Грязные деньги (гет)

Пролог. Пиар и трезвенность.

Всё для него, для одного —

Для пиара.

Ходить в кино и в казино —

Для пиара.

Должна звезда любая знать

Как нужно бытом торговать.

Как ни крути, должна расти

Популярность...

(отрывок из песни "Популярность")

Пиар бывает мелким, крупным, бывает нелепым и даже шокирующим. Интересно, с какой стороны меня теперь пиарит пресса? Кто я для них — новая звезда шоу-бизнеса, или же одноразовая подстилка для богатого отпрыска Малфоев? Что теперь будет думать обо мне Волшебный мир? Кем будут считать меня Гарри и Рон? Впрочем, обо всём по порядку...

* * *

После того, как с грозой волшебного мира было покончено, я задумалась о своей карьере. От профессии мракоборца я решительно отказалась — уже набегалась за тот страшный год. Целителем в больнице Святого Мунго я не стала, хотя втайне рассчитывала на эту должность не так давно. Возвращаться в Хогвартс в лице преподавателя я не захотела. Как я смогла бы спокойно сидеть в Большом зале, зная, что в мая девяносто восьмого там повсюду лежали мёртвые тела — в том числе и Фреда, Тонкс, Люпина...

В итоге я решила построить карьеру в сфере Магического Правопорядка. У меня было всё: желание, навыки, трудолюбие. Меня заметили почти сразу, приводили в пример нерадивым работникам. Через неделю меня пригласил к себе в кабинет шеф. Я, дура, обрадовалась, а он мне прямо и говорит: либо работа, либо секс. Я не стала унижаться. Хорошее оглушающее заклинание — и начальник упал навзничь. Я поняла, что все мои мечты о карьере в Министерстве магии рухнули ещё до того, как он глухо стукнулся о бетонный пол. Похоже, шефу придётся обращаться в Мунго.

Так и развалились все мои надежды на стабильную и тихую работу. Потому, наплевав с Астрономической башни на моральные принципы, я подалась в шоу-бизнес. На моём счету в Гринготтсе была довольно кругленькая сумма, которую нашему Золотому Трио вычислили в качестве награды. Я купила дом, навороченную машину и целый гардероб от "Yves Rocher". Каждый день я проводила в барах, модных бутиках, некоторое время была моделью (что весьма поспособствовало моему доходу). Может, я и стала одной из тех "звёзд", которых в мире так много, но я никогда, и даже за деньги не соглашалась переспать с каким-нибудь олигархом. Даже по пьяни (к сожалению, как и любая молодая богатая звезда, я начала выпивать, но всегда помнила по утру, что я делала ночью).

Часто ко мне присоединялись Рон и Гарри. Те никак не могли отбиться от журналистов, думать о карьере аврора можно будет, только когда всё хоть немного утихнет.

Прошло два года. Тише не стало. Особенно в центре внимания был Гарри, оно и понятно: Избранный, герой, победитель и в том духе. С Джинни они давно разошлись. Похоже, она не смогла стерпеть постоянную близость прессы. Помнится, однажды их застукали в лифте. Вроде, тогда Джинни и ушла обратно в "Нору" помогать маме печь пирожки, чтобы быть как можно дальше от шоу-бизнеса. Впрочем, для такой девушки, как Джинни слава не является главной целью. Она её опасается. Может, это и к лучшему.

Гарри и Рон стали невероятно знаменитыми. Первое время боялись славы, старались не светиться, но что они могут поделать против целого мира шоу-бизнеса? Конечно, мы по-прежнему Золотая троица, мы по-прежнему дружим, но... что-то оборвалось. Незначительное, но заметное. Я не смогу больше поплакаться им в жилетку, они не станут говорить о своих неприятностях. Почему? Я и сама не знаю.

И всё же, вернёмся к моей истории. Уже год я была VIP персона мира звёзд. Я не задумывалась о будущем, жила настоящим, жила вечеринками, тусовками, новыми нарядами и новыми поклонниками. Нет, конечно, что-то от той заучки Грейнджер осталось. Например, в редкое свободное время я читала Шекспира и Жюль Верна. Пару раз садилась писать книгу, но всё не хватало времени. Пару раз я задумывалась, что неправильно живу. Ничего нового не приношу в этот мир. Живу только для себя. Но эти мысли не успевали хорошо оформится, и потому снова каждый день я развлекалась в центре Лондона.

Теперь главное. В свой двадцатый день Рождения я первый раз чудовищно напилась. Последнее, что я помнила, было то, что я махом осушила стакан огневиски. И ещё один. И ещё один.

Дальше была пустота. Расплывчатая пустота, из которой доносился грохот (по — другому и не скажешь) музыки, смех, и что-то ещё. Помню, что я куда-то бежала, трансгрессировала, разговаривала. Потом наступила тьма. Наверное, я задрыхла. Где — не имею понятия.

... Когда я открыла глаза, то увидела потолок. Хорошо, что уже не небо! Значит, я в какой-то квартире. Посмотрела по сторонам. Я была в чьей-то комнате, но не в моей. Это уже страшно. Лежала на кровати, тоже не в моей. Это мне очень уж не нравится. Голова кружилась со скоростью разъярённого гиппогрифа. Совсем скоро я буду мучаться от похмелья. Не сразу я поняла, что со мной в постели лежит кто-то ещё.

«Только не Рон... только не Гарри, — думала я, пока присматривалась к парню. — Грейнджер, кто тебя пить учил? Как голова раскалывается!» — звучало в подсознании.

Внезапно человек, который лежал рядом со мной, проснулся. Посмотрел на меня и в ужасе заорал. Только после этого я окончательно проснулась и узнала перед собой Драко Малфоя. Стоило ли говорить, что я подняла крик похлеще, чем у него.

* * *

Защёлкали фотоаппараты, снимая во всех подробностях полуголых Малфоя и Грейнджер. Как репортёры, работающие на "Ежедневный пророк", проникли в дом, да и как вообще узнали о месте нахождении парочки осталось загадкой. Похоже, что нетрезвый Драко забыл запереть свою квартиру, или журналисты, подгоняемые сенсацией и новым материалом для сплетен, сами выломали дверь. Не оставалось сомнений: к вечеру, а может даже к обеду будет готов выпуск с нашими фотографиями на первых полосах. «Грязнокровка спит с бывшим Пожирателем», — Драко уже мысленно придумал заголовок.

Гермиона, как могла, закуталась в одеяло. На ней было только нижнее бельё, куда делась остальная одежда, было непостижимой тайной. «Остаётся надеяться лишь на то, что мы с Малфоем не переспали» — было единственной мыслью, которая вертелась в голове.

— Мистер Малфой, вы дадите нам небольшое интервью? — взволнованно поинтересовался журналист.

— Всем прочь из моего дома! Иначе я за себя не отвечаю! — закричал Драко, доставая волшебную палочку.

Когда, наконец, корреспонденты "Пророка" разошлись, Гермиона простонала:

— Малфой, что произошло?! Где я? Что ты делаешь со мной в одной кровати?

— Отличный вопрос, Грейнджер. Я хотел спросить тебя то же самое, — съязвил Драко, — и что ты делаешь в моём доме во Франции я понятия не имею. Помню лишь, что я был на какой-то вечеринке в Лондоне, и всё...

— Во Франции?! Малфой, ты издеваешься? Я была в Лондоне вчера вечером. Какого обвислого Мерлина мне понадобилась Франция? И где моя одежда?! — к Гермионе стала медленно, но верно подкатывать истерика. Оно и понятно: когда после своего дня рождения ты просыпаешься в чужой стране, в кровати с давним врагом и на тебе нет почти никакой одежды... словом, двадцатилетие не совсем удалось. Скорбно.

— Наколдуй себе халатик, Грейнджер, и успокойся. Я нервничаю не меньше твоего. Хоть я и в своей стране, то, что я спал в одной кровати с грязнокровкой и то, что об этом скоро будет знать весь мир, мне настроения ничуть не добавляет! — воскликнул Малфой. Выглядел он довольно-таки взволнованным.

Как ни странно, Гермиона его послушалась. Невербально наколдовав себе тряпьё, отдалённо напоминающее халат (в таком состоянии чары не будут хорошо удаваться, но хоть что-то) и спросила прямо:

— Малфой, мы переспали?

— Есть только один способ это проверить. Ты же знаешь о такой весьма интересной штучке, как Омут Памяти? — поинтересовался Малфой.

— Да, но для того чтобы узнать, что было вчера вечером, нужна колбочка с воспоминаниями, а у нас её нет. — Озадаченно сказала Гермиона.

— Говори за себя. У меня, в отличие от тебя, есть очень полезная привычка. Если ты просто нажираешься огневиски до потери памяти...

— Это был первый раз, у меня юбилей! — возмущённо перебила Гермиона.

— То я всегда складываю воспоминания о пивнушке перед сном в специальную пробирочку, — невозмутимо закончил Малфой. Похоже, что он вообще не хотел её слушать. Девушка ощутила острое желание запустить в него чем-нибудь тяжёлым.

— Ммм... то есть, мы посмотрим, что мы оба делали вчера? — задумчиво протянула Гермиона.

— По-моему, в школе ты понимала всё с первого раза, а сейчас, с похмелья не улавливаешь, — ехидно усмехнулся Малфой. Бывшая гриффиндорка внезапно вспомнила, как она врезала ему в челюсть на третьем курсе. Непреодолимо хотелось исполнить удар на бис. Вот только это делу ничуть не поможет, придётся потерпеть и ограничиться словами.

— Заткнись, Малфой! Как только мы выпутаемся из всей этой заварушки, я трансгрессирую в Лондон, подальше от твоей наглой тупой рожи. Давай уже, доставай свой омут!

Драко воспользовался Манящими чарами. Каменная чаша с вырезанными на ней странными знаками (возможно, рунами) плавно опустилась на столик у кровати Малфоя. Тот вылил в неё белую тягучую субстанцию из своей пробирки. Омут Памяти стал похожим на серое облако.

