Оловянная (гет)

Джинни Уизли разогнула ноющую поясницу, потерла глаза и тупо уставилась в разложившиеся перед ней «Рецепты лечебных отваров». Буквы словно заколдовывали: они прятались друг за дружкой, выглядывали и ехидно посмеивались над ней, наотрез отказываясь складываться в слова и предложения. Джинни перевела тоскливый взгляд на свою работу и поморщилась: ей не хватало целых десять дюймов, чтобы закончить эссе. Снейп точно завтра ее убьет.

— Библиотека закрывается, — к ней подошла мадам Пинс, сердито выдернула из-под свитка книгу и, вглядевшись в тонкие страницы, взвизгнула: — Вы писали в книге?! Как вы посмели?

Вздрогнув, Джинни бросила быстрый взгляд в книгу и ошеломленно замерла — пергамент был вдоль и поперек исчеркан рунами. Но еще пять минут назад на нее уныло смотрело только условие задачи по зельеварению!

— Извините, я забыла, — Джинни дрогнувшей рукой смахнула эссе в сумку, все еще ошалело таращась на ряд рун.

Старая библиотекарша сделала глубокий вдох — а когда она делала вдох, количество воздуха в библиотеке существенно уменьшилось. Обратно он вышел с ревом:

— Вы забыли?! Вон отсюда немедленно!!!

Джинни подхватила сумку и пулей бросилась к дверям. Она еще не забыла, как мадам Пинс наслала на них с Гарри заклинание, а вдобавок нажаловалась Макгонагалл. Джинни вовсе не хотелось, чтобы декан Гриффиндора снова вызвала ее к себе в кабинет, тем более, в последнее время она то и дело давала Джинни дополнительные задания по трансфигурации. Глупой Джинни не была, просто магия ее больше не слушалась.

Когда юные волшебники обнаруживают у себя способности к магии, чаще всего она вырывается из них сгустками, и ее невозможно контролировать. Когда Джинни было восемь, ее мама устроила позади дома палисадник, который мистер Уизли защитил заклинаниями от гномов и заодно от Фреда с Джорджем. Джинни обожала теплыми майскими вечерами смотреть на этот маленький садик — единственное красивое место в Норе. Однажды обнаружив на месте сада голые палочки от стеблей и втоптанные в землю лепестки, она расстроилась. В глазах защипало, легкие разрывало от гнева. Маленькая девочка запомнила только блестящие переливающиеся в лучах закатного солнца капельки олова. Они обрушились на нее после того, кого горячий шар, набухший на месте, где росла ее любимая роза, взорвался и, разметав оставшиеся цветы, сжег дотла садик. Испуганная Джинни побежала домой, забралась под одеяло и никому не рассказывала об этом.

Все, о чем мечтала Джинни, это чтобы никогда больше не чувствовать во рту привкус плавленого олова. Но на пятом курсе магия снова перестала ее слушаться. Волшебство медленно накапливалось в ней, вырываясь незнакомыми заклинаниями наружу. Что происходит и почему это происходит сейчас, Джинни не знала. Нехорошее предчувствие судорогой сводило мышцы, а в рот будто заливали олово.

Джинни взбежала по лестнице и зашагала по пустому коридору. Надо поскорее добраться до спальни, иначе влетит и от Филча, — уныло подумала она. Неожиданно Джинни услышала странный звук. Похоже, кто-то целовался за углом. Джинни остановилась, раздумывая, повернуть ей обратно и подняться в башню по другой лестнице или быстро пройти мимо целующихся.

— Если ты получишь еще одно «О» по зельеварению, я точно пересяду к Невиллу, — пообещал нежный голосок. Джинни ошеломленно узнала Гермиону и тихо присвистнула. Ого! У Гермионы есть парень?

— Разве тебе не жалко Снейпа? — спросил мужской голос, показавшийся Джинни знакомым.

— Снейпа?

— Он будет очень скучать по своему кабинету, когда его разнесет мое зелье.

— Гарри Поттер! Ты несносный мальчишка!

— Я бы поспорил, — шепот стал невнятным, и коридор снова наполнился смехом, тихим шуршанием одежды и поцелуями, но Джинни уже ничего не слышала. Когда-то давно в предпраздничной суматохе ее мама перепутала подарки, и на Рождество Заяц Попрыга достался Рону. Джинни залезла тогда под стол и целый вечер плакала от несправедливости. Ну, почему, почему самые хорошие подарки вечно достаются кому-то другому?! К горлу Джинни подступили рыдания. Она всхлипнула и, чтобы не плакать в коридоре, спряталась в кабинете напротив.

* * *

— Мерзкий морщерогий кизляк! Четырехглазая жаба! — яростно ругалась Джинни, шагая взад-вперед по аудитории.

А как ни крути, он тебе нравится даже четырехглазым кизляком, — усмехнулся голос в голове, и Джинни остановилась, будто налетела на невидимую стену. Губы предательски задрожали, Джинни прижала ладони к лицу и расплакалась. Она знала, что Гарри дружит с Гермионой, но даже не думала, что они... Неожиданно перед глазами всплыло раскрасневшееся, будто от мороза, счастливое лицо Гермионы, когда на прошлой неделе она встретила их с Гарри у книжного магазина в Хогсмиде. Карие Глаза Гермионы сияли. Почему Джинни тогда не заметила этого? Какая она глупая! Джинни села на пыльный пол и, подтянув коленки к груди, расплакалась.

Джинни не знала, сколько прошло времени. Она достала из кармана маленькое зеркало. Опухшее лицо, красные глаза, даже собственное отражение ее не любит! Джинни надулась, по-детски выпятив нижнюю губу. Не пойдет она в гостиную! Не будет смотреть на Гарри и Гермиону!

Закутавшись в мантию, Джинни опустила подбородок на колени и мрачно уставилась в темноту, собираясь просидеть так до утра хотя бы из собственного упрямства. Вполне возможно, ее план удался бы, но Джинни не учла, что с наступлением ночи в кабинете становилось все холоднее. Дыхание вырывалось изо рта белыми облачками пара.

— Все равно не пойду! — упрямо прошептала Джинни посиневшими от холода губами и решительно вытащила из кармана палочку. «Я еще пожалею об этом», — сказала она себе, чем проявила незаурядные способности к предвидению. — Акцио, сливочное пиво! Акцио, огневиски! Акцио,медовуха!

* * *

Драко Малфой, патрулировавший коридор, ведущий к картине с грушей, был очень удивлен, когда мимо него, важно покачиваясь, проплыла флотилия маленьких пузатых бутылочек к лестнице на пятый этаж. Что еще за черт?!

— Эй, стой! — крикнул Драко и бросился за ними.

* * *

Услышав мягкое постукивание, Джинни открыла дверь и впустила в класс три бутылочки. Четвертым оказался Малфой.

— Ты?!

— Ты?!

Джинни покрепче сжала волшебную палочку и отступила. Она еще помнила ледяной голос Люциуса Малфоя, которым он летом отдал приказ убить всех в Отделе Тайн, кроме Гарри.

Это не укрылась от Малфоя. Он радостно осклабился, как будто нашел десять галеонов. Скорее муху, которой можно выдернуть все крылышки, — осторожно прошептал голос в голове Джинни, и ее лицо помрачнело. Мы еще посмотрим, кто тут муха.

— Вот так встреча, нищебродка Уизли, — манерно растягивая слова, пропел Малфой. В жестких глазах зажегся хищный огонек. — Не в своей постели после отбоя, пьет запрещенные спиртные напитки. Как, по-твоему, сколько очков стоит вычесть у Гриффиндора?

Джинни вздернула подбородок и смерила Малфоя неприязненным взглядом. Наблюдая, как тот каждый день издевается над Роном, она выучила наизусть его мерзкие уловки. Ну, уж нет, этот фокус с ней не пройдет.

— Я еще не начала пить, — возразила Джинни и поймала парящую около ее уха бутылку огневиски, взмахом поставив остальные на парту. Стукнув кончиком палочки по пробке, открыла бутылку и, чувствуя, что Малфой следит за каждым ее движением, запрокинула голову и сделала большой глоток. Серые глаза Малфоя расширились, а Джинни, стараясь выглядеть как можно естественнее, протянула ему бутылку. — Будешь так и стоять столбом или окажешь леди услугу и составишь ей компанию?

Малфой от такой наглости просто опешил.

— Пятьдесят очков с Гриффиндора, — прошипел он сквозь зубы, впиваясь в ее лицо колючими серыми глазами.

Джинни едва удалось выдержать этот взгляд. В животе что-то склизкое, будто желе, сотрясалось мелкой дрожью. Джинни стиснула зубы. Я не боюсь тебя, Малфой.

Губы сложились в насмешливую улыбку.

— Что, папочка не научил тебя пить, Малфой? Только файв-о-клок? — Джинни пододвинула к себе стул и изящно опустилась на него. Можно было подумать, что они на балу или важном приеме, но Джинни положила ногу на ногу, и юбка, которая и так была короче терпения Снейпа, задралась еще выше.

Джинни сделала еще глоток и с мрачным весельем заметила, как потемнели серые глаза Малфоя. Даже хорек на нее реагировал! Черт бы тебя побрал, Гарри Поттер!

Малфой скрестил руки на груди и, внимательно вглядевшись ей в лицо, фыркнул. Если бы Джинни не прилагала столько усилий, чтобы Малфой не понял, как ей страшно, она бы обязательно ужаснулась, как ожесточилось его лицо, когда она упомянула его отца.

— Скажи лучше, Уизли, из-за кого ты тут сопли развела? — губы Малфоя сложились в наглую ухмылку. — Дай-ка, попробую угадать, — он сделал вид, будто задумался. — Что, золотой мальчик дал тебе от ворот поворот?

Если до этого момента Джинни считала себя весьма разозленной, то сейчас она познала настоящее бешенство. В висках запульсировал гнев, мешаясь с горячей кровью и крепкой выпивкой.

— А тебе какое дело, хорек? — хриплым голосом спросила Джинни.

Малфой улыбнулся, и в этой улыбке было столько превосходства, что Джинни едва не запустила в него бутылкой.

— Абсолютно никакого. Но если бы не была такой глупой, Уизли, давно бы поняла, почему Поттера воротит от тебя.

Джинни смерила Малфоя тяжелым взглядом, поднесла бутылку ко рту, будто собираясь сделать еще глоток.

— Ты ничего не можешь знать о Гарри, — отрезала она и, помедлив, наклонила голову, будто рассматривала интересного зверька, которого притащил им на урок Хагрид. — Но попробуй, удиви меня, — предложила Джинни и сама же почувствовала, что в ее голосе не было той легкости, как если бы ей было все равно.

Малфой тоже это заметил и осклабился. Он сел на парту напротив, свесив длинные ноги, и наклонился к ней, рассматривая так, будто видел в первый раз. От его въедливого взгляда у Джинни по спине пробежал холодок, тем более, Малфой больше не улыбался, но она не посмела отвести взгляд. В голове шумело.

— Ты красивая, Уизли, — наконец, произнес Малфой, чеканя каждое слово, будто приговор. Джинни вспыхнула. — Но ты видишь в Поттере принца, Избранного, кого угодно, но не самого Поттера. Ты любишь не его, а сверкающую мечту о нем. Вот почему ему нет до тебя никакого дела. Ты глупая сопливая идиотка...

БАХ!!!

Парта за спиной Малфоя, крутясь вокруг своей оси, поднялась в воздух и с оглушительным треском взорвалась, щепками разлетевшись по всему классу. Ему как раз хватило времени, чтобы отскочить, когда взорвалась парта, на которой он сидел. Задыхающаяся еще несколько секунд назад от клокочущего в ней гнева Джинни в ужасе смотрела, как один за одним взрываются стулья.

— Что ты делаешь, Уизли?! — заорал Малфой, подскочив и пребольно сжав запястье. — Прекрати!

— Это не я, — только и успела пролепетать Джинни, и тут взорвалась классная доска. Что-то твердое ударило Джинни в плечо и утащило с собой. Джинни всего секунду видела ошеломленное лицо Малфоя, его пальцы бритвой полоснули по руке, но не смогли удержать. Джинни оказалась во вселенной, которая левитировала вокруг нее, за доли секунды сжималась до микроскопической точки и взрывалась, будто кто-то применил ураганное заклинание. Джинни закричала от боли, когда осколок бутылки из-под огневиски впился ей в щеку, и рванула прочь. Но она не успела сделать и шаг, что-то налетело на нее и стиснуло, будто в клещах. Джинни ударила кулаком наугад и тут же услышала, как задохнулся проклятием Малфой. От удивления Джинни споткнулась, потеряла равновесие, и они кубарем покатились за кафедру, так кстати оказавшуюся поблизости.

— Ты не успеешь добежать до двери, Уизли, — прошипел ей на ухо Малфой, когда она забилась под ним, осыпая ругательствами. — Тебя порвет на куски.

Завыл, захлебнулся ветер. Раздался треск ломающейся и взрывающейся мебели. Джинни зажмурилась и лежала неподвижно, пока рев не стих и не сменился тихими ругательствами. Джинни открыла глаза и тут же натолкнулась на неприятный взгляд Малфоя, неожиданно оказавшегося слишком близко. Джинни чувствовала на щеке его дыхание и могла разглядеть каждую его ресницу. Чувствуя, что краска бросилась ей в лицо, Джинни уперлась руками ему в грудь и попыталась выбраться, но Малфой не сдвинулся ни на миллиметр.

Прекратив неловкую возню, Джинни подняла голову и отчеканила: — Твой ремень давит мне в живот, Малфой, — она помолчала, глядя куда-то в точку у его левого уха, и, не дождавшись никакой реакции, ткнула юношу кулаком под ребра. — Поднимайся.

Серые глаза Малфоя вспыхнули. Он отодвинулся и, взяв ее за локоть, силой помог подняться, хотя Джинни не приняла предложенную руку.

— Откуда ты знаешь, что это был ремень? — с невинной улыбкой осведомился он.

Джинни только набрала в легкие воздух, чтобы отчитать нахала, как увидела на пороге Филча. Обвисшие щеки завхоза тряслись от злости, взгляд метался по кабинету, пока не всверлился в Джинни.

Малфой быстро обернулся и тут же метнул в Джинни торжествующий взгляд. Джинни выругалась. Снейп убьет ее раньше, чем она думала.

— Объясните, что произошло, мисс Уизли.

Джинни возмущенно посмотрела на Снейпа и опустила глаза. За те полчаса, что он ее отчитывал, ему удалось пройтись не только по поводу длины ее юбки, но по всей биографии, задержав особое внимание на последних оценках по зельеварению. Джинни чувствовала себя так, будто на нее вывалили кучу драконьего навоза, а теперь Снейп еще хотел, чтобы она извинилась. Если то, что говорили в школе, было правдой, и Снейп видел в глумлении над студентами свое призвание, нужно было признать, что он достиг впечатляющих результатов.

Джинни сделала медленный вздох и заставила себя разжать кулаки. Перед тем, как выйти из себя, ее мама всегда считала до десяти и лишь потом начинала орать. Впрочем, Джинни никогда не понимала, зачем ей это было нужно, поскольку так давление только нарастало, и последующий взрыв был куда более разрушительным.

— Я не знаю, что произошло, сэр, — негромко промолвила Джинни, смотря в пол.

Не спуская с нее раздраженного взгляда, Снейп постучал пальцами по столу.

— Вы хотите сказать, что не применяли ураганного заклинания, чтобы помешать мистеру Малфою снять очки с доблестного Гриффиндора за пребывание вне корпуса вашего факультета после отбоя и распитие в замке запрещенных напитков? — ядовито осведомился он.

Сзади раздался смешок, но Снейп даже бровью не повел. Джинни пообещала себе наложить на Малфоя Летучемышиный Сглаз, как только она выберется отсюда.

— Нет, сэр.

— Значит, вы не знаете, — с нажимом повторил Снейп, и его тонкие губы искривились в улыбке.

Взяв со стола ее палочку, он повертел ее в пальцах и, положив на стол, махнул над ней своей палочкой. Перед ними возникла Полумна Лавгуд с лихо закрученными черными гусарскими усами, вызвав у Малфоя такой приступ хохота, который не скрыл даже кашель. Джинни насупилась, но вызывающе задрала подбородок, чтобы не стоять перед Снейпом, как испуганная первокурсница, когда он снова начнет издеваться. Но Снейп больше не улыбался. В тусклом пламени свечи Джинни даже показалось, что он удивлен.

— Значит, вы не пользовались палочкой, мисс Уизли? — прокаркал Снейп, когда Полумна появилась во второй раз.

— Нет, сэр, — ответила Джинни и мстительно додумала про себя: — Но если бы это я сотворила ураганное заклинание, я бы засунула его в штаны вашему маленькому слизеринскому гаденышу и посмотрела, как он пляшет.

Снейп поднял голову, будто услышав ее мысли, и внимательно посмотрел на нее непроницаемыми черными глазами. Джинни помрачнела и скрестила на груди руки, решив, что он раздумывает, отправить ее к Филчу драить кубки или дойти до следующего уровня мстительности, придумав наказание похлеще.

— Мистер Малфой, проводите мисс Уизли, проверьте, чтобы она дошла до гостиной Гриффиндора, — отрывисто приказал Снейп и взмахнул палочкой. Пламя на факелах взревело, заставив Джинни и Малфоя заморгать от яркого света. — Уизли, вы получите свою палочку завтра перед занятиями.

У Джинни от удивления даже открылся рот. И это все? А где потоки крови, льющиеся с небес? Адские псы? Ну, хотя бы наказание после уроков с садистом Филчем и его сумасшедшей кошкой?

Но Снейп уже сидел за столом и что-то писал, рука его так и летала над пергаментом. Озадаченная Джинни пошла за Малфоем, разочарованным в самых лучших стремлениях нагадить Гриффиндору, как у самых дверей их остановил мягкий голос Снейпа.

— Ах, да, Уизли, минус сто очков с Гриффиндора.

Джинни вышла из кабинета немного успокоенная. Ну, хоть что-то в этом сумасшедшем мире не меняется!

* * *

Закончив письмо, Снейп перечитал написанное и нахмурился. Если бы кто-нибудь написал ему такое письмо, он бы, не раздумывая, отправил его в отделение для душевнобольных Св. Мунго.

Джинни Уизли была посредственностью в зельях, и, судя по последним оценкам, блестящими знаниями или талантами по другим предметам тоже не отличалась. Но что-то подсказывало Снейпу, что тут не все так просто. Если его догадка верна, нужно принять меры как можно скорее, иначе будет поздно. Снейпу было известно, что происходило с такими, как она. Он вздрогнул. Если она такая, как они.

Снейп неприязненно посмотрел на палочку Уизли, но прикоснуться к ней не посмел. Он помнил, с какой неохотой она легла ему в руку, как предупреждающе зашипела змея, когда он подошел слишком быстро. Змею хотя бы можно убить, а палочку...

Снейп вдруг почувствовал на себе чей-то изучающий взгляд. В кабинете запахло жирной немытой посудой, воздух стал густым, как суп. Теперь Снейп не спускал с палочки глаз. Он мог поклясться, что она выжидающе наблюдает за ним, как... живая.

Он тряхнул головой, сбрасывая с себя оцепенение.

К несчастью, Северус Снейп был несведущ в магии волшебных палочек. Затолкав подальше голос, уговаривающий увести у Хагрида самого быстрого фестрала и бежать заграницу, он сгреб со стола палочку и письмо и вышел из кабинета, намереваясь сейчас же отправить письмо.

Пожалуй, еще одним примечательным происшествием, случившимся за эту странную ночь, стоит считать лишь то обстоятельство, что до совятни профессор так и не дошел.

* * *

Едва они покинули кабинет зельеварения, до Джинни дошло, что из-за нее Гриффиндор за одну ночь лишился ста пятидесяти очков. Радости оттого, что ей не назначили наказания, как и не бывало. Мало Снейпа с его издевательствами, так завтра еще влетит от Макгонагалл. А если та напишет домой...

— Как тебе удалось обмануть Снейпа, Уизли? — услышала она голос Малфоя.

Джинни потянулась к карману и помрачнела. Малфой даже не догадывался, как ему повезло, что Снейп забрал у нее палочку, иначе ходить ему с бородой из летучих мышей.

— Отвали, — огрызнулась она, даже не обернувшись, но Малфой резко схватил ее за руку и развернул к себе.

Джинни налетела на него и, отскочив от его груди, подняла голову, Она собиралась наорать на Малфоя, но, едва взглянув на него, осеклась. На заостренных скулах кровоточили мелкие порезы, в волосах запуталась паутина и щепки, а порванная в нескольких местах мантия была в пятнах. Создавалось впечатление, будто Малфой ночевал на лесопилке, и весь его вид был не таким лощеным, как обычно.

— Хочу напомнить, что из нас двоих палочка есть только у меня, — прошипел Малфой, угрожающе нависнув над ней. Серые глаза метали молнии. — Будь хорошей девочкой. Как тебе удалось провести Снейпа? Новые штучки из магазина твоих братьев? Или, может быть, ты слишком часто берешь книги из Запретной Секции, а, Уизли?

Джинни закусила губу, отметив, что допустила еще одно упущение. Малфой был зол, как сто чертей.

Она вырвала руку и схватилась за ноющее запястье.

— Не смей трогать меня, Малфой! — яростно потребовала Джинни, и вдруг почувствовала себя безумно уставшей. — Какая тебе разница? — взглянув на него исподлобья, угрюмо спросила она.

Малфой выпрямился и сделал шаг назад, оказавшись в круге желтого света от факела, вызолотившего его фигуру. У Джинни перехватило дыхание. Юноша сиял мягким светом и был похож на ангела из ее книжки с рождественскими историями, которую в прошлом году ей подарила Гермиона. Джинни тряхнула головой, прогоняя внезапное видение.

— Может, тебе нужна помощь? — сухо предложил он с непроницаемым выражением, изящно подавшись вперед, будто подошел к ней отрекомендоваться на светском балу. Джинни вздрогнула. То, как быстро ему удалось скрыть свой гнев, пугало.

— Я лучше сдохну, чем попрошу у тебя помощи, — проворчала она, слишком раздосадованная, чтобы придумать другой ответ.

К ее удивлению, Малфой не разозлился, а только криво ухмыльнулся. В его глазах заплясало темное веселье.

— Да? Забавные у тебя принципы, Уизли.

Он развернулся на каблуках и зашагал к лестнице, ведущей в подземелья, бросив озадаченную Джинни стоять посреди коридора.

* * *

Джинни без аппетита потыкала вилкой кусок рыбы на своей тарелке, стараясь не поднимать голову. Она была сыта по горло осуждающими взглядами, преследующими ее с самого утра после того, как весь Гриффиндор узнал, что из-за нее у факультета вычли сто пятьдесят очков. Профессор Макгонагалл не вызывала Джинни к себе, но лучше бы вызвала и отправила на неделю в больничное крыло чистить утки.

— Вы меня так разочаровали, мисс Уизли, — без обиняков призналась ей профессор, задержав Джинни после урока трансфигурации. Ее губы сурово сжались в тонкую линию. — Я думала, принадлежность к Гриффиндору имеет для вас значение, и вы постараетесь, чтобы факультет вами гордился. Получается, я в вас ошиблась.

Джинни подняла на нее полный отчаяния взгляд и, сгорая от стыда, снова уставилась в пол. Макгонагалл не злилась, она была расстроена, морщинки около тонких губ углубились. Джинни стиснула зубы, чтобы не расплакаться. Это было во сто раз хуже, чем, если бы Макгонагалл кричала.

— Профессор, мне так жаль, — со слезами в голосе прошептала Джинни.

— Идите, мисс Уизли, — устало промолвила профессор. — Не хватало еще, чтобы вы опоздали на урок профессора Снейпа.

Джинни судорожно кивнула и, подобрав с пола сумку, пошла к двери. Хрупкие плечи поникли, даже с рыжих волос будто стерли краску.

— Мисс Уизли.

Джинни обернулась. Макгонагалл внимательно смотрела на нее поверх острых стеклышек очков. Суровый взгляд декана Гриффиндора немного смягчился.

— Просто постарайтесь больше ни во что не влипать.

На урок по зельям Джинни прибежала в смешанных чувствах. Задыхаясь, толкнула дверь в кабинет и обнаружила однокурсников, которые с жаром что-то обсуждали.

— Что случилось? — Джинни подошла к Колину Криви, который всегда к ней хорошо относился. Она не раз думала, что причина была в том, что она знает Гарри.

— Снейп пропал! — возбужденно сообщил ей Колин.

Джинни вытаращила на него глаза. Под ложечкой неприятно засосало.

— В смысле пропал? — упавшим голосом спросила она.

— Не пришел на первый урок к третьекурсникам. Похоже, никто не знает, где он.

Джинни отошла в сторону и невидящим взглядом уставилась в окно. Что-то подсказывало ей, что Снейп пропал после того, как забрал у нее палочку. Но это абсурд! Это всего лишь волшебная палочка — единственная новая вещь, которую ей купили перед тем, как отправить в Хогвартс!..

Вы можете смотреть на тигра, даже купить ему жердочку и рассказывать всем, что это не тигр, а, скажем, волнистый попугайчик. Но когда он откусит вам ногу, что вам даст ваша ложь? Или вашей откушенной ноге?

Джинни незаметно подкралась к двери, выскользнула из кабинета и быстрым шагом устремилась к лестнице. С бухающим в груди сердцем поднялась на два этажа выше, добежала до кабинета, где прошлой ночью отчитывал ее Снейп, рывком открыла дверь и со стоном привалилась к косяку. На столе лежала ее палочка — самая обычная, купленная у Оливандера палочка. Воздух в кабинете был густым, как сироп, теплым и пах оловом.

Сейчас, обедая за гриффиндорским столом, в окружении тысячи студентов, Джинни никак не могла объяснить себе, почему тогда она подошла к столу, спрятала палочку в кармане и, оглядываясь по сторонам, быстро спустилась обратно к однокурсникам. Палочка сама легла ей в ладонь, будто хотела, чтобы Джинни взяла ее.

Это моя палочка, и вполне логично, что я вернула ее себе, — оправдывалась перед собой Джинни. — И вовсе необязательно, что в исчезновении Снейпа замешана она...

Определенная логика в ее рассуждениях присутствовала, но Джинни не удавалось избавиться от зудящего ощущения, как если бы твердя про пользу грязевых ванн, она закапывала собственного дедушку.

Джинни ткнула рыбу с такой силой, будто та нанесла ей личную обиду. Раздраженно оттолкнув тарелку, потянулась за соком, но промахнулась, наткнувшись на внимательный взгляд Малфоя, который наблюдал за ней из-за стола Слизерина. Джинни нахмурилась, когда он легко кивнул на двери, и покачала головой. Хватит с нее слизеринцев, улюлюкавших весь день, когда она появлялась в коридоре, «Мы твои должники, малютка Уизли!» Ее уязвленный слух то и дело ловил смешки. Только утренний разговор с профессором Макгонагалл удерживал Джинни, чтобы не наслать на них всех порчу.

— Иди к черту, Малфой, — яростно прошептала Джинни.

Тот криво ухмыльнулся, догадавшись, о чем думала Джинни, или прочитав по ее губам. Он откинулся назад на стуле и вызывающе скрестил на груди руки, не спуская с нее насмешливого взгляда. Маленькие гриффиндорские девочки так боятся страшных слизеринцев?

Щеки Джинни вспыхнули. Даже рыжие волосы встопорщились от гнева. Закинув сумку на плечо, Джинни вскочила из-за стола и устремилась вон из зала. Краем глаза она видела, как Малфой тоже поднялся.

Сложно представить, что во всей это атмосфере, едва не искрящейся от оживленного обсуждения всей школой исчезновения Снейпа и переходе Слизерина на первое место среди факультетов, нашелся свидетель этого безмолвного разговора. Но свидетель был. Видят боги, миру нужны свидетели, иначе он перестанет существовать.

Обладатель ярко-голубых глаз внимательно следил за без слов переговаривавшимися Джинни Уизли и Драко Малфоем. Когда слизеринец, допив свой сок, не спеша вышел из Большого Зала, он уставился себе в тарелку и улыбнулся. Похоже, затевается что-то интересное.

Подобно шаровой молнии скатившись с лестницы, Джинни умерила шаг. Она свернула в коридор, примыкавший к холлу, и остановилась, напряженно вглядываясь в падающий за окном снег. День был трудный, местами — мучительный. А исчезновение Снейпа стало для нее последней каплей.

Джинни догадывалась, что за копившимся в ней раздражением и так внезапно вспыхнувшей и потухшей вспышкой гнева прятался страх, и от этого раздражалась и злилась еще сильнее. В том, что происходило последние дни, было нечто необъяснимое и зловещее. И что-то ей подсказывало, что если будущее и хранило ответы на ее вопросы, они вряд ли ей понравятся.

— Привет, малютка Уизли, — лениво произнес кто-то над ухом.

Джинни обернулась и уперлась руками в грудь стоявшего прямо у нее за спиной Малфоя. Она отшатнулась, но отодвигаться было некуда, сзади было только холодное стекло.

Джинни вскинула подбородок.

Малфой нагло ухмылялся ей в лицо, но его глаза оставались холодными. Джинни невольно удивилась, как вчера она могла в нем увидеть хоть какое-то сходство с ангелами. Наверное, она была совсем пьяная. Перед ней стоял Драко Малфой, заносчивый мальчишка, чей отец всегда будет стоять у него за спиной. Джинни вздрогнула. Это было слишком жутко.

— Назад, или получишь от души, — спокойным голосом предупредила она и наставила палочку Малфою прямо в сердце. — Это не просьба.

Серые глаза слизеринца расширились, когда он увидел палочку, но через секунду его лицо вновь стало непроницаемым. Подняв руки вверх, Малфой сделал два шага назад.

— А ты намного веселее, чем думают твои гриффиндорские друзья, да, Уизли? — немного удивленно улыбаясь, осведомился он.

— Я не понимаю, о чем ты, — заявила Джинни, не опуская палочку. Та приятно покалывала пальцы, придавая уверенности и подбадривая.

— Неужели? — отозвался Малфой и вдруг перешел на доверительный шепот. Серые глаза вспыхнули в полумраке, как у кошки. — В детстве мне рассказывали, что раньше преступников за особо жестокие злодеяния сажали в камеру, кишащую боггартами. Человек мог месяцами наблюдать, как день за днем камера наполняется ядовитыми змеями или как на его глазах умирают его дети. Пока однажды в камеру не приносили настоящих змей или настоящие тела его детей, — голос Малфоя загрохотал торжеством создателя, выносящего приговор двум павшим в грех городам. И вдруг из него ушла сила и страсть. Адский огонь в серых глазах погас, и Малфой взглянул на нее любопытством. — Как тебе, Уизли? — он наморщил нос. — Я считаю, это ужасно не эстетично. Вообрази, какой там стоял запах...

— Что... что за чушь ты несешь, Малфой? — пролепетала Джинни и заметила, что палочка сильно дрожит у нее в руке. Малфой испугал ее не на шутку.

— Рассказываю семейные страшилки, — он поправил рукава мантии и поднял на нее самый невинный взгляд. — Я позвал тебя за этим, а ты что подумала?

— Ты рехнулся, — заявила Джинни и развернулась на каблуках, чтобы уйти, но острый, совсем другой голос Малфоя, словно игла, вонзился ей между лопаток.

— С твоим талантом нужно выступать на сцене, Уизли. Эта твоя роль испуганной девочки, косички, бантики, юбочки и я-сохну-по-Гарри-Поттеру, — он передразнил Джинни, и у нее мороз продрал по коже. — Кто заподозрит маленького рыжего ангелочка?

Джинни остановилась, не веря своим ушам. Когда Малфой сравнил ее с ангелом, она содрогнулась, будто ее поразило страшное проклятие.

— Ты перехитрила их всех, Джинни Уизли, — приближаясь, тяжелыми ударами опускался на ее спину голос. — Не моргнув глазом, ты избавилась от Снейпа, когда он почуял, что с тобой что-то неладно. Скажи, скажи, — издевался голос, безжалостный, как месть создателя, — какие чудовища распотрошили его тело, когда ты закончила с ним?

Джинни трясло, как в лихорадке. Жуткие слова выпускали на свободу самые страшные кошмары, в которых беззащитные петушиные шеи переламывались в ее руках, как прутики. Шепотки холодными струйками касались горящих щек, путались в волосах, вызывая в ней ужас загнанного зверька, почуявшего за спиной острые, как бритва, клыки и когти, готовые разорвать отчаянно колотящееся сердце.

Задыхаясь, Джинни повернулась к Малфою. Она не имела понятия, что собирается сделать — заорать или наброситься с кулаками, но что-то опередило ее.

Джинни захлебнулась криком.

На этот раз взрывов не было. Вселенная будто вздрогнула, замерла на мгновение и вдруг начала стремительно сворачиваться, начав с концов коридора... Стены облезали, и в коридор врывалась наполненная ледяными сосульками беззвездная тьма.

Джинни оторопело смотрела, как факелы шипели и гасли один за другим.

Кто-то схватил ее за руку, заставив вскрикнуть.

— Давай, чего ты ждешь, Уизли, останови это! — заорал Малфой, яростно сверкая на нее серыми глазами.

— В смысле? — прокричала в ответ Джинни, забыв, что мгновение назад была готова его убить, и даже не пытаясь вырваться. Ее голос звучал едва слышно, будто проходил через толщу воды, хотя они стояли в шаге друг от друга.

Они непонимающе уставились друг на друга, как два человека, столкнувшихся в слишком узком переулке и ждущих, кто первым уступит дорогу.

— Ты не знаешь, как отменить заклинание? — совсем другим тоном осведомился Малфой. Рот его приоткрылся от удивления, и в любое другое время Джинни позабавил бы его растерянный вид. Но сейчас ей было совсем не до смеха.

— Это не мое заклинание, придурок! — взвизгнув, Джинни отскочила от окна, с которого уже слезала, как кожура апельсина, краска. У нее возникло странное чувство, что ее тело стало тонким и нереальным, как призрак картонки, в которую через секунду вопьется сотня острых иголок.

— О, — выразился Малфой, и тут на его лице отразился ужас путешественника из будущего, обнаружившего, что судно, на котором заглохла его машина времени, называется Титаник. — Но нас же пошинкует!

— Да что ты говоришь! — разъяренно прорычала Джинни и повернулась к тьме, уже облизывающей длинными ледяными язычками ее башмаки. Джинни могла побиться об заклад, что ей понадобится кувшин с горячей водой, чтобы снять, а если точнее, содрать с кожи носки.

Нервно облизав губы, она взглянула в стремительно надвигающуюся тьму. Оставались считанные секунды до того, как коридор свернется вместе с ними, но у нее не было никаких умных идей. Малфой начал творить какое-то заклинание, но Джинни сомневалась, что он знает, что делает.

Поэтому Джинни сделала единственное, что пришло ей в голову — направила палочку в сердце тьмы и, зажмурившись, чтобы не видеть, как та рассмеется ей в лицо, крикнула:

— Люмос!

Через мгновение вселенная схлопнулась, издав разочарованное «прап», но Джинни его не слышала.

* * *

— Слушай, может, вам с Гермионой поговорить с Джинни? — предложил Рон, локтем подталкивая к Гарри блюдо с яблочным пирогом. — Ну, помнишь ту историю на первом курсе с хагридовым выигрышем, из-за которого у Гриффиндора вычли кучу очков... Это могло бы ее взбодрить.

Гарри неловко заерзал на скамейке, вспомнив, как столкнулся с Джинни на лестнице после завтрака.

— Я уже пробовал сегодня, — неохотно признался он. — Она назвала меня четырехглазым морщерогим кизляком.

— О, — произнес Рон, осмысливая услышанное. Он явно оказался не готов к такому повороту в отношениях Гарри и его сестры.

Мальчишки помолчали секунду и, как по команде, повернули головы, чтобы посмотреть на одинокую фигурку в конце стола. Низко опустив голову, Джинни вяло ковырялась вилкой в тарелке.

— Похоже, она здорово расстроилась, — шепотом заметил Рон, хотя Джинни никак не могла их услышать, и тут же перевел разговор в другое русло: — Как думаешь, со Снейпом действительно что-то стряслось или кто-то, наконец, подкараулил этого ублюдка с парикмахерским заклинанием?

Уголки губ Гарри дернулись вверх, и он посмотрел на друга, сосредоточенно накладывающего на тарелку пюре, но ответить не успел.

— Ах, вот вы где, — раздался над ними знакомый голос.

Обернувшись, он увидел Гермиону, немного запыхавшуюся от быстрого шага. Непослушные волосы водопадом падали ей на плечи. Гарри знал, что она очень расстраивалась, когда, несмотря на любые заклинания, ее прическа уже через пару часов приобретала очертания одуванчика в полдень, но не понимал, почему это огорчало Гермиону. Вот ему нравилось.

Гермиона шлепнула на скамью сумку с книгами и схватила со стола кубок с тыквенным соком.

— Я только что разговаривала с профессором Флитвиком, — сделав несколько жадных торопливых глотков, взволнованным шепотом сообщила она. — Он сказал мне по секрету, что никто из профессоров не видел Снейпа с самого утра.

Рон с развеселым видом повернулся к Гарри.

— Что я тебе говорил, а? Это точно было парикмахерское заклинание!

Гермиона шикнула на него и наклонилась к ним, заметив, как навострили хорошенькие ушки Парвати Патил и Лаванда Браун. Пушистые волосы Гермионы пощекотали щеку Гарри.

— Флитвик встревожен не на шутку. Чары не засекли Снейпа на границах Хогвартса, а значит, никто не знает, как он покинул замок...

— Ты думаешь, что это все как-то связано с... — нетерпеливо перебил ее Рон и вопросительно поднял брови, посмотрев на них с Гарри многозначительным взглядом.

Гарри и Гермиона поняли его без слов, потому что подумали о том же. Волдеморт призвал на службу старого слугу?

Гермиона ответила ему понимающим взглядом и нервно покусала губу.

— И как назло, Дамблдора нет в замке, — она с легкой досадой взглянула на пустующее место директора за преподавательским столом.

— Что? — пораженно переспросил Гарри.

— Уехал куда-то по делам школы, — пояснила Гермиона, легонько передернув плечами, будто не одобряя подобный поступок.

Несколько секунд друзья молча смотрели друг на друга. Рон выглядел непривычно собранным и серьезным, в глазах Гермионы плескалась тревога. У Гарри возникло странное ощущение, будто на него надвигается нечто, с чем он не готов был справиться. Что-то холодное подбиралось к груди, и Гарри знал, что такое же оцепенение чувствуют его друзья.

Гермиона стукнула ладонью по столу, разорвав повисшую над столом зловещую завесу молчания. Упрямо встряхнув волосами, она выпрямилась.

— Ну, ладно, я пойду в библиотеку, поищу, может, есть какой-нибудь способ из замка, минуя защитные чары, — решительно объявила Гермиона и потянула со скамейки сумку.

Рон проворчал что-то себе под нос о том, что библиотека не доведет ее до добра, и вернулся к котлетам, а Гарри посмотрел на нее с укором. Гермиона перехватила его взгляд. Суровое выражение ее лица смягчилось. Ты же знаешь, я ненавижу сидеть, сложа руки, — будто говорили ее глаза. — Ты как? Сердишься?

Губы Гарри тронула слабая улыбка. Он покачал головой, и карие глаза Гермионы благодарно засияли. Гарри не мог на нее сердиться.

— Увидимся в гостиной, — на прощание бросила она.

Гарри уставился невидящим взглядом в тарелку, когда Гермиона ушла, оставив после себя легкий аромат цветов. Во рту стояла нестерпимая горечь, будто он наглотался какого-нибудь зелья из запасов мадам Помфри. А ведь Гермиона не допускает даже мысли о поражении, — мучительно подумал он. — Она уверена, что поражение — это такая вещь, которая может случиться с кем угодно, но не с ней. Или с ним, — добавил внутренний голос, и Гарри похолодел от ужаса.

— Эй, дружище, ты в порядке? — обратился к нему Рон, когда они вышли из Большого Зал, и Гарри никак не отреагировал на его шутку о Драко Малфое и заклинании Очень Тесных Штанов. Если честно, Гарри его даже не слышал.

— Ну, ладно, — пробормотал под нос Рон, проталкиваясь сквозь толпу учеников к главной лестнице. Приподнявшись на цыпочки, он увидел парящего над головами Пивза, расстреливающего комками манной каши каждого, кто пытался пройти мимо. Рон узнал старосту Когтеврана, пытающего урезонить полтергейста, но тот только показал ему язык. — Мы тут надолго застрянем.

Гарри, наконец, стряхнул с себя оцепенение.

— Что? — он рассеянно поправил очки и только сейчас заметил толкающих его со всех сторон школьников.

— Я говорю, мы тут надолго застрянем, — закатив глаза, повторил Рон. — Похоже, Пивз решил устроить на лестнице небольшое представление.

Гарри посмотрел на Рона, тот — на него.

— Через коридор Генриха Спесивого, — одновременно произнесли юноши.

Гарри почувствовал, как, несмотря на неприятное сосущее ощущение, поселившееся у него в животе в конце ужина, его губы растягиваются в улыбке, отражение которой он увидел на лице Рона. Внезапно Гарри подумал, что если он кому-нибудь и расскажет, то только ему.

Они протолкнулись к небольшой двери в противоположном конце холла и исчезли в боковом коридоре, которым не пользовались, потому что считалось, что он ведет в тупик. Но Гарри во время одной из своих ночных вылазок с картой Мародеров обнаружил нишу с лестницей на второй этаж. Гарри все еще слабо улыбался, когда, следуя за Роном, шагнул в коридор. Внезапно Рон остановился, и Гарри едва не налетел на него.

— Что... — начал он и ошеломленно умолк. Он не был готов к тому, что увидел.

Коридор выглядел так, будто кто-то огромным тесаком прошел по потолку, полу и стенам, разломав дерево и раскрошив камень. Факелы погасли, но коридор светился от снега, который намело через разбитые стекла. Его не было лишь в самом центре, по неизвестной причине стекло напротив только треснуло. Там в почти ровном кругу из синеватого в сумерках снега лежала перевязанная желтыми и оранжевыми ленточками коричневая сумка, к кармашку которой был приколот значок Гриффидора. Эта была сумка Джинни. Рон издал горлом страшный булькающий звук и бросился вперед, Гарри — за ним. Стекло взвизгнуло под подошвами их ботинок.

Рон рухнул на колени перед сумкой, схватил ее и затряс дрожащими руками, будто надеялся, что Джинни вывалится оттуда.

— Рон... — Гарри потянулся к другу, чтобы остановить, но тут увидел еще одну сумку, черную из прочной кожи с серебряной застежкой.

На пол упала чернильница и разбилась, забрызгав чернилами свитки. Гарри едва успел поднять черную сумку прежде, чем черная лужица достигла ее. В неверном свете чернила были похожи на кровь.

Стараясь не смотреть на Рона, который ворошил вещи Джинни, Гарри открыл сумку и вытащил учебник по трансфигурации для шестого курса. Он перевернул обложку, надеясь узнать имя владельца сумки, и не ошибся — на форзаце аккуратным почерком было выведено Драко Малфой.

У Гарри перехватило дыхание.

— Рон! — он схватил друга за плечо. — Это Малфой!

Рон поднял к нему белое, как полотно, лицо и посмотрел на него безумным взглядом. И тут Гарри по-настоящему испугался. Он всего один раз видел, чтобы Рон так выглядел — когда узнал, что наследник Слизерина утащил Джинни в Тайную Комнату.

Выхватив книгу, Рон жадно впился в подпись и вдруг затрясся от ярости.

— Если этот чертов подонок что-то сделал Джинни... — срывающимся голосом прорычал он.

— Нам нужно в Больничное Крыло, — Гарри тряхнул его, пытаясь поднять на ноги, но Рон не сдвинулся с места. Гарри в отчаянии оглянулся. Стекло больно впивалось в колени, от ледяного ветра, гуляющего по коридору, по спине побежали мурашки. — Может, с Джинни все в порядке, Рон!

Рон обернулся к нему, и Гарри увидел в зелено-голубых глазах такое страдание, что отшатнулся, будто лучший друг ударил его по лицу.

— Ты сам-то веришь? — сдавленным голосом прошептал Рон, обводя глазами разгромленный коридор, и сердце Гарри упало.

Он вскочил на ноги. В глазах щипало. Боль Рона была такой чистой и острой, что Гарри было невыносимо даже смотреть на него.

— Я сбегаю в башню Гриффиндора за Картой Мародеров, а ты иди в Больничное Крыло, может, Джинни там, — Гарри развернулся и побежал по коридору. Перед тем, как исчезнуть в нише, он оглянулся — Рон все еще стоял на коленях над безобразной грудой вещей, как у расхристанного тела, и сжимал в руках учебник Малфоя.

Земля была очень твердой и выбила из Джинни дух, но она все равно крепко держалась за нее. Джинни открыла глаза и осторожно повертела головой — было темно, но эта темнота не была наполнена холодом и не грозила ей острыми булавками. Похоже, это была самая обычная темнота.

Джинни села и схватилась за голову. В голове звенело.

История последних минут была крайне запутанной. Джинни помнила, как ее сдавило до размеров крошечной точки. Под ней с бешеной скоростью замелькали пики заснеженных гор, деревушки с желтыми окошками, цепочки островов, и вдруг земля окрасилась в ржавый красный и стала стремительно приближаться. Горячий воздух обжег горло, когда она завопила, из редких зарослей на нее удивлено уставился лев, — но разве может такое быть? Сейчас Джинни чувствовала себя, как после американских горок, про которые им рассказывал Гарри. Джинни на них не каталась, но была почему-то уверена, что тошнит после них именно так.

Неподалеку раздался стон.

То, что Джинни приняла сначала за груду тряпья, на поверку оказалось Малфоем. Он тоже сел и ошалело уставился на Джинни. Малфой был бледен, будто его тоже тошнило, гладко зачесанные волосы в беспорядке падали ему на лоб, а губа кровоточила, как если бы он крепко ударился.

— Могу поклясться, — пораженно поделился он, потирая затылок, — что я видел...

— Льва? — перебила Джинни, пытаясь встать на нетвердые ноги. Мир вокруг медленно вращался.

— Вообще-то это был Дамблдор без штанов.

Джинни пораженно замерла с одной поднятой ногой и, потеряв равновесие, шлепнулась обратно на пол.

— Что, правда? — она недоверчиво уставилась на Малфоя.

Тот широко улыбнулся.

— Конечно, нет.

— Ох, — раздраженно сказала Джинни и поднялась. — Тебе обязательно быть таким придурком?

Малфой ничего не ответил, но выразительно посмотрел на нее. Джинни покраснела и отвернулась. Это не мое дело, — сказала она себе и заметила впереди тускло светящуюся в темноте круглую ручку, а потом дверь. Джинни решительно к ней устремилась.

— Уизли, ты куда?

Джинни даже не оглянулась. Она уже взялась за ручку, когда сзади раздался стук, а за ним страшный грохот, сотрясший пол, и ругательства. Джинни кинулась назад.

Сжав голову руками, Малфой сидел на том же месте. Вокруг него было раскидано что-то блестящее. Джинни упала рядом с ним на колени.

— Малфой, ты в порядке?

Он поднял на нее большие серые глаза и сказал что-то, но Джинни его не услышала. Ее взгляд зацепил что-то на плече Малфоя. Не поверив глазам, она бросилась вперед и схватила журнал. Он был похож на те, которые печатают для юных ведьмочек, только картинки в нем не двигались. Пальцы скользнули по блестящей обложке с парнем в красно-синем трико. Джинни перевернула страницу.

— О боги, — выдохнула она и зашелестела страницами, хотя сомнений почти не оставалось. Комикс выпал из ее ослабевших пальцев. Джинни медленно подняла голову, увидев большой шкаф, о который, очевидно, стукнулся Малфой, и с которого обрушилась лавина комиксов. — О боги! — слабым голосом еще раз воскликнула она.

— Забавно, именно так говорят девушки при встрече со мной, но обычно они смотрят на меня, — холодно заметил Малфой. — Не то, чтобы я возражал, Уизли, но, может быть, ты с меня слезешь?

Джинни опустила взгляд — она сидела на Малфое, упираясь коленями ему в живот.

— О.

Джинни почувствовала, что у нее краснеют уши, и отскочила от Малфоя. Он медленно поднялся на ноги, отряхнул брюки и бесстрастно посмотрел на нее сверху вниз. Очевидно, шока Малфой больше не испытывал.

— А теперь объясни, какого черта происходит, — потребовал он.

Джинни промолчала. Как ей ни хотелось сейчас ему врезать, вопрос волновал ее больше. Она осмотрелась. Постепенно комната, даже погруженная в темноту, приобретала знакомые очертания. Решительно шагнув в сторону, Джинни дернула штору и заморгала, когда в комнату бросился пронизанный ночью холодный свет. Ткань с треском отъехала от окна, открыв вид на безмолвное заснеженное поле. Неподалеку торчала похожая на шляпу знакомая крыша.

— Я знаю, где мы, — торжественно объявила Джинни. — В Норе!

Реплика получилась весьма драматичной. Но Малфоя она не впечатлила.

— Я и сам заметил, что мы в какой-то норе, Уизли, — фыркнул он.

Джинни затрясло. После всего, что она пережила за день, это было немного чересчур. Она зарычала и пошла на Малфоя немного пьяной походкой.

— Ты! Я сыта тобой по горло, Малфой! — заорала Джинни и ударила Малфоя кулаком в грудь. Он отшатнулся от нее, серые глаза широко распахнулись скорее от удивления, чем от боли. — Я не знаю, что за представление ты устроил! Я не знаю, какого черта чокнутый коридор пытался нас сожрать! Я не знаю, как мы оказались у меня дома! Я знаю только, что, раз мы у меня дома, это сработало мое заклинание и тебе следовало бы проявить хоть немного уважения, неблагодарный ублюдок!

Джинни замолчала. На паузе, обрушившейся на комнату, могла закончить существовать небольшая вселенная. Малфой смотрел на нее с очень странным выражением и молчал.

У Джинни задрожали губы. Поняв, что сейчас расплачется, она отвернулась, подошла к шкафу и вытащила одеяло и подушку.

— Вот, — она вернулась к Малфою и сунула белье ему в руки, стараясь не встречаться взглядом. — Мама и папа уехали к Чарли, переночуешь в гостиной. Спускайся на первый этаж, там диван и кухня. Можешь что-нибудь съесть. Завтра утром я постараюсь отправить тебя через каминную сеть в Хогвартс или... куда тебе надо, — ее голос дрогнул, и Джинни отвернулась, но рука Малфоя задержала ее.

