Волшебники бывают только в сказках... (гет)

— Папочка, успокойся, это всего лишь сон... — Теплые ладошки дочери гладят меня по щекам. Я открываю глаза и улыбаюсь своей малышке.

— Я напугал тебя, Герми?

— Нет, совсем нет, я привыкла...

Я обнимаю свою девочку, сажаю себе на руки и потихоньку убаюкиваю ее. Пятилетние дети должны спать ночью, а не вскакивать, чтобы успокоить ненормального, неспособного справиться со своими снами отца. Так говорит Эмилия, моя бывшая жена и мать Гермионы. Мы развелись полтора года назад, дочке тогда едва исполнилось четыре. С тех пор мы с Герми живем вдвоем, у Эмилии своя жизнь. Наверное, ее можно понять. Просыпаться по ночам от несущихся из соседней комнаты криков совершенно ненужного, чужого, давно нелюбимого мужчины, постоянно пытаться найти ответ на странные вопросы дочери, которая почему-то видит несуществующие вещи... И при этом понимать, что и муж и ребенок абсолютно здоровы, ни один врач-психиатр, к которым она обращалась не подтвердили ее опасений. Для девочки четырех лет жить в мире фантазий — абсолютно нормально, особенно если ей недостает внимания родителей. Или наоборот, она слишком избалована. А именно избалованной, залюбленной отцом Эмилия Дин считала свою дочь. В отношении меня вердикт эскулапов был неоднозначен, кто-то считал мои ночные кошмары последствием полученной семь лет назад травмы, кто-то говорил, что это вероятно результат пережитого в детстве сильного потрясения, но все сходились в одном — я перестану видеть эти сны, когда ко мне вернется память. Эмилия же была уверена в том, что я болен и боялась, что и дочь получила от меня в наследство тяжелое психическое расстройство. И однажды ушла. Просто собрала вещи, пока мы с Гермионой гуляли в парке аттракционов, а через неделю прислала документы на развод. Я хотел лишь одного — опеки над дочерью, Эми не возражала. Получив в качестве компенсации вполне приличную сумму, ежегодно перечисляемую на ее счет, Эмилия переехала из Брайтона в Кембридж и больше мы не виделись. Надеюсь, ей повезло наконец обрести счастье, которое не смог дать я. А моя малышка выглядит вполне жизнерадостным ребенком, вот только я же вижу, как ей порой не хватает мамы...

Гермиона уснула и я осторожно, чтобы не потревожить сон дочки, перенес ее в детскую. Она что-то пробормотала, когда я укладывал ее в кроватку и заулыбалась во сне. Выхожу из комнаты, бесшумно прикрыв дверь и иду на кухню. Сегодня я уже не смогу заснуть. Эти видения опустошают меня, по капле выпивая мои силы, и чтобы восстановиться, мне необходим глоток горьковатого, ароматного сигаретного дыма и чашка обжигающего, остро пахнущего кофе. И может, сегодня я наконец смогу вспомнить все. Вспомнить, каким ветром занесло меня во двор пустующего дома на окраине Брайтона, кто был тот парень , чью мертвую руку я сжимал в своей, а главное — кто я? А еще — существует ли на самом деле та девчонка, что снится мне каждую ночь, та, имя которой я дал своей дочери...

Моя жизнь началась меньше семи лет назад, когда я открыл глаза в реанимационной палате муниципальной клиники на окраине Брайтона. Та, что была у меня до этого дня, плотно скрыта за серой пеленой с красивым, но страшным названием "амнезия". Очнувшись, я первым делом решил избавиться от проводов, тянущихся от моих пальцев и груди к жуткого вида жужжащим и попискивающим коробкам , от мешающей свободно дышать маски... Раздался мерзкий, визжащий звук и в палату ворвалась темноволосая девушка лет двадцати шести в форме медсестры. Наклонившись надо мной, девушка поправила сбившиеся датчики и укоризненно посмотрела мне в лицо.

— Ну и зачем ты пытался их снять?

Я лишь закатил глаза — разговаривать мне мешала зафиксированная во рту трубка. Медсестра вышла из палаты, но вскоре вернулась с низеньким, круглым, похожим на мячик, доктором. Закончив осмотр, он ободряюще подмигнул мне и повернулся к медсестре.

— Готовь его к переводу в терапию, Эми. Сильный парнишка, я уже сомневался в том, что он когда нибудь придет в сознание...

Лежать в палате общей терапии оказалось ну очень утомительным занятием. Во-первых, мне пока не разрешали вставать с кровати, а лежать и бесцельно пялиться в потолок не хотелось. Во-вторых, я никак не мог вспомнить, как я здесь оказался. А в-третьих... Я не мог вспомнить не только это. К своему ужасу я вдруг осознал, что не знаю, не помню даже собственного имени. Не знаю, есть ли у меня друзья и родственники, откуда я родом, сколько мне лет и даже моя внешность была для меня загадкой. Вечером ко мне в палату заглянула медсестра из реанимации. Придвинув к кровати стул, она протянула мне яблоко и уселась напротив меня.

— Ну что, давай знакомиться, боец?

— Почему "боец"? — Я взял у нее гостинец и с удовольствием впился зубами в румяный, блестящий бок яблока. — Спасибо.

— Когда тебя привезли, на тебе места живого не было. Переломы, ушибы, да еще и чуть не пол-лица снесено. Мы подумали, что ты попал в эпицентр какого-то взрыва... Хотя там, где тебя нашли, вроде все спокойно. Может, тебя привезли откуда-то и выбросили у заброшенного дома, надеясь, что тебя не найдут?

— Меня нашли у заброшенного дома? И как?

— Соседи позвонили в полицию, сообщили что видели какую-то яркую вспышку, вроде луча прожектора, только красную, у дома, в котором вот уже три года никто не живет. Он, вроде, продается, но желающих его купить пока не нашлось. А когда полиция подъехала, на крыльце дома нашли тебя и еще одного парнишку. Примерно твоих лет, рыжий, здоровенный... Ростом как ты, но раза в полтора шире в плечах, да и вообще... Тебя привезли к нам, а его — в морг.

— Он умер?

За несколько секунд я успел обрести и потерять надежду узнать, кто я такой.

— Когда вас нашли, он был уже мертв. И знаешь, что удивительно? Ты, весь израненый, остался жив, а на нем не было ни царапинки, разве что посмертная гематома от сильного удара. Слушай, а вы с ним кто?

— В смысле?

— Ну, не знаю... На улице стояла жара, середина июля, а на вас обоих были длинные черные плащи с капюшонами, а еще в кармане у тебя лежала какая-то коробка, которую никто не смог открыть... Вы в цирке работали?

Я пожал плечами. Может, и в цирке...

— Не знаю. Понимаешь, я совсем ничего не могу вспомнить. Ни кто я, ни откуда...

— Не переживай. Это бывает. Ты обязательно все вспомнишь. Может, это тебе как-то поможет? — Она дотронулась до моей руки. На безымянном пальце было надето массивное золотое кольцо с крупным темно-красным, почти черным, похожим на запекшуюся кровь рубином. Откуда у меня кольцо, которому, судя по виду, не одна сотня лет? Или это просто искусная подделка "под старину"?

Не считая трех месяцев в реанимации, в больнице я провел всю следующую неделю. Эмилия каждый день забегала проведать меня и каждый раз, отвечая на немой вопрос, отрицательно качала головой. Она подала объявление о потерявшем память юноше в газеты, разместила в Интернете и даже добилась, чтобы обо мне рассказали в теленовостях, но это не дало никаких результатов. Или у меня не было ни родственников, ни друзей, или обо мне предпочли забыть, выбросив на обочину жизни, как ненужный хлам.

Неумолимо приближался день выписки, а мне некуда было пойти. Накануне моего выхода из больницы Эмилия принесла мои вещи, которые забирала, чтобы привести в порядок. Дорогой, явно сшитый на заказ костюм, белоснежная рубашка из тончайшего льна и странного покроя широкий черный плащ, отдаленно напоминающий судейскую мантию. Похоже, я не бедствовал... В переданной для меня сумке нашлись бритвенные принадлежности и зеркало. Почему-то в палате и коридоре отделения зеркала отсутствовали, и сегодня я впервые за все время увидел свое лицо... Красавец... Через всю левую сторону лица, от виска до подбородка проходил широкий рваный шрам, каким-то чудом минуя глаз. Хорошо еще, что за время моего нахождения в больнице челка отросла настолько, что скрывала изуродованную щеку.

Утром, натянув на себя принесенную Эмилией одежду я вышел из дверей больницы. Удивительно, но тонкий плащ оказался достаточно теплым. Закутавшись в него, чтобы не замерзнуть, все-таки на дворе конец октября, я направился к воротам. О том, что ждет меня за территорией больницы, я предпочитал не думать.

За спиной послышались торопливые шаги. Эмилия взяла выходной, чтобы забрать меня после выписки, но когда она появилась в терапии, я уже ушел.

— Куда собрался, торопыга? — Эми тяжело дышала после пробежки по больничному парку, а я счастливо улыбался, глядя на ее раскрасневшееся лицо. Я не ухожу в неизвестность. Я иду ДОМОЙ. И пускай это не мой дом, о котором я ничего не знаю, но теперь у меня есть крыша над головой, и есть человек, готовый помочь мне вернуться к жизни. Обрести новую жизнь, которая начиналась за воротами больницы.

Через десятые руки Эмилия купила мне новые документы. Так я стал Мэйсоном Дином, родившимся пятнадцатого сентября семьдесят седьмого года.

Работа для меня тоже нашлась довольно быстро. В пекарню, расположенную через улицу от дома Эмилии требовался помощник пекаря. Для молодого парня, не имеющего никакой специальности такая работа была вполне подходящей, и вскоре я уже драил чаны для теста, мыл противни, печи и полы, и попутно учился составлять начинки для булочек и пирогов, раскатывал заготовки и подготавливал сдобу к выпечке. Через пару месяцев мне уже доверили процесс приготовления сдобы полностью. А вскоре за моими булочками стали выстраиваться очереди, пекарня мсье Леклера приобрела необычайную популярность сначала у местного населения, затем у приезжающих на морской курорт туристов, а те разнесли славу о необычайно вкусной выпечке по всей Англии. Поль Леклер наращивал производство, сеть пекарен разрослась по всей стране. Мсье Леклер сделал меня технологом производства, оплатил мое обучение в Высшей школе бизнеса и предложил долю в деле. Но стремительный профессиональный рост был не единственной переменой в моей жизни. Где-то через полгода после того, как я поселился у Эмилии она сообщила мне о своей беременности. Мы зарегистрировали наш брак в Мэрии, после чего в компании доктора Лайонела Аркетта, ставшего нашим общим другом, кузена Эмилии Тони и Поля Леклера с его пухленькой, похожей на сдобную булочку, женой отметили нашу свадьбу в прибрежном кафе.

Единственным обстоятельством, мешающим мне спокойно жить, стали ночные кошмары.Я начал видеть эти сны еще в больнице, едва вышел из комы. Чаще всего мне снится девушка лет восемнадцати, стоящая перед высокой, черноволосой, невероятно худой женщиной с безумным взглядом. Исступленно хохоча, ведьма поднимает волшебную палочку, и худенькое тело девчонки начинает корчиться, как от невыносимой боли, она в кровь кусает губы, безуспешно пытаясь сдержать рвущийся из горла жуткий крик, а откуда-то снизу на каждый ее взвизг доносится мужской вопль, повторяющий лишь одно слово:"Гермиона". Не знаю, почему, но я абсолютно уверен, что это имя той самой девушки... Иногда мне снится высокий, бледный человек с лицом, похожим на змеиную морду и красными, горящими ненавистью, глазами. Он прикасается к моей руке и у меня на предплечье, повинуясь заклинанию и волшебной палочке появляется уродливый рисунок — человеческий череп с выползающей изо рта змеей. Даже проснувшись, я чувствую жжение на коже, которая каждый раз оказывается все такой же белой, без всяких отвратительных татуировок. Изредка я вижу огромный зал, полный совсем еще юных, нарядных парней и девушек, и ту, что зовут Гермиона, в вечернем платье, с красиво убранными волосами, прекрасную, как сказочная принцесса, танцующую с каким-то черноволосым парнем. А открыв глаза, думаю о том, насколько неприятен мне этот тип. Еще вижу себя, держащего палочку направленной на высокого старика с добрыми синими глазами, понимая, что должен убить его и никак не могу на это решиться. Сон меняется, и я на коленях стою перед змеелицым колдуном, и уже мое тело извивается от ужасной боли, а из груди вырывается жуткий крик... Но ни разу в своих снах я не видел лиц своих родителей, ни разу не слышал, чтобы хоть кто нибудь произнес мое имя. Да и откуда всему этому взяться, если ведьм, колдунов и волшебных палочек не существует, это всего лишь мои сны. Наверняка в той, забытой жизни я увлекался мистической литературой и фильмами в жанре "фэнтези".

В конце января две тысячи второго в моей жизни произошло чудо. У меня родилась дочь. Я был на работе, когда Эми позвонила, чтобы сообщить эту новость. Я сразу же помчался в больницу. Лайонелл встретил меня в холле и сам отвел в родильное отделение. Войдя в палату, я поцеловал Эмилию, повернулся к стоящей здесь же детской кроватке и пропал... Улыбаясь во весь свой беззубый рот на меня смотрела своими умными, цвета грозового неба, глазами самая прекрасная в мире малышка. Моя дочь. Я взял на руки это крошечное, очаровательное существо и осторожно прижав к себе, прошептал: " Гермиона ". Эмилия, услышав это, скривила губы.

— На мой взгляд, Мэйсон, девочку лучше назвать другим именем. Кэтрин, например, или Анна... Просто, понятно.

— Нет. — Другого имени для своей дочери я не мыслил. — Мне нравится это имя, и оно как нельзя лучше подходит такой красавице, как наша малышка.

— Ладно, как скажешь... — Эми примирительно улыбнулась. — Давай Гермиону сюда, ее пора кормить.

Я передал маленькое чудо жене и последующие минут пятнадцать с блаженной улыбкой наблюдал, как малышка теребит сосок матери, добывая себе пропитание.

* * *

Герми стала для меня самым главным человеком в жизни. К моменту ее рождения наша семья уже стала довольно обеспеченной, и я был готов исполнить любой каприз дочери. С того дня, как малышка появилась в доме, я сам менял ей подгузники, сам кормил с ложечки, сам укладывал спать, рассказывая перед сном сказки. И чуть не сошел с ума от радости, когда она, хитро прищурившись, совершенно осознанно произнесла слово "папа".

Я мог бы подарить ей весь мир, стоило только попросить. Эмилия ревновала меня к дочери, и страдая от недостатка моего внимания так и не смогла сблизиться с ней. Мы все чаще стали ссориться, в конце концов я перешел из нашей общей спальни в гостевую комнату.

В работе у меня тоже произошли перемены. С поддержки Поля Леклера я начал собственное дело, открыв кондитерскую. Я уже давно хотел заняться изготовлением тортов и пирожных, наверняка в детстве был жутким сластеной. Через пару месяцев успешной работы у меня появилось еще одно кафе, а вскоре сеть моих кондитерских охватила всю Британию, и я стал подумывать о покорении зарубежного рынка.

Эмилия ушла, не выдержав конкуренции с дочерью и моей работой. Поначалу мне казалось, что ничего в нашей с Герми жизни не изменилось, она всегда была ближе ко мне. Но малышка подрастала, с ней начали происходить странные вещи, няня частенько жаловалась, что Гермиона ведет себя иначе, чем другие дети в ее возрасте, все время витает в облаках, не общается с соседскими детьми, предпочитая проводить время в собственной оранжерее или сидя в небольшом саду с книгой сказок. Я решил, что девочке не хватает материнской любви. К тому времени в моей личной жизни тоже кое-что изменилось. Компании был необходим юрист и, пересмотрев десятки присланных резюме, проведя кучу собеседований, я остановился на кандидатуре выпускницы Кембриджа, Леандре Стоун. Эта девушка поразила меня с самой первой встречи. Высокая стройная шатенка с огромными синими, как июльское небо, глазами, Леандра оказалась не только прекрасным профессионалом, но и замечательным, остроумным, интересным собеседником, любила классическую музыку и тяжелый рок, увлекалась бальными танцами и прекрасно каталась на горных лыжах. А еще она мечтала о большой семье... Мы как-то незаметно сблизились, и я стал подумывать о том, чтобы жениться во второй раз. Не то, чтобы я безумно любил ее, нет. Просто мне казалось, что эта девушка сможет подружиться с моей дочерью, сможет заменить ей мать. Правда, Гермионе Леандра не понравилась. Я несколько раз приглашал Лео к себе, в надежде, что они сблизятся . Герми терпеливо высиживала в обществе "папиной невесты" до ее ухода, а потом бросала на меня обиженный взгляд и отправлялась в свою комнату, отказываясь хотя бы намекнуть, чем ей так несимпатична милая девушка, читающая с ней книги, весело рассказывающая о своих приключениях в горах и с интересом слушающая об успехах малышки в цветоводстве. Может, хотя бы сегодня мне удастся переубедить дочь.

