Flowers of Life (джен)

Детство — это не просто период с рождения до зрелости.

Вырастет ребёнок и оставит детские забавы.

Детство — это королевство, где никто не умирает.

Джинни Уизли — смелость.

Малышка Джинни забралась в кровать и закуталась в теплое одеяло. Спать не хотелось, она бесцельно обводила взглядом слабо освещенный маленьким летающим огоньком потолок. Волшебный ночник вдруг замер над окном, а в другой части комнаты начало стремительно расти большое световое пятно. Джинни съежилась под одеялом и, боясь пошевелиться, осторожно всмотрелась в увеличивающийся круг. Достигнув в диаметре двух футов, пятно медленно трансформировалось в два ряда огромных зубов с ужасающего вида клыками. Цепенея от страха, Джинни продолжала наблюдать странное явление, с носом зарывшись в одеяло, но, когда челюсти начали увеличиваться в размере под аккомпанемент зловещего клацанья и тихого рычания, она быстро вынырнула из-под одеяла и с визгом выбежала из комнаты. В коридоре она налетела на хохочущих близнецов.

— Мама! Ма-ам! — позвала Джинни, затравленно глядя на братьев.

Из-под соседних дверей полился ровный свет — должно быть, ее вопли разбудили всех обитателей Норы.

— Фред, Джордж! Спать! — громогласно скомандовала Молли, еще даже не поднявшись до конца лестницы.

— Но... — начал было Фред.

— Живо! — прикрикнула мать, грозно уставившись на сыновей. Покосившись на Перси, высунувшегося из комнаты и весьма заинтересованного этим спектаклем, Фред и Джордж притворно вздохнули и скрылись за дверью своей комнаты.

— Спокойной ночи, — ехидно бросила вдогонку братьям Джинни.

— Пойдем, милая, — проворковала взъерошенная Молли, уводя дочку в ее комнату.

Проследив за взглядом поежившейся Джинни, Молли посмотрела на потолок. Покачав головой, она пообещала себе разобраться с близнецами утром, а пока уложила Джинни в постель, одним движением волшебной палочки заставляя световое пятно исчезнуть с потолка.

— Мама! — снова крикнула девочка через несколько минут после ухода матери.

— Ну, что еще? — сердито крикнула Молли с нижнего этажа. Затем послышались шаркающие шаги, Молли вернулась в комнату дочери, где под потолком хаотично метались световые летучие мыши.

— Я не боюсь, — смело заявила Джинни, — но они спать мешают.

Том Реддл (Волан-де-Морт) — жестокость.

— Том! — звонкий голосок маленькой светловолосой девочки, стоящей у распахнутой двери, вырвал Реддла из пучины мыслей.

— Что? — резко обернулся он, отрываясь от окна своей маленькой комнатушки в приюте.

— Тебя не было с нами... — тихо произнесла девочка, переминаясь с ноги на ногу.

— Я не особо люблю эти ежегодные «святые» вылазки на природу, — раздраженно и немного высокомерно сказал Том, вновь отворачиваясь к окну.

Нелли еще немного помялась за порогом комнаты Тома, но все же вошла.

— Ты не любишь природу? — поинтересовалась она, подходя к сидящему на подоконнике Тому.

— За что ее любить? — Реддл продолжил всматриваться в серое небо, плотно затянутое тучами.

— Ну... она ведь создала нас... — пожала плечами Нелли, теребя что-то за спиной.

— И что? — грубо спросил Том, поворачиваясь. — Мы живем в каком-то забытом миром приюте. Да нас и за людей-то почти не считают. Что у нас есть? Что?!

— Вера, — тихо ответила Нелли, опуская глаза.

— Вера? — злобно ухмыльнулся Том. — Во что?

— В самих себя. В жизнь и мир, в добро...

— Добра нет, — отрезал Реддл.

— Я тебе кое-что принесла... — девочка осторожно вывела руки из-за спины, надеясь смягчить Тома. Тот лишь ухмыльнулся, посмотрев на ярко-красный цветок. — Мне грустно видеть, что ты ни с кем не дружишь...

— Мне не нужна ничья жалость, — злобно ответил Реддл, в тот же миг цветок в руках девочки быстро завял и почернел.

Нелли испуганно посмотрела на Тома, не понимая, в чем дело.

— Как ты это сделал? — дрожащим голосом спросила она.

— Просто я отличаюсь от тебя. От всех вас! Я... другой, я выше, — презрительно выплюнул Реддл, глядя в испуганные глаза Нелли. Его взгляд хищно скользнул ниже. — Отдай мне медальон.

— Это моей мамы, — всхлипнула девочка, прижимая ладошки к серебряному овалу на груди.

— Тебя настигнет участь твоего цветка, — угрожающе протянул он. Нелли, плача, сняла медальон и протянула его Тому.

Реддл ухмыльнулся и вытолкнул ее из своей комнаты, добавляя медальон к коллекции «трофеев» в маленькой коробочке в шкафу.

Нимфадора Тонкс — решительность.

— Рыжие — самые красивые! — твердит Айвен тонким, но звонким голоском, с горестью посматривая на свои черные блестящие локоны. Нимфадора Тонкс растерянно накручивает на палец прядь розовых, словно жвачка, волос.

— Именно рыжие? — задумывается она.

— Да, — уверено кивает Айвен, на мгновение прикрывая горящие глаза. — Вот увидишь, я попрошу у мамы краску, и завтра буду самой красивой!

Нимфадора грустно смотрит вслед уходящей подруге, сложив руки на груди. Вечером Тонкс удивительно долгое время проводит у зеркала и с победоносным выражением лица и огненно-рыжими волосами выходит из ванной.

Встретившись с Айвен утром следующего дня, Тонкс гордо приподнимает подбородок и улыбается.

— Ух ты-ы, — протягивает Айвен, которой мать устроила изрядную взбучку на тему: «Рыжие волосы? Что за глупости?». — А глаза у тебя зеленые — некрасиво, мне кажется...

Но Тонкс, недослушав, разворачивается и уходит. Свои зеленые глаза она любит и менять не собирается, пусть даже и может вернуть их когда угодно — теперь она это умеет. Через мгновение, скрывшись за поворотом, Нимфадора возвращает свои розовые волосы, любовно проводя по коротким прядкам ладошкой, зеленые глаза задумчиво обводят небо и чуть сощуриваются. «Интересно, а уши метаморфически проколоть можно?» — задумывается Тонкс.

Автор принимает заявки. :)

Лили Эванс — преданность.

Две девочки-сестры, весело смеясь, катаются на качелях.

— Эй, Тунья! — зовет Лили, всматриваясь в голую яблоню. — Почему осенью облетают листья? Я бы так хотела, чтобы эта яблоня цвела всегда!