— Постой, Уизли.

Джинни вздохнула. Сколько раз Малфой хватал ее за день? Джинни поняла, что она очень устала.

— Просто оставь меня в покое, — тонким голосом попросила Джинни, глядя на блестящую серебряную пуговицу у него на мантии.

— Я всего лишь хотел поблагодарить тебя, — негромко объяснил Малфой и, наклонившись, невесомо поцеловал ее в щеку.

Щека мгновенно запылала.

Джинни изумленно уставилась на Малфоя, но его лицо было непроницаемо. Он поудобнее перехватил стопку белья, которую ему дала Джинни.

— Спокойной ночи, — Малфой отвернулся и вышел.

* * *

Ветер стучал в высокие окна библиотеки, а Гермиона целеустремленно пролистывала книги. Шорох переворачиваемых страниц и скрип пера по пергаменту настраивали на рабочий лад и отвлекали от мыслей о черноволосом мальчишке, из-за которого у нее в последнее время душа была не на месте. Хлопнув громоздким переплетом, Гермиона закрыла фолиант и углубилась в свои записи.

Выходило, что Тайная Комната и Выручай Комната не были единственными в школе помещениями, обладающими необычными свойствами. Они то и дело упоминались в книгах по истории Хогвартса, а в прошлом году заинтригованная карандашными пометками в учебнике Гермиона обнаружила комнату со всякими разными штучками из резины, кожи и розовых перьев. Еще там были шесты и плетки. Вывалившись в коридор, красная, как рак, Гермиона пообещала себе никогда не рассказывать о ней Гарри и Рону. Поразмыслив еще немного, она отказалась от прочих экспериментов, но из-за многочисленных намеков в самых разных книгах у нее создалось скверное ощущение, что комнат с секретом в замке больше, чем можно было догадываться.

Только за последние два часа она наткнулась на статью о Хогвартсе, в которой автор вскользь упоминал Большую Розовую Комнату, как окрестила ее про себя Гермиона, и очень тепло отзывался о времени, проведенном в ней. Гермиона раздраженно закрыла тетрадь и уставилась в окно.

Если бы замок можно было покинуть через одну из этих комнат, кто-нибудь бы обязательно написал об этом.

Гермиона даже прекратила дышать. Ей показалось, что она слышит, как в голове вдруг завращались некие шестеренки.

Чары не сработали.

Никто не видел Снейпа.

Кто-нибудь бы да написал.

Гермиона набрала в легкие воздух.

— Снейп не мог покинуть школу! — пораженно прошептала она, уставясь на собственное нечеткое отражение в стекле. — Он не покидал школу!

У нее голова шла кругом.

Гермиона еще размышляла над этой мыслью, когда за спиной внезапно возникла размытая фигура.

— Гермиона...

Гермиона повернулась. Этот был Гарри, бледное лицо между черной мантией и черными волосами. Она прижала руку к бешено колотящемуся сердцу.

— Гарри, как ты меня напугал... — начала Гермиона, когда он рухнул на стул, и замолчала. Что-то было неправильно. В Гарри появилось что-то такое, от чего по спине у Гермионы побежала дрожь. Он будто замерз. С их разговора за ужином его лицо словно закрылось, разом лишившись какого бы то ни было выражения, даже зеленые глаза смотрели перед собой отрешенно. Гермиона осторожно тронула его за рукав. — Гарри, что случилось?

Гарри ей рассказал. Пока он говорил, Гермиона не сводила с него глаз. Его пальцы беспокойно касались стоящей на столе лампы, он то закрывал ладонью огонек, то впускал его в комнату. Теплые желтые блики играли на лице юноши, смягчая черты и подсвечивая кожу, но, несмотря на то, что Гарри смотрел прямо на пляшущий за стеклом огонек, его глаза оставались холодными.

Гарри замолчал, но Гермиона пропустила этот момент, потому что наблюдала за ним, а он не повернулся к ней, когда закончил, только перевел взгляд на свои руки на столе.

Некоторое время Гермиона молчала. То, что рассказал Гарри, напугало ее, но то, как он вел себя, напугало еще сильнее. Ей очень хотелось положить руку на его ладони, но она не осмелилась. Она была почему-то уверена, что они холодны, как лед.

— Гарри, ты как?

Лицо Гарри не дрогнуло.

— Нормально, — невозмутимо ответил он, внимательно рассматривая свои руки.

Гермиона ему не поверила, но спорить не стала. Другие важные вопросы требовали ответов.

— Не знаю, что за магия могла сделать такое с деревом и камнем... И это странно, что Джинни и Малфой бросили сумки. Ты смотрел на Карте Мародеров...

Это был всего лишь вопрос, но реакция оказалась непредсказуемой.

— Конечно, смотрел! — закричал Гарри, вскочив на ноги и опрокинув стул. — Ты что, считаешь меня настолько глупым, что я даже не догадаюсь посмотреть на чертову Карту, Гермиона?

Наступившая вслед за тем пауза зазвенела у Гермионы в голове. Она в шоке смотрела на Гарри. Он тяжело дышал, задыхаясь от злости и сжимая кулаки. Воротник рубашки съехал в сторону, обнажив яростно бившуюся жилку на горле.

Гермиона почувствовала, что у нее наполняются слезами глаза. Секунду Гарри смотрел на нее, и вдруг из него будто выпустили воздух. Плечи опали, взгляд потух, и он сгорбился.

— Прости, — слегка шатаясь, Гарри отступил в темноту, наклонился и со стуком поставил стул. — Гермиона, прости, что накричал, мне жаль, — глухо повторил он, не заходя в круг света. — Я искал Джинни и Малфоя на карте. Их нет в замке.

Гермиона часто заморгала. Всего один раз Гарри кричал на нее так, и тогда у него были веские причины: по приказу Дамблдора они с Роном не писали ему целое лето. А секунду назад он выглядел так, будто был готов ударить ее.

Пытаясь подавить рыдание, Гермиона сделала глубокий вздох. Только не смей плакать при нем, — приказала она себе. — Сейчас ты нужна Рону и Джинни.

— Дай сюда карту, — твердым голосом попросила она и протянула руку.

Зеленые глаза мальчика вспыхнули раздражением. Если он откажет, значит, он меня не любит, — внезапно подумала Гермиона и обмерла от ужаса. Но, пусть и неохотно, Гарри вытащил из-за пазухи пергамент. Коснувшись его кончиком палочки, Гермиона прошептала скороговоркой:

— Клянусь, что замышляю только шалость.

По пергаменту во все стороны побежали линии, но Гермиона не спешила его разворачивать. Нужно было крепко подумать.

— Господа Мародеры, покажите мне комнаты, которые не нанесены на карту, — наконец отважилась она и прибавила. — Пожалуйста.

Линии побежали назад, исчезая, пока пергамент снова не стал чистым. Гермиона услышала, как рядом удивленно вдохнул Гарри. На пергаменте появились строчки.

Эге, а я был прав! В Хогвартсе и после нас будут учиться смышленые детишки!

Не ври, Бродяга, это была идея Лунатика нанести на карту Невидимые Помещения.

Верно, Сохатый. Зато я от скромности не умру.

Уж от чего-чего...

Завязывайте, ребята!

Ну, ладно тебе, Лунатик, и повеселиться не дает. Чем мы можем помочь, мисс?

Гермиона собралась с мыслями.

— Мы ищем двух школьников, — подбирая каждое слово, промолвила Гермиона. — Они могли попасть в беду, и если бы вы показали...

Ты не знаешь, о чем говоришь. А карта защищена от всяких «покажи то, сам не знаю что».

— Но я знаю, о чем говорю, — возразила Гермиона.

Карта недоверчиво замолчала.

— Большая Розовая Комната? — рискнула Гермиона.

Вы слышали?! Она знает о Розовой Комнате!

Сам в шоке, Сохатый!

Щеки Гермионы ярко вспыхнули.

Мы же не будем прятать Невидимые Помещения от того, кто был в Розовой Комнате?

Да, показывай, Лунатик!

По пергаменту снова поползли линии, но Гермиона была уверена, что это уже не та же самая карта. Она пододвинула лампу и развернула карту. Легкий шорох подсказал ей, что Гарри сел рядом. Дрожа от волнения, Гермиона осторожно посмотрела на него.

— Что за Большая Розовая Комната? — приподняв брови, прошептал Гарри. Зеленые глаза смеялись.

Гермиона почувствовала, в груди немного потеплело. Это снова был Гарри, которого она знала. Гермиона пожала плечами, стараясь выглядеть невозмутимой.

— Читала в книжках.

Гарри ухмыльнулся, но промолчал. Некоторое время они молча изучали карту. Невидимые Помещения были обозначены золотыми линиями. Некоторые линии были толстыми, почти с полпальца, другие едва заметными и мигали, то появляясь, то исчезая. Гермиона подозревала, что в следующий раз их там не будет.

Внезапно справа раздался шумный вдох.

— Что? Ты нашел Джинни? — взволнованно спросила Гермиона.

Гарри покачал головой. Черные волосы упали на глаза. Он ткнул пальцем в окруженную мигающими золотыми линиями точку в углу карты.

— Вот проклятье! — тихо ахнула Гермиона.

У точки было имя. Северус Снейп.

Ни разу еще Драко Малфой не был настолько сбит с толку, как сейчас. Как и следовало ожидать, приятного в новых ощущениях было мало.

Оставшись один в гостиной, Драко почувствовал себя неловко, как всякий гость посреди хозяйской комнаты. Дом Уизли озадачивал и действовал ему на нервы, как человеку, который много лет ел одну овсяную кашу и вдруг обнаружил, что на свете существует еще копченая рыба. Как незнакомый запах манил и возбуждал живой интерес органов обоняния, так и комната, в которую попал Драко, заставляла его мысли петлять и скручиваться чехардой вопросов.

В этой комнате не было ни одной картины, фигурки или подсвечника. Драко не мог вспомнить комнату в поместье Малфоев, которую не украшала бы хотя бы одна картина или статуя.

Все плоские поверхности в комнате были чем-то заняты. На столе лежала перевернутая обложкой вверх толстая потрепанная кулинарная книга, в кресле у окна покоился недовязанный свитер с двумя клубками желтых шерстяных ниток и тихо вхолостую щелкающими спицами, а на каминной полке рядом с фотографиями Уизли соседствовала перьевая щетка для пыли. Создавалось впечатление, что их всех оставили на минутку, чтобы быстро закончить какое-нибудь срочное дело и сейчас же вернуться.

Драко подозрительно сощурился и даже инстинктивно прижал локти к бокам, пытаясь защитить себя от воздействия комнаты, но погасить порыв подойти к каминной полке и рассмотреть фотографии в рамках или заглянуть в книжку на столе оказалось не так просто. Гостиная Уизли с пестрыми занавесками на окнах и беспорядком, который бывает только у отвлекаемой по сотне раз на дню хозяйки, была совсем не похожа на анфиладу комнат с широкими дверными проемами и высокими потолками в поместье Малфоев. По сравнению с немыслимо большими и пустыми залами она казалась ему чересчур наполненной, чересчур яркой, чересчур живой.

Прямо как Уизли.

Внезапное сравнение вернуло Драко в мир, в котором он больше не понимал, что происходит. А у него был такой замечательный план! Но все попытки по его осуществлению обернулись игрой со спичками на пиротехнической фабрике. Пока Драко не повезло ни разу.

А ведь он уже попробовал прощупать Уизли, надавить...

И до сих пор находился под сильным впечатлением.

Взгляд Драко метнулся к камину, но наверняка на нем были чары, не позволяющие чужаку воспользоваться транспортной сетью.

Добраться до Косого Переулка самостоятельно у него тоже вряд ли получится. Драко не имел понятия, на каком расстоянии от Лондона находится дом Уизли, и как можно связаться отсюда с поместьем.

Драко сдался. Всего лишь обыкновенный тактический маневр, — тут же поправился он. Ему придется ждать Уизли, которая не только неизвестно как вернула себе палочку, но и еще отчитала его за скверные манеры.

— Наверняка у них даже домовика никогда не было, — вдруг обратился к комнате Драко, в два больших шага подошел к камину и схватил первое, что попалось ему на глаза — блестящую заколку в форме цветка. Он засунул ее в карман и, вернувшись к продавленному дивану в заплатках, лег.

Как ни странно сейчас Драко чувствовал себя немного лучше.

* * *

Если бы случайный наблюдатель увидел в этот момент Гермиону Грейнджер, он бы был немало озадачен ее действиями. Как-никак до экзаменов оставалось еще шесть месяцев.

Гермиона бросила внимательный взгляд на один из учебников, схватила его и, открыв наобум, яростно принялась читать, делая пометки в тетради. На столе угрожающе закачалась высоченная стопка книг. Не прочитав и страницы, Гермиона сердито захлопнула книгу и, схватив новую, проделала то же самое.

Потом она резко закрыла учебник и мрачно уставилась на свои записи.

Имя Гарри было зачеркнуто четыре раза. А на фамилии Поттер перо насквозь прорвало пергамент.

Гермионе стало очень стыдно. Вместо того чтобы быть с Роном, она сидит в библиотеке и сердится на Гарри Поттера, который вдруг начал вести себя, как полный кретин.

Гермиона вытерла рукавом намокший нос.

А ведь это она догадалась, что это комната-ловушка и вовремя наложила на дверь заклинание, чтобы они не застряли, как Снейп. Внутри комнаты была еще комната, а если ты заходил в нее, то оказывался в комнате, с которой начал. И она даже не испугалась, наоборот, помогла перетащить Снейпа на носилки и превосходно выполнила обезболивающие чары, когда Гарри сильно ушибся, пытаясь открыть дверь, которая не хотела их выпускать.

Едва они дотащили Снейпа до Больничного Крыла, Гарри пробормотал что-то про Рона и убежал. Снейп так и не пришел в сознание, и Гермионе пришлось одной объясняться сначала с перепуганной мадам Помфри, а потом с профессором Макгонагалл.

Это было так несправедливо!

Конечно, это могло быть как-то связано с исчезновением Джинни. Она же сестра Рона, понятно, что Гарри тоже любил ее и беспокоился о ней.

В отчаянии Гермиона отбросила в сторону любимое перо и закрыла лицо руками.

Пожалуйста, только бы это не было связано с исчезновением Джинни!

Вдруг чьи-то быстрые шаги простучали по каменному полу, и кто-то остановился около стола. Гермиона едва слышно вздохнула и открыла глаза. Перед ней стояла маленькая девочка со второго курса Гриффиндора. Ее круглое чем-то обеспокоенное лицо раскраснелось от бега.

Гермиона собралась с мыслями.

— Тебе нужна помощь, Кэтти?

Судорожно переводя дыхание, девочка закивала, а потом замотала головой. Гермиона нахмурилась.

— Что...

— Мадам-Помфри-просила-передать-чтобы-ты-шла-в-Больничное-Крыло! — выпалила девочка, не делая промежутков между словами.

Гермиона посмотрела на разбросанные книги. Мадам Пинс не раз запрещала не убирающим за собой книги ученикам пользоваться библиотекой.

— Что-то срочное? — Гермиона палочкой собрала первую партию энциклопедий и левитировала их на верхнюю полку.

— Гарри Поттер и Рон Уизли уже там!

Над их головами лопнул кожаный переплет одной из книг, и девочек осыпало дождем страниц. Несколько фолиантов тяжело шлепнулись на пол. Гермиона замерла с поднятой палочкой. Секунду она ошеломленно смотрела на Кэтти, а потом, не тратя времени на расспросы, ринулась между стеллажей к выходу.

Когда Гермиона прибежала на второй этаж, ее воображение уже успело нарисовать картинку, в которой Снейп обвинял Гарри и Рона в нападении. А когда она увидела у дверей Больничного Крыла хмурых мальчишек, воображение еще и раскрасило картинку, в которой теперь Министерство Магии вызвало их на слушание Визенгамота.

Но такого просто не может быть!

— Чслчлс?

Гарри и Рон уставились на нее с одинаковым выражением полного недоумения. Гермиона прижала руку к груди и попыталась сделать несколько глубоких вдохов.

— Что случилось? — наконец, выпалила она, переводя взгляд с одного юноши на другого.

— Мадам Пофри сказала, что Снейп хочет о чем-то с нами поговорить, — хриплым голосом откликнулся Рон. Глаза у него покраснели.

У Гермионы заболело сердце.

— Ох, Рон, — она крепко стиснула его в объятиях.

Гермионе пришлось встать на цыпочки, чтобы обнять Рона. Она вздрогнула, когда кожа Рона обожгла ее холодом, и прижалась к нему еще сильнее.

— Гермиона, ты меня задушишь, — просипел Рон.

— О. Извини.

Гермиона осторожно выпустила покрасневшего Рона из своих объятий и быстро вытерла глаза рукавом мантии, стараясь не смотреть в сторону Гарри.

Рон неловко похлопал ее по плечу.

— Я уверен, с Джинни в порядке, — твердо произнес он.

Гермиона недоверчиво посмотрела на него, и Рон усмехнулся, перехватив ее взгляд.

— Ни за что не поверю, чтобы Джинни спасовала перед хорьком. Влепит ему Летучемышиным Сглазом, вот Малфой удивится.

Гермиона хихикнула. Ее слегка потряхивало.

О боги, похоже, у нее начинается истерика.

Внезапно раздался звук отодвигаемых засовов, и распахнулась дверь. На пороге появилась мадам Помфри с хмурым выражением лица.

— И вообще я не понимаю, какие такие срочные дела могут быть у больных, — проворчала она, будто продолжая с кем-то спор, и недовольно воззрилась на ребят. — Ну, чего стоите? Заходите.

Пока они шли мимо ряда кроватей, некоторые из которых были отгорожены занавесками, Гермиона пыталась представить Снейпа, откинувшимся на белые больничные подушки, и у нее ничего не получалось. Она заглянула за плечо идущего впереди Гарри и облегченно вздохнула. Широко расставив ноги, Снейп сидел на стуле рядом с пустой кроватью и, морщась, небольшими глотками пил желтоватую жидкость из стакана. Гермиона поежилась. Вкус у лекарства, наверное, был тот еще.

Заметив их, Снейп отодвинул стакан и мрачно воззрился на ребят.

— Здравствуйте, профессор, как вы себя чувствуете? — вежливо осведомилась Гермиона, когда они подошли к кровати, и в воздухе тяжело повисла тишина.

Снейп не ответил. Взмахнув палочкой, он наколдовал три жестких табурета и молча подвинул их Гарри, Рону и Гермионе.

Когда они сели, черные глаза Снейпа впились в Гермиону.

— Достаньте мне из воздуха тыквенный сок, мисс Грейнджер, — скомандовал Снейп.

Гермиона моргнула. Гарри и Рон вытаращились на Снейпа, как на Хагрида, когда он сообщил им, что собирается научить Грохха балету.

— Простите?

— Вы плохо слышите, мисс Грейнджер? — процедил Снейп, впиваясь в нее колючими черными глазами. — Говорят, вы самая способная студентка на курсе. Тыквенный сок. Сейчас же. Ну?

Гермиона предостерегающе посмотрела на приготовившихся вмешаться Гарри и Рона. А потом постаралась собраться с мыслями.

— Я не могу достать из воздуха тыквенный сок, и вам это известно, профессор. Еду невозможно трасфигурировать, — стараясь говорить ровным голосом, объяснила она.

Снейп долго смотрел на нее, а потом откинулся на спинку стула.

— Уже хорошо, — удовлетворенно кивнул он и произнес уже несколько другим тоном: — За прошедшие сутки школа дважды пострадала от мгновенного изменения магического поля, в результате чего был разрушен кабинет на пятом этаже и один из ведущих в главный холл коридоров. Пропали двое учеников. Повторение подобного волшебства может привести к катастрофе, которую необходимо предотвратить любыми средствами, иначе в Хогвартсе да и в любом другом месте будет впору устанавливать вращающуюся дверь между временными и пространственными континуумами.

— Что?! — хором изумились Гарри и Рон, но Снейп смотрел только на Гермиону. У той уже слезились глаза от его всверливающегося взгляда.

— Ээ... — Гермиона замялась, хотя знала, что в разговоре со Снейпом это был не самый разумный поступок.

Снейп шумно вздохнул и нетерпеливо взмахнул рукой.

— Необходимо найти и нейтрализовать источник. И я настоятельно советую заняться этим вопросом немедленно, мисс Грейнджер. Ситуация ухудшается с каждым часом и может повлечь за собой человеческие жертвы.

Гермиона была расстроена и не очень хорошо соображала после пяти часов в библиотеке, но пронизывающий взгляд Снейпа заставлял делать быстрые и очень смелые выводы.

Лицо Гермионы перекосила гримаса ужаса.

— Понятно, — медленно произнесла она слегка дрожащим голосом и осторожно предположила: — А министерство?

Лицо Снейпа мгновенно лишилось всякого выражения, а колючие черные глаза сделались просто черными.

— Профессор Дамблдор считает, что школа не нуждается в помощи министерства, — абсолютно бесстрастным голосом сообщил он.

— Но если все так серьезно, Хогвартсу может понадобиться помощь, — возразила она.

Снейп ухмыльнулся. Гермиона еще раз обдумала его слова. Ее мозг работал во всю мощь.

— Но мы не сделали ничего плохого! — шокировано воскликнула она.

— Вот именно, — мрачно кивнул Снейп и повернулся к Гарри. — Поттер, мистер Филч ждет вас завтра после завтрака на отработку. Будете разбирать опасную корреспонденцию. Защитные перчатки не брать.

Гарри вспыхнул и ответил Снейпу испепеляющим взглядом. На сером лице Снейпа промелькнула улыбка ящерицы.

Гермиона быстро посмотрела на Гарри. Вот это он разозлится...

— И подозреваю, что в связи с последними событиями дисциплина в школе тоже пострадала, — ни к кому не обращаясь, заметил Снейп и снова пробуравил Гермиону взглядом. — Я ясно выражаюсь, мисс Грейнджер?

— Да, сэр, — поспешно ответила Гермиона.

— Хорошо, — Снейп выпрямился. — Тогда можете идти.

Гермиона вскочила с табурета и бросилась мимо рядов кроватей к дверям. Гарри и Рон еле поспевали за ней. У Гермионы голова шла кругом от вопросов. Если то, что сказал Снейп, правда, у них очень мало времени...

Гермиона выскочила в коридор и повернулась к задыхающимся от бега мальчишкам.

— Кто-нибудь объяснит мне, какого черта сейчас произошло? — спросил Гарри, переводя дыхание.

— Снейп совсем спятил, — подхватил Рон, и оба разом повернулись к Гермионе. — О каких, черт подери, магических полях вы с ним толковали, Гермиона?

Гермиона перевела на него взгляд, и у нее заныло сердце. Но она тут же напомнила себе, что у нее нет времени на сентиментальности.

— Мы сейчас же отправляемся за Джинни и Малфоем, — объявила Гермиона.

Тем временем Джинни стояла посреди собственной комнаты и никак не могла разобраться в своих ощущениях. Джинни запустила пальцы в длинные рыжие волосы и недоуменно уставилась на растерянное отражение в зеркале. Щека все еще пылала от поцелуя Малфоя.

В голове кипели и бурлили самые противоречивые мысли. Дело близилось к панике.

Джинни очень хотелось выругаться, но ей не удавалось найти подходящее ругательство. Ну, ладно, пусть он только еще раз...

Джинни рассерженно фыркнула и вдруг почувствовала на себе пристальный взор. Поежившись от неприятного ощущения, она внимательно оглядела комнату, надеясь увидеть незваного гостя, может, гнома, но гномы не умели смотреть взглядом, двумя длинными иголками протыкающим вам глаза и вонзающимся прямо в мозг.

Джинни сосредоточилась. Потом быстро нагнулась и заглянула под шкаф.

На полу лежала ее палочка. Так вот, значит, куда она упала...

Губы Джинни сжались в тонкую линию.

— Ясно, — негромко процедила она, и, схватив палочку, бросила ее на письменный стол у окна. Джинни обвиняюще скрестила руки на груди. — Так, значит, это все ты, да?

Палочка ответила ей недоуменным молчанием. Джинни почувствовала себя последней идиоткой, но подозрения только окрепли.

Джинни обиженно отвернулась. Ну, ладно, как хотите, она все равно все узнает...

Волна теплого воздуха лизнула шею.

О боги, я не хочу ничего знать!

Воздух загустел, у него появился отчетливый привкус расплавленного олова. Потрескивая, магия наполняла комнату. Не осмеливаясь даже дышать, Джинни очень медленно обернулась.

Деревянный стол сотрясался мелкой дрожью. Обшарпанные ножки крутились и дергались, изо всех сил пытаясь развинтиться и сбежать. Настольная лампа спрыгнула со стола, проскакала мимо Джинни и забилась под шкаф, поскуливая, как перепуганный щенок.

Впервые в жизни Джинни задумалась, может ли дерево испытывать ужас.

Джинни побелела лицом. Она была храброй, училась в Гриффиндоре и в прошлом году участвовала в Отряде Дамблдора. Джинни понимала, что должна проявить мужество и спокойно дождаться, чем все закончится.

Воздух вокруг палочки заискрился, как фейерверк.

Джинни распахнула дверь и стремглав выскочила из комнаты. С грохотом скатилась по лестнице и вылетела в гостиную.

Малфой сидел на корточках перед камином и бросал щепки в разгорающееся пламя. Увидев бледную Джинни, он вскочил.

— Что такое, Уизли? — напряженно вглядываясь в ее лицо, осведомился он.

Джинни затормозила. Она обратилась в слух, с ужасом представляя, что одуряющий горячий воздух проникнет и сюда.

Тишина. Только тепло от огня. Похоже, палочка удовлетворилась тем, что выгнала ее из комнаты.

— Уизли, ты в порядке?

Джинни моргнула. Перед ней стоял Малфой и изучал ее пристальным взглядом. Он успел снять школьную мантию и жилет и даже расстегнул пару верхних пуговиц на рубашке. Это Джинни не обрадовало.

— Наверху холодно, — буркнула она и протопала к креслу у окна. Подтащив его поближе к камину, она села и уставилась на Малфоя свирепым взглядом.

— Только не думай, что я испугалась, — бросила Джинни.

Малфой хмыкнул и протянул ей кружку с чаем, от которого шел пар.

— И в мыслях не было.

У Джинни появилось неприятное ощущение, что он про себя улыбается, но кружку все-таки взяла. К тому же рядом с весело потрескивающим огнем и Малфоем притворяться храброй удавалось намного лучше.

Малфой лег на диван и накрылся одеялом. Некоторое время Джинни задумчиво смотрела ему в спину, но она и так была перепугана и с трудом соображала, чтобы бояться Малфоя. Подперев подбородок ладонью, она уставилась на огонь и попыталась думать. Язычки пламени отражались в светло-карих глазах.

* * *

В камине догорали последние поленья, когда нечто появилось в комнате.

Пространство наполнилось меняющимися рваными тенями, пронизанными угрозой. Воздух загустел, в нем было сосредоточено слишком много магии. Он попытался сбежать через окно, но только в ужасе захлопал занавесками. По ткани волнами прокатывалась дрожь.

Нечто недовольно заурчало и переменило облик. Занавески вздулись последней дрожью и опали.

По лестнице, извиваясь змеей, нечто соскользнуло вниз. У кресла, в котором, свернувшись калачиком, спала Джинни, оно остановилось, раскачиваясь из стороны в сторону.

Немного подумав, нечто скользнуло вверх по ножке кресла, юркнуло между складок пледа и забралось Джинни в карман. Там оно свернулось и негромко замурлыкало.

По комнате, заполняя каждый уголок, медленно растекалась ужасающая тишина. Вещи были слишком напуганы, чтобы дрожать. Они приготовились. Они ждали.

* * *

— Мы сейчас же отправляемся за Джинни и Малфоем, — объявила Гермиона.

Гарри и Рон ошеломленно уставились на Гермиону.

— Снейп считает, что они в опасности, — принялась торопливо объяснять Гермиона. — Из-за дестабилизации магического поля их вышвырнуло из Хогвартса. Даже не спрашивайте, я все равно не знаю, как такое вообще могло произойти. Снейп сказал, что ситуация вышла из-под контроля. — У Гермионы вырвался нервный смешок. — Джинни и Малфой исчезли, наверняка по этой же причине Снейп попал в комнату-ловушку, а у него всего лишь вышла из-под контроля ситуация... Вы вообще видели, с каким выражением он делился информацией? Ну, что за упрямый слизеринец! Ладно, я знаю, нехорошо так говорить о профессорах. Я просто перенервничала... Главное, Снейп уверен, что подобный перепад повторится еще раз, и тогда утечка магии... Что вы на меня так уставились? Думаете, я все вру?

— Гермиона, я не понимаю половины из того, что ты говоришь, — озадаченно признался Гарри. — Что такое дестабилизация магического поля?

— И что случилось с Джинни и Малфоем? — поддержал Рон.

Гермиона посмотрела на их лица, на которых было написано полное недоумение, и постаралась успокоиться. В конце концов, это она любила решать задачки и читать, попеняла себе Гермиона.

Некоторое время она думала.

— Представьте, что магия — это река, — наконец, подобрав нужную метафору, произнесла Гермиона. — И эту реку перекрывает дамба. Она скапливает магию и дозировано выпускает, снабжая город пониже дамбы и одновременно защищая его от весеннего полноводья. Этот город — наш мир, а изменение магического поля — это как... как трещина в дамбе. Одна, две еще нестрашно, но если их будет много, дамба может рухнуть, и...

— У нас будет очень много магии? — неуверенно предположил Рон.

Гермиона с сомнением покачала головой.

— Не думаю, что нам будет много от нее прока. По-моему, это не та же магия... она же с той стороны, — ее голос беспомощно затих.

Гарри запустил пальцы в черные волосы и взъерошил их.

— Значит, Снейп хочет, чтобы мы починили дамбу? — медленно спросил он тоном человека, пытающегося вернуть разговор в понятную ему плоскость.

— И не дали весеннему паводку разрушить город, — добавил Рон.

Гермиона осторожно кивнула. Вот почему мало кто из учителей прибегал к сравнениям на уроках. Когда живешь в мире, в котором из мухи можно сделать слона, рано или поздно начинаешь понимать метафоры чересчур буквально. Тем не менее, Гермиона могла собой гордиться. Гарри и Рон отлично справились с задачей.

— Именно, — подтвердила Гермиона. — Одни Джинни и Малфой могут сейчас знать, что происходит на самом деле. Найдем их и узнаем, выражаясь той же метафорой, почему дамба дала течь.

— Прекрасно, — мрачно заключил Рон и хрустнул суставами пальцев. — Заодно я выясню у Малфоя, какого черта он прицепился к моей сестре.

Он развернулся на каблуках и устремился к лестнице, ведущей к кухням.

— Подождите, я сейчас.

Гермиона поежилась.

— О боги, надеюсь, он пошел не за разделочным ножом, — пробормотала она и наткнулась на смущенный взгляд зеленых глаз.

Вид у Гарри Поттера, надежды магического мира, был виноватый. Гермиона тихо застонала и зажмурилась. Пожалуйста, только не сейчас, когда она должна сообщить ему...

— Гермиона, прости, я вел себя, как последняя свинья.

Гермионе вдруг пришло на память, как в конце четвертого курса они с Роном пообещали друг другу всегда держаться вместе, чтобы защищать Гарри. Но, боги, как сильно Гарри сам пытался уберечь тех, кого любил. А после Отдела Тайн он был готов, не раздумывая, погибнуть за любого из них — за нее, Рона или Джинни. Я должна его защитить, подумала Гермиона. Потому что больше никто за него не заступится.

Она открыла глаза.

— Ты не идешь с нами.

— Что? — Гарри непонимающе захлопал глазами.

Гермиона повторила. Мысль о том, что она делает это ради блага Гарри, не помогала. У Гермионы возникло ощущение, что она падает с огромной высоты.

— По-твоему, будет нехорошо, если завтра я не приду к Филчу на отработку? — холодно осведомился Гарри.

— Да нет же, — поспешно ответила она. — Опасная корреспонденция, помнишь? Новости от Джинни и Малфоя. Кто-то должен остаться.

Гарри уставился на нее взглядом, напоминающим раскаленную пику.

— Но почему я?

Земля надвигалась с ужасающей скоростью. Гермионе захотелось кричать от ужаса во все горло.

— Ну, понимаешь, Рон — брат Джинни. Он ни за что не согласился бы остаться в школе, — запинаясь, разъяснила Гермиона. — А я... я... — она покраснела. В первый раз в жизни Гермиона пожалела, что проводит все свободное время в библиотеке.

Гарри уставился на нее пустым взглядом. Потом на его лице отразилось понимание.

— Гарри, пожалуйста, послушай, — взмолилась Гермиона. — Очень важно, чтобы кто-то остался на случай, если Джинни или Малфой свяжутся со школой. А Снейп просто хотел тебе досадить, вот и придумал дурацкую отработку...

— Но ты считаешь, что он прав и я должен остаться в Хогвартсе, — громко возразил Гарри.

Гермиона беспомощно посмотрела на него.

— Прекрасно, — глухо произнес Гарри и смерил ее испепеляющим взглядом. — А я думал, после той истории с троллем правила у нас больше в счет.

Гермиона открыла рот, потом закрыла. Пытаясь успокоиться, она начала считать про себя до десяти. Закончив подсчет, Гермиона зашипела:

— Дурак! Какая будет от тебя Джинни польза, если ты ничего не знаешь о магических полях? Что, вытащишь из штанов свою большую... ПАЛОЧКУ, Гарри Поттер! Именно такие дураки умирают первыми — дураки, уверенные, что храбрость и парочка боевых заклинаний способны заменить мозги и хороший план. Я даже не знаю, каким богам молиться, что ты до сих пор жив. Так что прекрати себя вести, как ребенок, ты остаешься в Хогвартсе! А будешь выпендриваться, запру в туалете Плаксы Миртл, понятно?

Они со злостью уставились друг на друга.

— Не смей называть меня дураком.

— Не смей корчить из себя героя.

Откуда-то сзади раздалось вежливое покашливание.

— Не хотелось вас прерывать, но ты, Гермиона, говорила, что у нас мало времени, — вмешался Рон, мнущийся на безопасном расстоянии.

Гермиона и Гарри быстро посмотрели друг на друга и отвели глаза. Потом Гермиона, тяжело дыша, смахнула упавшую на глаза прядь.

— Точно, — она вытащила из сумки свиток пергамента и, опустившись на колени, раскатала его прямо на полу. Краем глаза Гермиона заметила, что Гарри устремился прочь, и подавила всхлип. Пусть идет.

Рон осторожно приблизился к Гермионе и заглянул ей за плечо, пока она махала над пергаментом палочкой. На полу была расстелена географическая карта Великобритании, в которую Гермиона транфигуровала лекцию по травологии.

— Я попробую отследить случаи дестабилизации магического поля, — разъяснила Гермиона. Ее тон ясно давал понять, что Рону лучше поостеречься высказываний по поводу их с Гарри ссоры. — Если магия оставила следы, мы их увидим и проверим.

Гермиона сосредоточилась, накладывая на карту чары. Существуют циклоны и антициклоны, рассуждала Гермиона, а еще есть магические поля, и почему бы просто не спроецировать их на карту.

Если бы об этой ее затее узнал профессор Снейп, он бы серьезно задумался о разумности своего решения. Но, к своему счастью, профессор ничего не знал, и Гермиона наложила на магию заклинание поиска.

С таким же успехом можно было попробовать поймать сачком слона с характером саблезубого тигра. Не стоит удивляться, что животному не понравилось, когда по нему принялись колотить какой-то палкой. Слон взмахнул хвостом, прогоняя бестолкового охотника.

У воздуха появился жестяной маслянистый привкус. Гермиона вскрикнула и, отдернув пальцы, сунула их в рот. Пергамент обжигал.

— Что происходит? — взвыл Рон, хватаясь на шарф, концы которого трепал магический ветер.

Гермиона не откликнулась. Широко распахнув глаза, она смотрела на карту, на которой закрутились две брызжущие искорками точки ярко-голубого цвета. Одна из них была на месте Хогвартса, а другая на южном побережье Англии, но из-за масштаба карты Гермиона не могла разглядеть где. Гермиона отважилась добавить в бурлящий котел еще капельку магии.

— Энгоргио.

Гермиона успела прочитать название на карте, которая еще секунду разрывалась между двумя противоборствующими магическими силами, а потом вспомнила, что она вообще-то из пергамента, а не стали. Голубое пламя взвилось до самого потолка, осветив на мгновение даже самые темные уголки.

Ветер в последний раз взъерошил волосы на голове Гермионы и стих. Запахло паленым.

— Ч-что это было? — в наступившей тишине шепот Рона прозвучал очень громко. Рон лежал на полу, прикрыв голову руками.

Гермиона рискнула открыть глаза.

— Магия, — дрожащим голосом откликнулась она. — Очень много магии.

На месте карты в каменном полу зиял небольшой кратер, из которого медленно валил белый пар.

— Проклятье, — Рон с ужасом уставился на безобидное облачко пара. — Это было деслаби... демадли... та самая штука, да? Изменение магического поля?

Гермиона покачала головой и продолжила собирать с пола свитки.

— Это была почти дестабилизация, настоящая намного хуже, — поправила Гермиона, засовывая свитки в сумку, и тут же заткнулась, прикусив язык.

Даже рыжие веснушки Рона побледнели.

— Прости.

Рон мотнул головой и дернулся, но все еще не мог говорить.

— Это была деревня Оттери-Сент-Кэчпоул, — сообщила Гермиона. — Я видела на карте.

— Хорошо.

Рон все так же смотрел на кратер. Гермиона осторожно уточнила:

— Это Нора, Рон.

— Я знаю.

— Мы спасем Джинни.

На этот раз Рон посмотрел на нее. Шквал страха едва не бросил Гермиону на колени.

Рон крепко сжал ее ладонь.

— Идем.

Гермиона и Рон выходили из Хогвартса, когда их кто-то окликнул. Гермиона обернулась и подняла ворот мантии, защищаясь от обжигающего холодом ветра. Небо рассекал серп полумесяца, мелкие, безжалостные звезды были рассыпаны по иссиня-черному полотну.

На лестнице появился запыхавшийся Гарри. Его не было в гостиной, когда они вернулись за вещами. Гермиона тогда едва не расплакалась.

— Еле вас догнал, — тяжело переводя дыхание, выпалил он и передал Рону большую сумку. — Тут мантия-невидимка, немного еды, мешочек с деньгами, зачарованные монеты, вредноскоп и книги о магических полях, которые я смог выпросить у Мадам Пинс. Не знал, что может пригодиться, — немного смущенно закончил он.

— Спасибо, — Рон принял сумку, как ценный дар. — Гарри, я хотел попросить у тебя мантию, но...

— Ерунда, — отмахнулся он. — Если будут новости от Джинни, я пришлю сообщение.

Рон хотел еще раз сказать спасибо, но понял, что на него больше никто не обращает внимания. Закатив глаза, он хмыкнул и пошел вперед.

Гермиона долго смотрела на Гарри, взъерошенного, с порозовевшими от мороза щеками и упрямо сверкающими зелеными глазами. Не простил, с болью в груди подумала она.

— Гарри...

Гораздо позже, когда Гермиона восстанавливала ход событий, она с дрожью вспоминала тот короткий свирепый поцелуй. Гарри с такой силой обнял ее, что у Гермионы затрещали ребра, но она промолчала. О боги, через что ему пришлось пройти, чтобы отпустить их в одиночку.

— Если что-нибудь случится, используй монету или Патронус, — хрипло прошептал Гарри.

Гермиона судорожно закивала и зажмурилась. Пожалуйста, пусть все будет хорошо...

Гарри все еще стоял на ступенях замка, когда Гермиона и Рон вышли за ворота Хогвартса. Гермиона обещала, что пошлет ему сообщение, как только они доберутся до Норы. Холод ножом резал лицо, но Гарри отрешенно смотрел в пустоту.

— Если магия — это река, магический мир — город, — вслух подумал он. — Что же такое дамба?

Гарри развернулся и вошел в замок. Весь его вид выражал мрачную решимость. Что бы там ни думала Гермиона, он не собирался сидеть, сложа руки.

От автора: за неимением более подходящего заклинания пришлось использовать Энгоргио.

Джинни почти развлекалась. Вспомнить хотя бы лицо Малфоя, когда она растолкала его с утра и мрачно сообщила, что пароль на камине был изменен и им придется отправиться в деревню за десять миль, чтобы воспользоваться камином, связанным с Косым Переулком.

Вообще Джинни ожидала шипения, но Малфой только пожал плечами и осведомился, где можно умыться и когда будет завтрак.

Вспомнил о манерах, что ли?

Джинни тут же решила проверить догадку и попросила Малфоя передать ей консервный нож.

— Что? — в ужасе оглянулся на нее Малфой.

Пряча улыбку, Джинни показала на нож, который как-то протащил в кухню папа. Не сказав ни слова, но, не спуская глаз с ножа, будто тот мог его укусить, Малфой учтиво передал его Джинни.

Джинни была уверена, что именно так должен вести себя вежливый гость, если хозяину вдруг приспичит сделать что-нибудь эдакое — например, напялить саронг и станцевать перед вами с бубном, зазывно тряся кокосами.

И вот, сидит теперь за столом, поставив перед собой зеркало, и старательно зачесывает назад свои белесые волосы. Хмыкнув, Джинни вспомнила, как с утра наспех собрала на голове хвост и, проходя к плите, кинула в Малфоя одеждой.

— Эй! — раздалось возмущенное из-под вороха свитеров.

Джинни довольно улыбнулась и принялась помешивать кашу. Наверняка ее мама управилась со всеми делами намного быстрее при помощи магии, но магии Джинни больше не доверяла.

Джинни поставила две тарелки с кашей на стол и села напротив Малфоя. Он уже успел привести в порядок волосы, погладить рубашку и, к недовольству Джинни, выглядел совсем как в Хогвартсе.

Некоторое время они ели кашу и исподтишка изучали друг друга.

Неизвестно, о чем думал Малфой, но Джинни в его обществе чувствовала себя крайне неловко. Малфой раздражал и действовал на нервы, пугал и сбивал с толку. А еще он бросал на нее подозрительные взгляды, как будто она вот-вот обрастет чешуей и крыльями и примется выдыхать пламя. Воздух в кухне потрескивал от невысказанных мыслей и вопросов.

Джинни и Малфой заговорили одновременно.

— Я бы хотела...

— Мне хотелось...

Они ошарашено уставились друг на друга. Малфой криво улыбнулся.

— Ты первая.

Джинни нервно повертела в пальцах ложку, но, поймав любопытный взгляд Малфоя, отложила ее в сторону.

— Я не нападала на Снейпа, — твердо произнесла Джинни. — Утром, после первого урока я зашла по дороге в тот кабинет и нашла там палочку.

Малфой ответил ей долгим недоверчивым взглядом.

— То есть ты вообще не видела Снейпа?

Джинни покачала головой.

— Ты же об этом хотел поговорить после обеда?

Малфой кивнул, его взгляд на мгновение сделался задумчивым. Потом он заметил:

— Не знал, что обычный Люмос может открывать порталы.

— А вот об этом хотела спросить у тебя я, — рассерженно парировала Джинни.

Малфой непонимающе уставился на нее. Потом его лицо просветлело.

— Я думал, это ты наложила тогда на столы чары, и хотел тебя разозлить, чтобы ты еще раз разнесла что-нибудь. Шутка ли, у Гриффиндора вычли бы еще сто пятьдесят очков, — нисколько не смущаясь, объяснил он и пожал плечами, будто злить людей и наводить на них страх для него было обычным занятием.

Некоторое время Джинни боролась с искушением съездить Малфою по уху. Но какие бы пытки она ни воображала, наверняка существовал закон, запрещающий убивать гостей такими жестокими способами.

— Придурок ты, Малфой, — заявила она.

Драко недобро сверкнул глазами, но промолчал.

Последовала пауза. Джинни усиленно размешивала на донышке остатки каши.

— Ты заметил, — наконец, почти шепотом осведомилась Джинни, — Что у воздуха был вкус олова?

Малфой, задумчиво изучавший поверхность стола, поднял голову и внимательно посмотрел на нее.

— И что-то было со звуком. Я почти тебя не слышал.

— И что-то с воздухом. Он был таким острым.

— А еще темнота.

— Никогда не видела темноты жутче.

— Это правда.

— Я не знаю, что это было, — призналась Джинни. — Может, вы изучаете что-нибудь похожее на шестом курсе?

Малфой хмыкнул.

— Нет, и я ни разу еще не слышал, чтобы у коридоров разыгрывался аппетит на школьников.

Джинни усмехнулась и посмотрела на часы.

— «Барсучьи уши» открываются в девять. Если мы вылетим сейчас, успеем как раз к открытию.

Джинни подошла к сваленной на кресло куче одежды и сняла через голову домашнюю кофту. Потом вытащила толстый свитер и свирепо оглянулась на Малфоя. Тот все еще сидел за столом и, потягивая приготовленный по рецепту мамы Джинни перченый согревающий напиток, исподтишка кидал на нее заинтересованные взгляды. Перехватив ее взгляд, Малфой уткнулся обратно в чашку.

— Чего сидишь? Одевайся.

— Я уже одет, Уизли.

Джинни закатила глаза точь-в-точь как ее брат Рон.

— Малфой, там метель и зверский холод. Если ты превратишься в сосульку и свалишься с метлы, я за тобой возвращаться не стану. Впрочем, думаю, с такой прической у тебя есть неплохие шансы. У нас пролетают очень симпатичные совы, — ехидно добавила Джинни и тут же пожалела, но Малфой со своим взглядом очень уж действовал на нервы.

— По крайней мере, у меня вообще есть шансы, — парировал он, выразительно поглядев на нее, но встал и подошел к куче.

Джинни слегка покраснела.

Проведя утром тщательную инспекцию, она нашла джинсы Джорджа и перетянула их на талии ремнем, чтобы не спадали. Футболка Рона на ней тоже болталась, Джинни пришлось заправить ее в джинсы, но зато свитер был ее — зеленый с желтой буквой «Д» на груди. А посмотрев немного, как снежные вихри носятся по двору, она захватила с собой еще пару свитеров.

Зайти к себе в комнату у Джинни не хватило духа.

Бормоча что-то под нос, Малфой долго копался в куче, пока не остановил свой выбор на теплом темно-бордовом свитере.

У Джинни отвисла челюсть.

— У этого хотя бы рукава не вытянуты, — объяснил он изумленной Джинни. — И цвет темный.

Джинни медленно кивнула. О боги, только бы сейчас не засмеяться...

Осторожно придерживая воротник, очевидно, чтобы не испортить прическу, Драко надел свитер и удовлетворенно разгладил складки. Свитер был ему точно по размеру.

— Эй, Уизли, что ты делаешь? — удивился он, когда Джинни вдруг с абсолютно пустым лицом взяла его за руку и потащила к зеркалу.

— Смотри.

На свою беду Драко посмотрел.

— О боги, это же свитер чертового Уиз... — вырвалось у Драко, но он вовремя прикусил язык, поймав свирепый взгляд Джинни, напоминающий, в чьем доме он находится.

— По-моему, сегодня у меня никаких шансов рядом с тобой, Малфой, — весело сообщила Джинни и похлопала Драко по спине.

Тот скривился. На его груди сияла небольшая серебристая буква «Р».

* * *

На высоте в несколько сот футов, распластавшись на метле, Джинни без остановки ссыпала проклятиями — вернее, ссыпала бы, если бы не опасалась, что через секунду у нее будет полный рот снега. Морозный воздух резал по глазам, а от холода Джинни совсем не чувствовала щек.

О, это был не тот снежок, который случается, если взять сувенирный шарик и тряхнуть посильнее. Это была метель, вознамерившаяся выполнить годовой план по снегопадам за один день. Она расщедрилась и на рев ветра, и на снег, и на лютый холод. Эта метель превратила деревни и поля в симпатичные горки снега, от которого первыми попрятались все дороги и тропинки.

А под снегом была толстая корка льда.

Джинни постаралась выровнять старый Чистомет Джорджа, но ветер крутил метлу, как флюгер. Ее кидало между воздушными потоками, и Джинни приходилось все время быть начеку, чтобы сохранять хоть какое-то равновесие. Она огляделась. Где-то неподалеку так же сражался с непогодой и немилосердными силами гравитации Малфой.

Не успела Джинни забеспокоиться, что он свалился в какой-нибудь сугроб, как на нее обрушился поток снега, и знакомый голос, преодолевая вой ветра, прокричал:

— Сколько еще?

Малфой поравнялся с Джинни. Он так же припал к метле, защищаясь от ветра.

— Около четырех миль!

Некоторое время Малфой молча летел рядом, потом приблизился и, не отрывая сосредоточенного взгляда от горизонта, произнес будничным тоном:

— Интересно. Никогда не летал в такую метель — вернее, мне никогда не разрешали летать в такую метель. Не думай, что я имею что-то против полетов, Уизли, но тебе не кажется, что было бы безопаснее вызвать автобус Ночной Рыцарь?

Малфой повернул лицо к еще не оправившейся от шока Джинни и добавил:

— Достаточно взмаха волшебной палочки. В конце концов, я мог бы заплатить за тебя. Услуга за услугу и все дела.

Лицо Джинни стало красным. Дрожа от гнева, она повернулась к Малфою.

Джинни собиралась спросить, какого черта он не сказал ей раньше, но неожиданно метлу затрясло, и она провалилась, как в яму. На секунду Джинни пропустила воздушный поток, и шквал ветра тут же отшвырнул метлу далеко в сторону.

На Джинни с угрожающей скоростью понеслось белоснежное поле. Наверное, это было поле, на котором они с Роном, Фредом и Джорджем летом играли в квиддич, а потом валялись на теплой земле, жадно запивая соком приготовленные мамой сэндвичи. Точно, вон, даже лес близко. Губы Джинни превратились в тонкую бескровную полоску. Сейчас под снегом была не земля, а твердый лед.

Стиснув зубы, Джинни крепко сжала коленями метлу и попыталась выйти из затяжного пике, которое все больше было похоже на падение.

— Какого черта ты делаешь, Уизли? — проорал сзади Малфой.

— Разучиваю финт Вронского! — огрызнулась Джинни, но ее слова унес ветер. Джинни резко бросила метлу вверх. Та слабо дернулась, но подчинилась и немного поднялась. Сжимая метлу побелевшими от напряжения пальцами, Джинни подняла голову к зависшему прямо над ней Малфою и крикнула: — Метла обледенела! Дай руку!

