День, когда кончилась война (гет)

— Нет! Не смейте! — тихий шёпот прервался стоном.

Гермиона бредила. На неё было страшно смотреть. Всю левую сторону лица покрывали вспухшие воспалённые шрамы. Они спускались с щеки на шею, плечо, грудь... В самом конце битвы за Хогвартс в девушку угодило проклятье Беллатрикс.

Около кровати стоял потерянный Рон и смотрел на Гермиону с ужасом и жалостью. Гарри молчал и нервно кусал кулак. А рядом, сливаясь с сумерками, стоял Снейп.

— Ступефай! Нет!!!

Она снова застонала и стала кусать распухшие от жара губы.

День, когда был побеждён Воландеморт, угасал. День, полный хлопот, неразберихи и новостей. Сейчас был первый мирный вечер за бог знает сколько лет. Внизу в Большом зале шумело застолье. Но здесь, в больничном крыле царила напряжённая и тревожная атмосфера. Между кроватями раненых, отгороженных друг от друга ширмами, торопливо ходили мадам Помфри и её помощники. Тех, кого можно было транспортировать, уже отправили в больницу Святого Мунго. А самые тяжёлые остались здесь.

Сумерки сгущались. Тёплый ветер шевелил тёмную листву, он нёс собой аромат трав, но его перебивал стойкий запах зелий. За окном догорал закат, и небо казалось залитым кровью.

Почти весь этот день они провели у постели раненых друзей. Пытались помочь как могли, но в случае с Гермионой все их усилия, как и усилия колдомедиков, пропали втуне. Ей становилось всё хуже, к ночи поднялся сильный жар.

— Умер... Нет! Протего!

— Сэр, почему ей не помогают зелья?

Снейп взглянул на Гарри.

— Поттер, какой осёл поставил вам "великолепно" по ЗОТИ? Если бы СОВ принимал я, Вы не получили бы и "посредственно".

Рон вскинулся.

— Профессор! Гарри победил Воландеморта!

— Рон...

— Это не прибавило ему ума, мистер Уизли. Как и Вам, кстати. К Вашему сведению, каждое чёрномагическое проклятие включает составляющую, которая препятствует лечению. Если контрзаклятие или зелье неизвестно, то выздоровление пациента становится весьма проблематичным. Это азы...

— То есть, эти шрамы у неё не исчезнут? — голос Рона дрогнул.

— Как трогательно, что Вы беспокоитесь о её внешности, — прошипел Снейп, — но на Вашем месте я бы задал другой вопрос, выживет ли она вообще!

Голова девушки склонилась набок, и изуродованная щека коснулась подушки. Гермиона дёрнулась и застонала. Снейп вдруг шагнул вперёд и мягко повернул лицо Гермионы в другую сторону. Она затихла, но потом опять зашептала:

— Умер... Я не хочу. Нет...

— Мистер Уизли, поговорите с ней! Живо!

Рон уставился на Гермиону и пробормотал:

— Гермиона, очнись. Слышишь, Гермиона!

— Ступефай! — и новый стон.

— Она не слышит.

— Всё равно говорите!

— Да зачем?!

Снейп смерил Рона тяжёлым взглядом.

— Тупость Уизли превосходит все ожидания.

Рон взорвался.

— Ты, чёртов ублюдок! Да чтоб ты сдох! Лучше бы ТЫ валялся сейчас вот так! Поганец!

— Рон, заткнись!

— Сам заткнись, Гарри!

Снейп молчал. Потом пожал плечами.

— Вы не сказали мне ничего нового. А что касается мисс Грейнджер... Вы же видите, она с чего-то решила, что кто-то из вас умер. Это снижает её сопротивляемость, лишает сил. Если она услышит ваши голоса, то шансы на выздоровление увеличатся. Надежда слабая, но уж что есть... Впрочем, кажется, вы не способны даже на это.

Профессор присел на край кровати и, приподняв голову девушки, стал поить её каким-то зельем. Затем обернулся к ребятам.

— Ладно, идите спать. День был трудный, вы устали.

