Цветы для любимой (гет)

Первое Рождество после свадьбы Джинни мечтала провести наедине с мужем. С матерью она договорилась заранее, еще месяц назад. Мама не могла успокоиться больше недели, но ей оставалось смириться с решением дочери. Теперь сова, регулярно прилетающая из Норы, приносила письма не с уговорами, а с бесконечными советами по хозяйству.

Джинни самой хотелось, чтобы всё было так, как у мамы, в Норе, как она с детства привыкла. Вкус праздника — запеченная в яблоках индейка, пирожки с грибами и традиционный английский пудинг. Вдвоем они, конечно, и пятой доли не съедят, но какое это имеет значение?

С раннего утра Джинни трудилась не покладая рук — замешивала тесто, жарила грибы, фаршировала индейку. За окном еще совсем светло, а у неё уже всё готово. Белоснежная скатерть приглашает сесть за стол, горячая индейка привлекает взгляд золотистой корочкой, пирожки дружной горкой лежат в плетеной вазочке. В воздухе витают аппетитные, дразнящие запахи.

Джинни бросила взгляд в зеркало. Да она же до сих пор в джинсах! Руки сами потянулись за спину, привычным движением развязывая фартук. Бегом наверх, переодеваться! Сегодня она будет настоящей красавицей.

Джинни никогда не понимала тех, кто часами крутится перед зеркалом. К счастью, ей такие жертвы не нужны. Несколько привычных взмахов расческой — и волосы роскошной волной ложатся на плечи. Сегодня она наденет платье густого синего цвета — на его фоне рыжие локоны кажутся особенно яркими. Джинни еще раз мысленно благодарит Флер за дельный совет.

Напевая себе под нос незамысловатую песенку, Джинни поправляет бусы и, подмигнув самой себе в зеркале, кружится по комнате. На сердце у нее удивительно легко. Оказывается, вовсе не обязательно сидеть верхом на метле, чтобы чувствовать себя птицей.

Со дня свадьбы не прошло и полгода, а она уже ощущала в себе начало новой жизни. Ещё никто не знает, даже мама. Джинни улыбается, представляя, как Гермиона, переглянувшись с Гарри и Роном, скажет: «А я в тебе нисколько не сомневалась!» А Рон, отойдя от первого шока, непременно добавит: «Так и знал, что моя сестренка опередит нас всех!» Восклицание брата непременно будет с оттенком легкой зависти, которую он не сумеет скрыть.

А Гарри счастливо улыбнётся, и, может быть, краснея и смущаясь, на глазах у всех чмокнет её в щёку.

Этому ребенку не придется скрывать от соседей принадлежность своей семьи к волшебному миру. Соседи — такие же волшебники, ведь их, пока совсем маленькая семья, живет в Хогсмиде. Здесь у них свой дом и свой сад. На зачарованных часах нет надписи «Смертельная опасность», да и что может угрожать обычному хогвартскому преподавателю? Слава Мерлину, не аврорат! Гостиную в доме Джинни неизменно украшают живые цветы, настоящие, не наколдованные.

Цветы дарит Невилл. Чаще всего тюльпаны. Рон однажды пошутил над ним, намекнув на нехватку фантазии, но Невилл лишь пожал плечами в ответ.

— Ничего не поделаешь, какой уж есть... — голос Невилла уверенно-снисходительный, таким тоном учителя обычно произносят: «Мой предмет кажется вам скучным, но, наверное, причина ваших бед не в предмете».

— Да ладно тебе прибедняться, профессор, — возразил Рон, со значением проговаривая последнее слово. — Зато у меня не болит голова, что подарить сестренке на день рождения, — и он торжественно достал из коробки хрустальную вазу.

В детстве мама говорила, что в чудо нужно верить, и тогда оно обязательно случится. Счастье приходит к тому, кто умеет ждать. Каждый год, в сочельник, дожидаясь появления первой звезды, девочка крепко держала кулачки на заветное желание: она, Джинни Уизли, выйдет замуж только за настоящего героя!

За того, кто смело заявил в лицо садистам Кэрроу, что не будет применять Круциатус. За того, кто догадался использовать Выручай-комнату в качестве укрытия, и сумел помочь всем, включая Избранного. За того, способен в решающий момент взять в руки меч Гриффиндора и убить огромную змею.

Колокольчики, подвешенные над входной дверью, мелодично звякнули. Джинни, прислушиваясь, замирает перед зеркалом. Вошедший топает ногами, отряхивая снег с ботинок. Муж — Джинни безумно нравится это слово, есть в нем что-то значительное, основательное — вернулся.

— Я дома, милая!

Джиневра еще раз придирчиво оглядывает своё изображение в зеркале, расправляет плечи, легким движением головы откидывает назад рыжие локоны. Муж иногда ласково называет её волосы оранжевыми пёрышками. Странное сравнение, но Джинни нравится.

Медленно, грациозно миссис Лонгботтом спускается по ступеням лестницы. Сейчас она леди, принцесса, фея... Невилл застыл в немом изумлении, с пальто под мышкой и шапкой в руке. Не отрываясь, смотрит на неё. Неуклюже оступается и, задев стоящую на журнальном столике коробку, валит её на пол.

Как бы незаметно скрестить пальцы за то, чтобы Невилл никогда не перестал удивляться её красоте, а его смешной оторопелый вид всегда радовал её сердце?

