Тропой волка (гет)

— Сев, я сейчас буду, — сказала Лили, целуя того в щёчку.

— Куда ты? — поинтересовался тот, нехотя отводя взгляд от окна.

— Я голодная, куплю что-нибудь поесть. Будешь что-то?

— Сладкое вредно для здоровья, — буркнул он.

— Ну тебя, — отмахнулась она и вылетела из купе…

…Тут же сбив кого-то с ног.

На неё удивлённо глядела пара серо-зелёных глаз.

— Прости, — она виновато подняла уголки губ, на самом деле находя ситуацию крайне забавной.

— Ничего, — улыбнулся он, поднимаясь. — Я Римус, кстати.

— Я Лили. Лили Эванс.

— Куда ты направлялась? — спросил юный Люпин новую знакомую.

— К тележке со сладостями.

— Тогда позвольте проводить вас, ваше величество, — просиял Римус.

— Высочество, — со смехом поправила она.

— Высочество, — согласился он.

— Конечно, сэр, — вежливо кивнула Лили, взяв его под руку.— Слушай, а на какой факультет ты хочешь попасть?

— Мне всё равно. Мои новые друзья Джеймс и Сириус говорят, что нужно стремиться на Гриффиндор, можно на Когтевран, в крайнем случае — на Пуффендуй. Слизерин же для них — последнее место.

— Странно. Сев говорит, что Слизерин — единственный достойный факультет. Там, должно быть, здорово.

— Хотя Сириус из древнего рода Блэков, которые всегда были на факультете змей, он, по-моему, просто назло родителям хочет быть львом, — задумчиво протянул он. — Не хотел бы я оказаться на его месте. Вдруг они не примут его решения? Или наоборот: он поступит к зелёным и будет ходить, как неприкаянный.

— В результате обязательно получится "ни нашим, ни вашим". Твой друг ведь может попасть в любой из четырёх домов. Хотя я, вообще, мало обо всём этом знаю.

Пока продавщица брала то, что заказали первокурсники, Лили разглядывала Римуса. На нём были потёртые тёмно-синие джинсы, растянутая голубая футболка и кеды. Волосы были растрёпаны, но это не делало его менее милым. У него была обворожительная тёплая улыбка, от которой на душе становилось легче.

Люпин в свою очередь тоже времени не терял, рассматривая Лили. Что-то в её облике выдавало её маггловское происхождение. Она была одета довольно просто, в салатовое платьице, которое подчёркивало её аккуратную фигурку. Ярко-рыжие волосы мягко ложились на её плечи, пронзительно зелёные глаза весело блестели, розовые губки были сложены аккуратным бантиком.

— Мы скоро приедем, — вывела его из задумчивости новая знакомая.

— Надо переодеться, — вздохнул он.

— Знаешь, будет жалко, если мы попадём на разные факультеты.

— Тогда будем встречаться в коридорах и на совместных уроках, — не унывал Римус.

— Хорошо, — улыбнулась Эванс.

— Приятно было познакомиться, Лили Эванс, — хмыкнул он и легко поцеловал тыльную сторону ладони новой знакомой, заставив её смущённо покраснеть.

— И мне, — шепнула она и поспешила вернуться в своё купе.

Северус уже сидел в школьной мантии, внимательно изучая свою волшебную палочку и что-то тихо насвистывая себе под нос. Он совсем другой. Непохожий на Люпина.

— Готова? К церемонии?

— Нет, — печально протянула Лили.

— Брось. Ты же волшебница. А это что-то да значит, верно?

— Верно. Ты не выйдешь, Сев? Мне надо переодеться.

— Поторопись. Времени до прибытия совсем мало.

Лили надела чёрную юбку, белоснежную рубашку, безрукавку и свободную мантию, после чего взяла в руки галстук. Школьная эмблема ярким пятном выделялась на чёрной ткани — гербы четырёх факультетов, объединённые в один. Пуффендуй — чёрно-жёлтый с барсуком, Когтевран — сине-серебряный с орлом, Гриффиндор — красно-золотой со львом, Слизерин — серебристо-зелёный со змеёй. Она хотела выбрать ещё до распределения, чтобы в голове прокручивать название и скрещивать пальцы на удачу.

Северус должен был быть рядом, ведь они так давно познакомились, и именно он открыл ей глаза на магическую силу. Он был её первым настоящим другом, и ей не хотелось прекращать общение с ним. Она ещё не знала, что такое любовь, но, начитавшись магловских книг, была абсолютно уверена, что именно её испытывает к юному Снеггу.

Однако ей хотелось поближе узнать Римуса, ведь он был очень милым, а также с его друзьями Сириусом и Джеймсом неплохо было бы познакомиться. Если он с ними дружит, значит, они нормальные. По крайней мере, Лили искренне этого желала.

Лили была как на иголках всё то время, пока их вели от Хогвартс-экспресса до самого замка и не отправили в Большой Зал. Если снаружи всё поражало своей красотой, то внутри всё было просто потрясающе. Лили ещё никогда не доводилось видеть такие величественные своды, резные двери, картины в позолоченных рамках, канделябры, факелы и просторные залы. И вот первокурсников поставили перед табуретом с Распределяющей шляпой. Директор наблюдал за детьми из-за стола, улыбаясь, а вперёд выступила пожилая волшебница, ранее представившаяся, как профессор МакГонагалл. Она достала длинный список с именами.

— Блэк, Сириус!

На ступени взошёл симпатичный мальчик с чёрными длинными волосами, бросив надменный взгляд на стол Слизерина и послав удовлетворённо-уверенную ухмылку друзьям.

— Гриффиндор!

Он довольно хмыкнул и проследовал к столу своего факультета, нарушив вековые традиции семьи. Лили подумала, что будет интересно следить за тем, как потечёт его жизнь в будущем, после чего надолго ушла в себя, а из раздумий её вывел голос профессора, объявивший:

— Люпин, Римус!

Увидев беспокойство в глазах новоиспечённой подруги, тот ободряюще улыбнулся. Его также определили на Гриффиндор.

Следующее имя, заставившее Лили обратить внимание на «подиум», принадлежало черноволосому мальчику. Джеймс Поттер был красивым, несмотря на юный возраст, с задорно блестящими глазами цвета миндаля и самоуверенной усмешкой на губах. Он взъерошил шевелюру, проведя по ней пальцами . Он заметил, что девочка с любопытством разглядывает его, и дёрнул бровью. Она чуть покраснела, но не успела даже подумать как ей отреагировать. В то время его отправили на факультет к друзьям.

Лили нащупала руку Северуса и крепко сжала.

Но и ему пришлось оставить её.

— Слизерин!

Он, безусловно, обрадовался, а её сердце провалилось в пятки — теперь она не знала, на какой факультет ей стремиться.

— Эванс, Лили!

Внутри бушевали эмоции. Она ведь и сама не знала толком, чего хотела. И сейчас её судьба так просто решится.

— Гриффиндор!

Северус выглядел несчастным. Но юной первокурснице ничего не оставалось, как поспешить к аплодирующим студентам.

Римус улыбнулся, опустив глаза.

— Эванс, — проговорил Поттер, тщательно повертев фамилию однокурсницы на языке. — Хорошо, что ты с нами. На змеином факультете придурков тебе не место.

Она вспыхнула тут же начиная спорить с нахальным обидчиком, ведь дело касалось её друга. Но тот подключил к дискуссии Блэка, а противостоять двоим сразу было значительно труднее, однако она не сдавалась.

— Рем, ну хоть ты её скажи! Ты же умный! — взвыл Джеймс.

Однако тот лишь закатил глаза и покачал головой, уставившись в тарелку с ещё нетронутой едой. Ещё только при знакомстве с новыми друзьями Римус понял, что с ними будет непросто.

А Лили поняла, что лучше просто игнорировать назойливых однокурсников и молча сидела, ковыряя вилкой кусок курицы. Она уже успела пожалеть о своём желании поближе с ними познакомиться.

— Привет, я Грейс, — послышалось рядом.

— Лили, — буркнула та.

Вздохнув, она начала разговор, чтобы избавиться от безрадостных мыслей. Они мигом нашли общий язык, но рыжая ведьмочка не могла не замечать хитрых улыбок Поттера и Блэка.

То, что произошло дальше, казалось девочке чудесным сном. Школа чародейства и волшебства — всё вокруг действительно было волшебным. Ей досталась спальня с Грейс и ещё двумя девочками, однако ей хотелось походить хотя бы по гостиной и рассмотреть всё.

Но два уже знакомых её наглых мальчишки по-хозяйски развалились на диване, а рядом сидели Римус и Питер, так что Лили от расследований пришлось временно отказаться.

На следующий день первокурсники в полной мере осознали, что между факультетами существует многовековая война. Нет, «война» — слишком громко сказано: вражда, жестокая и беспощадная. Со всего Гриффиндора одна только Лили не желала мириться с подобными отношениями и спокойно чувствовала себя, гуляя с Северусом. Но юный Снегг довольно быстро переметнулся на тёмную сторону — связался с неподходящей компанией, завёл сомнительных друзей, одним словом — испортился. Они с Лили стали всё реже общаться, от чего гриффиндорке порой становилось грустно. На Слизерине учился старший из последнего поколения благородного семейства Блэков — Регулус. Он был безумно похож на Сириуса, только ещё хуже. Раньше фамилия древнейшего рода внушала Лили уважение, а теперь к этому прибавились странные страх и неприязнь. Он бросал взгляды, полные презрения, ведь попасть на Гриффиндор — не шутка, а брат его отвечал тем же. Волнами негатива со стороны Слизерина захлёстывало и остальных студентов львиного факультета, и Лили, которой приходилось проводить много времени с однокурсниками, тоже доставалось.

Сентябрь довольно сильно измотал гриффиндорку. В воскресенье она, наконец, разделалась со всеми уроками и домашними заданиями и спустилась в гостиную. На своих обычных местах сидели четверо друзей, но ей слишком надоело торчать в спальне.

— Эванс, нам как раз тебя не хватало! — коротко рассмеялся Джеймс.

Она поморщилась и проследовала в дальний угол комнаты.

— Ну Эванс, иди сюда! — подхватил Сириус

— Замолчите хоть на минутку! — простонала она, опускаясь в кресло.

Юный Люпин поднялся со своего места и направился к подруге.

— Когда свадьба? — заголосил Блэк вслед другу.

— Надеюсь, вы будете счастливы вместе! — радостно добавил Поттер.

Однако тот не обратил внимания на них и опустился на корточки перед подругой.

— Добрый вечер, миледи, — тихо проговорил он.

Она улыбнулась, обратив на него усталый взгляд.

— Пойдём со мной.

— Куда? — удивилась она.

— Поверь мне, Лили Эванс.

Она недоверчиво покосилась на его друзей, которые до сих пор задорно выкрикивали всякие глупые фразочки, заставляя румянец загораться у неё на щеках.

— Они не тронут, — пообещал Римус.

Лили осторожно взяла протянутую руку.

Он вёл её по коридорам, а она молча следовала за ним.

— Куда мы идём?

— Ты задаёшь слишком много вопросов. Не бойся, я не сделаю тебе больно. Поднимайся.

Они оказались на открытой площадке и сели прямо на холодную плитку.

— Я всегда любил проводить на воздухе ночь полнолуния. Лунный свет помогал мне очистить разум, подумать. Ведь это так красиво, правда? Иссиня-чёрное небо и звёзды с луной. Так хорошо становится, ещё и ветерок приятно продувает.

— Почему я?

— Что ты?