Кофе давно остыл, сигарета истлела, а я все сидел за столом, вспоминая свой сегодняшний сон... Я стоял посреди огромной комнаты в старом, заброшенном особняке, а напротив меня, направив мне в лицо волшебную палочку, стоял высоченный парень и требовал отдать ему какую-то вещь. А у его ног лежал без движения рыжий парнишка... Я нагнулся, ухватив рыжего за руку, взмахнул своей палочкой, отражая летящий в меня красный луч, повернулся, заметив две зеленые вспышки и рухнул на землю возле... заброшенного дома, сжимая в руке холодную, мертвую ладонь. 

Кажется, именно там нашли меня семь лет назад...  Или это всего лишь сон?

После завтрака Гермиона умчалась в свою оранжерею, а я достал из ящика стола давно приготовленное для Леандры кольцо. Возможно, она права, и Герми, привыкшая быть для меня центром Вселенной, просто ревнует. Я решил, что сегодня сделаю Лео предложение. Но сначала еще раз поговорю с Гермионой. Я убрал коробочку с кольцом в карман пиджака и пошел в оранжерею.

— Папа, папочка, смотри, как я могу! — Гермиона прикоснулась к едва проклюнувшемуся розовому бутону и тот распустился и заблагоухал в ладошке моей девочки. Пока я пытался понять, в чем тут фокус, она раскрыла одним только прикосновением еще несколько цветков. Это было похоже на колдовство. А что, если волшебники все же существуют, и моя дочь — одна из них? Я рассмеялся собственным мыслям. Ага, а меня заколдовала злая ведьма, лишив памяти и сделав страшилищем, а на самом деле я — прекрасный принц из любимой сказки Гермионы. Удивленный умением дочери, я позвал ее погулять в парке. Сегодня весь мой день принадлежал ей. Лишь вечером я собирался встретиться с Лео.

В парке Гермиона продолжила свои эксперименты с нераспустившимися цветами, сама удивляясь своей новой способности. Вдруг она насторожилась и уставилась куда-то в сторону заросшего по берегам кустами багульника небольшого озера.

— Папа, смотри, какая она красивая...

Над озерцом действительно кружила необыкновенно красивая, похожая на крупного красного лебедя или на сказочного феникса из детских книг, птица. Вот только никто, кроме нас двоих ее похоже не видел. Остальные дети и родители, гуляющие в парке просто не обращали на нее ни малейшего внимания. Хотя нет, я ошибался. Когда я позвал дочь домой, на выходе из парка нам встретилась немного странная старушонка с каким-то жабьим лицом, с небольшим розовым бантиком на макушке и в длинном, не смотря на жару, темном плаще. Она забавно подпрыгнула, встретившись со мной взглядом и сунула руку под полу плаща, но в эту минуту птица-феникс налетела на нее, словно защищая меня и мою дочь. Жабообразная старушенция грязно выругалась в адрес птицы и с громким хлопком растаяла в воздухе. Крылатый красавец описал над нами круг и поднялся в небо, к самому солнцу.

После обеда Гермиона потребовала от меня сказку. Она притащила огромную, в половину ее роста книгу с яркими картинками. На одной из страниц был изображен феникс. Увидев на рисунке встреченную сегодня в парке сказочную птицу, малышка живо заинтересовалась историей про нее. Она отобрала у меня "фолиант", как я шутливо окрестил книгу сказок из-за ее размера и, водя пальчиком по строчкам, принялась читать сама. Время приближалось к вечеру и мне пора было уходить. Клятвенно пообещав дочери не задерживаться надолго, я вызвал няню и отправился на свидание. Сегодня моя жизнь изменится... Правда, в тот момент я даже не представлял, насколько был прав.

Леандра сама попросила меня не заезжать за ней, и я ждал ее появления, сидя за столиком в моем любимом прибрежном ресторанчике. Когда она вошла в зал, мне показалось, что на мою девушку оборачиваются все посетители, а когда присела за столик, я почувствовал на себе завистливые взгляды. Лео в этот вечер была просто великолепна. Синее шелковое платье оттеняло блеск ее глаз, делая их глубже, притягательнее. Темно-каштановые волосы короной были уложены вокруг головы. Я нащупал в кармане кольцо. Леандра едва заметно улыбнулась, проследив за движением моей руки. Неужели женщины на самом деле чувствуют, когда им собираются сделать предложение? Подарить кольцо я собирался во время десерта, а пока мы пили вино, наслаждаясь обществом друг друга. Я поймал ее взгляд. Давно заметив за собой способность читать мысли собеседников, я нередко использую свой дар для ведения переговоров . И мне неплохо удается влиять на решение моих деловых партнеров, что не раз помогало заключать выгодные для меня сделки. Но в глаза Леандре я посмотрел впервые. И все понял. Понял, почему моя дочь не любит ее, понял, чего ждет от брака со мной эта королева красоты. Я был ей не интересен. Девочка из многодетной семьи, в двенадцать лет оставшаяся без матери, живущая в небольшой квартирке с тремя младшими братьями и вечно пьяным отцом поставила себе целью вырваться из этого давящего на нее мирка, выгодно продав свою красоту и ум. Со вторым ей повезло сразу. Окончив обучение в Кембриджском университете, которое ей оплатил муниципалитет, Леандра попала на работу в мою фирму. А поняв, что небезразлична своему шефу, решила идти до конца, используя свои чары, чтобы затащить меня под венец. И хотя она каждый раз внутренне содрогалась, видя мое изуродованное шрамом лицо, все же считала меня довольно неплохой партией — молод, богат, а недостаток в виде дочери легко исправить, отправив малышку учиться в частную школу где-нибудь в Шотландии. Мне захотелось уйти. И именно в этот момент у меня зазвонил телефон. На дисплее высветился мой домашний номер. Плачущий голос няни сообщил, что Гермионы нигде нет. Я выскочил из ресторана, не дожидаясь, пока принесут счет. Просто сунул несколько крупных купюр ошеломленной девушке и умчался. Конечно, она начнет обрывать мне телефон, требуя объяснений, но мне все равно. Я больше не хочу иметь с ней ничего общего. Сейчас для меня важнее всего другое. Нужно найти мою малышку. Нужно срочно заявить в полицию.

Над моей машиной кружил феникс. Тот самый, которого мы видели в парке. Повинуясь непонятному инстинкту, я завел двигатель и поехал за летящей впереди птицей. Я был абсолютно уверен, что она приведет меня к моей дочери.

Я гнал машину, не замечая ни времени, ни местности, по которой ехал. Только большую, огненно— красную птицу, указывающую мне дорогу. Лишь когда феникс закружил на месте, показывая, что гонка окончена, я заглушил двигатель и вышел из машины. Это был тот самый дом, возле которого меня нашли тогда, семь лет назад... Я помню, как просил Эмилию отвести меня к нему в надежде вспомнить хоть что-нибудь. Тогда дом встретил нас унылой вывеской "ПРОДАЕТСЯ". Сейчас его окна светились мягким светом, небольшой дворик выглядел безупречно, газон идеально пострижен, вдоль дорожки, ведущей к дому насажены розовые кусты... Дом снова стал обитаем.

Я нажал кнопку дверного звонка. Через несколько очень долгих мгновений дверь открыла миловидная девушка с коротко стриженными разноцветными волосами, в короткой юбке, открывающей длинные, тянущиеся наверное из коренных зубов, ноги, в обтягивающей стройную фигурку маечке и, осмотрев меня с головы до ног, пригласила войти. Я переступил порог и оказался в довольно уютной гостиной с большим камином. Девица предложила мне присесть, а сама поднялась наверх. Через мгновение я услышал ее голос, похожий на звон колокольчиков.

— Мисс Грейнджер, там пришел отец девочки.

— Побудь с детьми, Чарити, я сначала сама с ним поговорю. Кому-то очень нужна эта малышка, не зря Фоукс принес ее ко мне...

Меня словно облили из ледяного душа. Нет, я ошибаюсь. Этот голос намного мягче, глубже того, что я слышу по ночам. Да и не существует на самом деле волшебных палочек, змеемордых колдунов, безумных ведьм. И та девчонка — всего лишь сон...

— ТЫ?

Я обернулся.

Она стояла на середине ведущей наверх лестницы и с неприязнью смотрела на меня. А у меня сердце билось с такой силой, что еще чуть-чуть, и вырвалось бы наружу. Такая же маленькая и хрупкая, как в моих снах, с теми же длинными вьющимися каштановыми волосами, одетая в светлую блузку и юбку-карандаш, едва открывающую колени, она была похожа на дорогую фарфоровую куклу из коллекции моей дочери. И она держала в тонких, изящных пальцах волшебную палочку(?)! Направленную мне в грудь.

— Что привело тебя в мой дом, Малфой?

— Феникс. Я понимаю, полный бред, но мне почему-то показалось, что эта птица знает, где находится моя дочь. — Как она меня назвала? А если... Какое "если", она абсолютно точно знает, кто я . Хвала Всевышнему, мне встретился человек, способный пролить свет на мое прошлое!

— Я спрашивала девочку о родителях. Она сказала, что ее отец — владелец довольно известной кондитерской фирмы. Не совсем обычное занятие для аристократа, не находишь? А когда ты произносишь ее имя, то сразу бежишь мыть рот с мылом? Признавайся, что тебе нужно от малышки?

Я не успел ничего ответить. В этот момент наверху хлопнула дверь и на площадку выбежали двое ребятишек, моя Герми и рыжий мальчишка немногим старше моей дочери. Увидев меня, Герми проскользнула мимо стоящей на лестнице девушки и бросилась мне на шею.

— Папочка, ты пришел! Будешь играть с нами? Хьюго такой забавный, а его мама такая замечательная! Представляешь, ее тоже зовут Гермиона, как меня... — Она тараторила и тянула меня за руку. Девушка усмехнулась. Я посмотрел ей в глаза.

— Нужны еще доказательства моего отцовства? Или достаточно реакции ребенка?

— Пока достаточно. — Она смотрела на меня с вызовом. Еще бы, так умыться... Я наклонился к дочери и взял ее за руку.

— Я пришел за тобой, принцесса. Идем домой.

— Не так быстро, Малфой. — Хозяйка дома спустилась с лестницы и подойдя к моей дочери что-то прошептала ей на ушко. Герми озадаченно посмотрела на нее,но послушно кивнула и ушла наверх. Что эта ведьма сделала с моей, в общем-то своенравной дочерью, что она так легко слушает постороннего человека? — Сначала ты мне кое-что объяснишь.

— Если я правильно понял, Вы приняли меня за кого-то из своих знакомых? — Да все я правильно понял, не зря именно она мне снилась, не зря я здесь. Охх, только бы она согласилась мне обо всем рассказать. А может, попробовать самому? Вроде, у меня неплохо получалось заставлять людей делать то, что я хочу... Сколько же ненависти в ее взгляде! Что ж я ей такого сделал в той, прошлой жизни, чем так досадил? Интересно, а это ее эмоции мешают мне проникнуть в ее мысли?

Взмах палочки и мое тело парализовало, я свалился на пол, не в состоянии пошевелить даже пальцем.

— Ты совсем обалдел, ублюдок? Хотя, беспалочковая легилименция... Впечатляет. Кстати, а почему ты безоружен? — Она спустилась с лестницы и наклонилась надо мной. Черт, похоже, волшебники и в самом деле существуют... Или я опять сплю? Еще один взмах... — Поднимайся.

— Гермиона...

Она приподняла бровь, изумленно глядя на меня. Странная реакция. Если она уверена, что я знаю ее, просто по каким-то причинам не хочу этого признавать, почему так удивилась, услышав от меня свое имя? Все равно. Если она знает, кто я, если судьба подарила мне шанс узнать, откуда я, кто мои родственники и друзья, вспомнить, чем я жил до того дня, когда проснулся в больничной палате.

— Гермиона, семь лет назад я потерял память. Я не лгу. Я очнулся в реанимации, и не смог вспомнить ни своего имени, ни как я оказался во дворе твоего дома, а меня и еще одного парня нашли именно здесь...

Девушка не сводила глаз с моего лица, ловя каждое слово. Похоже, мое признание ее зацепило.

— Помоги мне вспомнить... Пожалуйста.

В ее глазах что-то мелькнуло. Надежда, страх, недоверие, искушение, желание узнать, что случилось в тот день? Второй раз рисковать и пытаться проникнуть в ее голову не стоит... Иначе я — труп. Это и так читается в ее взгляде, без этой, как она сказала? Ле-ги-ли-мен-ции.

— Хорошо. Но ты должен знать. Меня невозможно обмануть, Малфой. На сегодняшний день я едва ли не самый сильный легилименист Англии. Рассказывай. Хотя нет, просто посмотри на меня. И не вздумай пользоваться окклюменцией. Если хочешь, чтобы я тебе поверила. Если не желаешь встретиться с дементорами. Да, и убери с лица волосы, мне нужен полный зрительный контакт.

Я откинул челку, чтобы она могла видеть оба моих глаза. На какое то мгновение в ее взгляде промелькнуло сочувствие(?). Не отвращение, не страх, как у других людей, которым приходилось видеть мое изуродованное лицо, и даже не жалость. Я попытался улыбнуться.

— Урод?

Мисс Грейнджер пожала плечами.

— Мне ты никогда не казался привлекательным. Смазливый, самовлюбленный, трусливый слизеринец, считающий себя едва не Центром Вселенной. — Она снова направила на меня волшебную палочку. На этот раз в лицо. — Легилименс !

Я словно провалился в глубокий темный колодец, растворяясь в ее расширяющихся зрачках. Перед глазами, как при обратной перемотке кинофильма, замелькали кадры последних семи лет моей жизни, с минуты, когда я утонул в ее глазах и до того момента, как я проснулся в больничной палате... А потом — ничего, кроме сплошной серой пелены. У меня начала болеть голова, я попытался отвести взгляд, но она не отпускала, лишь сузила глаза и еще раз взмахнула палочкой, шепча заклинание. В голове словно разорвалась петарда. Мне показалось, или я на самом деле орал, как резаный? Серая муть разлетелась в клочья...

Я сидел возле стола и что-то быстро писал на листе пергамента. Сидящий напротив черноволосый парнишка с презрительным выражением лица выхватил у меня бумагу, едва я успел поставить подпись. Прочитав показания, он с недоверием покачал головой.

— Если бы я не знал, что у тебя напрочь отсутствует воображение, Малфой, решил бы, что ты все придумал. Это нужно показать министру. Сиди и жди моего возвращения. Рон! — Он окликнул рыжего верзилу сидящего здесь же, в этом маленьком,тесном,захламленном помещении. Да уж, ценит наше Министерство народных героев, самому Поттеру каморку для метел под рабочий кабинет выделили... — Присмотри за этим... — Неприязненный взгляд в мою сторону. — Я скоро вернусь.

Не общество — мечта! А все отец. Ну какая разница, где и кем я буду работать? Нет же, Малфои не могут быть аптекарями, торговцами, трактирщиками... И раз уж у нас ничего не осталось, кроме фамильной гордости , я просто обязан если не вернуть, что практически невозможно, то хотя бы частично восстановить утраченное состояние. И ради этого нужно запихнуть ту самую пресловутую гордость как можно глубже в... Ну вы поняли. И пойти на поклон к Поттеру. С последней, известной только мне тайной. Тайной Темного Лорда.

Я мельком взглянул на Уизли. Он даже не смотрел в мою сторону. С мечтательным, глуповато-счастливым выражением лица рыжий уставился в единственное, крошечное окно. Ах, да. У него же через три дня свадьба. Об этом кричат заголовки всех газет. Тоже мне, радостное событие — женитьба на грязнокровке. Хотя это скорее мезальянс со стороны Грейнджер. Умная, красивая( я же не слепой! ), обладающая невероятной магической силой и это серое ( точнее , рыжее ) недоразумение. И это при ее то поклонниках! Крам, Маклагген, и как знать, может и Поттер.

Самый юный за Мерлин знает сколько столетий глава Аврората вернулся не один. Следом за Поттером в кабинет ужом проскользнул Смит а за ним в узкие двери протиснулся Маклагген. Такой недовольной гримасы я на лице Поттера еще никогда не видел. Похоже, этих двоих он ненавидел еще сильнее, чем меня.

— Рон, полетишь вместе с Малфоем в Литтл-Хэнглтон... Кормак и Захария летят с вами в качестве наблюдателей.

— Стоп, Поттер, мы так не договаривались... — Перспектива снова оказаться в этом некогда роскошном , но давно уже нежилом и наполовину разрушенном особняке меня совсем не вдохновляла. — Я дам координаты дома, отправляй туда своих авроров... Но сам я туда не сунусь.

— Боишься, Хорек? Это приказ министра. Как только вернетесь, получишь все необходимые рекомендации за его подписью. Но если тебе не нужно то место в Гринготтсе... Ты ведь, кажется, подошел им по всем пунктам, кроме одного? Не обидно будет остаться без работы, которая почти у тебя в кармане?

— А ты еще не забыл, что кое-чем обязан моей матери?

— По моему, это у тебя провалы в памяти. Уже забыл, что ВСЮ твою семью должны были отправить в Азкабан , но ни один из вас там не оказался? Так что Нарциссе я ничего больше не должен.

