Прощаясь (джен)

Возвращение на Гриммаулд Плэйс после смерти его владельца оказалось болезненным. Шестнадцатилетний Гарри Поттер со вздохом прислонился к стенке кровати в комнате, некогда принадлежавшей Сириусу. Мальчика раздирали противоречивые чувства: с одной стороны, находиться тут было приятно, — комната и все вещи в ней навевали воспоминания о крестном отце; однако, это же и причиняло боль.

От Дурслей его забрали только вчера. Сегодня был день его рождения, и, конечно же, миссис Уизли устроила целый праздник, на котором находились почти все члены Ордена и его школьные друзья. Гарри и правда был благодарен им за все их попытки помочь ему пережить боль от утраты крестного, но все, чего ему хотелось — чтобы его раз и навсегда разбитое сердце оставили в покое.

От царящей в помещении жары и огромного количества народу было нестерпимо душно, а от шума болела голова. В конце концов, празднование дня рождения — эта последняя вещь, о которой он мог думать в данный момент. Мальчик почувствовал, что ему срочно нужно свободно вздохнуть. Никто не обратил внимания, когда он вышел из комнаты и быстро взбежал вверх по лестнице. Еще полностью не осознавая, куда он идет, он обнаружил, что находится в комнате Сириуса. Гарри сам не понимал, почему пришел именно сюда. Он избегал этой комнаты с самого приезда, но сейчас мальчик чувствовал, что должен побыть здесь в одиночестве. Поэтому он и сидел тут один на кровати.

Вся комната служила напоминанием о Сириусе. Стены были сплошь увешаны фотографиями Мародеров в школьные годы (исключая Питера), где-то вместе с ними мелькала и Лили. Гарри просматривал фотографии, пока одна из них не привлекла его внимание. На ней были Сириус с уменьшенной копией Гарри на коленях; оба спали на диване в доме Потерров на празднике в честь первого дня рождения Гарри. Мальчик с любопытством наблюдал, как ребенок на фотографии проснулся и начал плакать. Вслед за ним очнулся и Сириус. Сев, он начал покачиваться вместе с маленьким Гарри, пытаясь снова уложить ребенка спать. Вскоре глаза Гарри закрылись, и Сириус, чмокнув крестника в лоб, с удовлетворенной улыбкой вернулся ко сну.

Оторвав взгляд от фотографии, Гарри подошел к комоду на другом конце комнаты. Искренне надеясь, что Сириус был бы не против, Гарри выдвинул верхний ящик и заглянул внутрь. Все внутреннее пространство было заполнено стопками пергамента, и Гарри понял, что это были все те письма, которые Сириус получил от Джеймса и Гарри за все годы. Грустно улыбнувшись, мальчик задвинул ящик и вернулся на кровать.

Он зарылся лицом в подушки, вдыхая теплый и до боли знакомый запах крестного. Гарри потянулся рукой к тумбочке у кровати и взял с нее рамку с фотографией. С фотографии на него смотрели Сириус и Джеймс — оба в выпускных мантиях. Парни обнимали друг друга за плечи, — а Сириус еще и строил другу рожки, — весело улыбались и махали ему руками, выглядя при этом крайне довольными и счастливыми. Гарри задержал взгляд на крестном, и уголки его губ снова чуть растянулись в грустной улыбке.

— Я так сильно скучаю по тебе, Сириус.. Ты знаешь об этом? Как мне дальше жить без тебя? Говорят, что когда кто-то, кого ты любишь, умирает, то часть тебя умирает вместе с ним. До сих пор я и не знал, насколько это правдиво.

Гарри зажмурился, пытаясь сдержать подступающие слезы, однако вскоре смирился с поражением, и первая слеза скатилась вниз по щеке. Вслед за ней слезы хлынули потоком.

— Спасибо, что был со мной, Сириус. Ты был со мной, когда я родился, ты был со мной, когда умер Сэдрик. Ты верил мне, когда весь мир отвернулся. Ты никогда не сомневался и был уверен во мне, как никто другой.

Мне жаль, Сириус. Мне жаль, что я не научился Окклюменции и не слушал вас с Ремусом, когда вы просили меня ни в коем случае не покидать замок. Мне так жаль, что я не послушал тебя.. Прости, что я подвел тебя. Мне жаль, что твоя смерть — это целиком и полностью моя вина, Сириус. Мне жаль, что из-за меня тебе пришлось умереть. Прости, что не спас тебя, Сириус.

