Розы для Мэри (гет)

Увидев на пороге Сириуса Блэка, Лили даже не удивилась.

За полтора месяца очень длинных и пустых каникул она привыкла видеть его во сне: высокого, хмурого и нелепого в потертой маггловской одежде.

— Привет, — он криво улыбнулся и, не дожидаясь ответа, протиснулся в тускло освещенную прихожую.

Лили замерла в недоумении. Ее иллюзии так плотно переплелись с тканью реальность, что понять, реально ли происходящее, никак не получалось. Все казалось до одури настоящим: запах мужского пота вперемешку с дорогим одеколоном, едва уловимая нотка табака. Только вот сам Блэк в ее доме казался чем-то сюрреалистичным, ненормальным, надуманным истосковавшимся в тишине и спокойствии воображением.

— Привет.

— Миленько у тебя, — рассмотрев каждый уголок комнаты, но так и не получив приглашения войти, он сам указал на одну из дверей. — Гостиная там?

Лили кивнула.

Мысли совсем спутались. Одно она знала точно: то, что происходит — не сон, а клокочущая, вывернутая наизнанку, реальность.

— Чего пришел? — тихо спросила она, глядя гостю в глаза.

Что там было в ее снах? Он появлялся на пороге неожиданно, совсем как сейчас, бесшумно прокрадывался в гостиную, где, улыбаясь, устраивался на диване, что-то с пылом говорил, а потом в один момент, словно весь вечер только этого и ждал, оказывался рядом. Близко до неприличия.

Лили судорожно сглотнула.

— Совета спросить хотел, — он улыбнулся.

— Какого рода?

Хрупкий колосок понимания с хрустом сломался пополам. Но ей было все равно. Совет так совет. Блэк так Блэк.

Это не выведет ее из равновесия. Ничто, наверное, не выведет. Мягкая вата безразличия не выпускает из своих топких объятий уже месяц.

— Хочу подарить цветы Мэри Эджком.

Лили ждала продолжения, но Сириус молчал, буравя ее взглядом — тяжелым, исподлобья, будто злясь.

Что-то внутри болезненно сжалось: какая-то частичка — крохотная, но значимая — искренне жалела, что сон преломился так, а не иначе. Пылкой речи, улыбке и горячим рукам она была бы рада больше.

— И? — чувствуя себя неуютно — от собственных мыслей и его присутствия — она забарабанила ногтями по деревянному подлокотнику кресла.

— Какие посоветуешь?

— Дари розы, не прогадаешь.

Лили подозрительно прищурилась: внезапный интерес к женскому полу никак не вязался с цельным и довольно четко очерченным образом Блэка, сложившимся у нее за время совместной учебы. Пожалуй, это был первый раз на ее памяти, когда он сам, не из-под палки, не после долгих увещеваний Поттера, проявлял к кому-то внимание.

— Почему это?

— Большинство девушек их любят.

— И ты, Эванс?

Она передернула плечами. Любила, еще совсем недавно.

— И мне подарить хочешь?

Он наконец улыбнулся. Только вот улыбка вышла странной, недоброй.

Поднявшись на ноги, он в два шага оказался перед ней, нависнув унылой мрачной громадиной.

Кажется, она хотела совсем не этого. Или этого?

Слабый огонек разума, колыхавшийся где-то на задворках сознания, громко пшикнув, затух, оставив ее в кромешной темноте.

— А ты хочешь? — он опустился на корточки перед ее креслом, крепко сжал руками оба подлокотника, словно боялся не удержаться и упасть. А может — ее выпустить боялся.

— Знаешь… Не надо.

Лили попыталась вывернуться и пересесть, но Блэк не позволил ей этого сделать, проворно подловив и усадив обратно. Легко и ловко, словно куклу.

— Расслабься, Эванс, — лающий, громкий смех. — Я просто пошутил.

— Смешно.

Ее мелко затрясло, и она вжалась в кресло. Чувствовать тепло блэковского тела было странно, почти осязаемо и неприятно.

Вторжение в личное пространство — столь грубое, едкое, обжигающее края тонкого покрова ваты — едва не выбило из колеи.

— Все спросил, что хотел? — быстрый взгляд на настенные часы. — Уже десять, пора и честь знать.

— Грубиянка, — он поднялся на ноги. — Даже чай не предложишь?

Вот привязался.

Подумав немного, Лили покорно кивнула и отправилась ставить чайник. Избавиться от Блэка непросто. А уж быстро — невозможно.

Что ему вообще нужно? Откуда адрес взял? Тащился за сотню километров от Лондона, чтобы про цветы спросить? Мило.

Хорошо еще родители не дома, уехали в соседнее графство. Официально — проведать дядю Рода, на деле — устроить Петунью в один из колледжей искусств. Вполне логично, с ее страстью к рисованию на всем подряд — от рваных тетрадных листов до белоснежных обеденных салфеток.

Через год и младшей Эванс придется устраиваться. Школа, а вместе с ней и беззаботная, полная событий и радостей жизнь закончится — так говорят родители. Только вот ей самой почему-то кажется, что наоборот, и все настоящее, живое и осязаемое только начнется. Без режима, ограничений и лишних людей. Ее яркий, полный красок мир. Без ваты и безразличия к себе и окружающим.

Чайник с шумом вскипел.

— Тебе с сахаром? — прокричала она, но ответа не последовало.

Замерев посреди кухни, Лили прикидывала, что могло случиться за время ее отсутствия. Зная Блэка — что угодно.

— Черт…

В лучшем случае он просто ушел. Хотя с чего бы? Как она вообще оставила его в комнате одного?..

Тихонько подобравшись к гостиной, Лили едва не столкнулась с Поттером, другим своим однокурсником.

— Мерлин, вы что, сговорились? — мрачно спросила она, отодвигаясь к стене. — Одного Блэка было более чем достаточно.

Сердце забилось быстрее. Стройный, четко выверенный ритм стал рваным. Поттер — это уже чересчур, слишком не по сценарию. Раз уж во снах его не было (никогда-никогда), то и в домашней, внешкольной жизни быть не должно.

Было в нем что-то алогичное, хищное, что-то, заставляющее Лили внутренне сжиматься и вздрагивать всякий раз, когда он рядом. Нет, Джеймс был вполне неплох и даже вызывал у нее симпатию… Только это странное чувство, неосознанный, засевший на уровне подсознания страх, всегда оказывался сильнее. И она боялась поворачиваться к Поттеру спиной, всегда оглядывалась, когда он проходил мимо — не для того, чтобы пройтись взглядом, как думали многие, а только чтобы убедиться, что и на этот раз все обошлось. Он просто прошел мимо, совсем не думая о том, чтобы схватить ее сзади, огреть заклинанием или другую пакость сделать…

— Так вот значит как, — скрестив руки на груди, Поттер смерил Блэка полным презрения взглядом. — Блэка достаточно? Я, значит, не вовремя?