Рон тяжело дышал и с ненавистью смотрел на Снейпа. Потом резко развернулся и зашагал к двери. Гарри поднялся.

— А Вы, сэр?

— На том свете отосплюсь. Идите, Поттер. И постарайтесь держать Вашего друга на коротком поводке. В следующий раз я не буду столь терпелив.

* * *

Ушли... Северус сжимал руки Гермионы в ладонях и медленно гладил её тонкие пальцы. Ты только держись, девочка, держись, не умирай. Бедная моя... Чёрт, в одном этот рыжий недоносок прав, лучше бы это ОН валялся тут без памяти, лучше бы ОН терпел эту боль, лучше бы ЕМУ грозила смерть! Хотелось схватить что-нибудь потяжелей и запустить в стену. Ярость клокотала в груди и требовала выхода. Прошляпил. Проворонил, ротозей проклятый! К чему тогда было всё? Он всматривался в её измученное лицо, искал признаки улучшения, но их не было. Его знания и тренированная долгими годами наблюдательность выносили беспощадный приговор: она умрёт. И от этого страшного понимания в ужасе заходилось сердце, напрягались мышцы, словно стремясь передать Гермионе свои силы и волю к жизни.

Чем Белла могла ударить её? Вычитала что-нибудь в старинных книгах, или это новое изобретение её ненаглядного Лорда? Последние месяцы Снейп редко видел их, и теперь не был уверен. Он сжимал руки девушки и напряжённо думал. Что нужно сделать, как спасти её?

— Умер... Нет, пожалуйста! Любимый мой...

Профессор сглотнул комок и, склонившись, прошептал:

— Рон жив. Слышишь, девочка? Жив. Он тебя любит, он тебя ждёт.

Как же трудно было это говорить!

Когда она стала для него самым важным существом на земле? Он не знал. Раньше её вечно задранная рука безмерно раздражала его, он видел в этом жесте только стремление демонстрировать своё превосходство. Потом осознал, что в Гермионе нет тщеславия: она не задирала нос, гордясь успехами в учёбе, не хвасталась, что разгадала тайну василиска, не хвалилась своими подвигами в министерстве. Теперь её поднятая рука вызывала у него в душе дружелюбную усмешку. Девушка будто тянулась за своим профессором, стараясь догнать его на нелёгкой тропе познания, словно говорила: "Я не подведу, я сумею!" Да, она не подведёт. Она не струсит и не предаст. И даже не взорвёт котёл. Снейп улыбнулся. Гермиона была единственным человеком, за которого он мог не беспокоиться на уроке, его взгляд отдыхал на ней. Сам того не замечая, он любовался её серьёзным лицом, грелся в лучах её обаяния, но не думал о ней, мгновенно забывая о её существовании, стоило ей только выйти за дверь. Слишком много у него было тогда забот, слишком сильно он был сосредоточен на своём деле. И вообще, был свято уверен, что любит Лили...

Осознание чувств пришло позже, когда Северус понял, что Гермиона вместе с мальчишками отправилась на поиски хоркруксов. Он тогда чуть душу не вынул из Финеаса Найджелуса, в сотый раз спрашивая, точно ли он слышал в палатке женский голос. Потом долго сидел, до боли стискивая пальцы, проклиная Дамблдора и своё бессилие. Хотелось плюнуть на все свои обязательства и бросится к ней, чтобы выдернуть из этого смертельного противостояния, чтобы защитить. Тогда он с большим трудом справился с собой... А когда узнал, что вся троица побывала в плену в поместье Малфоев, что Белла пытала Гермиону, то чуть не сошёл с ума. Ребята вырвались оттуда, но где они были теперь? Финеас ничего не мог сказать, и Снейп тратил долгие часы на бесполезные раздумья и безумные гипотезы...

Гермиона застонала, — её воспалённые раны сильно болели. Но даже теперь она казалось ему прекрасной. Профессор склонился к ней и начал ласково уговаривать потерпеть, уверял, что Рон жив и здоров. А потом, не выдержав, поцеловал... И тут же отстранился. Слишком горьким был этот поцелуй. Он крал. Он брал то, что не было ему предназначено. Гермиона любит Уизли, и ничего здесь не поделаешь.

