Верно. Безумно. Глубоко. (гет)

1981 год.

Снейп ничего не говорил, лишь взглянул на Дамблдора.

— Спрячьте их всех, — прохрипел он. — Чтобы они были в безопасности. Пожалуйста.

— А что ты мне дашь взамен, Северус?

— Взамен? — Снейп смотрел на Дамблдора, и спустя несколько мгновений ответил. — Что угодно.

* * *

Снейп сидел в кресле, над ним стоял мрачный Дамблдор. Снейп поднял лицо, он выглядел так, словно сотню лет прожил в страданиях:

— Я думал... Вы должны были... спасти... её...

— Она и Джеймс доверили свою судьбу не тому человеку, — сказал Дамблдор. — Как и ты, Северус. Разве ты не надеялся, что Лорд Волдеморт её пощадит?

Снейп отрывисто дышал.

— Её сын выжил, — сказал Дамблдор. — У него её глаза: такие же яркие, блестящие, зеленые.

— ХВАТИТ! — закричал Снейп. — Ушла... мертва...

— Это раскаяние, Северус?

— Я хочу... пусть лучше бы я умер...

Негромкий стук в дверь отвлёк профессора от воспоминаний. Открыв дверь, он увидел на пороге Люпина. Оборотень снова пришел за зельем. Впустив его, Снейп прошел к шкафу, открыл дверь и достал пару флаконов.

— Северус, я проверил тот старый пергамент, который ты забрал у Гарри. Как я говорил, это детский розыгрыш, не более, — миролюбиво начал мужчина.

— Мне это не интересно, Люпин, — высокомерно отрезал Снейп, размашистым подчерком строча на клочке бумаги, — Этого должно хватить на полгода. Как разбавлять и по сколько принимать, написано здесь, — прищурившись, Люпину удалось разглядеть небольшую инструкцию. Снейп протянул ему зелья и рецепт.

— Спасибо, Северус, — неловко пробормотал маг, забирая флаконы. Зельевар одарил его презрительным взглядом.

— Я рад, что ты перестанешь мозолить мне глаза.

Покачав головой, Люпин закрыл за собой дверь.

Снейп подошел к камину. Опершись на полку, он вздохнул и прикрыл глаза. Еще один учебный год позади. Еще один сумасшедший, совершенно лишенный смысла год... Целый год... Люпина наконец выгнали, Блэк сбежал прямо из-под носа, Поттер ходит донельзя довольный — наверняка помог этой псине организовать побег. Едва ли Блэк со своими высохшими в Азкабане мозгами смог исчезнуть из башни, куда его запер лично Дамблдор в присутствие министра и двух авроров.

Профессор досадливо поморщился. Голова побаливала с тех пор, как его приложили в Визжащей хижине, а он как последний болван попался трем гриффиндорцам. Снова. Снейп издал хриплый полустон-полурык.

Когда же всё закончится? Сколько еще он должен следить за каждым шагом Поттера? Почему именно он? Прошло уже двенадцать лет. Мир не стоял на месте эти годы. Он менялся. Менялось всё вокруг: люди, министры, профессора, студенты, законы... Не изменился лишь Северус.

Каждый раз, когда он видел Поттера, слышал Поттера, находился в одном помещении с Поттером, боль была такая, словно Лили погибла вчера. И это было невыносимо. Понимать, что ничего не исправить. И отпустить, забыть, перестать думать об этом — тоже нельзя. Обычно, острые чувства притупляются, или разум привыкает к постоянным переживаниям. Но у Северуса всё было таким же, как и в октябре восемьдесят первого. Любовь и отчаяние смешались настолько, что не было ясным, как отделить одно от другого. И каждый год, приходя на могилу Лили Поттер, мужчина вспоминал ту, с которой жизнь была наполнена красками, звуками, смыслом — он вспоминал Лили Эванс.

Он черкнул на пергаменте пару строк Альбусу Дамблдору и вышел из комнаты.

«Альбус, вы были не самым лучшим учителем, но один урок я усвоил... Любовь, говорите?

Я возвращаюсь вперед. Искренне ваш, С. Снейп»

* * *

— Мисс Грейнджер, мистер Поттер, следуйте за мной, — хорошо, что гриффиндорцы попались ему раньше, чем он встретился с Дамблдором. Так будет проще, возможно. А еще в голове поселилась одна странная для Северуса Снейпа, нелогичная, гриффиндорская, совершенно безрассудная мысль.

