Плохие (джен)

— У вас есть, что сказать в свое оправдание? — МакГонагалл скептически взглянула на сидящую перед ней девушку.

Та накручивала на средний палец рыжую прядь волос с таким видом, будто она была Министром магии, и её оторвали от очень важного дела:

— Эта сука первая начала, — девчонка резко наклонилась вперед, едва сдерживая переход на крик. — И я бы не сделала ей никаких увечий или критических травм, с которыми бы не справилась мадам Помфри. Поймите меня правильно, профессор МакГонагалл, я не дам никому оскорблять меня в лицо.

— Следите за своим языком, мисс Поттер. Можно было обойтись без этой кровопролитной драки и не лишать свой факультет 100 баллов

Лили откинулась на спинку кресла, скрещивая руки на груди и кладя ногу на ногу:

— Я вас умоляю, профессор! Если человек не понимает с трех раз, то чего я на него буду тратить и без того свое драгоценное время? Не доходит словами, дойдет силой.

МакГонагалл резко выдохнула, поправила очки на переносице и изрекла:

— Вы отчислены от квиддича до конца этого года и будете отбывать свое наказание на общественных работах под руководством мистера Филча. Сова с посланием уже отправлена вашим родителям и будь я на вашем месте, то уже давно бы раскаялась.

Минерва встала из-за стола и, окинув недовольную девчонку строгим взглядом, кивнула ей в сторону выхода. С каждым годом все новое и новое поколение становится более развязными и пошлыми сумасбродами, которые не хотят тратить свою жизнь на что-то более нормальное, чем нелегальныйквиддич, курение и запретные вечеринки с обилием алкоголя.

И кто бы мог подумать, что Лили Поттер окажется среди этих лентяев! Девочка, чей дар зельеварения превосходит даже её бабушку и профессора Снейпа, едва не убила Персефону Забини за какое-то жалкое оскорбление.

— Ну и пожалуйста, — всплеснула руками девушка, вставая. — Когда приступать к уборке территории, которую каждый день гадят эти мелкие му...детишки?

Если её ещё заставят и котлы отмывать после уроков за нецензурную лексику, то можно вешать её фотографию на доску почета хогвартскихлентяев и проебеней. Последним словом Джеймс охарактеризовал Малфоя, который додумался устроить оргию в Выручай-комнате во время рождественского ужина, и которого во время патруля застукала профессор Стебль.

Всех подробностей почти никто не знает, однако Малфой стал родоначальником проебеней на общественных работах, то «случайно» скидывая весь мусор в озеро к кальмару, то случайно вместе отбеливающего заклятья используя заклятье несмываемой краски. С тех пор незамысловатая беседка близ озера имеет яркую окраску с элементами красного, зеленого, синего и ещё кучи цветов. С каждой такой выходкой его срок на общественных работах все прибавлялся и прибавлялся и, кажется, это его ничуть не смущало.

Иногда его забирали с уроков, потому что Филчу внезапно понадобилась помощь в починке прорвавшихся труб, а с каким энтузиазмом во время подготовки к экзаменам падали люстры и рвались картины, что лицо Скорпиуса уже забывали на Чарах и ЗОТИ.

Джеймс пару раз попадал на ОР, валяясь в оранжевой мантии на лужайке и изредка меняя свечи в старинных люстрах в коридорах, и его это вполне устраивало, хотя капитан команды по квиддичу не раз требовал у МакГонагалл освобождение ловца от общественных работ. Минерва могла подсобить своему факультету, но здравый смысл брал верх, и она отсылала надоедливого капитана в гостиную, сказав, что правила для всех равны, даже для гриффиндорцев.

Чаще всего на ОР оказывались личности, от которых вообще не ожидали драки, оскорблений или какой-нибудь умопомрачительной выходки.

Спокойная и помешанная на травологии Алисия Лонгботтом сломала нос какой-то задире рейвенкловке, и её отправили на три месяца на общественные работы. Та сказала, что если бы эта заучка вовремя заткнулась, то не ходила бы теперь с носом в форме знака вопроса.

Джеймс хоть и придуривался постоянно, но где он смог раздобыть эльфийский порошок до сих пор никто не знает. Один раз нанюхался этой дури, и разнес пол гриффиндорской гостиной в компании с Джорданом, а ещё склеил весьма симпатичных слизеринок напоследок, пока староста Хаффлпаффа не дотащил их до кабинета директора.

Фред Уизли младший не вылезал из больничного крыла. Не успев залечить предыдущие переломы и побои, он снова возвращался в больничное крыло — Помфри даже ему специальное место отделила, чтобы он лежал со всеми удобствами.

А Лили просто устала слушать про себя сплетни со стороны Забини, поговорила с ней несколько раз, а затем просто хорошенько врезала, что превзошла саму Алисию — у Персефоны было сотрясение мозга, хотя МакГонагалл даже не задумывается о том, как эта сучка отомстила Поттер.

С кем не бывает? Они просто подростки, которые считают, что могут просрать свою юность на всю катушку. А для чего она ещё нужна? Чтобы не вылезать из библиотеки, как Роза? Чтобы всё время расстраиваться, когда проигрываешь в квиддич, как Альбус? Чтобы кружить парням головы, как её кузины с французскими корнями и сестра Фреда?

Нет. Её молодость должна пройти намного круче, чем у всего семейства Уизли и Поттеров вместе взятых.

У разрисованной беседки стоял высоченный Малфой, скрестив руки на груди и ожидая появления Филча. Удивительно, но его бледной физиономии шел этот ярко-оранжевый цвет, а лицо не казалось таким высокомерным, как обычно.

Слева от него стояла миниатюрная и круглолицая Лонгботтом, разглядывая свои ногти. Оранжевую мантия была ей коротковата, поэтому Алисия завязала её на талии, как обычно завязывала спортивные свитера для квиддича. На ней была белая футболка без рукавов и слишком плотно облегающие джинсы.

Справа от Малфоя стоял Джеймс, облокотившись о столбик беседки, и рассматривал пакетик с зеленым содержимым. Эльфийский порошок, можно даже не сомневаться, но каким боком на ОР загремел только он? Где Джордан?

МакГонагалл остановилась напротив этой малолетней шайки, оглядев их скептическим взглядом. Те даже на неё внимания не обратили. Фред сидел в беседки и перевязывал кровоточащие ладони, даже не стесняясь ругаться прилюдно.

— Где Аргус? — спросила Минерва, подталкивая к этой шайке Лили.

— Убили и закопали под озером, — с сарказмом ответил Малфой, закатывая глаза к голубому небу. — Но сначала изнасиловали вместе с Миссис Норрис.

Алисия фыркнула, одарив его холодным и немного змеиным взглядом. Джеймс засунул порошок в карман мантии и приветственно поднял руку. Лили кивнула, оглядываясь на МакГонагалл.

— Очень остроумно, мистер Малфой, — вторила ему профессор. — А теперь, будьте так любезны, отдайте мне свою палочку.

Немного помедлив, он порылся в карманах и небрежно кинул ей палочку, поворачиваясь к Лили:

— О, в нашей команде ебанько прибыло! Эй, Уизли, глянь, чья сестричка-отличница загремела на общественные работы, хватит из себя последнего мудилу строить!

— Мистер Малфой! — прикрикнула МакГонагалл. — Подбирайте выражения или хотя бы дождись, пока я уйду!

Развернувшись, директриса быстро зашагала в сторону замка, кинув какую-то фразу шедшему на встречу Филчу с кошкой. Тот, помрачнев ещё сильнее, заковылял в сторону провинившихся студентов.

— Лонгботтом, иди с Поттер и подбери ей мантию. Да не с тобой, Поттер, а с твоей сестрой! Опять эти твои фокусы?! А ну-ка покажи глазенки! Малфой, чего ржешь? Давай дуй за граблями! И только попробуй опять сбежать, Уизли, я тебя в подвале замка вздерну вверх ногами под вальс, который вам, идиотам, включают на Рождественский бал!

Малфой напоследок показал завхозу средний палец — ему было до лампочки, грубит им Филч или нет, а вот Лили хотела разразиться тирадой про взаимоуважение, но Алисия утянула её в сторону замка.

— Просто делай, что говорят, а то потом хлопот не оберешься, как этот Малфой, — хоть она и шла впереди, но короткий взгляд через плечо на девушку бросила. — Тебя за что сюда?

— Сотрясение Персефоны Забини моя работенка, — пожала Лили, убирая с лица рыжие локоны. — А ты неплохо той рейвенкловке зарядила.

Алисия, улыбнувшись, хмыкнула. Спустя недолгую паузу, когда они уже шли по холодным коридорам замка, она сказала:

— А знаешь, за что? Она напилась и трахалась с моим парнем на моей же кровати. Легко отделалась, нужно было ей все волосы вырвать, пока этот мудила меня от неё не оттащил. Ты не куришь? Мне бы сейчас не помешало — всё время когда вспоминаю это, хочется то ли разнести тут всё, то ли просто выкурить.

Лили покачала головой. А она-то думала, что сюда справляют малолетних подростков, которым, как они думают, все сходит с рук. Наивная.

— Итак, — Малфой наклонился к Лили, которая пыталась отмыть от беседки рисунок гениталий. — Каким боком здесь, среди ебанько, оказалась лучшая ученица Слизнорта?

У Лили отвечать ему настроения не было. Точнее, сейчас она могла находиться на тренировке по квиддичу, а не стирать чей-то кривой член с белого дерева. Да и каким-то приставучим был этот Малфой — видимо, её появление привнесло много разнообразия, судя по тому, как Филч часто покрикивал на них и не спускал глаз.

