Возвращение Лили (гет)

— Будь ты проклят, Сириус Блэк, — прошипел я, накладывая всевозможные защитные чары и запирая старую обшарпанную дверь, когда-то обитую кожей лучшей выделки.

Остатки былой роскоши…

Дом Блэков, находящийся по адресу прощадь Гриммо 12, представлял собой разваливающееся здание с полусгнившей мебелью, где даже черное дерево уже было отмечено временем. Или здесь все настолько пропитано ядом, что дом съел сам себя? Вполне возможно…

«К дьяволу дом! К дьяволу Сириуса Блэка и всех остальных, гурьбой уехавших на Кингс-Кросс провожать драгоценного Гарри Поттера», — я окончательно разозлился и с силой пнул оказавшийся под ногами низкий столик. Тот отпрыгнул и, гремя тяжелыми кистями, помчался по коридору. Тут же распахнулись тяжелые багряные портьеры, и дом заполнил душераздирающий крик Вальбурги Блэк, матушки Сириуса. Я поморщился и поднял палочку. Захлопнул ненавистные портьеры, восстанавливая тишину. Тишину, которую я очень любил. Еще одна неприятность заняла свое место в череде событий. К слову, весь этот день состоял из одних неприятностей. «День не задался с самого утра…» — думал я, меряя шагами заставленную мебелью гостиную, пыльную и грязную.

Неужели так сложно было прибрать хотя бы здесь? Да, я также любил чистоту, порядок и рациональное использование жилой площади. Я злился, очень злился, и было из-за чего.

Альбус Дамблдор отчего-то решил, что я страдаю от одиночества и явился чаёвничать в самый неподходящий момент. Результатом стало то, что я запорол партию антиликантропного зелья, над которой, к слову, корпел две декады. Однако старый колдун и не думал расстраиваться по столь несущественному поводу. Я резко остановился у камина, и тут же в памяти возникло лицо директора Хогвартса, под началом которого я, собственно говоря, и работал. Впрочем, если бы вся моя работа сводилась к преподаванию, жизнь была бы куда спокойнее, но это тоже так, к слову.

— Нельзя проводить столько времени в одиночестве, Северус, — вещал волшебник, поглощая лимонные дольки и мой чай, — нельзя замыкаться в себе, твой мир сужается, мальчик мой…

Мне оставалось только коротко кивнуть. «Мальчик»? Сложно судить. Может быть, для человека, видевшего более ста двадцати зим, я и мальчик. А для остальных я — Северус Тобиас Снейп, мужчина, достигший зрелого возраста, наживший коллекцию морщин и седину в волосах. Внешне можно дать лет на двадцать больше настоящего возраста, впрочем, я по этому поводу не переживал: не для кого было беречь себя. Я раздраженно фыркнул и прогнал назойливый образ Дамблдора. Вот уж чья компания мне была неприятна, так это его. Неужели старый дурень серьезно полагал, что мне приятно распивать чаи с человеком, которому я многим обязан и который теперь с чистой совестью тянет из меня все соки? И как бы я ни злился, я буду снова и снова выполнять его просьбы, любые приказы.

Я в сердцах ударил кулаком по каминной полке — зазвенела урна с прахом одного из почтенных предков так ненавистного мне Блэка — и снова поморщился, как от зубной боли, продолжая злиться. Дальше хуже. Когда директор школы наконец собрался уходить, а я втайне радовался спокойному выходному дню и близящемуся одиночеству, он вдруг соизволил довести до моего сведения, что сегодня в полдень состоится совет членов Ордена Феникса. Совет этот затянулся на три проклятых часа с перерывом на обед, приготовленным Молли Уизли, которая прекрасно готовила, но меня почему-то покормить не посчитала нужным. Впрочем, от одного вида счастливой семейки Уизли кусок в горло бы не полез. И вот, когда бессмысленное, на мой взгляд, обсуждение настроений и политики в Министерстве Магии закончилось, я смог подняться и выйти из душной комнаты. Направился к двери, собираясь уйти, и был остановлен тем же Альбусом Дамблдором.

— Мальчик мой, Гарри нужна твоя помощь. Мы уже обсуждали это, мысли Волдеморта и сознание Гарри... странный феномен. Его необходимо изучить, а самого мальчика — защитить от пагубного влияния. Позанимайся с ним в этом учебном году окклюменцией, — в полголоса попросил старик.

Да уж, он умел просить так, что не откажешь. Вернее, просьбы и не было, это было очередное завуалированное задание и очередная головная боль.

«Дьявол! Ведь тот же Сириус Блэк прекрасно владеет оклюменцией. И Филиус Флитвик... почему я?» — взмолился я тогда мысленно, но лишь коротко кивнул.

— Поговори с ним сейчас... — прошелестел директор и оглянулся на Поттера, — вам надо научиться ладить…

— В Хогвартсе поговорим, — отрезал я, резко развернулся и собрался покинуть дом. Это уже было похоже на побег… Ну и пусть. Я зверски устал. Однако меня поймали у самой двери чьи-то цепкие руки.

Не сметь прикасаться ко мне!

Я обернулся, сверкнув взглядом, и обнаружил Блэка.

Что за наглость?!

Я постарался вырваться, но чертов анимаг был довольно силен, вернее был сильнее меня физически, но отнюдь не магически. Поэтому верная палочка, упершаяся тому под ребра, остудила гриффиндорский пыл и праведный гнев. Блэк отпустил меня и процедил:

— Не вздумай обижать Гарри. Если я узнаю...

— То явишься в Хогвартс?

— Я тебя предупредил! Если он мне пожалуется…

— Тогда что? Убьешь меня?

— Нюниус…ты...

Дальше слушать я не стал, грубо оттолкнул наглеца и двинулся к двери, раздраженный сверх меры.

К чему было звать меня на этот совет? Я работаю один! Моя деятельность итак никому из присутствующих неизвестна (не считая Альбуса, конечно), а мои советы никто не слушал. Как вот сейчас! Собрали целый эскорт для того, чтобы проводить Поттера в Хогвартс. И это называется скрытностью… Хорошенькое прикрытие, состоящее из людей сплошь осужденных или подозреваемых! Это ведь идеальная возможность схватить мальчишку, да еще и под прикрытием закона. Безрассудство, ничем не оправданное безрассудство.

Я, наконец, нашел покой в одном из старых кресел и прикрыл глаза. «И этому не сидится», — злясь на Блэка, я вспомнил еще одно событие прошедшего дня, которое память снова подсунула бедному рассудку.

Я открыл дверь и вновь был остановлен, на этот раз Молли Уизли.

— Что? — выдохнул я и обернулся, хмуря кустистые брови и прилагая все усилия, чтобы держаться спокойно и безразлично.

— Северус, побудь здесь, пока мы провожаем детей. Кто-то должен остаться в доме и присмотреть за обстановкой, — властно заявила рыжая женщина в сером берете.

— С какой стати? Здесь дежурит Блэк, — оскалился я, потом скривил губы и чуть громче, чтобы тот слышал, — отважная забота, требующая выдержки и храбрости…

— Сириус хочет проводить крестника, — возразила Молли, не скрывая неприязни к моей персоне, — для него это очень важно и для мальчика тоже…

— Его засадят в Азкабан, — возмутился я, однако и эта попытка облагоразумить Молли осталась втуне.

— Северус... — вмешался Люпин как всегда тихим хриплым голосом, — это просьба Дамблдора. Побудь здесь пару часов. В штабе всегда должен оставаться хоть один из членов Ордена.

Просьба? Значит, приказ... Мне ничего не оставалось, кроме как окинуть всех презрительным взглядом и молча вернуться в гостиную, где я, собственно, и нахожусь теперь. В этом старом, видавшем виды кресле. Меня оставили одного, прежде как следует разозлив, предоставили вариться тут в своем раздражении, которое даже выместить было не на ком. Домовой эльф Блэков Кикимер — и тот куда-то исчез. По крайней мере, на мой голос не желал отзываться. Я прикрыл глаза и откинулся назад, думая вздремнуть и хоть так скоротать время в этом пыльном, противном доме, в этом скверно пахнущем кресле… но сон не шёл. Виной тому была назойливая головная боль и урчание недовольного желудка. Однако подняться поесть я и не думал, здесь и маковой росинки в рот не возьму. Не в доме проклятого Сириуса Блэка!

Крик! Крик, полный боли и отчаяния, вырвался из моего горла. Сердце стучало, как бешеное, будто увеличившись в размерах, и теперь было готово вот-вот разорвать грудную клетку. Больно. Страшно. Я бежала по пустынным улицам неизвестного города, безымянные кварталы мелькали перед воспаленными глазами, а эхо моих шагов бессердечно гуляло в воздухе, выдавая меня. В ушах все еще гремели звуки взрывов и выстрелов, предсмертные крики моих гибнущих сестер. Я задыхалась и понимала, что могу упасть и тогда… тогда конец моей жизни, меня схватят смотрители и уничтожат. Нет! Я хотела жить! Я безумно хотела жить! Но не так... не в белоснежной лаборатории под прицелами лазеров, не под постоянным наблюдением камер и жадными взглядами ученых.

Улыбки… милые улыбки и глаза, холодные, как лед, безжалостные. Мне делали больно, меня проверяли, меня бесконечно изучали. Мои возможности вызывали восторг… и страх. Да, я чувствовала страх в окружающих и знала, что этот страх растет с каждым днем пропорционально тому, как росли мои силы. Мои силы? Я сама не знала, откуда они, но я их чувствовала в своей крови и во всем своем естестве. Их можно было бы назвать волшебными, но называли их иначе — глубокие генные мутации, вызванные неизвестным источником. Нет, я не мутант, я лишь клон, клонированная особь неизвестной женщины, погибшей по неизвестным же причинам.

Ее тело было найдено в одном из домов, находящихся пригороде Лондона в Годриковой впадине, странная местность и странное ее название, данное местными жителями. Женщина была мертва, однако на теле ее не было ни одного признака насильственной смерти. Там был ещё мужчина, однако тело его было изуродовано огнем. В доме произошёл пожар, он и привлек внимание людей, вызвали специалистов, а тела доставили в морг…

Я поскользнулась и упала поблизости от мусорных баков, моих сил хватило лишь на то, чтобы суметь отползти в темноту и спрятаться за дурно пахнущими завалами, после чего я провалилась в забытие.

У меня не было имени, какое дают каждому рожденному ребенку, у меня не было матери, зато был порядковый номер, выбитый на левом запястье. Подобные отметины были и у моих сестер, как две капли воды похожих друг на друга. Мы были клонами, искусственно созданными существами, обладающими чудесными силами. Все как одна зеленоглазые, хрупкие рыжие девочки, внешне достигшие возраста двенадцати лет. Они были способны передвигать предметы, оживлять бабочек и еще совершать много всяких чудес, которые называли побочными необъяснимыми аномалиями.

Мы жили в скрытой от посторонних глаз лаборатории вместе с первоклассными учеными, лучшими умами планеты. Лаборатория тщательно охранялась и была помечена как стратегически важный военный объект, где производилось биологическое оружие. Знало ли об этой лаборатории правительство? Об этом мне ничего не известно. Лаборатория находилась глубоко под землей и напоминала собой огромный термитник и носила именно это название — «Термитник», лабиринт коридоров и лестниц, лабораторий, жилых помещений, испытательных камер. Испытывали нас. Было подмечено, что возможности наши проявлялись и росли в те моменты, когда нам было страшно или больно. Нас не жалели, нас было достаточно много, 217 разновозрастных особей, можно было и пожертвовать несколькими. Проверяли нашу живучесть: она была на порядок выше обычной человеческой. Время от времени слышались отчаянные крики, полные страдания и боли, но никто не спешил на помощь девочкам, мы не были людьми, а значит, законы неприкосновенности на нас не распространялись. Я была одной из старших сестер и одной из самых сильных…

— Эй! Что ты тут делаешь, малявка? — грубый мужской голос выдернул меня из забытья, а шершавые пыльцы больно схватили за волосы, потянули и поставили на ноги. Я упала, меня поставили снова. С трудом разлепив веки, я увидела грязного, оборванного старика, тот скалился и рассматривал мое тело, едва прикрытое когда-то белоснежным медицинским халатом, а сейчас изорванным в клочья и грязным от пыли и крови. Взгляд его мне не понравился и заставил отступить.

— Куда же ты, крошка? — услышала я у себя за спиной, но не обернулась.

Я снова бежала куда глаза глядят, подальше от злых рож и скалящихся ртов, перед глазами, словно во сне, проплывали события минувшего вечера и всей моей жизни.

Я могла вызывать огонь из своего тела, мне было не больно, я не горела. Пламя волшебным образом охватывало мое тело, горело, но не причиняло вреда. Я могла поджигать окружающие предметы, порой это происходило без моего желания, импульсивно или от страха и боли. Тогда я не могла это пламя остановить, странно…погасить его было сложно и другим людям, пламя гасло, если я теряла сознание. Так и случалось чаще всего, но не в тот день. Улыбающаяся женщина проводила меня в одну из комнат. Он была пуста, если не считать кресла, опутанного ремнями.

— Проходи не бойся, КО-172, — обратился ко мне пожилой мужчина с добрыми голубыми глазами и указал на кресло, — присаживайся, сегодня больно не будет.

— Да, доктор Джерси, — ответила я, сглотнув, прошла и послушно села в кресло. У меня не было выбора, слушаться нас научили раньше, чем ходить. Мои руки и ноги крепко оплели ремни, а в вену вкололи какое-то вещество…

Спустя несколько минут ученые наблюдали за бьющимся в агонии существом, которое когда-то было девочкой, теперь ее тело охватило яркое пламя и поглотило, она дико кричала, но смерть не спешила оборвать ее муки. Сработала пожарная сигнализация и полилась вода, однако пламя, обидевшись только, вспыхнуло с новой силой и стало расползаться. Его ничем нельзя было унять, если бы люди выжили, они бы рассказали, о том, как в пламени рождались странные существа, похожие на птиц, другие видели драконов. Но никто не выжил, кроме одной девочки.

Когда ремни не выдержали пламени и расползлись, чернея на глазах, она вдруг исчезла, растворилась в воздухе…

Я устало брела вдоль берега реки. Дальше бежать сил не было, но и останавливаться надолго в одном месте было нельзя. Меня искали, меня назвали крайне опасным мутантом и был приказ: схватить, а если не получится, уничтожить. Прохлада воды, мерцающей в сгущающихся сумерках, манила к себе, и я спустилась ниже к воде с намерением попить. В этот момент послышался рокот, который был мне знаком, и от которого стыла кровь в жилах, я подняла голову и увидела вертолет. Меня увидели мгновением позже, бегущей вдоль берега в сторону дороги. Тишину вечера разорвали звуки выстрелов, в метре от меня упала тяжелая сеть, я увернулась. Снова выматывающий бег. Я понимала, что силы тают, и что я долго не продержусь. Я была необычно сильной, но только для двенадцатилетней девочки. Упала еще одна тяжелая сеть и задела мое плечо, сдирая кожу, заставляя вскрикнуть. Не знаю как, я плохо помню, но я оказалась на высоком мосту, обернулась: с обоих берегов двигались люди, окружая, зажимая в тиски. Я перелезла через перила и услышала, как кто-то закричал, но не стала оборачиваться, мой взгляд был прикован к темной воде, плещущейся далеко внизу. Было страшно, и я замерла.

— Стой! — Снова мужской крик.

— Она сейчас прыгнет! Держите ее! — Ко мне бежал вооруженный мужчина, мгновение, и он схватил… пустоту. Я прыгнула.

Миг полета был столь коротким, что я даже не успела испугаться, а потом мое тело обняла прохладная вода и тьма. Не было боли. Наверное, именно в этот миг я полюбила холод и темноту, благодарно улыбнулась, погружаясь все глубже... И все исчезло.

А потом вернулась боль и стиснула меня. Страшное давление. Я закричала, но своего крика не услышала, а боль сжатия все усиливалась, казалось, что меня протаскивают через слишком узкую резиновую трубу, но когда это ощущение стало невыносимым, оно исчезло. Я дернулась и, кажется, снова вскрикнула, а мои колени встретил твердый холодный каменный пол. Было темно, очень тихо… я подняла глаза и… встретилась с огромными зелеными смотревшими на меня глазами.