— Почему ты мне это показываешь? Почему меня привёл сюда?

— Ребятам этого не понять. А ты умная, тем более, я просто хотел, чтобы ты это увидела.

Лили протянула руку и переплела свои пальчики с его. Римус удивлённо взглянул на неё, но тут же тепло улыбнулся, чтобы ненароком не расстроить подругу. Она глубоко вздохнула и повела взглядом по небосклону.

— Тебе не холодно? — заботливо поинтересовался он.

Она отрицательно покачала головой и тихо сказала:

— Ты был прав.

— И в чём же?

— Это на самом деле очень красиво. А я никогда и не замечала. Обычно ночью мне всегда было неуютно и страшно.

— Рядом со мной не страшно?

— Нет, — шепнула Эванс и поцеловала его в щёчку, покраснев.

— Один-ноль в мою пользу, — тихо рассмеялся Люпин. — Я смог смутить тебя, верно?

Она нахмурилась, но в его серо-зелёных глазах задорно плясали весёлые огоньки: в конце концов, он только шутил и не хотел обидеть её.

* * *

В конце октября на первом курсе Гриффиндора определились лидеры: Римус Люпин — отличник по всем предметам, примерный ученик и послушный мальчик, Лили Эванс, которая сильно отставала от него, порой не понимая ровным счётом ничего, и Джемс Поттер, который не прилагал абсолютно никаких усилий для того, чтобы занимать третье место.

Но самой популярной среди целого курса всех факультетов была четвёрка: Поттер, Блэк, Люпин и Петтигрю. Джеймс и Сириус отлично летали на мётлах, нравились практически всем девчонкам и купались в лучах славы. Римус неосознанно очаровывал девочек своим непревзойдённым интеллектом и, казалось, даже не замечал влюблённых взглядов, листая очередную книжку. А Питер просто всегда был рядом: пухленький, тихий и маленький.

Лили всегда оставалась в стороне, молча сидела в кресле или в тёмном углу. Ей нравилось быть незаметной. В учебные дни она ходила только в форме, а на выходных позволяла себе надеть джинсы и свитер, из-за чего Джеймс сразу стал называть её «правильной девочкой». Огненно-рыжие волосы всегда были забраны в тугой пучок, и только одна непослушная прядь постоянно выбивалась, падая на изумрудно-зелёные глаза.

* * *

Девятого ноября, в среду, Лили Эванс всеми силами старалась не заснуть на Истории Магии и списывала важные даты и события из учебника. Джеймс и Сириус тихо похрапывали рядом, Римус со скучающим видом смотрел в окно.

Наконец прозвенел колокол, оповещающий конец урока. Ученики мигом вскочили и выбежали из класса. Рыжая гриффиндорка не спеша собирала сумку, когда перед ней не упала записка, а юный Люпин весело подмигнул ей. На клочке бумаги было написано всего три слова: «Сегодня девятое октября». Она не поняла, что это значит, и подняла глаза, чтобы спросить, но Люпина и след простыл.

Но вечером они встретились лицом к лицу. Римус улыбнулся и вздохнул:

— Я думал, что ты догадаешься.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Эванс, заглядывая в серо-зелёные глаза.

— Девятое октября, — повторил он.

Она чуть наклонила голову набок и прищурилась.

— Сегодня полнолуние, Лили, — со смешком проговорил Римус.

Вскоре они стояли под звёздным небом и любовались полной луной. Римус повязал свой шарф подруге, ведь было очень холодно, а она легко оделась. Он невольно подумал, что слизеринские цвета отлично будут гармонировать с её глазами, нежный взгляд которых она устремила на него. Его губы дрогнули в улыбке.

— Я каждый день смотрю на месяц и жду, когда он вырастет. Знаешь, на душе становится легче от этого.

— То есть новолуния наводят на тебя тоску? — тихо рассмеялась Лили.

— Нет, но они не так нравятся мне, потому что никого нет рядом.

— Тогда приходи ко мне, когда будет грустно, — предложила она.

— Парни тебе жить спокойно не дадут, — ответил он и поцеловал её в щёчку. — Два-ноль.

Она шутливо ударила его по плечу, а Римус притворно оскорбился, но через секунду они уже дружно смеялись.

* * *

Когда в следующем месяце Лили Эванс пришла записка со словами «сегодня второе декабря», она точно знала, куда идти. С юным Люпином ей было очень хорошо, он понимал её и часто смешил. Им было всего по одиннадцать лет, но когда они оставались наедине, каждый из них втайне хотел быть старше, чтобы не ограничиваться простой дружбой. Римус неосознанно помогал Лили забывать Снегга и становился самым лучшим её другом. А сам он с ней отвлекался от мыслей о друзьях, которых вечно надо было вытаскивать из переделок. Ребята часто подкалывали их, но они лишь закатывали глаза и качали головой — им совсем не обязательно знать об их дружбе. Им этого не понять.

И так прошёл их совместный первый учебный год. Каждый месяц одну ночь они проводили вместе под полной луной и возвращались к себе в спальни только под утро.

Но летом Лили было необычайно плохо, ведь Римус не написал ей ни одного письма, будто напрочь забыл о её существовании. Она писала ему, но ответов не было. Ей в голову лезли неприятные мысли о том, что с ним могло что-то случиться, но она отгоняла их, предпочитая думать, что он слишком занят. Чересчур неправдоподобно...

* * *

— Двадцать четвёртое августа, — в слезах прошептала Лили. — Полнолуние.

— Ты что-то сказала? — сердито сказала Петунья.

— Нет, Туни, ничего, — вздохнула та, отворачиваясь от сестры.

— Ты плачешь из-за того, что тебе никто не пишет? — язвительно поинтересовалась она. — Хотя кто может тебе писать?

— Ты ведь не знаешь всю правду о волшебниках, Туни. А называешь нас уродами. У меня есть друзья, и мы не уроды.

— Конечно, — фыркнула Петунья. — Я ненавижу таких, как ты.

Они не разговаривали с тех пор. Но Лили перестала беспокоиться об этом, как только вошла в поезд. Она сидела в купе с подругами, но думала только о Римусе, а иногда и о его друзьях.

На праздничном ужине Лили лишь раз подняла глаза, чтобы убедиться, что юного Люпина здесь нет. Даже Поттер и Блэк сидели какие-то притихшие. На душе у Лили становилось всё хуже.

Она последняя появилась в гостиной факультета, когда многие уже решили пойти спать.

— Лили, постой!

Может, ей показалось? Всего лишь голос? Но тёплые ладони легли ей на плечи, а серо-зелёные глаза тревожно рассматривали её лицо. Её собственные — изумрудные — были подёрнуты дымкой. Внутри боролись два желания: дать ему пощёчину и накричать или броситься на шею и обнять.

— Прости меня, — шепнул он и скрылся.

— Но Римус… — тихо позвала она.

Он хотел остаться, но не мог. Иначе бы проговорился. Она была его самой близкой подругой, поэтому ей лучше не знать. Лили такая ранимая и хрупкая, и новость о том, что с ним случилось, безумно расстроит её. Напугает, оттолкнёт. Люпин пообещал себе беречь её, но для этого ему надо было держаться подальше от неё. Он неосознанно решил держать её в несчастном неведении, оставил терзаться в мучительных догадках. Джеймс, Сириус и Питер знали. Лучшие друзья посвящали друг друга даже в самые страшные тайны. Но, как признал Блэк, эта — самая страшная. Они мигом стали осторожнее. Просто пока не могли принять его нового.

Римус оградил себя от общения. Не показывался на людях во внеурочное время — чаще отсиживался в спальне или в библиотеке. И, казалось, избегал Лили Эванс. Так казалось ей самой, и это было абсолютной правдой.

— Двадцать третье сентября. Двадцать второе октября. Я должен был быть с тобой в эти дни, Лил, — прошептал юный Люпин, глядя в окно. — Я говорил тебе раньше, что растущий месяц вселяет в меня какое-то подобие надежды, а теперь я вижу спасение лишь в новолунии. Растёт луна — растёт тревога. А сейчас я разговариваю сам с собой.

Он видел, что творится с Эванс. Видел, до чего довёл её. Поэтому на следующий день, вечером, она нашла записку:

«Лили, прости меня. Я не хотел

делать тебе больно. Мне бы хотелось

сказать, что всё будет

как раньше, но это невозможно.

Забудь обо всём, что было,

особенно обо мне. Мне больше нет

места в твоей жизни, не хочу

всё портить. Ничего не изменить, прости.

Римус».

В её глазах стояли слёзы. Она вскочила, твёрдо решив узнать все подробности, если он сидел сейчас в гостиной.

Но там никого не было. Только несколько первокурсников сидело за столом. Вдруг Лили схватили и прижали к стене. Голубые глаза яростно сверкнули, чёрные волосы упали на лоб, губы скривились.

— Блэк! — выдохнула Лили.

— Эванс! — прорычал Сириус.

— Что тебе нужно?

— Римус сказал тебе, Эванс?

— Что? Что? О чём ты? Я не понимаю!

Тот лишь негодующе фыркнул, но в его взгляде отразилось облегчение, и, не сказав больше ни слова, он ушёл. Лили удивлённо посмотрела ему вслед, приходя в себя, но потом, собравшись, направилась к выходу из гостиной. Она сильно рисковала, сбегая ночью из замка, но управляющее ей желание не позволило бы отступить.

* * *

Если в замке юного Люпина не было, то Лили допускала только один возможный вариант: он находился в Воющей Хижине. Четыре друга показали ей, как остановить Гремучую Иву и пробраться в домик ещё в конце первого года. Решительность постепенно уступала место страху, но потом вновь вытесняла его из сознания.

В комнате наверху кто-то был.

— Рем, это ты? — робко спросила Лили, толкая дверь, и испуганно замерла.

Цепляясь за решётку, закрывающую одно из окон, согнувшись практически пополам, стояло существо, напоминающее волка. Только его ноги и конечности, похожие на руки, были длиннее обычного. Она не смогла сдержать крика, чем привлекла внимание чудовища. Барабанные перепонки, казалось, лопнули от огласившего всю Хижину воя. Лили не могла сдвинуться с места от ужаса. А оборотень одним прыжком преодолел разделявшее их расстояние, замахнулся, и когтистая лапа больно ударила её по лицу. Изумрудные глаза наполнились слезами беспомощности, она чувствовала, что лежит на деревянном полу, и приготовилась к худшему.

— Остолбеней!

Оборотень отступил на пару шагов, разозлившись ещё больше.

— Лили…

Руки, которые совсем недавно держали её за плечи, сгребли её в охапку.

Чудовище не могло подойти ближе: их разделял невидимый волшебный щит.

— Сириус, — всхлипнула Лили.

— Почему ты вечно лезешь, куда не следует, Эванс? — прошипел Блэк, глядя на глубокие царапины на её щеке.

— Как… почему ты здесь?

— Я знал, что у тебя шило в одном месте и что ты обязательно сделаешь какую-нибудь глупость.

— Но зачем?

— Что зачем?

— Зачем пошёл за мной? Ты же ненавидишь меня.

— Ненавижу? — ухмыльнулся он. — Ты же девчонка, Эванс. Это естественно, что я так отношусь к тебе.

Оборотень скалил клыки и выл, но сделать ничего не мог. Сириус, прищурившись, смотрел на него, а потом негромко спросил:

— Ты хотела найти здесь Римуса, да?

— Да, — нехотя призналась Лили.

— Нашла, — вздохнул тот.

— Что? Это шутка, так?

— Хотел бы я, чтобы это было шуткой, — пробормотал он.

