Настоящая слизеринка (гет)

Большой зал медленно наполнялся студентами, вернувшимися с летних каникул. Нельзя было сказать, что я был особо рад началу учебного года, но настроение у меня было хорошим. Год обещал быть интересным. Во всех смыслах.

Я сидел на своем месте за преподавательским столом и разглядывал учеников. Вот пуффендуйцы рассеянно и неторопливо бредут к своему столу. Когтевранцы — шумно переговариваются и смеются. Вот оживленные гриффиндорцы, среди которых рыжих голов Уизли скоро станет больше, чем всех остальных учеников. А вот и мои слизеринцы — идут как всегда вместе, всем факультетом, и не дай Мерлин затесаться в их компанию какому-нибудь незадачливому пуффендуйцу или гриффиндорцу. Съедят заживо, змеи же…

Пока слизеринцы шли к своему столу, я ненавязчиво вглядывался в их лица. Малфой, Крэбб с Гойлом, Паркинсон… Флинт, Монтегю, Боул… Где же Дафна Гринграсс?

Впрочем, вот и она. Семнадцатилетняя студентка Слизерина идет в компании семикурсников, негромко разговаривая с ними. Идет медленно, гордо, не глядя по сторонам, слегка наклоняя голову к своим собеседникам. М-да, она действительно ведет себя так, как подобает настоящей слизеринке. Эх, жаль Малфой младше нее на два года — из них вышла бы отличная пара хитрых, расчетливых слизеринских змей.

Гринграсс с однокурсниками прошла к своему столу, даже не взглянув на стол преподавателей. Представляю, каких трудов ей это стоило. Ну конечно, долго она не продержалась. Села на свое место, убедилась, что на нее никто не смотрит, подняла голову, и нашла взглядом меня. Посмотрела мне прямо в глаза и лукаво улыбнулась. А я, сохраняя такое же безразличное лицо, едва заметно кивнул ей в ответ.

Дафна тут же отвернулась от меня, и, как мне показалось, слегка смутилась. За время ужина она больше на меня не посмотрит, в этом я был уверен. Но вот потом, когда я приду в общую гостиную Слизерина, чтобы проверить, как устроились первокурсники, она будет там. Будет ждать меня. Но, прежде чем это произойдет, мне, пожалуй, стоит вспомнить, почему я в этом так уверен, и с чего все началось.

* * *

Дафна Гринграсс… Я узнал о ней тогда, когда Распределяющая шляпа, надетая на ее голову, выкрикнула: «Слизерин!». Я без особого интереса смотрел на новую ученицу своего факультета. Хрупкая невысокая девочка, с длинными темно-красными волосами медленно шла к столу Слизерина. Гринграсс… Фамилия мне была незнакома, я не слышал ее ни среди семей аристократов, ни среди Пожирателей смерти. Я лишь понадеялся, что Дафна, как и остальные новоиспеченные слизеринцы, оправдает выбор Распределяющей шляпы, и будет обладать всеми качествами, которые так ценил в своих учениках Салазар Слизерин. Это было шесть лет назад.

Последующие четыре года я не обращал на Дафну Гринграсс особого внимания. Она хорошо училась, не имела дисциплинарных взысканий и нареканий со стороны других преподавателей. По зельеварению имела отличные оценки, мой предмет явно был ей интересен. Я лишь радовался, что у меня есть такая способная ученица.

Но, когда Дафна была на пятом курсе, что-то изменилось. Нет, она по-прежнему хорошо училась, но ее поведение стало немного странным. Я это понял на первом же уроке зельеварения. Она весь урок не спускала с меня глаз, и внимательно следила за каждым моим движением. Так внимательно, что чуть было не испортила зелье, которое варила.

Ее странное поведение продолжалось последующие несколько месяцев. Она постоянно глазела на меня на уроках, я все время сталкивался с ней в коридорах, она стала очень часто обращаться ко мне с какой-нибудь мелочью, вроде: «Действует ли разрешение на походы в Хогсмит, или каждый год надо новое?», и так далее. Я поначалу не придавал всему этому значения. Это был тот год, когда Блэк сбежал из Азкабана, и мне было не до того, чтобы задумываться о странном поведении пятнадцатилетней студентки, пусть даже и с моего факультета.

Но потом произошел инцидент, после которого я уже не мог не замечать странную студентку.

Шел обычный урок зельеварения у пятого курса Слизерина. Я задал ученикам варить зелье, написал на доске состав, а сам ненавязчиво наблюдал за классом. Почти сразу мне в глаза бросилось, что Гринграсс, всегда сидевшая за первой партой вместе со своей подругой, сейчас почему-то в одиночестве заняла последний стол. Прошла примерно половина урока, когда я решил встать, и пройтись по классу, чтобы осмотреть зелья учеников. И тут я увидел следующее:

Гринграсс, оглядевшись вокруг, и, убедившись, что на нее никто не смотрит, бросает в котел пучок разрыв-травы, и тут же отскакивает, закрывая голову руками. Через пару секунд, естественно, раздается взрыв.

Я подскочил со стула за секунду до этого, но предотвратить взрыв, конечно же, не успел. Я быстро прошел в конец класса и остановился у парты, на которой лежал перевернутый котел, и зеленоватой лужицей растекались остатки зелья. Сама Гринграсс, понурив голову, стояла рядом.

