Львы и львята (гет)

— И что же нам делать с этими руинами, Ровена? — низкий веселый мужской голос раздался над ухом утонченной высокой девушки с орлиным профилем. Свеча, горевшая в небольшой комнатке с каменными стенами и полом, освещала лица четырех волшебников. Все четверо сидели за невысоким круглым столиком.

— Годрик, — послышался язвительный, слегка трескучий, но обаятельный голос, — отчего же руины? Всего-то навсего пара гектаров сожженной земли, усеянной полуразвалившимися и крошащимися камнями. И непроходимый лес в придачу.

Свеча выхватила из темноты высокую узкоплечую фигуру молодого мага, резко поднявшегося из-за стола после сказанных им слов. Он накинул на себя капюшон своей легкой серебристо-зеленой мантии и отвернулся к окну. Занимался рассвет. Медленно просыпающееся солнце лениво освобождалось из объятий Морфея, постепенно озаряя землю своим приветливым светом. В комнате повисло неловкое молчание, был слышен только далекий свист ветра, играющего за окном. Первые лучи заставили сощуриться близорукие глаза мага, и он спешно отвернулся от окна. Перед ним снова оказались лица друзей. Тишина, не мешкая, спряталась в ближайшем кусте, испугавшись мелодичного голоса пухленькой волшебницы:

— Оставь это, Салазар. С нами гораздо интереснее, чем с солнцем. Мы хотя бы ответить тебе сможем.

— Благослови Мерлина, если нечто разумное, — иронично хмыкнул Салазар Слизерин.

— Прости великодушно, но прошипеть я не смогу, змеёныш, — беззлобно отозвалась колдунья.

— Хельга, Салазар, — подняв свои тонкие руки в миротворческом жесте, встряла ведунья с орлиным профилем, — довольно.

Оба урезоненных мага недовольно засопели, но замолчали.

— Благодарю, Ровена. Что же ты раньше молчала? — Годрик Гриффиндор слегка озабоченно подался вперед, чтобы лучше видеть свою собеседницу.

— Молчание-золото, Годрик.

— Что верно, то верно, — улыбнулся Гриффиндор. — И все же, мой вопрос так и остался неразрешенным...

— Мы и собрались здесь, чтобы ответить на него, — проговорила Равенкло, принимая вопросительный взгляд волшебника. Коренастый, с мягкими чертами лица, он производил впечатление человека сильного и надежного, достаточно рассудительного, чтобы попытаться найти достойное применение полуразрушенному гоблинскому поселению.

— Сжечь остатки цивилизации зловредных грязнокровок! — буквально выплюнув последнее слово, Салазар скрестил руки на груди, но за стол вернулся.

— Эти, как ты заметил, «грязнокровки», создали вот это, — Годрик похлопал но ножнам. — Я бы не советовал тебе оскорблять память Гаруга Каменного. Слишком много его сыновей и дочерей еще бродят по этой земле, чтобы ответить на твои слова.

— Волшебники всегда сумеют держать в узде гоблинов. Даже несмотря на то, что ты так этому противишься, твои потомки будут пожинать плоды работы этих существ на магов. Можешь не сомневаться, — вкрадчиво произнес Слизерин.

— Салазар, — длинноволосая Хельга накрыла его ладонь своей, — гоблины вовсе не грязнокровки. Они просто другие, они отличны от нас, они обладают другими телами, непохожими на наши, другими магическими способностями, которые порой превосходят то, чего удалось достичь некоторым достаточно сильным волшебникам.

— Возможно, — лицо Салазара просветлело, аристократические черты лица «расслабились». Он явно был удивлен добротой Хельги Хаффлпаф — совсем не этого он ожидал после своей колкости.

— А чего ты ждал? — Годрик шутливо ткнул огромным кулаком в плечо Слизерину. — Ножа в спину от прекрасной Хельги?

— Мой любезный легилимент, тебе неплохо бы поупражняться в сокрытии собственных мыслей, — сказал «змеёныш», растягивая слова.

— Руины, Салазар, не подлежат сожжению. — Ровена встала из-за стола и, взмахнув палочкой, восстановила почти догоревший огарок до новой свечи. — Мы не должны так просто бросить завоеванное нами место на растерзание судьбе. Наш долг — помочь магическому миру, Салазар, и тебе это прекрасно известно. Сотни волшебников по всей Британии нуждаются в месте, защищенном от внешней угрозы. В месте, где они смогут получить помощь и защиту. Нам необходимо создать такое место и защитить его не только от магических существ, но и от магглов.

— Да, от магглов нам действительно не помешало бы его защитить, — согласно закивал Салазар.

— Но что именно мы должны сделать? Место, которое может дать защиту и помощь большому количеству волшебников сразу, я верно истолковал твое предложение, Ровена? — коренастый колдун задумчиво потер ямку на подбородке, выдающую в нем волевого и упрямого человека.

— Да, Годрик, верно. — Спокойный голос Ровены для Годрика был что бальзам на душу.

— Друзья, — произнес Салазар, обратив на себя внимание трех других колдунов. — В условиях страшной межвидовой магической войны, которая подвергает опасности весь род магический, кроит карту мира и убивает глупеньких беззащитных магглов, мы можем сделать только одно.

Во всем существе магов промелькнула надежда не только за спасение мира, но и самого Салазара.

— Мы создадим огромное кладбище.

— Силенцио! — Хельга была доброй, но решительной.

— Мы признательны тебе, Хельга, — грустно вздохнул Гриффиндор.

— Не стоит, Годрик. Ты же знаешь, что надежда умирает последней, — Ровена ободряюще погладила Гриффиндора по спине.

— Твой названый брат не смог достойно вынести смерть Демиды. Он изменился: его сердце изранено, а ум затуманен горечью и злобой от невозможности что-либо изменить, — Хельга всегда говорила правду в глаза, какой бы неприятной она не была.

— Демида Хогвартс была замечательной и одаренной волшебницей. Смех ее и зелья вылечивали любого больного, который приходил к ней. Сам Салазар не чаял в ней души и готов был положить весь мир к ее ногам. — Годрик встретил удивленные взгляды волшебниц. — Да, как это непохоже на нынешнего Салазара.

— Как она погибла? — участливо спросила Ровена, сняв со Слизерина заклятие.

— Она умерла во сне. Ее закололи гоблины. — Салазар понуро опустил голову, незаметно для всех сотворив успокаивающие чары. — Я так и не научил ее играть в квиддич.

— Салазар, я знаю, что за место мы создадим. — Маг поднял голову на заговорившего Гриффиндора. — Это будет больница, госпиталь, неважно. Место, где любой сможет получить защиту и помощь, так?

— Может, лучше воздвигнем школу... для квиддича? И ты сможешь научить других играть в квиддич, Салазар. Тебе это нужно.

— Нет, нет! Оставьте Демиду! — Слизерин со злости, взмахнув палочкой, погасил свечу.

— Салазар, — коснулась его плеч Ровена, — мы не будем создавать ни больницу, ни школу для квиддича. Мы воздвигнем просто школу. Школу Чародейства и Волшебства. Первую в мире. И любой волшебник сможет получить здесь защиту и помощь, сможет укрыться от неприятностей, вылечиться, получить знания о магических науках и волшебстве, словом, стать настоящим магом.

— Блестяще, — одновременно выдохнули Хельга и Годрик.

— Что ж, неплохо, — вынужден был признать Слизерин. — Но нам необходимо название.

— Думаю, за этим дело не постоит. — Равенкло едва заметно улыбнулась.

— Начнем. — Не терпевший медлительности Годрик прокашлялся, вынул меч из ножен и сделал аккуратный надрез на своей широкой ладони по линии жизни. Хельга протянула ему изящную чашу с тонкими ручками, внутри которой было изображение барсука. Ровена, склонившись над пергаментом, начертала на нем следующие слова: «Клянусь, что каждый, просящий помощи в Хогвартсе, получит ее». Годрик протянул меч Хельге, и та осторожно сделала такой же надрез, как у Гриффиндора. Ровена приняла из рук уже порезавшего себе ладонь Салазара серебряный кинжал и повторила действо, слегка поморщившись. Спустя пару мгновений в чаше оказался кусочек пергамента. Гриффиндор, сжав ладонь над чашей так, чтобы на пергамент капала его кровь, отчетливо произнес, а за ним и остальные, по кругу повторяя за Гриффиндором:

— Я, Годрик Гриффиндор, именем Мерлина и вверенных мне волшебников родной мне Ирландии клянусь, что каждый, просящий помощи в Хогвартсе, получит ее.

— Я, Салазар Слизерин, именем Мерлина и вверенных мне волшебников родной мне Англии клянусь, что каждый, просящий помощи в Хогвартсе, получит ее.

— Я, Хельга Хаффлпаф, именем Мерлина и вверенных мне волшебников родного мне Уэльса клянусь, что каждый, просящий помощи в Хогвартсе, получит ее.

— Я, Ровена Равенкло, именем Мерлина и вверенных мне волшебников родной мне Шотландии клянусь, что каждый, просящий помощи в Хогвартсе, получит ее.

После завершения клятвы все четверо магов одновременно взмахнули палочками, из которых вырвался огонь, на мгновение опоясавший чашу. В следующее мгновение огонь бесследно исчез, явив взору магов земляной шар, почти так же быстро рассыпавшийся. Но не на комья земли, а на огромные, но изящные капли воды, которые моментально испарились, став воздухом. Четыре стихии скрепили кровью и магической мощью величайшую клятву основателей Хогвартса.

— Нам необходимо понять, кого мы будем учить и как делить учеников между собой, — сразу же произнес Слизерин, также не жалующий неспешность.

— Промедление смерти подобно, Салазар? — улыбнулась Ровена. — Предлагаю распределять учеников по факультетам.

— А факультеты назвать по нашим же фамилиям, — подхватил Годрик.

— А учеников мы будем отбирать по схожести с нами самими. А в геральдику и символику возьмем также свои собственным атрибуты, — развивала идею Хаффлпафф. — Салазар, как считаешь?

— Факультет Слизерин, прекрасная Хельга, — Салазар любезно раскланялся, а губы его даже тронула легкая улыбка, — символом своим имеющий змею, приглашает чистокровную волшебную знать отдать своих хитрых, изворотливых и амбициозных детишек под мои серебристо-изумрудные знамена.

— Факультет Хаффлпаф, являющий собой символ доброты, взаимопомощи и решительного трудолюбия, под паруса свои черно-желтые с изображением барсука зовет детей с открытым сердцем.

— Факультет Равенкло — есть символ здравомыслия, ума и бесконечного понимания мира и людей в нем. Орел с бронзово-синими глазами сопровождает ваших потомков в путь.

— Факультет Гриффондор, где есть лишь храбрецы, упрямые и великолепные в своей целеустремленности, идут под ало-золотым флагом гордого льва. Львы и Львята.

* * *

Не бойся начинать:

«Когда делаешь первый шаг, главное — смотреть вперед, а не оглядываться назад», — говорил Годрик Гриффиндор.

Двери Большого Зала наконец-то распахнулись. Взору первокурсников открылись четыре длинных факультетских стола, за которыми сидели ученики. Эта разношерстная, но дружная толпа заинтересованно подалась вперед, когда в зал вошли новые ученики, еще не знающие о том, на каком факультете они будут учиться. Маленькие фигурки «новобранцев» робко оглядывались, взгляд их цепляло практически все. Заколдованный потолок мерцал крошечными звездочками, а молодой месяц так же робко освещал ночное небо. Темно-синее, без единого облачка, оно ярко контрастировало с небольшими свечами, парящими в воздухе. За столом преподавателей взволнованно зашевелился низкорослый молодой волшебник. Минутой позже, обогнув преподавательский стол, он достиг первокурсников. Чародей взмахнул палочкой и трансфигурировал высокий табурет, а из-за пазухи вытащил нелепую, потрепанную шляпу с широкими полями. В другой руке у него появился длинный свиток. Выступив вперед на несколько шагов, он низким голосом произнес:

— Добрый вечер, первокурсники. Меня зовут Димитр Багров, я профессор трансфигурации. Сегодня с моей помошью вы пройдете распределение. Ваш факультет — ваша семья на ближайшие годы. И именно там вы станете настоящими волшебниками, отточив свои неограненные навыки. Они действительно сродни алмазам, — волшебник подмигнул слегка испуганным первогодкам, — и наше общее дело заключается в постоянном совершенствовании-в огранке тех самых алмазов. Я скажу вам, что огранка драгоценных камней-очень тонкое дело, требующее как трудолюбия, так и хитрости, как упрямства, так и недюжинного ума. Каждый факультет школы Чародейства и Волшебства Хогвартс поможет вам в этом нелегком деле, и ваша прямая задача-упрямиться, хитрить, быть трудолюбивым и мудрым. Не оплошайте, — с ободряющей улыбкой Димитр развернул пергамент и чуть развернулся к первокурсникам. Он поправил очки-половинки и, едва слышно прошептав: «олух, пузырь, остаток, уловка», прокашлялся. Потерев горло, он вновь обратился к ожидающим первогодкам, протягивая руку, в которой была невзрачная широкополая шляпа:

— Это, — профессор Багров указал на шляпу, — Сортировочная шляпа. Когда я назову ваше имя, вы сядете на этот табурет, — он кивнул на него, — а я надену на вас эту шляпу. Ничего не бойтесь, она только пообщается с вами, если повезет, и громко назовет название факультета, в котором вы будете учиться. Ну что, начали?

Первокурсники взволнованно загалдели, в их небольшой группке послышались шепотки. Большинство испуганно взирали на Димитра Багрова, другие стеснительно опустили глаза в пол, третьи самоуверенно подбоченились. Но таких ребят было совсем мало. И только один мальчик совсем не подавал никаких признаков возбужденности, волнения или самоуверенности. Он был абсолютно спокоен. Для своего возраста он был очень высок — на целую голову превосходил своих товарищей. У него были тонкие длинные белесые волосы, собранные в конский хвост, и тонкие черты лица. Он скрестил руки на груди и во все глаза смотрел на профессора трансфигурации. Наблюдая за каждым движение Димитра, мальчик заметил для себя, что ем очень нравится его будущий преподаватель. Первокурснику было прекрасно известно, что трансфигурация-одна из самых сложных магических дисциплин, требующая особой силы и мастерства. Также мальчику был приятен Багров за счет своей бывшей профессии. Действующий профессор школы Чародейства и Волшебства служил частным охотников на оборотней — причем он не только ловил их, останавливая от ужасающий деяний, которые они могли совершить, но и помогал им адаптироваться, найти свое место в мире. А еще он обучал их специальным чарам и варил для них зелья, помогающие справиться с их второй нежеланной натурой. Словом, для этого первокурсника не было человека более авторитетного, разве что основатели Хогвартса.

— Аббот, Эрик! — четко и громко проговорил Димитр. Невысокий коренастый мальчик подошел к табурету и уселся на него, встав на цыпочки, чтобы сесть. Профессор Багров водрузил на него шляпу, и у нее вмиг появился рот, и тягучим, слегка надтреснутым голосом она воскликнула:

— Хаффлпаф! — крайний правый стол взорвался аплодисментами, приветствуя нового ученика в своем стане.

— Алрок, Франц! 

— Равенкло! — послышались аплодисменты, заглушившие предыдущие.

— Беннет, Грегори! — прокричал Багров.

— Слизерин! — прошамкала шляпа.

— Гринграсс, Гарольд!

— Слизерин!

— Дамблдор, Альбус! — тот самый мальчик с белесыми волосами подошел к табурету, с легкостью усевшись на него. Он повернулся в сторону Багрова, когда тот одел на его голову Сортировочную шляпу. Первокурсник с обожанием посмотрел на профессора трансфигурации, а тот, в свою очередь, подмигнул ему, в очередной раз поправив на носу свои очки-половинки в форме полумесяцев. Когда шляпа оказалась на голове Альбуса, он почувствовал легкое покалывание в руках и ногах-так бывает, когда они затекают. Он положил руки на колени, стараясь не волноваться. Однако все его спокойство мгновенно улетучилось, как пары Амортенции, когда шляпа с ним неожиданно заговорила, зашептав, чтобы мог слышать только он:

— Редко попадаются такие случаи, как ты. Разрыв, прямо-таки разрыв.

— Между чем и чем? — так же тихо ответил Альбус.

— Неверный вопрос. Кто разрывается? Ведь разрываешься ты, мальчик, а не я.

— Я? — удивленно заморгал юный Дамблдор. — Но я абсолютно уверен, на какой именно факультет я хочу попасть!

— И что же это за факультет? — иронично осведомилась шляпа, криво улыбнувшись тем, что служило ей ртом.

— Равенкло, разумеется, — невозмутимо ответил светловолсый мальчик. Шляпа негромко рассмеялась:

— Нет, на Равенкло ты не попадешь.