— Профессор? — ребята не собирались никуда идти. Гарри вообще считал, что их ведут на заклание.

— Поттер, понимаю, отсутствие в голове мыслей очень мешает собрать их, но все же.... Следуйте. За. Мной, — не удержался от подначки зельевар. Все-таки Поттер в своем репертуаре.

— Гарри, молчи, — прошептала Гермиона, с опаской косясь на профессора. По всем прогнозам зельевар должен быть на них зол, вместо того, чтобы спокойно разговаривать.

Наконец они зашли в кабинет зельеварения. Пока друзья непонимающе смотрели по сторонам, профессор развернулся к ним.

— Садитесь.

— Но, сэр, что вы...? — снова воскликнул Гарри, попытавшись хотя бы понять, что собственно происходит.

— Поттер, это даже собака быстрее понимает. Сядьте! — раздраженно отрезал профессор.

Гермиона потянула Гарри за рукав и села рядом.

— Petrificus Totallus! — неизвестно откуда зельевар достал палочку и молниеносно оглушил гриффиндорцев. Потеряв всякую способность двигаться, Гарри лишь злобно смотрел, как ненавистный преподаватель подходит к ним с тяжелой усмешкой на лице, поигрывая палочкой.

— Мисс Грейнджер, мне жаль, что я сорвал ваши планы на вечер, — девушка смотрела на него расширенными от страха глазами. — Сейчас я рассажу тебе одну историю, Поттер, и поверь, тебе лучше слушать внимательно.

Жил-был один мальчик. Он подружился с милой доброй девочкой, которая попала на Гриффиндор. Мальчик выбрал Слизерин, и спустя какое-то время дружить они перестали. Сам понимаешь, ты и мистер Малфой — сама несовместимость...

Гарри уловил в презрительных черных глазах что-то напоминавшее горечь, неуловимо уходящую куда-то глубоко в сердце.

— Девочка выросла, стала красивой и умной женщиной, вышла замуж за любимого человека. Её друг детства был злейшим врагом мужа, но искренне любил женщину все эти годы. И вот, у нее родился сын, у него были её глаза. Знаешь, Поттер, как звали её ребенка?

Если бы Гарри мог двигаться, он бы убежал как можно дальше от кабинета зельеварения, от школы, от мира... Он уже понял, про кого говорил зельевар, и не мог поверить, что этот бессердечный, ненавидимый всеми человек, страшный человек, может испытывать чувства. Но, неужели мама...?

Гермиона лишь растерянно переводила взгляд с одного на другого. Она чувствовала, что лишняя здесь, что эта история не для её ушей, но не могла даже пошевелиться.

— Вижу, что знаешь, — Снейп горько рассмеялся. В тусклом свете факелов, его неестественно бледная кожа, обрамленная черными волосами, и резкий сухой смех делали мужчину похожим на ворона, что обычно предвещает смерть. — Так слушай, Поттер, о тебе было сделано пророчество. Что «равный темному властелину, чьи родители трижды бросали вызов злу, родится в конце июля. И Лорд отметит его, как равного себе, и ни один не сможет жить спокойно, пока жив другой». Или ты, или Темный Лорд, Поттер, понимаешь?

Гарри побледнел. Этого он не знал. Всегда побеждал Волдеморта, как в последний раз. А теперь?

— Не думай об этом. Ты не сможешь сделать больше, чем победить или проиграть. Это не главное. История еще не закончилась. Пророчество слышали только три человека: Дамблдор, Трелони и я. Я думаю, ты поймешь, откуда о нем узнал Темный Лорд.

Из зеленых глаз текли слезы.

— Ты не поверишь, моей вины тут нет. Да, я действительно передал Лорду пророчество, но он никогда не был суеверным. Отмахнувшись, он наградил меня проклятьем за то, что я отнял его драгоценное время. Мне не поверили. Но, спустя несколько дней, пришел Петтигрю, которого ты так мило сегодня не убил, рассказав о пророчестве и о том, кого именно скрывают от Темного Лорда. И вот тогда он пришел к Годрикову Лощину. Дальше ты знаешь.

Гриффиндорец прикрыл глаза. Резко вскочив, Снейп отвесил ему пару звонких пощечин.

— Очнись, Поттер! Нашел время в обмороки падать! Рано еще...

С трудом, но Гарри разлепил глаза. Профессор, ослабив воротник рубашки, продолжил.