Северус на мгновение закрыл глаза. Его измученное тело молило об отдыхе. Какой сумасшедший был день! Битва, смерть... Наплывал необоримый сон. Ему снова виделись сражающиеся люди, и слышался высокий пронзительный смех...

Хорошо, что он был готов. И всё же боль оказалось невероятно сильной. Из-за этого он утратил над собой контроль и отдал Поттеру гораздо больше воспоминаний, чем хотел. А потом и вовсе отключился. Его заставил очнуться страх. Не за себя. И даже не за Поттера. За неё. Она была там, в этой кровавой мясорубке. А он должен был защитить свою девочку. Снейп принял необходимые зелья, и бросился к Хогвартсу.

Там снова закипал бой, и в ряду защитников замка он увидел Гермиону, — она была жива и даже невредима. Почувствовав огромный прилив сил, Северус самозабвенно ринулся в гущу битвы. Наконец-то он был свободен! С него свалилось бремя долгов и проклятая маска приспешника Лорда, и можно было драться в открытую! Правда, пришлось изменить облик, а то ещё прикончит кто-нибудь из своих. Он сражался, внимательно оглядывая поле битвы, догадываясь, что где-то здесь под мантией-невидимкой находится Поттер. Снейп прекрасно понял, куда он делся, исчезнув из-под ног Воландеморта. И когда Гарри, наконец, сбросил мантию и шагнул к Тёмному Лорду, профессор встал у него за плечом, готовый, как всегда, отразить удар и прикрыть мальчишку. Он готовился защищать Избранного и пропустил ту секунду, когда срикошетившее проклятие Беллатрикс попало в Гермиону...

Снейп вздрогнул и открыл глаза. Уже давно рассвело. Гермиона спала. Он встряхнул головой, прогоняя остатки сна, и внимательно посмотрел на девушку.

— Держись, маленькая. Держись, я с тобой.

Он всегда будет рядом с ней. Уизли, конечно, сбежит, — он слишком слаб и впечатлителен. Такой в порыве способен умереть за любимую, но не выдержит, если рядом с ним окажется изуродованная инвалидка.

Рядом почудилось какое-то движение. Профессор взглянул вверх.

У постели Гермионы стоял Гарри.

— Какого боггарта, Поттер!

— Я выспался, сэр. — Гарри присел рядом, — Скажите, что можно сделать? Как ей помочь?

Мальчишка смотрел с таким пониманием и сочувствием, что хотелось врезать ему по физиономии. Но вместо этого Снейп сказал:

— Нужны книги. Возможно Беллатрикс что-то читала в Малфой-мэноре, там прекрасная библиотека по чёрной магии. Можно было бы ещё поискать на Гриммаулд-плейс, но ваш драгоценный крёстный наверняка всё повыкидывал. Идиот...

Гарри промолчал и поднялся.

— Я всё сделаю, профессор.

Снейп тоже встал. Он не хотел терять времени и собирался немедленно перетряхнуть всю свою библиотеку.

Они вышли вместе.

* * *

— Вот, сэр, я принёс.

Гарри ввалился в директорский кабинет, левитируя перед собой несколько увесистых книжных стопок, и замер, не зная, куда опустить свою ношу. Стол Снейпа был завален фолиантами...

— Сюда, — Северус отложил чтение и сдвинул груды книг, — Ну, показывайте.

— Это то, что читала Беллатрикс Лестрейндж, — Гарри указал на какой-то бульварный роман.

Директор хмыкнул.

— А это — Воландеморт, — эта стопка книг была довольно внушительной.

— Откуда Вы?...

— Люциус Малфой рассказал. Их с женой арестовали... А всё остальное я подобрал сам.

Северус окинул Поттера изучающим взглядом.

— Ну-ну, посмотрим, — и стал внимательно перебирать книги.

— Сэр, может Вам нужна ещё какая-нибудь помощь? Например, подопытный кролик?

