Убиваю словом (джен)

— Я не буду этого делать! — закричал аврор Уизли, когда увидел приказ, — я его просто убью. Разорву на мелкие кусочки вот этими самыми руками! Он будет кашлять кровью, а я буду пинать ботинком по его физиономии… вот так… именно так… — он будто невзначай уронил листок на пол и теперь яростно топтал его. Но магический приказ, скрепленный печатью Главного аврора, невозможно было не то что уничтожить, а даже испачкать. И Рон снова и снова втаптывал ни в чем неповинный пергамент в пол кабинета.

— Ты сделаешь это, — тихо сказал Кингсли Шеклбот, — ты пойдешь и допросишь его, ты сделаешь все, чтобы он признался, и тогда его приговорят к многократному поцелую. Я думаю, такой исход тебя устроит.

— Меня ничего не может устроить! — Рон со всего размаха ударил кулаком по столу. Стопка пергаментов разлетелась по кабинету, и Кингсли чуть слышно прошептал заклятие, чтобы листки снова оказались на столе, аккуратно сложенные, — он убил Гарри! Он… мразь… — и Рон Уизли рухнул на стул, корчась в беззвучной истерике.

Он все еще живо помнил тот момент, когда понял, отчетливо понял, что лучший друг не вернется. Сначала, когда Гарри пропал, они с Гермионой бросились на его поиски, но не нашли. Лишь спустя несколько часов плотное марево защитных чар нехотя расступилось, впуская человека с ношей на руках, в плаще Пожирателя.

Ужасное предчувствие сжало горло, не позволяло вздохнуть, и Рон просто смотрел, как фигура приближается, обретая кровь и плоть и знакомые до зубовного скрежета, до белой ненависти в глазах, черты. Драко Малфой, Командующий Темной Армией, опустился на колени и осторожно положил на землю свою ношу, завернутую в черный плащ с красными отворотами. Побледневшие орденцы, уже готовые праздновать победу, отшатнулись. Их герой был мертв.

* * *

Он стоит, вжимаясь в каменную стену, и ярость, бешеная, неконтролируемая, бьется у самого горла, булькает неразбавленным напитком Живой Смерти, клокочет, сковывает не позволяя дышать.

Он стоит напротив, волосы прилипли к потному лбу, сорванное дыхание хрипло вырывается из полуоткрытых губ.

Ярость — это то, что их связывает. Гарри смеется. И смех переходит в хриплый и надсадный кашель.

— И что теперь? Ты убьешь меня? — интересуется он, равнодушно отбрасывая палочку в сторону.

— Нет, — Драко устало качает головой. И понимает, что и правда — не убьет.

Гарри снова смеется и подходит ближе, проводит ладонью по щеке, и Драко поражается, насколько у него жесткие ладони. И насколько ласковые. Он шумно сглатывает и зажмуривает глаза.

Нет. Это не он смог взять в плен Командующего армией Света. Нет. Он сам был в плену и уже давно.

И Драко понимает, что из этого плена ему не спастись никогда.

* * *

Здесь было сыро. И темно. Но все-таки в первую очередь Драко чувствовал сырость, потому что не выносил сырых подземелий. Может, это неприятие осталось со времен учебы, когда подземелья Слизерина становились его домом на долгие месяцы. Может, он и гордился тогда (глупый мальчишка!) своей принадлежностью к Слизерину, но подземелья никогда не были для него приятным местом. Гораздо больше ему нравилась Астрономическая Башня или… Башня Гриффиндора. Да-да, именно та самая башня, которую он ненавидел, та самая башня, которая… а, впрочем… уже все закончилось. Ничего нет — его сердце сгорело в том огне авады, и теперь он просто мешок, набитый пеплом. Непоэтично? Зато прямо в точку.

Тяжелая железная дверь натужно заскрипела, и в дверном проеме показалась крупная фигура в потертых магловских джинсах и черной футболке. Пришедший подсунул крупные руки с веснушками на костяшках под широкий ремень из натуральной драконьей кожи и покачался на носках.