Алисия, закрашивающая цветной вандализм Малфоя, задевает ногой банку с краской. Делает невинное лицо и идет в сторону замка, к подсобке Филча за новой банкой — якобы. На самом деле несется со всех ног за колонну, чтобы быстро выкурить две-три сигареты.

— Отъебись от моей сестры, хорек. — Джеймс махнул в его сторону допотопной кисточкой — белые капли краски попали на оранжевую мантию. — В нашей семейке все сюда попадают, хоть на Фреда взгляни.

Фред, чьи волосы почти сливались с мантией, махал кисточкой так, что скорее можно было красить ближайшие деревья и траву, чем эту несчастную беседку. Какой мудила вообще додумался её поставить сюда, одному Мерлину известно.

— Не хотел бы я с ним встретиться в темном коридоре, — подчеркнуто холодно заметил Малфой, вновь обращая взгляд на Поттер. — Так за что сюда такую очаровательную мордашку отправили?

Лили медленно вдохнула и выдохнула.

— Слушай сюда, проебень. — Девушка показала ему средний палец с кольцом с буквой «П». — Видишь этот перстень? Один мой удар по твоей роже и ни один из лучших лекарей Мунго не сможет вернуть его на место. И знаешь, почему? В этом кольце заключена магия не хуже, чем в моей палочке.

Малфой хитро улыбнулся, выпрямляясь и продолжая красить. Эта рыжая особа его позабавила. Очень позабавила. Когда Джеймс не нюхает, то тоже бывает парнем хоть куда, а Алисия, когда не строит из себя стерву, тоже вполне ничего.

С Фредом они уже два месяца вместе убираются, красят и гадят, но тот никакого интереса к общению не проявляет.

Когда к ним попала Алисия, боевая девица, которая гоняла их с Фредом, похлещи Филча, ей было насрать на их интересы и желание полежать на траве, ничего не делая, порой она даже их лупила, так что приходилось браться за дело. Кто бы мог подумать, что такая агрессивная девица окажется дочерью профессора Травологии.

— Да вы, блять, издеваетесь! — воскликнула низкорослая гриффиндорка, на ходу взмахивая руками. — Сколько можно эти долбанные столбики красить?! Малфой, марш на крышу, хватит на задницу Поттер таращиться!

— Чего разоралась, Лонгботтом?! — Рявкает Филч, выпрыгивая из-за дерева. — Командую тут я! Все шевелимся, я хочу есть!

От такого неожиданного появления Фред подпрыгнул на месте, задел ногой банку с краской, повалился на траву и вымазался в белой луже. Судя по его покрасневшему лицу, он был готов разразиться громкой тирадой, что даже с Астрономической башни его было бы слышно. Но вместо всего этого он лишь прошипел, глядя в небо:

— Вот ведь невидимый пиздюк.

Лили прикрыла рот ладонью, пряча смех. Алисия усмехнулась.

Филч злобно зыркнул в её сторону, приговаривая:

— Вы у меня попляшите все.

— Вы хотели сказать, повесим вниз головой в подвалах замка под рождественский вальс?

— Закрой свой рот, Малфой! Ты пропустил одну доску! Давайте быстрее, иначе без обеда останетесь!

Пожалуй, только сей факт смог расшевелись этих подростков. Работать в воскресенье с девяти до семи и перерывом на обед можно прировнять к самоубийству. Лили даже серьезно не относилась к этой работе, как к наказанию, пока Филч не сказал, что отрабатывать она будет каждый день и даже во время каникул.

А потом она была готова разнести всю гостиную и кабинет МакГонагалл — торчать за уборкой территории на каникулах в Хогвартсе, да они издеваются! Но Алисия на её злобные тирады лишь пожала плечами, сказав, что уже пропустила две пары каникул, убирая с Малфоем снег и балуясь заклятиями, сбивая с крыш сосульки. Общественные работы были не просто каким-то обычным наказанием, а клеймом на весь год, в виде оранжевой мантии и пропуска всех запретных факультетских вечеринок в гостиных и Хогсмиде.

Лили вечеринки не особо любила, разве что можно было стакана два огневиски выпить, а потом незаметно уйти в спальню для девочек, наложить звуковые чары и ложиться смотреть цветные сны. На вечеринки в Хогсмид она попросту не попадала из-за дополнительных занятий со Слизнортом, которые, кстати, вообще исчезли из её расписания после получения оранжевой мантии, но была, вполне, наслышана о том, что зажигают там не по-детски. Во время таких вечеринок, где грани между факультетами полностью стираются, Джеймс и затаривался своей дурью.

Сестра пыталась как-то воздействовать на старшего брата, чтобы тот перестал нюхать этот зеленый порошок, но её старания лишь усугубили отношения Джеймса к ней и к семье, поэтому она просто отстала от него, сменив докучность на понимание, а потом попав к нему по воле случая на общественные работы.

Пока что гневные письма от родителей не приходили. Даже ни от кого из Уизли не приходили. Трудно поверить, что Роза и Альбус не наябедничали, и даже странно, что никто из «очаровательных кузин» не написал родителям, что приключилось с их «чудом зельеварения».

Лили ненавидела это прозвище, которым её наградили родные — чудом была Роза со своими мозгами, но точно не она, или Альбус, который может с закрытыми глазами поймать снитч. Они с Джеймсом и Фредом скорее были чем-то неординарным, выходящим за рамки сложившегося семейного строя, словно начинающие революционеры. Хотя сейчас вообще непонятно, кем теперь считают её в семье — очередным пропавшим бунтарем или умницей-дочкой, которую внезапно коснулся юношеский максимализм?

— Ненавижу обедать в этих мантиях, — простонала Алисия, кидая кисточку обратно в банку. — Все таращатся на тебя, как первокурсники на огромного кальмара в озере, и если чего-нибудь им скажешь, то Филч или кто-то из преподавателей тут как тут, чтобы снять баллы за «нецензурную лексику».

— Так ты бы меньше материлась, — подал голос Джеймс, — кто-кто, а у тебя отец профессор Травологии, ему за тебя ещё потом дерьмо разгребать.

— Кто бы говорил, — Алисия резко развернулась, уперев руки в бока, и злобно уставилась на Джеймса снизу вверх. — У кого папаша тот самый «Избранный»? Странно, что тебя из дома не выгнали за употребление этой зеленой херни! И не тебе меня поучать, Поттер — ты не был в моей шкуре.

— Вот и тебе бы не следовало, — огрызнулся Джеймс, наклоняясь к Алисии. — Ты на моем месте не была, вот и помалкивай.

— Это вы на моем месте не были, — неожиданно влез Малфой. — Дома ни шагу сделать без какой-либо хуйни про поведение, а мать то и дело гонит какую-то хрень про потерянное поколение и бедных детишек. Я даже радуюсь, что остаюсь в Хогвартсе на каникулы.

Последняя фраза была произнесена с сарказмом, но Лили специально посмотрела на Скорпиуса, чтобы увидеть в этот момент его лицо. Совершенно непроницаемое, такое же, как в роковой вечер их с Джеймсом разговора, когда он сбежал из дома в Косой переулок. Легкая улыбка, слегка приподнятые брови, как будто он только что сказал что-то очень смешное, но за душой такой адски тяжелый мешок с дерьмом, что проще было бы просто покончить со всем одним махом.

Поймав на себе взгляд Лили, Малфой отвлекся от продолжавшегося спора Алисии и Джеймса, криво улыбнувшись рыжеволосой девушке:

— Залюбовалась моим профилем, Поттер?

— Скорее кривым носом, — отчеканила Лили.

Скорпиус не успел ответить, как тут же их поляну рассек громкий голос Фреда:

— Эти малолетние пиздюки только что сперли нашу краску!

Все разом обернулись — трое мальчишек неслись в сторону замку, а из-за сильного бега от них летели белые капли. Зачем этим придуркам понадобилась краска для общественных работ?! Какая-то херня, да ещё и в первый день её отработки!

Никто ничего не сказал — все разом рванули следом за этими малолетками, ведь Филч не поверит в их историю с воровством, а нагрузит ещё чем-нибудь, вроде украшения замка к Хэллоуину, а потом справит к МакГонагалл за очередным выговором. Та не скупится снять с факультетов по пятьдесят, а то и сто очков, да и про сов с письмами для родителей не забудет.

Фред бежал впереди всех. Ничто не могло ему помешать добраться до этих воришек — ни компания ревенкловок, ни шедшая с тренировки команду Хаффлпаффа, ни их крики вдогонку с не очень приличной речью и угрозами.

Следом бежал длинноногий Малфой, легко маневрируя между учениками, Алисия, нещадно расталкивающая студентов, взяв пример с Фреда, но из-за её низкого роста трудно было быстро пробежать сквозь толпу, пробив себе дорогу только локтями.

Джеймс же вообще побежал не в ту сторону, отчего Лили была готова взвыть — на кой черт ему понадобилось в сторону башни?! Большинство девушек оглядывались на неё, а в ушах, словно тысячи оркестров, гремели произнесенные ими вопросы: «Это что, Лили Поттер?» или «Поттер на отработках? Это невозможно!».

И она была готова побежать следом за Джеймсом, пока здравый смысл не взял верх. Какая им вообще разница, как она оказалась на отработках? Она не так популярна или красива, чтобы переживать за чужие мысли, как Роксана или Доминик, из команды её уже выкинули, а до её результатов в учебе эти безмозглые курицы никогда не дотянут.

