Вкус янтаря (джен)

— Пусть это прозвучит банально, но я люблю, когда мне дарят цветы! — Мари-Виктуар Уизли мечтательно запрокинула голову. Потолок в Большом Зале представлял собой чистое голубое небо, без единого облачка. — Но никому из наших мальчиков и в голову не придет подобная идея, — девушка скептически окинула взглядом длинные дубовые столы и ужинающих ребят.

— Да ладно тебе! — Ребекка Олбрайт, подруга Мари-Виктуар, шутливо толкает ее плечом. — Тебе ли жаловаться на недостаток внимания со стороны противоположного пола?

— Я вовсе не жалуюсь, — Мари-Виктуар нахмурила брови. — Между прочим, Бекки, ты первая подняла эту тему: что мне подарить на день рождения.

— Ну, уж цветы пусть тебе дарят твои поклонники, не я! — возмутилась Бекки.

Мари-Виктуар хотела что-то ответить, но в это время рядом с ней приземлилась заколдованная бумажная птичка, пущенная с противоположного конца стола. Девушка посмотрела в ту сторону и увидела пожирающего ее глазами и блаженно улыбающегося старшекурсника — Сэма Брукса. Мари состроила унылую гримасу, которую с огромной натяжкой можно было назвать ответной улыбкой, и поглядела на бумажную птичку. На одном ее крыле была надпись: «Ты пойдешь со мной в Хогсмид?» Мари-Виктуар вытащила перо и чернила, написала на другом крыле «И не надейся!» и отправила птичку обратно. Судя по исчезнувшей улыбке Брукса, он правильно истолковал содержание ответного послания.

— А, может, со мной сходишь? А, Мари-Виктуар?

На это раз приглашающим оказался сидящий рядом с Бруксом Джастин Ричардс. Сэм метнул на него испепеляющий взгляд, но все решила сама приглашенная девушка, бросив обоим парням краткое «Нет».

Не успела мисс Уизли вновь повернуться к подруге, как на соседнее с ней место плюхнулся Кристофер Файбер, однокурсник Мари-Виктуар, и сразу с ходу спросил:

— Послушай, Уизли, может, оставишь свои великосветские манеры и составишь мне компанию на прогулке в Хогсмид?

— Послушай, Файбер, — копируя его ироничный тон, произнесла Мари-Виктуар. — Ты думаешь, что твое якобы приглашение хоть отдаленно напоминает то, что я хотела бы услышать?

— Чего ты язвишь, Уизли? — подперев щеку рукой, парень с улыбкой глядел на нее. — Сама ведь знаешь: как бы я не задал это вопрос, все равно ответ был бы отрицательным. Так к чему все эти высокопарные речи? Я прав, Олбрайт?

Бекки усмехнулась, но промолчала, продолжая уплетать пирог с патокой.

Мари-Виктуар демонстративно отвернулась от гриффиндорца и принялась с нарочито скучающим видом разглядывать обстановку Большого Зала.

Перед предстоящими выходными за столом преподавателей царила спокойная атмосфера. Директор МакГонагалл вела светскую беседу с Флитвиком. Профессор Спраут непринужденно смеялась над шуткой Горация Слизнорта.

За столом Хаффлпаффа что-то шумно обсуждали ребята из «барсучьей» команды по квиддичу. За тем же столом Мари-Виктуар увидела своего старого друга Тедди Люпина и послала ему дружескую улыбку, он коротко кивнул, улыбнувшись ей в ответ, и повернулся к своему приятелю Майклу Фостеру. Мари-Виктуар вновь принялась за остывающий ужин. Она искренне надеялась, что больше никто из парней не станет ей досаждать своими приглашениями в Хогсмид. В это время кто-то произнес за ее спиной:

— Мари-Виктуар, можно тебя на минутку?

Девушка обернулась. Перед ней стоял слизеринец Патрик Оуэн. Выглядел он как всегда безупречно, в тоне и манерах — допустимая нотка высокомерия, но Мари-Виктуар прекрасно знала, что на самом деле он от нее без ума. Поэтому ничуть не удивилась последовавшему вопросу:

— Ты не хотела бы пойти со мной завтра в Хогсмид?

— Нет, не хотела бы, — холодно произнесла девушка и отвернулась. Она рассчитывала, что, получив столь ясный отказ, парень тут же уйдет, но он продолжал стоять у нее за спиной.

— А позволь узнать, почему? — таким же прохладным тоном спросил Оуэн.

Мари-Виктуар уже хотела ему ответить, но, кинув быстрый взгляд на внимательно уставившийся на нее гриффиндорский стол, встала со своего места, отвела навязчивого ухажера чуть подальше от стола и что-то тихо ему сказала. Слизеринец посмотрел на девушку так, словно она вдруг превратилась в василиска, и быстрым шагом вышел из Большого Зала.

— Что ты ему сказала? — спросила Бекки, когда Мари-Виктуар вернулась на свое место. — Мне послышалось, будто пробегая, он прошипел что-то типа «чертова вейла».

— Очень может быть, — спокойно ответила Мари и наклонилась поближе к подруге: — Я сказала ему, что мои родители работают в Гринготтсе, а его мать — посудомойка в «Дырявом котле», так что он совсем мне не ровня, и поэтому я не могу с ним встречаться.

— О, Мари! Это же смертельный удар по честолюбию Оуэна! — притворно ужаснулась Бекки, но тут же рассмеялась. — Ну, ты даешь, подруга! Это же надо выдумать такое! Бедняга Оуэн!

— Мне не нравится Оуэн, — пожала плечами Мари-Виктуар. — Пусть скажет спасибо, что я сказала ему все это с глазу на глаз, а не перед всем Гриффиндором.

— А ты бы могла! — со смехом сказала Бекки.

* * *

А после ужина подруги сидели в общей гостиной Гриффиндора и писали эссе по зельям. Бекки была отличницей, Мари-Виктуар всегда получала «выше ожидаемого». Злые языки (по большей части — женские) приписывали успехи в учебе мисс Уизли исключительно ее внешней привлекательности, а особенно — текшей в ее жилах крови вейлы. Но Мари ухмылялась, слушая такие рассказы: да уж, охмурить ее декана и директора Хогвартса Минерву МакГонагалл проще простого!

Итак, подруги делали уроки. Но от написания эссе девушек постоянно отвлекали: всего за один час Мари-Виктуар вынуждена была дать от ворот поворот сразу трем навязчивым ухажерам. Парни все еще пытались пригласить девушку в Хогсмид, это была последняя попытка, ведь сегодня уже вечер пятницы, как раз перед походом. Когда подошел четвертый претендент, терпение мисс Уизли уже не выдержало:

— Думаю, пора ложиться спать, Бекки! Мне кажется, завтра мы сможем позаниматься гораздо результативнее, — громко, так чтобы было слышно на всю гостиную, сказала Мари-Виктуар, и, демонстративно поправив прическу, направилась в спальню.

— И все-таки признайся: внимание окружающих тебе явно доставляет удовольствие, — сказала Бекки, когда они поднимались по лестнице.

В ответ Мари-Виктуар возмущенно фыркнула.

* * *

Начинались первые теплые деньки, но Хогвартс по-прежнему добросовестно отапливался. Видимо, местные домовые эльфы чрезвычайно опасались вспышки острых респираторных вирусных инфекций. И, судя по всему, совершенно спокойно переносили духоту. Но из-за этого в спальне для девочек уже неделю оставляли окно открытым всю ночь.

Мари-Виктуар Уизли смотрела в окно. Бекки Олбрайт уже минут двадцать спокойно посапывала в своей кровати.

Странная вещь — дружба. Они дружат уже 5 лет, с первого курса, спят на соседних кроватях и ничего не скрывают друг от друга. Мари, не задумываясь, называет Бекки Олбрайт своей лучшей подругой. Хотя, казалось бы, что может связывать столь непохожих девушек? Высокая голубоглазая блондинка Мари-Виктуар Уизли, чья безупречная красота сводит с ума большую часть хогвартских парней, но чья сдержанность и хладнокровность не позволяет зайти отношениям дальше флирта. Многие удивляются (по большей части — девочки): о чем думала Распределяющая Шляпа, отправляя Мари-Виктуар в Гриффиндор? Этой надменной гордячке место в Слизерине! Но Ребекка Олбрайт, круглолицая шатенка небольшого роста, и, между прочим, староста факультета, знает, что это не так. Рядом с веселой, постоянно улыбающейся Бекки улыбалась и Мари-Виктуар. Бекки знала, что за маской внешней холодности и отстраненности, Мари скрывает чуткую и добрую натуру. Пусть и не лишенную недостатков!

Мари готова была без колебаний признать, что любит оказываться в центре внимания. И даже соглашалась назвать это недостатком, ведь как раз сегодня этот недостаток сыграл с ней злую шутку. Все эти многочисленные приглашения в Хогсмид… Они ей порядком досаждали.

Неужели непонятно, что Мари-Виктуар пойдет с Бекки?! Вместе они отлично проведут время. Уж получше, чем со всякими Ричардсами и Оуэнами! Они, конечно, зайдут в магазин с одеждой, примерят новые модные мантии, потом в «Дэрвиш и Бэнгз», ну и в «Три метлы», конечно…

С этими мыслями Мари-Виктуар залезла под теплое одеяло и, наконец-то, заснула.

* * *

— Мари-Виктуар! — явное изумление в голосе подруги заставило девушку открыть глаза.

— Что случилось? — заспанным голосом спросила она.

— Погляди-ка сюда, подруга! — откинув бархатный полог, Бекки указывала на тумбочку рядом с кроватью Мари.

Ничего спросонья не понимая и представляя полчища соплохвостов рядом со своей кроватью, Мари-Виктуар инстинктивно придвинулась поближе к спинке и натянула на себя одеяло. Однако, проследив за направлением руки Бекки, Мари увидела букет нежных алых тюльпанов, лежащий на ее тумбочке. Под букетом находилась записка. Девушка взяла цветы и послание и уселась в кровати. Она развернула записку.

— Ну? От кого это? — Бекки уже вылезла из постели и заглядывала через плечо подруги. — Тут так много написано!

«Есть печальная легенда о тюльпане, — читала Мари-Виктуар. –Когда-то давно жил на свете персидский принц Фархад. Он был без памяти влюблен в прекрасную девушку и мечтал о счастливой жизни с любимой. Однако завистливые соперники пустили слух, будто его возлюбленная убита. Обезумевший от горя Фархад погнал своего коня на скалы и разбился насмерть. Именно в том месте, где кровь несчастного принца попала на землю, выросли яркие красные цветы, отныне алые тюльпаны — это символ любви».

— И от кого это? — снова спросила Бекки.

— Не знаю.

— Девочки, что там у вас? — остальные однокурсницы тоже проснулись. Увидев цветы в руках Мари-Виктуар, девушки кружком собрались вокруг ее кровати.

— Какой-то очередной поклонник Мари-Виктуар проявил смекалку, — усмехнулась Эмми Литтл.

— Поклонник? — воскликнула впечатлительная Анна Адамсон. — Да это же самое настоящее объяснение в любви!

Мари-Виктуар молчала. Пять тюльпанов, алых словно кровь дракона, трогательно свесив свои изящные головки, покоились на ее руках.

* * *

— Кто, по-твоему, это может быть? — всю дорогу до Хогсмида Бекки Олбрайт не уставала повторять этот вопрос.

— Я не знаю, — пожимала плечами Мари-Виктуар Уизли.

— Как ты можешь быть такой безразличной?! Неужели тебе не интересно, от кого эти цветы?!

Безразличной? Нет, Мари-Виктуар вовсе не была безразличной. Вряд ли букет тюльпанов мог оказаться случайным совпадением. Очевидно, что кто-то очень внимательно слушал ее вчерашний разговор с Бекки. Но в Большом Зале было столько народу! Как тут угадаешь… Она немного рассеянно глядела по сторонам. Наступили те теплые апрельские деньки, которые всегда приходят неожиданно и вызывают неподдельный восторг. Вот оно, долгожданное тепло, которому радуются звери и птицы, деревья и травы! И, разумеется, люди. Время, когда каждый год начинается новая жизнь. Время перемен.

— Знаешь, Мари, я думаю, что это Брукс! — прервала ее мысли Ребекка.

— Сэм?

— Ну да, — кивнула подруга. — Он весь прошлый год за тобой таскался, теперь, наверняка, решил, что пора действовать.

Мари-Виктуар задумалась. Сэм Брукс, седьмой курс, Гриффиндор, и правда целый год ее преследовал. Поджидал в коридорах, назначал свидания. Высокий, широкоплечий, вратарь сборной факультета, с большими перспективами в квиддиче. Даже Бекки в конце концов сдалась, и заметила как-то, что, мол, чего еще ей, Мари-Виктуар Уизли, не хватает…

Да, это может быть он.

— Надо у него спросить! — не унималась Бекки.

— Зачем? Сам расскажет, — пожала плечами Мари.

Конечно, ухаживания Брукса ей льстили, но в итоге все равно пришлось дать ему отставку: к сожалению, он действительно нисколько ей не нравился. Поглядеть матчи по квиддичу — лишний повод вновь блеснуть своей красотой на стадионе перед всей школой — это всегда пожалуйста. Но что-то большее — нет уж, увольте.

— Как хочешь, — Бекки тоже пожала плечами.

* * *

Время в Хогсмиде они провели с пользой и вполне приятно. В одной из лавочек Мари-Виктуар нашла красивую вазу в форме песочных часов для своего утреннего букета. Продавец доверительно сообщил ей, что ваза эта, несомненно, гоблинской работы. Несмотря на явную противоречивость этой информации, ваза была приобретена.

Большую часть времени девушки пропадали в «Шапке-невидимке», примеряли новые платья и мантии. Не забыли они навестить и другие магазинчики Хогсмида. И, наконец, довольные и немного уставшие, подруги решили посидеть в «Трех метлах».

— То платье, последнее, лазурного цвета, тебе шло больше всех,— заметила Бекки, пока они шли по главной улице Хогсмида. — Ты могла бы одеть его на выпускной седьмого курса.

— Что? — не поняла Мари-Виктуар.

— Мне все же кажется, что тебе, Мари, стоит приглядеться к Бруксу. Он, наверняка, захочет, чтобы ты пошла с ним на выпускной семикурсников. Ведь ты же хочешь туда пойти? — подруга заглянула ей в глаза.

— Ничуть не меньше тебя! — усмехнулась Мари-Виктуар. — Кстати, тебе тоже очень идет платье, которое ты мерила, сиреневое. Может быть, ты пойдешь с Бруксом?

— Очень смешно, Мари! — Бекки попыталась изобразить обиду. — Я ему даже до плеча не достаю! Как я буду с ним танцевать? Вприпрыжку?!

Девушки рассмеялись.

— А про платье я серьезно, — напомнила Мари-Виктуар.

— Пожалуй, я и сама думаю, что надо его купить. Родители как раз прислали деньги с последней совой, — рассудила Бекки.

— Так чего ты ждешь? — остановилась Мари-Виктуар. — Возвращайся!

— Да, побегу, пока оно не досталось кому-нибудь другому!

* * *

Возвращаться в «Шапку-невидимку» Ребекке пришлось одной. Мари-Виктуар решила ждать подругу на улице. Хотелось подышать свежим весенним воздухом, полюбоваться юными листочками, радостно трепещущими под порывами теплого ветра.

В это миг из здания напротив, где располагалось отделение совиной почты, вышел высокий парень. Желтый шарф торчал у него из кармана и кончик шарфа волочился по земле. А парень задумался и явно ничего вокруг не замечал.

Мари-Виктуар невольно улыбнулась. Она узнала светло-каштановую шевелюру Тедди Люпина.

— Тед! — крикнула она и помахала парню рукой.

Он поднял голову, посмотрел на нее и остановился.

— Привет! — снова крикнула она.

Он не двинулся с места.

— Не хочешь подойти? — немного сердито крикнула Мари.

Парень словно опомнился и быстро подошел к ней.

— Привет, Тедди, — повторила девушка.

— Привет, Мари-Виктуар, — ответил Тед Люпин. Выглядел он при этом так, словно увидел разъяренного гиппогрифа.

— У тебя все в порядке? — на всякий случай спросила Мари-Виктуар.

— Да, все нормально, — ответил он. — Извини. Не сразу понял, что ты меня зовешь, задумался что-то.

— О чем?

— Да так, — парень внимательно взглянул на нее. — О своем. Ерунда.

— Понятно, — Мари-Виктуар вдруг почувствовала себя неловко. Она с удивлением поняла, что ее уязвил тот факт, что старый друг что-то от нее скрывает. Пусть это даже его собственные мысли. Пусть даже она и не имеет права требовать от него откровенности. И от этого было не по себе.

— У тебя шарф запачкался, — она указала на его карман.

— Что? А, ну да, — Люпин вытащил из кармана шарф и принялся очищать от грязи волочившийся по земле кусок. — Вообще не понимаю, зачем я его взял, на улице почти жара, — бормотал он.

— Экскуро! — Мари-Виктуар направила свою палочку на него. В то же миг шарф совершенно очистился.

— Спасибо, Викки, — он невольно улыбнулся.

«А улыбка как в детстве», — подумала она.

От этой мысли и от привычного «Викки» стало как-то теплее.

— Как подготовка к ЖАБА? — спросила она. — Наверное, тебе и повторять ничего не надо, ты же итак все знаешь.

— Ты мне льстишь, — сказал он. — Подготовка к экзаменам требуется всем, в том числе и мне.

Они замолчали.

— Как бабушка? — спросила Мари-Виктуар.

— Все в порядке, спасибо. Шлет тебе приветы, как всегда. Как твои родители?

— Все хорошо.

— Как младшие? Доминик все еще злится на нас за одеяло?

— Что? — Мари-Виктуар даже не сразу поняла, что он имел в виду. Ох, великий Мерлин! Да, дело было в «Ракушке». Они вдвоем с Тедди тренировали разжигающее заклинание. Уж откуда они его узнали, Мари-Виктуар теперь не помнила, но, наверное, его знал Тедди, он всегда все узнавал первым. Короче, они с такой силой изображали движение волшебной палочкой и так настойчиво выкрикивали «Инсендио», что одеяло на самом деле загорелось! Доминик, младшая сестра Мари-Виктуар, тогда неделю с ними не разговаривала, ведь это было ее одеяло. Ох, и как же тогда ругалась мама! Хоть Тед и пытался всю вину взять на себя, от мамы досталось обоим… Но это было десять лет назад!

— Ты до сих пор это помнишь?! — изумленно воскликнула девушка.

— Еще бы, — чуть смущенно улыбнулся Тед. — Твоя мама тогда так рассердилась, что даже стала ругать нас на французском.

— Точно! — невольно рассмеялась Мари-Виктуар. — А папа сказал, что это всего лишь одеяло.

— И тогда Доминик перестала разговаривать и с ним! — подхватил Люпин.

— Но надолго ее обиды не хватило, — продолжала вспоминать девушка. — Через неделю она уже болтала с нами без умолку!

— А через две стала спрашивать, как у нас получилось поджечь одеяло без волшебных палочек!

Тед Люпин улыбался, глядя на Мари-Виктуар. Всю его скованность и неловкость как рукой сняло. Как будто и не было этих шести лет, заставивших поблекнуть краски их дружбы.

«Жаль, что мы теперь так мало общаемся», — хотела сказать она, и, возможно, сказала бы, если бы их только начавший налаживаться разговор не прервали.