— Может, хотя бы без Уизли? — Я неприязненно посмотрел на рыжего. Из всей их гриффиндорской троицы он казался мне самым никчемным. Поттер и Грейнджер хотя бы заслуживали уважения, сильно сомневаюсь, что без ее мозгов Мальчику-Который-Постоянно-Влипает-В-Истории удалось бы дожить до победы над Темным Лордом, а вот какой толк был от Уизли...

— Не выйдет.  Рон — единственный, кому я могу доверять.  Или ты думаешь, что для него два полных отморозка и жалкая пародия на Пожирателя — самая желанная компания? Рон, пристегнешь метлу Малфоя к своей. — Поттер повернулся к своему дружку. На мой взгляд, совершенно излишняя мера предосторожности, никуда бежать я не собираюсь, иначе зачем бы пришел сюда? Но Поттеру, похоже, просто доставляло удовольствие бесить меня. — Разрешаю применить любое заклятие в случае необходимости. Кроме убивающего.

Уизли недовольно посмотрел на него, но ничего не сказал. Мы вчетвером вышли из кабинета, чтобы отправиться в это долбаное путешествие на юг...

Я спикировал на крыльцо старого магловского особняка. Уизли(спасибо ему, что не стал все же пристегивать мою метлу к своей)приземлился следом за мной. Министерские наблюдатели немного покружили в воздухе и тоже опустились вниз.

Они вошли в дом следом за мной. Никогда не мог понять, почему для своего тайника Темный Лорд выбрал магловский дом, когда в его распоряжении были особняки и замки любого из Пожирателей. Обнаружить магический тайник в жилище волшебника — задача не из легких, в то время как в магловской постройке почувствовать магию — плевое дело даже для сквиба. Найти тайник не составило труда, даже несмотря на то, что я не знал, где именно Лорд спрятал артефакт. А вот извлечь его содержимое... Стоило Смиту прикоснуться палочкой к открывшейся в простенке нише, как его отшвырнуло к противоположной стене, а из глубины ниши выплыла и заполнила собой входное отверстие горящая зеленым мерцающим огнем Метка. Похоже, достать "Ларец" мог только Темный Лорд. Или его слуга.

Я расстегнул и закатал рукав рубашки. Страшно, но раз уж я здесь... Да и Уизли не отвяжется, пока "Ларец" не будет вынут из тайника. Самой Метки у меня на руке не было, она исчезла сразу после смерти Лорда, но попытаться все же стоило. Смита же тайник не убил... А у меня будет железная отмазка, если я не смогу достать артефакт. Я пытался, Уизли свидетель. Я поднес руку к тайнику. Светящееся изображение начало таять, втягиваясь под кожу. Видимо, уродливый рисунок, раньше красовавшийся у меня на предплечье — это всего лишь отражение того, что насквозь прожгло душу. Я  извлек из ниши маленькую деревянную шкатулку. Уизли протянул к ней руку, но тут произошло непредвиденное. Маклагген поднял свою волшебную палочку и выпустил в Уизли оглушающее заклятие. Рональд упал, даже не успев отразить удар, а Маклагген направил палочку на меня.

— "Ларец"... Отдай его по-хорошему, Малфой. Если хочешь жить.

Ага, щазз... Я не знаю, откуда взялось неразумное решение ни в коем случае не отдавать ему артефакт, но я лишь покачал головой и убрал шкатулку в карман мантии, незаметно вытянув из-за пояса волшебную палочку. Нет уж, раз мне пришлось тащиться сюда в такой компании да еще и рисковать жизнью, " Ларец " получит только Поттер. Вот только соваться в Министерство мне не хочется, а уверенности в том, что начальник Аврората дома, у меня не было. Маклаггену ничего не стоит прикончить и меня и Уизли со Смитом, а потом заявить, что это я убил их, оглушил его и сбежал. И ведь поверят министерскому стажеру, а не бывшему Пожирателю. А подтвердить мою правоту сможет только валяющийся сейчас в отключке Уизли. Уизли... Грейнджер! Я ведь знаю ее адрес, Лорд отправлял меня туда, за ее родителями... Там, правда, никого не оказалось , но сейчас где ей быть, как не в родительском доме! Я увернулся от выпущенного в меня заклятия, наклонился к Уизли, схватил его за руку и трансгрессировал. Уносясь в удушливую темноту я успел заметить вспышку зеленого света.

Мы рухнули на землю во дворе дома Грейнджеров. Света в окнах не было, несмотря на то, что уже давно стемнело. Я довольно неудачно упал и, похоже, сломал себе ногу и несколько ребер, к тому же меня расщепило, я чувствовал, как из разорванной щеки на рубашку струйкой стекает кровь. Уизли по прежнему не подавал признаков жизни. Наклонившись к его груди, я пытался расслышать биение сердца. Напрасно. Маклагген не промахнулся, он просто попал не в того. Рон Уизли был мертв.

Да за что мне все это?! Теперь меня ждет Азкабан. За побег, за убийство аврора. Никто даже не попытается разобраться, что произошло на самом деле. Из глаз брызнули слезы, я поднял голову к небу и выкрикнул ввысь свою надежду.

— Не хочу! Слышите? Не хочу, чтобы меня нашли, не хочу никого видеть! Не хочу вспоминать об этом дне!

Из кольца вырвался ярко-красный луч и я провалился в душную темноту...

— Грейнджер...

Она отвела взгляд. Легче не стало. Головная боль исчезла, зато появилось неприятное, щемяще-жгучее ощущение где-то в груди. Я посмотрел на гриффиндорку. Отвернувшись от меня Грейнджер почти беззвучно плакала... Сегодня ей снова пришлось пережить смерть своего жениха, на которого так похож ее сын. Интересно, она успела сказать ему о своей беременности? Хотя какое это сейчас имеет значение... Теперь, когда я вспомнил, кто я такой, когда стали ясны причины ее неприязненного отношения, когда я вспомнил, что на дух не переношу гриффиндорскую заучку-грязнокровку, внезапно пришло осознание еще одного, неожиданного и малоприятного для меня факта.  Все эти годы я надеялся встретить девушку, хотя бы немного похожую на ту, что снилась мне почти каждую ночь, я искал ее черты в каждой встречной женщине, я дал ее имя своей дочери... Разорви меня мантикора,  считая ее только ночным видением, недосягаемой мечтой , я умудрился влюбиться в Гермиону Грейнджер.

— Спасибо... — Я вздрогнул от ее тихого, чуть севшего голоса. Интересно, за что? — Спасибо, что забрал его оттуда...

— Не для него старался... — И кто меня за язык дернул это ляпнуть? Но Грейнджер лишь слабо улыбнулась в ответ на мою реплику. Ну да, предположить, что Драко Малфой вытаскивает своего врага из того проклятого дома лишь из человеколюбия было бы полным маразмом. И она понимала, что Уизли для меня был только гарантией моей свободы... А что будет со мной сейчас? Мне вдруг стало страшно. Конечно, Грейнджер теперь знает правду, но насколько ее слово весомее аргументов Маклаггена?

Я не видел, чтобы она отправляла Патронуса, и появление Поттера, шагнувшего в гостиную из камина, стало для меня полной неожиданностью. Он сильно изменился за эти годы. В уголках губ появились жесткие складки, волосы словно покрылись серебристой паутинкой... А ведь ему всего двадцать шесть. Едва удостоив меня взглядом, Поттер подошел к своей подруге. Грейнджер поднялась ему навстречу и увела за собой в кухню, жестом остановив меня. Сейчас ей нужно было поговорить с ним наедине. Пока гриффиндорцы разговаривали, я , устав сидеть на месте, принялся слоняться по комнате. Обстановка в доме одной из самых выдающихся колдуний Британии сильно напоминала квартиру простецов. Видимо Грейнджер, вернувшись в этот дом решила устроить все так, как было при ее родителях-маглах. Телевизор на противоположной от дивана стене, музыкальный центр, магловские фотографии на стенах... Ничего, что выдавало бы ее принадлежность к миру волшебников. Кроме небольшого снимка в бронзовой резной рамке. На колдографии двое мальчишек-подростков обнимали за пояс стоящую между ними девочку с растрепанными волосами, а девчонка весело смеялась, поочередно целуя в подставленную щеку то одного, то другого... Золотое трио. Лучшие друзья. Поттер, Грейнджер и Уизли. Я посмотрел на висящие на стене часы. Половина второго ночи. Из детской не доносилось ни звука, наверняка и моя принцесса и рыжая копия Рональда Уизли уже давно спят. Надеюсь, Грейнджер не выставит ночью из дома спящую маленькую девочку. А значит у меня будет возможность хотя бы до утра побыть рядом с ней. Вряд ли мне когда нибудь еще выпадет этот шанс.

Вот интересно, авроров специально учат неслышно подкрадываться, или я не заметил Поттера, потому что был занят своими мыслями? Так или иначе, но тяжелая рука опустилась мне на плечо совершенно неожиданно.

— Пойдем в кухню, Малфой. Расскажешь то, чего не знает Гермиона...

Грейнджер уже успокоилась и сейчас накрывала стол к чаю. Я усмехнулся, когда она вытащила из холодильника коробку с пирожными, купленными в моей кондитерской. Поттер причмокнул, увидев сладости .

— Обожаю эти пирожные. Даже несколько раз водил Джеймса в кондитерскую Дина... Жаль, что он магл. Пара его заведений в Косой Аллее и в Хогсмиде совсем не помешали бы... — Он недоуменно смотрел на нас с Грейнджер. А мы оба просто не смогли удержаться от смеха, услышав это заявление.

— Я подумаю над твоей идеей, Поттер... — Я хохотал,глядя на выражение его лица.

— Извини, Гарри, не успела тебе сказать... Как-то не придала этому значения. — Грейнджер хихикнула. — Мэйсон Дин и Малфой — один и тот же человек.

Поттер перевел взгляд со своей подруги на меня и с каким-то детским восторгом в голосе спросил :

— Правда?

Я кивнул. Мы пили чай, вспоминая время, проведенное в Хогвартсе. Детская вражда давно изжила себя, причин ненавидеть друг друга на данном этапе у нас, вроде, не было и сейчас я весело смеялся над своим превращением в хорька, а Поттер и Грейнджер над своим первым опытом использования оборотного зелья, в результате которого Гермионе пришлось не один день провести в больничном крыле. А когда Грейнджер восхищенно заговорила об участии Поттера в Тремудром турнире, я не удержался.

— Ты была самой красивой девчонкой на Святочном Балу...

Смех стих. Гермиона смущенно принялась разглядывать рисунок на своей тарелке, а Поттер... Он как-то пристально посмотрел мне в лицо, удивленно приподняв брови.

— Мне за это извиниться? — Попытка разрядить обстановку оказалась неудачной. Грейнджер торопливо встала и принялась убирать со стола, а потом и вовсе исчезла из кухни. Поттер наконец решился нарушить возникшую неловкую паузу.

— Ну восстановить твое право на ношение волшебной палочки мы с Гермионой поможем. А что ты  собираешься делать дальше?

— Ты сам посоветовал открыть кафе в Хогсмиде. Заберу родителей, Герми, и поселюсь там. Хотя, конечно, добропорядочный магл Мэйсон Дин — это одно, а бывший Пожиратель Смерти Драко Малфой  — совсем другое. Придется заново завоевывать себе репутацию.

— А Герми, это...

— Еще один пункт, о котором тебе забыла сказать Грейнджер. Гермиона Кэтрин Дин, теперь уже Гермиона Малфой. Моя дочь.

— Ты женат?

— Мейсон Дин разведен. Драко Малфой никогда не был женат. Ты ведь понимаешь разницу?

Он молчал, размышляя о чем-то. Потом, после долгой паузы, спросил о том, что интересовало его вот уже почти семь лет.

— Малфой, а что стало с "Ларцом Пандорры"?

— Не знаю. На самом деле не знаю.  Но мне все равно нужно будет кое-что сделать, чтобы окончательно вернуться к моей настоящей жизни. Переписать бизнес на Эмилию, назначить хорошего управляющего, решить, что делать с домом... Возможно , найду след этой жути... Кажется, Эмилия упоминала о шкатулке, которая была у меня в кармане. Когда я выписывался из больницы, напрочь забыл о ней. Может быть Эми знает, где она. Поиски начну прямо с утра. Тем более, что до него всего-то пара часов...

— А если им попытался воспользоваться кто-нибудь из маглов?

— Исключено. Никто из них не сможет открыть шкатулку. Кажется, для этого нужен змееуст.

— Значит, даже для волшебника открыть его весьма проблематично?

— Ну лично я из ныне живущих знаю только одного, способного справиться с этой задачей.

Поттер улыбнулся. Если бы семь лет назад нам кто-нибудь хотя бы намекнул, что мы двое будем сидеть вот так, попивая чай на кухне у Грейнджер и мирно беседуя на отвлеченные темы, его постигла бы весьма печальная, ну или довольно неприятная участь. Но сейчас у нас не было причин для вражды. Мы повзрослели, в магическом сообществе уже довольно давно наступило мирное затишье. Да и мои взгляды на жизнь за то время, что я провел среди маглов, сильно изменились.

В кухню вернулась Грейнджер. Она подошла к Поттеру и наклонясь к его уху что-то прошептала, едва заметно кивнув в мою сторону. Да что там опять? Мы ведь вроде все выяснили. Но Поттер лишь широко улыбнулся подруге.

— Точно! Гермиона, ты умница. А я и забыл...

Грейнджер положила передо мной какой-то сверток.

— С днем рождения, Драко. Это не то, чтобы подарок, она и так твоя...

Ну да, пятое июня. У меня сегодня день рождения. Я развернул упаковку.

— Узнаешь?

Это была моя первая волшебная палочка, та самая, которую Поттер отбил у меня в Мэноре. И она узнала меня, несмотря на то, что я был не единственным ее хозяином.

Значит, Поттер сохранил мою палочку, а Грейнджер, пока мы с ним беседовали, побывала у него в доме и нашла ее. Нужно было поблагодарить этих двоих, но слова где-то потерялись. Я не смог бы произнести ничего членораздельного, поэтому просто промолчал. Но им, видимо,достаточно было видеть выражение моего лица. По крайней мере, когда я заставил себя оторвать взгляд от палочки и перевести на них, лица у обоих просто сияли от удовольствия. Странные люди эти гриффиндорцы...

Уже давно рассвело, нужно было будить Герми и начинать улаживать свои дела в мире маглов, чтобы навсегда вернуться в мир, которому и я, и моя дочь принадлежали по праву рождения. Гриффиндорцев тоже ждала работа.

Пока малышня завтракала, позвонила нянька Хьюго, Чарити и сообщила, что не сможет посидеть с ним. Я предложил взять его с собой, все равно мне придется целый день мотаться по городу с дочкой, а вдвоем им будет не скучно. Тем более, что Герми и Хьюго уже успели подружиться.  Грейнджер пыталась отказаться, заявив, что побудет с сыном сама, да и я могу оставить дочку у нее. Когда она это говорила, Поттер не сводил с нее подозрительного взгляда. Я уже готов был согласиться с ней, но Поттер недовольно покачал головой.

— Мне больше нравится предложение Малфоя. Пускай дети побудут с ним. К тому же Хьюго и так редко бывает за пределами дома. У тебя ведь масса работы, Гермиона...

— Я все успею. — При этом она то и дело поглядывала на часы, что не укрылось от хмурого взгляда Поттера.

— Дети едут с Малфоем, мы с тобой отправляемся в Министерство. Не обсуждается, Гермиона.

Грейнджер бросила на своего друга сердитый взгляд, но подчинилась. И по какому праву он ею командует? Гермиона еще раз посмотрела на часы и пошла к двери. На лице у Поттера появилось почти звериное выражение, он был похож на тигра, готового к прыжку. Входная дверь открылась. С улицы в дом шагнула ... Гермиона Грейнджер. А та, что провела с нами всю эту долгую, наполненную воспоминаниями ночь, растворялась в воздухе.

Поттер в три скачка преодолел расстояние от кухни до входной двери и схватил подругу за плечи.

— Опять? Ты же обещала! И сколько теперь часов в твоих сутках, Гермиона? Дай его сюда! — Он протянул руку и дернул к себе золотую цепочку, поблескивающую у нее на шее. Хроноворот. Значит, вот как ей удается быть и заботливой матерью, и отличным министерским работником. Вот только знает ли она цену всего этого? Грейнджер ухватила цепочку хроноворота и покачала головой.

— Хватит, Гарри. Ты прекрасно знаешь, почему он мне нужен. У Хьюго должно быть все самое лучшее.

— Я много раз предлагал тебе свою помощь, неоднократно говорил, что...

— У тебя достаточно своих забот.

— Но ты не двужильная, Гермиона. — Поттер стал говорить тише, его тон смягчился. — И ты не можешь ... Ну ничего. Скоро все это прекратится. И я знаю, что делать. А сейчас выпей хотя бы чаю, у нас с тобой сегодня много дел. Посиди в гостиной, я принесу.

Я недоуменно смотрел на него. Он ведь только что орал на свою подругу, обвиняя в том, что она гробит себя, и вдруг "много дел".