— Поттер, — Снейп вздохнул, — Вы когда-нибудь перестанете говорить глупости? Идите. И постарайтесь, чтобы мисс Грейнджер не оставалась одна. Всё время разговаривайте с ней. Поняли?

— Да, господин директор.

Гарри вышел.

Снейп проводил его взглядом и усмехнулся. Подопытный кролик, надо же... Кажется, мальчишка начинал ему нравится...

* * *

— Гермиона, слышь... А на дворе совсем лето! Хогвартс восстанавливают. Я сейчас от Хагрида. Он тебе привет передаёт...

Рон сидел около девушки и смотрел в распахнутое окно. Лицо его было помятым и слегка зелёным.

— Выписались уж многие. Слышь, почти три недели прошло. А ты всё лежишь!

Гермиона что-то прошептала.

— Что? Эх... Ничего-то ты не понимаешь. Стадион начали отстраивать.

Девушка застонала.

— Ой, Гермиона, не стони, и так голова раскалывается. Мы вчера здорово перебрали. Просто страшно вспомнить. Нас всех награждали. Пир был — закачаешься! Из Ордена, все, кто живы, приехали. Министр тоже, Шеклбот. Он и награждение проводил. У меня орден Мерлина первой степени. У Гарри тоже. И у тебя. — Рон засмеялся, — Снейпа тоже наградить хотели, а он не явился. Шеклбот спрашивает, где, мол, он? А Гарри ему: "Директор исследования проводит". Нет, ну анекдот! Исследователь! Да рожу свою уродливую никому показывать не хочет. Только в больничном крыле и бывает, а больше нигде его не видать. Знает, что про него все думают, вот и прячется. Тоже мне, герой! Как был он сволочью, так и остался.

— Экспиллиармус... Протего...

— Всё воюешь. Сколько же можно?

— Хороший мой, пожалуйста, не умирай...

— Гермиона, да я живой. Ну, слышишь меня?

Рон нагнулся к девушке и тут же отшатнулся. От её ран шёл тяжёлый запах воспалённой плоти. Юноша побледнел.

— Господи, Гермиона, — пробормотал он, — ведь ты умираешь. О, Мерлин! Умираешь...

— Мистер Уизли!!!

Рон дёрнулся и затравленно обернулся.

Рядом с ним стоял Снейп, и его лицо было изуродовано гневом.

— Как Вы посмели?! Встать!

Рон вскочил.

— Говорить человеку, который из последних сил борется за жизнь, что он умирает, — голос Снейпа упал до опасного шёпота, — Великолепно. Больше ноги чтоб Вашей не было в больничном крыле. Вон отсюда!

— Да что Вы себе позволяете? Она — моя девушка! — голос Рона сорвался на фальцет, — А Вы... Вы... Засранец немытый!

Он выхватил палочку.

И тут же выронил её, полетев кубарем от тяжёлой оплеухи. Профессор надвигался на него, медленно и страшно. Пытаясь отползти, Рон судорожно заскрёб по полу ногами. Сейчас Снейп его убьёт! Но тот вдруг остановился, с невыразимым презрением оглядел парня, и, подцепив носком туфли его волшебную палочку, отшвырнул её к двери.

— Убирайтесь следом за ней. Ну!

Рон медленно поднялся, и, далеко обходя профессора, бросился вон.

Снейп постоял, медленно переводя дыхание, гася в себе гнев. Успокоившись, он подошёл к Гермионе.

— Мисс Грейнджер, послушайте...

Она едва слышно стонала.

— Послушай меня, девочка, — он коснулся её лица, — я понял, каким проклятием тебя поразили.

— Протего...

— Гермиона, я знаю, что нужно делать. Тёмный Лорд усилил действие одного древнего... Ну, неважно. Слушай. Я начинаю работу над зельем. Ты только не сдавайся, моя родная, держись, я обязательно успею, слышишь меня?

— Любимый мой... Не умирай... Я не могу без тебя...

Он резко вздохнул. Наклонился и, едва касаясь губами её уха, прошептал:

— А я без тебя...

* * *

— Всё, Минерва, я ухожу! Если мои старания не оценены... Я не намерен терпеть подобное!