— Мари!

Девушка оглянулась. К ним на всех парах неслась Бекки в сопровождении улыбающегося Сэма Брукса и еще нескольких парней с Гриффиндора.

— Мари, посмотри, кого я встретила!.. Привет, Тедди, — Бекки послала вежливую дежурную улыбку Люпину и, схватив Мари-Виктуар за руку, вновь затараторила: — Ты только погляди! Я встретила Сэма, ну и Дэвида, Ника и Алекса напротив «Трех метел»! По-моему, они искали компанию, чтобы посидеть в «Трех метлах», но сами они пока в этом не признались, — снова очаровательная улыбка в сторону гриффиндорцев. — Когда я сказала Сэму, что ты как раз его искала, он очень обрадовался и, разумеется, теперь мы идем все вместе пропустить по кружке сливочного пива!

Мари-Виктуар почувствовала непонятное раздражение после последней фразы Бекки, и уже хотела было ответить, что она никого, а уж тем более Брукса не искала, но Бекки обратилась к Теду:

— Ты с нами, Тедди?

— Я? — Мари-Виктуар показалось, что Тед как-то погрустнел и смешался при появлении гриффиндорцев. — Нет, Бекки, спасибо за приглашение. Я жду Майка, мы договорились тут встретиться, чтобы потом пойти за новыми перьями.

— Ну, тогда до встречи! — Бекки уже тянула подругу в сторону «Трех метел», но Мари-Виктуар не двигалась с места.

Сэм и остальные гриффиндорцы выжидающе смотрели на нее.

— Ты чего? — зашипела Бекки. — Не подводи меня, подруга! Пойдем завербовывать места на выпускном седьмого курса! И помни про цветы!

Мари-Виктуар поглядела на своего друга. Как-то нехорошо, совсем неприлично было бросать его ради компании гриффиндорских парней. А еще Мари-Виктуар этого вовсе не хотелось.

Но тут Люпин ободряюще улыбнулся девушке и коротко кивнул в сторону соседнего переулка, откуда к ним действительно направлялся Майкл Фостер. Поздоровавшись с хаффлпаффцем, Мари-Виктуар все-таки сдалась, и вся гриффиндорская компания отправилась в «Три метлы».

Но, обернувшись, Мари-Виктуар неожиданно заметила, что Тедди Люпин все еще смотрит ей вслед.

* * *

— Перестань дуться, Мари!..

— Я тоже могу ошибаться, теперь я буду это знать…

— Может, ты все-таки скажешь хоть что-нибудь!

Всю обратную дорогу их Хогсмида Бекки пыталась как-то завязать разговор, но Мари-Виктуар упорно молчала.

— Да, это оказался не Брукс! — в десятый раз повторяла она. — Я ошиблась. Но это же не конец света!

— Брукс — идиот. Ему, видимо, бладжер часто в голову попадал.

— Ты заговорила! — обрадовалась Бекки, а потом заметила: — И вовсе он не идиот. Он не так уж плохо учится.

— Учеба тут не при чем, — возразила Мари-Виктуар. — Как можно было назвать букет тюльпанов бессмысленной тратой денег?!

— Ну, он же парень…

— Он не парень, он — идиот.

Пребывание в «Трех метлах» сложно было назвать приятным. Бекки пускала в ход многочисленные и весьма недвусмысленные намеки, Сэм Брукс имел несчастье неоднократно высказать свое негативное отношение к цветам вообще и к тюльпанам в частности, остальные ребята пребывали совсем не в курсе дела, а Мари-Виктуар чувствовала себя очень глупо. Наконец, она на весь бар заявила, что выслушивать этот бред больше не намерена, и гордо удалилась. Бекки, кое-как извинившись, последовала за ней. И вот теперь они вдвоем возвращались в Хогвартс.

— Лучше бы я с Тедди поболтала, — заключила Мари-Виктуар.

— У тебя будет для этого куча времени, — проворчала Бекки.

«Надеюсь», — подумала Мари, открывая тяжелые дубовые двери главного входа школы.

* * *

Ночь выдалась ветреной, но тем приятнее было, находясь в теплой комнате, чувствовать, как ветер обдувает лицо, перебирает волосы, а потом уносится дальше, туда, где стройной стеной уходят за горизонт верхушки деревьев Запретного леса. Начало ночи. Лучший момент, чтобы поразмышлять о жизни.

У Мари-Виктуар Уизли не было отбоя от парней. Ей никогда не приходилось думать, с кем идти на праздник или в Хогсмид. Стоило ей только заикнуться о том, что ей якобы «не с кем пойти на очередное заседание клуба Слизней», как тут же объявлялась целая толпа представителей мужского пола со всех факультетов Хогвартса, желающих составить ей компанию. И Мари кого-нибудь выбирала. И даже иногда с кем-нибудь встречалась. Но вот что странно: она никак не могла припомнить, чтобы кто-нибудь из ее поклонников по-настоящему затрагивал ее чувства. Она могла наблюдать за ними, анализировать их действия, могла отмечать их положительные и отрицательные качества, но вот влюбиться в кого-то из них.… О, нет, это не для нее! Все ее кавалеры представляли собой в сущности одно и то же, по крайней мере, ей так казалось. В ее присутствии они могли только глупейшим образом таращить на нее глаза и говорить ерунду. Посиделки в «Трех метлах», прогулки у Черного озера, конфеты из «Сладкого королевства», скучные валентинки с банальными фразами — и прочая стандартная сентиментальная дребедень, которую ее ухажеры почему-то считают верхом романтики. Никто из них не оставлял следа в душе Мари-Виктуар.

Как там говорил Тедди Люпин? «Такой как ты, Викки, очень сложно найти человека, достойного тебя».

Может, он и прав.

Тед, кстати, очень часто бывает прав. Наверное, потому что он на год старше и староста школы. Мари-Виктуар привыкла во всем доверять Теду. Наверное, эта привычка появилась у нее еще с детства, когда они проводили вместе много времени и даже дружили. Дружили, и еще как! Иногда знакомые дети дразнили их «женихом и невестой». То с крестным, то с бабушкой, Тедди был очень частым гостем в «Ракушке». Мари всегда казалось, что он знает намного больше ее. Он мог рассказывать такие вещи, о которых маленькая Мари даже не представляла.

Кстати, почему сейчас они так мало общаются? Как-то так получилось, что с поступлением в Хогвартс, они стали, как бы это сказать, отдаляться друг от друга. Почему так вышло? Ну, отчасти потому что он учился в Хаффлпаффе, а ее шляпа определила в Гриффиндор. На занятиях они не встречались, ведь Тед учился на год старше. Да и если уж признаться честно, среди учеников Хогвартса о Теде было такое не очень лестное представление. Грубо говоря, его считали ботаником и тихоней. Мари-Виктуар, кстати, очень сильно удивилась, услышав такое определение, ведь у нее раньше абсолютно не складывалось такое мнение о своем друге. Молчаливость не значит слабость, сдержанность не значит трусость, усердие в учебе не значит ограниченность. Ничего плохого в этом, в общем-то, не было. А даже, наверное, и наоборот. Сколько известно случаев, когда человека не ценили по достоинству в силу каких-то предрассудков? Вот саму-то Мари-Виктуар тоже все считают несносной гордячкой, а разве это на самом деле так? Ну, может, отчасти.… Самую чуточку. Что из того, что ей нравится быть в центре внимания?..

И все-таки, несмотря на кажущийся объективным дружеский взгляд, со временем она и Тедди как-то отдалились друг от друга. И, что бы там ни думала Мари-Виктуар, общественное мнение в лице учеников Хогвартса сыграло в этом немалую роль. Разве может быть слишком много общего у неприступной своенравной красавицы и скромного зубрилки? Они уже не так часто разговаривали, встречаясь в библиотеке, не садились рядом во время матчей по квиддичу, не искали друг друга, чтобы передать неназойливые приветы от родных...

Хотя Тед до сих пор оставался желанным гостем на Рождество…

Она отошла от окна и поглядела на тумбочку.

Обласканные ветром, тюльпаны встретили ее дружным киванием всеми пятью своими бутонами.

Засыпая, она чувствовала их нежный запах и думала, что, пожалуй, наконец-то у нее все-таки появился один нестандартный поклонник.

* * *

Мари-Виктуар проснулась очень рано для воскресного дня. В спальне витал необычный сладковатый аромат. Вдохнув его, девушка интуитивно повернулась к своей тумбочке, где еще вчера стояла новая ваза с тюльпанами. Ваза была на месте, тюльпаны тоже. А рядом с ними лежали новые цветы — желто-фиолетовые ирисы, благоухающие на всю гриффиндорскую спальню для девочек.

Как и в прошлый раз, рядом с цветами было письменное послание.

Девушка прочла:

«Однажды радуга, прежде чем исчезнуть, рассыпалась на части. Осколки радуги упали на землю и проросли чудесные цветы. Так расцвели ирисы».

И все.

Мари-Виктуар взяла цветы в руки. Сладковатый аромат, интригующий и романтический одновременно.

Нельзя сказать, что девушка сильно удивилась. Чего не скажешь о проснувшихся чуть позже соседках.

— Опять букет! — Бекки закричала так громко, словно цветы предназначались ей самой. — Мы еще не выяснили, от кого поступил первый, а тут уже появился второй!

Мари-Виктуар улыбнулась: ее всегда забавляла детская непосредственность подруги.

— Они так прекрасны, Мари! — Анна Адамсон, казалось, готова была прослезиться.

— И все-таки интересно, кто это все придумал, — задумчиво произнесла Эмми.

— Это неправильная постановка вопроса, — невозмутимо произнесла Оливия Фишер, откинув полог со своей кровати.

Все оглянулись на нее.

— Вы гадаете, кто это сделал, а весь вопрос в том — как.

Девушки замолчали, а потом загалдели наперебой:

— Кто-то вторую ночь подряд пробирается к нам в спальню! Кошмар!

— Что ты орешь как полоумная баньши?! Это не к тебе, а к Мари-Виктуар!

— Все равно! Вдруг он видел, как я сплю? А если у меня рот был открыт?!

— Ох, напугала! Чтобы увидеть, как ты спишь, совсем не обязательно залезать к нам в спальню! Каждую историю магии это видит весь класс!

— Да прекратите! Невозможно, чтобы кто-то из парней мог к нам попасть: заколдованная лестница ему не позволит!

— А вдруг он придумал контр-заклятье, и лестница больше нас не защищает?!

— Контр-заклятье? Это же древнейшая магия Хогвартса! Кем надо быть, чтобы уметь ее обойти?!

— А давайте проверим лестницу на ком-нибудь из парней?..

Только Мари-Виктуар и Оливия Фишер не участвовали в общей дискуссии. Первая продолжала отстраненно вдыхать таинственный запах ирисов и выглядела при этом так, словно вся обсуждаемая ситуация ее совершенно не касается, а вторая уселась по-турецки на своей кровати и смотрела на всех с хитрой ухмылкой.

— Я видела сову, — наконец, произнесла Оливия.

Бекки Олбрайт, вероятно собираясь произнести что-то типа «А кто их не видел?!», вдруг замерла на полуслове, оглянувшись на открытое окно спальни для девочек.

— Ну, конечно! — воскликнула она с такой радостью, словно открыла новый закон Голпаготта. — Сова! Любой желающий мог заметить, что у нас по ночам окно открыто! Так, Оливия! Что это была за сова? Какой породы? Какого цвета?

— Да обыкновенная. Серая неясыть.

— Ага. Серая неясыть. Хорошо… Так, у кого у нас в школе серая неясыть? — Бекки спрыгнула с кровати и принялась мерить спальню широкими шагами.

— Их много, — задумчиво сказала Анна.

— У Ричардса, например, серая неясыть, — припомнила Эмми.

— У Джастина Ричардса, — повторила Ребекка, пристально глядя на Мари-Виктуар. — Мари!

Та вопросительно поглядела на подругу.

— Ричардс, помнится, позавчера приглашал тебя в Хогсмид?

— Приглашал.

— Надо его проверить! — решительно сказала Бекки. — Это вполне может быть он.

— Брось! — Мари-Виктуар недоверчиво махнула рукой. — Джастин бы до такого не додумался!

— Откуда тебе знать? — возразила подруга. — Если тебя слушать, так у нас в школе все парни настолько тупые, что удивительно, как они все сдают СОВ!

— Не перегибай палку! — обиделась Мари-Виктуар.

— Короче, подруга, — Бекки не обратила никакого внимания на ее слова. — Смотри на факты: у Ричардса есть сова, она — серая неясыть, и ты ему нравишься.

Мари-Виктуар вздохнула. Несмотря на эти факты, с трудом верилось, что Джастин Ричардс решился послать ей цветы. На самом деле, оригинальностью он, и правда, не отличался.

В итоге подруги решили посвятить день поиску истины и выведать у Ричардса всю правду. Ну и закончить эссе по зельям, разумеется.

* * *

В течение утра девушкам удалось узнать, что Джастин Ричардс после обеда отправится в библиотеку. Сказать, что это известие повергло их в шок, — значит, ничего не сказать. Представить себе, что какой-нибудь ученик по собственной воле в воскресенье в самый разгар теплого весеннего дня отправится в библиотеку — просто немыслимо! Мари-Виктуар даже засомневалась в умственном здоровье парня. Но все оказалось просто. Ричардс катастрофически плохо учился практически по всем предметам. Ему грозило отчисление. Для него и еще парочки таких же безнадежных учеников директор МакГонагалл устроила нечто вроде наказания-отработки: внеплановое выполнение заданий и повторение пройденного за год в выходной день и под надзором строгой мадам Пинс.

Впрочем, подругам это было на руку. Под предлогом написания эссе они могли, не навлекая подозрений, заявиться в библиотеку. Что они и сделали сразу после обеда.

Разумеется, они не увидели там никого, кроме мадам Пинс и трех унылых учеников, сидящих кучкой за столом около шкафа с пособиями по заклинаниям. Среди них был и Джастин Ричардс.

Девушки уселись за столом напротив, разложили перья, свитки и учебники и принялись за эссе. Бекки поглядывала на соседей почти каждую минуту, чем ужасно раздражала Мари-Виктуар. Писать что-либо полезное в таких условиях у нее не получалось.

Наконец, она не выдержала:

— Бекки, ты можешь не вертеться постоянно?!

— А что такого? — прошептала в ответ та. — Я просто привлекаю внимание заинтересованного лица. Тебе бы тоже следовало построить глазки!

Мари-Виктуар хотела было возмутиться cо всей силой своего праведного негодования, но мадам Пинс так выразительно посмотрела на переговаривающихся девушек, что мисс Уизли была вынуждена просто молча одарить подругу одним из самых надменных своих взглядов. Впрочем, Бекки давным-давно научилась их игнорировать.

Так прошло около получаса. Подруги сочиняли эссе, отстающие ученики усердно строчили свои свитки.

Наконец, мадам Пинс, не заметив в их поведении ничего предосудительного, оставила их одних, отправившись по каким-то своим делам в соседнюю комнатку.

Как только за ней закрылась дверь, Бекки тут же оставила свое эссе и, как ни в чем не бывало, пересела на стул рядом с Джастином Ричардсом, а, увидев, что Мари-Виктуар по-прежнему сидит на своем месте, стала отчаянно жестикулировать, призывая ее к себе. Девушка нехотя пересела.

И тут же увидела на лице Ричардса то выражение щенячьего восторга, которое возникало у большинства парней, когда она садилась с ними рядом. Порой это ей льстило, а чаще — сильно раздражало. Сейчас был как раз последний вариант.

— Чем занят, Джастин? — чрезвычайно любезно спросила Бекки.

— Я… Э-э-э… М-м-м…

Парень продолжал с весьма идиотским видом пялиться на Мари-Виктуар и, похоже, от счастья не мог связать двух слов. Мисс Уизли в отчаянии закатила глаза.

— Я пойду пока поищу нужную нам с тобой книгу, — с этими словами Мари-Виктуар встала и направилась вглубь библиотеки, несмотря на отчаянные протестующие взгляды и мимические ухищрения Бекки.

Девушка неспешно шла мимо длинных стеллажей с книгами. Она любила библиотеку. Здесь постоянно присутствовал этот неповторимый запах старых фолиантов — аромат древности с оттенком засушенных трав. Пожалуй, жаль, что она не так часто здесь бывает. Всегда находятся какие-то другие дела. Более важные. Более — как бы это сказать? — деятельные. А ведь порой так не хватает того покоя и созерцания, которые все время обитают здесь…

— Привет.

Мари-Виктуар едва не подпрыгнула от неожиданности. Она никак не ожидала, что в глубине библиотеки может с кем-нибудь встретиться. И вздохнула с облегчением, увидев среди книжных шкафов сидящего за столиком Тедди Люпина.

— Не собирался тебя пугать, — извиняющимся тоном заметил он.

— Привет, Тедди. Уж ты-то меня никак не напугаешь, — улыбнулась девушка. — А что ты делаешь в воскресенье днем в библиотеке?! Я думала, по выходным тут сидят только полные «тролли», ну или заумные ботаники!

— Смею надеяться, что ты не причисляешь меня к «троллям», — улыбнулся Люпин.

— Ой! Извини, извини! Я совсем не то имела в виду, — искренне смутилась Мари-Виктуар.

— Я нисколько не обиделся. Тем более ты, насколько я могу судить, тоже «троллем» не являешься, а в библиотеке в воскресенье все-таки присутствуешь, так что мы в одной упряжке.

Мари-Виктуар рассмеялась. Да уж, хороша она была со своими критериями отбора посетителей библиотеки!

— Мы с Бекки пришли писать эссе по зельям. Я как раз искала подходящую книгу, — объяснила она. Упоминать охоту за Джастином Ричардсом, разумеется, не стоило.

— Может быть, тебе подойдет вот эта, — Тед вытащил с полки над собой толстенный том. — Про какое зелье вы пишете?

— Оборотное. Влияние личных особенностей человека, чья частица стала компонентом оборотного зелья, на характер выпившего его волшебника.

— Оборотное зелье, — пробормотал Тед, перелистывая толстенный фолиант. — Та-ак. Вот здесь. Посмотри на 689 странице.

Он подал книгу Мари-Виктуар.

— Спасибо, — поблагодарила девушка. — А ты что читаешь?

Тед повернул свою книгу обложкой вперед, и Мари-Виктуар прочла: «Язык водного народа. Пособие для начинающих».

— Ты учишь русалочий язык?! — удивлению девушки не было предела.

Люпин смущенно кивнул.

— Волшебников, которые могут похвастаться знанием языка водного народа, можно по пальцам перечесть! — продолжала удивляться Мари-Виктуар. — Говорят, что выучить его очень сложно!

— Сложно — не значит невозможно, — пожал плечами Тед.

— А покажи мне, что там написано, — попросила гриффиндорка. Она села на стул рядом с парнем, и он протянул ей книгу. На открытой странице она прочла какой-то сумбурный набор букв, среди которых преобладали гласные. Буквы эти, судя по всему, складывались в отдельные слова, а рядом помещался их перевод. Девушка нахмурила брови:

— М-да. Вряд ли я смогу это выучить. Мне не хватит терпения.

— Тебе только так кажется, — улыбнулся Люпин.

— Зачем ты учишь русалочий язык? — спросила она.

— Это интересно. Да и может оказаться полезным, — уклончиво ответил он.

— Полезным? — Мари-Виктуар внимательно посмотрела на парня.— Кем ты хочешь стать после школы, Тедди?

