Любовь и трупы (джен)

Ровно в половину второго ночи Гарри Поттер резко сел на кровати и проснулся. Кто-то чавкал. Подслеповато прищурившись в темноту, Гарри разглядел смутные очертания человеческого тела, и пальцы его ног похолодели. «Волдеморт, — подумал он. — А я ведь еще так молод, чтобы умереть».

— Сам ты Волдеморт, — раздалось из темноты. Голос не был похож на голос Самого Страшного и Ужасного. Более того — голос был девчачьим и писклявым.

«Вот так и начинается белая горячка», — решил Гарри, но на всякий случай нащупал палочку на тумбочке и произнес: — Люмос.

Перед кроватью стояла девочка лет семи, в белом платье или сарафане — в чем именно, Гарри так и не понял, — в левой руке она держала большую надкусанную плитку шоколада, а в правой — какой-то странный предмет. То ли маленькую шляпу, то ли большой носок. Вполне обычный ребенок женского пола в спальне Гарри Поттера на Прайвет-Драйв — ничего странного. Хоть не Нагайна — и на том спасибо.

— Ты кто? — спросил Поттер. Вопрос был банальным, но ничего более умного в голову не пришло.

— Я Элизабет Мария Анна Гуленар Марго Эсмеральда Кассиус, но ты можешь звать меня просто Энн. Я мать Мерлина.

— Да ладно? — Гарри мелко затрясся от хохота. — Сколько тебе лет?

— Спрашивать у женщины возраст — неприлично. Я выгляжу младше своих лет, это особая магия. Таким смертным, как ты, — не понять, — девочка положила шоколадку на кровать и деловито вытерла ладони об одеяло. — Я пришла предупредить тебя. Кое-кто вышел на свободу, и теперь тебе и твоим друзьям грозит страшная опасность. Страшная, очень страшная опасность, — и девочка многозначительно замолчала.

— Волдеморт?

— Кто? — спросила она.

— Ну Волдеморт, Тот-Которого-Нельзя-Называть.

— Нет, не слышала, — Энн недоуменно пожала плечами. — Я говорю тебе про настоящую опасность.

— Я так и знал, что он ненастоящий, — воскликнул Гарри. — У него даже носа нет.

Энн протянула ему тот самый странный предмет.

— Возьми. Это носок моего сына Мерлина, он поможет тебе понять, кто враг, а кто друг. Если рядом с тобой окажется человек, который будет желать тебе зла — носок начнет пахнуть.

— Чем пахнуть? — решил уточнить Гарри.

— А чем пахнут носки? Носками естественно.

— То есть вот этот вонючий артефакт поможет мне разобраться, кто враг, а кто друг? — хмыкнул Гарри. — Вам Дамблдор случайно родственником не приходится?

— Дамблдор? Этот старый пройдоха? — Энн натужно закашлялась и захрипела так, как будто была больна драконьей чахоткой несколько тысяч лет подряд. — Да как ты смел подумать, что я и этот маразматик — родственники?

— Есть у вас что-то общее, — пробормотал Гарри и покосился на надкусанную шоколадку.

— Он, получается, еще жив. Берегись его, он коварный. Он очень коварный. Может быть, самый коварный в этом коварном мире. Разумеется, после меня.

— Опасность, вы говорили про опасность…

— Да, этот год, Гарри, для тебя будет очень печальным. Многие умрут, многие исчезнут, и только ты сможешь восстановить справедли-и-иииво-о-оость.

Последние слова странной девочки Энн эхом отозвались в голове Гарри. Сознание медленно покидало его. Он чувствовал, как тонет в этой вязкой тьме, не в силах что-либо сделать.

«Прощай прекрасный мир, — подумал Гарри. — Я почти привык к твоей бесконечной несправедливости».

И мир вяло помахал рукой на прощание.

* * *

Ровно в половину третьего ночи Альбус Дамблдор, поежившись, ступил на каменную площадку Астрономической башни. Август был необычно холодным, не спасали даже байковые панталоны — ветер продувал старческие кости, и Альбус мелко дрожал, мысленно проклиная бесчувственную погоду и не менее бесчувственного старого друга.

— Что так долго? Побыстрее никак?

Альбус узнал этот скрипучий противный голос и совершенно не обрадовался. И даже более того — почти огорчился. Голос определенно сулил неприятности.

— Ты забываешь, что мне уже за сотню. Я не маленький мальчик, чтобы бегать на свидания.

— Принес?