— То есть… то есть это Рем?!

— Да, именно он.

— Этого не может быть…

Уйти из-под этого щита они не могли, иначе бы оборотень напал снова, поэтому им пришлось дождаться, когда он уснёт. Но это никак не происходило, поэтому, спустя некоторое время, Блэк вздохнул:

— Будем спать здесь.

Лили робко взглянула на него и осторожно уткнулась носом в его плечо. Он чуть дёрнулся, но возражать не стал.

— Сириус! — шёпотом позвала она.

— Что, Эванс?

— Спасибо, что спас меня.

Он лишь на секунду прижался щекой к её макушке и сразу отстранился.

* * *

Юный Люпин проснулся из-за того, что тоненькие лучики позднего ноябрьского солнца добрались до его лица. Он просыпался в этом месте — любезно предоставленном директором Хогвартса Альбусом Дамблдором — уже третий раз.

Римус поднял глаза и вскрикнул:

— Лили!

Лили, которая мирно спала, положив голову на плечо Блэка, тут же открыла глаза.

— Лил, что ты тут… Сириус! Почему вы…

— Твоя подружка пошла искать тебя, Рем. Правда, Эванс? — прорычал тот, поднимаясь и направляясь к выходу.

Люпин в смятении посмотрел на неё, заметил кровь у неё на щеке и с ужасом обнаружил, что его собственные кончики пальцев перепачканы в том же.

— Лил, прости меня, я не хотел, — пробормотал он.

— Римус, — всхлипнула она. — Почему ты не рассказал мне? Я думала, что ты доверяешь мне!

— Я не мог. Я не хотел потерять тебя. А для этого мне надо было держаться подальше.

— Потерять? Рем, я плакала каждый день, гадая, что же случилось. Неужели ты не понимаешь, как мне плохо было без тебя?

Он вновь поднял на неё несчастные глаза.

Ей хотелось обнять его, но с её стороны это было бы глупо — на самом деле просто характер не позволил, — а вместо этого молча поднялась и последовала за недавно скрывшимся Блэком.

Юный Люпин схватился за волосы и опрокинулся на спину.

— Мальчики не плачут, — шёпотом напомнил он сам себе и попытался сглотнуть подступивший к горлу ком.

* * *

В среду, двадцатого декабря, Лили Эванс не спала. Один раз ей послышался волчий вой, и после этого изумрудные глаза не закрывались больше.

Утром она заметила то, что никогда раньше не замечала: Римус выглядел больным и уставшим, на щеке появился тонкий шрам, под глазами залегли тёмные тени. Единственное, что заставляло её приподнимать уголки губ в улыбке — тот факт, что ничего не повлияло на качество его учёбы: он по-прежнему учился лучше всех на курсе.

Рождество. Они любили Рождество. Вот почему ей было плохо без него; они были одними из тех немногих, кто остался на каникулы в школе. Лили натянула тёплый свитер, гриффиндорский шарф и узкие джинсы. Она решила всё исправить.

Он сидел на полу перед камином.

— Римус!

Серо-зелёные глаза оторвались от огня.

— Лили?

Эванс села напротив него, внимательно изучая. Ему стало неловко, но любопытство взяло верх, и он поднял взгляд. Она потянулась к нему и обняла за шею. Люпин вздрогнул от неожиданности, но потом сомкнул руки у подруги на талии.

— Лил… — уже шёпотом повторил он. — Что такое?

— Римус Люпин, запомни одну вещь: я всегда пойму тебя. Слышишь? И что бы ни случилось, ты всегда можешь рассказать мне.

Он рассмеялся.

Они переместились на диван, Лили положила голову на колени другу и спросила:

— Как это случилось? Что произошло?

— Ты, правда, хочешь знать? — вздохнул он и, получив утвердительный кивок, продолжил: — Когда-то давно мой отец повздорил с оборотнем по имени Фенрир Сивый. Он не на шутку рассердил его, но скрылся. С тех пор Фенрир искал случая отомстить. В начале этого лета я гуляла в лесу… и встретил его. В нём от волка осталось больше, чем от человека. Он напал на меня и укусил, теперь я обречён на вечные муки. Каждое полнолуние я превращаюсь и, что самое ужасное, теряю разум: могу напасть на друга, убить кого-то, — с этими словами он легонько дотронулся до царапины у неё на щеке. — Это тяжело, но придётся привыкнуть.

— И ничем уже не помочь? — всхлипнула Лили.

— Нет, Лил, — улыбнулся Римус и погладил её по голове.

— Я буду рядом, — жалобно заверила она.

— Зачем? — ухмыльнулся он.

— Я так хочу.

— Ну, раз хочешь, разве я могу противиться.

— Рем, а я летом смотрела на луну. И представляла, как ты смотришь. А тебе, оказывается, было так плохо.

Тот промолчал.

А она продолжила:

— Мне так не хватало тебя…

С её губ эта фраза слетала ещё не раз. Римус каждый раз думал, как же ему повезло с такой подругой. Он и не заметил, как она мирно задремала у него на коленях. В детстве Люпин представлял ангелов, и она была удивительно похожа на одного из них. Только у воображаемых были белокурые волосы, но рыжие, забранные в тугой пучок, не умаляли очарования.

А потом Римус стал размышлять о своём — как он говорил — личном проклятии. Теперь он жил от полнолуния до полнолуния…

Нет, думать о Лили Эванс куда приятнее.

Следующие два года для Лили Эванс стали сущим кошмаром. Каждый месяц она страдала от беспокойства о юном Люпине. В начале третьего курса Джеймс Поттер и Сириус Блэк стали членами гриффиндорской сборной по квиддичу. И без того популярные парни теперь были абсолютными школьными знаменитостями. Их обожали все: учителя, студенты. Четверо мародёров всегда были вместе: часто ссорились, но быстро мирились, всегда помогали друг другу выбраться из переделок.

Это стало новой головной болью для Лили. Она не могла спокойно смотреть, как девушки влюблённым взглядом провожают Римуса.

А ему на самом деле никто был не нужен кроме Лили. Но он не говорил ей, потому что считал, что она достойна хорошего и заботливого парня, а не чудовища, которое каждый месяц выходит на охоту.

Ему тогда мигом полегчало, а Лили наоборот. Дело было в том, что Джеймс сначала пригласил её на свидание в Хогсмид, а после отказа начал настойчиво её добиваться. Теперь восклицание «Эванс!» часто слетало с его языка. Всевозможными способами он старался завоевать её внимание, а ей не хотелось. Для неё он был таким же самовлюбленным и заносчивым мальчишкой. Римус улыбался, уткнувшись в книгу, когда слышал очередное звонкое «нет» в гостиной Гриффиндора, но очень хотел, чтобы она сказала ему «да», ведь он не мог пожелать ей ничего лучше, чем его собственный лучший друг. Да, у того были проблемы с манерами, воспитанием и поведением, но она не знала, каким он был внутри. И Римус надеялся, что она узнает.

— Поверить не могу, что в начале первого курса я хотела узнать что-то о нём, — фыркнула Лили, прерывая его размышления.

— По-моему, за вами очень весело наблюдать, — улыбнулся юный Люпин.

Она несильно ударила его по плечу, после чего оглянулась.

— О нет, — измученно протянула она. — Только не это!

Перепрыгнув через спинку дивана, рядом приземлился недавно упоминавшийся ею Джеймс Поттер. Сириус устроился на полу у его ног, Питер опустился в кресло.

— Эванс, — жалобно промычал Джеймс.

— Лили, соглашайся уже, — простонал Блэк. — Он нам все уши уже прожужжал про тебя, надоело.

— Спасибо, Бродяга, — буркнул Поттер.

— Да ладно тебе, Сохатый. Скажи, Хвост?

— Я в ваши распри вмешиваться не собираюсь, — откликнулся тот. — Вон, спросите у Лунатика, он умный.

— Да чего тут спрашивать? — рассердился Джеймс.

Лили беспомощно заглянула в серо-зелёные глаза юного Люпина, а он только хитро прищурился: ведь она сама прекрасно понимала, что если мародёры начали спорить, их уже не остановить. Но ему и вправду вся ситуация казалась до невозможности забавной. Она знала. Она видела веселые огоньки в его взгляде. Она с упреком смотрела на него, а он продолжал улыбаться, потому что думал сейчас о том, что у него есть такие замечательные друзья и подруга, с которыми всегда весело. Ей, на самом деле, тоже было неплохо: она любила проводить с ними время, хоть Джеймс часто надоедал ей.

Лили Эванс писала в тетрадях не его имя, рисовала сердечки, думая не о нём, не о нём вспоминала, когда было одиноко. И снились ей глаза не миндального цвета, а серо-зелёные, не чёрные волосы, а цвета пшеницы.

Лили Эванс тринадцать, четырнадцать, пятнадцать. Вторая половина пятого курса. А ничего не изменилось. Она по-прежнему отказывает Джеймсу Поттеру, по-прежнему рисует в тетради и думает о Римусе Люпине. Она всё такая же девочка, которая забирает огненно-рыжие волосы в тугой пучок, старается больше времени проводить за книгами, покупает в Хогсмиде большие цветные леденцы на палочке, радуется первому снегу и не хочет взрослеть.

Но взрослеть приходилось. Из-за мародёров, которые часто попадали в переделки и не всегда могли сами из них выбраться. Из-за Римуса, который мучился каждый месяц, приходил только под утро весь в царапинах и шрамах от того, что нападать было не на кого, и он терзал сам себя. Остальные члены знаменитой четвёрки тоже стали пропадать во время полнолуний. Не могли же они быть в это время с другом, верно? Ведь он терял человеческий разум и мог наброситься на любого из них. Но они возвращались невредимыми, а юный Люпин, казалось, лучше чувствовал и выглядел. А еще и экзамены СОВ. Ежедневная подготовка, возрастающее нервное напряжение.

Наступил день пробных экзаменов. А у Лили в голове были мысли только о мальчиках. Причём не только о мародёрах, а еще и о Северусе и Регулусе Блэке. Последние двое перешли на тёмную сторону, на сторону Волан-де-Морта, и ей пришлось поставить условие Снеггу: либо они постараются вернуть былые отношения, либо он продает душу Тёмному Лорду. Он развернулся и ушёл. Ушёл, перечеркнув их веселое совместное детство, не дав надежды на такое же будущее. Ушёл, низко опустив голову, чтобы никто не понял по глазам, с какой болью он принял это решение. А ей тогда было нетрудно отпустить его, может, из-за того, что ужасно злилась, а может, из-за того, что ей было ещё на кого положиться. Теперь Лили обдумывала всё детально, каждый раз приходя к выводу, что друзьями им всё-таки не быть, и изредка возвращаясь к мысли, что неплохо было бы уделить внимание экзаменационным заданиям. Пусть это и пробный тест, но оценка за него была немаловажной.

* * *

Спустя неделю студентам надоело ждать результатов, и все расслабились, вливаясь в обычный образ жизни.

Лили быстро вошла в гостиную Гриффиндора и на входе столкнулась с юным Люпином.

— Рем, я…

— Прости, Лил, мне нужно к профессору МакГонаголл. Поговорим позже, хорошо?

Она вздохнула и продолжила путь, села на диван рядом с оставшимися мародёрами и постаралась расслабиться.

— Трудный день? — тихо поинтересовался Сириус, чья голова покоилась на коленях у сидящего рядом с гриффиндоркой Поттера.

— Нет, просто устала, — пробормотала та.

— Ой, а мы как устали после тренировки по квиддичу! — пожаловался Джеймс.

