя бы о том, чтобы не уклониться в область Темных Искусств, потому что их действие противоположно действию Любви.

— Ну, за это я спокоен, — усмехнулся Невилл, но поймал прищуренный взгляд Луны и погасил улыбку. — Все это, конечно, так, но я никогда еще не слышал более удивительной теории.

— Это не теория, — с достоинством ответила Луна. — Всего лишь наблюдение.

— Ну да.

— И нуждается в доработке…

— Несомненно.

— Ты смеешься надо мной?

— Разумеется, так, — с этими словами Невилл притянул ее к себе и звонко поцеловал в щеку. — Я пошел к ребятам, предупрежу их, чтобы не тревожились за меня.

— Хорошо, — слегка нахмурившись, ответила Луна и поднялась. — Я пройдусь по коридору, там воздух более свежий.

— Мы здесь надышали, — недовольно сказал Невилл, но Луна лишь изобразила воздушный поцелуй и исчезла за дверью купе.

Ей необходимо было собраться с мыслями, а в купе и в самом деле с недавних пор сделалось чрезвычайно жарко. Прокручивая в голове приятные моменты получасовой давности, она не заметила, как вышла в тамбур и прислонилась к прохладной стене. Она все еще немного дрожала, но уже не от холода и отчаяния, ей снова захотелось стать той необычной, никем не воспринимаемой девочкой, чтобы мрачность и страх ушли навсегда. Тот мир уже изменился, быть может даже, он умирал, но там она была счастлива.

Что-то было не так. Луна вынырнула из своих дум как раз вовремя, чтобы услышать удивленный шепот позади себя. Она напрягла слух и поняла, что школьники переговаривались там, в вагоне, по-видимому, распахнув двери настежь. И сразу вслед за этим на нее навалилась очевидность того, что Хогвартс-экспресс замедлил ход. Теперь поезд двигался рывками, собираясь совершить незапланированную остановку. Пальцы Луны невольно потянулись к палочке, она испытала желание очутиться в своем купе как можно скорее, а лучше — под защитой Невилла. Она сдвинулась с места, чтобы вернуться в коридор, но тут в тамбур вошел еще кто-то и без предупреждения выпалил:

— Экспеллиармус!

Обезоруженная Луна подавила вскрик и ринулась на нападавшего, но без палочки это было бесполезно. Сильная рука сгребла ее за шиворот, знакомый голос прошипел в самое ухо:

— Не вздумай поднять шум, Лавгуд, тебя-то я и искал.

— Но… почему? — придушенно прохрипела Луна, и Драко, ибо это был он, выведенный из себя, был вынужден применить к ней «Силенцио».

«Помощь не придет!» — в ужасе подумала Луна, а поезд, тем временем, ехал уже не быстрее среднего велосипеда.

Драко подтащил ее к выходу и вытянул шею, выискивая что-то за окном. Он не стал зажигать палочку, но и без света Луна ощущала исходящую от него решимость. То, что он делал, было для него очень важным.

Хлопнула дверь в тамбур, и Драко обернулся.

— Отпусти ее, — тихо, с угрозой сказал Невилл, направляя на него палочку.

Малфой скривил рот в коварной усмешке.

— Ты серьезно, Лонгботтом? Попадешь в меня — попадешь на тот свет.

— С такого расстояния — не сомневайся, я буду там не один. Немедленно убери свои лапы от Луны!

— Сперва поймай! — задорно крикнул Малфой, изо всех сил дернув на себя рычаг, расположенный сбоку от него.

Луна увидела, как расширились глаза Невилла, через мгновение ледяной порыв ветра врезался в нее, и следующим, что она осознала, было краткое и болезненное падение с высоты. Как из неисправного радио, до нее донесся истошный вопль Невилла, перед глазами мелькнули короткие вспышки заклинаний — так же вдалеке. Поезд уходил, а она, Луна… что произошло?

Все тело одеревенело, руки немели от холода, глаза по-прежнему ничего не видели, когда она с трудом пыталась встать на трясущиеся ноги и то и дело падала обратно в сугроб. Спустя некоторое время ощущения стали возвращаться, и Луна поняла, что, падая, разодрала себе локоть. На искрящемся снегу алели капли крови, свысока на нее взирала серебряная луна, а кругом не было ни души. Или…

К ней приближался высокий человек в маске, опирающийся на дорожную палку. Такие маски она уже видела когда-то… позапрошлым летом в министерстве магии.

— Иди за мной, быстро! — глухо проворчал он и, не дожидаясь ее, пошел куда-то по снегу.