В тот же миг у яблони, стоящей напротив девочек, появляются почки, потом начинают расти листики, а затем и нежные бело-розовые цветочки.

— Как ты... — удивленно открывает рот Петунья, останавливая качели.

Лили удивляется не меньше сестры и, шире распахнув зеленые глаза, смотрит на цветущую осенью яблоню.

— Я не знаю, — шепчет она

— Это... ненормально! — Петунья слезает с качелей и медленно пятится прочь.

Она бросает быстрый взгляд на сестру, а затем резко поворачивается и убегает в сторону дома.

— Тунья! Тунья, подожди! — Лили быстро спрыгивает с качелей, цепляясь подолом белого платья за планку сиденья. Не удержавшись, Лили падает под громкий треск разрывающейся ткани. — Подожди!

Наконец догнав сестру, она останавливает и обнимает её.

— Ты точно больше так не будешь? — недоверчиво спрашивает Петунья.

— Обещаю, — кивает Лили, еще крепче прижимая ее к себе.

Петунья закусывает губу и смотрит на разорванное платье Лили.

— Жаль платье. Оно же твое любимое...

— Ничего, — отмахивается Лили. — Ты важнее.

Северус Снегг — стеснительность.

Мальчик внимательно всматривается в зеркало, пытаясь разглядеть какие-либо признаки своей видимости. Но, нет, он стал абсолютно невидим после очередного выплеска магии, чему Северус несказанно рад — наконец-то, не нужно прятаться, наблюдая за Лили. Улыбаясь, он бежит в дом Эвансов.

— Кто здесь? — испуганно оборачивается Лили, когда дверь в комнату распахивается.

Осторожно подкравшись, Лили закрывает ее и испуганно оглядывается. Но, не дождавшись ответа и не найдя больше причин для беспокойства, девочка вновь возвращается к своему делу — садится обратно за стол и начинает усердно писать в маленьком дневничке, чуть высунув кончик языка наружу. Северус подходит ближе и, склоняясь над девочкой, пытается прочесть записи. Лили вздрагивает, слыша шорох и, перевернув страницу, вновь поднимает голову и недоуменно смотрит по сторонам.

— Здесь кто-то есть?

Северус отходит от нее на шаг, но, споткнувшись о незамеченный им стул, падает, утягивая за собой стопку книг со стола Лили. Он удерживается от вскрика, но изрядно пугается. Через мгновение Северус смотрит на свои руки. Да, он их видит! Дезиллюминационное заклятие, наложенное случайно, пропадает. Заметив мальчика, Лили тихо ахает и сердито смотрит на него.

— Я... я не... — начинает тот, заливаясь краской.

— Ты? Как ты мог, Сев? Это же личное! — восклицает Лили, сгребая со стола дневник, и обиженно закусывает губу.

— Прости, — мямлит Северус, опуская глаза в пол.

С еще одним «прости» он выбегает из комнаты Лили и, не оглядываясь, убегает от дома Эвансов.

Гермиона Грейнджер — любознательность.

— С чего же начать? — задумчиво шептала маленькая Гермиона, сидя рядом с грудой только что купленных книг.

С «Историей Хогвартса» было покончено, и девочка задалась вопросом «к чему приступить теперь?». Разумеется, она в любом случае прочтет все книги, но начинать она любила с самых интересных. «Вкусненькое на потом» было не для нее.

Осторожно проведя пальчиком по корешкам, Гермиона принялась раскладывать книги на полу в стройный длинный ряд. Сосредоточив внимательный взгляд на новеньких обложках, Гермиона чуть поджала губы и глубоко вздохнула. Затем, зажмурившись, она вновь провела рукой по книгам и, остановившись на одной, открыла глаза — под рукой лежал учебник по Заклинаниям. Пожав плечами, Гермиона пододвинула его к себе, а остальные книги вновь собрала в стопку. Прочитав учебник, девочка немного расстроилась, еле сдерживаясь от порыва прочесть "Историю Хогвартса" еще раз, — «Наука о заклинаниях для начинающих» оказалась не особенно интересной.

До начала учебного года оставалось несколько дней, Гермиона продолжала методом «тыка» выбирать книги и читать их, однако с каждым разом книги попадались все интереснее. Когда непрочитанными остались всего два учебника, девочка вновь закрыла глаза и выбрала книгу. Самый последний учебник («Травология для первокурсников») оказался на редкость скучным, как и должно было быть. Вкусненькое на сейчас.

Фред и Джордж Уизли — любопытство.

Две пары ног осторожно спускаются по ступенькам, едва различимым в слабом свете «Люмоса». Один из братьев-близнецов запускает пальцы в маленький горшочек и вынимает небольшую горсть серого порошка.

— Раз... два... ТРИ! — шепчет он, и братья вместе входят в зеленые языки пламени.

— Осая клея! — дружно выговаривают они и исчезают. Вылетая из практически разрушенного камина, Джордж произносит короткое ругательство и сваливается на Фреда.

— Где мы? — спрашивает последний, скидывая с себя брата и поднимаясь на ноги.

— Откуда мне знать? — отвечает Джордж, поднимаясь и на всякий случай проверяя сохранность мешочка с запасами Летучего пороха на обратный путь. — Давай посмотрим.

Братья Уизли осторожно отправляются вглубь дома, в который попали. Шагнув на первую ступеньку старой деревянной лестницы чуть раньше брата, Фред, проваливаясь, вскрикивает: «Джордж!» Тот закатывает глаза и принимается вызволять брата. В это мгновение сквозь лестницу просачивается огромное привидение с серебристыми пятнами крови по всему телу. Братья дружно кричат от страха и несутся к камину, который тут же исчезает.

— Это все ты! — орут они хором друг другу и со всей прыти бегут подальше от злобно клокочущего приведения.

— ТЫ! — кричит Джордж, просыпаясь и удивленно осматриваясь по сторонам, постепенно понимая, что привидение в доме — просто сон.

— Ну что случилось? — недовольно бурчит Фред, выныривая из-под бесформенной кучи одеял.

— Мы не будем экспериментировать с Летучим порохом! — сердито отвечает Джордж, поворачиваясь на бок и скрываясь под одеялом. Фред недоуменно смотрит на брата, но, махнув рукой, укладывается обратно в кровать, зарываясь в одеяла. Через несколько минут в комнате вновь воцаряется сладкое сопение братьев.

Беллатриса Блэк (Лестрейндж) — предвзятость.

— Конь на «С-5» — усмехаясь, произнесла Беллатриса. Ее большие темные глаза скользнули по шахматной доске, где серебристый конь разрушал изумрудного слона Андромеды.