— Готова, Грейнджер? У меня такое предчувствие, что сегодня ночью мы совершили какие-то не очень законные поступки, — усмехнулся Драко. Гермиона три раза плюнула через плечо и постучала по дереву.

Они одновременно сделали глубокий вдох и окунули лицо в Омут Памяти. Воспоминания закружились серебряным водоворотом.

К сожалению, смутное подозрение Малфоя сбылось. Они и вправду сделали кое-что незаконное. Мягко говоря. Но что это было, им ещё предстояло узнать.

* * *

Тем же днём Гарри прочитал выпуск "Пророка". На первой странице была изображена Гермиона, которая нелепо прикрывалась одеялом, и ошалелый Малфой— младший. Жирный заголовок гласил: "Все скелеты в шкафах знаменитостей".

Саму статью Гарри не захотел читать: и так тошно. Возможно, у Гермионы есть какие-то весомые объяснения, но факт остаётся фактом — между ней и Малфоем точно что-то было. Доказательством была фотография. Эх, нельзя было подруге напиваться, нельзя...

У Гарри ещё болела голова со вчерашнего праздника. Они устраивали его с Роном лично, созвали гостей (кое-кто, например, папарации пришли без разрешения), заказали напитки и еду. Правда, они довольно быстро заснули, прямо за столом. Гермиону они последний раз видели, когда она мирно пила огневиски. Что же было потом? Как она очутилась в далёкой Франции? Что ещё вытворяла той ночью?

Внизу первой страницы "Ежедневного пророка" было кратко сообщено о вооружённом нападении на ирландский банк Клевид, украдено около тридцати тысяч галлеонов, ранено три человека, стена здания полностью разнесена Взрывающими заклятиями. Двое похитителей, авроры ищут улики.

Жаль, что Гарри, поглощённый мыслями, не заметил эту колонку и не подумал как следует. Иначе бы мог и понять, чем Гермиона с Драко занимались ночью...

* * *

Семь смертных грехов — это вам не Конституция. Поправок не будет.

(из сериала "Грязные мокрые деньги")

Хочется много денег

И ничего не делать.

Главное не работать,

И каждый день в кабак.

Мы идём грабить банк!

Хорошо бы нам танк,

Но можно и так.

Рубль, доллар и франк.

(Отрывок из песни “Мы идём грабить банк”)

Когда воспоминание кончилось, Гермиона, с абсолютно диким выражением лица, плюхнулась на кровать и завела истерику. Она ограбила банк, будучи пьяной. Она ранила трёх человек Взрывающим Заклятием. У неё в сумке лежат тридцать тысяч галеонов. На них можно купить пять вилл, десять лимузинов, вагон косметики и более ста дизайнерских платьев. Впрочем, за кражу такого масштаба можно получить двадцать лет Азкабана. Плюс три ранения и огромный ущерб зданию. Хотя... не она одна виновата в этом преступлении.

— Малфой, гадкий хорёк, какого Мерлина ты предложил ограбить банк?! Спасибо ещё скажи, что я догадалась наколдовать нам маски, и нас не узнали! И мы чудом свалили, трансгрессировав прямо перед самым носом охраны! — воскликнула Гермиона. Говорят, нужно уметь видеть плюсы в самых скверных вещах. Пока же она видела только один: хоть в нетрезвом состоянии она и целовалась с Малфоем, и клялась в вечной любви (равно как и он), но после ограбления, трансгрессировав к нему в квартиру, она не переспала с ним. Просто взяла и захрапела.

— Ну, в отличие от кое-кого, я банк ограбил первый раз, — с ухмылочкой заметил Драко. Гермиона не стерпела и бросила в него подушку, — а теперь, Грейнджер, мы по уши в дерьме. Неси свою сумочку, она под кроватью, судя по воспоминанию, ты туда её засунула. Не понимаю, как туда вошли тридцать тысяч галеонов, но...

— Заклятие Невидимого расширения. Эта сумка ещё во время скитания с Гарри и Роном со мной была, — перебила Гермиона, доставая маленькую бисерную сумочку из-под кровати.

Вытряхнув деньги на кровать, грабители восхитились. Ночью, как они увидели в омуте Памяти, они просто совали деньги в сумку пригоршнями. Сейчас же было видно, что денег просто море.

— Здесь тридцать тысяч золотых монеток. Впечатляюще! — воскликнул Малфой. Гермиона, напротив, ещё больше побледнела:

— Что нам теперь делать? Сдаваться или бежать, а, Драко? — парень резко повернулся:

— Ты назвала меня по имени, или я ослышался?

— Думаю, после всего, во что мы влипли, мы вполне можем называть друг друга по имени, — нетерпеливо ответила Гермиона, — так что будем делать? Сдаваться?

— Грей... эээ... Гермиона, ирландский банк Клевид — один из самых охраняемых во всей магической Европе. Я с трудом осознаю, что мы смогли его ограбить в таком состоянии. Да ещё и вдвоём. Но факт остаётся фактом: мы нагло взорвали одну из стен банка, вбежали в ближайшее хранилище и украли кучу денег. При этом ещё сбежали. Если бы нас поймали, то мы бы уже куковали в камере Азкабана, — сказал Драко, — и ты ещё предлагаешь сдаваться? Чистосердечное признание, к твоему сведению, уже не уменьшает срок заключения. Потому хватаем деньги — и валим. Если придётся, то из страны.

— Неужели всё зашло так далеко? Но нас же будут искать! Надо предупредить Гарри, Рона... — в отчаянии воскликнула Гермиона.

— Ты ещё не представляешь, как далеко. Мне так вообще пожизненный срок грозит. Я же бывший Пожиратель. А по секрету всему свету сообщать нельзя. Если кому и сказать, то только Гарри Поттеру, — мрачно сказал Малфой.

— А почему именно ему? — спросила Гермиона, — а почему бы не рассказать Рону?

— Уверен, что он нас не выдаст. А вот твой Уизли имеет слишком большую семью, которой весьма интересны подробности твоей жизни. Да и тайны вряд ли он хранить умеет. И не доверяю я ему. Вот Поттер мне здорово помог, от Азкабана отмазал, да и жизнь к лучшему изменил.

— Тебе просто неприятен Рон, вот и всё! — не вытерпела Гермиона, но увидев выражение лица Драко, поспешно прибавила, — ладно, ладно, только Гарри и всё.

— Ты мне голову значит не заморачивай, — устало сказал Малфой. — Вот значит что, ты идёшь и рассказываешь обо всём Поттеру, берёшь с него клятву, что он ничего никому не расскажет. Мне же нужно уладить кое-какие дела. Всё будет выглядеть так, будто мы — счастливая семейная парочка — уехали на Канары.

— Драко, ты офигел? Какая семейная парочка, я тебя первый раз за три года вижу! — опешила Гермиона.

— Слушай, для тебя что важнее — свобода или Азкабан? — с иронией спросил Малфой, — Гермиона, если ты всё ещё хочешь жить долго и счастливо, то не спорь со мной и иди к Поттеру.

— Вот и пойду! — обиженно сказала Гермиона.

Когда она трансгрессировала, Драко аккуратно сложил деньги в бисерную сумочку, спрятал её, трансгрессировал в Англию, и отправился в редакцию “Ежедневного пророка”.

* * *

— Привет, Гарри! — мило поздоровалась Гермиона, когда друг открыл ей дверь.

— Привет. А почему ты не с Малфоем? — кисло спросил Гарри, показывая ей выпуск “Пророка”, который он только что получил, — или вы как переспали, так и разошлись?

— В этом-то всё и дело. Сядь, пожалуйста, я тебе всё объясню, — сказала девушка. Годы дружбы с Гермионой достаточно убедили Гарри, что её лучше всего просто слушаться.

— Итак... не падай в обморок, пожалуйста, когда услышишь мой рассказ. Если коротко, то сегодня утром я проснулась в другой стране и в одной кровати с Малфоем. Но это не всё. Ночью я ограбила один из самых охраняемых банков Европы и украла тридцать тысяч галеонов. Подробности и рассказывать не хочу — мне очень стыдно, Гарри, правда!

Гарри не упал в обморок, как показывают во множестве комедийных фильмов, но изумился.

— И это та Гермиона Грейнджер, которая боялась забраться в Гринготтс два года назад, чтобы убить частичку души Волдеморта? — расхохотался Гарри, — я удивлён! Зачем тебе понадобились тридцать тысяч галеонов, это, если не ошибаюсь, в магловском мире — как десять миллионов! Как ты могла так напиться?! Ты ещё проверь в паспорте, не замужем ли ты за Малфоем! Может, ты татуировку сделала “Д+Г=любовь”?

— У тебя истерика! Ты бы хоть знал, как сложно было тебе довериться! — дрожащим голосом сказала Гермиона, — думаешь, я об этом всем на свете рассказала бы? Нет, Гарри, только тебе! Даже Малфой решил тебе всё рассказать!

Гарри вмиг перестал смеяться. Он понял, что ещё немного — и девушка заплачет.

— Прости, Гермиона... просто это так неожиданно, — герой вдруг стал серьёзным, — никому об этом лучше не знать. Даже Рону. Если что, я перед ним тебя прикрою, иначе он тебя из — под земли достанет. Просто он до сих пор в тебя влюблён. Я помогу тебе, чем смогу. Бегите из страны, оба. Я как-нибудь запутаю следы, чтобы вас никто не нашёл, авроры уже скоро наткнутся на улики, это уже точно. Не думаю, что по пьяни вы действовали безупречно, потому вам надо скрыться как можно скорее. Деньги захватите с собой, вам хватит, чтобы ещё ваши внуки жили в достатке. Не общие, разумеется, — внезапно добавил Гарри, — купите магловский билет на самолёт, но улетайте обязательно ночью.

— Гарри, не знаю, как тебя и благодарить... — слабо улыбнулась Гермиона, — как думаешь, мы с тобой ещё хоть когда-нибудь снова увидимся?

— Если только судьба сведёт, — Гарри подошёл к ней и поцеловал. Девушка опешила. — Прости. Не удержался.

— Прощай, Гарри, — голос Гермионы предательски дрогнул, она выбежала на улицу и зарыдала.