Северус отсидел свои обещанные два часа, потом получил сову с извещением, сообщающим о том, что Сириус Блэк решил проводить Гарри Поттера до самого Хогвартса, чета Уизли вернулась в Нору, а остальные члены Ордена Феникса также «неожиданно» нашли массу причин и забот, освобождающих их от дежурства в штабе. Сова, доставившая письмо, улетела от греха подальше, не дожидаясь, пока последнее будет прочитано, и потому осталась цела. А вот несчастному пергаменту повезло меньше. Когда же ярость стихла, а клочки бумаги догорали в камине, маг снова устроился в кресле. Делать было совершенно нечего.

«Час? Миновал всего лишь час?» — мысленно воскликнул профессор зельеварения, в который раз взглянув на старинные, потемневшие от времени, донельзя запылившиеся часы с кукушкой. За время ожидания мужчина успел вздремнуть, померить шагами гостиную вдоль и поперек, пересчитать всех мух и даже проникнуться некоторым сочувствием к Блэку. Часы тем временем начали трещать и отбивать восемь часов вечера: бум, бум, бум, бум... БАХ!!! Последний бой часов заглушили громкий треск, грохот, вскрик и жалобный звон стекла, ознаменовавший гибель старинного и очень дорогого сервиза. Дальнейшие звуки поглотил визг Вальбурги Блэк. Северус подскочил, как ужаленный, машинально выхватывая палочку, потом все же убрал и нахмурился. «Должно быть, это Кикимер влез в сервант в поиске реликвий Блэков», — иного объяснения маг не находил, поэтому первым делом направился к жутко вопящему портрету и задернул портьеры.

— Час от часу не легче, — проворчал он и быстрым шагом направился в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.

Тут неожиданно что-то ударило его пониже колен, да так сильно, что зельевар только чудом удержал равновесие.

— Какого черта?! Кикимер! — возмутился профессор, опустил взгляд и, конечно же, обнаружил домовика, — убегаем с места преступления? — ядовито заметил ему и продолжил подниматься по лестнице, решив выяснить, что же там, наверху, приключилось.

Ему не было дела до домовика и уж тем более до разбитых сервизов, однако его влекло любопытство.

— Мистер Снейп! — возопил домовой эльф, — это не я! Там самозванка! Воровка! Грязнокровка! — увязавшись следом за зельеваром, причитал Кикимер.

Северус ничего не ответил, нахмурил брови и поспешил наверх, в одну из когда-то просторных комнат, теперь же заваленных хламом.

— Мастер Снейп!

— Сгинь! — фыркнул маг и резко обернулся.

От громких криков в ушах звенело, что обещало очередной приступ головной боли. Кикимера как ветром сдуло. Теперь можно было прислушаться. Мужчина застыл у дверей, в комнате было тихо.

«Кажется, этот Кикимер окончательно спятил», — мелькнула мысль, Северус покачал головой и толкнул дверь. В зале было пыльно и темно, только лунные лучи скользили по полу и стенам.

— Люмос, — шепнул маг.

Кончик палочки вспыхнул и осветил лежащий на полу хлам, битое стекло и книги. Ничего особенного: похоже, упал шкаф. Маг шагнул дальше, по пути освещая пыльную мебель и грязные обои. Он поморщился, поворчал под нос и уже собрался выйти… как вдруг заметил полоску светлой ткани, высунувшейся из под стола, замер и прислушался. Точно… сбивчивое дыхание, теперь скрип половиц. Мужчина спокойно подошел ближе и опустил палочку.

— Выходи, — голос прозвучал отрывисто и властно.

Снейп постучал по столешнице костяшками пальцев. В ответ он услышал только тихий всхлип и возню. Он разозлился и резко, со скрипом отодвинул стол, открывая неизвестное существо. Мелькнули грязные рыжие волосы, и существо быстро юркнуло за книжный шкаф. Зельевар усмехнулся, зная всю глупость этого поступка — теперь самозванке отступать было некуда. Существо было явно женского пола — Северус теперь не сомневался. Вскрик-то был девчачий.

— Выходи, — снова тот же результат.

Северус засопел: перспектива лезть в узкую щель и пачкаться в пыли не радовала, тем более ради пришлого домовика. Он решил действовать иначе:

— Выходи, я не обижу. Кто твой хозяин? — Делая голос максимально мягким и спокойным, мужчина сам подошел ближе и заглянул в щель между книжным шкафом и стеной.

«Проклятье! Темно».

— Так и соби… — начал было маг, как тут из темноты мелькнула книга и ударила в переносицу уголком, сильно и очень больно. Он невольно охнул, прижал ладонь к носу.

— Какого черта ты творишь? — злобно ругаясь, зельевар шагнул и протиснулся за шкаф, прикрывая лицо локтем на случай очередного метания книг. Он протянул руку, слепо хватая воздух в темноте. Ко всему прочему из кармана выскользнула палочка, тихо брякнула где-то внизу и покатилась по грязному полу. Снейп снова чертыхнулся, а существо испуганно пискнуло.

— Ах! — заскрипел он зубами и потер укушенную руку, — чертовка! Ну, погоди…

Все же мужчина смог ухватить ее за шиворот и поволок из-за шкафа. Существо отчаянно сопротивлялось, кусаясь и пинаясь, теперь пыхтя и вереща. Под колено пришелся ощутимый удар. Не обращая на это внимания, Северус вытащил её в коридор и хорошенько встряхнул:

— Ну-ка тихо! — еще раз слушать вопли портрета было выше всяких сил. Он хотел было приложить шумное существо об стену, слишком разозленный для того, чтобы любезничать с домовиками, и тут на лицо существа упал свет и маг забыл, как дышать. По спине прошел холодок.

«Мерлин, глаза!» — мелькнула мысль и исчезла вместе со всеми остальными.

Он держал за воротник вовсе не домовика, а девочку, ужасно грязную, худую и перепуганную. Северус судорожно перевел дыхание, девочка дернулась, снова пытаясь лягнуть пяткой, но безуспешно.

— Ты можешь постоять спокойно хоть минуту? — неожиданно сам для себя взмолился зельевар, отчаянно пытаясь рассмотреть свою находку. Странно, но девочка замерла, как мышка, теперь только испуганно таращась на мужчину, которому приходилась едва повыше пояса. Теперь можно было ее рассмотреть: рыжая, зеленоглазая, хрупкая, в грязном, почти не прикрывающем наготу халате и босиком. Девочка мелко дрожала от страха и, видимо, от холода. На плече виднелась ссохшаяся кровь. Северус чуть отстранился и подметил ободранные коленки.

— Ты кто? — тихо (голос вмиг охрип и не желал подчиняться его хозяину) спросил маг, — как ты сюда попала? — неожиданно возникло сильное желание обнять девочку, согреть и успокоить, однако он подавил в себе его, не теряя осторожности. И, к тому же, было очевидно, что подобные действия еще больше ее напугают. Пугать не хотелось.

— Ты говорить умеешь? Меня понимаешь? — Зельевар снова попробовал наладить контакт, отпустил воротник халата и тут же пожалел об этом. Девочка сползла вниз по стене и съежилась, ее коленки заметно дрожали. Снейп вздохнул и сам присел на корточки, прищурился устало, — есть хочешь?

— Да, — тихо шепнула она и добавила, — очень хочу…

«Мерлин, как она похожа на Лили! Одно лицо, те же глаза… таких глаз больше нет ни у кого, эти глаза, что каждую ночь являлись во сне», — метались мысли в голове мужчины, тот факт, что такими глазами обладал еще и Гарри Поттер, его сейчас не волновал. Лили Эванс... его Лили давно нет в живых, да и не может она быть ей. Лили умерла молодой женщиной, а этому существу, этой девочке только двенадцать-тринадцать лет. Совпадение? Нет, слишком похожа… теперь Снейпу казалось, что он ошибся и просто воспаленный разум подсовывает ему это видение. Мелькнула мысль о маховике времени. Нет… Лили мертва, мертва и очень давно. Девочка просто очень на нее похожа.

Северус вздохнул и поднялся, запахнул мантию, которая черной волной взвилась и опала, нахмурил брови:

— Идем, покормлю тебя, замарашка, — ворчливо изрек Северус, повернулся было, чтобы идти, но девочка продолжала сидеть.

«Она спала!» — С удивлением вдруг понял зельевар, ему стало нехорошо.

Сколько времени он ее рассматривал? Минуту? Пять минут? Полчаса? Пришлось снова присесть и сгрести девочку на руки. Удивительно легкая и — сердце испуганно сбилось с ритма — очень холодная. Маг прижал её к груди и быстрым шагом дошел до дивана, взмах ладони — и в камине вспыхнул огонь. Немного задыхаясь от волнения, он опустил хрупкое тельце на диван и укрыл теплым пледом. Лили вздохнула во сне и потянула ткань на голову, закутываясь.

Лили! Северус вдруг понял, что машинально отдал это имя девочке. Как бы ее ни звали другие, он не сможет называть ее иначе. Зельевар опустился рядом, рассматривая длинные рыжие ресницы, тонкие брови и губы, сейчас бледные и растрескавшиеся.

Мужчина спохватился и резко поднялся. «Я обещал ее накормить...» — с этой мыслью он спустился на кухню. Кикимера звать не хотелось, поэтому Снейп сам прошелся по полкам. Как назло, ничего подходящего не нашлось, и он едва не взвыл от досады, побежал в столовую и там, наконец, нашел одинокую куриную ножку и луковый суп на донышке. Подогреть — пара пустяков, только пришлось задержаться и сходить за палочкой, хорошенько поползать по давно не мытому полу, отыскивая ту под шкафами. После с помощью магии нашелся хлеб и, к большой радости, нашлось яблоко. Мужчина задумался и решил не вынуждать ее идти сюда, качнул головой. Собрав все на поднос, он пошел в гостиную к заветному дивану, где спала девочка; по пути прихватил еще и молока.

— Лили, — Снейп тронул плечо спящей, слегка потряс и нахмурился, вдруг поняв, что руки дрожат. Сглотнув, маг постарался успокоиться, отодвинул одеяло и снова слегка потыкал пальцем в бочок, фыркнул, — кто-то есть просил, и я поработал за домового эльфа, мисс, соизвольте же поесть.

Зеленоглазое чудо с трудом, наконец, разлепило веки, мгновение Северус любовался ее глазами, а потом девочка вздрогнула и отодвинулась, как от прокаженного. Маг чуть заметно дрогнул и потемнел лицом, — ешьте. Остынет — греть не буду.

Зельевар поднялся, оставляя поднос с ужином, и отошел к окну, умышленно игнорируя девочку и всем своим видом выражая презрение.

Услышав всхлип, не выдержал, обернулся. Лили недоверчиво смотрела на куриную ножку и не решалась отведать незамысловатое кушанье.

— Мерлин, да не отравлю я вас, юная леди, — закатил глаза Северус и тяжело вздохнул, — сделайте милость, возьмите курицу, она уже жареная и вас не клюнет.

Услышать ее нервный смешок было настоящим удовольствием, а потом случилось чудо: малышка улыбнулась, взяла курицу и тут же вцепилась в нее зубами.

— Как вас зовут? — наконец, решился спросить маг, снова и снова рассматривая девочку, потер лоб, пытаясь согнать морок, но он не исчезал. «Будто не было этих лет, вот она сидит, живая и настоящая, очень давно такой она и была». Нет, отвечал тому здравый рассудок, та Лили была домашней и ухоженной, любимой. А эта как дикий бездомный котенок.

— КО-172, — невнятно ответила девочка, прожевала курицу и запила молоком, потом продолжила, — у меня нет имени, как у людей, сэр.

— Нет имени? — повторил он, пытаясь понять, что значат произнесенные слова. Приподнял брови, снова нахмурился и в задумчивости провел длинным бледным пальцем по своим крепко сжатым губам, — Лили…

— Что? — вопросительно взглянула девочка, теперь, в свою очередь, рассматривая мага, допила молоко, не сводя глаз.

— Что «что»? — буркнул зельевар, неожиданно смутившись, но вида не подавая, — буду называть вас Лили, — маг почти зло сверкнул глазами и прошелся по гостиной, взглянул на часы. Стрелки показывали всего лишь девять вечера. Северусу показалось, что за этот час прошла целая вечность.

— Хорошо, сэр, — слишком покладисто ответила рыжая девочка, снова закутываясь в плед. Потом она тихо и неуверенно спросила, — а можно умыться?

Мужчина чертыхнулся про себя, отругал за невнимательность: «Надо было раньше предложить».

— Да, ванная комната дальше по коридору, там найдете все необходимое, — тут он сообразил, что переодеться девочке не во что, — одежду сейчас вам подберу…

Снейп направился было на поиски, но остановился. В голове мелькнула мысль.

— Не думайте убежать отсюда, это невозможно, поверьте… — Обернувшись, предупредил маг и, получив в ответ утвердительный кивок, вышел, оставляя Лили одну. В этот момент скрипнула входная дверь. Вернулся Сириус Блэк.

«Баллончики, баллончики, баллончики… который из них годится для того, чтобы заклинить ручку двери? Неплохо бы еще шампунь найти», — раздумывала я, рассматривая целый ряд баночек, баллончиков и тюбиков, выстроившийся на одной из полок. Наконец, на глаза попался подходящий для моих целей тюбик, ярко-красный и длинный. Впрочем, цвет его значения не имел, зато мне очень хотелось запереть дверь, которая упрямо не желала плотно прикрываться и со скрипом распахивалась при каждом сквозняке. Запереть дверь не удалось по той простой причине, что не было даже намека на какой-либо затвор.

Промучившись с четверть часа, я все же смогла заклинить треклятую дверь треклятым баллончиком с надписью «Свежесть навсегда». Я тяжело вздохнула и прислонилась к стене, голова кружилась, а мысли разбегались и не желали собираться во что-то целое. Слабость накатывала волнами, хотелось просто лечь прямо здесь и уснуть, не двигаться и ни о чем не думать. Но мысли все равно не давали мне покоя.

Что теперь будет? Где я? Странный дом…

Темноволосый мрачный мужчина, как мне сначала показалось, даже старик, был не слишком ласков и даже зол, но, как ни странно, зла не причинил и даже накормил, после великодушно позволил помыться. У него чёрные брови, посеребренные сединой, глубокая складка пролегла между бровей — он, наверное, постоянно хмурился. Кожа серая и бледная, тусклые длинные пряди волос, падающие на совершенно черные глаза, ничего не выражающие, пустые и холодные. Презрительно скривленные тонкие сухие губы. Злой человек. Или, может быть, человек, видевший много зла?

А я сама? Выгляжу ли лучше?

С этой мыслью я стянула с себя грязный халат и поморщилась: плечо сильно саднило и жгло чуть выше лопатки. Я подошла к зеркалу и стала рассматривать синяки и ссадины, оставленные металлическими крючьями сети, которой хотели меня поймать. Могло быть и во сто крат хуже. Все еще ощупывая плечо, я подняла глаза и встретила свой взгляд в отражении, он был усталым, таким же тусклым и холодным. Вдруг как молнией пронзила мысль: мои глаза когда-то сверкали радостью и счастьем, были живыми, со смешливыми искорками в глубине. Что же со мной сделали? Та другая я была где-то очень далеко, в другой жизни. И я ли была это? Или всё это лишь мои сны? Нет, о снах лучше вообще не думать.

Я вздохнула и влезла в холодную ванную, включила воду. В этот момент где-то внизу послышался шум, хлопок и чей-то голос, который тут же заглушил пронзительный женский крик. От неожиданности я присела в ванной, поскользнулась и больно ударилась коленом. Однако женский голос кричал не от испуга или боли, он сыпал странными ругательствами. Голос, к слову, был ужасно противным.

— Приблудный пес, отродье, позор благородного дома! Мерзкие полукровки! Прочь, прочь, прочь! — визжала старуха. Теперь я сообразила, что голос был старушечий и, кажется, я его уже слышала. Точно! Когда я только возникла в этом доме, этот голос также кричал. Это что извращенная сигнализация? Я неожиданно для себя хихикнула. Однако крики затихли, послышались какие-то иные звуки: голоса, шаги, однако эти звуки, к моей досаде, заглушал шум воды рядом. Я приподнялась и потянулась к крану, чтобы выключить воду и послушать, чтобы попытаться понять, что происходит. Неожиданно громко скрипнула дверь. Кто-то снаружи только что сильно ее дёрнул. Мое сердце провалилось куда-то ниже желудка и затрепетало, по спине пополз ледяной холодок.

— Проклятье! — воскликнул мужской голос.

Дверь снова сильно дернули, потом видимо отпустили. Несколько мгновений тишины.