— Но почему? — разочарованно сник высокий первокурсник.

— Ты, безусловно, умен, я вижу это. Прямо недюжинный ум; он сделает из тебя великого волшебника в будущем. Но в тебе больше всего хитрости, и тебе стоит это признать, да. Ты жаждешь управлять людьми, грамотно, справедливо, но подчас неумолимо, не прощая ошибок. Но ты отважен и упрям, ты талантлив. И я даю тебе право выбора.

— Только не Слизерин, — зажмурив глаза, прошептал Альбус Дамблдор, одиннадцати лет от роду.

— А ты уверен? Слизерин сделает тебя великим, ты знаешь, — вкрадчиво зашептала шляпа.

— Я уверен, — четко сказал Дамблдор.

— Ну что ж, тогда Гриффиндор! — одноименный стол разразился аплодисментами, несколько учеников даже встали, громко хлопая в ладоши и приветственно выкрикивая что-то. У мальчика гора с плеч свалилась. «Что ж, не так уж и плохо. Я почти что предсказал свое поступление в Гриффиндор. Стоило только сказать, что я хочу на Равенкло, шляпа сразу же предоставила мне выбор, узрев мою амбициозность. Она упомянула также, что в будущем я стану великим волшебником, — на пути к товарищам по факультету Альбус снял собственные круглые очки, протерев их рукавом. — Интересно, это будет как-то связано с трансфигурацией?»

Альбус подошел к столу Гриффиндора и уселся на скамейку, лихо перекинув через нее ногу. Множество учеников сказали что-то вроде:  «Привет, Альбус, здорово, что ты с нами!», некоторые еще и похлопали его по плечу, а одна девочка даже протянула ему руку со словами:

— Добро пожаловать в Гриффиндор, Дамблдор! Меня зовут Инна Марчбенкс, второй курс. Обращайся ко мне за помощью, если что!

— Спасибо, Инна, с удовольствием! — напускное спокойствие Альбуса исчезло, а на смену ему, разрушив панцирь непроницаемости, пришли радость и облегчение.

— Не за что! Проси помощи у всех нас, если мы тебе понадобимся! Все, кто просит помощи в Хогвартсе, ее получают, так наш декан говорит!

— Профессор Багров? — с надеждой спросил Альбус.

— Да, Димитр Багров, наш преподаватель по трансфигурации! Он знает свое дело! С ним интересно даже спички в иголки превращать, поверь! Жду не дождусь новых занятий по трансфигурации, это мой любимый предмет! А что нравится тебе?

— Не поверишь, но трансфигурация-мой любимый предмет тоже! Отец обучал меня три года до Хогвартса, так что я сразу смогу превратить спички в иголки!

— Не верю!

— А ты поверь! — с этими словами Альбус обернулся к еде, возникшей на столах сразу, как только закончилось распределение. Он взял в руки кубок с водой и, направив на него палочку так, чтобы видела Инна, проговорил, чтобы слышно было только им:

— Глаз крысы, струна арфы,

Пусть вода превратится в ром!

И вода в бокале на короткое мгновение взбурлила, а потом успокоилась, будто ничего и не произошло.

— Ну и что? Это ничего не доказывает! Откуда мне знать, что у тебя и правда получилось? — проверещала Инна.

В глазах Альбуса плясали веселые искорки:

— А ты попробуй на вкус.

Инна недоверчиво покосилась в его сторону, но приняла из рук Дамблдора бокал. Альбус, тихонько посмеиваясь, отвернулся от нее и уставился на стол, созерцая вкусности. «Да, в Хогвартс некоторые действительно приезжают только за едой, — подумал новоиспеченный гриффиндорец, накладывая себе куриные ножки. — Интересно, а на десерт подадут лимонные дольки?»

— ДАМБЛДОР! — раздался истошный крик позади Альбуса. — Ты и правда превратил ее в ром! Ты труп, слышишь?

За столом раздался дружный смех, и гриффиндорцы улыбались вместе с Альбусом. Их смех сопровождался новыми шутками, а те, кто не знал старой, принимали ее из уст своих товарищей по факультету. За столом царила такая непринужденная атмосфера, все так открыто и искренне общались, ничего не утаивая друг от друга, что Альбус почувствовал настоящее спокойствие, какое никогда не навещало его дома. Ему было легко с гриффиндорцами, каждый здесь был новым миром для него, причем миром с распахнутыми дверьми. Альбус перевел взгляд на раскрытые двери Большого Зала, которые пропустят через свои створки еще немало поколений юных волшебников. Теперь Дамблдор смотрел на преподавательский стол, на Димитра Багрова. Декан Гриффиндора заметил, что мальчик на него смотрит, и украдкой поднял вверх большой палец. На сердце у юного Дамблдора стало совсем хорошо. Он оглядел весь зал: учеников всех четырех факультетов, преподавателей, зачарованный потолок и свечи, лица своих новых друзей. Губы его тронула искренняя улыбка.

* * *

Люби, а остальное приложится:

– “This kind of mark cannot be seen. It lives in your very skin.

– What is it?

– Love, Harry. Love.”

Треск камина буквально закладывал уши. Огонь весело перепрыгивал с одного полена на другое, согревая замерзших гриффиндорцев в ночь накануне Рождества. Большинство школьников как всегда разъехались, и в Хогвартсе осталось совсем мало учеников. Как правило, не уезжали те, кому просто было некуда больше пойти. Но не покидали Хогвартс не только такие ученики. Еще там оставались те, кому хотелось побыть вдвоем. Два ученика, которых в свое время пленила омела. И весьма вовремя — ведь Рождество совсем скоро. Встретить этот прекрасный праздник вдвоем, в тишине и покое — мечта любого влюбленного Уизли. Ведь как можно уединиться в доме, полном твоих братьев и сестер? У Артура Уизли было три брата и две сестры, причем все они были младше него. Гвалт, что стоял в его доме, невозможно было выразить никакими словами. Шум, гам, тарарам — ко всему этому Артур привык с детства. Он любил свою семью, и готов был отдать за них жизнь, если потребуется. Но временами ему казалось, что самое большое его желание — завести свою собственную семью и поселиться отдельно. В маленькой волшебной деревне. Построить свой собственный дом. Завести детей. Разумеется, не так много, как было детей у его родителей. Ни за что. Артур поклялся себе, что отважится завести как максимум двоих отпрысков. Семикурсник мечтательно вздохнул, вытянув длинные ноги. Оказавшись ближе к камину, он невольно вздрогнул. Он вспомнил лицо Молли Прюэтт среди огня. Десять минут назад она сообщила ему, что проведет Рождество дома. Молли уехала, даже не попрощавшись. Наверное, не хотела, чтобы Артур расстроился. Но он все равно огорчился. Ну еще бы: ведь он надеялся провести Рождество с ней. А ехать посреди праздника домой, к младшим братьям и сестрам совсем не хотелось. Отец прекрасно справлялся с ними. Ховард Уизли был добродушным человеком, всегда понимавшим своего старшего сына с полуслова. Артур очень ценил то, что отец делал для него. Как глава семьи Ховард ставил ее на ноги, искал для нее место в мире, причем место такое, в котором она бы, несомненно, прижилась. И расцвела. Но после смерти матери Артура, Анабель, все изменилось. Ховард все так же успешно справлялся с детьми, жил, казалось бы, обычной жизнью, но нечто неуловимое исчезло. Как будто та искорка, что теплилась в нем, разводя настоящий огонь, погасла. Безвозвратно. И сколько не дуй на эту лучину, она больше не загорится.

Артур так же переживал из-за смерти матери, как и отец, и провел не одну ночь, успокаивая своих младших братишек и сестер. Но у него самого не было времени как следует разобраться в себе после этой ужасной потери. Понять, что мама больше никогда не поможет ему, никогда не придет, чтобы успокоить и приободрить его, никогда она не сошьет ему новый свитер с первой буквой его имени... Это так трудно-осознать потерю. И, наконец, принять ее. Смириться. Ведь с этим, действительно, ничего нельзя сделать. Даже волшебство не способно воскресить человека... И так важно не утонуть в море своей печали и бессильной ярости. Нужно быть сильным, идти вперед с высоко поднятой головой. Так всегда учили Артура мать и отец. И хоть жизнь старшего ребенка четы Уизли не сильно изменилась со смертью Анабель, Артур все равно удивлялся, как он раньше не считал минуты, проведенные с ней. И как случилось так, что он не заметил болезни матери? Как он упустил этот момент? Эти вопросы мучали Артура Уизли, выматывали его, не давали ему спокойно жить. Хотя он продолжал учиться в Хогвартсе, после смерти матери успешно сдал СОВ и перешел на шестой курс, уход Анабель оставил на нем свой след. На протяжении шестого года его обучения однокурсники не замечали больше в этом высоком хмуром молодом человеке того беззаботного и обаятельного парня с Гриффиндора — заводилу и весельчака. Его больше не было. Анабель будто забрала его с собой, чтобы ей не было скучно там, на небе. А на смену этому гриффиндорцу пришел замкнутый, угрюмый, но спокойный и рассудительный молодой человек, посвящающий все свое свободное время учебе. Артур знал, что после того, как он закончит Хогвартс, ему нужно будет найти работу, причем высокооплачиваемую, чтобы содержать семью. Отец бросил работу — с детьми должен был кто-то сидеть. А все они еще не поступили в Хогвартс, так что возможность работы полностью отпадала. К счастью, Артуру оставалось учиться всего два года, и после окончания Хогвартса он сможет работать и обеспечивать своего отца и младшеньких. Так что все свои силы он бросал на учебу — забросил квиддич, вечерние посиделки в гостиной, редкие, но «меткие» дебоши со своей компанией, — словом, все. Большую часть свободного времени Артур проводил в библиотеке, где занимался домашней работой и искал что-то новое, что могло бы ему пригодиться в будущем. Он хотел связать свою жизнь исключительно с магией. Работа в отделе магического правопорядка была мечтой Артура Уизли. Это было бы идеально. В один из обычных вечеров, что он по-прежнему проводил в библиотеке, на тлеющую лучину подули. И она, кажется, начала разгораться. Медленно, но верно.

– У тебя тут свободно? — рыжеволосая девушка, отодвинув соседний стул, прервала чтение интереснейшей книги о функционировании транспорта, а именно каминной сети непосредственно в министерстве.

– Да, — буркнул Артур. — Я тут очень интересную книгу читаю. Не мешай, пожалуйста. — Артур сразу понял, что девушка любила поговорить, так что решил пресечь дальнейшие беседы.

– Раз она такая интересная, то почему ты такой подавленный? — девушка хитро прищурила глаза. Ба, да она же с Гриффиндора! Артур вспомнил, что много раз видел ее в гостиной, причем не один год. На вид она была одного возраста с Артуром. Нет. Все-таки немного помладше. Как же ее фамилия?

– Она не только интересная, но и серьезная, — нахмурился Артур.

– Ну, прямо как ты, — девушка искренне улыбалась, глядя на него. — Ты ведь учишься на шестом курсе?

– Да, верно, на шестом. А ты? — Артур немножко отодвинул книгу в сторону, что не укрылось от зоркого взгляда рыжей красавицы.

– Пятый курс, — улыбнулась девушка. — Я никак не могу вспомнить твою фамилию. Не подскажешь?

– Уизли. Артур Уизли, — удивился молодой человек. Забавное совпадение. — Честно говоря, твоя фамилия тоже выпала у меня из памяти, — немного замялся Артур.

– Прюэтт, — смущенно улыбнулась девушка.

– А.. А это, ну, — промямлил Артур.

– Моллипусенька, — рассмеялась гриффиндорка.

– Моллипусенька, — серьезно сказал Артур, а кем бы ты хотела стать в будущем?

– Ха-ха, Артур, ну, повтори мое имя еще раз, — Прюэтт все смеялась и не могла остановиться.

– Моллипусенька, — непонимающе произнес молодой человек. — В чем дело?

– Ну, это мое уменшительно-ласкательное, довольно забавное, — переведя дух, сказала гриффиндорка. — Все зовут меня Молли. Молли Прюэтт.

– Ох, Молли. — Немного растерялся Артур, — хорошо, я понял. Хах, да, здорово ты меня надурила, — пожав плечами, нахмурился Артур и сразу же улыбнулся.

– Ну вот, так гораздо лучше, — довольно произнесла Молли.

– Как?

– Когда ты улыбаешься, — Молли посмотрела ему в глаза, а на душе у Уизли почему-то потеплело. — А насчет твоего вопроса о будущей работе у меня уже есть кое-какие соображения!

– Поделишься?

– Ну, раз ты так хочешь, то я все же расскажу.

– Я весь внимание. — Артур почувствовал невероятный эмоциональный подъем. Наверное, впервые после смерти матери. Чудесная девушка. Молли. Не Моллипусенька. Как можно было на это купиться?

– Мне бы хотелось работать в министерстве магии. Если конкретнее, то в отделе по ограничению применения волшебства к изобретениям магглов. Мой кузен — маггл. Я довольно много общаюсь с ним, и мне кажется, что иметь такую работу было бы здорово, — слегка потупив взор, сказала Молли.

– А, я вспомнил! Ты лучшая среди всего факультета на изучении магглов, так? — заинтересованно подался вперед Артур.

– Да, стараемся, — Молли все смотрела в пол. Разве что ножкой не шаркнула.

– Ну, для меня этот предмет всегда был одним из самых трудных, — размышлял Артур, — наряду с зельеварением и трансфигурацией. Магглы — все равно что другая раса. А как можно полностью вникнуть в жизнь другой расы, не пожив среди них или, что еще более невозможно, не став таким же, как они?

– Ты же не хочешь сказать, что магглов нужно ограждать от волшебников? — тревожно ответила рыжая гриффиндорка.

– Нет, нет, что ты! Для меня это так же дико, как для тебя! — поспешно затараторил Артур. — Просто мне непонятно, как может волшебник, не обладая удивительным терпением и умом, понять всю жизнь магглов от «А» до «Я». Должно быть, ты обладаешь всеми нужными для этого качествами, что довольно похвально. Сколько я ни пытался заучить все эти прибамбасы, на которых построена жизнь магглов, — все напрасно.

– Ну, Артур, не обязательно это заучивать! Достаточно просто понимать основные принципы, на которых и построена их каждодневная деятельность, — покачала головой Молли.

– Вот, Молли, вот! В этом вся и проблема! Я решительно ничего не понимаю в этом! Ну вот скажи мне, как может летосам висеть в воздухе и не падать? Неужели его никто не левитирует?

– А, ты о самолетах? — улыбнулась Молли. Артур кивнул. — Честно говоря, первое время мне было достаточно трудно привыкнуть к тому, что эта машина летает сама по себе, и избавиться от ощущения, что ее действительно кто-то левитирует. Однако, все дело в том, что каждый самолет спланирован наподобие птицы. Сам посуди: у него есть нос, крылья и хвост. Также в хвостовой части установлены двигатели, которые как раз и заставляют самолет «висеть в воздухе и не падать», — терпеливо объясняла Молли.

– Двигатели? И что в них такого, что позволяет ему летать? Если честно, у меня возникает перед глазами такая картинка: в небольшую квадратную коробочку с помощью заклятия незримого расширения засунули целый бастион эльфов-домовиков, беспрестанно колдующих чары Левитации. И это все.

– Эльфы-домовики тут явно не при чем, Артур, — улыбнулась девушка. — Тебе просто нужно смотреть на маггловские изобретения без поиска какой-то магической подоплеки. Не всем людям в нашем мире дана магия. Я считаю, что это дар, который нужно ценить и беречь. А то, что мы к нему привыкли, вовсе не отменяет его уникальности.

– Возможно, ты права. Я действительно привык видеть во всем магическую основу. Для меня магия была привычным делом с самого младенчества — моя мать всегда использовала магию, когда делала уборку или готовила. В конце концов, она была одна, а нас у нее шестеро, — развел руками Артур. — Еще и отец круглые сутки проводил на работе, так что мама всегда была занята. И магия, несомненно, была ей в помощь. Но даже она не всегда может помочь, — по лицу Артура пробежала тень прежней угрюмости, что поселилась на его лице после смерти матери. Та самая тень, что стала сдавать позиции, когда Молли заговорила с гриффиндорцем.

– Может быть, поэтому нам и стоит брать пример с магглов, — рассудительно заметила Молли. — Они такие же люди, как и мы. Однако и справляются они с жизнью ничуть не хуже нас, особенно, если учесть, что магглы не могут колдовать. Они преодолевают все трудности сами, без помощи волшебства, — заметила Молли. — И это удивительно, — в ее голосе слышалось неподдельное восхищение.