* * *

— Здравствуйте, мистер Малфой. Вы пришли дать интервью? — подлетела с расспросами Рита Скитер, как только Драко зашёл в редакцию “Пророка”. Он ухмыльнулся: всё шло по плану.

— Да, это так. Вы меня уговорили, — лениво сказал Малфой.

— Отлично! Где моё Прытко Пишущее Перо? — засуетилась Рита, ища среди горы ненужных вещей перо и пергамент, — ага, вот оно! Итак, первый вопрос: действительно между вами и мисс Грейнджер что-то есть?

— Да, конечно! Мы собираемся пожениться! — улыбнулся Драко. Прытко Пишущее Перо застрочило со скоростью реактивной метлы.

— О, какая новость! Да это же великолепно! Но как ваш отец отнесётся к тому, что вы решили жениться на... ммм... маглорождённой?

Драко задумался. А действительно, что станет с отцом? Сердечный приступ? Психическое расстройство?

— Напишите, что меня не волнует благословение отца, — сказал Драко. Рита Скитер улыбнулась до ушей: ведь такими темпами она напишет четвёртую книгу! Дальнейшие полчаса на Малфоя посыпались вопросы самого разного характера — у какого дизайнера они закажут свадебное платье, где пройдёт свадьба, куда они поедут в медовый месяц, сколько планируют детей, и даже кто будет крёстным первого ребёнка!

— У какого дизайнера — не важно, поедем на Канары, там же пройдёт свадьба, планируем двух детей, мальчика назовём Скорпиусом, девочку — Розой, а крёстным будет Гарри Поттер, — отвечал Драко, едва подавляя смех. Какие же эти журналисты странные люди! Не дожидаясь вопроса: “У какого производителя будете покупать пелёнки”, Малфой сказал, что интервью закончено и побежал в своё поместье. Гермиона уже должна была вернуться.

* * *

— Так, что ты тут трагедию развела? Тебя поймали? — со своей вечной иронией сказал Малфой, увидев, как Гермиона рыдает в подушку. Её всхлипывания раздавались по всему поместью.

— Нет, не поймали!

— Так, эта подушка передалась мне по наследству от бабушки, так что перестань в неё рыдать! — нарочито раздражённо сказал Драко, — давай уже, рассказывай, что произошло!

— Гарри меня поцеловал! — снова заплакала Гермиона.

— И из-за этого весь спектакль? — поднял бровь Малфой, — ну поцеловал на прощание, да и всё, что тут такого?

— Ты не понимаешь! — в ярости закричала Гермиона, — мы с Гарри всегда были друзьями! А теперь он меня целует, зная, что мы больше никогда не увидимся!

Драко сел рядом с Гермионой, которая всё ещё плакала, и положил руку ей на плечо:

— Я понимаю, что у тебя сейчас на уме только такие обыденные жизненные мелочи. Но ты не забывай, что если мы не поспешим, то будем сидеть в Азкабане. Что сказал тебе Поттер? — помягче сказал Драко.

— Он объяснил мне, что нам придётся полететь на магловском самолёте. Ночью. Я сейчас пойду покупать билет, — кивнула Гермиона, — куда мы полетим?

— Может, Манхэттен? Снимем квартиру, сменим имена. Заживём в небольшом, но оживлённом городке.

— Давай попробуем... только есть ещё одна проблема. В Гринготтсе нужно разменять галеоны на доллары, а самим деньги менять будет опасно, — начала раздумывать Гермиона.

— Почему это? — не понял Драко.

— Сам подумай. Если нас раскроют, то посмотрят все отчёты. То, что мы разменяли деньги на магловские, их заинтересует. Так можно понять, что мы отправились в страну, где главная валюта — доллар!

— Ты умница! — искренне восхитился Малфой. Гермиона смущённо улыбнулась, — тогда я отправлю письмо Поттеру. Раз уж согласился помогать, то деньги разменяет, никуда не денется. Сколько там галеонов нужно на Манхэттен?

— Тысяча на оба билета.

* * *

«Поттер, разменяй тысячу галеонов на магловские доллары. По прочтению сожги письмо, почту потом могут проверить. В ответном письме ничего не говори, просто пришли деньги.

Хорёк»

Гарри широко улыбнулся. Хорёк. Не так Малфой и глуп — подписываться прозвищем, о котором знали только его сокурсники. Ни он, ни Рон, ни Гермиона ещё не забыли случая шестилетней давности.

* * *

— Драко, не пялься так! Нужно всего лишь положить сюда куртку, ботинки, пиджак. Ну, чтобы проверить, не пронёс ли ты что-нибудь незаконное! — объясняла Гермиона Малфою, который тупо глядел на неё.

— Как же эти маглы разбираются в этом... — пробормотал Драко и стал снимать верхнюю одежду.

— Первый раз летите? — с услужливой улыбкой спросил таможенник, который слышал разговор, — кстати, а кто это такие — маглы?

— Ладно, проверяйте уже... а это что ещё за палка? — со страхом спросил Драко, увидев, что пограничный приблизил к нему датчик.

— Это предмет, Драко, который помогает узнать, есть ли у тебя опасные вещества, — терпеливо ответила Гермиона.

— Вон откуда взял идею Филч... помнишь, как вас всех проверяли на шестом курсе? — спросил Малфой, пока таможенник водил по нему датчиком.

— По твоей вине, между прочим! — справедливо заметила Гермиона.

— Да неважно... давай лучше подумаем, какие у нас будут имена, сейчас, если не ошибаюсь, паспорт будут проверять.

— Откуда ты знаешь про проверку паспортов? — изумилась девушка.

— Мать давала мне уроки магловедения, ещё до Хогвартса. Так, на всякий случай. Многому я там не научился, но про паспорт знаю твёрдо, — объяснил Драко, — ну так что там с именами?

— Ах, ну да... я подумала, лучше всего будут простые имена Мариэтта Хейб и Джон Вайт, — задумчиво произнесла Гермиона.

— Тогда, чур мне двадцать три, а тебе двадцать два! — сказал Драко.

— Эй! Я старше тебя! — возмутилась Гермиона.

— Да помню я, не кричи. Я следы запутываю. Чем больше расхождений в возрасте, тем лучше, — со знанием дела произнёс Малфой.

— Отлично. Остальные мелочи будут случайными, — сказала Гермиона и незаметно взмахнула волшебной палочкой. В толпе никто не заметил, как в её руке появились два новеньких паспорта. Дело сделано.

* * *

— Зачем ты захватил с собой такую ношу? У меня же всё в сумке! — прошептала Гермиона, помогая затолкать Малфою огромный чемодан на багажную полку.

— А ты не думаешь, что когда два взрослых человека, улетая на другой континент, берут с собой только дамскую бисерную сумочку, это выглядит несколько странно? — прошипел Драко, положив, наконец, чемодан на место.

К тому времени, как они сели на положенные места (Драко постоянно крутился на месте и сквернословил), самолёт стал взлетать.

Пролетев пять часов, Гермиона, наконец, заснула. Малфой не был так спокоен — его преследовало чувство близкой опасности. Хотя, что здесь такого — как-никак, первый раз летит на самолёте. Даже метла не сможет набрать такую высоту и скорость. “А маглы без волшебных палочек неплохо управляются” — подумал Драко.

Он и не заметил, как два человека с задних мест достали из карманов волшебные палочки.

— Сомнум омнес! — прошептал первый колдун. Пассажиры мгновенно заснули.

— Оглохни! — повёл палочкой второй волшебник в сторону кабины пилота.

— Кто вы такие?! — закричал Драко, заметив колдунов.

— Мы из аврората, мистер Малфой. Вы провели ограбление на сумму тридцати тысяч галеонов не очень умно, мы нашли весомые улики. Прошу не сопротивляться и трансгрессировать с нами. И захватите с собой вашу подружку, — кивнул аврор на спящую Гермиону.

— Никуда мы не пойдём! Просыпайся! — рявкнул Малфой и потеребил за плечо Гермиону.

— Драко, что происходит? — потянулась девушка, — кто вы такие? Экспеллиармус!

Палочка первого аврора вылетела из его рук. Второй волшебник обезоружил Драко.

— За попытку оказать сопротивление вам добавят срок, мисс Грейнджер! — сказал волшебник.

— Они правы, Мерлин побери! — закричала Гермиона, хватая за руку Драко, — побежали, быстрее!

— Гермиона, куда ты?

— Прыгать будем! — горе-грабители уже добежали до служебного помещения, уклоняясь от заклинаний аврора. Малфой решительно ничего не понимал.

— Что происходит? Куда вы? — закричала испуганная стюардесса.

— С дороги! Алохомора! — крикнула Гермиона, нацелив палочку на запертую дверь самолёта. Только теперь Драко понял, что придумала девушка.

— Мы же разобьёмся! Высота сумасшедшая! — ахнул Драко, посмотрев вниз. Стюардесса схватилась за сердце и подняла крик. Аврор, наконец, догнал их и уже поднимал палочку...

Не говоря ни слова, Гермиона схватила Малфоя за руку и прыгнула. Не разобьются. Во-первых, внизу — вода. Во-вторых, она умеет накладывать Амортизирующие чары. В-третьих, она захватила сумочку. А в сумочку она догадалась положить метлу, так, на всякий случай. Как же им она пригодится!

— Аресто моментум! — закричала девушка.

Даже, несмотря на затормаживающие чары, удар был довольно-таки сильным. Вода была ледяной. Драко ещё крепче сжал её руку и камнем пошёл вниз. Гермионе стоило немыслимых трудов удержать его на поверхности.

— Я плавать не умею! — прохрипел Драко.

— Чёрт подери... — ругнулась Гермиона, пытаясь стащить бисерную сумочку с плеча. Но это было ужасно трудно потому, что в одной её руке была волшебная палочка, за вторую руку, как за соломинку, держался Малфой, да ещё и самой Гермионе нужно было оставаться на плаву.

— Драко, именем Мерлина, держись хоть за шею, хоть за ноги, но отпусти руку. Мне же надо хоть как-то достать метлу! — взмолилась девушка, — авроры очень скоро поймут, что мы не утонули, и будут искать с новой силой!