Блэк спокойно и миролюбиво взглянул на Джеймса снизу вверх. Ни пошевелился даже, ни сделал попытки что-то объяснить.

А Лили только сейчас поняла, как двусмысленно прозвучала ее фраза. Блэка достаточно. Так, словно она его выбрала. С мозгами Поттера иначе и подумать нельзя. И не докажешь ведь, что никого не выбирала. Не собиралась даже.

Поттер резко обернулся к ней и, не давая опомниться, стал стремительно приближаться, так, что ей пришлось отойти к стене.

— Что-о-о?.. — зашептала она, чувствуя, что начинает задыхаться. — Идите-ка вы оба. Одному советы вдруг понадобились, другому вообще непонятно что…

Две крепкие ладони оперлись на стену с двух сторон от нее, всего в паре сантиметров от тела, заключив в крепкие, неразъемные тиски.

— Отойди, мне душно, — взмолилась она.

Жизненное пространство сузилось, заклокотало целлофановой пленкой на коже, грозя в любой момент прорваться, оставить ее без защиты перед жаждущим крови зверем.

Ревность сильное чувство, она хорошо знала это по себе. А Джеймс накален до предела. Чиркни спичкой — взлетит за воздух. И их с Блэком за собой утянет. Не разбираясь, для компании.

— Тише-тише, — зашептал Поттер, шумно дыша где-то над ухом.

Лили затошнило: все в Джеймсе, вызывало в ней отвращение. Удушливый горьковатый запах, проникающий в ноздри, гладкая загоревшая кожа, легкая щетина, щекочущая щеку.

— Поттер, отойди.

Сухой кивок и выжидающий, искрящийся взгляд. Безумец.

— Блэк, уйми его!

— Джейми, правда, не стоит…

Поттера передернуло: что-то в словах Блэка задело его за живое, сорвало последнюю защитную планку, способную удержать на краю безумия.

Напрягшись, он придвинулся ближе к Лили и, скользнув по телу, задержал ладонь на бедре. Она попыталась было сбросить руку, но сил не хватило. Он вцепился с такой силой, словно хотел прихватить кусочек на память.

— Да чтоб тебя… — судорожно вздохнув, она с трудом выкрутилась и сделала несколько неуверенных шагов в сторону Блэка.

Но Джеймс оказался быстрее и проворнее. С легкостью поймав вырвавшуюся, он с силой прижал ее спиной к себе.

— Значит, ты и Сириус, да?

Лили замерла, с надеждой глядя Блэку в глаза.

— Да объясни же ты! Он сам пришел… Спросил чушь какую-то…

Он молчал. Казалось, происходящее настолько его поразило, что сил действовать и говорить просто не осталось.

— Объяснить что? — рывком развернув Лили к себе, Поттер внимательно посмотрел ей в глаза.

— Отойди.

— Нет.

— Отойди, сказала.

Собрав все силы, она с силой толкнула Поттера в грудь. Тот, совсем обезумев от злости, явно такого не ожидал. Не удержался на ногах и упал, зацепив головой резной кофейный столик.

Время застыло. Словно в замедленной съемке Лили увидела, как рядом с его огромной головой растекается грязно-алое кровавое пятно.

— Почему ты не помог?! — закричала она, безумно глядя на Блэка. — Сделай что-нибудь хотя бы сейчас!

Блэк остался для нее единственной, последней соломинкой, способной вытащить из кипящего ожившего кошмара.

Поттер ведь жив? Он ведь не может… Не так, не от ее руки.

Какое-то время Сириус потрясенно смотрел на лежащего на полу, истекающего кровью, Поттера, затем, словно вернувшись из забытья подскочил к другу, кусая губы, осмотрел рану, прощупал пульс.

— Ну… как он? — шепотом спросила Лили.

— Он мертв.

Внутри что-то взорвалось. Мягкая вата, окружавшая ее последнее время, вспыхнула и растворилась ядовитым дымом в воздухе, оставив на коже глубокие саднящие опалины.

— Не может быть… Нет, не может быть… — посмотрев на свои чистые, все еще белые, не запятнанные чужой кровью, руки, Лили почувствовала, как к горлу подступает тошнота.

В мозгу что-то закоротило.

Этого не может быть. Только не с ней.

Яркий всполох осознания озарил мозг много позже, где-то глубоко под землей, в пустом вагоне метро. После звонкой оплеухи Блэка.

— Ты обалдел?! — отшатнувшись в суеверном ужасе, Лили прижала ладонь к покрасневшей щеке.

Потемневшее от гнева лицо спутника пошло крупными красными пятнами. Внутри него клокотало пламя — жаркое, инфернальное и опасное. Эванс видела отблески в расширенных зрачках, чувствовала нарастающие напряжение каждой клеточкой тела.

В голове мелькнула страшная мысль: он ведь ее убьет! Как пить дать.

— Обалдел, ага, — сказал он приглушенно. — Хоть так очнулась.

План созрел мгновенно. Бежать. Сломя голову. Куда угодно. Далеко. Там, где он не найдет. Где никто не найдет.

Ее драгоценная жизнь загублена. Клеймо убийцы не смоешь. Едва ли кто-то из строгих министерских дядечек станет разбираться в подробностях произошедшего, выяснять как так получилось, что Джеймс расшиб себе голову.

— Станция «Хиллингдон», — объявил спокойный женский голос.

Двери с тихим хлопком открылись, пропуская в вагон поток свежего ветра и толпу галдящих людей в подпитии, по виду — студентов.

Набрав полные легкие воздуха, Лили вскочила на ноги и даже успела сделать несколько уверенных шагов в сторону выхода. Реакция у Сириуса, однако, оказалась куда лучше, чем она предполагала: без особых усилий он притянул ее обратно и усадил к себе на колени.

— Какого?..

— Заткнись, — бросив косой взгляд на компанию, устроившуюся неподалеку и убедившись, что те не проявляют к паре особого интереса, он немного ослабил хватку на ее талии. — Не нужно, чтобы они пялились.

Некоторое время они ехали молча.

Лили чувствовала себя совсем растерянной. Оставаться с Блэком было глупо и просто опасно, но он, похоже, уже все решил за нее.

Кто бы мог подумать…

Поезд с шумом остановился. Конечная.

Сглотнув, Лили подняла глаза на Сириуса.

— Пошли, — спокойно сказал он.

С каждым шагом они все глубже погружались в чернильную тьму города. Заволоченное тяжелыми тучами небо делало ее почти непроходимой. Лишь одинокие тонкие фонари заливали отдельные участки дороги блеклым желтоватым светом.