Старый друг — лучше новых двух, напомнил себе Дамблдор и, порывшись в карманах мантии, вытащил банку.

— Малиновое?

— Малиновое, — утвердительно кивнул Дамблдор. — Как и просил.

И из темноты вышел он — тот, кого совсем не ждали. Борода волочилась за ним по полу, старую серую мантию на груди украшала причудливая дыра, похожая на барашка или на летнее облако. Сам Геллерт Гриндевальд, босиком и с табуреткой в руках предстал перед Дамблдором.

— Давай сюда.

Геллерт выхватил банку из рук Дамблдора, поставил табуретку посреди каменной площадки и с гордым видом уселся. Он так сжимал банку, что, казалось, еще чуть-чуть — и она лопнет. Геллерт сорвал крышку, обмакнул палец в варенье и облизал его.

— Маааать моя, — простонал он, закатывая глаза. — Вот оно — варенье моей мечты. Настоящее малиновое варенье.

— Ты зачем сбежал? — спросил Альбус. — Тебя будут искать.

Геллерт процедил сквозь зубы что-то по-немецки, продолжая поедать варенье, а Дамблдор, густо краснея, в который раз оценил эстетику немецких ругательств.

— Альбус, не будь таким мерзким старикашкой. Если бы я не сбежал, она бы меня убила. Ты же знаешь, что у нее навязчивые идеи.

— А что если она придет ко мне?

— Не придет, — сказал Геллерт. — Может быть, пришлет сочувственную открытку, но прийти побоится.

— И куда ты теперь собираешься?

— Никуда. Я останусь в Хогвартсе. Всегда хотел поближе узнать этот замок.

— Ты с ума сошел?! — воскликнул Дамблдор. — Я ни за что не соглашусь на это. Тут же дети. Хорошие в основном дети. Даже не думай!

— Одним ребенком больше, одним меньше.

— Геллерт! Да моих преподавателей удар хватит, если они узнают, кого я приютил.

— Мы им не скажем, — заговорщицки подмигнул Гриндевальд, вытирая варенье на мантии бородой. — Я притворюсь каким-нибудь новым преподавателем. Какая там у тебя должность проклята? Профессора предсказаний? Я знаю, ты, Альбус Дамблдор, умрешь от занудства! — завыл он.

— Не смешно, — обиделся Дамблдор. — Ты не можешь вести защиту от темной магии.

Раскаты хохота огласили Астрономическую башню. Геллерт расхохотался так, что чуть было не упал со стула.

— Экий ведь конфуз получается. Я и ЗОТС, — простонал он. — Отличная шутка с твоей стороны. Но я все равно согласен.

— Я не пущу тебя к детям.

— У тебя нет другого выхода.

Целых пять минут Альбус Дамблдор пристально смотрел прямо в глаза Геллерту Гриндевальду. Где-то пел соловей, и шумели деревья. Наконец Геллерт не выдержал и снова рассмеялся.

— Ты такой забавный, совсем не изменился с тех пор.

— Помоги нам Мерлин и сестра его Моргана, — сказал Дамблдор со страдальческими нотками в голосе. — Лучше бы я тебя убил тогда.

— Но не убил же. Еще варенье есть? А то я уже все съел.

— Ладно, — сжалился Альбус, — пойдем уже, мое немецкое горе.

Астрономическая башня содрогнулась в страшном предчувствии, когда два старых друга покинули ее площадку.

* * *

Ровно в два часа ночи Геллерт Гриндевальд умер. Его тело было найдено в башне Нуменгарда, а на каменной стене зловеще красовалась надпись кровью: «Я умер. Меня отравили».

Альбус Дамблдор глядел в окно, и печаль его была безгранична. Стекла содрогались от взрывов, осколки любимого сервиза валялись под ногами, а морщинистое лицо директора Хогвартса озаряли разноцветные вспышки. А ведь как хорошо начинался день…

Первое сентября. Новый преподаватель ЗОТС — Геллерт Длаведнирг. Кто бы знал, сколько усилий было потрачено на то, чтобы уговорить Геллерта подстричь бороду и волосы. Не выпускать же было, право слово, его таким страшилищем к детям. Пусть хотя бы внешне выглядит безобидным.

Потом обычная первосентябрьская истерика от Снейпа на тему, почему преподаватель ЗОТС снова какой-то «идиот со стороны», а не он, Северус Снейп, лучший преподаватель ЗОТС в Англии, а может быть, и в мире. Тут Альбус был, как ни странно, благодарен Геллерту. Тот как раз вспомнил одно из своих любимых немецких ругательств, и Снейп возмущенно подавился тыквенным соком.