В этот момент ей отчаянно хотелось спросить у всех, а что пережили они? Точнее, неужели к ним отнеслись так же, как её родители к Джеймсу, когда узнали, что он подсел на эльфийский порошок? Малфой и Алисия как-то открыто заявили о том, что им херово дома, а взаимоотношения в семье Фреда как-то не особо поднимались в её семье или у остальных Уизли. Не могло же всё быть так плохо?

— Ну, всё, — прозвенел голос Скорпиуса, — попались, ебантяи недоделанные?!

Лили едва стояла на ногах, пробежав такой огромный крюк, и хотела было привалиться к одному из столбов, поддерживающих коридорную арку, как заметила Джеймса, немного наклонившегося и растянувшего руки, словно готового обнять этих троих мальчишек, застывших на лужайке.

Ну конечно, он просто сократил путь и застал их врасплох!

Алисия стояла, направив на воришек волшебную палочку (наверняка забрала её из ящика Филча, когда бегала покурить), волосы взлохмачены, а поза настолько воинственна, что даже Фред засмотрелся, забыв держать кольцо вокруг этих мелких мальчишек.

Скорпиус стоял чуть поодаль, вытянув шею и рассматривая напуганных детей.

— Вас не учили, что воровать нехорошо? А воровать у таких ебанутых, как мы, вообще можно прировнять к смертному греху?!

— Да завали ты свой рот, Малфой! — Рявкнула Алисия, вскидывая вверх волшебную палочку. — Отдавайте нам краску и проваливайте. Мне насрать на то, зачем она вам и кто вы такие, просто верните краску и мы пойдем обедать.

— Всё ради еды, теперь я понимаю, почему Хагрид говорит, что у женщин, драконий аппетит! — Внес, свою лепту Джеймс, весело ухмыляясь.

— И ты тоже завали, Поттер! — Алисия кинула быстрый взгляд на Лили. — Поттер в юбке, забери у этих истуканов краску!

На шатающихся ногах Лили медленно прошла мимо Малфоя и вошла в кольцо Фреда, Джеймса и Алисии, глядя на нахмурившихся мальчишек. Они не оправдывались, не ругались — они вообще молчали, как испуганные котята, наблюдая за ней, словно она была огромной совой, готовящейся полакомится такой легкой добычей.

— Ну же, отдай её мне, паре...

И тут произошло сразу несколько событий. Один из мальчишек кинул в Лили ведро с краской, отчего её с ног до головы окатило белым цветом и ведро врезалось прямо в грудь. Алисия пустила в них какое-то заклятие, прежде чем те бросились врассыпную, а Джеймс лишь громко крикнул — «Вот ведь блять!».

Она повалилась на траву, вскрикнув от неожиданности и от боли. В её глазах заплясали цветные и черные огоньки, а затем наступила непроглядная тьма, сопровождаемая диалогом Джеймса и Малфоя:

— Если они покалечили мою сестру, я их кастрирую!

— О, могу я присутствовать на операции в виде начинающего хирурга?

— Ну, наконец-то, проснулась!

Лили почувствовала, как чьи-то холодные ладони ложатся на её щеки. Едва разлепив глаза, она различила взъерошенную Алисию, сидевшую на краю кровати в оранжевой мантии.

Затем её спихнул Джеймс и наклонился над ней, в упор разглядывая лицо. Ощутив себя не в своей тарелке, Лили просто закрыла глаза и натянула на лицо одеяло, услышав спокойный вздох Джеймса:

— Хоть лицо в порядке — остальное не важно.

— Да ладно, ты серьезно? — с сарказмом произнес Малфой. — Подумаешь, шок, синяк во всю грудь и шею, волосы и лицо в белой краске, остальное, блять, не важно.

— Ты можешь хоть раз не ругнуться в приличном месте? — осведомился как бы «ненароком» Фред.

Лили так и видела, как Скорпиус повернулся вокруг себя и уставился на Фреда, как на полное ничтожество, Алисия театрально приподняла брови, а Джеймс хитро улыбнулся — почему у них все происходит как по сценарию?

— Я, конечно, понимаю, что интересую большую женскую часть Хогвартса, но ты мог бы умереть свой пыл насчет моего красноречия, Уизли, — ядовито произнес Малфой, — я одним с собой полом не интересуюсь. — Видимо, Фред собирался что-то сказать, потому что Скорпиус поспешно добавил, испортив всю остроту и желчь своей фразы. — И почему никого не интересует больная? Помфри вызывает Поттер, покажи нам свое личико!

Лили резко откинула с лица одеяло и тут же спросила:

— Родители знают о чем-нибудь?

Именно в этот момент она могла думать о том, что мог ответить кузен этому тупоголовому Малфою, как бы их могла разнимать Алисия и чтобы ляпнул её брат, но благоразумие брало верх — родителей всегда оповещают раньше о травмах, это Лили по себе знает. Она не раз писала родителям об очередном матче Альбуса и его печальном исходе, но те говорили, что всё прекрасно знают, хотя её сова прилетала к ним за несколько часов.

Фред и Джеймс быстро переглянулись — сейчас они соврут ей. Они всегда так переглядывались с Джеймсом, когда собиралась напропалую врать родителям — напряженно, долго, а затем искусственно улыбались, как куклы в магазине дяди Джорджа.

— Джеймс, — девушка сжала край одеяла, — так они знают о чем-нибудь?

Тот сначала потрогал рукой шею, посмотрел на стену, затем на потолок, а уже потом на сестру. Он открыл рот, но вместо него затараторила Алисия:

— Вот ведь парни, мнутся как девки, я бы раза четыре успела умереть, пока ты тут пейзаж за окном рассматривал, Поттер! Короче, как только этот маленький пиздюк вырубил тебя банкой с краской, Фред с этим наркоманом отнесли тебя в больничное крыло, а я оттаскивала Малфоя от парнишки, которого он успел поймать и едва не убил. Пока ты была без сознания, МакГонагалл начала наводить порядок — старосты ищут по своим факультетов этих воришек, а Филч прибавил нам ещё, — она неопределенно взмахнула рукой, — 160 часов работ. У меня такое чувство, что когда мы закончим 7 курс, то всё равно будем возвращаться убирать мусор за этими мелкими свиньями.

— Да ты просто гениальна, Лонгботтом! — Малфой закатил глаза к потолку. — Трелони бы тобой гордилась, но, будь так любезна, ответь Поттер в юбке на заданный вопрос.

— Да ты просто гениален, Малфой, — Алисия медленно развернулась к нему, — неужели и так не ясно, что первым делом МакГонагалл оповестила родителей, а потом Альбуса с Розой и остальных Уизли?

Лили вновь закрыла глаза и натянула на голову одеяло. Все её худшие опасения сбылись в один миг — сначала все узнали о том, что она на отработках, а потом о том, что в первый же день она оказалась в больничном крыле. И что теперь с ней будет? То же самое, что и с Джеймсом? Но Джеймс не заслужил такого отношения к себе, впрочем, как и она.

— Эй, Лили, успокойся, — она почувствовала прохладные руки Алисии, касающиеся её лба через одеяло, — ничего хуже уже не будет. На радость Джеймса тебя не искалечили, а у меня конфисковали палочку, так что на занятия вообще можно не ходить, только на отработку. Ну, пускай Малфою тот строптивый мальчишка яйца ногой чуть не отбил, это зрелище того стоило.

Девушка выглянула из-под одеяла:

— Что, серьезно?

— Да я чуть не умер, — Скорпиус в мгновение ока оказался у постели больной, приложив ко лбу тыльную сторону ладони. — Миллионы искр посыпались из моих глаз, но острая боль не смогла искалечить меня или заставить остановиться на пути к этому исчадию ада, которого я собирался побороть в яростной и неистовой схватке...

Фред расхохотался. Он стоял, подперев собой стену и скрестив руки на груди, напоминая аврора при исполнении, если бы не перебинтованные руки и сшитая рана под глазом, свидетельствовавшие о его недавней драке.

Только сейчас она заметила, что он стоит рядом с растрепанным и взъерошенным Джеймсом, готовым вскочить в любую минуту. Никто не мог сказать, почему эти двое детей героев стали «плохими» детьми, разве что можно было попробовать разобраться, что их к этому привело. Да и всех остальных тоже — Лили не могла вспомнить, с какого курса постоянно лицезрела Малфоя в оранжевой мантии.

— Подробности оставь для своей подружки, извращенец, — с отвращением произнесла Алисия, поворачиваясь к Лили. — Если тебе что-нибудь понадобится, кричи, ори, топай руками и ногами, я приду.

— Скорее она вызовет демона, чем ты приползешь к ней из гриффиндорской башни, — фыркнул Малфой, отходя от кровати больной. — О, сморите-ка, вся семья в сборе!

Растрепанные рыжие пышные волосы, словно нимб, тут же исчезли за углом коморки мадам Помфри. Послышалась ругань, чей-то злобный и настойчивый шепот, а затем показались Роза и Альбус.

Роза, как всегда, держалась на высоте — в руках книга, форма с иголочки, гольфы одинаковый длины и вид такой, будто это они подглядывали за ней, а не она за ними. Трудно поверить, что голубые глаза дяди Рона достались Розе. С её чопорностью этот цвет цикория не вязался.

А Ал выглядел так, как будто Роза вытянула его из кровати посредине ночи. Неровно застегнутая черная кофта, мятый воротник рубашки и спутанные волосы, словно он всю свою жизнь бежит против ветра.

— Что, оставить вас наедине? — Осведомился Малфой, стряхивая с мантии невидимые пылинки. — Семейное единение или окончательный разрыв? Горе, слезы или улыбки с примесью понимания? Только здесь и только сейчас!