Лицо Сириуса и без того темное теперь приобрело нездоровый желтый оттенок.

— Что ты со мной сделаешь? — Лили совсем продрогла — даже в теплой хватке его объятий.

Все это время Блэк любезно придерживал ее за плечи, едва касаясь, но, в то же время, четко давая понять, что уйти ей никто не позволит.

— Еще не решил, — голос прозвучал мрачно, но пугающе решительно.

— Отпусти меня…

Он резко остановился.

— Зачем?

Вопрос поставил ее в тупик. Как зачем?

— Что ждет тебя там? Джеймс… мертв, — на мгновение он запнулся. — Ты раскроила ему голову. После ваших прощальных «объятий» на его теле наверняка остались твои следы, как и его на твоем. Как думаешь, кому поверят, разгневанным чистокровным родителям, потерявшим единственного сына, или магглорожденной ни раз прилюдно грозившейся его убить? Такое не прощают.

Лили задрожала. Да, когда Джеймс был особенно настойчивым, она действительно грозилась. Как и добрая половина факультета. Но это было в шутку. Как мог кто-то воспринять подобное всерьез? Или все-таки мог?

— А что ждет меня с тобой?

— Еще не решил, сказал.

Лили стало не по себе. «Такое не прощают» ледяным дыханием обожгло нутро. Это намек, намек ведь?

— Как он мог умереть? — прошептала одними губами, впервые осознавая и принимая весь абсурд произошедшего.

Осторожное и спасительное «не может быть» внезапно, ледяным ветром, сменилось злобным «да как он посмел!».

Он, портивший ей жизнь столько лет к ряду, в итоге под корень ее загубил. Лишил всего, к чему она так долго и трепетно стремилась. Все планы, мечты…

Хватка Сириуса стала крепче, а шаг — быстрее и увереннее.

Поначалу она судорожно пыталась считать шаги и запоминать дорогу, но вскоре оставила попытки, отдавшись на волю болезненного пустого полузабытья.

В прокуренном такси она даже задремала, прислонившись головой к его горячему плечу. Он не отталкивал, и Лили была искренне, по-настоящему благодарна.

Сама не понимая зачем, она отдала свою жизнь и судьбу в его руки. Может от безвыходности, но скорее — просто от неожиданности. Слишком уж резко все произошло. Взяло и оборвалось. Как и не было.

* * *

Когда она проснулась, такси тихонько шуршало по гравийке, извилисто бегущей среди кукурузных полей.

— Где мы? — сонно спросила она, на короткое мгновение забыв обо всем.

— Далеко, — тихо ответил он. — Остановите вон там, пожалуйста.

Лили вылезла из машины первой. Ноги и руки затекли, но все же она выспалась. Короткий и резкий вдох прохладного утреннего воздуха принес небывалое наслаждение — так, словно он был первым в жизни.

Или последним.

— О, Мерлин…

Она все-таки его убила. Джеймс уже сделал свой последний вздох. В ее доме и по ее вине.

Переведя взгляд на Сириуса, Лили с удивлением отметила, что расплатился он маггловскими деньгами. Дальний и самый дотошный уголок сознания забил тревогу: слишком уж продуманным казалось все, что Блэк делал. Дьявольски.

Маггловская одежда, деньги… Зачем это все, если есть аппарация? Ему ведь уже семнадцать. Совершеннолетний, имеет право.

Да и знание линий лондонского метро… Неожиданно.

Зачем ему вообще было заявляться к ней посреди ночи?

Сама не понимая на что надеется, Лили бросилась бежать.

Пробираться сквозь густые заросли кукурузы было непросто, но она старалась как могла. Так, словно от этого зависела ее жизнь. Впрочем, так оно и было…

Уйти она смогла довольно далеко. Наверняка Блэк позволил — то ли играя, то ли давая выпустить пар. Лишь когда она совсем выдохлась, с громким хлопком аппарировал совсем рядом и, схватив за руки, встряхнул словно куклу.

— Что это ты делаешь?

— Ничего… — задыхаясь, прошептала она и постаралась вырваться, но он уже не отпускал.

— Пошли, — Сириус потянул ее за собой под сень раскинувшегося неподалеку леса.

Вскоре деревья обступили их угрюмой высокой стеной. Стало почти темно и тихо. Удушливо пахло прелой листвой.

— Куда мы идем?

Он не ответил. Лишь полчаса спустя остановился, достал палочку и стал накладывать на окружающее пространство защитные заклинания.

Вот и все.

Дрожащей рукой Лили направила палочку в спину Блэку. Мысленно досчитала до десяти, но так ничего и не сделала. Он тоже не шелохнулся.

— Защищайся, — срывающимся голосом прошептала она.

Напасть на человека со спины, да и вообще причинить кому-то вред после того, как один уже потерял из-за нее самое дорогое — жизнь — она просто не могла.

— Отдай-ка мне это, — без особых усилий он забрал у нее палочку и спрятал в задний карман джинсов.

Тихонько ахнув, Лили без сил опустилась на землю. У нее не осталось ничего. Это конец.

— Ты меня убьешь?

Спросить это оказалось куда проще, чем она думала.

— Нет.

Она окинула Блэка полным недоверия взглядом.

— Джеймс умер из-за меня.

Услужливое сознание льстиво зашептало: «Он сам виноват». Поверить в это было просто. Куда проще, чем признать себя виноватой. Поттер ведь сам заявился к ней домой, устроил сцену из ничего, полез с непонятными намерениями и сам же не смог удержаться на ногах. Разве нет? Да, так, но только это не все…

— Я виноват больше. Не стоило к тебе приходить.

— Мог бы, действительно, и сам решить, какие цветы Мэри больше понравятся, — Лили мрачно усмехнулась.

Блэк соорудил из веток подобие хижины и развел небольшой костер.

— Что будет дальше?

— Я спрячу тебя настолько, насколько смогу. Дальше — не знаю.

— Но почему?

— Джеймс не хотел бы, чтобы девушка, которую он так любил, провела остаток дней в Азкабане только потому, что его лучший друг сделал то, чего никак не должен был делать, — эта фраза далась Сириусу так нелегко, что после он замкнулся и надолго замолчал, не реагируя даже на вопросы. — Ты просила его остановить, я не стал. Мог бы поймать, но даже не попытался…

Лили не убедили его слова. Совсем.

Все это отговорки и ненужное самокопание. Правда в том, что это не блэковские руки толкнули Поттера, а ее. Принять это нелегко, но важно, необходимо, что идти и жить дальше.

Блэк, сам того не зная, дал ей то, что нужно — передышку: время чтобы осознать и все решить. И за это стоило быть благодарной.