Потом какие-то странные взгляды со стороны гриффиндорского стола, а именно — со стороны мистера Поттера. И не просто странные — Гарри что-то задумал, и после ужина Альбус уже не знал, куда бежать. То ли за Поттером в гриффиндорскую башню, то ли за Геллертом, который стремительно удалялся в сторону двери под локоть со Снейпом.

В конце концов Альбус решил, что Поттер может подождать — тем более, что он уже выжил под Авадой Тома, а вот Снейп в такой ситуации вряд ли выживет. От Геллерта еще почти никто не уходил. Живым.

Страдая от отдышки, Альбус догнал их обоих в темном коридоре, ведущем в подземелья.

— Мистер Длаведнирг, я бы хотел с вами обсудить очень важный вопрос.

— Мистер Дамблдор, я занят.

— Мистер Длаведнирг, вопрос крайней важности. Жизненно важный вопрос!

— Мистер Снейп обещал мне показать его обширную коллекцию ядов. Я не могу отказать коллеге.

Снейп отвел глаза и сделал вид, будто бы речь идет совсем не о нем, и Альбус тут же понял, в чем дело. Северус решил под шумок отравить Геллерта, о чем Геллерт, конечно же, догадался. Ситуация выходила из под контроля. В том, что Геллерт Гриндевальд просто так позволит себя отравить, Альбус очень сомневался. Скорее уж Том станет министром Магии.

— Мистер Снейп еще успеет показать вам свои коллекции, а мой вопрос не может ждать.

— О, я уверен, вопрос подождет.

— Геллерт!

— Альбус!

— Я напишу ей письмо.

— Не посмеешь! — воскликнул Геллерт, отпуская руку Снейпа.

— Хочешь проверить?

Он сомневался. Альбус был готов поставить свою бороду на то, что Геллерт испугался. Хотя бы на минуту, но очень сильно. Он действительно боялся ее, хоть и отрицал.

— Директор, я готов следовать за вами, — покорно согласился Геллерт. — Коллекция мистера Снейпа подождет.

И Альбус, подхватив друга под локоть, увел его от Снейпа — злого и запыхавшегося.

* * *

В камине тихо потрескивали дрова и пылал огонь, тени на лице Геллерта отплясывали африканский танец воинов.

— Черта с два я тебе поверил, — мрачно сказал Гриндевальд. — Ты блефовал.

— Что я тебе говорил? Не убивать, не пытать людей, не ставить опыты на живых существах…

— Я не собирался его убивать. Так… припугнуть слегка.

— Если ты хочешь жить, будь так добр следовать простым правилам. Не убивать. Не пытать. Не ставить опыты.

— Занудный старик, — проворчал Геллерт. — Чем же мне тут заниматься? Скука такая.

— Придумай. Можешь вышивать крестиком. Или писать мемуары. Да, можешь написать мемуары обо мне. Только не трогай Снейпа, я тебя прошу. Он и так много страдал.

— А Поттера можно трогать? — с надеждой спросил Гриндевальд.

— Не сметь!

Но Геллерта уже и след простыл. Этот человек умудрялся аппарировать в Хогвартсе. С одной стороны, этот факт очень злил Альбуса, но с другой — он почему-то испытывал странную гордость.

* * *

Гарри прибыл в Хогвартс в расстроенных чувствах и с носком Мерлина в кармане. Поначалу всё казалось прежним, но только до тех пор, пока не закончилось распределение новоприбывших учеников. Дамблдор представил нового учителя ЗОТС — старого мистера Длаведнирга. И вот после этого Поттер насторожился.

В такое смутное время Дамблдор приглашает какого-то старика преподавать такой сложный предмет. Да с него того гляди песок посыплется! Совсем директор с ума выжил. А когда новоприглашенный преподаватель показал Гарри язык, тут уж всё стало на свои места. Сумасшедший дом.

Гарри достал носок, подаренный ему Энн, и тайком приложил его к ноге Рона. Носок вел себя как обычно, ничего подозрительного. Точно то же самое он проделал с ногой Гермионы. По крайней мере, в этих двоих Гарри точно был уверен, а вот остальные вызывали сомнения. Например, Снейп — на месте Дамблдора Гарри не стал бы доверять этому странному типу с психическими отклонениями. Или Трелони. Гермиона говорила: женский алкоголизм не излечим. Что если вдруг Волдеморт попробует добраться до него через Трелони?

Хотя Энн говорила про опасность иного рода.