Глаза Малфоя были пронзительно серыми, и розовый румянец делал их цвет еще ярче. Удивительно, но в критические моменты подобные незначительные детали всегда выходят на первый план. Джинни отчетливо видела сквозь метель, как в них появилось сомнение, взгляд стал рассеянным и неуверенным.

В голове Джинни зазвучал голос Малфоя. На этот раз он ржавым крюком добрался до желудка, который вдруг вместе с завтраком рванулся вверх.

Шутка ли, у Гриффиндора вычли бы еще сто пятьдесят очков.

Шутка ли, предатели Уизли лишились бы своей единственной дочери.

Взоры Джинни и Малфоя пресеклись. Светло-карие глаза Джинни распахнулись от ужаса.

И тут Чистомет чихнул в последний раз и, заглохнув, камнем полетел вниз.

Джинни вопила во все горло, переворачиваясь в воздухе вместе с метлой. Ветер крутил и швырял Чистомет, как спичку. Метла падала точно по законам предмета, брошенного с высоты в подобную непогоду.

Джинни попыталась вложить в метлу хоть немного магии и хрипло рассмеялась, когда та вырвалась из хватки воздушных потоков и камнем понеслась навстречу земле. Вот так всегда, горько подумала Джинни, когда к ней потянулись ветки деревьев. Когда магия нужна, ее в жизни не допросишься.

Это была последняя связанная мысль.

Крик серпом рассек превратившийся в ледяную снежную кашу воздух.

Свирепый свист отделился от общего воя ветра, и в следующую секунду падение Джинни замедлилось и стало немного более горизонтальным.

— Отпусти метлу! — рявкнул искаженный ревом ветра голос, и Джинни послушно разжала руки.

Громкий треск возвестил о том, что Чистомет обрел последнее пристанище, и спустя секунду Джинни врезалась в землю.

Земля встретила Джинни обжигающим снегом и вспышкой боли. Взрыв целый пласт снега, Джинни прокатилась пару метров и затормозила. Некоторое время она лежала на спине и тяжело дышала. Холод кусал щеки и нос. Я жива, вдруг осознала Джинни и, пьяная от этой мысли, засмеялась. В горле противно забулькало. Джинни застонала, села и плюнула. Она остолбенело уставилась на растекающееся красное пятно.

— Вот своло...

Что-то подхватило Джинни под мышки и вздернуло в вертикальное положение так резко, что ноги Джинни оторвались от земли.

Перед Джинни возникло белое, как мел, лицо Малфоя. По исцарапанной щеке текла красная струйка.

Увидев, что Джинни в сознании и, слабо попискивая и дрыгая ногами в воздухе, даже пытается вырваться, Малфой отпустил ее. Потом, шатаясь на не державших его ногах, он сел в снег. Джинни плюхнулась обратно на землю. Если бы она не знала, кто он такой, Джинни бы подумала, что услышала еле различимый вздох облегчения.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга.

— Мне нужно выпить, — пробормотал Драко.

Джинни была с ним абсолютно согласна.

Гермиона бы пошла в библиотеку. Она бы обложилась книгами и сидела там, пока не закончится масло в лампе, а утром у нее был бы готов ответ.

Рон бы пожал плечами и предложил пойти и набить морду Снейпу или Малфою. Спасло бы это или нет, неважно. Рон обязательно бы предпринял что-нибудь.

Гарри Поттер не мог сделать ничего.

Гарри с размаху пнул закрытую дверь Больничного Крыла и, взвыв, запрыгал на одной ноге.

Пока мадам Пинс выдавала ему книги, сквозь зубы повторяя, что их следует принести точно в срок, Гарри вытащил из стопки ближайший учебник и раскрыл. По страницам прыгали и корчились корявые руны неприятного вида. Лицо Гарри вмиг помрачнело. Не только потому, что он не понимал ни слова, но и потому, что у него создалось впечатление, что писавший был напуган до чертиков. Писал он быстро, и дрожащая рука оставляла пятна на страницах. Оставалось надеяться, что Гермиона разберется.

Снейп даже разговаривать с Гарри не захотел. Мадам Помфри прошептала Гарри через щелку, что у профессора разнылась рана, и ему нужен покой. А потом захлопнула дверь перед носом, оставив Гарри в бессильной ярости.

«Будете разбирать опасную корреспонденцию, Поттер. Защитные перчатки не брать». Сволочь, и даже морду ему не набить.

Гарри отвернулся и поспешил уйти. Глаза обшаривали стены. Должно же быть что-то, что он мог еще сделать...

— Привет, Гарри, — окликнул его потусторонний голос.

На корточках около статуи какого-то волшебника сидела Луна, которая зачем-то надела очки, похожие на те, которые используют в лабораториях ученые.

— Привет, — Гарри подошел к ней и увидел небольшую стеклянную банку. — Что ты тут делаешь?

— Ищу светлячков-пожрунов, — Луна потрясла пустую банку и подняла очки на манер забрала. На Гарри уставились бесцветные выпуклые глаза. — Они все сегодня куда-то попрятались. Ты не видел?

Гарри покачал головой и неловко переступил с ноги на ногу. Говорить ей, что светлячков-пожрунов не существует, было бесполезно. У Луны была какая-то своя непонятная логика. Как-то они с Гермионой принялись спорить о существовании ледяных человечков. В конце концов, раздосадованная Гермиона ткнула пальцем в стеллажи книг по истории и магическим животным и с торжествующим видом заявила, что ни в одной книге нет даже малюсенькой заметочки о ледяных человечках, а значит, их не существует.

Некоторое время Луна задумчиво смотрела на книги. Потом она просияла.

— Скажи, Гермиона, а почему на морозе краснеют щеки?

Торжествующая улыбка замерзла на лице Гермионы.

— Что?

— Ну, это же очевидно, — продолжила Луна. — О ледяных человечках говорят, что они любят залезать людям на плечи, садиться на шею и щипать щеки. А ручки у них очень холодные. Вот у тебя на морозе краснеют щеки?

— Да, но...

— Ага!

Луна похлопала Гермиону по спине и, не заметив бессильной ярости у той на лице, поспешила утешить:

— Не расстраивайся, может, в этом году я поймаю одного и подарю тебе, — и тихонько напевая себе что-то под нос, вышла из библиотеки.

Гермиона повернулась к Гарри, который из всех сил пытался не засмеяться, и предупредила:

— Только не говори мне сейчас ничего.

Это воспоминание вызвало у Гарри улыбку, которая угасла, как только он вспомнил, что Рон и Гермиона сейчас неизвестно где, а он сам, как последний дурак, в Хогвартсе.

— Ты выглядишь расстроенным, — заметила Луна в настоящем.

Гарри кивнул и рассеянно поправил очки. Луна смерила его внимательным и очень серьезным взглядом.

— Должно быть, ты волнуешься из-за Джинни. Я понимаю. Ты ей нравишься.

Гарри захотелось натянуть на лицо капюшон. Оттого, с какой легкостью Луна говорила о таких вещах, ему стало совсем неловко.

— Она хорошая, — замялся Гарри. — И... и мы всегда хорошо общались... Но Гермиона...

— Но, наверное, тебе было еще труднее, когда ушли Рон и Гермиона, — перебила его Луна и села на основание статуи. В ее сумке что-то зазвенело. — Я видела вас на лестнице. Ты очень хороший друг, Гарри.

Гарри шумно сел рядом.

— Я вовсе не хороший друг, — сердито возразил он, уставившись на свои руки. — Я вообще бесполезный дурак, который ничего не может сделать, чтобы спасти тех, кого любит.

Гарри застыл и посмотрел на противоположную стену. Несколько лет назад именно на ней появилась надпись о Тайной Комнате. Но в данный момент это Гарри не волновало.

Луна не спрашивала его, как он себя чувствует или что его тревожит. Она даже не задавала ему вопросов, просто озвучивала свои мысли, и он, стараясь поддержать разговор, ей сам все рассказал.

Гарри с удивлением и уважением посмотрел на копавшуюся в сумке Луну. Настоящая когтевранка.

Наконец, она вытащила небольшой термос зеленого цвета и сунула его Гарри.

— Я приготовила это питье для детенышей единорогов. Они с холодами почему-то забывают, что однажды придет весна. Бедняжки теряют свой золотой окрас и могут заболеть. Выпей-ка, — скомандовала она.

Гарри отвинтил крышку и осторожно понюхал питье. Внутри плавали накрошенные красные листочки, и Гарри ощутил терпкий бодрящий запах распускающихся почек, меда и даже как будто услышал низкое жужжание пчел.

— Ты думаешь, его можно пить людям?

Луна важно кивнула.

— Конечно, оно бодрит и придает сил.

С минуту Гарри смотрел на кружащиеся красные листочки и прикидывал шансы оказаться в Больничном Крыле. Зато там можно будет набить морду Снейпу. Гарри сделал большой глоток. Питье было вязким и терпким, язык сразу защипало, а на глаза Гарри выступили слезы. Но оно также было сладким и горячим.

— А еще это очень хорошее лекарство от простуды, — безмятежно продолжала Луна. — Конечно, кожу распухшей жабы я не сразу нашла. Пришлось слазить за ней в кладовую Снейпа.

Гарри с полным ртом уставился на термос.

— Ну, как, вкусно? — участливо поинтересовалась Луна.

Гарри оглянулся на темные уголки, но Луна не сводила с него своих огромных выпуклых глаз. Стараясь не морщиться, он проглотил, отправив напиток из шкуры жабы путешествовать по пищеводу. О боги...

— Да, мне намного лучше, большое спасибо, — просипел Гарри и поспешил вернуть ей термос.

Луна быстро спрятала его в сумку и поднялась, снова опустив на глаза свои очки.

— Вот и хорошо. Я, наверное, пойду дальше искать светлячков. Обычно они собираются в кабинете заклинаний, там очень тепло от магии, а им нравится магия. Спокойной ночи, Гарри.

— Спокойной ночи, Луна.

Луна устремилась прочь. Сумка негромко позвякивала в такт ее шагам.

Гарри задумчиво смотрел на удаляющуюся фигурку. Последние слова Луны повторялись в его голове. Какая-то мысль упорно пыталась привлечь внимание Гарри. Возможно, если он немного поспит...

Догадка ударила его словно кирпичом по голове. Гарри вскочил и помчался за Луной.

— Что, говоришь, им нравится?

* * *

В отличие от Джинни Гермиона в первую очередь позаботилась об удобном и безопасном транспорте. Ночной Рыцарь появился через несколько секунд после взмаха палочкой, весь обледеневший, с огромными сосульками, свисающими с крыши.

— На юге разыгралась знатная метель, — пояснил Гермионе улыбающийся Стэн Шанпайк, пока она рассчитывалась за две кровати. Гермиона постаралась не обращать внимания, что он ей подмигивает, как параличный.

В конце концов, Гермиона взяла две чашки горячего шоколада и поднялась на второй этаж. Рон выбрал для них места в конце автобуса.

— Стэн говорит, что если пожилая дама с бородавками не проснется, он сможет пропустить нас вне очереди, и к десяти мы будем в Оттери-Сент-Кэчпоул, — сообщила она и, поскользнувшись, проехала прямо до Рона, едва не расплескав шоколад.

Рон кивнул и принял чашку. Он молча наблюдал, как она забирается с ногами в кресло и достает из сумки книги, которые взял из библиотеки Гарри.

Автобус взревел и тронулся с места. Огромная люстра закачалась, неровно освещая салон. Гермиона постаралась углубиться в чтение. Если она не могла узнать, почему магия стала вести себя, как сорвавшийся с цепи пес, то, может, ей удастся найти для нее цепь покрепче.

Гермиона перечитала свои записи и добавила:

«Пр.С.

?

ткв. ск.∕

Зчм∕».

— Я слышал, что Снейп говорил о Джинни и Малфое, — негромко произнес Рон, глядя в окно, за которым уже мелькали бескрайние поля Новой Зеландии.

— Рада слышать, — не отрывая глаз от книги, немного раздраженно откликнулась Гермиона. — Сколько можно об одном и том же, Рон. Будто Малфой маньяк какой-то.

Рон с укором посмотрел на нее, и Гермиона поняла, что сорвалась. Она чувствовала себя одинокой и потерянной. А еще ей никак не удавалось выкинуть из головы мысль о том, что Гарри и в Хогвартсе может запросто попасть в какой-нибудь переплет. А ее нет рядом. Идея отправиться на поиски Джинни без него уже не казалась Гермионе такой хорошей.

— Человеческие жертвы, а, Гермиона? Снейп говорил о них?

Гермиона уставилась на страницу. Она помнила, что говорил Снейп, но забыла, потому что очень волновалась, как воспримет его приказ Гарри. Перед глазами Гермионы возник параграф из учебника, иллюстрирующий то, что происходило с людьми, находившимися слишком близко к месту, накопившему большое количество магии.

Страницы были абсолютно чистыми.

Гермионе потом неделю снились кошмары. Она не хотела, чтобы такие же были у Рона.

— Ты так считаешь? — бесстрастно откликнулась Гермиона, не поднимая голову. — Из-за дестабилизации у всех будут проблемы, не только у Джинни и Малфоя.

Рон смерил ее пристальным взглядом:

— Ты врешь.

Чуть помешкав, Гермиона все же кивнула и посмотрела ему в глаза. Она постаралась собраться с мыслями.

— Узнав правду, ты не станешь счастливее, — тихо, но твердо произнесла Гермиона. — Джинни и Малфой в опасности, и мы должны им помочь. Это все, что нам известно точно, а все остальное догадки.

Лицо Рона покраснело от гнева. Сверкнув на Гермиону глазами, он шумно расправил постель и, накрывшись одеялом, отвернулся к стене.

Гермиона едва слышно вздохнула и, подвинув поближе свечу, вернулась к чтению.

— Если бы на месте Джинни был Гарри, ты бы вытрясла из меня душу, чтобы узнать правду, — глухо произнес из-под одеяла Рон. — Ты лживая эгоистка, Гермиона. Думаешь, что только ты знаешь, как лучше. Не понимаю, за что тебя может любить Гарри.

Тишина в автобусе стала тонкой и хрупкой, почти осязаемой.

С опрокинутой свечи прямо на книгу и тетрадь на полу падали капельки расплавленного воска.

Кап-кап, расплывались по пергаменту чернильные слова.

* * *

Несмотря на то, что поспать ему удалось около трех или четырех часов, Гарри пришел на завтрак одним из первых. Во-первых, нужно было успеть переговорить до уроков с Луной и, во-вторых... гхм... ему очень хотелось кушать.

Разрушенный кабинет и коридор на первом этаже были запечатаны. Луна приложила ухо к двери кабинета и, прислушиваясь, закрыла глаза.

— Я слышу, как там переговариваются светлячки, — констатировала она через несколько минут, вызвав у Гарри вздох облегчения. Он сам ничего не слышал.

— Их привлекла магия? — осведомился он.

Луна ответила кивком.

— Похоже, там произошла крупная утечка, вот они и слетелись, — пояснила она и взялась за дверную ручку. Та немного поддалась и тут же крутанулась в обратную сторону с такой силой, что едва не содрала с ладони кожу. Луна посмотрела на покрасневшую ладонь и расстроенно покачала головой: — Не понимаю, зачем их там заперли. Они же никого не обижают.

Гарри предпочел на этот счет промолчать.

— Как думаешь, мы сможем проникнуть внутрь?

Луна пожала плечами.

— Вряд ли. Похоже, кто-то очень не хотел, чтобы туда заходили.

Гарри кивнул. Наверняка двери заколдовала Макгонагалл или Флитвик. Гарри крепко задумался.

— Ниша на втором этаже может быть свободна, — сообразил он, и они поспешили вниз.

Но в коридоре у самой ниши на низком стульчике храпел Филч, а около его ног крутилась миссис Норрис. Оказалось, что не только один Гарри знал о существовании прохода.

Перед завтраком Гарри нарочно сделал крюк и заглянул в коридор с нишей. Филч исправно сидел на посту и мрачно жевал сэндвич. Ну, что ж, сам напросился. Еще ночью они с Луной договорились устроить после обеда переполох на лестничной площадке первого этажа, чтобы пробраться по другой лестнице к нише.

Гарри как раз пил чай, когда по всему залу захлопали тысячи крыльев. Гарри даже не поднял голову — он не ожидал ни от кого писем с некоторых пор — но зато перевел дыхание. Его уже спросили несколько раз, где Рон, Джинни и Гермиона, но это было лишь начало лавины вопросов, с которыми ему придется встретиться уже к обеду.

Фальшивый галеон в нагрудном кармане оставался холодным. Рон и Гермиона еще не добрались до Норы, но нервы у Гарри были уже на пределе.

Над Гарри захлопала крыльями коричневая сипуха, и на стол упал свернутый в трубочку «Ежедневный Пророк» для Гермионы. Вздохнув, Гарри положил три кната в мешочек и, проглотив кусочек бекона, сова отправилась в обратный путь.

Гарри развернул газету и посмотрел на первую полосу. Из опрокинутой чашки выплеснулся на скатерть чай, намочив ткань на фут вперед, но Гарри не обратил внимания.

«Хогвартс» учит детей Черной Магии?» шло огромными буквами посередине страницы. Под заголовком располагался снимок коридора на первом этаже, который выглядел еще более зловещим, чем запомнил Гарри.

«Накануне вечером редакции газеты стало известно, что в школе Чародейства и Волшебства «Хогвартс» было сотворено запрещенное волшебство, повлекшее за собой многочисленные разрушения и человеческие жертвы.

Как сообщил корреспонденту «Ежедневного Пророка» достоверный источник, на данный момент в школе уже закрыты для общего доступа несколько помещений. В связи с применением неизвестного заклинания пострадали Драко Малфой, сын главы попечительского совета школы Люциуса Малфоя, Джиневра Уизли, дочь служащего Министерства Артура Уизли, и преподаватель зельеварения Северус Снейп. Согласно имеющимся данным Северус Снейп находится в больничном отделении, судьба двух учеников пока неизвестна».

По обе стороны текста шли снимки Джинни и Малфоя. Как оглушенный, Гарри посмотрел на радостно улыбающуюся и машущую ему Джинни и вернулся к статье.

«В связи с этими событиями перед нами встают острые вопросы. Какие науки преподают нашим детям в школе Чародейства и Волшебства «Хогвартс»? Что за волшебство применяют в школе, находящейся в настоящий момент под руководством Альбуса Дамблдора? И главное, какая участь постигла учеников и как они были причастны к случившемуся, если руководство школы отказалось поставить в известность не только общественность, но и их родителей?

«Ежедневный Пророк» выражает надежду, что в скором времени в школу «Хогвартс» будет направлена инспекция, и мы сможем не только получить ответы на интересующие вопросы, но и убедиться в безопасности наших детей.

Об истории и репутации «Хогвартс» читайте подробнее на стр. 7-9.

О запрете на преподавание Черной Магии в магической Британии читайте подробнее на стр. 10».

Гарри поднял голову с ощущением, будто вынырнул из ледяной воды. Немногие школьники выписывали «Ежедневный Пророк», но он сразу же заметил возбужденные растущие с каждой минутой кучки учеников. За преподавательским столом Макгонагалл с озабоченным лицом что-то быстро говорила Спраут и Вектор.

Гарри свернул газету в трубочку и, сжав ее в кулаке, поискал глазами за столом Когтеврана Луну — она читала книжку, заложив волшебную палочку за ухо.

С тревогой оглянувшись на все громче спорящих пуффендуйцев, Гарри поднялся и поспешил к Луне. Или они попадут в коридор прямо сейчас, или никогда.

Ночной Рыцарь остановился около Норы. Об этом Гермиона позаботилась лично. Удивительно, каких результатов можно достичь, если просто улыбаться и слушать, почти не перебивая. Особенно если твой собеседник нескладный молодой человек, который еще на Чемпионате Мира по квиддичу хвастался, что станет самым юным Министром Магии.

На этот раз Стэн рассказывал захватывающую историю о том, как он справился со стаей дементоров голыми руками. Засучив рукава, он наносил воздуху кулаками быстрые удары, прыгая с одной ноги на другую на манер плохого боксера.

Гермиона тихонько улыбнулась и потерла лоб.

— Значит, ты вмазал дементору правой?

— Вообще-то левой, — с важным видом поправил ее Стэн. — Я левша. Но когда еще четверо навалились на меня сзади, уж тут, конечно, я им спуску не дал...

— Приехали, что ли? — хмуро оборвал его Рон, тащивший по коридору их сумки.

Стэн тут же выпрямился и, отряхнув пиджак, недовольно воззрился на Рона. Они сцепились взглядами.

— Следующая остановка — Оттери-Сент-Кэчпоул, — деловым тоном объявил потерпевший поражение Стэн и обиженно отвернулся.

Закатив глаза, Рон подошел к Гермионе и передал сумку. Покосившись на прямую, как палка, спину кондуктора, он проворчал:

— По-моему, случись тут кое-кому попасться настоящим дементорам, они бы объели его по самые...

Оттопыренные уши кондуктора стали ярко-красными. Гермиона отвернулась к окну. Начать сегодняшний день с размышлений о том, что бы было, столкнись они со стаей дементоров, явно было неудачной идеей.

— Похоже, я наговорил вчера лишнего про вас с Гарри, — Рон смущенно потер нос.

Гермиона постаралась улыбнуться разыгравшейся снаружи метели.

— Все в порядке.

Когда они выходили из автобуса, Рон задержался на секунду на нижней ступеньке и окликнул стоявшего к ним спиной кондуктора. Тот обернулся, угрюмо уставившись на типа, который испортил ему такое вдохновенное утро.

— Слыхал про заклинание Патронуса? Гарри говорит, валит дементоров с десяти футов.

Глаза Стэна стали похожи на блюдца.

— Какой Гарри? Гарри Поттер?

Рон кивнул и спрыгнул на снег.

Взревев, трехэтажный фиолетовый автобус выпустил сноп розовых искр. Через мгновение вытаращившийся на них в окно Стэн Шанпайк растворился в воздухе.

— Если не совсем идиот, будет трепать о драках с дементорами правдоподобнее, — пояснил Рон Гермионе.

Гермиона не хотела улыбаться, но ее губы сами растянулись в улыбке.

— И какого Патронуса он, по-твоему, придумает?

Рон наморщил нос.

— Болотную цаплю?

Гермиона засмеялась и предположила, что, зная Стэна, это скорее будет лев.

Когда они начали подниматься по занесенной снегом тропе к Норе, смех прекратился. Проваливаясь в глубокий снег и тяжело дыша, Гермиона едва поспевала за Роном, который широкими шагами приближался к дому.

— Никаких следов, — посмотрев по сторонам, заметил Рон.

— Занесло, — коротко откликнулась Гермиона, чувствуя, что ей не хватит дыхания на ответ длиннее.

В ладони фальшивый золотой галеон грел пальцы. Пора сообщить Гарри, что все в порядке, но Гермиона не хотела говорить неправду. Пусть сначала они найдут Джинни, а потом она отправит сообщение. Или не найдут, и Гермиона все равно отправит в Хогвартс то же сообщение. Не хватало еще, чтобы Гарри сорвался из Хогвартса за ними. Гермиона почувствовала острый укол вины.

«Зачем я так поступаю? О, я прекрасно знаю, зачем так поступаю, — упрямо возобновила спор с собой Гермиона. — Чтобы Гарри как можно дольше оставался в безопасности». Гермиона обдумала вопрос еще раз. Он был неправильным, потому что не оставлял другого ответа. «Что случится, если я не поступлю так, и Гарри отправится за нами и снова окажется в опасности?» — подбирая каждое слово, сформулировала Гермиона новый вопрос. Губы сжались в тонкую горькую линию. Ответ Гермионе совсем не понравился.

Нора уходила под снег по самые окна. Не было веселого шума и теплого света. На этот Нора встретила их тишиной и черными окнами. Ветер побарабанил по окнам и налетел на незваных гостей. Дом выглядел пустым и угрожающим.

С трудом прокопав проход к двери, Рон расчистил крыльцо и прикоснулся палочкой к двери. Замок негромко щелкнул, и дверь открылась.

— Рон, — окликнула Гермиона, но он не обернулся.

Гермиона сделала шаг вперед, и инстинкт самосохранения мгновенно взбунтовался против того, чтобы идти вперед. Там опасно, твердил он и тянул назад. Оказавшиеся между двумя противоборствующими силами ноги Гермионы дрожали и подгибались. «Гарри бы не испугался. Будь как Гарри», — приказала себе Гермиона, забыв, что именно за отсутствие этого инстинкта сама отчитывала друга. «Будь как Гарри», — повторила Гермиона и, стиснув в ладони фальшивый галеон, нырнула в открытую дверь.

Три, начался в ее голове обратный отсчет.

* * *

— Мобилиарбус, — прошептал Гарри и направил три маленькие барахтающие в воздухе бомбы-вонючки вверх по лестнице.

Вытерев со лба пот, он остановил самую дальнюю в трех футах над верхней ступенькой и довольно улыбнулся. Филч больше всего бесился, когда тролльи слюни заляпывали стены до самого потолка.

Гарри произнес маскирующее заклинание и застонал. У него никогда не получалось это заклинание так же хорошо, как у Гермионы. Вместо того чтобы исчезнуть, бомбы потемнели и теперь здорово смахивали на шоколадные котелки экстра-класса со сливочной помадкой. Впрочем, Гарри сильно сомневался, что заклинание повлияло на их первоначальный вкус.

Спрятавшись за статую рыцаря, Гарри перевел дыхание. До того, как с завтрака на трансфигурацию повалят третьекурсники, у него оставалось немного времени.

Кто-то из школы отправил ночью в «Пророк» сову. Гарри ударил кулаком по ладони. Он видел собственными глазами, как около полуночи из совятни вылетела серая школьная сипуха. Нет чтобы сходить посмотреть, кому это не спится, и начистить гаденышу рожу! Гарри был готов поспорить на свою Молнию, что это было то самое письмо.

Ладно, а если пойти по другому пути. Кто-то проник в коридор до того, как его опечатали, и сделал снимок, без которого в «Пророке» его сообщение отправили бы в мусорную корзину. Гарри крепко задумался. Колдографы имели многие школьники. У Гарри самого был один. Рон подарил ему в конце сентября, чтобы Гарри «перестал пялиться на Гермиону на зельях, выставляя себя дураком».

Пялиться Гарри так и не перестал. Но дураком себя тоже не считал.

Коридор наполнился гулко отскакивающими от стен голосами и стуком шагов. Мимо Гарри пронеслись третьекурсники, опаздывающие на урок Макгонагалл.

— О, смотрите, какой большой шоколадный котелок!..

Гарри торопливо прошептал заклинание, и, не дожидаясь противного чпоканья, с которым разрываются бомбы-вонючки, со всех ног рванул в другой конец коридора. Через секунду стены отразили проклятия и вопли. Гарри надеялся, что успел до того, как сластена добрался до лакомства.

Взбежав на второй этаж, он затормозил, развернулся и понесся в обратную сторону. Если Луна сделала, как они договаривались, им удалось выиграть немного времени, а если нет...

Гарри вылетел в коридор с нишей и рассмеялся хриплым торжествующим смехом. Луна сидела на стульчике Филча, подперев руками подбородок, и удивленно смотрела на закрытую дверь, с другой стороны которой орал взбешенный Филч.

— Кажется, дверь заклинило насовсем, — растерянно сообщила она Гарри, когда он затормозил перед ней, уперев руки в колени и пытаясь отдышаться. — Я немного перестаралась с заклинанием.

Гарри сделал несколько глубоких вдохов и прохрипел:

— Замечательно!

Луна просияла и вскочила со стула.

— Необязательно идти нам обоим, — заявила она, поправляя на плече вчерашнюю сумку. Та откликнулась уже знакомым Гарри звоном. — Я соберу светлячков, моих маленьких друзей, заодно посмотрю, как там заживает магическое поле, и вернусь.

Улыбка медленно стекла с лица Гарри.

— И ты туда же?

Луна кивнула и спокойно добавила:

— Тем более, ты говорил, что обещал Гермионе ждать новостей от Джинни, а не лезть самому.

Гарри хотел возразить, но Луна приложила палец к губам. Она подошла к нему, и Гарри увидел в ее бесцветных глазах, как в круглых озерцах, себя.

— Гарри, друзья — это те, кто выручит тебя, когда ты в беде. Те, кто пойдет за тобой потому, что ты в опасности. Но если ты не будешь им доверять, если будешь пытаться сделать все сам, однажды они не смогут пойти за тобой, потому что ты просто им не разрешишь. Я думала, ты понял это после Отдела Тайн.

Щекам вдруг стало очень горячо. Гарри в отчаянии посмотрел по сторонам, не зная, с чего начать. Он не умел управляться со словами так ловко, как Гермиона, и не привык бить в лоб, как это делал Рон.

— Послушай, Рон, Гермиона, Джинни и ты — мои друзья, — произнес он, чудом не допустив дрожи в голосе, и вспылил: — И... чтобы черт меня побрал, если я знаю, почему мне нельзя пойти за моими друзьями!

Гарри замолчал, отвернулся и, пошатываясь, добрел до стены. Правильно сказала Гермиона, мозгов у него ни на грош.

Ой!

Кто-то щелкнул его по носу еще раз.

— Гарри, ты в порядке?

Открыв глаза, Гарри вздохнул.

— Ну, хорошо. Хорошо. Я подожду...

— Когда магическое поле повреждено, место начинает накапливать магию, как непромытая рана — гной, — не слушая его, принялась втолковывать ему Луна. Она сунула Гарри свою сумку и толкнула к нише. — Использовать любую магию в таком месте так же опасно, как идти по льду весной. Один неверный шаг, и провалишься... куда-нибудь.

Из коридора, откуда прибежал Гарри, донеслись гневные голоса. Луна оглянулась на лестницу и толкнула Гарри, ногам которого вдруг расхотелось покидать уютный коридор.

— Если будут сообщения от Рона, Джинни или Гермионы, я передам их Макгонагалл. Береги своих друзей, Гарри.

Голоса раздавались совсем близко.

— Что значит «куда-нибудь»? — озадаченно переспросил Гарри.

Луна загадочно улыбнулась.

— Куда угодно, — и толкнула его в нишу.

Споткнувшись о порог, Гарри не удержался и скатился кубарем по лестнице. Когда он нашел очки и поднялся на ноги, наверху уже бушевали преподаватели и Филч. Луна отвечала удивленным голосом. На лице Гарри появилась ухмылка, которая пропала, едва он огляделся.

Нагретый магией воздух едва заметно дрожал и расплывался на языке капельками кипящего олова. Шею лизнул ледяной язычок ужаса. Очень тонкий лед, вспомнил Гарри. Проверив, на месте ли сумка-колокольчик, он осторожно подошел к дыре и отодвинул ткань.

Тысячи сияющих желтым цветом, как какие-нибудь волшебные цветы, светлячков разом уставились на него.

— Э-э... — обратился к ним шокированный Гарри.

От звука его голоса по коридору поплыли ярко-синие круги.

А потом лед треснул. Коридор и светлячки унеслись куда-то вверх, и Гарри Поттер исчез из этой вселенной.

Драко Малфой сердился. У него было скверное ощущение, будто его обокрали, только было непонятно, кто вор и куда он скрылся. К тому же рыскающий Чистомет явно не был рассчитан на двоих пассажиров, одного из которых к тому же била дрожь.

— Прекрати дрожать, Уизли, иначе мы свалимся.

— З-зат-кнись, М-малфой, или рули с-сам.

Сжимая метлу покрасневшими от холода пальцами, Уизли повернула к слабо проглядывающим в снежной кутерьме домам.

Драко улыбнулся. Если Уизли злится, значит, все в порядке. Чистомет чихал, по прутьям скатывались, растворяясь где-то позади, синие искры. Наверное, с земли они напоминали горизонтальную комету с длинным сине-голубым хвостом. Драко поежился от ледяного ветра и подвинулся вперед.

— М-малфой, я т-тебя убью, — не отрывая взгляда от горизонта, мрачно пообещала Уизли.

Драко ухмыльнулся и сжал покрепче руки на чем-то, что предположительно было ее талией, но на самом деле являлось замерзшей глыбой куртки, где-то внутри которой была Уизли. В конце концов, что бы там Уизли ни говорила, она замерзла еще сильнее, чем он. Когда Драко разгреб снег и вытащил Чистомет из сугроба, холод едва не отморозил ему пальцы.

Они пошли на посадку.

То ныряя, то снова устремляясь вверх, Чистомет тяжело опускался на землю. Где-то в трех футах над землей он истратил последний заряд магии и, выплюнув сноп синих искр, свалился в снег.

С трудом встав на нетвердые ноги, Драко подождал, пока поднимется Уизли. Отряхнув куртку от снега со звуком, будто она хлопала по каменной стене, Уизли посмотрела на Драко и вдруг улыбнулась ртом с темно-красной коркой вокруг губ. Драко ухмыльнулся в ответ.

В «Барсучьих ушах», пока Уизли разговаривала с хозяйкой, Драко сел за широкий деревянный стол и приложил к саднящей щеке кусок ваты, пропитанный щиплющей жирной мазью. Как и следовало ожидать, других посетителей в пабе в такую погоду не нашлось. Драко пришлось колотить в дверь, пока им не открыла пожилая женщина с заспанным лицом.

От скуки Драко принялся осматривать помещение, но не обнаружил ничего, что могло его заинтересовать. Желтый свет от единственного зажженного факела на стене падал на чистое лицо Уизли. Сбросив куртку на пол, она с хмурым лицом грела ладони над разгорающимся огнем в камине.

Уизли не была привлекательной в том же смысле, который обычно ассоциировался у Драко с девушками. Она орала на Драко, шипела, как рассерженная кошка, едва он дотрагивался до нее, и даже ударила. И не обратила внимания на то, что он ее поцеловал. И переоделась в штаны и домашние кофты, едва тупой Поттер исчез из поля зрения, хотя он, Драко, был рядом, а он, между прочим, мужчина!

Словом, Уизли вела себя крайне оскорбительно.

Драко надулся.

Взяв с огня две кружки, Уизли подошла к столу и села напротив. Драко посмотрел на нее исподлобья.

— Держи, — она со стуком поставила перед ним кружку. — Мадам Хьюз сказала, через пару минут мы можем отправляться. Я принесла...

— Кружку какой-то коричневой бурды, — перебил ее Драко, с отвращением разглядывая булькающую в кружке жидкость.

— Чай с тремя столовыми ложками огневиски, — не моргнув глазом, парировала Уизли.

Над кружкой и в самом деле клубились алкогольные пары. Глубоко вдохнув, Драко почувствовал манящие ароматы настоящего огневиски, а не того пойла, которое обычно разливают в подобных заведениях. Он украдкой взглянул на Уизли, но та, постукивая пальцами по столу, смотрела, как за окном вьется снежный смерчик. Драко поднес кружку к губам, и в горло полилась обжигающая жидкость.

— Мадам Хьюз может приготовить нам в дорогу сэндвичи, но, по-моему, лучше купить их в поезде, — как ни в чем не бывало, продолжила Уизли, уставившись в окно и чему-то хмуро улыбнулась.

— Лучше в поезде. В Хогвартс мы приедем поздно вечером.

Тишина тяжело повисла в воздухе. Уизли, наконец, оторвалась от окна и посмотрела на Драко так, как не смотрела прежде — очень странно — и кивнула:

— Поздно вечером, — отрывисто повторила она и встала, едва не опрокинув стул. — Пошли, что ли.

Удивленный Драко в два глотка опустошил кружку и поднялся.

— Малфой, ты идешь? Я подожду тебя в Дырявом Котле, — Уизли взмахнула рукой, и огонь в камине стал зеленым. Она сделала шаг в его самую горячую часть и приказала: — Косая Аллея!

Зеленое пламя взвилось над головой. Рыжие волосы полыхнули фиолетовым, и она исчезла. Вздохнув, Драко взял горсть Летучего Пороха и шагнул следом в камин.

Следующие полчаса Драко провел один. Едва они вышли из Дырявого Котла, Уизли заявила, что ей нужно зайти к Олливандеру. Условившись встретиться в четверть одиннадцатого, они расстались. Несколько мгновений Драко еще различал мелькающие то здесь, то там огненные язычки рыжих волос, но быстро их потерял. И это после приключений Уизли, Поттера и всей их компании в Отделе Тайн. Драко покачал головой. Эта девчонка не имела понятия, что делала.

Надвинув на глаза капюшон, Драко отправился в Лютный Переулок. От этого места ему всегда становилось не по себе, потому что здесь волшебники выворачивали магию, обнажая ее неприглядную изнанку. В Лютном Переулке не было границы, за которую мог бы переступить порядочный волшебник. Все границы были стерты давным-давно, а порядочных волшебников можно было пересчитать по пальцам одной руки. Порядочных в разумных пределах, разумеется.

Сделав несколько заказов, Драко заскочил в кафе-мороженое к Флориану Фортескью и, чтобы снять напряжение после тяжелого утра, насладился великолепным десертом с горячим какао. От таких дел у него всегда противно потели ладони, но Драко был собой очень доволен. У него даже почти не дрожал голос!

Пройдясь взад-вперед по улице, Драко остановился напротив магазина метел и снаряжения для квиддича и понял, что не может сосредоточиться даже на новейших марках спортивных метел.

Драко взглянул на часы еще раз. Уизли должна была вернуться десять минут назад.

Родители дали ему отличное воспитание, наперекор которому Драко пошел около часа назад. У него до сих пор было чувство, что его вот-вот стошнит.

Внимание Драко перескочило на мужчину и женщину у газетного киоска в почти одинаковых темно-синих мантиях.

— А я тебе говорила, что нам не нужно отправлять Люси в Хогвартс, эту школу убийц! — напустилась женщина на съежившегося мужчину. — Что, если они применяли к ней Черную Магию?

— Сьюзен, они не применяли к ней Черную Магию. В «Пророке» о Люси ни слова, значит она в порядке...

— Хочешь сказать, лучше, если ее применяла она?!

Волшебница протащила мужа мимо Драко. Тот застенчиво взглянул на Драко, который секунду стоял неподвижно, а потом бросился к киоску.

Драко прочитал статью один раз, потом второй и третий, будто надеялся, что от этого смысл слов может измениться.

Драко покрутил головой, словно надеялся увидеть кого-нибудь, с кем можно поделиться новостью: нет, ну, вы только полюбуйтесь, как над ним смеется вселенная, просто глазам не верится!

Медленно положив сегодняшний выпуск «Пророка» обратно на прилавок, Драко сделал несколько осторожных шагов назад. Он бездумно всматривался в толпу людей, пытаясь, в глубине души надеясь выхватить где-нибудь блеск рыжих волос, что избавило бы его от нескольких неприятных минут.

О, Драко было хорошо известно, как ему следует поступить. Сейчас по всем законам жанра он, как какой-нибудь герой Поттер, должен со всех ног броситься искать Уизли, пока она не угодила в лапы Пожирателям Смерти или кого похуже.

Но еще Драко Малфой знал, кто он такой.

В Лютном Переулке Драко ориентировался с закрытыми глазами, пусть порой от того, что происходило в его тенях, у него противно сжимался желудок, и щипало глаза. Тени Лютного Переулка тянулись за членами его семьи веками. Они были в цвете волос и глаз Драко, в том, как он двигался или говорил. Драко подозревал, ему никогда от них не избавиться.

Драко взглянул на часы. Если он поспешит, то еще успеет на Хогвартс-экспресс.

— Отлично, — процедил он сквозь зубы. На его лице появилась кривая жесткая ухмылка. — Просто замечательно.

Через секунду Драко мчался мимо бесчисленных витрин Косого Переулка в обратную от Дырявого Котла сторону.

* * *

— Гоменум ревелио, — прошептала Гермиона и застонала. Кроме них в доме никого не было.

Рон никак не отреагировал. Он сидел за столом, смотрел на две пустые тарелки перед собой и вдруг хватил кулаком по столу, заставив Гермиону подпрыгнуть.

— Куда, черт возьми, ее понесло в такую метель? — рявкнул он, схватился за голову, и, весь сгорбившись, затих.

Гермиона отошла от него на несколько шагов.

— По крайней мере, Джинни в порядке, — негромко заметила она и постаралась собраться с мыслями.

Джинни наверняка отправилась или на Кингс-Кросс или в Косой Переулок, чтобы связаться с мистером и миссис Уизли. Во всяком случае, Джинни ни за что не стала бы завтракать с Малфоем, если бы тот обидел ее. Это значит, у них все в порядке, о чем нужно сейчас же сообщить Гарри.

Гермиона положила фальшивый галеон на стол и взмахнула над ним палочкой. На поверхности монеты появились слова, и она стала горячей.

Прошло две минуты. Мысли Гермионы понеслись, расталкивая друг друга. Заканчивается завтрак, значит Гарри сейчас в Большом Зале и не замечает. Или спит, наверняка всю ночь не сомкнул глаз. Ни одной Гермиона не поверила.

Уставившись перед собой, дрожащей рукой Гермиона подняла палочку и взмахнула, отправив в Хогвартс свою выдру. Сердце гулко отсчитывало секунды. Спокойно, только не паниковать. Патронус вернулся, не найдя получателя сообщения, и, растерянно поскуливая, закружил около Гермионы, но растворился, потому что через секунду потерял связь с хозяйкой.

Пойманный в собственную ловушку разум метался, как раненый зверь, но у него оставался только один вариант. Несколько секунд Гермиона молчала и смотрела закоченелым взглядом в точку над окном. А потом сердце подтолкнуло память, и до ее губ дотянулись слова.

Рон очнулся от звука голоса, от которого у него по спине побежала дрожь. Это был голос человека, находящего на волоске от сумасшествия. Рон поднял голову и остолбенел. Гермиона выглядела так, будто голодала несколько месяцев. Глаза ввалились, лицо сделалось серым и матовым, как у мертвеца. А на губах у нее пузырились и лопались слова, которые знал каждый ребенок, но никогда, никогда дети не произносили эти слова так страшно.

— Что... — Рон медленно приподнялся, но его остановила взметнувшаяся рука Гермионы. Она дрожала так сильно, что ее очертания были едва различимы.

Только что Гермиона поняла, что сегодня ей суждено умереть. Оставалось лишь решить вопрос, когда именно.

Она сделала резкое движение палочкой.

— Конъюнктивитус!

Стекло разбилось, и на пол с осколками обрушился воющий от боли Пожиратель Смерти.

Нора взорвалась вспышками боевых заклинаний. Не думая ни секунды, Гермиона бросилась к двери, но Рон, отправив несколько оглушающих заклинаний вслепую, за шиворот оттащил ее за перевернутый стол.

— Рехнулась?! — заорал он, придавливая ее к полу и одновременно пытаясь укрепить их укрытие, по которому забарабанили заклинания. Они пока отскакивали, как горох, но Рон знал, что долго защитная магия дома не выдержит. Где были его мозги, когда отец учил его накладывать блокирующие чары?

Извернувшись, Гермиона пнула его в коленную чашечку.

— Отпусти меня! — взвизгнула она, жадным полубезумным взглядом обшаривая гостиную.

Где-то неподалеку так же прятался от скачущих рикошетом заклинаний раненый Пожиратель Смерти. Гермиона чувствовала его боль от своего заклинания. Она должна была добраться до него, прежде чем отхлынет волна адреналина.

— Да что происходит?! — заорал в ответ Рон, на глаза у которого выступили слезы от боли.

Гермиона повернула к нему лицо и завизжала:

— Они убили Гарри!

Гермиона разрыдалась.

Рон побелел, как мел. Медленно подняв палочку, будто не в себе, он направил ее на их укрытие. От магического ветра, несшего за собой шлейф из олова, у Гермионы встали волосы дыбом. Ухватившись за ножку стола и хватая ртом воздух, как выброшенная на песок рыба, она с ужасом смотрела, как на кончике палочки Рона собирается такой мощный заряд магии, что его хватило бы разнести Нору в клочья вместе с ними.

В сознании зацепилось одно слово. Гермиона попыталась его произнести, не представляя, что это такое.

— Мгя... Мгиа... Магия! РОН, НЕ НАДО!

Но она опоздала. Магия нашла себе русло и вырвалась гигантским потоком из палочки Рона. Процент расплавленного дымящегося олова во Вселенной за одну секунду увеличился в тысячу раз.

Огромная завивающаяся серебряным гребешком волна магии вздымалась все выше и выше, пробив потолок, будто хотела дотянуться до неба. Не выдержав этого зрелища, Рон схватил Гермиону и, уворачиваясь от дымящихся обломков, они попытались пробиться к дверям.

Им почти удалось добраться до двери, когда за спиной закачался гигантский холм из чистой оловянной магии. «Два, один», закрыв глаза, закончила отсчет Гермиона, и в следующее мгновение мир поглотила тьма.

Самое ужасное, что случилось с Хогвартсом, по мнению Северуса Снейпа, были дети. Половина из них переживала гормональный взрыв, мучилась первыми прыщами и мыслями о сексе, а другая половина лезла из кожи вон, чтобы нарушить правила. Стоило на мгновение отвлечься, и они убегали в Запретный Лес, отправлялись в Хогсмид за контрабандой огневиски, разгуливали ночью по замку, пугая портреты и кошку Филча. А если в школе появлялись чудовища вроде трехголового пса или дракона, маленькие паршивцы начинали прилагать недюжинные усилия, чтобы посмотреть на них собственными глазами.

Взгляд Снейпа упал на подозрительный чулан для метел. Черные глаза опасно сузились. Во время большой перемены и с наступлением ночи подобные места пользовались особой популярностью у старшеклассников. Некоторые из них по данным Снейпа приходилось резервировать за два-три дня вперед. Едва заметным движением он вытащил из кармана палочку и направил ее на чулан.

Никого. В смысле, совсем никого.

Недовольно крякнув, Снейп спрятал палочку и, немного прихрамывая, пошел дальше. Завернув за угол, он еле слышно застонал. Перед нишей на втором этаже, которую несколько часов назад накрыли колпаком из защитных заклинаний, сидела Макгонагалл. Ее хвост раздраженно плясал чехардой вопросов и восклицательных знаков.

— Добрый день, профессор Макгонагалл.

Макгонагалл, с лица которой почти исчезли кошачьи усы, поправила шляпу.

— Добрый день, профессор, — сурово произнесла она. — Прилетела сова из Министерства. Завтра утром к нам приедет инспекция. Я уже получила сотню писем от разгневанных родителей.

— Все хотят знать, в порядке ли их дети?

— Именно.

— А они в порядке?

Макгонагалл негодующе посмотрела на Снейпа.

— Я попросила старост собрать факультеты в гостиных, пока мы осматриваем школу. Филиус и Помона беседуют сейчас с Когтевраном и Пуффендуем. Полагаю, половина Гриффиндора сейчас ломает голову, куда делись Рон и Джинни Уизли, мисс Грейнджер, Поттер и Малфой, а другая половина пытается левитировать себя через окно во двор или накормить старост блевальными батончиками, — она неодобрительно покачала головой. — А у вас что?

Снейп пожал плечами.

— Собирают вещи, делают ставки, кто из пропавших вернется живым.

— Профессор! — потрясенно воскликнула Макгонагалл.

— Не волнуйтесь, Минерва, я уже отобрал у мистера Забини собранные деньги, — невозмутимо ответил Снейп.

На такое заявление Макгонагалл сурово поджала губы, но промолчала. Снейп тонко улыбнулся. Он был также убежден, что работа должна приносить человеку хоть какое-то удовольствие.

Некоторое время они молча шли по коридору.

— По-вашему, было разумно отправлять троих учеников на поиски мисс Уизли и мистера Малфоя? — сердито осведомилась Макгонагалл, продолжая их утренний спор и явно не желая дать Снейпу уйти безнаказанным за выходку со ставками.

— Я отправил двоих, профессор, — запротестовал Снейп. — Мистер Поттер, как вам известно, отправился искать приключения по собственной инициативе.

Макгонагалл только вздохнула. Иногда она думала, что Гарри Поттер унаследовал слишком большой процент безрассудства от Джеймса и самостоятельности от Лили.

— Весь Орден их ищет.

— Они только теряют время. Все, что нужно, это подождать новостей о новых разрушениях, нападениях или убийствах.

Макгонагалл с упреком воззрилась на Снейпа.

— Это совсем не смешно, Северус.

— Разве похоже, что я смеюсь, Минерва? — парировал Снейп. — Тем более, даже если мисс Уизли будет держать себя в руках, «Пророк» читают не только родители школьников. Министерство может сколько угодно кричать о Черной Магии, но наверняка кто-нибудь да сообразил, что значит снимок на самом деле. Поверьте, найдется немало волшебников, которым захочется познакомиться поближе с мисс Уизли.

Взгляд Макгонагалл заледенел, и в коридоре даже как будто похолодало. Она отодвинулась от Снейпа.

— Хотите сказать, этим может заинтересоваться Сами-Знаете-Кто? — холодно осведомилась она.

Снейп вздохнул. В отличие от многих членов Ордена Минерва Макгонагалл была готова сотрудничать с предателем, но, сколько не рядись в овечью шкуру, люди все равно будут видеть волка.

— Темному Лорду будет любопытно, — неохотно подтвердил Снейп.

Макгонагалл смерила его испепеляющим взглядом:

— Не похоже, что вы обеспокоены судьбой детей, профессор.

Снейп ответил ей непроницательным взглядом. Он был очень сердит.

— Не вижу причин быть обеспокоенным.

Губы Макгонагалл стали тонкими-тонкими.

— Доброго дня, Северус.

— И вам, Минерва.

На первой же развилке они разошлись.

* * *

Лавку Олливандера Джинни покинула в самых растрепанных чувствах. Она чувствовала себя подавленной и более чем обманутой.

Наверное, она слишком много надежд возлагала на помощь мастера палочек. Но Олливандер никогда не слышал, чтобы палочка сама творила магию. А когда Джинни спросила, могут ли палочки нападать на волшебников, он посмотрел на нее взглядом, которым обычно награждают людей, задающих вопросы «А что делать, если меня начнет душить моя собственная рука?»

Зато у нее есть новая палочка. Эта мысль немного приободрила Джинни, и она вытащила из кармана новую палочку.

Палочка была не очень длинная, всего десять дюймов, зато из пихты и блестящая. В общем, очень хорошая палочка. На лбу снова появилась неглубокая недоуменная морщинка. Джинни обеспокоенно нахмурилась, как любая женщина, пришедшая в магазин за модным платьем и обнаружившая, что оно совсем не сидит по фигуре. И вроде бы самый писк моды, и все подружки умрут от зависти, а совсем не то...