— Я тоже хочу в Хогвартс, — с завистью в голосе протянула Андромеда, не обращая внимания на проигрыш. — Ты ведь попадешь в Cлизерин?

— Я скорее утоплюсь, чем отправлюсь на другой факультет! — прошипела маленькая Беллатриса.

— И познакомишься с чистокровным слизеринцем, за которого потом выйдешь замуж? — хихикнула Андромеда, наблюдая за разрушением своей королевы.

— Разумеется, — кивнула старшая сестра, чуть прищурившись, окидывая взглядом шахматную доску.

— А если ты влюбишься в гриффиндорца? — тихо прошептала Андромеда, с любопытством заглядывая в глаза сестры, которые в один момент широко распахнулись и злобно посмотрели на нее.

— Что-о? — взвизгнула Беллатриса, вскакивая на ноги и смахивая рукой шахматную доску так, что она со всеми фигурками полетела на пол. — Что ты несешь?

Она презрительно скривила губы и подошла к своей сестре. В глазах Беллатрисы сквозила такая ненависть, на какую только была способна десятилетняя девочка. Она медленно наклонилась к Андромеде, и неизвестно, что бы случилось, если бы громкий крик «Белла!» откуда-то с первого этажа не прозвенел в воздухе.

— Шах и мат! — прошипела старшая сестра прямо в лицо Андромеды и со всей силы толкнула ее. Маленькая Андромеда упала, но не заплакала, а только лишь печально посмотрела в спину уходящей Беллатрисе.

Люциус Малфой — беспомощность.

— Я стараюсь! — всхлипнул маленький светловолосый мальчик.

— Я не вижу, — хладнокровно сказал Абраксас, откидываясь на спинку большого черного кресла.

Люциус с трудом подавил в себе желание расплакаться и все бросить, и глубоко вздохнув, вновь потянулся к старинному фолианту.

— Ab initio nullum, semper nullum... — закрыв глаза и вытянув вперед руку, начал читать Люциус.

— Это присказка, болван! — прошипел Абраксас, вскакивая с кресла. — Начало на следующей строчке, недоумок!

— Я не... — заикнулся Люциус, опуская глаза.

— Не хочешь! — бросил отец.

Шагнув к сыну, он вырвал из его рук книгу, захлопнул её и раздражённо замахнулся. Люциус знал, что не должен был отворачиваться, но не смог совладать с собой.

— Ах, ты! — процедил Абраксас, поворачивая лицо сына к себе и залепляя пощечину. — И только посмей скривиться или, что того хуже — заплакать.

Отвернувшись, Абраксас левитировал книгу в сундук и позвал Добби.

— Никакого сладкого сегодня, — сказал домовику Малфой-старший. — Ни шагу на улицу! — бросил он сыну, выходя из комнаты.

Маленький Люциус бесшумно всхлипнул, жалобно посмотрев на домовика. Добби, съежившийся под этим взглядом, рухнул на пол и забился головой о дверной косяк.

— Добби не может утешить маленького господина, Добби никчемный эльф! — приговаривал он, не переставая наказывать себя. А Люциус лишь только махнул рукой и направился в свою комнату. «И зачем тогда нужны домовики?» — думал он.

Автор все еще принимает заявки. И просит заявителей набраться терпения, так как они исполняются не в порядке очереди, а по настроению и вдохновению.

Автор извиняется за большущую задержку и обещает, что постарается впредь так не делать.

Римус Люпин — надежда.

— За что? — громко крикнул в ясное звёздное небо маленький мальчик, сидя на широком подоконнике; до восхода луны оставалось несколько минут.

Входная дверь тихонько скрипнула, и в комнату вошла мать Римуса

— Дорогой, ты же не хочешь вывалиться из окна? — подбадривающее улыбаясь, она согнала сына с подоконника и закрыла окно, задернув занавески и наложив на них заклятие. Затем, поцеловав сына в макушку, она вышла и, пожелав удачи, плотно закрыла дверь, также запечатывая ее заклинанием. Оставшись наедине с самим собой, Римус сполз по стене вниз и запустил пальцы в светло-каштановые волосы, на глаза навернулись слезы. Еще одно полнолуние, еще одна безумная ночь. Римусу было страшно. Страшно за себя, за близких, за свою судьбу... он так мечтал о Хогвартсе, но теперь все его надежды стремительно рушились. Он уже и не знал, поедет ли в школу своей мечты.

Утром, вновь вернувшийся в человеческий облик, маленький Римус забился в угол и, обведя взглядом полуразрушенную комнату, громко всхлипнул.

— Тебе нужно погулять, — ласково произнесла его мать; расколдовав дверь и войдя в комнату, она привычно оценила масштаб разрушений и засучила рукава.

Легким взмахом волшебной палочки она восстановила большинство предметов и поцеловала сына в лоб, взлохматив затем ему волосы.

В парке Римус с матерью встретили их соседку.

— Рея, дорогая!* — воскликнула та, стремительно направляясь к ним.

Римус вымученно улыбнулся, стараясь укрыть от взгляда женщины последствия бессонной ночи.

— Здравствуй, Шер, — кротко кивнула мать Римуса.

Миссис Кэнстам картинно закатила глаза и принялась рассказывать матери Римуса все последние события от "расчудеснейшего" рецепта легкого суфле до потерявшегося кота старухи Паглз. Римус заскучал, но через некоторое время вновь заострил внимание на словах соседки.

— Я вот что хотела спросить, — задумчиво улыбнулась миссим Кэнстам. — Я вроде никогда не видела вас в парке с собакой, неужто ей заднего двора хватает?

Римус залился звонким смехом и, бросив быстрый взгляд на мать, побежал домой. Миссис Уорол своим наивным вопросом, своей ошибкой вернула ему уверенность. Римус понял, что судьба уготована для всех, но всем — разная. Вот он был магом, а соседка Шер Уорол — нет. Почему-то именно сейчас он ощущал какое-то безмерное счастье и полную уверенность, что его превращение в оборотня вовсе не случайно. Быть может, это даже и принесет ему когда-нибудь счастье. Во всяком случае, он остался жив, а это уже что-то.

_______________________________

* «Рея» — придуманное самим автором имя матери Римуса. Так же автор взял на себя ответственность полагать, что именно мать (а не отец) Люпина была колдуньей.

Аргус Филч — ненависть.

— Ему завтра одиннадцать, а ни одного проявления магии мы не видели! — отчаянно шептала миссис Филч мужу.

Но маленький Аргус, прячущийся за дверью, все прекрасно слышал, да и такие разговоры были нередки между его родителями. Как он понял, именно в его одиннадцатилетие должно было произойти что-то, неразделимо связанное с магией. Аргус знал, что его родители волшебники, но сам, почему-то, ничего сделать не мог.