— Ну смотри, ты в ответе за тех, кого спасла, — проворчал Малфой и схватил её за талию.

— Что ты меня лапаешь?! В следующий раз я тебе пощёчину влеплю! — воскликнула Гермиона.

— Сама мне разрешила держаться хоть за что, только не за руку! — возмутился Драко.

— Замолчи! — вздохнула Гермиона, — Акцио метла!

Еле-еле они нормально залезли на потрёпанный Чистомёт-11. Лететь приходилось осторожно, потому что была глубокая ночь. Если налететь на скалы, то потом и кости не соберёшь.

— В добрый путь... если он ещё возможен... — грустно сказала Гермиона.

* * *

Если вы во сне ограбили банк, значит, что в вашей жизни произойдут такие неожиданные проигрыши, которые полностью застанут вас врасплох.

(Сонник)

Только огни

Аэродрома.

Мы убежим,

Нас не догонят.

Дальше от них,

Дальше от дома.

Ночь-проводник

Спрячь наши тени

За облака.

За облаками

Нас не найдут,

Нас не изменят.

Мы убежим,

Все будет просто.

Ночь упадет,

Небо уронит.

И пустота на перекрестках.

И пустота нас не догонит.

Не говори, им не понятно.

Только без них,

Только не мимо.

Лучше никак,

Но не обратно.

Только не с ними.

Только не с ними.

(Отрывок из песни “Нас не догонят”)

— Драко, просыпайся! У хорьков зимняя спячка ещё не началась! — услышал он звонкий голос, как будто бы издалека.

— Ещё немного... я не выспался... — буркнул Малфой, ещё сильнее прижимаясь к подушке.

Однако, понежиться в кровати ему не удалось — его окатило ведром ледяной воды. Сон как рукой сняло.

— Грейнджер, ты офигела?! — заорал Драко.

— А с каких это пор я Грейнджер? — рассмеялась Гермиона.

— С таких пор, как я стал хорьком... ни стыда, ни совести — так человека будить... — проворчал Драко. — Сама будешь меня сушить, у меня волшебную палочку отобрали!

— Хватит нервничать! — воскликнула Гермиона. — Я собрала всё, что могло нам пригодиться, ещё в поместье. Я захватила и запасные палочки, и мётлы, и вредноскопы, и, как видишь, палатку! — с этими словами девушка достала из бисерной сумочки несколько волшебных палочек.

Гермиона говорила правду. Если бы она не захватила все важные вещи, то они ещё ночью либо утонули бы, либо замёрзли. Палатка (ещё та, в которой шесть лет назад Гермиона и Джинни спали во время Чемпионата мира по квиддичу) им здорово пригодилась.

— Кажется, теперь я понимаю, как Уизли и Поттер не пропали несколько лет назад, — ухмыльнулся Малфой. — Если бы я не был так зол на тебя, Гермиона, за то, что ты опрокинула на меня ведро ледяной воды, то непременно бы расцеловал!

Гермиону ещё никто никогда так не хвалил. Она зарумянилась и ещё шире улыбнулась.

Через несколько минут они уже пили крепкий кофе, который девушка тоже захватила с собой.

— И всё-таки, Гермиона, — сказал Драко, размешивая сахар в чашке, — как нас нашли авроры? Не выдал ли нас твой Поттер?

— Я думаю, нет, — задумчиво произнесла девушка, — ведь он даже не знал, куда именно мы отправляемся. Авроры же точно знали время и место. Нас подставил кто-то другой.

Внезапно она застыла в изумлении. Её поразила немыслимая догадка.

— Драко...

— Что, Гермиона?

— Помнишь, ты говорил мне в аэропорту, когда мы покупали билеты, что у меня на щеке сидел жук?

— Ну да... — Драко не понимал, к чему она клонит.

— Как выглядел этот жук?

— Да я особо и не запоминал. Яркий окрас, отметины вокруг глаз. А в чём дело?

— Кажется, я знаю, кто нас выдал...

* * *

Гарри со злостью отшвырнул газету. Как она узнала?! Скитер снова устроила кампанию против Гермионы. Похоже, она так и не забыла, как однажды четверокурсница узнала о том, что журналистка — незарегистрированный анимаг. Раньше она писала, что Гермиона была последней шлюхой, а сейчас всё гораздо серьёзнее. Сегодня на кону жизнь двух людей. Это уже не игра. Придётся написать Рите Скитер. Применить шантаж. Заявить аврорам о том, что в редакции “Пророка” есть незарегистрированные анимаги без всяких вещественных доказательств — бессмысленно. Но Скитер этого, конечно, не поймёт. Слишком глупа и слишком пуглива.

Гарри схватил перо и написал на листе пергамента:

Приходите сегодня в пять часов вечера в “Три метлы”. Вряд ли “Пророк” упустит интервью с Избранным.

Гарри Поттер.

Отлично! Рыбка попадётся на удочку. А там он трансгрессирует с журналисткой прямиком домой и подробно допросит.

* * *

— Куда мы летим теперь? — спросила Гермиона, взмахом волшебной палочки укладывая палатку в сумочку.

— Манхэттен, — невозмутимо ответил Малфой.

— Ты с ума сошёл? — с удивлением сказала Гермиона. Неужели Драко настолько глуп? Ведь авроры же знают место прибытия их самолёта!

— Нет, Гермиона, ты подумай: они этого не будут от нас ожидать. Они решат, что мы почесали репу и сказали: “ага, значит, нас чуть не поймали, мы должны валить как можно дальше от Манхэттена”. Авроры будут уверены, что от двух преступников в законе, которые ограбили самый охраняемый банк и удрали из летящего самолёта, и притом ещё и не утонули, можно ждать большего. Они будут искать в местах, которые дальше от Манхэттена, потому что все авроры чудовищно хитры. Ну да ладно, мы и их обхитрим, — ухмыльнулся Малфой.

— Ты гениален! — изумилась Гермиона. Она не смогла бы придумать настолько запутывающий следы план, — кстати, как думаешь, на каком мы сейчас острове?

Улететь на метле до Манхэттена у преступников всё равно бы не получилось. Потому Драко и Гермиона высадились на каком-то маленьком островке посреди океана.

— Понятия не имею. Главное нам сейчас не сбиться с курса и лететь строго на северо-запад! — сказал Малфой и сел на метлу. Впереди их ждал ещё один перелёт.

* * *

— Гарри, ты совсем не изменился! — широко улыбнулась Скитер, как только Гарри Поттер вошёл в “Три метлы”. Из её крокодиловой сумочки вынырнуло ядовито-зелёное перо и пергамент. Журналист, сидящий рядом с ней, защёлкал фотоаппаратом.

“Вы тоже...” — ядовито подумал Гарри, но прикусил себе язык: нельзя испортить план!

— Почему ты внезапно решил дать интервью? Случилась сенсация, или же ты, наконец, понял истинную цену славе? — вопросы посыпались на парня со скоростью новой “Молнии-2000”. Гарри даже не раскрыл рта, а Прытко пишущее перо вовсю принялось строчить.

— Оставьте нас, — коротко бросил Гарри журналисту, который сидел рядом. Корреспондент без лишних слов удалился. Рита проводила его взглядом. Нельзя было терять ни секунды! Парень вскочил, схватил за руку Скитер, и трансгрессировал в свою квартиру.

— Гарри, ты захотел поговорить в более уютной обстановке? — неуверенно предположила изумленная журналистка. Гарри Поттер, не обращая внимания на её болтовню, достал волшебную палочку.

— Скитер, зачем ты следила за Гермионой?

Лицо женщины вытянулось, в глазах появился страх.

— Я не понимаю, о чём ты говоришь... — пролепетала она.

— Ты всё, мерзавка, понимаешь! — в бешенстве закричал Гарри, бросая в лицо Скитер газету, — она бы тебя не выдала, она вообще забыла о том происшествии! Ты хоть понимаешь, что почти разрушила её жизнь?

— Я обезвредила особо опасных преступников, — возмутилась Рита, повышая голос, — личная неприязнь имела не первое место! Но ты думаешь, что мне понравилось бы, когда она раскрыла бы мою тайну?!

— Ещё слово, ведьма, и я испробую на тебе Круциатус! — заорал Гарри. Гнев кипел у него в душе, осталось только ярость, только жажда мщения за Гермиону, которая чуть было не попала в Азкабан. И плевать, что она сама виновата!

Скитер сразу же затихла. Она выглядела страшно испуганной, ещё крепче прижала к себе крокодиловую сумочку.

— Нет, Гарри, не надо... я больше ничего никому не скажу! — прошептала Рита побледнев.

— А ты дашь непреложный обет, Скитер? Или ты нарушишь своё слово? — ухмыльнулся Гарри.

Теперь журналистка побелела, как снег. Через минуту она, наконец, тихо произнесла:

— Да.

— Кикимер! — позвал домового эльфа Гарри. Домовик сразу же появился с хлопком.

— Слушаю, мой господин, — проквакал Кикимер, согнувшись в поклоне.

— Ты можешь скрепить непреложный обет без волшебной палочки? — сказал Гарри.

— Кикимер умеет, господин, у Кикимера своя магия! Кикимер не раз скреплял обеты моей прошлой хозяйки, Вальбурги Блэк! — закивал головой домовой эльф.

— Отлично! Руку, Скитер! — сказал Гарри, протягивая правую руку журналистке. Та боязливо и несмело подала ладонь.

— Обещаешь ли ты, Рита Скитер, что никогда не будешь следить за Драко Малфоем и Гермионой Грейнджер?

— Обещаю, — сказала Рита. Голос её дрогнул, но руку она не убрала.

Небольшой сияющий язык пламени вырвался из ладони домового, изогнулся, окружив сцепленные руки Скитер и Гарри Поттера.

— Обещаешь ли ты никогда не писать про них ни слова?

— Обещаю, — помедлив, ответила Рита.

Второй огненный луч обвился вокруг первого. Пламя приобрело ярко-красный оттенок.