Убрав палочку и засунув руки в карманы мантии, Джинни мрачно зашагала по запруженной улице. По крайней мере, она избавилась от этой проклятой штуковины. Ха! Как хотите, а с нее хватит.

Ноги вынесли Джинни на главную улицу, но она, растолкав локтями шумную компанию волшебников, торопливо свернула в первый же переулок. Поверх голов мелькнула размалеванная оранжевыми красками вывеска Дырявого Котла и исчезла, сменившись покрытой зеленым мхом кирпичной кладкой.

У Джинни возникло странное ощущение, будто ее кто-то обидел, и даже глаза защипало от слез. Остановившись, она с беспокойством спросила себя, не лучше ли вернуться и одолжить у Малфоя немного денег, попросить поговорить с Роном или просто извиниться и вместе отправиться на Платформу 9¾... Джинни затормозила и с удивлением воззрилась на собственные ноги. Когда она успела развернуться и пробежать до конца улицы? Перед глазами снова замаячил треклятый оранжевый котел. Не без труда повернув в обратную сторону, Джинни сердито зашагала вдоль зеленой стены.

«Ровно в одиннадцать часов в Хогвартс отправится поезд, на который я не успею, — подумала она. — Я сказала: не успею! О боги, Джинни, не дури. Уж не вздумала ли ты появиться в школе? Это же будет настоящей глупостью! Обещание, данное Макгонагалл, не сдержала, более того, открыла портал, утащила с собой Малфоя и угробила Снейпа! Думаешь, тебя погладят по головке? О, нет, и на этот раз вопросы будет задавать не Макгонагалл и, может, даже не Дамблдор! И что ты им скажешь? Не знаешь?»

Сжимая и разжимая кулаки, Джинни мчалась мимо лавочек, даже не замечая, что давно уже не слышит шума толпы. Нужно что-нибудь придумать, ну, хоть что-нибудь!

Джинни смотрела перед собой, но перед глазами все смазывалось из-за скорости, с которой она проносилась мимо лавок. Будь Джинни повнимательнее, она бы заметила, что нарезает круги вокруг трех магазинов. А будь она еще немного внимательнее, она бы очень удивилась, что в Лютный Переулок можно попасть из нескольких узких улочек, вливающихся в него из Косого переулка, как ручейки в море. Этими незаметными улочками пользовались люди вроде отца Драко, словом, те, кто не хотел привлекать внимание к своим делам в Лютном Переулке.

Но пока удивлялись лишь волшебники. Большинство из них промышляло воровством, контрабандой и убийствами. Они зачарованно наблюдали за рыжеволосой девушкой из газеты, проносящейся мимо с сосредоточенностью волчка. Волшебники смотрели и пока не смели поверить собственной удаче.

Но, к несчастью, «пока» существует весьма ограниченный промежуток времени.

* * *

Драко сбежал по ступенькам и остановился в сторонке от лавки Олливандера. По словам старого мастера палочек Уизли ушла совсем недавно. Глаза Драко беспрерывно сканировали заполненную толпой улицу.

Ноги гудели от нетерпения, но какой толк бегать по Косому Переулку? Какой вообще в этом толк? Он полный дурак, и его место на Платформе 9¾.

Рука Драко сама полезла в карман. Кошелек был на месте.

Что-то оцарапало ему пальцы, когда он вытаскивал руку.

Это была заколка в форме цветка. Самая обычная. Даже позолота кое-где облупилась.

Драко воззрился на нее и долго смотрел.

На его месте кто-нибудь обязательно стал бы рассуждать о природе выбора (того, что с большой буквы), причинно-следственных связях и бестолковых девицах, имеющих привычку разливать масло, где не попадя.

Но Драко ни о чем подобном не думал. В его легкие будто снова начал поступать кислород, и день наполнился пьянящими красками и запахами. Он снова мог двигаться дальше.

Драко стремительно преодолевал улицы, скользя сквозь толпу, как змея сквозь траву. Пальцы сжимали заколку Уизли. «О боги, а если она принадлежит ее матери? Или брату, тому, что еще ходит с хвостом и, говорят, предпочитает мальчиков?» У Драко вырвался нервный смех. Нет, так вселенная не могла над ним посмеяться. Он просто не заслужил такого.

Набирая скорость, Драко неуютно поежился. Заклинание поиска вело его между магазинами, киосками и лавочками в Лютный Переулок, на самом деле являвшийся сетью узких улочек и тихих закоулков, способствовавших не только тихим сделкам, но и весьма тихим грабежам и еще более тихим убийствам. Он возвращался в его тени, но адреналин вымывал из крови страх. Драко Малфой не боялся.

* * *

А Джинни тем временем заблудилась. Переулок вдруг стал чересчур узким и темным, и кусочек неба высоко над головой уменьшился и даже как будто потускнел. От здешней магии по спине пробежал знакомый холодок страха. Форма у нее была изломанной и угрожающе острой, как у бутылки, край которой разбили о столешницу. Здесь магия была оружием, и, похоже, никто не собирался играть честно.

Джинни нерешительно шла мимо магазинов, но чище и шире улица не становилась. Более того, теней вокруг прибавилось. Джинни чувствовала спиной на себе их внимательные взгляды и изо всех сил старалась идти как можно медленнее, хотя ноги так и норовили сорваться на бег.

Она точно была не в Косой Аллее.

«Тише, не торопись, — уговаривала себя Джинни. — Расслабься, ты просто гуляешь. Если они поймут, что ты знаешь, они не будут медлить. Сосредоточься. Думай».

На спотыкающихся ногах Джинни подходила к перекрестку, делившему переулок на три улочки, исчезавшие в тенях неопрятных сараев. У каждой тропинки сгустилась и выросла тень.

Через несколько секунд все будет кончено, поняла Джинни и бросилась на землю.

— Экспекто Патронум!

Огромная сияющая лошадь вылетела из пихтовой палочки, осветив переулок настолько яркой вспышкой, что она отразилась на сетчатке глаз. Тени растерялись всего на секунду, но больше было и не нужно.

Вскочив на ноги, Джинни пробежала назад по переулку с такой скоростью, что едва смогла затормозить. За спиной с глухим треском раскрывались заклинания-сети. Проклятье, в этом месте даже убивают тихо!

Взлетев по наружной лестнице на крышу какого-то дома, Джинни огляделась. Покатая крыша из красной черепицы опасно осыпалась и скользила под ногами. О том, чтобы хорошенько разбежаться, прыгнуть на соседний сарай и спуститься в соседний квартал не могло быть и речи.

Джинни постаралась припомнить, что говорил Гарри на занятиях ОД. Вам необязательно быть умнее вашего противника или знать больше заклинаний. Действуйте быстро. Не бойтесь применять заклинания. Вы больше не в школе, вам не поставят плохую оценку и не дадут второго шанса.

Ушей Джинни достиг шорох с лестницы.

В горле будто застрял огромный кусок олова. Джинни бросилась к лестнице:

— Экспу...

Мощный удар выбил из руки пихтовую палочку — та прокатилась по снегу и исчезла за карнизом. Волна от заклинания опрокинула Джинни на спину. Перекатившись на живот, она увидела, на крышу ступают три тени. Сумрак клубился у их ног, поднимаясь вверх к безжалостным глазам.

Второго шанса не будет, Джинни.

Джинни попыталась встать на колени. Кинжальный укол, пронзивший бок, заставил ее схватиться за живот и...пальцы сжались на рукоятке старой палочки из орешника.

Отношения Джинни с окружающей действительностью в тот момент были такими же шаткими, как у любого человека, встретившего средь белого дня покойника. Однако когда одна из теней наставила на нее палочку, Джинни в защитном жесте автоматически выбросила руку с палочкой вперед...

Струя раскаленной оловянной магии ударила в грудь первого волшебника.

* * *

Драко пробежал по проходному двору, пересек улицу и оказался еще в одном проходном дворе. К счастью, заклинание поиска вело его по самому короткому пути, иначе со всеми кругами Джинни он бы не добрался и до вечера.

Чем ближе Драко был к цели, тем больше беспокоился. Во-первых, из-за толпы людей на улицах. Для Лютного Переулка это было весьма необычно, потому что торговля запрещенными зельями или проклятиями не склонна способствовать панибратству и веселым компаниям. А сейчас люди так напрудили улицы и переулки, что у Драко возникло ощущение, будто он попал на ярмарку. Только эти люди не улыбались. Сколько Драко ни вглядывался в лица, он видел лишь мрачную решимость поскорее убраться отсюда.

Мошенники, воры и убийцы бежали, как крысы с тонущего корабля. Более того, они были настолько напуганы, что в особо узких проулках предельно вежливо ждали своей очереди. Драко всего пару раз видел, чтобы кто-то насылал проклятия.

Это настораживало.

С каждым новым переулком толпа редела, пока совсем не кончилась. К тому времени Драко успел сполна проникнуться общим настроением и едва мог вспомнить, какого черта он не отправился на Платформу 9¾.

Около двухэтажного дома с грязными стенами заколка стала обжигающе-горячей.

Хрипло дыша, Драко обошел дом и нашел лестницу. Спотыкаясь, он выставил перед собой палочку и заторопился наверх.

Позже люди говорили, что в тот день трое волшебников не поделили награбленное. В узких кругах шепотом также добавляли, что раздел награбленного в первую очередь не понравился самой жертве. Сюда даже начали водить на экскурсии юных воров и убийц, чтобы те твердо усвоили правило «Жертва тоже умеет играть нечестно».

Но все, что заметил тогда на крыше Драко, было огромной темно-синей дырой, по краям которой, потрескивая, пробегали змейки магии ярко-голубого электрического цвета. Такую дыру было очень непросто не заметить. От черепицы поднимался пар.

Драко застонал. У вселенной определенно было чувство юмора.

Решившись стать спортсменом, будь готов к милям, которые придется пробежать, и снарядам, месяцы на которых придется провести. Вселенная могла дать практически что угодно, но и за свои труды она требовала суровой платы.

Оскальзываясь на черепице, Драко медленно подошел к дыре. Рот наполнился привкусом олова. Он сунул руку в середину дыры и осторожно пошевелил пальцами. По руке крошечными молниями заскользили электрические разряды.

Решившись изменить судьбу...

Зажмурившись, Драко шагнул вперед.

Дыра засияла, пропуская его, и с бесшумным взрывом исчезла.

Снежинки со стуком падали на остывшую крышу. В Лютном Переулке впервые было тихо и спокойно. И только от шести еще горячих полурасплавленных сапог медленно валил дым.

Вопреки представлениям некоторых ученых вселенная никогда не состояла из хаоса. Признаемся, порядка в ней не хватает, но ещё никому не удавалось найти достаточно большую тряпку и щётку.

Люди рождались, учились ползать, считать, влюблялись, заводили детей, умирали. Некоторые из них, называвшие себя волшебниками, время от времени бороздили время или пространство, баловались с зельями и заклинаниями, однако, даже их перемещения для вселенной были так же незначительны, как хлопоты муравья.

Играла музыка, причём совсем непохожая на ту, которую можно услышать в астрономическом зале какого-нибудь маггловского музея естествознания. Дремавшая в кресле-качалке вселенная сонно покачивала ногой в шлёпанце.

Материя взбугрилась.

Нечто неслось сквозь время и пространство с огромной скоростью, оставляя после себя ярко-голубую дымную спираль из магии. Нечто размахивало крошечными ручками.

Нужно…было… слушать… Гермиону!

Слова мигали на звёздном полотне, как неоновая вывеска.

Подобно даме, которую застали в неглиже, вселенная поспешила запахнуть полы гигантского пеньюара. Миллиарды с булавочную головку звезд стыдливо замерцали, иссиня-черная ткань заколыхалась, когда её натянули до самого подбородка.

Нарушитель спокойствия натолкнулся на упругую материю и отскочил, как мячик, вместе с тысячью покатившихся следом звёзд.

Издеваетесь?..

* * *

Джинни приземлилась прямо на кучу мёрзлых присыпанных снегом листьев. Некоторое время она лежала неподвижно. Электрические голубые молнии уходили в землю, сотрясавшуюся от бьющих вокруг разрядов.

Когда грохот прекратился, Джинни по-прежнему с крепко зажмуренными глазами осторожно ощупала голову. С того момента, как за спиной просвистело первое смертельное заклинание, волосы на голове у девочки встали от ужаса дыбом. А у Джинни были очень хорошие волосы. А также пальцы, руки, ноги и… палочка, которую Джинни сжимала в кулаке.

Девочка на четвереньках отползла от палочки. Несколько мгновений она видела перед собой лишь глаза убийцы и чувствовала на себе вес тысяч кубометров магии, от которых трещали кости и уши сворачивались в трубочки. Джинни слышала, как Гермиона рассказывала о волшебниках, занимающихся исследованиями на тему, что можно было бы сделать, будь у них неограниченный запас магии. Ха! Хотела бы она посмотреть, как эти умники будут творить великие дела, когда у них барабанные перепонки начнут лопаться, как мыльные пузыри.

Джинни схватила себя за нос и тщательно ощупала щеки, подбородок и лоб. В тот момент, когда из палочки ударила магия, у девочки возникло весьма неприятное ощущение, будто её размазало по земле, и лицо оказалось по соседству с левой ногой.

Чтобы отвлечь воображение, рисующее крайне неприятные картинки, Джинни перешла к следующему важному вопросу «Где я?»

Это было поле. Поднявшись на нетвёрдые ноги, Джинни добавила к описанию «бескрайнее» и «вонючее» и наморщила нос. Пахло плавленой резиной, и на мили вокруг не было видно ни одного дружелюбного огонька костра или окошка дома, добродушные хозяева которого были бы рады накормить ночную гостью горячим обедом и уложить в тёплую кровать… предложить пару сэндвичей и место на диване... кружку огневиски, ну, пожалуйста?

Лишь звёзды светили холодным мелким светом в высокой шуршащей траве.

Девочка часто заморгала. Придерживая ворот мантии, она осторожно посмотрела наверх. Вселенная обратила на девочку взгляд бездонных иссиня-чёрных глаз. Звёзды на небосводе не складывались в знакомые созвездия и казались ещё дальше, чем обычно.

Присвистнув, Джинни сделала несколько шагов вперёд, раздвинула сухие стебли травы и посмотрела вниз. На земле лежала звезда и, негромко шипя, мерцала далёким светом. Немного подумав, девочка осторожно протянула руку, но расстояние между ней и светящейся точкой не уменьшилось ни на сантиметр.

Хмыкнув, Джинни повернулась к палочке и долго смотрела на неё, задумчиво наблюдая, как вокруг, не успевая растаять, закипает снег.

… пихтовая палочка выскочила из пальцев и, цокнув, исчезла за карнизом… Нетнетнет! Джинни попыталась встать на ноги, но от ужаса не смогла вспомнить ни одного заклинания. Ну, пожалуйста!.. Родная палочка из ивы прыгнула ей в руку, а потом…

Джинни поймала себя на том, что дышит часто и глубоко.

Предположим, это были нехорошие люди, но даже они не заслуживали получить раскалённой магией в лицо. Джинни закрыла глаза, но воспоминания будто отпечатались на сетчатке глаз. Шипящая раздражённая магия ударила, как из брандспойта.

Губы у Джинни задрожали. Несколько лет назад рассказ Рона о том, как Гарри сражался за философский камень с Волан-де-Мортом, стал для Джинни чудесной сказкой на ночь. В детстве она любила сказки. Что бы ни случилось, вы знали, что обязательно появится герой, сильный и храбрый, и всё закончится хорошо, сколько бы Фред и Джордж не делали страшные гримасы, пытаясь вас напугать.

Только дураки верят в сказки.

А она совсем не похожа на бесстрашную героиню.

И если бы добро всегда побеждало, Сириус был бы жив.

Джинни шмыгнула носом и вытерла его рукавом мантии. Сломанная во время потасовки в Отделе Тайн лодыжка заныла тупой болью, как всегда, когда Джинни вспоминала тот вечер. Магия тогда превратилась в грозное оружие, в обоюдоострый меч, поражающий врагов и друзей.

Подобно воде магия способна принимать самые разные формы. Одним мановением палочки Мадам Помфри вылечила её злосчастный перелом, но одного же взмаха палочки было достаточно, чтобы причинить мучения, какие могли привидеться только в ужасном кошмаре. И хотя глоток воды мог спасти в пустыне, тем не менее, вам бы не захотелось оказаться на дне океана, под толщей воды.

Там, на крыше Джинни оказалась на дне океана магии.

Как же такая грозная свирепая сила помещалась в куске дерева?..

Джинни потуже завязала пояс и подняла воротник от ветра, который, казалось, состоял из кинжалов. Девочка смотрела на ручей из растаявшего снега и думала о магии.

* * *

Гермиона знала, что когда Патронус вернулся, не найдя Гарри, она повела себя, как идиотка. Но за волнами отчаяния пришёл плотным красным туманом наполнивший голову гнев. Отомсти, бей, кусай, рви на части, кричал он. Гермиона не успела даже как следует испугаться, когда охранное заклинание сработало на Пожирателя Смерти.

А теперь она мертва. Проклятье.

Гермиона прислушалась. Глонг-псст. Глонг-псст. Что-то не похоже на пение ангелов. Девушка сосредоточилась, сделала вздох… и набрала рот полный воды и ила.

Гермиона открыла глаза, кашляя и пытаясь нащупать палочку в складках насквозь мокрой мантии. Если ей повезло остаться на этом свете, нужно постараться здесь задержаться, благоразумно решила юная ведьмочка.

Приподнявшись на локтях, Гермиона засомневалась в своих выводах. Видимо, гигантская волна её всё-таки прикончила, потому что как иначе можно было объяснить чистое небо и высокое солнце над головой и реку, на берегу которой она находилась?

На мили вперёд простирались сочные зелёные луга, а на горизонте вставал темно-зеленой стеной лес. Создавалось впечатление ленивого летнего полдня в какой-нибудь деревушке вроде Оттери-Сент-Кэчпоул…

На мгновение Гермиона перестала дышать. Вон там, за холмом с берёзой с двумя стволами остановился Ночной Рыцарь, а здесь... Гермиона прикинула расстояние. Здесь должна стоять Нора.

Огромная волна-убийца из расплавленной магии неслась прямо на них…

Гермиона с ужасом взглянула на реку. Осторожно вытянув руку, она почувствовала, как ветер оставляет на ладони тонкие паутинки магии. Воздух вокруг руки нагрелся, и потянуло въедливым и тяжелым запахом оловянной магии, от которого у вас начинали болеть зубы.

— Рон, — позвала Гермиона дрожащим голосом. Отвести взгляд от «паутинки», всё быстрее опутывающей ладонь, как кокон, она не посмела — так кролик не может пошевелиться под взглядом змеи. — Рон, если ты где-нибудь рядом, отзовись, пожалуйста.

Неподалёку раздался «чпок», и от ландшафта отделился Рон Уизли.

— Надеюсь, мы не умерли, я совсем иначе представлял себе загробную жизнь, — проворчал он, нетвердой походкой приближаясь к подруге.

Гермиона хмыкнула, удивившись, как у него хватило сил на такое длинное предложение. Но эта мысль промелькнула на границе и исчезла. Разумная и рациональная часть призывала бежать, но всё внимание в данный момент было направлено на «кокон», из которого лезли молоденькие клейкие зелёные листочки, щекочущие ладонь. Они тихо шуршали, обволакивали пальцы и тянулись к солнечному свету. Гермиона заметила, что на первой хрупкой веточке появились почки. Они лопались, и из них лезли крошечные цветы. В лицо Гермионы повеяло теплом весны.

— Проклятье, — ахнул Рон, заметив расцветшее, как цветок, деревце на ладони девочки.

Гермиона вздрогнула и сжала ладонь. Тотчас деревце превратилось в обжигающий ледяной песок, прошедший сквозь пальцы и растаявший, не коснувшись земли.

Несколько секунд они молчали.

— Что это было? — наконец, спросил Рон.

Гермиона приложила ладони к ушам. Она не могла избавиться от ощущения, что они дёргаются в разные стороны.

— Магия… магия трансфигурирует время.

Это был весьма драматичный момент. Но, как и все Уизли, Рон твёрдо стоял на ногах, и был не намерен сходить с тропы немногих известных из школьной программы фактов. В этом плане Рон был похож на миссис Уизли — она никогда не выбрасывала вроде бы ценные, но совершенно бесполезные в хозяйстве вещи, следуя принципу «когда-нибудь да пригодится».

— Чепуха! Это же одно из исключений из закона Гэмпа, — возразил он.

Но Гермиона смотрела на свою ладонь и почти осязала стремительный рост деревца. Магия хотела жить. В момент, когда почва уходит из-под ног, бывает трудно сосредоточиться на происходящем. Если несколько минут назад Гермиона чувствовала себя беспомощной, как выброшенная на песок рыба, то сейчас внутри вращались турбины злости.

— Неужели? — осведомилась Гермиона, причём вибрирующий голос был больше похож на рычание. Вытянув руку вперед, она всверлилась в Рона взглядом суровее, чем у Макгонагалл. — Ты смотришь? Внимательно?

Он кивнул и сделал шаг назад. От такой Гермионы можно было ожидать чего угодно.

— Тыквенный сок!

Воздух наполнился запахом жирной прокисшей свинины, и из воздуха возник до краёв наполненный кубок. Гермиона поймала его и сунула под нос шарахнувшемуся от неё мальчику. В кубке плескался тыквенный сок.

— !!! — выругалась Гермиона.

— Э-э, — высказался Рон, но Гермиона пока не нуждалась в собеседнике.

— «Достаньте мне из воздуха тыквенный сок, мисс Грейнджер!» Ведь он знал! Старая летучая мышь…

Вдруг Гермиона замолчала. Воздух дрожал, как натянутая тетива. В пальцах приятно покалывала оловянная магия, подпитывающая гнев, дающая силу и нашептывающая её применить. Все заклинания, даже сложные, требующие долгих упражнений, сейчас получились бы у неё с первого раза. Сытный обед из воздуха? Ха! Она могла бы создавать…

Но Гермиона знала секрет.

Зажмурив глаза, она опустила руки по бокам, но не выплеснутый подогреваемый магией гнев продолжал распирать грудь.

Думай. Найди мысль, способную удержать тебя. Снейп отправил нас на верную смерть. Вы с Роном выжили. Снейп отправил нас на верную смерть! Гарри жив…

Земля перестала вращаться для Гермионы на долю секунды, а потом девушка задышала глубоко, но спокойно.

— Гермиона, ты как? — Рон неловко переступил с ноги на ногу.

— Нормально, — прошептала Гермиона и отвернулась, чтобы он не видел, как она смахивает слёзы. — Давай лучше найдем Джинни и Гарри.

Рон вытаращился на подругу.

— Ты знаешь, где они? Джинни в порядке? Гарри жив?

Гермиона кивнула. В течение нескольких мгновений, когда магия завладела её гневом, она чувствовала, как на её коже растут деревья, уходя корнями глубоко в сердце, как внутри неё летают птицы, неся на своих крыльях ветерок, который Гермиона ощущала так же ясно, как растущие жизни Гарри и Джинни. Она объяла мир и стала его землей, воздухом, водой и сутью…

Еще секунда-другая, и у Гермионы лопнули бы глазные яблоки.

— Да. Из-за дестабилизации нас вынесло в океан.

Рон недоуменно заморгал. Нежно-зелёный цветущий пейзаж едва ли навевал мысли об океане.

— Но…

— Вообрази, что ты фарфоровый сосуд, — тихо произнесла Гермиона. — А магия — это вода. Сколько воды понадобится, чтобы наполнить сосуд до краёв? А какого напора будет достаточно, чтобы вода разбила сосуд вдребезги? Здесь магии, как воды в океане… И ей известно, что мы здесь.

Лицо Рона вдруг побелело как полотно.

— Не пытайся колдовать, — тем же ровным голосом предостерегла Гермиона. — Нам с ней не справиться.

— Что же делать?

— Не знаю, — огрызнулась Гермиона, но тут же криво улыбнулась. — Отыщем Гарри и Джинни и посмотрим, что сможем сделать.

Пока Рон и Гермиона выжимали мантии и выливали воду из башмаков, мозг у Гермионы работал во всю мощь. Она пыталась прикинуть, сколько им идти до друзей. По недавним ощущениям они находились в районе правой почки.

— Так значит, здесь нельзя пользоваться магией? — уточнил Рон.

— Нет.

— Совсем?

— Я же сказала, нет, — рассердилась Гермиона.

Рон пожал плечами.

— Я всего лишь хотел сказать, что жалко было бы всё это оставлять здесь, — он ткнул большим пальцем себе за спину.

На траве была расстелена скатерть, уставленная корзинкой с горячими свежими булочками, блюдо с сыром и колбасой разных сортов и термосом с горячим чаем.

Достаточно было только подумать о еде…

— О. Извини.

Через несколько минут Рон и Гермиона отправились в путь. Но булочки, колбасу и термос они всё-таки с собой взяли.

В случае опасности люди редко придают большое значение тому, что им сегодня не удалось пообедать. А ещё люди видят только то, что хотят видеть. Широко известный факт.

Джинни Уизли хотела видеть ответы на свои вопросы больше, чем тёплую кровать, даже если бы она в этом ни за что не призналась. Может быть, по этой причине от неё ускользнул факт, что далеко на горизонте было так светло, будто в ночное небо были направлены несильные софиты.

А может, Джинни просто очень устала.

Как бы там ни было, от Гарри Поттера это явление не укрылось. А всё потому, что он оказался в самом его эпицентре.

Мальчик-Падающая-Звезда произнес несколько слов, о существовании которых в его лексиконе Гермиона даже не подозревала, и обрадовался, что на этот раз они не расцветили воздух. Некоторое время он сидел на земле, радуясь твёрдой почве под ногами и крепко держась за поросший мхом камень на случай, если вселенная припасла для него ещё одну болтанку. С неё станется.

Дождавшись, когда мир перестанет раскачиваться, Гарри встал, опираясь на каменюку. Перед ним простирались серые поля, в ночи похожие друг на друга, как кошки. Кругом не было ни души, только остывающие звезды негромко шипели в траве, да ветер гулял в чёрных кронах деревьев возвышавшегося неподалеку леса. В его свисте был отчётливо слышен издевательский мотивчик.

Вдруг впереди зашевелился куст шиповника. Спрятавшись за камень, Гарри крепко сжал палочку. Среди сухих затрещавших веток осторожно появился край деревянной выкрашенной в коричневый цвет двери. Дверь посмотрела налево, потом направо. Затем, пригибаясь к земле и немного шатаясь, она покинула куст, продолжая начатый спор. Позолоченная дверная ручка светилась в темноте, как глаз животного.

— Проклятье, эта штуковина ужасно тяжелая! — возмутился голос номер один.

— Вот и прекрасно! — ответил ему второй. — Хочешь схлопотать звездой по башке?

Гарри понял, что сидит с открытым ртом, и вскочил на ноги.

— Привет, — окликнул он улепетывающий предмет интерьера.

Дверь остановилась, и Гарри услышал шушуканье.

— Мне нужна помощь, — почти с отчаянием произнес мальчик. — Что это за место?

Шушуканье прекратилось.

— Слушай, приятель, ответь нам сначала на пару вопросов. Тебе в последнее время случайно не приходило в голову, что ты настолько крутой волшебник, что у тебя магия аж оттудова прет? — осведомилась дверь.

— Что? — изумился Гарри. Такого вопроса он точно не ожидал, а уточнить, что же голос имел в виду под «оттудова», просто не решился.

— И смеяться тебе не хотелось? Вот так «МВА-ХА-ХА!»

— Что? — переспросил Гарри.

— Ну, знаешь, таким совершенно чокнутым зловещим смехом? — уточнила дверь и с надеждой повторила: — Мва-ха-ха?

— Нет, — Гарри уверенно помотал головой.

Даже позолоченная ручка выглядела несколько разочарованной.

— Ну, ладно.

Дверь опустилась на землю, и из-за неё показались две головы. Одна из них принадлежала старику, а вторая юноше, чьи красные прыщи светились даже в темноте.

— Стой на месте, — приказал старик Гарри. — А ты иди, посмотри, — он толкнул юношу, и тот с нерешительностью человека, которому очень не хотелось этого делать, вылез из-за двери и осторожно приблизился к Гарри, готовый в любой момент задать стрекача. На вид мальчику можно было дать лет четырнадцать. Он был на голову ниже Гарри, и то и дело наступал на полы явно большой ему изношенной мантии. На пухлом веснушчатом лице было написано отчаянное желание оказаться в другом месте.

Не спуская глаз с Гарри, мальчик сделал круг вокруг него и, кажется, даже его обнюхал. Заметив, что Гарри наблюдает за ним, он задрал нос так высоко, что будь они одного роста, вместо лица Гарри видел бы одни лишь ноздри.

Закончив круг, мальчик остановился напротив. Вид у него был явно повеселевший.

— В порядке, — оглянулся он на старика и, повернувшись к Гарри, вытер мокрый нос рукавом мантии и протянул руку. — Сэм.

— Гарри, — юноша пожал ему руку и пожалел, что Сэм заодно не вытер ладонь.

Старик вышел из-за убежища. Несмотря на посох, держался он очень прямо, а худое высохшее лицо было похоже на обтянутый кожей череп.

— Значит, он не один из них? — строго осведомился он, подходя к мальчикам и буравя Гарри Взглядом. Юноше не раз приходилось встречаться с таким взглядом. Так профессор Макгонагалл смотрела на Фреда и Джорджа, когда те затевали какую-нибудь проказу. Я наблюдаю за вами и, когда вы снова задумаете какую-нибудь проказу, я об этом узнаю, — говорил Взгляд.

— Нет, — лицо Сэма засияло, как начищенный тазик, и он гордо постучал себя по носу. — У меня нос — золото. Проклятую оловянную магию за версту чует. Тем более, не стали бы они просить помощи, — спохватившись, он поспешил представить своего товарища: — А это старик Джонсон.

Старик только фыркнул. Гарри не сомневался, что он был невысокого мнения о подобного рода церемониях.

— Нечего здесь рассиживаться. Берите дверь и идем, — проворчал старик Джонсон и бросил на Гарри быстрый взгляд. — А для разговоров ещё будет время.

Гарри с Сэмом подняли тяжёлую деревянную дверь и пошли следом. Несмотря на то, что старику приходилось опираться на посох, шёл он твердо. Мешок из грубой холщовой ткани погромыхивал на его спине, и Гарри оставалось только гадать, как они с Сэмом тащили дверь.

— Ты не сердись, — шепотом посоветовал ему Сэм, который явно был рад, что теперь он не один делит мрачную компанию старика. — Старик Джонсон суров, однако он всегда дело говорит.

Гарри промолчал. Он не сомневался в том, что старик говорит и делает дело, однако от него не укрылось, как повеселел Сэм, когда выяснилось, что Гарри не из них. И даже лицо старика как будто смягчилось. Но Гарри это скорее встревожило, чем успокоило. Эти люди боялись.

Что же было не так с оловянной магией?

Ответ на вопрос начал вырисовываться сам, и ответ этот Гарри очень не понравился.

Перед тем, как провалиться в Куда Угодно, о котором говорила Луна, Гарри столкнулся с огромной концентрацией магии. В этом он не сомневался. Раскаленная, она шипела, как сочный кусок жирной свинины на сковороде, но Гарри был уверен — она имела больше общего с горячим дымящимся оловом. Магия забивалась в рот и нос, и вы задыхались и кашляли, как туберкулёзник, лишь бы избавиться от ощущения, будто у вас поджариваются внутренности.

Старик, Гарри и Сэм приближались к лесу, когда далеко позади них земля затряслась и загрохотала так, будто столкнулись две горы. Ярко-голубые молнии исчезали в небе. Это вполне могла быть обычная гроза, если бы молнии шли не из-под земли.

Гарри ощутил, как по огромному пространству полей разливается магия. Волосы на затылке у мальчика зашевелились. Рядом от ужаса задохнулся Сэм.

Несколько секунд все трое смотрели на бьющие молнии. Потом старик Джонсон ткнул посохом в едва заметную приближающуюся серебристую струйку.

— Бегите! — гаркнул старик.

Подхватив дверь, Гарри и Сэм устремились за стариком, который резво перепрыгивал через колдобины. Сэм хрипел впереди. Несколько раз мальчик спотыкался, попав ногой в яму, но Гарри успевал его подхватить. Бежать было неудобно: проклятая дверь больно била по плечу и пот заливал глаза, однако Гарри даже не думал о том, чтобы остановиться. Спиной он чувствовал, что магия их преследует. Гарри мог поклясться, что тонкая едва отличимая от воздуха серебристая струйка поворачивается из стороны в сторону, ища след волшебников.

Меж тем они достигли леса. Словно змея, старик Джонсон скользил сквозь деревья и кусты, а Гарри цеплялся за каждую ветку. Ноги у него ныли от ям и кочек.

Гарри не заметил, когда исчез старик. Просто в одно мгновение он понял, что больше не видит мелькающей между сучьев серой мантии.

Но не успел Гарри окликнуть Сэма, как их вынесло на поляну, со всех сторон окруженную деревьями. Оглянувшись, Гарри не увидел дыру, через которую они попали. Высокие ели плотной стеной окружали слегка покосившийся каменный дом, из окон которого росло по молодому зеленому дубку.

— Быстрее, — поторопил старик Джонсон, поджидающий их около открытой двери.

Мокрые задыхающиеся ребята ввалились в дом, и старик захлопнул дверь. С гримасой на лице и бормоча что-то о больной поджелудочной, Сэм, держась за бок, рухнул на стул. Когда старик забрал у Гарри дверь, тот сделал несколько глубоких вдохов, уперев руки в колени.

— Ты как? — спросил его Сэм.

— Нормально, — ответил Гарри, и на широком почти детском лице Сэма появилась улыбка.

— Добро пожаловать в Хогвартс.

Гарри кивнул — ему не хватало дыхания, чтобы… Мысли словно с разгона въехали в стену.

Хогвартс?!

* * *

Рон и Гермиона шли в молчании. Гермиона уже рассказала другу, как пыталась отправить сообщение Гарри, и как выдра вернулась без ответа, рассказала об оловянной магии и на что она была способна.

Но ты рассказала не всё. Ты не рассказала Рону, что значат чистые страницы из трудов о магических полях — сотни лет непрожитых жизней волшебников, оказавшихся в плену магии. Ты никогда не окончишь школу. Ты никогда не вернешься домой.

Гермиона крепко зажмурилась. Она всегда, всегда выбирала знание, потому что верила, что если известны условия задачи, то она уже наполовину решена. Но сейчас какая-то часть юной ведьмы, маленькая и трусливая, хотела бы ничего не знать. Вместе с благами знание примеряет на плечи человека ответственность за поступки и решения, и Гермионе было это хорошо известно.

Но ты не настолько хороша в магии. Когда придет время, знание тебе не поможет, как прежде, и ты не сможешь защитить тех, кто тебе дорог.

Гермиона украдкой посмотрела на Рона. В его длинных руках, нескладной фигуре, веснушках Гермиона видела годы своей жизни. В нём и Гарри было запечатлено её детство. Но сейчас Гермиона не могла думать о Гарри. Мысли о нём причиняли почти физическую боль.

Ты проиграла сражение, даже его не начав.

Снова и снова девочка перебирала в памяти разговор со Снейпом. Мог ли он отправить их, зная, что для этой задачи нет решения? Гермиона не могла поверить, что он мог так поступить.

Над головой светило солнце, легкий ветерок, хотя и нёс с собой привкус магии, нежно щекотал щеки. Лучшей погоды для пешей прогулки по берегу реки нельзя было придумать. Гермиона внимательно смотрела на воду, и что-то внутри подсказывало, что в этой реке течет не только вода. То же самое текло в её крови.

Никто не знал, что происходит потом с человеком, впустившим в себя оловянную магию, но Гермиона знала, что он чувствует. Магия давала силу, но забирала ещё больше.

Девочка сделала глубокий вздох, взяла Рона за руку и крепко сжала его ладонь. Мальчик удивлённо приподнял брови, и Гермиона улыбнулась самыми уголками губ.

Когда придет время, она должна быть готова.

Волшебству невозможно научить — волшебником или волшебницей рождаются. Дай магглу волшебную палочку, объясни движения и все компоненты простейшего заклинания левитации, и бедняга только заработает себе легкое головокружение.

Спроси у взрослых волшебников, как они пользуются магией, и получишь несколько сотен ответов, в основном, двух направленностей. Одни пустятся в долгие пространственные объяснения, ссылаясь на школьный курс профессора Флитвика. Другие, немножко более проницательные, посмотрят на вас, как на сумасшедшего с вопросом «Как ты дышишь?»

Между любым волшебником и магией можно смело ставить знак приблизительно равно. Поэтому магглы и сквибы не получают писем из Хогвартса.

Магия растет вместе с юным волшебником, крепнет и ждет своего часа. Это объясняют студентам на первом курсе. Джинни вспомнила, как как-то за обедом Невилл рассказал, что однажды он выпал из окна и отскочил от земли, как мячик. Магия защищает волшебника. Так на уровне инстинкта и рефлексов магглы вскидывают руки, закрывая лицо от летящего мяча.

Джини потерла ноющие виски и села на замелю, крепко обхватив колени руками и мрачно наблюдая за весело журчащей рекой, чье русло уходило глубоко в землю. Дыхание вырывалось изо рта белыми облачками пара. Магия могла разлиться в озеро, но это была река, потому что ей так захотелось. У Джинни все сильнее чесались руки устроить магии хорошенькую трепку.

Если бы это было возможно.

Магия не пыталась защитить Джинни, она хотела ее убить. Девочка прикоснулась к царапинам на щеке от щепок разлетевшейся парты. Казалось, уже прошли годы, а не несколько дней. Джинни хмыкнула. За все это время она ни разу не вспомнила о Гарри, зато на ум тотчас пришел Малфой.

От обиды Джинни шмыгнула носом. Наверняка сидит сейчас в поезде, жует шоколадные лягушки и едет в Хогвартс, а ей ничего не остается, как только смотреть на поднимающийся над рекой туман. Девочка склонила голову. Туман явно обладал магическими свойствами. Иначе как еще объяснить, что, растворившись, он оставил после себя ушастых кроликов или беззаботно порхающих над рекой бабочек?

Девочка медленно поднялась на ноги, которым не терпелось броситься прочь. Но сбежать — значит, всего лишь оттянуть новый взрыв или еще какую-нибудь выходку рехнувшейся магии. Тем более, что могут ей сделать кролики и бабочки? Вдруг плотный туман разделился на тонкие струйки-щупальца, устремившиеся от реки в разные стороны. Джинни внезапно подумала, что идея сделать ноги не лишена привлекательности.

Ну, уж дудки.

Джинни мрачно насупилась.

Бочком приблизившись к одному щиплющему травку кролику, Джинни осторожно присела рядом с ним на корточки. Кролик на нее даже не посмотрел. Девочка перевела дыхание и принялась наблюдать. Создавалось впечатление, будто на несчастного зверька перевернули банку серебряных блесток. Но шевелил ушами и усами он, как настоящий.

Осмелившись, Джинни опустила ладонь и погладила кролика. Под пальцами оказалась мягкая шерстка, под которой были все позвонки, которые есть у каждого нормального кролика. У девочки перехватило дыхание. Под ее ладонью билось маленькое живое сердце.

Но это было неправильно. Даже первокурсникам известно, что магия не может создавать жизнь.

Стоило Джинни подумать об этом, как рука прошла насквозь сквозь шерстку. Кролик исчез так стремительно, будто его стерли движением ластика. Джинни оглянулась. Бабочки, кролики — все исчезли.

Но осталась она, высокая девочка из тумана, с кожей, будто посыпанной щедрым слоем блесток. Она стояла напротив Джинни и улыбалась мягкой теплой улыбкой, какой встречают после разлуки самых близких друзей.

Побелев от потрясения, Джинни отшатнулась.

Девочка была ее копией.

Да, это была она — Джинни видела каждое утро это самое лицо в зеркале. Те же губы и нос, веснушки и румянец во всю щеку, только глаза были не карие, а серые, цвета расплавленного олова.

За вычетом еще кожи она была, как две капли, похожа на Джинни. Длинная темно-коричневая мантия, под которой — Джинни была абсолютно уверена — были старые джинсы Фреда. Но Джинни не могла не заметить, что мантия была с иголочки, на щеках не было царапин, а длинные светящиеся здоровьем рыжие волосы лежали, как после свежей укладки. Как настоящая девушка, Джинни тотчас прониклась к ней недоверием.

— Кто ты? — пропищала Джинни и смутилась своего тонкого ломкого голоса.

Улыбаясь, девочка приложила ладошку к губам. Джинни покраснела. Перед следующим вопросом она прочистила горло.

— Это все ты, не так ли? — Джинни кивнула туда, где минуту назад сидел кролик. — Ты наколдовала кролика?

— Я его создала, — поправил двойник, и голос прозвучал так, будто друг о друга ударились тысячи крошечных хрусталиков. — И этому я могу научить тебя.

Девочка даже бровью не повела. Как любого хорошего охотника, с квоффлом приближающегося к воротам противника, Джинни было очень трудно сбить с пути.

— Кто ты? — с нажимом повторила она.

Двойник тихонько рассмеялся мягким смехом, от которого у Джинни мороз продрал по коже.

— А ты разве еще не поняла? Я Магия.

Джинни в упор посмотрела на нее.

— Врешь. Магия не создает жизнь.

Смех прекратился.

— Ошибаешься, — девочка нехорошо прищурилась. — Ты просто не представляешь, на что я способна, — голос изменился и почти превратился в шипение. Взгляд серых глаз стал жестким и безжалостным. — Все благодаря вам, волшебникам, возомнившим себя пупом земли из-за какого-то куска дерева. И вам еще хватает наглости считать, будто у вас есть надо мной власть.

Не выдержав, Джинни отвела взгляд. В мозгу гонгом раздавался этот звенящий голос, и прошедшая сквозь тело вибрация едва не бросила Джинни на колени. Так чувствует себя песчинка на побережье океан — ничтожно маленькой и в полной мере осознающей, что она принадлежит океану, а без него она ничто.

— Зачем я тебе? — негромко спросила она.

На губы Магии наползла насмешливая улыбка.

— Я хочу сделать тебе подарок. Больше никаких глупых заклинаний, зелий и палочек.

— Не надо мне никаких подарков, — Джинни по-прежнему смотрела в сторону.

— А я думала, ты обрадуешься, ведь, насколько мне известно, в последнее время ты не особо успеваешь в школе.

— Все равно нет.

Но перед ответом была пауза, легкое колебание, крошечное сомнение, как пузырек воздуха, появившийся на поверхности воды и лопнувший через мгновение. Но оно там было, и что ещё хуже, они обе знали об этом.

— Я могу все изменить, — почти нежно пообещала девочка. — Есть вещи, которые не должны были никогда произойти, но произошли. И я говорю сейчас не о школьных оценках, а о событиях, ломающих судьбы. Знакомство с Томом Реддлом, смерть Сириуса — они никогда не произойдут. Подумай об этом.

Магия вопросительно изогнула тонкую бровь. У Джинни возникло страстное желание броситься на нее с кулаками. В основном, потому что больше всего на свете ей хотелось принять это предложение, а не из-за того, что эта девчонка была настоящей стервой, хотя Джинни никогда бы не призналась в этом даже себе.

— Что ты хочешь взамен?

Это был не вопрос, а едва заметное движение губ, и Джинни знала, что будет осуждать себя всю жизнь.

Серые глаза Магии жадно сверкнули.

— Будет нечестно, если мы только твою жизнь сделаем лучше. Думаю, в мире достаточно волшебников, нуждающихся в моей помощи. Я могу успокоить боль, восполнить потерю, исполнить самые заветные мечты человеческого сердца. Я хочу вернуться.

Джинни смотрела в землю. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять, что внутри девочки идет борьба.

Магия нетерпеливо облизала губы.

— Даже мальчик с зелеными глазами может полюбить тебя, — почти шепотом пообещала она.

Джинни подняла голову. Несколько секунд она в упор смотрела на Магию. А потом будто во сне размахнулась и влепила девочке звонкую пощечину.

— Я не разрешала тебе лезть в мои секреты, — встряхивая руку и тяжело дыша, сказала Джинни.

Магия отшатнулась, схватившись за быстро краснеющую щеку и смотря на Джинни взглядом змеи, на которую вдруг напала взбесившаяся мышка. Джинни мрачно улыбнулась.

И точно в этот момент из черной дыры, по краям которой потрескивали синие искры, появился Малфой, неуклюже шлепнувшись между ними на землю. Девочки не обратили на него никакого внимания.

Драко сел и посмотрел на сцепившихся взглядами Джинни и Магию.

— Я не вовремя?

Девочки посмотрели на него, а потом друг на друга. На Джинни будто вывернули ведро ледяной воды. Она задохнулась от ужаса, взглянув на гримасу двойника. Как никогда в жизни четко девочка видела свое будущее. Короткое и крайне неприятное.

Джинни схватила Малфоя за рукав и потащила прочь.

— Бежим, — она подтолкнула Малфоя. Краем глаза она видела, как над рекой снова поднимается белый плотный туман. Почему-то Джинни была уверена, что на этот раз появятся не бабочки и кролики. Магия стояла неподвижно, как статуя, и только на ее губах змеилась тихая улыбка.

Малфой посмотрел на белое перекошенное от ужаса лицо Джинни и кинулся за ней.

За спиной Джинни слышала, как зашуршал воздух, а потом раздался звук, будто от тумана отделилось нечто. Оглянувшись, девочка увидела белых, будто облепленных нелепыми блестками волков. Позади тварей стояла Магия, и даже издалека Джинни могла различить на ее лице мстительную ухмылку. Она неторопливо гладила по голове самого крупного волка. Темно-коричневая магия развевалась и хлопала на ветру.

Почему она не спустит своих тварей? Чего она ждет?

А потом Джинни все поняла. Перед ними простиралось бескрайнее серое в скудных предрассветных осенних сумерках поле. Здесь негде было спрятаться и некуда убежать.

Проклятье!..

Вот так всегда, с горечью подумала Джинни. Даже не оглядываясь, она знала, что происходит. Магия нагнулась так, что ее губы оказались вровень с волчьим ухом. А потом она негромко произнесла своим звенящим, как погремушка, голосом несколько слов.

Воздух наполнился жутким продирающим до костей воем.

Стая бросилась в погоню, спеша выполнить приказ хозяйки.

Джинни не знала, было ли ей когда-нибудь так страшно. Когда вокруг вас взрываются предметы мебели, стены облезают, как кожура с апельсина, и покрываются инеем, и ваша палочка внезапно начинает стрелять оловянной магией, вы, конечно, наверняка испытаете некоторое беспокойство. Но вы не можете знать, что будет дальше, и это незнание оставляет в вашей душе местечко для нелепой присущей человечеству надежде.

За Джинни и Малфоем гнались волки, и девочка не могла представить себе какого-нибудь другого исхода их встречи, кроме одного, багряного от крови.

Вдруг Драко остановился и вытащил палочку.

— Остолбеней! — он отправил заклинание в вожака стаи.

Джинни и Драко с ужасом наблюдали, как огромный белый волк, подпрыгнув на мощных лапах, схватил заклинание. Последовал жуткий треск, и заряд исчез в волчьей пасти.

Над полем поплыл вибрирующий смех, похожий на перезвон колокольчик. Похолодев от ужаса, Джинни кинулась бежать, но от проклятого смеха дрожала земля, а ноги заплетались

Внезапно поле перед ними закончилось, оказавшись резко обрывающимся холмом. Внизу был слышен глухой шум черной в сумерках реки. Джинни прикинула расстояние. Вода была не настолько далеко, чтобы разбиться, однако оставляла серьезные шансы покалечиться.

И все же это было лучше, чем встретиться с острыми, как бритва, волчьими зубами.

— Нужно убираться отсюда, — крикнул Малфой, заглянув в провал. Ветер бросил волосы ему в лицо.

Но было поздно. Волки приближались слишком быстро.

— Мы не успеем спуститься, — возразила Джинни, глядя на мальчика странным взглядом. Решение пришло мгновенно. — Но ты успеешь.

Серые глаза удивленно распахнулись.

— Что?

— Прости, Малфой, — Джинни сильно толкнула Драко, и тот полетел с обрыва в реку. Громкий плюх сообщил о его приземлении. Джинни вознесла быструю молитву всем богам, надеясь, что он ничего себе не сломал.

В это мгновение ее ноги будто приросли к земле. Джинни усмехнулась. Дешевый трюк. Она даже не собиралась убегать.

Как благородно. Думаешь, ты спасла мальчишку?

Нет, но мне очень хотелось бы в это верить.

А он ведь пошел за тобой. Как какой-нибудь сказочный принц.

Джинни медленно обернулась.

Волки были совсем близко. Джинни смотрела прямо в их оскаленные пасти и слышала негромкое угрожающее рычание.

Закрой глаза и умри.

Сжав кулаки, Джинни из чистого упрямства задрала подбородок и открыла глаза как можно шире. Как ни странно, она не ощущала больше ни страха, ни усталости. Десятки мыслей, никак не связанные друг с другом, проносились в ее обессиленном мозгу.

Девочка будто видела себя со стороны — не в силах пошевелиться, она стоит на краю обрыва, окруженная готовой вот-вот броситься стаей самых нелепых на свете волков. Ветер треплет волосы, но она все равно слышит стук своего живого сердца. Джинни никогда не видела ничего более странного.

А потом все закончилось.

Совсем зеленая трава жухла и сминалась, стоило носку ботинка ее коснуться. Воздух холодел и на глазах наливался свинцовой тяжестью ноябрьских проливных дождей. Рон и Гермиона медленно входили в осень.

— Как думаешь, что там? — негромко спросил Рон.

Гермиона проследила за его напряженным взглядом и поежилась. Пейзаж будто достраивался по мере их приближения. Гермиона сосредоточилась на темно-коричневом пятне под кустом. Девочка моргнула, и пятно оказалось безобидной кучей опавших листьев. Но это только настораживало.

На горизонте стоял сырой туман. Гермиона не могла решить, отодвигается ли этот туман или же превращается в траву, кусты и деревья. Она сильно сжала в кулаке фальшивый галлеон. Тот больше не посылал сообщения, однако это было единственное, что напоминало о Гарри, а ей сейчас особенно не хватало его мужества.

— Гарри и Джинни, — прошептала Гермиона. — И мы их отыщем.

