Порочный круг (джен)

Цисси

— Ты должна произвести хорошее впечатление на мистера Малфоя, Нарцисса. Не сутулься, держи голову ровно, говори только тогда, когда к тебе обратятся.

Я сидела в кресле, чинно сложив руки на коленях, и слушала советы матушки. Они не были новыми или оригинальными — просто очередное повторение давно выученных наизусть правил. В одиннадцать лет мне было прекрасно известно, что такое долг и обязанности, чистая кровь и честь семьи. Я знала, что когда вырасту, то выйду замуж за волшебника с внушительной родословной, получу большой красивый дом, много домовых эльфов, богатого и уважаемого супруга. Потом рожу наследника, и мы будем жить счастливо. Как матушка, а до нее бабушка, прабабушка и прапрабабушка.

— ... и помни, ты Блэк. Не забывай об этом сама и не дай забыть мистеру Малфою. Тогда твой отец сможет заключить помолвку между тобой и его сыном, Люциусом.

— Это будет чудесно, матушка. Я всю жизнь об этом мечтала, — произнесла я, улыбнувшись. Не слишком широко или игриво, чтобы это не расценили как последнюю попытку легкомысленной дурнушки.

— Хорошо, — она одобрительно кивнула. — Можешь идти к себе. Тебя позовут, когда придет гость.

* * *

Мое отражение в зеркале было как всегда безупречным. Светлые волосы тщательно расчесали и украсили яркими голубыми лентами. Такого же цвета платье выгодно подчеркивало цвет моих глаз, больших и выразительных, словно драгоценные сапфиры. Правда Белла любила дразнить меня, говоря, что они скорее похожи на две мутные лужи, оставшиеся после дождя. У нее самой глаза были карими, почти черными. У матушки и Андромеды тоже. Одна я выделялась из породы Блэков.

— Маленькая леди, прошу, идемте, — окликнул меня Торри, наш домовой эльф.

Он смотрел на меня, нервно комкая пальцами край застиранной наволочки, заменяющей ему одежду. Боялся, наверное, что я начну кричать или брошу в него чем-то тяжелым, как Беллатрикс.

Спустившись вниз, я миновала южную гостиную и вышла в сад. Был август, и в воздухе витал душистый аромат цветов. Особенно запоминался запах роз — дразнящий, но в тоже время изысканный, как ажурное кружево на платье девушки.

Мистер Малфой и матушка нашлись возле фонтана. Мужчина стоял спиной ко мне, поэтому я могла разглядеть только длинные светлые волосы, собранные в аккуратный хвост, и темно-зеленую мантию, не броскую, но, без сомнения, дорогую.

Подойдя ближе, я услышала смех. Блистательная Друэлла Блэк умела очаровывать и располагать к себе людей. А еще флиртовать и соблазнять. Мой отец этого не замечал, но Белла говорила, что он просто не хотел заострять на этом внимание, ведь родители давно отдалились друг от друга. Я невольно поморщилась, глядя на взрослых. Мне было противно видеть их вместе.

— Добрый день, мистер Малфой, — поздоровалась я, перебив матушку на полуслове.

Она неодобрительно посмотрела на меня, но не стала делать замечание, лишь цепко ухватила за локоть, разворачивая так, чтобы солнце светило мне в спину, не слепя глаза. Я не сомневалась в том, что выглядела сейчас очаровательно.

— У тебя красивая дочь, Друэлла, — Малфой не сводил с меня глаз.

Я не сдержалась и тихонько хмыкнула. Знакомая песня. Сейчас они станут обмениваться любезностями и говорить много громких и пустых слов. А мне останется лишь стоять и улыбаться, изображая из себя хорошенькую послушную куколку.

Но нет, Абракас Малфой удивил меня. Умело жонглируя комплиментами и улыбками, мой потенциальный свекор избавился от назойливого общества миссис Блэк и остался со мной наедине.

Было странно просто стоять напротив этого человека. Отчего-то казалось, что он не слишком жаловал людей, особенно таких бесполезных, как я. Это сквозило в тонкой линии плотно сжатых губ, в легком наклоне головы. Холодное равнодушие плескалось на дне серых глаз, и мне вдруг стало неуютно рядом.