— Ты можешь хоть раз не говорить о себе, Сохатый? — проворчал Блэк.

— Извини, — буркнул он. — С чего это ты сегодня такой правильный, а, Бродяга?

— Заткнись, — зарычал Сириус. — Ты знаешь, что хуже оскорбления для меня не придумаешь.

— Ой-ой, нашего пёсика оскорбили! — поддразнил Поттер.

— Олени в битвах не выигрывают, — съязвил тот.

Джеймс вспыхнул, сбросил друга с себя, опрокинув на пол и прыгнув на него. Блэк отчаянно забрыкался и вскоре оказался сверху. Парни втянули в шуточную перепалку и Питера. Они втроём превратились в шумный дерущийся комок… Лили с улыбкой наблюдала за ними. Взрослые, а ведут себя как маленькие. Так похоже на неё…

— Пятый курс, внимание! Соберитесь все у камина! — раздался звучный голос Римуса позади.

Его все слушались — потому что он хорошо учился, был со всеми дружелюбен, все его любили, а может, потому, что Джеймс и Сириус слушались его, и остальные делали так, как они. Тем не менее, студенты выполнили просьбу. Юный Люпин с какими-то бумагами встал напротив и заговорил:

— Как вы помните, мы с вами писали пробный СОВ. На этих листах предметы и оценки, которые были нам выставлены по каждому из них. Профессор МакГонагалл сказала, что довольна большинством из нас. И если бы не пара учеников, которые, можно сказать, не справились с заданиями, наш средний балл был бы высоким.

После этого он начал называть имена и раздавать работы, мельком просматривая все оценки. Он удовлетворенно хмыкнул, называя имена Джеймса и Сириуса, и покачал головой, возвращая листок Питеру. Лили терпеливо ждала, пока очередь дойдет до неё, ведь фамилия «Эванс» стояла последней. Этот листок задержался в руках Люпина дольше всего. Он не мог поверить, что она оказалась одной из тех двух. Ему нехотя пришлось отдать ей работу.

Лили зажмурилась, чтобы убедиться, что это не сон. Это её оценки? Может, здесь ошибка? Руки её задрожали, дыхание перехватило.

Она вскочила и бросилась вон из гостиной.

Поттер недоуменно посмотрел ей вслед, Блэк успокаивающе похлопал его по спине. Люпин шумно выдохнул:

— Пойду за ней.

— Чего так расстраиваться из-за оценок? — раздался ему вслед голос Джеймса.

* * *

В начале апреля уже не так холодно, как зимой. Но ветер пронизывает насквозь так, что хочется укутаться теплым шарфом. Если он, конечно, есть. А у Лили Эванс его, как раз, не было, потому что тогда она не обращала внимание на такие мелочи. По щекам её текли слёзы — обжигающе горячие, горькие. Ей было очень плохо: расстраивалась она главным образом, из-за оценок, но тут и все остальное добавило масла в огонь.

Она стояла на вершине Астрономической Башни, куда часто приходила, когда у нее было плохое настроение. Сейчас все шло наперекосяк, все было ужасно.

— Лил!

Люпин не сводил глаз с точёной фигурки подруги на фоне тёмного неба. Она поспешно повернулась, тугой пучок развалился, и рыжие волосы мягко упали на плечи.

— Ты плачешь, — скорее сказал, чем спросил он. — Лили…

Она снова сильно зажмурилась. Сквозь звон в ушах она все равно услышала:

— Иди ко мне, цветочек.

Лили доверчиво потянулась к нему, робко обняла за шею и уткнулась носом в его плечо, он запустил пальцы в огненно-рыжие локоны, вдохнул их мягкий запах и продолжил гладить её по голове. Она была такой маленькой, хрупкой, беззащитной. Он знал, что она чувствовала себя сейчас одинокой, брошенной и никому не нужной, поэтому прошептал:

— Я с тобой.

Немного затуманенный взгляд больших изумрудных глаз устремился на него. А он, чувствуя, что подруга успокаивается, коснулся её щеки и улыбнулся:

— Глупенькая, не должно ученикам львиного факультета плакать. Ты же гриффиндорка. Значит храбрая и смелая. А таким всё по силам. Всё образуется, точно. С учёбой я помогу тебе, мы позанимаемся, и у тебя получится, хорошо?

— Спасибо, — одними губами произнесла она.

Серо-зелёные глаза светились добротой и лаской.

— Римус. — тихо позвала Эванс, хоть парень и так смотрел на неё.

— М?

Она вздохнула, а потом начала снова:

— Рем, я…

Люпин притянул Лили к себе и поцеловал. Мягко и нежно, чтобы не спугнуть и не оттолкнуть, а потом, не ощутив сопротивления и понимая, что она отвечает, продолжил смелее и настойчивее.

— Рем, я люблю тебя…

— Но, Лил… — возразил он, но увидев на её лице что-то похожее на страх, с улыбкой признался: — И я тебя люблю.

Он хотел сказать, что так нельзя, и что это неправильно, но сейчас ему не претило всё испортить. Ведь на душе стало так легко.

Тонкие пальчики коснулись шрамов на его щеке. Римус поймал их и приложил к губам.

— Это так… странно, — шепнула Лили.

— Более чем, — осторожно сказал он, чтобы не ляпнуть лишнего.

Они вместе спустились, так как Лили уже продрогла на холодном ветру. Приглашающим жестом Римус пропустил её вперед в гостиную Гриффиндора. Щёки Лили затронул едва заметный румянец. Она спохватилась и поспешно собрала волосы в хвост.

— Я написал экзамены лучше, чем отличница Эванс! — звонко рассмеялся Поттер.

— Встань завтра на стол в Большом Зале и крикни это погромче, — проворчал Люпин, опускаясь в кресло.

Сириус мигом оказался у него на коленях и радостно поинтересовался:

— Римми, а как это тебе удалось так быстро успокоить нашу девочку?

Тот мигом вспыхнул, но сдержался и переспросил:

— Нашу?

— Ну да, — невозмутимо подтвердил Блэк. — Мы же все любим её. Что бы мы без неё делали…

Юный Люпин облегченно вздохнул. Конечно, Лили была всем просто хорошей подругой. Всего несколько минут назад он признался ей в своих чувствах, и уже ощущал непреодолимое желание оберегать её. Хотя оно всегда было с ним.

— Вы бы доставали Римуса просьбами дать списать, — вывел его из раздумий звонкий голос Лили, которая указывала на ошибки Питера в эссе по Истории Магии. — И он бы, в конце концов, не выдержал и сбежал от вас.

— Мы бы его не отпустили, — заскулил Сириус, выгибаясь в спине.

— Слезь с меня, — взвыл юный Люпин.

— Бродяга, ты похож на проститутку, — невинно заметил Джеймс.

Друзья рассмеялись, а Блэк в свою очередь набросился на Поттера.

— Сириус, — жалобно позвала Лили, потянув его за рукав. — Ну прекрати. Вы слишком часто дерётесь. Посиди на месте.

— Ладно, — буркнул он, нехотя отпуская шею Джеймса.

Она с ногами взобралась на диван. Блэк, наоборот, спустился на пол, щекоча прядями черных волос оголенные коленки подруги, от чего она тихо хихикнула. Четверо мародёров недоумённо посмотрели на неё.

* * *

Джеймс, Сириус и Питер ушли спать.

Римус по-прежнему сидел в кресле, уткнувшись в книгу, а Лили полулежала на диване, наблюдая за потухающим пламенем в камине. Впервые за много лет ей было по-настоящему хорошо, тепло и уютно.

Юный Люпин понял взгляд и встретился с изумрудными глазами. Он мигом очутился рядом.

— Так не должно быть, — шепнул парень, обняв девушку и наклонившись совсем низко к ее уху.

Он отчетливо понимал, что, идя сейчас против своей воли, отталкивает её от себя и разбивает ей сердце. Но так, правда, не должно быть.

— Я знаю, Рем, — тихо улыбнулась она и чмокнула его в щёчку. — Я знаю.

— Нет, Лил, — мягко возразил тот. — Ты не понимаешь.

— Понимаю, — ответила она. — Ты думаешь, что нам будет плохо вместе потому, что ты оборотень. Ты беспокоишься, что можешь причинить мне боль, боишься не сдержаться и напасть, боишься, что во время полнолуния я окажусь рядом. Так?

— Так, — вздохнул он, прижимая её к себе покрепче. — Я не могу потерять тебя. Не смогу без тебя, Лил, понимаешь?

— Но я буду рядом. Если ты захочешь.

— Слишком рискованно, — отрезал Римус.

— Жизнь скучна без риска, — послышался уверенный, но негромкий голос.

Лили испуганно распахнула глаза и вздрогнула, но Люпин не отпустил её.

— Все нормально, Эванс, — успокоил Сириус. — Римми, что ты делаешь? Она любит тебя, а ты запрещаешь ей.

— Замолчи, — зарычал тот.

— Хорошо. Только не делай глупостей. Не расстраивай её.

— Бродяга, все не так просто, как ты думаешь. Иди. И не говори ничего Джеймсу.

— Он мой лучший друг. Нас четверо мародёров, у нас нет секретов друг от друга. Но я не скажу. Вы сами ему скажете. Если будет, о чем рассказывать… — пробормотал Блэк.

— Спасибо, — тихо поблагодарил Люпин.

— Не задерживайся. Мы не собираемся нарушать славную традицию о том, что засыпаем мы только тогда, когда все четверо в спальне.

— Я скоро буду, — усмехнулся он.

Лили доверчиво уткнулась носом в шею Римуса и придвинулась поближе. Он коснулся губами её лба, потом прошептал:

— Пусть сейчас всё будет так. Как есть.

На ее лице появилась нежная улыбка.

— Мне нравится, когда ты улыбаешься, цветочек.

— Рем?

— М?

— Позанимаешься со мной завтра? — невинно поинтересовалась она.

— Я думал, мне придётся насильно заставлять тебя садиться за уроки.

— Тебе придется терпеливо объяснять и втолковывать мне материал, — лениво протянула девушка.

— С этим я справлюсь, ваше величество, — рассмеялся Римус.

— Высочество, — поправила она и вспомнила, что говорила то же самое в поезде в день их знакомства…

— Эй, Снегг! — позвали громко.

Лили Эванс знала, что это ни к чему хорошему не приведёт. Как тогда, в одно полнолуние… Северус Снегг был очень любопытен в плане исчезновений Люпина каждый месяц, Сириус сказал, что для того, чтобы всё узнать, нужно при полной луне пойти в Визжащую Хижину — хорошо, что Джеймс вовремя успел вытащить слизеринца оттуда, иначе бы тот погиб от лап оборотня. После этого случая Лили долго не разговаривала с Блэком, а ещё сердилась на Снегга за то, что тот не проявил должной благодарности своему спасителю: он считал, что они втроём (считая Римуса) были заодно.

С тех пор Снегг и Поттер стали люто ненавидеть друг друга. Они и раньше не испытывали взаимной любви, но ограничивались только неприязнью.

Вот почему Лили поднялась и поспешила туда, откуда раздавался голос ловца гриффиндорской команды. Она увидела его в окружении преданных фанатов, на его плечо опирался довольный Сириус. Римус сидел в стороне, держа в руках книгу, но занят он был вовсе не чтением: глаза его пристально следили за происходящим. Он не помогал друзьям, потому что считал всё это глупыми детскими выходками, и не мог помочь слизеринцу — вмешайся он, и Снегг бы упал. Палочка Поттера была направлена на противника, который висел вниз головой и судорожно пытался что-то предпринять.