— Alohomora! — дверь с громким хлопком распахнулась, в проеме стоял высокий мужчина. Я вскрикнула и снова от испуга присела в ванной.

«Почему он вошел? Что ему нужно?» — беспорядочно метались мои мысли. Мужчина тем временем сделал шаг вперед, и свет упал на его лицо. Я снова вскрикнула. Это был не мой новый знакомый, я обозналась. Такой же высокий и темноволосый, такой же хмурый. Мне стало очень страшно. Этого нового я не знала и его намерений тоже.

— Блэк! Вас не учили манерам? — прошипел уже знакомый голос, и в ванную ворвался мой знакомый, изрядно злой и раздраженный.

«А если это их игра? Если они вдвоем?» — мелькнула мысль, рожденная испугом и, как ни печально, жизненным опытом. Я даже зажмурилась на мгновение, пытаясь стряхнуть с себя замораживающий испуг. В голове тут же промелькнула уйма вероятностей и возможных событий, которые могут произойти со мной сейчас.

«Что они собираются делать? Что мне делать? С одним-то еще можно как-то справиться, а с обоими? Если они сейчас договорятся?» — не хотелось признавать того факта, что я только что не смогла сладить с даже одним из них. В людское благородство мне уже не верилось. Впрочем, они оба, похоже, людьми не были. Я крепко сжала край ванны и во все глаза глядела на пришельцев.

— Снейп! Надо же… а мы все думали, ты импотент! — издевательски расхохотался мужчина, которого, как я поняла, звали Блэк. — Я и не думал, что ты решишь скоротать время здесь таким образом. И как девочка?

С этими словами Блэк оценивающе взглянул на меня.

— Что за замарашка? Тебе, Нюниус, не хватает денег на приличную девочку? — снова взгляд на меня, но на этот раз более внимательный. — И не стыдно? Она же еще совсем ребенок! — в голосе мелькнуло удивление, смешанное с презрением и злобой. — Да ты педо…

— Silencio! Expelliarmus! — рыкнул Снейп, не давая закончить эту унизительную и обидную тираду. Откуда в его руках появилась длинная палочка, я не успела понять, теперь он подхватил вторую, которая, словно по волшебству, прыгнула ему в руки. Блэк, похоже, тоже не успел ничего понять: он будто онемел и теперь глупо отрывал рот, но не мог издать ни звука.

«Видимо, это как-то связано со Снейпом. Он его лишил способности произносить звуки!» — неожиданно поняла я, наблюдая за обоими, — «Так и надо! Не будет говорить мерзости».

Следом за этой мыслью пришло понимание собственной наготы, однако прикрыться было нечем, халат висел на крючке за спиной у Снейпа. Конечно, подниматься за ним я побоялась, поэтому только присела еще ниже, скорчившись в ванной, и встретилась взглядом с моим защитником. Мгновение и Снейп тут же отвел взгляд, поджал губы и молча направил кончик палочки в лицо Блэку, тот застыл и попятился вон из ванной. Видимо, взгляд Снейпа ничего хорошего не сулил.

— Вон, — только прошипел чуть слышно, голос был полон злобы. Мужчина, напряженно держа палочку, вышел следом и прикрыл за собой дверь. Я замерла в звенящей тишине, потом вскочила как ужаленная, метнулась к халату и поспешно оделась, после прислушалась.

— Бах! — дверь ванной дрогнула от удара чьего-то тела, явно отброшенного на нее с той стороны, и заскрежетала, заставляя меня снова отступить.

— Это мой дом! Как ты смеешь нападать на меня здесь? Грязный слизеринский ублюдок! — раздался голос Блэка, который к тому каким-то образом вернулся. Послышался неприятный глухой удар, как я поняла, чей-то кулак сейчас соприкоснулся с чьей-то челюстью. Дверь грохнула, с той стороны послышался шорох чьего-то оседающего тела. Я сжалась и сглотнула, медленно, почти против воли заставила себя подойти к двери снова и коснуться ее шершавой поверхности.

— Опять проиграл, Нюниус? Ты не можешь ничего! Только вынюхивать, только подслушивать, только предавать, — снова послышался голос Блэка, так близко, что я вздрогнула.

— Из-за тебя, Снейп! Из-за тебя они погибли! Где? Где гарантия того, что ты не продашь всех нас? Альбус пригрел змею, но я знаю, кто ты и что ты сделал, — снова глухой удар и на этот раз тихий сдавленный стон Снейпа.

— По твоей вине... — далее я не смогла расслышать, Блэк, видимо, закончил фразу совсем тихо, на ухо врагу. Снейп все молчал, он либо не мог говорить, либо не желал. Повисла короткая тишина, после ее прервал снова глухой удар, дверь дрогнула. Еще несколько ударов. Мне не надо было видеть, я и так понимала, что сопровождают эти звуки. Это заставило меня, наконец, выдавить из себя:

— Прекратите... Прекратите! Не надо! — я всхлипнула и ударила кулаком в дверь. Это, похоже, отрезвило Блэка, мужчина остановился, но не откликнулся. Снова шорох, дверь скрипнула и приоткрылась. Я попятилась, потом все же шагнула вперед и открыла дверь, выглядывая.

И задохнулась, увидев бесформенную кучу, которой оказался Снейп. Мужчина скорчился, сидя на полу на корточках, опираясь спиной о стену и только потому, видимо, не падая ничком. Голова опущена, черные пряди скрывали лицо, он сдавленно дышал, силясь перевести дух. Я обернулась к Блэку и сжала кулаки, тот, заметив это, рассмеялся:

— Девочка, спокойнее, с тобой я драться не буду, успокойся — насмешливо, но не зло. — Я — хозяин этого дома, — развел руками мужчина. — И не волнуйся, здесь тебя никто не тронет. Ни этот грязный, — мужчина произнес, какое-то очень мерзкое ругательство, — ни уж тем более я.

Блэк как-то нервно улыбнулся, даже скорее оскалился. Тут, наконец, подал голос Снейп.

— Только посмей, — прохрипел мужчина и, наконец, поднялся, опираясь ладонью о стену, — все узнают об этом. Я уже послал сову Альбусу об этой девочке. Она аппарировала сюда за пару часов до вашего появления.

Я не знаю, как он находил силы так спокойно говорить с человеком, только что его избившим и оскорбившим. Впрочем, голос Снейпа сочился ядом и презрением, говорил он неохотно и коротко, рассказав о моем появлении в этом доме.

— Аппарировала? Как это возможно? Дом защищен, — возразил Блэк и скрестил руки на груди, злобно поглядывая на Снейпа, однако попыток напасть более не делал, — выдумка!

Снейп скривился в ответ, но предпочел не спорить и только добавил:

— Девочка, похоже, наделена какими-то способностями, нам не известными, — мужчина запахнул мантию резким коротким движением и выпрямился, темные глаза сверкнули: — Верни мою палочку, Блэк, — он требовательно протянул руку. Я только всхлипнула, совершенно не понимая ни ситуации, ни поведения мужчин, готовых пять минут назад убить друг друга, а теперь разговаривавших спокойно, хоть и натянуто, злобно.

Снейп услышал мой всхлип и обернулся ко мне, лицо его абсолютно ничего не выражало, взгляд холодный. Я взглянула в ответ и плотнее запахнула халат, невольно отступила и перевела взгляд на Блэка. Тот выглядел раздосадованным, озадаченным, взгляд его был несколько виноватым. Под моим взором мужчина вздохнул и шагнул ближе. Я бы попятилась, но было некуда: позади была стена.

— Возьми и отдай палочку тому, кому ты доверяешь больше, — хрипло произнес Блэк, протягивая мне черную длинную палочку.

Послышался скрип зубов, мой неудачливый защитник напрягся, но промолчал. Теперь оба смотрели на меня, так внимательно и сосредоточенно, что мне снова стало не по себе. Я сглотнула и подняла палочку, рассматривая ее. Ее поверхность была гладкой и прохладной, приятной на ощупь.

Палочка… странно, но этот предмет вселял какое-то странное спокойствие. Оружие, которым я пользоваться не умела, но было что-то в нем очень родное, смутно знакомое…

Под пристальным взглядом мужчин я, наконец, шагнула к Снейпу, взглянула тому в лицо. Маг встретил взгляд, потом чуть заметно усмехнулся, как-то горько и устало опустил плечи и протянул руку к палочке, вопросительно взглянул, приподнимая бровь. Я, помедлив мгновение, отдала палочку и отступила.

«Это его палочка, так правильно. Я им обоим не доверяю, но вряд ли мне позволят оставить её себе», — я попыталась успокоить себя, отступив ещё на шаг.

В этот момент затрещали часы и стали громко с треском отбивать десять вечера. Все вздрогнули, и момент немого общения взглядами прошел.

— Кажется, Снейп, вы должны присутствовать на праздничном ужине в Хогвартсе по случаю начала учебного года, — подчеркнуто вежливо произнес Блэк, но усмешки все же не удержал.

Снейп кивнул, но не ответил, взглянул на меня. Уголок губ его дрогнул, после мужчина облизал губы и негромко, обращаясь именно ко мне, произнес:

— Мне действительно пора в Хогвартс, Блэк Вам расскажет все подробности, — короткий взгляд на Блэка, полный ненависти, — ответит на все ваши вопросы. Пока оставайтесь здесь, в этом доме. Это моя личная просьба.

Блэк ухмыльнулся, слушая, и вальяжно облокотился на дверной косяк.

— Мистер Блэк, — тоже максимально вежливо продолжил Снейп, — позаботится о вас, и не бойтесь, никто здесь вас не обидит.

Его снова прервал насмешливое хмыканье Блэка, маг скривился и замолчал, спрятал палочку в складках мантии, после молча оторвался от стены и также молча прошел мимо. Шаги, шорох мантии, и через несколько минут негромко хлопнула входная дверь. Воцарилась звенящая тишина.

— Как тебя зовут? — прервал молчание Блэк, так и не дождавшись от меня каких-либо вопросов.

— Лили, — ответила я и подняла на него свои зеленые глаза

— Какого черта, Пивз!? — возмущенно возопил я, отбирая колбу у школьного кошмара — полтергейста Пивза. Это существо было просто отвратительным как внешне, так и характером. Раньше, объектом издевательств Пивза был Филч, завхоз Хогвартса. Об их взаимной нетерпимости ходили легенды еще в те времена, когда я сам, здесь учился.

— Вон! — дурным голосом заорал я и замахнулся отнятой колбой. Между прочим, молоко единорога вещь не дешевая, и только поэтому я не стал использовать флакон с ним в качестве метательного средства. Отчего Пивз воспылал ко мне такой лютой «любовью» я не знал и даже не мог найти ни одного более или менее разумного объяснения. Конечно, меня в Хогвартсе, мягко говоря, недолюбливали коллеги преподаватели, студенты так просто ненавидели. Я порой развлекал себя спором с самим собой, пытаясь понять, который из факультетов больше желает моей скорейшей кончины и желательно в страшных муках. Но Пивз… ему-то я чем насолить успел? Такого не припомню.

Наконец, выдворив полтергейста из лаборатории, я смог запереть дверь и обессилено прислонился к ней спиной. Помятые ребра нещадно болели, несмотря на выпитое обезболивающее снадобье. «Будь ты проклят, Сириус Блэк» — в который раз подумал я, потер бок, тяжело вздохнул и оглядел разгром в лаборатории, учиненный Пивзом, оценивая ущерб. Я крепко зажмурился, глупо надеясь на чудо, и снова открыл глаза. Разгром и не думал исчезать. Чудо отменяется. Впрочем, нет. Чудо произошло. Тут мои мысли переключились на то, о чём я запрещал себе думать весь вечер. О маленькой рыжей девочке, как две капли воды похожей на Лили Эванс, когда та была в возрасте двенадцати лет или чуть старше. Я продолжал подпирать собою дверь, раздумывая: «Чуть старше? Судить сложно, девочка очень худая и, похоже, жила долгое время на улице, бродяжничала, на вид совсем ребенок, а взгляд взрослого человека. Дьявол! Я был таким же когда-то». Эта мысль заставила меня скривиться, вспоминать было неприятно. Душой я повзрослел и успел очерстветь гораздо раньше своих сверстников. «Неужели и она тоже? Моя крошка Лили, сохранила ли ты в себе то, что делает детей детьми? Веришь ли еще в сказки?» — сердце сжалось. Я заставил себя оторваться от двери и сделать несколько шагов к столу, на котором, стараниями Пивза, безвозвратно пропала моя работа. Сердце очень нехорошо покалывало и, не желая дожидаться, пока прихватит серьезно, я достал флакон с желтоватой жидкостью, крайне горькой как полынь. Вздохнул и заставил себя сделать несколько глотков. Дрянь мерзопакостная. Отставив флакон, я прошел в личные комнаты, весьма удобно прилегающие к лаборатории, и сел в кресло у камина. Был у этих комнат один минус: очень холодные, даже летом. Зато был и огромный плюс в том, что она располагалась достаточно далеко от остальных жилых помещений, а значит, я мог не бояться быть услышанным по ночам. Мне часто снились кошмары, и тогда я не мог сдержать крик. Конечно, школа, пройденная сначала на факультете Слизерин, а потом на обучении у Малфоев крепко вколотила в меня несколько истин. Первая из них — это не показывать свои слабости и боль. Боль можно потерпеть, а если нестерпимо, то спрятать. Эти навыки мне серьезно помогали тогда и теперь. С тех пор как я стал носить метку и плащ Пожирателя Смерти, помощи ждать было глупо, а вот желающих добить всегда было предостаточно. К тому же моим главным помощником всегда и везде был страх. Меня боялись. Даже сам Темный Лорд не доверял мне до конца, иначе я бы давно отомстил за всё, едва представилась бы возможность, однако тот не давал мне такового шанса. Держал при себе, как держат злую собаку, как он держал стаю оборотней, как он держал при себе троллей. Кнут всегда под рукой, стоит только оскалиться. Впрочем, Темный Лорд был легиллиментом, и достаточно было только об этом подумать, допустить малейшую мысль, тогда ждала бы неминуемая гибель. А я слишком хотел отомстить, чтобы позволить себе подобную роскошь. Я не рисковал, я умел ждать, если нужно, то и годами. На моих глазах подрастал главный враг Темного Лорда — Гарри Поттер. Мальчик был слаб, но это только пока, он рос и учился. Я его тоже учил и не только зельям. Я старался преподать ему те же уроки выносливости, которые получил в свое время сам, я старался научить его контролировать свои эмоции, скрывать неприязнь и ненависть, не поддаваться ярости. Ярость — плохой советчик в бою. А в том, что бой случится, я был уверен. Гарри Поттер меня ненавидел всем сердцем, а я был только рад подливать масла в огонь и укреплять ненависть, так я защищал нас обоих. Все должны были видеть эту ненависть и неприязнь, тогда я еще долго смогу быть рядом с ним и защищать его. Дать ему возможность подрасти, набрать силу. Когда он допускал глупейшие ошибки, я злился. Все-таки мальчик был сильно похож на своего отца, Джеймса Поттера. А доброе сердце Лили могло ему только повредить в этой войне, в войне, где нет места для жалости. Время рыцарей давно прошло, и теперь, как правило, победителями выходят мерзавцы. Неприятно, но это так, и я всеми силами старался вколотить это в мальчика, но, к сожалению, он рос среди Гриффиндорцев, от чего это было ещё более трудно. Если бы у меня был шанс сделать все самому… Да, Гарри Поттер, я тебя ненавижу, уже ненавижу. За то, что твой отец, мало того, забрал у меня мою Лили, он не уберег ее. Я ненавижу тебя за то, что убить Темного Лорда суждено не мне, а тебе.

Мои размышления прервал стук в дверь. Я уже знал, кого можно ждать в столь поздний час, поэтому поднялся и, не спрашивая, кто там, распахнул дверь.

— Добрый вечер, Северус, — поприветствовал меня директор школы Хогвартс, Альбус Дамболдор.

Я кивнул в ответ и пропустил того в свою гостиную, которую, впрочем, использовал в качестве спальни. В свою спальню я заходил только по утрам, чтобы переодеться, а спал на диване, часто засыпая за чтением книги. В гостиной было чуть теплее и к тому же несколько уютнее. Не было у меня сил порой, да и желания каждый вечер подниматься с теплого насиженного дивана и идти ложиться на холодные простыни и под стылое, да еще ко всему прочему слегка отсыревающее одеяло. Постепенно моя гостиная неминуемо обрастала книгами, несколькими подушками, одеялом и некоторыми личными вещами. Именно поэтому я терпеть не мог незваных гостей. Однако Альбуса Дамболдора мало волновали мои желания, а тактичность была явно не его чертой.