Под тяжелым взглядом Джеймса Скорпиус заткнулся и, утянув за собой Алисию, скрылся за углом каморки мадам Помфри — иногда он выключает идиота внутри себя и становится нормальным, но уж больно это редко происходит.

Повисло липкое и неприятное молчание. Лили теребила кончики своих рыжих волос, Фред хмуро смотрел в пол, Джеймс сел на стул около кровати. Лишь Роза чувствовала себя невозмутимо, оглядев родственников взглядом МакГонагалл.

— Как ты себя чувствуешь, Лили? — Сухо поинтересовалась кузина.

Та лишь неопределенно пожала плечами. Ей не хотелось сейчас говорить с Розой или Альбусом, а просто накрыться одеялом и долго лежать, глядя в темноту. Она чувствовала, как Роуз принесла с собой атмосферу серьезности и негатива, а Альбус лишь заставлял думать, что он очередной подкаблучник и мямля.

— Я написала родителям о том, что произошло, — кажется, Лили слышала, как её сердце ударилось о ребра. — Пока они не ответили, но, чувствую, что профессор МакГонагалл позаботится о том, чтобы решить эту проблему в кротчайшие строки.

— Проблему? А если бы он ей этой банкой краски мозги вышиб? — Звонко произнес Джеймс. — Ты бы тоже сказала, что эту проблему можно решить?!

Роза повернулась к Джеймсу с нескрываемым раздражением и презрением. Она выглядела так, как будто только что заметила кузена и то, была готова фыркнуть, лишь бы он растворился. Лили сжала край одеяла — она терпеть не могла, когда кто-нибудь из родственников так вел с себя с Джеймсом или Фредом.

— Не цепляйся к словами, Джеймс Сириус. Лили жива и, слава Мерлину, не покалечена, а ты мог бы не портить её своим наркоманским влиянием — смотри, что из этого вышло. Лили теперь тоже носит оранжевую мантию, вынуждена выслушивать этого Малфоя с Лонгботтом и тратить свое время на общественные работы, когда могла заниматься или играть в квиддич!

Джеймс вспыхнул, встряхнул головой, словно боевой петух, и пристально посмотрел на кузину горящими глазами, готовый разразиться нецензурной тирадой, но Лили лишь выдавила из себя:

— Джеймс тут не причем, Роуз. Я не по его мановению врезала Забини, это было мое личное желание. По-твоему, я должна выслушивать гадости от неё?

— Но зачем, Лили?! — Роза резко повернулась к кузине. — Вы могли решить все как цивилизованные и воспитанные люди, ведь...

Поттер выпрямилась. Эту тираду она уже слышала, и второй раз внимать этим бредням не собиралась.

— Я её ударила и нечего меня за это корить. Что сделано, то сделано, и, как видишь, — Лили обвела рукой пустующие койки, — Персефоны тут уже нет, поправилась бедняжечка. Да и мне понравилось на общественных работах, знаешь, отрезвляет! Глядя на такую, как ты, мне хочется книгами блеваться, лишь бы не покрыться библиотечной пылью и не носить эти дурацкие плотные гольфы, а если ещё взять во внимание, как ты презираешь своих кузенов, то, определенно, есть от чего пустить скупую слезу!

Роза вспыхнула, поравнявшись цветом лица со своими волосами. Повертев головой из стороны в сторону, она укорительно взглянула на Фреда, а затем отчеканила низким и хриплым голосом:

— Я думала, что могу что-то исправить, но нет, уже поздно. Этот наркоман вывернул твои мозги наизнанку, а может и заставил тебя нанюхаться этой зеленой дури, — она сделала неопределенный жест рукой. — Пошли отсюда, Ал. Лили мы тоже потеряли.

Альбус долго и пристально смотрел на сестру. Ей казалось, что он пытается найти в ней какие-то кардинальные изменения, вроде бритого виска, татуировки голого Мерлина на шее или пирсинга через всё лицо, но не находит. Эта всё та же его сестра, которая любит ходить зимой по дому в шерстяных носках, делать невообразимые прически и смотрит с папой маггловские сериалы про вампиров, высмеивая каждый кадр.

— Альбус, — голос Розы готов был в любой момент лопнуть, разорваться, а она сама напоминала решительного и одновременного жалобного щенка, которого вот-вот пнут.

— Давай, иди вместе с ней, — Фред оттолкнулся от стены, — ведь мы потерянные детишки, которые испортят ещё одного Поттера. Ведь мы деремся, нюхаем эльфийский порошок и зажигаем в Хогсмиде, пока вы торчите в библиотеке, ловя кайф от занюхивания библиотечной пыли. Давай, Ал, вали отсюда, а то вдруг тебе передастся зеленая херь в кармане Джеймса воздушно-капельным путем, и ты навсегда останешься отбросом общества вроде нас.

— Ну, наконец-то ты это признал, Фред, — выражение лица у Розы было таким, как будто произношения их имен были для неё подобны глотку яда. — Идем, Ал.

Немного помявшись, Альбус, подошел к Лили и тронул её за плечо, проверяя, живая ли она и не растает, если он уйдет. Девушка чувствовала, как в груди знакомо защемило, когда брат с кузиной скрылись за углом коморки, который она уже успела возненавидеть. Он даже не оглянулся на них. Фред и Джеймс проводили родственников немного озлобленными и одновременно печальными взглядами.

— И в кого она такая ебанутая? — Выплюнул Фред, с хрустом сжимая и разжимая кулаки. — Вроде её родители вполне ничего, а она какая-то со странностями.

— Девушка со странностями, — вздохнул Джеймс, — это сущее наказание. Тебе действительно нравятся общественные работы?

— На них нет Розы, — Лили чувствовала, как её трясет от злобы и негодования, — это уже праздник. Теперь я понимаю, каково это, приезжать домой на каникулы, а там целая семья Роз, которые лезут не в свое дело.

Фред и Джеймс быстро переглянулись.

— Пора бы тебе отдохнуть от нас, — молвил Фред, криво улыбаясь — Лили ни разу не видела, чтобы он улыбался по-настоящему.

— Не парься из-за Ала, я с самого начала знал, что он придурок, — заметил Джеймс, улыбаясь на прощание. — Спокойной ночи, сестричка. Завтра будет новый день, новая пища для размышлений. Торжественно клянусь, что притащу тебе твой любимый пудинг с завтрака.

Лили лишь кивнула, обдумывая произошедшее. Сейчас она чувствовала, насколько вымоталась разговаривать, думать и переживать — стоило её голове коснуться подушки, как она провалилась в забытье, окутанная цветными снами и мирами, где нет никаких проблем и Роз со своими нравоучениями.

Следующие дни для Лили Поттер тянулись крайне медленно. Иногда к ней по утрам забегал Джеймс, прогуливая первый урок, чтобы накормить сестру её любимым пудингом и пожаловаться на тяготы жизни и работы на ОР. Лили видела, что брат как-то поднялся духом с тех пор, как её зачислили в их «оранжевую гвардию», да и Фред стал более спокойным — по крайней мере, во время её лежки у Помфри он попадал в больничное крыло всего-то два раза.

Алисия приходила к ней после отработок, иногда приносила какие-то книги, иногда, усевшись на стул и скрестив руки на груди, она с переходом на крик рассказывала ей об их трудовых буднях.

— Знаешь, сегодня на зельях ко мне подошла какая-то девчонка, — она щелкала пальцами, пытаясь вспомнить имя. — Как же её зовут... да черт с ним, с этим именем. У неё вытянутое лицо желтого цвета, как будто её приложили о метлу раза четыре, в общем, твоя подруга.

Лили, сидевшая в кровати, на миг замерла. Захлопнув книгу, которую она листала, девушка положила её на прикроватную тумбочку и, сцепив пальцы в замок, произнесла:

— Странно, но у меня нет такой подруги.

Алисия, накручивавшая на указательный палец прядь коротких темных волос, лениво приподняла брови (сказывается долгое присутствие близ Малфоя):

— Не вынуждай меня приукрашивать этих фигуристых куриц, — фыркнула собеседница, — светлые волосы, голубые глаза, вся из себя милая и прекрасная, что блевать хочется.

Как она вообще осмелилась подойти к Алисии, подумала Лили, ведь та, несомненно, сидела за последней партой, а, точнее, на последней парте, да и ещё в своей оранжевой мантии. Каким чертом она ещё не курит в кабинетах, одному Мерлину известно.

А ещё, насколько Лили уже могла понимать её, дочка профессора Лонгботтома терпеть не могла девушек с идеальными пропорциями, ведь сама она была приземистой, с огромными бедрами, да и ещё грудастой, отчего она напоминала растрепанного воробья.

— Так что она сказала?

— Что хочет познакомиться с Джеймсом поближе.

— Алисия!

— Да сарказм это такой, успокойся, Поттер. Мадам Помфри тебя чем-нибудь успокоительным не опаивает? А не помешало бы, — выпрямившись на стуле, она внимательно посмотрела на Лили. — Она хаффлпаффка. Причем с очень хорошей успеваемостью, но до твоей долбанутой кузины ей далеко.

Лили напрягла память. Светловолосая, голубоглазая — она много с кем общалась, но всех сразу и не вспомнишь. Но вместо лиц знакомых, их имен и прочего в голове возникла совершенно иная мысль — а не отвлекают ли они все её от мрачных мыслей того, что её ждет после того, как она выйдет из больничного крыла?

Как на неё посмотрят? А прислали ли ей родители ответное письмо? Если бы прислали, то кто-нибудь, да притащил бы его к мадам Помфри, и Лили бы вскрыла его дрожащими руками. Или не дрожащими?