Гарри задумчиво вышел из Большого зала и направился к гриффиндорской башне. По дороге его несколько раз останавливал Колин Криви с колдокамерой и просил сделать героическое лицо, на что Гарри страдальчески прикусывал губу и закатывал глаза. И вот у самого уже портрета Полной Дамы Гарри нос к носу столкнулся с новым преподавателем ЗОТС.

— Простите, профессор, я вас не заметил, — сказал Гарри, помогая мистеру Длаведниргу подняться с пола, куда тот упал.

— Мистер Поттер, не так ли? Что же вы бродите по темным коридорам в такой поздний час?

— Но…

— Давайте я вас провожу на всякий случай.

— Но я уже пришел!

— Да? — профессор удивленно оглянулся. — Но где вход?

Гарри назвал пароль, и картина отъехала, сиротливо обнажая вход в гриффиндорскую гостиную.

— Ах, как интересно, — воскликнул мистер Длаведнирг. — Позволите войти?

— Я не думаю… — начал было Гарри и тоскливо посмотрел вслед спине профессора. Несмотря на внешний дряхлый вид, старикашка оказался проворным и, прежде чем Поттер успел договорить, уже вошел в гостиную. Первыми, на кого наткнулся проницательный взгляд профессора, оказались близнецы Уизли. И гора фейерверков.

— Так-так, — сказал Длаведнирг.

— Гарри, мы тебя убьем, — мирно пообещал Фред. — Потом.

— Чем это вы занимаетесь, молодые люди?

— Ничем, — быстро произнес Джордж. — Мы совсем ничего не делаем. И это не наше.

Он отпихнул ногой самую большую шутиху. Она медленно покатилась к стене, а у Гарри екнуло сердце. И как оказалось — не зря.

От столкновения со стеной шутиха зажжужала и стала плеваться огнем. Мистер Длаведнирг удивленно присвистнул.

— Ты смотри, а прогресс-то на месте не стоит.

— Сейчас бахнет, — обреченно сказал Фред и упал на пол, закрыв голову руками.

Шутиха угрожающе закрутилась, издала крякающий звук и вылетела в окно, унося за собой в небо осколки стекла. Через несколько секунд небо озарил розовый дракон, который сделал несколько кругов над гриффиндорской башней и улетел в неизвестном направлении.

— И они все такие? — палец мистера Длаведнирга указывал на оставшиеся фейерверки.

— Синие — это драконы, красные — это цветы, желтые выглядят как фонтаны, — убито пробормотал Фред, поднимая голову.

Наверное, еще никогда в гриффиндорской гостиной не было так тихо. Фред и Джордж понуро сидели на полу, Гарри замер в дверях, держась руками за косяк, а новый преподаватель задумчиво потирал остатки бороды.

— Двадцать баллов Гриффиндору, — наконец сказал он, — если вы прямо сейчас пойдете со мной на квиддичное поле взрывать все это роскошество.

Гарри, не глядя в сторону братьев Уизли, на ватных ногах пересек гостиную. Придерживаясь за стену, поднялся в спальню. Не раздеваясь, плюхнулся на кровать. И только тогда вдруг понял, что что-то здесь не так.

Носок Мерлина, заботливо спрятанный в кармане, вонял так, будто бы в спальне сто игроков в квиддич вдруг одновременно сняли обувь.

* * *

Альбус смотрел через окно директорского кабинета на то, как Геллерт носится по квиддичному полю вместе с какими-то двумя студентами, смутно похожими на братьев Уизли. На то, как над их головами врываются шутихи — драконы, цветы, разноцветные фонтаны. И разные мысли, одна мрачнее другой, одолевали его.

— Знаешь, Фоукс, мне кажется, что несколько дней я назад совершил самую большую ошибку в своей жизни, — сказал он в пустоту.

Гарри шел на первый урок ЗОТС, и на душе скребли кошки. Огромные африканские кошки. Никто даже не подозревал, какую опасность в себе таит новый преподаватель, зато мерлинов носок, судя по вони, был твердо уверен: мистер Длаведнирг — угроза для окружающих. Носок Гарри предусмотрительно оставил в спальне — слишком уж сильно вонял.

В классе Поттер отсел подальше от первых рядов, на всякий случай. Мало ли что притащит этот Длаведнирг. Хорошо, если Волдеморта, а может ведь и похуже кого-нибудь притащить. Гермиона и Рон его опасений не разделяли. Гермиона вообще с головой ушла в зубрежку какого-то учебника по ЗОТС за седьмой курс.