Чтобы хоть как-то отвлечься, я начала рассказывать ему о нашем саде и о розах. Их было более сотни видов, и мы ими по праву гордились. Вот только мои слова его не заинтересовали, он откровенно скучал.

— Вы не обязаны оставаться здесь, если не хотите, — собравшись с духом, выдохнула я.

— Отчего же? Весьма приятное времяпрепровождение. Не каждый же день выбираешь жену сыну, — он слегка пожал плечами.

— Верно, свекра тоже, — я мило улыбнулась.

— Хм... — задумчиво протянул он. — Ты знаешь сказку о «Улитке и розах»*?

Я отрицательно покачала головой и, чуть помедлив, попросила:

— Расскажите.

И мистер Малфой выполнил каприз девчонки, поведав о глупой эгоистичной улитке и розах, которые безвозмездно дарили свою красоту. А так же о том, что все заключено в порочный круг и обречено раз за разом повторяться. В конце он так выразительно посмотрел на меня, что мне захотелось провалиться сквозь землю.

— Я... я не улитка!

Почему-то отчаянно захотелось доказать этому холодному человеку, что он не прав, что не имеет права клеймить людей, о которых совершенно ничего не знает!

— Разумеется. Ты просто симпатичная куколка с большими глазами и пустой головой, — Абракас протянул руку и небрежно заправил за ухо локон. Его холодные пальцы ненадолго задержались на моей щеке, словно хотели согреться, потом он развернулся и пошел в сторону дома.

Я понимала, что смотрины с треском провалились, что матушка рассердится и будет еще долго припоминать мне сегодняшнее фиаско, но промолчать не смогла:

— А ведь вы попытались обмануть меня, сэр! Это вы улитка, которая застряла в панцире из принципов и предрассудков. Вы, не я, привыкли брать и ничего не отдавать взамен! И знаете, я искренне рада, что наши семьи не породнятся.

Сказав это, я подхватила подол длинного платья и убежала вглубь сада. Глаза неимоверно жгло, по щекам текли противные слезы. Я зло стерла их рукой, тихо порадовавшись тому, что меня никто не может видеть. У красивых кукол есть только их внешность — я не имела права забывать об этом.

Время летело незаметно. Я жалела себя, обзывала всякими нехорошими словами мистера Малфоя и плакала. Глаза опухли, ими было больно смотреть. А потом я почувствовала, что проголодалась, и поняла — пора возвращаться. Оставалось только надеяться, что матушка не проклянет меня за все, сказанное Абракасу, если, нет, когда узнает о результате нашего с ним разговора.

* * *

Все обошлось. Родители после обеда уехали к Лестрейнджам, я их уже не застала. Сестры гостили у тетушки Сесиль во Франции. Я тоже собиралась была поехать с ними, но из-за встречи с мистером Малфоем пришлось изменить планы. Не считая домовых эльфов, дом был пуст. Свобода. Как долго я о ней мечтала! Можно громко говорить или бегать, не ложиться спать в девять часов и читать взрослые книги, вот только настроения, да и сил не хватало. Впервые в жизни я чувствовала себя настолько вымотанной, что сон воспринимался, как самое великое благо в этом странном мире.

А утром меня ждал сюрприз. На прикроватном столике стояла красивая кукла с фарфоровым личиком и золотыми кудрями. Ее платье было похоже на распустившийся бутон розы, совершенный и невинный. Я взяла игрушку в руки, посмотрела в пустые стеклянные глаза и невесело усмехнулась. Что же, комплимент пополам с издевкой был вполне в духе мистера Малфоя. О да, вскоре нам несомненно предстояла еще одна встреча. Вот только больше я не убегу. У кукол тоже есть гордость, как у роз — шипы. Улитке придется с этим считаться.

Нарцисса

Школьные годы были самыми беззаботными в моей жизни. Я до сих пор помню восхитительное, щемящее чувство, появившееся в груди в тот день, когда я впервые увидела Хогвартс-экспресс. Красный поезд казался мне тогда величественным и чуточку сказочным, дети слишком шумными, а родители — безразличными. В воздухе витали запахи угля и дешёвых духов, а еще почему-то сладостей.