— Ну, кто хочет, чтобы я стянул с Нюниуса штаны? — поинтересовался Джеймс.

— Мы! — дружно закричали студенты вокруг.

— Поттер! — испуганно позвала Лили. — Хватит!

Джеймс закатил глаза, но повернулся к ней и вопросительно склонил голову.

— Отпусти его. Немедленно, — приказала она.

Он отчего-то не посмел ослушаться и отвел палочку. Снегг оказался на земле — повезло, что она была не особо далеко.

— Эй, Нюниус, скажи спасибо Эванс. Если бы она не помогла, Мерлин знает, что бы мы с тобой сделали, — ухмыльнулся Поттер.

— Я не нуждаюсь в помощи грязнокровки, — выплюнул тот.

— Что?! — взревел Джеймс, сжав кулаки, в то время как Лили ошарашено отшатнулась.

Северус окинул обоих злым взглядом.

Поттер трепетал от ярости, с трудом справляясь с желанием со всей силы ударить обидчика одноклассницы.

— Сейчас же. Извинись. Перед ней, — сквозь стиснутые зубы прошипел он. — Иначе…

— Не надо, Джеймс, — тихо попросила Лили, после чего медленно развернулась и убежала в замок.

— Ты поплатишься за это, Нюниус! — прорычал Поттер.

Его увел Сириус, чтобы не допустить драки. Римус запрокинул голову назад и вздохнул. Он не пошел за подругой, потому что хотел, чтобы пошел тот, кто ей по-настоящему нужен. Да, он всегда успокаивал её, но ей придется отвыкнуть от него.

* * *

Джеймс быстро шёл по коридорам. Через пару минут он, наконец, нашел ту, которую искал. Лили Эванс сидела на холодной мраморной скамейке, сердито потирая глаза ладошками. Он никогда не видел, чтобы она плакала: гордая, независимая, бесстрашная, смелая гриффиндорка… была другой. Была такой, какой её видели немногие.

— Эванс, — тихо позвал Поттер, неуверенно присаживаясь на корточки напротив и кладя ладони ей на колени. — Не обращай внимания на этого идиота.

— Ты тоже хорош, — буркнула она.

— Я? — удивленно воскликнул он.

— Да. Зачем ты снова к нему приставал?

Он отвел взгляд. Ему не хотелось использовать свои обычные отговорки для неё, ведь на этот раз причиной послужило всего лишь то, что Сириусу стало скучно.

— Неважно, — пробормотал Поттер. — Всё равно. Я не позволю ему оскорблять тебя. И вообще никому.

— Себе тоже? — со смешком поинтересовалась она.

— Себе тоже, — кивнул он. — Я же не со зла. И никогда не доводил тебя до слёз. Не хочу, чтобы ты плакала, Эванс.

— Лили, — поправила она, заглядывая в глаза цвета миндаля.

— Лили, — улыбнулся Джеймс.

После чего он поднялся и подал ей руку.

— Пойдем. Уже поздно, думаю, надо поспать. Завтра на занятия, а тебе надо внимательней относиться к учёбе, чтобы не было так, как в апреле, верно? Хотя…

Он подошёл к ближайшему окну, опёрся руками на подоконник и опустил голову.

— Нельзя столько времени уделять урокам, — вздохнул он.

— Я и так стала ужасно учиться.

— Нет, — рассмеялся тот.

Лили думала о том, что Джеймс совсем не похож на Римуса, но тоже ей нравился. Не так, совсем по-другому. И она вообще не была уверена, правдивы ли чувства.

Она подошла к нему и робко обняла со спины, он вздрогнул от неожиданности и вскинул голову, но потом неслышно усмехнулся и накрыл ладони подруги своей, почувствовав, как она осторожно прижалась к нему щекой и вздохнула.

А потом Лили оторвалась от него и направилась в гостиную, а Джеймс последовал за ней.

Они увидели только троих мародёров, сидящих у камина.

— Парни, я спать, — зевнул Поттер и пошёл к себе наверх.

Мигом с места подорвался Питер и поспешил в спальню. Сириус лениво потянулся, посидел немного с закрытыми глазами, после с кряхтением поднялся и поплёлся к лестнице.

— Рем, — тихо позвала Лили.

— Что такое, цветочек? — ласково спросил Римус, присаживаясь рядом и обнимая её.

Она повернула его лицо к себе и легко поцеловала его. Он запустил пальцы в огненно-рыжие локоны.

— Джеймс, — вздохнул юный Люпин, почти не отрываясь.

— Да, — всхлипнула она.

— Ну что ты? — шепнул он, касаясь уголка её губ своими. — Ничего страшного. Ты же знаешь, что так и должно было быть.

— Не должно! Это неправильно!

— Нет, все верно, Лил.

Она тихо заплакала у него на груди, а он гладил её по спине, вспоминая детские сказки об ангелах. Лили Эванс была его ангелочком, и с кем бы она ни встречалась, всегда им останется.

— Ты любишь Джеймса? — твердо спросил Римус.

— Нет, — неуверенно ответила она.

— Он тебе нравится?

— Да, — хрипло призналась она.

Он поднял глаза к потолку. Отпустить её оказалось не так-то просто.

— Но я люблю тебя, — прошептала она.

Тело Римуса прошибла дрожь.

— Ты не можешь любить меня. Потому что тебе нравится другой.

— Это неважно! — горячо возразила Лили.

— Важно. Для меня важно.

— Это ложь…

— Нет, я не лгал тебе. Ты сама понимаешь, что это так.

— Но как же мы…

— Не будет никаких «мы», Лил, — зажмурился юный Люпин.

— Только если мои чувства к тебе перестанут быть взаимными, Рем, — шепнула она. — Ты любишь меня?

— Нет, — вздохнул Римус.

Иначе бы она не ушла. Иначе бы не отпустила. Иначе бы осталась в объятиях навсегда.

Она подняла подернутые дымкой изумрудные глаза, щёки её были мокрые от слёз, губы дрожали. И пусть всё это было слишком похоже на дешёвую мелодраму, пришлось и в жизни повторить заезженные и выученные наизусть глупые фразы.

— Тогда зачем всё это было? — прошептала Лили и, не дожидаясь ответа, вновь поцеловала его.

Нежно и настойчиво, так, как никогда. Римус не думал, что прощальный поцелуй будет таким. Он боялся, что если не оторвётся, то останется, но не отрывался. Он отвечал, конечно же, отвечал.

Но она сама оборвала идиллию, опустилась на пол перед камином, повернувшись к нему спиной. Он направился в спальню, но напоследок обернулся. Из-под опущенных ресниц Лили Эванс катились блестящие соленые бисеринки слез.

* * *

— Эванс!

Она поморщилась, не открывая глаз.

— Эванс! Ты совсем сдурела?

Это было похоже на голос Сириуса. Но что Блэку делать в её спальне?

— Эванс, ты умерла что ли?

С твердым намерением прогнать его, она распахнула глаза и увидела перед собой четырех мародёров: улыбающегося Джеймса, смущенного Римуса, удивленного Сириуса и любопытного Питера.

— Ты заснула на диване, — быстро объяснили они. — А теперь бегом наверх: одевайся и вперёд на экзамены. А то нам будет не у кого списывать. Поторапливайся.

Лили оглядела парней. Юный Люпин смотрел на неё то ли с сожалением, то ли с какой-то неприязнью. Она с грустью убедилась в том, что их разговор не был ночным кошмаром, а он отлично понимал, что она была настолько расстроена, что не нашла в себе сил подняться в спальню и заснула на диване в гостиной.

Сириус помог подруге подняться и ободряюще улыбнулся.

* * *

Экзамены были сданы. Оценки обещали прислать в июле, но Лили Эванс была точно уверена в том, что проходной балл по всем предметам она получила. Но этого бы не было, если бы Римус не занимался с ней. Ей хотелось обнять его и горячо поблагодарить, но она не могла.

Через неделю она поняла, что нужно отвлечься и перестать впадать в Великую Депрессию, поэтому когда они в следующий раз совершали набег на Хогсмид, она согласилась пойти с Джеймсом. Тот удивился, но не стал спрашивать о причине перемены её мнения, а искренне порадовался. С ним оказалось намного веселее, чем думала Лили — с друзьями он был одним, а с ней совсем другим. Заботливый, внимательный, галантный. Конечно, в нём осталось всё то, к чему девушка успела привыкнуть — задорный, независимый, безбашенный, порой неуклюжий. Он смешно морщился, когда речь заходила о вещах, которые ему не особо нравились — например об учёбе. Ему по душе было говорить о квиддиче, а Лили вполне могла поддержать эту тему. Ей не особо нравилась сама игра, но она была чуть ли не самой ярой болельщицей за команду Гриффиндора, которая, к тому же, с восхищением следила за изящными элементами игроков, и в особенности ловца.

Они пошли в таверну «Три метлы» и заказали сливочного пива. Поттер терпеть не мог пить из кружки, предпочитая делать большие глотки прямо из горла бутылки, но из вежливости сделал всё так, как подобает. Они разговаривали долго, на улице стемнело. Лили протянулась к своей кружке, но Джеймс поймал её руку и с улыбкой упрекнул:

— На сегодня тебе достаточно.

Она послушно кивнула.

Ей так хотелось выпить побольше и забыть обо всех проблемах, которые терзали её изнутри. Но был Джеймс, который мог заставить её забыть, благодаря своему присутствию…

Все лето Лили Эванс получала письма от троих мародёров: Джеймса, Римуса и Сириуса. Поттер совсем не умел сочинять длинные послания, но она была рада и паре слов от него. Сириус чаще всего писал всякие весёлые глупости, иногда подробно описывал, какую шалость можно будет осуществить в следующем году. Римус писал редко, старался оставить всё как раньше, не хотел рушить дружбу. А Лили не могла отвечать на такое как прежде. Но она очень скучала.

А юный Люпин часто вспоминал то, что произошло на платформе 9 и ¾ в последний день.

— Пока, Рем, — грустно улыбнулась рыжая гриффиндорка.

— До встречи, Лил.

Она вышла из поезда, но на перроне её догнал Джеймс и легко чмокнул в губы.

«Я рад за тебя, цветочек», — подумал Римус.

В нём тогда носилась буря чувств. Грусть, тоска, одиночество. Но он, правда, был счастлив, что у подруги всё так удачно складывается.

В июле Лили убедилась в том, что экзамены она сдала, причем большинство на «отлично». А в августе ей пришло письмо из Хогвартса со значком старосты факультета. Почему бы и нет? Личная ванная комната, отдельная спальня для неё и второго студента — старосты с Гриффиндора, разрешение ходить по коридорам в любое время и снимать баллы со студентов.

* * *

Лили быстро сходила в головной вагон, чтобы получить консультации, а после она направилась в купе к подругам, но у самого входа бросила взгляд на коридор. По нему шли три красивых парня. Несильный ветерок из открытого окна раздувал их волосы, на их лицах играли самодовольные улыбки. Девушка невольно загляделась на них, прислонившись к дверному косяку. Джеймс, Римус и Сириус. Она махнула им рукой в знак приветствия и поспешила в купе. Но через пару секунд рядом раздалось: «Парни, я на минутку», и к ним ввалился Поттер, который обиженно пробурчал:

— И это всё? Я всё лето тебя не видел!

— Неправда, — улыбнулась Лили. — Вы с Сириусом влетели в моё окно в начале августа, чем сильно напугали всю мою семью.

— Он меня заставил! — раздалось за его спиной.