– Да. Как ты права. Ведь то, что случается с нами, случается и с ними. И имеет немагическое происхождение, — негромко ответил Артур.

«Если могут и неволшебники, то волшебник точно сможет», — мысленно заключил Артур.

– Молли, — так же негромко продолжил Уизли, — спасибо.

– За что? — удивилась девушка.

– За то, что вселила в меня уверенность. Теперь я знаю, как мне...

– Молодые люди! — прогремел над ушами гриффиндорцев голос пожилой миссис Ипкис, библиотекаря Хогвартса. — Время позднее, отправляйтесь в кровать!

– Да, конечно, миссис Ипкис, — синхронно ответили девушка и молодой человек. Молли и Артур быстро побросали вещи в сумки, собрались и направились к выходу из библиотеки.

– И поаккуратнее с книгами! — вдогонку им крикнула старая библиотекарша.

На пути к башне Гриффиндора Молли вдруг остановилась и выпалила в лицо Артуру:

– Пойдем в Хогсмид на этих выходных?

– К-конечно, пойдем. Да, да, пойдем! — безнадежно краснея, ответил Артур.

– Здорово, — опустила глаза Молли. Тогда встретимся в Холле в час дня, в субботу?

– Хорошо. Не опаздывай, — улыбнулся Артур.

– Спокойной ночи. Приятно было пообщаться, — ответила на его улыбку девушка и, развернувшись, назвала пароль и зашла в гостиную.

– Молли, погоди! — Артур схватил ее за локоть. — Я не договорил тогда, когда нас выставили из библиотеки. Я поблагодарил тебя за то, что ты снова показала мне, что со всем можно справиться. И даже без помощи магии. Спасибо, правда. — потупив взор, высказался шестикурсник.

«Мерлин, как трудно делать первый шаг», — пронеслось в голове у Уизли.

– Не за что, — ответила Молли и ушла, отставив Артура стоять, глазея на Полную Даму.

* * *

Артуру нестерпимо захотелось увидеть Молли. Вспоминая их первую встречу, он не мог себе представить, что на него нахлынет такая тоска по ней. Он удивился, что помнит тот действительно судьбоносный вечер в мельчайших деталях. А ведь прошло целых полтора года. Но как же сильно сейчас захотелось увидеть ее здесь, рядом! Ее лицо, зеленые глаза, ярко контрастирующие с огненно-рыжими волосами, и самая лучшая улыбка не свете. Когда она рядом, так тепло. Камин и того не нужен. Ночь наступила незаметно — за раздумьями молодой человек совсем упустил это из виду. Артур встал с кресла и подошел к окну. А там величаво выплыла полная луна. Казалось, будто кто-то аккуратно вырезал ровный кружок из черного бархатного картона. Интересно, а Дамблдору под силу менять погоду, как ему заблагорассудится?

– Артур, — тихо позвал тот самый голос.

– Молли? — обернулся он.

– Да, да! Я приехала, я просто не в силах была оставить тебя здесь! Я так скучаю по тебе, даже не успев уехать! — запричитала девушка. Артур порывисто обнял ее, прижав к себе.

– Я тоже так соскучился по тебе, ты даже не представляешь! Иногда мне кажется, что я не могу без тебя дышать. Я без тебя как рыба без воды. Как небо без солнца. Как колдун без волшебной палочки, — затараторил Артур. Молли чуть отстранилась и, иронично сощурившись, ответила:

– Совершеннейшая чушь, — это прозвучало совершенно беззлобно. — Но, видать, один ты точно бы загнулся, если понимаешь, о чем я, — заулыбалась девушка.

– Идем погуляем. Ночной Хогвартс — это здорово. Тем более, все разъехались. Пошли, — Артур потянул девушку к выходу из пустой гостиной.

– Хочешь нарваться на Прингла? Думаю, он сейчас будет особенно зверствовать, — озабоченно сказала Молли.

– Да брось ты, Прюэтт, идем, — не унимался Артур.

– Хочешь, чтобы он замучил нас до смерти? — с дружелюбным укором ответила рыжеволосая девушка.

– Ну хорошо, тогда сейчас, перед смертью, — Молли перекрестилась, — я сделаю то, что давно собирался! — выпалил Артур. — Молли, ты будешь воспитывать моих детей и вязать им именные свитера?

Молли Прюэтт, совершенно огорошенная, но счастливая, ошарашенно произнесла, постепенно приходя в себя:

– Да, дорогой. Ну конечно же, да! Буду! — Молли бросилась ему на шею, а Артур порывисто поцеловал ее.

«Мерлиновы кальсоны, как же хорошо, что я гриффиндорец. Иначе мне бы точно не хватило смелости. Гм, интересно, а какой шаг делать труднее — первый или последний?»

Именно в эту самую ночь Артур Уизли получил небезызвестные «до сих пор заметные следы» от тогдашнего завхоза Хогвартса, как упоминает Роулинг в «Гарри Поттер и Кубок Огня» (глава 31).

* * *

Будь уверенным:

«Ты только поверь в себя, и полетишь. Даже на маггловском фордике «Англия», — вручая метлу Биллу, сказал мистер Уизли.

– Джеймс, я не могу поверить! — потомок Благороднейшего и Древнейшего семейства Блеков — Сириус — расположился на любимом кресле своего лучшего друга, Джеймса Поттера. В гостиной Гриффиндора было как всегда весело и шумно, что, однако, не мешало двум молодым людям не замечать никого вокруг, кроме друг друга. Сириус явно был все еще обескуражен случившимся и никак не мог привыкнуть к ситуации.

– А что тебя так удивляет, Сири? — поправил съехавшие на нос очки Поттер.

– Ну, я никогда раньше не задумывался о том, чтобы с корнями сбежать из этого сумасшедшего дома, — Сириус казался растерянным.

– Да простит меня твоя почтенная, благороднейшая и древнейшая матушка, но для меня это было так же очевидно, что «Торнадос» даже не выйдут из своей группы в начале сезона, — съязвил Джим. — В конце концов, все к этому и шло. С самого Распределения, заметь.

– Ну, Поттер, понимаешь, тебе не приходилось болеть за «Торнадос». В этом вся и проблема, — мрачно отчеканил шестнадцатилетний Сириус Блек.

– Сириус. — Джеймс переместился ближе к другу, усевшись на подлокотник кресла, приютившего Блека. — Скажи мне, разве ты не рад, что «Торнадос» все-таки отбросили коньки в этом турнире?

– В принципе, — Сириус немного помолчал, — я все же рад. Но душой я болею за «Торнадос». Поттер, это стремно, — скривил красивое лицо наследник Благороднейшего и Древнейшего.

– Да, удовольствие ниже среднего, не могу не согласиться. А знаешь почему, Бродяга? — подмигнул он другу. Сириус бросил на него вымученный взгляд. — Да потому что я ненавижу «Торнадос».

– Неплохой аргумент, — кивнул мародер. — Но вот что мне скажи, Джим: если «Торнадос» производит замену, и капитан меняется с Блека на Поттера, то что тогда?

– Блек, это стремно. — Сириус молчал в ответ, уничижительно глядя на Джеймса. — Ну не смотри на меня так!

– Как? — поднял брови Сириус.

– Своим аристократическим холодным уничтожающе-испепеляющим взглядом, от которого хочется забрать биту у Вебба и использовать ее по прямому назначению к своей голове вместе бладжера! — выпалил Джеймс на одном дыхании.

– Сохатый, ты чего разошелся-то?

– Ты что, специально это делаешь, Блек? Выруби этот свой ироничный тон! — ворчал Поттер, медленно сползая с подлокотника кресла на пол.

– Туда тебе и дорога, плебей несчастный, — высокопарно произнес Сириус, удобнее устраиваясь в кресле и попутно спихивая Джеймса все дальше на пол.

– Бродяга, — неожиданно серьезно произнес Поттер, осев на пол от резкого толчка Сириуса.

– Я внимаю тебе. Часы приема с 14 до 19 каждый второй четверг, приходящийся на 20 число летних месяцев. Тебе повезло, так что не упускай свой шанс. Тем более, уже вечереет, — Сириус посмотрел в окно-солнце потихоньку начинало закатываться за едва шевелящиеся от теплого ветерка верхушки деревьев Запретного леса.

– Я серьезно, Сириус, — поднял голову Джеймс.

– Хорошо, — поначалу нахмурился Блек, но потом черты его лица разгладились по мере того, как он слушал друга.

– Сириус, ты ведь прекрасно знаешь, что в Годриковой Лощине ты всегда желанный гость. В моем доме есть три гостевые комнаты, причем одна из них находится через ванную от моей. Вдобавок ко всему, на большую часть этого лета мои родители уезжают к родственникам отца, и я буду совсем один, если не считать кошки и соседей — Эдди и Белинду. Но они же магглы. Я не смогу так долго не разговаривать ни с кем о квиддиче. И пусть они уже привыкли к тому, что к нашим окнам хотя бы три-четыре раза в неделю прилетают огромные совы с письмами в руках, мне этого мало, и ты это знаешь. Тем более, мне уже семнадцать стукнет через пару часов, — отвлекся Джеймс на циферблат. — А это означает магию в Годриковой Лощине. Позовем кого угодно. Будет волшебное время: чудесные девочки и море огневиски, вокруг — никого.

– Волшебные девочки? Эванс, что ли, придет к нам? Да ты издеваешься, Джим! — Сириус запустил пятерню в свои волнистые волосы, прокладывая путь к уху.

– Блек, ты скоро совсем станешь собакой, — с улыбкой произнес Джеймс, глядя на Сириуса. — Тебе только хвоста не хватает.

– Буду породистым кобелем, — хрипло рассмеялся Сириус собственной шутке.

– Ты только кошечек вокруг не распугай, — подхватил Джеймс его заразительный смех.

– Да брось, это не самая страшная проблема, Джим. Блохи, — со страдальческим выражением на лице пронял Сириус, — убивают, — в финал покачал головой породистый мародер.

– Вы что тут по полу катаетесь? Опять на кухне заправились усладелем? Или чем-то крепче? — потянула носом воздух Лили Эванс. — Нельзя распивать спиртные напитки в гостиной в вечернее время!

– О, Эванс. Стало быть, не в вечернее время можно? Джим, нам предлагают "утренний опохмел", как говорит мой кузен из Болгарии. Пойдем?

– Да еще и, судя по всему, не в гостиной. Сири, как насчет Большого Зала?

– Неплохо. Преподавательский стол? — стукнул приятеля по плечу Сириус.

– МакГонагал? — с ухмылкой предложил Джеймс.

– Дамблдор! — с горящими глазами утвердил кандидатуру собутыльника Сириус.

– Издеваешься? Я не буду выпивать с этим великим старым чудаком, ни за что! — поморщился Джеймс. — Послушать, что он несет, когда трезвый, — Джим махнул рукой, — так что станет, будь он пьян?

– Не оскорбляйте профессора Дамблдора! — запричитала Эванс.

– Стоит выпить с ним только для того, чтобы посмотреть на это, — хищно прищурился Сириус. — Представляешь, какое зрелище, а, Сохатый?

– Ну конечно, сможете вы двое напоить профессора Дамблдора. Как же, — скрестила руки на груди Лили, невольно прислушавшись к разговору молодых людей.

– А что, ты сомневаешься? — подвигал бровями вверх-вниз Поттер.

– Да, сомневаюсь. Сильно сомневаюсь, — вздернула носик Лили. Сириус молчал, не участвуя в перебранке, и только улыбался, наблюдая за Джеймсом и Лили.

– Ну что ж, — подошел к ней ближе Джим, — давай поспорим!

– А давай, — не отступала Лили.

– Отлично, Эванс, — проскандировал Джеймс на всю гостиную, схватив Лили за талию, — если я напою Дамблдора, то ты будешь носить фамилию Поттер!

– Поттер! — убрав его руки, закричала на него Лили, — ни за что! Слышишь, ни за что и никогда!

– Это мы еще посмотрим, Лили будущая-Поттер! — рассмеялся Джеймс, глядя прямо в ее разъяренное, красное личико.

– Оставь меня в покое, Поттер, — уже холодно процедила Лили и ушла, застучав каблучками по направлению к спальням девушек шестого курса.

– Что мне с ней делать? — развел руками Джеймс.

– Ждать, — просто ответил Сириус. — Ты дождешься, Джим, я уверен в этом. Я еще шафером у тебя буду. Обещаю.

– Спасибо, Бродяга, но, думаю, еще немного рановато. Но она станет Лили Поттер, я даже не сомневаюсь! — почему-то грустно улыбнулся Джеймс.

– Конечно, станет, — хлопнул друга по плечу Блек. — Сохатый! Мы забыли!

– Годриковы подтяжки! — Джеймс кинулся к спальне юношей и секунду спустя уже стоял рядом с Сириусом, держа в руках волшебное радио.

– Включайся, давай, милая! — пыхтел Поттер над радио, тыкая во все кнопки подряд. Однако, оно так и не включалось.

– Такого не может быть, — отрешенно сказал Сириус. — ВРВ* никогда не подводит!

– Репаро! — в отчаянии крикнул Джеймс, направив палочку на радио. То только потрещало в ответ и затихло, на прощание выпустив фиолетовую искорку с кончика антенны.

– И что теперь? — опустил голову Сириус. — Не могу поверить, что останусь без результатов игры. Сам матч мы уж точно пропустили, судя по времени.

– Джеймс, Сириус! — к ним подбежал Питер, взявшись неизвестно откуда.

– Не сейчас, Пит, ладно? — предостерегающе поднял ладонь вверх Сириус.

– Ладно, но только...это... — замялся Петтигрю, — Ремус велел сказать вам, что вы бы не ныли в ответ.

– Ну, раз Люпин сказал, значит, мы сделаем. Ты только быстрее, Хвост, — мягко ответил ему все еще расстроенный Джеймс.

– Германия победила Испанию со счетом 170:20, — выпалил Петтигрю и добавил: — Ну, я пошел. Надо сказать все Ремусу и сдать книги в библиотеку, — Питер ушел, бурча себе под нос.

С минуту Сириус и Джеймс молчали, непонимающе смотря друг на друга.

– Да! — наконец оба взорвались криками и порывисто обнялись, мгновенно вскочив с пола запрыгав на месте. Они предавались восторгам еще несколько минут, и только потом два мародера разомкнули свои крепкие дружеские объятия.

– Немцы-ыыыы! Джим, 170:20! Не могу поверить, такой разрыв в счете! — никак не мог отойти Сириус.

– Я тоже, Сири. Так ты согласен? — неожиданно перевел тему Джеймс.

– Безусловно, — улыбнулся Сириус.

– Здорово. Ты настоящий гриффиндорец, Сири, ты знаешь.

– Да ну?

– Еще бы. Ты не побоялся пойти против своей семьи, своей крови. И ты так же не побоялся войти в новую жизнь, оставив все ненужное позади. Это действительно смело, Бродяга. Не зря Шляпа отправила тебя в Гриффиндор, — восхищенно проговорил Джеймс.

– А ты что, когда-то сомневался, Сохатый? Я смеюсь трудностям в лицо! Они меня боятся, я им попросту не по зубам! — засмеялся Сириус.

– Я никогда не сомневался в тебе, — поправил очки Джеймс с серьезным лицом. Но глаза его улыбались. — Очевидно, я никогда не сомневался в том, что ты хвастун, Блек.

* * *

Храни в памяти:

– "Вечно помни подвиг мародера! — расхохотался Сириус, глядя на Лили в подвенечном платье. — Ты проспорила, Эванс!

– Поттер, — с улыбкой поправила Лили".

– Что выберешь, Чарлз? — ехидно поинтересовалась у второкурскника его лучшая подруга, Джин МакГрегор. Она заглядывала ему через плечо в лист с предметами на выбор, которые можно будет изучать с третьего курса.

– Не называй меня «Чарлз», — пробурчал рыжеволосый гриффиндорец и огрел девочку подушкой по голове.

– Тебе не жить, — пообещала Джин, увернувшись от удара. — Моя месть будет жестокой.

– Никаких сомнений, — закивал Чарли. Когда Джин отошла к стайке их однокурсниц, весело о чем-то переговаривающихся, он закатил глаза.

– Уизли, я все видела! — внезапно оказавшись рядом с ним, укоризненно сказала МакГрегор.

– Теперь ты будешь убивать меня медленнее? — поинтересовался Чарли.

– Думаю, да. Посмотрим на твое поведение, — пожала плечами подруга и все-таки отошла.