Рон вопросительно поднял брови, и Гермиона поняла, что он спрашивал ее о другом. Девочка слегка покраснела и раздраженно передернула плечами.

— А, ты об этом. Не знаю. Гора философских камней? Котел полный до краев зелья удачи? Обед на сто человек? Похоже, у магии получаются отличные бутерброды с сыром.

Девочка поймала удивленный взгляд Рона, и раздражение покинуло ее, как воздух выходит из воздушного шарика.

— Прости, — Гермиона устало потерла лоб. — Не знаю, что на меня нашло. Наверное, я слишком много переживаю.

Неправда.

— Заткнись!

— Что? — изумился Рон.

— Ничего, — пробормотала Гермиона, держась руками за голову. Похожий на сотню позвякивающих колокольчиков голос — она слышала его в своей голове.

Так вот, как это происходит, отстраненно подумала Гермиона. В «Пророке» об этом не писали, но в старых выпусках наименее популярных газет, которые можно было найти только после тщательных поисков в библиотеке, иногда встречались заметки о сквиббах. Рожденные в волшебных семьях, но лишенные способности колдовать, они нередко решались впустить в себя магию и сходили с ума.

Гермиона слабо улыбнулась, но это была невеселая улыбка. Для волшебного общества было нормально, если маг слетал с катушек и начинал кидаться запрещенными заклинаниями налево и направо, но о том, что магия могла сделать с человеком, предпочитали молчать, ограничиваясь разговорами о волшебных болячках. Почему-то говорить об этом было неправильно. Это как если бы люди начали рассказывать друг дружке, что против них подняла бунт их собственная почка. Это же абсурд. В этом нет никакого смысла.

Но кто сказал, что магия имеет что-то общее с почкой?

Гермиона вздохнула. Она старалась не думать о том, что, возможно, с ней происходит то же, что с теми несчастными сквиббами.

— Ты в порядке? — Рон взял Гермиону за запястья и осторожно отвел руки от лица, вглядываясь в лицо. — Ты очень бледная.

— Со мной все нормально, — проговорила Гермиона по слогам, глядя ему через плечо на реку. О боги, она точно сходит с ума. Девочка зажмурилась и снова открыла глаза. Видение не исчезло. — Посмотри, — она повернула голову Рона. — Ты тоже его видишь?

— Что… — не понимая, начал Рон и замолчал. — Малфой?!

Рон взял низкий старт.

* * *

По мнению одного маггловского философа, в одну реку невозможно войти дважды, потому что это будет уже не та река, что и в первый раз.

Но в волшебном мире, где в стакане можно поднять бурю, а из мухи сделать слона, к подобным афоризмам следует относиться с особой осторожностью, потому что магия понимает их очень буквально.

Нельзя войти в одну реку и выйти из нее же. Ну, или, по крайней мере, выйти в том же месте.

Драко был настолько сердит, что даже холодная вода не могла остудить его гнев.

Эта пигалица его столкнула! «Прости, Малфой!» Именно по этой причине у гриффиндорцев такая низкая выживаемость! Они же все чокнутые самоубийцы!

Вдруг по его позвоночнику гвоздем прошел ужас. Уизли осталась совсем одна. Мальчик ударил руками по воде.

Да чтоб вас всех!..

Вынырнув, Драко на мгновение зажмурился из-за резкого дневного света. Он успел различить траву, зеленым мазком мелькнувшую перед глазами перед тем, как снова ушел под воду.

Можно сказать, Драко повезло. Он вынырнул не в водопаде и не в омуте, а в относительно спокойном и не очень глубоком месте.

Однако первое правило успешного и, самое главное, живого пловца гласит: всегда снимай обувь и максимум одежды, прежде чем нырять в воду. И, конечно, это относится к зимней мантии, нескольким свитерам, брюкам и тяжелым кожаным ботинкам. Мокрая одежда тянет на дно не хуже камня.

Кое-как избавившись от мантии, Драко изо всех сил погреб к берегу. Однако из-за течения расстояние почти не уменьшалось. От холодной воды немели и наливались свинцом руки и ноги, а рывки становились все слабее и медленнее. Одуревший от усталости, мальчик чувствовал, что его сил достает только держаться на поверхности, и даже их скоро не станет.

Вдруг Драко понял, что загребает руками по воздуху, а вода с каждой секундой становится все дальше.

— Давай немного вправо, — услышал Драко девчачий голос с командирскими нотками. — Да это же не право!

— По-твоему, это легко? Попробуй рулить сама, если такая умная! — парировал мальчик.

— Ты же сказал, что уже запускал с Гарри воздушного змея!

— Запускал! Против ветра! И это был воздушный змей из фольги, ниток и картона, а не чертов хорек!

Не веря собственным ушам, Драко в ужасе посмотрел вниз. Два лица с булавочную головку были обращены вверх.

Искаженный голос грязнокровки Грейнджер вошел, как штопор, в правое ухо:

— Малфой, хоть минуточку веди себя, как порядочный воздушный змей! И не маши руками, ты не ветряная мельница!

Драко застонал. Неизвестно что было хуже — то, что он снова оказался в компании полоумных гриффиндорцев, или то, что они начали вздорить и препираться в тот момент, когда он находился на высоте пятнадцати метров, или то, что он не имел ни малейшего понятия, что такое воздушный змей!

Раскинув в стороны руки и ноги, Драко постарался не шевелиться, хотя больше всего ему хотелось орать и возможно даже фальцетом. Полеты без метлы вызывали у Драко, как и у любого человека, проведшего полжизни на метле, нескрываемый ужас.

Земля приближалась неровными рывками, но уже через несколько минут мальчик смог различить лица Уизли и Грейнджер, причем покрасневший от усилий Уизли наматывал невидимый леер на такую же невидимую катушку, а Грейнджер удерживала равновесие, не давая Драко свалиться на землю.

— И что теперь? — сдув с глаз мокрую прядь, пропыхтела Гермиона, которой все сложнее было воображать Малфоя, в котором было, как минимум, шестьдесят килограммов почти невесомой конструкцией.

— Гарри научил меня ловить воздушного змея, — неуверенно сообщил Рон.

Мальчики встретились взглядами.

— Только не это!

— О нет!

Раскрасневшаяся Грейнджер сердито фыркнула.

— Ну, хватит уже, — она махнула палочкой по направлению к Рону, а потом плавно опустила ее вниз.

Драко налетел на Рона, и оба рухнули на землю. Почти сразу раздалось два сдавленных вопля: один — сердитый, другой — обиженный.

— Грейнджер!

— Гермиона!

Девочка только закатила глаза, но тут Рон схватил Драко за грудки и, убедившись, что привлек внимание, хорошенько приложил его о землю.

— Где Джинни? Что ты с ней сделал, подонок?

Недолго думая, Драко ударил ему под ребра, и щипающийся и наносящий удары клубок из рук и ног покатился по земле.

— Да что же это такое, — всплеснула руками девочка и взмахнула палочкой.

Неведомая сила схватила мальчиков за шиворот и подняла в воздух, так что им оставалось только барахтаться и болтать ногами, обмениваясь свирепыми взглядами и ругательствами. Драко послал Уизли невинную улыбку — прежде чем их разняли, он успел хорошенько пнуть его в колено.

— Угомонитесь оба! — топнула ногой Гермиона и поджала губы точь-в-точь как профессор Макгонагалл. Потом она сверкнула глазами в сторону Драко. — Или ты немедленно расскажешь, где Джинни, или я устрою тебе такую трепку, что ты на всю жизнь запомнишь! А ты, Рон, прекрати вести себя, как маленький. Разве для этого мы воспользовались магией?

Растрепанный, насквозь мокрый и с заплывающим глазом, Драко посмотрел на Уизли. Лицо Уизли медленно багровело. Драко был уверен, что выглядит так же, потому что ему уже почти нечем было дышать из-за врезавшегося в кожу воротника. Похоже, они впервые поняли друг друга. Я не хочу иметь с тобой ничего общего, но я сделаю это, иначе она меня задушит в благородном порыве нас помирить, — говорил взгляд каждого из мальчиков.

Драко и Рон кивнули.

— Ну, вот и замечательно, — кивнула Гермиона, опустив палочку, и мальчики неуклюже свалились на землю. Потом она уперла руки в бока и повернулась к распростертому Драко, пробуравив его свирепым взглядом. — Я слушаю тебя, Малфой. Очень внимательно слушаю.

Драко сглотнул.

Некоторое время он говорил, а Уизли и Грейнджер слушали. Драко пропустил некоторые события, однако, в общем и целом, его рассказ соответствовал правде. Естественно, в разумных пределах. Драко вовсе не хотелось, чтобы Уизли снова набросился на него с кулаками.

— Значит, Джинни толкнула тебя в реку там, а вынырнул ты уже здесь? — хриплым голосом уточнил Уизли.

Драко кивнул, и вдруг Уизли засунул в рот костяшки пальцев, чтобы не засмеяться. Но уже через секунду Драко понял, что Уизли совсем не до смеха, и он зажимает рвущийся из глотки крик.

Грейнджер отреагировала сразу же — утешая, она положила руку ему на плечо.

— Я уверена, Джинни не поступила бы так, если бы не думала, что не сможет справиться, — почти скороговоркой произнесла она, не спуская взгляда с бледного лица Уизли.

Тот резко хохотнул.

— Справиться со стаей волков? Как ты себе это представляешь, Гермиона?

— До сих пор Джинни удавалось выходить из всех передряг, — спокойно парировала Грейнджер. — Даже если она не знает, что делает, у нее это получается.

Рон замер и опустил голос до шепота:

— Ты чувствуешь ее?

В первый раз Грейнджер отвела взгляд. Драко почти ей посочувствовал. Смотреть на такого несчастного Уизли было практически невыносимо — все равно, что пинать щенка со сломанной лапкой.

— Нет.

Драко отвернулся. Видеть, насколько эти двое были близки, несмотря на то, что еще несколько минут назад ругались и орали друг на друга, было неприятно.

Уизли исподлобья взглянул на Драко.

— Почему Джинни не прыгнула вместе с тобой? Может, это ты ее там оставил, а сам смылся? Почему ты не вернулся за ней?

Драко устало вздохнул.

— Я вынырнул уже здесь, — в сотый раз объяснил он.

Грейнджер покачала головой и остановила Рона, придержав его за рукав.

— Я ему верю, — странным голосом произнесла она, не спуская с Драко пристального взгляда. — Но если Малфой говорит правду, это значит…

— Что? — спросил Рон.

—… что река может работать и в обратную сторону, — закончила мысль Грейнджер.

Драко поймал полный энтузиазма взгляд Гермионы и похолодел.

— Ты же не серьезно! Это глупо! — запротестовал мальчик.

Грейнджер лучезарно улыбнулась ему в ответ.

— Я ж-же с-сказал, ничего не получит-т-тся, — через несколько минут печально заявил Драко. Он стоял по пояс в холодной воде.

— А ты попробуй нырнуть с головой еще раз, — не без злорадства посоветовал с берега Уизли.

Драко бросил на него мрачный взгляд, но как ни странно промолчал. За те два раза, что Грейнджер запустила его в реку, Драко продрог до костей, однако если бы грязнокровка решила попробовать в третий раз, он бы согласился, лишь бы избавиться от мучительного сосущего ощущения под ложечкой.

— Рон, перестань! — отрезала Грейнджер. Заламывая руки, она в волнении расхаживала взад и вперед по траве. Щеки у девочки пылали нездоровым румянцем. — Если река работает в одну сторону, значит, она должна работать и в другую. О боги, в этом дурацком месте получается даже самое глупое волшебство, будто у магии вдруг появилось воображение… — Гермиона помедлила. — Или Джинни успела произнести какое-то заклинание? Вряд ли… Но что, если она успела его подумать?.. Пожелать?.. Чего?..

Неожиданно девочка остановилась, как вкопанная, а потом уставилась на Драко так, будто видела в первый раз.

* * *

— Хогвартс?

Гарри изучал скудную обстановку. Негромко потрескивающий в камине огонь освещал истертые каменные стены, деревянный стол, два таких же старых стула и шкаф.

Похоже, здесь не было ничего нового или ненужного. И это место, чем бы оно ни было, не могло быть Хогвартс.

— Ага. У нас даже табличка есть, — похвалился Сэм и кивнул на камин.

Табличка действительно была. Деревянная и прямоугольная, она висела на стене прямо над каминной полкой. Некоторое время Гарри рассматривал криво вырезанные на ней буквы: H, О, G, W, A, перевернутая вверх тормашками R и S. Очень симпатичная, в общем, табличка.

Пока Сэм снимал с огня тяжелые черный чайник, расставлял на столе чашки, Гарри пытался собраться с мыслями.

— Но Хогвартс — это огромный замок с башнями и подземельями, движущимися лестницами и говорящими портретами, — наконец, нашелся он.

В наступившей тишине было слышно, как в чашку льется кипяток. Сэм с открытым ртом смотрел на Гарри, не замечая, что чай перелился через край и лужицей растекается по столу.

— Ты был в Хогвартсе? — резко спросил старик Джонсон, все это время стоявший в тени. Глаза старика сверкали в полутьме, как стеклышки.

Гарри оглянулся на него, чувствуя, что теряет нить разговора. Такого с ним не происходило с тех пор, как Хагрид сломал дверь в хижине на скале и сообщил ему, что он, Гарри Поттер, мальчик, над которым всю жизнь издевался Дадли, волшебник. Ну, или, как минимум, с последней контрольной работы по зельеварению.

— Конечно, я учусь в Хогвартсе.

Глаза Сэма полезли на лоб.

— Учишься? Ты что, умеешь колдовать? — мальчик задохнулся от волнения. — Ну, знаешь, не просто доставать из воздуха всякие котлеты и кроликов, а произносить самые настоящие заклинания, размахивая самой настоящей волшебной палочкой? Подожди... у тебя что, есть волшебная палочка?

Гарри кивнул.

— Сэм, — предостерегающим голосом попытался его остановить старик Джонсон, но мальчик не думал его слушать.

— Я хочу посмотреть, — заявил Сэм.

Гарри пожал плечами и, достав из кармана мантии палочку из остролиста, положил ее на стол. Она была вся в отпечатках пальцев, однако Сэм смотрел на нее, как на какое-нибудь сокровище.

— Ух ты! Я знаю, каждому волшебнику покупают такую перед школой! В Косом Переулке даже есть лавка, в которой волшебных палочек видимо-невидимо! — взгляд мальчика стал мечтательным и затуманился, а потом он ткнул пальцем в нашивку льва на груди у Гарри. — На каком ты факультете?

— В Гриффиндоре, — ответил ничего не понимающий Гарри.

— Вау! Джонсон говорит, это самый крутой факультет в школе!

Несмотря на то, что Гарри чувствовал себя так, будто попал в ужасный кошмар, он не смог не улыбнуться. Гарри вдруг вспомнил, как когда-то давным-давно одиннадцатилетняя девочка с пушистыми похожими на одуванчик волосами заявила, что в Гриффиндоре учился Дамблдор, и неплохо было бы попасть именно на этот факультет, а Гарри подумал, что отдал бы все своих шоколадных лягушек, лишь бы оказаться в Гриффиндоре.

— А ты почему не ходишь в Хогвартс? — с любопытством поинтересовался он у Сэма.

Тот вдруг густо покраснел и что-то невнятно забормотал, а потом совсем умолк. Тишина заполнилась треском дров в камине и секретами. Гарри поерзал на месте. Спиной он чувствовал пристальный взгляд старика Джонсона.

— Что это за место? — негромко повторил он свой первый вопрос.

Старик Джонсон подошел тяжелой поступью и сел на жесткий табурет рядом с поникшим Сэмом.

— Ты знаешь, почему изготовители волшебных палочек используют в своем ремесле именно дерево? — неожиданно осведомился он у Гарри. — Почему не железо там, например, или олово?

— В железо не так просто засунуть перо феникса или кусочек сердечной мышцы дракона?

Глаза старика полыхнули, и Гарри понял, что с этим волшебником шутки плохи.

— А так уж и нужны эти перья да органы волшебных животных? Зачем так морочиться? Неужели ты не мог колдовать до того, как тебе купили котел и палочку? Или, может, волшебная палочка сделала тебя лучшим волшебником, а? — старик Джонсон прищурился, рассматривая Гарри так, будто дал ему еще одну попытку пройти задание.

Гарри помедлил. Почему-то он никогда об этом не думал раньше.

— Палочка направляет магию, — наконец, ответил он.

— Палочка сдерживает магию, — спокойно поправил старик. Похоже, ответ Гарри ему не очень понравился, но он счел его сносным. — А сделана она из дерева, потому что дерево хоть и выносливый, но хрупкий материал — не выдерживает мощной магии. Она перестает слушаться и в лучшем случае ломается, а в худшем переходит в распоряжение магии.

— Откуда вам это известно? — осведомился Гарри. — Вы мастер вроде Оливандера?

Следующая улыбка старика Джонсона получилась особенно неприятной.

— Я сквибб. Как и твой новый приятель, — он кивнул в сторону смущенного Сэма. — И отвечая на твой вопрос, это место, где такие, как мы, могут колдовать.

Окруженная серым кольцом Джинни сделала шаг к обрыву. Идея прыгнуть следом за Малфоем казалась все более привлекательной…

Оглянись. Это все не по-настоящему.

Джинни часто заморгала. Если бы она не была напугана, она бы решила, что слышит шепот. Не ясно было, откуда он шел — принес ли ветер слова со снегом, или они звучали в ее голове.

Тем временем, кольцо сжималось, и твари казались более чем настоящими.

Попробуй землю. Она старая и ненастоящая.

Что, черт возьми, это значит?

Земля старая и ненастоящая! Попробуй ее!

Мысль была яркой и ослепляющей, как солнце. Какие бы могущественные волшебники ни рождались, вначале все они были детьми, которые бегали в коротких штанишках и просили у мамы конфету. Так устроен мир, даже если Джинни при всем желании не могла представить маленьких Макгонагалл и Снейпа. Вселенная не допускала такой дерзости, чтобы волшебники появлялись уже взрослыми. Могла ли она позволить магии взять над собой верх и создать холм, реку и старую землю за несколько секунд?

Неосознанно проверяя догадку Джинни топнула ногой и обомлела — гулкое Вуууум прокатилось по воздуху. Холм был полым.

В голове щелкнуло, как если бы она решала задачу по нумерологии, и вдруг осознала, что решение все время было перед глазами. Джинни ясно видела границу, где заканчивалась земля и начиналась созданная магией иллюзия.

— Это все не по-настоящему, — едва слышно прошептала Джинни, удивленная собственным открытием.

— Мисс Уизли, если можно быть в чем-то уверенным в вашем случае, так это в том, что Том Реддл больше не властен над вашей душой, — профессор Дамблдор спокойно смотрел на взволнованное лицо Джинни, сидевшей перед ним на стуле.

Джинни покинула кабинет директора и постаралась забыть, что видела заштопанный магией носок под мантией. Как и об оставленной Реддлом способности чувствовать вмешательство магии.

Воспоминания промелькнули в голове Джинни намного быстрее, чем об этом рассказывать.

От сильного толчка девочка едва не потеряла равновесие. Земля то пропадала, то появлялась. Джинни больше не верила. А там, где заканчивается вера в магию, вселенная берет узды в свои руки. И, по мнению вселенной, никакого холма, обрыва и реки на этом месте не было.

Приготовься.

Крупный матерый волк бросился вперед. В лунном свете шкура зверя сверкала от блесток, но под ней двигались сильные мышцы.

Отскочить Джинни не успела — только поднять руки, чтобы защитить горло.

Крик вырвался из груди девочки, когда зубы вонзились в плоть.

Давай!

Джинни мотнула головой, пытаясь избавиться от голоса и от застилающей глаза боли.

Делай, что тебе говорят, или ты умрешь!

Голос ударил в голову, как ведро со льдом.

Стиснув зубы, Джинни обхватила целой рукой грудную клетку волка и, прошептав усиливающее заклинание, сжала изо всех сил. Провалившись сквозь тонкий слой земли, зверь и Джинни полетели вниз. Раздался противный звук треснувших ребер, волк взвизгнул от боли, но Джинни держала изо всех сил, понимая, что если он рванет или сомкнет челюсть, она лишится руки.

Жесткая шкура мгновение колола лицо, а потом холм, волк — все исчезло. Девочка с размаху ударилась о землю, хватая ртом воздух, который не проходил в легкие. Полет длился всего несколько секунд, но они показались Джинни вечностью. Она все еще ощущала на себе удушающую массу и дергалась, пытаясь сбросить ее с себя.

Тихо, девочка, тихо. Все закончилось. Все хорошо.

Едва слышный голос повторял свои слова, пока Джинни не перестала извиваться. Ночной воздух обжигал холодом и пах кровью. Прижав к груди будто объятую огнем руку, девочка с трудом перекатилась на спину. Рядом с ее головой журчал тоненький ручеек. Смех запузырился вместе с кровью на губах.

Ты умираешь.

На этот раз это был голос Магии.

Но я сделала все правильно.

И все-таки ты умираешь.

Джинни хотела возразить, но ее глаза вдруг закатились, и она больше ничего не чувствовала.

* * *

После продолжительного молчания старик Джонсон вдруг спросил:

— Ты слышал что-нибудь о Скорбном Обеде?

Гарри покачал головой. На этот вопрос скорее могла бы ответить Гермиона. История магии всегда казалась Гарри бесполезным и скучным предметом.

— Я не очень хорошо знаю историю магии.

Старик хмыкнул.

— Вряд ли о нем можно прочитать в учебниках. Да и не место таким историям в книгах, которые читают дети, — он взглянул на Гарри, будто оценивал, достаточно ли взрослым он был.

Кровь бросилась мальчику в лицо.

— Мне немного известно о вещах, о которых не рассказывают детям.

— Ты о них прочитал в книгах? — без насмешки осведомился Сэм.

— Они произошли со мной, — негромко произнес Гарри, и в его словах не было похвальбы.

Старик Джонсон посмотрел на него долгим взглядом. Потом он пожал плечами.

— Как знаешь. Я хочу, чтобы ты представил женщину и мужчину. Они жили сотни лет назад, когда не было Хогвартс, и могли делать вещи, которые не могли остальные люди.

— Они были волшебниками? — перебил Гарри.

Старик поморщился, но кивнул.

— Да. Мне продолжать? Хорошо. Хотя рождение ребенка было для обоих радостным событием, его появление не могло не отяготить их жизнь. Сколько ни молилась женщина богу, он не посылал им ничего сытнее куска черствого хлеба. А волшебник не мог видеть ее слез и слышать горячие молитвы, которые оставались без ответа. Однажды, проснувшись, женщина поняла, что он ушел. Но волнения были недолгими: к ночи он вернулся и принес золото – столько, что им хватило на целый месяц, хотя каждый лень на столе были фрукты, овощи и мясо. Но этих денег было недостаточно. Он ушел вновь и так уходил каждый месяц. Только она видела, как мужчина, которого она любила больше всего, приходил домой в полночь с руками по локоть в крови. Используя магию во зло, ему удалось перевезти жену и ребенка в хороший дом и обеспечить едой и лекарствами, когда малыш болел. Однажды, возвращаясь в дом, он готовился рассказать своей любимой, что он больше не будет убивать. Но то, что он собирался ей сказать, все его клятвы и стремление измениться, не имели значения. Подавая на стол, женщина видела в нем только чудовище, которое нужно было остановить. В его блюде был яд.

Гарри поежился, избавляясь от ощущения холодного воздуха, наполненного женскими всхлипами и гнилым запахом яда.

— Горькие слезы текли по щекам, пока волшебница хоронила мужа. Мальчик, их ребенок, вырос на ее слезах. Став мужчиной, сын поклялся матери, что не позволит злу повториться. Он верил, что его отец не был плохим человеком, и был почти прав. Первые свитки о запрещенных заклинаниях и черной магии были написаны им. Помня о судьбе своего отца, он наложил на еще не рожденных волшебников проклятье, лишающее их способности колдовать, если существовала опасность, что они могли подчинить магию и обратить ее во зло. Волшебники назвали их сквиббами.

Стало совсем тихо. Гарри слышал, как в камине трещали дрова.

Сзади едва слышно всхлипнул Сэм. Гарри не мог представить, чтобы розовощекий с живыми глазами Сэм был способен на убийство.

— А вы верите?

Старик Джонсон покачал головой.

— Неважно, верю я в легенду о Скорбном Обеде или нет. Главное, что магия верит.

— Я читал, что сквиббы всего лишь не имеют магического гена, и в роду каждого магглорожденного волшебника или волшебницы есть сквибб, — глядя перед собой хрипло произнес Сэм. — Но почему тогда мы попали в это место, где нет заклинаний, а магию можно схватить голыми руками?

Гарри открыл рот, но понял, что сам не знает, что сказать.

Старик Джонсон махнул рукой, словно не хотел слышать возражения.

— Здесь хватает спятивших сквиббов… мы сперва решили, что ты один из придурков, вообразивших себя темными властелинами. Чем больше черпаешь из магии силу, тем больше власти она получает над тобой. Сквиббы убивают друг друга с ее именем на губах, однако никому из них так и не удалось вернуться обратно и показать ей дорогу, — он покачала головой. — Магия свела их с ума... готов побиться об заклад, что и тот бедняга волшебник был сам недалеко от безумия... Кстати, хочешь чаю? Сэм, посмотри, в шкафу должно было остаться немного печенья. Не свежее, правда, однако все еще годное…

— Откуда вам это известно? — перебил его Гарри.

— А как ты думаешь, чем мы здесь занимаемся?

— Это только догадки, — сердито возразил насупившийся Сэм, со стуком ставя коробку сухого печенья на стол.

Старик искривил губы и открыл рот, но вдруг далекий полный боли крик прорезал тишину. Гарри и Сэм повскакали со стульев.

— Совсем недалеко, — быстро сообщил старик, глядя в стену. Гарри был уверен, что он видит намного больше, чем просто краску и кирпич. Старик осадил Сэма, кинувшегося к дверям — Но вряд ли мы успеем к развязке.

— Что? — не поверил ушам Гарри. — Вы хотите остаться здесь?

— Когда сталкиваются два свихнувшихся волшебника, лучше им не мешать, — старик Джонсон взял печенье, но, заметив, что у него дрожат руки, опустил их на стол.

Гарри перевел отчаянный взгляд с него на покрасневшего взъерошенного Сэма.

— Как вы можете? — воскликнул он. — Вдруг это не сквибб, а обычный волшебник, как я?

Старик и Сэм растерянно переглянулись. Они не были плохими людьми.

— Ну, ладно, — скрипнул зубами Джонсон. — Закройте глаза.

Хотя Гарри не расслышал ни одного слова заклинания, но почувствовал, как изменился воздух и в сквозняках завыл ветер.

— Проклятье!

Толчок, от которого зазвенела в шкафу посуда, сбил Гарри с ног. Схватившись за угол стола, он поднялся на ноги. Стекла в доме дребезжали, распахнутая дверь скрипела, проворачиваясь на одной петле, впуская внутрь снег, ночной холод и ветер.

Перед домом простирались покрытые снегом поля. Приглядевшись, Гарри различил на земле фигуру недалеко от дома и, забыв обо всем, кинулся к ней.

— Стой! — в спину Гарри понеслись ругательства, но он не обратил внимания.

Мальчик подбежал к фигуре и остановился, как громом пораженный.

Рыжие, в лунном свете, будто вымоченные в крови волосы, молочно-белая кожа и едва различимые веснушки.

Джинни.

Гарри направился на тусклый свет, обозначавший дверной проем. Тело Джинни было холодным, как кусок льда. Подбежавший бледный, как полотно, Сэм помог Гарри внести девочку в дом и опустить на стол. Печенье из опрокинутой коробки со стуком рассыпалось по полу.

— Вы можете что-нибудь сделать? — задыхаясь, прохрипел Гарри, не спуская глаз с белого, как снег, лица Джинни. Сердце бухало у него в ушах, и мальчик понимал, что не может четко выговаривать слова. Шок прошел сквозь его тело, как раскаленный шар сквозь масло.

— Ты знаешь, кто она? — осведомился старик, не спуская напряженного взгляда с девочки.

— Да. Так вы можете ей помочь? — Гарри повысил голос.

Не услышав ответа, мальчик вскинул глаза на молчащего старика, перевел напряженный взгляд на прячущего глаза Сэма и оторопел. Это была особенная тишина, которая воцаряется тогда, когда двое не хотят делиться секретом с появившимся не вовремя третьим.

— Ради всего святого! — зарычал Гарри. — Это дочь Артура Уизли, сестра моего друга, а не полоумный сквибб!

Гарри замолчал, тяжело дыша и обливаясь потом. Тишина обрушилась, и была такой громкой, что, казалось, поглотила все звуки.

— Не кричи, — вдруг спокойно произнес старик и склонился над Джинни. Грубые узловатые пальцы, легко ощупывая, пробежали по лицу девочки. — Сотрясение мозга, несколько переломов, будто она упала с большой высоты, и рваная рана на руке, — констатировал он. — Существует немного способов, как ей можно помочь. На самом деле меньше, чем ты думаешь — всего один.

Сквозь слои страха Гарри вспомнил, как летом мадам Помфри одним взмахом вылечила сломанную лодыжку Джинни, и, вытащив палочку, протянул ее старику. Тот сделал вид, что не замечает, как палочка дрожит в пальцах Гарри.

— Здесь другая магия — не заточенная в дерево, не сдерживаемая законами и правилами. Забудь о заклинаниях и зельях. Вспомни легенду. Магия решала между жизнью и смертью. Магия нужна только для того, чтобы решать между жизнью и смертью. Все остальное — это ребяческие игры и глупые шутки. Но если мы разделим на троих, может быть, нам повезет, и она очнется.

— Разделим на троих что? — не понял Гарри.

Улыбка старика стала волчьей.

— Раны девчонки.

Гарри замер всего на секунду. Потом он кивнул, стиснув зубы.

— Сэм, принеси мне стул. Только не этот — лучше вон тот, у него ножка качается.

Сэм поставил деревянный стул перед столом и поспешил отойти на несколько шагов.

— Что вы делаете?

— Нужно проверить, откликнется ли девчонка — не хочу рисковать жизнью просто так, — проворчал старик. — Позови ее, но помни одну вещь. Сейчас ты не ее друг, а волшебник, и имя девчонки — не имя, а мощнейшее заклинание. Ты должен освоить его и, если хочешь вернуть ее, освоить быстро.

Гарри обернулся к лежавшей без чувств Джинни и почесал затылок. Он очень хотел помочь, но, честно говоря, понятия не имел, как можно превратить имя в заклинание, тем более, имя Джинни Уизли. Гарри не знал даже, как вести себя с Джинни — стоило ему с ней заговорить, девочка краснела и от смущения не могла произнести ни слова.

Но летом Джинни отправилась с ними в Отдел Тайн. А несколько дней назад наорала на Гарри, когда он попытался утешить ее из-за потерянных факультетом очков.

На губы мальчика наползла улыбка.

Будь это школьное задание, Гарри бы просто наложил на имя чары призыва, потому что в именах нет магии.

Так уж и нет?

Гарри заозирался. Но голос возник в его голове и исчез, а Сэм и старик Джонсон, похоже, ничего не слышали.

В именах хранится магия, одна из самых сильных и незаметных на свете. Ежедневно нас зовут по имени, и мы откликаемся — так имена выполняют свою функцию. Но когда нас зовут родители, люди, которые нас любят, они заключают в наших именах намного больше, чем просто призыв — заботу, благодарность, любовь.

Гарри замер, шевеля губами, беззвучно повторяя последние слова. Потом он отшатнулся.

Напомни ей о любви родителей и братьев. Настоящая любовь всегда сильнее придуманной.

Перед Гарри возник бледный Рон, с детским уязвимым выражением, будто его ударили везде и сразу. Рон бы никогда не смирился, он никогда бы не простил, если бы Гарри позволил Джинни погибнуть.

Гарри знал это наверняка, потому что до сих пор не простил себе смерть Сириуса.

— Джинни? — хрипло прошептал Гарри. Его голос раздробился на несколько дюжин мужских и женских голосов семейства Уизли. Прочистив горло, мальчик позвал еще раз, громче и тверже: — Джинни.

Деревянный стул вдруг начал дрожать, а потом запрыгал на ножках, как человек, ступивший на горячие угли.

— Джинни.

Раздался оглушающий треск, и старое дерево разлетелось на сотни кусочков.

Старик Джонсон мрачно улыбнулся, встретившись с взглядом застывшего, как статуя, Гарри.

— Что за…

— А ты думал, что колдовать — это просто глупо помахивать палочкой? — усмехнулся старик Джонсон, но в его глазах не было веселья. — Магия отнимает жизнь, но в старом стуле ее было на донышке — намного меньше, чем в нас.

Гарри уставился на него широко открытыми глазами.

— Когда я просил, я не знал… — пробормотал он, запинаясь.

— Хочешь остановиться? — перебил его старик Джонсон, удерживая взгляд Гарри железной хваткой.

Гарри посмотрел на Джинни. Щеки девочки слегка порозовели.

— Джинни, — позвал он.

— Джинни, — повторил Сэм.

— Джинни, — произнес старик.

Гарри почувствовал, как из всех щелей хлынула раскаленная потрескивающая оловянная магия. Заряженный воздух загудел, как электрические провода в грозу. Пламя заколыхалось в камине и погасло, а волоски на шее встали от ужаса дыбом.

Джинни. Джинни. Джинни. ДЖИННИ.

По ощущениям на Гарри обрушилась стена. В левую руку вонзились сотни иголочек, от которых на глазах выступили слезы. Ослепленный и оглушенный болью, Гарри упал на колени. В мозгу колоколом грохотало имя Джинни.

Гарри открыл глаза, сощурившись от яркого стерильного света, и не смог сдержать удивленный вздох. Он вернулся в Хогвартс, если точнее, в больничное крыло.

— Где мы? — в шаге от него сбледнувший Сэм помогал старику Джонсону подняться.

— Это Хогвартс, — ответил Гарри, осматриваясь. Все постели были начисто заправлены, не было слышно ни подозрительного бульканья зелий, ни разговоров пациентов. Это была размеренная неторопливая полуденная тишина — иными словами, безопасная тишина. По крайней мере, Гарри очень хотелось на это надеяться.

Встав на нетвердые ноги, он, прихрамывая, направился к кровати, на которой сидела Джинни, по всей видимости, целая и невредимая. Все тело у Гарри болело так, будто приятели Дадли били его долго и со вкусом.

Девочка с весьма озадаченным выражением наблюдала за Гарри. Сначала ему показалось, что вместо глаз у нее две плошки расплавленного олова, но через мгновение, стало ясно, что это всего лишь причудливый отблеск. Джинни выглядела намного лучше, хотя на скуле все еще был виден след от кровоподтека. Гарри был уверен, что у него точно такой же.

Гарри осторожно присел на кровать и встретил удивленный взгляд широко распахнутых карих глаз.

— Джинни, ты в порядке?

— Что? Конечно, я в порядке! — неожиданно рявкнула та, нетерпеливо отбрасывая волосы с лица и пытаясь выпутаться из-под одеяла. — Ты видел ее?.. То есть… меня?.. Конечно, не меня, я не наглая жадная нетерпеливая до власти выскочка с прекрасной прической... Хмф. Ну, ты попробуй, представь. Что я такое несу?.. Так видел или нет? Мне нужно срочно сказать ей несколько слов… — глаза Джинни без остановки рыскали по лазарету.

Гарри ответил ей долгим взглядом, который длился, пока взгляд Джинни не сфокусировался на нем. Целую минуту девочка смотрела на него, а потом слабо вскрикнула.

— Гарри, это ты? Что ты здесь делаешь?

— Ты помнишь, что произошло? — тихо спросил Гарри.

Девочка непонимающе наморщила лоб, а потом ее ладонь взлетела к губам.

— Я умирала… — едва слышно выдохнула Джинни.

— Нет, — твердо возразил Гарри. — Ты почти умерла.

Девочка взглянула на бледных старика Джонсона и Сэма за спиной Гарри, потом на него и сделала несколько глубоких вдохов.

— Расскажи мне, что здесь произошло, — попросила она.

Потом были длинные объяснения то и дело прерываемые восклицаниями вроде «Проклятье!» и «Такого не может быть!», а также череда вопросов разной степени глупости, скорее запутывающих, что вносящих ясность. Когда последние иссякли, Сэм задумчиво потер подбородок:

— Значит, магия все-таки получила, что хотела, раз мы прошли сквозь трещину в магическом поле.

Все недоуменно воззрились на мальчика.

— Гарри же сказал, что мы в Хогвартс!

— Нет, мы не в Хогвартс — по крайней мере, не в настоящем Хогвартс, — возразил старик Джонсон. — Магия отчаянно хочет вырваться наружу, и самое подходящее для этого место не поле, не лес, не дом одной из самых волшебных семей в Британии и даже не Косой Переулок, а школа волшебства и магии. Сколько горячих сердец, которым можно предложить исполнение сокровенных желаний! Магия получит мощь, которую представить сложно!.. Но это не Хогвартс — проекция, такая же нереальная, как место, в котором мы были.

— Это правда, я тоже вижу границу между камнем и иллюзией, — глядя на самую обычную, по мнению Гарри, стену, подтвердила Джинни и вдруг обхватила голову руками. — Меня едва не прикончила проекция волка! — в голосе девочки прорезались истерические нотки.

Гарри перехватил взгляды отступивших, как по команде, Сэма и старика Джонсона, но он сам не представлял, что делать с женскими слезами.

— Мы пойдем… — вдруг засуетился старик.

— Осмотрим замок… — живо подхватил Сэм.

Гарри хотел заметить, что обходить сооруженный магией замок нет смысла, только если они не собираются его разрушить, например, шатаясь по коридорам и протыкая стенки пальцами. В конце концов, он только покачал головой, невольно восхитившись скоростью, которую можно развить, сбегая от перспективы утешать плачущую девушку. Вот же хитрые пройдохи.

Гарри опасливо взглянул на Джинни, но в данный момент она вроде бы не собиралась заливать его рубашку слезами. Прижав к губам сжатые в кулак пальцы, Джинни напряженно о чем-то думала. Гарри тихонько перевел дыхание и даже немного взбодрился. Он почти мог видеть, как блестящие колесики крутятся в голове Джинни, как сумасшедшие.

— Я попала сюда так же, как те двое — из-за разрыва в магическом поле, который сама же и создала, — скороговоркой произнесла Джинни. — Палочка перестала слушаться, мои чары почти не работают, кроме тех, которые просто не могут, не должны получаться у приличной волшебницы. Проклятье, я трансгрессировала из школы, применив элементарное заклинание, зажигающее огонек на волшебной палочке, — последние слова Джинни буквально выплюнула.

Гарри рассеянно похлопал ее по плечу.

— Спорим, в тот момент тебе хотелось больше всего на свете убраться из школы? — неловко пошутил он, впрочем, без особой надежды. По скудному опыту с девушками Гарри знал, что успокоить Джинни будет непросто.

Большие карие глаза обратились к Гарри.

— Именно. Я воспользовалась оловянной магией, — взгляд Джинни сфокусировался на нем, и она вдруг задышала тяжело и часто. — Неужели я… сквибб? — последнее слово Джинни произнесла, едва шевеля губами, и ее голос дрогнул.

Гарри оторопел и попытался придумать ответ.

— Не говори чепухи. Я же тоже здесь.

На такое слабое возражение девочка даже не отреагировала.

Гарри поскреб подбородок. Он пребывал в совершенной растерянности, но понимал, что нужно было что-то сказать.

— Тебе нужно отдохнуть, — наконец, рискнул Гарри и, не услышав возражений, осторожно добавил: — Если хочешь, я могу немного посидеть с тобой.

Девочка покачала головой, но ее взгляд стал чуть теплее. Выпростав руку из-под одеяла, Джинни протянула рукой и кончиками пальцев погладила его по щеке — там, где остался синяк.

— Мне так жаль, — прошептала она.

Гарри постарался улыбнуться:

— Засыпай, думаю, у нас есть немного времени, — он отстранился и, съехав на пол, прислонился спиной к кровати и согнул ноги в коленях.

Шуршание одеяла, скрип кровати подсказали, что Джинни пытается устроиться поудобнее. Гарри перевел дыхание.

— Нокс, — прошептал он.

Палочка в его пальцах сильно нагрелась, пахнуло оловом, и за окном стемнело.

Гарри вдруг подумал, что раньше он не мог и вообразить, что заклинание для тушения света может достигнуть такой мощности. Голова кружилась от мыслей о высотах, которых можно было достичь с помощью оловянной магии. Гарри не спеша зажег факелы и, немного подумав, оставил на кончике палочки гореть крошечный огонек. Закрыв глаза, он откинул голову назад и попытался ни о чем не думать.

— Спасибо, что пришел за мной, — через некоторое время донесся до него шепот с кровати. — Но я не могу… мне нельзя возвращаться в Хогвартс.

Гарри зажмурился. С тех пор, как Джинни поведала о встрече с человеческим воплощением магии, он надеялся, что они не будут об этом говорить, однако в глубине души он понимал, что другого выхода нет. Пока они не разберутся, что происходит, возвращаться в Хогвартс слишком опасно.

— Знаю, — так же тихо ответил Гарри. Говорить с выключенным светом почему-то было проще. Может, потому что им больше не приходилось смотреть друг другу в глаза, и в темноте было легче спрятать секреты.

— Магия думает, я могу показать ей путь в наш мир. И если это так, нужно сделать все возможное, чтобы это не произошло… — мгновение девочка молчала. — И я не могу оставить здесь Малфоя… У меня нет выбора.

Гарри внезапно подумал, что бы сказала Гермиона, узнав, где он застрял. Стиснув зубы, мальчик глухо ударился затылком о железный бортик, однако даже боли не удалось заглушить острый укол совести. Похоже, Гермиона оказалась, как всегда, права — он настоящий дурак.

— А я пообещал Рону, что с тобой ничего не случится, — сухо, злясь на самого себя, сообщил он тишине. — Поэтому у меня его тоже нет.

Гарри едва слышно выругался, когда с кровати послышались тихие сдавленные всхлипы. Проклятье, он совсем не этого хотел.

Гарри страшно устал за день, к тому же был зол и плохо соображал. Однако через мгновение он открыл рот и начал говорить — вспоминать квиддичные матчи и занятия ОД с Невиллом и Луной, вслух гадать, какие подарки они получат от Фреда и Джорджа на рождество, и стоит ли открывать их на улице — на всякий случай. Гарри не знал, откуда пришли эти слова, но почему-то был уверен, что они правильные.

— Светлячки-пожруны... — хихикая, пробормотала Джинни. Она уже давно перестала плакать и слушала его, будто сказку на ночь. — Вот бы снова повидаться с Луной…

Через несколько минут девочка заснула — Гарри понял по ее ровному глубокому дыханию. Джинни нечего было бояться — сегодня было кому охранять ее сон.

Уставший, но довольный собой Гарри улыбнулся, но через мгновение эта улыбка поблекла. Губы мальчика сжались в тонкую полоску — он вспомнил, с какой решимостью Джинни говорила о магии. Внезапно Гарри подумал, что окажись Джинни на месте волшебницы из легенды, она поступила бы так же.

Не моргая, Джинни следила за двигающейся в темноте тенью от огонька на стене — она танцевала свой странный причудливый танец. Если как следует прищуриться, можно было увидеть за стеной, за камнем ночь и темные верхушки деревьев в Запретном Лесу.

Джинни тихонько перевела дыхание.

Скоро Гарри заснет. Даже мальчику-который-пытается-всех-защитить нужен сон.

Джинни снова отвлеклась. Если поднапрячься еще немного, может, она сможет увидеть то, что скрыто за иллюзией воздуха? Может, она увидит космос и звезды? А если это будет закоченевшая потерявшая остатки рассудка Вселенная?

Джинни плотно сомкнула веки и уткнулась лицом в подушку, чтобы на всякий случай не узнать, какого Вселенная цвета. Будет неприятно выяснить, что она серо-зеленая, как плесень на кофе, забытом на неделю в кружке, или, еще хуже, бесцветная, всасывающая все звуки, помыслы и чувства, как черная дыра.

Девочка прислушалась к тишине.

Это была тяжелая тишина, наступающая, когда вы чувствуете на себе чей-то сосредоточенный взгляд. Шагов не слышно, нет, но вам известно, что в темноте, в неизвестности кто-то есть. Кровь стучит в голове так громко, что вы не слышите собственного дыхания, выходящего из раздувающейся от ужаса груди — ваш слух предает вас. Но все ваши чувства и инстинкты кричат вам, что он — там.

В такой тишине даже храбрец начинает крутиться на месте, пытаясь хоть краем глаза увидеть затаившегося врага.

Убрав одеяло, Джинни неслышно соскользнула с кровати и едва не заорала, когда голые ступни коснулись ледяных камней. Свет от палочки освещал лицо Гарри — синие круги, залегшие под глазами, обветренные искусанные губы — он так устал, что даже свет не мог потревожить его сон.

Опустившись на колени, Джинни поправила съехавшие на кончик носа очки и нежно провела тонкой ладонью по волосам Гарри. Еще недавно она вряд ли бы упустила такую возможность посидеть рядом с ним, изучить каждую его черточку, впитать хотя бы капельку его мужества и решимости. Но сейчас она видела лишь бордовые следы, как от какой-то кошмарной помады, оставленные на рубашке Гарри ее собственной засохшей кровью. Девочка укрыла Гарри своим одеялом и передвинула палочку, чтобы свет не жалил глаза.

Поднявшись на ноги, Джинни снова повернулась к темноте. Кто-то ждал ее там, спрятавшись в тени.

Шляпа определила Джинни в Гриффиндор, потому что она была дочерью Молли и Артура Уизли. В каждом рыжеволосом Уизли был огонь — не танцующий огонек, а бесстрашный пожирающий все на своем пути пожар, хотя в случае с Перси он был немного… липким. Однако Джинни всегда верила, что если устроить Перси хорошую взбучку, он тоже вспомнит, что такое быть Уизли. Даже такой, как он, не мог забыть, что такое настоящий огонь.

В матери и отце был огонь — Джинни была абсолютно уверена. Сколько бы раз ни пытались Фред и Джордж шутить шутки с Молли Уизли, они были беззащитны перед ее гневом, как сухие травинки перед обжигающим солнцем в знойное лето.

Но мама Джинни выбрала для себя не лесной пожар, а теплый согревающий огонек, над которым скворчит бекон на сковородке и кипит, пуская пузыри, зелье от кашля.

Никогда, как сейчас, Джинни не была настолько уверена, что ее ждет совсем иная дорога.

Девочка остановилась. Немного подумав, Джинни снова подошла к кровати, немного пошебуршала под тумбочкой и вернулась на исходную позицию. На этот раз она сжимала в руках чистую больничную утку, перехватив ее на манер бейсбольной биты.

Огонь и храбрость — отличные штуки, однако ни одной одинокой девушке еще не повредило иметь с собой в темноте тяжелый тупой предмет.

Джинни медленно двигалась вперед, все дальше в темноту от огонька света, мерцающего за ее спиной.

Это была не оловянная магия — она оставляет за собой горячий въедливый запах, угрожающий вскипятить вашу кровь. Враг прятался в темноте, увлекая ее все дальше и дальше в неизвестность.

— Кто ты? — прошептала Джинни.

Это ловушка. Это обман.

Вдруг Джинни подумала, что магии удалось ее обмануть — пол под ее ногами обрывался и исчезал в мрачной пропасти, точно такой же, как та, в которую упал Малфой. Она стоит на самом краю! Запаниковав, Джинни замахала руками, как ветряная мельница. Ледяной воздух, выдыхаемый ущельем, щекотал босые ноги.

Очнись! Это не по-настоящему.

Джинни широко открыла глаза — под ногами был холодный каменный пол. Прижав руку к стучащему сердцу и переведя дыхание, она прислушалась к тишине — Гарри по-прежнему крепко спал.

Во многом страх похож на магию, только его не остановить чарами помех. Волшебники рождаются со способностью создавать иллюзии, такие настоящие, что они почти ничем не отличаются от реальности. Но страх сильнее в этой борьбе — у него были тысячи лет, чтобы отточить свое мастерство.

Твой враг прячется в темноте, в тени. Ответь мне на один вопрос. Скажи, где возникает самая глубокая тень, когда ты стоишь спиной к свету?

Джинни застыла на месте. Держащие утку руки вдруг стали слабыми, как плети, и задрожали.

Ну, конечно. Конечно.

Зажмурившись, Джинни резко развернулась на сто восемьдесят градусов и вслепую ударила по тому, что находилось позади нее. Удар вышел совсем не мастерским, однако достиг своей цели, и это было самое главное.

— Ай!

Так тени не отвечают!

Джинни крепче перехватила утку и замахнулась еще раз — на этот раз уже открыв глаза, чтобы наверняка.

Длинные сильные пальцы перехватили ее руку и сжали у самого лица — Джинни уставилась в темно-серые глаза Драко Малфоя, с недовольной гримасой потирающего лоб.

— Уизли, ты совсем рехнулась?

— Что ты, черт тебя подери, здесь делаешь? — задохнулась криком Джинни. — Малфой, ты с ума сошел? Хочешь, чтобы я тебя прибила?

— Вообще-то я рассчитывал на более теплый прием, — фыркнул Драко, закатив глаза и отпуская ее руку. — Особенно после того, как ты столкнула меня в реку.

Джинни почувствовала, как кровь приливает к щекам, что не скрылось от внимания Малфоя. Он усмехнулся.

— Что ты здесь делаешь? — выпалила Джинни, чтобы не дать ему времени отпустить по этому поводу издевательский комментарий.

— Ваша Грейнджер — просто гений, — улыбка слегка поблекла, и Драко нахмурился, будто вспомнив, что слизерницам не следует так говорить. — В общем, она догадалась, что, когда ты запулила мной в холодную просто ледяную воду, а, между прочим, я в детстве чуть не умер от воспаления легких… — на сей раз был черед Джинни закатывать глаза и возносить кроткую молитву о терпении, — ты использовала оловянную магию.

На этот раз Джинни просто тупо уставилась на него.

— Прости?

— Вот проклятье, — Драко поморщился и, вдруг просияв, поднял палец. — Смотри, хотя неосознанно, но ты пожелала, чтобы я оказался в безопасности, и заключила заклинание в толчке, — улыбка на лице Драко стала лучезарной. — А единственное безопасное место оказалось с твоим сумасшедшим братом и Грейнджер.