Белые клубы дыма, словно невесомые хлопья снега, выползали из трубы и окутывали перрон, поэтому все вокруг казалось расплывчатым и ненастоящим, иллюзорным.

В школе я нашла друзей и любовь. Да-да, Люциуса Малфоя, с которым меня таки обручили тем летом, я по-настоящему смогла узнать лишь в Хогвартсе. В те годы будущий муж был пределом моих мечтаний: высокий, красивый, сдержанный, лукавый, как бес, и недосягаемый. Несмотря на помолвку, он не обращал особого внимания на свою маленькую невесту, старше которой был лет на пять. Вокруг него всегда крутилось много девушек. Леди, дурнушки и магглы окружали его, словно стая ворон. И каждая норовила отщипнуть кусочек, будь то комплимент или улыбка. Стервятницы! Как я их тогда ненавидела и, что уж там, ревновала тоже. Ведь любая из них получала от моего жениха гораздо больше, чем я. Ко мне он относился как к ребенку, коим я, собственно, и была.

Нет, я не плакала, не на людях, во всяком случае. Абракас преподал мне ценный урок, который я запомнила не хуже правил этикета: нельзя позволить другим увидеть твою слабость.

Время летело быстро. Я, словно по ступенькам, переходила с одного курса на другой, все время ощущая невидимое присутствие Малфоя-старшего поблизости. У него появилась отвратительная привычка дарить мне на каждый праздник по кукле. К концу обучения я собрала неплохую коллекцию фарфоровых игрушек. Часть из них не пережила моих возвращений домой после очередной встречи с будущим свекром. О, он виртуозно умел выводить людей из себя всего парой фраз! Это было своего рода искусство, которым, несмотря ни на что, я восхищалась. Восхищалась и училась. Проглатывая обиды и сотни шпилек, я, словно губка, впитывала новые знания и правила взрослых игр. Абракас позволял мне находиться рядом, но никогда не поощрял моих стремлений ни словом, ни делом. Порой я чувствовала себя ручным зверьком, коим он умело манипулировал. А как иначе можно было объяснить то, что отец Люциуса стал занимать все больше места в моих мыслях?

На одном из приемов, устроенных Лестрейнджами, я сбежала из-под надзора матушки. Вечер выдался более чем неудачным — жених не обращал на меня внимания и лишь раз пригласил потанцевать. Я его понимала: кому захочется ухаживать за плоскогрудой пигалицей тринадцати лет отроду? «Малышкой», так он ласково меня называл. На душе скребли кошки, и я решила прогуляться по поместью. Вряд ли в ближайшее время кто-то обратил бы внимание на мое отсутствие.

Ничего интересного или необычного за полчаса блуждания по коридорам я не обнаружила. Дом как дом, к тому же не самый роскошный из виденных. Устав, я свернула в первую попавшеюся комнату, двери которой были не заперты, но там уже находился человек — Абракас Малфой. Признаться, он был не слишком похож сам на себя. Распущенные длинные волосы, расстегнутые пуговицы мантии, стакан с янтарной жидкостью в руках...

Я в нерешительности замерла на пороге, не зная, что делать. Наверное, стоило уйти и оставить будущего свекра наедине с огневиски. Но мне хотелось остаться. Я с нетерпением ждала каждой встречи с этим человеком. Он вызывал слишком много противоречивых эмоций. Ненависть и желание постоянно с ним спорить были далеко не самыми яркими. И, в отличие от своего сына, Абракас всегда меня замечал, пусть чаще всего для того, чтобы сказать очередную колкость или сделать замечание, незначительное, но, тем не менее, обидное.

— Не стой столбом. Иди сюда, — позвал меня Малфой.

Чуть помедлив, я вошла в комнату и закрыла за спиной дверь. В комнате было тепло, мягкий свет, который давали свечи, не резал глаза. Набравшись наглости, я без спросу села и, чтобы чем-то себя занять, стала расправлять складки на юбке. Дурацкое занятие, но мне нужно было немного времени, чтобы сосредоточится. Ведь каждый разговор с этим невыносимым человеком уподоблялся танцу на острие бритвы. Это, как известно, не убивает, только шрамы остаются. На всю жизнь.