— Мисс Гринграсс! Извольте объясниться! — кипя от злости, произнес я.

— Простите, профессор, — пробормотала Гринграсс, — я, кажется, перепутала разрыв-траву с сушеной полынью…

— Это я и сам вижу! — перебил я ее, — меня интересуют причины, почему это произошло!

— Я… я случайно, сэр! — Гринграсс говорила сбивчиво, но в ее тоне я уловил нотки фальши. Взглянув на нее, я увидел, что в ее лице не было ни капли страха, сожаления или расстройства. Еще бы, уж я-то знал, что взрыв она устроила специально.

— Вы лжете, мисс Гринграсс! — с напором сказал я, — или вы полагаете, что сорвать мой урок — это смешно?

— Нет, что вы, профессор Снейп! Я, правда, случайно перепутала травы! — теперь ученица говорила спокойно, — я ни в коем случае не хотела срывать ваш урок!

— Двадцать баллов со Слизерина! — холодно отчеканил я, — и сегодня в восемь ко мне на отработку, мисс Гринграсс!

— Да, сэр, — покорно произнесла Гринграсс, и подняла голову, посмотрев на меня.

Я ожидал увидеть в ее лице все, что угодно. Ненависть, злость, обиду… Но не радость. Радость? Она была рада тому, что я назначил ей отработку?! Нет, ну такого я еще не видел!

Раздраженный и злой, я отвернулся от Дафны, и медленно пошел по классу, мельком просматривая зелья остальных учеников. Но сосредоточиться на чем-то я уже не мог. У меня в голове был лишь один вопрос: зачем Гринграсс устроила взрыв, и почему была так рада, когда я назначил отработку? Может она поспорила с кем-то? Студенты часто на спор срывают уроки. Но сорвать мой урок не решался пока никто. Нет, здесь дело в чем-то другом…

Остаток дня пролетел быстро; в восемь вечера я услышал стук в дверь своего кабинета.

— Войдите.

— Разрешите, профессор?

— Входите, мисс Гринграсс, — я поднял глаза на ученицу, — вон там, на столе — котлы, которые требуется помыть. Естественно, без магии. Тряпки и чистящее средство — там же. Приступайте.

Дафна обиженно глянула на меня, но промолчала, и поплелась к котлам. Хм, а она чего ожидала? Что я вместо отработки чаем ее напою? Да пусть радуется, что всего лишь котлы, а не флоббер-черви…

И, все-таки, мне не давало покоя то, что произошло на уроке. Я уже понял, что сама Дафна мне не расскажет причину своего странного поведения. По большому счету, мне, конечно, было наплевать, но почему-то я ощущал, что здесь не все так просто… Есть, конечно, один способ доподлинно узнать, в чем дело. Правда применять легилименцию на учениках нежелательно, но… Любопытство взяло верх, и, решившись, я произнес:

— Мисс Гринграсс!

— Да, сэр? — она обернулась, взглянув мне прямо в глаза.

— Мне кажется, вы плохо помыли предыдущий котел, — произнес я, осторожно ныряя в ее сознание.

Что она ответила, я уже не услышал. Мне жутко захотелось расхохотаться. Я был в ее сознании всего несколько секунд, но мне хватило этого, чтобы все понять. Нет, она не спорила ни с кем, и не хотела досадить мне, сорвав урок. Оказывается, слизеринская пятикурсница Дафна Гринграсс… влюблена в меня. Влюблена! В меня!

Я снова подавил желание рассмеяться. Оказывается, она весь год строила мне глазки, и всячески заигрывала со мной, а я даже не замечал! И сегодня, отчаявшись, она решила специально нарваться на отработку, чтобы весь вечер провести со мной вдвоем!

Я насмешливо посмотрел на нее. На что она рассчитывала, нарываясь на отработку? Что если проторчит весь вечер со мной вдвоем, я с ней пересплю? Или, может, замуж позову? Нет уж, какой бы тварью не был я, декан Слизерина, но заводить отношения с пятнадцатилетней студенткой — это перебор.

— Профессор Снейп, я закончила! — через некоторое время голос Дафны отвлек меня от циничных мыслей.

— Хорошо, мисс Гринграсс, может идти, — сдерживая ехидную усмешку, ответил я.

Гринграсс медленно пошла к двери. Мерлин, а бедрами-то как виляет! И волосы как перебросила через плечо! Соблазнительница чертова! И на что надеется, не понимаю. Ведет себя как какая-нибудь влюбленная третьекурсница-пуффендуйка! И думает, что таким поведением добьется моего внимания. Нет, внимания-то она может и добилась, только вот, совсем не положительного. Меня раздражало то, как она себя вела. А еще на Слизерине учится! Позорит только факультет, и меня, как декана, в том числе. Надо бы ей намекнуть, чтобы вела себя поприличнее…

Когда она уже была возле двери, я окликнул ее.

— Мисс Гринграсс?

— Да, профессор? — она обернулась так стремительно, что чуть не споткнулась. Интересно, что она подумала?

— Мисс Гринграсс, надеюсь, вы помните, что учитесь на факультете Слизерин? — спросил я.