— Гораций, что случилось?

Слахгорн пожал плечами с видом оскорблённого достоинства.

— Мало того, что наш уважаемый директор вчера занял лабораторию в подземельях, так он ещё начал раздавать мне указания, сделать то, сделать это...

— Но, ему, наверное, нужен ассистент.

— Конечно, нужен. Но я не сумасшедший! Что он творит! Это немыслимо! Подобные опыты опасны! Я указал ему на это, всё-таки он мой бывший ученик...

— А он?

— А он сказал, что лаборатория укреплена на случай взрыва. И что если я тру... гм.. ну, в общем, он меня попросту выгнал. Самоубийца! Я в этом участвовать не хочу.

— Гораций...

— Мои заслуги не были признаны министерством, мне не дали ордена, а ведь я тоже был среди защитников замка! Теперь это! И факультет мой меня не любит. Я ещё тогда говорил Дамблдору, что уже слишком стар для преподавания. С меня довольно, я увольняюсь.

Он уставился на МакГонагл, но она молчала. Поняв, что ответа он не дождётся, Слахгорн вышел, громко хлопнув дверью.

* * *

Часы пробили три. Снейп бросил на них рассеянный взгляд, и тут же забыл о времени. Он не знал даже, какое сейчас число, и сколько прошло дней.

Как там Гермиона? Впрочем, Поттер поклялся о малейших изменениях в её состоянии сообщать сразу же. Он, да мисс Уизли не отходят от неё, дежурят по очереди...

В сложной системе стеклянных трубок и колб перегонялась вытяжка из хвостов рогатых ящериц. В серебряном котле томился настой бадьяна с тысячелистником. Рядом стояли перетёртые в кашицу стебли молодого бамбука.

Профессор мерил шагами лабораторию и думал. Он напрягал все силы своего разума, пустил в ход весь свой опыт и знания, но пока его работа ни к чему не привела. Сначала он пытался усилить действие восстанавливающего зелья, но потом понял, что это ничего не даст. Нужен был новый принцип.

Черемичный сироп... не годится. Календула и отвар пихтовых почек... не то... Сердце дракона... если его соединить с шелкокрылками, только в очень малой пропорции... Он бросился котлу.

Работы было невероятно много. Если бы у него был ассистент! Но один человек, способный выполнять эти обязанности, лежал при смерти, а Слахгорн струсил. Ну, ещё бы, за это ведь не дадут орден Мерлина. Так что невыгодно надрываться.

Ещё каплю зверобоя, это поможет трансформировать зельё, а... чёрт!

— Эванеско!

Проклятье! Как всё-таки мало было изучено это направление! Белое пятно на карте науки. А теперь ему нужно найти дорогу в этих дебрях всего за несколько дней. Гермиона слабеет, она каждый день может умереть!

Северус с силой потёр лицо. Как же хочется спать... Нельзя, нет времени. Подошёл к полке и залпом опорожнил флакон с зельем бодрости. Который по счёту? Он не помнил... Эта дрянь действует безотказно, но если злоупотреблять, то разрушает организм похлеще любого наркотика... Ладно, неважно! Флакон полетел в мусор.

Так... Что можно придумать ещё? Эвкалипт... и те же шелкокрылки...

Снейп снова склонился над котлом.

* * *

В гостиной Гриффиндора было пусто и темно. Ночь. Рон сидел в компании бутылки и смотрел в чёрное окно. Он был пьян.

Скрипнула дверь. Послышались тихие шаги, и на его плечо легла лёгкая рука. Он поднял глаза. Лаванда.

— Рон, что с тобой? Ты из-за Гермионы?

По щекам юноши побежали слёзы.

— Она умирает. Мерлин... Ты бы видела её! У неё лицо, как у Билла... Я не могу... Лаванда, Лавандочка!

Он обнял её за талию, притянул к себе, и не видел, каким отчуждённым стало её лицо. Лаванда долго смотрела на парня, прижавшегося к ней, а потом сказала:

— Ей легче. Меня вообще оборотень покусал. Фернир Грейбек, помнишь такого?

Рон отпрянул.