Несколько секунд он колебался, глядя на нее странным оценивающе-недоверчивым взглядом, но все же ответил:

— Аврором.

— Аврором? Ты?! — девушка не смогла сдержать изумления. Тихий, молчаливый, абсолютно лояльный ко всем Тедди Люпин и энергичная, требующая мгновенной реакции и решительных действий работа аврора казались ей вещами абсолютно несовместимыми. Несовместимыми настолько, что она даже позволила себе слабую улыбку:

— Ты шутишь?

— Бабушка тоже сначала так подумала, — мрачно ответил парень, не глядя на Мари-Виктуар. — А когда поняла, что я не шучу, стала на меня кричать. Она очень редко на меня кричит. Пожалуй, она даже никогда раньше на меня не кричала. А потом она плакала. Наверное, целую неделю. Вообще-то она никогда не плачет. Даже в годовщину смерти мамы. — Он помолчал. — Моя мама была аврором.

Мари-Виктуар молча разглядывала своего друга. Знакомое с детства лицо с чуть заметной ямочкой на подбородке, характерный жест, убирающий со лба непослушные волосы… Непривычная осанка с выпрямленной спиной, серьезный и внимательный взгляд темно-карих глаз… Она вдруг четко поняла, что это не блажь семнадцатилетнего мальчишки, не просто юношеская страсть к подвигам. Это осознанное зрелое решение. Почему она раньше не замечала, что ее друг, ее добрый приятель Тедди давно стал взрослым?..

— Но теперь она больше не плачет, — продолжал говорить Люпин. — Даже когда я уходил, в то первое утро моей стажировки в Аврорате, она не плакала…

— Подожди! — воскликнула Мари-Виктуар. — Ты был на стажировке в Аврорате?!

— Да. Прошлым летом… Тебе не говорили?

«Не говорили», — хотела сказать она, но остановилась. Да, не говорили. А спрашивала ли она сама? Интересовалась ли, чем на каникулах занимался Тедди Люпин, и почему он так редко бывал в «Ракушке» тем летом? Может, и говорили, да она не слушала…

— Я не знала, — наконец, ответила она.

— Да, я и сам не многим говорил, — Тедди коротко кивнул, как бы соглашаясь с ее «незнанием».

— А как же тебя взяли на стажировку в аврорат после шестого курса?! — снова удивилась Мари-Виктуар.— Ты же еще школу не закончил!. А, погоди! — спохватилась она. — Тебе крестный помог?

— Ага, как же! Крестный Гарри вообще был против этой затеи! — возразил Тед. — Он, конечно, не кричал, как бабушка, но отговаривал меня очень долго. Но, в конце концов, он тоже сдался. Сказал, что упрямством я пошел в маму: она тоже всегда добивалась того, чего хотела, — он улыбнулся и продолжил: — Чтобы попасть в аврорат, я просто пошел на собеседование. Мне уже было семнадцать, у меня достойные результаты СОВ. («Да уж! Все «Превосходно»! Куда достойней?!» — подумала девушка.) В общем, собеседование я прошел. Хотя кое в чем крестный мне все-таки помог: он разрешил принять меня на стажировку всего на два месяца, до того дня, когда я снова поеду в Хогвартс.

— И это весь твой блат? — улыбнулась Мари-Виктуар.

— Точно! — рассмеялся Тед. — А большего мне и не надо. Я был всего лишь стажером, Викки!..

Снова это трогательное «Викки», от которого по всему телу Мари-Виктуар разливалось непривычное тепло.

До этого она ловила себя на мысли, что разговаривает с каким-то новым, незнакомым для нее Тедом Люпином. Но нет, это был он. Все тот же Тедди Люпин. Вот и его глаза, как в детстве, меняют цвет, становятся необычного янтарного оттенка.

Давно-давно, в их общем прошлом, Тедди часто применял свои способности метаморфа, чтобы заставить Мари-Виктуар улыбнуться. Став старше, он очень редко использовал эту особенность. Да и сейчас вряд ли воспользовался ею преднамеренно. Но глядя на причудливый калейдоскоп красок от теплого песочного до темно-золотого тонов, Мари-Виктуар испытывала непонятное радостное чувство.

— Тедди, почему мы так мало общаемся?–непринужденно спросила она.

Он поглядел на нее как-то странно, но ответить не успел.

— А что это вы тут сидите? — Бекки Олбрайт появилась в проходе между стеллажами.

Мари-Виктуар внезапно захотелось наслать на подругу какой-нибудь надежный сглаз. К примеру, отучающий появляться где-либо в самый неподходящий момент.

— Тед мне книгу помог найти для задания по зельям, — проворчала Мари, протягивая Бекки рекомендованный Люпином учебник.

— А-а, — она пробежала по книге взглядом и подозрительно прищурилась, глядя на сидящих рядом молодых людей. — Хорошо. Кстати, привет, Тед.

— Привет, — коротко ответил он.

Воцарилось молчание, отчего-то показавшееся Мари-Виктуар неловким.

— Нам пора, допишем в гостиной, — наконец, сказала Бекки. — Я узнала все, что хотела. И я снова сделала неверные выводы, — она выразительно посмотрела на подругу.

Мари-Виктуар догадалась, что речь идет не об эссе, а о Ричардсе. Она взяла книгу под мышку, встала со своего стула, задвинув его зачем-то поглубже за стол, нерешительно потопталась на месте. Видно было, что она не может уйти, не сказав то, что было у нее на уме. Набравшись смелости, она с показной небрежностью обратилась к Теду:

— Слушай, Тедди, может, прогуляемся завтра после уроков, поболтаем?..

Бекки посмотрела на подругу так, словно увидела Мари-Виктуар Уизли впервые. Впрочем, во взгляде Теда Люпина тоже читалось нечто подобное.

— Извини, я не могу завтра, — смущенно ответил он. — Я обещал помочь директору с некоторыми школьными делами, буду занят вечером. Все-таки староста, — он виновато развел руками.

— Понятно, — пробормотала она. — Ничего. В другой раз.

— Да, конечно.

— Ну, пока, — неловко сказала она. — Успехов в изучении языков.

— Пока, — так же неловко кивнул он.

Бекки смотрела то на одного, то на другого и не говорила ни слова. Впрочем, прежде чем уйти, она вдруг спросила:

— Скажи-ка, Тедди, а у тебя не серая неясыть?

Теперь настала очередь Мари-Виктуар застыть на месте и круглыми от удивления глазами смотреть на подругу.

— Бекки, у меня нет совы, — чуть нахмурив брови, ответил Тед. — Бабушка присылает мне сов, когда это необходимо. Вообще-то, у меня кот.

* * *

— И что это было?! — Мари-Виктуар замерла у прохода в гостиную.

— Просто спросила, — пожала плечами Бекки. — Почему нельзя?

— Да с чего ты решила, что у него вообще нужно было спрашивать про сову?! — начала было возмущаться девушка, но подруга быстро ее перебила:

— Ни с чего, просто показалось.

Мари-Виктуар пристально посмотрела на нее, но больше ничего не сказала.

— Рубиновый лев, — произнесла она, и, сквозь открывшийся за портретом проем, девушки прошли в гостиную своего факультета. Оливия Фишер, сидевшая у окна с «Ежедневным пророком» в руках, краем глаза посмотрела на подруг и снова уткнулась в газету. В комнате почти никого не было. Несколько первокурсников играли в волшебные шахматы в углу у камина.

Плюхнувшись в мягкое кресло, Бекки сложила ладони на коленях и сказала:

— А вот позволь теперь у тебя спросить: И что же это такое было?

— Ты о чем? — откинув назад густые волосы, невозмутимо спросила Мари-Виктуар.

— Ты пригласила Тедди Люпина на свидание!

— Да брось! — Мари с беспечной улыбкой махнула рукой. — Какое свидание?! Я предложила ему поболтать как-нибудь в свободное время. Мы же все-таки друзья.

— Мне в библиотеке другое показалось…

— Вот опять тебе кажется, — флегматично заметила Мари-Виктуар. — Не много ли за сегодняшний день?

— Теперь я узнаю свою подругу, — как обычно нисколько не обидевшись, Бекки одобрительно улыбнулась. — А то я уж думала, этот всезнайка Люпин наложил на тебя какое-нибудь заклятье: ты все-таки странно себя вела при нем.

— Ну, ты и придумаешь, Бекки! — искренне изумилась мисс Уизли. — Расскажи мне лучше, что там с Ричардсом?

— А что с Ричардсом? Я снова ошиблась,— вздохнула девушка. — В ответ на все мои намеки на его лице читалось такое искреннее изумление, что, в конце концов, мне ничего не оставалось, как спросить его прямо, отправлял ли он тебе цветы.

— И что он ответил? — спросила Мари-Виктуар без всякого интереса.

— Этот олух даже не воспользовался ситуацией! — негодовала Бекки. — Принялся меня уверять, что никаких цветов не отправлял!

— Я же говорила, что он не додумается до такого! — торжествующим тоном заявила Мари-Виктуар.

— Говорила, говорила! Опять ты права. Я вот что думаю, — Бекки взглянула на подругу. — Прогуляемся-ка мы после ужина до совятни.

— Ты серьезно?!

— А что? Если этот таинственный поклонник задался целью тебя покорить, то ему снова нужно будет отправить сову за цветами. Вдруг застанем его за этим занятием?

— Думаешь, завтра снова будут цветы? — с сомнением спросила Мари-Виктуар.

— Вот и узнаем!

* * *

Этим теплым воскресным вечером многие ученики Хогвартса обращали внимание на двух гриффиндорок, более двух часов упрямо наворачивающих круги вокруг Западной башни замка. Девушки раз двадцать поднимались и спускались по винтовой лестнице, ведущей в совятню, долго и, как казалось со стороны, совершенно бессмысленно топтались в самом помещении, чем практически довели до истерики мирно обитавших там школьных сов.

Каждый, кто приходил в совятню с письмом или поручением, и даже просто проведать свою птицу, подвергались пристальному осмотру этих двух представительниц слабого пола. Впрочем, вопросов они не задавали.

— Тебе не кажется, что за завтраком только и будут говорить о том, что Уизли и Олбрайт, вероятно, спятили? — саркастически заметила Мари-Виктуар, со скучающим видом оглядывая из окна окрестности замка. — Может, вернемся в замок?

— Что-то мои идеи не приносят никакой пользы, — расстроенно вздохнула Бекки. — За весь вечер никакого намека на нашего поклонника.

— Ты из-за этого переживаешь? — удивилась Мари-Виктуар. — Пойдем! Нам еще эссе дописывать.

Когда подруги вернулись в школу, заходящее солнце уже коснулось верхушек деревьев Запретного Леса.

В спальне витал восхитительный аромат ирисов. Остальные девушки-шестикурсницы еще не возвращались: после расслабленных выходных все лихорадочно доделывали домашние задания в общей гостиной. А вот подругам в этом плане повезло: с помощью рекомендованной Тедом Люпином книги они быстро дописали свои свитки.

Бекки уселась на кровать Мари-Виктуар.

— Как думаешь, какой будет следующий букет? — спросила она, глядя на вазу с цветами.

— Ты считаешь, что он все-таки появится? — вопросом на вопрос ответила Мари. — Возможно, этот таинственный поклонник решил порадовать меня всего пару раз, и мне было очень приятно. Но праздники кончаются, как и выходные. Завтра начинается новая неделя. Хватит ли ему терпения продолжать эту игру?

— Но он ведь до сих пор себя не выдал, — задумчиво произнесла Бекки.

— А, может, и не собирается выдавать?

— С чего такой пессимизм, подруга? Острый приступ меланхолии перед сном?

— Наверное, — усмехнулась Мари-Виктуар.

Они помолчали.

— А ты знаешь, ведь он учит русалочий язык,— вдруг сказала Мари.

— Кто — он?

— Тедди.

— Вот ботан! — то ли уважительно, то ли пренебрежительно отозвалась Бекки. — То-то он весь год такой бледный и тощий, словно и лета не видел!

— А ведь он, и правда, лета не видел, — Мари-Виктуар сама удивилась этой логичной мысли. — Он все лето был на стажировке в Аврорате.

— Тедди Люпин?! Староста-тихоня?! В Аврорате?! — Бекки даже вскочила с кровати от изумления. — Кто тебе это сказал?

— Он сам и сказал. Сегодня в библиотеке. К чему ему врать?

— Ну… К примеру, чтобы произвести на тебя впечатление.

— Зачем?! Мы сто лет друг друга знаем! Уж кому не надо на меня производить впечатление, так это Тедди, — уверенно сказала девушка. — К тому же он и проговорился-то случайно.

— Вот так новости. И что же он делал в Аврорате?

— Я же тебе сказала: он был на стажировке.

— Это я поняла. А что конкретно он делал?

— Ну не знаю, — пожала плечами Мари-Виктуар. — Я не успела спросить. Ты явилась и нас перебила, — она проигнорировала возмущенную гримасу подруги. — А вообще, он хочет стать аврором.

— Что в мире творится! Я всегда считала, что Люпин захочет стать целителем, или, в крайнем случае, профессором. А он, оказывается, в авроры решил податься! Великий Мерлин!

Продолжая издавать возгласы, выражающие глубокое изумление, Бекки направилась к своей кровати. Но прежде чем лечь, она вдруг обернулась к подруге:

— Послушай, Мари, а с чего ты вдруг заговорила о Теде?

Мари-Виктуар с откровенным недоумением на лице посмотрела на нее.

— Ну, я имею в виду вот сейчас, — пояснила Ребекка. — Когда ты сказала: «Он учит русалочий язык».

— А… Я не знаю, — нахмурилась мисс Уизли. — Просто в голову пришло.

— Ясно, — протянула Бекки, слишком уж пристально глядя на Мари-Виктуар.

Впрочем, та, как ни в чем не бывало, с самым беззаботным видом достала зеркальце и стала придирчиво рассматривать свое отражение.

— Я пошла умываться, — сообщила Бекки.

— Ага. Я — после тебя, — кивнула Мари, не отрываясь от зеркала.

* * *

Как только Бекки вышла из спальни, Мари-Виктуар тут же опустила зеркало.

Ей бы позавидовала любая актриса магловских театров: все эти беспечные жесты, искренне недоумевающие взгляды, бесстрастное лицо… А как мастерски она перевела разговор со скользкой темы назначенного свидания!.. Хороша, нечего сказать!..

На самом деле чувствовала она себя чрезвычайно неуютно. Что-то действительно стало не так после сегодняшней встречи в библиотеке. Едва уловимо изменились оттенки чувств. Но это уже важно. Так важно, что она не может рассказать об этом даже Бекки, своей лучшей подруге. Не может объяснить. Боится объяснить.

Потом, позже, завтра.

А, может, это пройдет. Сгинет странное ощущение, как будто и не было его, а была только старая дружба. Да. Скорее всего, так и случится.

Ожидая возвращения Бекки, Мари-Виктуар прилегла на кровать. После двухчасовых скитаний возле Западной башни изрядно болели ноги. Она поглядела на ирисы и тюльпаны, теснящиеся в новой вазе, не предназначавшейся для использования двух букетов одновременно.

— «Энгоргио», — произнесла Мари-Виктуар, направив свою палочку на вазу. В тот же миг ваза увеличилась в два раза.

Разглядывая цветы, трогательные и беззащитные в своей хрупкой красоте, она подумала, что все-таки хорошо, что дарителем не оказался Джастин Ричардс…

Незаметно девушка заснула.

Ей снилось, что она — русалка, живущая на дне Черного озера. Каждый вечер она выплывает на берег, чтобы поговорить с мальчиком, глаза которого впечатляюще эффектно меняют цвет…

* * *

— Смотри, смотри! Она летит!

Мари-Виктуар разбудили восторженные девчоночьи голоса. Откинув алый бархатный полог кровати, она увидела Бекки, Анну и Эмми, высунувшихся в открытое окно спальни. Девушки живо обсуждали что-то, видимое только им одним: втроем они полностью закрывали оконный проем.

— Она ведь летит сюда?

— Конечно, сюда! И мы все знаем, к кому!

— Что такое она несет в когтях?

— А то ты не догадываешься?!

— Девочки, разойдитесь! — это уже голос Бекки. — Дайте птице сесть, она итак устала!

Наконец, соседки Мари-Виктуар по комнате расступились и в спальню влетела серая сова. В лапах она держала увесистый сверток. Усевшись на подоконник, она внимательно оглядела помещение и устремилась к тумбочке мисс Уизли. Аккуратно поставив посылку на тумбочку, сова поглядела на Мари-Виктуар. Та потянулась к свертку. Убедившись, что послание доставлено адресату, птица удовлетворенно щелкнула клювом и тут же улетела.

Мари-Виктуар развернула сверток. На это раз в нем оказались не срезанные цветы, а милые голубые незабудки в симпатичном горшочке.

— О, это уже не так возвышенно, — несколько разочарованно протянула Эмми.

— Но не менее романтично! — мечтательно вздохнула Анна.

— Читай записку! — потребовала Бекки.

Мари-Виктуар вытащила из свертка сложенный вчетверо листок и прочла:

«Давным-давно волшебница Флора, раздавая имена всем растениям, обошла вниманием скромный голубой цветок. И, уже уходя, она услышала, как этот цветок тихо произнес «Не забудь обо мне!» Флора разглядела его и нарекла незабудкой, подарив способность навевать людям воспоминания».

— Это намек о том, чтобы ты помнила о нем всегда! — с чувством воскликнула Анна Адамсон.

— Как я могу помнить о нем, если я даже не представляю, кто он такой?! — проворчала Мари-Виктуар.

— Мне кажется, это дело поправимое, — подала голос со своей кровати Оливия Фишер.

— Ты о чем? — заинтересовалась Бекки.

— Я кое-что слышала на днях…

Выдерживая театральную пауза, Оливия с видом собственного превосходства оглядывала комнату. Заинтересованные глаза четырех девушек были устремлены на нее.

— Не тяни, Оливия, — поторопила Бекки.

— Я слышала, как Кристофер Файбер говорил вчера своим друзьям, что знает способ завоевать сердце «гордячки Уизли».

— А он уточнял, какой именно имеет в виду способ? — спросила Бекки.

— Я не могла услышать все подробности, — Оливия слегка покраснела, отчего Ребекка сделала кое-какие выводы о способах ее осведомленности. — Но думаю, что ответ очевиден.

— Даже если это и так, — вдруг сказала Мари-Виктуар. — Он что думает, что из-за цветов я брошусь ему на шею?

— Не забывай, ты сама упоминала про цветы, в пятницу, за ужином. Он просто слышал. И решил, что это способ тебя покорить.

— Я вовсе не это имела в виду!

— Уже неважно, — сказала Бекки и предупредила: — Все это, конечно, очень интересно, но сейчас нам нужно поторопиться, а не то мы опоздаем на завтрак!

Гриффиндорки мигом опомнились и стали собираться на уроки. Мари-Виктуар поставила горшочек с цветами на окно и присоединилась к общим сборам.

— Так что обратим-ка мы внимание на Файбера, — шепнула Бекки на ухо Мари-Виктуар, когда они выходили из комнаты.