— Конечно, помню, — удивленно ответила она.

— Так и ведите себя подобающе, — посоветовал я.

— В каком смысле? — кажется, она действительно не поняла, куда я клоню.

— Ваша сегодняшняя выходка, мисс Гринграсс, достойна влюбленной третьекурсницы-пуффендуйки. Ни ума, ни хитрости, ни результативности. Пожалуйста, если собираетесь что-то делать, делайте это как настоящая слизеринка. Ведь не зря вы учитесь на этом факультете.

Дафна стояла, открыв рот, и явно не зная, что сказать. Мне и никакой легилименции не надо было в тот момент, чтобы понять, о чем она думает. Пытается просчитать, догадался я о ее чувствах, или нет. А если догадался, то каким образом.

— Идите, мисс Гринграсс, скоро отбой! — поторопил я ее.

— Да, сэр… Спокойной ночи… — явно находящаяся в ступоре студентка неуклюже вывалилась за дверь.

А я откинулся на спинку кресла, и задал себе вопрос: ну и зачем я ей это ляпнул? Хотел ведь только сказать, чтобы вела себя прилично, и не взрывала больше котлы. А почему-то вырвалось про влюбленную третьекурсницу, и настоящую слизеринку. Получается, я дал ей надежду? Практически разрешил добиваться себя? Теперь она точно от меня не отстанет. Неужели я хочу этого? Сомневаюсь… Но, не буду кривить душой, мне это польстило. Приятно, когда в тебя, взрослого мрачного мужика, влюбляется молоденькая девочка-студентка. Мерлин, о чем я думаю?

Но, по крайней мере, если Гринграсс будет продолжать «добиваться» меня, хочу чтобы делала она это по-слизерински. Без всяких соплей.

—-

На удивление, после этого разговора Дафна Гринграсс будто успокоилась. Котлы не взрывала, со всякой ерундой ко мне не приставала, на уроках на меня не пялилась. А я и сам не заметил того, как стал слишком часто думать о ней. Подсознательно ожидать от нее какого-то шага, действия. Но Гринграсс залегла на дно. Я даже видеть ее стал редко — она будто избегала меня. И в какой-то момент я с ужасом осознал, что хочу, чтобы она хоть что-то сделала! Нарвалась на отработку, спросила у меня какую-нибудь ерунду, или хотя бы просто взглянула мне в глаза. Если раньше я ехидно думал: «Ну, давай, девочка, попробуй добиться меня! Все равно ж ничего не выйдет!», то теперь мои мысли, скорее, были вопросом: «Ну, Гринграсс, мать твою, что ты ничего не делаешь?».

Однако Дафна держалась отстраненно. Холодно, закрыто, гордо. Прям как настоящая слизеринка, Мерлин ее побери…

В то же время я не мог понять, что я чувствую по отношению к ней. Возможно, интерес, но интерес какого рода? Как к девушке? Я не педофил, меня не привлекают маленькие девочки. С другой стороны, не такая уж она и маленькая. Хотя… пятнадцать лет… маловата еще. Было б хотя бы семнадцать, тогда… Стоп. Хоть семнадцать, хоть двадцать, хоть тридцать пять! Я не завожу отношений со студентками!

Подошел конец учебного года. Блэк улизнул у меня из-под носа, пятикурсники сдали СОВ, Поттер снова вышел сухим из воды, в общем — время шло, а Гринграсс по-прежнему никак себя не проявляла. Я уже уверился в том, что ее мимолетная влюбленность в меня прошла, едва успев начаться. Но тут она сделала тот шаг, которого я ждал от нее все эти месяцы.

В то утро ученики должны были отправляться по домам на Хогвартс-Экспрессе. Я, крайне раздраженный после истории с Блэком, сидел у себя в кабинете. Когда в дверь постучали, я немного поразмыслил о том, не кинуть ли в нее не глядя каким-нибудь заклятьем, но потом все же сдержался, и буркнул:

— Войдите!

— Профессор Снейп? Разрешите? — услышать голос Гринграсс я никак не ожидал, но, ничем не выказав своего удивления, сдержанно спросил:

— Что вы хотели, мисс Гринграсс?

— Я хотела отдать вам книгу с рецептами редких старинных зелий, помните, я брала ее в начале года? — Гринграсс нерешительно остановилась на пороге кабинета.

— Да, положите ее на полку, — я кивнул на книжный шкаф, стоящий в углу кабинета, и, отвернувшись, стал смотреть в окно.

Боковым зрением я видел, как Дафна подошла к шкафу, втиснула книгу на полку, и пошла обратно к двери. Однако на полпути остановилась, и нерешительно взглянула на меня.

— Что-то еще, мисс Гринграсс? — не очень дружелюбно спросил я.

— Да… — Гринграсс слегка замялась, но твердо продолжила: — помните, сэр, вы мне как-то сказали, что если я учусь на факультете Слизерин, то и вести себя я должна по-слизерински, особенно если хочу чего-то добиться?

Еще бы. Конечно, помню.

— Я не страдаю склерозом, мисс Гринграсс, — процедил я, — и прекрасно помню все, что говорил.

— Тогда скажите, сэр, а как это — по-слизерински? — с наигранной холодностью спросила она.