— С днем рождения, милый! — проворковала миссис Филч, растерянно поглядывая в окно.

Сегодняшнюю почту она уже разобрала, но все же надеялась, что письмо из Хогвартса немного запоздало.

— Что должно сегодня произойти? — резко спросил Аргус, смотря в глаза матери.

— Твой день рождения, конечно! — миссис Филч чмокнула сына в макушку.

Затем она потянулась к столу, на котором красовалась горка разноцветных свертков. — Смотри, сколько подарков! Вот, этот большой в золотой обертке от тетушки Ромальдины, а этот...

— Что сегодня должно произойти? — перебил ее Аргус, повторяя свой вопрос и устремляя грозный взгляд на мать.

— Я... я не... — замялась та.

— Да брось, Элеонор*, он должен знать! — нервно произнес мистер Филч, стоявший в дверях кухни.

Элеонор спрятала лицо в узких ладонях и печально вздохнула.

— В одиннадцать лет волшебнику должно придти письмо из Хогвартса с приглашением, — сухо начала она, стараясь не смотреть на сына.

— Может, еще придет? — с надеждой протянул Аргус, садясь за красиво сервированный стол.

Он мечтательно прикрыл глаза, вспоминая рассказы родителей о Школе Магии и Волшебства, в которой они учились.

— Нет, не придет. Ты не... — резко ответил мистер Филч и осекся.

— Кто? Не волшебник, да? — и без того плохое настроение Аргуса испортилось совсем, он бросил тост и уронил голову на скрещенные руки.

— Сынок, — робко позвала Элеонор.

— Ненавижу! — Аргус стукнул кулаком по столу, испугав мать. — Всех ненавижу!

Входная дверь хлопнула так, что стеклянные подвески на люстре закачались и зазвенели. Элеонор зарыдала, мистер Филч угрюмо уставился в окно.

«Ненавижу!» — все еще звучало в голове Аргуса, бегущего в неизвестном направлении.

Когда он без сил рухнул на мягкую траву, ненависти в нем поубавилось, зато появилась странная решимость. «Я все равно увижу Хогвартс!» — подумал он, закрывая глаза и представляя величественный замок.

____________

* «Элеонор» — придуманное автором имя матери Аргуса Филча.

Альбус Дамблдор — хитрость.

— Надо составить подробный план... прописать пункты...

— Что ты там бормочешь? — сухой голос матери вырвал мальчика из раздумий.

— Читаю Историю Хогвартса, — маленький Альбус и глазом не моргнул.

Кендра Дамблдор пожала плечами и вернулась к своим делам. Альбус еще долго что-то бормотал и, наконец, поднялся и вышел из комнаты.

— Папа, во дворе какой-то незнакомый мужчина, — сообщил он, появившись в дверях отцовского кабинета.

— Ты был с ним вежлив?

— Наверное, — пожал плечами Альбус. — Он просит тебя подойти.

Персиваль кивнул и покинул дом.

— Пункт первый выполнен, — победно улыбнулся мальчик и побежал в детскую к брату. — Аберфорт, отец зовет тебя помочь. Он в кабинете.

— Мы же сделали всю работу еще днем!

— Он не может что-то найти, — невозмутимо бросил Альбус.

Аберфорт вздохнул и направился к отцу.

— Еще пункт! — Альбус заглянул к сестре. — Ариана! И что же ты натворила?! — не дав сестре и рта раскрыть, Альбус рванул на кухню.

— Мама! Ариана опять не в себе!

— Что?! А где Аберфорт? — бросив поварешку в раковину, миссис Дамблдор всплеснула руками.

— Он во дворе. Я звал, но он не идет. А отец занят.

Кендра взволнованно глянула в окно и бросилась на второй этаж к дочери.

— Победа! — шепотом протянул Альбус; он быстро подтащил табуретку к буфету, залез и стянул с верхней полки миску с любимой сладостью. — Я готов есть их вечно!

— АЛЬБУС ПЕРСИВАЛЬ ВУЛФРИК БРАЙАН ДАМБЛДОР!

— В следующий раз нужно продумать все тщательнее...

Вы пинайте автора, пинайте, а то он благополучно забывает про свое творение и ждущих читателей

Невилл Долгопупс — рассеянность.

— А второй-то где? — удрученно спросила Августа Долгопупс.

— Второй... ээ... — начал Невилл и осекся, уставившись в пол.

Он держал один носок в руке, а второй безуспешно пытался найти вот уже добрых полчаса.

— Понятно, — вздохнула бабушка Невилла, доставая волшебную палочку. — Акцио носки!

В тот же миг к Августе подлетели три носка. Удивленно изогнув бровь, она покачала головой и вышла из комнаты. Невилл виновато посмотрел бабушке вслед и натянул на себя носки, благо, два из них оказались одинаковыми.

— Поторопись! — грозно бросила Августа, спустя несколько минут заглядывая в комнату внука; окинув его, одетого в один ботинок, сердитым взглядом, она села в кресло. — Ищи самостоятельно.

Невилл жалостно всхлипнул и полез под кровать, в надежде отыскать там потерянный ботинок.

— Я не знаю, где он, — тихо промямлил Невилл.

— Может, ты уже начнешь, наконец, складывать вещи на положенные им места? — поинтересовалась его бабушка. — Где ты разувался?

— Возле кровати, — всхлипнул мальчик.

— А где был этот ботинок? — продолжила Августа, покосившись на ноги Невилла: одна нога была обута в чёрный ботинок, а на другой красовался полосатый носок.

— Под столом...

— Может, ты в квиддич ими играешь? — рассержено спросила бабушка, вновь доставая волшебную палочку.

Невилл ошеломленно посмотрел на ботинок, вылетевший из шкафа.

— Я, наверное, лунатик, — соврал он.

— Хорошо, лунатик, — недоверчиво протянула Августа, вставая с кресла. — Давай быстрее.

Чжоу Чанг — нерешительность.

Чжоу в сотый раз оглянулась, и в сотый раз поблизости никого не оказалось. Ей впервые предстояло самой ответить на вопрос стража общей гостиной Когтеврана.

— Долго ли длится вечность?

Чжоу глубоко вздохнула, обдумывая ответ.

«Вечность. Века? Да, наверное.»

Чжоу открыла рот, глубоко вздохнула и... закрыла.

— Можно мне немножко подумать?

— Долго ли длится вечность? — услышала Чжоу вновь.

«Долго, — мысленно буркнула она, но все же погрузилась в раздумья. — Вечность. Что-то очень долгое, постоянное. Правда, когда мама ругает, вроде и пара минут, а длятся целую вечность... значит, и вечность длится не так уж долго.»