Чарли отвлекся от выбора дальнейших предметов на Джин. Так всегда бывало: неусидчивая, непоседливая МакГрегор всегда вытягивала «зануду Чарлза» на свежий воздух, отрывала его от занятий, скидывала его прямо в гущу событий из его маленького тихого мирка. Поначалу Чарли был вне себя из-за того, что какая-то там девчонка нарушает ход его привычной жизни. Она все делала не так, как он. Стоило Чарли засесть за эссе по чарам, как она тащила его на квиддичное поле, ведь он «так быстро ловил снитч, что она не успевала сказать «квиддич». Чарли улыбнулся. И все-таки именно Джин МакГрегор, эта совершенно невыносимая и взбалмошная девочка, открыла в нем талант. Никогда бы Чарли не стал сам летать — упаси Боже, лучше трансфигурацию повторить. Однако Джин потащила его на квиддичное поле в начале этого года, и с тех пор Чарли Уизли стал ловцом команды Гриффиндора. И, надо сказать, весьма и весьма неплохим. Львята выиграли Кубок по квиддичу в первый же год поступления Чарли в команду, причем впервые за пять лет. Арман ЛеБеф — капитан — был в восторге от нового ловца и без устали благодарил его, всячески подбадривал, объяснял стратегию игры и суть квиддича как спорта в целом. Чарли уже начал уставать от постоянных нападок Армана, особенно по вечерам в гостиной. Утешало только то, что совсем скоро начнутся каникулы, а также то, что француз учился в Хогвартсе последний год, а после собирался уезжать на Родину — искать счастья в квиддиче там. Но слушать это каждый божий день было все равно утомительно. И зачем вообще было поддаваться на угороворы Джин? Хотя, квиддич — это безумно здорово, да и было в МакГрегор что-то... убедительное.

– Чарли! — позвал откуда-то издалека голос Брайана Джонсона, однокурсники Чарли и Джин. — Ты чего сидишь улыбаешься? Снейп поставил тебе за год «превосходно»?

– А? Что? — растерялся рыжий. — Ты что-то сказал?

– Я спрашиваю, чему ты улыбаешься, — насмешливо повторил Джонсон.

– Да так, ничего, — нахмурился Чарли. — Ты какие предметы выбрал?

– Маггловедение и прорицания, — сообщил Джонсон. — Говорят, на прорицании можно практически беспрепятственно спать, а по маггловедению экзамен очень легкий.

– Спасибо за совет, — заключил Чарли и поставил галочки напротив тех предметов, что не выбрал Брайан: нумерология и уход за магическими существами.

* * *

– Уизли, зачем ты потащил нас на нумерологию? — заныла Джин.

– Это пригодится нам в будущем, — поучительно заметил Чарли и посмотрел в окно. Стояло чудесное сентябрьское утро. Было еще тепло, солнце светило так, будто на дворе май, деревья пока что радовали глаз своей приятной зеленью, хоть и не молодой, но красивой. Черное озеро было вовсе не черным — отражая безметежное небо и солнце, оно искрилось так, что можно было позабыть о живущем на дне гигантском кальмаре. Вот бы сейчас выйти на улицу...

– На небе ни облачка, — мечтательно выдохнул Чарли.

– Ты что там бормочешь? — осведомилась Джин, пихнув друга в бок.

– Ай! Джин! — недловольно зашипел Чарли.

– Ну что? Тебе же совсем не больно, я знаю! — подруга показала Чарли язык.

– Погода, говорю, хорошая, — нехотя сказал рыжеволосый третьекурсник. — На небе ни облачка, — в голосе Чарли слышалась все та же мечтательность.

– И правда, — подтвердила Джин, посмотрев на вид за окном. — Красиво.

Чарли удивленно уставился на нее, явно не веря собственным ушам:

– Ты сказала, что тебе нравится? Что это красиво? Ты что, согласилась со мной?

– Да, — просто сказала Джин. — Нет ничего странного в том, что мне тоже хочется на улицу. Тем более, что сентябрь выдался на редкость теплым и солнечным.

– Ну да, верно, — шепотом отозвался Уизли. — Но ты все-таки согласилась со мной. Впервые за три года.

– Я думаю, ты это с легкостью переживешь, — усмехнулась Джин. — Сколько еще времени осталось?

– Пятнадцать минут, — уныло сообщил Чарли, посмотрев на часы, доставшиеся ему от отца.

Гриффиндорец вперил мечтательный взгляд в окно и остаток урока провел, наблюдая за Запретным лесом: деревья там как-то странно шевелились, будто кто-то большой схватился за ствол и раскачивает их.

* * *

– Чар, а тут и правда неплохо, — одобрительно отозвалась МакГрегор, вертя головой во все стороны. Джин и Чарли спускались по крутому склону, усеянному галькой и песком, что сильно затрудняло спуск. Было очень легко упасть: сочетание скорости, на которой спускаешься с подобного холмика, и скользящих по песку ног особой ловкости не прибавляло.

– А что я тебе говорил, — назидательно ответил Чарли. — Не зря мы выбрали уход за магическими существами! Бьюсь об заклад, это будет интересно!

– И пригодится нам в жизни, да? — саркастически осведомилась Джин.

– Да, именно так, — проигнорировав сарказм, букркнул Уизли. — Смотря ЧТО из тебя получится, Джин. Если ты понимаешь, о чем я, — засмеявшись, Чарли побежал по склону быстрее.

– С таким занудой, как ты, я точно помру со скуки, не успев Хогвартс закончить! — Джин понеслась на него, выставив вперед руки. Видимо, она надеялась сбить своего обожаемого друга, устроив ему веселый «прокат» по склону до самой опушки Запретного леса.

– МакГрегор, ты что, с ума сошла? — дурным голосом завопил Чарли, на мгновение оглянувшись на подругу. — Мы оба сломаем себе шеи!

– Все равно помирать! — махнула руками гриффиндорка и налетела на «зануду Чарлза». Они столкнулись лбами: Чарли как раз обернулся. Их феерическое падение со склона сопровождалось воплями обоих, вызванных не только болезненным «скатываением», но и приступом взаимной ненависти и желания избавиться от товарища по несчастью ради собственного удачного приземления. Если такое вообще было возможно. Однако узнать это двум незадачливым гриффиндорцам не удалось: они перестали падать, оказавшись в чьих-то огромных руках. Джин все еще вопила, явно молясь на то, чтобы сломать только руки-ноги, а не все кости. Чарли широко распахнул глаза. И первое, что он увидел, были огромные добрые глаза, с беспокойством смотрящие на него и Джин МакГрегор.

– Ты, эта, в порядке? — пробасил обладетель «добрых глаз».

– Вроде да, — неуверенно промямлил Чарли и спрыгнул с рук своего спасителя на землю. К слову, прыгать было невысоко, но все же пришлось.

– Вы Хагрид, наш лесничий, да? — обратился Чарли к огромному человеку.

– Ну да, — почесал пятерней голову Хагрид, — да. А тебя как звать-то? Ты, наверное, брат Билла, да? Уизли?

– Да, вы правы. Меня зовут Чарли, — представился гриффиндорец. В этот момент тихо попискивающая Джин как-то странно обмякла на руках лесничего. — Что с ней?

– Ты, эта, не волнуйся. Она сознание потеряла. Скоро очухается, — обнадежил третьекурсника Хагрид. — Пошли со мной.

– Хорошо, — без сомнений согласился Чарли — лесничий внушал доверие.

– И как ж вы так сцепились-то, что угораздило так упасть? — полюбопытствовал Хагрид. — Она, кажись, гриффиндорка тоже. Враждовать вроде бы и не должны. Чего ж вы не поделили?

– Да мы ничего и не делили, — грустно ответил Чарли, потупившись. — Мы не враги, мы... лучшие друзья, — неверяще добавил он.

– Лучшие друзья, говоришь? — Чарли кивнул. — Знавал я таких вот лучших друзей, Джеймс и Лили Поттер. Тоже вечно дрались друг с другом на младших курсах, на старших всё ругались... А потом как-то незаметно да и поженились, — умилившись, сказал Хагрид. — Ты наверняка знаешь история Поттеров.

– Вы меня предостерегаете? — рассмеялся Чарли.

– Ну, нет, Чарли, нет, — заулыбался лесничий. — И давай не «выкай».

– Хорошо, Хагрид, — ответил Чарли. — А куда мы идем?

– Туды, — кивнул Хагрид на меленький домик, который был уже совсем близко — до него было рукой подать. Он был высокий, каменный, с огромной дубовой дверью. Сделан явно на совесть. В домике было два окошка и, судя по крыше, две комнаты. Рядом расположился огород, в котором набирались сил к Хеллоуину многочисленные тыквы. А за ними росли в кадках какие-то неизвестные Чарли растения, подозрительно шевелившиеся.

– Уютно, — оценил Чарли. — Вы... Ты здесь живешь?

– Агась, — подтвердил Хагрид. — Директор Дамблдор разрешил мне жить тута, почти в Хогвартсе.

– Класс, Хагрид. Хотелось бы мне иметь собственный маленький дом, — в голосе Чарли проскользнуло подобие зависти.

– Вырастешь — построишь! — пообещал Хагрид. — Открывай дверь.

Чарли потянул на себя огромную дверь, и та податливо распахнулась, показывая хижину изнутри. Хагрид зашел первым и аккуратно положил на широкую скамейку Джин, которая все еще была без сознания. Не церемонясь, он взял со стола скатерть и укрыл ее.

– Щас приводить ее, это, в чувство будем, — поделился планами лесничий. — Ты, Чарли, садись, — указал Хагрид на скамейку и ушел в соседнюю комнату.

Гриффиндорец осторожно, чтобы не потревожить МакГрегор, сел около нее и осмотрелся. Хижина внутри была не менее уютной, чем выглядела снаружи. Деревянный пол застилал небольшой коврик с вышитым на нем каким-то причудливым животным с пятью лапами; напротив скамейки, на которой расположились гриффиндорцы, стоял огромный высокий, добротно сделанный стол, а за спиной Чарли было небольшое окошко, из которого открывался прекрасный вид на опушку. Завершал картину камин, расположившийся напротив окна. Поленья уже почти догорели, и не было слышно того веселого треска, что бывает, когда камин только растопили. Пока Чарли вертел головой, из смежной комнаты вернулся Хагрид. В руках у него была чашка, содержимое которой слегка дымилось и приятно пахло.

– Восстанавливающее зелье? — со знанием дела спросил Чарли и еще раз повел носом. — Не знал, что вы мастер зелий.

– Ну, по правде сказать, это просто мои запасы, — незаметно улыбнувшись в бороду, опроверг Хагрид. — И, это, мы же договорились, что «тыкать» будем.

– Простите, — сказал Чарли и сразу же исправился: — Прости.

– Ну что ты, Чарли, не извиняйся, — пробасил лесничий. — Давай лучше твою подругу поить, в чувство приводить.

– Хорошо, спасибо тебе, Хагрид!

Лесничий взял чашку и сунул ее гриффиндорцу:

– Не знаю я, как ее поить, когда она лежащая. Еще, авось, подавится из-за меня.

Делать было нечего и Чарли, приняв из рук Хагрида чашку с зельем, принялся поить подругу. Он приподнял ее голову и, поддерживая ее одной рукой, другой заливал зелье. Когда чашка опустела, Чарли опустил голову Джин себе на колени, а чашку поставил на стол.

– Спасибо большое, Хагрид, — еще раз поблагодарил Чарли. — Она, наверное, скоро очнется.

– Как пить дать, — заверил лесничий.

– Хагрид, можно сросить? — гриффиндорец, не отрываясь, смотрел на необычное пятилапое животное, изображенное на ковре.

– Конечно, Чарли. Валяй, — махнул ручищей владелец хижины.

– Почемы мы такие разные? Все-все? И во всем ведь! Каждый делает что-то по-своему, живет так, как считает нужным. Говрит по-другому, улыбается и смеется не так, как ты, а думает так и вовсе непонятно как. И почему противоположносит притягиваются, Хагрид? Почему? Честно говоря, мне никогда не было так интересно узнать ответ на этот вопрос. Меня это теперь действительно мучает! Как такое вообще может быть? И люди относятся ко всем по-разному, а ведь нужно ко всем быть одинаково добрым, приветливым, и любящим? Или нет? Я не совсем понимаю, — выдал тираду Чарли.

– Эээм, ну, Чарли, я как-то не очень знаю, — замялся Хагрид. — Ты не у того прашиваешь.

– Я хочу сросить именно у тебя, Хагрид, — твредо сказал Чарли. Почему-то ему казалось, что они очень похожи.

– Ну, тогда это, вот что я тебе скажу. Каждый нуждается в чем-то, чтобы нормально жить, правда? Фестралы не могут без сырого мяса, а нюхлеры — без какой-нить безделушки блестящей, вот они, значится, ее и ищут. Люди, наверно, так же. Ты в другом ищешь то, что тебе не хватает.

Немного помолчали. Чарли думал над всем сказанным и старался осмыслить, примерить на себя ситуацию, описанную Хагридом. И вот лесничий сбивчиво продолжил:

– Мой отец, значится, читал книги какого-то маггловского летчика, — сообщил Хагрид. — И была там такая толковая фраза, что мы, вроде как, отвечаем за тех, кого укротили.* Вот я думаю, что Мерлин с ними, с противоположностями этими. Надо только любить одинаково всех тех, кто у нас, вроде как, под началом.

– Спасибо, Хагрид, — после вновь возникшего молчания поблагодарил Чарли. — Ты мне очень помог, правда.

– Я рад. Если что, заходи. — Лесничий протянул огромную ладонь третьекурснику, и тот с огромным удовольствием пожал ее. — И зови меня Рубеус.

– Рубеус, а кто изображен на ковре? — полюбопытствовал Чарли, поспешно сменив тему и избегая ненужных вопросов.

– Это Пятолап, — со знанием дела сказал Хагрид. — Он похож на дракона, только без крыльев, да и размером малец поменьше. А на голове у него что-то вроде волос, какие у нас. Они очень ценные, из них обычно делают тетиву для магических луков. Это довольно популярное оружие стало, да.

– А почему у него пять лап?

– Ну, я долго возился с ним недавно, и понял, что это у них вместо хвоста. Они же драконовы родственники, только те летают, а пятолапы нет. А драконам хвост нужен как раз для того, чтобы летать правильно и легче, ну, как это, балансировать, — пояснил Хагрид.

– Здорово, — заключил Чарли. — Хотел бы я на такого посмотреть.

– Да? — обрадовался Хагрид. Чарли кивнул. — Тогда пошли, только никому. А с твоей подругой ничего не случится, да и мы ненадолго, — заметив обеспокоенный взгляд гриффиндорца, сказал лесничий.

– Ух ты, Хагрид! А он красивый! — восторженно сказал Чарли, когда Рубеус вывел из прилегающего к огороду небольшого загона пятолапа. — Чем его можно покормить?

– Пятолапы питаются небольшими ящерицами и змеями. Они, в отличие от драконов, далеко не всеядны. Иногда они едят еще и небольших грызунов, — рассказывал Хагрид. — Ну, вроде песчанок, белок, землероек, и всяких таких.

– Достаточно разнообразный рацион, — резюмировал Чарли. На глаза ему попался уж, вползающий на тыкву. Чарли обернулся на огромную фигуру лесничего позади:

– Можно, — без слов понял того Хагрид. Чарли поймал ужа и, осторожно подойдя к пятолапу, прищелкнул пальцами, приманив его. Пятолап уставился на гриффиндорца, а тот, в свою очередь, протянул ему на вытянутых ладонях ужа. Тот не мог вырваться: голова его была зажата ловкими пальцами Уизли.

– Ого, Чарли, ты эта, молодец! — Хагрид не верил своим глазам: третьекурсник, первый раз увидевший пятолапа, кормил его с рук!

– Я, кажется, пропустил уход за магическими существами, — накормив пятолапа, хлопнул себя ладонью по лбу Чарли. — Кстати, Рубеус, а почему ты не ведешь у нас уход? Ты так здорово все объясняешь!

– Ну, я же не преподаватель, да. Дамблдор и так разрешил мне быть лесничим. Великий человек он, Дамблдор! — с восхищением сказал Хагрид. Пятолап, подавшись в сторону Чарли, издал какой-то низкий гортанный звук.

– Он благодарит тебя и показывает свое расположение, — растолковал поведение животного Хагрид.

– Я понял, — ответил Чарли.

– Ты знаешь, мне кажется, что из тебя получится хороший специалист по животным. Ну, не только по пятолапам. Короче ты, эта, попробуй себя в этом деле, — посоветовал Хагрид.

– Правда? Спасибо, Хагрид! — Чарли был вне себя от переполнявших его чувств.

– Где я, Чарли? — хриплым голосом спросила очнувшаяся Джин, незаметно подошедшая к другу. Чарли вздрогнул.