Я посмотрел на нее, взглянув прямо в глаза. Что я должен был ответить? Я выбрал тот вариант, который первым пришел мне в голову.

— Это так, мисс Гринграсс, как вы вели себя последние месяцы, — после короткого молчания произнес я.

— Простите, профессор, я…

— Вы все поняли, мисс Гринграсс. Идите, если не хотите опоздать на поезд, — я выразительно кивнул на часы.

Дафна немного растерянно кивнула, и пошла к двери. Но уже на пороге вдруг обернулась и произнесла:

— Счастливого вам лета, профессор!

— Спасибо. И вам счастливых каникул… Дафна! — последнее слово я произнес, когда за ней уже закрылась дверь, но она вполне могла услышать.

Да, я снова сказал ей то, чего говорить не стоило. Надо было просто назвать основные черты поведения, присущие всем слизеринцам, а вместо этого я провел незримую связь между тем случаем с отработкой, и ее поведением в последующие месяцы. Но, черт возьми, если так оно и было? Своим «слизеринским» поведением она действительно добилась хотя бы части того, чего хотела — я стал думать о ней, и испытывать определенный интерес. Что ж, сам виноват. Сам ввязался в эту глупую игру «кто-кого».

Но, в конце концов, еще никто из моих учеников не желал мне счастливого лета, и это, черт побери, было приятно.

—-

Лето прошло как обычно: два месяца отпуска, и несколько недель в Хогвартсе до начала занятий. Да еще этот Турнир Трех Волшебников, будь он неладен, на кой черт Министерство магии вообще решило его возобновить?.. В общем, к первому сентября мое настроение как всегда было на отметке «хуже некуда».

О Дафне Гринграсс я почти забыл к концу лета. Если первые недели я еще вспоминал о ней с двусмысленной ехидной усмешкой на губах, то теперь мне было почти безразлично, что она ко мне чувствует. Да и чувствует ли? Наверняка за месяцы каникул она выбросила из головы свою глупую блажь, и больше не грезит о мрачном профессоре зельеварения. От этих мыслей я получал какое-то горькое удовлетворение. Мне нравилась моя отчужденность, холодность, закрытость от внешнего мира, и я упивался мыслью о том, что я никому не нужен и не интересен. Но вот Гринграсс… Почему с ней все было немного по-другому? Почему я сознательно два раза сказал ей то, чего говорить совсем не следовало? В первом случае я буквально подсказал ей, что делать, чтобы добиться моего расположения, а во втором — практически сказал ей, что она этого расположения добилась. Я не чувствовал к Дафне ничего, за исключением скептического интереса. Мне было интересно, насколько далеко она зайдет, и как будет действовать. Это была своего рода игра, но я был уверен, что не заиграюсь, и не зайду далеко. Я был уверен, что студентка, пусть даже и настоящая слизеринка, не сможет меня переиграть.

Но первого сентября я понял, что поспешил с выводами. Дафна Гринграсс, вернувшаяся с каникул вместе с другими учениками, была другой. Я и не думал, что за два с половиной месяца девушка может измениться, да еще так сильно.

Раньше Гринграсс была нескладной, фигурой слегка напоминала мальчика, вроде симпатичной, но неоформленной. Теперь же передо мной стояла привлекательная девушка, с очень женственной фигурой, кстати говоря, с миловидным личиком, и приятным, мелодичным голосом.

Вечером того же дня она зашла ко мне в кабинет, чтобы попросить у меня книгу по зельям, которую якобы не дочитала в прошлом году.

— Да, мисс Гринграсс, книгу можете взять на той же полке, куда положили ее в прошлом году, — я отступил от двери, пропуская ученицу в кабинет.

Гринграсс медленно пошла к книжному шкафу. Я машинально отметил, что походка ее стала более грациозной и женственной. У этой Дафны, казалось, не было ничего общего с той, которая еще в прошлом году взорвала котел, а потом виляла бедрами у меня на глазах.

— Как провели каникулы, мисс Гринграсс? — спросил я, провожая ее взглядом. Спросил не потому, что особо этим интересовался, а потому что хотел снова слегка почитать ее мысли, а для этого нужен был визуальный контакт.

— Спасибо, хорошо, — Дафна достала книгу, нагнувшись при этом немного ниже, чем надо, чтобы взять книгу со второй полки, — а вы, сэр? — спросила она, оборачиваясь ко мне и учтиво улыбаясь.

— Как обычно, — ровно ответил я.

Дафна грациозно пошла к двери, и, видимо, совсем не ожидала, что я скажу ей еще что-то. Но ошиблась.

— А вы изменились, мисс Гринграсс, — задумчиво произнес я.

— Правда? — вежливо переспросила она. Потом слегка улыбнулась, и добавила: — стала настоящей слизеринкой?

— Можно сказать и так, — подтвердил я, досадуя, что она угадала мои мысли.

— Если это был комплимент, то спасибо, сэр, — Гринграсс перекинула свои темно-красные волосы за плечи, снова улыбнулась, — спокойной ночи, профессор! — и выпорхнула из кабинета.

А я отметил про себя, что впервые она вышла из моего кабинета сама, не дожидаясь моего намека.