Вернувшись в гостиную с чашкой горячего, крепкого, ароматного чая Поттер протянул ее подруге. Я видел, как менялось его лицо, пока Гермиона пила. Поставив чашку на маленький стеклянный столик,  Грейнджер прикрыла глаза и неразборчиво пробормотала что-то вроде : " Я сейчас, Гарри ". Он приманил из спальни подушку и плед, осторожно уложил подругу на диван. Через мгновение было слышно лишь ее ровное дыхание. Грейнджер уснула.

Мы вчетвером вышли из дома, Поттер запер дверь. Я еще раз обернулся на коттедж, в котором безмятежно спала его хозяйка.

— Сонное зелье?

Поттер кивнул. Я усмехнулся.

— Она тебе этого не простит. Прежняя Грейнджер точно не простила бы.

— Она прежняя. Чуть более уставшая, чуть менее доверчивая, чем раньше. Но все такая же неисправимая оптимистка, все так же готова протянуть руку помощи любому, кто в ней нуждается, все так же по-детски радуется, когда ей это удается. И по прежнему готова простить все тем, кого она любит. Ты ведь и понятия не имеешь, какая на самом деле Гермиона Грейнджер...

Разумеется. А у меня была такая возможность? Едва ли не с первого дня знакомства меня раздражала эта грязнокровная выскочка, считающая себя как минимум равной мне, чистокровному магу. Все наше общение сводилось к взаимным оскорблениям, я ни разу не видел на ее лице ничего, кроме презрения, отвращения и ненависти. Как и она на моем.

Мелкотня уже забралась на заднее сиденье машины. Я открыл водительскую дверь и повернулся к Поттеру.

— Тебя подбросить? Мне все равно нужно в Лондон.

Поттер пожал плечами и взялся за ручку пассажирской дверцы.

— В Министерство.

— Такси к вашим услугам, сэр.

Первые миль пятнадцать мы ехали молча, слушая болтовню детей. Я чувствовал, что Поттера просто распирает от любопытства, но он никак не решается задать вопрос.

— Хочешь спросить, почему я назвал дочь Гермионой?

— И как ты это понял?

— Ты слишком часто поглядываешь на детей через зеркало. Вряд ли тебя сейчас интересует Хьюго.

— И почему?

— Она мне снилась.

Все то время, что мы ехали до центра Лондона, я рассказывал ему о своих снах, на деле оказавшимися рвущимися из глубины подсознания воспоминаниями, о своей жизни среди маглов. Он слушал молча, ни разу не вставив ни слова. Лишь выйдя из машины возле Министерства магии он придержал дверцу и наклонился над ней.

— Площадь Гримо, 12. Вскоре после твоего исчезновения содержание Мэнора стало им не по карману и я уступил дом им, а сам переехал в "Нору". Ты ведь понимаешь, что я бессилен вернуть то, что было конфисковано у вашей семьи.

— Спасибо...

— Просто я кое-чем обязан Нарциссе.

Он захлопнул дверцу и растворился среди входящих в Министерство волшебников. А я втопил в пол педаль акселератора.

Он вспух между двумя соседними домами прямо у нас на глазах. Дом Блэков. Выйдя из машины я взял детей за руки и поднялся на крыльцо старого особняка. Гермиона, удивленно рассматривая появившееся из ниоткуда здание, потянула меня за рукав.

— Папа, а кто здесь живет?

— Скоро узнаешь, малышка.

Мне понадобилось время, чтобы набраться смелости и прикоснуться к дверному молотку. Три удара, и дверь распахнулась.

— Что вам угодно?

Я посмотрел вниз. Открывший нам домовик был стар, если не сказать больше.

— Мистер и миссис Малфой. Они дома? — Я не узнал собственного голоса. Осипший, срывающийся на фальцет, он звучал откуда-то со стороны.

— Как о вас доложить?

— Просто пропусти.

Он посторонился. Возможно, был слишком уж дряхлым для того, чтобы спорить с молодым, полным сил волшебником, а может, потому, что признал во мне хозяина. Так или иначе, но когда я вошел в дом, меня догнал его каркающий голос.

— Хозяева в кабинете. Вверх по лестнице, третья дверь направо, господин...

Я взлетел по лестнице на площадку второго этажа. Малышня торопливо поднялась за мной. Дверь открылась бесшумно. Я прислонился спиной к косяку и стоял так, наверное, целую вечность, глядя на них. Мама читала, сидя в кресле. Отец, ссутулившись, что-то писал, сидя за стоящим у окна рабочим столом. Как же они изменились за время моего отсутствия. Мама похудела еще сильнее, чем прежде и стала совсем седой. А отец... Даже несмотря на то, что он сидел, было видно, как он ссохся, сгорбился, уменьшившись в росте .

Гермиона снова дернула меня за руку.

— Папа, чьи это бабушка и дедушка?

— Твои, детка.

Выпустив руки детей, я сделал несколько шагов навстречу поднявшейся из кресла маме. Она стояла, прижимая к груди книгу и глядя на меня блестящими от выступивших слез глазами. Все та же гордая, неприступная, сильная Нарцисса Малфой. Я целовал ее руки, прижимал их ладонями к своим щекам, а она стояла, не произнося ни слова, лишь уткнулась лицом мне в плечо.

— А поздороваться с отцом, сынок?

Я посмотрел на него поверх головы мамы. Он продолжал сидеть за столом, вполоборота ко мне. По его изрезанным глубокими морщинами щекам текли слезы. Как же он постарел, а ведь ему всего пятьдесят три года... Я усадил маму обратно в кресло и подошел к отцу. Мы обнялись.

— Где ты пропадал все время, Драко?

— Я все вам расскажу. А сейчас познакомьтесь. — Я провел рукой по шелковистым локонам Герми, моя принцесса при этом скорчила недовольную мину, она терпеть не может, когда треплют ее волосы. — Это моя дочь, ваша внучка, Гермиона.

Удивленно поднятые брови мамы, недоумение на лице отца... Их реакция не стала для меня неожиданностью. О гриффиндорской грязнокровке Грейнджер оба наслышаны еще с того времени, когда я только поступил в Хогвартс. Да и лично с ней им тоже приходилось сталкиваться. И назвать это общение приятным нельзя. Даже несмотря на то, что в суде она вместе с Поттером всеми правдами и неправдами сумела помочь моей семье избежать заключения в Азкабане.

Я притянул к себе и приобнял за плечо Хьюго.

— А это...

— Уизли.

— Да отец, Хьюго сын Рональда Уизли и Грейнджер. И если бы не она, возможно мы с вами больше никогда не встретились бы. А виновата во всем эта штуковина. — Я стянул с пальца и положил на ладонь кольцо. Отец взял его в руку и поднес к глазам, рассматривая на просвет.

—  Кольцо твоего прадеда, Демиена. Я дал его тебе, когда ты отправился в Аврорат к Поттеру. На нем очень сильные защитные чары. Оно должно было спасти твою жизнь в случае угрозы. И оно... Оно сработало!

— Оно лишило меня памяти на все эти долгие семь лет. Пока я случайно не оказался в доме Грейнджер . Она сумела вернуть мне мои воспоминания.

Мы долго разговаривали. Они рассказали мне о том, как тяжело пришлось им после моего исчезновения . Уизли нашли в больничном морге Брайтона на следующий день а в его убийстве обвинили меня. И на протяжении долгих двух месяцев отца и маму чуть не каждый день таскали на допросы, пытаясь выведать, где я скрываюсь. Лишь вернувшийся из-за границы, где он так же занимался поиском хоть каких-то моих следов, Поттер смог прекратить этот беспредел.

Я рассказал им о том, как жил все это время среди маглов.

К концу разговора Герми уже сидела на коленях у бабушки, играя чуть ли не единственной оставшейся после конфискации драгоценностью, с которой мама не рассталась даже под угрозой заклятия, сапфировым колье, подарком отца ко дню их свадьбы. Хьюго, смущенный надменным взглядом Люциуса, доверчиво прижимался ко мне.

Прощаясь с родителями я клятвенно заверил их, что появлюсь в самое ближайшее время. В тот момент я и представить себе не мог, как скоро оно наступит. 

Я не поехал в Кембридж, как планировал ранее. Просто позвонил Эмилии, чтобы сообщить ей о нашем с Герми переезде в Штаты и о том, что полноправной владелицей фирмы отныне станет она, а главное, узнать, не знает ли она, где может сейчас находиться та странная шкатулка, которую нашли при мне семь лет назад ...

— Ты не ведь не стал забирать ее тогда, Мэйсон. И она осталась стоять в кабинете Лайонелла... — Голос Эмилии звучал сухо и ровно. Она даже не спросила о дочери... Мы еще немного поговорили, я убедил ее не менять штат управления фирмой. Эти люди честно служили мне все четыре года, выставлять их на улицу я не хотел. Эми согласилась. Простившись с бывшей женой, я набрал номер доктора Аркетта. Лайонел еще три года назад перебрался в Лондон по приглашению крупной частной клиники. Он искренне обрадовался моему звонку и подтвердил, что неоткрываемый деревянный ларчик по прежнему у него, и если он мне нужен...

Хвала Мерлину! И Слизерину. Эта мерзость в целости и сохранности. Знали бы те, кто держал ее в руках, что владеют оружием массового поражения невероятной силы. Она, подобно поцелую дементора, способна лишить души. Причем ей все равно, сколько волшебников будет в помещении площадью примерно сто квадратных ярдов. Все до единого будут подвергнуты ее чарам. А что она может сделать с маглами, боюсь даже представить... Скорее всего, просто убьет. С помощью этой дряни Темный Лорд намеревался создать универсальную армию. Сотни бездушных, не способных чувствовать, солдат... Не успел. К счастью.

Забрав артефакт и немного погуляв с детьми в парке, я повез их в Косую Аллею. Нужно было перевести на счет семьи Малфой наши с Герми личные активы. По дороге Гермиона о чем-то спорила с Хьюго. Я прислушался и засмеялся. Несмотря на все, что моя малышка успела увидеть и пережить со вчерашнего дня, она пыталась доказать своему новому другу, что все чудеса можно объяснить с рациональной точки зрения. Видя, что ее оппонент не сдается, она решила прибегнуть к моей помощи.

— Папа, скажи Хьюго, что в волшебство верят только самые маленькие...

— Ну почему же... — Я припарковался у обочины и повернулся к детям. Нужно было рассказать Герми все сразу, когда она прибежала в кухню пожелать нам с Грейнджер доброго утра, но я как-то упустил это из виду. Значит, придется объяснить все сейчас. — Хьюго говорит правду. Мир магии существует, и все, с кем ты познакомилась в его доме — самые настоящие волшебники. И сам Хьюго, и его мама, и тот мужчина, что сидел с нами за завтраком...

— А ты?

— И я.

— А я?

— И ты тоже.

— Но ведь ты сам говорил, что волшебники бывают только в сказках!

— Понимаешь, Герми, давно, еще до твоего рождения, со мной случилась неприятность. Я был сильно ранен и долго лежал без сознания. А когда пришел в себя, забыл, кто я на самом деле. Люди, к которым я попал, не верят в волшебство, и я тоже начал считать, что чудес не бывает. А сейчас я все вспомнил , мне помогла мама твоего друга... Так что, это наша с тобой сказка, принцесса.

Удовлетворенная объяснением, Герми повернулась к Хьюго, чтобы помириться с ним, и мы поехали дальше.

Том, бармен "Дырявого котла", почтительно поклонился, когда мы вошли в его бар, чтобы пройти в Косую Аллею.

— Лорд Малфой, приятно снова видеть Вас в моем скромном заведении.

— Я тоже рад видеть тебя, Том...

Бармен проводил нас недоумевающим взглядом. Кажется, он даже не подозревал, что я знаю, как его зовут.

Не знаю, как насчет расстаться с сокровищами, но принимая от меня деньги, гоблины ни секунды не сомневались в подлинности моей личности. И все же процедура перевода фунтов в галлеоны слегка затянулась. Поэтому, пока служащие "Гринготтса" занимались переводом моего состояния, я обменял всю имеющуюся наличность на волшебное золото и повел детей гулять по Косой Аллее. Даже у Хьюго прогулка вызвала массу эмоций, что уж говорить о моей дочери... Мы побывали в книжном магазине "Флориш и Блоттс", где купили для Герми красочный экземпляр "Сказок барда Бидля" с "живыми" картинками, в магазине "Все для квиддича", откуда Хьюго выбежал уже в новенькой форме "Пушек Педдл". Мы побывали в кафе-мороженое Флориана Фортескью, в лавке игрушек, в "Шоколадной Сказке"... Единственным местом, куда Хьюго не удалось меня затащить, был магазин Джорджа Уизли. Да и времени прошло немало, нужно было возвращаться в банк. Оставив детей на попечение все того же мистера Фортескью я вернулся в "Гринготтс". Они еще не закончили... Сначала мне предложили немного подождать, а потом вежливо пригласили пройти в кабинет Старшего гоблина. Я чертыхнулся. Их что, мои деньги чем то не устраивают? Но все же поднялся из удобного кресла, поставленного для посетителей и направился в кабинет.

Я сразу узнал его. И он меня тоже. Это был Крюкохват, гоблин, бежавший из нашего поместья вместе с Поттером, Уизли и Грейнджер. И он был не один. В углу кабинета, в удобном кресле расположился полуоборотень Билл Уизли. А ему-то что здесь нужно? Хотя он, вроде, работает в "Гринготтсе"... Гоблин предложил мне присесть. Я устроился в кресле напротив Уизли. Гоблин кашлянул и заговорил, обращаясь ко мне. Уизли, изобразив подобие улыбки на рваном, похожем на гротескную маску, лице, внимательно прислушивался к нашей беседе.

— Мистер Малфой, семь лет назад Вы подавали заявку на вакантное место сотрудника нашего банка...

Подавал. Если бы не эта драклова заявка и не требование гоблинов принести рекомендации из Аврората и Министерства, я спокойно жил бы сейчас в Мэноре со своими родителями и, как знать, возможно что с женой и детьми.

— Тогда Вам было отказано в получении этого места в силу известных Вам причин... Сейчас же мы хотим предложить Вам вакансию сотрудника международного отдела. Но есть одна проблема. Ваша дочь. Вы ведь воспитываете ее один? А работа связана с длительными командировками...

— В мое отсутствие моя дочь может оставаться с моей матерью. — Я ушам не верил. Мне предлагают работу, о которой можно только мечтать. И я ни в коем случае не должен упустить ее. На мне теперь ответственность не только за себя и дочь, но еще и за родителей.

— Но миссис и мистер Малфой не вполне здоровые, немолодые волшебники. Они могут не справиться с маленьким ребенком.

— Найму няню.

— А если ваша дочь заболеет? Или потеряется? Помчитесь к ней, где бы Вы в данный момент не находились?

Нет, а чего он от меня хочет? Чтобы я спокойно сидел на месте, зная, что с моим ребенком что-то случилось?

— Разумеется. Дороже моего ребенка у меня никого и ничего нет.

— Поэтому у нас есть условие. Насколько я понимаю, Вы не передадите ребенка под опеку ее родной матери, а значит Вы должны жениться, мистер Малфой. Мы будем ждать Вашего ответа в субботу. И в понедельник Вы сможете приступить к работе.

— Жениться за четыре дня? Как Вы себе это представляете?

— За три. Сегодняшний день уже подходит к концу. В субботу Вы должны быть женаты. Иначе мы отдадим эту должность протеже мистера Уизли. — Гоблин кивнул в сторону Билла. — Вам возможность занять эту должность предоставляется лишь потому, что Вы еще семь лет назад подошли нам по всем параметрам, исключая одну маленькую деталь. Кроме того, Вы много лет проработали с маглами, что тоже говорит в Вашу пользу. Решение за Вами, мистер Малфой...

— Спасибо за предложение. В субботу я дам Вам знать о своем решении. — Я поднялся из кресла и направился к двери. — До субботы, господа.

Едва дверь кабинета захлопнулась за мной, Билл поднялся из кресла и навис над гоблином.

— Мы договаривались дать ему неделю, Крюкохват. Три дня — это слишком мало.

— Здесь я принимаю решения, Билл. Мне нужен расторопный, изобретательный и незаурядный работник. И если мистеру Малфою удастся за три дня жениться хоть на ком нибудь, я с удовольствием приму его на работу.

— Да плевать тебе на расторопность. За деньги боишься... И все равно ты проиграешь пари. Так что готовь тысячу, Крюкохват. Они поженятся.

Но ничего этого я уже не слышал. Мне предложили работу, от которой я не имел права отказаться. Они решили, что могут вот так просто издеваться надо мной, Драко Малфоем? Ха-ха. Я еще посмотрю на лицо Уизли, когда принесу ему приглашение на свою свадьбу. Посмотрим, кто тогда будет криво ухмыляться. Отец-одиночка их видите ли не устраивает... Что же, я знаю одну мать-одиночку. Надеюсь, героиня войны,полный кавалер Ордена Мерлина, выдающийся работник Министерства и какие там еще регалии у Грейнджер, подойдет им в качестве моей жены?