— Это тебе не понадобится, девочка.

Оказывается, пока Гарри предавался тревожным предчувствиям, сзади к нему незаметно подкрался Длаведнирг и выхватил учебник прямо из-под носа Гермионы.

— Я вас попрошу на будущее: не читайте эту чушь. За свою долгую жизнь, а жил я долго, я еще ни разу не видел, чтобы кто-то написал приличную книгу. Одни неприличные или подобные этой.

Книга широким жестом руки отправилась в окно и благополучно миновала стекло. Оно даже не треснуло. Ученики ахнули и удивились.

— Учитесь думать своей головой, мисс, — добродушно заметил Длаведнирг, устремляясь к своему стулу.

— Мисс грязнокровка, — с задних парт донесся чей-то презрительно-пафосный голос. Малфой, конечно же, не мог не упустить свой шанс отличиться перед новым преподавателем.

— Белобрысый, писклявый, — пробормотал профессор. — Тебе Игнатус Малфой кем приходится?

— Прадед, — гордо сказал Малфой.

— Батюшки, — Длаведнирг трагически всплеснул руками. — Ты смотри, как Малфои-то поизмельчали. Как теперь жить? Помню, я прадеда твоего по Висбадену авадами гонял. Так тот здоровый мужик был — семь футов в высоту. Мог бочонок огневиски одним глотком выпить и бочонком же закусить. Вот время было золотое. А это что за славные хомячки за тобой сидят?

— Э-э-э… — протянул Крэбб.

— М-э-э… — сказал Гойл и на всякий случай тайно показал кулак Рону Уизли.

— Да мой отец в Попечительском совете! — Драко весь пылал негодованием. — Он вас в порошок сотрет.

— Какой нервный, весь в прадеда, — восхитился Длаведнирг. — Кажется, я начинаю понимать Альбуса. Ладно, что-то я заболтался. Как называется предмет, ради которого мы сегодня собрались?

— Защита от сил зла, — выкрикнула с места Гермиона.

— Замечательно, — сказал профессор. — И что нужно сделать, прежде чем от них защищаться?

— Выучить заклинания? — предположила Гермиона.

— Найти нормального профессора ЗОТС, — тихо, но очень четко произнес Малфой.

— Выпить сливочного пива, — пробормотал Рон.

— Прежде чем защищаться от сил зла, нужно их вызвать, — сказал Длаведнирг, весело скалясь во все зубы.

— Прямо сюда? — пискнул Гарри. — Прямо в Хогвартс?

— А чего тянуть…

Длаведнирг засвистел какую-то веселую мелодию и вытащил из кармана пентаграмму. Пентаграмма была нарисована на белой простыне, и как показалось Гарри, не просто красной краской, а скорее всего — кровью. И очень даже может быть, что человеческой. Профессор разложил ее, пентаграмму, на полу и вбросил щепотку чего-то рассыпчатого и желтого.

— Кто-нибудь желает вызвать зло?

— Малфой, — сказал Рон, — тебя вызывают.

— Заткнись, Уизел.

— Сам дурак, — обиделся Рон.

— Раз нет желающих, я тогда сам.

— А может, стоит позвать профессора Дамблдора? — робко спросила Гермиона. — Вдруг что-нибудь пойдет не так.

— Не надо. У меня всё всегда идет так. И Альбус в таких случаях бесполезен. Лишняя паника нам ни к чему.

Длаведнирг вошел в пентаграмму, закрыл глаза и завыл. По крайней мере, так показалось Гарри.

— Может уже пора бежать? — спросил он у Гермионы. — Кто знает, кого он вызовет.

— Гарри, мы в Хогвартсе. Нам ничего не грозит.

— И это были последние их слова… — мрачно сказал Рон, копируя интонации Трелони. — Ах, они были так молоды. Рон Уизли даже не познал радости первого…

— Тише, — шикнул Невилл, — он перестал выть.

Длаведнирг действительно перестал. Он поднял руки к потолку и, глядя вверх, четко произнес:

— Приди же, зло!

Гарри закрыл лицо ладонями и пригнулся. Он ожидал взрыв или грохот или что-то вроде этого. На его памяти, такие опыты хорошо не заканчивались. Но вокруг царила тишина. То ли сошедшее зло всех уже убило, то ли профессор переоценил свои силы. Гарри аккуратно открыл один глаз и увидел собственный указательный палец с чернильным пятном. Затем открыл второй глаз и посмотрел им на пентаграмму.

Женщина?!