Что ж, она действительно изменилась. Повзрослела… Во всех смыслах. И манера разговора у нее изменилась — не запинается, не дрожит, говорит четко и ясно. И внешность, хм… изменилась. В лучшую сторону, однако… Привлекательная стала, сексуальная.

От моего скептического интереса не осталось и следа. Точнее, интерес был, вот только совсем другого рода. Я почувствовал, как во мне нарастает желание. Пока что моральное, но если Гринграсс еще пару раз пройдется мимо меня, покачивая бедрами, и эффектно взмахивая волосами, то оно грозит перерасти в физическое. Желание и возбуждение…

Я вздрогнул, и помотал головой, отгоняя эти мысли. Не стоит пока об этом думать. Посмотрим, как будут развиваться события. Но, надо сказать, в одном я убедился (применив легилименцию в тот самый момент, когда она обернулась, после моего вопроса о каникулах): Гринграсс интереса ко мне не потеряла. Более того, ее увлечение мной, когда-то наивное и почти детское, теперь стало твердым и уверенным, почти взрослым.

И тогда я впервые задумался: а смогу ли устоять против такого натиска?

——

Дни шли своим чередом: уроки, зелья, проверки контрольных работ, завтраки-обеды-ужины в Большом зале, ажиотаж по поводу Турнира Трех Волшебников, и так далее. Только для меня в этот привычный распорядок теперь вписалось одно непривычной обстоятельство: Дафна Гринграсс. Да, она снова часто попадалась мне на глаза, и постоянно обращалась ко мне с вопросами или просьбами, но насколько элегантно и вежливо она это делала! Изящно роняла стопку пергаментов, будто случайно столкнувшись со мной в коридоре — я, глядя на ее виновато-вежливую улыбку, помогал ей их поднимать. В библиотеке, подгадав момент, когда я буду проходить рядом, она вставала на цыпочки, и изо всех сил пыталась достать книгу с верхней полки — я ей помогал. И так далее — ее изобретательности позавидовал бы кто угодно. Образно говоря, она своими действиями буквально подталкивала к тому, чтобы я за ней ухаживал — поднимал пергаменты, помогал доставать книги. Мне это нравилось — я принимал условия этой уже довольно взрослой игры.

И все это она делала с чисто слизеринской холодностью, расчетливостью и вежливостью. Если бы я не знал, я бы подумал что она из семьи аристократов, таких как Малфои. Хотя нет, Малфои уж слишком кичатся своим происхождением — Люциус и Нарцисса, наверное, даже в постели общаются друг с другом выспренно и витиевато. Но Дафна же умело сочетала аристократичные манеры с простотой, присущей волшебникам из простых семей.

При этом она не позволяла себе никаких слишком откровенных намеков и действий — видимо, ждала, когда я сам не выдержу, и, образно говоря, наброшусь на нее. Но вот тут девушка просчиталась — моей выдержке позавидовал бы кто угодно! Я мог месяцами и даже годами играть с ней в эту игру, и не сорваться. А ее, по-видимому, уже начинала злить моя неприступность и бездейственность.

Узнал я об этом случайно, и без легилименции. Шел как-то вечером по одному из коридоров подземелья, и услышал знакомые голоса. Один из них, несомненно, принадлежал Дафне Гринграсс, а второй — ее подруге-однокурснице. Я хотел было пройти дальше, мимо того коридора, где они стояли, но вдруг услышал свое имя. Я не любитель подслушивать чужие разговоры, пусть даже и о себе самом, да и вообще не пристало профессору подслушивать разговоры учениц! Но любопытство пересилило. Я остановился.

— Я не понимаю! — жаловалась Гринграсс, — этот профессор Снейп какой-то…

— Черствый, — подсказала ей подруга.

— Да! Я к нему уже столько времени и так, и сяк, а он…

— А он никак?

— В том-то и дело, что нет! Он ведет себя так непонятно! Он не приближает меня к себе, но и не отдаляет, когда я приближаюсь сама! Я вообще не знаю, как мне действовать дальше…

— Скажи ему все, как есть. Приди к нему, и скажи: Профессор Снейп, я вас люблю, жить без вас не могу, и так далее! — посоветовала подруга.

Гринграсс уныло хмыкнула.

— А толку? — спросила она, — я так сделаю, а он в ответ скажет: Мисс Гринграсс, минус десять баллов! И ведите себя по-слизерински! Ваше поведение достойно влюбленной третьекурсницы-пуффендуйки!

Я с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться, и пошел дальше, оставшись незамеченным для студенток. Конечно, меня слегка разозлил тот факт, что Дафна сплетничает обо мне со своей подругой, но она настолько четко и похоже изобразила мою интонацию и мои слова, что вся злость куда-то улетучилась.

После этого случайно услышанного разговора я думал, что Гринграсс вскоре совершит какой-либо решительный шаг. Однако, к моему удивлению, ее терпения (а может, просто нерешительности) хватило еще на несколько месяцев. Но, в конечном итоге, она не выдержала.

Это был последний учебный день того семестра. Вечером я сидел у себя в кабинете, и старательно пытался ни о чем не думать. Завтра все ученики отправятся на каникулы, а у меня вся работа только начнется.