Забрав детей из кафе-мороженого и накупив подарков для родителей, я вернулся на площадь Гримо. Они первыми должны были узнать о моем решении. Хорошо, что я заскочил в аптеку за успокоительным. Иначе отец не пережил бы такого известия. Он и так лишился дара речи, услышав, что его сын намерен жениться на грязнокровке. Хотя после того, что я был женат на стопроцентной магле, Грейнджер не самый худший вариант. И лишь моя мудрая мама, немного помолчав, задала главный вопрос.

— А сама мисс Грейнджер? Она согласна?

— Понимаешь, мам... Она пока не в курсе. Я собираюсь сказать ей об этом, когда привезу обратно Хьюго.

Какое счастье, что Нарцисса Малфой сильная женщина. Обошлось без обморока.

Простившись с родителями и пообещав непременно навестить их на следующий день, я подхватил детей и мы поехали обратно в Брайтон, делать Грейнджер предложение.

Мы уже подъезжали к Брайтону, когда у меня зазвонил мобильник. Леандра...

— Лео, извини, у меня нет времени на разговор.

— Считаешь меня идиоткой, Мэйсон? Какого черта ты сбежал вчера из ресторана?

— Я утром буду в офисе, поговорим там... Кстати, денег хватило?

— Не считаешь нужным объяснять? И кто она?

Ну все, понеслось...

— Ты ведь умная девочка, Леандра... Придумай сама. — Я нажал "сброс". Грубо, конечно, но после такого Лео вряд ли решит позвонить еще раз... Дззыынннь... Не глядя на дисплей, я зашипел в трубку.

— Послушай, Леандра, я все сказал. И прекрати названивать, у меня здесь дети спят...

— Надеюсь, ты понимаешь, что я сделаю с тобой, Малфой, если с моим сыном что-то случится...

Грейнджер. Вот черт... Мог бы и догадаться. Уже довольно поздно и ее сын тихонько посапывает на заднем сиденье моего автомобиля.

— Мы уже подъезжаем. С Хьюго все в порядке, не переживай. — Не дав ей возможности вставить еще хотя бы слово, я отключился.

Она выскочила из дома едва заслышав шорох шин и тихое бормотание двигателя подъезжающего автомобиля. Не обращая на меня ни малейшего внимания, Грейнджер подлетела к задней дверце и дернула ее. Дверь не поддалась. Я покачал головой. Тоже мне, маглорожденная. Она хоть что нибудь слышала о блокировке? Разблокировав дверь, я вышел из машины и подошел к ней, чтобы помочь. Нужно было придумать повод для того, чтобы войти в ее дом. Разговор предстоял долгий и беседовать с ней на улице я не собирался. Равно как и откладывать до утра. Возле дверцы, положив головку на плечо своего нового друга, спала Герми. Мне определенно везет. Грейнджер даже в голову не пришло обойти машину, она покорно приняла на руки мою дочь, пока я доставал ее сына. Я уже приготовился возразить, если она начнет усаживать мою малышку обратно, но она, все также игнорируя меня, понесла Герми в дом. Она мать, и не позволит спящему ребенку болтаться в машине, пока безалаберный папаша будет добираться до дома. И не важно, что это не ее ребенок. Держа на руках сына Грейнджер, я пошел за ней.

В детской стояло две кроватки. Когда она успела? Вряд ли ее рыжик спит на них по очереди.

— У нас иногда ночует Джеймс Поттер.

Уложив малышей, мы вышли из комнаты.

— Заберешь Гермиону утром. — Уголки ее губ едва заметно дрогнули, когда она произносила имя моей дочери. Свое имя. — Если она проснется, я сумею ее успокоить. Спокойной ночи, Малфой.

— Мне нужно с тобой поговорить, Грейнджер. И это не может ждать до утра.

Она пожала плечами и, не говоря ни слова, пошла в кухню, а я поплелся следом за ней. Накрыв стол к чаю, как и прошлой ночью, она села напротив и уставилась на меня.

— И о чем ты хотел поговорить?

Я предусмотрительно накрыл кухню заклятием "Оглохни".  Когда я все ей скажу, она начнет орать и разбудит детей. Покосившись на нее, я достал из кармана примятую пачку сигарет. Разговор предстоял нелегкий, а лично мне сигарета в пальцах всегда непостижимым образом придавала уверенности. Не говоря ни слова, Грейнджер поставила передо мной пепельницу.

— Грейнджер, мне предложили работу...

— Рада за тебя.

— Но есть одна проблема. Работа связана с длительными командировками, возможности брать ребенка с собой у меня не будет, оставлять дочь надолго с няней я сам не смогу. Тут на несколько часов оставил и нашел в твоем доме. Мама не вполне здорова, ей самой нужен уход, где уж ей за малышкой смотреть... В общем, гоблины согласны принять меня на должность сотрудника международного отделения лишь при условии, что мой ребенок будет оставаться на попечении матери. Иначе они отдадут это место другому кандидату. В субботу они ждут моего ответа, и к этому времени я должен либо передать Герми ее родной матери, либо жениться. Отдать дочь Эмилии я не могу. Поэтому в пятницу ты выходишь за меня замуж. — Я поджег кончик сигареты волшебной палочкой и с наслаждением втянул дым в легкие. Сейчас мне понадобится вся моя выдержка.

— Кт...Зам... За кого? Я? Ты ополоумел? — Она не могла не заметить, что кухня прикрыта заклятием, но все равно орала на меня злым шепотом, боясь разбудить ребят. Забавное зрелище. — И погаси сейчас же сигарету, в моем доме не курят!

Типично женская логика. Зачем тогда подала пепельницу? Для натюрморта? Но сигарету я все же затушил.

— Сам в шоке. Но у меня просто нет другого выхода. Я чуть ли не с детства мечтал об этой работе и не намерен упускать такой шанс. Не каждый день гоблины делают подобные предложения. А уж человеку с такой репутацией, как у меня, тем более.

— А мои желания не учитываются? Я не собираюсь выходить замуж, и уж тем более за тебя. А если тебе так необходима жена, обратись к кому нибудь из своих бывших подружек. Среди них еще можно найти тех, кто не успел окрутить кого нибудь познатнее и побогаче. Думаю, они с радостью примут твое предложение. И — она усмехнулась, — насколько я поняла из нашего весьма содержательного телефонного разговора, у тебя в общем-то есть кандидатура на роль жены...

— Ты хорошо расслышала, что я сказал, Грейнджер? Гоблины требуют, чтобы на время моего отсутствия в Англии моя дочь оставалась с матерью. Я не могу передать малышку под опеку Эмилии. Она магла, не верит в волшебство и никогда не понимала Гермиону, считая дочь психически нездоровой. А если этот вариант отпадает, я должен жениться. Как думаешь, кто из моих бывших подружек сможет заменить Герми мать? Ты нравишься ей, Грейнджер. И с Хьюго они подружились. Кстати, Леандру моя дочь терпеть не может, и это у них, как выяснилось, взаимно. Так что, делая предложение ТЕБЕ, я в первую очередь руководствуюсь интересами своего ребенка. Это что-то вроде сделки. В результате этого брака я получаю интересную, престижную и высокооплачиваемую работу, у тебя появляется возможность больше не торчать в Министерстве сутками, гробя себя и жертвуя общением с сыном, каким бы благим предлогом ты не прикрывалась, у Гермионы появится мать, я же со своей стороны гарантирую выполнение отцовских обязанностей по отношению к твоему сыну. А как только я закреплюсь в должности, разведемся. Если ты этого захочешь. При этом тебе не придется ни в чем себя ущемлять, вмешиваться в твою личную жизнь я не стану.

— Значит, твое заявление, что я просто обязана выйти за тебя замуж не является вмешательством в мою личную жизнь? Кроме того, Брачная Клятва нерушима. Ты не хуже меня знаешь, что для развода нужны очень веские основания. Получить его практически нереально. А дети? О них ты подумал? Они привыкнут, привяжутся. Как ты объяснишь развод им?

— Найду слова... 

— Должен же быть какой-то другой способ...

— Ну... Даже если и был, уже поздно. В утреннем выпуске "Пророка" появится заметка о нашей свадьбе.

— Да ты... По какому праву ты решаешь за меня, Малфой?!

— Свадьба состоится в пятницу. Объявление должно выйти не позднее,чем за два дня до торжества. Так что возможности посоветоваться с тобой у меня не было. Я и так едва успел в редакцию. У меня уже не хотели принимать объявление, и если бы не Блейз... Ты знала, что он стал главным редактором "Пророка"? 

  — Знала. Но для меня это не имело значения, пока ты не объявился и не начал делать глупости.

  — Проехали. Но ты ведь не хочешь, чтобы о тебе говорили, как о ветренной, непостоянной особе, по пять раз на дню меняющей решение? То выхожу замуж, то не выхожу...

— А как обо мне будут говорить, узнав что я выхожу за человека, который подозревался в убийстве моего жениха, неизвестно где скрывался семь лет и объявился лишь день назад? Что я больная на голову?

— По версии "Пророка" мы общаемся около трех месяцев. Просто узнав, как все было на самом деле ты все это время проверяла информацию, собирала доказательства...

— Ну спасибо... Теперь я еще и укрывательница. И если я как-то смогу объяснить это министру, то что я на это скажу Гарри? А семье Уизли? Они мне не чужие, Хьюго их внук и племянник.

— Правду. Какую — решай сама. И если я правильно понял, ты согласна?

— Нет!

— Значит мы с детьми заедем за тобой в Министерство... Во сколько у тебя заканчивается рабочий день? На самом деле?

— Он не нормирован.

— В четыре. Иди отдыхай, Грейнджер, у тебя сегодня еще один длинный день.

Она фыркнула, но все же ушла в свою комнату. Скоро утро, нужно приготовить завтрак. Я заглянул в холодильник. Полдюжины яиц, пакет молока, кусочек сыра... Она что, ребенка на одном омлете держит? С моей дочерью такое не пройдет, она привыкла завтракать иначе... Я вышел из дома и сел в машину.

Через два часа кухню небольшого коттеджа на Сосновой улице наполнил запах свежей выпечки, а я стоял у плиты, приглядывая за кашей и переворачивая оладьи...

Хьюго восторженно ахнул, увидев на столе все это великолепие. Еще теплые булочки, овсянка, оладьи с шоколадным соусом, омлет с яблоками, молоко, тыквенный и апельсиновый сок для детей и свежесваренный кофе для нас с Грейнджер. Сама она с улыбкой наблюдала за тем, с каким аппетитом и удовольствием ее сын уплетает завтрак.

— Обычно его трудно заставить поесть с утра. И где ты научился так здорово готовить?

— Тебе не кажется, что уже только ради этого имеет смысл выйти за меня замуж?

Хьюго прожевал оладью и посмотрел на мать.

— Вы поженитесь?

— Нет.

Сын Грейнджер сник и отодвинул от себя тарелку.

— Спасибо... Я наелся.

Ну не идиотка? Аппетит ребенку зачем портить? Я ободряюще улыбнулся малышу.

— Знаешь, Хьюго, мне кажется, что твоя мама не довольна тем, что я сделал ей предложения без соблюдения приличий, принятых в обществе.

— Это как?

— Напрямую. Но сейчас я хочу, чтобы все было по правилам. — Я поднялся из-за стола и подошел к Грейнджер, не спуская глаз с ее сына. Встав рядом с "невестой", я обратился к нему.

— Мистер Грейнджер, я прошу у Вас руки Вашей матери.

Хьюго взвизгнул и засмеялся. Затем встал и, приняв серьезное выражение лица, протянул мне руку.

— Я согласен.

Грейнджер, уткнувшись взглядом в тарелку, прошипела:

— Хватит юродствовать, Малфой...

— Гермиона, значит ты станешь моей мамой? А Хьюго — братом? — Мы оба повернулись в сторону молчавшей до сих пор Герми. А она в ожидании ответа смотрела только на Грейнджер. И Снежная Королева оттаяла под полным надежды детским взглядом.

— Ну конечно... — Прошептав это, гриффиндорка улыбнулась малышке, а та слезла со стула и обхватила свою взрослую тезку ручонками за шею. Грейнджер обняла мою дочь и потерлась щекой о румяную детскую щечку. Обычная материнская ласка, которую моя девочка прежде не видела.

Вот и все. Я не собирался пускать в ход тяжелую артиллерию, Герми пришла мне на помощь совершенно неожиданно. И хотя я был уверен, что в пятницу Грейнджер все равно встанет рядом со мной и произнесет Брачную Клятву, один лишь невинный вопрос моей дочери избавил меня от неизбежности слушать фырканье и возражения гриффиндорки.

Через час мы все стояли в прихожей, собираясь уходить. Грейнджер отправлялась на работу, мне же нужно было в поместье. Я твердо решил привести Мэнор в порядок, чтобы мои родители могли вернуться домой. То, что они живут в доме Поттера меня не устраивало. Спасибо ему, что приютил моих родителей, но теперь я вернулся и все снова встанет на свои места. Но сначала нужно отдать Поттеру "Ларец".

Перед уходом Грейнджер наклонилась к детям и по очереди поцеловала обоих. Малыши, весело переговариваясь, выбежали из дома и наперегонки через дворик понеслись к машине. На несколько минут мы остались вдвоем. В жизни бы не подумал, что буду чувствовать себя наедине с Грейнджер, как нашкодивший первокурсник перед деканом. Она напоследок придирчиво оглядела себя в зеркало, а я, стоя у двери, любовался своей "невестой". Сегодня на ней был строгий светло-серый брючный костюм, волосы собраны в тяжелый узел на затылке.

— Тебя подвезти? Мне все равно сначала в Аврорат.

— Не стоит. — Она поправила воротник жакета, под которым блеснула золотая цепочка.

— Грейнджер, ты помнишь, что мы будем ждать тебя у Министерства в четыре часа?

— Помню... Только не нужно заходить внутрь, я выйду сама.

— Я жду десять минут. Если ты не появишься, я пойду за тобой. И тогда не обессудь, протащу за шкирку через все Министерство. — Я шагнул к ней и протянул руку, слегка ухватив за воротник. Грейнджер смерила меня ненавидящим взглядом, оттолкнула мою руку и трансгрессировала. На пол с легким стуком упало что-то блестящее. Я достал палочку.

— Акцио! — Подлетев вверх, в мою ладонь послушно лег хроноворот.

На входе в Аврорат я столкнулся с Биллом Уизли. Этот волкулак мне скоро сниться начнет. Я сухо кивнул родственнику Поттера и прошел внутрь. Надо же, как все изменилось. Из небольшого министерского подвальчика Аврорат переехал в отдельно стоящее трехэтажное здание с огромными окнами и малопонятной для маглов вывеской "Департамент межнационального управления по коммуникациям". Естественно, ни один человек в здравом уме не сунется в непонятно для чего созданную мутную контору. А если принять во внимание жуткого вида секьюрити на внутреннем посту... Видели, как выглядит помятая жестяная банка из-под пива? Так вот, голова Долиша ну очень сильно на нее смахивала. И если слухи правдивы, и это с ним сотворила бабка Лонгботтома, то респект старушке... В общем, интереса у маглов самая крупная в Британии правозащитная организация не вызывала.

На первом этаже располагался зал заседаний Визенгамота и личные кабинеты служителей Фемиды. Я прошелся по коридору, читая надписи на дверных табличках. Вот оно. " Консультант Визенгамота по юридическим вопросам мисс Гермиона Д. Грейнджер. Прием посетителей ежедневно, кроме воскресенья, с 16 до 22 часов". Ну-ну. Я нащупал хроноворот в кармане пиджака. На сегодня, да и на все последующие дни этой недели у тебя другие планы, Грейнджер. Разрешение на использование магии я еще не получил, но надеюсь, за мелкое хулиганство в Азкабан не отправляют... Под табличкой на двери появился кусок пергамента с написанным от руки объявлением.

— " На этой неделе приема не будет. Мисс Грейнджер находится в краткосрочном отпуске ". Не боишься? Непростительных Гермиона не применяет, но от Ступефаев побегать придется. А она ими как из пулемета поливает. — Я снова не услышал, как ко мне подкрался Поттер. Такой ехидной рожи я у него еще никогда не видел. — Или ты надеешься, что когда она появится здесь, оценит твою шутку?

— Ну для начала, у нее сегодня просто не будет времени сюда зайти. В четыре мы с детьми должны забрать ее из Министерства. Последующие два дня тоже расписаны практически по минутам.

— Она найдет время принять посетителей, поверь мне...

Вместо ответа я достал хроноворот Грейнджер из кармана, и придерживая за цепочку двумя пальцами, покачал им перед носом Поттера. Сначала он впал в легкий ступор, а потом на его лице отразился такой калейдоскоп эмоций! Он был рад, что хоть кому-то удалось отобрать у Грейнджер ее опасную игрушку и не понимал, как это получилось у меня.

— Но как?

— Я любимец судьбы...

— М...дак ты самоуверенный. — Поттер заметил разрыв цепочки. — Он что, у нее с шеи упал?

— Ну ... да. Но ведь в моем присутствии.