* * *

Первым уроком понедельника у них было зельеварение. Подруги благополучно сдали написанное за выходные эссе. Пробежав глазами их работы, профессор Слизнорт так долго хвалил девушек, что едва не заставил Мари-Виктуар покраснеть. Видимо, поэтому первую половину урока она только и вспоминала, кого именно они обе должны благодарить за столь успешное написание домашней работы. В конце концов, Бекки отругала ее за рассеянность, и, если бы не подруга, она вряд ли бы сдала такое удачное Проявительное зелье. Но вдвоем они неплохо справились с заданием, причем Бекки еще успевала последить за поведением Кристофера Файбера. Впрочем, парень ничем себя не выдал: весь урок он занимался исключительно зельем.

На истории магии подруги тоже сидели вместе. Изучать столь скучный предмет на шестом курсе им выпало не случайно. Бекки мечтала стать журналисткой, а Мари-Виктуар хотела пойти по стопам своих родителей и работать в волшебном банке «Гринготтс». Обе эти профессии требовали знания истории магии на уровне ЖАБА. К общей радости обеих девушек, ибо в одиночку переносить монотонные лекции профессора Биннса было просто невозможно.

Бекки нахмурилась. Она переживала, что Файбер на время выпал из их поля зрения: историю магии он, разумеется, не посещал.

— Я все-таки сомневаюсь, правильно ли я поступила, доверив нашу миссию Оливии, — прошептала Бекки Мари-Виктуар, пока они конспектировали очередную скучнейшую лекцию. Дело в том, что Бекки поручила Оливии Фишер, у которой тоже была свободная пара, следить за Кристофером Файбером, пока они сМари-Виктуар будут на истории магии. Надо сказать, Оливия с радостью согласилась.

— Не переживай, — успокоила ее мисс Уизли. — Оливия точно не упустит его из виду. Она в обычный-то день с него глаз не сводит.

— Тебе тоже так показалось?

Мари-Виктуар многозначительно кивнула.

— Я все же не думаю, что это Файбер, — чуть позже продолжала Мари. — Он слишком самовлюблен, чтобы снизойти до такого оригинального способа дарения цветов. Для него это слишком сентиментально.

— Но Оливия употребила правильное слово — «завоевать». Чтобы завоевать, это как раз подходящий способ.

— Завоевать и не признаваться в этом?! Ты уверена, что говоришь о Крисе Файбере?

— Ты опять судишь людей «по одежке», — вздохнула Бекки.

— Да, ты права, — кивнула Мари-Виктуар. Далее они писали лекцию молча.

* * *

— Он не делал ничего подозрительного! — это было первое, что сообщила мисс Фишер, когда Мари-Виктуар и Бекки вошли в Большой Зал. Глаза Оливии радостно сияли, как будто полуторачасовое подглядывание за Кристофером Файбером было самым занимательным делом в ее жизни. Подруги имели все основания подозревать, что так оно и было.

— Молодец, Оливия! — похвалила ее Бекки, и они пошли к своему столу.

Файбер уже сидел на своем месте. Девушки уселись рядом с ним.

Мари-Виктуар поискала глазами Теда Люпина. Вот он, за столом своего факультета. Встретившись с ним взглядом, девушка улыбнулась и помахала ему рукой. Он тоже улыбнулся и кивнул ей в ответ.

— Ну что, Уизли, понравились новые цветочки?

От неожиданности Мари-Виктуар уронила ложку в сырный суп.

Произнесший эти слова Кристофер Файбер насмешливо смотрел на нее.

Мари-Виктуар повернулась к Бекки. Судя по ее не менее ошарашенному взгляду, подруга не ожидала такого поворота событий.

— Очень понравились, Файбер, — быстро взяв себя в руки, ответила мисс Уизли.— Может, знаешь, кто мне их дарит?

— Может, знаю, — Крис продолжал улыбаться.

— А-а. Ну, приятного знания! — рассердилась Мари-Виктуар и отвернулась от парня.

Остаток обеда провели в молчании. Бекки хмурилась и поглядывала на Файбера, Мари-Виктуар, напротив, совершенно на него не смотрела.

В качестве десерта на столах появились умопомрачительно вкусные блинчики с карамелью. Но еда не лезла в горло. Мари-Виктуар чувствовала непонятное раздражение.

— Если Файбер думает, что так у него получится меня завоевать, то он глубоко ошибается! — с досадой прошептала она, проводив взглядом только что вышедшего из Большого Зала Тедди Люпина.

* * *

В течение последующего дня злость Мари-Виктуар так и не прошла, хотя она сама и не совсем понимала ее причину. Или не хотела понимать.

— Не нужны мне его цветы! — гневно сообщила она Бекки, тащившей ее за собой по коридорам Хогвартса.

— Тише ты! — прикрикнула на нее подруга. — Нужны — не нужны, какая разница!

Мари-Виктуар даже остановилась, удивленная таким заявлением мисс Олбрайт.

— Пойдем! — снова поторопила ее Бекки. — Может, он блефует, а на самом деле ничего не знает!

— Он же сказал про цветы, — напомнила Мари-Виктуар. — Откуда он мог знать?

— Ой, ну какая ты сегодня недогадливая! — упрекнула подругу Бекки. — Там, где знают пятеро, — я имею в виду всех наших девушек, — будут знать и шестеро!

— Точно! — непонятно чему обрадовалась Мари-Виктуар. Она машинально прошла несколько шагов, но тут снова остановилась:

— Так зачем мы тогда за ним следим?

— Чтобы выяснить все наверняка! — теперь уже пришла очередь Бекки сердиться на невменяемость подруги. — После выходки за обедом весь день он вел себя так, что придраться было не к чему. После ужина невинно болтал с Оливией, отчего та чуть не растаяла, а потом взглянул на часы и вдруг сорвался с места и побежал, как будто за ним гналась самка венгерской хвостороги. Разве это не странно?

— Он сказал, что куда-то опаздывает, — напомнила Мари-Виктуар.

— То-то и оно! Главный вопрос: куда? Именно это нам и нужно выяснить! — вдохновенно провозгласила Бекки и снова потянула Мари-Виктуар за рукав. — Пойдем! Пока я тебе все объясняла, мы его уже упустили!

Подруги добрались до второго этажа, как вдруг одна из лестниц, на которую уже ступила Мари-Виктуар, но еще не успела ступить Бекки, решила не вовремя сменить направление. Причем таким образом, что выходной ступенью уткнулась в сплошную стену, а отправной — в один из коридоров на первом этаже. Мари-Виктуар ничего не оставалось, как спуститься на первый этаж одной.

— Я догоню тебя по другой лестнице. Встретимся у Больничного крыла! — крикнула ей Бекки. — Попробуй его найти!

«Легко сказать: попробуй найти!» — думала Мари-Виктуар, пробираясь по пустынным коридорам первого этажа. Здесь не располагалось помещений, которые могли бы привлечь учеников в вечернее время, только кабинеты, да Больничное крыло, поэтому народу здесь встречалось очень мало. По правде говоря, последние минут пять Мари вообще никого не встретила.

Внезапно девушка услышала шаги и голоса нескольких человек.

— Уже скоро восемь! — Мари узнала голос Кристофера и инстинктивно попыталась вжаться в стену. Лучше не попадаться лишний раз на глаза парню, за которым ты шпионишь!

— Ничего, мы успеваем! — ответил Файберу другой мальчишеский голос.

Как назло, группа ребят шла именно в ту сторону, где стояла Мари-Виктуар. Несмотря на полумрак в коридоре, вряд ли ей удастся остаться незамеченной. Чтобы избежать лишних расспросов, девушка юркнула в приоткрытую дверь одного из кабинетов. Это оказался кабинет истории магии.

Все в порядке. Сейчас они пройдут мимо, тогда она выйдет, и следить за ними, тихонько подбираясь позади, будет вполне комфортно.

— Он сказал, что удобнее будет встретиться в кабинете истории магии, — услышав за дверью голос все того же Файбера, Мари-Виктуар почувствовала неприятный укол под ложечкой. Кажется, все-таки придется объясняться. А ей так этого не хотелось!

Но тут она заметила одиноко стоящий в углу шкаф. Повинуясь внезапному озарению, девушка стремглав пересекла комнату и распахнула дверцы. Шкаф оказался практически пустым, если не считать нескольких старых учебников, сложенных стопками на дне. Мари-Виктуар, не раздумывая, забралась внутрь и попыталась прикрыть за собой створки. Одна дверца оказалась неплотно прикрытой, но исправить положение гриффиндорка уже не успела.

Отворилась дверь, и в пустой класс вошла группа учеников. Мари-Виктуар сквозь щелку видела, что их около дюжины. Большая часть — парни и две или три девушки. Пятый, шестой, седьмой курсы, с разных факультетов.

— А он прав, — это снова говорил Файбер. — Кабинет очень просторный, для тренировки как раз нам подойдет.

— Без десяти восемь, мы успели, — добавил еще один голос.

Пришедшие ученики расселись за пустые парты, очевидно, ожидая кого-то еще.

«Что бы это ни было, с моими цветами это не связано», — уныло подумала мисс Уизли. Перспектива просидеть в шкафу невесть сколько времени ее не прельщала. Но выйти сейчас было совсем неудобно, откровенно не в духе репутации «гордячки Уизли».

Для хрупкой фигурки Мари шкаф оказался вполне просторным. Она присела, чуть-чуть вытянув ноги.

— Вы думаете, он сможет нас чему-то научить? — недоверчиво спросила одна из девушек. Кажется, семикурсница из Слизерина.

— Возможно, — ответил ей кто-то.

— Мне тоже слабо верится, — заметил один из парней. Всех лиц Мари-Виктуар из своего укрытия видеть не могла.

— Слушайте! Если кого-то что-то не устраивает, можете сразу уйти! — огрызнулся другой девчоночий голос. — А мне он нравится! Всегда такой спокойный, вежливый…

— Я о том и говорю! — перебила ее слизеринка. — Чему он может научить?

— Успокойся, Бет! — прервал спор Файбер.— Директор МакГонагалл посоветовала его сразу, как только я выложил ей нашу идею. А уж она-то знает, что говорит!

Одобрительные замечания некоторых учеников стали подтверждением его слов.

«О ком это они? — заинтересовалась Мари-Виктуар. — Кого они ждут? И зачем они все тут собрались? Выглядит так, будто они пришли на факультативный урок, и обсуждают кого-то из преподавателей».

— К тому же я кое-что про него слышал, — сказал какой-то парень. — Он не так прост, как кажется.

— Ты про Аврорат? — спросил Файбер.

Мари-Виктуар затаила дыхание.

Но ответить ему никто не успел.

— Всем добрый вечер! — наконец, в класс вошел тот, кого они ждали.

Мари-Виктуар от изумления чуть не выпала из своего укрытия.

На пороге стоял Тедди Люпин.

— Добрый вечер, — доброжелательно повторил он, проходя в центр класса. — Крис сказал мне, что вы все хотели бы освоить некоторые дополнительные заклинания и приемы, которые не входят в школьную программу Защиты от Темных искусств. У вас у всех есть свои причины, чтобы пытаться овладеть этой магией, и я не собираюсь их выяснять. Директор МакГонагалл дала добро на данное мероприятие, и это главное.

— Главное, сможешь ли ты нас этому научить? — перебил недоверчивый голос с задних парт.

— Тот же самый вопрос я задал директору, когда она попросила меня, а не, к примеру, профессора Ливингстона, провести с вами что-то наподобие дополнительного занятия, — нисколько не смутившись, ответил Люпин. — А она ответила: «Я уверена, что Вы справитесь, мистер Люпин, не зря же вы староста!»

Некоторые ученики улыбнулись. Мари-Виктуар тоже. «Так вот с каким заданием ты обещал помочь МакГонагалл! И вот почему не мог пойти на свидание со мной!» Она затаила дыхание, чтобы не упустить ни одного слова.

— Я не собираюсь ничему вас учить, — как бы рассуждая вслух, продолжал Тед. — Вы вполне самостоятельны, чтобы научиться всему сами.

— Тогда зачем нам ты? — снова встряла упрямая слизеринка по имени Бет.

— Бет, ты можешь помолчать?! — сердито произнесла та же девушка, что возражала ей и в прошлый раз. — Мы слушаем тебя, Тед, — добавила она уже совсем другим тоном, который очень не понравился Мари-Виктуар.

Бет презрительно усмехнулась, но промолчала.

— С чего хотите начать? — спросил Тед.

— С Патронуса, — ответил за всех Крис Файбер.

— Кто-нибудь из вас вызывал телесного Патронуса?

Все отрицательно покачали головами.

— А кто-нибудь пробовал?

Многие покивали.

— А зачем нам, кстати, учиться заклинанию Патронуса? — ехидно спросила Бет, обращаясь к Люпину. — Дементоры больше не служат Министерству Магии.

Мари-Виктуар было ясно: раз эта слизеринка сюда пришла, то, значит, она сама для себя решила дополнительно учиться ЗОТИ, а вопрос этот обусловлен всего лишь ее предвзятым отношением к «учителю».

— То, что дементоры больше не охраняют Азкабан, еще не значит, что вы не встретитесь с ними на узенькой дорожке, — спокойно стал объяснять Тед. — А даже скорее наоборот. Из под контроля Министерства они вышли, но по сути своей никуда не делись. Дементоры все еще обитают везде, где есть печаль, горе, смерть, то есть любая отрицательная энергия. Я, конечно, не желаю вам оказаться в таких гиблых местах, но кто знает, куда может занести любого из нас судьба. К тому же, Патронус — замечательный курьер, — добавил он. — С его помощью можно передавать небольшие сообщения. Таким способом связи владели члены Ордена Феникса.

Мари-Виктуар отметила про себя, что его уверенный голос и обстоятельный разговор совсем не похожи на репутацию тихони и зануды. Он, казалось, нисколько не волновался перед довольно-таки большой аудиторией.

— Ты умеешь вызывать телесного Патронуса? — спросил один из парней, вроде из Райвенкло.

Люпин кивнул.

— Покажи!

Тед стоял прямо напротив того шкафа, где пряталась Мари-Виктуар. Она отчетливо видела его спокойное лицо, когда он вытянул вперед руку с волшебной палочкой, и слышала, как он четко произнес «Экспекто патронум!» Огромный серебристый волк, выскочив из кончика волшебной палочки, сделал круг по комнате, вернулся к вызвавшему его хозяину и исчез.

— Ух, ты! — присвистнул райвенкловец.

— Ну и что такого? — снова встряла Бет. — Как будто он один в Хогвартсе умеет вызывать Патронуса!

— А ты что ли умеешь? — накинулись на нее со всех сторон.

— Нет, я не умею, — огрызнулась она. — Но есть еще ученики. Я знаю.

На нее снова посыпались упреки.

— Вместо того, чтобы спорить, может, лучше попробуете потренироваться? — перебил их Тед.

Ребята с готовностью повскакивали со своих мест.

Для начала Тед заклинанием «Локомотор» отодвинул все парты по обеим сторонам комнаты.

— Все помнят, в чем секрет успеха при вызове Патронуса? — спросил он и сразу же пояснил: — Патронус — это вид положительной силы, ваш покровитель, воплощение вашей надежды, счастья, любви, принявший четкие очертания. Прежде, чем произнести заклинание «Экспекто патронум», необходимо сконцентрироваться, вспомнить самое светлое, самое яркое и счастливое ваше воспоминание. Надо сосредоточиться на этом самом счастливом воспоминании, а самое главное — на ощущениях, которые вы испытывали в тот момент, и только тогда произнести магические слова. Не стоит надеяться, что у вас с первого раза получится великолепный телесный Патронус в виде, скажем, льва, орла, барсука или змеи. Скорее нужно ожидать белые вспышки или туман. Но чем Мерлин не шутит, может, кто-то уже сразу сможет разглядеть очертания своего зверя-спасителя?

После этих слов он немного отошел в сторону, а чуть позже по всему классу стали разноситься выкрики «Экспекто патронум!» и вслед за ними заструились бело-серебристые ручейки, поплыли небольшие облачка, засверкали вспышки света. Ученики соревновались, чей результат больше напоминает Патронуса. Правда, Мари-Виктуар из своего укрытия таких не видела. В конце концов, у Криса даже получилось какая-то беспорядочная серебристая субстанция, напоминающая неуклюжее существо. Вот только какое — разобрать невозможно. Кто-то крикнул, что это, наверное, бегемот. Впрочем, Крис нисколько не обиделся. Все-таки бегемот — определенно животное.

Мари-Виктуар подумала, что, если бы Тед не хотел стать аврором, из него бы вышел отличный преподаватель. Он поочередно подходил ко всем тренирующимся и делал замечания относительно их работы:

— Ты уверена, что выбрала достаточно счастливое воспоминание?

— Великолепно! Отличное начало!

— Ты слишком требователен к себе. Не все сразу.

Чуть позже Мари-Виктуар увидела и по голосу узнала девушку, постоянно защищавшую Люпина. Это была Сара Миллер с Райвенкло. Кстати, она отнимала больше всего времени у Теда. Она постоянно его подзывала, просила объяснить то, помочь это, показать другое.

«Что за назойливая особа!» — подумала Мари.

Сколько продолжалась их тренировка, Мари-Виктуар точно сказать не могла. Зато она могла сказать точно, что за время пребывания в шкафу ее ноги затекли до такой степени, что даже после выхода из своего вынужденного заключения она еще долго будет лишена возможности нормально передвигаться.

Интересно, что сейчас делает Бекки? Наверное, ей пришлось долго ждать около Больничного крыла, придумывая самые невероятные предлоги оправдания своего там присутствия для проходящих мимо учеников, учителей и (упаси Мерлин!) Филча. В итоге, Бекки ждала зря, они таки не встретились. Потом подруга, наверняка, отправилась в гостиную Гриффиндора, намереваясь найти Мари-Виктуар там. Вполне вероятно, что бесплодно прождав какое-то время, Бекки, с ее неутомимым характером, повторно бросилась на поиски заблудившейся Уизли. И сейчас, может быть, она разыскивает ее, Мари-Виктуар, по всему замку… Но тут она ее не найдет, дверь предусмотрительно запечатана «Коллопортусом». Да и, даже если Бекки сюда зайдет, вряд ли ей в голову придет искать Мари-Виктуар в платяном шкафу. Который, к слову, ей уже порядком осточертел!

Девушка попыталась принять какую-то более удобную позу, попробовать встать, наконец, чтобы размять зудящие ноги, но тут несколько книжек, совсем некстати, решили вывалиться из-под приоткрытой двери наружу. Мари предприняла отчаянную попытку их поймать, но лучше бы она этого не делала!..

Факультативное занятие по ЗОТИ, проходящее в кабинете истории магии, прервал неожиданный грохот в шкафу, до этого преспокойно стоящем в углу. Находящиеся в классе ученики, как по команде, резко развернулись и направили свои волшебные палочки на разбушевавшийся предмет мебели.

Когда Мари-Виктуар поняла, какой переполох она подняла, а уж когда сквозь свою потайную щель увидела множество наставленных прямо на нее палочек, ей стало по-настоящему страшно. Она уже собиралась честно распахнуть дверь и избавить юных волшебников от необходимости применять весь арсенал боевых заклятий к поселившемуся в шкафу «чудовищу», но ее остановил примиряющий голос Тедди Люпина:

— Ребята, там, кажется, всего лишь боггарт!

Несколько волшебных палочек тут же опустились.

— Отлично! Давай, я от него избавлюсь!

Не успела Мари-Виктуар с облегчением выдохнуть, как ей снова пришлось напрячься.

Снова эта Сара Миллер! Как несвоевременно она решила пощеголять своей храбростью перед Тедом!