* * *

Увлечение тюльпанами пришло как-то незаметно. Одна редкая луковица, другая, третья... И вот уже добрая половина теплицы засажена яркими, источающими свежий весенний запах, цветами. В школьные годы, когда на душе становилось муторно от патологической неспособности освоить магические науки, Невилл повторял про себя: «Ничего. Зато у меня «Превосходно» по травологии». Эта мысль неизменно утешала.

Три года назад прибавилась другая отрада: «У меня есть луковицы тюльпанов». Пусть добропорядочные голландцы вкладывают в эту фразу ироничный смысл, он будет и дальше заниматься тюльпанами.

Нравилось, что цветок можно вырастить к любому заранее намеченному дню. Главное — вовремя посадить луковицу в землю. Здорово, что цветы так легко откликаются на магию — опыляются, заражаются нужными вирусами, меняют окраску и форму лепестков.

Сорт «Любимый оранжевый» появился в коллекции не так давно, около года назад. Рыжий красавец со светло-зелеными штрихами. Сильно изрезанные лепестки напоминают растрепанные птичьи перышки. Оранжевые.

Зелень стоит убрать из окраски перьев. Лучше добавить немного темно-красных, напоминающих веснушки, пятнышек...

Невилл высадил одну из считанных драгоценных луковиц ровно пятьдесят дней назад, чтобы цветок расцвел как раз к Рождеству. Необычный, особенный подарок. Джинни будет счастлива!

Название нового сорта придумалось само — «Оранжевые пёрышки». Наконец-то он объяснит жене, что означает это странное сочетание слов.

Одно огорчает — бутон к назначенному сроку не распустился. Ерунда, конечно, но так хотелось, чтобы в рождественское утро Джинни увидела цветок во всем великолепии. Можно попробовать применить магию...

Невилл уже потянулся рукой за волшебной палочкой, но вдруг передумал. Рано. Еще целая ночь впереди.

Коробка, в которую он тщательно упаковал цветочный горшок, получилась солидной, такую за пазухой не спрячешь. Ладно, на месте придумаем, как незаметно положить её под ёлку.

* * *

Сказать Джинни, что она прекрасна — значит ничего не сказать. Язык цветов гораздо выразительнее: твоя улыбка — как солнечный свет! Это когда дарят желтый тюльпан. Для «оранжевых перышек» обозначения нет... Жаль.

Невилл внезапно растерялся, словно ему четырнадцать лет, и он впервые в жизни должен пригласить девушку на Святочный бал. Мерлин, что за наваждение! Солнце, такое редкое для конца декабря, заполняет дом, играет в волосах Джинни, огоньками подсвечивая рыжие локоны откуда-то изнутри. В её глазах тоже горит огонь... «Огненные пёрышки» — так будет лучше!

Коробка упала на пол с громким стуком, напоминая, что радость — вещь хрупкая. Спохватившись, Невилл бросился поднимать подарок. Эх, надо же быть таким неуклюжим!

— Там что-то важное? — Джинни быстро подлетает к мужу. — Разбилось?

— Не знаю... Надеюсь, что нет, но надо срочно проверить, — слегка помедлив, отвечает Невилл. — Там... там подарок для тебя.

— Мне уйти? — по голосу чувствуется, что уходить Джинни не хочет.

Внезапно становятся безразличны все придуманные людьми условности. Почему подарки непременно нужно находить под ёлкой и завтра утром? Почему не сейчас? До завтра можно ещё столько всего придумать, а погибший цветок не оживишь.

— Нет, не уходи! — Невилл виновато улыбается. — Давай вместе поглядим, что осталось...

— Тогда я сама, ладно? Подарок ведь мой!

Невиллу почему-то приходит в голову мысль, что его волнение выглядит ужасно нелепо. Всего-то горшок с цветком, а у него уже руки дрожат.

Джинни аккуратно открывает коробку, Невилл ждет. Тяжелый глиняный горшок, конечно же, раскололся. Но тюльпан жив! Яркий цветочный бутон гордо сидит на сочном зелёном стебле.

— Ну, вот видишь — все в порядке! — радостно восклицает Джинни. — А горшок починить — это же пара пустяков! Мы с тобой волшебники или как?

Джинни улыбается так, как умеет улыбаться только она, сияющими глазами глядя то на оранжевые лепестки, то на Невилла.

— Он похож на тебя, — зачем-то уточняет Невилл.

— Я вижу.

— Это те самые... — Невилл гонит прочь последние сомнения и делает окончательный выбор: — «Огненные пёрышки»!

— Я знаю.

— Подаренные тюльпаны приносят счастье, — добавил он на всякий случай.

— Я это давно поняла, — шепчет Джинни, незаметно подвигаясь к мужу поближе. — Ещё три года назад, когда ты подарил мне первый тюльпан. Красный*.

— Это я так в любви объяснялся, — смущенно признается Невилл.

— Я поверила...

Невилл забыл, что надо бы переодеться и убрать пальто в шкаф. Они сидят, тесно прижавшись друг к другу, на ковре посреди гостиной и любуются необычно ярким цветком. Волосы Джинни пахнут неуловимым цветочным ароматом, а губы нежны и упруги, как лепестки раскрывающегося бутона.

*Красный тюльпан — объяснение в любви. Поверь мне.