Так, болтая ни о чем и пересмеиваясь, мы поднялись на третий этаж, в кабинет начальника Аврората. Поттер запер дверь, а я достал из внутреннего кармана и с торжествующим видом поставил ему на стол "Ларец".

— Это оно? — Он с выражением невероятной гадливости на лице взял в руку шкатулку и брезгливо провел пальцем по золотой змейке, свернувшейся колечками на стыке короба и крышки. — И что с этой мерзостью делать?

— Ну по мне, так лучше уничтожить. Пока не дождались пришествия нового Темного Лорда.

— Ты знаешь, как это сделать?

Я покачал головой. Как уничтожить эту дрянь и не подвергнуться ее воздействию, я не знал.

— Может, запереть его обратно? Я могу попробовать, заклинание, с которым Лорд создавал тайник, я помню.

— Ты сумел достать его. Где гарантия, что этого не сумеет сделать кто-то другой?

Такую гарантию я не мог ему дать.

— Ладно, поговорю с Кингсли, в конце концов последнее слово должно остаться за министром. Да, кстати... — Поттер протянул мне пергаментный свиток. — Официальное подтверждение твоего права на использование магии. Практически без ограничений. Но думаю, у тебя вряд ли возникнет желание использовать Непростительные заклятия.

На улице послышался какой-то шум и мы с Поттером, не сговариваясь, бросились к окну. Над моей машиной кружил Фоукс, хлопая крыльями и пытаясь отогнать Смита, вытаскивающего из машины мою дочь. Герми молча отбивалась, Хьюго пытался ей помочь, но что значат силенки пяти-шестилетних малышей против взрослого мужчины? Поттер бросился к двери.

— Алохомора! — Я распахнул окно и вскочил на подоконник.

— Куда, придурок, здесь двенадцать ярдов до земли!

Но я уже не слышал крика Поттера. Спланировав по воздуху, я приземлился рядом со Смитом. Герми беззвучно раскрывала рот, вырываясь из его рук, голоса Хьюго тоже не было слышно. Этот ублюдок применил к детям Селенциум!

— Петрификус Тоталус!

Выпустив Герми, Смит отлетел ярдов на пять. За моей спиной грохотнул голос выскочившего из дверей Поттера:

— Обливиэйт!

Двое маглов, проходящих в этот момент мимо здания Аврората, на секунду притормозили, непонимающе помотали головами и, развернувшись, пошли в противоположную сторону. Я снял с детей заклятие. Гермиона заплакала, Хьюго, сжимая маленькие кулачки, бросал гневные взгляды в сторону неподвижно лежавшего тела Смита. Прижав к себе обоих испуганных ребятишек я, как мог, пытался их успокоить. Герми всхлипнула:

— Этот дядя опять хотел забрать меня у тебя...

Значит, первое похищение моей дочери — тоже дело рук Смита. Я дернулся в его сторону, но Поттер, уже сняв с этого отморозка парализующее заклятие и приманив выпавшую у того из рук палочку, остановил меня и без всякой магии врезав Смиту кулаком под ребра, потащил его к дверям Аврората. Уже у самого входа он обернулся.

— Малфой, ты идешь?

Подхватив детей ( ни за что их теперь ни на секунду одних не оставлю ) я пошел за ним. Поттер втолкнул Смита в свой кабинет.

— Надеюсь, ты не будешь допрашивать его при детях? — Мне очень важно было знать, зачем этому уроду понадобился мой ребенок, но оставлять малышей без присмотра я не хотел, а на что способен разъяренный Поттер, увы, не знал. Но тот только помотал головой, а через несколько мгновений в его кабинет влетела взволнованная Уизлетта. Хотя, она ведь теперь Поттер? Я ничего не путаю?

— Гарри, что случилось? — Рыжая переводила взгляд с меня и ребятишек на привязанного к стулу Смита, а с него — на мужа.

— Джинни, забери, пожалуйста, детей. Нам нужно кое-что выяснить. Да, и свяжись с Гермионой, пускай отправляется в "Нору" и ждет нашего возвращения. Сегодня ей нечего делать в Аврорате. Мы с Малфоем придем, как только все выясним. — Он повернулся ко мне. — Драко, дай Джинни ключи от машины, трансгрессировать с двумя маленькими детьми неудобно, да и небезопасно.

Я беспрекословно протянул рыжей ключи от своего "Bentley". Она присвистнула, увидев брелок и вышла из кабинета мужа, уводя за собой детей. Моя Герми доверчиво вложила свою ладошку в руку абсолютно незнакомой женщины и спокойно ушла с ней, лишь у порога помахав мне рукой.

Поттер освободил Смита от веревок, едва за Джинни и детьми закрылась дверь.

— Зачем тебе дочь Малфоя, Захария? — Мерлин, в искусстве вести допрос Поттер мог бы поспорить с самим Темным Лордом, причем змеемордый параноик однозначно проиграл бы. Вкрадчивый, тихий, холодный голос, сопровождаемый легким свистящим шипением... Даже у меня по телу побежали мурашки, а что творилось в душе и без того напуганного Смита я и представить не берусь.

— Кормак. Это он приказал. Ему нужна та шкатулка, за которой мы летали в Литтл-Хэнглтон. Ее тогда забрал Малфой, а где его найти, никто не знал. Долорес случайно столкнулась с Малфоем в парке и рассказала об этом Кормаку. Она сказала, что Малфой ее не узнал. И о том, что у него есть ребенок. А Кормак решил, что за свою девчонку Малфой сам принесет шкатулку и расскажет, как ее открыть.

— Зачем Маклаггену "Ларец"?

— Я не знаю. Правда не знаю, Гарри! — У Смита началась истерика. Еще бы, за попытку похищения ему грозило заключение в Азкабан лет на пять. Маклагген открестился бы от своего участия в этом без проблем, кроме слов Захарии у Поттера на него ничего не было. Вызвав дежурного аврора Поттер приказал отвести арестанта в камеру и никого не пропускать к нему без особого распоряжения. Мракоборец увел рыдающего Смита, и в кабинете Поттера повисла гнетущая тишина. Нам нечего было сказать друг другу, у нас не было ни малейшего представления, на что еще может пойти этот тролль Маклагген ради достижения цели. Поттер поднялся из кресла и пошел к двери. Мне ничего не оставалось, кроме как пойти за ним. У выхода из Аврората он обернулся ко мне.

— Идем?

— Я к родителям. Если эта мразь узнает о провале Смита, кто знает, может он решит действовать через них...

— Может, перевезти Люциуса и Нарциссу в "Нору"?

— Не стоит. Просто усилю защитные заклинания. Закрою дом "Фиделиусом". Надеюсь,мне хватит силы.

Он недоверчиво посмотрел на меня. Да не посягаю я на святое звание светлого мага, несмотря ни на что, меня уже не изменить. Я просто хочу защитить своих близких. Поттер же вовсю пользуется своим даром змееуста, применяет Непростительные заклятия при задержаниях и некоторые не совсем законные приемы при допросе. Но темным магом он от этого не становится.

— Держи... — Поттер протянул мне золотой кругляш. Зачарованный галлеон, изобретение Гермионы Грейнджер, которым активно пользовался так называемый "Отряд Дамблдора" когда мы учились на пятом курсе. Теперь мне стало ясно, как Поттер вызвал свою рыжую женушку в Аврорат за детьми и откуда он узнал, что я нахожусь в доме Грейнджер. — Ты ведь пользовался таким. Если понадобится помощь, пришли сообщение Джинни или Гермионе. — С этими словами он трансгрессировал в "Нору", а я отправился на площадь Гримо .

Помощь понадобилась. Но не мне. Едва я успел закрыть дом Заклятием Доверия, как почувствовал, что галлеон, лежащий в кармане брюк нагрелся. Я достал монету. По ободку золотого кругляша бежали буквы, складываясь в тревожное сообщение : "Гарри, помоги!" Сомневаться в том, кто автор сообщения и где она сейчас находится, не приходилось. На часах было без четверти четыре и я трансгрессировал ко входу в Министерство магии. Получив подтверждение, что мисс Грейнджер здание Министерства не покидала, я рванул на минус третий уровень, где находился кабинет общественного защитника по правам магических существ. За дверью кабинета Грейнджер стояла неестественная тишина. Я направил волшебную палочку на дверь.

— Алохомора!

Дверь распахнулась. Появились звуки. Шум борьбы, женские всхлипывания и мужской хриплый шепот. Огромный, ростом чуть не с тролля, Маклагген, навис над прижатой к стене Грейнджер. Ее волшебная палочка валялась у двери кабинета.

— Пусти, мразь! — Грейнджер попыталась вывернуться из рук здоровяка, но тот лишь усмехнулся и ударил ее по лицу.

— Петрификус Тоталус! — Маклагген отлетел от Грейнджер и впечатался головой в противоположную стену. — Вариари Виргис! — На щеке ублюдка вспух кровавый рубец. Грейнджер, плача, комкала на груди порванную блузку, пытаясь прикрыться. — Кру...

— Малфой, не надо! — Гриффиндорка повисла у меня на руке, я легко стряхнул ее, но палочку все же опустил. Грейнджер со слезами смотрела на меня. — Эта тварь не стоит того, чтобы ты отправился в Азкабан за использование Непростительного заклятия...

Не знаю, откуда в ее кабинете взялся Поттер, не помню, как там оказалась целая толпа авроров... Скорее всего, Грейнджер отправила своему другу Патронуса, а тот вызвал подчиненных... Где то там, внутри меня, образовалась пустота. Я молча наблюдал, как Грейнджер пытается починить свою одежду, как старается восстановить прическу, трясущимися руками втыкая в волосы шпильки, как тихонько плачет, уткнувшись в плечо Поттера. Мне все это надоело и я вышел из ее кабинета, прикрыв за собой дверь. Наверняка они даже не заметили моего ухода... Самым лучшим решением было бы забрать дочь из "Норы" и отправиться в дом Блэков, где находились мои родители, но мне не хотелось никого видеть. Я бесцельно бродил по улицам Лондона, заходя в разнокалиберные бары, пабы и кафе. Как и когда я оказался в дешевой, заплеванной, с липкими от пролитого пива столами и валяющимися по всему полу окурками забегаловке на окраине города, не знаю, я совсем выпал из реальности. Помню только, что когда злой, как голодный соплохвост, матерящийся глава Аврората, согнав с моих коленей рыжеволосую девицу, вытащил меня оттуда, было уже темно.

Поттер приволок меня в "Нору". Меньше всего мне хотелось оказаться в этом странном, построенном словно из нагроможденных один на другой сараев, доме. Мне не нужна была жалость обитателей "Норы", не нужны оправдания Грейнджер, увещевания Поттера... Мне нужно было только забрать свою дочь. И уйти. А чего я ждал от грязнокровки? Конечно, ее вины в том, что произошло в кабинете, не было, но если бы она сразу сказала этому ублюдку, что выходит замуж... Никто не посмел бы прикоснуться к чужой невесте. Но она скорей позволит какому-то подонку лапать себя, чем признается в том, что выходит за Малфоя...

— Этот урод взбеленился, когда прочитал в "Пророке" о вашей свадьбе... — Голос Поттера прорвался в мои мысли сквозь туман обиды и разочарования. Хотя, она ведь не давала мне повода считать ее своей, четко обозначив рамки отношений. Но, Мерлин, как же мне хотелось, чтобы Грейнджер перестала видеть во мне лишь очередного просителя, которому нужна ее помощь. Мать Тереза, затопчи ее гиппогриф! А Поттер все говорил, мешая мне упиваться придуманной обидой.

— Он все это время, с самых похорон Рона, пытался добиться ее благосклонности , но Гермиона не обращала на него ни малейшего внимания, отсылала назад подарки, отказывалась встречаться с ним. Он еще в школе раздражал ее. Да, и если тебе интересно... — Поттер поставил передо мной флакон, наполненный дымчато-серебристой субстанцией. — Этот урод отказался давать показания. Пришлось извлекать воспоминания.

Поттер вышел, а я остался сидеть в маленькой комнатке, переделанной под рабочий кабинет. В углу кабинета, за сдвинутой сейчас ширмой стояла испрещенная рунами каменная чаша. Нехотя, боясь узнать что-то, способное в третий раз перевернуть мою жизнь, я взял в руку флакон и перелив его содержимое в Омут памяти, окунулся в воспоминания Маклаггена.

     Литтл-Хэнглтон. Я достаю шкатулку из тайника, не замечая того, что происходит у меня за спиной, а в это время Маклагген наклоняется над Смитом, шепча  заклятие подчинения. А потом поворачивается ко мне и, оглушив Уизли, тянет руку к шкатулке.   

— "Ларец", Малфой . Лучше отдай его добровольно, если хочешь жить. 

 Я беспомощно оглядываюсь по сторонам, но Уизли лежит, оглушенный заклятием, а Смит держит меня на прицеле волшебной палочки, уставившись мне в лицо пустым, отсутствующим взглядом.  Схватив Уизли за руку, я трансгрессирую... 

 — Авада Кедавра! — Два голоса, два луча... Вот только один из них промахивается, разбивая каменную кладку стены особняка. Маклагген недовольно поворачивается к Смиту. 

 — Тебе ничего нельзя поручить, Захария... Хорошо еще, что я не промахнулся. А Хорька мы найдем. Это даже хорошо, что ты промазал. Будет, на кого списать  рыжего... 

— Не пойму, Кормак, зачем тебе смерть Уизли... Он же друг Поттера, за него сам министр спросит...  

— И ты подтвердишь, что его убил Малфой. А  уж я сумею утешить Грейнджер...   

— Так это все из-за нее? 

 Маклагген, не говоря больше не слова, пошел к выходу. Смит торопливо засеменил за ним. 

  Картинка сменилась. Маклагген сидел в своем кабинете в Министерстве магии, слушая стоящую перед ним Долорес Амбридж. 

 — Это точно он, мистер Маклагген. Правда, у него немного изуродовано лицо, но я не могла ошибиться, это был Драко Малфой. И он гулял в парке со своей дочерью... 

— Хорошо, Долорес. А теперь пригласите ко мне Смита.  

 Амбридж вышла из кабинета, а Маклагген повернулся к висящему на стене портрету высокого седого волшебника.   

— Вот видишь, дядя, все складывается как нельзя лучше. Хорек принесет мне "Ларец" на блюдечке... И я обрету абсолютную власть... 

И снова смена обстановки. Маклагген пинком распахнул дверь кабинета Грейнджер . 

— Экспеллиармус! 

Волшебная палочка вырвалась из руки обескураженной ведьмы и отлетела к двери.  Грейнджер сделала шаг вперед, чтобы поднять ее и тут же оказалась прижатой к стене. Маклагген вытащил из кармана мантии газету и потряс ею перед лицом женщины. 

  — Замуж собралась, дрянь? 

 — Тебя это не касается. — Гермиона с ненавистью посмотрела в лицо здоровяка. — Я сама распоряжаюсь своей жизнью. 

 — Я столько сил и времени ухлопал на тебя, но ты и слышать ничего не хотела о том, чтобы выйти за меня, прикрываясь своим рыжим щенком и светлой памятью об этом придурке, его папаше... Но стоило появиться слизеринскому хорьку, как ты забыла обо всем на свете. А то, что он убил твоего ненаглядного Ронни уже перестало иметь для тебя значение? 

 — Я видела воспоминания Малфоя, я знаю, что это из твоей палочки вылетело Убивающее заклятие. Я понимаю, что ты промахнулся, но ты не имеешь права обвинять Драко в том, чего он не делал...

   — Я никогда не промахиваюсь, Грейнджер. — Маклагген ухмыльнулся ей в лицо — Ну зачем мне смерть Малфоя? "Ларец" я получил бы и без этого, а Хорек стал бы козлом отпущения. Кто-то же должен был ответить за смерть аврора? 

 — Значит, это не случайно? Ты метил в Рона? Мразь! — Она попыталась влепить ему пощечину, но он перехватил ее руку и, наклонившись, впился в рот Грейнджер поцелуем. Гермиона замычала, пытаясь вырваться, но разве хрупкой женщине под силу справиться с таким мордоворотом?  

Я вынырнул из памяти Маклаггена. Смотреть, что было дальше, не имело смысла, буквально через пару минут я и сам появился в кабинете. Почему Поттер показал мне это? Какое ему дело до того, что я чувствовал в этот момент, когда увидел Грейнджер с... этим уродом? Или он не обо мне беспокоился? То, что для Грейнджер я — пустое место, видно невооруженным глазом. Но до этой минуты меня подобное обстоятельство не волновало, расторгнуть волшебный брак действительно почти невозможно, на это я и рассчитывал, надеясь со временем вызвать в ней взаимное чувство. Теперь же мне стало не хватать ее согласия выйти за меня замуж и заменить моему ребенку мать. Сейчас мне было необходимо, чтобы Грейнджер стала моей женой. Вот только зачем это Поттеру?