А дальнейшие размышления прервало появление Скорпиуса Малфоя. Шел он вразвалку, хотя спину держал прямо, как истинный аристократ, беспорядок в его белесых волосах, хотя ей казалось, что он специально его делает, и оранжевая мантия, перекинутая через плечо — счастливый конец очередного рабочего дня.

— А я думал, что я единственный такой заботливый и прекрасный, навещу Поттер в это время, — он уселся на край кровати, напротив Алисии, повесив мантию на столбик кровати. — Но нет, Лонгботтом тут как тут.

Алисия сощурила глаза:

— А, по-моему, ты бы не прочь опоить чем-нибудь Поттер и переспать с ней. Ну, чего оскалился, проебень? Я же знаю, какие штуки ты проворачиваешь с девушками в «Кирке гнома».

Малфой, ухмыльнувшись, хотел что-то ответить, но Лили перебила его:

— «Кирка гнома»? Но этот паб давным-давно закрыли, разве нет?

— В том то и дело, что закрыли, — Скорпиус повернулся к девушке, задумчиво теребя пальцами тонкое одеяло. — Вот только это то, что ты знаешь, а то, что знаем мы с этой тыквой, — он кивнул в сторону Алисии, отчего так резко дернулась на стуле от негодования, — совершенно другое.

— Ты сам-то понял, что сказал, хорек? — Алисия закатила глаза к потолку. — В «Кирку гнома» можно попасть, только если ты приглянешься верзилам, охраняющим черный вход. Они, либо пропустят тебя, либо махнут рукой в сторону — мол, проваливай отсюда, ебанько недоделанный.

— А после частых посещений тебе дадут что-нибудь, — Малфой вынул наперсток из кармана мантии, отчего девушки едва подавили смешок — парень проигнорировал их, — вещицу, глядя на которую эти мудилы пропустят тебя. Хватит ржать, да, это наперсток. А у тебя что, тыква?

— Ещё раз назовешь меня овощем, и я твою голову тебе в задницу засуну, — рявкнула Алисия, отчего Скорпиус немного сдвинулся с места. Порывшись в карманах оранжевой мантии, она показал им совиное белое перо. — Намного круче, чем твои швейные навыки.

— То есть это ваш пропуск? — Спросила Лили, чтобы более точно представить систему «Кирки гнома».

— На языке старост — да, — Малфой, воспользовавшись моментом, лег поперек кровати девушки, прямо на её ноги и, закинув руки за голову, уставился в потолок.

Алисия фыркнула, закинув ноги в грязных кедах на колени Скорпиуса. В этом жесте не было никакого намека не близость — Малфой мог сказать, что у неё «шикарная грудь», а Алисия бы просто с безразличным лицом ударила его в ответ, обозвав «ебанько» или «проебенем». Никто из них не считал, что они дружат друг с другом, но Лили считала, что это и есть их дружба, немного странная, но всё-таки дружба.

— А как они узнают, что это именно та вещица, которую они вам дали? Их вещица?

Алисия, удивленно приподняв брови, начала говорить, но Малфой перебил её:

— Иногда ты меня ударяешь прямо в сердце, Поттер. Не только когда надеваешь свою коротенькую юбку, но и когда задаешь такие вопросы. Ты же рождена в семье великого «Избранного», где магия идет параллельно с его великой историей.

— Извращенец, — вставила свою лепту Алисия, покачиваясь на стуле.

— Не напоминай мне об этом, — огрызнулась девушка, кидая злобный взгляд на Малфоя, — и не переводи тему, ведешь себя как первокурсник, не сделавший домашнее задание по ЗОТИ. Они просто заколдованы? — Лили фыркнула. — На любое заклинание есть контрзаклинание.

Алисия щелкнула пальцами:

— Но не то, которое было личным, придуманным или как там его. Короче, это особое заклинание, которое помогает им отличить свои предметы от чужих.

— Нет, если этот «создатель» создает такое заклинание, то и контрзаклинание идет в паре с ним — он же не такой дурак, чтобы наложить его и не снимать? — продолжала гнуть свою сторону девушка, скрестив руки на груди.

Приподнявшись на локтях, Скорпиус обменялся странным взглядом с Алисией. Глядя на них, Лили почувствовала себя лишней на этой койке. И вообще, она устала. Потерев переносицу, девушка дернула ногой под одеялом, отчего Скорпиус недовольно сел.

— Я устала, и не хочу с вами спорить. Да и ты так и не сказала мне, что от тебя хотела та хаффлпаффка, — Лили медленно сползла вниз, головой на подушку, окончательно вытеснив Малфоя.

— Какая хаффлпаффка? — тут же оживился Скорпиус, кидая высокомерный взгляд то на Алисию, то на Лили. — Красивая, голубоглазая?

— Тебе лишь бы по стройным курицам пройтись, проебень ты несчастный, — зевнула Лонгботтом, снимая мантию.

— Не волнуйся, Лонгботтом, своим вниманием я и пышек не обделяю, с тобой же общаюсь, — ядовито произнес Малфой, поворачиваясь к Лили. — Так как она выглядела?

— Она подходила к Алисии, а не ко мне, если ты плохо слышал, — вторила ему рыжеволосая девушка, открывая книгу и демонстративно показывая, что разговаривать дальше она не намерена.

Скорпиус повернулся к Алисии, но она уже встала и, стряхнув со снятой мантии невидимые пылинки, с фальшивой улыбкой произнесла:

— Тогда я приду к тебе завтра, когда мадам Помфри выгонит тебя отсюда, крепкую и здоровую. Набирайся сил для завтрашней уборки, — она кинула презрительный взгляд на светловолосого парня, — а ты уже отваливай от Поттер, ей и без твоей бледной рожи тут тошно.

Показав в ответ средний палец, парень нехотя поднялся и, взяв мантию, подмигнул ей на прощание:

— Я уже соскучился по твоим костлявым ногам.

— Ты уже достал меня этим, — Алисия схватила его за руку и утянула в сторону выхода. — Опоздаешьзавтра хоть на две минуты на ОР — обещаю, будешь голым с кальмаром плавать в озере, а потом выйдешь и споешь мне гимн Хогвартса. Я всё сказала.

И почему-то никто не сомневался в том, что Алисия Лонгботтом сможет заставить Скорпиуса Малфоя сделать это — просто у одной железный кулак, а у другого нет ни малейшего желания уродовать свое «прекрасное» тело.

Ближе к полудню мадам Помфри выгнала Лили Поттер со всеми потрохами из своего больничного крыла, напутствуя о том, чтобы она остерегалась колюще-режущих предметов и не ввязывалась в драки, как её двоюродный братец.

Девушка неохотно покинула уже облюбованную ею койку, неся в руках тяжелую стопку книг — Алисия постаралась на славу, притаскивая ей, то учебники, то какие-то книги романтического плана, про девушку-вампира и влюбленного в неё мага. Сама Алисия лишь пожимала плечами — книги ей в библиотеке не выдают из-за оранжевой мантии на плечах, поэтому она их забирала у соседок по комнате.

Судя по тому, с каким лицом она это говорила, девушки её не особо жаловали, да и она с ними не водила вековую дружбу, скорее наоборот. Лили даже хотелось предложить ей поменяться с кем-нибудь комнатами, чтобы они жили вместе, два отброса общества.

Девушка, обогнув коридор с картинами, которые не скупятся на пару лишних вопросов о последних школьных сплетнях, в которых ей выделено особое место, вышла к беседке. Набрав осеннего воздуха в грудь, и, зажмурившись, она сделала шаг вперед, на лужайку.

Около беседки четверо ребят в оранжевых мантиях весело перекидывались чем-то вроде квоффла, только более похожим на маггловский футбольный мяч — Алисия курила, пока Филч отошел куда-то. Джеймс жаловался, что в последнее время он зорко следит за ними, а кошка даже ходит за Алисией, чтобы та не пряталась за колоннами и не курила, пока все работают. Джеймс и Фред смеялись над чем-то вместе с Малфоем, пока тот перекидывал мяч из руки в руку, выделывая из себя профи своего дела.

Всё было таким... привычным. Лили Поттер было странно это признавать, но ей нравилось на отработках. Ей нравилась сама атмосфера происходящего, ей нравились эти люди, окружающие её — у них было свое мнение на всё и они не думали о том, а что про них подумают другие. Эта их странная дружба и взаимоотношения с ней и друг с другом воодушевляла.

А может, она просто слишком долго провела в больничном крыле в их окружении и поэтому сейчас думает об этом, как о чем-то хорошем?

Но не успела Лили Поттер сделать шаг в сторону своих оранжевых отбросов, как кто-то преградил ей путь. Точнее, она врезалась в кого-то, едва не задохнувшись от обилия сладких духов.

Персефону Забини можно узнать сразу же по двум вещам — во-первых, огромное облако духов, от которого можно потерять сознание, а, во-вторых, противный скрежет её каблуков о старинный пол замка, от которого даже волшебники на портретах закрывают уши руками.

Она была по-своему красива — глаз бы тут уже уцепился за неё в толпе учеников Хогвартса, если бы вы были с ней не знакомы. А вот если вы с ней знакомы, то, для вашей же пользы, лучше обходить эту особу стороной. От острого языка мисс Забини ещё никто не уходил не опозоренным.

Разве что только одна рыжеволосая личность, которая, нахмурившись, стояла перед ней, сжав в руках книги настолько сильно, что побелели костяшки.

-Ну и где твоя оранжевая мантия, шалавушка? — ласковым голосом спросила Алисия, вставая по правую руку от Лили.