— Нужно найти какую-нибудь еду, — тихо сказал он. — Я, пожалуй, пройдусь по лесу. Ты поддерживай огонь, пока меня не будет.

— Ты уходишь? — ее обуял страх. — Не бросай меня одну здесь.

— Еще недавно ты пыталась от меня сбежать, — мрачная усмешка. — Я… еще не осознал, что его нет, а это необходимо…

— Сириус…

Впервые она назвала его по имени — тихонько, одними губами.

Он смерил ее печальным взглядом и, не ответив, стал снимать часть заклинаний, чтобы беспрепятственно выйти, а затем и вернуться обратно.

— Палочку оставишь?

— Нет, опасно. Тебе еще нет семнадцати, надзор не снят. Они найдут нас быстрее.

«Быстрее» больно кольнуло. Ее беготня не может длиться вечно. Рано или поздно придется сполна заплатить по счетам. Будет ли она готова?

— Я вернусь скоро.

— Спасибо…

Она провожала его внимательным взглядом. На душе было тоскливо: его по-щенячьему грустные глаза подействовали на нее сильнее, чем окровавленное тело Джеймса.

* * *

Мягкий ужас подбирался к ней постепенно, с каждым часом все сильнее опутывая озябшее тело. Лес тянул к ней свои косматые щупальца из каждого скрытого тенью уголка, открывал такие замочки ее души, о существовании которых до этого дня она и понятия не имела.

Костер потух почти сразу, словно только живое тепло Блэка вдыхало в него силу.

От нее же шел лишь могильный холод. Холод, пропитанный резковатым запахом железа, чужой крови. И плевать, что она даже не прикасалась к телу. Что это меняет?

Остекленевшие глаза Джеймса наблюдали за ней из темноты, сверкали яркими карими огоньками из небытия — пугая до тошноты, заставляя желать смерти. Что угодно, даже поцелуй дементора… Только не эти зрачки в непроницаемой тьме.

Через несколько часов, а может и дней, пугающей пустоты Лили увидела его силуэт за одним из деревьев. Это стало последней каплей. По-звериному взвыв, она с силой зажмурила глаза и быстро-быстро зашептала:

— Прости, прости, прости…

Горячее прикосновение ладоней к лицу показалось обжигающим. Блэк навис над ней — перепуганный и растерянный как ребенок.

— Тише-тише.

— Ты бросил меня! Ты меня бросил! — она с силой заколотила ладонями по его груди.

— Успокойся.

Она почти ожидала новой оплеухи, но на этот раз он лишь отнес ее в импровизированную хижину и сам прилег рядом, крепко прижав к себе.

— Я убила его. Я убийца. Я должна умереть.

— Ты никому ничего не должна, — он легонько коснулся ее губ своими. — Запомни это, пожалуйста. Это было случайностью. Ничего не вернуть. Все так, как есть, и я тебя не виню. Если кто и виноват — то я сам. И будь уверена, отвечу за все, как только помогу тебе.

Поцелуй оказался неожиданным и почти неощутимым.

— Не хочу, не хочу, не хочу…

На мгновение задумавшись, он тяжело выдохнул и навис над ней, продолжая целовать. Постепенно она стала отвечать. Просто потому, что так было надо, а может быть, хотелось… Она не знала, да и не хотела знать.

— Расслабься, — он коснулся ее щеки, — прошу.

Она расслабилась. Отдаться на волю ощущениям, поцелуям и его рукам оказалось куда проще, чем представлялось.

Засыпала Лили одна — свернувшись калачиком и тихонько плача.

Ей снился Джеймс. Живой, счастливый, чудовищно спокойный. Она гналась за ним, пытаясь извиниться, сбивая дыхание, спотыкаясь, крича во все горло, но он ускользал. Смеялся, маяча неясной тенью на горизонте.

— Стой же ты…

Картинка сменилась в один момент, словно Лили, сама того не осознавая, перешла незримую границу двух мирно соседствующих реальностей: в ее выцветший, покрытый серым налетом, иллюзорный мир ворвался мрак. Тяжелыми облаками затянул искрящееся голубизной небо, зловонным туманом расползся вдоль поросших сорняком тропинок, едким пеплом застлал глаза.

— Джеймс, где ты?

Поттера здесь не было. Зато был Сириус. Не такой как прошлым вечером — во всей красе, осязаемый и теплый, а иной — навеянный кошмаром, сотканный из тончайших нитей вившегося вокруг вязкого мрака.

— Это ты, — Лили улыбнулась и потянулась к нему, чтобы обнять, но Блэк отшатнулся.

— Неправильно это.

— Из-за Джеймса? Ты винишь меня в том, что случилось?

— Из-за меня неправильно… Ты так и не поняла?

— Поняла что?

Он картинно закатил глаза к небу.

— Пора просыпаться.

Лили с трудом открыла глаза и огляделась. Ночевка на тоненьком матрасе, почти на сырой земле не пошла ей на пользу. Кости ломило, в горле неприятно першило. Неужели простудилась?

— Сириус? — тихонько позвала она.

Он подкрался бесшумно. Тенью отделился от клокочущей и звенящей тьмы леса и просто появился рядом с тарелкой чего-то горячего в руках.

— Что это?

— Суп, — он даже не улыбнулся. — Ты же вчера не ела.

От его вымученной заботы Лили замутило.

— Спасибо, я не голодна.

— Это был не вопрос, Эванс. Я тут главный, и тебе лучше меня слушать, а то накажу, чего доброго, — придвинувшись ближе, он лукаво подмигнул.

Наверное, эта глупая шутка должна была сгладить его необоснованную холодность. Не сгладила. И трещащую в воздухе нервозность скрыть не смогла. Провал, Сириус, полный провал.

— Давай сюда.

Запихивать в себя горячую, удушливо пахнущую специями жидкость было непросто, но Лили старалась что есть сил. Силы ей понадобятся. Сириус, что бы ей ни показалось накануне, не на ее стороне. Может, действительно, не против, но не за точно.

Рано или поздно она останется одна. В теплой компании людей из Министерства. Наедине со своими страхами и совестью, что даже страшнее.

К горлу подступил тяжелый комок: руки, если они в крови, никогда не отмыть.

— Ты отпустишь меня? — давя в себе подступившие слезы, спросила Лили, передавая Блэку тарелку.

— Опять? — с губ сорвался тяжелый вздох. — Кажется, мы уже это обсуждали. Тебе так плохо в моем присутствии?

Лили начала было говорить, но замолкла на полузвуке. Ей не было плохо, нет, ей было тошно. Невыносимо до рези в глазах.

Резко встав на ноги, она пошатнулась. В глазах потемнело, и Эванс наверняка упала бы, но Блэк, с его дракловой реакцией, успел подхватить.