Драко вздрогнул и прищурился — из дверного проема бил слишком яркий свет, чтобы разглядеть лицо, но он уже все понял. Его решили не просто сломать — растоптать. Вбить в грязь при помощи самого действенного из всех способов с начала времен — мести.

— Заходи, Уизел. Чувствуй себя как дома, — Драко вальяжно потянулся на своей тюремной скамье и панибратски похлопал ладонью рядом с собой, приглашая гостя присесть.

Рон с силой захлопнул дверь и повернулся к узнику. Его глаза горели яростью, всепоглощающей, убивающей на месте. Если бы Драко был более впечатлительной натурой, то уже бы умер. Малфой усмехнулся. Его уже давно ничего не впечатляло. Да и не хватало ярости в этих глазах. О нет. Они не горели таким бешеным безумным огнем. Так мог смотреть только он.

— Ты… — Рон в один шаг подскочил к нему и схватил за отвороты грязной засаленной рубашки. Ткань тут же порвалась с противным треском. Износилась.

Уизли выругался сквозь зубы и ударил Драко по лицу. Хорошо так ударил, с оттягом. Малфой приложился затылком о каменную стену и захохотал. Он хохотал до тех пор, пока на воспаленных глазах не выступили слезы.

— Ты убил его? — в Уизли проснулся аврор, молодой и неопытный, но все же.

— Нет. Я его не убил.

Драко прекратил смеяться и уставился на Рона безумными глазами. В них было столько тоски и глухого отчаянья, что Рон невольно отшатнулся. Он снова ударил Драко по лицу. Малфой утер лицо от крови и заворожено уставился на рукав, разглядывая кровавые полосы.

— Нет, — повторил он и закрыл глаза.

— Мразь, мразь, мразь…. — повторял Рон и бил, куда придется. В голову, ребра, пинал ногами, как и обещал Кингсли. Живучая тварь.

— Там не было никого, кроме тебя. Ты принес его в насмешку над всеми. Ты бросил его под ноги нам, ты…

— Не надейся, Уизел… — прохрипел Драко, — тебе не понять.

Как объяснить слепому цвет рассвета? Или глухому рассказать о том, как звучит флейта? Убил ли он Гарри Поттера? Да, убил. Нет, не убил, потому что такие навсегда остаются живыми.

* * *

— Это сделаешь ты — говорит ему Гарри. Его голова лежит на коленях у Драко, голос спокоен, будто он рассуждает о чем-то повседневным, вроде завтрака или обеда, — я хочу смотреть в твои глаза, — прибавляет он.

Драко, конечно, не знал про крестражи. А уж то, что одним из них окажется Поттер — тем более.

Это как удар под дых. Вздохнуть невозможно и выдохнуть не получается. Все, что Драко может выдавить из себя:

— Почему я?

— Я хочу смотреть в твои глаза, — упрямо повторяет Поттер и тихо прибавляет:

— Пожалуйста, Драко.

Драко никогда не слышал таких интонаций от Поттера. Он хочет ударить его, может, укусить, побить головой о землю, чтобы перестал нести чушь, чтобы остался, чертов недоумок…

— Нет… — выдавливает он, — и вскидывается, вырывается.

— Идиот! — выкрикивает он, и не замечает, как по щекам текут слезы, как он бьется словно в предсмертной судороге.

Гарри улыбается.

— Прости, — шепчет он, — прости.

* * *

— Мне жаль тебя, Уизел… — тихо просипел Драко на второй день, — ты так веришь в то, что хочешь услышать от меня, мне жаль вас всех, — и он замер, скрючившись на полу.

— Говори, тварь, — чеканя каждое слово произнес Рон, его яркий болезненный гнев, который так терзал его в начале сменился глухой ненавистью, которая позволяла держать себя в руках, чтобы мразь осталась жива. Сообщество победивших волшебников излишне лояльно. Для приговора нужно признание. А его нет. Но Драко Малфой еще скажет это короткое слово. Он выплюнет его кровью вместе с лохмотьями своих отбитых легких.

— Ты убил его?

— Повторяешься, — Драко усмехается разбитым ртом и в полумраке камеры это выглядит действительно жутко.

— Нет.