– Все хорошо, Джин. Мы у Хагрида во дворе. Это наш лесничий, вот он, — представил своей подруге Рубеуса Чарли. — Когда мы покатились со склона, Рубеус поймал нас и спас, а ты лишилась чувств. Я напоил тебя восстанавливающим зельем-спасибо Хагриду-и вот, ты очнулась. Правда, мы пропустили первый урок по уходу, — изложил Чарли последние события.

– А, понятно. — Джин поежилась. — Спасибо вам, Хагрид. Пойдем в замок? — обратилась она уже к Чарли.

– Да, пошли. Пока, Хагрид. Спасибо за...все, — улыбнулся Чарли и помахал лесничему на прощание.

– Эй, Джин, осторожнее, — подхватил падающую на траву третьекурсницу Чарли. — Ты как?

– Не знаю, — уклончиво ответила она. — Спасибо, Чарли.

– За что?

– Ну, за то, что спас меня. Я бы себя убила, будь на твоем месте, — объяснила Джин.

– Эй, ты чего, это же я, — с улыбкой сказал Чарли. — Я за тебя в ответе. А вообще-то это заслуга Хагрида.

Джин только улыбнулась в ответ и взяла Чарли за руку.

* * *

Будь справедливым:

«Возлюби ближнего своего» — любимая книга Чарли.

– Подъем! — раздался крик в мужской спальне Гриффиндора четвертого курса.

– Оливер, ну подожди еще чуть-чуть, — хриплым умоляющим шепотом просили загонщики команды Гриффиндора, Фред и Джордж Уизли.

– Нет! Тренировка была назначена на шесть утра! — бушевал капитан. — Подъем!

– Вуд! Иди к черту! — заорал проснувшийся Ли Джордан.

– Спать, Ли! — скомандовал Вуд.

– А? Хорошо, — послушались близнецы.

– Не вы! Ну неужели непонятно, что мы должны тренироваться больше в этом году?! Мы должны получить Кубок! — капитан сборной ало-золотого факультета и не думал отступать от намеченного плана. — В прошлом мы не выиграли только из-за того, что Гарри лежал в больничном крыле!

– Я тоже отправлюсь в больничное крыло, Вуд, если ты продолжишь так орать, — Фред потер глаза и свесил ноги с кровати.

– Загонщик может быть и глухим, — во всем, что касалось квиддича, Оливер не признавал ни иронии, ни сарказма. — Так что вставай.

– А как же командная работа, стратегия и все такое? — развил мысль Фреда Джордж.

– Нарисую, — насупился Оливер и добавил: — Через двадцать минут жду вас на поле. И не опаздывайте.

Оливер вышел из спальни близнецов в общую гостиную. Он думал сначала разбудить Гарри, а потом уже попробовать докричаться до девушек. Хотя, Вуд надеялся на сознательность Анджелины Джонсон, великолепной охотницы команды. Но все же, куда сначала идти?

Смонения разрешил Гарри. В таком виде капитан его еще не видел, несмотря на ту частоту, с которой Поттер находил неприятности: вихры на голове были еще более растрепаны, чем обычно, квиддичная мантия сидела как-то криво, а лицо Гарри выражало крайнее недоумение, почему он до сих пор не отключился. Однако ловец ждал капитана в условленном месте в обозначенное время, что было похвально — на часах было полшестого утра.

– Ты позавтракал, Гарри? — бодро спросил Вуд. Гарри помотал головой в разные стороны.

– Так иди поешь, — посоветовал Вуд. — Еда появится, даже если ты будешь сидеть один за столом.

Гарри кивнул, а потом бросил на Оливера такой странный взгляд, что тот невольно поежился. Все-таки, чем черт не шутит. Вдруг Гарри и правда наследник Слизерина? Капитан сборной Гриффиндора быстро повторил жест Гарри, выражая несогласие с собственным предположением, и протестующе замычал. Вуд списал все на утро и потрепанный вид Поттера и добавил, крикнув ему вдогонку:

– Ровно в шесть на поле! И не опаздывай!

Раздался небольшой грохот. Наверное, говорить о пунктуальности было лишним. Еще бы: Гарри-единственный член команды, который явился на зов Вуда в столь ранний час. Ловец и загонщики «мобилизованы», к бою практически готовы. Сам полководец отметил, что осталось самое неприятное. Основная ударная сила его команды — охотницы — могла неплохо так «ударить» с утра пораньше. Оливер поморщился. Девушки...

С нехорошим предчувствием Оливер повернулся в сторону девичьих спален. Сделал несколько шагов, приблизился к двери. Взялся за ручку. «В конце концов, я не делаю ничего криминального, — здраво рассудил Вуд. — Я выполняю свои обязанности. И если они не пришли в указанное время, то я должен сам разбудить их и привести на тренировку в назначенный час. Не просто так я вымаливал у МакГонагал разрешение тренироваться и по утрам, и по вечерам».

Однако Вуда весьма удручал тот факт, что придется зайти в две спальни — Алисия и Анджелина были на год старше Кэти, а значит, и спали они в разных комнатах. Так же очевидно, как и взаимная ненависть между Оливером и Маркусом Флинтом. Вуд мысленно приготовился ко всему, так как не знал, что его ожидает. Он не считал своих охотниц какими-то безумно странными существами, какими обычно и являлись особи женского пола. Но тем не менее... Это на поле и в гостиной они казались более-менее нормальными и адекватными. А кто знает, что творится не на нейтральной территории — в их спальнях, а что хуже всего — с самого утра! Поборов все свои так называемые «страхи», Вуд потянулся к дверной ручке, распахнул ее как можно быстрее и поспешил вверх по винтовой лестнице. И очень громко чертыхнулся. Даже так — ОЧЕНЬ ГРОМКО. Лестница стала абсолютно гладкой — ступени исчезли. А Оливер с понурым выражением лица заскользил вниз, собирая все выбоины и маленькие трещинки. Попалась даже одна зазубрина. Капитан Гриффиндора, приземлившись, спокойно встал, отряхнулся и сказал:

– Акцио, метла! — все-таки вряд ли Спиннет и Джонсон, заслышав истошный вопль своего капитана, выйдут в гостиную или придут сразу на поле. Скорее, они вообще не выйдут. Ну так, на всякий случай.

Метла прилетела быстро. Привычным движением оседлав ее, Вуд почувствовал себя немного лучше. Нельзя сказать, что в своей стихии — капитан ало-золотого факультета по квиддичу никогда себя так не почувствует, штурмуя спальню своих охотниц. Оливер снова открыл дверь и пролетел к следующей, миновав коварную лестницу. Он приземлился, и в следующее мгновение распахнул дверь с табличкой «Четвертый курс». К Кэти он решил зайти позже — все-таки, это будет не так страшно. Оливер ожидал увидеть что угодно: чудовищный беспорядок или же, наоборот, результат маниакального пристрастия к чистоте, бегающих по комнате охотниц или спящих. Но не это. Три кровати были сдвинуты, а над ними, прямо напротив окна, хорошо освещенный недавно взошедшим солнцем... портрет Гилдероя Локхарта. Капитан испытал настоящий шок, когда преподаватель ЗОТИ лучезарно улыбнулся ему и подмигнул. Вуд не своим голосом, чересчур высоким и писклявым, проревел:

– Подъем!

– ВУД!!! — не менее писклявыми и высокими голосами завопили в ответ мигом проснувшиеся Анджелина и Алисия. Третья девушка, которую капитан не знал, просто кричала.

– Уже почти шесть! — прикрыв уши ладонями, пытался перекричать девушек Оливер. — У нас тренировка!

– ВОН!!! — в три голоса продолжали орать гриффиндорки. — Вон, вон, вон!!!

– Хорошо, — проорал в ответ Вуд, уворачиваясь от квиддичных ботинков, которые метнула в него Анджелина. Или Алисия. Или та девушка. Вуд не разобрал и поспешил ретироваться, еще раз напомнив: — Через двадцать минут жду вас на поле! Квиддич! Кубок! Тренировка!

Оливер с треском захлопнул дверь, причем весьма вовремя. Он услышал неприятный звук, который может исходить только от предмета, на большой скорости врезавшегося в дверь. Постепенно успокоившись и придя в себя, Оливер повернулся к другой двери, ведущей в спальню третьего курса.

– Кэти? — шепнул капитан. Ответа не было. — Кэти! Это я, Оливер. У нас тренировка! — сказал немного громче Вуд. Он уяснил, что орать — не самая лучшая тактика, чтобы будить девушек.

– Я здесь, — Вуд огляделся в поисках девушки, однако не увидел ее, что немного обеспокоило Оливера. Зато в ее комнате не было портрета Локхарта — и то масло.

– Ты чего вертишься? — спросила охотница, едва дотянувшись до плеча Оливера. Тот обернулся и с облегчением заметил ее у двери чуть позади себя.

– Я не видел, как ты прошла мимо меня, — удивился Вуд. — Впрочем, неважно. Ты готова?

– Да, — ответила Кэти. — Идем?

– Пошли, — согласился Оливер.

Гриффиндорцы быстро покинули гостиную и направились к выходу из замка. На улице было прохладно — раннее утро и осенняя погода давали о себе знать. Хорошо, что хотя бы не было дождя. Однако земля была твердой, небо — ясным, да и ветер почти отсутствовал. На поле никого не было. Идеальные условия для квиддича.

– Идеальные условия для квиддича, — озвучила мысли Оливера Кэти.

– Да, отличные, — с чувством согласился юноша. Все, что касалось его любимого спорта, было выделено особым отношением.

– А где остальные?

– Гарри завтракает, Фред и Джордж тоже скоро придут, а Анджелина и Алисия... надеюсь, проснулись, — ответил Вуд.

– Понятно, — тихо сказала Кэти. — Оливер, а... как ты смог зайти в спальню? — Девушка опустила голову.

– Я залетел на метле, — улыбнулся Оливер. — Иначе лестница меня не пропускала. Представляешь, оказывается, что мы не можем заходить к вам в спальни! Интересно, а наши спальни тоже для вас недоступны?

– Нет, — отозвалась Кэти, также улыбнувшись. — Нам проход открыт.

– Ты что, по ночам шастаешь по мужским спальням? — лицо капитана удивленно вытянулось.

– Нет, что ты! — покраснела Кэти и снова опустила голову. Они выглядели очень смешно — невысокая Белл, опустившая голову, едва доставала своему капитану до плеча.

– Извини, — тут же быстро сказал Оливер, покраснев и насупившись. — Я ничего такого не думаю.

– Угу, — ответила Кэти.

Остаток пути проделали молча. По пути заглянули в раздевалку. Ничем интересным это не закончилось, разве что Фред возмутился по поводу отсутствия его портрета в спальне Анджелины и Алисии, а Локхарта — наличия.

– Стартуем по моей команде! — крикнул Оливер своим игрокам. — Раз, два, три! — Вуд громко свистнул.

Игроки поднялись в воздух, а капитан вынул квоффл из ящика и выпустил бладджеры. Снитч он пока что оставил. Закрыв ящик, Оливер поднялся в небо следом за игроками, прижимая к груди мяч.

– Гарри, со снитчем потренируемся позже, сейчас будешь играть за охотника! Анджелина, ты с ним! — раздавал указания Вуд. — Алисия, Кэти — вы будете «вражеской» командой, Фред — к ним, а Джордж — к Анджелине и Гарри!

Все согласно кивнули и сменили позиции. Вуд отметил, что все держались более-менее бодро, несмотря на раннее утро и такое пробуждение. Все, кроме Кэти. Она летала как-то неуверенно и неуклюже. Не нужен нам игрок в плохой форме — надо с ней работать или заменить ее. Вуд подбросил квоффл с криком «Начали!». Игра развивалась весьма неплохо — Вуд поймал восемь из девяти запущенных мячей. Гарри неплохо смотрелся на месте охотника — он был универсальным игроком. Неудивительно, ведь его отец был охотником. Анджелина, Алисия и Кэти тоже действовали весьма неплохо, однако слаженность из их действий исчезла — Белл все еще не пришла в норму и летала, мягко говоря, плохо. Зато Фред и Джордж показали себя в наилучшем свете — бладджеры еще ни разу не просто не ударили кого-то, а вообще не пролетели рядом с игроками. Это было очень хорошо, ведь близнецы работали друг против друга.

Пошел дождь, и играть стало неприятно. Однако капитан не останавливал тренировку — Вуд был намерен выжать своих игроков до конца. «В этом году нам нужно много, очень много тренироваться, если мы намерены получить Кубок, — думалось Оливеру. Он поймал очередной мяч и запустил его как можно дальше от своих «ворот». — Я просто обязан выиграть его. В конце концов, у нас лучшая команда в школе! И со времен Чарли Уизли у Гриффиндора еще не было такого потрясающего ловца, так что у нас есть все шансы! Все работают хорошо, но только вот кем заменить Белл? Есть, конечно, Ричардсон, но она плохо сработается с Алисией и Анджи — в прошлый раз они мою однокурсницу чуть не съели. Но... Да что, черт возьми, с Белл?»

Кэти стремительно падала с огромной высоты. «Она, наверное, потеряла сознание — вон как висит на метле. Повезло еще, что сразу не свалилась. Накаркал.»

Оливер, забыв обо всем, бросился на помощь Кэти. Изо всех сил подгоняя метлу, он бросил взгляд вверх и увидел падающую охотницу. Тело гриффиндорки, действительно, падало совершенно безвольно — Вуд оказался прав насчет ее состояния. Совершенно растерявшись, Оливер просто подлетел к возможному месту падения девушки и широко раскинул руки в надежде поймать ее. И у него получилось. В голове у Вуда проскользнула одна безумная мысль, а последнее, что он видел, была спина падающей Кэти.

* * *

– Оливер, Оливер, — звал знакомый голос. Капитан чуть приоткрыл глаза и различил невдалеке два одиноковых лица, обрамленных рыжей шевелюрой. Близнецы Уизли. Все было как в тумане. Вуд открыл было рот и хотел что-то сказать, но только захрипел.

– Годриковы Подтяжки! — крикнул Фред и принялся прыгать по комнате, напевая «Капитан, капитан, улыбнитесь». Джордж замахал на него руками. Его брат петь и плясать не перестал, но громкость сбавил.

– Ты в больничном крыле, — сообщил Джордж. — Ничего серьезного, у тебя сломаны обе руки, и ты довольно долго был без сознания.

– Сколько? — напрягшись, спросил Вуд.

– Четыре часа, — ответил Джордж. — Долго, очень долго. Мадам Помфри ушла сообщить МакГонагал. Мы сначала не хотели, но ты так долго уже валяешься тут без сознания, — затараторил загонщик.

– А где..., — закончить Вуду не дали.

– Кэти? С ней все нормально. Ты ее спас, просто герой, — заулыбался Фред.

– Почти как Гарри, — усмехнулся Джордж. — Когда она падала, ты сыграл роль... эм... подушки, вот! Она даже ничего не сломала, только слегка поцарапалась. Мадам Помфри напоила ее успокаивающим зельем и залечила царапины, и сейчас наши охотницы, думаю, пьют чай в Большом зале.

– Хорошо, — ответил Вуд все еще хриплым голосом. — Но я хотел спросить про свою метлу.

– С ней все нормально, — удивленно проговорил Фред.

– Оливер! — вскрикнула заглянувшая Кэти. — Ты очнулся!

Близнецы мигом испарились.

– Угу, — буркнул Вуд.

– Спасибо, что...что помог мне, — потупилась Кэти. — Ты спас мне жизнь.

– Я капитан, а ты охотник, — пояснил Вуд. — Это моя обязанность.

– Неважно, — Кэти выглядела грустной, но продолжала улыбаться. — Все равно спасибо.

– Нет, важно! — сказал Оливер более окрепшим голосом. — Ты стала плохо летать, мне нужно найти тебе замену!

– Прости, Оливер, я буду стараться, — прошептала Кэти.

– Ты недостаточно стараешься! — разошелся Вуд. — В следующей игре ты участвовать не будешь, вместо тебя будет играть Ричардсон! И передай это Спиннет и Джонсон!

– Хорошо, Оливер. — Кэти чуть не плакала. Она только крепко сжала его руку и резко встала, направившись к выходу из лазарета. И бросила через плечо: — Я все передам.

– Это твоя вина! Если бы ты больше времени уделяла тренировкам, мы не теряли бы время на падения и спасения! — Оливер явно завелся и продолжал орать на ни в чем не повинную Кэти: — И на больничное крыло и подавно!

При словах капитана охотница замерла, а когда он договорил (вернее сказать — доорал), Белл выбежала из больничного крыла. Плечи ее дрожали.

А Вуд насупился. Он жутко злился на Кэти — ведь она так небрежно отнеслась к квиддичу. А была такой ответственной. Но не знал же Оливер, что из-за их ссоры они не будут разговаривать целый год.

* * *

– ДА!