— Что с тобой?

Лили мрачно усмехнулась.

— Я убила человека.

Вырвавшись из его осторожных объятий, она вновь присела, поджав ноги под себя.

Джеймс Поттер всю оставшуюся жалкую жизнь будет смотреть на нее из тьмы темных подворотен, ухмыляться из слепых глазниц окон дома напротив и, если особенно повезет, пялиться из дальнего уголка зеркала в ванной. Так, для профилактики, чтобы не посмела забыть о том, что натворила. Никогда.

— Никогда не думала, что человек настолько хрупкая штука, — хрипло произнесла она, немного успокоившись, — тем более такой силач, как Поттер.

Сириус присел рядом и, несмотря на немые протесты и жалкие попытки увернуться, накрыл ее ладонь своей. Более горячей, чем когда-либо до этого.

— Он был не так плох, как ты думаешь, — он мрачно помолчал. — И искренне тебя любил.

Любил… Лили громко — намного громче, чем хотела — всхлипнула.

Хорошо же она ему отплатила.

— Он тебе тоже нравился, да? По-настоящему, я хочу сказать.

Украдкой скользнув по нему взглядом, Лили заметила, что его лицо потемнело еще больше, чем тогда в метро.

Ревнует что ли? Или винит себя за то, что позарился на то, о чем еще недавно мечтал Джеймс?

— Да какая теперь разница.

— Разница есть всегда.

— Нравился… Он действительно был неплохой малый: смелый, с мозгами и любил меня.

— Да. Конечно.

Лили поймала себя на мысли, что говорит о Джеймсе так, словно это не человек, а вещь или случайный прохожий, которого она видела раз-два в жизни. О людях, которые искренне и по-настоящему нравятся, говорят по-другому.

Сириус, казалось бы, должен был это знать. Должен был, но видимо не знал.

— Я, пожалуй, пойду поищу еще еды. Охотник из меня, как видишь, никакой. Всего-то тушка на супчик за весь вечер прогулки...

— Можно я с тобой?

— Лучше подожди тут, — он наклонился совсем близко к ней, изучающе, с вызовом посмотрел в глаза. — Так будет безопаснее.

— Пожалуйста…

Он отрицательно помотал головой, звонко чмокнул ее в макушку и, уже развернувшись, чтобы уйти, вдруг передумал и вернулся.

— Я недолго, обещаю, — одарив печальным взглядом, он легко коснулся ее губ, быстро отстранился и зашагал прочь.

* * *

Лили проводила его искрящимся взглядом. Где-то глубоко внутри, под слоем сомнений, страха и обид, она нащупала крохотный, совсем еще слабый, росток надежды.

А вдруг у нее еще есть шанс? Точнее даже не у нее, а у них… Как бы странно это не звучало.

— Очнись, дура.

Думать надо совсем не об этом…

Как-то уж слишком быстро она забыла обо всем, что случилось. Цинично, гадко и зло. Поттер, при всем наборе недостатков, такого не заслужил.

Вернулся Сириус и правда быстро, всего полчаса спустя с пустыми руками и абсолютно потерянным выражением на бледном как мел лице.

— Что случилось?

— Все в порядке.

— А серьезно?

Он промолчал.

Мягкая паутина подозрения дрожью скользнула по телу, сковала мозг, не на шутку напугала душу.

— Знаешь, пока тебя не было, я подумала…

— Что?

— То, что у меня было к Джеймсу, симпатией не назовешь. Это сложнее и совсем в другой плоскости. Я его боялась немного, сама не знаю почему. Понимаешь?

Его глаза удивленно и доверчиво распахнулись. Кивнул, значит, примерно понял. Впрочем, она была уверена, что сейчас он подумал совсем не о Джеймсе.

— А то, что у тебя ко мне — тоже страх?

Угадала. На все сто.

Иногда даже в бездне пустоты, безумия и страха прорастает что-то светлое. Теперь она знала это наверняка.

Если бы Сириус не завалился к ней посреди ночи, если бы Джеймс не устроил сцену и, как цинично не звучит, не умер, ничего бы не было. Рано или поздно она бы утонула в вате безразличия. Разучилась чувствовать хоть что-то. А это, пожалуй, гораздо хуже бесконечной погони, липкого ужаса и даже возможной смерти.

— Нет, не страх.

Блэк покраснел до самых корней волос, а Лили только мягко улыбнулась.

Выражение его глаз вдруг изменилось: приобрело ненормальное, затравленное выражение.

— Собирайся, быстро.

— Что?

— Мы уходим, — он закопошился, — прямо сейчас.

— Зачем? Почему сейчас? Куда?

— Плевать, — он воровато оглянулся на лес. — Собираться не надо, пойдем налегке.

Не давая ей опомниться, Сириус схватил Лили чуть повыше локтя и потащил к самому краю купола из защитных заклинаний. Запинаясь и дрожа всем телом, он стал торопливо их снимать.

— Да что происходит?

— Я видел в лесу троих… Из Министерства явно. Думал, заклинания защитят, но теперь понимаю, что нет. Надо бежать.

Вот и началось. Лили обхватила голову руками и осела на землю.

Нет, не этого она хотела — ни для себя, ни уж тем более для него.

— Уходи, — прошептала она.

— Что?

— Уходи, сказала. Оставь меня одну. Пусть найдут, накажут. Я больше не хочу. Ничего больше не хочу.

— Лили… — начал было он, но вдруг замолк. — Поздно.

Три неясные фигуры в мантиях с капюшонами направлялись прямо к ним.

Лили почувствовала, как сознание мутнеет, словно по мановению палочки она вдруг оказалась в одном из своих пепельно-серых кошмаров наяву.

— Лили Эванс, вы задержаны, — чеканно произнес один из чиновников, самый высокий и огненно-рыжий.

— По какому праву, можно узнать? — с нажимом спросил Сириус, сделав шаг вперед и закрыв собой Лили.

— Кто тут у нас? — усмехнувшись, рыжий приподнял брови, притворно удивляясь. — Мисс Эванс задержана согласно пункту два статьи пятьдесят тринадцать закона «Об использовании магии несовершеннолетними».

Лили нахмурилась. Какая еще магия?

— Что-то тут…

— Все, хватит. Наигрались, — Сириус клокотал от гнева. — Достаточно, это уже чересчур.

— О чем вы, мистер? Мы тут что, по-вашему, в игрушки играем?

— Все, сказал, — резко обернувшись, он схватил Лили за руку и с громким хлопком аппарировал.

* * *

Она оказались в темном закоулке одной из станций метро, чуть вдали от перехода, которым обычно пользуются магглы.