Ему ничего не стоит признаться. Но после признания, его мозг вывернут наизнанку лучшие легллементы аврората. Вытащат на свет то, что им не принадлежит. Никому не принадлежит. Гарри... ты знал, что так будет? Или ты думал, я вот так просто предам тебя?

* * *

— Это когда-нибудь кончится? — спрашивает Драко, подперев подбородок ладонями и чувствуя, как маскировка Оборотного сползает с него, будто шкура со змеи. Удачное сравнение. Драко передернулся и перевернулся на бок, чтобы видеть Гарри.

— Что, Малфой? Этот фарс? Предводители двух армией встречаются, чтобы поговорить за жизнь. Нет, это определенно не закончится.

Он смеется, искренне, запрокинув голову, и Драко невольно улыбается и протягивает руку, чтобы снять очки. Кто еще видел Гарри Поттера без очков? Его глаза тогда становятся особо прозрачными, зрачки расширяются, а чисто зеленая, невозможно зеленая радужка, словно светится, и Драко в который раз замирает, под этим взглядом.

Гарри хватает его за плечи, притягивает ближе:

— Ты… — выдыхает он, — ты останешься завтра в лагере. Ты не пойдешь в наступление.

— Нет, — просто отвечает Драко. Он ведет армию в бой. И он поведет их до конца. Он верит в идеалы, и в силу чистой крови. Верит.

— Сука! — рычит Гарри и ударяет его по лицу. Волна слепой ярости прокатывается по позвоночнику, чтобы замереть где-то в груди уродливым комком.

Он чувствует желание убить его, когда Гарри шепчет, какая он мразь.

Но Драко знает одно. Он придет за порцией ярости еще. И еще. Потому что это то, что делает его живым.

* * *

Удар.

— Ты убил его?

— Нет. Ты устал, Уизел. Топай домой. Тебе не понять.

— Не понять что?! Что ты предал его?! Он же…

Рон замолкает резко, быстро отводит глаза. Его лицо перекошено от отвращения.

— Ты знаешь… — хрипит Драко, сплевывая тягучую красную слюну, — знаешь…

— Знаю, — соглашается Уизли, — я... я видел вас. Ты, отвратительное животное, это все из-за тебя! Ты хоть понимаешь, как он рисковал, встречаясь с тобой?! Как он… черт, — Рон бессильно застонал, прислонившись к стене. Прикрыл веки, cобираясь с мыслями.

Удар.

— Ты убил Гарри Поттера?

— Нет.

Удар. Он выбьет это признание из окровавленного мешка костей под своими ногами.

Обязательно.

* * *

Он помнит все, он живет этим днем. И еще многими днями. Когда он, командующий целой армией Лорда в свои семнадцать лет, привел их на поляну Запретного леса, где состоялась та самая памятная финальная битва, то Гарри Поттер тоже вел орденцев в бой. Мальчишки и девчонки, вчера окончившие Хогвартс, верили своему предводителю.

Они встретились случайно. В какой-то момент Драко повернулся и увидел Гарри перед собой. Он стоял, опустив палочку, и смотрел на него, улыбаясь.

Сам нашел его, идиот. Искал, рыскал в этой своей мантии невидимости, чтобы найти его, выпить душу, оставить после себя зияющую пустоту.

— Время, Драко… — прошептал он, и Малфою захотелось завыть на манер оборотня. Вот только луны той ночью не было.

Ты врал, Поттер. Ты врал, скотина. Ты просто не хотел, чтобы твои друзья мучились. Они бы искали тысячу и один способ избежать этого, а ты знал — выход только один. Глаза в глаза.

— Авада Кедавра.

* * *

Аврор Уизли придет еще не раз, но никому никогда не расскажет. И я не расскажу . Гарри для всех останется чистым непорочным героем, как и хотел. Вы не узнаете ничего. Я не убивал вашего героя. Я лишь дал ему свободу, ту, что он выбрал сам.

Как можно убить бессмертного? Его будут помнить еще много веков подряд.

Я уже рядом. Еще несколько дней, полных боли и стертых ботинок Уизли, и я тоже буду свободен.

Я найду тебя там.

Веришь?..