Выживание (джен)

Пока за стенами замка приспешники Того-Кого-Нельзя-Называть действовали в открытую, в Хогвартсе шла своя война. Вернее, не война, а борьба за выживание. Родители отправляли своих детей в школу в этом году только потому, что там было относительно безопасно, сравнительно со всеми другими возможными укрытиями волшебников. Да и в собственном доме было страшно оставаться, хотя в сердце каждого жила надежда на то, чтобы проснуться завтра. Мои родители сначала решительно отказывались позволить мне продолжить учебу, но я сказал, что уже совершеннолетний и могу сам принимать серьезные решения, да и в Хогвартсе, стало быть, намного безопаснее. Я пообещал матери с отцом быть предельно осторожным и стараться не попадать во всякого рода неприятности. Тогда я был уверен, что смогу сдержать данное мною слово.

Ещё первого сентября стало ясно — год выдастся тяжелым. Хогвартс, каким он был сегодня, не шёл ни в какое сравнение с тем Хогвартсом, в котором я учился в прошлые шесть лет. Атмосфера в зале была напряженная, столы факультетов значительно опустели, сравнительно с прошлым годом, на лицах учеников не было ни радости, ни грусти. Их взгляд был тяжелым и каким-то неприятно мрачным. Думаю, судьи выносят необоснованный смертный приговор людям, против которых недостаточно улик, именно с таким выражением лица, какое было у школьников в этот день. Первокурсников было необыкновенно мало, к тому же, как выяснилось после их распределения на факультеты, большинство из них — те, что попали на Слизерин — дети или, в крайнем случае, родственники Пожирателей Смерти. Одиннадцатилетние мальчики и девочки тряслись от страха, и я их понимал. Каково это, когда ты становишься частью волшебного мира в то время, когда не сегодня-завтра начнётся война? Каково родителям было отпускать своих маленьких детишек на учёбу в такое время? Возможно, дети никогда уже не смогут увидеться со своими родителями, ведь нельзя быть уверенным наверняка в завтрашнем дне. Не верным ли решением было бы оставить детей дома, под своим присмотром? Не знаю, как бы я поступил сам, будучи на месте родителей.

После распределения Снейп, как новый директор, зачитал речь, и представил новых преподавателей: мерзкого Амикуса Алекто и его не более привлекательную сестру. Невилл сказал после пира, что Алекто, также как и новоиспеченный директор, из свиты Тёмного Лорда. Закончив свою речь также быстро, как и начав, директор хлопнул в ладоши, как когда-то делал Дамблдор, и столы наполнились всевозможными блюдами. Конечно, всё это «мероприятие» совершенно отличалось от тех прежних, когда директором был Альбус Дамблдор. Нечего говорить — Снейп вовсе не такой человек, каким был предыдущий директор во всех отношениях.

* * *

Следующим утром меня я проснулся от неприятного стука. Было раннее утро, поэтому, едва поднявшись с кровати и открыв глаза, я прищурился, пытаясь разглядеть источник шума.

«Ну конечно! Сова!» — признаться, я немного отвык от получения информации с помощью сов. Моя семья скрывалась от магического общества добрую половину летних каникул, для профилактики, так сказать. У отца были проблемы с работой, к тому же, его, как талантливого и чистокровного волшебника хотели переманить на Тёмную сторону. Та же ситуация случилась с другом нашей семьи, мистером Сэлвином, за которым Пожиратели охотились долгое время, но, получив окончательный отказ, пытали его Крициатусом, вследствие чего тот малость повредил рассудок и уже порядка двух недель прибывал в больнице Святого Мунго.

Я открыл окно, впустил сову, быстрым движением снял сложенный кусок пергамента и выпустил её обратно. Сев за стол, я растопил камин и принялся вглядываться в небрежный почерк.

«М, отыщи фальшивый галлеон.

ОД собирается в том же месте, в ночь на воскресенье, ровно в три четверти первого.

Будь осторожен и не вздумай попасться.

Есть дело,

Н.Л.»

Что ж, кто бы мог подумать, что всё случится так быстро.