— Сбежала от Друэллы?

Вопреки сложившейся традиции он первым начал беседу.

— Нет, — сделав паузу, пожаловалась: — Скучно.

— Врешь. Если не твоя мать, значит, мой сын.

Я досадливо поморщилась — он оказался чересчур проницательным.

— Перестань делать глупости, малышка, — последнее слово Абракас произнес с легкой издевкой. — Люциус еще молод, глуп. К тому времени, как ты закончишь Хогвартс, он наиграется с птичками и созреет для брака.

Его слова были слишком честными, возможно, именно поэтому мне совсем не хотелось их слышать.

— А со своей женой вы себя так же вели? — мой голос прозвучал резко. Непозволительно резко, а ведь за время знакомства с этим человеком я усвоила, что он опасен. И это знали, более того, признавали все.

— Моя жена вышла замуж за счет в банке, — со смешком признался Малфой. — Не стоит читать так много книжек, Цисси. Жизнь далека от идеалов любовного романа.

— И что с того? Разве мечты кому-то могут навредить?

— Тебе, например, — он сделал глоток огневиски и продолжил: — Разочарование здорово портит жизнь.

— Как я могу разочароваться, сэр? Ведь я сама выбрала свекра!

— Язвишь, — протянул он, прикрыв глаза. — А ведь все повторяется, Нарцисса. Улитка вновь застряла в ракушке, а роза расцвела. Ты просто пока этого не понимаешь.

О чем говорил Малфой? Неужели вспомнил старую сказку?

Тем временем Абракас налил себе в стакан еще огневиски, повертел его в руках, бросил на меня внимательный взгляд и вкрадчиво предложил:

— Давай заключим пари, Цисси.

— Зачем? — я настороженно посмотрела на него и повторила: — Зачем мне заключать пари, в котором я все равно проиграю?

— Так быстро сдаешься?

— Нет, но...

— Боишься?

— Да нет же! Просто вы играете нечестно, — призналась я.

— И что с того? — его голос был совершенно невозмутим. — Тебе никто не мешает поступать так же. Ты ведь слизеринка, хитрость у тебя в крови.

— Чего вы хотите? — спросила я прямо. Порой его игры пугали.

— У меня много желаний, но ни одно из них к делу не относится, — парировал Малфой.

— И все же?

Нет, я не позволю ему и в этот раз заговорить мне зубы. Хватит того, что при прошлой встрече он стребовал с меня обещание провести зимние каникулы в мэноре.

— У меня есть деловой партнер. Волшебник он своеобразный, если не сказать странный. Недавно я узнал, что он питает слабость к девочкам-подросткам, — сделав паузу, Абракас протянул руку и прикоснулся к моему лицу. Кожа у него как всегда была холодной, гладкой и ухоженной. Я называла такие руки стерильными — они совсем ничего не могли поведать о своем господине: ни запахов, ни шрамов, ни родимых пятнышек. — Я хочу, чтобы ты очаровала его. Так, чтобы он был готов на все ради новой встречи с тобой.

— А что с этого буду иметь я?

Хотя идея мне не понравилась, более того, возмутила, я не стала сразу отказываться. Мне стало любопытно, сколько улитка готова была заплатить за свой каприз.

— Ты? Мм... я сделаю тебя леди Малфой не только на словах. Выйдя замуж за моего сына, ты получишь родовую защиту и некоторые привилегии в семье, — Абракас легко, словно ветер, погладил меня по щеке кончиками пальцев и ослепительно улыбнулся. Вот только глаза его по-прежнему были холодными.

— Я... подумаю.

— Нет, — жестко перебил он меня. — Отвечай сейчас. Без раздумий, без сомнений, без торга. Я предлагаю бесценный дар — не стоит им швыряться.