— А меня за это посадили под домашний арест, — упрекнула она.

— Извини, — лениво протянул парень и приложился губами к её лбу, после чего вышел.

По прибытию Лили узнала, кто был выбран вторым старостой. Римус Люпин. Это значило, что разговоров с ним наедине ей не избежать.

Справившись со всеми новыми обязанностями уже ближе к ночи, она поднялась в новую спальню. Там было темно и прохладно, две кровати. На краешек одной из них она осторожно присела и, опустив голову, задумалась. Немногим позже пришёл второй хозяин комнаты. Он, кстати, утверждал, что его выбрали, потому что ему по силам было утихомирить Поттера и Блэка. В серо-зелёных глазах читалась бесконечная усталость. Он тихо пробормотал:

— Если хочешь, я буду спать на диване внизу, в гостиной.

Лили подняла голову и возразила:

— Что за глупости, Рем.

— Почему ты почти не писала мне на каникулах?

— А чтобы я сказала? — вздохнула она.

— Сказала бы, что не злишься на меня, что скучаешь! — поморщившись, воскликнул он.

— Я не злилась на тебя, Рем.

Юный Люпин поднял несчастный взгляд на подругу, а она добавила:

— Мне нужно, чтобы ты был рядом.

Он покачал головой, а ей уже слишком сильно хотелось спать…

* * *

Следующее утро у большинства гриффиндорцев было свободным. Да что там утро — несколько студентов отдыхали до самого обеда. Как, например, мародёры и Лили.

Джеймс с твёрдым намерением проспать до второго приёма пищи остался в своей комнате. Лили решила навестить библиотеку, но встретила там подруг и нашла много интересных тем для разговора. Питер предпочёл возиться с каким-то учебным предметом.

А Римус отошёл подальше от школы и удобно устроился с книгой в руках, на пригорке под деревом. В последнее время он только и делал, что читал. Но перед этим он стянул серую жилетку, отбросив подальше, и снял ботинки, чтобы чувствовать сочную траву босыми ногами. Потом книга всё-таки увлекла его.

Послышалось, как тихо хрустнул сучок.

— Знаешь, Бродяга, никогда не перестану сравнивать тебя с Гримом, — пробормотал юный Люпин, не поднимая глаз от печатных строк.

Тогда под его руку просунулась чёрная собачья морда и пристроилась на пожелтевших страницах.

— Ну что ты делаешь? — ласково упрекнул парень.

Пёс жалобно заскулил и ткнулся носом в ладонь друга. Он улыбнулся, погладил его и почесал ему за ушком. Зверь удовлетворённо заурчал, подаваясь вперёд. Римус вдохнул запах, идущий от густой шерсти — запах мёртвой листвы, запах влажного леса. Пёс постарался аккуратно перенести лапу через торс парня, но всё равно задел белоснежную рубашку.

— Сириус! — застонал он. — Ты перепачкал меня, щенок!

Провинившийся в знак извинения лизнул друга в шею, заставив высоко задрать подбородок и не обратив внимания на то, как он назвал его.

Он всё-таки переступил через него и осторожно улёгся, положив свой тёплый животик на него. Юный Люпин гладил его по голове, по лоснящейся спине и улыбался.

— Скоро восьмое сентября, — вздохнул Римус. — Первое полнолуние в этом учебном году. Ну хоть не на первое число, как не четвёртом курсе, верно?

Пёс повернулся к нему, негодующе заворчав, а потом снова положил голову на скрещенные лапы, закрывая глаза.

Римус подставил лицо порывистому ветру, а потом устремил взгляд в книгу, по-прежнему поглаживая друга. Тот заскулил снова, парень со смешком пробормотал:

— Бродяга, ты же не даешь мне почитать, да?

В ответ пёс сердито зарычал, а Римус несильно щёлкнул его по носу, приговаривая:

— Ты лежишь на мне! Так что, будь добр, не ворчи тут.

Зверь поднялся, потянулся, а потом взглянул на него, после чего упёрся лапами на его грудь и уткнулся влажным носом ему в шею, часто задышав прямо на ухо.

Юный Люпин прижался щекой к нему, вскоре и вовсе зарывшись лицом в тёмную шерсть.

— Бродяга, слезь, мне жарко.

Пёс хрипло затявкал, Римус узнал в этих звуках смех друга. Не поднимаясь, он расстегнул пуговицы и распахнул полы рубашки, предварительно распустив красно-золотой галстук. Из его горла вырвался тихий протяжный стон, он провёл пальцами по волосам, совсем как Джеймс.

А зверь тем временем перевоплотился в человека.

— Так значит, жарко тебе, да?

— Прекрати.

Блэк положил голову на живот другу и устремил взгляд в небо. А юный Люпин задумчиво и осторожно положил ладонь на накачанный пресс анимага.

— Сириус, — тихо позвал он.

— М? — откликнулся тот, распахивая голубые глаза.

— Нет, — передумал он. — Неважно.

— Тогда я спрошу. Как ты справляешься? Без Лили? Одновременно находясь так близко к ней?

— Всё хорошо. Правда.

— И ты не боишься не сдержаться?

— Боюсь. Но я буду сдерживаться. Ради Джеймса.

— Надо было сказать ему. Ты думаешь, я не понял тогда, когда Эванс уснула в нашей гостиной, что ты являешься причиной? Ведь после этого она замкнулась в себе, а ты специально держался подальше, чтобы она нашла утешение в другом.

— Всё, — оборвал Римус. — Давай закроем эту тему.

— Хорошо, Лунатик. Но я не хочу видеть тебя грустным.

Римус улыбнулся. А после поднял серо-зелёные глаза, чуть прищурился и шепнул:

— Она теперь, кажется, всегда появляется неподалёку.

Лили медленно шагала к ним от берега Чёрного Озера, иногда поправляя юбку или заправляя за ухо пряди волос, которые выбивались и лезли в глаза.

— Доброе утро, мальчики, — выдохнула она.

— Привет, Лил, — усмехнулся юный Люпин.

— Здравствуй, Эванс, — лениво протянул Блэк.

— Джеймс искал вас, — сообщила она.

— Он разве не собирался проспать до обеда? — хором поинтересовались мародёры.

— Собирался, — рассмеялась Лили. — Но, как он сказал, до противного солнца не доходит, что он устал, и что ему хочется выспаться хоть раз в жизни. Поэтому сегодня он сердитый.

— Он просто нас ещё не встретил, — ухмыльнулся Сириус, зажмурившись.

— Посмотрим, — согласилась она. — Я пойду. Не опаздывайте на обед.

— Если опоздаем — Бродяга будет ныть до самого ужина, — рассмеялся Римус.

* * *

Джеймс сидел в кресле гостиной Гриффиндора, нежно обнимая Лили, уютно примостившуюся у него на коленях. Она тихо шептала что-то ему на ухо, он слушал, изредка отвечая, но смотрел в другую сторону — на Римуса, который сидел на диване, как всегда с книгой, у него в ногах опустился Сириус и отчужденно посмотрел на огонь. Спросил что-то. Юный Люпин вздрогнул, мигом посерьезнев, а потом кивнул.

— Иди к ним, — вздохнула Эванс.

— Что? — очнулся Джеймс.

— Иди к ним, — повторила она. — Я же знаю, что тебе без них никак.

— Пойдем вместе, — твердо сказал он, после чего мягко поцеловал подругу в пухлые розовые губки.

— Нет, — возразила она, улыбнувшись. — Иди без меня.

Они поднялись вместе. Лили направилась наверх, в спальню, а Поттер пошёл к друзьям.

— Ребят! — позвал он негромко.

Хотя… сказать ему было нечего, ему просто хотелось, чтобы сейчас всё было как раньше. С Лили ему было хорошо, но и без товарищей-мародёров ему тоже было тяжко.

— Кто победил на мировом четвертьфинале по квиддичу? — улыбнулся Джеймс.

Парни удивлённо переглянулись, подняли взгляд и дружно рассмеялись. Как прежде. Голубые глаза Сириуса впервые заблестели озорным огоньком с тех пор, как они с Римусом сидели под деревом. А самому Римусу даже не пришлось надевать фальшивую улыбку.

— Не думаю, что квиддич — это то, что тебя на самом деле интересует.

— Нет. Это просто своеобразный способ начать разговор, — усмехнулся Поттер. — Не могу же я, как ты, Бродяга — переходить сразу к самому главному.

Сириус действительно редко тратил время на ненужные слова и нечасто начинал беседу с банальных приветствий, ему было абсолютно наплевать на всё это, если только то, с чем он пришёл, не касалось непосредственно предложенных тем. Он всегда начинал говорить по существу, всегда заранее давал знать своё отношение к произошедшему. Например, врывался в гостиную с громким надрывным восклицанием или наоборот — входил, тихо шёл к камину и молча садился на пол, уткнувшись носом в скрещенные на согнутых коленях руки.

— А давайте, — предложил Блэк. — Давайте замутим какой-нибудь розыгрыш! А то давно мы не веселились по-настоящему.

— И мне придётся вытаскивать вас из очередной переделки? — вздохнул юный Люпин.

— Нет, если попадёшь в неё вместе с нами, Римми, — ответил он. — Давай. Оторвись по полной хоть раз.

— Будет здорово, — заверил Поттер. — Правда, Лунатик.

— Ничего хорошего из этого не выйдет, — проворчал тот.

— Жизнь скучна без риска! — воскликнул Сириус.

Он часто говорил это. Потому что для него это — главное правило в жизни. Ведь если сидеть на месте и не пробовать что-нибудь новое — никакой радости…

— Ну же! — закричала Лили Эванс.

Шёл мелкий дождик, дул порывистый ветер, но никто не обращал внимания. В этом году весенняя погода поменялась местами с осенней: вплоть до декабря было солнечно и довольно тепло, но зато снег шёл ещё в начале мая и, к удивлению студентов, в считанные секунды сменился противной моросью. И было холодно, безумно, неописуемо холодно.

Настолько, что этой ночью Лили не могла заснуть. Зубы стучали, тело ежеминутно прошибала дрожь, пальцы тянулись к губам, пытаясь согреться от тёплого дыхания. А Римус лежал с открытыми глазами, закинув руки за голову, раздетый наполовину (сверху). Ему было вполне комфортно, ведь в нём текла кровь волка, а так тепло.

— Иди ко мне, — наконец не выдержал он. — Я согрею.

Если бы не чувство, что она скоро замёрзнет насмерть, она бы не согласилась. Но пробормотала:

— Мы не поместимся на одной кровати.

Взмахом палочки юный Люпин подвинул её постель к своей, и они слились в одну.

— Рем, я не…

— Я просто хочу, чтобы тебе было потеплее, Лил.

Она робко потянулась к нему и прижалась к его накачанной груди, а он осторожно приобнял её.

— Не такой уж ты и тёплый, — проворчала она, на что он просто улыбнулся.

С утра они чуть не проспали начало уроков. Весь день Гриффиндор в полном составе молил, чтобы погода улучшилась.

— Давай! — выдохнула Лили Эванс, зажав рот ладошками.

Джеймс видел её. Он всегда находил её среди многочисленных болельщиков — ярко-рыжие волосы, факультетский шарф, глаза, горящие азартом. Ему безумно нравилось то, что обычно она была тихой и спокойной, но на трибунах она преображалась. Он улыбнулся.

— И Гриффиндор забрасывает мяч! — раздалось громогласное над полем.

Часть трибун торжествующе взревела, другая разочарованно застонала.