— Что это было? Они же не настоящие люди Министерства, да? Что им нужно от меня? Нас…

Сириус не слушал. Скорее, просто не хотел услышать. Только тянул и тянул ее вперед, сквозь бурлящий людской поток.

— Ты же умная девочка, Лили. Сложи паззл наконец.

— Что?

С протяжным стоном у платформы остановился поезд.

— Мне башку оторвут…

— За что? Что вообще происходит?

— Сложи паззл, Лили, — он вновь украдкой поцеловал ее в макушку и, что есть сил, толкнул в вагон, — и ничего не бойся.

На прощанье он что-то яростно прошептал, но она не разобрала.

Ошарашенная и потерянная, Лили как будто со стороны наблюдала, как двери с шумом закрываются и поезд, пыхтя и дергаясь, отъезжает, оставляя Сириуса на платформе. Далеко позади.

* * *

Несколько невыносимо долгих дней она как неприкаянная бродила по городу. Рассматривала бесконечные аляповатые витрины магазинов, наблюдала за влюбленными парочками в парках, пару раз из праздного любопытства выбирала из толпы несчастного и следовала за ним долго-долго, представляя себя то шпионом мирового класса, преследующим агента врага, то аврором-профессионалом, получившим особое, очень опасное, но почетное задание.

А еще в эти дни она думала. Думала-думала-думала. До остервенения, пока голова не начинала болеть, треща по швам.

О страхе, унылых министерских дядечках, Сириусе… Много о Сириусе. Болезненно много о Сириусе. Прикидывать, что с ним стало, было бесполезно и слишком губительно, потому она старалась просто вспоминать. Губы, руки, голос. По кругу, как любимую, пусть и заедающую, пластинку.

— Мисс, с вами все в порядке? — светлоглазый мальчонка лет семи светился участием.

— Да, милый, все замечательно.

Теперь, когда она наконец приняла решение, все действительно было хорошо. Спокойно.

Пугает только неизвестность, решимость придает сил.

Все началось на вокзале Кингс-Кросс, там все и закончится.

Кровь, пусть и пролитую не со зла, смоет только кровь. Вечная погоня совсем не для нее. Азкабан с дементорами, безысходностью и медленным умиранием, как ни печально, тоже. Она смогла бы вынести и это, точно зная, что из-за нее не пострадал еще один человек. Но она не знала. Шестое же чувство и здравый смысл подсказывали, что совсем наоборот…

Весть о том, что Сириуса все-таки догнали и жестоко наказали за то, в чем он, по сути, совсем не виноват, свела бы ее с ума. В буквальном смысле слова.

У расшатанной психики, однако, есть свои плюсы. Пропадает страх, и безразличие тоже пропадает. Они щедро компенсируются смелостью на грани безрассудства.

Взвесив все, Лили пришла к единственному правильному на данный момент выбору.

Не задумываясь, не давая себе шанса передумать, она, с силой зажмурившись, шагнула вниз на пути. Навстречу спешащему поезду.

И только тут, в самую последнюю секунду, паззл, о котором говорил Сириус, наконец сложился в четкую цельную картинку. Ужасную, бесчеловечную, но… реальную.

Умирать Лили совсем перехотелось: на смену тягучей печали в момент пришла тяжелая, инфернальная злость. Да как так вообще можно?..

— Ты в порядке?

Умирать, впрочем, так и не пришлось. В самое последнее злосчастное мгновение она, будто драклов воздушный шарик, повисла в воздухе. Секунда — и пара крепких мужских рук буквально стащила ее с рельс.

— В полном!

С силой оттолкнув от себя руки, норовившие прижать ее поближе к теплому широкому торсу, Лили с трудом поднялась на ноги и, пошатываясь, побрела обратно к платформе.

Если бы у рельс оказался Блэк, она, может, и обернулась бы на прощанье, но нет, это был не он.

— Блэк, ублюдок… — выплюнула она, заметив Сириуса у края платформы с палочкой в руках.

Вот, значит, кто подловил ее левитацией. Она, наверное, должна была быть благодарной. Должна была, но совсем, ни капельки, не была.

Мир пошел крупными багровыми трещинами, точь-в-точь хрупкое ветровое стекло от удара камня.

— К черту все.

Почувствовав новый приступ тошноты, Лили резко остановилась и закрыла лицо руками. Нутро словно засунули в кухонный комбайн и тщательно перемололи: ныло все до самой жалкой мышцы.

— Прости меня, — мягкий шепот над самым ухом и быстрые, судорожные прикосновения к щекам, шее, губам. — Успокойся, пожалуйста. Теперь все хорошо. Правда, хорошо. Больше никаких выкрутасов, обещаю…

Губы у Джеймса сухие и соленые.

— Отойди.

— Лили, прошу…

— Не прикасайся ко мне, — рваный вздох. — Мне противно. Противно, понял?

Он не пошевелился, только яростно, с остервенением замотал головой и прижал ее к себе. Крепко-крепко, явно не соизмеряя силы, причиняя боль.

— Я все объясню.

— Пошел к черту.

— Лили…

— Повторить?

Ее терпение лопнуло, а силы иссякли. Хотелось только одного: поскорее, сию минуту, оказаться дома в тепле, покое и главное — тишине. Безумный шум вокзала, с его протяжным, усиленным эхом, рокотом и вечным галдежом напоминал ей огромный кишащий осами улей. Только зазевайся — и все, пиши пропало. Такие места почти живые, разумные. Как искусные хищники заманивают слабого и ломают ему хребет. Просто так, чтобы сильным, таким как Поттер или Блэк, было, где развернуться.

— Я просто хотел, чтобы ты поняла, что ко мне чувствуешь.

Лили не слушала. Тело, налитое свинцом, переставало ее слушаться.

Люди хрупкие, с ними надо осторожно, с деликатностью. Не так, как они с ней: дубиной по лбу и тихонько в лес, пока никто не видит. Так дела не делаются.

Да, Сириус?

Перед тем, как провалиться в багровую, с высокими рыжеватыми отсветами, тьму, Лили успела бросить на Блэка последний, отчаянный до хрипоты взгляд.

Он был бледен и тих. Только глаза, почти белые, искрились темным гневом. На себя? На нее? Какая разница. Миссия выполнена. Лили отымели во всех смыслах слова.

— Лили, ты меня слышишь?

* * *

Лили проснулась на закате. Наскоро умылась и, стараясь не смотреть вниз, на подъездную площадку у дома, на цыпочках спустилась вниз.

После недельной лихорадки ее слегка потряхивало, но в остальном, как говорил доктор, состояние было вполне удовлетворительным.

Ешьте, набирайтесь сил, мисс Эванс, и все будет в порядке. Как же. «В порядке» это, вероятно, как раньше. А так точно не будет.