Малышка Чжоу выглядела очень сосредоточенной. Она задумчиво кусала губу и хмурилась. Казалось, она не замечала ничего вокруг.

«Миг... миг длится мгновение. Он может быть мимолетным, а может быть вечным. Как и вечность — это миг. Круг не имеет начала.»

— Долго ли длится вечность? — Чжоу подняла голову.

Она не заметила, как к двери подошел когтевранец. Чжоу покраснела.

— Вечность длится мгновение. Но мгновение может быть вечным, — спокойно произнес старшекурсник, после минутного раздумья.

— Удивительно точный ответ.

Дверь отворилась, парень улыбнулся Чжоу и легко кивнул на дверь, приглашая войти первой.

Рон Уизли — зависть.

Натянув на себя длинную и широкую, явно не по размеру, рубашку, маленький Рон грустно вздохнул и посмотрел в зеркало. Он давно привык донашивать одежду за братьями, но не собирался с этим мириться. Натянув сверху вязаный свитер с привычной буквой «R», он спустился вниз. Взгляд голубых глаз впился в Молли, которая, тепло улыбаясь, обнимала свою единственную дочь. И хотя Джинни была в семье самой младшей, столь ущемленной, как Рон, она себя явно не чувствовала. Ясное дело — она за братьями ничего доносить не сможет.

Рон завистливо посмотрел на сияющего опрятного Перси, который недавно вернулся домой на каникулы, и вновь печально вздохнул. Билл работает в банке, Чарли занимается драконами, Перси отлично учится, Фред и Джордж наверняка многого достигнут благодаря своей изобретательности, Джинни сама по себе особенная — единственная девочка в семье... а чего добьется он сам? Да, ему придется изрядно постараться, чтобы переплюнуть своих братьев, но что он умеет, что может и каким образом это докажет?

— Я буду лучше вас всех! Я вам докажу, — тихо процедил мальчик сквозь зубы.

— Рон, дорогой, вот ты где. Фреду — или тебе, Джордж? — уже малы его черные брюки, примерь их, может, тебе они будут в самый раз?

Полумна Лавгуд — вера.

— Эй ты, чумазая!

Полумна осторожно повернулась и обратила взгляд огромных серых глаз на двух мальчишек.

— И вам привет! — негромко произнесла она. — Вы тоже за мироглазами?

— Чего? — протянул тот, что был постарше.

Не дожидаясь ответа, он рассмеялся и пнул носком ботинка булыжник. Послышался всплеск.

— Мироглазы. Они похожи на головастиков с большими глазами. Говорят, человек видит свою истинную внешность, глядя в глаза этих существ.

— И кто же об этом говорит? — издевательски поинтересовался старший, в то время как его друг разразился громким смехом.

— Разные исследователи, — пожала плечами Полумна, болтая ногами в речной воде.

Она сидела на берегу около часа, подобрав длиннющий подол небесно-голубого платья, усыпанного ромашками.

— И что, ты уже посмотрела на свою истинную внешность? — хрюкая, спросил младший. У него был высокий, девичий голос.

Он согнулся пополам, громко смеясь.

— Нет. Поймать мироглаза можно только в четвертый день пятого солнечного месяца, — невозмутимо ответила Полумна. — Это сегодня.

— Так чего же не ловишь? Мироглазовой удочки нет?

— Я и ловила. Но тот камень, что ты скинул, их, вероятно, отпугнул.

— Сумасшедшая! — бросил старший и потянул младшего за собой, громко что-то ему твердя и хохоча.

Но Полумна уже не слушала. Она перестала болтать ногами и, всматриваясь в воду, ждала таинственных существ. Когда пальцы совсем закоченели от холода, Полумна вздохнула и подняла ноги на берег.

В воде плавно раскачивалось отражение. Полумна нагнулась так низко, что могла разглядеть каждый камешек на дне.

— Ждите меня в следующий четвертый день пятого месяца, я обязательно приду. Захвачу горячий отвар златоглазок и тогда не замёрзну точно.

Гаррик Олливандер — изворотливость.

Мистер Джервейс Олливандер изготавливал волшебные палочки и души в них не чаял, но сам предпочитал пользоваться магией только по необходимости. Маленький Гаррик Олливандер был этому несказанно рад. Пока его отец кряхтя пытался пристроить несколько дюжин коробок с отобранными на будущее сердцевинами на высоком стеллаже, по его ножке радостно стучал тисовой волшебной палочкой Гаррик.

— Гаррик! Верни мою палочку на место!

— Да, папа! — мальчик подскочил и сквозь глубины склада понесся в лавочку отца.

— Фух! Нелегкая это работка, а? Таскать коробки, — рукавом смахивая пот со лба и широко улыбаясь, поинтересовался мистер Олливандер через некоторое время у ждущих клиентов. При этом видел он их лишь одним глазом — обзор закрывала стопка коробок с волшебными палочками.

Посетители, впрочем, бестактно сочувствия не выразили. Три пары глаз были устремлены куда-то влево, куда-то, куда Джервейсу мешали посмотреть коробки, куда-то, откуда доносились неистовый стук и шипение искр.

— В...вы так их делаете? — испуганно спросила полная дама, прижимая к себе детей: годовалую малышку и мальчика постарше, который, по всей очевидности, и нуждался в палочке.

Мистер Олливандер замялся на мгновение, а затем метнулся к прилавку, свалил принесенные коробки и узрел наконец причину всеобщего замешательства: маленькое сероглазое чудо нещадно долбило малахитовой чернильницей с массивной подставкой по деревянной палочке, удерживая ее двумя пальцами на прилавке.

— Гаррик! — взвыл мистер Олливандер и вымученно улыбнулся клиентам: — Мой мальчик просто... любопытный.

— Но я же положил палочку на место!

Теодор Нотт — хладнокровие.

— Ты же не трус! Давай посмотрим! — подначивал Драко Малфой.

В родовом поместье Ноттов вновь проходило собрание Пожирателей Смерти, куда Люциус прибыл, по обыкновению, вместе с сыном. Но ни Теодор, ни Драко не имели ни малейшего понятия о том, чем же занимаются их отцы. Теодору, впрочем, было все равно, но будучи уже тогда знакомым с упорством Драко, он коротко кивнул и повел младшего Малфоя к потайному ходу.