Вид у неё был уставший, но карие глаза горели, а в пальцах она перекатывала незажженную сигарету. Лили чувствовала, что медленно к ним подтягиваются и Джеймс, и Фред, и Скорпиус, который, кажется, когда-то встречался с Забини.

— Там же, где и твоя девственность, Лонгботтом, — прошипела Персефона, не глядя на говорившую. Её взгляд был устремлен на Лили Поттер, которая, поджав губу и, не моргая, смотрела на девушку напротив. — Я вижу, вы все в полном составе.

Краем глаза Лили видела, как напряглись Джеймс и Скорпиус. Вот у них было крепкое прошлое, связанное с этой особой, а Фред с Алисией просто, как по инерции, встали около подруги, так, на всякий случай.

— Жалкий драчун, который меряется силой на школьном дворе из-за денег, — Персефона перевела презрительный взгляд на Фреда. — Толстенькая дочурка профессора Травологии, который не знает, как ему вести себя с собственной дочерью, — Алисия лишь сжала в пальцах сигарету, а Персефона продолжала перечислять.

— Симпатичный, но конченый наркоман, — она театрально вздохнула. — Ах, Джеймс, если бы не этот эльфийский порошок, у нас бы с тобой было великолепное будущее. И, — она повернулась лицом к Малфою, — Скорпиус. Милый, милый Скорпиус. Если бы я держала тебя при себе, — девушка шагнула вперед и провела пальцами по скуле парня, — то ты бы опустился до уровня этих маглолюбов, — Персефона резко отдернула руку, сделав шаг назад, словно прикоснулась к чему-то плохо пахнущему или ядовитому.

Все молчали. Ещё одной прекрасной способностью Забини было то, что своим слизеринским ядом она попадала прямо в яблочко, прямо в больное место каждого.

Но, почувствовав, что она может продолжать и, убедившись, что все внемлют ей, Персефона изящно выгнула брови и, скрестив руки на груди, выдала:

— Но я пришла не к вашей кучке отбросов. Лили Поттер, у меня остался к тебе один должок, — девушка, улыбнувшись, наклонила голову вбок. — Надеюсь, мадам Помфри оставила за тобой койку?

Фред усмехнулся:

— Решила сломать Лили нос, когда мы все тут, рядом? Да тебе Алисия одним хуком справа мозги вышибет, а потом не побоится скормить паукам из Запретного леса.

— Глупый, рыжий мальчик, — Забини ещё шире улыбнулась, разводя руками, — впрочем, как и все Уизли.

Момент — и всех, стоявших вокруг рыжеволосой девушки, отбросило в сторону. Послышался хруст дерева, всплеск воды, а затем чей-то протяжный стон. Лили почувствовала, как сердце несколько раз ударилось о ребра.

Конечно, Персефона использовала вербальное заклинание — она специально собрала их в кучу, чтобы потом раскидать во все стороны так, забавы ради, ведь пришла она сюда для того, чтобы не просто отомстить Лили, а преподать ей хороший урок, чтобы она не смела и руку поднимать на такую личность, как Персефона Забини.

Девушка, окончательно вынув палочку из рукава мантии и, направив её прямо в лицо Поттер, самодовольно улыбнулась — от этого её лицо исказилось, потеряло какую-то аристократичность и разумность, которой та так гордилась.

Персефона начала произносить заклинание, как Лили, сама того не осознавая, резко прыгнула вперед, снеся с ног нападающую и выбив из её рук палочку стопкой книг. Изящная, каштанового цвета палочка с красивым рисунком по рукоятке взмыла вверх, в потемневшее от серых облаков небо.

Забини что-то кричала, испуганными глазищами глядя в небо, Лили, словно завороженная, смотрела на остановившеюся в небе палочку, впрочем, как и остальные. Джеймс выбрался из озера и замер, лежа на траве и уставившись в небо. Фред так и валялся в обломках беседки, ругаясь и пытаясь сдвинуть с себя часть обломившейся крыши. Алисия, прислонившись к дереву, с открытым ртом смотрела, как палочка изящно крутилась в воздухе. И только Скорпиус Малфой смог выдавить из себя что-то в этот момент:

— Идиотка, тут же везде зеркальные потолки!

Зеркальные потолки — это особое заклинание, которое было наложено на каждый потолок в Хогвартсе. Оно представляло собой некую систему безопасности и стукача в одном флаконе. Если это сильное заклинание, то оно отражается во все стороны (но такие заклинания в Хогвартсе не используются, хотя, кажется, Забини об этом вообще не знала), а если слабое, то зеркальный потолок просто поглощает его, посылая сигнал наложившему его, что кто-то колдует в не классное время.

Слабое заклинание просто поглощается, а вот Персефона явно использовала что-то из запретного. Сначала раздался гром, а затем, осветив небо и заставив подростков прикрыть глаза от яркого света, блеснула молния, попав прямо в волшебную палочку Забини.

Раздался душераздирающий треск, снова сверкнула молния, а затем все стихло, как будто ничего и не было. Воздух словно скрутило, а мрачные тучи лишь нагнетали обстановку.

— Моя палочка, — после минутного транса просипела слизеринка. — Да слезь ты с меня, Поттер!

Оглушенная, а точнее, немного потерявшая ориентацию, Лили позволила Персефоне спихнуть её с себя. То ли ей показалось, то ли гроза ослепила её, но, кажется, золотистая листва на деревьях приобрела более сочный оттенок, а небо стало ещё темнее.

Кое-как развернувшись, она отодвинула от себя помятые книги и сфокусировала взгляд на происходящем. На лужайке маячили студенты, видимо, выбежавшие из кабинетов на раздавшийся шум, а вместе с ними и преподаватели — Лили уловила исчезающую фигуру профессора Слизнорта среди учащихся.

Закашлявшись, она рухнула обратно на лужайку, уставившись в небо. То ли в глазах потемнело, то ли погода ухудшалась, но Лили Поттер чувствовала, как что-то очень важное происходит вокруг и именно благодаря этому она второй раз за месяц окажется в больничном крыле.

Её мысли путались, сплетаясь в странное кружево паутины — перед глазами проплывали смутные картинки из детства, когда папа первый раз взял её с собой на Косую аллею.

А потом она увидела маму. Это воспоминание всегда всплывало перед ней в особо грустные моменты её жизни — мама сидит к ней спиной, непривычно ссутулившись, поддерживая голову руками. Тиканье кухонных часов нарушает лишь один-единственный всхлип, сопровождаемый фразой:

— Да как такое вообще могло произойти... сначала Фред, затем Джеймс.

Лили, стоявшая чуть поодаль от дверного проема быстро развернулась и тихо, словно мышка, пошла прочь — тогда её горло жгло от обиды и презрения к брату.

Она всегда слушала рассказы о «сильной» и «храброй» Джинни, женщине, которая участвовала в войне и смогла выжить, которая помогла «Избранному» наконец обрести свой покой и счастье.

И та, которая больше всех переживала из-за смерти Фреда старшего.

Тогда Лили подумала, что для матери кузен и брат — двойной удар. Сначала к ним пришла тетя Анджелина, с трясущимися руками и красными глазами, и поведала о том, что случилось с Фредом, и как он оказался в больнице Святого Мунго. Лили слышала всё это в пол уха, потому что мама выгнала её из кухни и велела не выходить из своей комнаты, пока гостья не уйдет. А подслушивающие чары в доме Поттеров никто ещё не отменял.

Потом, спустя несколько дней, во время очередной уборки в доме, миссис Поттер нашла тайник старшего сына с эльфийским порошком. Именно после этой уборки Лили и застала её на кухне, запутавшеюся и потерявшеюся.

В тот вечер, ведомая гневом, Лили ворвалась в комнату брата, снося все на своем пути — книги, метлы, приставленные к стене, маггловские диски и даже мебель. Она кричала ему что-то о том, как можно сделать такое с собой, да и ещё с родителями в придачу, но Джеймс Поттер, валявшийся на кровати, ничего ей не ответил.

— Прости, — он повел плечами, растерянно запуская руку в волосы. — В следующий раз я не буду держать тайники в доме.

Младшая сестра просто запустила в него подушку, утерев слезы рукавом кофты. Малиновый рукав начал медленно расплываться — Лили распахнула глаза.

Перед ней было всё то же серое небо, а на лицо капали редкие холодные капли, от которых по всему телу проходила дрожь. Сделав глубокий вздох, она широко распахнула глаза и попыталась сесть, пока не врезалась во что-то.

Чуть поодаль от девушки раздалось чье-то недовольное «ой»:

— Крепкий у тебя лоб, хот метлы об него ломай, — мелодичные и звонкий голос звучал слишком громко, отчего гриффиндорка прикусила губу и поежилась. — Профессор МакГонагалл послала Филча привести тебя в чувство, но, думаю, никто бы не обрадовался, увидев такое перед собой после пробуждения.

Рыжеволосая девушка, пересилив боль, которая при легком движении тут же прошлась по всему телу, повернулась в сторону голоса. Перед ней, под начинающимся дождем на корточках на траве сидела светловолосая голубоглазая девушка, с огромными синяками под глазами и сочувствующим взглядом.

— Мы встречались раньше?

Девушка усмехнулась:

— Единственное, что тебя сейчас интересует, встречались ли мы раньше? Ох, Лили Поттер, ты ужасно странная, — выдержав паузу, она скучающим голосом добавила. — Если тебе это что-то даст, то меня зовут Ида. Ида Макмиллан. Припоминаешь такую?