Тенью проскользнув на кухню, она присела на самый краешек высоко табурета. Задумалась.

— Эй, ты в порядке?

Лили вздрогнула и подняла глаза на сестру.

Петунья была старше, умнее и выше на голову. Точно бледнолицый ангел — думающий и понимающий окружающих на удивление хорошо, если сам того захочет. Вот Лили она поняла: и побег, и слезы, и лихорадку.

— В полном, — для пущей убедительности Лили взяла в руки яблоко и, помедлив мгновение, звонко надкусила его.

Кусок встал где-то в горле, вызвав новый приступ дурноты. Ее нутро, исполосонное и слабо кровоточащее, отторгало всю пищу без разбора, словно решило закончить начатое на путях и заботливо, под ручку, довести хозяйку до гранитной гробовой доски.

— Давай рассказывай, — Петунья присела напротив, и, скрестив руки на груди, приготовилась слушать.

Лили отложила надкусанное яблоко подальше: даже оно — свежее и до горечи кислое — неспособно перебить тошнотворный привкус специй блэковского супа на языке.

Конечно, никакого привкуса быть не могло, только вот ее изорванное, вывернутое наизнанку восприятие почему-то так не думало и, словно сумасшедшее, чувствовало то, чего нет.

— Как думаешь, мама успокоится?

— Уже успокоилась, — Петунья пожала плечами. — Хотя не могу сказать, что твой глупый побег прошел для нее незаметно.

Побег, ха. Маленький и пока мягкий, почти безобидный, огонек гнева вспыхнул где-то на задворках сознания. Побег — это когда ты уходишь если не осознанно, то добровольно. У нее все было не так. Жаль, об этом не расскажешь.

— Ты меня поражаешь, Тунни.

— Это чем же?

— Спокойствием, что ли.

Губы сестры растянулись в сухой улыбке, отчего Лили стало не по себе: совестно, грустно и дико обидно одновременно.

Легко говорить о спокойствии, когда что-то по-настоящему плохое происходит с тобой: когда тебе надо думать только за себя, а не за всю семью в целом, когда не нужно успокаивать полубезумных от горя родителей и гадать-гадать, где она, жива ли, почему ушла…

Будь она на месте сестры — с ума бы сошла от беспокойства. Двинулась, перекатывая в голове свербящие вопросы без ответа, минуты подряд, часы, сутки…

— Прости…

— Проехали. Скажи-ка мне вот что: как долго этот парень жить у нашей подъездной площадки будет?

Она ждала этого вопроса.

— Пока не очухается, — Лили невольно посмотрела окно, хоть и знала, что смутную фигуру, дежурившую у дома, отсюда не увидеть, — или от голода не сдохнет. Второе, думаю, более вероятно.

— Я бы на это не надеялась. У него, как оказалось, удивительная страсть к моим бутербродам с ветчиной.

— Что?

Уж лучше бы Петунья ее ударила. Это было бы куда милосерднее. А так, сама того не зная, почти ее предала.

— Уж не знаю, что у вас там произошло, но тебе точно нужно с ним поговорить.

Он все испортил, изломал. Зачем продолжать?

— Не хочу.

На мгновение Лили почудилось, что сердце остановилось. Одна только мысль о том, чтобы вновь оказаться с ним лицом к лицу сводила ее с ума.

— А может, боишься?

Срывы — настоящие, без дураков, меняющие жизнь — происходят неожиданно и почти незаметно, рывком. Как сейчас.

На короткое мгновение Лили закрыла глаза — только чтобы успокоиться и собраться с мыслями — но когда открыла, все изменилось.

Ее маленький свинцовый мир запылал яркими красками. Ярче, чем когда-либо до этого.

Осознанность в каждом шаге, к которой она так трепетно стремилась, пришла нежданно-негаданно, вместе со вспышкой боли где-то под коркой, в мозгу, и с первыми за все время слезами.

Они не должны были так поступать. Она, Лили, ведь по сути ничего плохого не сделала. Даже Джеймсу, с его чувствами, никогда надежд не давала. Сириусу — и подавно.

— А может и боюсь…

Не медля, чтобы не растерять ошметки решимости, Лили поднялась и, тронув раздвижные стеклянные двери, оказалась на улице.

* * *

Увидеть его — замученного вусмерть, иссохшего от жары и нервов — оказалось куда тяжелее, чем она ожидала.

Невыносимо.

Каждый шаг — как прыжок через ров с голодными львами, проход по канату сто футов над землей.

— Привет, — он был напряжен, вытянут как струна, что тихонько звенит, грозит сорваться.

От Блэка тоже звон — ели слышный, утробный, как стон.

— Привет.

Асфальт — как раскаленные угли — пылающий, обжигающе горячий, разве что не дымится.

Чем ближе, тем тяжелее.

Мгновение — и ноги подкосились. Лили тихонько вскрикнула, падая, но он подхватил. Драклова реакция.

— Посидим?

Как ни в чем не бывало, взял и усадил, как куклу, на садовую скамейку.

— Тебе полегче? — заботливо, виновато, до боли искренне.

Лили кивнула — коротко и резко, что есть сил борясь с пылающим цветком гнева, расцветающим под кожей.

— Ты приходил, да? Сидел у кровати, пока я болела?

Даже сквозь пелену лихорадки она видела его светло-серые, почти белые при дневном свете, глаза.

— Джеймс почти все время около тебя сидел.

Его имя теперь ругательство. Произносить — табу. Даже Блэку.

— Я, кажется, не про Поттера.

— Приходил пару раз, сидел немного… — Блэк прикрыл глаза и продолжил: — Никто не думал, что все так выйдет. Я уж точно…

Лили стало знобить. Крови внутри, под кожей, словно не осталось: одна зловонная, отравленная желчь.

— Зачем все это? Юмор у вас такой или что?

Сириус поморщился, но глаз не открыл.

— Джеймс хотел, чтобы ты поняла, что любишь его.

Лили нелепо и грустно хихикнула: представить ее убийцей, чтобы что-то там понять. Обхохочешься.

— Точнее, хотел, чтобы я сдохла с его именем на губах?

— Конечно, нет.

— Тогда почему? Вам не приходило в голову, что это… жестоко хотя бы? Что есть другие способы привлечь мое внимание? Что с людьми так не поступают? Джеймс окончательно спятил?

— Это должно было быть шуткой, безобидным розыгрышем. Злым, резким, но не опасным и без последствий. Если бы ты там, еще дома, сказала, как он тебе дорог, все бы кончилось, как и должно было.

Она должна была?.. Лили встряхнула головой, не веря своим ушам. Значит, она сама во всем виновата? «Нарвалась», что называется.