Конечно бесценный, с этим я не собиралась спорить. Войти в семью равной — об этом мечтала каждая чистокровная девушка. Вот только чаще приходилось довольствоваться ролью приложения к мужу, красивого, но совершенно бесправного. Мне же выпал шанс — единственный шанс! — получить больше. Упускать его я не собиралась.

— Согласна, — слова легко сорвались с языка, совсем легко — мне даже не пришлось переступать через гордость.

— Хорошая девочка, умная, — похвалил он. — Я не ошибся в тебе.

А мне в голову впервые пришла мысль, что старший Малфой был бы куда лучшей партией для меня, чем Люциус. Он уже видел во мне не ребенка, но женщину, которой мне только предстояло стать. Абракас первым протянул руку и показал другую дорогу, ту, что поможет выбраться из бесконечной круговерти обязанностей и предрассудков, позволит стать чем-то большим, чем роза, цветущая раз в году.

Леди Малфой

Я опаздывала. Казалось, еще чуть-чуть, и я не успею увидеться с ним. Это пугало до дрожи в пальцах, до искусанных губ и сбитого дыхания. Мне никогда еще не приходилось так быстро бегать по лестнице.

Вызов пришел неожиданно. Мы с Люциусом были на осеннем балу, устроенном Темным Лордом. Там собрались все самые чистокровные и влиятельные семьи, и мы не имели права проигнорировать приглашение. Последствия могли оказаться весьма неприятными.

Ах, Люциус! Он так и остался принцем. Красивым, сильным, властным, но до уровня отца ему было ой как далеко. Я любила мужа так, как только позволялось леди, но он никогда не смог бы стать для меня важнее свекра. Поэтому, когда пришло сообщение об ухудшении состояния старшего Малфоя, я, наплевав на приличия, помчалась домой. А мой супруг остался. Он не был плохим сыном, нет, но портить господину праздник своими проблемами не посмел.

Казалось, что ступеньки никогда не закончатся. Длинный подол платья мешал, мне приходилось все время придерживать его рукой.

Рядом с дверьми спальни Абракаса стоял волшебник в серой мантии работника больницы святого Мунго. Его лицо, изрезанное морщинами, было спокойным. Слишком спокойным...

— Мистер Хилл! Как он?

Прислонившись к стене, я сделала глубокий вдох, чтобы унять бешеное сердцебиение.

— Плохо, — не стал юлить колдомедик, — боюсь, его время пришло.

— Да нет же! Нет! — воскликнула я, зло посмотрев на него. — Вы сами говорили, что болезнь не опасна. Да с драконьей оспой даже ребенок может справиться!

— Ребенок может, а ваш свекор уже не молод. Я дал ему лекарство, чтобы облегчить боль — это все, что в моих силах, — мистер Хилл развел руками.

— Но вы ведь обещали, что вылечите его.

Я не хотела верить ему, не хотела! Абракаса не могла убить какая-то детская хворь.

— Лихорадка пожирает его изнутри. Сердце и легкие почти перестали функционировать. Процесс необратим, леди Малфой. Я сожалею.

Короткие фразы были подобны ударам хлыста. Удивительно, как парой таких ударов можно уничтожить надежду в сердце.

А время и не думало останавливаться: тик-так, тик-так — вот и еще один час прошел. Осознание этого было ужасным само по себе. Но ведь я еще успею?..

— Благодарю вас, мистер Хилл. Ваши услуги больше не требуются, — слова прозвучали холодно, в лучших традициях Слизерина.

Некоторое время я стояла на месте и смотрела в спину уходящего мужчины. Его серая мантия очень подходила человеку, который ее носил: такая же невзрачная и уродливая. Мысли разбегались, словно тараканы, мне пришлось приложить усилие, чтобы вернуть лицу прежнюю маску ледяного спокойствия.

Только тогда, толкнув дверь, я вошла в комнату к Абракасу. С утра тут ничего не поменялось, по крайней мере, внешне. Но к мятному аромату обезболивающей настойки примешался стойкий запах пота, да розы в вазе почти осыпались. Странно, их аромат стал только сильнее. Или так пахла смерть? Я не знала.