Луну на миг посетила соблазнительная мысль остаться и замерзнуть за ночь, но ноги сами понесли ее вперед. Она лишилась оружия, и нечего было и думать о том, чтобы сбежать. Отойдя от железной дороги на приличное расстояние, Пожиратель Смерти грубо схватил ее за раненый локоть и, игнорируя крик боли, трансгрессировал.

Так Луна поселилась в поместье Малфоев и там узнала, что ее отец стал помехой для Волдеморта и его приспешников, когда начал в каждом выпуске «Придиры» печатать громадные статьи в поддержку Гарри Поттера.

— Твой папаша еще не знает, какую цену ему придется заплатить за свою ошибку, — злорадно рассмеялся ей в лицо Пожиратель Смерти, доставивший ее на место. Больше с Луной никто из них не разговаривал.

В темнице было относительно весело: там обитал ветхий старик, в котором Луна далеко не сразу признала мастера волшебных палочек Олливандера. Он был крайне слаб от голода и пыток, но в то же время нашел в себе силы радоваться неожиданной компании. Они разговаривали с Луной часами напролет и параллельно искали выход из подвала, но он, казалось, был соткан из защитной магии и потому непроницаем.

Изредка в темнице появлялся Драко и приносил узникам еду, после чего с быстротой молнии спешил прочь. Луна привыкла испытывать к нему жалость с легким оттенком презрения, поэтому даже начала скучать, когда он уехал в Хогвартс и его заменил Пожиратель Смерти по имени Хвост. Его серебряная рука внушала Луне непонятное отвращение, и она старалась ненароком не задеть ее, забирая у него поднос.

Холодные зимние дни, по-видимому, сменились весенней оттепелью — по крайней мере, в подвале это чувствовалось именно так. Луна с наслаждением вдыхала свежий, полный жизни и надежд воздух и мечтала о том, чтобы хоть еще раз увидеть солнце и окунуться в его ласковые лучи.

Некоторым мечтам, с виду самым что ни на есть несбыточным, суждено все-таки осуществиться. Это случилось неожиданно, несмотря на то что Луна всегда смутно чувствовала, что из темницы есть всего два выхода: смерть и Гарри Поттер. Правда, он пришел не совсем так, как она это порой себе представляла: им с Роном, Гермионой и Дином Томасом крупно не повезло, и они тоже оказались в поместье Малфоев.

Луна потом долго держала в памяти этот день, когда каждый из знакомых голосов казался певучим ручейком, услаждающим слух. И хотя имели место и ужасные события вроде пыток, которым подверглась Гермиона, или смерти отважного домового эльфа Добби, спасшего их жизни, Луна до самой ночи пребывала в необъяснимой эйфории и нарочно ни с кем не заговаривала, чтобы не выдать своего не подходящего к ситуации настроения. Коттедж «Ракушка», в котором жили Билл и Флер Уизли, встретил их спокойствием и уютом, и отрадно было рано утром, опершись обоими локтями на подоконник, поджав под себя ноги и высунув от счастья язык, смотреть, как плещется далеко внизу соленая вода, а на золотистом горизонте восходит пурпурное солнце.

Несколько дней пролетели как один час — переполненный событиями, запахами, звуками, песнями невиданных птиц. В минуты особой любви ко всему окружающему Луна заставала себя сидящей у могилы эльфа и комкающей в руках землю, смешанную в этих краях с морским песком. Земля быстро рыхлилась и просачивалась сквозь тонкие пальцы девушки, обратившись в миллионы песчинок, а Луна представляла себе, что ее на ее ладонях хрустит космическая пыль.

Бывший пленник — Олливандер — отбыл к тетушке Мюриэль, тете Билла и Рона, когда Луна только начала приходить в себя. Она поняла, что толком ни с кем не поговорила и не задала ни единого вопроса по существу, но было уже поздно, а безопасность ценилась превыше всего. Луне втайне хотелось совершить что-нибудь безрассудное, но ей не хватало воображения. С одной стороны, жить в одном доме с членами Ордена Феникса было настоящей честью, с другой — она предпочла бы сердечные объятия отца.

Ей не сразу сообщили, что его увели Пожиратели Смерти и заключили в Азкабан, и эта новость так же медленно доходила до ее отчасти затуманенного сознания. Потом она довольно быстро успокоилась, полагая, что надо считать тот факт, что он жив, невероятной удачей. Только вот так думать почему-то не получалось.