«Что ж, кто бы мог подумать, что всё случится так быстро» — вновь вернулся к этой мысли я за обедом. Интересно, что собирался устроить Невилл? Безусловно, возобновить Отряд Дамблдора было блестящей, но, в то же время, и очень рискованной идеей. Но разве гриффиндорцы ищут легких путей? Никогда. Нарываться на неприятности — негласное правило львиного факультета. Меня беспокоило совсем другое: что могло случиться такого, что заставило поднимать на уши бывших членов ОД? Прошло целых два года, прежние члены Отряда могли элементарно перейти на другую сторону, а это уже первые и довольно-таки масштабные трудности. Где гарантия того, что среди учеников не будет шпионов? Надеюсь, Лонгботтом позаботился обо всех мелочах, иначе риск может и не оправдаться. Кажется, я начинаю рассуждать как какой-то трус. Но можно ли считать присущность инстинкта самосохранения трусостью?

После обеда я решил отправиться в библиотеку, вернуться в родную среду, если так можно выразиться. Сегодня была суббота, никаких заданий не было задано, поэтому я не смог придумать себе иного занятия. В библиотеке было почти пусто, лишь за одним столом сидела небольшая компания гриффиндорцев и когтевранцев, кажется, с пятого курса. Я прошёл мимо стеллажа с книгами по травологии, свернул в другой ряд и остановился у полки с книгами по истории. Сняв увесистую потрепанную книжку, пошёл к самому дальнему столику, обычно остававшемуся незамеченным посетителями. Подойдя ближе, я заметил за столом склонившуюся над книгой фигурку, в которой узнал секундой позже однокурсницу, Хану Аббот.

— Привет, Ханна, — сказал я. — Не помешал?

Девушка оторвалась от чтения и взглянула на меня.

— Привет, Майкл. Нет, конечно. Не составишь мне компанию? — её голос звучал устало.

— С удовольствием. Что читаешь? — спросил, присаживаясь напротив, я.

— Да так, о первых волшебниках, — Ханна повернула ко мне книгу обложкой, — А ты?

— Взял первую попавшуюся книгу. Заняться-то нечем.

Вдруг Ханна начала осматриваться и, убедившись, что рядом с нами никогда нет, нагнулась ко мне и прошептала:

— Тебе тоже пришло письмо об ОД? — выглядела она испуганно.

— Сегодня утром. Ты пойдёшь? — так же, шепотом ответил я.

— Не знаю. Мне страшно. Майкл, пойми меня правильно…

— Я понимаю. Не объясняйся, — перебил я её. — Я тоже немного боюсь всего, что происходит. Но я всё равно иду. Члены ОД — верные сторонники Гарри Поттера здесь, в Хогвартсе. Нас осталось мало и, думаю, мы должны сплотиться, чтобы выжить.

Ханна всматривалась в моё лицо, а затем сказала:

— Я пойду с тобой.

— Ни секунды не сомневался в этом, — я улыбнулся, девушка улыбнулась в ответ.

— Майкл, — сказала она, спустя несколько минут, — как ты справляешься?

Не нужно было уточнять, я сразу понял, о чем она.

— Просто верь в то, что завтра будет лучше. Скоро всё это закончится, и мы вернемся к нормальной жизни, — конечно, ошибочно предполагать, что девушка, у которой погибла мать в этой войне, сможет вернуться к нормальной жизни, но я надеялся, что мои слова прозвучат воодушевляюще.

— Я попытаюсь, — сказала Ханна и широко улыбнулась. — Извини, мне пора.

— До встречи. Я буду ждать тебя в гостиной в четверть первого.

Девушка кивнула и поспешила прочь из библиотеки.

В полночь я спустился в гостиную. Увидеть Ханну я не ожидал, по договоренности она должна придти не ранее чем через пятнадцать минут. И действительно, гостиная была пуста. В камине уныло догорали угольки, слабо освещая помещение. Только сейчас мне стало не комфортно: я, староста факультета, через полчаса нарушу порядка трёх школьных правила и, что крайне удивительно, по собственному желанию. В школьных коридорах было, как минимум, опасно находиться в ночное время: некоторые дежурные, такие как Кэрроу, явно превышали свои полномочия, безжалостно наказывая студентов. Но действительно ужасным было то, что в Хогвартсе, втором доме учеников, любой выбравший Светлую сторону в этой войне, должен понести наказание. А Отряд Дамблдора отныне станет пристанищем сторонников Гарри Поттера. Тех, кто верит, что всё будет хорошо, что Избранный непременно одержит победу. Только где ты сейчас, Гарри Поттер? Поговаривают, что герой просто-напросто сбежал и теперь скрывается, но верить в это не хочется. Пусть так, но разве можно избежать финального сражения? К тому же, могу с уверенностью заявить, что Гарри Поттер — отнюдь не трус, а самый самоотверженный человек, которого мне довелось знать. В конце концов, кто на первом курсе спас философский камень? Кто годом позже сразился с Василиском? Кто, что стало известно совсем недавно, на третьем курсе смог создать полноценного патронуса и отогнать сотни дементоров? Кто был четвертым чемпионом, кто защищал пророчество от рук Пожирателей, кто видел смерть Дамблдора? Разве можно назвать человека, который выживал в этой школе, отказывался от всех почестей народного героя, закрывал глаза на то, что даже Министерство Магии признало его сумасшедшим, трусом? Мне кажется, Гарри Поттер — последняя и единственная надежда всего волшебного мира на спасение.