— Я знал, что собирается сделать Лорд, я просил, умолял его не убивать Лили, и он обещал мне. Я также умолял Дамблдора защитить твою семью и взамен пообещал быть шпионом. Двое моих господ нарушили свои обещания. Я долго размышлял над этим, Поттер, — Снейп присел на парту, склонив голову набок. — Как же так получилось? Почему она мертва, хотя должна была выжить? Почему ребенок, которого коснулась смерть, не погиб? В чем смысл?

Гермиона с трудом понимала происходящее. Очень хотелось проснуться и убедиться, что всё — лишь кошмарный сон от стресса последних дней.

— А сегодня, когда сбежал Блэк, я понял. В этом нет никакого смысла, никаких закономерностей. Только случай, недоразумение, глупое стечение обстоятельств. Поттер, твоя голова, что-нибудь думает по этому поводу?

Гарри пристально всматривался в незнакомого ему человека по имени Северус Снейп. Он боялся что-либо думать, потому что знал, этот разговор изменил всю его жизнь. И, в частности, отношение к одному профессору зельеварения.

— Когда сегодня ко мне пришел твой любимый оборотень, я вдруг подумал: «Лучше бы я тогда умер. По крайней мере, в этом был бы смысл». Согласен?

Гриффиндорец больше всего на свете захотел покачать головой. Из стороны в сторону, из стороны в сторону... Нет! Нет, ради всего святого! Он не согласен! Только не смерть! Не еще одна смерть! Нет, профессор, не надо, пожалуйста.... Кажется, Снейп что-что увидел по его глазам и усмехнулся:

— Не верится, как пара слов меняет отношение. Пять минут назад ты меня собственными руками убить хотел, а теперь что, жалеешь? Так вот, Поттер, дальше я подумал: «А почему бы и нет?» — зельевар развел руками. — Меня здесь ничего не держит, кроме долга перед твоей матерью, смотреть, чтобы ты не свернул себе шею.

Профессор направил палочку на Гермиону. Она уже догадалась, зачем все-таки её позвали.

— Accio, хроноворот.

В бледные, едва дрожащие руки, мягко опустилась золотая цепочка и кулон. Зельевар несколько секунд с интересом рассматривал простой механизм, а потом направил палочку на застывшего рядом гриффиндорца.

— Только с той разницей, что я не вернусь. Поттер, ваше последнее слово?

Гарри почувствовал, что может говорить. Между ним и Снейпом возникла общая ниточка. Одна. Но этого было слишком много для целой жизни, для целой вечности. В груди нарастал огромный ком. Юноша вдруг понял, что ему не хочется, чтобы профессор уходил. Прошло столько времени с их первой встречи, столько ошибок, столько резких слов, столько ненависти, что у ног образовалась пропасть. Ни одного шага навстречу, ни одного жеста, кивка головы, взгляда. Но появился маленький, хрупкий мост. И Гарри отчаянно не хотелось его рушить. Только не теперь. Почему? Почему все так несправедливо? Он почувствовал себя крошечным и беззащитным ребенком перед огромной паутиной, сотканной из случайных комбинаций прошлого и тонких, едва держащихся нитей будущего...

Профессор, наблюдая за раскаянием и растерянностью в зеленых мальчишеских глазах, молча покачал головой. Выбор уже сделан. Положив хроноворот во внутренний карман, Снейп направился к двери.

— Удачи, профессор, — донесся до него прерывистый шепот юноши.

* * *

Как только мужчина добрался до границы Хогвартса, то сразу же аппарировал. Студентов обнаружат через пару часов, значит, ничего страшного с ними не случится. Профессор оказался в своем доме на Фривилл стрит, 17. Этот дом он приобрел себе несколько лет назад, стремясь поскорее вырваться из мрачной полуразваленной хижины в Паучьем тупике. Об этом доме никто не знал, кроме него самого. На карте были дома 16 и 18, но, как часто бывает в Англии, некоторые дома разрушают, потом не восстанавливают, так и оставляя беспорядок. Воспользовавшись этим, Снейп наложил на строение Скрывающие чары Фиделиуса. Внутри было светло, уютно и чисто. Последний раз мужчина был здесь в день покупки и больше не появлялся, опасаясь слежки. Он намеревался жить здесь после окончания войны. Но, раз планы так изменились, что теперь говорить.

Снейп создал портключ. Скорее всего, им воспользуется Лили. Она с семьей смогут жить здесь. Это маггловский район. Если Джеймс проявит каплю сообразительности, чтобы сберечь жену и ребенка, их даже не обнаружат.

«Лили, родная моя,...