Лили, ухмыльнувшись, закрыла глаза, давая холодным каплям упасть на веки и скатиться вниз, по вискам, к ушам, а затем в волосы. Ей казалось, что она вся горит, начиная от рыжих волос и заканчивая носами туфлей — глубоко вздохнув, Лили просто позволила темноте принять себя в свои цепкие и холодные объятия.

Маленький Скорпиус Малфой стоит по пояс в озере Малфой-мэнора. Если бы не противная Персефона, которая от скуки раскидала все его игрушки по саду, то ему бы не пришлось залезать в озеро — в импровизированном фонтане застряла фигурка мага в фиолетовой мантии.

— Ну же, дубина, ты не утонешь, это всего лишь озеро, — крикнула Персефона, стоя по щиколотку в воде. — Заходи уже и доставай мою куклу!

В отместку он зашвырнул фарфоровую куклу Забини в этот же фонтан. Голосок внутри подсказывал ему, что от лица валявшейся к ним спиной куклы мало что осталось, но девочка на берегу ещё таила скромную надежду на то, что от её игрушки хоть что-то осталось, иначе она грозилась разнести всё поле для игры в «Магов и гоблинов» Скорпиуса.

Он терпеть её не мог, даже говорил об этом родителям, но те лишь говорили, что нужно вежливее вести себя с гостями и не забывать, что это их друзья.

— Ваши друзья, не мои, — поправил отца Скорпиус, отталкивая руки матери, которая пыталась стряхнуть невидимые пылинки с его мантии. — Эта фурия топчет мои игрушки!

— Мы купим тебе новые, — успокаивала его мама, пытаясь хоть как-то, явно неумело, переправить настроение сына на более благоприятный лад, но тот отчаянно продолжал гнуть свое.

— Не хочу я новые, я хочу, чтобы Персефона перестала ходить к нам. Я не хочу притворяться ее мужем и выгуливать этих страшных кукол.

— А ты не пробовал поиграть с ней в «Магов и гоблинов»? — Миролюбиво произнесла мать, касаясь руками его мантии. Рук он не стряхнул, лишь насупился, упрямо шмыгнув носом.

— Она «случайно» раздавила половину гоблинов.

— Скорпиус, ты мужчина или нет? — Отец явно был не в настроении, поэтому мальчишка хотел ретироваться к себе в комнату и переждать приход гостей, притворившись спящим, но после двух-трех попыток эта штука уже не срабатывала. — Уступил ей раз, уступил ей два, на третий раз скажи свое веское слово. Иди уже и займись делом. Спрячь своих «Магов и гоблинов».

Астория лишь вздохнула, кидая корящий взгляд на мужа. Тот пытался справиться с завязками мантии, но те непослушно завязывались в узлы, а то и вовсе перевязывая пальцы. Посмотрев на все так же недовольного сына, она улыбнулась ему, прошептав:

— А ты не думал, что Персефона вредничает, потому что ты ей нравишься?

Скорпиус криво улыбнулся, смешно приподнимая белобрысые брови:

— Она любит только себя и свои куклы.

В итоге, в каком-то смысле маленький Малфой оказался прав. Спросив об этом Персефону, та лишь рассмеялась, закидывая фигурку китайского дракона в кусты с розами. Попытавшись отобрать у неё фигурку зеленого дракона, девочка внезапно громко завизжала — Скорпиус шарахнулся в сторону, а в сад тут же сбежалось несколько нянек. В момент захлебнувшись слезами, Персефона тыкала в мальчика пальцем, рассказывая о том, как он кидался в неё своими игрушками.

— Да неправда все это! Мне что, пять лет, чтобы кидаться в кого-то игрушками?!

Одна из нянек укоризненно посмотрела на него, пообещав, что доложит об этом мистеру и миссис Малфой. Успокоив рыдавшую девочку, которой надоела эта игра, няньки ушли, пообещав принести им чего-нибудь сладкого — как только старые тетки в темных платьях отвернулись, Персефона поправила волосы и вытерла краем платья глаза.

Скорпиус молча подошел к её игрушкам, разбросанным на одеяле для пикника. Взяв самую нарядную и улыбающуюся куклу, он направился мимо Персефоны, которая, смекнув, что сейчас произойдет, бросилась за ним.

— Оставь Эсмеральду! — она пыталась уцепиться за его руку, но Скорпиус лишь оттолкнул её.

— Раньше надо было думать!

Замахнувшись, он закинул эту куклу прямо к магу в фиолетовой мантии, который застрял в каменном лотосе фонтана — он услышал треск, а вот Забини вряд ли. Бросившись в озеро, она отскочила от воды, как ошпаренная. Всё-таки на дворе осень, да и вряд ли она умеет плавать, но это не остановило её. Повернувшись к Малфою, она злобно произнесла:

— Доставай Эсмиральду или я утоплю всех магов из твоей дурацкой игры, ни одного не оставлю.

— Ну и что, мне купят новую, это же всего лишь игра, — пожал плечами мальчик, самодовольно улыбаясь. — Может, если будешь плакать ещё громче, няньки прибегут и вынут тебе её, конечно, не забыв наказать при этом меня. Хотя вряд ли эти старухи полезут в холодную воду.

Девочка прямо на глазах теряла хватку — от уверенного и самодовольного вида не осталось и следа, а большие карие глаза смотрели то на озеро, то на дом, то на Малфоя, собирающего с травы фигурки гоблинов.

— Вот ведь, — он поднял одну фигурку выше головы, рассматривая её, — рука отломилась. Может, миссис Шапнель склеит её...

— Скорпиус.

Мальчик не отреагировал — он подсчитывал убытки, вынимая из травы фигурки гоблинов и некоторых магов, к которым Персефона уже успела приложить руку. У одного отшибло колпак, у другого руку по кисть с волшебной палочкой, а у большинства гоблинов ноги.

— Скорпиус, пожалуйста, достань мне Эсмиральду.

— Ты что-то сказала? — спросил он, не оборачиваясь, пытаясь уместить в руках кучку фигурок.

— Пожалуйста, достань Эсмиральду из фонтана.

— И что мне за это будет? Мокрые штаны? После пойдем за стол, а мне скажут, ты что, совсем сдурел в мокрых штанах на эти стулья из вишневого дерева садиться?! И останусь я без тыквенного пирога с кремом. — Вытянув паузу, он добавил. — Отстань от меня, Забини, не видишь, я не могу ногу найти.

— Давай я склею их всех, — в отчаянии произнесла девочка, хватая его за руку. — Это моя любимая кукла. Верни мне её.

— Ну, если ты так настаиваешь...

Недовольно разомкнув глаза, Малфой огляделся. На соседней койке лежал Фред Уизли, подперев веснушчатую щеку рукой, вторая лежала на пустующей тумбочке. Приняв вертикальное положение, Скорпиус, потянувшись, огляделся.

С другой стороны от него лежал Поттер, обнимая подушку и пуская на неё слюни — будь у него хоть что-нибудь или кто-нибудь, способный запечатлеть этот момент, Малфой бы тут же им воспользовался, но кое-что отвлекло его.

На одной из дальних коек, ближе к углу мадам Помфри, лежало две девушки, а третья, с рыжими волосами, села на кровати, свесив ноги. Потерев руками глаза, он подняла голову и уставилась прямо на Малфоя, сидящего в другом углу.

— Какие у тебя ноги-то ровные, не думал, что у Поттеров такое бывает.

— Какой у тебя вид побитый, неужели Фред наконец-то отработал хук слева? — огрызнулась девушка, прерываясь одеялом.

— И давно мы тут? — после недолго й паузы спросила Лили.

— Откуда мне знать? По-твоему, я специально тут сидел и ждал твоего долбанного пробуждения? — огрызнулся в ответ на предыдущую реплику парень. — Делать мне больше нечего. У тебя вон под боком Забини спит, не хочешь ей волосы выдрать?

Поттер кинула взгляд на соседнюю койку — Персефона крепко спала, завернувшись в одеяло и свернувшись калачиком. Покачав головой, девушка залезла на кровать, оглядывая спящих:

— Мне теперь твоим обществом наслаждаться, да?

— Почему так обреченно? По-моему, я не настолько страшен в этой пижаме.

— Специально для тебя тут зеркала не вешают, хорек.

— Скажи-ка мне, Поттер, ты играла в детстве в «Магов и гоблинов»?

Лили, скрестив руки на груди, подозрительно посмотрела на него:

— Хочешь высмеять меня, поиздеваться? Типа девчонки всегда играют за магов, потому что они девчонки?

Немного помолчав, Малфой произнес:

— Да нет. Просто это была единственная нормальная игра. Нашему кружку тайных дебилов было бы неплохо в неё сыграть.

Лили Поттер ответила не сразу, но, всё-таки ответила, немного смущенно:

— У меня есть коробка в комнате, если нас кто-нибудь навестит, то попрошу принести их.

— Я знал, — довольно произнес Малфой, — что ты от такого старья слюни пускаешь! Когда придут твои соседки по комнате? Они хотя бы симпатичные или такие же, как гоблины из игры? Много из них девственниц?

— Малфой! — Лили вспыхнула. — Будешь играть за магов! Я тебе ни одного дракона не дам!

— Не будь девчонкой, Поттер! И, эй, не честно себе сразу армию набирать! Это мужская игра, так что мужчина выбирает первым!

— Я не вижу тут мужчин. Какие мужчины? Девочки, вы видите тут мужчин? — Спросила Лили у спящих с обеих сторон девушек. — Слышишь? Они тоже их не видят.

— Лил, — девушка недовольно высунулась из-под одеяла, — как ты?