— Майкл? Ты уже тут? — прервал поток моих мыслей голос Ханны.

Я незамедлительно поднялся из кресла, в котором располагался, и подошёл к девушке. Та как-то грустно обвела меня взглядом и спросила:

— Пойдём?

Весь путь до заветной комнаты на седьмом этаже мы молчали, надеясь таким образом обезопасить себя от риска быть застигнутыми врасплох дежурными: кому захочется испытать на себе Круциатус? Стараясь ступать как можно тише, я вместе с Ханной осторожно передвигался по лишенным освещения школьным коридорам. Наконец, дойдя до прохода на седьмом этаже, мы трижды прошли мимо стены, дождались, когда в ней образуется проход и, осмотревшись, вошли внутрь.

В Выручай-комнате уже сидели Невилл и Джинни и едва слышно переговаривались. Лишь когда мы с Ханой почти пересекли зал, нас заметили.

— Привет, Майкл, Ханна, — сказал Лонгботтом. — Рад, что ты пришли.

— Брось, Невилл, это, пожалуй, единственное место, где могут собираться сторонники Поттера. Мы не могли не явиться, — ответил я, на что парень благодарно улыбнулся.

— Вы не видели Луну? — спросила Уизли. — Мы думали, что если вы придете, то вместе с ней.

— Я не видела Луну целый день, разве что за завтраком, но тогда я еще не знала о письме, — ответила Ханна.

— Луне я отослал письмо около полудня, — задумчиво, больше самому себе, сказал Невилл.

— Думаю, она придёт, — сказала Джинни. — Мы рассчитываем на появление ещё нескольких студентов.

Когда я вернулся к себе в комнату, стрелка на часах указывала на двойку.

«Быстро пролетело время», — отметил про себя я.

Хотя, это и неудивительно: впервые за последнее время я мог свободно говорить о Мальчике-Который-Выжил, не опасаясь быть при этом услышанным. На собрании активному обсуждению подлежала предстоящая война, которая — зачем себя обманывать? — рано или поздно должна дойти и до Хогвартса. Каждый из нас, выбравших светлую сторону, торжественно поклялся, что будет биться до последнего, а также, что даже под страхом смерти, не выдаст информацию, известную Отряду.

«Всё-таки, здорово, что в замке ещё остались люди, не пресмыкающиеся перед другими, сильными», — с этой мыслью я и уснул.

Передо мной стояла сложная задача: две недели наблюдать за Снейпом, чтобы выяснить, где и когда тот бывает и в какое время кабинет директора пустует, ведь Отряд Дамблдора поставил перед собой немыслимо-трудную задачу: выкрасть меч Годрика Гриффиндора. На мой взгляд, это не самая лучшая идея, ибо рисковать придётся многим и маловероятно, что риск оправдается. Но, несмотря на мое неодобрение, я согласился помочь грифинфорцам, которые, кстати, благородно решили не вовлекать учеников других факультетов непосредственно в кражу, то есть, выполнять всю «грязную» работу им придется самим, а я совершенно не имею никаких соображений насчет воплощения их планов в реальность. Во-первых, ошибочно будет полагать, что Снейп совсем недальновиден и способен оставить свой кабинет, в котором находится ценный артефакт, некогда принадлежащий одному из основателей школы, без элементарной магической защиты. Во-вторых, если гриффиндорцам всё же удастся попасть в кабинет, найти меч, как они надеются вынести его и остаться при этом незамеченными? Меч — не чернильница, в карман не спрячешь. В-третьих, пусть даже Снейп поступит опрометчиво, не запечатает дверь в собственный кабинет, но не может же он хранить меч Годрика Гриффиндора безо всякой защиты, хотя бы обыкновенной маггловской сигнализации. А в-четвертых, я элементарно трушу и сам никогда бы не пошел на воровство.