Мой свекор лежал на большой кровати под балдахином. Дышал он тяжело, рывками, словно внутри что-то застряло, а вытолкнуть это сил уже не было. Когда-то красивое лицо осунулось, побледнело, да и сыпь его не красила. На висках и лбу блестели бисеринки пота, взгляд стал мутным и расфокусированным.

Я аккуратно присела и взяла его слабую ладонь в свои руки. Кожа старшего Малфоя тоже претерпела изменения, став сухой и хрупкой, как лист пергамента. А еще невыносимо горячей. Я коснулась губами его руки, словно пытаясь разделить с ним боль.

— Цисси... — прошептал Абракас охрипшим, сорванным голосом.

Вчера он кричал, когда колдомедик втирал в его кожу зелье, которое должно было помочь сбить температуру и унять боль в мышцах.

— Я здесь, с вами, — отозвалась я, сильнее сжимая его ладонь. Мне казалось, если отпущу — он навсегда уйдет, оставив меня совершенно одну.

— Ты помнишь сказку об улитке и розе?

— Да, Абракас, — я запнулась, впервые назвав его по имени вслух, — помню.

— Хорошо. Пообещай, что расскажешь ее своим детям, когда придет время. Это важно.

— Вы сами расскажете. Вот только поправитесь и...

— Опять врешь, — перебил он, тихо рассмеявшись. А потом смех как-то стремительно перерос в кашель, надрывный и царапающий слух.

Я испугалась — никогда не видела его таким слабым — и только крепче сжала руку Малфоя.

— Зачем вы так говорите? — жалобно спросила я.

Мои глаза жгло от непролитых слез, как когда-то в детстве. Хотелось сбежать, только бы не видеть, как он умирает. Медленно, мучительно, с трудом перенося очередной приступ боли. Это разочаровывало и в то же время пугало. Ведь если не справился он, то что остается делать мне, слабой и уязвимой?

— Цисси, — шептал он хрипло, — Нарцисса...

А ведь я осталась все той же пугливой девчонкой, розой из сада Друэллы Блэк. И как бы Абракас не старался помочь мне в выборе другой дороги, я не осмелилась пойти по ней. Роза превратилась в улитку. Круг замкнулся. Опять. Оставалась лишь надежда, что я сумею уберечь от этой участи своих детей.

* * *

Мне никогда не приходило в голову, что потребуется все мое мужество, чтобы закрыть глаза покойнику.

Рука дрожала, но я все же сделала это. Он умер во сне, за несколько часов до рассвета. Просто опустил веки и больше не проснулся. Абракас ничего не просил, не говорил, даже, казалось, не чувствовал. Слишком много сил забрала у него борьба с болезнью.

И когда я в последний раз заглянула в серые, стеклянные словно у куклы глаза, то искренне порадовалась тому, что им больше не дано видеть ни нашего триумфа, ни нашего позора. Впрочем, со слов Люциуса, одно не слишком отличалось от другого.

Вернувшись домой всего час назад, он рассказал мне о грядущих переменах, которые должны были затронуть весь мир. Но мне, если честно, было на них плевать. Впервые за долгие годы я чувствовала себя одинокой. Уже привычное чужое присутствие за спиной исчезло, осталась только тонкая скорлупа, прозрачная и очень хрупкая. А еще тихий шепот: «Цисси... Нарцисса».

А ведь та сказка была ложью. Не первой, но, увы, последней. «Все повторяется» — говорил он мне. — «Этого нельзя изменить». Можно. Только надо набраться смелости и сделать первый шаг. Сделать его, не зная, куда приведет новая дорога.

— Давайте заключим пари, — я ласково сжала хрупкую, холодную ладонь свекра. — Если я выиграю — вы выпьете со мной вина, проиграю... ну что ж, надеюсь, вы встретите меня на той стороне.

Он ничего не ответил, лишь на посиневших губах играла то ли усмешка, то ли оскал. Абракас Малфой всегда знал исход спора заранее.

_____________________

* Сказка «Улитка и Розы», автор Ганс Христиан Андерсен.

Иллюстрация к фику: http://www.pichome.ru/oZ автор Люциус Хитрая Рожа.