Ухмыльнувшись, Драко вежливым жестом пропустил Теодора вперед. Тот наградил Малфоя ледяным взглядом, но все же первым полез в проход за старинным гобеленом. Протиснувшись сквозь недлинный тоннель, Теодор осторожно выбрался из потайной панели и помог Драко проскользнуть так, чтобы никто не заметил. Спрятавшись за доспехами, мальчики стали наблюдать, но что-то понять им так и не удалось — Драко, пытаясь разглядеть предметы на столе перед Пожирателями, неосторожно задел шлем. Тот свалился с золотых плеч и с лязганьем покатился по каменному полу.

— Кто здесь? — громыхнул зловещий голос. Теодор шагнул в сторону, показываясь из-за доспехов и бесстрашно смотря на Пожирателей.

— Нотт младший.

Отец Теодора закрыл глаза руками, опуская голову.

— Как ты смеешь? — прошипел кто-то, направляя палочку на спокойного Теодора.

Через мгновение он уже корчился на полу, бросив быстрый взгляд на затаившегося Драко.

— Хватит! — крикнул Нотт-старший; в тот же миг Теодор перестал дергаться и принялся отрывисто хватать воздух ртом. — Ты один? — спросил он, когда сын, пошатываясь, встал и отряхнулся. Нотт старший внимательно посмотрел в сторону доспех.

— Да, отец, — сквозь зубы процедил Теодор.

— Убирайся тем же ходом, что и пришел, — бросил Нотт-старший, заметивший Драко.

Теодор вновь кивнул и прихрамывая отправился прочь. Он отодвинул скрытую панель, быстро пропуская вперед Малфоя, а затем забрался следом.

— Еще раз приблизишься к этому залу во время собрания, одним Круциатусом не отделаешься! — рявкнул кто-то вдогонку.

Теодор обернулся, и посмотрел на отца. В его глазах не было гнева, в них был лишь холод. Такое же, какой он воспитывал в своём сыне

Зы: да, Оливандера именно так зовут, Ро на поттермо сообщила — эт не я выдумываю.

Ззы: заявки все еще можно оставлять на кого угодно.

Зззы: и отзывы оО восторженные или не очень. Я с ними пишу быстрее.

Сириус Блэк — отвага.

Маленький мальчик сидел на полу и смотрел прямо перед собой. В зрачках серых глаз отражались языки пламени, пожиравшие серебряно-зеленый гобелен. Сириус не специально поджег его — он еще не умел контролировать свою магию, но этому случайному выбросу был даже рад.

Непрекращающиеся речи и наставления родителей о фамильной гордости и превосходстве чистоты крови, которые поначалу просто навевали скуку, по мере приближения времени поступления в Хогвартс всё больше раздражали его. В свои десять он уже мечтал попасть куда угодно, только не в Слизерин. Плюс ко всему, это, вероятно, даст матери понять, что он, Сириус, чистокровный волшебник, носящий знатную и уважаемую фамилию Блэк, не такой, как его братья и сестры.

Спустившись к обеду, он мрачно взглянул на слизеринские серебряно-зеленые гобелены в столовой и испытал отчаянное отвращение. Сегодня он остался без завтрака из-за недостаточного внимания к истории Арктура Блэка: его угораздило зевнуть, когда отец рассказывал, за что именно деда Сириуса наградили орденом Мерлина.

Теперь Сириусу хотелось есть, и поделать он ничего не мог — пришлось сесть за стол и созерцать величественные и обожаемые всей семьей серебристо-зеленые тона. О, Мерлин! Он не просто мечтал, он жаждал наконец отправиться в Хогвартс.

После того, как он съел свою порцию, Сириус поспешил встать из-за стола, не потрудившись скрыть откровенную скуку на лице, выслушивая реплики матери по поводу благодарности... а возможно и чего-то еще — Сириус просто не хотел слушать. Вальбурга схватила сына за руку, но тот, вырвавшись, лишь грозно на нее посмотрел и направился к двери. В тот же момент все предметы в имении, что были хоть как-то связаны со Слизерином, вспыхнули. Вальбурга закричала, подняв на ноги весь дом, и помчалась устранять учиненные непутевым сыном разрушения.

— Я лучше вообще перестану пользоваться магией, чем отправлюсь в Слизерин! — крикнул напоследок мальчик и убежал в свою комнату, единственное место в доме, где не было и намека на «змеиный» факультет.

Молли Пруэтт (Уизли) — хозяйственность.

Губы мистера Пруэтта постепенно растягивались в улыбке, он наблюдал, как его дочь совершенно новым носовым платком тщательно натирает и без того чистый котелок. Молли всегда старалась помочь родителям по хозяйству, ведь домовиков в их семье не было, но сейчас, уже буквально сидя на чемоданах перед отбытием в Хогвартс, она изо всех сил пыталась “отработать в прок”.

— Милая, ты протрешь в котле дыру, — лучезарно улыбнулся Рэймонд. — Лучше сходи на улицу, там такая прелестная погода, насладись последними денечками свободы.

— Ну, папа! — укоризненно посмотрела на него Молли, уперев маленькие кулачки в бока.

— Молли, ты собрала вещи? — крикнула из соседней комнаты миссис Пруэтт. Молли, грустно вздохнув, отложила мятый платок в сторону и помчалась в свою комнату.

— И как это тебе удается? — усмехнулся Рэймонд, подойдя к жене и нежно обняв ее за плечи.

— Приходиться отдавать приказы, иначе она и слушать ничего не хочет.

Миссис Пруэтт заглянула в комнату дочери:

— Ты уже собралась, милая?

— Угу, — девочка кивнула и принялась дальше осторожно оттирать со стола непонятно откуда взявшуюся зеленую краску.

Всплеснув руками, миссис Пруэтт одним взмахом волшебной палочки заставила пятно исчезнуть.

— Иди помешай суп, пожалуйста. Можешь воспользоваться палочкой, — произнесла она, выпроваживая девочку из комнаты, попутно левитируя ее чемоданы в прихожую.

Миссис Пруэтт не учла одного важного обстоятельства: пресекая любую возможность того, что ее дочка взвалит на свои хрупкие плечики еще больше работы, миссис Пруэтт сказала ей, что колдовать вне Хогвартса запрещено, даже простейшие мелкие заклинания не имели право быть по ее словам.

Благополучно забыв об этом, она с помощью магии очистила остальные пятна со стола дочери и спустилась на кухню. На секунду удивленно открыв рот, она застыла рядом с дочерью, а затем громко, заливисто рассмеялась.

Рэймонд прибежал посмотреть, что ввергло его жену в неожиданное веселье. Обняв ее за талию, он тоже рассмеялся, наблюдая за дочерью, которая мешала суп, пользуясь новенькой волшебной палочкой: погрузив прямо в кастрюлю и вдохновенно водя ею по кругу...

Колин Криви — упорство.