Мелкий дождик превратился в сильный ливень. Было плохо видно за сплошной стеной. Лили испуганно замерла, зная, как трудно сейчас игрокам. Ловец львиного факультета не мог не показать подруге, что всё в порядке, поэтому со скоростью молнии подлетел к зрителям. Благо, Лили стояла у самого края, опираясь руками на перила. Паря в воздухе, он поцеловал её, а она от неожиданности не сразу ответила.

— Сохатый, ты что, сдурел?! — заорал Сириус, параллельно продолжая игру.

— Поттер! Что ты творишь?! — отняв микрофон у комментатора, воскликнула МакГонагалл.

Но поступок парня настолько вдохновил — а может просто настолько разозлил — всех игроков его команды, что они стали играть с утроенной силой.

И вскоре счёт между командами Слизерина и Гриффиндора был равным. Теперь… вся надежда на ловцов?

Публика замерла в нетерпении, когда в небе блеснул золотой мячик. Оба ловца заметили это и, находясь в разных концах поля, рванули за ним. Снитч никогда не оставался подолгу в одном месте, и в этот раз унёсся вниз, когда руки обоих ловцов были в паре метров от него. И они бы непременно столкнулись, если бы не Джеймс, который мастерски спикировал и, направив метлу вертикально, ушёл вниз. Слизеринский игрок был вовсе не так ловок, но довольно быстр. Золотой мячик вёл с ними хитрую игру, но они не сдавались…

— Гриффиндор победил!!!

Пальцы Джеймса Поттера сомкнулись вокруг снитча.

И тогда весь мир превратился для него в радостный шум, в торжествующий рёв, в счастливые крики. Кубок по Квиддичу в этом году будет на их факультете. Благодаря ему.

Лили сбежала вниз, на поле. Поттер, по-видимому, еще долго собирался кружить над трибунами с золотым мячиком в руке.

Она бросилась навстречу Сириусу, он поймал её и покрутил. Её глаза просто лучились счастьем. Его — голубые — тоже горели, пряди черных волос прилипали ко лбу, губы были чуть приоткрыты из-за пока невосстановившегося дыхания.

— Вы молодцы, — выдохнула Лили.

— А ты сомневалась, Эванс? — рассмеялся Блэк, касаясь губами её лобика.

— Никогда, — заверила она.

Джеймса она решила подождать в гостиной: ведь такую победу просто нельзя оставить незамеченной, поэтому мародёры наверняка устроят незабываемую вечеринку по этому поводу.

Лили взяла в руки кончик шарфа — не её, а Джеймса. Он дал ей его, потому что считал, что он приносит удачу на матчах. А на ней он должен был подействовать вдвойне. И, кажется, подействовал.

В гостиной постепенно появлялись студенты, все до невозможности довольные. Становилось всё громче и громче, и, наконец, в комнату вошли сегодняшние герои.

Ловец, которому досталась в этот раз большая часть славы и почёта, сразу огляделся в поисках подруги. Стащив её с дивана, он горячо поцеловал её и шепнул, зарывшись лицом в густые рыжие волосы:

— Ты мой личный талисман, солнышко.

— Какой же я талисман? — рассмеялась Лили, запуская пальцы в его непослушные волосы.

— Без тебя бы я не смог, — признался Поттер.

Между ними каким-то способом протиснулся Блэк и радостно заявил:

— Ребята, пора начинать!

В руке у него Лили увидела наполовину пустую бутылку с пивом, поймала его за рукав другой и с упрёком поинтересовалась:

— И откуда это у тебя?

— Это тайна, — хитро улыбнулся он. — Скажу тебе одно: на наш факультет хватит с лихвой.

— Сегодня можно, — вмешался Джеймс. — Мы определённо заслужили.

— И завтра Гриффиндор будет отсутствовать абсолютно на всех уроках, — подшутил Римус. — Из всех, думаю, только я смогу на утро быть в адеквате.

— Тебе не привыкать, — многозначительно пробормотал Сириус.

Юный Люпин схватил подушку с дивана и запустил его в друга. Тот быстро всучил бутылку Джеймсу и набросился на обидчика. Поттер отхлебнул сливочного пива, на что Лили проворчала:

— Не увлекайся.

— Не буду, Лил. Правда, не буду, — пообещал он.

— Очень на это надеюсь, — вздохнула она и ушла к подругам.

А Римус и Сириус смеялись и катались по полу, но довольно скоро первый оказался сверху, положил ладони на часто вздымающуюся грудь и, надавив, лишил возможности двинуться.

— Не связывайся с оборотнем накануне полнолуния, — прищурился юный Люпин.

Сириус сглотнул, глядя в сторону, и выдохнул через рот, после чего сильно закашлялся.

— Римми, — хрипло заскулил Блэк. — Слезь с меня, я сейчас умру. Мне тяжело, не могу больше.

Тот поспешно выполнил просьбу.

Сириус вальяжно развалился в кресле. Он всегда делал так, но сегодня он нутром чувствовал огромную свободу. Героям можно всё, абсолютно всё. Плевать на запреты и правила — мародёрам были просто неизвестны эти слова.

— После такого продуктивного и победоносного матча я имею полное право отдохнуть и расслабиться. Думаю, выпивка и пара девушек могут сыграть отменную роль в сегодняшнем вечере.

— Сделаем так, чтобы это второе мая школа запомнила надолго! — вскричал Джеймс, поднимая бутылку высоко над головой. — За Гриффиндор!

— За Гриффиндор!!! — повторили все остальные.

И началось.

Всем было хорошо. Никто ни о чем не беспокоился. Просто веселиться, и всё. Джеймс часто вытаскивал Лили в центр гостиной и целовал у всех на глазах, вызывая одобрительные крики. Римус и Сириус с довольными ухмылками наблюдали за ними. Они все громко смеялись и пили сливочное пиво. Вскоре и Блэк решил поддаться своему нетерпению и развлечься, мигом очаровав лучшую подругу Эванс по имени Мэри. Да она была не особо-то против.

Уже к шести утра всем стало ясно, что уснуть вряд ли получится. Поэтому большая часть осталась в гостиной пить и разговаривать. За окном было очень темно из-за туч, которые даже не собирались уходить. Через час остались только три человека: пьяный, но довольный спящий Сириус, и почему-то абсолютно трезвые Люпин и Эванс.

Лили поднялась в полутемную комнату, сняла школьную форму и накинула лёгкую тунику. Римус вышел несколькими минутами позже, быстро разделся и лёг. Кровати были до сих пор соединены, ведь у них не было времени их раздвинуть. Она забралась под одеяло, он неожиданно подтянул её к себе и поцеловал, после чего оказался сверху.

— Рем, что ты делаешь? — испуганно воскликнула она, пытаясь освободиться. — Ты же не пьян!

— Нет, — согласился он, снова завладев её губами.

— Отпусти! Прекрати немедленно! Я… — она задохнулась от возмущения, когда почувствовала настойчивые прикосновения пальцев на своих бедрах.

— Лил, тихо… — зашептал он.

— Рем, одумайся, прошу! Не надо! — застонала Лили.

Но он был сильнее. Полнолуние выпадало на следующую ночь, и всё в оборотне обострялось. И без того хорошо накачанные мускулы играли сейчас на него.

Лили запустила пальцы в его волосы цвета пшеницы и исступлённо оттянула несколько прядей назад. Он рассерженно зашипел и стал действовать более грубо. Он не делал ей больно, ему хотелось другого. Тогда она взяла его лицо в ладони и тихо проговорила:

— Римус, остановись. Не нужно.

Она смотрела в некогда самые любимые серо-зелёные глаза и понимала, что он не сошёл с ума и делает всё осознанно.

Майка её сбилась под грудью, руки его теперь гладили её обнажённый живот. Его кожа была такой горячей, от соприкосновений она пропускала через своё тело приятную дрожь. Он заметил это, хотя ему и так были известно все её слабости. Юный Люпин знал: чем нежнее он будет действовать, тем быстрее она расслабится, но неожиданно понял, что она доверилась ему: он поцеловал её, и она ответила.

— Потерпи, цветочек, — шепнул Римус. — Потом будет хорошо.

* * *

Лили Эванс не думала, что придётся терпеть такую настолько сильную боль, но Римус ласково успокоил её, а потом и вправду было хорошо. Она никогда раньше не испытывала ничего подобного, но ей нравилось…

А потом всё закончилось. Он отстранился и серьёзно посмотрел на неё.

— Рем… — выдохнула она, но нахлынувшие слёзы не дали закончить.

Лили надела первые попавшиеся ботинки и бросилась вон из спальни.

* * *

Она бежала так быстро, как могла. Подальше, в лес, где не найдут, где можно спрятаться. Но от себя не спрячешься. Что скажут теперь друзья, учителя? И Джеймс… Она и слова его теперь была не достойна. А как посмотрит в глаза Римусу? Она ведь слепо поддалась его настойчивости — так глупо и бессознательно. Сделанного не вернёшь: что было, то прошло. Сейчас это совсем не помогало.

Лили вдруг перестала чувствовать тяжёлые капли дождя, подающие на плечи, волосы и щёки, смешиваясь с горькими слезами. Раскрыв над ней красный зонт, в воздухе на метле завис ловец гриффиндорской команды. Он грустно смотрел на беглянку, а она с трудом подняла виноватый взгляд. Он спустился на землю и убрал мешающий зонтик.

— Джеймс… я … прости… Римус … мы… я… — шептала она, задыхаясь от слёз.

— Рем рассказал мне всё, — глухо откликнулся Поттер.

Как только Лили ушла, юный Люпин схватился за волосы.

— Что же я наделал? Нельзя было её отпускать. Она уйдет в лес, а там может наткнуться на какую-нибудь магическую тварь и пострадать, если не погибнуть. А ведь она постарается это сделать.

Поэтому он ворвался в спальню мародёров и растолкал Джеймса, который только и успел задремать.

— Лили.

После этого у Джеймса Поттера сон как рукой сняло. Юный Люпин со вздохом в двух словах рассказал, что случилось. Джеймс не разозлился, не накричал на него, не оттолкнул, а тихо попросил:

— Останься тут. Вдруг она вернётся.

И схватив Карту Мародёров, ушёл.

— Прости меня… — всё, что Лили смогла ответить.

Так глупо. Просить прощения, точно зная, что не заслуживаешь его. И в груди так холодно, сердце будто стучит всё медленнее и вот-вот готово остановиться. А может от этого никому и не будет хуже? Сейчас ей на самом деле этого хотелось больше всего. Не жить в тесных объятиях презрения и ненависти, а просто оторваться от всех этих земных грехов.

Лили почувствовала, что её подбородок подняли пальцы одной руки, а другая пригладила её влажные волосы.

— Всем свойственно делать что-то неправильное. Римус ошибся. Ты ошиблась. Очень сильно. Делать ошибки — это нормально.

Она посмотрела на него, как на сумасшедшего.

— Джеймс, ты понимаешь, о чём говоришь? Ведь Римус — твой лучший друг, а я была…

— Не была, — прервал он. — Ты и сейчас моя девушка, Лил.

— А ты? Вдруг ты сейчас ошибаешься? — всхлипнула она.

— Нет, — улыбнулся он. — Это точно.

— А если …

— Нет. Я слишком хорошо знаю вас обоих. Это не повторится, будь уверена. Правда.

Поттер крепко обнял её, а она уткнулась лицом ему в грудь. Он зажмурился, понимая, что простить её не так уж просто, как тяжело ему это даётся. Он сердился на неё, на Римуса. Но на неё больше. Но чувствуя, как она плачет и вздрагивает при этом, думал, как же сильно он любит её.