Она сидела на низеньком стульчике посреди детской комнаты, окруженная малышней и читала им сказку . Джеймс и Хьюго сражались на игрушечных мечах, дочка Билла, кажется, ее зовут Вики,сидела на полу напротив Грейнджер и ловила каждое ее слово, широко распахнув огромные синие глаза, мой племянник и крестник Поттера, Тедди, пытался привлечь к себе внимание маленькой вейлы, дергая ее то за пышные оборки на шелковой юбочке, то за распущенные длинные серебристо-белые локоны, от чего юная ведьмочка кривила губки, время от времени бросая на парнишку сердитый ( "ты мне мешаешь" ), но кокетливый взгляд. Герми тоже расположилась на полу, положив голову на колени Грейнджер. Заметив меня, стоящего в дверях, Хьюго заулыбался и помахал мне рукой, Джеймс вежливо произнес:"Здравствуйте", Тедди сдержанно кивнул, вейлочка изучающе уставилась на мое лицо, Герми высвободилась из рук Грейнджер и подбежав ко мне, обняла и зашептала:

— Пап, ну чего ты так долго? Нам с Хьюго, между прочим, спать пора, а тебя все нет и нет. И как мы должны домой добираться? Гермиона сказала, что нужно дождаться тебя, она ведь не умеет водить машину. А трансгрессировать или путешествовать через камин втроем небезопасно. Это мне Джинни сказала...

— Сейчас поедем, малышка. — Я перевел взгляд на Грейнджер, она тихонько смеялась, прикрыв рот ладонью. И где-то внутри, под ребрами, вдруг стало тепло и спокойно.

Этой ночью не было ни посиделок на кухне за чашкой чая, ни откровенных разговоров, ни многозначительных переглядок. Мне просто выделили для ночлега одну из двух гостевых спален. Мы с Грейнджер по очереди поцеловали на ночь детей, пожелав им спокойной ночи и разошлись по комнатам. До свадьбы оставалось чуть больше суток, а еще ничего не было готово.

Естественно, ни на какую работу Грейнджер не пошла. Кингсли предоставил ей недельный отпуск, и весь следующий день мы впятером провели в Косой Аллее. Пятой, разумеется, была рыжая миссис Поттер. За что я был ей очень благодарен. Если бы не Джинни, Грейнджер появилась бы на собственной свадьбе в джинсах, в лучшем случае — в скучном деловом костюме. А так, пока мы с Хьюго занимались сугубо мужскими делами — побывали в магазине Джорджа Уизли, объедались мороженым в кафе мистера Фортескью, покупали детские метлы для Хью и Герми, да мало ли дел у двух мужчин накануне свадьбы одного из них — девчонки выбирали свадебное платье. Точнее, выбирала Герми, Джинни одобрительно кивала или наоборот, отрицательно мотала головой, а Грейнджер сидела в кресле, закрыв лицо руками и лишь время от времени произносила:

— Ну хватит, ну какая разница, что я завтра надену. Это всего лишь формальность.

На что моя дочь глубокомысленно заявила:

— Понимаешь, Гермиона, у меня самый лучший в мире папа. А значит, у него должна быть самая красивая невеста.

Джинни расхохоталась, услышав это, а Грейнджер, улыбнувшись, ушла в примерочную, надевать выбранный ими подвенечный наряд. Когда она вышла в зал, одетая в атласное платье сливочного оттенка, Джинни восхищенно вздохнула, а Герми подбежала к своей тезке и обняв ее за талию, заглянула Грейнджер в лицо.

— Гермиона, а мне уже завтра можно будет называть тебя мамой?

Присев перед малышкой на корточки, Грейнджер прижала девочку к себе и прошептала ей на ушко:

— Ты можешь начать называть меня мамой, когда захочешь...

Герми обхватила ее ручонками за шею и, уткнувшись лицом в открытое глубоко декольтированным вырезом платья плечо, всхлипнула:

— Мамочка...

Уже много лет спустя, закрепляя в прическе будущей невестки диадему тетушки Мюриэль, Джиневра Поттер спросит ее:

— Помнишь, Герми, как выбирали платье твоей маме? — И снова заплачет...

Но это будет еще не скоро. А пока мы с Хьюго выбирали обручальные кольца, девчонки заказывали торт и вино, потом Джинни отвезла нас на площадь Гримо.

"Знакомство с родителями" прошло на высшем уровне. Как знать, может в жилах Грейнджеров течет королевская кровь? По крайней мере, и сама Грейнджер, и ее сын во время визита к моим предкам держались почтительно, но с достоинством. Вдобавок ко всему, старый эльф отвесил моей невесте низкий поклон, сказав, что очень рад снова видеть в этом доме "мисс Миону". И пока мы с отцом пили в его кабинете Огневиски, а малышня, на радость старику Кричеру, носилась по дому, мама увела Грейнджер в библиотеку. Я так и не узнал, о чем говорили чистокровная колдунья и маглорожденная ведьма, но когда они вернулись глаза Нарциссы светились, а Грейнджер сдержанно улыбалась.

Ночь перед свадьбой, как впрочем, и две последующие, я снова провел в гостевой спальне.

Церемония венчания проходила во дворе дома Грейнджеров, предусмотрительно закрытом от любопытных глаз защитными заклинаниями. Побывать в своем поместье мне пока не удалось, что уж говорить о том, чтобы успеть до свадьбы привести Мэнор в порядок. Гостей было немного — мои родители, Блейз, Поттеры и Уизли. В роли церемонимейстера выступил Билл Уизли. Гермиона была ослепительно прекрасна в своем подвенечном платье, хотя в глазах невесты ясно читалось неудовольствие. Произнеся клятву и подставив губы для символического поцелуя, новоиспеченная миссис Малфой прошептала:

— Не слишком помпезно для фиктивной свадьбы?

— Заметь, большая часть гостей — твои друзья. Из Уизли по моему приглашению здесь только Билл.

Сказанное мной безусловно было правдой, но не было справедливым. Гермиона вообще никого не приглашала, для подтверждения состоявшегося брака достаточно было свидетельства церемонимейстера. Но ни Поттеры, ни клан рыжих родственников моей теперь уже супруги даже не задумались о том, что именно их обожаемой Гермионе и не нужны ни сама свадьба, ни их присутствие на ней.

Вечеринка закончилась, гости разошлись. Мои родители ушли через камин, Забини трансгрессировал, Уизли всем семейством уселись в магически расширенный "Mitsubishi Lancer" Билла, Поттеры умчались на демократичной "Toyota Corolla" Джинни . Начальник Аврората, виртуозно владеющий техникой полета на метле, почему-то панически боялся садиться за руль.

Уставшие от веселых игр с другими малолетними колдунами и впечатлений от прошедшего дня, ребятишки уснули, едва добравшись до своих кроватей. Мы с Гермионой, встав рядом, подняли волшебные палочки и произнесли заклинание уборки. Дворик, минуту назад украшенный разноцветными воздушными шарами, парящими в воздухе бумажными фонариками со свечами внутри и стоящими вокруг небольшого деревянного подиума букетами роз, снова обрел прежний аккуратный, ухоженный вид и ничто не напоминало о состоявшемся здесь венчании. Гермиона развернулась и пошла в дом, а у меня в голове вертелась лишь одна идиотская мысль — как она справится с крючками на платье. Надевать его ей помогала Джинни...

— Помочь?

Она круто развернулась и посмотрела на меня.

— В чем?

— Платье... Такие крючки самой расстегнуть...

Какое счастье, что взглядом нельзя убить. Иначе все было бы напрасно — ну зачем покойнику семья и работа? Я заметил, как дрогнула ее рука, держащая волшебную палочку и на всякий случай приготовился отразить заклятие. Но Гермиона, не сказав больше не слова, ушла в дом. А я остался стоять посреди этого маленького аккуратного дворика и проклинал себя за глупость.

Наутро мы с Биллиусом Артуром Уизли встретились на ступенях "Гринготтса". Он подтвердил факт состоявшегося бракосочетания и Крюкохват передал мне договор о найме меня на работу. В понедельник я должен был явиться в банк к восьми утра, чтобы порталом отправиться в Венесуэлу, пока под патронажем все того же мистера Уизли. Во время разговора гоблин недовольно хрюкал и бросал на Билла косые взгляды, сам же Уизли, напротив, сиял, как новенький галеон. Что-то во всем этом было не так. Прощаясь, Билл протянул мне руку. Во время рукопожатия я попытался поймать его взгляд, но Уизли закрылся от меня окклюменцией.

Следующим пунктом назначения для меня был Мэнор. Пора побывать в родовом поместье и заняться наконец его восстановлением. Оставив машину возле входа в "Дырявый котел", я трансгрессировал к воротам своего имения. Зрелище, представшее моему взгляду, оказалось плачевным. Проржавевшие ворота жалобно скрипели на ветру, чудесный парк, гордость мамы, зарос ползучим кустарником, сквозь потрескавшиеся плиты ведущей к дому дорожки пробивалась трава, вольеры, в которых отец держал павлинов, разломаны, о том, что стало с птицами, я не хотел даже думать. Особняк, некогда поражавший воображение своим великолепием, являл собой куда более жалкое зрелище. Выщербленные заклятием изразцовые стены, из оконных рам разноцветными шипами торчат осколки витражных стекол. Внутри все обстояло еще хуже. Вывороченные из пола мраморные плиты расколоты, ведущая наверх винтовая лестница ощетинилась вздыбившимися паркетинами, повсюду валяется перевернутая, разодранная, разломанная антикварная мебель, шелковые обои свисают со стен грязными клочьями... Не рискуя подниматься по лестнице, я трансгрессировал в свою комнату и тут же чуть не рухнул вниз, чудом удержавшись на краю огромной, пробитой в полу дыры. Осторожно пробравшись к окну я коснулся палочкой подоконника и вынул из открывшегося тайника обрывок колдографии. Красивая пятнадцатилетняя девочка в вечернем платье приветливо помахала мне рукой. В памяти всплыло расстроенное лицо Виктора Крама, перед самым отъездом из Хогвартса обнаружившего пропажу сделанного во время Святочного Бала снимка. Я аккуратно убрал кусок колдографии обратно. Вторую часть, изображавшую счастливо улыбающегося болгарского ловца я порвал в клочья и выбросил еще тогда, двенадцать лет назад.

Нужно было возвращаться в Лондон, чтобы нанять строителей и эльфов для восстановления Мэнора. И еще встретиться, наконец, с Леандрой.

Я позвонил ей и назначил встречу в том же ресторане. Кольцо, которое я собирался подарить ей, болталось в "бардачке" машины еще с того вечера. Я переложил коробочку себе в карман и направился к столику, за которым уже сидела Лео. Заметив мое приближение, Леандра нацепила на лицо непроницаемую маску безразличия. Мне стало смешно. Как будто она сможет скрыть от меня свои эмоции... Разговор вышел слишком сухим. Я просто сказал ей, что отныне фирма будет принадлежать Эмилии, попросил подготовить необходимые документы и положил на стол такую желанную для нее коробочку. Взгляд Леандры торжествующе вспыхнул и тут же погас, когда я объяснил, что это просто прощальный подарок. Когда сказал, что женат, что в моей жизни произошли такие перемены, с которыми она никогда не справилась бы, что знаю о все о ней и ее отношении ко мне и моей дочери.

— Думаешь, ты нужен своей нынешней жене? Думаешь, ей нужно вытирать сопли твоей чокнутой малявке? — Она выкрикивала это мне в лицо, стараясь зацепить как можно больнее. А мне неожиданно стало жаль эту несчастную девочку. Хорошо, что в это время в ресторане почти нет посетителей...

— Мэйсон, мы не договорили!

— Обливиэйт!

В маленький коттедж на Сосновой улице я вернулся только к ужину. Герми, успевшая соскучиться, повисла у меня на шее, Хьюго, выбежавший вместе с ней в прихожую, ухватился за мою руку. Я поймал себя на мысли, что не воспринимаю мальчишку как сына Рональда. Не удивительно. При невероятном внешнем сходстве с отцом (только глаза не голубые, а золотисто-карие), не по детски рассудительный и серьезный Хью характером пошел в мать.

В воскресенье за завтраком Хьюго как бы между прочим обронил, что было бы неплохо поиграть с Джеймсом. Герми поддержала его, сказав что хочет увидеться с Вики, которая гостит сейчас в "Норе". Не люблю я семейку Уизли, но не отказывать же детям в удовольствии, тем более, что уже завтра утром мне предстояло уехать почти на два месяца и я долго не увижу ни задорной мордашки своей дочери, ни деловито нахмуренных бровей Хьюго. Забросив в багажник игрушечные метлы и усадив свое семейство в машину, я повез их к Поттерам.

К моему облегчению, старшее поколение Уизли отправилось в гости к Андромеде. Оказывается, они каждую неделю собирались у моей тетки, а в этот раз Молли Уизли решила выступить в роли Голубя Мира и попытаться примирить сестричек Блэк. Надеюсь, хотя бы отца моего с собой не потащили, могу себе представить его "приятельскую беседу" с Артуром... Хотя, на свадьбе они ведь как-то друг друга вытерпели.

Малышня умчалась в сад, гонять гномов, Тедди раскачивал на качелях Вики, Джинни и Флер, забрав с собой Гермиону, о чем-то сплетничали на кухне, Поттер кивком головы позвал меня во двор, где уже сидел Билл, а под скамейкой остывал ящик сливочного пива. За ту неделю, что я снова жил в своем мире , я в первый раз снова попробовал его и теперь наслаждался давно забытым вкусом. О чем могут разговаривать трое мужчин за бутылочкой холодного пива? Да обо всем. Поттер дал дельный совет по найму строителей, Билл по ходу беседы проинструктировал меня о моих обязанностях в новой должности, трепались о новых моделях метел, о квиддиче... Поттер достал из кармана снитч и начал им поигрывать — отпускал на расстояние вытянутой руки и поймав, снова сжимал в кулаке. Перехватив мой взгляд, он усмехнулся:

— Сыграем?

— Легко!

— Билл, ты как?

Уизли отмахнулся:

— Нет уж, я лучше посмотрю...

Поттер прищурился, глядя на меня:

— Один на один? Тедди слишком занят Вики, ему не до квиддича... Джинни разозлится конечно, что ее не позвали, но тогда будет нужен еще кто-нибудь, чтобы уравнять число игроков.

Ну будем мы вдвоем гоняться за одним снитчем, и что? Остальные будут на это просто смотреть?

— Трое на трое. Зови своих домочадцев.

— Только не говори, что собираешься усадить на метлу Гермиону...

— Есть возражения?

— Но она же...

— Неплохо с ней управляется. Правда, летает пока на детской, в пять лет рановато осваивать настоящую...

Поттер ржал, согнувшись пополам.

Играли мы все же четыре на четыре. Тедди не смог устоять, в десять лет мальчишек квиддич привлекает больше, чем даже самые очаровательные вейлы. Поэтому он присоединился к нашей команде, а Вики играла на стороне своих родственников. Сложнее всего оказалось убедить Хьюго. Он с сомнением посмотрел на меня, когда я предложил ему занять место у колец.

— А если у меня не получится?

— У тебя все получится, Хьюго. По другому просто не может быть. Ведь твой отец тоже играл в квиддич. И был хорошим вратарем.

— Правда?

— Да.

Он просиял и, усевшись на метлу, взлетел к кольцам, установленным всего в паре ярдов от земли, детская метла выше не поднимается.

Играли, разумеется, без загонщиков, не хватало еще бладжеры выпускать, когда на поле дети...

Тедди, гордый тем, что ему доверили настоящую гоночную метлу носился за Джинни, пытаясь отобрать у нее квоффл, а когда у него это получалось, перебрасывал мяч Герми и уже моя дочь отправляла его в охраняемые Мари-Виктуар кольца. Вики почти ни разу не удалось отбить ее подачу. Хьюго же защищал свои ворота, как лев, не пропуская пасы Джеймса. Хотя, пару раз рыжему Поттеру посчастливилось, хитро закрутив квоффл ( наверняка научился у матери, Джинни была прирожденной охотницей ), пропустить мяч через кольца за спиной кузена. Мы же с Поттером-старшим зависли на высоте в пятнадцать ярдов, наблюдая за игрой и выискивая крохотный крылатый мяч. На "зрительской трибуне" (скамейка, надежно закрепленная на крыше сарая), болея каждая за "свою" команду, перешептывались Флер и Гермиона. Я залюбовался на свою жену — глаза Гермионы блестели, она раскраснелась от удовольствия и задорно смеялась, подбадривая детей и аплодируя каждому заброшенному Герми и каждому пойманному Хьюго мячу. И чуть не пропустил снитч. Долю секунды он был у меня перед лицом — и снова пропал из виду. Над самой землей мелькнул золотой блик и я направил метлу вниз, войдя в почти отвесное пике. Поттер тоже заметил его и с угрожающей скоростью приближался к земле. Мы одновременно протянули руки к снитчу, золотой мяч дернулся, взлетая, и... сам лег мне в руку.

— Йо-ха! — Я снова взмыл ввысь, сжимая в пальцах трепещущий прозрачными крылышками золотой орех.

Когда я спустился на землю, игроки моей команды бросились обнимать меня, даже Тедди на мгновение обхватил ручонками мою шею. Поверх детских голов я наблюдал за приближающимися к нам Гермионой и Флер. Вейла, держа мою жену под локоть, улыбнулась и что-то зашептала ей, указывая на меня глазами. Гермиона переменилась в лице. Сжав зубы, она промчалась мимо меня и детей к Поттеру, размахнувшись, отвесила ему звонкую пощечину и зашипела в лицо:

— Да как ты посмел! Как ты мог! Это подло, Гарри!