— Тебе не хорошо, Северус? — участливо поинтересовался седовласый волшебник, пытливо рассматривая мою мрачную персону. Еще один легиллимент на мою голову.

— Я в порядке, господин директор, — выдавил я, натягивая на себя вежливую улыбку, вернее ее подобие, машинально плотнее запахнул мантию и кивнул на диван, предлагая садиться. — Чем обязан столь поздним визитом?

Разумеется, я знал причину прихода директора, однако спросить должен был, мало ли какие еще вопросы могли бы возникнуть. Это был уже второй разговор с ним за этот вечер. Первый состоялся сразу же после моего прибытия в Хогвартс, однако он был несколько торопливым, так как уже начинался торжественный ужин по случаю начала учебного года. Все касающееся рыжей пришелицы я изложил тогда в письме, поэтому директор лишь спросил о тех событиях, которые произошли позже. Конечно же, я опустил эпизод драки с Блэком. Это только наше с ним дело и об этом Альбусу знать совершенно не нужно. Однако прилично намятые им бока не давали мне толком дышать, не то что нормально поужинать. Естественно, отсутствие моего аппетита никто не заметил, никто кроме Альбуса.

— Северус, тебя так расстроила эта девочка? Я так понимаю, она очень похожа на Лили Эванс? — Альбус обратил на меня внимательный взгляд.

«Да, чтоб тебе провалиться!» — мысленно ответил я, директор школы бил как всегда в десятку, при этом не слишком напрягаясь. Внешне же я только пожал плечами и ответил:

— Вовсе нет, господин директор. Я просто несколько устал за этот день.

Это был хороший предлог и намек волшебнику, чтобы тот поскорее уже выяснил, что хотел и оставил меня в покое.

— Я чувствую запах сердечных капель, мой мальчик, глупо меня обманывать.

Я чертыхнулся про себя и мысленно отругал. Второе правило Пожирателей Смерти — не показывать своих привязанностей, не показывать свою любовь кому-либо. Ведь этим могут воспользоваться и обязательно это сделают.

— Пивз забрался в мою лабораторию и учинил там разгром, в том числе и разбил флакон с сердечными каплями, — невозмутимо ответил я, продолжая стоять, закутанный в свою мантию. Я вообще-то не собирался докладывать директору об этом происшествии, однако умнее и правдоподобнее оправдания я придумать не смог.

— Пивз учинил здесь разгром? — приподнял косматые брови старик, а потом рассмеялся, — вот же чудак! Однако признайте, Северус, без него было бы гораздо более скучно.

Я никак не отреагировал на это высказывание, зато проникся неким подобием сочувствия и понимания к Аргусу Филчу.

— Господин директор, вы хотели что-то спросить? — я решил перейти к делу.

— Да, Северус, — закивал директор и откинулся на спинку моего дивана, устраиваясь поудобнее. Я понял, что коротким разговор не получится, поэтому нехотя сел рядом.

— Северус, ты сказал, что рыжая леди совсем юна? В таком случае ей нужен опекун. А также после того, как ее зарегистрируют в Отделе Магического Правопорядка, в Отделе Переписи Магического населения и Визенгамоте, ее, скорее всего, направят к нам в Хогвартс на обучение. Она ведь наделена волшебством, не так ли?

— Бесспорно, она волшебница, — ответил я и в дополнение к своим словам кивнул. Еще одна черта директора школы — наедине со мной он упорно обращался ко мне на «ты», поэтому я тоже волей-неволей порой опускал положенные знаки уважения.

— Я думаю, что ее опекуном с удовольствием согласился бы стать Сириус, однако он сейчас, как мы с тобой знаем, сам вне закона и потому придется искать другого человека.

— Я согласен стать опекуном девочки.

— Ты, Северус? Как благородно с твоей стороны, — засиял волшебник и хлопнул в ладоши, — тогда этот вопрос можно считать решенным. Однако ты сможешь совмещать опекунство со своими обязанностями декана?

— Если девочку зачислить на мой факультет, то это не составит ни малейшей проблемы, господин директор.

— Что ж, думаю, можно опустить ритуал распределения, тем более шляпа уже уснула.

Директор Хогвартса сам был любителем нарушать правила, если ему это было необходимо. Я мысленно усмехнулся, мне это тоже было выгодно, так как отдавать Лили кому-то, а уж тем более Блэку, я не собирался.

— На какой курс будет зачислена девочка?

— Это уже решит Визенгамот, но обычно зачисляют соответственно возрасту тех, кого по случайности не нашли вовремя, в основном детей из семей магглов.

— Тогда, вероятно, это будет второй курс.

— Прекрасно, тебе придется с ней заниматься дополнительно. А ей экстерном проходить пропущенный курс. Конечно, я об этом попрошу и остальных преподавателей.

Я только согласно кивнул в ответ, радуясь тому, что в кои-то веки события складываются так, как этого мне хочется. Перед директором я сидел прямо, расправив плечи, и теперь под ребрами болело все сильнее, очень хотелось прижаться ноющим боком к дивану и забыться сном. Я был все же не железный, хоть и старательно создавал себе именно этот образ.

— Хорошо, Северус. Вижу, ты устал. Не буду более утомлять тебя, тем более, завтра с утра занятия. Студенты наверняка явятся сонными, — кротко улыбнулся старик, — я очень сомневаюсь, что старшекурсники вообще сегодня лягут. Должен же быть хоть один человек бодрым на уроке и трезво думающим.

Я только скривился. Уж сварить любое зелье из школьного курса я мог в любом состоянии. «Похоже, его забавляет тот факт, что студенты не высыпаются, а школьный полтергейст громит кабинеты преподавателей», — вяло подумал я, провожая Альбуса до дверей и снова запираясь. «Или сумасшедший или гений» — я немножко ему завидовал, его умению находить в любом событии что-то хорошее и даже забавное. Так радоваться жизни я не умел, этому не учился. А может быть, директор тоже лукавит? Улыбается, а у самого на душе кошки скребут. Жизнь театр, а мы актеры. Хотелось бы мне режиссера этой пьесы найти и отправить в ад.

Я вернулся к дивану и лег, подтягивая тяжелый плед. Раздеваться не хотелось. К чертям весь этот мир и все его правила. Погасил свет и теперь по гостиной бродили тени и отсветы от огня из камина. Я некоторое время бездумно смотрел в потолок. Огонь…

Снова вспомнил Лили, нет не ту, что погибла пятнадцать лет назад, я вспоминал рыжую девочку, которая сейчас уже наверняка спала в доме 12 на улице Гриммо. Я вдруг понял, что улыбаюсь. Пришло осознание того, что я ее скоро увижу снова, а если она будет учиться в Хогвартсе, то буду видеть ее каждый день. Буду учить, я ей буду отдавать все свое время, отдам ей все, что имею. Она не будет испытывать недостатка ни в чем. В моих сейфах в Гринготсе достаточно золота, даже если со мной что-то случится, оно обеспечит ей безбедное будущее. Я представил себе, как мы будем выбирать ей палочку, обязательно куплю ей сову, ту которую она себе выберет. Ее больше никто не посмеет обидеть, я не позволю.

Так, в светлых мечтаниях, я быстро задремал. В кои-то веки мне хотелось жить, заботиться о ком-то, до боли хотелось быть кому-то нужным. Впрочем, не кому-то, а быть нужным именно ей.

А потом мне приснился очередной кошмар, только еще более яркий, чем обычно.

…Я стоял подле Темного Лорда, вокруг колыхались мантии других Пожирателей Смерти. Сколько их? Похоже, что все. Стоят, окружая нас стеной черных фигур, облаченных в мантии. Три фигуры в центре.

— Avada Kedavra! — вспыхивает ослепительный зеленый свет.

Я, наконец, просыпаюсь, мокрый весь от холодного пота, будто облили из ведра. Нет, я не кричал в этот раз, но от того было не лучше. Стало очень холодно, огонь в камине погас. Крупно дрожа сажусь, наверное, выгляжу сейчас так, что краше в гроб кладут. Впрочем, об этом не думаю, сознанием все еще находясь в своем кошмаре, соскакиваю и едва не опрокинув низкий чайный столик иду. Куда иду? Едва осознав это, я останавливаюсь, с трудом подавляя в себе желание, сорваться и лететь к Лили, подавляю безумное желание удостовериться в том, что она жива и все это было только сном. Я прижал ладони к своему лицу, стараясь взять себя в руки, а заодно прекратить вспышки перед глазами. Чувствуя слабость в ногах, снова опускаюсь в кресло, постепенно восстанавливая дыхание, и крепко зажмуриваюсь. Плохо. Теперь не уснуть. Это просто невыносимо все пережить еще раз, пусть и во сне. С ума сойду. Приходится звать домовика и просить кофе. Тот видимо удивляется кротости моего тона, привыкнув слышать обычный раздраженный рык, потому как приносит не только кофе, но и успокоительное зелье.

Немного успокоившись, я заставил себя подняться. «Надо привести в порядок лабораторию к завтрашнему дню» — решил я и отправился туда, уже даже не слишком сердясь на Пивза. Благодаря нему, у меня теперь есть работа на всю ночь.

Я не пользовался магией специально, словно наказывая самого себя, за свою проклятую слабость. Руки дрожали, и оттого я несколько раз умудрился порезаться об битое стекло. Я недовольно проворчал что-то под нос и вздохнул над испорченным зельем. Лучше сейчас думать о нем. Мечтать о прогулках с рыженькой малышкой непозволительная роскошь, этой реальности никогда не будет.

— Зато не будете топтаться в очередях, — весело посмеиваясь ответил Сириус Блэк мужчине исполинского роста, называющего себя Хагридом.

Лили тихонько сидела у стола и доедала свой завтрак, все поглядывая на нового знакомого с любопытством, уже перестав бояться. Хагрид был полувеликаном, около четырех метров роста и примерно столько же в ширину, неповоротливый и грузный, с густой спутанной бородой и длинными такими же спутанными волосами. Вид у него был полудикий и устрашающий, однако, как оказалось, внешность Хагрида совершенно не соответствует его характеру. Лили пока еще не знала существа более доброго и отзывчивого и быстро к новому знакомому привыкала, присматриваясь и подмечая про себя тот факт, что Хагрида ко всему прочему легко смутить и вогнать в краску. Как вот теперь, Хагрид несколько покраснел, слушая Сириуса, прекрасно поняв намек на то, что в период ажиотажа в Косом Переулке перед началом учебного года в Хогвартсе ему там просто не протолкнуться. Лили смеяться не стала, хорошо понимая, как сложно быть не таким как все и при этом не замкнуться и не озлобиться, не обижаться на поддевки и шутки, на которые Сириус не скупился.

Лили привыкла и постепенно узнала этого человека, первое впечатление, испорченное стычкой с Северусом Снейпом, постепенно стиралось и бледнело, однако забыто не было. Девочка за эти несколько дней успела понять, что Сириус вовсе не так зол и жесток, каким показался сначала, маг похоже просто очень недолюбливал Снейпа. О причинах такой взаимной неприязни Сириус почему-то распространяться не стал, сказав только, что Снейп когда-то предал самых близких ему друзей. Зато маг с удовольствием рассказывал о мире волшебников, не отлынивал и отвечал на все вопросы Лили, которых с каждым днем становилось все больше. Также Лили узнала о том, что поразительно похожа на погибшую когда-то женщину, которая была другом Сириусу и, как неохотно добавил маг, Северусу Снейпу. Девочка постепенно начинала разбираться в происходящем, и все же ей казалось, что самое важное от нее утаивают.

В свою очередь, Лили поведала свою историю, которую впоследствии пришлось повторить еще нескольким людям, в том числе седовласому волшебнику Альбусу Дамблдору. Он представился директором школы Магии и Волшебства Хогвартс. Туда Лили предстояло поехать учиться, как только будут улажены все формальности и дела. Старик показался девочке несколько странным и чудным, впрочем, все новые знакомые были людьми необычными, одним словом — волшебники. Рыжая девочка перестала чувствовать себя изгоем и уродкой, стала более разговорчивой и даже улыбалась и смеялась шуткам окружавших ее магов, которые приходили в дом. В доме время от времени проводились собрания, куда Лили не пускали и внимательно следили за тем, чтобы девочка не услышала ничего лишнего.

— Лили, если ты уже поела, то вам с Хагридом пора ехать, — произнес Сириус, обернувшись к девочке. Мужчина тепло улыбнулся и даже подмигнул. Лили в ответ бодро кивнула и поднялась из-за стола.

— Тогда мы того... двинули? — поторопил Хагрид и вопросительно взглянул на рыженькую, почесал бороду. Схожесть Лили с Лили Поттер все еще приводила полувеликана в замешательство, хоть он уже и был знаком с историей девочки. Было видно, что Хагрид предвкушает поездку не меньше самой Лили, так довольно поблескивали его черные как жуки глаза.

Сириус же, напротив, был заметно расстроен, так как сразу после прогулки по Косому Переулку Лили уезжала в Хогвартс. Маг уже успел привыкнуть и привязаться к девочке за те несколько дней, которые она провела в доме двенадцать на улице Гриммо. Теперь, провожая их, мужчина улыбался несколько натянуто, уже чувствуя подступающее одиночество и скуку, поскольку был вынужден остаться дома.

Уже очень скоро Лили и Хагрид ехали в чудном автобусе, который носил название «Ночной рыцарь». Название веселило девочку, и Лили улыбалась, пытаясь рассмотреть проносящиеся за окном улицы Лондона.

— Лили, а список всего, что необходимо купить, ты не забыла? — поинтересовался Хагрид, желающий завязать разговор с девочкой, живо вспомнив очень похожую прогулку с Гарри Поттером, произошедшую пять лет назад. Его всю дорогу преследовало чувство дежавю, и полувеликан поерзал в кресле, которое жалобно заскрипело, совсем не приспособленное для пассажиров таких габаритов.

— Список с собой, — Лили вытащила сложенный вчетверо кусок пергамента и развернула его, снова перечитывая. Особенно ее волновал пункт «волшебная палочка», девочке не терпелось получить свою. Лили тоже поерзала и сняла с плеч рюкзак, в котором сейчас лежал тяжелый кошель, наполненный золотом с короткой и деловитой запиской от ее опекуна и будущего декана факультета Слизерин. В послании Северус Снейп поручал одеться в магазине дорогой одежды, а школьную форму шить на заказ, не покупая готовой, также опекун настоятельно требовал купить несколько золотых украшений для девочки. Лили это сильно смущало и несколько озадачило.

— Хагрид, а зачем покупать украшения? Их положено носить всем студентам? — зеленоглазая юная волшебница приподняла брови, все-таки имея весьма смутное представление о Хогвартсе, даже после красочных рассказов Сириуса.

— Нет, не все носят, — покачал головой полувеликан, — в основном только дети из богатых семей и в основном Слизеринцы, — в голосе Хагрида скользнул едва заметный холодок.

— Ты не любишь студентов Слизерина? — вздохнула Лили.

— Да, это есть, — закивал Хагрид, хмурясь, после спохватился, — Лили, к тебе я буду относиться не так, как к другим студентам этого факультета. Мы ведь друзья верно?

— Конечно, друзья, — девочка улыбнулась светло, Хагрид заметно расслабился и улыбнулся в ответ.

— Я думаю, профессор Снейп верно делает, — после некоторых раздумий произнес Хагрид, — он хочет, чтобы ты не отличалась от своих сокурсников, если ты будешь выглядеть богато, то отношение к тебе будет лучше.

— Неужели там все судят только потому, как одет человек? — расстроено и возмущенно ответила Лили.

— Увы, это так, — вздохнул Хагрид, внимательно глядя на девочку.

— Я не хочу учиться в Слизерине, — насупилась юная волшебница и убрала список в рюкзак. Мягкие рыжие локоны тяжелой волной свесились и скрыли лицо на несколько мгновений. — Почему мне нельзя в Гриффиндор?

— Профессор Снейп теперь твой опекун, ему будет сложно присматривать за тобой и обучать тебя, если ты будешь учиться в Гриффиндоре, это будет вызывать некоторые разногласия…

— А почему он стал моим опекуном? — подняла глаза Лили, этот вопрос ее очень волновал, но у Сириуса такое было не спросить, потому как одно упоминание о декане Слизерина выводило мага из себя.

— Я этого не знаю, Лили, — пожал плечами Хагрид и отвел взгляд, — так уж они там с Дамблдором решили.