Джинни непонимающе помотала головой, словно пыталась сложить паззл, просто засунув все кусочки в стеклянную банку и хорошенько ее взболтнув.

— Подожди, я спасла тебя от оловянной магии, прибегнув к оловянной магии? — медленно уточнила Джинни.

— Да.

— Классно. И почему я не догадалась сделать для себя то же самое? — спросила Джинни, рассеянно запустив руку в волосы. — Нет, нужно было героически почти умирать себя и еще трех человек, включая Гарри Поттера…

Брови Драко почти сошлись на переносице.

— Что? — хмуро осведомился он.

Но Джинни его уже не слушала.

— Мой брат, — севшим от волнения голосом произнесла она, глядя на Драко огромными глазами. — Ты сказал… Рон здесь? Он здесь? — Джинни бросилась к дверям и толкнула изо всех сил.

В школьных брюках и рубашке Рональд Уизли стоял рядом с взволнованной Гермионой, которая что-то быстро объясняла старику Джонсону и Сэму.

— Рон… — прошептала Джинни, и он обернулся на ее голос.

На бледном лице Рона расцвела робкая недоверчивая улыбка. Джинни ответила ему такой же улыбкой. Потом она перевела взгляд с брата на еле державшуюся на ногах Гермиону, и все внутри упало. Если бы не Джинни, никто бы из них не оказался в смертельной опасности.

— Проклятье, Рон, что ты здесь делаешь? — рявкнула Джинни, едва не с кулаками бросаясь на брата.

Стоявший позади нее Драко перехватил ее руки и поспешил оттащить от Рона.

Улыбка на лице Рона замерзла. Мальчик отшатнулся, лицо его покраснело.

— А ты как думаешь? — взъярился он ответ. — Спасаю твою задницу!

— Очень надо!

— Рон… — Гермиона положила руку Рону на плечо, но тот ее сбросил, не желая ничего слышать.

— Если бы ты делала, что тебе говорят, а не связывалась с Малфоем, то нам не пришлось бы тебя спасать!

Джинни задохнулась от такой несправедливости.

— Иди к черту!..

— Это что, семейное приветствие Уизли? — краешком рта осведомился Сэм, глядя, как Джинни и Рон пытаются прожечь друг в друге дырки, переводя дыхание для следующего раунда.

— Лучше молчи, — посоветовал Драко и закатил глаза, когда Джинни и Рон одновременно сердито уставились на него. — Просто пытаюсь разрядить обстановку, — последним комментарием он заслужил, как минимум, еще одну тираду, но ему повезло — державшаяся за стену Гермиона вдруг осела и съехала на пол.

— Гермиона!

Забыв обо всем, Рон бросился к ней.

— Она ранена? — резко осведомился старик Джонсон, присев около Рона на корточки и накрыв лоб Гермионы ладонью.

— Нет, — замотал головой Рон. — Что с ней?

Старик осторожно приподнял ей веки и выругался — глаза Гермионы были серебристо-серыми.

— Что с ней случилось? — приблизившись, спросила Джинни.

Старик взвалил Гермиону на плечо и направился к дверям лазарета.

— Ваша подруга сейчас спит, как все сквиббы перед тем, как они свихнулись, — коротко пояснил он.

Джинни в ужасе прижала ладонь к губам.

— Что это значит? — крикнула она в спину сквиббу.

— Когда она очнется, это будет уже не Гермиона Грейнджер.

Рон бросил на Джинни испуганный взгляд, и они с Сэмом поспешили в больничное крыло.

Джинни и Драко остались в коридоре. Девочка поморщилась от боли в руке.

— Если ты не заметил, я больше не пытаюсь придушить Рона, — процедила девочка. — Не нужно так сильно сжимать мою ладонь.

Приподняв брови, Драко взглянул на нее так, что Джинни покраснела, чувствуя себя идиоткой. Потом он поднял обе руки.

— Я не держу тебя.

Казалось, Джинни прекратила даже дышать.

Джинни, — промурлыкал голос.

О, Создатель.

Ты так и не посмотришь, что прячется в тени у тебя за спиной?

С воплем, едва ли напоминающим боевой клич, Джинни развернулась. Яркий слепящий свет ударил в глаза. Боль в руке стала пульсирующей, и Джинни захныкала.

— Осторожней, Уизли, ты что, не видишь, что делаешь ей больно?

— Заткнись.

Джинни открыла глаза — она лежала на чем-то мягком и теплом.

— Шшш, Джинни, — выдохнул очень знакомый голос ей в макушку.

Джинни задрожала. Высвободив раненую руку, она подняла глаза на Рона, который положил ее голову себе на колени и гладил ее волосы.

— Мы нашли тебя, все будет хорошо. Как ты, сестренка?

Джинни вспомнила, как накричала на него всего несколько минут назад. Почувствовав, что глаза наполняются слезами, она крепко обняла Рона, спрятав лицо у него на груди.

— Со мной все в порядке, — прошептала Джинни и крепко сжала руки у него на спине, ощущая под ладонями каждый выпирающий позвонок. — Все хорошо, со мной все хорошо.

Краем глаза она заметила стоящего неподалеку Малфоя, которого вдруг страшно заинтересовало состояние ногтей.

— Драко, — повинуясь порыву, проверяя, позвала Джинни.

Тот вскинул брови, явно удивленный обращением по имени:

— Привет, Уизли.

Джинни напряглась — смотрел он угрюмо, и, похоже, был вовсе не рад ее увидеть в отличие от Драко из сна.

— Мы же можем попробовать позвать ее, — вдруг произнес Гарри, сидевший у соседней кровати.

— Это не поможет, — печально покачав головой, возразил Сэм. — Где бы сейчас ни была твоя подруга, она нас не услышит. Мы пытались вернуть других… но они все равно уходили, а когда просыпались, накаченные магией по самую макушку, все до одного сходили с ума.

— Океан нельзя вычерпать чайной ложкой, — нравоучительно добавил старик Джонсон.

Джинни медленно приподнялась на локтях и откинула одеяло, освобождаясь из объятий Рона. Или ее сон оказался реальностью, или она окончательно свихнулась.

Сидевший около соседней кровати Гарри отодвинулся, и Джинни увидела лежащую на кровати Гермиону. Опутывавшие ее руки и ноги веревки были крепко-накрепко привязаны к ножкам кровати. По всей видимости, Гермиона спала спокойным, беспробудным сном.

— Это обязательно? — сдавленно осведомился Гарри. Он выглядел таким несчастным, что у Джинни закололо в груди.

— Да, если ты не хочешь сделать из нее висельную петлю для нас всех.

Гарри посмотрел на старика Джонсона таким свирепым взглядом, что на месте старика Джинни давно бы бросилась бежать. Но сквибб даже не повернулся.

Внезапно их с Гарри взгляды пресеклись — Джинни посмотрела в искаженное мукой лицо Гарри и все, о чем они говорили в темноте, всплыло в памяти с ужасающей точностью.

О боже, — вздрагивая, подумала она. — Обожебожебоже.

Нередко людям снятся кошмарные сны, разоблачающие самые сокровенные секреты и страхи. Каждый человек видел сон, в котором умирает он или его семья, потому что людей до ужаса страшит смерть.

Одни пытаются проснуться, цепляясь крошечной всегда бодрствующей частью рассудка за слова «Это просто сон!». Другие спасают любимых, потому что любовь может быть настолько сильной, что любимый человек просто не может умереть. А есть те, кто сдается и проигрывает борьбу с кошмаром — они просыпаются на мокрой от слез подушке.

Вы можете проснуться. Если сильно захотеть, вы способны даже подчинить сон своей воле. Но невозможно избавиться от боли, потому что легче умереть, чем смотреть, как кто-то умирает. Особенно, если это ускользает жизнь любимого человека — утекает, как песок сквозь пальцы.

Сухими воспаленными глазами Гарри смотрел на Гермиону и не мог поверить, что это не ночной кошмар.

Ты так боялся, что это будет твоя вина. Мог ли ты представить, что Гермиона пострадает не из-за тебя, и ты не сможешь помочь ей?

Опустив голову на скрещенные руки, Гарри продолжал смотреть на лицо Гермионы, не отводя глаз ни на мгновение. Девочка спала слишком крепким и слишком глубоким сном.

Протянув руку, Гарри аккуратно убрал прядку с ее лба. Потом провел рукой по шершавой простыне. Пальцы нашли мягкую ладонь и сжали, ласково поглаживая. Гермионе нравилось нежно проводить указательным пальцем по его лбу, как бы желая разгладить морщину, двойную складку, которая, начинаясь у бровей, шла двумя глубокими вертикальными полосками, когда он хмурился.

Гарри зажмурился.

Гермиона просто не могла перестать быть собой и превратиться в сумасшедшую маньячку. Нужно сделать все возможное, чтобы это не произошло.

Гарри повторил последние слова.

Нужно сделать все возможное, чтобы это не произошло. Магия думает, я могу показать ей путь в наш мир. Нужно сделать все возможное, чтобы это не произошло. У меня нет выбора. Нужно сделать все возможное, чтобы это не произошло.

Гарри медленно поднял голову и взглянул на Джинни, сидевшую в объятиях брата. Словно почувствовав его взгляд, она повернула голову. Гарри видел, как расширились ее большие испуганные глаза. Негромко сказав что-то Рону, Джинни отстранилась и, путаясь в одеяле, встала на ноги. Потом она снова посмотрела на Гарри — от этого взгляда Гарри замутило — и направилась к дверям. Гарри смотрел, как она уходит, пока не услышал громкий стук.

Проклятье!..

Гарри вскочил на ноги. Джинни же не могла прочитать в его взгляде… но что, черт возьми, еще могло ее так напугать? Он бросился к дверям.

— Гарри, ты куда? — изумился Рон.

— Сейчас вернусь.

Когда Гарри выбежал в коридор, Джинни уже ждала его, скрестив руки на груди, со странной, будто приклеенной улыбкой.

— Джинни, ты, наверное, злишься… — начал Гарри и замолчал, не зная, как закончить предложение. Он перевел дыхание. — Я никогда бы не попросил…

Девочка покачала головой.

— У тебя нет выбора, — расправляя складки на свитере, спокойно произнесла она. — Иначе Гермиона умрет. Ты сам слышал, никто не в силах удержать оловянную магию. Но Гермиона умная, очень умная. Она будет сопротивляться, попробует спрятаться от магии, однако даже у нее будет немного времени. Ты хочешь, чтобы Гермиона погибла из-за того, что ты побоялся меня отпустить?

Гарри дернулся, как от оплеухи, которую он без сомнений заслужил. Он не был уверен, что пугало его больше — то, о чем говорила Джинни, или ее ровный безразличный тон.

Но все равно это было нечестно.

— Ничего не получится, — попробовал настоять он. — Где ты будешь ее искать? На одни поиски могут уйти недели!

— Нет, — возразила Джинни. — Я чувствую ее везде в замке — в камне и дереве, потому что это не Хогвартс. Это иллюзия, которая всего лишь очень похожа на оригинал. А магии нужен оригинал, ей нужны волшебники. Если я позову, она откликнется.

И тут Гарри совершил ошибку, которые совершают все, кто не привык отговаривать близнецов Уизли от новой проказы: он решил призвать к здравому смыслу.

— Но ты погибнешь.

Быстрая, как ящерица, ничего не выражающая улыбка скользнула по губам Джинни.

— Сильно сомневаюсь, — отозвалась она. — У меня есть план.

— Врешь, — не поверил Гарри.

Джинни безразлично пожала плечами.

— Да. Может быть. Не знаю.

— Послушай…

В два шага Джинни преодолела расстояние между ними и накрыла его губы ладонью. Гарри вздрогнул, почувствовав исходящее от ее тела тепло и сжался — кожа Джинни была горячей, как пламя.

Джинни встала на цыпочки.

— Я люблю тебя.

Глаза Гарри полезли на лоб. Гарри было известно, что Джинни влюблена в него с первого курса, однако он не думал, что однажды дело примет такой крутой поворот.

— Ты ведь еще не говорил Гермионе, верно? — шепотом осведомилась Джинни, убирая ладонь с его рта. — Не говорил, что любишь ее?

Гарри покачал головой и перевел дыхание, когда девочка сделала шаг назад. Раньше он мог видеть, как в ней колышутся самые разнообразные чувства, словно трава на дне ручья. Но сейчас у Гарри было странное чувство, будто он ослеп — он смотрел на Джинни и не видел ничего, кроме этой кошмарной улыбки, которая не менялась и не исчезала.

— Оловянная магия питается переживаниями, снами, эмоциями, — объяснила Джинни. — Вы с Роном должны остаться. Напомните Гермионе, кто она на самом деле, помогите ей бороться с магией. Вы знаете ее шесть лет, никто не сможет это сделать лучше.

Гарри не знал, что ответить. Он не был уверен, что до конца понимает Джинни, а ее легкая, ничего не выражающая улыбка вызывала странное ощущение, от которого волосы на затылке вставали дыбом.

— А ты?

Джинни пожала печами.

— Я устала бежать от магии, от своих страхов. Я все время бегу. Я хочу это прекратить.

— В последний раз, когда ты прекратила бежать, ты едва не погибла, — глухо возразил Гарри.

Взгляд Джинни потеплел.

— Едва не считается. Иногда приходится делать не то, что хочешь, а то, что велят обстоятельства. Ты знаешь, о чем я говорю.

— Знаю, — уверенно кивнул Гарри.

А еще Гарри абсолютно точно знал, что Джинни была младшей сестрой Рона, маленькой перепуганной насмерть девочкой, едва пережившей нападение Тома Реддла.

В памяти всплыла одна из самых жутких ночей в жизни Гарри — он, Сириус и четверо детей Уизли ждут в доме 12 на площади Гриммо весточки о мистере Уизли, на которого напала огромная змея. Фред и Джордж сидят по бокам от стиснувшей зубы Джинни, свернувшейся калачиком в кресле. Девочка немигающим взором смотрит на огонь. Время от времени кто-нибудь из близнецов что-то тихо говорит Джинни или треплет ее по плечу, и девочка молча кивает, стирая с щек дорожки слез.

Джинни была всего лишь ребенком.

…но недавно она в одиночку разделалась со стаей волков.

Гарри отогнал эту мысль. Он принял решение.

— Я знаю, что ты имеешь в виду, — повторил он, одарив девочку лучезарной улыбкой и крепко сжав ее ладонь. — Мы пойдем вместе.

У Джинни отвисла челюсть. Возмущенная обманом, она несколько раз дернула руку.

— Это слишком даже для тебя, Гарри Поттер, — сердито прошипела Джинни, пребольно наступив ему на ногу. – Гермиона погибнет из-за твоего дурацкого героизма!

— Тогда никто не пойдет, — огрызнулся Гарри.

— Я пойду с ней.

Гарри и Джинни обернулись на голос. Это был Малфой — он стоял, опершись плечом к каменной колонне. Гарри не знал, как долго Малфой находился там и сколько он слышал, но кривая улыбка не оставляла сомнений, что достаточно.

— Что ты здесь делаешь, Малфой? — неприязненно осведомился Гарри.

Малфой отлепился от колонны.

— Я пойду с Уизли.

— Никуда ты не пойдешь, — отрезал Гарри.

Джинни закатила глаза.

— Поттер, может, придумаешь что-нибудь новое? — протянул Малфой. — Уизли спасла мне жизнь. Я не хочу быть тем Малфоем, который что-то должен Уизли, — хотя Малфой все время обращался к Гарри, он не сводил глаз с Джинни. Девочка прыгала на башмаках Гарри и все еще пыталась выкрутить ему руку, бормоча под нос ругательства и пряча глаза. — Кроме этого, если это имеет какое-то значение, моя палочка все еще при мне. И я хочу помочь, хотя не планирую никого никуда сталкивать, — последние слова он произнес с нажимом, и щеки Джинни порозовели. Внезапно она оставила попытки оттоптать Гарри ноги.

Взгляды Джинни и Малфоя скрестились.

Гарри решил внести в разговор свою лепту:

— Я ему не верю, — заявил он.

Молчание.

Гарри неловко переступил с одной ноги на другую — Джинни и Малфой смотрели друг на друга, не обращая на него ни малейшего внимания. А у Гарри вдруг возникло ужасное чувство, что в происходящем он упускает нечто очень важное.

— Эй!

Полное отсутствие диалога.

— Что он сказал? — наконец, осведомился Малфой, не отрывая взгляда от Джинни.

— Что не верит тебе.

— А ты веришь? — серые глаза впились в Джинни.

— Может, хватит делать вид, что меня здесь нет? — возмутился Гарри, но Джинни и Малфой даже не оглянулись.

Несколько секунд Джинни сверлила Малфоя испытывающим взглядом.

— Я дам Непреложный Обет, — предложил Малфой. — Нас трое. Идеальное число.

Джинни открыла рот от удивления.

— Что? — переспросил Гарри, который перестал что-либо понимать. Ситуация вышла из-под контроля. — Я знаю, что из моего рта вылетают звуки, но их хоть кто-нибудь слышит, кроме меня?

Никакого ответа.

— Мы с Гарри не владеем этим заклинанием, — осторожно сообщила Джинни.

Малфой фыркнул.

— В этом месте магия бьет ключом — даже такой болван, как Поттер, справится, — он повернулся и сунул Гарри свою палочку. Потом крепко схватил Джинни за руку, подняв на уровень груди. — Поттер, — Драко впервые посмотрел на Гарри, — ты соединишь палочкой наши с Уизли руки, — он набрал в грудь воздух. — Сейчас я пообещаю, что не причиню Уизли вреда и помогу вытащить нас отсюда... Если это возможно. Ты должен лишь скрепить обещание заклинанием — просто подумай о том, что за каждое невыполненное обещание наказанием будет смерть, — темно-серые глаза Малфоя сверкнули. — Наверное, тебе будет приятно об этом думать.

Внезапно ладонь Джинни накрыла пальцы Малфоя.

— Нет, — она покачала головой и отпустила его руку. — Не нужно.

Малфой криво улыбнулся.

— Значит, все-таки веришь.

В глазах Джинни появился блеск.

— Никогда.

Колокола в мозгу Гарри били тревогу. Он с ужасом подумал, что скажет Рон, узнав, с кем Гарри отпустил его младшую сестренку.

Гарри взял Джинни за руку чуть выше локтя и отвел в сторону.

— Я могу попросить Джонсона пойти с тобой, — попробовал еще раз вразумить ее Гарри.

— Джонсон совсем не знает Хогвартс и его ловушки, — возразила Джинни. — Мы теряем время.

Гарри помедлил.

— Это не Дин Томас, который сделает все, чтобы ты пошла с ним на свидание, — прошептал он, встряхивая Джинни, и в его голосе звякнули льдинки. — Малфой ненавидит твоего брата, он несколько раз подставлял нас, из-за него у Гриффиндора вычли сто пятьдесят очков. Не доверяй ему.

Щеки Джинни залила краска — она отвела взгляд и вырвала руку.

— Я знаю, кто он, — процедила сквозь зубы Джинни. — Я не наивная дура. Если Малфой попробует выкинуть какой-нибудь фокус, будет ходить с летучими мышами вместо физиономии. Но ты сам слышал, он мне должен. В чистокровных семьях долгам придают большое значение.

Гарри покачал головой, поняв, что ему не переубедить эту упрямую девчонку. Он отпустил руку Джинни.

— Если ты выпустишь магию на свободу…

Джинни подняла голову, и перед Гарри снова возникла ничего не выражающая улыбка, словно зажженный фитиль от бомбы, готовой рвануть в любое мгновение, выпустив на волю бурлящее пламя.

Гарри вздрогнул.

— Разница между нами в том, что ты пожертвуешь собой, чтобы спасти всех, — ответила Джинни. — Я пожертвую всеми, чтобы спасти тех, кого люблю.

Малфой ухмыльнулся, будто услышал удачную шутку.

— Иди, пока Рон не заподозрил неладное, — поторопила Джинни. — Ты нужен моему брату и Гермионе больше, чем мне. Ты всегда нужен им больше, — едва слышно добавила она.

Гарри отвернулся и встретился взглядом с Малфоем.

— Если с Джинни что-нибудь случится, я убью тебя.

Драко только закатил глаза.

— Проваливай, Поттер.

Джинни коротко кивнула Гарри. Тот еще несколько секунд сверлил их глазами, потом развернулся и поспешил в лазарет.

Когда дверь захлопнулась, приклеенная улыбка сошла с губ Джинни. Совсем не так в своих мечтах она видела разговор с ее Гарри. Но это было неважно, потому что никакого ее Гарри не существовало.

Джинни очень хотелось расплакаться, но она не была уверена, что ее утешат, а значит, слезы не имели смысла. Вообще-то если подумать, утешать ее было не нужно, наоборот, это была победа над глупыми фантазиями, но на языке все равно ощущалась нестерпимая горечь.

Люди любят с умным видом рассуждать о том, что нужно учиться на ошибках. Но почему-то редко кто упоминает о том, как непросто отказаться от того, что любишь или думаешь, что любишь, что в сущности одно и то же, если вы 1) подросток 2) девушка 3) котел химических реакций.

Джинни шмыгнула носом.

— Начнем с Главного Зала, — она с подозрением покосилась на Малфоя, ожидая увидеть на его бледной физиономии издевательскую усмешку.

Малфой смотрел на нее так, будто мог видеть насквозь. Это было особенно неприятно, потому что именно он сказал Джинни, что она влюблена не в Гарри, а в сказку. И что еще хуже, по всей видимости, Малфой оказался прав.

— Всего один комментарий, Малфой, и остаток дня пропрыгаешь лягушкой, — мрачно предупредила Джинни, развернулась и решительно зашагала по коридору к лестнице.

— К твоему сведению, Уизли, превращение в земноводных проходят на седьмом курсе, — голос нагнавшего Драко был насквозь пронизан сарказмом. — На самом деле мне интересно другое.

— Что?

— Ты только посмотри на себя, — ухмыльнулся Драко. — Взмахнула ресницами, нашептала всякой чепухи о долге и любви, и Поттер согласился тебя отпустить. Впервые вижу Уизли, которая делает все, что взбредет в голову. Но ты же единственная девочка в семье. Скажи, ты всегда себе все позволяешь?

Джинни улыбнулась, но это была опасная улыбка. Сейчас она чувствовала, что ее гнев мог бы раскатать Эверест, и его хватило бы еще на дюжину гор поменьше.

— Это упрек?

Внезапно Малфой дружелюбно улыбнулся.

— Нет, завидую.

Вдруг Джинни осознала, что, во-первых, Малфой выше ее на целую голову и, во-вторых, они стоят слишком близко друг к другу.

С пылающим лицом Джинни отвернулась и зашагала вперед, взмолившись, чтобы ее подростковый период уже поскорее закончился, но желание поругаться не исчезало.

— Ты же соврал о долге? — выпалила она, когда они миновали статуи рыцарей у дверного проема и вышли на лестничную площадку. — Ты спас мне жизнь, когда я едва не разбилась на метле. Мы квиты. Нет никакого долга.

Малфой фыркнул.

— Конечно, соврал, — подтвердил он. — Только такой кретин, как Поттер, мог поверить в такую ерунду.

Джинни прищурилась.

— Тогда зачем?

— Как думаешь, кого Грейнджер прикончит первым, когда очнется? Старик говорил, что очарованные магией волшебники становятся сами не свои до убийства.

Джинни едва не споткнулась.

— Ну, ты и скотина, Малфой.

— Захлопнись, Уизли.

Некоторое время они молчали. Внезапно Джинни поймала себя на мысли, что Малфой вовсе не обиделся и заткнул ее скорее по привычке, иначе она бы так легко не отделалась.

— Подожди. Ты же Драко Малфой и пальцем не пошевелишь без собственной выгоды. — Джинни смерила Малфоя испытывающим взглядом. — Почему ты пошел со мной? Почему ты вообще оказался по эту сторону? Ты же должен был отправиться в Хогвартс!

Драко поморщился, будто Джинни сунула ему кислый лимон.

— Потому.

— Почему?

— А ты как думаешь?

— Даже не знаю, — саркастически отозвалась Джинни и развернулась. — Может, ты надеешься получить у Снейпа бонусные баллы, когда все закончится. Или шпионишь за Гарри, чтобы потом доложить обо всем своему папаше.

Воздух между ними накалился и потрескивал, как во время грозы.

— Не смей разговаривать со мной в таком тоне,— нависнув над ней, процедил Драко.

— Не смей мне врать, — парировала Джинни, вздернув подбородок.

Громкий треск вернул их в реальность. Каменная плита под ногами Джинни вдруг мелко задрожала — так делали лестницы перед тем, как поменять направление. Вот только они не перемещались так быстро и настолько вертикально вниз.

У Джинни не осталось времени, чтобы запаниковать — она вцепилась в плечи Драко, и оба опасно забалансировали на самом краю.

Несколько секунд Джинни слышала только стук собственного сердца. Набравшись смелости, она оглянулась. Лестница зацепила еще одну, и обе с грохотом разбились на тысячу потрескивающих раскаленных добела осколков.

Джинни позволила себе перевести дух.

— Ты это видел?

Драко неуверенно дернул головой и сделал шаг назад, увлекая Джинни за собой.

— … — высказался он.

— Точно, — кивнула Джинни, уперев руки в колени и пытаясь отдышаться, как вдруг что-то дернуло ее за ноги. Взвизгнув, девочка упала на живот и, разодрав колени и локти, проехала по каменной плите, едва не соскользнув в пропасть.

На уровне рефексов ловца Драко бросился вперед и поймал Джинни за руки.

— Что-то схватило меня за ноги! — завопила Джинни, извиваясь и тщетно пытаясь освободиться.

— Подожди, — пропыхтел Малфой и, перегнувшись, заглянул в дыру. Некоторое время он молчал. — У нас проблемы, Уизли.

— Что это еще значит? — воскликнула Джинни и вдруг потрясенно замолчала.

Мимо пронеслись каменные щупальца и, страшно дергаясь, слепо ударились в стены, круша и сбивая все на своем пути. На глазах у окаменевшей от ужаса Джинни со стен посыпались вопящие от страха портреты и статуи. Щупальца из оживших каменных перил сдирали со стен камень, словно кожуру с апельсина, обнажая не имеющую цвета черноту.

Похоже, магии надоело ее ждать.

— О, Создатель, — едва шевеля губами, произнесла Джинни и медленно посмотрела на Малфоя.

Тот ответил ей таким же потрясенным взглядом.

— Отлично. Просто замечательно, — он сделал несколько глубоких вдохов. — Уизли, я не могу достать палочку, — проговорил Драко голосом человека, пытающегося не потерять над собой контроль. — Давай попробуем еще раз на раз… два… ТРИ!

Зажмурив глаза, Джинни из всех сил попыталась подтянуться, но это была безуспешная попытка. У Джинни затрещали ребра. Не оставалось сомнений, что от пальцев Малфоя у нее останутся синяки.

Несколько секунд они молчали, пытаясь перевести дыхание.

— Малфой, — позвала Джинни, съезжая еще ниже.

Тяжело дыша, Драко взглянул в ее лицо. Высокий покрытый испариной лоб рассекла угрюмая вертикальная морщина.

— Не надо, Уизли, — скривился он, как от зубной боли.

— Что?

— Не делай мне эти большие глаза. Я не Поттер.

— Так отпусти меня! — разозлившись, огрызнулась Джинни.

Лицо Драко стало матовым. От напряжения у него задрожали руки.

— Я серьезно, Малфой. Беги отсюда, — сквозь зубы скомандовала Джинни, и на этот раз в ее голосе прозвучали алмазно-твердые нотки. — Сейчас здесь все полетит к чертям. И не стой с разинутым ртом!

— Это будет убийство, — неожиданно тихо возразил Драко.

По щекам Джинни потекли слезы, и она не была уверена, почему плачет, поскольку ее онемевшие ноги уже ничего не чувствовали. С завороженным ужасом девочка обвела глазами осыпающиеся в песок стены. Над головой Джинни с ужасающей неизбежностью от стены отделилась тяжелая каменная плита и стремительно пронеслась мимо, окатив их с Малфоем градом из камней.

Перед Джинни был Хогвартс, окутанный предчувствием конца и пронизанный красотой магии из олова; магии, во имя которой волшебник однажды поднял меч против обычных людей; магии, очеловеченной поступками слабых и трусов; магии, которую поили кровью, пока она не превратилась в кипящий металл, оставляющий дымящиеся дыры в ткани Вселенной.

Девочку пробил холодный пот, способный остановить биение сердца. Если бы это был настоящий Хогвартс, это был бы конец.

Джинни ощутила покалывание в пальцах.

Это конец Хогвартс. Это будет конец магии, Джинни.

Сколько раз она рисковала своей жизнью за последнее время?

Джинни задышала.

Это может сработать.

Это может не сработать.

Это должно сработать! Один-единственный раз…

— Ты должен отпустить меня, — скороговоркой прошептала Джинни. — У тебя нет выбора.

— Не смей говорить, что у меня нет выбора! — рявкнул Драко.

Джинни никогда не видела его таким — покрасневшим, с растрепанными волосами и с затравленным выражением в глазах, как у дикого зверька. В одно мгновение все встало на свои места. Малфой последовал вовсе не за ней. Какая она глупая! Наверное, надо сделать себе заметку на будущее, что не весь мир крутится вокруг нее.

— Я не удержусь, — прошептала она Драко в шею. Это было самое странное объятие, которое было у Джинни, но она думала о другом. Каменное щупальце поднялось по ногам и почти нежно обвилось вокруг ее талии, медленно, но безжалостно затягивая петлю.

Последние секунды до падения, Джинни. Успокой его. Скажи хоть что-нибудь.

— Ты должен отпустить меня, — Джинни попыталась мягко похлопать по напряженной спине Драко, хотя в данной ситуации это было просто смешно. — Ты должен сделать свой выбор.

— Хорошо, — ответил Драко и разжал руки.

Джинни закрыла глаза, не желая видеть, как каменный пол будет все ближе и ближе, пока не займет все пространство. Но человеческий мозг не может перестать думать, как язык не может не прикасаться к дырке в зубе. Интересно, как это будет?.. Но Джинни не успела придумать красивый ответ, поскольку волна от заклинания замедлила ее падение. Жестяной маслянистый воздух вокруг нагрелся и завизжал, зажатый между двумя борющимися силами.

Широко распахнув глаза, Джинни с ужасом уставилась на каменный пол, зависнув в футе над неровным слоем из осколков не выдержавшего противоборства щупальца. Протянув дрожащую руку, Джинни коснулась пальцами пола и, потеряв равновесие, тяжело шлепнулась вниз, на каменные плиты.

— Заклинание Импедимента, Уизли! Кое у кого здесь еще есть мозги!

С трудом сев, Джинни запрокинула голову. Ухмылка на физиономии Малфоя ослепляла даже с четвертого этажа, и девочка пожалела, что Летучемышиный Сглаз не достанет его с такого расстояния. Затем она поспешила отползти и спрятаться под ближайшей целой колонной. На том самом месте, где мгновение назад находилась Джинни, разбилась статуя рыцаря, разлетевшись на сотни кусков смертоносной шрапнели.

— Оставайся на месте, Уизли, — донесся голос Малфоя. — Я сейчас спущусь.

Джинни только хмыкнула. От грохота обрушившейся лестницы пол под ногами девочки подпрыгнул и пошел крупными трещинами, и Джинни испытала страстное желание оказаться как можно дальше отсюда.

Прижавшись спиной к целой каменной кладке, девочка заскользила вдоль стены, пока не достигла коридора Генриха Спесивого. Приблизившись к двери, Джинни критически посмотрела на нее. От двери исходила тяжелая настороженная тишина. Закусив губу, Джинни задумчиво спросила:

— Интересно, почему я думаю, что это плохая идея?

Девочка сделала глубокий вдох с твердым намерением отойти от двери и дождаться Малфоя, напряглась… и рывком распахнула дверь.

Каменные плиты светились ярким светом и шевелились. Когда глаза привыкли, Джинни осознала, что коридор кишит маленькими светлячками, окружившими черную дыру посередине. Исходящее от маленьких светлячков сияние заполняло коридор.

— Светлячки-пожруны, — пробормотала Джинни и хихикнула.

Из глубин дыры раздавался протяжный скрежещущий звук. Джинни опустилась на корточки и нахмурилась. Время от времени сменяющийся недовольным ворчанием звук? Смутно знакомый звук?..

— Хрр-хрр-глонг-глонг.

Филчев храп?

За спиной с негромким щелчком закрылась дверь.

Это был тихий и безобидный звук. Но у Джинни от него свело судорогой желудок. Это был неприятный звук, щелчок, с которым взводят курок за вашей спиной, когда вы уже решили, что победа за вами.

Пошатываясь, слыша, как грохочет в ушах собственное дыхание, Джинни медленно обернулась.

— Здравствуй, — лучезарно улыбнулась ей Магия.

* * *

Пробежав по пустынному коридору, Драко в нерешительности остановился на повороте. Будучи трусом, совершающим очень храбрый поступок, он ощущал прилив сил и был намерен исчерпать их, пока не отхлынула волна адреналина. Можно было спуститься по боковому коридору. Но тут он вспомнил о нише с лестницей на первый этаж, которую обнаружил на прошлой неделе, когда прятал ящик огневиски.

Драко двинулся по короткому сводчатому коридорчику и остановился у бюста старой волшебницы с крючковатым носом. Зажмурившись, он повернулся кругом и открыл глаза — на месте статуи появилась картина, завешенная плотным черным бархатом и блестящей парчей.

Если бы Гермиона услышала о его затее, она бы попыталась отговорить Драко. Она бы поведала, что не нанесенные на карту комнаты и коридоры в Хогвартс могут быть опасны. А еще она бы рассказала, что произошло со Снейпом, планы которого пришлись магии не по вкусу. Но Гермионы не было рядом, и Драко, отодвинув ткань в сторону, вошел в грязный промозглый коридор.

В коридоре было темно и тянуло влажным теплом. После некоторого колебания Драко отошел от проема и попытался вспомнить, где была лестница.

Позади него ткань опустилась, и коридор погрузился в дышащую сквозняками темноту. Запалив огонек на кончике палочки, Драко выставил вперед руки и осторожно двинулся вдоль стены, как вдруг чей-то глубокий вздох оборвал его мысли.

С хаотически бьющимся сердцем Драко остановился. Он был уверен, что в темноте что-то шевельнулось.

Драко прикоснулся к стене — на ощупь она была мягкой и покрытой длинными тонкими ворсинками. И она двигалась ритмично и размеренно — вперед и назад, вперед и назад. Стена дышала.

Резко развернувшись, Драко бросился назад к картине, но наткнулся на такую же покрытую черным шелковистым ворсом стену.

Коридор дышал, будто живое существо. И Драко находился в его чреве. Внезапно он подумал, что будет вспоминать об этом всю свою жизнь — особенно на рассвете, когда даже Гойл перестает храпеть, и спальня погружается в тишину, наполненную лишь тихим дыханием спящих.

Конечно, при условии, что у него будет будущее.

* * *

И в это мгновение, когда Драко застрял в живой ловушке, а Джинни оказалась лицом к лицу с Магией, наверху, в лазарете Гермиона открыла глаза.

Мир был прекрасен. Он был цвета расплавленного олова.

И в это мгновение, когда Драко застрял в живой ловушке, а Джинни оказалась лицом к лицу с Магией, наверху, в лазарете Гермиона открыла глаза.

Мир был прекрасен. Он был цвета расплавленного олова.

Девочка соскользнула с кровати и, ступая босыми ногами по каменным плитам, нетвердой походкой вышла на середину лазарета. У той части, которая помнила о юной ведьме Гермионе Грейнджер, возникло странное ощущение, что она идет по канату над бездной.

В каком-то смысле, она не ошибалась.

Если сравнивать волшебников с приемниками, настроенными на волну магии, ручка приемника Гермионы была бы вывернута до упора. Девочка чувствовала внутри себя океан, готовый обрушиться и унести тысячи жизней, если она не будет осторожна.

Как можно подчинить одной воле целый океан? Тысячи миллиардов заклинаний, сверкающими струйками прыскающими мимо нее, будто крошечные рыбки, тяжеловесные похожие на касаток-убийц смертельные чары и заклятия, способные перевернуть вселенную с ног на голову — они все были у нее внутри и делали все, что им заблагорассудится.

Мысль о том, что магия ей неподвластна, привела девочку в отчаяние.

Запаниковав, Гермиона прижалась горячим лбом к холодному стеклу зеркала и плотно закрыла глаза. Девочка была уверена, что еще мгновение назад в лазарете не было зеркала, но стоило ей подумать о нем, как оно возникло перед ней — с резной деревянной рамой и до пола.

Юная волшебница по имени Гермиона Грейнджер растворялась в захлестнувшей ее магии, как в океанской пучине.

Изо всех сил Гермиона попыталась сосредоточиться.

Вспомни, кто ты.

Гермиона распахнула глаза, отодвинулась от зеркала и увидела огромные занимающие половину лица карие глаза и пушистые коричневые волосы, больше похожие на воронье гнездо. У магии не может быть таких нелепых волос. Стоило этой мысли появиться в голове девочки, как в зеркале отразилась высокая гладкая прическа. С улыбкой девочка прикоснулась к тяжелым длинным серьгам с черными камнями. Потом она обратила взгляд на свои руки и ноги. Пахнуло оловом, и в отражении девочка увидела длинное иссиня-черное платье из дикого шелка с жестким каркасом и высоким горлом. Гермиона сама не знала, почему выбрала этот наряд, просто он показался ей правильным.

Это очень глупое и безвкусное платье!

На новом лице возникло недоумение.

Это не ты!

Существо посмотрело на девочку в зеркале и запаниковало, чувствуя, что сходит с ума. Бьющийся, но постепенно слабеющий в черепной коробке голос произносил странные вещи. Но когда существо пыталось вызвать о себе воспоминания, мысли растворялись, оставляя за собой пустоту, словно чистый лист бумаги, словно книгу, со страниц которой были стерты строчки — все до единой…

Не... ты…

Существо завертело головой, не зная, был ли это голос в его голове или ветер принес обрывки слов.

— Кто я? — прошептало существо, вздрогнув от звука собственного голоса. Это был единственный вопрос, на который у существа не было ответа, и испытывающий панику мозг ухватился за него. Упершись лбом в зеркало и наблюдая, как заклинания рассыпаются горстями падающих звезд в его глазах, существо потребовало: — Кто я?

Внезапно на пороге слышимости зазвучали еще голоса.

Существо медленно повернуло голову, а потом жуткой дерганой походкой, будто им управляли, как марионеткой, решительно двинулось на звук. Но затем существо вспомнило о длинном платье и прическе и перетекло в более подходящие образу мягкие скользящие шаги.

Может, голоса знают, кто оно, — подумало существо. — Да, наверняка. Голоса должны знать.

* * *

Дети Молли и Артура Уизли обладали удивительной способностью превращать в силу огонек, который горел в груди у всех Уизли. Однако каждый понимал его по-своему. Билл и Перси были старостами и лучшими учениками в Хогвартс; Чарли стал капитаном факультетской команды по квиддичу, а позже — укротителем драконов; каждый день близнецы Фред и Джордж делали мир более приятным местом. И в младших детях Уизли уже можно было увидеть, как разгорается этот огонь.

Но огонь мог быть и другим.

Когда Джинни случалось злиться, ее гнев горел, словно бушующее пламя в раскалившейся докрасна печи. Девочка ощущала, что если она сейчас же что-то не предпримет, она просто взорвется.

Ярость Рона пылала алым огнем.

— Как ты мог попросить о таком Джинни? — крикнул Рон, толкнув Гарри.

Мальчики находились на том самом месте, где недавно расстались Гарри и Джинни.

Гарри поднялся на ноги и потер ушибленный локоть. Краем глаза, он видел, как Сэм двинулся к ним, но старик Джонсон крепко схватил его за плечо.

— Я не просил, — Гарри сделал шаг к другу. — Послушай…

Но Рон отшатнулся; он смотрел на Гарри так, будто видел его в первый раз. Лицо его от гнева побелело.

— Ты ведь не понимаешь? Ты, правда, не понимаешь? — прошипел он, подойдя к Гарри вплотную. — Джинни — маленькая девочка, готовая на все, лишь бы герой обратил на нее свое внимание.

— Джинни вовсе не маленькая, — негромко возразил Гарри. — И ей не нужен герой.

— Она просто ребенок! — проревел Рон. — Почему они — все они — готовы рискнуть ради тебя своей жизнью, Гарри? Почему они не думают о том, что будет с людьми, которые их любят?.. Да кто ты такой, что... — Рон захлебнулся словами и болью. Когда он снова заговорил, его голос был лишен эмоций: — Знаешь, что сделала Гермиона, когда решила, что ты мертв?

Гарри буквально окаменел.

— Что?

Рон покачал головой, но ответить не успел.

— Кто такая Гермиона?

Как один, Гарри и Рон повернули головы.

Когда позже Гарри пытался навести порядок в обрывках разрозненных воспоминаний, он всегда удивлялся, с какой точностью в его памяти запечатлелся образ девочки.

Это была Гермиона, но она была выше и стройнее. Черты ее лица стали резче и более заостренными. Такое лицо могло принадлежать человеку, привыкшему раздавать команды, причем не занудные понукания старосты непослушным малышам, а приказы в духе «голову с плеч!»

Гарри отшатнулся. Чем бы это существо ни было, это была не Гермиона.

— Вот черт, — вырвалось у старика Джонсона. — Ладно, давайте, пока не поздно…

Из его ладони вырвалось короткое зеленое пламя.

— НЕТ!

Гарри и Рон одновременно прыгнули на него, сбив с ног. Сквибб упал навзничь, и все трое покатились по полу. Завязалась короткая борьба, а потом вспышка магии раскидала их в стороны.

С удивительной ловкостью вскочив на ноги, старик Джонсон разъяренно уставился на юношей. Лицо его покраснело от гнева.

— Вы рехнулись? Она нас всех убьет!

— Нет.

Тяжело дыша, Джонсон посмотрел сначала на Гарри, а потом на Рона, но увидел одно и то же упрямое выражение.

— Ну, и черт с вами, — схватив Сэма за руку, старик потащил его прочь.

Когда шаги умолкли, Рон покосился на Гарри. Тот коротко кивнул. Джинни сказала, что они только они могут спасти Гермиону, потому что знают ее лучше всех.

— Гермиона, как ты себя чувствуешь? — осторожно делая шаг вперед, осведомился Рон.

Существо сонно заморгало.

— Я чувствую… — на его лице вдруг отразилась мука. — Я чувствую вес всех заклинаний на свете, я вижу, как рождаются чары во вселенной. Для меня нет секретов, мне открыто любое знание о магии. И мне… никогда… не найти… покоя, — медленно промолвило существо. Внезапно оно сделало стремительное движение вперед и крепко схватило Рона за запястье. — Скажи мне, что я такое? Кто я?

Рон поморщился.

— Ты Гермиона Грейнджер, — ответил он и посмотрел на Гарри, прошептав краешком рта: — Что будем делать? Есть идеи?

Поразмыслив мгновение, существо ледяным тоном отрезало:

— Это просто имя. Ты не ответил на мой вопрос. Кто я?

Гарри накрыл ладонь Гермионы.

— Гермиона, отпусти его.

— Я не Гермиона, — огрызнулось существо. — Я это… — но попытка вспомнить была тщетной, потому что мысли у существа ускользали из-под контроля, как прилив стирает с берега слова на песке. Существо начинало терять терпение. — Кто я? Кто я? КтояктояктояКТОЯКТОЯ?

Раздался противный хруст сломанной кости, и Гарри в ужасе взглянул на побелевшее лицо Рона.

— Гермиона, нет! — он схватил существо за руку, но оно держало Рона стальной хваткой. — Прекрати! Ты делаешь Рону больно!

Существо повернуло к нему свое лицо с серыми глазами.

— Снова это странное имя, Гермиона. Кто такая эта Гермиона?

Гарри бросился вперед, крепко схватил существо за плечи и вгляделся в серые глаза без зрачков. За тонкой блестящей пленкой плескались волны оловянной магии, с которыми где-то там в одиночку сражалась Гермиона.

— Если ты не помнишь, я напомню, — промолвил Гарри. — Ты Гермиона Грейнджер. Ты лучшая ученица на нашем курсе. Твой любимый цвет — зеленый. Ты сердишься, когда я не выполняю домашнюю работу или ругаюсь со Снейпом. Ты тот человек, которого я боюсь потерять больше всего на свете. Ты та девушка, которую я полюбил.

Внезапно существо мелко задрожало и отпустило руку Рон. Потом, закрыв глаза, оно принялось раскачиваться из стороны в сторону.

— Я помню, — медленно промолвило существо. — Я знаю, кто ты. Ты Гарри Поттер. Ты тот, кто никому не доверяет свои страхи, тот, кто разбил мое сердце.

* * *

Сделав глубокий вдох, будто вынырнув из глубокой воды на поверхность, Гермиона открыла глаза. Потом она вытащила из ушей кошмарные серьги и с отвращением бросила их на пол.

— Ну, и дурацкий наряд, — проворчала Гермиона, взлохматив волосы, и скинула неудобные туфли на высоченной шпильке. — Я бы не отказалась сейчас от горячей ванночки для ног, — с гримасой девочка принялась растирать затекшие мышцы и вдруг замерла. Затем она посмотрела на Гарри и Рона и буквально окаменела, устремив исполненный ужаса взгляд на распухшую руку Рона.

— Ох, Рон, — Гермиона кинулась к прижимавшему к груди раненую руку другу, на ходу вытаскивая палочку. — Ферула! Прости, Рон, мне так жаль, — она крепко обняла друга.

— Рад снова тебя видеть, Гермиона, — немного сдавленным голосом отозвался Рон и похлопал ее по спине здоровой рукой.

А потом Гермиона увидела Гарри. Они взглянули друг другу в глаза и улыбнулись. Девочка сделала шаг вперед и оказалась в его объятиях.

— Все хорошо, — шептал Гарри, целуя ее.

Гермиона зажмурилась.

Люди верят, что любовь, как и магия, обладает великой силой. И они не ошибаются. Но помимо магии и любви, во вселенной играют свои роли и другие не менее причудливые необъяснимые силы. И всегда есть что-то, неважно что, но вы наверняка знаете, что оно хихикает в кулачок, когда упавшие ключи проваливаются в единственную дырку рядом с канализационным люком, а спешивший после работы в аэропорт молодой человек успевает только помахать своей девушке во время посадки на рейс.

— Нет, Гарри, не хорошо.

Юноша взял ее за плечи и посмотрел в глаза.

— О чем ты говоришь?

— Помнишь, я говорила, что поток магии перекрывает дамба? Я ошибалась — за дамбой не весенний паводок, а целый океан, — объяснила Гермиона. — Ни один волшебник не может удержать столько магии, и я тоже не смогу.

Лицо Гарри стало похоже на застывшую маску. Рот его открылся и снова закрылся.

— Хорошо, — кивнул он и попытался храбро улыбнуться. — Мы это исправим. Втроем мы что-нибудь придумаем. Давай, Гермиона, скажи, что нам с Роном сделать.

Во всех любовных романах даже самого низкого качества обязательно находится место для Самого Важного Диалога Между Главными Героями. Гермионе всегда казалось странным, что даже в смертельной опасности персонажи находят правильные слова. Если не сосредоточиться, у нее словно отнимался язык, когда она разговаривала с Гарри. Но на этот раз ей повезло, потому что все знания во вселенной были ей доступны — всего несколько мгновений, но этого было достаточно.

— Знаешь, ее звали Сьюзен, — сообщила она, опустив голову на плечо Гарри.

— Что?

— Возлюбленную волшебника из легенды о Скорбном Обеде звали Сьюзен. А он был Артуром, и Сьюзен любила его больше всего на свете. И она всегда знала, что тот волшебник, в которого она влюбилась, никогда не хотел бы превращаться в чудовище, — Гермиона крепко сжала ладонь Гарри. — Я не хочу превращаться в чудовище.

— Не превратишься, — горячо пообещал Гарри. — Ты же здесь. Ты вернулась.

— Всего на несколько минут, — поправила девочка.

— Не смей так говорить!

Гермиона взяла Гарри за руку и опустила его ладонь на свое сердце:

— Если ты меня любишь, сделай это.

Не осмеливаясь посмотреть на нее, Гарри замотал головой. Лицо его от потрясения сделалось мертвенно-бледным.

— Я не могу.

— Даже ради меня?

Гарри поднял голову и заглянул в карие глаза Гермионы.

— Я бы скорее умер.

— От этого не умирают, дурак, — нежно потрепала Гермиона юношу по его черным вечно растрепанным волосам и добавила с грустной улыбкой: — От этого всего лишь разбивается сердце.

Плечи Гарри затряслись.

— Пожалуйста, Гарри, мое время на исходе, — поторопила Гермиона, сжимая его ладонь. — Я не могу сделать это одна, помоги мне.

Несколько секунд Гарри смотрел на нее.

— Готова? — хриплым голосом осведомился он.

Гермиона крепко обняла его и поцеловала, прошептав:

— Я никогда не буду готова сказать тебе «прощай», Гарри Поттер.

Гарри зажмурился, обняв девочку.

В течение всей своей жизни Рональд Уизли просыпался среди ночи с грохочущим сердцем. Он видел снова и снова, как зеленая вспышка, вырвавшаяся из-под ладони Гарри, пронзала узенькой ослепительно-зеленой струйкой, словно клинком, грудь девочки. А потом зеленый свет заливал лазарет, а затем и весь Хогвартс — этаж за этажом, пока на горизонте не оставалось ничего, кроме невыносимого зеленого света.

Но в то мгновение Рон мог думать только о юном волшебнике с разбитым сердцем, укачивающим на руках возлюбленную.

Лишь посмотрев в лицо Магии, Джинни поняла, что все кончено. С похожими мыслями водитель легкового автомобиля вылетает на встречную полосу, по которой на него едет грузовик. Можно думать что угодно, но одно вам уже предельно ясно — ваше будущее будет молниеносным и плоским, как раздавленная банка из-под колы.

В голове вихрем проносились безумные мысли, но Джинни была уверена в одном — все это было очень глупо и неправильно. На ее месте должен быть другой волшебник — обладающий могуществом основателей Хогвартс или, по крайней мере, искушенный в боевых заклинаниях аврор, а не доросшая до СОВ школьница.