— Нет, не надо, Сара! — на удивление быстро возразил Люпин. — Этот боггарт пригодится профессору Ливингстону для младшекурсников! Пусть поживет пока.

— Как скажешь, Тедди.

О-о! Мари-Виктуар глазам своим не поверила! Что за кокетливая улыбочка?! А сопровождавший эти слова профессиональный взгляд из-под ресниц?! Мари-Виктуар внезапно так захотелось наслать на эту назойливую Миллер какое-нибудь каверзное заклинание! «Дантисимус», к примеру. Ее рука автоматически нащупала в кармане палочку. Но тут мисс Уизли, к счастью, опомнилась. И удивилась самой себе…

А тренировка, между тем, мало-помалу завершилась, и школьники стали двигаться к выходу. Все прощались с Тедом, многие благодарили его за помощь, парни пожимали руку…

Мари-Виктуар ощутила необъяснимую гордость. Что-то сродни тому приводящему в восторг чувству, когда ее хвалили на уроках или, скажем, прилюдно восхищались ее красотой. Только без привычного оттенка самолюбия.

Наконец, в классе остались только двое: Тед Люпин и, к безграничному возмущению Мари-Виктуар, Сара Миллер, которая замешкалась у двери, то поправляя мантию, то прическу, то оглядываясь в поисках палочки, которая торчала у нее из кармана.

Мари-Виктуар из своего наблюдательного пункта старалась ничего не упустить из виду.

Пока Тед возвращал по местам парты, Сара всеми силами пыталась привлечь его внимание. Когда же он, наконец, повернулся к ней, она, не дав ему произнести ни слова, сказала:

— Мне очень понравилось, как ты вел сегодня урок!

— Спасибо, Сара, — вежливо ответил Тед. — Но я бы предпочел не называть наши встречи уроками. Я же не профессор.

Он улыбнулся.

Эта улыбка, похоже, придала райвенкловке смелости. Она бесцеремонно уселась на парту, давая понять, что никуда не собирается уходить. Тед встал напротив нее, сложив на груди руки.

— А я бы предпочла, чтобы Защиту у нас вел именно ты. Хотя бы в следующем году.

— О, нет! — парень отрицательно покачал головой. — Профессором в Хогвартсе я пока работать не собираюсь!

— Я знаю, — немного растягивая слова, произнесла Сара. — Ты будешь аврором.

Тед промолчал, по-прежнему продолжая улыбаться. Мари-Виктуар всерьез подозревала, что улыбка эта обусловлена всего лишь врожденной вежливостью Тедди Люпина. Но, замечая недвусмысленные взгляды, посылаемые в его сторону Сарой Миллер, она уже начинала сомневаться в собственной правоте.

— Я уверена, что у тебя все получится, — накручивая на палец выбившийся из прически локон, произнесла райвенкловка. -Это очень благородная профессия.

— Не менее благородная, чем целитель, да и, пожалуй, преподаватель, — заметил Люпин.

— Не спорю. И все же у тебя, правда, очень удачно получилось вести занятие.

Тед ничего не ответил. Девушка спрыгнула с парты, подошла к нему и демонстративно поправила значок старосты на его мантии, встав при этом на цыпочки.

Мари-Виктуар затаила дыхание.

— Может быть, ты смог бы помочь мне с Защитой, — невинно предположила Сара. — Да и с зельями у меня плоховато... А с Трансфигурацией вообще беда!.. Нет-нет! — увидев, что он собирается что-то сказать, она игриво приложила палец к его губам. — Если у тебя, конечно, будет свободное время! Как-нибудь.… Ну, скажем, в пятницу вечером!

«Как же! Беда у нее с Трансфигурацией! Наглая лгунья!» — возмутилась Мари-Виктуар. Лишенная возможности высказаться вслух, не сдержавшись, она пнула ногой стенку шкафа, отчего по всему классу раздался отчетливый стук.

Словно воспользовавшись этим событием, Тед чуть-чуть отошел от прижимавшейся к нему Сары, так что расстояние между ними стало уже не таким интимным.

-Проклятый боггарт! — все тем же сладеньким голоском пропела она, хотя в интонации слышалась досада. — Так что насчет пятницы, Тедди?

— Извини, Сара, не получится. У меня дела, — сухо сказал он.

— Да, я понимаю… Может быть, на следующей неделе?

— Не уверен. Вряд ли.

Мари-Виктуар наблюдала из своего шкафа, как Сара Миллер недовольно поджала губы. Гриффиндорка торжествовала.

— Если ты не возражаешь, я хотел бы немного побыть один, — после непродолжительного молчания произнес Тед.

— Один? — искренне удивилась Миллер.

— Да.

— Как скажешь.

Пожав плечами, девушка не спеша удалилась, напоследок бросив на Люпина прощальный обожающий взгляд.

Мари-Виктуар осталась наблюдать, как Тед молча стоит посреди класса, опустив голову и глядя в пол. Так прошло некоторое время. Судя по длинным теням на противоположной стене, солнце уже клонилось к закату. Девушка недоумевала. Отлично, конечно, что Тед спровадил Миллер к Мерлиновой бабушке, но что же теперь? И не слишком ли все это подозрительно? А заодно и то, как это он так вовремя придумал сказку про боггарта?..

Да заснул он стоя что ли?! Так и будет стоять теперь тут всю ночь? А Мари придется ночевать в шкафу. Вот Бекки посмеется, если так оно и случится…

— Может, выйдешь оттуда?

Мари-Виктуар вздрогнула. Отпираться, похоже, бесполезно.

Она медленно приоткрыла дверцу и выглянула наружу.

Тед Люпин, скрестив на груди руки, стоял прямо напротив ее шкафа.

На его лицо, обрамленное светло-каштановыми волосами, падал косой луч заходящего солнца. Глаза смеялись, впрочем, совершенно безобидно. Он явно не был удивлен ее появлению, у девушки сразу же сложилось впечатление, что ожидал он именно ее, а не кого-то другого.

— Ты в детстве тоже любила прятаться в шкафу.

Глядя на него и сознавая всю нелепость своего положения, Мари улыбнулась. Она немного неуклюже выбралась из шкафа и отряхнула мантию.

— Как видишь, некоторые детские привычки остаются на долгие годы, — пошутила она.— Как ты догадался, что это я?

Тед нерешительно поглядел на нее, но все же произнес:

— Твои духи, — сказал он. — Этот аромат ни с чем не спутаешь. Я сразу ощутил его, как только зашел в класс.

Мари-Виктуар отчего-то почувствовала себя неловко. Гораздо более неловко, чем когда вылезала из шкафа.

Чтобы побороть смущение, она медленно пошла между рядами парт.

— Только не спрашивай меня, что я делала в шкафу, — предупредила она.

— И не собирался, — раздался за ее спиной спокойный голос. — Я итак знаю.

— Неужели?

— Сидела и подглядывала.

Она обернулась. Он снова улыбался, глядя на нее.

— Я не о том, — тоже улыбнулась она. — Я о причине.

— Ну, допустим, — Тед сдвинул брови, сделав вид, что всерьез задумался, — ты скрывалась в этом шкафу от назойливых поклонников.

— Допустим! — рассмеялась Мари. –А еще можешь считать, что я шпионила для попечительского совета школы! Следила за тем, насколько профессионально ты ведешь дополнительные занятия.

— Тогда боюсь, что положительный отзыв мне не светит.

— Напротив! В своем отчете я напишу, что тренировка прошла блестяще.

— Ты преувеличиваешь.

— Ничуть!

Она смотрела на него, говорила с ним и чувствовала необъяснимую радость. С ним было так просто. С ним хотелось смеяться, особенно, когда в его глазах, вот как сейчас, плясали веселые огоньки. На миг его волосы стали огненно-рыжими, а затем снова вернулись к привычному цвету. А может, это просто отблески заката.

Мари-Виктуар уселась на одну из парт и тут же вспомнила о Саре Миллер. Вся ее жизнерадостность как-то сразу улетучилась.

— А эта девушка… Сара… — медленно произнесла она, не глядя на Люпина. — Она очень милая…

— Пожалуй, — произнес Тед.

Наверное, в эту минуту Мари-Виктуар впервые в жизни пришлось усомниться в собственной красоте.

«Интересно, если бы ты заранее не знал, что я прячусь в шкафу, ты бы разговаривал с ней так же прохладно?» — вертелся у нее на языке вопрос, но высказать его вслух она не решалась.

— Милая, — повторил Тед. — Но я вряд ли смогу помочь ей с ее долгами по учебе. Особенно, если их на самом деле не существует, — добавил он.

Мари-Виктуар не поверила своим ушам. Она робко улыбнулась.

— Все-таки ей повезло ничуть не больше, чем мне, — сказала гриффиндорка. — Она тоже получила отказ.

Он смотрел на нее, недоумевая.

— Я о своем вчерашнем предложении, — напомнила Мари.

— Ты ведь только что убедилась, что я на самом деле был занят…

— Оправдания не принимаются! — в шутку рассердилась она. На душе снова стало легко. Слова сами вырвались у нее изо рта: — Ни за что не поверю, что для старого друга у тебя не найдется хоть пару часов свободного времени!

— Я так понимаю, ты повторяешь приглашение?

— Не очень-то прилично напрашиваться на свидание! — пошутила Мари.

— Извини! — вдруг искренне расстроился он. — Я не хотел тебя обидеть!

— Ты что серьезно? — удивилась Мари-Виктуар. Она спустилась с парты и подошла к Теду. Глядя на несчастное выражение его лица, она понимала, что он воспринял ее слова всерьез. Ей совсем не хотелось, чтобы он чувствовал себя виноватым. — Я ведь пошутила! Да, я повторяю приглашение! И отказа не приму.

Он нерешительно улыбнулся.

— Да, и, кстати, до пятницы тоже ждать не буду. Надеюсь, завтра ты никого не учишь? Скажем, не ведешь факультатив по боггартам для первого курса?

— Нет, — ответил он. — А за идею благодарю: если такие занятия все-таки наметятся, я буду точно знать, кого пригласить на помощь.

— Что за намеки! — усмехнулась Мари-Виктуар. — К тому же, из меня получился не очень хороший боггарт.

— Ты себя недооцениваешь, — утешил ее Тед. — Боггарт был вполне приличный.

Они перекидывались легкими шутками, а Мари-Виктуар смотрела на Теда, и гадала, что же он думает о ней. И как воспринял ее приглашение. Прилично ли это, в самом деле, повторно звать парня на свидание? Хотя, кажется, к дружбе это никак не относится…

— Кстати, я тоже не умею вызывать Патронуса, — заметила она.

— Если хочешь, я тебя научу, — предложил он.

— Конечно! — обрадовалась Мари-Виктуар. Вот и достойный повод для встречи! — Давай как раз завтра и встретимся! К примеру, после ужина. Вот только где?

— Если не возражаешь, я лучше за тобой зайду, — внимательно глядя на нее, сказал Тед.

— Да, так даже лучше, — кивнула Мари-Виктуар.

— Правда?

— Конечно.

Как раз в эту минуту с торжествующим криком «Я так и знала!» в класс влетела Бекки Олбрайт. Следом за гриффиндоркой в дверях появился Майкл Фостер.

— Вот! Я же тебе говорила! — сказала Бекки Майку, мотнув головой в сторону Теда и Мари-Виктуар.

Тот пожал плечами с видом человека, проигравшего в споре мешок галлеонов.

Мари-Виктуар с недоумением следила за подругой.

— О чем это вы? — спросила она у Бекки.

— Ты спрашиваешь, о чем это мы?! — неожиданно возмутилась Бекки. — Я весь вечер бегаю по замку, как раненный гиппогриф! Чуть ли не в кабинет директора пробралась! Уже переполошила пол школы! А ты всего-то говоришь «О чем это мы»?! Мы же договорились встретиться у Больничного крыла, если ты помнишь?

— Я не могла прийти.

— Я так и поняла, — кивнула Бекки, косо взглянув на Теда.

— Она помогала мне кое в чем, — пояснил он.

Мари-Виктуар кивнула.

— Изображала боггарта, — добавила она.

— Ну-ну, — Бекки скептически оглядела Мари-Виктуар. Вряд ли можно себе представить, чтобы чей-то боггарт принял вид очаровательной белокурой красавицы.

— Слушайте, — заметил Майкл Фостер. — Все это, конечно, очень занимательно, но нам нужно постараться успеть попасть в свои гостиные до отбоя!

А ведь правда! Солнце уже скрылось за лесом. До отбоя остались считанные минуты! Никому совершенно не хотелось попасть в лапы к Филчу, поэтому ребята со всех ног помчались прочь из кабинета истории магии. Расстались у мраморной лестницы: девушки спешили наверх, в свою башню, парни — вниз в подземелья рядом с кухней.

Перед тем, как проститься, Тед тронул Мари-Виктуар за рукав:

— Значит, до завтра?

— До завтра, — ответила она, коротко пожав ему руку.

Ей показалось, что в этом момент глаза Теда приобрели тот же медово-янтарный цвет, что и вчера в библиотеке. Впрочем, всего лишь на миг.

«Это будет просто дружеская встреча! Не свидание! — твердила себе Мари-Виктуар, пока они с Бекки бежали по лестнице. — Дружеская встреча, к тому же имеющая учебно-практический оттенок. Он просто научит меня вызывать Патронуса.»

Когда они с Бекки остановились перевести дух в общей гостиной Гриффиндора, часы как раз пробили отбой.

— Ну, рассказывай, — произнесла Бекки, усевшись в кресле около камина и вытянув вперед ноги. — Каким образом ты оказалась в кабинете истории магии с Тедди Люпином, когда я тебя отправляла следить за Крисом Файбером?

Мари-Виктуар могла поклясться, что никакого оттенка иронии в этом вопросе не было.

— Нет, погоди, — остановила ее Бекки. — Как там оказался Люпин, я знаю. Рассказывай только про себя.

— Знаешь? — переспросила Мари-Виктуар и улыбнулась. — Уж не от Майка ли Фостера? Расскажи сначала сама, с чего это ты вдруг вечерами гуляешь по школе в сопровождении Фостера?

— Это я-то гуляю?! — возмутилась Бекки, хотя в глазах ее заплясали веселые озорные огоньки. — Если ты не забыла, я тебя весь вечер искала! Битый час прождав тебя около Больничного крыла, я обшарила весь первый этаж. Кабинет истории магии был закрыт, мне и в голову не пришло искать тебя там.

— Обыкновенный «Коллопортус», ну и звукоотталкивающие чары, — пожала плечами Мари-Виктуар.

— Ясно уже, — проворчала Бекки. — Побегав еще с часик по всем этажам замка, я поняла, что самым разумным решением будет ждать тебя в гостиной, куда я, собственно, и направилась. Но когда туда же, спустя некоторое время пришел Файбер, а тебя все еще не было, я всерьез заволновалась. Я решила вернуться на первый этаж, туда, где мы с тобой расстались. И как раз в это время, на мое счастье, там проходил Майкл Фостер!

— На твое счастье? — удивилась Мари-Виктуар.

— Вот именно! Увидев меня, в панике мечущуюся по коридорам, Майкл, как галантный джентльмен, поинтересовался, что у меня случилось, и не мог бы он мне чем-нибудь помочь. Разумеется, мог бы! Я сообщила, что разыскиваю тебя. А он как раз искал Теда Люпина. И мы решили объединиться.

— Как занимательно! — Мари-Виктуар уселась в кресло напротив подруги. — Сдается мне, твой рассказ будет даже поинтереснее моего.

— Не дождешься! — улыбнулась Бекки. — По дороге Майк рассказал мне, каким благородно— просветительским делом занимается после уроков его приятель Тедди Люпин. И тут мне пришло в голову поискать тебя именно в кабинете истории магии. Майк попытался оспорить мои выводы, но в итоге, как ты заметила, потерпел поражение. Надо было поспорить хоть на галлеон! — с досадой закончила она.

— Еще умудрилась бы извлечь материальную выгоду из моей пропажи! — рассмеялась Мари.

Бекки неуверенно поерзала в кресле.

— Вообще-то, кое-какую выгоду я все-таки извлекла, — сообщила она, коротко взглянув на Мари-Виктуар. — Я пойду на выпускной седьмого курса. С Майком Фостером.

— Что?! — мисс Уизли чуть не выпала из кресла.

— Чему ты удивляешься? — оскорбленно глянула на нее Бекки. — Это довольно-таки неплохой вариант. Между прочим, Майк очень мил.

— Он тебя пригласил?

— Какая разница? — с беспечным видом сказала мисс Олбрайт. — Даже если я и чуть-чуть намекнула, что у меня есть новенькое платье, которое мне некуда надеть, разве это так важно?

— Ага. Значит, намекнула.

— Ну да, намекнула разочек. А потом еще добавила, мол, наверное, на выпускном вечере очень красиво и весело, но, я, конечно, не знаю, слышала только по рассказам. Разумеется, он предложил мне пойти вместе с ним… Что ты на меня так смотришь?!

— Ребекка Джулия Олбрайт! — Мари-Виктуар с торжественным видом встала с кресла. — Твоя способность добиваться желаемого поистине великолепна и не имеет границ!

— Спасибо! — Бекки сделала вид, что польщена. Хотя, возможно, так оно и было. — Теперь твоя очередь поведать мне свою версию событий! — потребовала она.

И Мари-Виктуар рассказала ей историю своего заключения в шкафу и последующего разоблачения Тедом Люпином. Впрочем, в подробности вдаваться она не стала: эпизод с Сарой Миллер она предпочла упустить.

— Хм… Интересно, — задумчиво произнесла Бекки. — Значит, он обещал научить тебя Патронусу.

Мари-Виктуар кивнула.

Подруга надолго замолчала. Она смотрела на неразоженный камин и размышляла о чем-то своем.

— Значит, кроме, Файбера других мало-мальски обоснованных кандидатур на роль дарителя цветов у нас нет? — неожиданно спросила она.

Мари-Виктуар пожала плечами. Признаться, она уже об этом забыла.

— Тогда пойдем-ка спать! — решительно сказала Бекки и, поднявшись с кресла, направилась в спальню для девочек.

Мисс Уизли последовала за ней.

* * *

Но быстро уснуть не получалось. Мари-Виктуар постоянно прокручивала в голове события сегодняшнего вечера. Тедди Люпин в роли почти что профессора ЗОТИ… Его практически идеальный Патронус… Его славная улыбка в ответ на ее эффектное появление из шкафа… Ее, вероятно, навязчивое повторное приглашение… И все же чаще всего в памяти всплывала сцена с Сарой Миллер.

Сейчас она уже могла анализировать. Что за противоречивые чувства она испытывала, когда видела, как Сара Миллер говорит с ним, дотрагивается до него… Неужели ревность? А имеет ли она право ревновать?

Почти полная луна, как назло, глядела в открытое окно и мешала спать.

Мари-Виктуар не выдержала. Она тихонько пробралась на соседнюю кровать. Бекки, наверное, только что заснула, судя по ворчанию, которая она стала издавать, едва Мари тронула ее за плечо:

— Ну, чего еще?

— Я тебе сказать забыла. Сара Миллер... Помнишь, тощая брюнетка с Райвенкло?.. Она сегодня флиртовала с Тедом.

— Ну и что? — Бекки глядела на подругу непонимающим взглядом.

— Ничего! — насупилась Мари.

Пару минут молчали. Мари-Виктуар уже было решила, что Бекки заснула, как вдруг та произнесла:

— Мари!

— Да?

— Почему мы среди ночи говорим о Тедди Люпине?