— Все за меня решают, — проворчала девочка и вздохнула, думая о Северусе Снейпе. Этого человека после той самой первой встречи она больше не видела, зато теперь была о нем наслышана и все, что она смогла узнать, говорило о том, что ее опекун человек жесткий и довольно скрытный.

— Мы уже почти на месте, — заметил Хагрид, все это время наблюдавший за девочкой. Полувеликан вздохнул. Гарри не повезло с опекунами, а теперь и Лили. Однако в верности решения Альбуса Дамблдора он не сомневался.

Лили хотела было ответить, как тут автобус резко затормозил, так, что возопили тормоза. Девочка от неожиданности ойкнула и свалилась со своего кресла, ударившись локтем об ножку соседнего. Остальные пассажиры также попадали со своих мест, послышалась ругань и ворчание, шуршание сумок поднимаемых на место.

— Цела? Крошка, ты цела? — забеспокоился Хагрид, к счастью для окружающих, сохранивший равновесие. Огромная ладонь оказалась рядом с лицом девочки и Лили, ухватившись за нее, поднялась на ноги.

— Цела, — отозвалась Лили потирая локоть.

— Тогда идем, наша остановка, — пробубнил полувеликан, проталкиваясь к выходу.

— Дырявый котел! — жизнерадостно сообщил кондуктор Cтэн Шанпайк. Юноша вальяжно облокотился на перила и улыбнулся Лили, поиграл бровями, получив в ответ улыбку.

— Удачного дня! — услышала девочка и обернулась, Стэн усиленно подмигивал.

— Скорее! Бабуля на дороге! — послышался голос водителя Эрни Прэнга и юноша поспешил закрыть двери. Мотор «Ночного рыцаря» заревел и автобус сорвался с места, в следующий миг исчезнув за углом.

Лили так и осталась стоять на мостовой, открыв рот от удивления, пока Хагрид не взял девочку за руку и не повел в сторону трактира, по пути переводя дыхание после такой поспешной высадки. Трактир встретил их обычным шумом голосов и позвякиванием посуды, днем здесь было людно.

— Через паб есть проход в мир волшебников, открывается он как раз таки в Косом Переулке, — пояснил Хагрид. — Может быть, желаешь чего-нибудь выпить здесь? Или съесть?

Девочка покачала головой в ответ, так как успела хорошо подкрепиться еще дома у Сириуса.

— А я не отказался бы от кружечки пива, — вздохнул Хагрид.

— Так возьми, — заулыбалась Лили.

Лесничий благодарно кивнул и пошел к стойке, а девочка, чуть помедлив, пошла следом, по пути оглядываясь вокруг. Посетители трактира были один другого чуднее, и Лили была совсем не против задержаться, однако Хагрид довольно быстро расправился с пивом и уже тянул ее во внутренний дворик Дырявого Котла, где обнаружилась кирпичная стена. Полувеликан достал зонтик и постучал по нескольким кирпичам, стена вдруг зашевелилась, и в мгновение ока открылся проход на улицу.

— Косой Переулок, — с улыбкой возвестил Хагрид, наблюдая за лицом девочки, точь-в-точь такое же выражение лица было и у Гарри когда-то.

Волшебная улица была не такой людной, как в последние дни августа, однако оставалась все такой же чудной. Уже через полчаса Лили решила, что впечатлений от увиденного хватит как минимум на месяц. В течение пары часов были куплены все школьные принадлежности и новые платья для девочки, а также угольно черная сова.

— Уголек, — ворковала Лили, поглаживая совушку, которая теперь сидела на плече.

— У Гарри сова белая, — посмеиваясь, заметил Хагрид, рассматривая выбор девочки.

— У Гарри? — удивленно приподняла брови Лили. — У Гарри Поттера?

— Да, я пять лет тому назад точно также помогал освоиться и сделать покупки Гарри Поттеру, — с гордостью ответил полувеликан и даже расправил плечи. Девочка рассмеялась, тем самым смутив лесничего.

— Тебе того... еще палочка нужна, — наконец прогудел Хагрид и повел Лили к магазину волшебных палочек, хозяином которого являлся мистер Олливандер.

Лили сильно волновалась, входя в сумрачное помещение магазина. Где-то высоко звякнул колокольчик. В глаза бросилось бесчисленное количество узких и плоских коробочек, затянутых кожей или бархатом. Магазин был тесным и Хагрид скоро попросился наружу. Лили кивнула в ответ, провожая взглядом своего огромного друга.

— Добрый день, юная мисс... мисс Эванс? — послышался позади удивленный, чуть хрипловатый, но глубокий голос. Лили обернулась и отступила, рассматривая старого жилистого волшебника, который в свою очередь смотрел на девочку как на приведение.

Лили сглотнула, опасаясь незнакомца, немного бледнея, после смущенно произнесла:

— Моя фамилия Снейп, сэр, — девочка поправила полы темно-зеленого новенького платья и снова взглянула на хозяина магазина, — мне нужна волшебная палочка.

Мистер Олливандер неожиданно рассмеялся. Смех старика почему-то успокаивал, и Лили невольно улыбнулась в ответ.

— Конечно, мисс Снейп, все сюда приходят за волшебными палочками, и я помню каждую из них, каждую палочку, — старик бодро прошагал к прилавку, немного шаркая башмаками, которые были размером больше положенного, после вытащил несколько узких коробочек, хитро улыбнулся и покосился на Лили.

— Идите сюда и выбирайте, юная мисс, — кряхтя, старик шустро разложил коробочки, — но только надо помнить, что палочка сама выбирает себе хозяина.

— А что будет, если ни одна палочка меня не выберет? — неуверенно спросила девочка и подошла к прилавку, рассматривая палочки, лежащие в своих коробочках.

— Такого не бывает, каждому находится подходящая палочка, — улыбнулся мистер Олливандер и сделал приглашающий жест.

Лили взглянула, а после неуверенно протянула руку к одной из палочек, помедлила и взяла в руки. Палочка на вид выглядела просто деревянной дудочкой, и девочка пожала плечами, собираясь задать вопрос, но не успела, так как старик поспешил забрать палочку из рук.

— Так, это однозначно не то, — с этими словами он убрал коробки и разложил другие, — прошу, попробуйте эти…

Лили снова и снова брала в руки самые разные палочки, из различного дерева, с различными сердцевинами и даже различной длины. Одни оставались холодными и безжизненными в руках, другие начинали сыпать искрами и дрожать так, что удержать их было невозможно. Девочка все больше расстраивалась и уже потеряла всякую надежду найти свою палочку, а хозяин магазина становился все более довольным, будто бы сбывались его самые сокровенные мечты.

— Так, так, так очень любопытно и это полностью подтверждает мою теорию, — пробубнил старик и улыбнулся, подняв голову.

— Какую теорию, сэр? — озадаченно спросила Лили и устало опустилась на стоящий рядом стул, плечи девочки поникли.

— Суть ее такова, — массируя свои пальцы, задумчиво ответил хозяин магазина и подошел, сел напротив девочки, пытливо глядя на нее, — пока жива предыдущая, первая палочка, другая палочка никогда не признает волшебника или волшебницу.

— Но у меня никогда не было палочки, — развела руками Лили и нахмурилась.

— В этой жизни да, у Вас не было палочки, — кивнул старик и потер сухие губы, — она была у вашего первого воплощения и эта палочка жива.

— Но где же мне ее искать? — Лили хмурила рыжие брови, веря и не веря.

— У того, кто ее хранил все эти долгие годы.

«У того, кто ее хранил все эти долгие годы» — обдумывала я ответ мистера Олливандера, который был весьма расплывчатым. Я шагала прочь из его лавки, направляясь к Хагриду. Он коротал время у одного из лотков, судя по всему продающего различные отмычки и ключи, волшебным образом меняющие свои размеры, форму и цвет, рядом лежали еще несколько десятков приборов, назначение которых было меня совершенно не ясно. Впрочем, сейчас это меня волновало гораздо меньше, чем какой-то час назад, до посещения магазина волшебных палочек. Словно, внутри сдулся шарик счастья, который возник с начала прогулки по Косому Переулку.

Где искать этого человека? Кто этот человек? Лили Поттер, по рассказам Сириуса, имела много друзей, любой из них мог хранить ее палочку. Может быть это Сириус? Мне, почему-то казалось, что нет, Сириус обязательно рассказал бы об этом, то же самое касалось и Ремуса Люпина. Были ли у нее еще близкие друзья? Лили Поттер…

Чем дольше я находилась в волшебном мире, тем все чаще и чаще меня преследовало назойливое чувство дежавю. Что бы я ни увидела, кого бы я ни встретила, все мне казалось смутно знакомым, будто я это уже однажды видела, мало того, хорошо знала. События и различные вещи... меня неумолимо преследовало чувство повтора: будто все, что происходило теперь, уже было, будто бы я уже поступала в эту школу Хогвартс. Я, постепенно, все больше начинала опасаться встречи с загадочным замком, о котором Хагрид отзывался очень тепло и с заметной любовью. Я боялась не Хогвартса, я боялась своих воспоминаний, которые накатывали на меня словно волнами. Воспоминания были смутными, спутанными, но в одном я была уверена на все сто процентов — воспоминания эти принадлежали не мне. Я, как странно это не звучало, даже мысленно, помнила прошлое Лили Поттер. Появилось ощущение и оно росло, что я как-то связана с ней и не только внешним сходством.

— Лили, ты в порядке? На тебе нет лица, — Хагрид, оказывается, уже с минуту смотрел на меня и ждал хоть какой-то реакции в ответ. Черные глаза жуки, такие добрые и теплые, глядели с беспокойством. Мне вдруг совершенно расхотелось рассказывать про свою неудачу в магазине волшебных палочек. Не хотелось расстраивать своего большого друга и портить этот день, который был важен для него не менее чем для меня, а может быть и более. Поэтому я заставила себя улыбнуться:

— Да, Хагрид, просто… — я замолчала, подбирая слова, которые бы могли объяснить мое состояние, — просто столько всего в один день, это очень… — я огляделась и повела рукой, — это очень все необычно, но очень здорово.

— Палочку купила? — лесничий был, оказывается, весьма проницателен, несмотря на простоватый вид.

Я не могла солгать, сама не понимала почему, тем более Хагрид мог попросить показать ему палочку:

— Не совсем, — ответила я и поспешила добавить, — нужной мне палочки не оказалось в магазине, и мистер Олливандер пообещал прислать мне палочку из своей мастерской, — на ходу пришлось придумывать объяснение. Я невольно отвела взгляд, делая вид, будто сильно заинтересована волшебными замками и ключами.

— Вот оно как, — протянул полувеликан, но к счастью нашел мое объяснение правдоподобным.

Была еще одна причина, по которой я не пожелала делиться событиями в магазине волшебных палочек. Они затрагивали мою глубокую магическую идентичность с Лили Поттер, которая бывает только при переселении душ. Я не была уверенна, что хочу отвечать на вопросы, о том, что я помню из прошлого и помню ли загробный мир. Загробный мир я совершено не помнила, если он вообще существовал, а копаться в своем, чужом прошлом я совсем не хотела, признаться, оно меня пугало.

— Значит, все, что нужно мы купили? — поинтересовался Хагрид. Я вытащила список, данный мне деканом, и заглянула туда, перечитывая.

— Нет, еще осталось купить украшения, — я подняла глаза и озадаченно нахмурила брови, — ты знаешь где-нибудь поблизости ювелирную лавку?

Лесничий крепко задумался и, наконец, признал, что не совсем в курсе, где может быть эта ювелирная лавка, ему там бывать не приходилось, поэтому нам пришлось довольно долго бродить по Косому Переулку, прежде чем такая лавка отыскалась. Размеры дверей снова не были рассчитаны на полувеликанов, и Хагриду пришлось остаться дожидаться меня снаружи.

— Что-нибудь приглянулось прекрасной юной леди? — поинтересовался хозяин лавки после моего получасового восхищенного оглядывания всех украшений, которые были буквально повсюду. Они сверкали и переливались, многие из них источали волшебный свет, который преломлялся драгоценными камнями, рождая крошечные радужные лучи, они расходились и сходились, меняя ракурс каждый раз, стоило сделать шаг. Это зрелище действительно завораживало. Весь магазин был похож на шкатулку с драгоценностями, лежащими на мягком бархатном ложе.

— Здесь все очень красивое, — ответила я искренне и смущенно улыбнулась, прикидывая в уме, сколько может стоить каждое из лежащих здесь рукотворных изделий. Покупать что-то очень дорогое и вычурное я не могла, хоть золота было еще вполне достаточно в кошеле, судя по его тяжести. Меня смущал сам факт такой большой и, по моему мнению, не обязательной траты. Наконец, мне приглянулся серебряный браслет, по форме сильно напоминающий змею, охватывающую кольцами запястье. Зеленые глаза-камушки сверкали так таинственно и завораживающе, что я не удержалась и примерила украшение. И тут же испуганно вскрикнула. Змейка самостоятельно двигалась! Ее кольца на глазах меняли форму и размер, ложась плотно по запястью, и теперь снять браслет было невозможно. Несколько минут я молчаливо боролась с браслетом, пытаясь стащить его, но тщетно. «Надо обратиться к хозяину лавки, который наверняка знает, как избавиться от коварного украшения» — с этой мыслью я подняла глаза. В это мгновение на мое плечо легла тяжелая прохладная рука, заставив меня вздрогнуть, эта рука мягко, но настойчиво развернула меня. Передо мной стоял высокий мужчина, одетый в расшитую серебряной нитью черную мантию, перетянутую широким поясом. Длинные белоснежные пряди укрывали плечи и ниспадали ниже, светло-синие глаза смотрели очень внимательно, ни тени усмешки, ни капли эмоций, глаза-льдинки. Мужчина отпустил мое плечо, и я попятилась, однако, позади оказался прилавок и далеко отойти мне не удалось.

— Добрый вечер, юная мисс, — голос мужчины был глубоким, но не низким, как у Хагрида и не хриплым как у Сириуса, он завораживал точно так же, как несколько минут назад меня завораживала змейка. Голос можно было назвать красивым, однако было в нем что-то, что вынудило меня попятиться.

— Хороший вкус, — продолжил тем временем незнакомец, покосившись на браслет, будто и не замечая моего замешательства и плохо скрываемого страха, — Люциус Малфой.

Мужчина представился и поглядел на меня, будто ожидая какой-то реакции. Не дождавшись ответа, он протянул руку и поймал мое запястье. Легкое неуловимое движение пальцев и кольца серебряной змейки ослабли, опадая. Люциус Малфой усмехнулся, наблюдая за выражением моего лица, и вдруг галантно поцеловал мою руку, едва прикоснувшись губами. Я снова невольно вздрогнула.

— Мисс Снейп, — заставила я себя пробормотать, голос сдавливал какой-то беспричинный страх, и я кашлянула, изо всех сил стараясь не запаниковать и не броситься прочь из лавки, хозяин которой неведомо куда делся.

— Мисс Снейп? — Малфой заметно удивился, светлые брови безупречной формы приподнялись. — Не знал, что Северус Снейп удочерил кого-то.

— Нет, сэр, он мой опекун, — поправила я, успев взять себя в руки и выпрямить спину, — но дал свою фамилию, потому как своей я не помню.

— Ах, конечно, — с придыханием ответил белокурый мужчина и улыбнулся. Улыбка его была такой же безупречной, — прошу прощения, мисс Снейп.

Льдистые глаза все скользили по моему лицу, теперь мужчина был действительно удивлен, похоже, также угадывая в моих чертах погибшую когда-то женщину.

«Что же такое? Неужели, ее здесь все знают? Чем она так знаменита?» — мелькнула отчаянная мысль. «Мать Гарри Поттера, мальчика, который выжил» — ответила я на вопрос, себе же заданный.

Однако Люциус Малфой никак не прокомментировал мою внешность и только снова лучисто улыбнулся:

— Могу ли я помочь Вам в выборе украшения? Вы же не ограничитесь одной покупкой, если попали в это царство великолепия?

— Конечно же, нет, — ответила я и отложила браслет, решив купить его, — я бы хотела что-то подобрать к браслету, может быть подвеску или брошь.

Я обернулась к прилавку и скользнула взглядом по рядам замысловатых украшений. Вообще-то я собиралась ограничиться только браслетом, но теперь, под взглядом этого человека, не решилась возразить.