Когда в дверь постучали, я подумал лишь одно — хоть бы не Дамблдор с очередными напутствиями и планами!

— Войдите! — устало откликнулся я.

— Профессор Снейп? Разрешите? — кажется, это уже было. Или у меня дежа вю?

— Входите, мисс Гринграсс, — я покосился на ученицу, — не ошибусь, если предположу, что вы принесли книгу, которую брали у меня почитать?

— Да, сэр.

«Придумала бы что-нибудь новенькое, — уныло подумал я, — уже второй год с этой книгой носится…»

Дафна прошла в кабинет, и от моего наметанного глаза не укрылось, что она плотно прикрыла за собой дверь. А это что-то интересненькое! Мне было лень соображать, зачем она это сделала, и какие у нее намерения. Поэтому я, воспользовавшись тем, что она посмотрела на меня, аккуратно проник в ее сознание. Легкое отчаяние, решимость, страх, ва-банк… Вот оно что! Сегодня она отчаялась, решила сыграть ва-банк, и слегка боится результата. Либо все, либо ничего.

Мне стало интересно, что она будет делать, даже мои усталость и апатия куда-то пропали. Я поднялся со стула, и встал возле стола, облокотившись на него. Гринграсс, тем временем, поставила книгу на полку, и медленно шла в мою сторону.

— Профессор Снейп, — медленно начала она, — я бы хотела поговорить с вами…

— Говорите, мисс Гринграсс. Я слушаю, — я внимательно посмотрел на нее, она остановилась в нескольких шагах от меня.

— Сэр, после того, что я скажу, вы можете вычесть баллы со Слизерина, можете сказать мне, что я веду себя не по-слизерински, — Гринграсс была настроена решительно, — но я должна сказать это. Я вас люблю, сэр. Уже давно.

Я с трудом поборол желание спросить: «И что?», тем самым поставив ее в окончательный тупик.

— Я знаю, мисс Гринграсс, — сдержанно произнес я, и, не удержавшись, слегка передразнил ее: — уже давно.

— Знаете? — от удивления Дафна забыла про свой спокойный и высокомерный тон, — но… откуда?

— Я взрослый человек, и кое-что понимаю в жизни. Тем более вы и не пытались это скрывать от меня.

— Значит… тогда вы не случайно сказали, что я веду себя как влюбленная третьекурсница?

— Не случайно, — подтвердил я.

— И… что вы думаете по этому поводу? — к Гринграсс вернулся ее спокойный уверенный тон, и она сделала один небольшой шаг в мою сторону.

Что я думал по этому поводу? Я думал, что Дафна — привлекательная, симпатичная молодая девушка. Мне она нравилась, да, теперь я это не отрицал. Вот только я по-прежнему не собирался заводить с ней никаких отношений. По крайней мере, убеждал себя, что не собираюсь.

— А что я должен думать? — я пожал плечами в деланном недоумении, — вы — студентка, я — ваш преподаватель. Ваше увлечение мной пройдет, когда вы найдете себе молодого человека и полюбите его. Влюбленность студентки в преподавателя — довольно распространенное явление.

Я ожидал увидеть на лице Дафны отчаяние, разочарование, но она лишь коварно улыбнулась.

— И что, много студенток в вас влюблялось? — поинтересовалась она.

Черт. Девчонка знает, на что давить. Не много. Точнее, вообще не влюблялись. А мне почти удалось убедить себя в том, что выставлю ее из кабинета, чтобы она не сделала, но вот теперь мои убеждения рушились на глазах.

— Много студенток готовы были отдаться вам? — продолжала Гринграсс, делая еще один шаг ко мне, — И сколько из них было симпатичных?

При этих словах Дафна, будто случайно оправила мантию, накинутую на плечи, и пробежала пальцами по блузке, расстегнутой на несколько верхних пуговиц.

Твою мать. Мне захотелось сделать пару шагов назад, но идти было некуда — сзади был только стол. Стало как-то жарко и неуютно.

Мерлин меня побери, да почему я не выставлю ее из своего кабинета? Почему терплю ее наглые речи? Ответ пришел сразу — потому что она права. И потому что мне это нравится. Мне это льстит.

— Мисс Гринграсс, — с трудом произнес я, — вам не кажется…

— Нет, не кажется! — нагло перебила она меня, подходя вплотную ко мне.

Черт. Она так близко ко мне. Я не смогу сдержаться. И выставить ее из кабинета тоже уже не смогу. Твою мать, все-таки она права. Сколько студенток, даже вообще, сколько женщин в меня влюблялись? Сколько готовы были отдаться мне? Да нисколько.

Но это же не значит, что я должен кидаться в объятия первой встречной! Тем более, моей ученицы! Ей ведь даже семнадцати еще нет!

Я очнулся от своих мыслей, когда Гринграсс обняла меня и поцеловала в губы. Нагло, но в тоже время так нежно. Я конечно мог ее оттолкнуть, но… Нет, все-таки уже не мог. Я целовался с ней — со своей студенткой, и мне это нравилось, меня будто затягивало в какой-то водоворот, и внутри меня все больше и больше нарастало желание. Я хотел ее — и морально, и уже физически, и она, конечно же, будучи девушкой неглупой, наверняка это чувствовала.