— Как?

Лаванда усмехнулась.

— Что, напугался? Я пошутила! — и пошла прочь.

У двери в спальню она обернулась.

— Эх ты... Дешёвка!

* * *

— Северус! — профессор МакГонагл заглянула в лабораторию.

— Минерва, мне некогда! — он даже не повернулся.

— Сегодня будет заседание Попечительского совета. Ты — директор, и должен присутствовать.

— Я не могу. Уходи, не мешай.

— Северус, я, конечно, постараюсь им всё объяснить, но вряд ли они отнесутся с пониманием к тому, что ты уже месяц не принимаешь участия в делах школы...

— О, чёрт!

Он шагнул к письменному столу, написал на пергаменте несколько строк и раздражённо вручил его МакГонагл.

— Иди.

Она взглянула на лист и остолбенела.

— Северус... О, господи... Ты не можешь отказаться от должности!

— Я всё могу. Иди, не отвлекай меня...

* * *

— Рон, ты куда?

— К маме. Джордж написал, что ей нужна поддержка, — парень застёгивал дорожную мантию.

Гарри отложил газету.

— Так. А когда ты последний раз был у Гермионы?

— Я не хочу, чтоб этот маньяк меня убил! Да и какой смысл, она же всё равно ничего не слышит! А маме я нужен. Из-за Фреда. Понимаешь?

— Я всё понимаю, — холодно сказал Гарри, — ну что ж, счастливого пути.

И снова взялся за газету.

* * *

Северус устало откинулся в кресле. Он зашёл в тупик. Его эксперименты привели к парадоксальным результатам. Он нашёл отдельные составляющие зелья, которые должны были в итоге дать нужный эффект. Беда была только в том, что они не сочетались между собой. При любой попытке соединения происходило взаимное уничтожение веществ.

Он искал обходные пути, добился того, что соединил некоторые компоненты. Теперь у него было две части одного зелья. Но как превратить их в целое?

Что он только не пробовал. Десятки вариантов! Но результат был неизменно один и тот же — взрыв. И вот теперь он просто не знал, что делать.

В голове была звенящая пустота. Снейпу казалось, что его мозг выжат, будто губка. Его знобило. Быть может от усталости. Или от страха. Провал его работы означал смерть Гермионы.

Гермиона... Девочка моя... Нет, нет, я найду... Ты только не сдавайся, не умирай. Гудело в ушах. Болела истерзанная рука. Он наложил на неё проклятье Беллатрикс и теперь испытывал на себе эффективность тех полуфабрикатов, которые у него получались. Ну, не звать же, в самом деле, Поттера. А эта боль не даст ему уснуть. Запасы зелья бодрости давно подошли к концу и теперь профессор держался только на упрямстве.

Нужен какой-то дополнительный компонент... Чтобы с одной стороны умерил агрессивность белого спорыша, а с другой сочетался бы с панцирем бенгальских черепах... И ещё тремя десятками составляющих...

Он смежил пылающие веки. Что это может быть, что? Так давно не видел Гермиону... Красавица моя... Обнять её, целовать нежный рот, вдыхать запах её кожи... Мысли неслись потоком, перемежаясь с сонными видениями. Вот она поднимает глаза от книги, и яркий луч играет в кудрявых волосах. Её розовые губы улыбаются так весело и задорно! В глазах мерцают солнечные искры, и вся она обрызгана светом и сиянием, будто золотой пыльцой...

Он вдруг вскочил. Сна как не бывало. Пыльца! Ну, конечно же! О, кретин!

И Северус бросился к столу.

* * *

Джинни поправила сорочку Гермионы и накрыла девушку одеялом. Она только что закончила обряд умывания и отлевитировала больную из душа. Довольно оглядев результаты своих рук, Джинни принялась сушить волосы подруги, и они пышной волной легли на подушку.

— Ну вот, теперь хорошо. Какая ты красавица, Гермиона!

Она даже не лгала. Джинни столько дней провела у постели подруги, что давно успела привыкнуть к её изуродованному лицу.

— Что-то ты сегодня бледненькая. Ну, давай поедим.