Джинни не была ни сильной, ни смелой, ни умной и тем более она не была искусной волшебницей. Джинни Уизли была всего лишь подростком, девочкой в порванных перепачканных джинсах, которая очень хотела, чтобы ее мама была сейчас рядом. Такие девочки не спасают мир — это их спасают прекрасные принцы, если, конечно, девочки не лишены известной степени привлекательности.

А Джинни Уизли была красивой. По крайней мере, Магия в длинном платье и блестящими длинными волосами выглядела настолько захватывающе, что все художники мира перекусили бы пополам свои кисточки.

Джинни закрыла глаза, чтобы не видеть эту ослепительную красоту.

Все это глупо и не по-настоящему, потому что люди не могут быть настолько красивыми. И принцев в жизни не бывает. И люди умирают — пытаясь ее спасти на втором курсе, Гарри почти погиб. А сейчас всё ещё хуже. Друзья Джинни погибнут, если она не соберется с силами и не исправит все в последний момент. Вот только, похоже, она пропустила его давным-давно.

В панике Джинни отшатнулась, споткнулась о собственную ногу и едва не упала.

Магия хихикнула, прикрыв рот ладошкой.

Джинни медленно подняла на Магию глаза и постучала указательным пальцем по виску.

— Очень умно, — сдавленным голосом похвалила она. — А теперь вылезай из моей головы.

Улыбка Магии стала широкой. Так могли бы улыбаться акулы.

— Значит, ты увидела грань, — удовлетворенно ухмыльнулась она. — Похоже, настало время для Решающей Битвы. Может, ты хочешь мне сказать что-нибудь, девочка, увидевшая грань между тем, что реально и что нет?

Джинни засунула руку в карман, чтобы перебрать предметы, которые по привычке таскала в карманах — заколки для волос, блевальные батончики — и еще раз обдумала мысль, которая не казалась ей безумной, когда попросила Малфоя отпустить ее.

— Мне не победить тебя, — смиренно промолвила Джинни.

Глаза Магии сверкнули.

— Верно. Значит, ты пришла сюда, чтобы молить меня о пощаде?

Джинни покачала головой.

— Нет. Но и сражаться я с тобой не буду.

— Тогда зачем ты пришла?

— Я хочу помочь тебе, — Джинни сделала шаг вперед: — Я знаю, что ты такое, и я пришла, чтобы помочь.

Магия издала странный звук, нечто среднее между фырканьем и рычанием.

— Неужели? — язвительно осведомилась она. — Почему я должна тебе верить?

— Потому что это правда, — твердо произнесла Джинни, внимательно наблюдая за Магией и зная, что она правильном пути. Сейчас Магия была не похожа на Джинни — она вообще ни на кого не похожа, будто нитка, сдерживающая края костюма пугала распустилась, и наружу вылезла изнанка из соломы. — Если б ты хотела убить меня, ты бы давно это сделала. Но тебе никогда не нужна была моя смерть. Тебе нужен волшебник, который может испытывать страх, но способен с ним справиться; волшебник, который не боится боли; волшебник, готовый бежать со всех ног; волшебник, который видит грань. И ты нашла его, вернее, ты буквально создала его, как создаешь чары из оловянной магии. Знаешь, это было нечестно, ведь я могла погибнуть на самом деле.

Магия фыркнула.

— Я дала тебе столько магии, что ее хватило бы, чтобы уничтожить вселенную, а ты спустила все на то, чтобы не погибнуть самой. Но ты научилась балансировать на грани. Остальные пропускали магию через себя и растворялись в ней, — губы Магии тронула мимолетная улыбка. — Если бы ты погибла, то только по собственной глупости.

Джинни исподлобья взглянула на Магию.

— Иными словами, ты выбросила меня на середину озера и сказала — плыви.

— Да.

— Я никогда не просила об этом! — выкрикнула Джинни.

Глаза Магии, две дыры с плещущимся оловом, свирепо впились в девочку, и коридор наполнился черными разлохмаченными тенями, пронизанными угрозой.

— О, нет, ты просила, — прошипела Магия. — Ты умоляла. Не смей врать, Джинни. Мне известны все твои мысли, даже те, в которых ты не решаешься признаться самой себе. Ты хотела, чтобы тебя считали чем-то больше, чем девочкой со смазливым лицом и блестящими волосами. Ты хотела, чтобы тебя заметили, увидели, разглядели — особенно мальчик с зелеными глазами.

Джинни так сильно сжала кулаки, что ногти врезались в кожу, но она промолчала. Можно сколько угодно воображать тигра безобидным котенком. Но что вам даст ваша ложь, когда вас посадят с ним в клетку?

Опустив глаза, Джинни прошептала одно слово:

— Зачем?

Магия кивнула на зияющее отверстие в полу.

— Как думаешь, что там?

Сбитая с толку Джинни пожала плечами.

— Дыра, в которой слышно храп.

— Смотри повнимательнее!

Джинни присела на корточки около дыры. Прищурившись, она разглядела края, где заканчивался каменный пол, обволакиваемый чернотой с крошечными белыми крапинками. А если осторожно опустить в дыру голову…

— Это же лабиринт… и звезды… и вселенная! — изумленно воскликнула Джинни, вскочив на ноги. — Там лабиринт размером со вселенную…и там храпит Филч!

Магия кивнула.

— Вселенная и есть лабиринт из бесконечного количества дорог, одни из которых ведут в прошлое, другие в будущее, а третьи… — на губах Магии появилась улыбка: — Третьи ведут домой. В одном из кривых лабиринтов есть Хогвартс, — объяснила Магия. — Если ты, девочка, увидевшая грань, спустишься вниз, у тебя получится найти дорогу домой.

Джинни сделала шаг назад и посмотрела в жестокое заостренное лицо Магии. В полумраке девочке показалось, что фигура Магии выросла.

— Покажи мне путь домой.

Джинни побелела от страха.

— Но если ты вернешься, начнется война и хаос!

— Я могу дать волшебникам магию из олова.

— Ты не понимаешь, — возразила Джинни, пятясь от Магии. От ее ладоней отделились извивающиеся змеями гибкие путы, словно лозы винограда, и поползли к ней. — Ты дала ее мне, и посмотри, что вышло. Волшебникам не нужно больше магии, им нужны законы Гэмпа, запрет на Непростительные Заклятия, а иногда и шлепок по заднице! — задыхаясь, девочка прижалась спиной к стене. — Волшебники — это дети, которые капризничают, если не играть с ними и не давать сладостей. Но если они получат сколько угодно игрушек и конфет, не пройдет и часа, как они начнут колотить друг дружку деревянными паровозами, плакать и изводить нянек, потому что у них болят животики, — Джинни печально покачала головой. — Ты не можешь сейчас вернуться. Мир слишком молод для оловянной магии.

Вдруг Магия пошла рябью, задрожав, будто изображение на старом телевизоре. Потом она распалась, разбившись тысячью оловянных осколков о каменные плиты.

Джинни перевела дух.

Но что мне делать? Я была создана верой волшебника, жена и сын которого умирали от голода. Я была призвана назад верой тех, кто лишен магии. Сквиббы звали меня, умоляли помочь, проклинали — поверили в меня сильнее, чем магглы верят в своих богов.

— Я понимаю, — горько промолвила Джинни. — Ты создала для них место, где они могут колдовать. Но выйти отсюда никто из них не смог. Никто не видел пути назад.

Они думали, что это будет чудо.

Джинни низко опустила голову и зажмурилась.

Человеческая вера обладает чудовищной силой, способной воздвигать огромные пирамиды и низвергать богов. Джинни хотела бы никогда не видеть то, что увидела: тех чудовищ, которых мог вызвать к жизни волшебник.

Вера погубила их.

Джинни покачала головой.

— Сомневаюсь, что даже самый могущественный волшебник способен совладать с оловянной магией, если у него нет сердца, — объяснила девочка. На ее лицо падал свет, но оно было матовым и безжизненным, будто вылепленным из гипса. — А если у него вдруг окажется сердце, оно будет навсегда разбито.

Я не понимаю.

Джинни пожала плечами.

Так ты поможешь мне?

— Что? Я не знаю как!

Я не могу здесь оставаться, и я не могу вернуться. Ты должна помочь.

Джинни попыталась думать.

Если волшебники вызвали к жизни оловянную магию, значит, волшебники должны решить ее проблему. Но здесь была только Джинни Уизли, и она должна придумать место, где оловянной магии будет тепло и удобно ждать того момента, когда мир станет достаточно старым, и мудрым, и милосердным, и ему будет не все равно, когда мать с маленьким ребенком будет умирать от голода…

Внезапно мысли Джинни стали холодными и ясными, как лед, сверкающими, как самая яркая молния.

— Я покажу тебе путь, — промолвила девочка: — Знаешь, мне с детства нравилась сказка о принце, спасшем красавицу от чудовища.

Значит, я чудовище?

— Ты красавица, — поправила Джинни. — И ты будешь жить в сказках — в каждой сказке, которую рассказывают волшебники своим детям, но особенно в сказке об Оловянной Магии. Волшебники будут помнить, какую цену им однажды пришлось заплатить не за магию или знания, но за собственную глупость и малодушие. Ты научишь их, как не допустить, чтобы история повторилась.

Это не жизнь.

— Я предлагаю тебе не жизнь. Я даю тебе обещание волшебницы.

Но это будет грустная сказка, потому в ней погибли люди. Я могу чувствовать твою скорбь. Я… понимаю твою скорбь.

Сырая темнота полезла из углов, даже свечение светлячков потускнело. Внезапно Джинни поняла, что больше не может быть разумной и говорить правильные речи. Она должна была попытаться, иначе она не сможет называть себя Уизли.

— Верни их, — хрипло попросила Джинни. — Исправь, что произошло. Верни тех, кто погиб. Сделай хоть что-нибудь.

Я не смогу вернуть всех. Некоторые умерли не самой приятной и не самой быстрой смертью. Но я могу научить тебя, как оживить их останки.

Джинни открыла рот.

Помни о грани, девочка, остановил ее голос. Ты не можешь переступить грань.

Джинни зажмурилась.

— Волшебников нужно учить не магии, их нужно учить, как быть людьми, — наконец, негромко промолвила девочка. У неё еще будет время лить слезы.

Хорошо. А теперь, Джинни Уизли, покажи мне путь.

Джинни крепко задумалась. Затем снова заглянула в лабиринт и увидела крепкую дорогу из желтого кирпича.

— Моя мама говорит, что путь волшебника должен быть ясным и прямым, прямо как у папы, — произнесла Джинни и горько усмехнулась. — А путь магии особенный. Достаточно было голодных ледяных полей, пронизанных лютым морозом лесов и жестоких обрывов — это должна быть дорога, пусть нелепая и не слишком чистая.

Спасибо, Джинни Уизли.

— Научи волшебников делать палочки из хрупкого дерева. Научи их помнить о Скорбном Обеде.

Я буду ждать.

Раздался гулкий всасывающий звук, и Джинни осталась одна.

— Это всё, что я могла сделать, — пробормотала она, бессильно оседая на каменные плиты.

Желтая дорога струилась подобно золотому песку, очерчивая густую темноту, растворяясь на горизонте. Магия удалялась, и за ней шли сквиббы — мужчины и женщины.

По лицу Джинни текли слезы, но она не спешила их стирать. Когда умирают люди, о них должен кто-то скорбеть.

Джинни была уверена, что за какими-то стенами лабиринта, решившись сразиться с магией, она погибла в этом самом коридоре, за другими — на крыше в Лютном Переулке. И может быть, в одном из лабиринтов она была счастливо замужем за мальчиком с зелеными глазами, и у них было трое детей... Но Джинни совсем не хотелось об этом думать.

Дрожа от усталости, девочка поднялась на нетвердые ноги. Задумавшись на мгновение, она достала из кармана свою палочку — самую обычную волшебную палочку из дерева. От взмаха палочка выпустила сноп оранжевых брызг, как в первый раз, когда Джинни взяла ее в руки в лавке Олливандера, и ее губы тронула быстрая улыбка.

Это было не ее испытание. Просто Джинни пришлось его пройти, но даже это сейчас было неважно, потому что нужно было сделать все по порядку.

Сначала Джинни собрала в банку светлячков для Луны. Потом вытерла насухо лицо.

А затем пришло время последнего заклинания, которое вернуло сбитую с толку вселенную в надежное русло и зашило прорехи в магических полях.

Джинни сделала несколько пасов волшебной палочкой.

Проекция дрогнула и переместилась в пространстве. Ухватившись за стену, Джинни с мрачным удовлетворением наблюдала, как стены лабиринта, подрагивая, налезают на Хогвартс, словно гигантская змея, проглатывающая яйцо. Каменные плиты переливались серебряной рябью, сливаясь в единое целое, а потом с шипением гасли.

Джинни села, свесив ноги в дыру.

— Мне пора домой, — произнесла девочка и, помедлила: — Нам пора домой. О боги, надеюсь, они там не прикончили друг друга…

Джинни прыгнула… и приземлилась на том же месте.

Всё заканчивается. Счастливые истории, грустные истории — у всех есть конец, и у каждой есть начало.

Дело в том, что люди неправильно понимают время. Им кажется, что жизнь похожа на одну из этих историй. Какой бы она ни была, у жизни есть начало, когда человек рождается, и конец, когда он умирает — логический и понятный. Людям не нравится думать, что их время может закончиться внезапно, а жизнь — оборваться за одно мгновение, и не будет времени сказать последнее «Я люблю тебя». Говорят, ночью можно услышать миллионы блуждающих по Вселенной несказанных «Прощай».

Маги думают немного иначе. Каждый из них, словно радиоприёмник, настроен в постоянном режиме на волну магии. Поэтому они чувствуют, что за пределами их дома начинается не просто весь остальной мир. Там глухая темнота, в которой бродят серые тени и зловещая неизвестность, которая может случиться с вами в любую секунду.

Но даже глубокие раны затягиваются, наступает новый день, в мире рождаются дети, тысячи блестящих умов и чистых сердец, которые согревают Вселенную и дают нам надежду. Холодными зимними вечерами только эта мысль (а в случае профессора Снейпа стакан огневиски) утешает волшебников.

Как бы там ни было, у всех историй есть конец.

И у каждой есть начало.

* * *

Сухой воздух, от которого першило в горле, растёкся по городу удушливой волной. Сочные зелёные газоны перед административными зданиями пожелтели, а от жары, превратившей центр города в раскаленное пекло, не спасали даже работающие фонтаны. По вкусу воздух был похож на бензин. Казалось, стоит лишь чиркнуть разок спичкой, чтобы огонь взметнулся столбом в небо.

Это было место, где никогда ничего не происходило. И на первый взгляд действительно ничего не происходило.

Но то там, то тут были слышны перебранки, и все чувствовали наполнившее город гудящее, словно электричество в проводах, напряжение, будто что-то накопилось и рвётся наружу.

Единственный, кто ничего не слышал и не видел, был мальчик двенадцати лет, спрятавшийся в раскидистых кустах шиповника на заднем дворе старого дома на окраине города. В его испачканных побелевших пальцах была стиснута волшебная палочка, на которой кто-то ножом очень аккуратно вырезал Сэм Джонсон.

— Ну, давай же, давай, — пробормотал он себе под нос, склонившись над грудой камней, и взмахнул палочкой, в точности повторяя описанные движения в лежавшем перед ним учебнике потрепанного вида. — Вингардиум Левиоса!

Камни не пошевелились, но в воздухе отчетливо потянуло оловом.

Глаза мальчика сощурились. От жара, вызванного вовсе не зноем, у него по вискам потек пот. Палочка рассекла воздух, будто кнут.

— Вингардиум Левиоса!

Магия зашипела, словно масло на горячей сковородке, но камни даже не пошевелились.

Мальчик вытянул руку с палочкой и удвоил усилия. Он чувствовал магию. Если сосредоточиться, он мог различить тонкую серебряную струйку, вырывающуюся из дерева. Мальчик усмехнулся. Он самый настоящий волшебник, а не какой-то там паршивый сквибб, как дядя Бенджамин!

Громкий треск веток вернул его к реальности.

— Вот ты где, Сэм, мама тебя уже обыскалась… — старший брат Сэма, долговязый подросток с копной каштановых волос, Майкл выбрался на газон, и вдруг замолчал, увидев палочку и книгу. — Чем это ты тут занимаешь? — угрожающим голосом поинтересовался он.

Сэм вскочил на ноги и хотел спрятать учебник за пазухой, но брат оказался быстрее.

— Отдай! Это не твоё! — закричал Сэм, пытаясь отнять книгу, но Майкл успел пролистать пару страниц. Потом он бросил учебник на землю и плюнул, свирепо уставившись на Сэма.

— Опять ты за своё? — взъярился Майкл. — Тебе же сказали, что сквиббы не могут колдовать!

Сэм схватил книгу и прижал её вместе с палочкой к груди.

— Я не сквибб!

— Тебе даже не пришло письмо из Хогвартса! — заорал Майкл.

— Я не из вашей чокнутой семейки уродов!

Покрасневший от гнева Майкл попытался выхватить палочку. Мальчики схватились. Сэм никогда бы не отдал палочку, но Майклу в прошлом месяце исполнилось шестнадцать.

— Прекрати, Сэм! — Майкл попытался увернуться от лягающегося Сэма.

— Отпусти! — вырвавшись, Сэм развернулся и наставил палочку брату прямо в сердце.

Голубые глаза Майкла расширились. Магический вихрь трепал волосы Сэма, а сердце бухало в груди. Внезапно нечто странное привлекло его внимание. С розовых лепестков цветов шиповника на землю падали густые вязкие серебристые капли, растворяющие дерево.

У Сэма перехватило дыхание. Это была магия.

Майкл схватил брата за руку.

— Бежим!

Но ботинки Сэма прилипли к булькающей серебристой жидкости, переливающейся на солнце, словно бензинная лужа. Мальчик перехватил отчаянный взгляд Майкла — тот стоял на единственном крошечном куске суши.

— Беги! — крикнул Сэм и толкнул брата. Не удержавшись, оба мальчика покатились по земле.

Когда всё закончилось, Сэм осторожно сел, схватившись за ноющий лоб. А потом у него прямо челюсть отвалилась.

Освещаемые неярким вечерним светом кусты застыли в оловянной магии, словно насекомые в янтаре. Прислушавшись, Сэм различил слабое потрескивание остывающей магии.

Сэм осторожно оглянулся по сторонам. Это место было похоже и одновременно не похоже на их сад, но ещё больше оно было похоже на место, которого никогда не было, а потом его состряпали на скорую руку. Казалось, ткни пальцем в воздух и получишь дырку.

— Майкл? — набравшись смелости, шёпотом позвал мальчик.

Не дождавшись ответа, Сэм принялся прокладывать себе дорогу туда, где, по его расчетам, был дом. Стараясь не касаться застывающей магии на ветках, мальчик почти выбрался из кустов, когда Майкл внезапно схватил его за шиворот и приложил палец к губам.

К ним, неровно вышагивая, будто марионетка, приближалась закутанная в истертую мантию худая фигура со скрывающим лицо капюшоном.

— Прошу… — проскрипел голос, похожий на сыплющийся песок. Фигура вытянула вперед руку. Под кожей явственно проступали кости.

Сэм сделал нерешительный шаг вперед.

— Извините, сэр, с вами всё в порядке? Мы можем проводить вас. Где ваш дом?

Воцарилось страшное молчание. Фигура затряслась, и вдруг ветер сорвал с лица капюшон.

На Сэма глянули красные глаза человека, который не спал несколько лет.

— Мой дом? Что такое дом?

Существо зашипело, как от боли, и молниеносно бросилось вперёд.

— Майкл, беги! — крикнул Сэм. Какая-то сила бросила его на землю.

Он различил лишь яркую вспышку, а затем услышал глухой стук. Подняв голову, Сэм увидел распластанное на земле существо. Над ним стоял белый, как полотно, Майкл с поднятой палочкой, и волосы у него были седые, как у старика.

У Сэма перехватило дыхание.

Это было начало истории.

* * *

Пустая сонная гостиная убаюкивала одним своим видом, и Джинни рассеянно помахивала палочкой над эскизом бального платья. Настойчиво мурлыкал крутившийся около кресла Живоглот с явным намерением погреться у неё на коленях.

Взмах — изменился цвет платья. Взмах — изменился фасон. Это было бесполезное занятие, потому что платье для Рождественского Бала уже висело в шкафу, но девочка не решалась оставаться наедине с собственными мыслями.

Прошло больше месяца с того момента, когда Джинни возникла в коридоре Генриха Спесивого, насмерть перепугав Филча. Но Джинни не жаловалась — Гарри, Рону и Гермионе не повезло появиться прямо на глазах у комиссии из Министерства, которую сопровождали корреспонденты из Пророка. На следующий день их фотографии заняли первые полосы всех газет Магической Британии. Нужно признать, Гарри в испачканной кровью рубашке и Гермиона в безумном черном платье выглядели очень эффектно. Джинни криво усмехнулась: судя по разговорам, половина старшеклассниц заказали для бала чёрные платья. С ума сойти. Гарри Поттер снова стал героем, спасшим Магическую Британию.

Выпавший из ослабевших пальцев блокнот упал на ковер. Джинни прикрыла рукой глаза.

Что-то было неправильно. А если говорить начистоту, неправильно было всё. Что-то произошло. Или вернее — не произошло и продолжило не происходить. Что-то важное. Джинни должна была что-то сделать, но не знала что именно. У Джинни снова получались заклинания, и оценки стали лучше, но тишина становилась лишь отчетливей. В углах вырастали рваные крадущиеся тени, и стучало сердце.

Это была необычная тишина. Тишина смотрела на Джинни и ждала. Магия ждала. Но, ради всего святого, Джинни не знала, что она должна сделать.

— Кхе-кхе, — сердитое покашливание прервало мрачные размышления Джинни. Полная Дама сверлила её несколько нервным взглядом с потускневшего летнего пейзажа на стене напротив. — Тебя там твой кавалер дожидается. Сказал, что если я тебя не позову, он превратит мой портрет в обугленные головешки — нахал!

Со вздохом Джинни спрятала блокнот в сумку и взглянула на часы. Через полчаса начнётся отработка у Филча, а она ещё не закончила эссе для Макгонагалл.

— Интересно, что скажут твои родители, когда узнают, что ты связалась с ним! — взвизгнула Полная Дама, но Джинни только отмахнулась от её слов и, накинув на плечи мантию, поспешила покинуть гостиную.

Джонсон встретил её прямым взглядом, вопросительно подняв бровь. Джинни без слов взяла его под локоток и потащила подальше от портрета.

— Полная Дама опять за старое, — скороговоркой прошептала Джинни, уводя мальчика. Полная Дама наблюдала за ними с хищностью стервятника. Джинни оглянулась и не сдержала раздражённый стон, увидев пустой портрет.

— Отправилась трепаться к своей подружке Виолетте, — проворчала Джинни. — Имей в виду, к обеду мы будем уже тайно обручены. Уж не знаю, что они сочинят о тебе, а я наверняка буду взбалмошной девицей, которой дал от ворот прекрасный принц Гарри Поттер, и она пустилась во все тяжкие.

Джонсон ухмыльнулся.

— Ну, тогда я буду злым колдуном, который соблазнил прекрасную юную деву.

Джинни изумленно уставилась на Джонсона. Спустя мгновение оба прыснули со смеху. Когда веселье поулеглось, Джонсон спросил:

— Ну, есть новости?

Джинни постучала себя по груди, избавляясь от последних обрывков смеха, и расстроенно помотала головой.

— Нет. Не знаю, что магия имела в виду.

— А ты думала, что вернешься, и всё будет по-прежнему? — скептически осведомился мальчик, засунув руки в карманы. Чёрно-синий галстук небрежно торчал из одного. Джонсон уже две недели числился самым взрослым студентом первого курса Когтевран, и после последнего урока по трансфигурации унес дюжину иголок, поразив Макгонагалл. — Оловянная магия всё ещё здесь и она ждёт.

— Я знаю, — слишком поспешно ответила Джинни, чем заслужила долгий пронизывающий взгляд.

Всё дело было в том, что проклятье исчезло. Словно вода, поднакопив силы, магия наконец-то смогла снести последнюю преграду и наконец-то хлынула бурным потоком в мир, вернув сквиббам способность колдовать.

Правда, Министерству Магии приходилось работать круглосуточно, пытаясь справиться с потоком сквиббов всех возрастов, которые с радостными воплями превращали одно всё, что угодно, в другое всё, что угодно. Но это уже не было проблемой Джинни.

— Как там Сэм? — помолчав, осведомилась Джинни.

— Без ума от квиддича и заклинаний, — улыбнулся Джонсон. — Вчера у него получилось левитировать перо.

Джинни улыбнулась.

— Хорошо, что родители разрешили вам остаться в Хогвартс.

— Скажи мне, что ты собираешься делать? — прищуренные глаза вцепились в Джинни железной хваткой. — Ты пообещала найти оловянной магии убежище. Ты дала ей обещание.

— Я знаю, — помедлив, ответила Джинни. — Ещё есть время.

Внезапно юноша остановился и, взяв Джинни за плечи, развернул к себе:

— Ты понимаешь, что произойдет, если ты не сдержишь обещания?

— Я видела собственными глазами, что произойдет, — сухо ответила Джинни, убрав его руки, и отодвинулась. — Спасибо большое.

— Ты взяла на себя бремя, — отрывисто произнес Джонсон, заслужив странный взгляд девочки.

— Как ты?

— Я не выбирал, — вскинув подбородок, юноша взглянул на неё сверху вниз. Джинни сразу узнала этот взгляд — так на неё смотрел Рон, Гермиона и Гарри, и все, кто считал Джинни слишком маленькой, чтобы понимать что-нибудь в делах взрослых. А ведь эти раздутые от собственной важности идиоты были всего на год старше!

Разозлившись, девочка выдернула руку.

— Это не моя вина, Майкл, что это произошло с тобой, — огрызнулась Джинни быстрее, чем успела остановиться, и сделала шаг назад.

Джонсон вытаращился на неё.

Джинни замолчала, тяжело дыша. Она ждала, она знала, что сейчас услышит шипение чар, и во рту появится привкус олова. Но ничего не происходило. Оно продолжало не происходить, отдаваясь звоном и вызывая желание хорошенько потереть уши.

— Мне… мне так жаль, — развернувшись на каблуках, она зашагала по коридору.

Джинни знала, что он смотрит ей в спину. Но ещё Джинни знала, что есть раны, которые можно вылечить только самому.

* * *

Снова начался снег. Он шёл и шёл, и тени от деревьев в Запретном Лесу становились всё длиннее.

Джинни сидела посередине коридора Генриха Спесивого. После того, что здесь произошло, число желающих срезать путь до Главного Зала через этот коридор резко уменьшилось. Хотя некоторые добавляли, что приходившая туда каждый день Джинни Уизли нервировала их не меньше. Однажды группа третьекурсников из Слизерина решили проучить нахалку, забросив в коридор бомбы-вонючки. Потом они долго пытались объяснить профессору Снейпу и профессору Макгонагалл, почему на половине пути бомбы развернулись и полетели в противоположное направление, взорвавшись в Главном Зале прямо во время ужина.

Профессоры и маги из Министерства привели школу в порядок, но Джинни знала, что Хогвартс ещё долго будет зализывать раны. Снаружи уже стемнело, но Джинни не могла пошевелиться. Она чувствовала себя лодчонкой, попавшей в шторм.

Когда на Джинни нападала палочка, у неё была определенность. Мозг видел опасность и отдавал команду «Беги!», и Джинни бежала. Бывало, что прогнозируемое будущее насчитывало всего из нескольких неприятных минут, но Джинни знала, что ей делать.

Больше никаких простых задачек, Уизли.

Джинни слушала сердитый вой ветра, но хотела услышать подсказку. Закрывая глаза, она видела волшебников, выкрикивающих заклинания, тщетно пытающихся вычерпать океан оловянной магии. В конце концов, они обессиливали и просто хотели одного — чтобы это всё закончилось.

Ты ничего не можешь сделать.

— Джинни?

Джинни подняла голову и увидела бледный овал лица Луны Лавгуд. На девочке был вязаный свитер до колен безумного салатового цвета.

— Привет, Луна, — рассеянно произнесла Джинни.

— Вот, принесла тебе яблочный пирог, — Луна со стуком поставила тарелку на пол. Не дождавшись ответа, она продолжила: — Ты какая-то бледная. Надеюсь, это не из-за газет. Ты вовсе не просто «младшая сестра лучшего друга Гарри Поттера».

Джинни закрыла лицо руками.

— Я была неправа, — глухо произнесла девочка. — Я не такая, как Гарри, Рон и Гермиона. Я флиртовала с Малфоем, думала только о себе и просто хотела, чтобы меня заметили. А потом вдруг стало слишком поздно, и я говорила слова. Что хуже всего, это были правильные слова. Я сказала, что их смерть была не напрасной. Я пообещала, что я сделаю так, чтобы их не забыли. Но знаешь, что? Я не могу вернуть им то, что у них отобрали. Волшебники погибли, и я ничего не могу сделать.

— Не тебе отвечать за чужие ошибки.

Джинни даже не повернула голову.

— Я не знала, что слова могут болеть и кровоточить. Каждый раз, когда я закрываю глаза, я вижу их. Они говорят одно и то же.

— Что они говорят?

— То же, что Гермиона сказала Гарри.

Луна внимательно посмотрела на Джинни.

— В смерти нет ничего плохого. Хотя бы потому, что она происходит с каждым. Мне нравится думать, что это всего лишь короткое расставание с теми, кого мы любим.

Джинни подняла мокрое лицо.

— Как ты можешь верить в это? — воскликнула она. — Как… как можно верить жизнь после смерти и… в существование светлячков-пожрунов, хотя весь мир говорит, что их не может быть?

Луна улыбнулась.

— Разве оттого, что в мире случаются скверные вещи, жизнь становится хуже? Разве вечер может уменьшить красоту утра? — девочка подняла руку. На указательном пальце Луны сидел растолстевший светлячок. Крошечные челюсти усердно работали, и магия хрустела, как свежая летняя трава. — И мы можем многое изменить. Не теряй веру, Джинни, — Луна опустила светлячка на ладонь Джинни. Свет от факела упал на испещренную рунами ладонь.

Джинни крепко схватила подругу за руку и вгляделась в символы.

— Что означают эти руны?

— Это часть предложения, — ответила Луна, удивлённая внезапным интересом. — Руна, на которую ты показываешь, означает «конец».

Джинни часто заморгала. Внезапно девочка перестала чувствовать себя дрейфующим кораблем. Она вскочила на ноги.

— Большое спасибо за пирог, Луна, а сейчас мне нужно срочно в библиотеку.

Луна улыбнулась.

— Может, тебе стоило выбрать Когтевран, Джинни?

— Для Когтеврана я слишком медленно соображаю, — рассмеялась Джинни и помчалась по коридору. Её шаги гулко отдавались от стен.

Джинни Уизли наконец-то услышала подсказку.

Наверное, каждый однажды испытывал на экзамене это ощущение. Вы не знаете ответа на билет, но у вас совершенно точно заныкана в кармане шпаргалка, а значит, можно набраться храбрости и пойти ва-банк. Скорее всего ничего не получится, вас заметят и совершенно справедливо отправят на пересдачу. Однако нужно признать, сегодня вам определенно везет, ведь на другие билеты нет даже шпаргалки... Может, удача окажется всего лишь иллюзией, но в этот момент это странное ощущение внутри прямо-таки подзуживает, подталкивает пойти на риск, и оно не пройдет, пока вы не решитесь.

Гермионе Грейнджер было неизвестно это ощущение, но сейчас ей почему-то казалось, что она пропустила шанс пойти ва-банк.

Джинни была неправа, считая себя единственной, кто выбрался из этой передряги, потеряв ориентир, за который держался в жизни. Но если для младшей Уизли ориентиром была честность, то для Гермионы это был, всегда был…

— Гермиона, — Гарри заботливо тронул её за плечо.

Девочка вздрогнула и виновато улыбнулась.

— Сегодня ты витаешь весь день в облаках, — беззлобно упрекнул ее Гарри.

Гермиона оглянулась. Большой Зал быстро пустел — ужин почти закончился. Гермиона устало потерла глаза. Похоже, она расстроилась сильнее, чем думала.

— Я давно не видела тебя таким счастливым, — невольно заметила Гермиона, заметив, с каким беззаботным выражением мальчик смотрит на волшебный потолок густого синего цвета, усеянный крупными блестящими желтыми звездами.

Гарри смущенно засмеялся. Щеки его порозовели. Во внезапном порыве он взял Гермиону за руку, и ей пришлось приложить все усилия, чтобы не вздрогнуть.

— Гермиона, я просто рад, что закончилась эта непонятная история с магическими полями и прочей ерундой, — улыбнулся Гарри и посмотрел на нее немного затуманенным взглядом.

В этом взгляде была и радость, и счастье, и любовь. Гермиона с трудом высвободила руку и отодвинулась.

Озираясь, чтобы только не встретиться взглядом с Гарри, она вдруг увидела на другом конце стола Джинни, которая сидела со странным новеньким из Когтеврана. Чары оловянной магии рассеялись, и оказалось, что старик Джонсон был не стариком, а высоким привлекательным юношей с чистой кожей и голубыми глазами. Но, похоже, его внешность совсем не впечатляла Джинни.

Наклонив головы так, что они почти касались друг друга Джонсон и Джинни тихо переговаривались. Вернее, это Джонсон что-то выговаривал Джинни, а она слушала, нетерпеливо постукивая пальцем по столу. Вдруг девочка раздраженно махнула рукой и, произнеся несколько слов, резко поднялась, схватила сумку и быстрым шагом покинула Большой Зал.

— Думаешь, стоит сказать Рону? — слегка нахмурившись, поинтересовался Гарри, обеспокоенным взглядом провожая спину Джинни. — Этот тип явно пристает к Джинни.

Гермиона покачала головой.

— Это не наше дело. К тому же я почему-то уверена, что Джинни сама с ним справится, если потребуется.

Гарри заерзал на скамейке.

— Всё-таки не могу понять, почему она не разрешила рассказать репортерам правду.

— Думаю, известность утратила свой блеск для Джинни, — рассеянно ответила Гермиона. На этот раз ее внимание привлек Драко Малфой, наблюдавший, как и она, за Джонсоном. Интересно, подумала Гермиона, что между Джинни и Малфоем, ведь это он…

— Очень похвально, — проворчал Гарри, прерывая размышления девочки. — А мне отдувайся, отвечай на вопросы Риты Скитер, как я победил Оловянную магию.

— Джинни ее не побеждала, — возразила Гермиона.

— А ты откуда знаешь?

Гермиона оглянулась на озадаченного Гарри и, поняв, что сболтнула лишнего, поднялась со скамьи.

— Мне… мне нужно в библиотеку, — стараясь не встречаться с Гарри взглядом, она развернулась на каблуках и зашагала к выходу.

Так больше не может продолжаться.

* * *

Ветер бился в высокие окна библиотеки. Потерев покрасневшие от усталости глаза, Гермиона потянулась за следующей книгой об истории оловянной магии. Но, не отыскав в ней ничего полезного, она откинулась на спинку стула и прикрыла ладонью рукой.

Гермиона отчетливо помнила, что именно она чувствовала, когда оловянная магия потекла по ее жилам — только так можно было понять, как бороться с ее чарами. Если честно, Гермиона до сих пор не знала, как ей удалось продержаться так долго. Оказавшись под властью магии из олова, волшебник ощущал невероятный прилив сил, похожий на легкость от заклинания Империус. Но здесь все было по-настоящему. Любые чары были под силу, более того, подключенный к магии волшебник мог не только черпать знания из забытых или утерянных заклинаний, но и создавать новые чары. Это делало его равным богам. Но ни один волшебник не смог бы вместить в себя столько магии.

Может быть, именно эта мысль удерживала Гермиону так долго. А когда она оступилась, на помощь пришел Гарри. Всегда Гарри. Каждый раз он показывал ей, что доброта и смелось важнее ума. Гарри никогда не хвастался блестящим владением заклинания Патронус, не говорил о своих победах над Тем-кого-нельзя-называть. И самое главное, он просто был собой, мальчиком, который подарил Добби носок и заботился, как мог, о своих друзьях и всем волшебном мире.

Гарри научил Гермиону противоядию от высокомерия, которое часто бывает следствием особенно острого ума. А Гермиона Грейнджер была человеком, привыкшим доверять своему уму. Но раньше она даже не подозревала, что он может так ранить.

Воспоминания об оловянной магии были ясными и прозрачными. Они даже казались реальнее, чем все, что Гермиона помнила обо всей своей жизни. Девочка чувствовала, с какой скоростью растут деревья на земле, как рождаются, обтесываются, стареют заклинания, превращаясь в обыкновенный Люмус.

Наверное, когда под ладонью Гарри вспыхнула зеленая вспышка, именно оловянная магия не дала Гермионе умереть в то же мгновение. Девочка лишь почувствовала, что больше не может контролировать свое тело. Мышцы ослабли, рука съехала и безвольно ударилась о каменный пол, а голова запрокинулась. Карие глаза, из которых ушла жизнь, без всякого выражения уставились в потолок. Но Гермиона по-прежнему чувствовала, как дрожит тело Гарри. Гермиона по-прежнему оставалась Гермионой Грейнджер.

— Я покажу тебе путь.

Двигаясь словно во сне, Гермиона повернула голову на голос Джинни. Гермиона не знала, видит ли то же самое Джинни, но то, что видела она, Гермиона, впечатляло. Если бы она была из плоти и крови, у нее бы обязательно побежали мурашки по коже. Джинни стояла по щиколотку в океане оловянной магии. Вокруг крошечной фигурки волшебницы обрушивались переливающие волны из раскаленного олова на зависть всем волнам-убийцам. Гермиона поежилась. Джинни стояла на единственном островке суши.

Внезапно тихий шорох привлек внимание Гермионы — это был золотой песок в конце коридора. Он складывался в узкую тропинку, приближающуюся к ним с Гарри. Поняв, что вот-вот произойдет, Гермиона торопливо повернулась к мальчику. Тот по-прежнему сидел на полу, укачивая ее.

Гермиона ласково погладила Гарри по щеке и заглянула в наполненные слезами зеленые глаза. Все слова, которые Гермиона хотела сказать, застряли у нее в горле, а мысли смешались, словно под поездом закончились рельсы.

Гермиона Грейджер умерла и сейчас Гермиона могла видеть Гарри глазами не влюбленной девочки, а оловянной магии. Для нее не было сейчас тех мыслей и чувств, которые Гарри пытался от нее скрыть все это время.

Форма мыслей мальчика была похожа на зазубренные ножи.

— Но ты не можешь так поступить! — в ужасе воскликнула Гермиона и схватила Гарри за плечи, но тут волна нагретого солнцем весеннего воздуха накрыла ее. Следующее что она чувствовала — это была жизнь, наполнявшая заново каждую клетку и орган.

Гермиона сделала свой первый вдох.

Словно из-под воды девочка услышала восклицание Гарри и тщетно попыталась удержаться.

— Нет! Стой! — ей нужно было убедиться в том, что она не ошиблась.

Но стоило нейронам в мозге зажечься, как связь с оловянной магией и мыслями Гарри оборвалась…

Гермиона опустила голову на стол и закрыла глаза. Со стороны могло показаться, что в тишине библиотеки раздаются негромкие всхлипы. Но Гермиона сказала бы вам, что ничего не слышала.

* * *

Проходили недели. По мере приближения рождественского бала Хогвартс наполнялся не только елками, мишурой и гирляндами, но и влюбленными парочками. Когда до бала осталась неделя, у профессоров уже не осталось сил успокаивать старшеклассниц, готовых с утра до вечера обсуждать наряды и кавалеров. Даже профессор Макгонагалл лишь поджимала губы, натыкаясь на милующихся студентов. Зато профессор Снейп не упустил возможности назначить рекордное количество отработок за весь семестр. Ходили слухи, что деканы Гриффиндора и Слизерина заключили соглашение.

— Знаешь, Невилл пригласил Луну на бал! — розовощекий взъерошенный Гарри чмокнул Гермиону в щеку и плюхнулся рядом. Естественно, он был одним из тех, кто в числе первых получил от Снейпа персональное направление к Филчу. Однако, по-видимому, мальчика это не очень огорчило.

Подняв голову, Гермиона слабо улыбнулась. Ожидая Гарри с поздней отработки, она начала читать свежий выпуск «Проблем чароведения» и не заметила, как опустела гостиная.

— Кстати, Рон позвал нас принять участие в Великой Снежной Битве, — Гарри обвил руками талию Гермионы, заставив ее вздрогнуть. — Честно говоря, с тех пор, как он начал встречаться с Лавандой, я, можно сказать, перестал видеть своего лучшего друга, — глаза Гарри лучились. — Пойдем?

Гермиона покачала головой и потянулась к журналу.

— Мне нужно дочитать статью о…

— Ну, пойдем, Гермиона! — губы Гарри нежно коснулись ее кожи, и Гермиона покраснела до корней волос.

— Гарри, не сейчас, — слабо запротестовала она, когда цепочка поцелуев пролегла по шее.

— Почему?

— Просто…

— Что? — между поцелуями спросил Гарри.

В животе Гермионы страх сворачивался змеиными кольцами.

— Я не хочу, — пискнула Гермиона.

В наступившей тишине стало слышно, как за окном падают снежинки.

Улыбка исчезла с лица Гарри. Он поднялся с дивана, засунув руки в карманы.

— Что не так, Гермиона?

Гермиона покачала головой и закрыла лицо руками. Мысли мешались.

— Неважно.

— Нет, скажи мне, — Гарри от волнения взлохматил волосы. — Ты ведешь себя так, после того как мы вернулись. Странно смотришь. Молчишь. Что происходит?

Гермиона встала. Может, это был неподходящий момент, но она не могла больше молчать.

— Мне все известно, — призналась Гермиона. — Я видела твои мысли. И не думай, что я не догадываюсь, почему ты просто светишься.

— Правда? — после короткой паузы странным голосом осведомился Гарри.

— Отдел Тайн… — Гермиона замолчала и облизнула губы. Гермиона не была жестокой; она не хотела делать Гарри больно и продолжила более ровным голосом: — То, что произошло в Министерстве, надломило нас всех. Но ты думаешь, что это ты всех подставил. А осознав, что мы тебя не бросим, ты испугался, что утянешь всех нас на дно. Ты боишься, что не справишься. Из-за этого ты накричал на меня в библиотеке — тебе невыносимо думать, что я… мы с Роном узнаем об этом и начнем сомневаться в тебе. Но еще больше ты боишься, что кто-то может пострадать.

Гарри выпрямился, в глазах его застыло отсутствующее выражение.

— Представь себе, — он пожал плечами.

— Но то, что произошло со мной, не было твоей виной, — твердо продолжила Гермиона, хотя его реакция задела ее. — Это произошло, потому что я ошиблась, — она несколько секунд молчала, но Гарри по-прежнему смотрел в сторону. — Но Джинни удалось многих вернуть и меня в том числе. Представь себе мое удивление, когда, сделав первый вздох, я поняла, что ты собираешься меня бросить! Сначала я решила, что ошиблась, но ты так радуешься каникулам, балу и дурацким снежкам, как будто это наши последние дни. Просто представь себе, — язвительно заключила Гермиона, скрестив руки на груди. — И если ты думаешь, что я могу просто сидеть и смотреть, как ты наслаждаешься всем этим, ты идиот, Гарри Поттер.

В глазах Гарри мелькнул ледяной огонек. Однако он сдержался и спокойно ответил:

— Я хочу, чтобы ты была в безопасности.

— Но это не то, чего хочу я, — возразила Гермиона. — Я хочу помогать тебе. Я хочу быть с тобой.

Поскольку Гарри ничего не ответил, Гермиона подошла и взяла его за руки. Когда он поднял взгляд, зеленые глаза за стеклами очков остались холодными.

— Гарри, пожалуйста, поговори со мной, — прошептала Гермиона.

Глаза Гарри сверкнули.

— А что ты думала, произойдет после того, как ты попросила меня участвовать в твоей смерти? — сухо осведомился он, и от его голоса у Гермионы мороз продрал по коже. Гарри говорил голосом человека, который изо всех сил пытается держать себя в руках. — Я больше не могу терять тех, кто мне дорог.

Гермиона крепко обняла его. Весь ее гнев исчез.

— Гарри, мы всегда будем бояться потерять тех, кого любим. Этот страх будет сопровождать нас, куда бы мы ни отправились. Но я не допущу, чтобы ты сражался в одиночку.

— Тогда ты мне больше не нужна, — чеканя каждый слог, произнес Гарри.

Гермиона отшатнулась, как от оплеухи. Рот ее открылся и снова закрылся.

— Ты не можешь говорить такое всерьез, — дрожащим голосом произнесла Гермиона.

Когда мальчик заговорил, его голос был таким тихим, что пришлось вслушиваться.

— Я произнес смертельное заклинание, и ты погибла у меня на руках. Ты поняла? — он повысил голос. — Я произнес ради тебя смертельное заклинание. А теперь повтори, что ты сказала.

По щекам Гермионы потекли слезы.

— Пожалуйста, Гарри, я прошу тебя, не поступай так со мной.

— Прости за эту дурацкую выходку с каникулами. Я думал, я смогу объяснить... — Гарри расстроенно покачал головой. — Но это сейчас неважно. Я не могу подвергать тебя опасности.

На секунду Гермиона решила, что больше не может дышать. Потом она подняла руки и отцепила две красивые заколки, которые Гарри подарил ей на день рождения в начале учебного года. Пушистые волосы упали на лицо, и девочке пришлось убрать их. Ее руки мелко дрожали.

Гермиона разжала ладонь Гарри и вложила заколки.

— Хорошо, — кивнула Гермиона. — Если ты думаешь, что только так ты избавишься от страха, хорошо. Я принимаю это. И я… я прощаю тебя, — нежно произнесла Гермиона.

К огромному облегчению Гермионы мальчик вздрогнул и посмотрел на нее взглядом, исполненным ужаса.

— Гермиона, ты не понимаешь…

— Гермиона, можно с тобой поговорить?

Гермиона и Гарри оглянулись. На пороге гостиной стояла немного запыхавшаяся Джинни с прижатым к груди учебником по зельеварению. Она перевела настороженный взгляд с Гарри на Гермиону, явно не понимая, что происходит.

— Нет.

Это был Гарри.

— Да, — Гермиона прошла мимо Гарри к портрету.

— Я люблю тебя.

Сердце у Гермионы упало. Девочка повернулась и посмотрела на ее Гарри. Больше всего ей хотелось обнять его, погладить по растрепанным волосам, прикоснуться губами… Но нельзя помочь тому, кто отказывается от помощи.

— Пообещай мне.

Гермиона ждала, но Гарри молчал. Похоже, он действительно решил пойти до конца. Когда девочка это поняла, ее плечи затряслись, и она зажала ладонью рот.

В это мгновение Джинни внезапно осознала, что стоит лицом к лицу с жизнью, с настоящим страданием, и все, что довелось испытать Джинни во время бешеных гонок с оловянной магией, показалось ей игрой и рисовкой.

Когда Гермиона подняла голову, ее глаза были воспаленными и сухими.

— Идем, Джинни, — негромко произнесла девочка и нетвердой походкой вышла из гостиной.

Если бы Гарри сказал лишь слово, Гермиона бы вернулась. Но он ничего не сказал.

В коридоре Джинни то и дело бросала на Гермиону осторожные взгляды, но та, похоже, ничего не замечала. Если честно, Джинни до последнего сомневалась, стоит ли ей просить старосту о помощи. И дело было не только в Гарри.

За спиной остались несколько этажей, прежде чем Гермиона замедлила шаг. По всей видимости, ей больше всего хотелось оказаться как можно дальше от башни Гриффиндора.

На первом этаже девушкам удалось без труда найти пустую классную комнату, оказавшуюся кабинетом предсказаний.

Прежде чем закрыть дверь Джинни оглянулась, но не услышала даже тихих шагов миссис Норрис. Повернувшись, она поймала удивленный взгляд Гермионы.

— Похоже, у тебя и вправду что-то важное, — прокомментировала она хриплым голосом и прочистила горло. Затем Гермиона опустилась на влажно блестящую в свете крупных серебряных созвездий траву и зажгла палочку. — Ладно, Джинни, что случилось?

Джинни села рядом.

— Мне нужно кое-что перевести, — она достала учебник «Рецепты лечебных отваров» и нашла нужную страницу. Джинни уставилась на ровный ряд мелких рун, написанных её собственным почерком, и сцепила зубы. Именно за порчу школьного имущества ей хорошенько влетело от старой библиотекарши много недель назад. Проблема была в том, что Джинни совсем не помнила, как писала их.

— И что же? — ровным голосом осведомилась Гермиона.

Джинни молча передала ей учебник. В обществе Гермионы, только что порвавшей с Гарри, Джинни чувствовала себя неуютно. Так чувствуют себя люди, оказавшиеся один на один с новой зверушкой Хагрида. Несмотря на все заверения лесничего в её безобидности вам почему-то больше всего хотелось взять руки в ноги и оказаться как можно дальше от сторожки.

Гермиона посмотрела на руны, повернула учебник и озадаченно объявила:

— Я узнаю не все руны.

— В смысле?

Гермиона объяснила. Это не входило в план Джинни.

— До отбоя осталось меньше часа, — тоскливо заметила Джинни, поглядев на часы.

Взглянув Джинни, Гермиона скороговоркой произнесла:

— Только не в гостиную.

— И не в библиотеку, — в тон ей откликнулась Джинни.

Девушки переглянулись и поняли друг друга без слов.

— Ладно, мне все равно сегодня больше нечего делать, — пробормотала Гермиона, засунув руку по плечо в сумку. Затем она шлепнула на траву пухлую книжицу, которая тотчас разрослась в три раза. Не произнеся больше ни слова, Гермиона достала пергамент с пером и чернильницей и принялась за работу.

Некоторое время девушки сидели в тишине, которую нарушал только успокаивающий скрип пера Гермионы и шелест ночного ветра.

Лежа на животе и подперев рукой щеку, Джинни сначала молча наблюдала за кружением мотыльков в кругу света от их с Гермионой палочек. Вскоре у неё затекла спина. Джинни потянулась, разминая затекшие мышцы, и за неимением более интересного объекта, посмотрела на девушку с пушистыми коричневыми волосами, сосредоточенно листающую словарь испачканными чернилами пальцами.

В отличие от Джинни Гермиона не стремилась к популярности и не имела привычки наряжаться на уроки. Гермиона никогда не поддерживала глупые затеи Гарри и Рона, хотя каждый раз приходила на выручку, когда её приятелям срочно нужна была помощь. Но сейчас Джинни не видела ничего из этого.