Я обнял ее, проводя руками по ее спине, и она еще сильнее прижалась ко мне. «Мерлин, что я творю? — пронеслась в голове мысль, — а, наплевать! Будь что будет…»

И в этот самый момент, как в плохих магловских фильмах, раздался стук в дверь.

— Северус? — услышал я голос Дамблдора, — ты не спишь? Мне нужно поговорить с тобой…

* * *

Дойдя до этого момента воспоминаний, я кинул злой взгляд в сторону Дамблдора, сидящего недалеко от меня. Ну, это ж надо было прийти в такой неподходящий момент! Хотя, если бы он пришел минут на пять позже, было бы еще хуже. А так он вроде ничего не заподозрил. Я вышел тогда к нему в коридор, и ушел с ним в его кабинет, а Гринграсс, не замеченная, вернулась в свою гостиную. На следующий день она вместе с остальными студентами уехала на каникулы.

И вот теперь, спустя два месяца, я снова увидел ее. По ее короткому взгляду, и лукавой улыбке я понял, что она прекрасно помнит, на чем мы остановились в прошлый раз, и уж теперь-то точно доведет дело до конца. Что ж… Если я и собирался сопротивляться, то лишь для виду. А так я все решил еще в тот вечер. Тем более, она теперь совершеннолетняя, и педофилом я могу себя не считать.

— —

Придя в общую гостиную Слизерина вечером, я понял, что не ошибся в своих уверениях — Дафна была здесь. Она сидела в кресле, закинув ногу на ногу, весь ее вид выражал спокойствие и уверенность. Кроме нее в гостиной больше никого не было, поэтому я не стал тратить время на проверку первокурсников, которых внимательные старосты уже развели по спальням, и сразу подошел к ней.

— Мисс Гринграсс, отбой уже был, почему вы до сих пор здесь? — в своей обычной манере поинтересовался я.

— Я ждала вас, профессор. Мне нужно с вами поговорить, — весь ее вид показывал, что она не хочет зря тратить время на пустые разговоры.

— Пойдемте в мой кабинет, мисс Гринграсс. Сами понимаете, здесь наш… разговор могут услышать, — я не стал прикидываться дураком, не понимающим что к чему.

— Пойдемте, сэр, — Дафна легко поднялась с кресла, и проследовала вслед за мной к выходу.

Зайдя в кабинет, я закрыл дверь, прошел к столу, и стал перекладывать лежащие на нем пергаменты; Дафна осталась стоять возле двери. Повисло неловкое молчание — мы оба знали, зачем мы здесь, но Гринграсс не решалась заговорить первой, а я испытывал ее терпение, намеренно не обращая на нее никакого внимания.

— Ну, и о чем вы хотели поговорить, мисс Гринграсс? — спросил я через пару минут, поняв, что первой она не заговорит.

— Мне кажется, что в прошлый раз мы не закончили наш разговор, сэр, — Дафна медленно подошла к столу, — я думаю, что сейчас самое время!

— Вот как? — я удивленно приподнял брови, но на Дафну не посмотрел, — что ж, раз уж мы сюда пришли, я вас выслушаю, мисс Гринграсс.

— Хорошо, — Дафна удовлетворенно кивнула, — я не буду тянуть, и скажу прямо. Вы прекрасно знаете, зачем я здесь, и чего я хочу. Более того, судя по вашему поведению в конце прошлого учебного года, я думаю, что и вы этого хотите.

Это был не вопрос, это было утверждение. И оно было верным, но я не собирался сдаваться так просто.

— И из чего вы это заключили, мисс Гринграсс? Из того, что сами набросились на меня с поцелуями? — едко спросил я.

— Но я не сказала бы, что вы сильно сопротивлялись, — съязвила она, насмешливо глядя на меня.

— Это еще ничего не значит! — отрезал я.

— Да? А я почувствовала, что для вас это хоть что-то значит! — черт. А ведь она права.

Заметив краем глаза какое-то движение, я поднял на Дафну взгляд, и увидел, что она снимает с себя мантию, и небрежно кидает ее на стул. Теперь передо мной стояла другая Дафна, вместе со снятой мантией пропал и ее образ ученицы. Я видел на ее месте сексуальную девушку с аппетитными формами, которые, честно признаться, безумно манили меня. На Дафне была надета рубашка, расстегнутая почти до середины, и неприлично короткая юбка. Мне стало жарко…

Я вышел из-за стола, подошел к Дафне почти вплотную, и заглянул ей в глаза. Не знаю, зачем — хотел ли я что-то сказать, или уже сделать, но Дафна опередила меня. Нежно, слегка с опаской, она прикоснулась губами к моим губам, и мы слились в страстном поцелуе.

Я не мог больше противиться ее желанию, и подавлять свое. Теперь мы действительно зашли слишком далеко, и я почти со страхом понимал, что дороги назад, наверное, нет. В глубине души я чувствовал, что это неправильно, и я не должен этого делать, поэтому предпринял последнюю попытку остановиться.

Отстранившись от нее, я сказал:

— Дафна, не надо! — в моем голосе больше не было холодных высокомерных интонаций, и я называл Дафну по имени, но сейчас я бы просто не смог говорить по-другому. Увидев ее непонимающий взгляд, я продолжил: — зачем я тебе? Ты ведь пожалеешь потом об этом!