Победный крик Гарри возвестил о том, что Гриффиндор победил. Вуд со всей скорости, на которую была способна его метла, полетел от ворот к своей команде. Ало-золотая часть поля ликовала, а команда, превратившись в огромный комок со множеством рук, ног и метел, приземлилась-таки на твердую землю. Все обнимались, кричали так, что уши закладывало. МакГонагал хлопала так сильно, что этот звук был слышен игрокам, несмотря на общий шум, Перси Уизли, отбросив свою обычную напыщенность и важность, прыгал как безумный. Болельщики мигом спустились с трибун и наперебой поздравляли друг друга и игроков с долгожданной победой. Фред и Джордж весело хохотали, скинув с себя спортивные мантии, и бросили их в толпу; Анджелина, Алисия и Кэти кричали хором: «Кубок наш! Кубок наш!». Гарри, Рон и Гермиона стояли и улыбались друг другу, не в силах вымолвить и слова. Равенкловцы и хаффлпафцы громко кричали «Ура!» и хлопали, а слизеринцы — и болельщики, и игроки — быстро покинули поле, не забыв освистать победителей. Но вся эта вакханалия прекратилась, когда Дамблдор, закончив аплодировать, подошел к команде и негромко сказал, улыбаясь:

– Поздравляю, Гриффиндор. Кубок ваш.

И директор передал появившийся из воздуха огромный серебряный Кубок в руки капитана команды. Стояла полная тишина. Оливер принял из рук Дамблдора долгожданный трофей и, всхлипнув, поцеловал его. И трибуны снова взревели, когда он поднял его высоко над головой.

Глаза у Вуда горели, но он сжалился и передал Кубок Гарри, ища того человека, которому ему нужно было многое сказать. И он нашел ее. Кэти, улыбаясь, с такими же горящими, как у своего капитана, глазами стояла в обнимку с Алисией и Анджелиной. Они смотрели только на Кубок, провожая его глазами. Вуд обошел их и подошел сзади:

– Кэти, есть минута?

– Да, — она радостно кивнула. Анджи и Алисия даже не заметили того, что она ушла. Вуд отвел Кэти чуть в сторонку. Впрочем, никто не заметил — все восторги были направлены на Гарри, державшего в руках Кубок.

– Оливер, в чем дело?

– Короче, Кэти, — Вуд схватил метлу за прутья*, а девушку взял за плечи. — Прости меня, я поступил тогда неправильно.

– Ну что ты, Олив...

– Не перебивай, это приказ капитана, — прервал ее Вуд. — Короче, Кэти, я вдруг понял, что я...ну, как сказать. В общем, я тебя люблю, — выпалил Оливер и крепко прижал к себе девушку, обняв.

– Больно, — прохрипела Кэти. Вуд ослабил хватку. Кэти выдохнула и тихо сказала:

– Я тебя тоже. С первого курса.

– Ээээ, — открыл рот Вуд. — Я не знал.

– Зато теперь мы все выяснили, — улыбнулась Кэти.

– Угу, — кивнул Оливер. — Знаешь, что я подумал, когда пытался тебя спасти в прошлом году?

– Что? — Кэти немного погрустнела. Наверное, ей было неприятно вспоминать об этом.

– Это совершенно безумная и глупая мысль, но... — замялся Вуд. — В общем, мне пришло в голову, что за этот поступок мне обязательно воздастся. Ну, то есть за отвагу, или за храбрость, не знаю как правильно сказать.

– Ну, ты оказался прав, — Кэти снова улыбалась, и у нее отлегло от сердца.

– В каком смысле? — Вуд почесал макушку.

– А как сам думаешь? — рассмеялась Кэти и побежала за командой, которая уже потихоньку уходила с поля в замок.

* * *

Ничего не бойся:

«Чтобы быть счастливым, нужно быть храбрым?» — удивился Вуд.

Хогвартс сотрясался от хохота. Не скажу, что эти древние стены никогда прежде не слыхали чего-то подобного, но... Смех двух совершенно одинаковых рыжих бестий не давал покоя замку вот уже пятый год подряд. Хогвартс не особенно возражал против веселья этих замечательных гриффиндорцев, но рыцари и портреты придерживались иного мнения. Чуть завидев бесшабашенных морковноголовых студентов, рыцари неизменно удалялись им одним известными путями, а люди на портретам прикидывались спящими. Но чаще, переходя подальше от того места, где появлялись хоть какие-то признаки близнецов, они попросту убегали. Насколько вообще можно сбежать от близнецов Уизли.

Эту непростую задачу не посилам было выполнить и слизеринским игрокам в квиддич накануне матча Гриффиндор-Слизерин. Это был первый матч сезона, и треволнения со стороны обоих факультетов были нешуточные. Игроки слизеринской команды во главе с ее капитаном — Маркусом Флинтом — и превосходным, обладающим горой галлеонов, ловцом Драко Малфоем не давали проходу сборной Гриффиндора, а в особенности Гарри. Поттер от души страдал от вечных нападок слизеринцев и тогда, когда это никак не было связано с квиддичем, а сейчас он и подавно старался поменьше показываться в коридорах. Не исключено, что в этот раз его голову посетило благоразумие. Хотя, близнецы были уверены, что это работа Гермионы. Капитан Гриффиндора не уставал советовать Гарри не ходить одному по коридорам и буквально приставил к нему Фреда и Джорджа. Те не особенно возражали — готовиться к СОВ, в конце концов, не удел ужасных умников Уизли. Однако сам Гарри горячо протестовал и уверял Вуда, что сам в силах за себя постоять. Фред и Джордж с небывало кислыми минами дождались конца перепалки самого младшего и самого старшего участников сборной и все же отконвоировали Гарри на зельеварение.

– Гарри, на чары ты дойдешь сам, ладно? — мучительно зевнул Фред.

– Да, конечно. Вы же знаете, это все затея Оливера, — невесело вздохнул Поттер.

– Мы знаем, что наш капитан, несравненный Оливер Вуд... — начал Джордж.

– ...будущий вратать мирового класса, начавший свою карьеру в...— подхватил Фред.

– Холихедских Гарпиях, — глаза Гарри округлились, — и так и не получивший за свою квиддичную «карьеру» в Хогвартсе Кубка...

– ...хладнокровно избавился от членов своей команды, — закончил за Фреда Джордж. А может, и наоборот — Гарри не различил.

– Это в наших интересах, — сказали близнецы хором. — Мы хотим быть живыми загонщиками.

– Боюсь, сначала он расправится с ловцом. — улыбнулся Гарри.

– Гарри, а ты популярен, — заметил Джордж.

– Да, не один Вуд претендует на славу твоего потенциального убийцы, — кивнул Фред на Монтегю, каким-то образом оказавшегося здесь.

– Что ему нужно?

– Эй, Гарри, у тебя зельеварение. Тебя там и так наверняка стошнит от превосходного преподавания, — тычком в грудь остановил Поттера старший из близнецов.

– Так что не вызывай позывы раньше времени, — закатил глаза Джордж и кивнул в сторону Монтегю.

– Ладно. Спасибо, ребят! — еще раз улыбнувшись, Гарри наконец отправился на зельеварение. Близнецы поспешили убраться из подземелий — здесь всегда было слегка сыро и неютно.

– Ну что, братец Фордж. Будем сами ставить?

– Дред, не стоит. Если ты поставишь на нас, то я поставлю на Слизерин, а деньги мы все равно поделим, — развел руками Джордж.

– Ну так все зависит от размера ставки, — не унимался Фред. — Давай, Джи! У нас еще есть немного Оборотного зелья. Выбери только цвет волос.

– Фред, ты же знаешь, что только рыжий...

– Заткнись. Джинни, конечно, любит нас, но не настолько, чтобы тратить на нас свои драгоценные волосы, — зашипел Фред. — Маленькая жадоба.

– Маленькая РЫЖАЯ жадоба, Дред. Берем Джинни.

– Нет!

– Тогда, — мастерски принял задумчивую позу Джордж, — Анджелина.

– Анджелина — это святое! — взбеленился Фред.

– Так уж святое? — коварно улыбнулся близнец.

– Ну, давай тогда попросим у Алисии клок волос. Уверен, у тебя не будет проблем с этим, — мстительно улыбаясь, беззлобно парировал Фред.

– Тогда Гермиона — просто идеальный вариант, — пожал плечами Джордж.

– Почему? — окуглил глаза Фред. — Рассчитываешь на то, что она расчешется?

– Ну-уууу, — протянул Фордж, — нет. Не царское это дело, — похлопал себя Джи по нечесаной макушке. — Она нам зелье новое сварит.

– С чего бы?

– Будет благодарна за устранение потенциального убийцы Мальчика-который-лучше-всех-ловит-снитч, — указал на вернувшегося Монтегю Джордж.

– Уизли, — презрительно скривился Монтегю. — Парами ходите? Боитесь? А зря — за душой ведь ни гроша.

– А гориллы, видать, ходят в одиночку, — утвердил Фред.

– Не торопись с выводами, Уизли, — потянулся за волшебной палочкой Монтегю.

– Да, это точно. Не забывай про Кребба и Гойла, брат. А ты это брось, Монтегю, — заметил палочку в руках того гриффиндорец. — Флитвик часто говорит о «бабуинах с волшебной палочкой в руках». Мы не будем с тобой драться.

– Двое на одного — слишком по-слизерински, — рассудил Фред. — А если ты подзабыл, то мы не прозябаем в подземельях, как гадюки. Да и противник нам нужен равный.

Монтегю напрягся, однако молчал. Должно быть, слизеринец здраво рассудил, что не стоит ввязываться в драку накануне игры. Тем более одному на двоих. Хоть близнецы и худые, но достаточно крепкие — не зря они были именно загонщиками. Так что Монтегю ограничился словесным выпадом:

– Увидите на поле, кто кого жалеть будет, — нахохлившись, Монтегю задел обоих близнецов плечами, пройдя между ними.

– Джи, мы сегодня выираем, — сжал зубы Фред.

– Не знаю, — грустно ответил Джордж. — Дождь начинается.

* * *

– А где Вуд? — спросил лежащий на койке в больничном крыле Гарри. Гриффиндор проиграл впервые с тех пор, как Поттер стал ловцом. На матч явились дементоры — Гарри упал в обморок прямо на поле, и близнецы поспешили ему на помощь, стараясь поймать его. Таким образом, стражи Азкабана нейтрализовали трех из семи членов команды «львят» — почти половину, чем не преминул воспользоваться Диггори, поймав снитч сразу же после падения Гарри.

– В душе, — ответил Фред, грустно улыбаясь. С квиддичных ботинок и формы нещадно капала грязь, заливая пол Больничного крыла, куда пришла вся поверженная команда ало-золотого факультета и Рон с Гермионой. — Наверное, хочет утопиться.

– Простите меня, я не...

– Ты ни в чем не виноват, Гарри, — поспешила прервать его Гермиона. Остальные согласно закивали.

– Это все дементоры, — внес свою реплику надувшийся Рон.

– Дамблдор прогнал их, а тебя спас, — завершила Гермиона повествование свершившихся событий.

– Гарри, — сказала Анджелина, — у нас еще будет шанс получить кубок. Ты же знаешь, что еще будут матчи с Равенкло и Слизерином.

– Да, мы сумеем справиться с Равенкло, это точно, — подхватила Алисия. — А Слизеирн свое получит.

– Тем более, Седрик Диггори предлагает переиграть матч, — заметила Кэти. — Мы можем этим воспользоваться.

– Нет, — отрезал Гарри. — Мы ведь уже проиграли. Я вас подвел.

В палате воцарилось молчание. Никто не знал, что сказать. Смореть, как ни в чем не повинный Гарри мучается от чувства вины, совсем не было сил. Джордж постарался незаметно пихнуть брата-близнеца по ноге, давая понять, что пора идти. Все равно Гарри сейчас ничем не поможешь, да и всей команде тоже. Мгновением позже Джордж почувствовал едва ощутимый пинок от Фреда по своей собственной ноге и поймал его взгляд, в котором читались мысли Джорджа: «Идем, мы ничем не можем помочь. Чего зря нагнетать?»

– Мы пойдем, ребят, — бросил через плечо Фред.

– Надо на отработку к Снейпу, — закончил за брата младший близнец.

Достигнув выхода из больничного крыла, близнецы с облегчением перевели дух. Они шли близко друг к другу, их плечи почти соприкасались. Братья молчали, однако молчание это не было тяжелым. Казалось, им не нужно слов, чтобы общаться друг с другом. И вполне достаточно было для братьев Уизли взглядов и незначительных жестов, чтобы понимать друг друга. Бытовало мнение, что Фред и Джордж до пяти лет вообще не разговаривали, общаясь только посредством взглядов. Однако его своевременно разрушил Рон. И слава Мерлину и Моргане.

Братья Уизли сами не заметили, как достигли гостиной Хаффлпафа на третьем этаже. Близнецам в этом году все-таки удалось проникнуть в гостиную канареечно-желтых хаффлпафцев, и они могли по праву себя поздравить: Фред и Джордж побывали в гостиных всех четырех факультетов. Чтобы зайти в гостиную Хаффлпафа, нужно было совершить какой-нибудь добрый поступок. Например, если ты в компании, то пропускаешь вперед своего приятеля, и портрет открывается. А если ты один, то вот тут уже приходилось задуматься. Первокурсники изобретали самые невероятные «добрые поступки», часами просиживая около гостиной. Им не хотелось ударить в грязь лицом перед своими оригинальными сокурсниками. А здешнее трудолюбие только создавало необходимые условия. Старшекурсники вырабатывали подобную привычку со второго курса, и в их головах всегда роилось множество идей. Близнецы легких путей не искали, и придумали вполне себе неплохой способ пройти в гостиную, впоследствии чего близнецы открыли для себя кухню. Фред и Джордж сгребали весь мусор, что был рядом, до которого не успевали добраться домовики. Взмахом палочки они избавлялись от всей пыли, за что домовики неизменно кормили их свежыми пирожными. Эльфы испарялись, но близнецы, расслышав невдалеке хлопок аппарации, обнаружили натюрморт, который прежде не видели. Фоном служил столик, сзади которого было окно, занавешенное шторой светло-зеленого цвета. Фрукты были нарисованы так, что казались практически настоящими. Джордж невольно потянулся к картине и задел грушу, отчего та вдруг покраснела и захихикала. Сделав большие глаза, Джордж обернулся на Фреда. Тот, не мигая, пожирал глазами нарисованный фрукт. Джордж толкнул картину, и их глазам предстала кухня.

Вот и сейчас близнецы оказались около там. Фред отточенным до безобразия движением пощекотал грушу, и близнецы зашли на кухню. Домовые эльфы вмиг заверещали, завертелись вокруг них, и вот уже братья за обе щеки уплетают пирог с почками и йоркширский пудинг. Фреду с Джорджем стало полегче после того, как их накормили. Осталось напоить и спать уложить. И чтобы приснился им Кубок по квиддичу.

– А есть чем запить? — с набитым ртом осведомился Фред. Джордж пихнул его в бок и указал на полку с усладелем, на что Фред, прожевав, рассмеялся:

– Неплохо для...

– Домовиков, — закончил Джордж и в свою очередь ткнул близнеца в коленку. — Выше смотри!

– Огневиски, — хором сказали близнецы.

– Сейчас, мистер Уизли и мистер Уизли, — тоненьким голосом пропищал какой-то домовик.

– Правда? — все так же в один голос удивились «мистер Уизли и мистер Уизли».

– Да, господин Фред Уизли и господин Джордж Уизли! — радостно подтвердил эльф. С громким хлопком непочатая бутылка оказалась в его маленькой ручке.

– Спасибо, Элви! — поблагодарил Джордж, принимая огневиски из рук домовика.

– Мы, пожалуй, пойдем! — помахал домовикам рукой Фред, подхватив Джорджа за локоть. Близнецы вышли из кухни с таким победоносным видом, будто получили «превосходно» у Снейпа. И даже не по СОВ, а по ТРИТОН.

– Джи, ты гений! — не мог нарадоваться Фред. Джордж округлил глаза.

– Ну, кухню-то ты нашел, — совсем тихо сказал Фред.

– Мы нашли ее вместе, и это главное. Мы же близнецы, — Джордж сиял как начищенный галеон.

– Да-да, всегда и во всем вместе, никто никогда не видел наших морковноголовых одинаковых придурков по отдельности, — послышался за спинами братьев Уизли язвительный голос.

– Монтегю, — спокойно сказал Джордж, не оборачиваясь, — опусти палочку. Нападать со спины — подло.

– А вдвоем на одного что, не подло? — резонно ответил слизеринец.

– А мы и не нападаем, — в тон ответил Фред. — Скорее, это похоже на самооборону, не находишь?