Кормить Гермиону было сущим мучением. Обычная еда ей не подходила, и эльфы готовили для больной какое-то питательное жидкое пюре. Приходилось десятки раз прикасаться в губам девушки, чтобы она открыла рот. Здесь требовалось терпение и внимательность, но Джинни прекрасно справлялась с ролью сиделки.

Закончив все дела, она убрала посуду и распахнула пошире окно.

— Ой, Гермиона, смотри, бабочка! Помнишь, ты мне как-то говорила, что бабочки символизируют душу человека. Может это и есть душа... Может это Фред... Посмотри, у неё рыжие крылышки. И голубые глазкИ. — девушка опечалилась.

— Где ты? — едва слышно прошептала Гермиона.

— Что, Гермионочка? Я здесь, здесь. А Гарри спит. Он каждую ночь около тебя сидит. А я днём... И Рон обязательно придёт. Он очень расстроен, понимаешь...

— Протего... — и Гермиона застонала.

— Потерпи, потерпи немножко. Скоро всё пройдёт. Профессор Снейп работает, мне Гарри говорил. Знаешь, эти болваны из Попечительского совета его от должности отстранили, так Гарри им такое устроил! Я никогда не видела его таким рассерженным. А они говорят, что Снейп сам отказался. Только он так этого не оставит, уж я-то знаю. — Джинни замолчала и смутилась.

— Знаешь, — сказала она шёпотом, — Гарри так изменился. Был мальчик, а теперь настоящий мужчина. Я просто робею рядом с ним. Он будто на десять лет повзрослел. Но таким я его ещё больше люблю, — Джинни прерывисто вздохнула, — я спокойно на него смотреть не могу, у меня в глазах темнеет. Гермиона, скорее выздоравливай, расскажешь мне как вы хоркруксы искали, а то из него теперь слова не вытянешь. И знаешь ещё что? — девушка оживилась, — Если ты не поправишься до его дня рождения, то давай устроим праздник прямо в больничном крыле? Всё равно здесь других пациентов нет, и мадам Помфри, наверное, не будет против. Все придут. И Рон приедет. И профессора Снейпа позовём. Вот только придёт ли... И я уже знаю, что подарю Гарри, — Джинни вдруг залилась румянцем, — я, наверное, совсем испорченная, да?

Она замолчала, глядя в окно.

— Где ты? Вернись...

— Я здесь, здесь. Я никуда не уйду, — девушка ласково погладила подругу по руке, — а со следующего года мы все вместе будем учится на одном курсе, представляешь? Вы же год пропустили. Так что, ты уж извини, Гермиона, но рядом с Гарри теперь буду сидеть я. Ладно? Пусть у меня списывает!

И Джинни засмеялась.

— Хотя, что у меня списывать? Я же не отличница. Это ты у нас — лучшая ученица. А я что? Я и не умею ничего особенного. Разве что любить...

— Очень важное умение, мисс Уизли.

Девушка обернулась. К ним приближался профессор Снейп. Он обогнул Джинни и поставил на прикроватную тумбочку кубок с зельем. Потом посмотрел на девушку и добавил:

— Может быть это самое главное умение в жизни...

* * *

Джинни поднялась, испуганно разглядывая своего преподавателя. Он сказал:

— Вы можете идти. Отдохните. Дальше я сам.

Профессор выглядел ужасно. Всклокоченный, измученный, небритый. Впервые она видела его не в сюртуке, а в обычной рубашке. Один рукав был закатан, и Джинни вздрогнула, взглянув на руку Снейпа. Она была покрыта шрамами, поджившими и свежими. Что он с собой сделал? Он, между тем, взглянул на девушку и рассеяно спросил:

— Вы что-то сказали?

Его глаза были красны от бессонницы...

— Нет-нет, сэр, ничего, — Джинни попятилась. Её тревога росла. Профессор, похоже не в себе, совсем дошёл... Ему нужно отдохнуть. Но её он не послушает, а мадам Помфри нет... Надо бежать за Гарри!

— До свидания! — и девушка выскочила за дверь.