Маленький Колин восхищенно наблюдал за опадающими листьями. После школы он большую часть времени проводил дома у окна, ему нравилось наблюдать за природой и всегда так хотелось запечатлить самые красивые моменты: как кружится золотой лист в голубом небе или как качаются деревья на ветру...

— Вот бы у меня появился фотоаппарат, — мечтательно протянул Колин.

Фотоаппараты он не раз видел и знал о них не понаслышке, но вот просить такую дорогую вещь у родителей не осмеливался. Конечно, ведь доходов отца-молочника едва хватало, а мать-домохозяйка и вовсе денег не зарабатывала. К тому же, кто доверит такую дорогую игрушку семилетнему ребёнку?

Печально вздохнув, он отвернулся от стекла и спрыгнул с подоконника. Что-то легонько стукнуло его по спине. Обернувшись, он увидел плавно спикировавший на подоконник старинный фотоаппарат. Колин в удивлении открыл рот и повертел в руках «Praktiflex».

После нескольких часов внимательно изучения выяснилось, что, к огромному его сожалению, фотоаппарат был в совершенно нерабочем состоянии, но Колин решил, что сможет его починить. С этого дня после школы у него не было других занятий, кроме изучения старого прибора, он часами сидел, склонившись над внезапным подарком и стараясь вернуть его к жизни.

— Это фотоаппарат твоего дедушки, — сказал однажды его отец, войдя в комнату и застав сына за чтением взятого в библиотеке выпуска “Популярной механики”.

Колин недоуменно посмотрел на отца, ведь родителям он о фотоаппарате ничего не говорил.

— Я пытаюсь его починить.

— Он многие годы пролежал на чердаке, когда я еще был маленьким, он уже не работал, — произнес мистер Криви, похлопав сына по плечу, и вышел из комнаты.

— А я его обязательно починю, пусть даже для этого мне придется стать волшебником! — уверенно прошептал мальчик, вновь возвращаясь к фотоаппарату.

Автор не писал новых драббликов, автор — ленивая задница. Зато внезапно отрыл три стареньких и ещё не выложенных. Прошу полакомиться ими.

Аберфорт Дамблдор — вспыльчивость.

— Альбус, мне нужно отлучиться, пригляди за Арианой! — невысокий, слегка взъерошенный мальчик заглянул в комнату брата, который усердно что-то писал.

— Я занят, — коротко ответил Альбус, не обратив на Аберфорта никакого внимания.

— Да что ты? — вспыхнул тот. — А когда вы освободитесь, Господин Вечно-Занятый?

— Аберфорт, отстань! Я завтра еду в Хогвартс. Второй курс! — не без гордости произнес Альбус.

— Удачи! А сейчас посиди с Арианой, взрослый ты наш, — закатил глаза младший брат.

— Ты что меня не слышишь? Я занят! — уже не на шутку разозлился Альбус.

— Мама попросила меня сходить в лавку, она готовит, кто-то должен присмотреть за сестрой!

— Явно не я, мне нужно доделать задание по Зельеварению, — отозвался Альбус, возвращаясь к книгам и исписанному тонкими наклонными строчками пергаменту.

— Тебе книги твои сестры дороже? — закричал Аберфорт. — Ты только книгами и живешь, ничего больше не замечаешь! На Ариану тебе вообще плевать!

— Ты не знаешь, о чем говоришь, — угрожающе сверкнув глазами, встал из-за стола Альбус.

— Зато ты у нас много знаешь! — насмешливо протянул Аберфорт.

— Да уж побольше тебя! Ты ведь только с Арианой возиться и можешь. Сам-то хоть страницу прочитал за свои десять?

Аберфорт не ответил и, не выдержав, бросился на брата с кулаками. Вскоре на другом конце дома, в комнате Арианы послышался грохот.

— Если с ней что-нибудь случиться, ты будешь виноват! — угрожающе прошипел Аберфорт и вскочил на ноги. На бегу утирая кровь над губой, он понесся к сестре.

Златопуст Локонс — хвастливость.

— Мой отец собственноручно убил дракона! — громко вещал Златопуст, не обращая внимания на смех мальчиков. — А я помогал!

Новый взрыв хохота. Голубые глаза растерянно обвели нескольких загибающихся от смеха слушателей. Семья Локонсов недавно переехала в новый район и вот теперь Златопуст пытался зарабатывать репутацию у местных мальчишек-маглов.

— Драконов не существует, — выдавил сквозь смех один из них.

— А раз уж тебе так хочется доказать собственную годность к чему-либо... — начал другой.

— Закадри Элизабет Стоун, — закончил третий.

— Кто эта Элизабет? — спросил Златопуст, чуть тряхнув светлыми локонами.

Один из мальчиков подошел к нему ближе и прошептал:

— Стоун — самая красивая девочка нашего района.

Все мальчики вокруг как-то восхищенно вздохнули и выжидающе уставились на Локонса.

— Не вопрос, — уверено изрек Златопуст, сверкнув зубами, — с моей идеальной внешностью...

— Прямо сейчас иди к ней! — перебил один из мальчиков. — Она у реки собирает цветы.

Разумеется, он сразу же направился к реке. А за ним потянулась вся компания.

— Элизабет! — несмело позвал Златопуст, оборачиваясь на прыскающих в ладони мальчишек. — Как дела, Элизабет?

Девочка необыкновенной красоты: пепельно-русые волосы до пояса, огромные серые глаза, круглое миловидное личико, пухлые алые губы — недоуменно посмотрела на Златопуста.

— А! Ты, наверное, сын Локонсов, недавно переехавших? — улыбнулась она.

От этой теплой улыбки у Златопуста подкосились коленки, он не мог выдавить из себя ни слова, но почти чувствовал пристальные взгляды мальчишек, с которыми черт дернул его поспорить.

— Будешь гулять со мной? — выпалил он, наблюдая, как теплая улыбка на лице Элизабет сменяется какой-то жалостливой и виноватой.

— Извини, — выдохнула она, — у меня уже есть друг.

Эти слова словно ударили Златопуста по голове, до него смутно донеслись гогот и улюлюканье мальчишек.

— Что ж ты не рассказал ей про дракона? — спросил кто-то, когда Локонс проходил мимо мальчишек.

— Да-да. И автограф чего не вручил?

Златопуст опустил голову и, не ответив, убежал подальше от мальчишек. Нужно было сказать родителям, что он не прижился здесь, может, еще не поздно переехать?

Дадли Дурсль — избалованность.

— А я хочу ТОРТ! — вопил маленький упитанный мальчик, сгребая со стола пирог с патокой и с демонстративным отвращением унося его из кухни.

Вернон и Петунья растерянно переглянулись.

— Какой ты хочешь, Дадличек? — Петунья уже несколько минут безуспешно стучалась в комнату своего сына.