Проснувшись утром в начале мая, Луна ощутила приближение опасности и схватила со стола новую волшебную палочку, присланную Олливандером. Все было как-то неестественно тихо, лишь чайки жалобно стонали над морем. Она перевела взгляд на кровать Гермионы и вздохнула: конечно же, она была пуста. Луна встала на колени и, подобравшись к подоконнику, выглянула в окно, сверкающее в солнечных лучах. Сначала песчаная дюна, раскинувшаяся перед коттеджем, показалась ей пустынной, тонущей в утреннем солнце, но затем она увидела их — Гарри, Рона, причудливо загримированного, гоблина Грипхука, едва достававшего Гарри до пояса, и… Беллатриссу Лестрейндж. Маскарад не обманул Луну, хотя она и не сразу догадалась, для кого он предназначался. Несколько секунд она, не отрываясь, смотрела на друзей, боясь слишком громко вдохнуть, перед тем как они повернулись на месте и пропали.

— Удачи вам, — прошептала Луна, дотронувшись рукой до стекла.

* * *

Обугленный силуэт дома-башни еще издалека заставлял сердце сжиматься в тоске, по мере того как огромный остов вырастал из-за холма, прочно приковывая взгляд. Некогда ухоженная дорожка, ведущая к крыльцу, была покрыта осколками, щепками, темными, как от ожога, пятнами и мертвыми цветами. Сливы-цепеллины засохли, астры — редкий сорт, цветущий великолепными стрелками, с ярчайшей кометой на конце, — сохранились на единственной клумбе, все остальное было или сожжено, или вырвано с корнем. Луна нетвердым шагом приблизилась к месту, где прожила долгие годы, за которые испытала и горечь, и счастье, и потери, и приобретения, но теперь там ничего не было. Можно было разобрать развалины и вместо руин воздвигнуть целый дворец — хотя бы силой воображения, но ничего уже не будет так, как прежде, и отец, даже если и выживет в Азкабане, не сможет назвать его своим домом.

Под ноги Луне были внезапно брошены разорванные и промокшие страницы «Придиры». Она наклонилась и развернула половинку листа, выдранной как раз из середины, куда Ксенофилиус обычно помещал статьи о древних рунах. Кажется, на этот раз это были кельтские руны, во всяком случае, некоторые из них Луна помнила по урокам в Хогвартсе. Она скомкала листок и уронила на траву, прежде чем в последний раз взглянуть на свой разрушенный дом и заспешить вниз по склону, через поле, вверх, опять через поле — прокатиться по волнам со всей скоростью, на которую только она была способна, и успокоиться у дверей штаб-квартиры Ордена Феникса — у «Норы». Там до нее бы точно дошли последние новости, а их она не собиралась пропускать.

Луна бежала изо всех сил, перепрыгивая через кочки и борозды, оставленные на теле дороги транспортом, светлые волосы развевались на ветру, рассыпались по плечам — и вновь их отбрасывало назад, в такт несущимся валам.

Вверх-вниз — солнце опускается за горизонт, кроваво-красная корона окружает его ослепительный оранжевый диск, все еще пышущий дневным жаром. Луна понимает, что сегодня должно произойти нечто грандиозное, ведь просто так природа не замирает, как бегун на старте, ожидающий свистка, или как пловец — перед тем как сверзиться вниз и ударить неподатливую поверхность воды.

Вниз-вверх — трудно дышать, все ускоряясь, не обращая внимания на колотье в боку, когда стебли прошлогодней травы, высохшие и прильнувшие к земле, неустанно хлещут по ногам. Завтрашний рассвет будет долгим. Взгляд на горизонт — корона налилась и потемнела еще больше, светило медлит перед окончательным закатом, словно неуверенное в том, что на следующее утро опять выкатится на небеса. Ветер унимается, душистый запах первой сирени ударяет в нос, невозможно удержаться от крика…

Вместо этого Луна напевает колыбельную, насколько ей это позволяет давно сорванное дыхание, вспоминая все детали сложного мотива, которому ее учила мама. Она поет, и ветер снова начинает тихонько дуть, повторяя взлеты и падения древней мелодии. Она поет, и песня льется по земле, печальная и вместе с тем живая. Она поет, и обрывки слов тревожат задремавшие почки на деревьях — им хочется как можно скорее раскрыться. Но солнце село, и им тоже приходится застыть в ожидании.

Торопливые шаги Луны слышатся в «Норе», где идет ускоренная подготовка к битве, ей выбегают навстречу. Она смотрит в лица, полные тревоги и решимости, и на ее губах впервые за бесконечные, одинокие дни расцветает улыбка.

Дождавшись рассвета, они победят.