На этом слове выдержка изменила непробиваемому характеру зельевара. Он зажмурился, но на пергамент упала крохотная слеза, маленькая, словно даже она не имела права на существование. Снейп недоуменно провел ладонью по лицу, стирая свидетельство внезапной слабости.

...Когда я появлюсь на пороге вашего дома, держу пари, ты меня не узнаешь. Конечно, ведь я стал на двенадцать лет старше. А тебя запомнил совсем юной, как весеннее солнышко, никогда не проникающее в мои темные подземелья. Мне жаль, что мы расстались так... нехорошо. Прости, пожалуйста, за все слова, которыми я имел несчастье ранить или задеть тебя. Если ты не сможешь простить молодого Пожирателя смерти, прости хотя бы маленького Северуса, который держал тебя за руку по дороге в Большой зал.

Сейчас я пишу в запертой комнате под чарами невидимости. Если мой план сработает, как я рассчитываю, и ты с Поттерами останетесь жить здесь, пожалуйста, уйдите из дома двадцать первого апреля девяносто четвертого. Иначе, боюсь, я просто не выдержу.

Не думаю, что тебе нужно знать всю мою историю этих лет, поэтому сообщаю вкратце. Этот дом я купил в восемьдесят пятом году. На него наложены чары Фиделиуса, которые будут закреплены на том, кто перенесется сюда портключом. Предположительно, на тебя или Поттера-старшего. Он стоит в маггловском районе на востоке Англии. Если вы захотите затаиться, а я советую сделать именно так, просто не возвращайтесь в Лондон, по крайней мере, несколько лет. Хотя, зная, неуемный характер Поттера, догадываюсь, что его надолго не хватит. Берегите Гарри.

Черт, не могу поверить, что пишу это, но... просто поверь, Лили. Твой сын вырастет достойным человеком: настоящим гриффиндорцем, и я говорю это почти с уважением, невзирая на то, что сын Поттера доставил мне немало проблем. Насчет его крестного.

Предатель — Питер Петтигрю. Именно он сдал ваше убежище Лорду. У него есть метка. Блэк невиновен. Не дайте ему снова попасть в Азкабан на двенадцать лет. Последних мозгов псину лишили.... Кажется, всё сказал. Думаю, после ночи тридцать первого октября, мы больше никогда не увидимся.

Не держи на меня зла. Навсегда твой, Северус».

Мужчина положил пергамент на стол и одел на шею хроноворот. Ему нужно было иметь в запасе пару часов, чтобы успеть аппарировать в Годрикову Лощину и постараться убедить гриффиндорцев сначала поверить ему, потом воспользоваться портключом. Двенадцать больших поворотов, пара маленьких, вот и всё. Он в тысяча девятьсот восемьдесят первом году. В канун Самайна — ночи, которая всегда требует жертвы.

* * *

В дверь негромко постучали. Хозяин дома шепнул: «Люмос» и вышел в прихожую. Выставив наготове палочку, он осторожно открыл дверь.

— Ты?! Нет... не ты... — молодой человек отпрянул от мрачного, как эта дождливая ночь, мага. Капли воды стекали с его черных волос, заливая пол.

— И тебе, Поттер, добрый вечер, — меланхолично ответил повзрослевший Снейп, проходя в дом и внимательно оглядываясь по сторонам.

— Кто ты? Ты не можешь быть Сопливусом! Я видел его...

— Да-да, пару недель назад, я в курсе. Так, Поттер, садись, разговор есть, — профессор уже осмотрелся. Он не был здесь уже очень давно. Настолько, что уже и забыл про фотографию их выпуска, стоящую на белой каминной полке. Снейп пригляделся — неудивительно, что Поттер в таком трансе, двенадцать лет сделали из тощего хмурого змееныша, внушительного мрачного слизеринского змея. И если раньше, размеры его носа внушали отвращение самому обладателю, то сейчас мужчина выглядел очень даже презентабельно.

— Джеймс, я уложила Гарри. Кто приходил? — профессор застыл от голоса, который неожиданно раздался за спиной. Этот голос преследовал его в снах и кошмарах, в мыслях и, казалось, наяву. Лили. Он повернулся к женщине лицом. Реакция последовала незамедлительно, хоть и была неожиданной: — О Боже! С...Северус? Это ты?! — смело, как и раньше, Лили подошла к нему почти вплотную, по-детски изучая его лицо. Черные глаза смотрели на женщину, впитывая её черты с каждым ударом сердца. Взрослые, умные, искренне любящие глаза.