— Почему Поттер не встал и не сказал все, когда мы с тобой уходили? Почему не рассмеялся как обычно и не признался, что все это глупая шутка. Это я смогла бы понять — с трудом, но смогла бы.

— Видимо, доверился мне.

Как оказалось, зря. Не лучший план в твоей жизни, да, Джейми?

— А кровь? Все ведь так по-настоящему выглядело…

— Зонко... Три сикля два кната на пинту. Запаковали, спрятали с помощью морока легкого. Ты была испугана, ошеломлена даже и не заметила, что я палочкой взмахнул за мгновение до его падения. Порвать пакетик легко… А там она сама разлилась. Джеймс выпил зелье, чтобы дыхание не так видно было. Так что даже если бы ты зеркало поднесла, чтоб проверить, не заметно было бы. Все на редкость проработано, признаю.

Лили была поражена. Такой спектакль только для нее. Подготовка, режиссура, реквизит.

— И часто вы так шутите?

— Так — второй раз. Было однажды со Снейпом, давно…

Значит, она не одна такая.

— Вам потраченные деньги как вернуть: сейчас или потом? Я же должна быть благодарной?

— Не злись… — Блэк наслепую нашарил ее ладонь, крепко сжал своей. — И не вини Джеймса. Вини меня. Я увлекся, не он.

На разрозненных кусочках головоломки, наскоро собранных ею во время полета на пути, постепенно проступали линии, цвета. Только вот цельных образов пока не получалось.

— Вы на самом деле думали, что это поможет? Что после всего я буду с Джеймсом?

— Я не думал. Он? Возможно, — плечи Сириуса мелко задрожали. — Джеймс был в отчаянии, понимаешь? Может, действительно так сильно тебя любил. Любит, точнее. До чертиков. Думалка отказала, так бывает. А мы поддались. Мы виноваты, не он.

— А в лесу? Все, что в лесу, тоже по наводке Джеймса?

Лили жутко разозлилась: он извинялся, но даже не смотрел в глаза. Словно это так неприятно…

— Нет, конечно. Он же не извращенец и не садист, как бы тебе сейчас не думалось. Только та троица якобы из Министерства — их инициатива. Уж не знаю где Рем, Питер и Джеймс оборотное зелье нашли. Но нашли, факт. И испортили все окончательно.

— Почему ты не прервал все тогда? Почему бросился бежать и меня за собой потянул? Все уже было хуже некуда… Решил додавить? Оторваться напоследок?

Почему он совсем не смотрит? Так долго, терпеливо добивался встречи, чтобы посидеть с закрытыми глазами? Просто подержать за руку?

Она бы поняла, пожирай он ее глазами, поглядывай украдкой, виновато пряча глаза. Все, кроме этого слепого отказа.

— Нет…

— Что тогда? — она прикусила губу. — Да посмотри на меня наконец.

Он резко открыл глаза и повернулся к ней. В глубине глаз скользнуло то, чего Лили так ждала: вина — горькая, тягучая, неподдельная.

— Я хотел… Бросить все, остаться с тобой.

Молчание — томное, с горечью и острой ноткой отчаяния.

А ведь все могло бы быть… Они бы сбежали вместе, и она, Лили, никогда-никогда ничего не узнала.

— Я ведь до сих пор нравлюсь тебе, — он нахмурился. — Ты меня любишь даже.

Лили опустила глаза: по наивности она думала, что после разговора и скомканных извинений станет легче, что она сможет наконец перешагнуть все это и идти дальше. Но нет. Понять мотивы такой жестокости ей было просто не дано.

— Зачем ты увел меня в лес?

— Я хотел побыть с тобой немного, потому что думал… Джейми прав.

— То есть, что я его люблю?

— Именно, — улучив момент, он поднес ее ладонь к губам и легонько поцеловал. — Я ошибся, жестоко ошибся, да?

— Да, — она сглотнула, — но это уже не важно.

Она вдруг поняла, что искать причины того, что произошло просто-напросто бесполезно. Мотивов как таковых нет. Нет, конечно, у каждого есть свои оправдания: у Джеймса — чувства на грани отчаяния, у Сириуса — резкая, непреодолимая тоска и привязанность — к ней, другу… Оправдания есть, причин нет. Оказывается, и такое бывает.

Просто жестокость. Просто глупость. Просто издевательство не из-за чего. Чья-то глупая, бесчеловечная прихоть, заведомо, задолго до своего осуществления, обреченная на печальный финал.

Джеймс не мог не знать, что все будет так. Не мог тешить себя надеждой. Может, действительно настолько устал от всего, что, сам того не осознавая, решил разорвать все раз и навсегда. Избавиться от Лили. Отогнать от себя и жить дальше. В мире без нее и вне ее.

Только вот о самой Лили — столь любимой — почему-то не подумал, а может просто наплевал.

Иногда бывает, что людям все равно.

Лили осознала это, только простить не смогла. Никогда, наверное, не сможет. Никого из них.

— Тебе сильно досталось? Ну, за использование заклинания на глазах у магглов там, на платформе.

— Отделался предупреждением.

Лили захотела было спросить, что же он сказал ей перед тем, как поезд тронулся, но передумала. Бередить не успевшую затянуться рану глупо. Все и так слишком очевидно…

— Можно я еще приду?

Кажется, Блэк что-то спросил. Она не услышала. Коротко всхлипнула и чуть не задохнулась — от обиды, едкой злобы и его поцелуев.

Мир вновь пошел трещинами, но на этот раз неуловимо по-другому: без багрового отлива, без отчаяния, почти без боли.

— Мне пора, — Лили вымученно улыбнулась и ушла не оглядываясь.

Послесловие.

Напоследок хотелось сказать несколько слов.

Прежде всего, спасибо всем подписавшимся и оставившим отзывы. Я искренне благодарна каждому из вас. Спасибо. Без вас вдохновения, больного рвения и решимости дойти до конца могло и не хватить. А для меня это было важным. В конкретном случае — особенно.

Тем, кто просто прочитал, — спасибо тоже. Понимаю, что иногда отклика просто нет или слова нужные не находятся… В любом случае, ваше потраченное уже немалая ценность. И за это — спасибо.

Огромное спасибо моим прекрасным бетам.

Черёмуховому Ветру — за терпение, внимательность, трудолюбие… Да вообще за все. Поддержку, которой мне иногда не хватало.

YAKUHANGLY — за оперативность и умение замечать то, что я по глупости упускала.

Наконец, хотелось бы озвучить маленькую просьбу. Если не сложно — напишите пару слов (можно и больше, конечно:)) в отзывы. Фанфик с самого начала был экспериментом. Очень уж интересно, насколько удачным.

Еще раз спасибо всем. И простите за такой финал. Другим он почему-то не вышел.