— Не пожалею! — уверенно прошептала она.

— Это бессмысленно и глупо! Я могу переспать с тобой, но я не люблю тебя, и никогда не полюблю! Я не хочу делать тебе больно! — я тоже говорил шепотом, чтобы не выдать то, как дрожит от волнения мой голос.

— Мне не нужно, чтобы вы меня любили, — покачала головой Дафна, — я просто хочу быть с вами. Хотя бы так.

— Этим ты меня не убедила.

— Хорошо. Тогда я попробую убедить вас по-другому, — в глазах Дафны зажегся какой-то дьявольский огонек.

О, Мерлин, а я и не заметил, что во время этого разговора она успела стянуть с меня мантию, и расстегнуть мне рубашку! Шустрая… Интересно, и как она собирается меня убеждать?

Дафна скинула с меня рубашку, обняла меня за плечи, и впилась в мои губы страстным поцелуем. Я почувствовал, как снова кровь прилила к нижней части живота. Руки Дафны уверенно скользнули вниз по моему телу, остановившись на ремне брюк. Оторвавшись от моих губ, она начала покрывать поцелуями мою грудь и живот. Я, конечно, не любитель таких нежностей, но, признаться, было чертовски приятно.

Я приоткрыл глаза, чтобы посмотреть на Дафну. О Мерлин, она уже стояла на коленях и расстегивала мои брюки. Неужели она собирается… да нет, вряд ли… о, да!..

Дафна взяла мой член в руку, и прикоснулась губами к головке. Она страстно ласкала его языком, поглаживая рукой от основания, а потом взяла его в рот почти полностью.

В глазах потемнело. Я облокотился руками о стол, откинул голову назад, закрыл глаза, и начал негромко постанывать от удовольствия. Хм, а девчонка знает, что делает. Никогда бы не подумал, что она такая… умелая. Да, теперь, мне кажется, самое время брать инициативу в свои руки.

Я поднял Дафну с колен, обхватил ее за талию, и повалил на стол, сминая лежащие на нем пергаменты. Я склонился над ней, целуя ее шею, и расстегивая оставшиеся пуговицы на ее рубашке. Потом слегка приподнял Дафну над столом, срывая с нее рубашку, и принялся целовать ее шикарную грудь. Руками я нежно провел по ее бедрам, задирая ей юбку, и цепляясь пальцами за края ее трусиков. Я сдернул их с нее, и, понимая, что это все равно рано или поздно случилось бы, стал медленно входить в нее. С каждой секундой мои движения учащались, сердце бешено колотилось, а Дафна постанывала, слегка прикусив губу от удовольствия.

Я не знал, сколько это продолжалось, но, глядя на ее взмокшее от экстаза тело, мне хотелось, чтобы это удовольствие не заканчивалось. Но ничего не может длиться вечно, и я чувствовал, что сладкий миг оргазма уже близок.

Кончив, я навалился всем телом на Дафну, и еще несколько минут не мог не пошевелиться, не произнести ни слова. Сознание мое с трудом осмысливало только что произошедшее.

Дафна, лежащая подо мной, по-прежнему тяжело дышала, и я, оторвавшись от своих мыслей, подумал что ей, должно быть, тяжело, и медленно встал с нее.

Начав одеваться, я увидел, что Дафна, все еще лежа на столе, мечтательно улыбается, глядя в потолок.

— Дафна! — окликнул я ее, застегивая брюки, — завтра на занятия, не боишься проспать? Вставать-то рано!

— Не боюсь, — Дафна сползла со стола, и стала собирать свою одежду, разбросанную по полу.

—-

Да, этот год действительно будет интересным. Во всех смыслах. Начиная с возрождения Темного Лорда, и заканчивая тем, что у меня появилась любовница. В том, что она появилась, не было никаких сомнений — я был уверен, что Дафна еще не раз придет ко мне после отбоя. Был я уверен и в том, что буду ждать ее, и буду рад нашим тайным встречам.

Сегодня только первое сентября, и до конца учебного года еще далеко, но, к сожалению, он все равно рано или поздно наступит. Выпускница факультета Слизерин Дафна Гринграсс сдаст последние экзамены, и уйдет из школы во взрослую жизнь. Я знал, что мы с ней долго будем прощаться в ее последнюю ночь в школе, но наутро и вида не подадим, что что-то произошло. Она уедет, и первое время я буду по ней скучать, и тепло вспоминать все, что между нами было. Но я не напишу ей ни одного письма. Я не люблю ее, поэтому вскоре перестану о ней думать.

Дафна уедет, и, я знаю, будет страдать из-за разлуки со мной, но и виду не подаст. Будет плакать по ночам в подушку, но больше не сделает ни одного решительного шага. Потому что она будет понимать, что прошлого не вернешь. Постепенно ее любовь сойдет на нет, и она лишь время от времени будет с гордостью вспоминать, как с помощью хитрости и расчетливости добилась внимания мрачного и замкнутого профессора. Будет жить своей жизнью, и за все это время не напишет мне ни одного письма. Настоящая слизеринка…