Малфой, удовлетворенный моим ответом, чуть заметно кивнул и шагнул ближе, неожиданно оказываясь непозволительно близко, настолько, что я смогла ощутить запах видимо очень дорогих изысканных духов. Прежде чем я успела отодвинуться, маг обнял за талию и коснулся пальцами моего подбородка:

— Фарфоровое личико, — почти певуче произнес Малфой, — зеленые кошачьи глаза, идеальный носик, такая красавица достойна только самого лучшего, Вы согласны со мной, мисс Снейп?

— Конечно, мистер Малфой, — ответила я, каким-то чудом сохраняя спокойствие. Даже мелькнула мысль, что, возможно, теперь богато и хорошо одетая, я и правда выгляжу неплохо и несколько старше своих лет, а некоторая бледность и худоба придают образу аристократичность».

Маг потянулся и выхватил с прилавка довольно крупную брошь, напоминающую три сплетенные между собой лилии, отделанную камушками, очень похожими на змеиные глазки. Похоже, мужчина был настоящим ценителем ювелирного искусства. Малфой прицепил брошь к вороту моей мантии и чуть отстранился, придирчиво рассматривая, после довольно улыбнулся и снова провел пальцами по моей щеке:

— Прелестна, просто прелестна, — прошептал он с придыханием, но мне почему-то показалось, что мужчина несколько играет, изображая восхищение.

— Благодарю Вас, мистер Малфой, — в тон магу ответила я и гордо приподняла подбородок, стараясь сделать вид, что подобная дистанция между нами мне приятна, — доверюсь Вашему прекрасному вкусу.

Малфой еще некоторое время рассматривал мое лицо. Наконец, отпустил меня и отодвинулся, судя по выражению его лица, он остался доволен ответным комплиментом.

Очень вовремя вернулся хозяин ювелирной лавки, и я поспешила расплатиться за браслет и брошь, желая поскорее покинуть это место и довольно назойливое общество Люциуса Малфоя, все еще одаривающего меня комплиментами и соответствующими взглядами.

— Как жаль, что Вы уже покидаете меня, — вздохнул мужчина, задерживая меня у самых дверей, — но я надеюсь это не последняя наша встреча.

— Мне тоже жаль, мистер Малфой, но меня ждут, и задерживаться никак нельзя, — я улыбнулась магу и словно по наитию присела в реверансе, Малфой в ответ слегка поклонился.

После я вышла, крепко держа в руках сверток с купленными драгоценностями, и вдруг поняла, что меня трясет. Этот обмен любезностями с Малфоем показался мне довольно странным и наигранным.

Остаток дня прошел спокойно, но быстро. Переночевав в трактире «Дырявый котел», мы с Хагридом сели утром на поезд Хогвартс-экспресс. Поезд шел до Хогсмида — деревни, в которой, по словам лесничего, жили только волшебники и другие волшебные народы и существа. Дорога прошла довольно быстро и весело. Хагрид не был очень хорошим рассказчиком, но во время пути разговорился, и я от него узнала много нового о волшебном мире и о самом Хогвартсе. Мне было все это жутко интересно, вопросов становилось все больше и когда солнце скатилось за горизонт, лесничий взмолился. После я задремала и не видела, как за окном засверкали теплые огни фонарей и дальние огоньки Хогсмида, прятавшегося под бархатным пологом ночи, бег поезда замедлялся и, наконец, с толчком он остановился.

— Лили? — тронул мое плечо полувеликан. — Приехали, нас ждет Хогвартс.

Черты замка проступали из тумана и становились все более четкими, замок был темен и просто огромен, настолько, что перехватывало дыхание. Свет из бесчисленных окон мерцал и отражался в темной воде озера, размеренный шелест поднимаемых веслами волн, шумное дыхание Хагрида рядом, замок все приближался. Вдруг резкий вскрик прорвал ночной воздух, мелькнула тень и пропала, но я вздрогнула и обернулась.

— Это совы охотятся, — успокаивающе пояснил лесничий и поерзал на скамье, которая жалобно заскрипела под его весом.

— Здесь водятся совы? — спросила я, теперь пытаясь вглядеться в далекую темную полосу леса, скрытого в дымке.

— Конечно, к тому же сама школа содержит большую совятню, где живут почтовые совы для нужд обитателей замка, их несколько сотен.

Я только открыла рот, услышав еще одну ошеломляющую новость, которая была обыденным фактом в этом в мире. Берег оказался вдруг совсем близко, замок возвышался впереди, скрывая собой полнеба.

Пристань, вымощенная крупными булыжниками, лестница, еще одна лестница, и, наконец, внутренний двор замка. Гулкие тяжелые шаги Хагрида заглушали мои, где-то журчала вода.

— Мы почти на месте, — пробубнил лесничий, подходя к широкой лестнице. Высоко вверху угадывались тяжелые дубовые двери.

— Долго, — вдруг раздался голос, — я уже решил, что вы утопились где-нибудь посреди озера, — голос был очень знакомым, его обладатель, запахнул длинную черную мантию и двинулся навстречу. Похоже, он стоял у дверей изначально, и был каким-то образом не замечен ни мною, ни Хагридом, судя по озадаченному виду лесничего.

— Волнение некоторое, — развел руками Хагрид, — на озере.

— В таком случае, надо было воспользоваться каретами, — проворчал декан факультета Слизерин.

— Мисс, следуйте за мной, — добавил маг и, не дожидаясь ответа, развернулся и направился к дверям, которые распахнулись, едва профессор к ним приблизился. Я перевела взгляд на Хагрида, к которому успела привыкнуть за последние два дня. Лесничий, заметив мой взгляд, только пожал плечами и кивнул:

— Иди, мы того… увидимся завтра в Большом Зале, во время завтрака...

— Тогда до завтра, Хагрид.

— До завтра, Лили.

— Мисс Снейп, извольте поспешить, если не хотите остаться ночевать здесь на лестнице, — послышался резкий и раздраженный голос зельевара.

— Простите! — я бегом бросилась вверх по лестнице и вошла в замок. Позади бесшумно захлопнулись двери, стало темно. Я растерялась и хотела было спросить мага, куда мне следует идти, как мою руку крепко сжали прохладные пальцы и настойчиво потянули куда-то. Несколько шагов я слепо шла следом, потом начали попадаться факелы, и стало светлее, а возможно, просто начали привыкать глаза. Мы долго шли по очень длинной каменной галерее. Рассмотреть что-то более подробно было невозможно: мужчина шел очень быстро, и я только успевала перебирать ногами, едва не переходя на бег. Перед моими глазами промелькнуло еще несколько подобных галерей и переходов, несколько лестничных пролетов, которые вели то вверх, то вниз. Наконец, маг остановился у одной дверей и, вытащив палочку, пробормотал что-то, от чего дверь широко распахнулась.

— Мисс Снейп, — обернувшись, обратился ко мне зельевар, впервые нарушая молчание, — сегодня ночевать Вы будете здесь.

— Это мои комнаты, — он ответил прежде, чем я смогла сформулировать вопрос, после нетерпеливо подтолкнул к дверям, видя мое замешательство, — я Вас не съем, проходите…

Я, было, шагнула к двери, собираясь пересечь порог, как вдруг на мое плечо снова легла его рука, останавливая:

— С возвращением, Лили, — неожиданно мягче произнес, — теперь Хогвартс снова твой дом.

— Так как вы с Хагридом, вероятно, через Китай до замка добирались, — сварливо проворчал я, проходя следом за девочкой в свои комнаты, — мне придётся предоставить Вам, мисс, свои личные покои. Все студенты уже спят и проход в гостиную закрыт, уже не говоря о том, что я не могу подселять Вас, не представив вашим однокурсникам официально. Все студенты факультета Слизерин — дети из чистокровных весьма богатых и влиятельных семей. Их родители не желают видеть рядом со своими потомками кого попало, без рода и своего имени, поэтому не надейтесь на радушный прием, — жестко проговорил я, желая предупредить об этом Лили заранее и спустить с небес на землю. Та взирала на Хогвартс с таким одухотворенным лицом, что мне вновь стало не по себе.

Слишком похожа, похожа до боли, не только внешностью, но и взглядом, движениями и даже голосом. Девчонка, теперь выглядела куда более опрятно, чем в прошлую нашу встречу, одетая в школьную мантию, рыжие волосы прилежно расчесаны, волной спускаются ниже плеч. Стоп! Ниже?

Я остановился как вкопанный. Лили, ясное дело, не ожидая этого, налетела на меня сзади и упала бы, если бы я не успел подхватить ее за локоть, предупреждая неминуемое падение.

— Не надо ходить за мной по пятам, — почти прорычал я, глядя в лицо девочке и цепко сжимая ее локоть, — я не испытываю ни малейшего желания залечивать Ваши синяки.

Отпустив ее, я заметил потемневший синяк чуть повыше ее локтя, и на мгновение было испугался, что сам ненароком слишком сильно сжал ее руку, но после сообразил, что синяк не может возникнуть мгновенно.

— Как я вижу, Вы уже успели обзавестись ими? — фыркнул я и выпрямился, буравя взглядом Лили. — Учитесь смотреть себе под ноги, особенно здесь, в Хогвартсе.

Девочка взглянула на меня с обидой в глазах, очень выразительно и красноречиво. Не надо на меня так смотреть! Я отвел взгляд, невольно хмуря брови, но после любопытство все же пересилило меня, и я снова посмотрел на нее. Лили все еще стояла рядом и тоже хмурила свои рыжие брови. При ближайшем рассмотрении я понял, что не ошибся. Она действительно подросла за эти несколько дней, волосы удлинились определенно. Я вдруг понял, что глажу эти шелковые рыжие прядки, касаясь их пальцами. Осознав, что делаю, я отдернул руку, теперь сердясь на себя самого. Девочка теперь смотрела на меня изумленно, понятное дело, мое поведение со стороны выглядело совершенно не нормальным.

— Спать будете здесь, — отступил я, принимая по возможности нейтральное выражение лица, и указал на свою спальню, которую сегодня вечером привел в порядок, в спешном порядке убирая пыль и все личные вещи.

— Ванна там, — кивнул я в сторону неприметной двери, после обернулся к тем дверям, которые вели в гостиную, — там я буду спать сам.

Я снова опустил взгляд и посмотрел на Лили. Она выглядела растерянной, и было очевидно, что меня побаивается, впрочем, это было неплохо, этого я и добивался. Теперь она не пожелает ко мне приблизиться. Девочка тем временем внимательно осматривала комнату и, наконец, снова подняла на меня взгляд. Я поморщился и машинально плотнее запахнул мантию, глядя на живое напоминание о моей когда-то погибшей любви. Похоже, я мазохист, если согласился принять это опекунство.

— Вы пропустили ужин, — наконец, я нарушил молчание, потому как Лили, похоже, теперь не решалась спросить о чем-то и просто смотрела на меня, — идите, умойтесь и пройдите в гостиную, там найдете свой ужин.

— Спасибо, профессор Снейп, — девочка улыбнулась и даже чуть поклонилась, прежде чем скрыться в ванной.

Я возвел глаза к потолку, взывая молитвой к самому Мерлину. Мало того, что присутствие других людей рядом было мне не привычным и, что отвратительно, теперь ее присутствие смущало меня, так еще она и благодарила меня, вовсе не расстроенная тем, что вынуждена находиться рядом. Почему это так злило, я сам себе не мог объяснить, а вернее не хотел. Не дожидаясь, пока она вернется, я вернулся в гостиную, покосился на тарелки и чашки, после сел в кресло, отвернулся и начал глядеть на огонь.

Лили вскоре вернулась и неуверенно вошла в гостиную. Я не смотрел в ее сторону, но понял это по тому, как войдя, она замедлила шаг и остановилась.

— Идите и ешьте, Вам уже час как положено быть в постели, — проворчал я, уже сообразив, что она больше не на шаг ни сдвинется, если я буду продолжать молчать, — Завтра утром у Вас начнутся занятия со вторым курсом, вот расписание, — я поднял руку со свитком пергамента и положил его на столик рядом, — дополнительные занятия будут после ужина, для начала, только со мной. Есть вопросы?

— Сэр, у меня нет волшебной палочки.

— Вы ее не приобрели? Я же ясно сказал, — ворча, я поднялся и резко развернулся, — вернее, предоставил Вам список всего необходимого, что Вам здесь понадобится. Объяснитесь! Неужели список из пары десятков предметов составил для Вас непосильную задачу?

— Сэр, ни одна палочка не подошла мне, вернее я... — Лили отступила, видимо встал я весьма эффектно, но продолжила, — мистер Олливандер сказал мне, что ни одна палочка не будет мне послушна, пока жива прежняя, но у меня никогда не было волшебной палочки, сэр, и... — девочка виновато опустила голову, замолчав. Впрочем, я уже успел сообразить, что ее вины не было.

Повисло молчание. Я обдумывал ситуацию и по мере того, как услышанное усваивалось в моем сознании, меня все больше пробирал мерзкий холодок. Девочка явно не понимала сказанного, зато я знал достаточно о волшебных палочках, чтобы сообразить, что именно он хотел сказать.

«Пока жива прежняя...» — мысль била словно колокол по моим вискам, я снова опустился в кресло, стараясь успокоиться.

— Немедленно садитесь ужинать, я не собираюсь ждать полночи пока Вы, наконец, соизволите поесть, — хрипло и отрывисто произнес я.

Лили послушно села за стол и взяла ложку, после тихо всхлипнула. О, Мерлин! Только не девичьи слезы!

— Не надо здесь разводить сырость, здесь ее и так достаточно, мисс, — проворчал я, — из-за Вас все стены порастут плесенью.

Лили затихла, но и есть не стала, глядя на тарелку супа перед собой, в которую теперь определенно капали соленые слезы. Я вздохнул, пришлось снова подняться и направиться к девочке. Та опасливо поглядела на меня и съежилась.

— Я приберег одну волшебную палочку, — усмехнулся я, — не горю желанием Вам ее отдавать, но, видимо, сейчас нет иного выхода, однако убедительно прошу обращаться с ней крайне бережно.

Я не выдержал и положил ладонь на ее плечо и чуть сжал его. Странно, но Лили не вздрогнула, за что ей я был очень благодарен, истерик я никогда не мог терпеть.

— Успокойтесь и поешьте, окажите мне такую милость, — произнес я язвительно и вкрадчиво, отпустив ее, и направился обратно к креслу у камина.

— Профессор, а Вы разве не будете есть?

— Я не голоден, мисс.

— Вы ведь не ужинали, верно?

— Мисс, я не намерен повторять дважды.

— Я одна есть не буду.

— Как пожелаете, марш спать!

— Вам противно сидеть со мной за одним столом?

— Нет, я просто не голоден, мисс.

— Тогда просто выпейте чая.

— Мисс, я без Вашего вмешательства решу, когда мне пить чай.

— Да, но...

— Достаточно! Немедленно ешьте!

— Но сэр...

— Ваша настырность превысила все мыслимые границы.

— До Вас мне еще расти и расти.

— Что? Да, как вы смеете? Молчать, немедленно спать!

— Вы приказали мне спать, потом поесть и снова спать, так что мне делать?

— Оставить меня в покое!

— Я Вас ведь и не трогаю, просто...

— Замолчите и ешьте, наконец!

— Ну, вот опять.

— Что опять?

— Вы мне даете два противоположных задания, то есть приказания.

— Вы издеваетесь надо мной или настолько глупы? Я сказал, чтобы Вы поели, а после шли спать и позволили мне тоже отдохнуть.

— Вы этого не говорили, сэр.

— Я говорил, но Вы меня, похоже, не слушаете.

— Не говорили, сэр.

— Я говорил.

— Нет, сэр.

— Да.

— А вот и нет!

— Я сказал, да!

— Что — да?

— А что — нет, мисс?

— Вы не говорили, что я мешаю Вам отдыхать.

— Я сказал об этом только что.

— Нет, вы сказали об этом уже позже.

— Я считал, что Вы сами понимаете очевидные вещи.

— Простите, сэр.

— Ешьте уже.

— А Вы?

— Я тоже поем, иначе Вы меня с ума сведете.

— Хорошо, сэр, — Лили просияла.

— Ничего хорошего в этом не вижу, — буркнул я и сел напротив, дрожащими от раздражения руками налил кофе и отпил.

— Сэр?

— Что еще, мисс?

— Если Вы собрались тоже спать, то не стоит пить кофе.

— Мне лучше знать, — отрезал я.