Сейчас перед Джинни сидела юная ведьма с такой силой воли, какой обладал не каждый взрослый волшебник. Последние несколько недель Джинни просидела в библиотеке, читая всё, что только могла найти об оловянной магии. О произошедшем после дестабилизации магического поля на крыше в Лютном Переулке у девушки остались самые нечеткие воспоминания, мучившие, словно обрывки ночного кошмара. Но Джинни помнила достаточно, чтобы понимать, что ее швыряло из огня да в полымя. Но на стороне Джинни была Магия. Конечно, план Магии был так себе: пятьдесят на пятьдесят, что Джинни погибнет или победит заражение.

Но Гермиона оказалась совсем одна. По тому, что Джинни услышала от Рона, было понятно, что Гермиона сразу сообразила, что произошло и что ее ждет. Знай Джинни с самого начала, для какой цели ее выбрала магия, это знание лишило бы её последних сил. Но Гермиона знала и сражалась, сражалась из всех сил, потому что ей нужно было сначала найти Гарри.

От этих мыслей у Джинни мороз продирал по коже. Девушка покачала головой. Если Гермиона пойдет работать адвокатом в Министерство Магии, как и планировала, надо будет напомнить себе не вставать у неё на пути.

Вдруг Джинни поняла, что не слышит больше скрипа пера. Сфокусировав взгляд, она обнаружила, что Гермиона перестала писать и теперь внимательно изучает её лицо. Покраснев, Джинни заерзала на месте.

— С кем ты идешь на бал, Джинни? — внезапно поинтересовалась Гермиона, демонстративно откладывая перо и разминая руку.

Похоже, она не удовлетворится кратким ответом. Джинни тоскливо вздохнула.

— Если честно, даже не знаю, — почесав нос, смущенно призналась девушка.

Приглашения на бал начали приходить еще в начале декабря. Хотя одних кавалеров последняя история с оловянной магией отпугнула, она же сделала Джинни особенно привлекательной для других. Несмотря на все попытки Джинни не светиться в прессе, всем было известно, что младшая Уизли была с Поттером, Грейнджер, Уизли и Малфоем. Приглашения приходили с записками от сокурсников, с утренними совами. Один смышленый второкурсник даже нарисовал ей открытку, на которой Джинни была почему-то изображена толстой рыжеволосой русалкой со странными пятнами то ли ветрянки, то ли обсыпного лишая. Но были и адекватные кавалеры. Например, после урока по заклинаниям на прошлой неделе её позвал на бал капитан команды по квиддичу Когтеврана. Но Джинни и ему дала вежливый отказ, сославшись на загадочного кавалера.

— Как? — искренне изумилась Гермиона. — А что тот странный тип? Говорят, Джонсон следует за тобой по пятам. Гарри даже хотел рассказать о нем Рону!

Джинни ответила ей невеселым смехом. Если бы она боялась снова превратиться в старика, как Джонсон, она бы вытрясла душу из несговорчивой девчонки всю душу, чтобы не дать истории повернуть вспять.

— Нет, я его совсем не интересую, — спокойно объяснила она озадаченной Гермионе.

— А как же Малфой? — вдруг спросила Гермиона.

В груди у Джинни кольнуло, и она осведомилась несколько грубее, чем хотела:

— А что Малфой?

Гермиона помолчала, потом негромко промолвила:

— Когда мы его нашли, он спросил, где ты. Я подумала, он пригласит тебя на бал.

Отведя взгляд, Джинни покачала головой.

— Ну, ладно, — чтобы избежать неудобной паузы, Гермиона снова взялась за перо и зашелестела страницами.

Джинни перевернулась на спину и заложила руки за голову, несфокусированным взглядом уставившись на звезды.

* * *

Перепрыгивая через несколько ступенек, Джинни пробежала несколько пролетов, прежде чем привалилась спиной к стене. Пытаясь отдышаться как можно скорее, Джинни вызвала перед мысленным взором изображение руны, похожую на перевернутую «м». Решив не забивать голову ерундой, Джинни отказалась от изучения древних рун еще на третьем курсе. Но, увидев руну на ладони Луны, Джинни ее мгновенно узнала и вспомнила, где ее видела.

Подскочив, словно на пружине, Джинни помчалась по коридору, не обращая внимания на удивленные взгляды редких студентов. Затормозив перед дверьми библиотеки, Джинни повернула ручку и быстрым шагом направилась к стеллажу с учебниками по зельеварению. Без труда Джинни смогла найти нужную полку и уверенно выдернула учебник. Но, лишь отыскав нужную страницу, Джинни позволила себе перевести дыхание.

Рецепт мази от ожогов оказался полностью скрыт за мелкими рунами, сверху донизу испещрившими страницу. Джинни перевернула страницу и резко втянула воздух сквозь стиснутые зубы.

Изображение девушки в серебряном платье на высоком троне из резного дерева занимало всю страницу. Гладкие темно-красные волосы падали на обнаженные плечи, а вместо глаз у нее были плошки расплавленного олова. Тонкая девичья ладонь покоилась на загривке крупного белого волка, а на кончике пальца другой руки сидела красная бабочка диковинной формы.

Больше всего она была похожа на Джинни, но на этот раз девушке было известно, что это не она.

Но это не рисунок напугал Джинни. Впервые за очень долгое время Джинни почувствовала вкус кипящего олова, едва не прожегшего дырку у нее на языке. Воздух загустел, у него появился отчетливый привкус металла. Испугавшись, девушка даже прижала ладонь ко рту. Но на дрожащих пальцах остались лишь красные капли — перепугавшись, она просто прокусила губу!

Тщательно вытерев ладонь о ткань школьной мантии, Джинни несколько секунд мрачно смотрела на руны, не понимая ни словечка. Затем она еще раз взглянула на рисунок. Буравящий взгляд оловянной магии вонзался в мозг, словно раскаленная пика. Захлопнув и крепко стиснув учебник, словно Хагридов бестиарий, она стремительно зашагала к столу мадам Пинс.

— Мисс Уизли, вам запрещено выносить книги из библиотеки, — отрезала мадам Пинс, стоило Джинни опустить учебник на стол для регистрации.

Не в первый раз за день Джинни вспомнила мать Мерлина.

— Пожалуйста, мадам Пинс, мне очень нужен этот учебник, — заканючила девушка, пытаясь разжалобить библиотекаршу.

Но мадам Пинс была старой сушеной грымзой, расстававшейся с библиотечными книгами так же неохотно, как старый дракон с сокровищами.

— Мисс Уизли, вы пренебрегли правилами библиотеки и испортили школьный учебник.

— Но именно поэтому он мне и нужен! — Джинни уперлась костяшками в стол и постаралась над ним как следует нависнуть.

Мадам Пинс взглянула на нее так, будто Джинни заявила, что она в восторге от геноцида.

— Мисс Уизли, покиньте сейчас же библиотеку, иначе мне придется вас вышвырнуть и пожаловаться профессору Макгонагалл! — прошипела старая библиотекарша, раздувая ноздри от гнева, и вцепилась в книгу.

Глаза Джинни опасно сузились, и она грохнула кулаками по столу. Чашка с чаем подпрыгнула, истерично зазвенела ложечка. Расширив глаза от ужаса, Джинни задохнулась и посмотрела на мадам Пинс. На кончике длинного носа библиотекарши висела чайная капля. Похоже, Джинни заложила слишком большой заряд на другом конце фитиля.

Но прежде чем Джинни успела извиниться, сзади нее раздался манерный голос, растягивающий гласные:

— Десять очков с Гриффиндора.

Словно ужаленная, Джинни развернулась и выпучила глаза.

Прямо перед ней стоял Малфой, нахально приподняв одну бровь. Джинни с трудом подавила желание прижать к груди руку, чтобы успокоить громко стучавшее сердце: она уже очень давно не видела Малфоя с такого близкого расстояния.

Это Снейп, Гермиона и Гарри отыскали падающего от усталости, перемазанного в желтой слизи Драко в комнате, которую никто раньше не видел в Хогвартсе. Стены комнаты дрожали, со свистом натягиваясь и опадая. На них были заметны порезы, из которых сочилась желтая резко пахнущая жидкость.

У Драко не было шанса выбраться из комнаты изнутри, но он пытался. А потом ещё раз и ещё. Гарри рассказывал, что он так ослабел, что Снейпу пришлось уносить его в Больничное Крыло.

О боги…

Джинни моргнула, возвращаясь к реальности, и уставилась на светлые волосы, зачесанные и зализанные, обнажающие высокий лоб. Ссадины на бледной коже, как и все ссадины Джинни, зажили, стоило мадам Пофри махнуть палочкой. Джинни скривилась. Малфой нисколько не изменился: скользкий мальчишка, наносящий удары исподтишка и избегающий честного поединка. Джинни попыталась вызывать в памяти лицо юноши, который отправился за ней, но имидж примерного, чтоб его, слизеринца не помогал.

У Джинни упало сердце.

— Я доложу об этом профессору Снейпу. Разрешите, я отнесу учебник на место? — чинно продолжил Малфой.

Мадам Пинс пожевала губы, явно размышляя, достаточно ли строгим было наказание. Наконец, она сухо ответила:

— Будьте добры, — и толкнула к нему учебник.

Глаза Джинни гневно сверкнули. Поняв, что добыча уходит прямо у нее из-под носа, она тихо зарычала. Черт возьми, это же ее единственный шанс!

Но Джинни не успела сделать и шага: тяжелый голос, словно кувалда, ударил ей прямо в висок.

Убирайся отсюда, идиотка!

Джинни остановилась как вкопанная и со злостью уставилась в спину удаляющегося Малфоя. Затем развернулась и побрела к выходу.

Уже стоя в коридоре, Джинни несколько раз подходила к дверям библиотеки, но каждый раз отступала, злясь на себя пуще прежнего. Как можно быть такой глупой? Зачем она поверила Малфою?

В голове Джинни всплыл их старый разговор на лестнице. «Ты мне веришь?» «Никогда». А ведь она поверила. И что ещё хуже, Малфою это было известно.

Когда со спины раздался шорох, Джинни приняла боевую позу быстрее, чем сообразила, что делает.

— Эй-эй, полегче! — воскликнул Малфой, уставившись на ее палочку и подняв руки.

Часто дыша, Джинни опустила палочку, но убирать ее не стала.

— Принес?

Не ответив, Драко достал из сумки «Рецепты лечебных отваров», которые Джинни выхватила у него из рук.

— А где спасибо? — возмутился Малфой.

— Спасибо, — чопорно поблагодарила Джинни и, помедлив, добавила: — Сам идиот.

Малфой ухмыльнулся, но Джинни оставалась настороже.

— Что ты хочешь взамен?

Юноша воззрился на неё и смотрел, пока Джинни не почувствовала себя неуютно. Этот Малфой не вернулся бы за ней, наоборот, он пугал ее до икоты.

— Мы опять будем толковать о долгах в чистокровных семьях? — тихо спросил он, и Джинни тяжело сглотнула.

— Нет, — она помотала головой. — Просто странно быть тебе должной.

Несколько секунд Малфой продолжал изучать ее колючим взглядом, но затем напряженные плечи опали и расслабились. Юноша криво улыбнулся.

— Ах, у нас же счеты, — в два шага преодолев расстояние между ними, Драко взял ее за руку, развернув ладонью вверх. Джинни вздрогнула, ощутив прикосновение теплых пальцев. — Раз — ты разгромила кабинет, и я спас тебе жизнь, — он загнул мизинец. В серых глазах плясали черти. — Два — ты трансфигурировала меня из коридора, пытавшегося заморозить нас до смерти. Три — я не дал тебе разбиться на метле. Четыре — ты…

Джинни с негодованием выдернула ладонь.

— Прекрати! Ты вообще умеешь быть серьезным?

Драко взглянул на нее ясными серыми глазами, и у Джинни пересохло в горле.

— Хорошо. Один вопрос, Уизли. Разве тебе не жалко, что вся слава досталась Поттеру? Всем известно, что это сделала ты.

Щеки Джинни вспыхнули гневным румянцем. Сначала она хотела наорать на Малфоя, но едва открыв рот, осеклась. Этот вопрос был не о Гарри.

Прежде чем ответить Джинни постаралась тщательно взвесить свои слова. Это было для нее в новинку, но Гермиона считала, что именно так можно подобрать самые верные, самые правильные слова, которые достигнут самой сути. А сейчас у Джинни было странное чувство, что от ее слов зависит что-то очень многое.

— Я видела то, что никогда не хотела видеть — передо мной умирали волшебники, — медленно произнесла Джинни, смотря в серые ищущие глаза. — И я оказалась на месте того, кто мог что-то изменить. Это была не моя работа, но там была одна я и я сделала всё, что могла. И знаешь, что я почувствовала, когда волшебники вернулись?

— Что? — прошептал Драко, осторожно приподняв подбородок Джинни, словно хотел лучше видеть ее лицо.

— Я почувствовала себя самым счастливым человеком во всем мире, — честно ответила Джинни и светло улыбнулась.

Малфой несколько секунду внимательно изучал ее лицо, словно искал на нем признаки лжи. Затем его ладонь нежно погладила тыльной стороной ее щеку, отчего кожа Джинни взорвалась мурашками, Девушка почувствовала теплое дыхание и встала на цыпочки, опустив ладонь ему на грудь…

… и отскочила на фут от Драко. Щеки девушки горели ярким румянцем, а разочарованный в самом лучшем порыве Драко выглядел, будто кот, которого в последний момент лишили крынки со сметаной.

Джинни засмеялась почти вслух.

Затем, пряча улыбку, она махнула Драко рукой на прощанье и зашагала прочь из коридора.

Три…

Два…

— Уизли!!!

С улыбкой на губах Джинни обернулась.

— Да?

Драко догнал ее у подножия лестницы. С порозовевшими щеками, растрепанными волосами и живой он нравился Джинни намного больше.

— Пойдешь со мной на бал?

Если бы это был не Малфой, а любой другой юноша, Джинни ни за что бы так не поступила. Но нельзя из раза в раз спасать человеку жизнь и совсем его не понять.

— Спроси меня в следующий раз.

— Почему? — насупился Драко, засунув кулаки в карманы.

Джинни ответила ему торжествующей улыбкой.

— Потому что я могу сказать «да», — произнесла она и, словно нашкодившая кошка, во весь дух понеслась вниз по лестнице.

Джинни была почти уверена, что услышала негромкий смех.

* * *

Занятая переводом Гермиона не могла видеть на губах Джинни легкую улыбку.

От автора: история с учебником по зельеварению — это отсылка к первой главе.

В Хогвартсе зимой всегда не хватает тепла. Несмотря на упорный труд домовиков и пышущие жаром камины, из-за сквозняков студенты Гриффиндора все зимние месяцы кутались в теплые мантии. А в промерзших до Тайной Комнаты подземельях замка уютно чувствовал себя разве что профессор Снейп. Но никакие холода не могли охладить пыл и энтузиазм студентов перед Рождеством. Влюбленные парочки согревались объятиями и поцелуями, а менее удачливые студенты — протащенным контрабандой в замок элем или более крепкими напитками.

Однако ни те, ни другие не осмеливались спускаться по ночам в кабинет предсказаний, так и манящий зеленой поляной и звездным небом. Слишком очевидно, слишком далеко от факультетских гостиных и слишком опасно. Поэтому студенты околачивались по плохо освещенным нишам, комнатам с метлами и на Астрономической Башне, где их и поджидали Филч со Снейпом.

Неудивительно, что кабинет предсказаний пришел Гермионе первым в голову. Иногда люди совершают глупые и рискованные поступки. А отчаявшиеся люди совершают их в два раза чаще. Всем известный факт.

Гермиона наклонилась над пергаментом и начала целеустремленно выводить следующее слово. Но даже погруженный в работу мозг продолжал искрить почище фейерверков близнецов Уизли.

Внезапно Гермиона запнулась и выпрямилась. Отвлекшись на мгновение от мыслей о Гарри, она вдруг обратила внимание на уменьшившийся словарь. Забытый он лежал на траве, едва попадая в круг голубоватого света от палочки. Гермиона была уверена, что не заглядывала в него уже более четверти часа.

Девушка перевела взгляд на свой перевод, занимавший почти весь свиток, и почувствовала легкое головокружение, как после доброй кружки огневиски. Хорошенько протерев глаза, она сосредоточилась и попыталась перечитать последнее предложение.

Оловянная магия рассерженно зашипела, как змея на раскаленной сковороде.

Немного дрожащей рукой Гермиона направила свет на свиток и охнула.

Воздух над поляной едва заметно мерцал.

Слова заклинания поднимались из самых глубин магии, минуя мозг. Они появлялись на во рту — колющие, с острыми углами, безжалостнее любого из непростительных. Рука Гермионы против воли опустилась на пергамент, и слова потекли с кончика пера. У девушки появилось неприятное ощущение, что оторвать ладонь от пергамента она сможет, лишь оставив ее там вместе с пером.

Олово негромко шипело и булькало, будто зелье на слабом огне. Стиснув зубы, Гермиона наблюдала, как оказавшиеся на пергаменте чернила с самодовольным выражением трансфигурировали в жидкий блестящий металл. Волшебники пользовались трансфигурацией, чтобы превращать одни предметы в другие. Но оловянной магии не нужны были волшебники — она переступала через их трупы. Гермионе это было известно наверняка.

— Джинни, — негромко позвала Гермиона, когда исчезло ощущение, что её кожа вот-вот покроется ожоговыми пузырями. Только тогда она позволила себе быстро-быстро отползти от свитка.

Джинни приподнялась на локтях. Лицо ее медленно вытянулось.

— Что за…

Свиток полыхнул. Когда он исчез, на траве остался только пульсирующий шар ярко-голубого электрического цвета.

— Это заклинание, — отозвалась Гермиона, напряженно наблюдая за брызгающим шаром, и поправилась: — Это будет заклинание.

Джинни застонала и запустила пальцы глубоко в волосы.

— Что ещё за заклинание? Что это были за руны, черт возьми?

Гермиона наморщила лоб, но сейчас не могла вспомнить ни строчки.

— Заклинание ещё не готово, — покачала она головой и внимательно посмотрела на Джинни. — Но ты можешь знать, для чего оно нужно.

На веснушчатое лицо Джинни пала тень, и девушка отвернулась. Сегодня Гермиона уже видела это по-детски упрямое выражение, но на другом лице. Гермиона закатила глаза и раздраженно вздохнула.

Ну, почему всё должно быть так сложно?..

Но вселенная не спешила заниматься вопросами бытия, свалив всю грязную работу на философов. К тому же последние недели дались Гермионе нелегко, а сегодняшний день и вовсе ее доконал.

— Вот что, — твердо заявила Гермиона и обвиняюще ткнула в шар из магии пальцем, — Обещаю, когда всё это закончится, мы попросим Рональда притащить из Хогсмида ящик эля, позовем девочек и закатим пирушку, веселее, чем после этих ваших матчей по квиддичу.

Джинни вытаращилась на Гермиону, как будто видела ее в первый раз в жизни.

— Во-первых, есть мнение, что эль в хорошей компании лишним не бывает, — серьезным тоном продолжила Гермиона и разгладила складки на школьной юбке. — А во-вторых, будет отличный повод обругать Гарри и похвалить Невилла. Заодно и Малфою косточки перемоем.

— А почему Малфою? — опешила Джинни.

— Видела бы ты его, когда мы с Роном выловили его из реки, — засмеялась Гермиона, вспоминая бледную малфоевскую физиономию. — У него на лице было написано, как он тебя терпеть не может.

Джинни вдруг густо покраснела и смущенно забормотала под нос. Гермиона ухмыльнулась, но ответный вопрос застал ее врасплох:

— Что насчет Гарри? Вы тоже теперь друг друга терпеть не можете?

Настал черед Гермионы отводить взгляд.

Вдали от факультетской башни она больше не чувствовала гнева. Сейчас она понимала, почему Гарри так поступил. Это было эгоистичное решение, но логика в нем присутствовала.

— Эта ссора ничего не меняет.

— Почему? — полюбопытствовала Джинни.

— Потому что Гарри мой друг, — просто ответила Гермиона, пожав плечами. Она вдруг подумала, что совсем не злится на Гарри. Ну, разве самую чуточку. Помедлив, она добавила: — Потому что он мой лучший друг.

Джинни очень странно посмотрела на Гермиону.

— Гарри готов на всё, чтобы ты была в безопасности.

Губы Гермионы сложились в скупую невеселую улыбку.

— И проблема в том, что я готова сделать ради него то же самое, — она устало потерла лоб, словно хотела разгладить беспокойную складку, и вдруг резко произнесла: — Именно поэтому я не справилась с оловянной магией.

Джинни задумчиво посмотрела на Гермиону. Она почувствовала, что от нее ждут продолжения.

— Профессор Дамблдор сказал, что только обладающий равновесием волшебник может удержаться. Съехавших на магии сквиббов не удержало бы и Инкарцеро, — сообщила Гермиона и смущенно потерла переносицу, не решившись сказать вслух, что она тоже съехала, но совсем не по магии. Поскольку Джинни не отреагировала, Гермиона добавила: — А вот ты смогла.

Джинни покачала головой.

— Я видела, как нужно было поступить. Я видела грани.

— Но видеть недостаточно, — мягко возразила Гермиона. — Недостаточно знать правильное решение, нужно иметь мужество, чтобы принять его… или не принять.

Гермиона ласково взяла Джинни за руку. После зеленой вспышки кроме Гарри и дороги из желтого камня было ещё кое-что. Те, кто ушел... И сейчас она думала о юном Сэме и Майкле, а ещё об искалеченных погибших в агонии и хаосе волшебниках, которые преступили черту, которых было не спасти и не вернуть.

Внезапно внимание Гермионы привлекло уже знакомое голубое свечение, вернее его отсутствие.

— Смотри!

Шар прекратил изрыгать струи голубого пламени — гладкий, размером с бладжер он самодовольно блестел на траве. Гермионе даже показалось, что как только девушки обратили на него свое внимание, он уставился на них в ответ.

Джинни несколько мгновений задумчиво рассматривала неподвижный шар, а затем схватила его и крепко стиснула. Тонкая оболочка, словно скорлупа, треснула, и брызнувшие во все стороны серебряные капли, словно сок, потекли по пальцам девушки.

Гермиона тихо охнула, когда Джинни разжала руку — на ее ладони лежал оловянный маховик времени.

— Мы же разбили их все в министерстве! Ой, тут вроде что-то написано…

Девушки низко склонились над маховиком, едва не стукнувшись головами. В нижнем стеклянном сосуде не было ни песчинки, но его на дне было выгравировано имя. Разинув рты, девушки уставились на него.

— Это заклинание не для тебя, — изумилась Гермиона.

Глаза Джинни сверкнули.

— Значит, его нужно доставить по назначению, не так ли?

Гермиона вопросительно подняла брови. Однако Джинни вдруг лучезарно улыбнулась, пряча маховик в карман мантии. Затем, явно паясничая, она с умным видом постучала себя пальцем по лбу.

— Грани и равновесие, помнишь? — звонко засмеялась Джинни, и Гермиона не смогла не улыбнуться в ответ.

Когда девушки вернулись в гриффиндорскую башню, время уже перевалило за полночь. Уже на лестничной площадке Джинни вдруг остановилась и неуверенно позвала:

— Гермиона?

Шагающая на автопилоте Гермиона подняла взгляд и слегка поморщилась. После долгого выматывающего дня в голове звенело.

— Да?

В ночной тишине воцарилась неловкая пауза. Джинни смущенно откашлялась.

— Скоро бал, и я подумала… В общем, если хочешь, я могу помочь тебе с прической. У меня есть отличное средство для волос. И это… — Джинни немного помялась. — Спасибо тебе.

— Не за что, — улыбнулась Гермиона и, постаравшись вложить в голос побольше энтузиазма, пообещала: — Я приду.

Гриффиндорки облегченно перевели дыхание. Гермиона не знала, чему радовалась Джинни, но у нее самой было несколько причин. Как минимум, можно было больше не опасаться, что приревновавшая героя Джиневра нашлет на нее свой знаменитый Летучемышиный Сглаз. Как максимум же, у Гермионы, кажется, появилась подруга.

Затем девушки пожелали друг другу спокойной ночи и отправились каждая в свою комнату — обе одинаково довольные собой и друг другом.

* * *

Звонок с последнего урока по зельеварению перед зимними каникулами на пятом курсе не был встречен ни радостными воплями, ни хлопушками.

Все дело было в том, что профессор Снейп предусмотрительно подготовил для последнего занятия особенно хитрое зелье по восстановлению слуха. Малейшая погрешность грозила самыми непредсказуемыми последствиями. Поэтому до конца урока дожило лишь две трети студентов: Колина Криви и нескольких когтевранцев пришлось уводить в Больничное Крыло с ушами, распухшими до размера слоновьих. Остальных несчастных, опробовавших зелье неважного качества, заметно мутило, и сидели они тихие и позеленевшие, как весенняя травка.

Работавшая в паре с Луной Джинни старательно прижимала ко рту ладонь. Зелье получилось приличного качества, и даже Снейп почти не придирался, только приказав вылить его после урока в раковину. Однако Джинни никак не могла избавиться от странного ощущения, будто у нее в ушах поселился целый рой пчел.

— Я знаю одно подходящее контрзаклинание, — бесхитростно предложила Луна, но надеявшаяся разыскать после урока Гермиону Джинни вежливо отклонила столь заманчивое предложение. В последний раз после заклинания Луны ей пришлось три дня кряду ходить с розовыми бровями.

— Уизли, задержитесь после урока, — коротко бросил Снейп по пути обратно к учительскому столу.

Джинни тихо застонала. Последний разговор с деканом Слизерина закончился для Гриффиндора потерей ста пятидесяти очков. Тем не менее, она послушно ответила «Хорошо, сэр».

Ловя на себе сочувствующие, но радостные взгляды однокурсников, спешащих покинуть столь негостеприимное подземелье, Джинни со злорадством подумала, что все они в туалете не поместятся, и тотчас поморщилась. Громкие голоса ещё тугих на оба уха, но окрыленных свободой студентов отскакивали от каменных стен, подняв невообразимый гвалт.*

Однако Снейп только скривился и махнул палочкой, захлопнув дверь. Джинни поспешила придать лицу озадаченное выражение. Снейпа как будто перекосило еще больше.

Сев за учительский стол, Снейп воззрился на Джинни. Черные глаза сузились.

— О вас сейчас не пишут в «Пророке», — вкрадчиво начал он. — Даже несмотря на... последние события.

Джинни с подозрением поглядела на узкое серое лицо, но промолчала, решив дождаться более понятной информации.

— Похоже, вы сообразительнее ваших друзей, если пытаетесь выставить Поттера главным зачинщиком.

Джинни густо покраснела.

— И вовсе я не пытаюсь, — запротестовала она.

Свирепый взгляд Снейпа пробуравил череп Джинни насквозь.

— А зря, — бросил он и вдруг встал. — Профессор Дамблдор просит вас впредь быть осторожнее.

Джинни удивленно уставилась на него.

— Почему?

— Разрывы в магических полях вызвали интерес у Темного Лорда.

На мгновение взгляд Джинни остекленел. По ее спине пополз неприятный холодок, но Джинни быстро удалось взять себя в руки.

— П-причем здесь я?

Однако Снейпа было так просто не провести, и Джинни осеклась, заметив его многозначительный взгляд.

— Вам уже приходилось однажды иметь с ним дело, и вы все еще живы, — сухо объяснил Снейп. — А сейчас вы подняли шум вокруг сквиббов, магических полей и кто знает, чем это все закончится. Темному Лорду будет любопытно, как это вы превратились в такую маленькую удобную корзинку для подобных фокусов. (Джинни смерила Снейпа свирепым взглядом.) Не привлекайте его внимание. Директор верит, что вам в отличие от вашего брата и Поттера не все как об стенку горох, — Снейп приподнял одну бровь. По одному его виду было ясно, что он не просто весьма среднего мнения об умственных способностях Джинни, но и сомневается в их наличии.

Джинни хотела ухмыльнуться в отместку в лучших традициях Фреда и Джорджа, но, словно прочитав ее мысли, Снейп поинтересовался тихим вкрадчивым голосом:

— Или, может быть, вам хочется, чтобы он начал искать вас, мисс Уизли? — и, удовлетворившись гримасой ужаса на лице Джинни, припечатал: — Можете идти.

Джинни опрометью кинулась к дверям.

* Вечером оказалось, что почти у всего курса слух так и не восстановился, и Гермионе пришлось до самой ночи заниматься орущими во все легкие гриффиндорцами: более смышленые когтевранцы оккупировали Больничное Крыло, и к мадам Помфри было не прорваться.

Накануне Рождества замок не имел ничего общего с Хогвартс на рождественских открытках. Рано утром на замок налетел студеный ветер и взялся за свою работу. Весь день он трудился, очищая черепицу от снега и полируя каменные склоны. Лишь к вечеру ветер разогнал облака и затих, словно хотел, чтобы волшебники полюбовались его работой.

Мелкие недружелюбные звезды и полная луна подсвечивали макушки могучих деревьев в Запретном Лесу и опасно высокие башни Хогвартс. В ворота такой школы посторонний наблюдатель не осмелился бы постучаться даже под страхом обморожения.

Профессорам было хорошо известно о том, какими бывают рождественские ночи. Поэтому заранее подготовленное заклинание не только вызвало легкий снежок за окном, но и поддерживало веселый треск пламени во всех факелах.

Но достаточно было только хорошенько вглядеться в этот снежок, чтобы обнаружить за ним обледенелое темное нечто, наблюдавшее за волшебниками. Нечто ждало. Нечто знало, что однажды оно победит и в рождественскую ночь вкус жизни, вкус магии становился более реальным, чем в любые дни. Совсем чуть-чуть, но этого было достаточно, чтобы оно алчно припадало к стеклу и гремело решетками.

Однако волшебники не просуществовали бы так долго, если бы постоянно ждали беды и не устраивали время от времени веселые пирушки. В конце концов, если никогда не забывать о плохом, когда жить?..

Но не будем об этом. Одним словом, это была необычная ночь.

— Значит, ты хочешь сделать это сегодня? Ты уверена? — спросила Гермиона, ерзая на табуретке и с беспокойством заглядывая в зеркало.

Хотя Гермиона протестовала, Джинни настояла на прическе и в данный момент с энтузиазмом помахивала палочкой над головой Гермионы. Вокруг девушек кружили звякающие скляночки с косметикой.

— Рождество — самое подходящее время, — беспечно ответила Джинни, зачерпывая желеобразную массу из баночки. Средство с громким чпоком покинуло баночку. Гермиона покосилась на него с подозрением. — Тем более, как ты говорила? — девушка захихикала, прицеливаясь. — Равновесие и грани. Вот и проверим твою теорию.

Гермиона обреченно втянула голову и зажмурилась, когда ей на макушку плюхнулось холодное желе.

Колдовавшая над прической подруги Джинни уже была готова к балу. Защитное заклинание потрескивало, защищая волосы от брызг косметики.

Гермиона не была уверена, сколько времени Джинни угрохала на наряд, но здесь было чем восхититься: серебряное платье с алой мантией смотрелось очень смело. Волосы Джинни собрала в небрежный пучок, выпустив несколько прядей у лица, и оставила губы не накрашенными.

— Предупреждаю, утром я пойду к Макгонагалл, — Гермиона нахмурилась.

Джинни только отмахнулась.

— Я успею вернуться.

Гермиона ответила ей раздраженным взглядом, однако рыжеволосая девушка была слишком увлечена процессом. Гермиона чувствовала, что злится, но ничего не может сделать. Когда ситуация вышла из-под её контроля? Как она вообще позволила Джинни втянуть в этот безумный план?

Джинни поймала её взгляд в зеркале, помолчала, а потом негромко произнесла:

— Это единственное решение.

Гермиона вздохнула. Как же ей надоело быть той, кто отпускает: Рона на схватку с королевой на шахматной доске, Гарри на бой с хвосторогой, а сейчас Джинни…

Гермиона кивнула.

— Я знаю.

Больше ей сказать было нечего.

Несмотря на все опасения, Гермионе даже понравилась прическа. Джинни уложила не поддающиеся никаким заклинаниям волосы подруги плавными ровными волнами.

— Ты уверена, что все получится? — спросила Гермиона, в последний раз проверяя в зеркале, всё ли в порядке.

— Нет, — Джинни заглянула в зеркало и весело подмигнула Гермионе. — Если, увидев это, Гарри не оттает, просто врежь ему, — заметив свирепый взгляд подруги, Джинни развела руки и пробормотала «Ну, а что такого. С Малфоем срабатывает…»

Гермиона от неё только отмахнулась. Сегодня ей нужно было лишь немного удачи…

* * *

Удача не помешала бы тем вечером многим, но такой редкий товар всегда в дефиците. Всем известный факт.

— Ну его, этот бал, — запальчиво предложил Рон, одергивая мантию. На этот раз это была самая настоящая мужская мантия. — Махнем в Хогсмид под мантией-невидимкой, напьемся и будем весь вечер обсуждать, какие девчонки дуры.

Услышав о разрыве, Рон занял сторону друга, мол, не женское это дело драться с Пожирателями Смерти. Но у Гарри было странное чувство, что Рон поступил так только из мужской солидарности. Наверное, он бы здорово расстроился, узнав, что это Гермиона попросила Рона присмотреть за Гарри, чтобы тот не наделал еще больших глупостей. Впрочем, герою магической Британии знать об этом было совсем необязательно.

Гарри покачал головой. На бал нужно было пойти хотя бы для того, чтобы убедиться, что с Гермионой все в порядке.

— Ну, увидела она, что ты не весь из себя идеальный, — продолжал рассуждать Рон. — Что ты не знаешь, что делать после смерти Сириуса. Но это же Гермиона. Мы не справимся без неё. Ты не справишься без нее.

Возникла пауза. Но стоило Рону воспрянуть духом, как…

— Нет.

Рон размышлял некоторое время, рассматривая сгорбленную спину друга и костеря его мысленно на все лады.

— Тогда предлагаю пойти на бал, выпить пунш и обсудить, какой ты осел.

Гарри со стоном стукнулся лбом о поверхность стола.

* * *

Джинни сделала глубокий вздох и с высоко поднятой головой вошла в Большой Зал. К украшению школы учителя подошли серьезно, превратив Большой Зал в настоящую зимнюю сказку, манящую рождественскими огнями, звенящим смехом и обещавшую исполнение самых сокровенных желаний. А ещё эта сказка пахла еловыми ветвями и любимым рождественским пуддингом Джинни.

— Разновидность Амортенции, — пробормотала Гермиона, заметив, как глубоко дышит Джинни, и неодобрительно покачала головой. — Похоже, кто-то хочет, чтобы все поскорее забыли об оловянной магии.

— Интересно, кто это может быть? — ни к кому не обращаясь конкретно, пробормотала Джинни, поймав встревоженный взгляд подруги.

Однако, судя по всему, кроме Гермионы никто не заметил в воздухе добавку из магии. Старшекурсники с подозрительно сверкающими глазами подливали друг дружке эль, смеялись и явно были намерены повеселиться от души.

Пока девушки двигались сквозь толпу студентов, улыбаясь и здороваясь со знакомыми, с лица Джинни не сходила радостная улыбка девушки, которая знает, что она единственная во всем зале одета в красную мантию.

Но всё это происходило где-то на задворках сознания. С тех пор, как в её ладони оказался оловянный маховик времени, у Джинни появилась цель. Как будто ей удалось наконец поймать квоффл в самой трудной игре в сезоне, и теперь она видела перед собой только кольца команды противника… Словом, Уизли двигались к намеченной цели с целеустремленностью хвостороги, если, конечно, речь не шла о Рональде.

Внезапно взгляд Джинни зацепился за высокую фигуру в черном. Уголки губ девушки дрогнули в улыбке. Искренне хотелось верить, что Снейпу пришлось принять участие в украшении Большого Зала. Выражение лица профессора наводило на мысль, что он мысленно составляет список нарушителей любых правил и Джинни была уверена, что её имя сегодня в нём появится и, возможно, не раз и не два.

Джинни присмотрелась. Вокруг профессора Снейпа было едва заметное свечение.

— Гермиона, — Джинни потянула подругу за рукав. — Ты же знаешь заклинание от амортеции? Похоже, у меня на эту дрянь аллергия. Я вот-вот задохнусь.

Гермиона улыбнулась.

— Почему бы не обратиться к оловянной магии? Ты же видишь грань.

— Кажется, кто-то говорил, видеть и знать — не значит, уметь, — проворчала Джинни, вытирая потекший нос.

— Ладно-ладно.

Гермиона едва заметно махнула палочкой, и Джинни оставалось ей только позавидовать. Контрольную по невербальной магии у Флитвика она в конце семестра всё-таки завалила…

— Джинни.

Девушка оглянулась. Ей улыбался Драко Малфой — уверенной улыбкой парня, который знает, что он нравится девушке. Серые глаза сверкали.

Джинни вопросительно приподняла брови.

— Да?

— Можно пригласить тебя на танец?

Джинни посмотрела на Гермиону. Она понимала, что нельзя было оставлять Гермиону одну. Но какой же этот придурок красивый в своей черной мантии…

Поймав её взгляд, Гермиона только закатила глаза. Иди-иди, ты же мне все уши прожужжала...

— Пойдём.

Джинни приняла руку Малфоя, и пара исчезла в толпе танцующих. Гермиона с улыбкой покачала головой. Похоже, вечер будет необычный.

* * *

Первый танец Гермиона пропустила, но согласилась на второй, а потом и на третий.

В целом, — уговаривала себя Гермиона, — всё не так уже плохо. Да, на неё пялятся из-за разрыва с Гарри, половина девушек пришли в черных платьях, будто на похороны, но это не значит, что ей не удастся сегодня повеселиться. Вот Дамблдор дирижирует оркестром здоровой рукой, а профессор Стебль танцует с неуклюжим Слизнортом, стараясь не морщиться, когда толстяк наступает ей на ноги.

Краем глаза Гермиона заметила покачивающихся в танце Джинни и Малфоя и тихо улыбнулась. Джинни дала Гермионе «слово Уизли», что никто не будет приставать к Гермионе на балу — и сдержала его. Даже профессор Снейп, кажется, выглядел удивленным.

Внезапно Гермиона увидела Гарри — он сидел с чашей пунша один недалеко от окна. В груди защемило. Ох, Гарри…

— Гермиона?

— М-м?

Гермиона не заметила, как завершился танец. Невилл, который протанцевал с ней все три танца, принялся неловко переминаться с ноги на ногу.

— Прости, Навилл, — опомнилась Гермиона и вымученно улыбнулась подошедшей Луне. — Спасибо вам большое, ребята. Вы очень выручили, иначе мне пришлось бы стоять у стенки весь вечер.

— Ты выглядишь очень грустной, — заметила Луна.

— Э-э-э… — замялась Гермиона. Она не знала ни одного другого студента, который мог так легко поставить человека в неловкое положение.

— Почему ты не пойдешь к Гарри? — продолжила Луна. — Он пошёл за тобой, хотя ты не хотела.

Против воли Гермиона вновь взглянула на Гарри.

— Если бы это было так просто, — горько произнесла она.

— У Гарри немного друзей, — поддержал подругу Невилл. — Без тебя ему будет… совсем плохо.

— Я знаю, — кивнула Гермиона, проглотив комок в горле. Собрав все силы, она зашагала к парню. О, Создатель, как это всё глупо…

Гарри заметил её приближение не сразу, но, увидев, больше не отрывал взгляда. За какие-то несколько секунд девушка превратилась в тугой комок нервов. Ужасно хотелось разгладить складки светло-голубой мантии, поправить прическу, но Гермиона не осмелилась. Когда она позже прокручивала этот момент у себя в голове, девушка не могла вспомнить, какая играла музыка, был ли Рон рядом — ничего, кроме взгляда зелёных глаз…

Девушка опустилась на стул рядом.

— Привет, — неловко поздоровалась она, чувствуя, как её щеки стали обжигающе горячими.

— Привет, — эхом откликнулся Гарри. Он сгорбился и уставился на собственные ладони, сжатые на коленях в замок. Помолчав, он добавил: — Ты выглядишь просто восхитительно.

У Гермионы задрожали руки, но она быстро успокоилась и с нервным смешком ответила: — Видел бы ты, сколько Джинни вылила на меня косметики.

Парень вскинул голову и посмотрел на неё взглядом, от которого у Гермионы перехватило дыхание.

— Ты прекрасна и без косметики. По правде, ты настолько красива, что мне невыносимо на тебя смотреть — я будто смотрю на солнце.

У Гермионы сердце заболело в груди. Это был комплимент, но никто не говорил комплименты с такой горечью.

Прежде чем заговорить, Гермионе пришлось сделать несколько глубоких вздохов. Большой зал медленно кружился вокруг неё.

— Гарри, послушай. Я понимаю, почему ты решил, что нам лучше расстаться. Возможно, ты прав... Но ты мой лучший друг, — голос Гермионы окреп. — Пусть мы больше не будем… — девушке пришлось бороться со словами; несколько секунд ей казалось, что она захлебывается и тонет, — не сможем быть вместе. Но мы друзья. И я хочу быть с тобой, заботиться о тебе, поддерживать, как твой друг. Разве честно, что ты забираешь это у меня?

После продолжительной паузы Гарри несчастно посмотрел на неё.

— Рон прав, я осел, — хрипло произнес он. — Надо было сказать раньше… Надо было… — внезапно он остановился, борясь с собой, борясь с болью, которую Гермиона чувствовала, как свою собственную. Через мгновение он продолжил: — Я не могу быть с тобой друзьями. Разве ты не слышала, что я сказал тогда? Я люблю тебя и я не могу, просто не могу иначе.

Стало тихо-тихо. Кажется, Гарри искал её взгляда, но Гермиона не могла смотреть на него. Она лишь вцепилась пальцами в стул, словно боясь упасть. На голубую ткань мантии падали капли.

Гарри поднялся со стула, но девушка не подняла голову.

— Мне, правда, очень жаль. Надеюсь, однажды ты сможешь простить.

Когда Гермиона наконец подняла голову, её лицо было сухим, хотя и бледным. Как ни странно, мысли были четкими и ясными, как будто она только что решила сложную задачу по нумерологии. В голове звучало на повторе «Он пошёл за тобой».

* * *

Для Джинни Уизли бал стал не меньшим открытием. Например, она узнала, что Драко Малфой может быть предупредительным, смешным и просто классным парнем, с которым она флиртовала весь вечер напролет… Ну, почти весь.

Уже переодетая в джинсы и футболку, девушка целеустремленно шагала по пустому коридору. Гулкий звук её шагов отталкивался от каменных стен, но бояться было нечего — вся школа по-прежнему была на балу. Джинни крепко сжимала в ладони оловянный маховик времени.

До двенадцати оставалось десять минут.

Гермиона была права: заклинание предназначалось не для Джинни. Это не она должна была исправлять ошибки других. Если честно, эта часть в плане нравилась Джинни больше всего.

Джинни открыла дверь того самого кабинета, в котором она столкнулась с Малфоем…

На этот раз был удивлен только один из них.

— Ты?!

Драко ухмыльнулся.

— Привет, Уизли.

Джинни отшатнулась, прижав руку к груди. Они протанцевали вместе четыре танца, и Джинни была уверена, что этого было достаточно, чтобы вывести их отношения в правильное русло. Но, похоже, Малфой был другого мнения. Его взгляд скользнул по ладони девушки и остановился на металлическом блеске маховика.

— Куда-то собралась, Уизли? Снова затеваешь какую-то заварушку? И на этот раз без меня?

Несколько секунд Джинни просто смотрела на парня. Драко мог почти видеть, как шестерёнки крутятся в её голове. Затем она протянула руку юноше ладонью вниз.

— Пойдём со мной? — сверкая глазами, предложила она.

У Драко отвисла челюсть.

Джинни улыбнулась. Всё это уже было, но теперь всё иначе. И они с Малфоем совсем другие. Почти друзья.

Джинни испытывающе посмотрела на парня.

Бывают моменты, когда вы знаете о человеке намного больше, чем он хотел бы рассказывать о себе. Джинни помнила, с каким выражением серые глаза смотрели на неё во время полета на метлах, на обрыве, перед тем, как она столкнула его, а затем снова — когда он пытался не дать пропасти утащить её. Главное — не дать этим людям, понять, что вам известен их секрет.

Хотя, может быть, вся эта её теория — просто чушь собачья.

Джинни заглянула в серые глаза парня. Он смотрел на неё исполненным глубочайшей подозрительности взглядом.

Джинни покачала головой.

Малфой, просто сделай это. Я точно знаю, что ты бы не подложил мне дневник Реддла. Давай, ты можешь. Я не буду говорить, что этот момент всё изменит, потому что это будет неправда. Одно мгновение, одно решение никогда ничего не меняют. Но ты сможешь всё изменить — раз за разом, шаг за шагом двигаясь по пути, который сам считаешь верным.

Ну, же, Драко, поверь мне. Ты можешь стать хорошим человеком.

Глаза парня расширились.

Что ты мне предлагаешь, Уизли?

Джинни укусила собственный язык.

Я не знаю. Но разве это не прекрасно — не знать, что ожидает тебя в будущем?

Взгляд Драко сфокусировался. Он выглядел так, будто его вот-вот стошнит.

Девушка затаила дыхание.

— Куда?

Джинни выдохнула и позволила себе расслабить плечи.

— Разве это так важно? — криво улыбнулась она.

В следующее мгновение пальцы Джинни оказались в крепкой ладони парня.

Просто иногда люди хотят быть чем-то большим, чем им уготовано.

На губах Джинни появилась улыбка.

По коридору Хогвартс простучали шаги. От каменных стен эхом отскакивали слова:

— Передать сказ об олове Бардлю Бидлю? Как мы туда попадем? Ни один маховик времени не может отмотать настолько назад!

— Для олова нет граней между прошлым и настоящим. Готов?

— Подожди, — Драко вдруг остановился, и Джинни пришлось тоже затормозить.

— Что?

Джинни не смогла сообразить, как она оказалась в крепких объятиях, а губы Малфоя оказались на её губах. Мгновение Джинни колебалась, но затем просто зарылась пальцами в волосы парня и прижалась к нему покрепче. После всех этих приключений она, черт возьми, заслужила один классный поцелуй! А может, и не один…

Затем воздух сконденсировался, и в опустевшем в коридоре потянуло оловом.

Началась совсем другая история об оловянной магии.

* * *

Гермиона вернулась в башню рано. Вряд ли кто-то мог держать себя в руках лучше, чем она, но на этот раз оставаться спокойной не получалось. Больше не было якоря, за который Гермиона всегда держалась, не было уверенности, что всё будет хорошо. Отныне нужно было надеяться только на себя, бороться и сражаться самой…

Гермиона перевернулась на живот и накрылась с головой одеялом, но заснуть не удавалось. Мысли потекли в другом опасном направлении. Как ей вообще могло прийти в голову отпустить Джинни? А если что-то пойдет не так? А если что-то уже пошло не так?!

Рывком сев в кровати, девушка сбросила с себя одеяло и уставилась в темноту. Ещё чуть-чуть, и она точно сойдет с ума!

Схватив плед и книгу, Гермиона спустилась в общую гостиную и расположилась в дальнем углу. Она не знала, сколько просидела в кресле, незамеченная возвращавшимися с бала гриффиндорцами. Впрочем, и Гермиона едва ли что-то замечала вокруг. А книга осталась забытой на столе.

В камине догорали последние угли, когда портрет Полной Дамы отодвинулся, и кто-то завозился на входе. В темноте внезапно раздался глухой стук, за которым последовало смачное ругательство.

— Давай дружище, — произнес знакомый голос. — Почти дошли.

Гермиона приподнялась с кресла и зажгла огонёк на кончике палочки:

— Рон, это ты?

В темноте возникло веснушчатое лицо друга.

— Гермиона? Ты что тут делаешь?

Отвлекшись, Рон ослабил хватку. Его груз со стуком упал на пол и издал недовольный стон.

— Проклятье…

Гермиона наклонилась и охнула.

— Гарри?

Парень на полу заворочался, но не откликнулся.

— Напился, — кратко пояснил Рон и многозначительно посмотрел на подругу. — Я его еле нашел.

Некоторое время друзья молча смотрели друг на друга. В конце концов, Гермионе удалось взять себя в руки.

— Ладно, давай отнесем его в спальню, — девушка махнула палочкой: — Мобиликорпус!

— И как я сам не догадался, — пробормотал Рон и затопал следом.

Сняв с Гарри мантию и ботинки и уложив его в постель, Рон и Гермиона некоторое время смотрели на результат своих трудов. «Результат» только сопел и пытался поудобнее устроиться на подушке.

Вдруг Рон затоптался на месте.

— Меня там Лаванда ждёт…

Уголки губ Гермионы дернулись вверх.

— Иди. Я за ним присмотрю.

Рон посмотрел на неё испытывающим взглядом.

— Ты уверена?

Гермиона негромко рассмеялась и хлопнула парня по плечу.

— Иди, Казанова, — затем её взгляд смягчился. — Спасибо.

Рыжий устало улыбнулся и мотнул головой, мол, незачем.

— Гарри упрямый, но ты его перебаранишь.

Гермиона лишь слабо улыбнулась в ответ. Когда шаги затихли на лестнице, она посмотрела на Гарри. Последний год совершенно измучил его. А всё равно не сидит на месте… вечно ему нужно кого-нибудь спасать…

Аккуратно сняв с Гарри очки, девушка убрала их на прикроватную тумбочку. Затем поправила сбившееся одеяло и, поддавшись порыву, с щемящим чувством в груди погладила Гарри по непослушным черным волосам. Если бы это было только возможно, она бы не отходила от него…

Спустя некоторое время Гермиона наконец осторожно поднялась, но что-то легонько коснулось её ладони.

— Не уходи, — Гермиона оглянулась. Гарри смотрел на неё неожиданно трезвым взглядом, все ещё сжимая её пальцы в своей теплой ладони. В кристально чистых зеленых глазах было нечто большее, чем просто просьба. — Пожалуйста.

— Не уйду.

— Пообещай мне.

Гермиона вздрогнула.

Взмахом палочки она сделала кровать шире и села, склонившись над парнем.

— Обещаю.

А затем Гарри сам потянулся к ней.

Через несколько невыносимо сладких минут глаза Гарри закрылись, и он спокойно задышал, крепко обнимая её. Даже во сне на губах парня появилась тёплая, почти детская улыбка.

КОНЕЦ