Северус не обратил на неё внимания. Он так устал, что с трудом воспринимал окружающее. Присев на край кровати, профессор приподнял Гермиону и обнял её. Голова девушки лежала у него на плече, и на мгновение он забыл, зачем здесь находится. Она была так близко, её волосы пахли мёдом, и Северус зарылся в них лицом и поцеловал висок. Я всегда буду охранять тебя, малышка. Всегда.

Девушка застонала. Он нашарил кубок и поднёс к её губам.

— Пей, девочка.

Гермиона не отреагировала.

— Пожалуйста, помоги мне немножко. Ну же, давай.

Она сделала глоток. Ещё один. Ещё...

Это зелье поможет. Должно помочь! Только бы не было ошибки. Слишком высока ставка... Ты придёшь в себя, и больше я тебя не побеспокою. Я не омрачу твою жизнь, но знай, что я всегда буду рядом, если случится беда...

Северус не думал о том, что проделанная им работа — это открытие мирового масштаба, что с помощью его зелья можно будет поднять на ноги тех, кто сейчас безнадёжен, излечивать рак, диабет и массу других болезней. Возможно, заранее выпитое, оно даже будет блокировать смертельное проклятие. Перспективы были невероятными...

Но сейчас его это не волновало. Поможет ли оно Гермионе, вот что было главным. Девушка так давно находится под действием проклятия, её силы истощены...

— Пей, пей. Вот так, умница.

Наконец, кубок опустел. Северус осторожно опустил Гермиону на подушки и замер, ожидая приговора. Девушка застонала, и его сердце упало.

Внезапно её веки затрепетали, и она медленно открыла глаза. Гермиона будто всплывала из беспамятства, и он забыл дышать, ловя малейшие изменения на её лице. Её взгляд блуждал и вдруг остановился на нём. Она замерла, всматриваясь...

— Живой...

Несколько секунд они глядели друг на друга.

— Мы победили?

Он кивнул.

— Живы... Боже, Вы живы...

О чём она говорит? Почему её волнует, жив он или нет?

Гермиона попыталась подняться. Не рассуждая, Северус обнял её за плечи и помог сесть. И снова она была так близко от него... Девушка смотрела ему в лицо, и внезапно из её глаз брызнули слёзы.

— Значит не приснилось. Я же видела, что Вы умерли... И вдруг услышала Ваш голос. А Вы живой. Господи, какое счастье! — и она уткнулась ему в плечо.

Оглушённый, он не знал что и думать. Он боялся поверить тому, что услышал. Она сказала... Или он бредит? Галлюцинации наяву, от недосыпа бывает... Или всё же?...

Мир вокруг терял чёткие грани. Реальность и мечта перепутались между собой. Что это: явь, сон?

Наконец, решившись, Снейп выдохнул:

— Что ты сейчас сказала?

Она посмотрела на него и едва слышно прошептала:

— Любимый...

Он вздрогнул. Но её глаза не лгали... Они не умели лгать...

— Родная моя... — и он начал осыпать поцелуями её глаза, лоб, щеки, всё её нежное лицо, на котором стремительно исчезали страшные шрамы. Он шептал тысячу глупостей, совершенно не владея собой, а она робко отвечала, ласкаясь к нему, она тихо смеялась и вдруг прижалась губами к его губам.

Северус застонал и углубил поцелуй. Невероятное чудо случилось, и она — живая, трепещущая, влюблённая, — была в его объятьях. Его сокровище, его счастье, его жизнь...

... А у порога больничного крыла замер Гарри, глядя на мужчину и женщину, прильнувших друг к другу. Он смущённо улыбнулся, попятился и плотно притворил за собой дверь.

В окна било яркое солнце. Круглыми глазами смотрела встревоженная не на шутку Джинни. Юноша засмеялся, подхватил её на руки и закружил по коридору.

— Всё хорошо! Понимаешь? Всё хорошо!

Конечно, у них ещё будут и заботы и проблемы, но страх за жизнь близких и друзей, разжимал когти, таял, уходил в небытиё...

Воистину, сегодня был день, когда, наконец, кончилась война.