Лили замолчала и стала есть, то и дело поглядывая на меня, я же старался сохранять невозмутимый вид и пил кофе. Однако девочка, похоже, успокаиваться и не думала, поднялась, налила еще тарелку супа и поставила передо мной, красноречиво взглянув. Я невольно скривился, но после нехотя взял ложку и стал есть, потому что действительно пропустил ужин, да и спорить еще не хотелось, в висках и так стучало. Я поднял глаза, снова почувствовав взгляд на себе, и вопросительно вдернул бровь. Лили смотрела с некоторым беспокойством в ответ. Дьявол! Неужели я так паршиво выгляжу?

— Вы бледны, сэр, — девочка безжалостно подтвердила мои опасения.

— Это освещение мисс, Вам кажется.

— Нет, не кажется.

— Вы уже поели?

— Да, сэр.

— Тогда идите спать, постель уже расстелена.

Девочка вздохнула, понимая, что спорить сейчас бесполезно и поднялась из-за стола, прихватив с собой яблоко. Я едва успел поджать губы, чтобы не улыбнуться, уж больно была знакомой эта привычка, до боли знакомой. Лили открыла было рот задать еще уйму вопросов, их града я опасался в течение всего вечера.

— Все завтра, мисс. Завтра, — я поднялся из-за стола и пошел в сторону спальни, жестом показав, что нужно идти следом. Стремительно дойдя до кровати и по пути пригасив огонь в камине, чтобы тот не так шумел и не так ярко освещал комнату, я развернулся к рыжей девочке:

— Завтра я подниму Вас очень рано, поэтому настоятельно прошу лечь спать прямо сейчас и постараться отдохнуть.

— Спасибо сэр, за то, что возитесь со мной, хоть и не пойму, к чему Вам это нужно, — девочка села на край кровати и откинула одеяло.

— Я поясню Вам это завтра, — ответил я, впрочем, изначально хотел вообще промолчать, — все, спать, — буркнул и, развернувшись, вышел из спальни.

Дверь прикрывать я не стал, решив, что девочке будет неуютно оставаться в закрытом чужом помещении. Самому спать мне уже расхотелось, видимо, кофе действительно не стоило пить, я выпил его больше машинально. Потому я снова опустился в кресло и некоторое время бездумно смотрел на огонь, слишком много мыслей роилось где-то в районе темени, многих из них я просто боялся и потому не допускал до неуправляемой части сознания. И все же... Я не заметил, как задремал сидя в кресле и пригревшись у огня. Было тихо.

— НЕЕЕТ!!!

Сквозь дрему я услышал испуганный крик, полный боли и отчаяния, это крик резко вырвал меня из объятий сна. Как я соскочил с кресла и оказался в спальне в следующее мгновение, не могу понять и не помню совершенно. Первое, что я увидел, это была стена огня, которая встретила меня у самого порога. Языки пламени вели себя стихийно и беспорядочно, поглощая все вокруг с такой скоростью, что мне стало страшно до дрожи в коленях.

— Aqua Erukto! — палочка уже была в руках, выхваченная на автомате, из ее кончика выплеснулась вода, заливая все вокруг и волнами распространяясь уже без моего непосредственного участия. Удивительно, но огонь сопротивлялся слишком яростно для обычного пламени, будто был вызван заклинанием и будто бы что-то или кто-то снова и снова вливал в него новую силу.

— Most Glatsius! — в этот момент моя мантия вспыхнула, и я поспешил сбросить ее, мгновением раньше вспыхнула дверь позади. Закашлявшись и еще больше обжигая дымом свои легкие, я силился и никак не мог рассмотреть, что происходит впереди, там, откуда слышались отчаянные крики Лили. Наложив на себя щитовые чары, я шагнул в огонь и проклял все на свете, потому как толку от этих чар не было. Затрещала притолока и одна из балок начала падать там, где стояла кровать.

— Volote Askembre! — я выкрикнул это заклинание раньше, чем успел подумать, толстую и тяжелую балку резко подбросило, будто ей наподдал невидимый великан, и та с треском приземлилась на несколько метров дальше.

— Aguamenti Maximа! — на этот раз я вызвал маленькое цунами в спальне, но и самого меня отбросило отдачей такого энергоемкого заклинания, и приложило поясницей об угол тумбы. Впрочем, хорошо — не головой, терять сознание сейчас было просто нельзя.

— Лили, — на этот раз я мог рассмотреть тонкую фигурку съежившуюся на кровати, девочка лежала. Я перепрыгнул через рухлядь, которая была столом до пожара и, наконец, смог приблизиться:

— Лили, — я старался не думать о том, что могло произойти, не успей я отбросить балку от кровати. Девочка, похоже, была без сознания. Забыв, что полагается дышать, я присел на колени рядом, всматриваясь. Простыни обгорели, так же как сорочка Лили, но на самой коже ожогов не было видно. Не теряя больше времени, я сел рядом, полагая, что она наглоталась дыма и, перевернув ее на спину, склонился.

К моему ужасу, глаза Лили были распахнуты и неподвижны. Мое сердце ухнуло куда-то вниз, а желудок скрутило от смертного страха. Мертва.

— Лили!

Источник золотистой пыли...

Пью каждый день его я струи.

По меньшей мере, без усилий

Лет тысячу прожить могу я...

С драконом полосатым в паре

Летящий бирюзовый феникс.

К Нефритовому Государю

Меня несет на поклоненье...

Зельевар читал, сидя подле кровати прямо на каменном полу, нисколько не заботясь о том, что тот был ледяным. Он хмурил брови и перелистывал страницу за страницей старой книги, кожаная обложка которой была настолько истерта временем, что едва не распадалась прямо в руках.

— Легенда гласит, что когда феникс чувствует приближение смерти, он вьет гнездо из благовонной древесины и смол, которое затем подставляет палящим лучам солнца, пока не сгорит дотла в их пламени. Тогда из ее остатков возникает новый феникс...

Мужчина вздохнул, прерывая чтение, и прикрыл глаза, откидывая голову. Темные пряди, изрядно поседевшие в течение последнего часа, рассыпались по обгоревшему покрывалу. Несколько серых волосков пощекотали руку девочки, лежащей рядом, и она медленно повернула голову, взглянув на мага. Лили заметно притихла. После всего, что случилось, она была все еще сильно напугана. Это уже случалось с ней однажды, тогда все было только хуже, тогда сгорела вся лаборатория и все здание, сотни человек. В этот раз все обошлось только одной спальней декана факультета Слизерин, Северуса Снейпа, который смог справиться с огнем, однако был напуган больше самой девочки, и отнюдь не самим огнем. Теперь маг сидел спокойно и читал книгу вслух для Лили, рассказывая о волшебной птице Феникс, которая была способна возрождаться из огня.

— Тогда все тоже решили, что я умерла, — нарушила молчание девочка и села на кровати, подбирая ноги. Изрядно удлинившиеся в одночасье волосы скатились на покрывало рядом и смешались с серыми от седины волосами мужчины.

Северус Снейп промолчал и только вздернул бровь в ответ на ее слова, продолжая перелистывать хрупкие страницы старой книги. Снова и снова перед его глазами пробегали недавно произошедшие события, возникали и таяли, замещая друг друга.

Крик... Огонь... Бушующее пламя, словно живое, огненное чудище, вышедшее из тела девочки и пожирающее все вокруг, губящее все живое. Отблески этого пламени, отразившиеся в изумрудных глазах, уже мертвых глазах.

— Лили! — кричал мужчина и тряс хрупкое тело девочки в тщетной надежде ее оживить, прижимал к груди, мгновенно растеряв всю свою холодность и показное безразличие. Лили лежала в руках бездыханно неизвестно сколько времени, возможно, прошел час, возможно, только несколько секунд, но эти мгновения показались зельевару вечностью... Мысли рассыпались и цеплялись за второстепенное, словно защищаясь от страшной правды.

Зачем теперь жить? Да, как-то жил раньше. Да, был еще невыполненный долг. К черту долг! Это слишком невыносимо — потерять ее снова. Я уже не способен его выполнить, сломлен, растоптан, уничтожен, сожжен. За что, Лили?

А потом произошло чудо. Когда всякая надежда вернуть к жизни девочку была потеряна, и маг помышлял о ядах, хранившихся в немалом количестве в его личных запасах, девочка вдруг шумно задышала и села, дико озираясь и меняясь прямо на глазах. Она взрослела, будто для нее летели не минуты, а годы, однако, меньше чем через четверть часа этот рост замедлился и прекратился.

Зельевар, обомлев, долго молчал, изумленно глядя на девочку или, скорее, юную девушку. В такое состояние его ввести было очень непросто, его, всегда сосредоточенного и не теряющегося в самых сложных ситуациях, находчивого и сообразительного человека.

— Тебе, похоже, придется заниматься с четвертым курсом, — наконец, смог выдавить Северус, вытащил трубку из внутреннего кармана мантии и закурил, даже не потрудившись подняться с пола. Лили только пожала плечами в ответ.

— Похоже, это своеобразный этап взросления, — проговорил вызванный часом позже директор школы волшебства Альбус Дамболдор. Старый волшебник держал за руку девочку и рассматривал ее ладонь, словно знания хиромантии могли что-то объяснить в данном случае.

— Как феникс? — спросила Лили и вопросительно посмотрела на зельевара, потом на старца. — Умираю и возрождаюсь?

— Не совсем так, — ответил вместо Альбуса Северус, скрестил руки на груди и закутался в черную мантию, коршуном нависая над кроватью. — Развитие феникса идет каждый раз с начала, от рождения и до старения, после которого следует вполне естественная смерть. Твое же возрождение вовсе не новый виток в череде жизненных циклов, а новый этап прерванной и вновь продолжающейся жизни. Признаюсь, подобный феномен я наблюдаю впервые.

— Северус совершенно прав, — Дамболдор подтвердил слова зельевара, погладив крупную огненно-золотистую птицу, сидящую на коленях у девочки, и улыбнулся:

— Но это различие нисколько не помешает вам с Фоуксом найти общий язык, верно?

Фоукс был фениксом и обладал всеми присущими ему волшебными свойствами и, кроме того, очень умными глазами. Феникс издал свистящий звук и поднял изящную головку в ответ на обращение своего хозяина. Много ли он понял из сказанного, было загадкой. По несколько озадаченному взгляду Лили, было совершенно ясно, что из пространных рассуждений двух мудрецов она ничего не поняла. Северус нахмурился и молча сунул в руки девочке книгу, зельевар снова был холоден и строг.

— Час поздний, господин директор, мне и мисс Снейп необходим отдых, — сухо напомнил зельевар, уже хорошо зная престарелого волшебника и его страсть к пространным рассуждениям, которые могли затянуться до самого утра.

Не двусмысленный намек был понят и Альбус Дамболдор, пожелав доброй ночи, скоро покинул апартаменты слизеринского декана.

— Спать, мисс, — отобрав книгу, проворчал сварливо Снейп и убрал последнюю строго на то место, где она стояла до этого. Лили не посмела спорить и укрылась одеялом. На диване было не так удобно, но зато уютно в более обжитой гостиной. Сам маг устроился в кресле, решив присматривать за девочкой эту ночь, несмотря на все заверения Альбуса о том, что ничего более случиться не должно. К тому же, зельевар попросту боялся снова засыпать. Остаток ночи прошел спокойно...

* * *

— Лили, вставай. Подъем, мисс Снейп, — девочка сквозь сон услышала отрывистый уже знакомый голос, который, казалось, прозвучал над самым ухом всего лишь через мгновение, но из окон уже лился утренний, еще тусклый свет. Северус Снейп был уже одет и собран, по его виду нельзя было сказать, что зельевар провел бессонную ночь. Черные глаза сверкали все так же остро и внимательно, он так же хмурился и поджимал тонкие бескровные губы. Лили села, спустила ноги с дивана и, не удержавшись, зевнула, потерла лоб и откинула рыжую челку. Девочка выглядела сонной и ничуть не отдохнувшей. «До чего же хочется спать» — подумала рыжая колдунья. Все тело ныло, будто всю ночь пришлось носить воду, к тому же, было холодно. Лили поежилась и поспешила натянуть школьную мантию, лежащую рядом.

— Мисс, у Вас на сборы есть двадцать минут, — сухо проговорил маг, все это время наблюдавший за девочкой. В глубине души он считал, что ей стоит остаться и выспаться, как следует, но пропустить занятия он не мог ей позволить, вернее, не мог допустить со своей стороны хоть какое-то снисхождение. «Нельзя позволить думать ей, что мое отношение к ней будет особенным, нельзя, чтобы кто-то видел хоть малейшую мою привязанность к ней» — маг, словно молитву, повторял это снова и снова.

— Прежде, чем надевать школьную мантию, следует переодеться, ученики этой школы не ходят в пижамах на уроки, — так же отрывисто продолжил и взмахнул палочкой. Плед поднялся в воздух и отправился в шкаф, по пути складываясь аккуратной стопкой, подушки и вовсе куда-то исчезли.

— Вы так и будете смотреть на меня? Как мне одеваться? — Лили было немного неуютно от этого грозного и требовательного взгляда. Зельевар фыркнул в ответ и, резко развернувшись, покинул гостиную, только черная мантия взвилась за спиной. Лили поспешила одеться и привести себя в порядок, подошла к зеркалу и став было причесываться, взглянула на свое отражение:

— Ой! — она не сдержала вскрика удивления и уронила расческу, широко распахнула зеленые глаза и застыла, изумленно таращась на саму себя. На себя изрядно подросшую, даже обозначалась грудь, определенно выше рост, не такое округлое личико.

«Бери мантию на размер побольше, за год ты вырастешь» — Лили припомнила слова Хагрида. Лесничий определенно знал, о чем говорил. Впрочем, мантию стоило брать на два размера больше.

Северус, услышав испуганный вскрик Лили, пролил на себя кофе, с которого начинал каждое утро и чертыхнулся: кофе было обжигающе горячим. Поспешно убрав мокрое расплывающееся пятно с брюк, он кинулся обратно в гостиную.

— Что за крики? — гаркнул Снейп зло, уже сообразив, что ничего страшного не случилось. Огня не было, девочка была в порядке и просто таращилась на свое отражение. — Я согласен, вид у Вас ужасный, но не настолько, чтобы вопить на весь замок.

— Простите, сэр, — ответила девочка, с обидой взглянув, подобрала расческу и принялась расчесываться, показательно игнорируя зельевара. Северус раздраженно прищурил глаза, наблюдая, и сам того не замечая водил пальцем по своим губам.

— Расписание придется менять, ввиду произошедших этой ночью событий, но эту неделю Вы будете заниматься со вторым курсом. Первое занятие — трансфигурация у профессора МакГонагалл, третий этаж, северное крыло. Подойдите к мистеру Малфою, он Вас проводит.

— Хорошо, сэр, — кивнула Лили и обернулась, поправила рукав мантии и зеленый галстук. В глазах виднелась обида.

Северус Снейп заметил эту обиду, которая больно кольнула душу, но вида не показал, даже бровью не повел, только коротко кивнул и вышел, буркнув с порога:

— Идемте, мисс Снейп.

* * *

— Кого-то ты мне напоминаешь, — протянул белобрысый мальчик, староста факультета Слизерин, Драко Малфой, которому Лили была оставлена на попечение, после завтрака в большом зале. Северус вел себя все также холодно и отстраненно, подчеркнуто официально обращаясь и к Драко, и к Лили.

— Я буду твоим ночным кошмаром, — ухмыльнулась рыжая, чувствуя себя рядом со сверстником гораздо увереннее.

— Ты и так для всех ходячий кошмар, девочка, — презрительно и холодно ответил юноша, размашисто шагая по коридору третьего этажа, ведущего к кабинету трансфигурации. Лили фыркнула в ответ и тоже ускорила шаг, догоняя Малфоя:

— А ты на каком курсе?

— Я на пятом курсе, девочка, — самодовольно ответил Драко.

— Прекрати меня так называть, у меня имя есть! — возмутилась Лили.

— Правда? — издевательски отозвался юноша и остановился перед дверью кабинета трансфигурации. — У таких как ты и имена есть?

— Есть! Мое имя Лили, — обиженно надувшись ответила девочка и подошла к слизеринцу.

— Я, между прочим, не спрашивал, как тебя зовут, — оскалился Драко. Светло-серые глаза смотрели злобно и с презрением. Лили даже задохнулась от раздражения и обиды, покраснела и метнула на собеседника яростный взгляд. Юноша рассмеялся, с удовольствием наблюдая за тем, как девочка злится.