— Обещаешь ли ты, что никому не расскажешь о том, что произошло? — спросил Гарри.

— Обещаю, — прошептала Скитер.

Бордовая вспышка ненамного ослепила их. Язык пламени обвился вокруг рук и лопнул, как будто разбились тысячи огненных искр.

* * *

— Где мы сейчас и сколько здесь времени? — наконец спросила Гермиона, когда они приземлились после пяти часов полёта в наиболее безлюдном районе Манхэттена.

— Думаю, около пяти часов вечера. А насчёт места... я полагаю, во втором округе. Около Гринвич-Виллидж, — ответил Малфой, оглядываясь по сторонам.

— Как ты узнал? — изумилась Гермиона.

— Вон там Вашингтонский сквер. А ты думаешь, я без всяких знаний полечу в другую страну? — обиделся Драко, — кстати, можем купить газету и посмотреть, где поблизости можно снять квартиру. Дорого, правда, в этом районе стоит жильё. Но мы же богачи, ведь так?

— Драко, что бы я без тебя делала! — воскликнула Гермиона, и, забыв обо всём, крепко обняла.

— Да ладно тебе, всего лишь прочитал информацию, — улыбнулся Малфой и зачем-то погладил её по волосам. Какие странные духи у Гермионы: лёгкий аромат цветов, морская свежесть (может, из-за того, что они столько времени летели над океаном?) и что-то напоминающее булочки с корицей...

Внезапно они отпрянули друг от друга с некоторым испугом. Что это нашло на них? Драко оттолкнул безумную мысль, которая вдруг пришла ему в голову. Не может быть! Не может быть! Гермиона же решила просто не думать о причине, по которой она внезапно бросилась обнимать Малфоя.

— Ой, погоди, я совсем забыла... Орландо! — воскликнула Гермиона, взмахнув палочкой в сторону Драко, — какого цвета волосы? Усы с бородой делать?

— Только не эта ужасная растительность на лице! — в ужасе отшатнулся Драко, — сделай мне просто длинные светлые волосы, ну и там форму носа с цветом глаз измени... не хватало ещё стать кем-то наподобие Хагрида и Слизнорта — у первого метровая борода, а у второго эффектно закрученные усы!

Гермиона сделала как он просил и засмеялась. Стоп! Какого Мерлина она смеётся над шутками Драко?

— Ладно, а мне тогда сделай белокурые длинные волосы, голубые глаза, фигуру получше... — замечталась Гермиона, не замечая, что Драко сгибается в приступе хохота.

— Не жирно ли? Да и куда тебе получше, итак всё... — начал Драко, но внезапно осёкся, — ...всё нормально, — скрыл он минутное замешательство.

— Если это был комплимент, то спасибо, — с подозрением в голосе сказала Гермиона, — давай, не медли уже.

* * *

С квартирой им нереально повезло — нашлась в тот же день, и потому ночевать в палатке, пропитанной запахом кошек, им не пришлось. Старушка, живущая на Мортон-стрит, 33, сказала им:

“Делайте, что хотите!”. Правда, скорее из-за того, что за одно месячное проживание нужно платить предостаточно.

Гермиона стала внимательней смотреть на Драко. То объятие, пусть оно было и дружеским, её взволновало. Но ничего особенно нового она не заметила. Разве что разговаривал более вежливо и стал меньше грубить.

“Всё зашло слишком далеко” — думала Гермиона, отпивая следующим утром большой глоток кофе. Авроры, без сомнения, уже узнали о том, что двое беглецов выжили. Теперь главное, сколько времени они с Драко смогут жить спокойно. Да и ещё те внезапно вспыхнувшие отношения... о чём я говорю?..

“Всё зашло слишком далеко” — думал Гарри в то же время, размышляя о происходящем. Тот поцелуй с Гермионой, история с хорьком-Малфоем, та статья в газете, Непреложный обет с Ритой Скитер...

“Всё зашло слишком далеко” — думал Драко, задумчиво смотря через окно на окрестности Гринвич-Виллидж. Всё больше и всё дальше...

* * *

Деньги — зло. Деньги — время. Деньги — губят.

Известные русские пословицы.

Money, money, money

Always sunny

In the rich man's world

All the things I could do

If I had a little money

It's a rich man's world.

Деньги, деньги, деньги,

В мире неги,

В мире богачей.

Деньги, деньги, деньги,

В мире лени,

В мире богачей

Я бы стала другой,

Если б мне немножко денег —

И в мир богачей

(отрывок из песни ” Money, money, money”)

Следующие несколько недель были прожиты с настораживающим спокойствием. Всё было тихо и мирно, даже объявления о розыске — даже тех не было видно.

— Не бывает такого, когда всё слишком хорошо. Что-нибудь, да и случится большая беда, — нахмурившись, сказала однажды Гермиона. Драко лишь лениво ответил:

— Ты что, не радуешься, что нас до сих пор не поймали? Да прыгать надо от счастья, Гермиона!

— Всё равно, не нравится мне это. Как будто затишье перед бурей. Давай хоть посмотрим в новостях, вдруг заявят? — предложила обеспокоенная Гермиона, включив небольшой телевизор.

-.. Говорят, что когда турист приезжает в Манхэттен первый раз, то его посещает чувство внезапной любви, — вещал приятный женский голос. Скорее всего, шла познавательная передача про город Манхэттен.

“Внезапной любви? Да, всё верно... так, о чём это я сейчас?” — рассердилась на саму себя Гермиона. Ей и в голову не пришло, что Драко подумал о том же самом...

Их отношения никак, впрочем, не изменились. То же несколько язвительное поведение Драко, то же некоторое занудство Гермионы. Однако ей больше не хотелось пустить что-нибудь в него, а ему почему-то не хотелось ответить ей ехидностью. Может, они просто подружились? Говорят, совместные неприятности сильно сближают. А может, произошло что-то посерьёзнее? Например, любовь?..

* * *

— Нет, в новостях ничего нет. — Сообщила Гермиона, — но должно же быть хоть что-то...

— Сглазила, — прошептал Драко, рукой показывая в сторону окна. В высоте парила белая сова с небольшим свитком.

Гермиона побледнела и на ватных ногах поспешила открыть окно. В квартиру влетела великолепная северная сова и кинула на подоконник письмо. Девушка дрожащими руками развернула пергамент:

“В 20:00 в баре Максорслис (Ист-Виллидж). Сожги письмо, как только прочтёшь.

P.S: На пятом курсе ты сказала, что у Рона эмоциональный диапазон как у зубочистки.”

— Это ещё что за фигня? — пробормотал Драко, — какие, Мерлин побери, зубочистки? Причём здесь ваш Уизли? — Гермиона тихонько засмеялась.

— Пять лет назад я в присутствии Гарри сказала Рону, что у него очень маленький эмоциональный диапазон. Вроде бы, все уже давным давно забыли это забавное сравнение, но нет! Гарри запомнил. — С улыбкой сказала Гермиона.

— Так это Поттер написал такую муть? — наконец понял Драко, — а что, молодец Избранный, доказал, что это именно он, а не авроры. Ну так что же, раз пригласил, то иди на свидание тогда. — Внезапно посуровев, сказал Малфой.

— Какое свидание, что ты имеешь в виду? — ошалело спросила Гермиона.

— Если не ошибаюсь, то Поттер пригласил тебя в бар. Вечером. — Уточнил Драко, — и ты не считаешь это свиданием? После того поцелуя?

— О Мерлин, о чём ты говоришь?! — рассерженно сказала Гермиона. — Мы едва не угодили за решётку, какие, к чёрту, свидания? О спокойной жизни можно навсегда забыть! И ты думаешь, что Гарри влюбится... в преступницу?

В глазах Гермионы появились слёзы. Драко очень пожалел, что задел её.

“А вот я, похоже, влюбился!” — сердито сказал себе Малфой. Всё-таки нужно же иногда глядеть правде в глаза. Какой бы невозможной и невероятной, на первый взгляд, и невозможной она не была.

— Гермиона... пожалуйста, не плачь, — мягко сказал Драко, когда на её щеке появились первые слёзы. — И никакая ты не преступница. Это я глупость ляпнул сгоряча.

— Я прямо не узнаю тебя, Драко, — слабо улыбнулась Гермиона, вытирая тыльной стороной ладони слёзы, — что ни день, то меняешься. Скоро вообще джентльменом станешь!

Драко улыбнулся в ответ, но внутри у него была яростная борьба:

Она грязнокровка!

А мне плевать!

Она даже не красивая без “Орландо”!

Это ещё как посмотреть... Панси Паркинсон была в тысячу раз уродливее! А на самом деле, Гермиона и вправду похорошела...

Ну ты и дурак влюблённый! Панси хотя бы банки не грабила, напившись до потери памяти!

То что дурак, знаю: иначе сам с собой не разговаривал бы! А насчёт преступлений — если бы мы в тот вечер не напились, то я бы Гермиону и не встретил!

— Знаешь что? Пойдём к Гарри вместе, — продолжила тем временем Гермиона.

— Но разве он тебе не нравится? В смысле, разве ты не хочешь побыть с ним наедине?

— Не знаю. Всё так запуталось... — со вздохом ответила Гермиона.

Драко пожал плечами, как бы говоря “как хочешь”. Но в душе у него всё ликовало. Поттер ему не конкурент!

* * *

— Здравствуй, Гермиона! — прошептал Гарри на ухо девушке, чуть приобняв, — я так боялся, что больше не увижу тебя!

— Кхе-кхе, — прокашлялся Драко, став при этом ужасно похожим на Амбридж. Гарри отошёл от Гермионы и вопросительно посмотрел на него. — Как ты нас узнал? Мы же изменились почти полностью. Гермиона так вообще стала белокурой и зелёноглазой, — озадаченно сказал Драко. Гарри лишь улыбнулся:

— Да по выражению лица. Я вас из тысячи узнаю!

— Как Полумна? — засмеялась Гермиона. — У неё научился? Это она тогда тебя одна из всех гостей узнала, три года назад, на свадьбе Билла и Флёр, — пустилась в воспоминания девушка.