– Видишь ли, Уизли, — снисходительно улыбнулся Монтегю, — в маггловском мире существует такое понятие, как «естественный отбор». Твой папаша должен был тебе о нем рассказать, он же просто слюнки пускает по магглам.

– А ты откуда знаешь? — начали багроветь близнецы. — Никак Малфой с компанией проводят ускоренный курс маггловедения в память Волдеморта, чтобы убивать проще было?

– Заткните свои грязные пасти, — Монтегю не уступал близнецам в цвете лица, — и не смейте произносить имя Темного Лорда!

– Защищаешь кумира, ползучка? — не унимался Фред. — Или как там в вашем гадюшнике называют хозяина?

– Тебе точно никогда не понять этого, Уизли, — презрительно выплюнул Монтегю, отвернувшись от близнецов. Он прекрасно знал, что гриффиндорцы не нападают со спины. И злобно бросил через плечо, но совсем тихо:

– В вашем-то семейном гадюшнике уж точно нет места этим идеалам. Площадь мала, да и мамаша ваша больше на полувеликана похожа. Только в ширину.

– НЕ! СМЕЙ! ГОВОРИТЬ! ТАК! О НАШЕЙ! МАТЕРИ! СЛИЗЕРИНСКИЙ! УБЛЮДОК! — заорали вслед Монтегю близнецы и, совершенно потеряв контроль над собой, погнались за набиравшим скорость Монтегю.

– Остолбеней! — крикнул, обернувшись на рыжих, слизеринец. Заклятие угодило в портрет какого-то спящего волшебника, отчего тот незамедлительно проснулся и сбежал на соседнюю картину, где проходила вечная дуэль.

– Экспеллиармус! — ответил Джордж, не став делать выводы о меткости оппонента: попасть через плечо в бегущего за тобой противника очень трудно.

– Секо! — Монтегю попытался срезать что-то над головами близнецов, однако это привело к тому, что Джордж остался без челки.

– Петрификус Тоталус! — двойное заклинание парализования полетело в Монтегю и почти достигло своей цели, но вдруг «слизеринский ублюдок» не своим голосом проревел:

– Протего! — и синие лучи отскочили. Интересные щитовые чары применил Монтегю. Близнецы увернулись от собственных заклятий и, переведя дух, понеслись дальше за Монтегю. Тот достиг лестницы, и она стала двигаться, подчиняясь древней и весьма подлой традиции Хогвартса. Близнецы запрыгнули на лестницу вслед за слизеринцем и должны были вот-вот нагнать его, однако загонщик слизеринцев применил какое-то неизвестное братьям заклинание:

– Валеско! — ступени лестницы исчезли, и она стала гладкой.

– Черт! — заорал Фред и успел схватить Джорджа, пролетавшего мимо. — Берись за перила! — близнец кивнул, и они стали взбираться по лестнице, карабкаясь по перилам. Привычная ситуация для близнецов — сколько раз они штурмовали спальни девушек. Монтегю о себе не подумал, когда применял это заклинание, и тоже чуть не упал. Однако бежать ему было некуда — он был на самой вершине лестницы, и близнецы скоро поймали бы его. Но удача сегодня была на стороне представителя змеиного факультета. Лестница закончила свое путешествие и привела студентов к коридору восьмого этажа, где была скульптура Варнавы Вздрюченного. Гриффиндорцы выкатились с лестницы вслед за Монтегю, и Джордж, которого случайно толкнул Фред, врезался в загонщика вражеской команды.

– Уизли! — злобно завопил слизеринец и заехал Джорджу по челюсти. Тот упал, но в долгу не остался: Монтегю незамедлительно получил ногой в живот.

– Маггловская потасовка! Маггловская потасовка! — заорал невесть откуда взявшийся Пивз.

– Заткнись, Пивз! — проревел Фред и бросился подбирать брата. Поверженный Монтегю валялся на полу, но постепенно приходил в себя.

– Эванеско! — Фред убрал с разбитой губы и подбородка Джорджа кровь. Близнец замахал руками и указал на Монтегю, прокричав:

– Сзади!

Фред размахнулся и со всей силы оттолкнул от себя слизеринца обеими руками, буквально впечатав его в стену. Фред подошел к нему, и голову его занимала только одна мысль: «как же я хочу засунуть тебя куда подальше, и желательно надолго!». Вдруг перед гриффиндорцем появилась дверь. Недолго думая, он открыл ее: в дверном проеме стоял огромный шкаф с распахнутыми дверцами.

– Братец Фордж! — весело позвал Фред. В следующее мгновение братья подняли ненавистного слизеринца и засунули его в шкаф, захлопнув следом дверцы.

– В Гвинею! — довольно выдохнул Джордж, опираясь на шкаф.

– Лучше в Новую Гвинею! — продемонстрировал знание географии Дред. — Для верности.

Близнецы устало оперлись друг на друга и пошли прочь от коридора восьмого этажа, оставляя позади поверженного слизеринца. Позади? Это с какой стороны света посмотреть...

* * *

– Джи, да я дрался, как лев! — пьяно орал Фред. Близнецы устроились в простороной нише, находившейся за одним из потайных ходов. Они с комфортом развалились на трансфигурированных подушках и все-таки приложились к огневиски. Судя по Фреду, не один раз.

– Фредерик Уизли, — тоном профессора зельеварения отчеканил Джордж, — прекрати свой спектакль.

– Ну брось, Джи, я же проявил «высокие моральные качесс-тва» и истинную гриффиндорскую отвагу, защищая брата! — продолжил «браваду» Фред. Язык слегка заплетался.

– У меня болит голова, — отрезал Джордж.

– Хорошо, — вскинул руки в миротворческом жесте Фред, — хорошо.

– Спасибо, кстати, — так же холодно ответил брат.

– За что еще? — учащенно заморгал Фред.

– За то, что ты мой брат, — сопкойно ответил Джордж и поцеловал красного, как гриффиндорское знамя, брата в макушку.

* * *

Заботься:

– «Ты в порядке, Фредди?

– Да.

– Я тоже.»

— Лили, я дома! — прокричал Джеймс с порога, стряхивая с обуви налипший снег. За дверью вовсю бушевала зима — неистовствовала метель, протяжно выл ветер, а вечера были такими темными, что не зги не было видно.

— Привет, — прошептала ему Лили, сняв с того огромную шапку-ушанку. — Гарри спит, так что тихо.

— Упс, — спохватился Джим, — пардон. К нам Бродяга не заходил?

— Нет, — удивленно ответила волшебница. — А что, должен был?

— Ага, — улыбнулся Поттер и указал на свой головной убор. — Видишь? Советская шапка. Ушанка называется. Так вот, мне ее Сириус одолжил. Ну, точнее я ее забрал.

— А с каких пор Сириуса так интересует, вернул ты ему что-то или нет? — все так же улыбалась Лили. — У нас в доме вещей Бродяги больше, чем наших.

— Ну, понимаешь, — Джеймс расшнуровал ботинки и снял пальто, — это не такая уж простая шапка.

— И чем же она такая необычная? Вид у нее, конечно, забавный, но не более того, — пожала плечами Лили, увлекаемая Джеймсом на кухню.

— Это шапка его новой подружки, — с серьезным видом пояснил Сохатый, но тут же закатил глаза. — Представляешь, на этот раз она из СССР.

— Женщины тоже носят такие головные уборы в Советском союзе? — изумилась Лили.

— Слушай, Эванс, тебя больше удивляет этот факт, чем тот, что Сириус завел себе девушку из СССР? — в свою очередь оторопел Джим.

— Видишь ли, Поттер, — скрестила руки на груди Лили, — нет ничего удивительного, что эта девушка из России. Во-первых, Сириус обладает умением аппарировать. Во-вторых, у него куча свободного времени, пока Орден собирает информацию. В-третьих, у него в СССР живет кузина. А если тебя смущает факт появления девушки, — Лили повернулась к Джиму, — то я снова открою тебе глаза: Сириус — кобель. Во всех смыслах этого слова.

— И что? Ты хочешь сказать, что Бродяга вот так просто, ничего не сказав мне, аппарировал в Совок к кузине и встретил там какую-то девушку? — нахмурился Джеймс.

— Пять баллов Гриффиндору. В точку, Джим. — Лили взяла его за локоть. — Сириус — взрослый человек, и у него есть своя голова на плечах. Так что не осуждай его. Я не спорю, что сейчас аппарировать на такие дальние расстояния небезопасно, а заводить новые знакомства — тем более. Но я не думаю, что Сириус посвятил эту девушку во все наши дела и всю ситуацию в стране в целом.

— А вот и не знаю, — сгорбился Джеймс. Они сели на кухонный диванчик.

— Да брось ты, Джим, — Лили положила голову ему на плечо. — Бродяга никогда не выбирал девушек с уровнем интеллекта выше, чем у страуса. Тем более, я не помню, чтобы Блек заводил себе девушку не для развлечений.

— И то верно, — Джеймс немного успокоился и поцеловал Лили в макушку. — Лучше расскажи мне, как Гарри.

— Пойдем посмотрим, — потянула за собой Джеймса Лили. Тот не шелохнулся. — Эй, Поттер, ты тяжелый, я тебя не дотащу, и мне придется тебя левитировать. Вставай.

— Но он ведь спит, — протестующе сказал Джеймс. — Не будем ему мешать, пусть хоть кто-то поживет спокойно!

Лили скептически улыбнулась.

— Хорошо, ладно, — оттаял Джеймс и они, тихонько поднявшись по лестнице, оказались в детской.

— Какой же он хорошенький, — запричитала Лили, подойдя к кроватке. — Джеймс, он так похож на тебя!

— Не совсем, — глава семьи как будто улетел: так ему было хорошо и спокойно с женой и сыном. — У него твои глаза.

— Представь, сколько раз ему все это скажут. «О, Гарри, ты просто вылитый Джеймс! А глаза у тебя матери!»

— Да, Гарри много раз придется это слышать, — согласился Джим, неотрывно смотря на сына. — Может, только мародеры не станут так говорить.

— Почему?

— Потому что Гарри уже этого от них наслушался, — пояснил Джеймс.

— Я это как-то пропустила, — округлила глаза Лили.

— Ну, за Гарри это я послушал. Мы тогда только забрали тебя из магроддома, — рассказал Джеймс. — Я отвел тебя наверх, в кровать, ну и Гарри ты с собой прихватила. И вот тогда Сириус, Ремус и Питер это и сказали, причем практически в один голос.

— Мне кажется, что это было уже так давно, — обняла себя руками рыжеволосая волшебница.

— Всего полгода прошло, Лил. Куда нам спешить?

— Не знаю, Джим. Просто мне кажется, что у нас совсем мало времени, будто мы куда-то безнадежно опаздываем, — Лили опустила голову.

— Эй, ну ты чего? Эванс, нам всего по двадцать один, мы друг друга безумно любим, а еще у нас отличные, самые лучшие и преданные друзья! — Джим взял Лили за плечи. — И что самое главное, у нас есть Гарри.

— Да, Джеймс, ты прав, — Лил улыбнулась сквозь непрошенные слезы. — Не знаю, что на меня нашло.

— Гарри — наша надежда, Лили. С нами все будет хорошо, мы справимся. Я это знаю, — твердо сказал Джеймс.

— Маммамамааама, — Гарри тихонько проснулся, пока его родители беседовали, а теперь уже настойчиво привлекал к себе внимание.

— Гарри, солнышко, ты проснулся! — заулыбалась Лили, вытаскивая Гарри из кроватки. — Как ты спал? Расскажи нам скорее!

— Абууууууууу, — «сказал» Гарри в ответ и сделал губы трубочкой. — Абууууууууу!

— Джим, ты куда? — вдогонку главе семьи крикнула Лили. — С сыном не хочешь пообщаться?

— Сын сейчас настроен поесть, Лил! — со смехом отозвался Джеймс. — Посмотри на время, уже пора его кормить!

— Джим, точно! Я плохая мать! — запричитала Лили и стала спускать вниз по лестнице, на кухню. А там уже вовсю хозяйничал Сохатый: детская бутылочка с соком была наполнела доверху, а кашу Джеймс как раз уже заливал молоком.

— Как же хорошо, что ты магглорожденная, — заметил Джим. — Не представляю, как бы мы управлялись с Гарри без всех этих маггловских смесей, пюрешек и каш!

— А что, волшебники так не делают? — удивилась Лили.

— Эээ, — замялся Джим, — если честно, то не имею ни малейшего понятия, как волшебники кормят своих детей.

— А ты разве не помнишь, как кормили тебя? — спросила Лили, усаживая Гарри в детский стульчик.

— Нет, — Джим причмокнул губами, попробовав кашу. — Мерлин, она очень вкусная.

— А ты разогрел молоко? — осведомилась Лили и вынула изо рта Гарри соску.

— Минуту! — Джеймс хлопнул себя ладонью по лбу и применил чары тепла.

— Джим! — укоризненно воскликнула Лили. — Мы же договорились, что никакой магии в этом деле!

— Да брось ты, Лил. Гарри это не повредит, — отмахнулся Джеймс и взял тарелочку с ложкой.

— А кто у нас сейчас будет кушать? — обратился Джеймс к сыну. — Аааам! Ура, первая сова влетела в совятник Хогвартса!

— Что? — недоуменно спросила Лили. — Ты соотносишь ложки каши с совами?

— Аааам! Вторая сова пролетела, и Филч не заметил посылки с навозными бомбами! — радовался Джеймс, запихивая в Гарри кашу.

— Мой муж сошел с ума, — тихо опустила голову Лили и достала волшебную палочку. Одним взмахом она сотворила около сорока огромных мыльных пузырей и заставила их носиться по воздуху прямо перед Гарри и Джеймсом. Сын Поттеров отвлекся от «сов» и восхищенно открыл рот, любуясь мыльными пузырями. Еще раз взмахнув палочкой, Лили сделала их разноцветными, на что Гарри отреагировал довольно бурно: он порывался вырваться из кресла, норовя схватить один из пузырей ручками. Джеймс не мог не воспользоваться тем, что Гарри держит рот открытым, и запихнул в него почти всю кашу. А когда мыльные пузыри приобрели цвет, Джим как раз скормил сыну последнюю ложку каши. Лили заставила пузыри соединиться и стать одним огромным пузырем, очень похожим на квоффл. Вот он уже подлетел к Гарри, и тот схватил его обеими руками, отчего пузырь тут же лопнул.

— Охотником будет, — заметил Джеймс.

— Ну, у нашего сына это семейное, правда, Джим? — улыбнулась Лили.

— С этим не поспоришь.

— С чем именно? Если ты насчет охотника, то я не уверена, — хитро улыбнулась Лили. — У Гарри лучше получалось с маленькими пузырьками.

— Значит, будет ловцом, — легко согласился Джеймс. — Да неважно, кем он будет в квиддичной команде. Я просто знаю, что он будет летать лучше всех. У него это в крови.

— В папу, в папу, — рассмеялась Лили. — В своего скромного папу.

— Может быть он станет лучшим зельеваром курса, — подмигнул Поттер. — В маму, в маму. В свою действительно скромную маму.

Лили тихонечко рассмеялась, заметив:

— Слышал, как было тихо, когда Гарри ел?

— Ага, — подтвердил Джеймс. — У нас прямо-таки тихий час, когда Гарри ест.

— И спит, — добавила Лили.

— Зато в остальное время Гарри ведет себя, как самый настоящий вопиллер, — заметил Джеймс. — Самый громкий на моей памяти был после распределения Сириуса на Гриффиндор. Тогда вся башня Гриффиндора оглохла.

— Да, вот тебе и воспитание чистокровных волшебников, — Лили задумчиво закрутила локон на палец, — а с чем нельзя поспорить?

— С тем, что у меня замечательная семья, — Джеймс прижал к себе Лили, достававшую ему только до плеча.

— Бурурубурурубуруру! — Гарри заиграл пальчиком на губе, а его родители тепло рассмеялись, сохранив в душе самое главное: надежду.

* * *

Стань надеждой:

« Гарри Поттер — Избранный. Он — последняя надежда магического мира!», — писали все газеты в последний год войны с Волдемортом.

Множество учеников Хогвартса любят проводить время в библиотеке. Они любят тишину, покой, умиротворяющий скрип перьев, запах старых, пожелтевших от времени страниц. Никто тебе не мешает, ты предоставлен сам себе и, казалось бы, совершенно один. Тебя окружают одни лишь книги, людей вокруг совсем нет. Ты настолько погружен в чтение, что мир вокруг тебя растворяется, и реальность меняется на ту, что в книге. И совершенно неважно, что ты читаешь: будь это исторический роман или «Тысяча магических трав и грибов». Когда ты живешь книгой, тебе больше никто не нужен. Ты быстро прочитываешь начало, добираешься до середины, и вот уже стучишься прямиком в двери кульминации... И в этот самый момент:

— Пивз! Убирайся отсюда! — прикрывая голову руками, ты собираешься бежать из библиотеки, хотя сам потребовал у Пивза катиться отсюда. Но, услышав в ответ мерзкий хохот, хватаешь свой скарб и что есть мочи несешься к спасительной двери. Счастливый и практически спасшийся, ты хватаешься за дверную ручку, дергаешь дверь на себя и видишь перед собой опостылевшую синиюю физиономию полтергейста.