Я хочу снова увидеть тебя, Сириус. Просто поговорить и обнять еще хоть раз. Я хочу, чтобы ты никогда не умирал, чтобы сейчас ты был здесь, со мной. Может, дурачась с Ремусом или ругаясь со Снейпом, — неважно.

Я выжил, Сириус. Я снова выкарабкался, заплатив на этот раз ужасную цену. И сейчас я здесь, живой, в одиночестве. И хотя часть меня жива, другая часть ушла вслед за тобой. Мне хотелось бы попрощаться с тобой как следует и обнять тебя в последний раз. Сказать, что я люблю тебя.. Я люблю тебя и прощай..

Гарри прижал к груди фотографию и снова уткнулся лицом в подушки, уже не сдерживая слез. Тело содрогалось от горестных рыданий, боли и отчаяния. Он не знал, сколько времени провел так, пока не услышал тихий стук в дверь. Гарри проигнорировал его, надеясь, что человек за дверью поймет, что он, Гарри, не настроен на разговоры, и уйдет. Стук прекратился, и мальчик снова зарыдал. Вдруг он почувствовал легкое прикосновение к своему плечу. Судорожно вздохнув, Гарри сел и уже было поднял руку, чтобы утереть слезы с лица, как ее неожиданно перехватили. Он медленно обернулся и наткнулся на взгляд янтарных глаз Ремуса Люпина.

— Гарри, что ты здесь делаешь? Ты в порядке? — мягко спросил мужчина.

— Я.. Я в порядке. Все хорошо, — ответил Гарри не особо убедительным тоном.

— Тогда почему ты плачешь? — тихо спросил Ремус.

Сгорая от стыда от того, что его поймали, когда он рыдал, Гарри опустил голову. Ухватив лицо мальчика за подбородок пальцами, Ремус приподнял его голову и заставил Гарри посмотреть себе в глаза.

— Плакать вовсе не стыдно, — прошептал он. — Я тоже по нему скучаю.

— Мне жаль, Ремус.

— Почему тебе жаль, Гарри?

— Это была моя ошибка. Из-за меня ты потерял своего друга.

— Ох, Гарри..

С этими словами мужчина сгреб мальчика в объятиях и оперся подбородком в вихрастую черную макушку.

— Ты не виноват в смерти Сириуса, Гарри. Он не хотел бы, чтобы ты думал так. Он умер в бою, защищая тебя, — Сириус хотел этого. Он хотел пожертвовать собой ради тебя, потому что любил тебя. Ты самый дорогой для него человек, о котором он заботился больше всего на свете. Он сам решил отправиться туда и бороться, хотя и знал, что это рискованно, но Сириус все равно это сделал. Ради тебя.

Он почувствовал, как Гарри кивнул, и отстранился. Глаза мальчика были покрасневшими, а на щеках виднелись свежие дорожки от слез.

— Спасибо тебе, Ремус, — прошептал Гарри.

— Если тебе когда-нибудь захочется поговорить, или нужно будет поплакаться в жилетку — знай: я всегда тут, Гарри, рядом с тобой.

— Спасибо, — снова поблагодарил он, благодарно улыбнувшись перед тем, как встать с кровати и потянуться затекшим телом.

— Без проблем, Гарри, — ответил мужчина, ласково взъерошив мальчику волосы, от чего привел их в еще более сильный беспорядок.

Ремус тоже встал и направился к двери.

— Ну а теперь, что, во имя Мерлина, мы делаем здесь, когда внизу нас ждут праздничный торт, подарки и сладкая патока? — поинтересовался Ремус с озорным блеском в глазах. — Наперегонки.. Готов? На старт, внимание.. — и Ремуса будто ветром сдуло, еще до того, как он сказал «марш».

— Эй, так нечестно! — крикнул Гарри, и впервые со смерти Сириуса искренняя улыбка озарила его лицо. Настоящая счастливая улыбка, без намека на грусть или сарказм. И это было приятно. Сегодня он может позволить себе быть счастливым: не ради себя, не ради Гермионы, не для семейства Уизли.. ради Сириуса.