— Лили, — сквозь стиснутые зубы выдохнул Снейп. Ноги едва держали его. Она здесь, живая, теплая, счастливая. Это не сон, можно протянуть руку и коснуться её.... Нельзя.

Глубоко вздохнув, профессор отошел в дальний угол комнаты. Нужно начать, иначе они попросту не успеют. Но как сделать, чтобы ему поверили? Полминуты Снейп размышлял, про себя удивляясь, что супруги ничего не говорят. Впрочем, он подозревал, что они изучают его. Он вытащил палочку:

— Я, Северус Тобиас Снейп, клянусь своей магией не причинять вред хозяевам этого дома и их ребенку. Клянусь не лгать и защищать их интересы, — искусная петля, завершающий взмах. Профессор сел напротив гриффиндорцев. Они смотрели на него серьезно и выжидающе. — Через полтора часа здесь будет Темный Лорд, лично. Так, спокойно, — поднял руки мужчина, заметив панику в глазах Лили, — ситуация под контролем. Я же здесь.

Джеймс фыркнул.

— Снейп, твое присутствие здесь совершенно не является поводом для спокойствия. Дом скрыт от нежданных гостей. Нас никто не найдет, а Питер не предаст.

— Джей, — мягко возразила Лили, — Северус только что принес магическую клятву. И, по его словам, у нас совсем нет времени для споров.

В моменты, когда теплая светлая улыбка этой невероятной женщины гасила любой назревающий конфликт, Снейп не мог не любоваться ее лучистыми глазами, ее покоряющей кротостью. Лили повернулась к нему:

— Северус, что нам делать? Ты пришел только предупредить нас или можешь как-то помочь? — она обеспокоенно смотрела на мужчину. Снейп медленно сглотнул.

— У меня есть портключ, который перенесет вас в мой дом. Он не наносим на карту и скрыт Фиделиусом. Найти его сможет только человек, держащий в руках этот портключ. Про дом не знает ни Дамблдор, ни Темный Лорд, ни кто-либо еще.

— Вот так просто? Без всяких скрытых планов? — недоверчиво прищурился Джеймс. Клятва, клятвой, но Снейп — слизеринец и Пожиратель, хоть и перешедший на сторону света. Ему нельзя взять и довериться.

— Ваш сын до одиннадцати лет жил с Дурслями, в чулане под лестницей, Блэк двенадцать лет сидел в Азкабане без суда и следствия. Темный Лорд дважды проникал в Хогвартс, и дважды Гарри уничтожал его, — Снейп не заметил, как назвал мальчика по имени, — на первом курсе, и на втором, после того, как убил василиска мечом Гриффиндора, который ему принес феникс Дамблдора в Тайную комнату. Оба раза, он не погиб только чудом, опуская незначительные детали вроде заколдованного на его убийство бланджера, огромных акромантулов в Запретном лесу, три сотни разогнанных его Патронусом дементоров. Всё, что он мог видеть в зеркале Еиналеж — это отражения своих мертвых родителей, обнимающих его плечи. И всё это было потому, что в ночь Самайна восемьдесят первого года вас убил Темный Лорд. Мне продолжить, или вы уже уберетесь, наконец, отсюда! — сорвался мужчина. Сейчас он походил на грозный бушующий океан, и только странно покрасневшие глаза выдавали его настоящие чувства.

— Я за Гарри, — решительно ответил Джеймс и поднялся наверх. Зельевар удивленно проводил его взглядом.

Перечисляя все «приключения» Гарри Поттера, Снейп всего лишь искусно прятал свои истинные мотивы. Конечно, парнишке должно было быть нелегко, но гриффиндорец храбр и, как бы ни хотелось этого отрицать, силен, у него есть друзья и любящий дедушка Дамблдор. А зельевар был молод лишь раз и любил только одну женщину, которая никогда не могла быть его. Поэтому всё, что Снейп мог сделать, это спасти Лили, подарить ей еще один шанс на счастливую жизнь и уйти самому.

— Северус... — в глазах его любимой застыли слезы. Мужчина в мгновение ока оказался у ее ног.

— Не переживай, Лили... Вырастет твой неуемный сын и доставит тебе кучу проблем. Как говорится, никуда не денешься... — он попытался успокоить её: сев на диван, мужчина мягко провел большим пальцем по лицу, стирая влажные капли с щек.

— Северус, ты... — от волнения, от осознания, она едва могла произнести хоть слово.