Хороший вопрос. Мари-Виктуар почувствовала, как ее щеки краснеют. Слава Мерлину, уже было достаточно темно!

— Я не знаю, Бекки…

— Ты не знаешь… Ясно.

— Наверное, потому что мы с ним давно знакомы… Он мой старый друг…

— Ага. Друг. Ясно.

— Что тебе ясно? — обиделась Мари-Виктуар.

— Что пора спать, — пробурчала Бекки и отвернулась.

Мари-Виктуар в совершенно растрепанных чувствах вернулась на свою кровать.

* * *

Следующее утро, по сложившейся привычке, принесло новые цветы.

На этот раз это был кустик цветущих ландышей в горшочке. Сердце девушки радостно забилось: ландыши были ее любимыми цветами. Тот, кто прислал их, явно не прогадал с выбором.

Ландыши подкупали своим неброским очарованием, от них пахло весной и домом. «Папа тоже часто дарит маме ландыши», — подумалось Мари. Она развернула традиционную записку и прочитала:

«Есть старинная английская легенда о том, как Ландыш слушал трели Соловья и влюбился в прекрасную птицу, но стеснялся признаться и спрятался в густой траве. Соловей увидел, что остался один, и улетел, потому что пел он именно для Ландыша... И теперь, говорят, соловьи начинают петь, когда появляются эти душистые цветы и в воздухе кружит их чудесный аромат».

Мари-Виктуар любовалась своим подарком. Ей совсем не хотелось думать, что эти нежные цветы могут быть от Криса Файбера. Как было бы чудесно, если бы их отправил ей кто-нибудь другой! Тедди Люпин, к примеру. В конце концов, сову можно одолжить…

А почему, кстати, они с Бекки так зациклились на Файбере? Да, он придумал какой-то там способ. Да, он говорил вчера странные вещи. Но ведь это еще ничего не значит! Они же не спрашивали его самого, чтобы знать наверняка!

— Мари! — Оливия села на кровать Мари-Виктуар. Вид у нее был довольно странный. Словно она всеми силами пыталась придать лицу виноватое выражение, но глаза сияли радостью, и скрыть это у девушки плохо получалось.

Мари-Виктуар вопросительно смотрела на нее.

— Мари, это не Файбер, — выдохнула Оливия.

— Почему ты так уверена? — спросила мисс Уизли, стараясь сохранять видимость спокойствия, хотя сердце ее затрепетало от радости.

— Я сама у него спросила. Вчера вечером, в гостиной, пока вас с Бекки не было.

— Так чего же ты раньше молчала?! — не выдержала Мари-Виктуар и рассмеялась.

— Вас долго не было. А потом я спала, — пролепетала Оливия, с удивлением глядя на откровенное ликование своей однокурсницы. — Значит, ты не расстроилась?

— Расстроилась? — изумилась Мари. — Да это лучшая новость за последние дни!

Она схватила горшочек с ландышами и закружилась с ним по комнате.

Оливия Фишер, недоумевая, смотрела на нее.

* * *

— А почему тогда Файбер вчера говорил с тобой о цветах? — нахмурила брови Бекки, опустив поднятую было вилку с беконом обратно на тарелку.

Подруги завтракали в Большом Зале.

— Оливия ему проболталась о том, что мне каждое утро присылают цветы. Вчера перед обедом, пока якобы следила за ним по нашему поручению, — ответила Мари-Виктуар. — Ну а он решил, что из этого получится неплохая шутка.

— Вышло наоборот, — Бекки неодобрительно покосилась в сторону Файбера, который как раз появился в дверях Большого Зала. — А что тогда он имел в виду, когда говорил про способ тебя завоевать? Эй, Мари! Ты меня слушаешь?!

— А? Да, конечно! — Мари-Виктуар отвлеклась от созерцания хаффлпаффского стола. — Завоевать меня?.. Представь себе, он все-таки слышал мои слова в пятницу! И всего лишь собирался предложить любому желающему меня покорить подарить мне на день рождения букет цветов! Причем, сам он этого делать не собирался!

— Вот олух! — высказалась Бекки.

— Да Мерлин с ним! — легкомысленно махнула рукой Мари-Виктуар. — Мой «цветочный поклонник» все равно перехватил его идею! И ждать дня рождения он не стал.

— И молодец, — поддакнула подруга. — Но все-таки кто же он?

Мари-Виктуар промолчала. По правде сказать, ей не хотелось думать об этом. Может, лучше и не знать, кто это? Главное, что это не Файбер, чему она искренне была рада.

Пожалуй, только еще одна девушка за гриффиндорским столом светилась такой же радостью, как и Мари-Виктуар. Это была Оливия Фишер. Она бросала восхищенные взгляды на Криса Файбера и благодарила судьбу за то, что «гордячка Уизли» не перейдет ей дорогу на пути к сердцу этого гриффиндорского красавчика.

* * *

В тот день на уроках Мари-Виктуар Уизли была на редкость невнимательна. Даже беспроигрышная красота не спасла ее от едкого замечания профессора Ливингстона, что «мисс Уизли сегодня гораздо сильнее занимает противоположная стена кабинета, чем способы защиты от личи». Мари-Виктуар при этом неожиданно для всех покраснела и принялась, наконец, записывать длившуюся уже двадцать минут лекцию. Бекки поглядывала на нее с беспокойством.

Зато на травологии Мари-Виктуар вела себя безупречно. Она с удовольствием пересаживала аконит (разумеется, в защитных перчатках), своей старательной работой заслужив даже дополнительные баллы.

После урока она подошла к профессору Спраут и попросила ее рассказать ей, как правильно ухаживать за ландышами. Она пообещала самой себе сохранить свои комнатные цветы в целости и сохранности до момента отъезда из Хогвартса.

— Вы решили вырастить ландыши дома, мисс Уизли? — добродушно улыбнулась пожилая волшебница. — Конечно, придется потрудиться, чтобы им угодить. Эти скромные цветочки требуют трепетного отношения. Тепло и влага — вот главные условия содержания ландышей в домашних условиях. Во-первых, им необходим постоянный полив…

И профессор Спраут, в промежутках между добавлением драконьего навоза в большие кадки с устрашающего вида шипастыми растениями, очень подробно объяснила Мари-Виктуар, как поливать и пересаживать ландыши, как добиться их цветения и продлить его как можно дольше. Найдя в лице мисс Уизли столь внимательного слушателя, она не могла удержаться от дополнительных советов и пояснений: — И, разумеется, дорогая, я полностью одобряю Ваш выбор! Даже маглам известно, что ландыш — очень полезное растение. К примеру, отличное средство от лихорадки при обсыпном лишае. Необязательно растениям быть волшебными, чтобы приносить неоценимую пользу, как магам, так и людям, — пояснила декан факультета Хаффлпафф, очищая руки и одежду от остатков удобрений. — Вот возьмем, к примеру, василек. Казалось бы, такой незатейливый цветочек. А, между прочим, его называют цветком кентавра. Есть одна старая легенда, будто мудрейший древний кентавр Хирон, изучавший силу волшебных трав, многие болезни излечивал с помощью цветков василька. Поэтому и назвали их в честь кентавра, или Centaurea. Рассказывают, что глубоко в Запретном лесу есть освещаемые солнцем полянки, где уже в конце апреля расцветают васильки. Кстати, наши кентавры, я имею в виду живущих в Запретном лесу, до сих пор заботливо ухаживают за васильками и успешно применяют их в целительстве. И говорят, берегут их как зеницу ока. Да и свои секреты использования васильков они, разумеется, никогда не выдадут волшебникам.

Мари-Виктуар слушала дальнейший рассказ профессора о васильках уже в пол уха. Все, что ей было интересно, она уже узнала, и теперь ее мысли были заняты предстоящим вечером и неумолимо приближающейся встречей с одним замечательным хаффлпаффцем.

* * *

После ужина Мари-Виктуар Уизли стремглав унеслась в башню Гриффиндора. Тед придет с минуты на минуту, а она еще никак не решила, что же лучше одеть. Понятно, что поверх будет мантия, скрывающая всю остальную одежду, но моду и вкус еще никто не отменял. Вдруг будет жарко и выдастся шанс щегольнуть коротким платьицем? Перемещаясь по спальне в совершеннейшей панике, она, наконец, приняла единственно верное решение. Все-таки они идут тренироваться вызывать Патронуса, и одеваться надо, в первую очередь, так, чтобы было удобно. Привычная темно-синяя юбка средней длины и белая блузка. Туфли на небольшом каблучке. Волосы, пожалуй, распущенные (здесь пришлось удобством пренебречь). Легкий макияж. Все же Тед не должен думать, что она старается выглядеть как-то по-особенному только ради него.

Она уже была полностью готова, но в гостиной ее остановила Бекки.

— Уже идешь? — спросила она, глядя на нее каким-то странным взглядом.

— Да. И уже опаздываю, — заметила Мари-Виктуар. — Ты хотела что-то мне сказать?

— Не уверена, что сейчас самое подходящее время, — с сомнением произнесла подруга.

— Не тяни, раз уже начала!

— Ну, хорошо, — вздохнула Бекки. — Мари, это Оуэн.

— Что?

— Цветы тебе присылает Патрик Оуэн.

— Что за бред, Бекки?! — девушка даже улыбнулась, настолько не соответствовали другу другу высокомерный слизеринец и нежные ландыши.

— Сама не могу поверить, — Ребекка растерянно смотрела на Мари-Виктуар. — Но факты, факты!

— Какие еще факты?

— Ты дала отставку Оуэну. Помнишь, в пятницу?

— Ну?

— Он вполне мог слышать твои слова про цветы. А уж твои слова, что, мол, ты ему не ровня, он запомнил точно! А такие, как он, не привыкли отступать.

— Такие, как он, не привыкли прощать, — сказала Мари-Виктуар. — Я рассчитывала, что эти слова навсегда оттолкнут его от меня.

— Но, похоже, эффект получился обратный. Тебе известно выражение «слизеринское честолюбие пропорционально гриффиндорской храбрости»?Ты задела Оуэна за живое. И это с учетом того, что ты определенно ему нравишься. Думаю, он многое бы отдал, чтобы ты изменила свое о нем мнение.

— Допустим. Но ты говорила о фактах. А эти измышления — никакие не факты.

— Есть еще кое-что. Отец Оуэна, магл, владелец цветочного магазина, — сообщила Бекки. — У Патрика есть и повод и возможности посылать тебе все эти цветы.

— Но это не значит, что это он! — упрямо сказала Мари-Виктуар.

— У него тоже серая неясыть, — заметила подруга.

— Да хоть ручной гиппогиф! — рассердилась Мари. — Извини, Бекки, но мне уже надоела вся эта детективная история! Да пусть хоть сам Филч присылает эти цветы, мне все равно!

Чувствуя, как непонятная злость и раздражение поднимаются в ней непреодолимой волной, Мари-Виктуар почти что выбежала из гостиной, оставив Бекки и остальных находившихся там гриффиндорцевв полном недоумении.

* * *

Когда она вышла сквозь портрет Полной дамы, Тед Люпин уже ее ждал.

— Давно ждешь? — спросила она, пытаясь хоть как-то успокоится.

— Что-то случилось? — вопросом на вопрос ответил он.

— Ничего. Пойдем?

Тед молча кивнул. Мари-Виктуар в очередной раз оценила его тактичность.

Они вышли из замка и спустились к Черному озеру. Шли молча. Ощущая свежий аромат весны, глядя на обновленные листья растущих по обочинам деревьев, просто шагая рядом с Тедом, Мари-Виктуар понемногу успокаивалась. С чего вдруг слова Бекки вызвали в ней такое сильное раздражение? Она говорила, что ей все равно, но так ли это на самом деле? Или она слишком сильно желала, чтобы цветы были от другого человека? От вполне определенного другого человека. Но вот он спокойно идет рядом с ней, смотрит куда-то в сторону леса, и знать не знает, что за бурю вызвал в ее душе. Так что хватит об этом. Патронус — вполне достойная цель для прогулки.

— Остановимся здесь? — предложила Мари-Виктуар.

Они стояли на берегу озера. Ветра не было, и спокойную гладь озера возмущал только редкий плеск, создаваемый щупальцами гигантского кальмара, вальяжно проплывающего в центре занимаемого им водоема.

— Ну что, начнем? — спросил Тед.

Мари-Виктуар решительно кивнула. Она встала поудобнее, зажав волшебную палочку в вытянутой руке.

— Ты помнишь, что я говорил вчера? Надо сосредоточиться на одном-единственном, самом счастливом воспоминании и произнести заклинание.

Конечно, Мари-Виктуар помнила. Она даже заранее придумала воспоминание. Свой первый вечер в Хогвартсе. В самом волшебном месте на свете, о котором она мечтала с детства, слушая восторженные рассказы родителей и многочисленной родни. В школе, которую она считала своим вторым домом.

С этими мыслями девушка твердо произнесла:

— Экспекто патронум.

Ничего не произошло.

— Экспекто патронум!

Результат тот же.

Наверное, она недостаточно сконцентрировалась. Мари постаралась сосредоточиться на том восхитительном ощущении, когда она впервые вошла в Большой зал.

— Экспекто патронум! — воскликнула она. — Экспекто патронум!

Из кончика палочки выползла змейка бело-серебристого дыма. Мари-Виктуар с надеждой оглянулась на Теда. Тот ободряюще улыбнулся:

— Попробуй еще. Первый Патронус не требует спешки.

— Если, конечно, поводом для его вызова не является встреча с дементором, — мрачно усмехнулась девушка.

— Слава Мерлину, это не наш вариант! Тренируйся еще.

С этими словами Тед уселся на поваленное дерево, прямо у кромки воды.

А Мари-Виктуар продолжала повторять «Экспекто патронум», пытаясь удержать в мыслях свое счастливое воспоминание. Но кроме струек дыма у нее ничего не выходило.

«Может быть, это не самое удачное воспоминание?» — подумала девушка. Ей пришло в голову выбрать что-нибудь другое и, порывшись в мыслях, она решила, что это будет воспоминание о покупке волшебной палочки. О палочке она тоже мечтала с детства, и, была очень счастлива, когда при первом же взмахе у нее получился красивый салют из разноцветных искр.

Но, даже погрузившись в это, новое воспоминание, Мари-Виктуар не добилась более ощутимых успехов.

Тогда она припомнила свой последний день рождения, когда родители прислали ей в подарок чудесное новое платье (как раз то, которое она собиралась сегодня одеть),и воспользовалась этим, чтобы попытаться вызвать хоть какое-то подобие Патронуса.

Безрезультатно. Хотя в этом воспоминании она и сама сильно сомневалась.

Наконец, Мари-Виктуар вернулась к первому воспоминанию, о Хогвартсе. Она продолжала упрямо произносить «Экспекто патронум!», вытянув вперед руку с волшебной палочкой. Кроме серебристого призрачного дыма — ничего.

Признаться, Мари-Виктуар ожидала, что ее Патронус соизволит появиться раньше.

Порядком устав, она присела на бревно рядом с Люпином.

— Боюсь, я безнадежна, — с досадой произнесла она.

— Ты слишком требовательна к себе. Вызов Патронуса при первой же попытке — это скорее исключение из правил, — подбодрил ее Тед.

— При первой попытке? Я уже битый час тут махаю палочкой! — возмутилась Мари-Виктуар.

— Если ты устала, продолжим в следующий раз, — предложил парень.

Гриффиндорка помолчала. Над Черным озером низко-низко пронеслась большая птица и, выхватив из воды серебристую рыбешку, устремилась в чащу Запретного леса.

— А какое воспоминание используешь ты? Если это, конечно, не слишком личное? — быстро добавила она, глядя на странное выражение лица Люпина.

— Личное? Пожалуй, — задумчиво кивнул он. — Но, думаю, ты поймешь.

Он помолчал, словно собираясь с мыслями, и продолжил:

— Я вспоминаю мое Рождество в «Ракушке».

— У нас дома? — от удивления Мари-Виктуар невольно перебила Теда. — Но ведь каждый год одно и то же?!

— Ну, во-первых, я не каждый год отмечаю Рождество у вас, — улыбнулся он. — А, во-вторых, «одно и то же» — не значит плохо.

— Объясни, как ты применяешь это воспоминание, чтобы вызвать Патронуса, — попросила она.

— Попробую. Я начинаю вспоминать с того момента, как мы с бабушкой заходим в ваш дом, и на меня сразу обрушивается мощный запах ванили и корицы.

— О, да! Мама добавляет корицу куда только можно: и в печенье, и в индейку, и даже в сливочное пиво! — улыбнулась Мари.

— Теперь она добавляется и в мое счастливое воспоминание, — усмехнулся Тед. — Так вот. Встречает нас твой папа, он ведет нас в гостиную, где уже накрыт большой праздничный стол, и находит для нас самые удобные места. Я всегда подозреваю, что лучшие места нам достаются потому, что мы просто приходим первыми.

— А вот и нет! — смеется Мари-Виктуар. — Это потому, что мой папа очень тебя уважает: он в свое время тоже был лучшим учеником и старостой!

— Значит, я для него свой человек? Возьму на заметку! Итак, моя бабушка с твоим папой разговаривают о курсе магловского фунта к галлеону, а я рассматриваю гостиную. У вас очень светлый, уютный дом. А в Рождество он становится поистине волшебным. Повсюду — на окнах, столе, камине — горят необычно украшенные к празднику свечи.

— Да, да, — улыбаясь, припомнила Мари-Виктуар. — Мы с Доминик накануне целый вечер украшаем их ленточками, фольгой, цветными нитками.

— У вас с сестрой талант, Викки! Ваши свечки — просто произведения искусства! — воодушевленно подхватил Тед. — Елку в доме вы не ставите, она занимает много места, да и гораздо симпатичнее смотрится во дворе, покрытая пушистым снежным покрывалом, с развешанными на ней волшебными фонариками. А в доме на стенах, а некоторые просто в воздухе, висят венки из плюща, омелы и остролиста. Над камином развешены чулки для подарков, там же, у камина, Доминик и Луи возятся с волшебными хлопушками, и поэтому оттуда постоянно слышится грохот. Я вижу, как, левитируя перед собой дымящуюся индейку, из кухни выходит твоя мама. Она как всегда неотразима, улыбается мне своей ослепительной улыбкой и говорит «П’гивет, Тедди!». За твоей мамой семенит бабушка Молли. Обнимая меня так крепко, что я опасаюсь задохнуться, она тихонько ворчит, что индейка, должно быть, пересолена. Она усаживается рядом с моей бабушкой и сетует, что Артур задерживается на работе даже в Рождество. В это время со двора доносятся знакомые голоса. Это пришел крестный Гарри со своей семьей. Первыми в дом влетают Джеймс и Альбус. Они бросаются на меня и не валят с ног только потому, что я в это время сижу. Следом заходит крестный, он стряхивает с мантии снег и крепко пожимает мне руку. Тетя Джинни с малышкой Лили, после объятий со всеми родственниками, усаживаются рядом с нами. Лили просит меня «сделать красные волосы», и я покорно выполняю просьбу рыжеволосого ангела. «Ха! Мы снова пришли раньше Рона с Гермионой!» — ухмыляется мой крестный. Чтобы развлечься до прихода остальных гостей, мы начинаем петь рождественские гимны. И как раз в это время со второго этажа спускаешься ты…

— А дальше? — вдохновенно произнесла Мари-Виктуар. Слушая этот рассказ, она так живо представила прошлое Рождество, так растворилась в атмосфере счастливого семейного праздника, что ей даже показалось, будто в воздухе запахло корицей.