— Девочка, вот твой кабинет, — театрально повел рукой Драко и отошел к двери, пропуская Лили, — будь осторожна, на этих уроках бывает много несчастных случаев и часто с летальным исходом.

— Все ты врешь, в школе смотрят за безопасностью студентов, — ответила девочка, но все же ей стало немного не по себе.

— Ах, как сильно ты ошибаешься, — трагически вздохнул Драко, качая головой и все посматривая на рыженькую, с которой пререкаться оказалось так забавно, что слизеринец не спешил уходить, хоть и рисковал опоздать на занятия. Тут его взгляд переместился дальше за спину девочки.

— Поттер...— процедил тихо и несколько громче добавил: — Кто-то крупно обломался, верно, Поттер? Даже тупицу Уизли сделали старостой, а не тебя, это уже показатель...

— Да, пошел ты, Малфой! Не подавись своим ядом, мамочка этого не переживет, — с ненавистью в голосе ответил темноволосый юноша, проходя мимо.

— А твоя вообще ничего не переживет, потому что она умерла, — злобно выплюнул Драко. После Святочного Бала, на котором выяснилось, что Драко поступил учиться в Хогвартс, а не в Думстранг, только потому, что его мать, не отпустила за границу, юношу преследовали насмешки «Маменькин сынок». Эти насмешки были обидны и очень злили.

— Не смей говорить о моих родителях! — сразу же взорвался Гарри Поттер и выхватил палочку из кармана.

Лили обернулась и удивленно, настороженно посмотрела на юношу. Зеленые миндалевидные глаза встретились с такими же зелеными миндалевидными глазами.

— Гарри? — темноволосого юношу догнал рыжий сокурсник, остановился и так же удивленно уставился на рыжую девочку. Поттер озадаченно поправил очки.

— Мне мало забот с девочкой? Господин директор, я категорически против. Не буду я заниматься с Поттером, — я возмущался в кабинете директора школы волшебства и чародейства Хогвартс.

— Мальчик видит то, что ему видеть не положено, Северус, — веско ответил Альбус Дамблдор голосом, лишенным привычной мягкости, — и видит все больше, его разум открыт для Воландеморта. Не мне тебе рассказывать, чем это может обернуться и как это опасно для мальчика и для нас всех.

— А я думаю, что это еще один неплохой источник информации, — отрывисто буркнул я, сердито сжав спинку кресла. — В прошлом он помог, сильно помог нам.

— Северус! — воскликнул старик. — Мальчика мучают кошмары, это нужно прекратить. Это может стать ловушкой.

— Это не станет ловушкой, если убедить Поттера не кидаться в Министерство Магии после каждого видения, а подробно обо всем рассказывать Ордену.

«Не вечно же мне одному носить информацию для Ордена» — невольно подумалось мне. Я поспешил отогнать эту мысль, которая к делу особенного отношения не имела. «Поттер, помогая Ордену, был бы поспокойнее и, главное, на глазах»

— Волдеморт может понять, что связь имеет двустороннюю природу, — старик поднялся с кресла, что говорило о том, что он сердит уже серьезно.

— Ничего особенного он не увидит, — я не удержался от раздраженного фырка и, выпрямившись, отпустил спинку кресла, — мальчик не бывает на собраниях Ордена, все, что он знает, общеизвестно.

— Может быть, ты отказываешься от своих обязанностей? Когда будет следующее собрание Пожирателей Смерти?

— Я этого не знаю, этого никто из нас не знает, Альбус. Я уже говорил, что заранее больше об этом не сообщается. Темный Лорд созывает нас без предупреждения, спонтанно, и в этом стоит винить Тонкс. Какого черта мракоборцы взялись за слежку? Помочь не помогли, зато не дали сделать дело мне. Они серьезно полагали, что облава что-то решит? Пожиратели Смерти только осторожнее стали, — я уже не мог сдержать злости и раздражения, после прошлого собрания до сих пор ныли все кости, потому что я был наказан тогда. И самое обидное то, что о готовящейся облаве мне не потрудились сообщить.

— Да, это было обидной ошибкой, — признал старец и нахмурился, вид у того стал действительно виноватый.

— За отделом тайн присматривают? — поинтересовался я, немного остыв и успокоившись.

— Конечно, Северус, патруль круглосуточный, хоть это и оттягивает много сил и привлекает слишком много внимания, — устало ответил Альбус.

— Мне стоит сообщить об этом Темному Лорду? — деловито поинтересовался я, по идее этот разговор был запланирован на вечер, но я не хотел тянуть, метка могла вспыхнуть огнем в любое мгновение.

— Сообщи, что патрулирование ведется за каждой стратегически важной точкой, в Отделе Тайн не только пророчества хранятся.

— Вам не кажется, что Поттер должен быть в курсе дела? Нельзя вечно скрывать это пророчество, — осторожно спросил я.

— Нет, еще не время, Северус, — отрезал директор, и по его тону было понятно, что этот разговор закончен. — Я хочу, чтобы ты обучал Гарри окклюменции.

Возражать дальше Дамблдору я не смел, только скривился и кивнул в ответ. Я обещал ему подчиняться и выполнять все, что мне будет поручено, это обещание своей силы не теряло, и старик об этом знал.

— Я могу идти, господин директор? — смиренно как мог, произнес я, в надежде, что буду, наконец, отпущен.

— Да, Северус, — мягко ответил Дамблдор и сел в кресло, снова натягивая на себя маску дряхлого и усталого волшебника. — Кстати, как там Лили?

— Лили на занятиях, — лицом я управлял хорошо и мог этим гордиться, — она в порядке.

— Хорошо мальчик мой, можешь идти, сообщи мне все, что сможешь узнать на следующем собрании, чувствую я, что оно будет очень скоро.

— Разумеется, господин директор, — ответил я и поспешил покинуть кабинет. Голова просто раскалывалась, и потому я отправился на кухню к домовикам, которые ничего не спрашивая, просто налили мне кофе и оставили в покое.

* * *

Волей неволей, мои мысли уносились к Лили, чем бы я не занимался, что бы не делал и, видимо, именно поэтому я не заметил, как один из моих студентов в очередной раз довел совершенно безопасное увеличивающее зелье до такого состояния, что оно взорвалось, окропив все вокруг вонючей жижей. Как это получается у студентов, для меня до сих пор загадка. Даже при всем старании, я бы не смог взорвать васильковый воск и тертые иглы дикобраза.

— Мистер Уоррингтон, — тихо проговорил я, но все вокруг, сразу затихли, уже прекрасно зная мой характер. Кричать было совершенно не нужно.

— Минус двадцать баллов с факультета Когтерван, — продолжил я, и взмахом палочки уничтожил большую часть зелья из котелка, который, хвала Мерлину, остался цел. Только выбитых глаз и зубов студентов мне не хватало.

— Останетесь после занятий и вычистите стены и парты, испоганенные вашим варевом, — я оглядел притихших когтерванцев и добавил: — Без применения волшебства.

В общем, я любил этот курс, четвертый курс факультета Когтерван, много одаренных ребят, но в каждом потоке есть свой Долгопупс. И, конечно же, никто из студентов этого курса и не подозревал о моих предпочтениях и планах готовить к ЖАБА как минимум половину из них. Я относился к ним, как и ко всем остальным. Говорят, что плохо. Но, черт возьми, почему же никто не замечал того элементарного факта, что за все пятнадцать лет моей службы не было ни одного несчастного случая. Мелкие ожоги и выросшая пара конечностей у кого-нибудь из ушей не в счет, эти увечья лечились быстро и без последствий, шрамов и последующих болей. Нет, никто не вспоминал об этом, зато почти вся школа желала мне скорейшей кончины, желательно в муках. Впрочем, я думаю, их ожидания скоро сбудутся, ввиду возвращения Темного Лорда и той роли, которую я должен сыграть в близящейся войне. Год, от силы два, мне еще преподавать в Хогвартсе, но об этом я никому не говорил и не жаловался. Злобный профессор зельеварения, шпион и смертник по совместительству. Я усмехнулся своим мыслям и посмотрел на своих студентов, которые глядели на меня. Конечно же, я видел их мысли: «Опять содрал уйму баллов и рад...», «Вечно он придирается...», «Взорвалось, а он даже не вздрогнул, вот это выдержка...». Последняя мысль заинтересовала меня, и я обратил свой взгляд на щуплого мальчишку, сидящего на задней парте. Грин, кажется... Деррик Грин, надо будет внимательнее присматривать за этим юношей, больно тот наблюдателен.

* * *

Близился вечер. Я уже провел, положенные на сегодняшний день занятия. После талантливого четвертого курса, следовали сдвоенные занятия с первокурсниками. Альбус Дамблдор, очевидно, решил добить меня, снова настояв на том, чтобы слизеринцы и гриффиндорцы занимались вместе. Очередная попытка сдружить воинственные факультеты. Бред. Но еще больший бред думать, что я воинственно отношусь к Минерве, чего не скажешь о ней самой. Что за размышления посещают меня сегодня?

Я направлялся к Большому залу, надеясь поужинать раньше, чем на ужин соберется вся школа. Не люблю я есть, когда меня прожигает три-четыре сотни ненавидящих взглядов недовольных студентов. В зале, к счастью, почти никого не было. Лили тоже не было, и я немного расстроился, вдруг поняв, что успел соскучиться по ней за прошедший день, однако проведать ее не имел возможности — не было повода, а лишний раз привлекать своими хождениями внимание преподавателей и студентов совершенно не хотелось. Преподавательский стол находился на возвышении — еще одна маразматическая идея директора школы, сажать преподавателей перед столами факультетов. Я всегда садился на самое крайнее место, напротив стола гриффиндорцев, но вовсе не для того, чтобы портить им аппетит. Просто я часто болел и вовсе не желал, чтобы это было подмечено отпрысками Пожирателей Смерти. Гриффиндорцам заметить мой очередной недуг не хватало ни ума, ни внимательности, а моя кислая мина воспринималась как гримаса презрения, если же я кривился от боли, студенты видели маску злости, мне это было на руку.

Поесть все же не получилось. Едва я успел попробовать луковый суп, как случилось то, чего я ждал последние дни с дрожью и, признаюсь, со страхом: черная метка на предплечье вспыхнула огнем. Только это жжение намного хуже обычного ощущения ожога, которое длится лишь несколько секунд. Эта боль едва терпится и нужно обладать хорошей выдержкой, чтобы не застонать, не схватиться за предплечье, не съежиться и забиться куда-нибудь в угол. Казалось, метка пульсирует и увеличивается в размерах, а может быть, это уже моя кожа оплавляется и горит под рукавом, сходит мертвыми шматками, по ощущениям это было именно так. Впрочем, я уже знал, что это только боль, физического урона нет, по крайней мере, видимого. В этом вся «прелесть» темной магии: можно спятить от боли и умереть, оставшись при этом совершенно невредимым. Метка горела, а это значило, что доесть суп и попробовать стейк мне не суждено, меня призывал мой хозяин, Темный Лорд. По имени его называли только самые сильные маги, а еще дурачки вроде Поттера, считающие это высшим проявлением храбрости. Остальные называли его Сами-Знаете-Кто, что звучит донельзя глупо. Когда-то я служил ему верно, преданный его целям, только наградой за службу было горе, и я отвернулся от своего предводителя, который к тому времени выжег на моем предплечье метку и стал моим хозяином. И тогда я предал его. Я желаю его гибели, и положил на это всю свою жизнь, я охраняю и готовлю к битве его главного врага, даю ему время подрасти, набрать силу, теперь я буду учить его, я постараюсь научить его выживать, научить его побеждать. Сына мертвой любимой, и одновременно, сына моего мертвого недруга, Гарри Поттера. Провидение и канцелярия судьбы пустились на самые извращенные опыты с моей жизнью, видимо, им там скучно.

* * *

— Думаешь, это была хорошая идея? Среди магглов? — спросил меня мужчина идущий рядом. Он был одет так же, как и я — во все черное, и оно ему очень шло. Высокий красивый блондин с длинными светлыми ухоженными волосами. Люциус Малфой. Единственный человек, которого я бы мог считать другом, только вот среди Пожирателей Смерти друзей не бывает.

— По всей видимости, магглы будут играть роль заложников, — спокойно ответил я, так же как и мой спутник быстро шагая по одной из улиц Лондона.

— Любители грязнокровок не захотят повторять облаву на глазах у ни в чем неповинных магглов? — ухмыльнулся Люциус, посмотрев на меня. Серые глаза сейчас были смешливыми. Маг относился ко мне хорошо, до сих пор считая меня своим протеже и даже, думаю, любил... по-своему. И он тоже не был предан Темному Лорду.

Я промолчал и только чуть скривил губы, изображая улыбку. Говорить ничего и не нужно было, так как мы уже были на месте. Стриптиз бар. Оригинально.

Внутри звучала громкая музыка, было темно, и только на освещенной сцене усталая женщина делала себе гинекологическое обследование или что-то вроде того. Мы прошли мимо и вошли в дальние двери, едва заметные даже для внимательного взгляда.

— Люциус, Северус, — нас поприветствовал тихий голос.

Мы молча опустились на одно колено и склонили головы, так было положено. Я слышал рядом дыхание Малфоя.

— Проходите, мы еще ждем Эйвери, — спустя несколько мгновений прошелестел тот же голос и во тьме комнаты открылись две алые щели — глаза нашего хозяина.

— Благодарю, мой Лорд, — ответил я и услышал тоже самое от Люциуса. Мы поднялись с колен, и присели за стол. На этот раз это был круглый стол, оставалось еще одно свободное место, для Эйвери. Я внимательно прошелся взглядом по лицам своих собратьев — это не возбранялось, особенно мне. Здесь были только самые приближенные, наша элита. Однако начавшийся разговор ничего не значил, обсуждались те же дежурства в Министерстве Магии, политика постепенного подчинения сотрудников, а также поиск каналов связи мракоборческого центра с иностранными организациями. Значит, нас проверяют. Темный Лорд ищет предателя среди близких, это очень плохо, круг подозреваемых сужается до десяти человек. Мое лицо, как и лица остальных ничего особенного не выражало, но думали все о том же, я видел их мысли. Мои мысли не видел никто. Темный Лорд видел то, что я ему показывал, он, конечно же, не подозревал об этом. Постоянное напряжение изматывает. К счастью, сейчас его мысли были обращены не ко мне, а к Эйвери, который уже сильно опаздывал. Так прошел час...

— Северус, — я обернулся, услышав этот тихий голос, от которого у большинства сводило все жилы.

— Да, мой Лорд?

— Я хочу, чтобы ты нашел Эйвери и узнал, что с ним случилось.

— Да, мой Лорд, — я покорно поклонился, — я могу идти, мой Лорд?

— Разумеется, Северус, чем раньше ты его найдешь, тем лучше. По горячим следам всегда легче.

— Мне привести его к Вам, милорд?

— В этом необходимости, только найди его, Северус.

— Да, мой Лорд, — прошептал я и покинул комнату. За спиной прошелся шепоток, который мне очень не понравился.

Скоро я вышел из бара. Ночь была холодной, несмотря на раннюю осень. С темных небес упало несколько капель и я, незаметно для магглов, наложил на себя водоотталкивающие чары. Задание, данное Темным Лордом, смутило меня. Я не был поисковиком, подобные поручения мне раньше не давались. Все это очень походило на очередную проверку, но ничего изменить я не мог, даже если иду навстречу смерти.

Оригинальных идей в голову мне не приходило, поэтому, первым делом, я решил проверить дом Эйвери. Знать адреса всех Пожирателей Смерти, впрочем, как и большинства мракоборцев, чиновников и прочих личностей, имеющих хоть какую-нибудь значимость, было обязательным условием для каждого профессионального поисковика. Я адреса, конечно же, не знал. Зато знал Нотт, и я успел прочесть это знание, прежде чем выйти из комнаты. Начался дождь, как я и подозревал. Мокнуть — не мок, благодаря чарам, но было ветрено, сыро и мерзко, потому я трансгрессировал из этой части Лондона при первой же представившейся возможности. Эйвери жил за городом, и там дождь уже прошел. Хотелось верить, что это хорошая примета.

Впереди виднелась серая дорога и старые, покореженные временем ворота. Но это все чары, я прекрасно знал, что на самом деле, дорога вымощена белым кирпичом, а ворота такие, что позавидует сама королева Англии. Окна были темны. Я подходил ближе и невольно замедлил шаг, готовясь с минуты на минуту натолкнуться на щитовые чары, которые были обязательным атрибутом каждого волшебного дома. Однако этого не случилось. Дурная примета...