На краю кровати сидел Альбус — растрепанный, черная кофта на пуговицах криво застегнута, а волосы настолько отросли, что ему можно было хвостик завязывать. Лили слабо улыбнулась, пытаясь прогнать сон.

— А где Великая и Ужасная Роза Уизли, «творительница» судеб человеческих? — С сарказмом спросила старшая сестра, оглядывая ребят на соседних койках.

Персефона сидела в окружении слизеринских подруг, которые о чем-то ей оживленно шептали, а та внимала и впитывала эту информацию, словно губка — ей было скучно в этой палате в компании «плохих», как их попросту начали называть в народе, поэтому она едва дожидалась начала приемных часов. Чтобы хоть как-то скоротать время она то и дело цеплялась к Алисии, которая все время порывалась выдрать ей волосы или сломать нос — Забини лишь забавлялась этим, разглядывая свое отражение в зеркале и слушая, как Фред и Малфой убеждают её оставить Забини в покое.

В больничном крыле изнывали все до единого, разве что Лили пыталась скрыть скуку и волнение, которые преследовало её каждый раз, стоило ей оказаться на больничной койке. Алисия не могла находиться в обществе Персефоны, и ей постоянно хотелось курить. Малфою не хватало общества и внимания, поэтому чего он только не вытворял — сдвигал койки, строил какие-то «одеяльные форты», даже книги читал, а когда приходили посетители, в него словно бес вселялся. Джеймсу нужен был эльфийский порошок — под глазами залегли синяки, а кожа как-то странно побледнела, будто кто-то холст скипидаром окатил. Изредка Лили просыпалась ночами, как будто чувствуя, что с Джеймсом происходит — ему снились кошмары, он метался по кровати из стороны в сторону, комкая простыни и скидывая одеяло с подушкой.

— Джеймс, — тихо шептала Лили, кладя холодные руки на его горящий лоб. — Тсс, Джеймс, все хорошо. Я здесь.

Ей не хотелось, чтобы кто-нибудь ещё слышал или видел, что происходит. Все крепко спали или делали вид, что крепко спят, но, ловя на себе задумчивые взгляды Фреда, Лили казалось, что настало время снова поговорить с братом об этой его зависимости. Лишь бы он снова не сбежал от них.

— Не знаю, — пожал плечами Альбус, почесав затылок. — Наверное, в библиотеке.

Лили открыла рот, чтобы сказать ему что-то, но её перебил Джеймс:

— Поздно приходить и извиняться, братишка. Или ты не боишься, что кузина увидит тебя и навсегда изгонит из нашей чокнутой семейки?

— Слушайте, — влез Малфой, спрыгивая с подоконника (допотопно неизвестно, что ему было там нужно, потому что на вопрос Лонгботтом, «чего ты лезешь туда, хорьковая морда», он предпочел не отвечать). — А у вашей Великой и Ужасной Уизли парень хотя бы был? — Скорпиус хлопнул кулаком о ладонь. — Или она ещё чиста, как новый пергамент?

— Малфой, — одернул его Фред, закатывая глаза к потолку. — Ты успокоишься или нет?

— Если вас больничное крыло угнетает, то меня наталкивает на размышления о неизведанном.

Лили скорчила ему рожицу, показывая средний палец:

— Делай, что хочешь. Мне даже интересно посмотреть, как она тебя пошлет на все четыре стороны.

Джеймс и Альбус уставились на сестру. Алисия присвистнула:

— Ты только что разрешила Малфою домогаться до твоей кузины? Дала сестринское разрешение? А что, если у этого идиота что-нибудь получится?

Лили пожала плечами:

— Мне то что? Если она поведется на него, то это её проблемы. — Её эта тема раздражала. —Я не верю в то, что Роуз согласиться обжиматься с Малфоем.

То, что она зря сказала эти слова, девушка поняла намного позже. У Скорпиуса улыбка расползлась по лицу от уха до уха, а глаза заблестели, словно он до начала разговора глотнул огневиски.

Альбус глядел на них всех так, словно знакомился с новыми людьми. В детстве они все были не такими — Джеймс всегда вел себя как старший брат, который может чему-то научить, помочь или заступиться, но сейчас они почти не общались. Фред был улыбчивым и простодушным парнем, который с радостью доставал бабушке банки и кастрюли с высоких полок, а Алисия даже в детстве была какой-то язвительной драчуньей. Малфой ему никогда не нравился, но сейчас невольно хотелось улыбнуться, глядя нас виду аристократичного, но полного всякого дурачества парня.

А Лили... Она стала какой-то живой. Не такой, как раньше. Чаще она отмалчивалась, слово «заткнись» в её лексиконе не водилось, и в своем роде она была младшей версией Розы, но более живой, а сейчас её словно воскресили. Глаза блестят, на губах улыбка, а движения более свободные и раскованные — она спокойно могла ругаться и затыкать Малфоя, показывая ему средний палец.

И чтобы Роза не говорила ему, Алу она нравилась такой больше, чем когда-либо.

— Забини, у тебя совсем ум за разум заехал?!

Альбус, ушедший в свои мысли, был вынужден вернуться от выкрика Алисии. Та стреляла ненавидящим взглядом в сторону Персефоны, которая смотрела прямо на Ала. Она сидела на койке странно изогнувшись, слегка прикрыв глаза.

— А что в этом такого? Симпатичные мальчики, — она махнула рукой в сторону Малфоя и Джеймса, — слишком быстро выходят из строя. Да у нас с ним и разница не большая...

Лили столкнула брата с кровати, отчего тот едва не свалился на пол:

— Ал, иди отсюда, пока эта фурия на тебя не набросилась. — Улыбку с лица сестры как ветром сдуло. — Поговорим потом, хорошо? — Она протянула ему руку, и тот сжал её, совсем как в детстве, когда они шли по Косой аллее, а он вечно отставал от всех. — Я очень рада, что ты пришел.

Кивнув, мальчишка окинул взглядом всех остальных, проигнорировав койку с Забини — Алисия улыбнулась ему на прощание, Фред махнул рукой, а Джеймс, нахмурившись, кивнул. Малфой предпочел, чтобы за ним осталось последнее слово:

— Не ведись на таких красоток, — он ткнул пальцем в сторону Персефоны, подмигнув Поттеру. — Всю душу своими когтями вырвут, да и ещё самые обманчивые сучки.

Лили швырнула в него подушку, но тот увернулся — подушка попала прямо в лицо Фреду. Альбус, хохоча, выскользнул из больничного крыла — его смех эхом разносился по мрачному и неприветливому коридору, который вел прямиком в эту обитель начавшихся подушечных войн.

Перед сном мадам Помфри заставила их убирать перья, которые были повсюду — на кроватях, в волосах, в пижамах, витали в воздухе, отчего, если сделать глубокий вдох, белые перышки забивались прямо в ноздри.

— Что вы за дети такие, — бормотала она, — ни месяца не пройдет, чтобы кто-нибудь из вас тут не оказался.

— Карма, — развел руками Джеймс, получая порцию собранных в комочек перьев в затылок. — Никто не застрахован от...

И тут раздался такой пронзительный девичий крик, что Персефона сперепугу упала с кровати, а Алисия с Лили шарахнулись в разные стороны, кто куда — около входа в больничное крыло стояла Великая и Ужасная Роза. Её лицо было перекошено от ужаса, а рука направлена прямо на Джеймса.

— Ч-что ты тут разоралась? — брякнул парень, во все глаза глядя на кузину.

— Твоя спина, — срывающимся на крик голосом ответила девушка.

Джеймс стоял спиной к выходу и лицом ко всем, кто находился в этой комнате. Медленно потянувшись к спине, он вздрогнул все телом — что-то теплое расползалось по его футболке, как будто кто-то невидимый лили на его спину персиковый джем с завтрака.

Мадам Помфри оттолкнула ринувшеюся к брату Лили, велев всем покинуть больничное крыло. Фред было хотел подойти к кузену и посмотреть, что вообще происходит, но Помфри и его оттолкнула в сторону, велев всем пошевеливаться.

— Что ты там увидела?! — Спросил он, стоя за дверью больничного крыла. — Что с Джеймсом?

Роза, более-менее пришедшая в себя, презрительно посмотрела на родственника. Даже стоя в едва освещаемом коридоре в окружении отбросов её горячо любимого факультета и двух скользких слизеринцев, она не собиралась вести себя прилично и воспитанно по отношению к ним. Скрестив руки на груди и вздернув голову, она отвернулась, пытаясь уйти отсюда, но Малфой, схватив её за локоть, заставил остановиться:

— Вырубай свою горделивую сучку, Уизли, — Персефона бесстрастно смотрела на гриффиндорку. — Что такое страшное с Поттером?

— Я даже не удивляюсь тому, что вы, — её голос взлетел на несколько октав, — не заметили, что из спины этого наркомана торчит какая-то штука, а по спине хлещет кровь!

— Мы бы заметили, не заори ты как резанная крыса, — фыркнула Алисия, прислонившись к каменной стене. — Мы дрались подушками, — теперь она обращалась ко всем, — а у него на спине кровяное озеро. Вопрос напрашивается сам собой — откуда у него эта штуковина в спине и почему он не почувствовал боли? Будь это маленькое пятнышко, Уизли бы так не орала.

Повисло напряженное и тягучее молчание, хоть метлу вешай. Лили нервно грызла ноготь на большом пальце, Фред счесывал засохшую кожу с окровавленных костяшек, а Джеймс с Малфоем переглядывались.

— Вашу ж мать, — руки Персефоны взметнулись ко рту, а в широко раскрытых глазах отражались лица стоящих вокруг соседей по койкам. — Кажется, я знаю, что это.