— А дальше появляется мой Патронус, — сказал Тед.

Мари-Виктуар смотрела на него, медленно осознавая смысл его слов. Он тоже молча смотрел ей в глаза.

— Я, пожалуй, потренируюсь еще! — быстро сказала Мари-Виктуар и поднялась на ноги.

Она вытянула руку с волшебной палочкой. Но сконцентрироваться на чем-либо, кроме воспоминаний о только что описанном Рождестве в «Ракушке», было невозможно. Она машинально стала думать о нем.

… Внизу раздавался неимоверный шум. Видимо, Доминик и Луи своими хлопушками решили разнести всю гостиную. Чуть позже к ним добавились громкие крики и смех. Похоже, к компании празднующих присоединились малыши Поттеры. Будет просто чудесно, если к утру они не перевернут весь дом.

Мари-Виктуар стояла напротив зеркала в своей комнате. Новое бирюзовое платье смотрелось просто великолепно. Его нежный оттенок прекрасно гармонировал с цветом ее глаз и подчеркивал красоту белокурых волос. Взмахом волшебной палочки она завила длинные ресницы и вышла из комнаты.

Спускаясь по лестнице, она поймала на себе восхищенный взгляд Теда Люпина. Задержавшись на нем чуть дольше секунды, она чуть не потеряла равновесие. Помимо восхищения, в его золотисто-медовых глазах читалась такая невероятная нежность, что сердце Мари-Виктуар невольно пропустило несколько ударов…

Повинуясь какому-то шестому чувству, Мари-Виктуар подняла палочку повыше и четко произнесла:

— Экспекто патронум!

В тот же миг из ее палочки вырвалась крупная серебристая тень. Плавными, грациозными прыжками она добралась по водной глади примерно до середины озера. Перед тем, как исчезнуть, светящееся существо обернулось к оставшимся на берегу молодым людям, и Мари-Виктуар могла поклясться, что отчетливо разглядела у него длинные усы.

После того, как призрачное животное окончательно растаяло, девушка со счастливой улыбкой обернулась к Теду Люпину. Однако слова, готовые сорваться с ее уст, так и остались непроизнесенными.

Она увидела, что к ним приближается группа слизеринцев во главе с Патриком Оуэном. Пожалуй, Оуэн был именно тем человеком, которого она меньше всего хотела сейчас видеть: сразу всплывал в памяти недавний разговор с Бекки. А уж его надменный вид и пренебрежительная ухмылка ей совсем не понравились. Мари-Виктуар спрятала палочку в карман.

Тед так и остался сидеть у кромки воды. Казалось, он не обратил на появление слизеринцев совершенно никакого внимания.

— Отличный Патронус, Уизли! — произнес Оуэн, приблизившись к Мари-Виктуар. — Это ведь тигр, да?

Девушка ничего не ответила. Она стояла, скрестив на груди руки и скептически глядя на нарушивших ее планы парней. Оуэн смерил ее оценивающим взглядом, и ухмылка его стала еще неприятнее.

— Отличная погода для того, чтобы потренировать Патронуса на свежем воздухе, — с непринужденным видом произнес он. — Вот только неподходящую компанию ты выбрала. Что тут делает зубрила Люпин?

Тед даже не взглянул в сторону слизеринца.

— Иди, откуда пришел, Оуэн! — спокойно сказала гриффиндорка. Она прекрасно понимала, что Оуэн задевает Теда только потому, что тот оказался рядом с ней, Мари-Виктуар. Он, Тедди Люпин, а не Патрик Оуэн.

— Говорят, ты непревзойденный мастер защиты от темных искусств? — не обратив внимания на ее слова, обратился к хаффлпаффцу Оуэн. — Чуть ли не пол школы научил вызывать Патронуса… Ты и ее научил?

Тед, наконец, посмотрел на него ничего не выражающим взглядом, но снова ничего не ответил.

Этот равнодушный взгляд, похоже, довел слизеринца до белого каления.

— Думаешь, ты один такой — всеобщий любимец и непререкаемый авторитет?! — неожиданно выкрикнул он. — Незаменимый специалист?! Юный герой аврората?! Как бы ни так!.. Вот, погляди!

С этими словами Оуэн резко выхватил палочку и произнес заклинание. Из палочки показалась гигантская бело-серебристая змея. Она свилась кольцом на траве, подняв голову и открыв зубастую пасть.

«Откуда у этого психа счастливые воспоминания?» — отвлеченно подумала Мари-Виктуар, пока змея медленно растворялась в воздухе.

Слизеринец торжествующе смотрел на девушку.

В это время на берегу появилась еще одна пара учеников. Бекки Олбрайт и Майк Фостер как бы невзначай вышли прогуляться к озеру. Мари-Виктуар терзали смутные сомнения, что оказались они тут, сразу следом за Оуэном и его компанией, отнюдь неслучайно.

— О-о! Еще одна бестолковая парочка — Гриффиндор-Хаффлпафф! — не преминул задеть слизеринец, едва завидев приближающихся ребят.

— Твой Патронус очень похож на хозяина, — сказала ему Бекки. — Так же ядовит.

— Заткнись, Олбрайт! Тебя никто не спрашивал! — огрызнулся Оуэн.

— Как ты смеешь так разговаривать с девушкой?! — возмутился Майк, выхватывая из кармана волшебную палочку и наставляя ее на обидчика. Оуэн ответил не менее молниеносным выпадом. Остальные слизеринцы также схватились за палочки.

И быть бы магической дуэли на берегу Черного озера, если бы их не остановил Тед Люпин.

Он стремительно поднялся с поваленного дерева и встал между Оуэном и Фостером. Майк тут же опустил палочку.

— Извинись, — тихо сказал Тед, твердо глядя на слизеринца.

— А то что? — недобро прищурившись, ответил тот. — Что ты мне сделаешь?.. Загрызешь меня, как твой отец?..

Это был удар ниже пояса. Только Мари-Виктуар успела увидеть, как глаза Теда приобрели пугающий черный оттенок, как началось нечто невообразимое.

— Да как ты смеешь?! — Майк Фостер снова схватился за палочку и попытался из-за спины Люпина направить ее поточнее.

— Ты беспросветный идиот, Оуэн! — заорала Бекки. — У него отец — герой войны!

— Экспеллиармус! — Мари-Виктуар решительно выбила палочку из рук Оуэна и без колебаний произнесла бы следующее, куда более опасное заклинание, если бы не очередное вмешательство Теда.

Он быстро направил свою волшебную палочку на лежащий на траве булыжник и негромко произнес:

— Дементифорс!

«Что он делает?» — недоумевала Мари-Виктуар.

Но в тот же миг трансфигурированный камень стал стремительно увеличиваться в размерах и превращаться в длинное существо в черном балахоне. Существо росло до тех пор, пока не превратилось в огромную парящую фигуру. Лицо ее было закрыто капюшоном, а из-под плаща вытянулась бледная, покрытая струпьями рука.

Находящиеся на берегу ученики непроизвольно попятились.

— Он вызвал дементора! — упавшим голосом прохрипел один из слизеринцев.

Дементор неподвижно завис прямо перед Оуэном. Бросив на Теда испуганный взгляд, Мари-Виктуар вдруг увидела, что он улыбается краешком рта и подмигивает ей. И тогда она все поняла.

Невозможно трансфигурировать что-либо в волшебное существо. Созданный Тедом дементор — всего лишь иллюзия, не обладающая никакими свойствами дементора реального. Но, судя по реакции Оуэна, да и остальных ребят, иллюзия качественная.

На Оуэна, действительно, было жалко смотреть. Поддельный дементор всего лишь неподвижно висел в воздухе, а слизеринец был почти на грани обморока. Лицо его приобрело мертвенно-бледный оттенок, он нелепо пятился назад, спотыкаясь и падая, пока, наконец, в открытую не побежал прочь. Сопровождавшие его друзья тоже поспешно ретировались в сторону замка.

Мари-Виктуар и Тед рассмеялись. Переводя недоумевающие взгляды с них на фигуру в черном плаще, Бекки и Майк тоже сообразили, что к чему, и вместе прыснули со смеху.

— Эй, Оуэн! — не удержалась Бекки. — Где твой Патронус? Тоже хвост поджал?!

— На досуге выучи исключения из закона Гэмпа! Их на первом курсе проходят! — крикнула Мари-Виктуар.

А Майк заливисто заулюлюкал им вслед.

Образ дементора бесследно растаял в воздухе. На его месте снова лежал обычный серый булыжник.

* * *

Над Черным озером уже сгущались сумерки, когда четверо молодых людей — две девушки-гриффиндорки и двое юношей-хаффлпаффцев — вернулись в замок. По дороге вся компания бурно обсуждала события этого вечера, в особенности то, «как Тед мастерски поставил на место этого идиота Оуэна».

— Надо будет отдать ему волшебную палочку, — заметила Мари-Виктуар. Она повертела в руках свой боевой трофей.

— А ты не отдавай! — предложила Бекки. — Пусть на коленках за тобой ползает.

— Вот уж не надо! — девушка в ужасе замахала руками. — Завтра же передам через кого-нибудь с его факультета. На худой конец — с совой отправлю. Видеть его больше не желаю! Никакие цветы его не спасут!

— При чем тут цветы? — спросил Майк.

— Оуэн присылает Мари цветы, — пояснила Бекки. — Уже четыре дня.

— Бекки! — укорила ее мисс Уизли.

— А что, это тайна? — удивилась подруга.

— Не тайна, — ответила Мари-Виктуар. — Просто, может, это и не Оуэн вовсе.

С этими словами она как бы невзначай глянула на Теда. Но он даже не смотрел в ее сторону.

Прощались у входа в башню Гриффиндора.

Наблюдая за Бекки и Майком, о чем-то увлеченно перешептывающимися чуть в стороне от портрета Полной Дамы, Мари-Виктуар заметила:

— Кажется, эти двое нашли друг друга.

— Да, похоже, у них много общего, — согласился Тед.

— Бекки даже идет с ним на выпускной.

— Майк говорил мне, — кивнул он.

Они помолчали.

— А ты с кем пойдешь? — спросил у нее Тед.

— Я? — удивилась Мари-Виктуар.

— Тебя уже, наверняка, приглашали, — чуть улыбнулся он.

— Приглашали, — кивнула девушка. — Но не те, с кем я хотела бы пойти.

Тед внимательно посмотрел на нее, но ничего больше не сказал.

Бекки и Майк тем временем прекратили шушукаться. Девушка подошла к портрету, охраняющему вход в гостиную, и назвала пароль.

Проход в башню открылся. Обернувшись, Бекки с улыбкой помахала рукой Майку, он ответил ей тем же. Кивнув Мари, он прошел к лестнице и спустился вниз на несколько ступенек. Бекки шагнула в портретный проем, и вход за ней закрылся.

Мари-Виктуар посмотрела на Теда.

— Доброй ночи, — неуверенно произнес он.

Мари-Виктуар совершенно не хотелось уходить. Ей отчего-то казалось, что, если она сейчас уйдет, то непременно упустит что-то важное. Упустит возможность что-то изменить. Сердце ее колотилось так громко, что Теду, наверняка, было слышно. В тусклом свете факела, освещавшего ночной коридор, Мари-Виктуар не могла разглядеть цвет его глаз, но что-то ей подсказывало, что он был нежно-янтарным.

Она знала, что хочет сказать, но не решалась. И проститься тоже не могла.

— Доброй ночи, Викки, — повторил Тед.

— Встретимся завтра? — хватаясь за последнюю возможность, предложила она.

— Ты уверена? — тихо спросил он.

— Еще бы!

— Тогда после ужина? — улыбнулся Тед. — Я за тобой зайду?

Мари-Виктуар радостно кивнула.

— Буду ждать, — прошептала она, провожая взглядом его удаляющуюся фигуру.

* * *

— Он пригласил тебя на выпускной? — деловито спросила Бекки.

Как только Мари-Виктуар вошла в спальню, подруга, как обычно, уселась на ее кровать.

— Нет.

— Чего же он ждет? — Бекки недоуменно пожала плечами.

Мари-Виктуар не ответила. Она встала и подошла к окну.

— Что ты делаешь?! — воскликнула она, увидев, как Мари-Виктуар решительно закрывает окно. — А как же завтрашние цветы?

— Не хочу я никаких цветов, — ответила девушка.

Соседки по комнате удивленно уставились на нее.

— Хватит уже тайн, — тихо сказала она Бекки, вернувшись на свою кровать. — Мне это больше не нужно.

— Понимаю, — только и сказала подруга, проницательно улыбнувшись.

Посидев еще немного, и, видя, что Мари больше ничего обсуждать не собирается, она ушла.

Мари-Виктуар легла в постель и задернула полог. Здесь аромат ее цветов ощущался еще острее.

Она чувствовала себя очень странно. С одной стороны, на душе у нее было так радостно и светло, что хотелось петь. Такого ощущения безоговорочного счастья она никогда раньше не испытывала. И это было необычно.

Но с другой стороны она чувствовала непривычную неуверенность. Раньше такого с ней не случалось. Мари-Виктуар Уизли всегда знала, чего хочет от жизни и как этого добиться. Сейчас же четкой определенности не было, и от этого она ощущала себя беспомощно. И это тоже было необычно…

Почему он не пригласил ее? Неужели он не хочет пойти на выпускной с ней? Прокручивая в памяти события последних дней, она приходила к выводу, что такое вряд ли возможно. В субботу в Хогсмиде, позавчера в библиотеке, вчера в классе истории магии, сегодня на берегу Черного озера — Мари-Виктуар каждой клеточкой чувствовала, что она ему небезразлична. Но вот насколько?..

Как узнать?..

Может, стоило намекнуть яснее?..

А вдруг он пойдет с Сарой Миллер?.. От этой мысли Мари-Виктуар стало не по себе. Она даже села в кровати. Нет! Это просто невозможно! Исключено. Никак нельзя допустить.

Что ж, завтра они встретятся снова. Может быть, завтра что-то прояснится. Завтра она снова его увидит. Завтра. Скорей бы это завтра!..

Мари-Виктуар снова легла. Сквозь неплотно сомкнутый полог она видела бледный диск полной луны.

* * *

Ей снился странный сон. Ночь. Она стоит на берегу Черного Озера, в спокойной воде которого отражается полная луна. Вокруг — ни души. Вдруг из леса позади нее выходит большой волк. Но, странное дело: Мари-Виктуар нисколько не страшно. Она не пытается бежать, она внимательно смотрит на волка, а волк — на нее. Несколько секунд зверь стоит неподвижно, затем, все также продолжая смотреть ей в глаза, медленно подходит к девушке и становится рядом с ней. У нее возникает непреодолимое желание погладить волка, она опускает руку ему на спину. Его шерсть светло-серая и неожиданно мягкая. Она несколько раз проводит рукой по волчьей спине, чешет загривок, и волк благодарно утыкается носом в ее ладонь. Потом он, словно верный пес, садится у ее ног. Мари-Виктуар садится рядом с ним, и они вдвоем смотрят на темную гладь воды. Девушке очень спокойно. Наверное, так спокойно, как никогда раньше не было. Но вот волк поднимается с земли, подходит к озеру, наклоняется к воде и начинает пить. Мари-Виктуар отстраненно разглядывает волчье отражение в воде, благо яркая луна позволяет это сделать. Но мелкая рябь, создаваемая движениями волчьей пасти, настолько путает зрение, что создается иллюзия, будто не волчья морда отражается в озере, а человеческое лицо. «Словно оборотень» — рассеянно думает Мари-Виктуар. Девушка наклоняется ниже, чтобы лучше рассмотреть отражение, а из воды на нее пристально смотрят бесконечно знакомые глаза цвета янтаря…

* * *

— Мари! Ты проспишь завтрак!

Мари-Виктуар резко просыпается. Хотя выясняется, что это ей только кажется, что резко.

— Что с тобой? Я уже десять минут тебя тормошу! — раздраженно говорит Бекки.

— Из-звини, — рассеянно бросает Мари и рывком садится в кровати.

— Сладкий сон снился? — уже без раздражения улыбается подруга.

— Что-то вроде того, — усмехается Мари-Виктуар. В этот короткий миг после пробуждения она пока еще очень четко помнила свой сон. И она хотела бы запомнить его навсегда. Но разве возможно это, ведь сны — такая непостоянная материя…

— Прости, что я больше заботилась о том, чтобы твой желудок не издавал жуткие звуки на Трансфигурации, чем о твоем сладком путешествии в мире грез, — Бекки лукаво улыбалась. — Прекрасный принц тебе снился?

— С чего ты взяла? — немного смутилась мисс Уизли.

— У тебя лицо такое… — девушка пыталась подобрать выражение, — мечтательное.

— Да? — Мари быстро вытащила из своей тумбочки маленькое зеркальце. Она придирчиво осмотрела свое отражение. — Тебе кажется, — был ее вывод. — Оно у меня просто заспанное.

— Ой! Слушай, Мари, я тебя, пожалуй, не дождусь! — вдруг вспомнила Бекки. — Мне еще надо в библиотеку заскочить: мадам Пинс просила меня обязательно вернуть сегодня ту книгу, которую мы с тобой брали, чтобы написать эссе.

— Не волнуйся, встретимся в Большом Зале, — ответила Мари-Виктуар.

Когда дверь за подругой закрылась, прежде чем приводить себя в порядок перед новым днем, девушка вновь легла на кровать и на несколько секунд закрыла глаза. Она снова и снова прокручивала в памяти начинавший уже стираться, рассыпаться на детали, сон. Но удержать его не могла.

* * *

С Тедди Люпином они столкнулись прямо в дверях Большого Зала.

— Привет! — робко сказала Мари-Виктуар, чувствуя, как на губах у нее непроизвольно появляется по-детски счастливая улыбка.

— Привет, — ответил он.

— Тоже опаздываешь на завтрак?

— Есть немного.

Как странно… Она не знала, как начать разговор.

Мимо них туда-сюда сновали беспокойные ученики: кто-то тоже опаздывал на завтрак, а кто-то уже спешил на уроки. Кажется, они немного загородили проход.

— Привет, Тед! — рядом остановилась Сара Миллер. Мари-Виктуар поморщилась, а Сара неожиданно обернулась к ней: — Кстати, Уизли, тебя там ждет сюрприз! — она кивнула в сторону зала.

— Какой еще сюрприз? — сердито спросила Мари-Виктуар.

— Сама увидишь, — усмехнулась Сара.

Мари посмотрела на Теда.

— Встретимся вечером, — напомнил он.

Она улыбнулась. Конечно, ей совсем не хотелось оставлять его в обществе Миллер, но его слова стали ей порукой, что ничего страшного из этого не случится. Мари-Виктуар вошла в Большой Зал и направилась к гриффиндорскому столу. Оглянувшись через несколько секунд, она увидела, что Тед уже отделался от Сары и тоже шел к своему месту.

Несмотря на то, что завтрак уже подходил к концу, и соседние столы уже практически пустовали, гриффиндорцы почти в полном составе оставались на своих местах. Многие повернули головы в сторону пришедшей Мари-Виктуар, которая, наконец, поняла, что имела в виду Сара Миллер под словом «сюрприз».

На столе, точно напротив места мисс Уизли, лежала охапка белых роз.

Цветы были великолепны. Отборные крупные цветки на длинных побегах. Их нежные бутоны с легким кремовым отливом на лепестках источали глубокий волнующий аромат. Мари-Виктуар насчитала семнадцать цветков.