— Всё будет хорошо, малыш, — Снейп серьезно посмотрел в изумрудные глаза и, обхватив за плечи, мягко прошептал: — Ты мне веришь? Веришь, Лили?

В ответ на безмолвный кивок, он погладил её огненно-рыжие волосы и прошептал снова:

— Всё будет хорошо, я обещаю.

В гостиную вернулся Поттер с ребенком на руках. Лили забрала у него младенца, Снейп протянул ей портключ и последний раз коснулся её нежной кожи.

— Пароль: «Время».

Последнее, что запомнила женщина, уносясь в цветной водоворот, — человека с невыразимо прекрасными черными глазами, наполненными безудержной любовью и отчаянием.

Одинокий, хмурый мужчина был благодарен судьбе за это недолгое время в прошлом, пока в груди разрасталось чувство необъяснимого, чистого счастья — полчаса за последние двенадцать лет, когда он по-настоящему жил. Полчаса с Лили. Но теперь он должен был идти.... Наверное, вперед. Чтобы жила она, та женщина, что подарила ему целый новый мир, мир надежды.

* * *

Снейп знал, что ему не победить Темного Лорда на открытой дуэли. Будет глупо, погибнуть, не забрав, это исчадие ада с собой. Но профессор не мог ничего придумать, до тех пор, пока не стало слишком поздно.

— Северус, — прогнусавил знакомый до отвращения голос, — что ты здесь делаешь? Неужели ты решил предать меня, своего господина, и спасти свою подружку-грязнокровку? — издевательски расхохотался Лорд, постукивая палочкой по раскрытой ладони. — Думаешь, она оценит? Думаешь, это лучше чем сила и власть, которые я обещал тебе?

Слизеринец не отвечал, держа палочку перед собой.

— Северус, — усмехнулся маг, — ты разочаровал меня. Весьма разочаровал. Ты же не думаешь одолеть меня, не так ли? Crucio!

Профессор упал навзничь, не издавая ни звука.

— Crucio! Crucio! Ты будешь умирать медленно и долго, Северус, пока не начнешь умолять меня о смерти.

Из прокушенной губы текла кровь, сознание становилось слабее, боль ослепляла рассудок, а откуда-то из глубин памяти всплывали строки древнего, как мир, заклятия, который мама пела малышу Северусу перед сном:

Освободи свою любовь,

Пусть жертва станет приношеньем,

Пусть льется преданности кровь,

И смерть врагов, как утешенье...

Пусть свет разлитый безвозмездно

Вернет покой, и в честь победы,

Луч, проносясь, над темной бездной,

Останется тебе заветом.

— Северус, ты так ничтожен, что даже твоя подружка тебя оставила! Кому нужна такая жертва? — безумный смех, раздававшийся в ушах, прекратился.

Открыв глаза, Снейп увидел, как Темный Лорд поднимает палочку. Поднявшись на ноги и слегка покачиваясь от слабости в теле, мужчина поднял глаза, чтобы посмотреть в бездушные красные щели своего врага, и чему-то улыбнулся. На его лице было написано такое умиротворение и готовность, что маг, взревев от ярости, поглотившей его, выбросил Непростительное прямо в грудь зельевара:

— Авада Кедавра! — изумрудный луч стремительно вырвался вперед и, коснувшись черных одежд, вернулся в палочку. Только на этот раз рядом, переплетаясь ослепительными волнами, рядом летел золотой луч. Душа Северуса выбила тьму из тела Темного Лорда и, опутав её золотистым коконом, вместе с ней растворилась в сумраке неосвещенной комнаты.

* * *

— Северус? Какое странное имя. Но мне очень нравится, — задумчиво откликнулась маленькая рыжеволосая девчушка, забирая распустившийся цветок с протянутой ладони.

— Мне тоже нравится, твоё имя. Давай дружить? — неуверенно предложил мальчик, с виду похожий на маленького грустного принца. Лили сразу же захотелось, чтобы он улыбнулся. Ведь ей было так хорошо!

— Давай, Северус! Хочешь, я покажу тебе Тиаса? Это мой заяц, он у нас в саду. Пойдем? — девочка радостно отбежала на пару шагов и радостно закружилась, быстро перебирая ногами по дороге.

— Хорошо, пойдем, — взгляд не по-детски глубоких глаз был наполнен удивлением и радостью одновременно. Лили теперь его друг!

Девочка доверчиво ухватилась своей ладошкой за руку мальчика, и они побежали в яблоневый сад. Им, во что бы то ни стало, нужно было увидеть плюшевого зайца Тиаса.