Ты говоришь во сне.... (гет)

Вы помните свой первый Круциатус? Может быть, второй... пятый...пятнадцатый или хотя бы последний? За время войны с Воландемортом я испытала его на себе лишь однажды, холодным зимним вечером в особняке семьи Малфой, ко мне его применила сумасшедшая Белатрисса Лестрендж. Наверное, так чувствовали себя женщины, которых сожгла инквизиция, слишком больно.... Но война закончилась, мы «победили», хотя если задуматься, мне было бы проще умереть там в Малфой-меноре. Сегодня я испытала свой сорок девятый Круциатус, чувствую, скоро будет юбилейный.... Пятидесятый и последний...

Год первый...

— Гермиона, солнышко проснись!!! — кричит Рон и трясет меня за плечи.

— А? Что случилось? — я просыпаюсь, на будильнике час после полуночи. Недовольно протираю глаза и не могу понять тревогу в таких родных голубых глазах.

— Что тебе снилось? Ты стонала во сне... — говорит мой муж, нежно обнимает и целует в висок, — ничего милая все хорошо, мы вместе, Риддл мертв, все закончилось.

Я засыпаю в его объятьях...

Год третий...

— Доброе утро! — стою у плиты и готовлю завтрак. Рон садиться за стол, устало потирает лоб.

— Ты опять стонала во сне...

— Рональд Биллиус Уизли, ты опять? — раздраженно отвечаю я. Сегодня яичница опять подгорела и настроение испорчено на весь день.

— Я не опять, я — снова, — устало отвечает он, и отворачивается к окну....

Надо обратиться к психологу, думаю я и доедаю завтрак.

Год пятый...

— Кто он, Гермиона?

— Я не знаю, я, правда, не знаю...

— Не ври мне, ты всегда врешь! — кричит на меня муж.

— Рон, пожалуйста, я не помню.... Это же сны, полет воображения понимаешь, в них нет истин, они — химерны, — меня трясет, успокоительное уже не помогает, зелье Сна-Без-Сновидений тоже.

— Я ТЕБЕ НЕ ВЕРЮ, — он встает с постели, и я бросаю взгляд на часы уже три часа ночи.

— Не кричи, дети спят... — пытаюсь замять назревающий скандал.

Муж подходит к тумбочке и берет палочку, направляет на меня и говорит:

— А мы и не будем кричать, — на его лице появляется полусумасшедшая улыбка, — во всяком случае, ты! Силенцио! Круцио...

Мое тело выгибается на постели, кричу — не помогает, он держит меня под воздействием непростительного, пока глаза не закатываются. Рон опускает палочку и хватается за голову, подбегает ко мне обнимает и целует искусанные губы.

— Прости, милая я... на меня что-то нашло! О Господи, я так тебя люблю, прости. Прости....

Мой второй Круциатус, я даже не могу плакать....

Год седьмой...

— Гермиона, зачем тебе это? У тебя неприятности? Рон знает о завещании? — заваливает меня вопросами Гарри.

Устало потираю виски, перед тем как ответить:

— Нет, Рональд не знает, и ты ему не скажешь.

— Герм, что происходит?

— Все хорошо, честно все хорошо.... Гарри в случае моей смерти ты станешь опекуном наших с Роном детей? — мне всегда сложно ему врать.

— Естественно, но в любом случае будет еще Рон? — недоуменно отвечает мой друг.

— В жизни может случиться все, — говорю и протягиваю пергамент для подписи.

Гарри медленно расписывается, отдает документ и долго всматривается своими пронзительно зелеными глазами. Я чувствую его пронизывающий взгляд каждой клеточкой тела и быстро апарирую.

Вчера был тридцать восьмой.... Ровно сорок пять минут адской боли... Я знаю, осталось не долго....

Год десятый...

— Круцио... — в очередной раз проговаривает мой собственный кошмар.

Я корчусь на полу в гостиной, сегодня дети уехали в Хогвардс, у моего тирана теперь развязаны руки и он наслаждается моими криками. Рон опускает палочку, слишком быстро закончилась пытка, думаю я. Пытаюсь дышать, плохо получается...

— Гермиона, ты говоришь во сне, ты что ни ночь торопишься не ко мне.

— Я...я! — не могу сказать ничего другого, никакое оправдание мне уже не поможет.

— Ты что ни сон встречаешься с тем ДРУГИМ! И — ХОТЬ УМРИ, ХОТЬ УБЕЙ — ОСТАЕШСЯ С НИМ!! — кричит Рон, его голубые глаза накрывает пелена безумия, губы расплываются в усмешке, он снова направляет на меня палочку:

— Авада Кедавра!

Последнее что я вижу это яркий зеленый свет, слетающий с кончика палочки...

* * *

Вот уже, который год Рональд Уизли сидит у окна и ждет домой свою жену. Он видит, как во внешнем мире меняются времена года... Весна...Лето...Осень...Зима.... Он наблюдает — как растут соседские дети, почтальон приносит газеты, а по вечерам прогуливаются парочки. Рон ждет свою непутевую жену домой, он готов принять ее обратно, ради детей... Он не перестает повторять:

— Гермиона, ты говоришь во сне. Ты, что ни ночь — торопишься не ко мне...Ты, что ни ночь встречаешься с тем, другим, и — хоть умри, хоть убей — остаёшься с ним!

Рональд Уизли не знает, что в оббитой войлоком палате нет окон....