— Поклонник выходит из тени, — заметила Бекки, протягивая Мари традиционно прилагавшуюся к цветам записку.

Девушка машинально ее развернула.

« По одной легенде, роза впервые расцвела, когда из волн моря выходила на землю богиня любви Афродита. Едва она вышла на берег, как хлопья пены, сверкающие на ее теле, стали превращаться в белоснежные розы.

Ты совершенна, как эти совершенные цветы».

Мари-Виктуар сложила записку, села за стол и решительно отодвинула от себя розы.

Она уже решила для себя, что никакие цветы ей не нужны.

— Не поняла? — высказалась Бекки.

— Розы! Тоже мне невидаль! — демонстративно фыркнула Мари-Виктуар. — Вот если бы этот поклонник принес мне васильки из Запретного леса, — те, которые охраняют кентавры, — может быть, я бы еще и удивилась. Кстати, васильки прекрасно подошли бы к моим глазам!

С этими словами она, как ни в чем не бывало, принялась за остывший завтрак.

Гриффиндорские девушки смотрели на нее с озадаченными выражениями на лицах.

* * *

Впрочем, розы она все-таки забрала. Поставила в вазу рядом с остальными цветами. Не оставлять же их на столе в Большом Зале, чтобы, Мерлин упаси, достались какой-нибудь Саре Миллер! Только вазу пришлось размножить с помощью «Геминио»: семнадцать роз туда уже никак не помещались.

— Чем ты недовольна, Мари? — спросила у нее Эмми Литтл, с откровенной завистью глядя на расставленные на маленькой тумбочке цветы.

— Я их не заказывала, — равнодушно произнесла мисс Уизли.

— Что ты за человек такой! — возмутилась на это раз Оливия Фишер. — Этот таинственный поклонник так старается! Ты только подумай, сколько денег он уже на тебя потратил! И сколько, наверное, потратит еще…

— С какой стати меня должны волновать его деньги? — поморщилась Мари-Виктуар. — И вообще, надеюсь, он слышал или ему передадут мои слова за завтраком. Они означали, чтобы мне его цветы не нужны.

— Ну и задачку ты ему задала!

— Это не задачка, это откровенный «от ворот поворот», — усмехнулась Оливия.

— Да, вряд ли кентавры сильно обрадуются, если какой-то волшебник заявится к ним и попросит у них порвать цветочков на их пастбище, — заметила Анна Адамсон. — Всем известно, что магов они, мягко говоря, не жалуют.

— И что? — вмешалась Бекки. — Кентавры ведь разумные существа. Уверена, с ними можно договориться!

— Даже если и так, для этого надо зайти глубоко в Запретный лес, — ответила ей Эмми. — Вряд ли ради каких-то цветочков нормальный человек на это решится.

Тут ответить было действительно нечего.

Мари-Виктуар в дискуссии не участвовала. Мысли ее были заняты совершенно другими проблемами. Точнее проблемой по имени Тедди Люпин.

Весь день она не могла дождаться вечера. Еле высидела на уроках, которые, словно назло, тянулись невероятно долго. И вот вечер наступил, давно закончился ужин, и все разошлись по своим гостиным. Через полчаса она уже сидела в кресле, совершенно готовая к выходу. Он пришел, как и обещал. Но что он сказал?

«Извини, Викки! Сегодня ничего не получится. Появились срочные дела. Еще раз — извини».

И все. Он ушел.

Мари-Виктуар осталась стоять в коридоре, чувствуя себя так, словно получила отставку. Потом она долго и бесцельно бродила возле портрета, вспоминая виноватое выражение его лица и избегающие ее взгляда глаза. Может, и правда срочные дела? Но почему тогда не рассказать ей? Объяснений его поведению не было, и девушка чувствовала себя обманутой и несчастной. От недавней эйфории не осталось и следа. Она вернулась в гостиную, скинула мантию и поднялась в спальню. Села на кровать, принялась за чтение конспекта по истории магии, игнорируя беспокойные взгляды Бекки.

— Хочешь, я схожу к Майку, спрошу, что произошло? — Бекки вытребовала с Мари рассказ о случившемся и теперь смотрела на нее с сочувствием, граничащим с жалостью.

— Нет.

— Я все-таки схожу.

— Зачем тогда спрашиваешь? — раздраженно проворчала Мари-Виктуар.

Бекки вернулась примерно через полчаса.

— Майк говорит, что понятия не имеет, куда на ночь глядя отправился Тед.

— На ночь глядя? — переспросила Мари-Виктуар. — Его что, нет в замке?

— Похоже на то.

Теперь она уже перестала обижаться и начала волноваться. Отправился куда-то, никому не сказав? Что за таинственное дело? А вдруг ему дали какое-нибудь опасное поручение из Аврората? При этом из головы у нее как-то вылетело, что он еще ученик Хогвартса, и никаких аврорских заданий не может получать в принципе.

Она была даже готова спуститься к Главному входу и ждать его там, если бы Бекки ее не отговорила. В итоге весь вечер Мари-Виктуар просидела у окна, вглядываясь в затянутые сумерками очертания прилегающих к школе территорий, а где-то к середине ночи абсолютно четко поняла, что окончательно и бесповоротно по уши влюблена в Тедди Люпина.

* * *

Она проснулась от того, что ее шея катастрофически затекла, и обнаружила себя сидящей на стуле у окна. Оказывается, она так и заснула, лежа головой на подоконнике. На щеке обнаружился предательский отпечаток подложенной для удобства руки. Еще не было шести, и Мари-Виктуар решила доспать остаток времени на привычном месте. Лежать в кровати оказалось настолько удобно, что она тут же заснула беспробудным сном.

В результате, она снова опаздывала на завтрак. И Бекки опять убежала без нее, обещая отложить для нее самые вкусные блюда.

Утром Мари-Виктуар стала воспринимать все гораздо спокойнее, и была совершенно уверена, что встретит Теда Люпина на завтраке. Если бы дело, о котором он упоминал, было хоть сколько-нибудь опасным, он бы не простился с ней так сухо. И уж точно сообщил бы о нем друзьям.

Бежать, на ходу застегивая мантию, было не в привычках Мари-Виктуар Уизли, вейлы в четвертом поколении, и в Большой Зал роковая красотка Хогвартса вошла уверенной спокойной походкой. Она по привычке ловила на себе как всегда многочисленные взгляды, сделав вывод, что последствия сна в неудобном положении все-таки не отразились негативно на ее внешности. И все же, проходя к столу своего факультета, она отметила, что восхищенных взглядов уж как-то подозрительно много. Подойдя к своему месту, она тут же поняла в чем дело. Кажется, ее преследовало дежавю.

На столе снова лежали цветы. На это раз васильки.

— Только не говори, что ты их не заказывала! — саркастически заметила Эмми Литтл.

— Когда я пришла, они уже тут лежали, — добавила Бекки. — Я спросила ребят — никто ничего не видел.

Гриффиндорцы дружно покивали головами.

— Похоже, ты кого-то очень сильно зацепила, — сделала вывод Эмми. — Либо этот твой поклонник совсем чокнутый.

— Или и то, и другое, — поддакнула ей Бекки.

А Мари-Виктуар не знала, что и думать.

Кроме того, поглядев на хаффлпаффский стол, она нигде не увидела Теда Люпина. Внутри у нее все похолодело.

В этот момент ворвалась запыхавшаяся Оливия Фишер.

— Девочки! Вы должны это видеть! Быстрее! — она кинулась к Бекки и Мари-Виктуар, схватила их за края мантий и потащила за собой.

Девушки недоуменно переглянулись, но все же позволили Оливии вывести себя из-за стола.

— Быстрее! — повторила она, и все трое выбежали из Большого Зала.

Оливия мчалась вверх по мраморной лестнице. Бекки и Мари-Виктуар, все еще ничего не понимая, следовали за ней. Кроме «Быстрее! Быстрее!», ничего существенного она не говорила.

— В чем дело, Оливия? Куда мы бежим? — поинтересовалась Бекки.

— Вы только простите меня, но я просто не могла удержаться! — быстро обернулась она. — Когда я его увидела, я сразу поняла, что мне совершенно необходимо за ним проследить, — тяжело дыша, говорила она. — Я бы даже внимания на него не обратила, если бы не цветы… Он нес цветы! Теперь понимаете?!. Вот только какие, я не разглядела... Что-то сиреневое… Да, ладно, сейчас сами все увидите!

— Что происходит, Оливия? Ты можешь говорить яснее?! — рассердилась Бекки. — Какие еще опять цветы?!

Но Оливия, казалось, ее не слышала и продолжала:

— А когда он пошел в Западную башню, я сразу все поняла!.. Это он, девочки! Точно он! Быстрее, пока он еще там!

— Так мы бежим в совятню? — спросила Бекки.

Сердце Мари-Виктуар забилось еще быстрее, хотя при таком безумном беге, казалось, что быстрее уже некуда. Цветы, совятня.… Неужели они сейчас раскроют тайну загадочного поклонника?..

Они уже пронеслись по винтовой лестнице и стремительно ворвались в совятню.

Стоящий там парень как раз привязывал к лапе одной из школьных сипух большой бумажный сверток. На шум он обернулся.

Мари-Виктуар с изумлением узнала Майка Фостера.

— Ага! Попался! — торжествующе закричала Оливия. — Ну-ка показывай, что у тебя в посылке! Цветы? Я видела, что цветы! Отпираться бесполезно!

— Кому ты собирался их отправлять? — подозрительно спросила Мари-Виктуар.

— И как это понимать? — нахмурив брови и скрестив на груди руки, сказала Бекки.

— Да что вы на меня напали?! — закрываясь от них испуганной совой, Майк попятился к стене.

— А зачем ты каждый день отправлял Мари-Виктуар цветы?! — наступала на него Оливия.

— Не отправлял я ей никаких цветов! — возмутился Майк. — Мне, вообще-то, ты нравишься! — заметил он, обращаясь к Бекки.

— Очень рада слышать, — прохладно заметила Бекки. — Но что тогда означает все это представление? — она показала на сверток.

— Да, это я собирался отправить Мари-Виктуар.

— Я же говорила! — с победоносным видом воскликнула Оливия.

— Но это не то, что вы подумали! — поспешил оправдаться хаффлпаффец. — Бекки, помнишь, ты еще в понедельник говорила мне, что Тед и Мари-Виктуар, похоже, питают друг к другу нежные чувства?

— Ты говорила с ним обо мне и Теде?! — Мари-Виктуар ошарашенно смотрела на подругу.

— При чем тут это? — Бекки недоверчиво поглядела на Майка, не обратив на возмущение мисс Уизли ни малейшего внимания.

— По поводу Теда ты права. Даже больше. Это его проделки с цветами.

— Что?! — одновременно вскричали все три девушки. Сердце Мари-Виктуар провалилось куда-то в пятки.

— И ты все время знал и молчал?! — возмутилась Бекки.

— Он взял с меня слово никому не рассказывать. Но когда после этих дурацких слов (он кинул осуждающий взгляд на Мари-Виктуар), Тед вчера вечером отправился в Запретный лес…

— Куда отправился?!

— В Запретный лес.

— Ты же сказал мне, что не знаешь, где он?! — яростно прошептала Бекки.

— Он взял с меня слово, — повторил Майк. — Короче, я понял, что дело зашло слишком далеко. Сам он никогда не признается. Вот я и решил немного ускорить процесс.

— Что значит — ускорить?

— Ты должна была получить их в обед и все понять, — сказал он Мари-Виктуар, указывая на сверток.

— Что получить?

— А ты взгляни на них и узнаешь, — Майк со странной улыбкой протянул ей сверток.

Она дрожащими от волнения руками поспешно развернула бумагу и увидела длинные стебли люпина, заканчивающиеся фиолетовыми соцветиями-свечками. Полная картина событий молниеносно выстроилась в ее голове.

— Где он? — только и спросила Мари-Виктуар.

— Вот прямо сейчас он в Больничном крыле, — ответил Майк.

— Что?!

Мари-Виктуар поглядела на него так, словно он только что сообщил ей о начале третьей магической войны, и опрометью выскочила из совятни.

— Кажется, она не совсем так меня поняла, — обескураженно заметил Майк. Но девушки уже и след простыл. Бекки и Оливия потрясенно переглядывались.

Потревоженные совы постепенно возвращались на свои насесты.

* * *

В Больничное крыло Мари-Виктуар ворвалась без стука и замерла на пороге.

Тед Люпин сидел к ней спиной на одной из коек. Похоже, он не слышал, как она вошла. Чуть ссутулившись и свесив голову на грудь, он даже со спины выглядел таким усталым, что ей захотелось его пожалеть. Но нет! Пусть жалость подождет.

Она подошла к нему, набрала в грудь побольше воздуха, и начала:

— Тед Римус Люпин! Если ты считаешь, что поступил мудро или, скажем, благородно, то ты глубоко ошибаешься! Это каким надо быть олухом, каким идиотом, чтобы полезть в лес, полный разъяренных кентавров?! Что они с тобой сделали? Ну-ка быстро говори!

Тед так и подскочил на кровати. Он, видимо, задремал, и теперь ошалело уставился на Мари-Виктуар, похоже, не понимая, ни как она сюда попала, ни смысл ее слов.

— Что ты молчишь? — расходилась Мари-Виктуар. — Говори! Они сильно тебя покалечили? И не смей от меня скрывать! Где твои раны? Что, мадам Помфри все уже вылечила?

— Да нет у меня никаких ран! И не было! — опешил Тед.

— Не ври! Все эти цветы — это твоих рук дело.

— Какие цветы?

— Не смей меня обманывать! Перестань врать, ты все время мне врешь! — на глазах Мари-Виктуар неожиданно выступили слезы, которые она тут же смахнула. — Что они с тобой сделали? Почему ты тогда в Больничном крыле?

— Да ничего, Викки! Я принес мадам Помфри новый урожай лирного корня для лечебных зелий. У нас свободная пара, и профессор Спраут меня попросила.

— Ты врешь! Ты все время мне врешь!

— Да ничего они мне не сделали! — рассердился Тед. — Кентавры вообще-то не трогают жеребят.

Он замолчал на полуслове, поняв, что проговорился.

— Так это ты! — выдохнула Мари-Виктуар и с размаху села на противоположную койку.

— Я.

Он виновато смотрел на нее.

— И зачем?

— Ты сама попросила.

— Ты что, всерьез воспринял мои слова?

— Я подумал, вдруг ты правда не любишь розы.

— Что?..

— Вдруг ты не любишь розы.

— Нет, я слышала, но это же чепуха, Тедди! — Мари-Виктуар снова вскочила. Она не знала, то ли ей убить его на месте, то ли обнять крепко-крепко. — Это чепуха полная! Я люблю розы! Я просто обожаю розы! — с ноткой истерики в голосе воскликнула она.

— Молодые люди! — разгневанная мадам Помфри вышла из своего кабинета. — Вы не могли бы покричать где-нибудь вне стен Больничного крыла!

— Извините, — пробормотал Тед и, взяв Мари-Виктуар за руку, потянул за дверь.

Пройдя немного по коридору, он заглянул в кабинет истории магии и, убедившись, что там никого нет, зашел сам и затащил туда упиравшуюся Мари-Виктуар.

Увидев знакомый шкаф, Мари-Виктуар тут же вспомнила, как они разговаривали тут три дня назад. Она попыталась хоть как-то взять себя в руки и уселась на парту, опираясь на руки. Тед встал рядом, успокаивающе положил руку ей на плечо. Она дернулась, нечаянно скинув руку. Он, кажется, понял ее движение по-своему и отошел чуть в сторону. Лицо его было непроницаемо.

— Рассказывай! — потребовала она.

— Что ты хочешь услышать?

— Как? А, главное, зачем?

— В пятницу ты говорила о том, что любишь цветы, — покорно начал Тед.

— Откуда серые совы? — перебила она.

— Еще в Хогсмиде заказал, на почте.

— Откуда цветы?

— Из Лондона.

— Откуда деньги?

— Моя зарплата за летнюю стажировку. Я ее откладывал. Пока вот не нашел, куда потратить.

Она не верила своим ушам. В голове вертелась мысль, что он все продумал еще в тот вечер пятницы. А то и раньше. Просто решил соотнести с ее словами.

— Теперь главный вопрос: зачем?

— Потому что люблю тебя.

Мари-Виктуар судорожно сглотнула.

— Почему просто было не сказать?

— Боялся, что ты не поймешь.

— Ну да! А так я все прекрасно поняла! Очень разумно! Тем более разумно, что я все время понятия не имела, что эти цветы присылаешь мне именно ты! — она снова повышала голос, удержаться не могла. — А эти васильки! Ты ведь из-за них не смог встретиться со мной вчера?

Он кивнул.

— Вот это вообще верх разумности! Как ты их, кстати, добыл?

— Да ничего особенного, — пожал плечами Люпин. — Взял у Джеймса мантию-невидимку. Правда, мне с трудом удалось его уговорить не ходить вместе со мной! — он улыбнулся и продолжал рассказывать так, как будто говорил о совершенно будничном событии: — Можно сказать, кентавры ничего и не заметили. И вообще, не думаю, чтобы они устроили какую-то панику из-за нескольких цветков. Там их сотни! В общем, тут ты зря волновалась.

— Волновалась?! — повторила Мари-Виктуар. — Да я полночи не спала, пока думала, что с тобой! А когда сейчас Майк сказал, где ты был, я чуть в обморок не упала! А когда он сказал, что ты в Больничном крыле, я… я думала, там на месте и умру! — голос ее почти перешел на ультразвук. — Убить тебя мало, Тед Люпин! За твою безалаберность, за храбрость твою ненужную, за упертость вашу хаффлпаффскую! Хотя, может, за все это я тебя и люблю.

— Что? — он посмотрел на нее с недоверием, смешанным с внезапной надеждой.

— Люблю тебя, дурака такого!

Она чуть не вскрикнула от неожиданности, когда сильные руки подхватили ее и закружили по комнате.

— Почему не говорил раньше? — улыбнулась она, глядя на него сверху вниз. — Зачем такие сложности с цветами?

— Не верил, что ты можешь меня полюбить, — на мгновение нахмурившись, ответил он. — Думал, я тебе не пара. А в качестве таинственного поклонника я мог радовать тебя цветами, не рискуя потерять твоей дружбы.

— Не пара? Это ты о чем?

— Я ведь.… Как бы это сказать?.. Недостаточно яркий для тебя, — объяснил он. — Я бы хотел измениться, но вряд ли это уже получится.

— Что? — Мари-Виктуар снова не верила своим ушам. — Тебе не нужно меняться ради меня! Ты самый смелый, самый талантливый, самый блестящий волшебник, которого я знаю!

— По-твоему выходит, что я почти идеален, — усмехнулся он.

— Так оно и есть, — серьезно заметила она.

— Значит, я могу надеяться, что ты пойдешь со мной на выпускной?

— Даже не надейся, что я не пойду!

Он опустил ее на пол, но не отпустил от себя. Теперь она, при всем своем высоком росте, смотрела на него снизу вверх. Его глаза светились медово-золотистым янтарным светом, в котором она видела свое отражение.

— Я люблю тебя, Викки.

— Я люблю тебя, Тед.

Он очень нежно, почти невесомо прикоснулся к ее губам.

«Теперь я знаю вкус янтаря», — закрывая глаза от счастья, подумала она.