— Вон! Вон!

Бего-оооооо-м! — противный скрипучий голос привидения преследует тебя, пока ты удираешь от него.

— Что же так медленно? — издевательски гогочет привидение.

— Заткнись, Пивз! — ты достаешь волшебную палочку прямо на бегу, еле дыша.

— Ты мне ничего не сделаешь! А вот я придам тебе ускорения! — и тут привидение, оказавшись прямо над тобой, щедро орошает твою голову твоими же чернилами, позаимствованными ранее в библиотеке.

— Ненавижу! — под твои крики Пивз, все так же отвратительно смеясь, улетает.

И вот ты, злой и грязный, весь в чернилах, направляешься прямиком в душ. А выйдя оттуда чистеньким, с улучшившимся настроением, забываешь о невыносимом превидении. И никто из студентов Хогвартса не додумался почитать в расширенном издании «Истории Хогвартса» о появлении полтергейста...

* * *

— Мистер Пивз, боюсь, я буду вынужден отказать вам. Я не могу выполнить жту просьбу. — Полный низенький волшебник с густыми черными усами поплотнее запахнулся в свою мантию.

— Но директор Эмбер! Я не могу учиться на этом гадком факультете! Я хочу в Гриффиндор! — заныл первокурсник.

— Боюсь, что это совершенно невозможно. Случай перевода с одного факультета на другой возможен лишь в том случае, если Сортировочная шляпа сама изъявит желание перевести вас. И нет никакой гарантии, что ваши представления о лучшем для вас, мистер Пивз, факультете совпадут, — строго ответил директор.

— Ну так дайте мне второй шанс! Я хочу поговорить с шляпой! — не унимался Пивз.

— Это должна быть инициатива шляпы, мистер Пивз, — повторил директор Хогвартса. — Я не заметил, чтобы она о чем-то подобном упоминала.

— Может, она просто не хочет говорить! Я знаю, что мое место на Гриффиндоре! Знаю! — перешел на крик юный скандалист. — Это ошибка!

— Здесь не может быть никакой ошибки, — терпеливо объяснил Эмбер. — Сортировочная шляпа — артефакт, заколдованный самими основателями Хогвартса. И никто больше не может решить, на каком факультете вам учиться. В конце концов, чем вас не устраивает ваш факультет?

— Да какая разница, кто ее заколдовал и что мне не нравится? Я.ХОЧУ.УЧИТЬСЯ.НА.ГРИФФИНДОРЕ! — делая большие паузы между словами, четко произнес Пивз. Директор потерял терпение.

— Ну так найдите основателей, молодой человек, и спросите у них совета! — съехидничал он. — А потом приходите ко мне, может, расскажете что-то дельное! Тогда и поговорим о вашем переводе!

— Уж поверьте мне, я найду! И вы меня переведете на Гриффиндор! — упрымствовал первокурсник.

— Идите спать! — рявнул директор Эмбер, и Пивз нехотя повиновался.

* * *

Шесть лет искал Пивз потомков основателей. Он не занимался ничем, кроме этого. Кое-как сдавая переводные экзамены, он переходил с одного курса на другой. Его сокурсники давно выбирали себе места будущей работы, готовились к ТРИТОН и всячески избегали своего странного однокурсника. Никто не общался с ним, да и было это очень трудно — каждому, кто к нему обращался, Пивз грубил так, что пропадало всякое желание не просто общаться, а даже замечать его. И все эти шесть лет Пивз безуспешно рыскал по свету в поисках хотя бы одного потомка. Но основатели словно исчезли, не оставив никаких следов, кроме Хогвартса. Пивз проводил в библотеке времени гораздо больше, чем все ученики Хогвартса, вместе взятые. Он искал, искал, искал и не мог найти. Что хуже — он не мог остановиться. Маниакальная идея учиться на Гриффиндоре преследовала его днем и ночью: днем он ходил словно в бреду, а по ночам ему снилось, как Сортировочная шляпа отправляет его в Гриффиндор. Пивз принципиально не общался со своими однокурсниками: он открывал рот только в присутствии гриффиндорцев, которых буквально обожествовлял. На очередном распределении, когда кто-то попадал на Гриффиндор, он хлопал громче всех, вставал, приветствуя ученика, рассказывал ему все о факультете. Так что к своему седьмому курсу у Пивза было много приятелей с Гриффиндора со всех курсов. Этого странного студента никто не воспринимал всерьез, и даже преподаватели оставили попытки как-то повлиять на него. Однако директор Эмбер не соглашался перевести Пивза на Гриффиндор. Впрочем, к седьмому курсу Пивза директор Эмбер отправился на покой, а его место занял Фредерик Фореверто. Обрадованный Пивз понесся в кабинет директора попытать счастья. Он застал ректора Хогвартса за заполнением каких-то бумаг.

— Профессор Фореверто, могу я обратиться к вам с просьбой?

— Разумеется, мистер Пивз. Я слушаю, — директор отвлекся от бумаг, устремив свой взгляд на ученика.

— Понимаете, профессор, все дело в том, что я с первого курса мечтаю учиться на Гриффиндоре. И я все еще намерен этого добиться. Я знаю, что перевод невозможен, однако мне известно, что Сортировочная шляпа может...

— Перераспределить вас, самостоятельно объявив о своем желании? — закончил за него Фореверто.

— Да, сэр. Именно так, — согласно кивнул Пивз.

— Что ж, вы, наверное, не знаете, но данное правило касается только первокурсников. Если у вас был такой шанс, то это было шесть лет назад. Вы немного опоздали, мистер Пивз, — сочувственно улыбнулся Фредерик Фореверто.

— И это мне тоже известно, профессор. Шесть лет назад, когда я впервые попросил предыдущего директора о переводе, он сказал мне, чтобы я нашел основателей. И возможно, они смогли бы дать мне совет. Ведь именно они заколдовали Сортировочную шляпу, сэр, — заметил Пивз.

— Ну что ж. Основатели исчезли из нашего мира двести пятьдесят лет тому назад, верно? Вы пробовали искать их потомков? — поинтересовался Фореверто.

— Да, разумеется, пробовал, — Пивз начинал терять терпение. — Но их нет. Они буквально «исчезли», как вы и выразились. Я пробовал всеми известными магическому миру способами установить с ними контакт, но ничего не сработало. Я потратил на это шесть лет, и без вского хвастовства могу назвать себя экспертом в области поиска.

— Однако вы так и не нашли их, — заметил профессор Фореверто. — Чтож, оказать вам такую услугу лично я не могу, однако каждый, кто просит помощи в Хогвартсе, обязательно ее получит.

— Ну как это может мне помочь, профессор? Думаете, я не про... — Пивз хлопнул себя ладонью по лбу. — Спасибо, профессор! — и Пивз умчался из кабинета Фредерика Фореверто, потомка Ровены Равенкло.

* * *

«Мне нужно поговорить с основателями. Не с живыми, но сохранившими свой разум и знания», — повторял и повторял про себя Пивз, расхаживая по коридору восьмого этажа, где находилась Выручай-комната. Через несколько минут в стене появилась дверь. Пивз, не помня себя от радости, распахнул ее и попал...в картинную галерею. Осторожно затворив за собой дверь, он подошел к огромному портрету во всю стену, висевшему в позолоченной раме из дуба. На картине были изображены четверо волшебников. Широкоплечий Годрик Гриффиндор, стоявший спина к спине к своему названому брату Салазару Слизерину. Тот негромко беседовал со статной девушкой с тонкими чертами лица — вероятно, то была Ровена Равенкло. Она же, в свою очередь, не сводила с него глаз, завороженно наблюдая за ним во время разговора: ни один его жест не укрывался от Ровены. Молодая харизматичная волшебница с длинными волосами золотистого цвета, очевидно, Хельга Хаффлпаф, заметив Пивза, взиравшего на всю честную компанию с открытым ртом, ткнула локтем Равенкло, а та многозначительно кивнула в сторону незадачливого студента Годрику и Салазару. Основатели быстро переглянулись между собой, что не укрылось от Пивза, и подошли к самому краю портрета. Их разговор прекратился, и легендарная четверка стала в упор смотреть на упрямца. Пивз в ответ на их движение заинтересованно подался вперед и смущенно сказал, глядя в пол:

— Основатели, — восхищенно произнес он, явно не зная, как начать разговор и как, собственно, разговаривать с волшебниками такого ранга. — Годрик Гриффиндор, Салазар Слизерин, Ровена Равенкло и Хельга Хаффлпаф. Не могу поверить своим глазам.

— Не стоит так волноваться, молодой человек, — подмигнул Гриффиндор остолбеневшему Пивзу. — Мы всего лишь обычные люди.

Слизерин громко фыркнул.

— Я, я... Лорды Гриффиндор и Слизерин, леди Равенкло и Хаффлпаф, — Пивз преклонил колени, — могу я обратиться к вам с просьбой?

— Если тебя это больше интересует, малец, то я князь. — Салазар Слизерин хмыкнул и продолжил: — Вижу в тебе достаточно наглости и прыти, чтобы иметь честь обратиться к основателям Хогвартса. Можешь продолжать, — основатель змеиного факультета величественно махнул рукой еще более оторопевшему Пивзу.

— Князь Слизерин, лорд Гриффиндор, леди Ра... — начал с начала Пивз.

— Молодой человек, поднимитесь с колен. Годрик верно заметил — мы обычные люди, — кинула на Слизерина многообещающий взгляд Хельга. — Что привело вас к нам?

— Миледи Хаффлпаф, имею честь сообщить вам, что...

— Да брось ты, студент! Довольно любезничать! Салазар давно понял, что ты просто растворяешься в почтении и уважении к нему, — нетерпеливо бросил Годрик. Слизерин ухмыльнулся. — Давай к делу.

— Годрик, — бросила на Гриффиндора не менее значительный взгляд Ровена и обратилась к Пивзу: — Как ваше имя, молодой человек? Вы перечислили наши титулы, но представиться забыли. Вежливость всегда ценилась вне зависимости от времени, — ровно и спокойно произнесла Ровена Равенкло. — О времени... Какой сейчас год?

Гриффиндор взвыл, а Салазар едва слышно шепнул: «Давайте еще поговорим о погоде».

— Тысяча двести семьдесят восьмой год от рождества Христова, леди, — уже более уверенно произнес Пивз. — А имя мое — Апполинарий Пивз, но все зовут меня просто Пивз. Я не люблю своего имени, — ответил тот на вопросительный взгляд основателей.

— И все же, может, перейдем к делу? — лениво произнес Слизерин.

— Поддерживаю Салазара! — громко воскликнул Гриффиндор, за то что получил тычок в бок от Ровены. — А что? Не каждый день нам выпадает удача поговорить с кем-то из внешнего мира!

— Мы готовы тебя выслушать, Пивз, — сжалилась Хельга. Причем неизвестно, над кем — над Годриком и Салазаром или же Пивзом.

— В общем, лорд, князь и леди, моей мечтой всегда было учиться на Гриффиндоре, но Сортировочная шляпа отправила меня в другой факультет. Я бы смирился со временем, однако моя мать, имеющая способности к прорицанию, предсказала, что я стану необычайно знаменит в Хогвартсе. И все его ученики будут меня помнить, причем на протяжении многих столетий. И следующим ее словами было «на Гриффиндоре» и «восторг рыжих». Еще на первом курсе я просил у тогдашнего директора о переводе на Гриффиндор, но он отказал мне. И посоветовал найти вас — ведь именно вы заколдовали Сортировочную шляпу, и ей решать, на каком факультете кому учиться.

— С твоего первого курса прошло довольно много времени, — заметила Хельга. — Ты столько лет искал нас?

— Да, миледи, я искал ваших потомков шесть лет. Однако я не мог найти ничего: вы будто испарились. Никаких следов. Я могу найти кого угодно, но вас я найти не мог до сегодняшнего дня.

— И как же тебе это удалось сейчас? — не преминул поинтересоваться Гриффиндор.

— Я отправился к новому директору, Фредерику Фореверто. Он сказал мне фразу, которая и навела меня на соответствующую мысль — отыскать ваш портрет, который наверняка может храниться в Выручай-комнате, — объяснил Апполинарий Пивз.

— И что же он тебе сказал? — улыбнулась Ровена.

— «Мне поможет помочь Хогвартс, если я его попрошу». Что-то в этом духе, я не могу припомнить точно, — украдкой почесал ухо Пивз. Основатели казались довольными до невозможности.

— Недурные вести, юноша, — приблизился к краю портрета отошедший было Годрик Гриффиндор.

— Весьма, — подтвердил Слизерин. По его лицу расползалась счастливая улыбка. Пивзу пришло в голову, что Основатели на самом деле, и правда, обычные люди с обычными же радостями и горестями.

— Я осмелюсь спросить, как вам удалось настолько бесследно исчезнуть? Вы не оставили никаких нитей своих родословных, — умирая от любопытства, Пивз даже позабыл о своей просьбе.

— Видишь ли, Пивз. Это самая обычная, но достаточно щекотливая ситуация, — развел руками Гриффиндор. — Все удивительно просто: наши дети оказались дочерьми. И они, выйдя замуж, утратили свои громкие фамилии, позаботившись о сокрытии своих первородных фамилия. Поэтому вы не смогли найти ничего о нас, что весьма неудивительно. Никто бы даже и не подумал, что «наследник» может оказаться «наследницей», — язвительно добавил Годрик, посмотрев в сторону своего названого брата.

— Ни слова о наследниках, — прошипел Салазар. — Иначе...

— Да-да, наши скелеты будут оставлены в Тайной Комнате навсегда, — весело закивал Гриффиндор.

— Годрик! — укоризненно вскричали Ровена и Хельга.

— Прости, брат. Я не удержался, — виновато улыбнувшись, Годрик Гриффиндор поднял свои огромные ручищи в миротворческом жесте. Салазар бросил на него испепеляющий взгляд, отчего Пивз поежился. Внезапно Слизерин рявкнул:

— Пивз! Ближе!

— Да, сэр? — испуганно, но четко и быстро среагировал Апполинарий Пивз.

— Ты действительно настолько нагл и амбициозен, чтобы просить нас о подобном? — прищурившись, спросил Салазар.

— Я не...

— Ты на самом деле достаточно умен, чтобы воплотить свою мечту? — строго спросила Ровена.

— Я не совсем уверен, что...

— Ты достаточно трудолюбив, чтобы достигнуть своей цели самостоятельно. Но просить помощи у нас? Преданность своему делу позволяет? — округлила и без того большие глаза Хельга Хаффлпаф.

— Я не буду задавать занудных вопросов, поскольку и так вижу, что ты вполне безрассуден, раз мог себе представить, что основатели будут с тобой носиться, — быстро проговорил Гриффиндор. Пивз не верил своим ушам. — Есть у нас в запасе одно заклинание, — потирая руки, продолжил основательно ало-золотых, — оно превращает тебя в того, кем ты хочешь быть больше всего. Оно прочитывает тебя, словно раскрытую книгу: на поверхности оказываются все твои тайные умыслы и желания, все твои мысли и чувства, совершенные тобой поступки. И ты не в силах обратить это действо. Но это заклятье сделает свое дело на славу, можешь не сомневаться.

Гриффиндор немного помолчал, а после спросил:

— Ты готов?

— На все! — запальчиво прошептал Пивз.

— Тогда произнеси «Рилвиш» и взмахни палочкой так, будто рахмахиваешь лассо, — сказал Гриффиндор.

— Так? — повторив движение Годрика, спросил Пивз.

— Именно, — улыбнулся Гриффиндор. — Дерзай.

И портрет испарился.

* * *

Будь безрассудным:

— "Рилвиш! — взмахнул палочкой Пивз."

* * *

Из Истории Хогвартса, расширенная версия:С 1287 года в Хогвартсе появляется полтергейст Пивз, которого невозможно изгнать из замка. Он всячески издевается над всеми студентами, однако больше всего он потешается над теми, кто просиживает часами в библиотеке. История умалчивает о причине подобного отношения Пивза к группе особо прилежных учеников.

* * *

Дорогие читатели, спасибо вам всем за прочтение моей работы. И спасибо, конечно же, администрации этого замечательного сайта. И спасибо за отзывы! Кстати, у фанфика есть обложка: http://www.pichome.ru/oh