Развернувшись на сто восемьдесят градусов, она подлетела к нам, подхватила ребятишек и, крепко прижав их к себе, трансгрессировала.

Флер стояла посреди двора, виновато опустив голову и прижав ладони ко рту, Билл и Джинни укоризненно смотрели на нее, а Поттер подошел ко мне.

— Нужно поговорить.

— Не стоит.

Теперь я был абсолютно уверен в том, о чем начал догадываться три дня назад. Ну и сволочь ты, Поттер! Спасибо тебе за это. Оставаться здесь не было смысла. Я сел в машину и поехал обратно в Брайтон.

Разумеется, они были дома. Гермиона просила прощения у детей, напуганных ее короткой истерикой, обещала, что больше этого не повторится, что она обязательно помирится с Гарри, что иначе и быть не может, они ведь лучшие друзья, еще со времени учебы в Хогвартсе...

Прислонившись к стене в прихожей, невидимый для них, я слушал рассказ Гермионы о школе, о ее четырех Основателях, о зачарованном потолке Большого Зала, о прекрасном виде, который открывается с башни Гриффиндора, о Запретном лесе и бессменном лесничем — полувеликане Хагриде, о ее знакомстве с Поттером и Уизли, о том, с чего началась их дружба... Малыши слушали ее, ловя каждое слово. Когда она закончила свое повествование, плавно обойдя мою персону, посыпались вопросы.

— Мамочка, а на какой факультет попадем мы с Хьюго, когда пойдем в школу?

— Обычно студентов-первокурсников по факультетам расределяет Волшебная Шляпа, но вы можете выбрать сами, и она примет ваш выбор. Гарри, например, Шляпа хотела отправить в Слизерин. Но он выбрал Гриффиндор.

Ничего себе! Поттер должен был учиться на Змеином Факультете? Какие еще новости, помимо того, что Уизли уже в конце второго месяца обучения демонстрировал чудеса героизма и потрясающее владение заклинанием левитации в поединке с горным троллем? Чем больше она рассказывала, тем сложнее ей становилось пропускать эпизоды с моим участием, слишком уж часто мы пересекались... Пора обнаруживать свое присутствие.

— Мам, а Драко тоже учился в Гриффиндоре?

Я застыл, услышав вопрос Хьюго. В голосе парнишки было столько надежды... Не думаю, что он обрадуется, узнав о том, что я слизеринец.

— Ннннет...

— А где?

Уж лучше я сам.

— В Слизерине.

Он прижался к матери, укоризненно глядя на меня. Для него, уже с самого рождения предназначенного красно-золотому факультету, мое признание было сродни предательству.

— Хью, мне нужно кое-что тебе объяснить...

— Зачем? — Он пожимает плечами и, выпутавшись из объятий Гермионы, идет в детскую, уже не замечая меня. И даже окрик матери:

— Хьюго Рональд Грейнджер! Вернись сейчас же! — не останавливает его. Хью лишь на мгновение замирает, взявшись за дверную ручку, и скрывается в комнате,плотно прикрыв за собой дверь. Гермиона встала, чтобы пойти к сыну, но я остановил ее. Я сам должен все ему рассказать, не ища оправдания своим поступкам и признавая прошлые ошибки.

Он лежал поверх покрывала, как был — в футболке и джинсах, отвернувшись лицом к стене и даже не поднял головы, когда я вошел. Я присел на краешек кровати и тронул его за плечо. Хьюго дернулся, сбрасывая мою руку.

— Хью, позволь мне объяснить...

Он повернулся и вперился в мое лицо ненавидящим взглядом:

— Ты лгал! Ты обманул всех — и меня, и маму, и Гарри... Прикинулся хорошим, а сам...

— Ну... И Гарри, и мама прекрасно знают, кто я.

— Тогда почему они не рассказали мне?

— Это недостаток всех взрослых. Мы просто уверены, что дети должны слепо доверять нашим словам, прячем неудобную для нас правду, считая, что вы еще слишком малы, чтобы принять ее, а потом изумленно разводим руками, не понимая, почему наши дети перестали нам верить. Поэтому я и хочу с тобой поговорить. Я действительно учился в Слизерине, мы никогда не были друзьями с твоими родителями и Гарри, более того, во время войны мы стояли по разные стороны. Я вырос в семье, где превыше всего ценилась чистота крови, все мои друзья придерживались той же точки зрения. Но уже в старших классах я стал понимать, что не все, чему меня учили с рождения, правильно. Желая отомстить за арест отца, я вступил в ряды Пожирателей смерти. Но мне было невыносимо видеть страдания людей, я ни разу не поднял палочку, чтобы убить. Но и перейти на сторону твоего крестного я тоже не мог. Мне просто было страшно. Я боялся, что меня могут убить, боялся за жизни своих родителей. После того, как Гарри победил Темного Лорда, я должен был попасть в Азкабан. Но твои мама и крестный защитили в суде и меня, и моих родителей. А еще через пару лет я оказался среди маглов. Двадцатилетний мальчишка, ничего не знающий о своем прошлом, не помнящий даже собственного имени. Я познакомился с замечательными людьми, у меня появились новые друзья, родилась Герми... Лишь неделю назад, оказавшись в вашем доме, я узнал, кто я на самом деле. Я не могу изменить своего прошлого, но могу попытаться начать жизнь заново. А для этого мне нужны вы — Герми, ты и твоя мама. Чистота крови, древность рода, материальные блага — все это уже не имеет для меня значения. Гораздо важнее другие вещи — например, дружба... И терять ТВОЮ дружбу мне совсем не хочется.

Он сел и уткнулся лицом мне в плечо.

— Драко?..

— Что?

— А если моя мама вышла за тебя замуж, я теперь должен называть тебя "папа"?

— Только если сам этого захочешь.

— Я хочу, но... А как же мой родной отец, ну тот, который погиб? Разве у человека может быть два отца?

— Иногда. Знаешь, Рон многого не успел. Он не держал тебя на руках, не видел твоих первых шагов, не учил тебя играть в квиддич, не сможет проводить тебя в школу. Я не уверен даже, что мама успела рассказать ему о тебе. Но если бы он не погиб, он был бы замечательным отцом. И он всегда будет с тобой, в твоем сердце. Ты не предашь память о нем, если станешь называть отцом меня.

— А ты хочешь, чтобы я тебя так называл?

— Я был бы горд иметь такого сына.

Он обхватил меня за шею своими тонкими ручонками. Дверь тихонько отворилась и вошла Гермиона со спящей дочкой на руках. Хьюго разделся и нырнул под одеяло. Мы уже выходили из комнаты, когда нас догнал его голосок:

— Мам, пап, спокойной ночи.

Не обращая внимания на убийственный взгляд своей супруги, я обернулся к нему:

— Спокойной ночи, сынок.

Такое теплое слово... Я вышел вслед за Гермионой и прикрыл дверь. И тут же мне в шею уперся кончик волшебной палочки.

— Почему мой ребенок называет тебя отцом?!

— Убери палочку... — Страшно не было. Но я не позволю ей указывать, что мне делать. — Я не стану с тобой разговаривать, пока ты не успокоишься.

— Успокоиться? — В глазах сверкают молнии, на щеках румянец, тонкие ноздри гневно трепещут...

— Поговорим утром. Надеюсь, проснешься меня проводить? Спокойной ночи, дорогая.

Палочка в последний раз ткнулась мне в шею и опустилась.

— Не называй меня "дорогая"!..

Мерлин, она просто восхитительна!

— Прекрати истерику, Гермиона. Согласен, "дорогая" — перебор. Почему Хьюго не может называть меня "папа"? Ему самому этого хочется, парнишке просто необходим отец.

— И у Хьюго он есть!

— Уизли погиб семь лет назад. Хьюго никогда в жизни его не видел! Хочешь сама жить прошлым — пожалуйста, но не навязывай свое желание сыну. Мальчишка привязался ко мне, да и я тоже...

— Вот этого я и боялась. Что я скажу ему, когда мы разведемся? Как буду смотреть в глаза?

— А как ты будешь смотреть в глаза маленькой девочке, выставляя ее из дома под предлогом "твой папа больше мне не муж"?

— А разве... Но ты же постоянно будешь в разъездах, какой смысл тебе забирать ее у меня?

— Но раз я постоянно в разъездах, какой смысл разводиться? Подумай сама, мои командировки будут длиться по два-три месяца, приезжать я буду не больше, чем на неделю-полторы. Мы ведь сразу оговорили условия нашего брака — в твою личную жизнь я не лезу, все время, что буду находиться в Англии, я собираюсь полностью посвятить детям. Неужели ты не в состоянии выдержать моего присутствия всего несколько недель в году? — Она попыталась отойти, но я взял ее за плечи и вынудил смотреть мне в лицо. — Или ты просто пытаешься доказать Поттеру, что все его старания были напрасны и ты прекрасно обходишься без его опеки?

— Откуда ты... Или вы с ним...

— Вот только не нужно подозревать меня в сговоре с твоим дружком. Я сам до сегодняшней сцены, которую ты устроила в "Норе" только догадывался об этом.

— И давно?

— Ну... Первые мысли появились, когда Поттер подсунул мне воспоминания Маклаггена. Он явно не хотел, чтобы наша свадьба расстроилась. Потом я вспомнил, как он орал на тебя, пытаясь отобрать хроноворот и его слова о том, что он знает, как это прекратить. Кстати, неплохой план. Немного топорный, но все же... Статус замужней женщины защищает тебя от домогательств и шепотков за спиной, мое имя и доступ к моему сейфу позволяют добиться определенного положения в обществе и больше не работать на износ, добровольно загоняя себя в Мунго, у тебя наконец появляется возможность проводить больше времени с сыном. Правда, добавляется еще и моя дочь, но ты ее уже любишь, как родную, так что она тебе не в тягость. При этом я сплавлен как можно дальше на как можно дольше и терпеть мое присутствие нет необходимости. Слушай, а он правда должен был учиться в Слизерине?

— Шляпа отправляла... Там ему и место. Интриган. — Она смеется, запрокинув голову.

— Ну, интрига на троечку... Ты ведь могла и послать меня. И почти послала, даже не знаю, хватило бы у меня аргументов, если бы не Герми. — В ее глазах вспыхивают хитрые искорки, а ее губы так близко от моих, достаточно чуть-чуть наклонить голову...

— Да и ты мог обратиться с этим предложением к кому нибудь еще...

— Не-а... не мог... не хотел... — У меня голова кружится от ее близости, дыхание сбилось, сердце колотится так, что того и гляди, вырвется из груди, руки соскользнули с ее плеч, теперь одна лежит на талии, а пальцы другой путаются в длинных волосах. Гермиона уже не смеется, лишь,закусив губу , внимательно вглядывается в мое лицо. И золотистые искорки в карих глазах разгораются все ярче...

шесть лет спустя

Нетерпеливый стук в окно раздался, когда мы сели завтракать. Минни, сорвавшись со своего места, понеслась открывать, чтобы первой впустить почтовых сов, но Сев оказался ближе к окну, и уже дергал ручку, не в силах справиться с тяжелой рамой. Минерва присоединилась к младшему братишке, но даже их совместных усилий маловато. Придется помочь. Почти неуловимый пасс, невербальное: "Алохомора" и я прячу палочку. А малышня, отвязав письма, уже наперегонки несется ко мне. Гермиона старательно прячет улыбку, собирая на стол.

— Пап, ну читай уже! — Северус нетерпеливо притопывает возле меня, протягивая письмо от Хьюго. Он все лето хвостом ходил за старшим братом и уже скучает по нему, несмотря на то, что сегодня только второе сентября. Разворачиваю письмо. За мной внимательно следят три пары глаз.

— Ну пап! — Это уже Минни. Она забирается ко мне на колени и заглядывает в исписанный аккуратными строчками лист пергамента. Тааак, ждем третьего...

— Драко, не тяни...

Все. Начинаю читать, вставляя по ходу свои комментарии.

" Привет всем! Родители, как там мелкотня, не скучает еще? ( Да уж, разводить политесы как-то не по гриффиндорски... Спасибо, хоть не "старички".) У меня суперновости! Вчера, перед отбоем Тедди сказал, что записал меня на отборочные. ( А вот это действительно здорово! Не сомневаюсь, он пройдет испытания.) Видели бы вы глаза Джеймса! ( Еще бы, ему целый год ждать!) А еще у нас новый профессор Зельеварения и он же теперь наш декан. Профессор Лонгботтом. Мама, тебе от него огромный привет. Ну, новости вроде кончились. Герми не разрешила писать о ней, сказала, что сообщит вам все сама. Но Шляпа... Но это уже новость Герми. Всем пока! P.S. Я очень вас люблю." — Я отложил письмо Хьюго и взял у Минервы конверт от Герми. В прошлом году, когда Хьюго поступил в школу, никто даже не сомневался — его ждет Гриффиндор. Вчера студенткой Хогвартса стала Герми... У меня руки дрожали, когда я разворачивал письмо дочери.

" Здравствуйте, мои дорогие мама и папа, привет, мои милые Минни и Сев! (Ну вот, пожалуйста, письмо благовоспитанной слизеринки.) Вот я и в Хогвартсе! Как же здесь красиво! Мамочка, ты была права, рассказывая о чудесном виде, который открывается с башен... ( Я вот сейчас не понял, слизеринскую гостиную перенесли, когда замок восстанавливали, или Вы, миссис Малфой, умудрились испортить мне ребенка? — Гермиона тихонько хихикнула в ответ на мой комментарий. ) Нужно будет сравнить с видом из башни Гриффиндора, (Ну, если и испортила, то не окончательно.) Хьюго уже пообещал мне экскурсию. А Вики сказала, что я могу пригласить в гости их с Джеймсом. Сейчас все позади, я абсолютно счастлива, а на распределении коленки дрожали так, что я едва не снесла табурет. ( Кого-то мне это напоминает... — За такие слова я получаю легкий подзатыльник и насмешливое :"Эй! Не всем же быть такими самонадеянными, как некоторые!" Перехватив ее руку и прислонив к своей щеке, продолжаю читать. ) Но как только Шляпа произнесла "Райвенклоо" ( Интересно, в кого ребенок? — Теперь уже Гермиона вставляет комментарии к письму дочери и прижимается губами к моему лицу, услышав ворчливое: " Был бы дураком, не сумел бы за три дня затащить тебя под венец"), страх улетучился. Я так хотела попасть туда! И моя мечта сбылась. Только я очень скучаю по всем вам. Пишите мне почаще. Я очень вас люблю!" — Откладываю письмо дочери и оглядываю свое семейство. Минерва и Северус почти по-взрослому вздыхают. Они тоже уже мечтают о Хогвартсе, еще с прошлого года, с того дня, когда Хьюго поступил в школу. Гермиона немного грустно улыбается, вспоминая проведенные в замке годы. А я усмехаюсь:

— Надо же, в Хогвартсе уже два Малфоя и ни одного — в Слизерине.

— Да ладно тебе. — Гермиона обнимает меня за плечи и упирается подбородком мне в макушку. — Еще двое подрастают, может кто-нибудь из них и оправдает твои надежды.

Я обнимаю ее за талию, притягивая поближе и шепчу и уткнувшись лицом в живот:

— А даже если нет — какая разница.

И понимаю, что не лгу...

Вот уже шесть лет, как мы женаты. Вскоре после рождения Минни меня перевели из Международного отдела в Отдел по сотрудничеству с британскими магловскими банками и необходимость уезжать из дома отпала, Гермиона ушла со службы в Министерстве, занявшись частной практикой. И сейчас она владелица довольно успешного адвокатского агентства. Родители вернулись в отреставрированное поместье, Поттеры переехали из "Норы" на площадь Гримо. Я предлагал Гермионе поселиться в Мэноре, ее коттедж становился тесным для растущей семьи, вот-вот на свет должен был появиться Северус, но она отказалась. Пришлось строить собственный дом, в котором хватало бы места и для большой семьи и для гостей, которых в нашем доме всегда много. Три года назад мы все вместе побывали в Австралии, у родителей Гермионы. Они были рады встрече с дочерью и внуками, но возвращаться обратно в Англию не захотели. Зато каждое Рождество Грейнджеры проводят у нас, нянчась с младшими внуками, водя по выставкам и театрам старших и приводя в ужас собственную дочь попытками объяснить моему отцу, каким образом самолетам удается держаться в воздухе, как работает телевизор и для чего нужна бормашина...

Я знаю — то, как сложилась моя жизнь, в корне неправильно. Я должен был жениться на чистокровной волшебнице, жить в родовом поместье, служить в Министерстве, посещать приемы, устраиваемые такими же высокородными аристократами. Вот только кто-то там, наверху, решил поиграть со мной в чехарду, перевернув все с ног на голову. Но я не хочу себе другой судьбы и благодарен провидению за то, что однажды забыл, кто я. И если мне предложат вернуться в тот день, когда я полетел в Литтл-Хэнглтон, я не изменю ничего. Ведь все, что с нами происходит — к лучшему.