— Ты знаешь! — с набитым ртом выкрикнул Дадли.

— Поедем с нами, милый, выберешь любой тортик, какой только захочешь! — сюсюкала миссис Дурсль, все еще продолжая постукивать в дверь.

Поколебавшись несколько секунд, Дадли запихнул в рот остатки пирога и, облизывая пухлые пальцы, открыл дверь. Петунья покосилась на пустое блюдо из-под пирога, но, не сказав ни слова, улыбнулась и притянула сына к себе.

— Ну, Диденька? — спросила Петунья, бросая быстрые взгляды на мужа, который, сощурив и без того маленькие поросячьи глазки, вглядывался в ценники. «Диденька» пожал плечами и потянулся к торту. Петунья, испуганно посмотрев на продавца, хлопнула сына по руке. — Здесь нельзя пробовать, ты же знаешь!

Дадли ошеломленно посмотрел на мать и сделал шаг назад, будто опасаясь, что она сейчас превратиться в горгону. Затем, споткнувшись, с громким «ой» он сел толстым задом прямо в кремово-клубничное «Восхищение», стоявшее сзади, возле витрины. Петунья взвизгнула, Вернон вопросительно посмотрел на качающего головой продавца, а Дадли подхватил пальцем взбитые сливки, размазанные рядом с ногой, и с довольной улыбкой слизнул их.

— А ты говорила — нельзя пробовать!

Ахтунг: глава не бечена.

Артур Уизли — беззаботность.

— Поменяться? На что? — насмешливо глядя в жалобные, умоляющие глаза Артура, спросил Нэйт.

Они познакомились несколько минут назад, но Артур уже просил его об обмене игрушками.

Артур, казалось, замялся, но тут же начал лихорадочно перебирать всевозможные варианты в голове.

— Может, ты хочешь метлу? — прошептал он, воровато посматривая на свой дом, через плечо.

— Метлу? — переспросил маггл Нэйт и залился звонким смехом, картинно загибаясь и хватаясь за живот.

— Летающую, — тихо и грустно добавил Артур, чем вызвал новый приступ смеха у новоиспеченного приятеля.

— Что еще предложишь?

— М-м... шляпу? — Артур вопросительно посмотрел на Нэйта.

— Тоже летающую? — хохотнул тот.

— Нет. Озвучивающую твои мысли, — серьезно ответил Артур, недоуменно глядя на жалобно улыбающегося Нэйта. — Тогда, может, ястреб, который летит, куда скажешь? — чуть не плача, продолжил он.

— Ты что, серьезно? — нахмурился Нэйт. — Как это?

— Держи. Просто скажи ему сначала "вверх", а потом указывай направление...— протянув игрушечную птицу, произнес Артур.

Он знал, что ему влетит от отца, но перспектива новой совершенно уникальной игрушки отгоняла все сомнения.

— Вверх! — неуверенно протянул Нэйт.

Через мгновение он ошарашено смотрел на ястреба, мечущегося в воздухе из стороны в сторону, беспрекословно следуя его приказам.

— Ну как? Меняемся? — с надеждой в голосе спросил Артур.

— Не вздумай передумать, — предупредил Нэйт, небрежно кидая маленькому Уизли свою игрушку и вновь поворачиваясь в сторону летающей птицы.

А Артур только крепко прижал к себе новенькую йо-йо и расплылся в счастливой улыбке.

Чарли Уизли — невозмутимость.

- Ты уверен, Чарльз?

— Это может плохо кончиться!

— Мы можем остаться без самого нормального из наших братьев!

— Самого умного...

— Поддерживающего...

— И не сдающего нас маме!

— Не переживайте, я в худшем случае останусь без волос.

— Или ушей!

— Верно, Фред, наш братец останется без ушей.

— Зато маме будет легче его стричь...

— Фред! Джордж! Вы помогаете мне или нет?

— Ну а как же? — хором ответили близнецы и вскинули палочки наизготовку. — Инсендио!

— Протего!

— Инсендио!

— Протего!

— Лакарнум Инфламаре!

— Протего!

— Пиро!

— Протего! Протего! Почему оно не работает?! Фред!

— Агуаменти! АГУАМЕНТИ!

Насквозь промокший Чарли ошалело смотрел на учинённые их испытаниями неприятности: с потолка падали крупные капли, глухо ударяясь о дымящуюся кровать, обугленная стопка новеньких школьных учебников тоскливо разбухала в луже.

— Наверное, там говорилось, что «Протего» не защищает от «Пиро», — задумчиво произнёс Чарли.

— А ты уверен, что оно защитит тебя...

— ...от драконов?

— Драконы? — взвизгнула появившаяся в дверях Молли. — Так вот, почему вы только что чуть не поубивали друг друга?

Взъерошенные близнецы шустро сунули одолженные волшебные палочки в карманы.

— Все трое наказаны! Чарли, если мы одобрили твою мечту, это не значит, что ты должен немедленно пытаться себя убить! И где вы взяли волшебные палочки? Я бесконечна огорчена!

— Но мама...

— Ничего не желаю слышать! Ещё хоть раз затеете что-то подобное, и я сама вас скормлю драконовому выводку! Живо все по своим комнатам!

* * *

— Пст! Псст! Завтра в три на чердаке?

— Разумеется, братец.

— Только «Пиро» больше не используем!

Сивилла Трелони — желание.

— Ты названа именем многих предсказательниц ушедших времён, Сивилла, ты должна открыть в себе талант своей прапрабабушки!

— Но я не хочу, мама, я не хочу знать, что будет в будущем!

— Не бойся, милая. Попробуй. Попробуй заглянуть в грядущий день!

Маленькая Сивилла тряхнула непослушными кудряшками и утрированно печально вздохнула.

— Я вижу... я вижу снег.

— Милая, за окном зима, снег — вещь совершенно очевидная.

Сивилла снова вздохнула и отрицательно замотала головой:

— Только снег. Ничего больше.

Мать Сивиллы отвернулась и, велев стараться сильнее, покинула комнату. Расстроенная малышка с силой толкнула оконную раму, позволяя ледяному вихрю ворваться внутрь комнаты и взметнуть бумаги с попытками предсказаний вверх.

— Никто мне не верит, — прошептала Сивилла, падая на кровать. Через мгновение она смешно сморщила носик и чихнула. Затем чихнула ещё раз. Когда она открыла глаза, в комнате метель кружила искрящиеся снежинки. Удивлённо выглянув в окно, Сивилла поняла, что снег идёт только здесь, внутри. Тёплая улыбка тронула её огорчённое личико, на неё приземлилась и тут же растаяла самая маленькая снежинка.