Рядом с Длаведниргом откуда-то взялась женщина — высокая, в старомодном платье, как будто бы только что сошла с одной из хогвартских картин. Сам Длаведнирг пристально глядел на ее объемный бюст и молчал. Что-то было в ней смутно знакомо. Подперев руки в бока, женщина нахмурилась и сказала:

— Ну и кто меня вызывал?

Профессор продолжал ошалело пялиться в вырез платья новоявленного зла, слизеринцы делали вид, как будто ничего не происходит, а гриффиндорцы дружно смотрели на Гарри. Как на избранного.

— Да это же… — вырвалось у Гермионы, — сама Хельга Хаффлпафф.

— Произошла ошибка, — выдохнул Длаведнирг, — кажется, я вызвал не совсем то зло, которое было нужно.

— Мать моя Годрик Гриффиндор, — тихо пробормотал Гарри. — Кажись, пронесло.

— Кто меня побеспокоил?! Кто смел прервать мой сон?! Я сейчас буду рвать и метать! — вскричала Хельга, доставая из кармана предмет, очень похожий на волшебную палочку.

— А, нет, не пронесло.

— Дамблдор будет счастлив, я думаю, — заметил Рон. — Мало ему было Квирелла и Локхарта. Теперь еще живая Хельга Хаффлпафф.

— Лучше основательница Хаффлпаффа, чем прадед Малфоя, — философски ответил Гарри и бросился бежать вместе со всеми остальными, утягивая за собой Рона и Гермиону.

* * *

Дамблдор прижимал холодную чашку к виску, и от этого голове становилось легче. Боль почти не чувствовалась. Геллерт, сидя в кресле напротив, старался не шуметь и вообще вел себя прилично. Что для него было совсем не характерно.

Вызвать на первом же уроке ЗОТС саму Хельгу Хаффлпафф… Даже Локхарт до этого не додумался, хотя мог бы. У него склад ума похожий. Или отсутствие склада ума… Кто знает.

Хорошо еще никто не пострадал. Только Малфою отдавили ногу, да Гойл потерялся в подземельях. Но для него подобное развитие событий было свойственным. За пять лет обучения Гойл так часто терялся в подземельях, что Альбус перестал удивляться. В прошлом году Гойл вообще опоздал на два дня и прибыл третьего сентября, потому что заблудился в Гойл-мэноре и никак не мог найти выход.

Когда Альбус вошел в класс ЗОТС и увидел, как Хельга разносит мебель, целясь ею в Геллерта, то на сердце вдруг потеплело. Она как раз грациозно попала стулом в Геллерта и так метко, что Альбус почти в нее влюбился. Он наблюдал за неравной схваткой не больше десяти минут. И вмешался только тогда, когда Геллерт, загнанный в угол, простонал:

— Убей… убей меня полностью.

Переговоры вел Альбус. Он прикладывал мокрый холодный платок к разодранной щеке Геллерта и пытался понять метафизическую и магическую суть явления Хельги Хаффлпафф в Хогвартс. В конце концов, Альбус устал от споров и предложил ей сделку. Хельга получает в свое безраздельное владение кухню, Геллерт в свою очередь обязуется найти способ, чтобы вернуть Хельгу назад, в ее время.

Хельга прочно обосновалась на кухне. Оттуда ее крики разносились по всей школе. Еда не та, эльфы не те, Хогвартс не тот. А Геллерт, как назло, понятия не имел, как ему удалось вместо запланированной суккуб вызвать Хельгу.

— Одного не понимаю, зачем ты хотел показать пятому курсу суккуб? — устало спросил Альбус. — Да еще и вызвать при них. Ты почти дал руководство к прямому действию.

— Пусть лучше узнают от меня, чем в каком-нибудь темном переулке. Подумаешь, суккуб. Да я в их возрасте уже…

— Не надо, — закашлялся Альбус. — О твоих похождениях не знает только ленивый. И что я теперь скажу Попечительскому совету? Или министру? Как объясню появление самой Хельги Хаффлпафф?

— Им не обязательно знать, кто она на самом деле. Назначь ее преподавателем, ну скажем, домоводства. Да и женщина она полезная, — Геллерт мечтательно прикрыл глаза. — Если бы у меня был такой бюст, я бы, может быть, вообще бы…

Альбус громко закашлялся и не дал ему закончить мысль. Но идея с Хельгой и домоводством показалась разумной. Не то чтобы Альбус хотел признать это открыто перед Геллертом, но мысленно он уже ее одобрил.