— Но я, вообще-то, по очень серьёзному делу. — Сказал Гарри и сел за свободный столик. Гермиона и Драко сели напротив него.

— Говори, Поттер. Мы все во внимании, — сказал Драко.

— Авроры узнали о том, что вы живы, не позже суток. Как я и предполагал. Не знаю, с чего они взяли, что вы там, но сейчас большая часть волшебников ищет вас именно на островах восточной части Атлантического океана. Думают, что вы не сумели доплыть дальше, чем до какого-нибудь острова. Но уверен, когда они всё обшарят, то проверят либо восток Северной Америки, либо запад Евразии. Или догадаются проверить Манхэттен. Да, кстати, как вы удрали? — спросил Гарри.

— Если бы не Гермиона, которая догадалась положить в бисерную сумочку метлу, то мы бы или утонули, либо сидели бы сейчас в Азкабане, — ответил Драко. Гермиона смущённо покраснела и только и сказала:

— Да ладно тебе! Гарри, кстати, я узнала, кто нас выдал. Это была...

— Рита Скитер, — закончил за неё Гарри. — Я нашёл её, и она дала мне Непреложный обет, что никогда больше не напишет про вас ни слова. — Последнюю фразу Гарри особенно выделил.

— Но... это ведь опасно! Она же умрёт, если нарушит данное слово! — побледнела Гермиона.

— Скажи, чья жизнь тебе дороже: своя, или глупой мерзкой журналистки? — поинтересовался Драко, — ты правильно поступил, Поттер. Наверное, твоя любовь к Гермионе превыше моральных нравов, верно?

Щёки Гарри запылали, но он, как ни в чём ни бывало, сказал:

— Что тебе об этом известно, Малфой? Ты ведь никого никогда не любил, не любишь, и вряд ли когда-нибудь влюбишься, — Драко лишь усмехнулся:

— Отвечу тебе тем же самым вопросом: что ты об этом знаешь, Поттер? — загадочно спросил Малфой, и, прежде чем Гарри успел осмыслить сказанное, жарко поцеловал Гермиону. Она сначала застыла от неожиданности, но потом, хоть несмело, но отвечала, углубляя поцелуй.

Гарри стоял, как громом поражённый. Гермиона и Малфой целуются? Его любимая девушка и слизеринский хорёк, бывший Пожиратель смерти, целуются? Ревность и гнев разгорелись в душе Гарри, и он, не помня себя от горечи и злости, не понимая, что делает, трансгрессировал в аврорат. К тому времени, как группа волшебников прибыли в бар, Драко и Гермиона всё ещё сидели в объятиях друг друга.

* * *

...Визенгамот постановил! Драко Люциус Малфой признаётся виновным и приговаривается к поцелую дементра по истечению десяти суток заключения в Азкабане. Следующие причины для предоставления обвинения: пособничество Пожирателям смерти, ущерб здоровью Катерины Белл и Рональда Уизли, непоправимый ущерб зданию ирландскому банку Клевида, ранения трёх служащих этого банка, сопротивления аврорам и применение заклятия Империус к Гермионе Джин Грейнджер. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит!

* * *

Мы не получаем жизнь короткой, но делаем ее таковой (Сенека)

От автора: знаю, всё очень быстро, неинтересно и драматично. Потому продолжение будет не очень скоро.

От автора: эта глава не бечена. Оставляйте вашу критику.

We can play it safe, or play it cool,

Follow the leader, or make up all the rules,

Whatever you want, the choice is yours,

So choose.

Мы можем действовать осторожно,

Или действовать эффектно,

Следовать за лидером или играть по своим правилам,

В любом случае, выбор за тобой,

А теперь выбирай.

(Отрывок из песни Heavy Cross)

Визенгамот постановил! Драко Люциус Малфой признаётся виновным и приговаривается к поцелую дементра по истечению десяти суток заключения в Азкабане. Следующие причины для предоставления обвинения: пособничество Пожирателям смерти, ущерб здоровью Катерины Белл и Рональда Уизли, покушение на убийство Альбуса Вульфрика Брайана Дамблдора, непоправимый ущерб зданию ирландскому банку Клевида, ранения трёх служащих этого банка, сопротивления аврорам и применение заклятия Империус к Гермионе Джин Грейнджер. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит!

Несколько дней назад:

— Мне нужно поговорить с Драко. Наедине. — Слышу я за стеной следственной камеры такой знакомый голос.

Гермиона заходит в комнату, плотно закрыв дверь. Шепчет заглушающее заклятие и садится на стул напротив меня.

В Азкабан меня ещё не отправили, но пока держат под арестом до суда, отняв волшебную палочку и прочие вещи. Дементоров тут нет, но атмосфера гнетущая: старые, ободранные серые стены, два стула и стол, и кровать. Вот и всё убранство камеры.

— Драко... я пыталась сказать ещё тогда, когда нас поймали, что ты не накладывал на меня Империус. Но Гарри заколдовал меня Конфундусом, и я бездумно соглашалась с мракоборцами. — Прошептала Гермиона. Её глаза были красными, а голос как-то сел.

— Поттер сделал всё правильно. Тебе бы добавили немалый срок, а я уже и так обречён. — Сказал я.

— Ты не обречён! Я спасу тебя от поцелуя, я признаюсь, что это я ограбила... — из глаз Гермионы снова хлынули слёзы.

— Меня не спасти. Поттер, мерзавец, возбудил дела четырёхлетней давности. Покушение на убийство Белл, Уизли, Дамблдора, пособничество Пожирателям... думаешь, за такое дадут даже пожизненный срок? — с горечью проворчал я.

— Я подам апелляцию! Я не дам тебе умереть!

— Я и не умру. Просто стану бездушным. Разве тебе нужна бездушная сволочь? — попытался съехидничать я, но получилось довольно скверно.

— Драко, ты мне так нужен! — зарыдала Гермиона и как-то судорожно меня обняла. Я рассеянно погладил её по волосам:

— Гермиона... пообещай мне, что не станешь накликать на себя беду и просто забудешь об этих страшных месяцах, как о плохом сне. Тогда я смогу спокойно лишиться души. Я уже смирился. — Гермиона только всхлипывала.

— Время посещения закончено! Прошу выйти из камеры, мисс Грейнджер! — дверь открылась и в камеру вошёл охранник.

— Я обязательно, обязательно тебя освобожу! Клянусь, Драко! — прошептала Гермиона и поднялась со стула.

Я знал, что это невозможно. Из Азкабана лишь раз сбегал Сириус Блэк, и то потому, что был незарегистрированным анимагом. Превращаться я не умел, да и поцелуй дементора будет применён где-то в течении двух недель.

— Прощай, Гермиона. — Последний раз сказал я ей.

* * *

В тот же день я принесла себе клятву, что освобожу Драко любой ценой. Послезавтра его судят, за одни сутки найти решение — нереально. Но тем не менее, я стала перебирать все способы.

Трансгрессировать из Азкабана невозможно. Даже с помощью эльфов-домовиков, о которых я сначала подумала — сказался побег от Беллатрисы Лестрейндж. Попробовать метлу — тоже нельзя, в тюрьме нет никаких окон, лишь небольшая дверь. Да и дементоры сразу почувствуют исчезновение узника.

В моей памяти что-то перевернулось... Шесть лет назад я узнала о ещё одном побеге, не оглашённом министерством магии. Оборотное зелье. Больная мать. Подмена. Барти Крауч. Аластор Грюм...

Внезапно ход моих мыслей прервал скрип двери. В квартиру зашёл Гарри.

— Где ты была? — тихо спросил он.

— Не твоё дело. — резко ответила я и встала с кресла, на котором сидела. Зашла в ванную, включила воду и села на холодный пол. Почему-то шум воды помогал мне думать.

В памяти снова возникли события прошедшего дня.

* * *

Поцелуй Драко как будто отнял способность мыслить. Вся сущность Гермионы жаждала только одного: подольше испытывать такие невероятные ощущения.

Первый поцелуй с Виктором Крамом или поцелуй после уничтожения крестража с Роном не имел совершенно ничего общего с этой внезапно охватившей страстью. Когда твоя рациональная часть замолкает, и даёт волю чувствам. Что, кстати, бывало крайне редко. Гермиона Грейнджер ведь никогда не теряет голову в самых опасных и трудных ситуациях, а тут как будто запуталась в трёх соснах...

Конечно, она слышала хлопок, с которым трансгрессировал Гарри, но Гермиона не стала долго над этим думать. Её внимание занимали гораздо более... страстные вещи.

А потом прибыла дюжина авроров. С этих пор Гермиона не особенно что-то помнила. Только едва заметный шёпот Гарри, расплывчатая темнота, крики, вопросы, на которые она отвечала согласием, не поняв даже их суть.

Очнулась она уже в квартире.

— Где Драко... что ты со мной сделал... что тут за ерунда происходит? — закричала Гермиона, поднимая взгляд на Гарри.

— Этот слизеринский ублюдок, который тебя совратил и заставил нарушить закон уже под следствием. Прости, мне пришлось наложить Конфундус, чтобы ты не вмешалась, — хмуро ответил Гарри. Гермиона ахнула.

— Мы доверяли тебе! Ты предал нас! Теперь мы попадём в Азкабан! Сволочь! — из глаз Гермионы хлынули слёзы.

— С тобой всё обойдётся. Но Гермиона, пойми, Малфой хотел убить Дамблдора, Кэтти Белл, Рона! Я отговорил его тогда от тюрьмы лишь потому, что его мать спасла мне жизнь! — потерял терпение Гарри. — Но это уже слишком! Гермиона, ты бы никогда бы так не напилась, что просто так пошла бы грабить банк! Признайся, Малфой наложил на тебя Империус!

— Нет! Как ты мог! — ошалело сказала Гермиона.

— Я забочусь о тебе, я ведь люблю тебя! Это для твоего блага! Тебе ничего не сделают авроры, а Малфоя почти наверняка ждёт поцелуй дементора! — воскликнул Гарри.

Гермиона неверяще помотала головой и с плачем бросилась вон. Гарри тяжело вздохнул.

* * *

— Гермиона, ты сейчас встречалась с ним? — услышала Гермиона за дверью. Она умылась и открыла дверь.

— Какая тебе разница, Гарри? Погубил жизнь, так не лезь в душу! — гневно сказала она.

— Гермиона... нам надо поговорить. Я жалею, что поступил так. Но разве я мог позволить себе смотреть на то, как он с тобой обращается?

— И как же он со мной обращался? — выкрикнула Гермиона.

— Он играет твоими чувствами! Сначала, значит, втянул в эту скверную историю с деньгами, а потом совратил!

— Драко не совращал меня, Гарри! Это был лишь поцелуй, и как ты заметил, я ему ответила! — со слезами в голосе сказала Гермиона.

— Ну конечно, твоё сердце растаяло из-за гадкого слизеринца! Думаешь, он стал бы просто так целовать тебя? — спросил Гарри.

— На что ты намекаешь? — насторожилась Гермиона.

— Он с одиннадцати лет называл тебя грязнокровкой. Да он даже брезговал прикасаться к тебе!

— Ты ведёшь себя как ребёнок. — Внезапно тихо сказала Гермиона. — Это было девять лет назад. Всё изменилось.

— Он называл тебя так и в шестнадцать, и в семнадцать... — начал Гарри.

— Я не желаю больше об этом разговаривать. — Резко сказала Гермиона и хлопнула дверью.

* * *

К моему колоссальному облегчению, Гермионы на суде не было и она, соответственно, не дала никаких показательств против себя. К поцелую дементора меня всё-таки присудили. Не сказать, что я об этом не догадывался, но всё же, это была моя последняя надежда.

Я говорил, что в той камере, в Лондоне, угнетающая обстановка. Ерунда. Она не идёт ни в какое сравнение с камерой в Азкабане.

Грязная подстилка на полу (заместо кровати), пыльный столик с лежащим на нём заплесневелым хлебом, ужасные стены с крошащимся камнем. Но самое ужасное — дементоры, которые летают совсем близко. Я заново испытывал все моменты унижения, горя, боли. Меня как будто пронзали Круциатусы, которые я нередко получил, служа Тёмному лорду. В соседней камере кричала, бьясь в рыданиях женщина. Я не видел её, но представлял, как она сносит муки. Один охранник, с самым сострадательным видом дал мне, принося завтрак, верёвку.

— Зачем? — спросил я.

— Как зачем? — удивился он. — Ты предпочтёшь поцелуй дементора быстрой безболезненной смерти?

И всё-таки, я наотрез отказался. Может потому, что знал, что самоубийство — ужасный грех, а может и потому, что всё-таки на что-то надеялся. Как говорят, надежда умирает последней. А пока я пытался крошить стену руками, хотя совершенно знал, что мне отсюда таким образом не выбраться. Просто потому, что хоть какая-то работа создаёт иллюзию движения к цели, и помогает ненадолго забыть о лишениях. Даже когда в метре от меня летает дементор.

* * *

Самое большое препятствие — страх. Самая большая ошибка — пасть духом. Самая мощная сила — вера!

(Неизвестный автор)

Ночь, мрак, тишина.

И на нас глядит луна.

Серебристою совой,

Наблюдает за тобой,

Подступает страх, всюду гаснут фонари

На раз, два, три....

Беги туда,

Где невозможно нас найти.

(Отрывок из песни “Беги”)

Гермиона зашла в небольшой офис на Косом переулке. На тёмно-зелёной вывеске красовалась золотая надпись “Торговая компания Эльф и Ас — домовики на любой вкус!”. Похоже, это был единственный магазин, где продавали эльфов. Хоть Гермионе это совсем не нравилось, ведь деньги шли продавцу, а не самому эльфу, но выбирать не приходилось. От этой сделки решалось многое.

В кабинете царил кавардак. Листы бумаги, которые, вероятно, представляли собой контракты, валялись повсюду. Кое-где лежали чёрно-белые фотографии домовиков, а также всякий хлам вроде пустых чернильных пузырьков и сломанных перьев. Единственная сотрудница фирмы сидела на кресле посреди всего этого беспорядка и безмятежно читала журнал под названием “Секреты красоты для истинной ведьмы”. Гермиона изумлённо огляделась и подумала, что попала куда-то не туда. Прокашлявшись, она сказала:

— Это фирма по продаже эльфов-домовиков? — нерешительно спросила Гермиона.

— Да, мы вас слушаем. — Напыщенно сказала девушка, отвлекаясь от чтения журнала. Голос её звучал значительно ниже, чем можно было представить по её внешности.

— Я бы хотела приобрести домовика. Разумеется, деньги на покупку идут в карман эльфа, ведь так? — внезапно строгим голосом сказала Гермиона.

— Эээ... ну да, конечно. — Растерянно сказала сотрудница фирмы “Эльф и Ас”, но тут же добавила: — вам какого домового эльфа?

— То есть “какого”? — переспросила Гермиона, удивляясь.

— Ну, бывают домовики мужчины и эльфы-девушки, молодые, старые, взрослые, весёлые, угрюмые, молчаливые... самые дешёвые те, у которых уже был хозяин. А наиболее дорогие — двенадцать галеонов — самые верные, трудоспособные и умные.

— А как вы это определяете? — заинтересовалась Гермиона.

— Есть эльфы, которые сильнее других привязываются к хозяину. — Ответила женщина. — Так вам какого именно прислать?

— Давайте самого верного, — решила Гермиона, доставая из сумки толстый кошелёк. — Только чтобы эльф сам захотел ко мне идти! — уточнила она.

— Отлично! Сейчас... — радостно воскликнула девушка и крикнула:

— Милли! — раздался громкий хлопок, и на стопку ненужных бумаг упала маленькая эльфийка.

— Да, мадам? — пропищала она, поднимаясь на ноги.

Немного полненькая, с огромными голубыми глазами, живой широкой улыбкой и чистым зелёненьким платьицем, Милли обладала каким-то незримым обаянием. По каким-то неуловимым признакам было ясно, что она настроена крайне дружелюбна и готова постоять за любое создание.

— Познакомься, это твоя хозяйка. — Сказала женщина, кивнув Милли. Потом она повернулась к Гермионе:

— Ей девять лет, довольно молодой возраст для эльфа, воспитана, трудолюбива и дружелюбна. Очень любит подарки, потому её ещё не купили. Не из трусливых, постоит за хозяина горой.

Милли захлопала в ладоши:

— Милли так долго мечтала о хозяйке! Милли будет счастлива служить вам, мисс! — эльф поклонилась Гермионе.

— Ты любишь подарки, да? — Гермиона с нежностью посмотрела на Милли и взяла из своей бисерной сумочки медовый леденец. Глаза довомика наполнились слезами:

— Мисс так добра к Милли! Милли выполнит всё, что пожелает хозяйка! — она закивала с такой силой, что её уши захлопали, как летучие мыши.

— Отлично! — улыбнулась Гермиона. У неё был план. И в этот раз он сработает...

* * *

... — Милли, в Азкабан же нельзя трансгрессировать, верно?

— Да, это невозможно, мисс. — Кивнула домовая.

— Но реально ли переместиться на сам остров, где расположена тюрьма? Это где-то в Северном море?

Несколько секунд Милли думала. На её маленьком личике появилось выражение крайней сосредоточенности. Потом она серьёзно изрекла:

— Да, скорее всего — можно. Но мисс, это очень опасно! Темницу охраняют сотни дементоров! Милли очень боится их.

— Мне нужно попасть туда во что бы то ни стало. Это очень важно, Милли. Речь идёт о душе человека. Разве ты не хочешь спасти чью-то жизнь? — спросила Гермиона.

— Но в Азкабан попадают только плохие, очень плохие люди, мисс... — тихо сказала Милли.

— Этот человек исправился. И он очень хороший, это правда. — Шёпотом закончила Гермиона.

Домовой эльф ещё мгновение вглядывалась в её честные глаза и, наконец, кивнула.

* * *

Завтра вечером меня казнят. Точнее, поцелуют, но это ещё хуже. Интересно, что подумает мама, если увидит меня без души? А отец? А Гермиона?..

О чём думает человек, которому осталось сознательно жить один день? Убивается ли он в истерике, или же вспоминает всё хорошее, что с ним было? Я не знаю. Как будто ещё не до конца осознал, понял эту страшную истину. И только сердце стучит, как пойманный в силки заяц.

Сегодня со мной в последний раз виделись родители. Мать, которая никогда при мне не теряла дух, без конца рыдала и крепко обнимала меня, а отец лишь молчал, положив мне руку на плечо. Когда время свидания закончилось, маму силой увели от меня. Даже когда дверь заперли, она всё ещё рвалась меня обнять. А у отца было такое лицо, как будто он сейчас вот-вот заплачет.

Дыра в стене, которую я пытался разобрать голыми руками, была совсем небольшой. Этакий метровый грот, в который едва можно было залезть. Ну, в случае чего, можно было хоть немного отдалиться от дементоров. Как это не странно, но я держался вполне крепко. Охранник, который предлагал мне повеситься, порой заходил и обменивался парой слов. Он был очень удивлён, когда узнал, что я ещё не бился в истерике и не кричал. Может, дело в том, что я за всю свою недолгую жизнь был не очень-то и счастлив? Ведь я не мог вызвать настоящего патронуса до прошлого года, когда мне было девятнадцать. Увидев его, я устыдился. Это был настоящий белый хорёк...

Сегодня я прочитал несколько записей на стене камеры. И как это я раньше их не увидел? Среди них попадались, как ни странно, и забавные, в том числе и надписи белым мелом =ПУШКИ ПЕДДЛ РУЛЯТ!=, а также Амбридж+Филч =Любовь! Написал, очевидно, какой-то хогвартский шутник. Но тем не менее, это же Азкабан, тюрьма с ужасными дементорами. Очень странно, что находятся люди, способные смеяться в такие трудные минуты. Быть бы и мне таким: не потерять смелость в самое главное мгновение...

* * *

— Милли, ты всё поняла? Когда я тебе скажу, ты трансгрессируешь на остров, где расположен Азкабан, и возьмёшь меня с собой. Потом ты можешь снова вернуться домой, но как только я тебя позову, то ты немедленно перемещаешься ко мне. Всё ясно? — уточнила Гермиона.

— Да, мисс! Милли всё сделает, как говорит хозяйка! — с радостью закивала Милли.

— И ещё кое-что. Пожалуйста, не говори никому про то, что я тебе рассказала. Это просьба. — Медленно добавила Гермиона. — Пока отдохни, у нас завтра трудный день.

Милли ещё раз кивнула и исчезла с оглушительным хлопком.

Гермиона вздохнула и закрыла глаза. Мысленно она повторяла план проникновения в Азкабан. План, на который ушло столько сил. План, который она составляла девять дней без перерыва.

Гермиона чувствовала себя примерно так, как три года назад: она, в облике Беллатрисы Лестрейндж, забирается в Гринготтс, крадёт медальон из Министерства магии, превратясь в Муфалду Хмелкирк...

Но сейчас она будет действовать одна. Милли лишь доставит её к тюрьме. Что потом произойдёт, в Азкабане? Успеет ли она спасти Драко от дементоров?

Лишь бы всё пошло по плану. Лишь бы повезло...

* * *

“Мерлин, как же тут холодно!” — была моя первая мысль, когда я оказалась на острове. Холод здесь стоял жуткий, ветер как будто резал лицо. Я наложила Греющие чары и осторожно осмотрелась по сторонам.

Как я успела узнать, охранников, которые следят за порядкам в темницах — около десяти. Дементоров же — больше сотни. План Азкабана, который я едва сумела найти, выучен вдоль и поперёк, потому мне не составило большего труда сориентироваться на местности и найти вход.

Гораздо хуже было дальше.

— Здесь чужачка! — услышала я голос совсем рядом. Тут же ко мне подплыли по воздуху три дементора. Они были всего в метре от меня...

— Эспекто Патронум! — воскликнула я, выхватив волшебную палочку из кармана плаща. Серебристая выдра отогнала прочь троих, но тут же появилась ещё дюжина дементоров.

Дура. Как я могла забыть наложить Дезиллюминационное заклинание?! Ведь я всё испортила! Теперь и меня, и Драко отдадут дементорам...

Единственным выходом оставался побег. Где вход, где выход я не смогла бы понять — дементоры окружили меня плотным кольцом. Я побежала куда глаза глядят. Моя выдра ещё пару секунд слабо поблестела серебристым сиянием и исчезла.

Я бежала мимо камер, где томились узники. Многие из них кричали. Я мельком смотрела на лица несчастных, всё ещё ища Драко. Хотя надежды, что мы всё-таки выберемся отсюда вместе почти не было.

И всё-таки, убегать вечно было невозможно. Я споткнулась о какой-то камень, который лежал на полу, и упала. Дементоры нагнали меня и чуть склонились. Один потянулся к моему лицу. Всё ближе и ближе...

— Эспекто Патронум! Какие-то проблемы, Гермиона? — услышала я знакомый голос. — А ну поднимайся, и ходу!

Драко? Как он здесь оказался? Откуда у него волшебная палочка?

Я встала и изумлённо посмотрела на него. Как же так странно вышло — я пришла спасать его, а в итоге он спас меня...

— Быстрее, нет времени! — рявкнул он и потянул меня за руку. Мы побежали прочь, от этого ужасного места. В любой момент мог подлететь ещё десяток дементоров. Несколько охранников бежали за нами и метали заклинания. Нам на удивление везло — ни одно так и не попало.

Как только мы пересекли порог Азкабана, я крикнула “Милли!” Раздался хлопок. Мы быстро взяли её за руку. Куда нас нести, она уже знала...

Перед тем, как закружиться в водовороте трансгрессии, я успела увидеть гневное лицо стражника совсем близко от себя. Потом была тьма.

Я вдохнула острый запах моря. Колени подкосились от усталости и я упала на горячий песок.

— Где мы? — услышала я рядом голос Драко.

— На одном небольшом, не известном магам острове. Я несколько дней наложила заклинание Ненаносимости на карту, должно сработать...

— Это всё неважно. — Он подошёл ко мне и обнял. — Главное, мы вырвались из этого дерьма и теперь вместе. Остальное меня не волнует.

Я улыбнулась и посильнее прижалась к Драко. Стало так хорошо и спокойно на душе — просто обнимать любимого человека.

— Мисс, Милли всё сделала правильно, да? — послышался робкий голос нашей маленькой спасительницы.

— Ты молодец, Милли! — ласково сказала я. — Без тебя бы мы попали в очень большие неприятности.

Милли просияла.

— Мисс, Милли захватила палатку, и всё-всё-всё, что нужно! Хозяйка позволит мне пойти приготовить вкусный пирог с заварным кремом?

— Конечно! А потом иди отдыхать, ты же очень устала. — Добавила я.

Следующий час мы проводили за сытным ужином. Пока мы не разговаривали об Азкабане, нашем побеге и прочих мрачных вещах — слишком устали и проголодались. Драко ел с таким аппетитом, как будто его не кормили неделю. Хотя почему "как будто"? Вряд ли узникам кроме воды с сухим пайком что-нибудь дают.

— И всё-таки, расскажи, как ты ухитрился выскользнуть из камеры? — спросила я, когда все запасы еды подошли к концу. — Неужто ты анимаг?

— Увы, но нет. — Отозвался Драко. — Всё гораздо проще. Дело в том, что один охранник повадился со мной болтать. Скучно человеку, что тут поделать? А ещё, когда я ломал стену, желая себя развлечь, я заприметил большой острый камень. Улавливаешь связь? — он внезапно ухмыльнулся.

— Ещё не совсем, — недоумённо ответила я.

— Объясню. Это же очень просто — размахнуться как следует, и ударить этим камнем охранника по голове! — ещё шире улыбнулся Драко.

— Разве он заходил к тебе прямо в камеру? Почему же он не говорил через решётку, это же куда благоразумнее? — удивилась я.

— Не знаю, в каком месте у него благоразумие, но он, похоже, считал, что я совсем не опасен и что нечего меня бояться. Ох как он ошибся! — рассмеялся Драко. Я тоже улыбнулась. — Кстати, объясни мне, как ты смогла наложить на этот остров Ненаносимое на карту заклинание? Я думал, что это можно сделать только через кабинет министра магии.

— Ну... я и сделала. — Смущённо ответила я. Драко открыл рот от удивления.

— Что?! Ты забралась в кабинет министра?! — чуть ли не с благоговением воскликнул он.

— Да. На самом деле, это было просто, — улыбнулась я. — Главное — это придумать отличный план и найти верного сообщника...

— Стоп! Ты рассказала кому-то о своём плане7 — теперь уже с тревогой спросил Драко.

— Нет. Просто одна моя хорошая подруга — человек, который не требует объяснений и поможет тебе в любой ситуации.

— Повезло тебе. Я таких не знаю. — Сказал Драко.

— Это Полумна Лавгуд. — Призналась Гермиона и начала рассказ: — сейчас она работает в Министерстве в Отделе регулирования магических популяций и контроля над ними. Четвёртый уровень. Полумна согласилась помочь мне.

В тот день я пришло к Кингсли якобы чтобы обсудить мою работу. Хотя по таким вопросам к министру магии не ходят, он согласился меня принять. Всё-таки, хорошие знакомые.

Как только я зашла, в кабинет ворвалась Полумна и испуганно соообщила, что на шестом уровне разбушевались мозгошмыги и подожгли сектор контроля за мётлами. Конечно, она это всё придумала, а потом сказала, что ей показалось. А в то время, когда Кингсли побежал выяснять, что там случилось, я зачаровала остров, который приметила ещё раньше, через карту министра.

— И что произошло?

— Остров исчез со всех карт. И магических, и магловских. — Просто сказала Гермиона. — Теперь нас скорее всего никогда не найдут.

— Погоди... мы будем жить здесь всю жизнь? То есть, ты могла жить у своего Поттера в полном достатке, а выбрала существовать со мной и домашним эльфом в какой-то грязной палатке посреди моря? — поразился Драко.

— Знаешь, у маглов есть такая хорошая пословица: С любимым и рай в шалаше. — Таинственно сказала Гермиона.

Десять лет спустя:

— Мама, смотри, какая ракушка! — закричала семилетняя Роза, подбегая к матери. — Она прямо как краб!

— Да, она красивая. — Согласилась Гермиона. — Ты не видела Скорпиуса?

— По-моему, он сейчас ловит рыбу вместе с Милли! Кстати, мам, сейчас такое было! Я, когда собирала красивые ракушки, случайно махнула рукой, и на песке нарисовалась вот такая картинка! — Роза кивнула на песок, где был совсем по-детски нарисован цветочек. — А из-за чего это произошло? — большие светло-карие глаза Розы уставились на Гермиону.

— Стихийны выброс магии. Начинается в семь лет. — Раздался голос отца семейства. — Кстати, а где наш проказник Скорпиус?

В этот момент Роза показала рукой на берег вдалеке. Там бежал Скорпиус, который держал в руках несколько небольших рыбин и совершенно мокрая, запыхавшаяся эльфиха Милли.

— Ох, Скор, и в кого ты пошёл! — вздохнула Гермиона. — Майка, шорты мокрые... хоть бы мне сказал, я бы Водоотталкивающее наложила...

— Милли говорила младшему Мафою, что хозяйка расстроится, если младший Мафой пойдёт ловить рыбу и не предупредит её! — проговорила Милли, отжимая одежду.

— Пап, я словил несколько рыбешек, давай на ужин их пожарим! — радостно предложил Скорпиус, всё ещё сжимая в руках рыбин.

— Давай. — Согласился Драко. — Только сначала перекусите фруктовым салатом вместе с Милли и Розой, идёт?

Дети и домовиха поспешили на кухню. Драко и Гермиона остались одни.

— Они станут великими волшебниками. — Прошептал Малфой на ухо жене.

Гермиона и не сомневалась. Они не видели авроров вот уже десять лет. Всё было хорошо.