— Как ты будешь теперь с Римусом? — спросил он.

— Если ты простил его, то и я прощу.

Он посмотрел на неё: усталая, бледная, тихо шмыгает носом, трясётся от холода, лоб горячий.

— По-моему простудилась ты, солнышко. Оделась слишком легко.

Он отвёл её в Хогвартс, потом в больничное крыло. Её сильно лихорадило, а Поттер всё время был рядом. К его облегчению, всё быстро закончилось. И тогда навестить подругу пришли Римус и Сириус. Блэк сел рядом и погладил её по щеке.

— Лили, — вздохнул юный Люпин. — Я знаю, что ты никогда не…

— Рем, — слабо улыбнулась она. — Я не злюсь на тебя. Давай забудем это. Только пообещай приходить.

Джеймс поднял на него умоляющий взгляд, и тот кивнул. Ей ведь тогда понравилось, хоть это и было неправильно….

— Знаешь, Эванс, а тебе повезло, — сказал Блэк. — Повезло с нами, что мы есть у тебя. А особенно с Джейми.

— Эванс… чёрт. Никак не привыкну, что ты уже не Эванс, — улыбнулся Блэк.

— Уже три года прошло, — рассмеялась Лили.

Он коснулся губами её шеи и поудобнее устроил у себя на коленях.

— Прошу прощения, миссис Поттер.

— Сириус, в кои-то веки я услышала, как ты извиняешься.

— Сделай вид, что этого не было. А то испортишь мою репутацию.

— Ты свою репутацию ещё в школе испортил, — проворчала Лили.

— Конечно, я же не милая и воспитанная девочка, к которой по всем предметам стояло «отлично», — поддразнил он. — Брось, зато меня все знали и любили. И я классно играл в квиддич. И вообще я до сих пор красивый.

— Красивый, — согласилась она и поцеловала друга в щёчку.

— А где Джеймс?

— Наверное, бегает за Гарри. С тех пор, как ты подарил ему метлу, мальчик вообще с неё не слезает! Он и ходить толком-то не умеет, но зато носится на ней теперь по всему дому.

— Ему уже год, Лили. Пусть летает. Станет таким же великим игроком, как и его отец. Или крёстный.

Его голубые глаза светились невозможной радостью за друзей и их малыша. Он часто приходил навестить их и поиграться с ним.

В гостиную спустился молодой человек с маленьким обиженным мальчиком на руках. Уже изрядно потрёпанная метла была крепко сжата в крошечных ручках.

— Что случилось? — спросила Лили, осторожно выбираясь из объятий друга.

— Он летал и врезался в своего огромного плюшевого медведя. Я сказал, что он умер, — улыбнулся Джеймс.

— И после этого я доверяю тебе ребёнка. Гарри, иди к маме.

— Ну нет! — запротестовал Джеймс. — Он мой сын. Не отнимай его у меня.

Лили подняла брови от удивления. Воспользовавшись смятением жены, глава семьи подтянул её к себе и мягко поцеловал.

— Дурачок, — буркнула она, обнимая его за шею и утыкаясь лицом в плечо.

Гарри радостно хихикнул.

— Ты согласен с мамой, да? — усмехнулся Джеймс.

— Конечно, согласен. Олень — он и есть олень, — подал голос Сириус.

— Знаешь, не хочу сейчас показывать сыну, как надо душить лучших друзей, Бродяга, — прищурился Поттер. — Лили этого, боюсь, не одобрит.

Мальчик потянул ручки к крёстному.

— Весь в папу, — довольно протянул Джеймс. — Сейчас он сам тебе наваляет, а?

После чего он аккуратно передал малыша другу. Сам Поттер подошёл к Лили и обнял её со спины. Он всегда удивлялся, как такое чудо могло достаться ему. Отличница и хулиган. Кто бы мог подумать, что они полюбят друг друга так сильно? Все думали, что ей не стоило выходить замуж сразу по окончании школы, но всё сложилось как нельзя лучше. У неё были преданные друзья, тёплый очаг, любящий муж и маленький сын.

В дверь постучали.

Лили подняла изумрудные глаза, говоря таким образом, что откроет. Поттер нехотя отпустил её, проводив взглядом.

Лили открыла.

— Римус!

Она бросилась гостю на шею, он сомкнул руки у неё на талии и прошептал:

— Пойдем в дом, Лил, а то простынешь. На дворе сентябрь, ветер уже холодный, а ты в одной рубашонке. Ну что ты, цветочек?

— Я так соскучилась, Рем, — вздохнула она. — Тебя почти месяц не было. Где ты пропадал? Почему не давал знать о себе?

— Твой почтовый ящик и так ломится от моих писем, — улыбнулся он. — Я был тут в августе, а сейчас только середина сентября.

— Глупости. Мы должны видеться чаще.

— Лили! Что ты там торчишь? Дует же, — послышался ворчливый голос Джеймса.

— Идем, — смущённо сказала она. — А то хозяин сердится.

Они пошли в гостиную.

— Лунатик! — хором воскликнули мародёры, заставив Гарри поднять любопытный взгляд.

А Лили видела всё тех же парней. Самовлюблённых, гордых, уверенных, независимых, храбрых, безбашенных и таких любимых. Они остались прежними. Так же счастливо улыбались, так же весело смеялись, так же подкалывали друг друга. Они всё помнили, и им нравилось вспоминать. Глупые мальчишки, которые до сих пор мерились мускулами, устраивали шуточные драки, спорили до потери голоса, рассказывали что-то, перебивая друг друга…

Она смотрела на них, прислонившись к дверному проёму, и улыбалась. Все трое одновременно посмотрели на неё, и она вздохнула:

— Так здорово, что мародёры снова вместе. Только Хвостика не хватает.

— Хвост вообще теперь какой-то странный, — глухо проговорил Блэк. — Объявляется раз в месяц, говорит, что ничего не происходит, что у него все хорошо. Он не разговаривает с нами, будто избегает… Может, скрывает что-то. Не мог же Питер спутаться с плохой компанией. Мы всегда были его друзьями, почему просто не прийти и не рассказать? Мы уже не дети, мы каждый день сражаемся за свои жизни, но и за товарищей готовы побороться. Он же должен понимать это, верно? Нет, Хвост теперь ужасно странный. Другой, совсем другой. Запуганный какой-то. А знаешь, Лил, — анимаг вдруг сменил тему и резко вскинулся. — Ты очень изменилась.

— Война всех нас изменила, Сириус, — поморщилась она.

— Давайте не будем об этом, — тихо сказал Джеймс, успокаивающе глядя на жену, которая робко прижалась к нему.

— В этом году снег рано выпадает, — задумчиво протянул Люпин, убирая отросшую чёлку с глаз.

— Хочу пить, — раздраженно бросил Блэк.

Он ненавидел, когда люди говорили всякие глупости. Его выворачивало наизнанку, когда в разговоре было что-то фальшивое, ненастоящее. Ненавидел, когда человек скрывал что-то реально важное за массой не нужного бреда. Ему это было не нужно. Зачем засорять свою жизнь лишними словами?

С кухни послышался звон, а после этого нецензурная брань. Лили сильно вздрогнула при первом громком звуке.

— Джейми, я разбил твою чашку. Я починю. И уберу. Не беспокойтесь, я все сделаю, — его голос был таким усталым, измученным.

Лили поднялась и пошла к нему. Он стоял уже с вновь собранной кружкой в руках и смотрел в одну точку на полу. Угасшим, потерянным взглядом. Он не видел её, но чувствовал её присутствие. А ей было плохо, потому что она видела изменения в нём — она тихо всхлипнула, в глазах защипало, подошла к другу и взяла его лицо в ладони. Он поднял голубые глаза, полные горечи, одиночества, непонимания.

— Расскажи мне всё, Сириус.

— Ты и так всё знаешь, глупая. Всё… — прошептал он, после чего тут же опомнился и поцеловал подругу в нос.

— Не нужно, Бродяга. Не забивай её головку мыслями о войне, — в дверях стоял Римус, медленно вертя в руках вилку.

— И не собирался, — тот попытался выдавить улыбку.

Лили подтянула Люпина за руку к себе и крепко обняла их обоих.

— По-моему она со школы вообще не выросла. Все такая же мелкая, — нарочно громко шепнул Блэк.

— Эй! — возмутилась она.

— Молчи, насекомое, — рассмеялся он, но через пару секунд спохватился: — Сейчас Джейми натравит на меня твоего сына!

Тут уже начали смеяться все трое.

* * *

Лили Поттер вошла в гостиную.

Её муж лежал на полу, а их маленький сын сидел у него на груди.

Она улыбнулась, подошла к ним и села на колени у головы мужа.

— Джеймс!

— Что, солнышко? — тут же опомнился он, подняв на неё глаза миндального цвета, задорно блестящие за стёклами круглых очков.

— Я люблю тебя, — вздохнула она и, наклонившись, нежно поцеловала его — как раньше, когда они целовались под тусклым уличным фонарём в Хогсмиде, и снежинки падали на его угольно-черные волосы, а её изумрудные глаза казались двумя маленькими звёздочками в ночи.

Она взрослела, и они стали более тусклыми — или, может, просто от постоянных переживаний. И такие унаследовал Гарри. Глаза — единственное, что не досталось ему от отца.

— И я тебя, — чуть удивленно произнёс он и вдруг болезненно зажмурился.

— Гарри! — испугалась она. — Отпусти папину руку, ему же больно!

Малыш нехотя выполнил указ матери, а потом широко зевнул, и ей пришлось отнести его в кроватку в спальне наверху.

Когда она снова пришла, муж её лежал в прежнем положении. На лице — выражение боли и беспомощности. В последней стычке с Пожирателями Смерти ему повезло значительно меньше — она отделалась рваной царапиной на щеке, а он ходил с перевязанной рукой. Хотя Римус и Сириус обзавелись множеством ран и царапин, Грюм лишился глаза, и лучше уж смерть, чем то, что произошло с Фрэнком и Алисой Долгопупс. Всем сейчас было несладко.

Лили легла рядом. Поттер прижал её к своей груди, рассеянно глядя по спине.

— А помнишь…

— Помню. Помню, Джеймс. Все помню, — улыбнулась она.

Он прижался губами к её лбу, а потом сказал:

— Ты ведь правда была моим талисманом.

— Просто ты надевал на меня свой счастливый шарф. Жаль только, что сейчас он не приносит удачи.

Они замолчали на минуту, слушая секундную стрелку часов.

— Я безумно рад, что ты сейчас со мной, Лили. Рядом. Сейчас мне это нужно как никогда.

Она с трудом сдерживала слёзы.

Джеймс сел, опираясь спиной на диван, и снова прижал жену к себе. Она уткнулась носом ему в шею, а потом он почувствовал прикосновение её горячих губ.

— Я не хочу умирать, — прошептала она. — Но готова. Ради Гарри.

— И я. Только не умирай без меня. Я один не смогу.

* * *

В тот же день Джеймс Поттер уходил. Но с твердым обещанием вернуться. Тем более Римус должен был зайти и вернуть книгу. Хэллоуин на дворе, а детей не выпускают из домов собирать конфеты — слишком опасно.

— Не открывай дверь, солнышко, — шепнул Джеймс на ухо жене, вдыхая аромат её огненно-рыжих волос. — Лунатик знает, как нужно трансгрессировать в наш дом. Люблю тебя.

Страшно было его отпускать. Но по-другому никак.

Лили измерила шагами все комнаты в доме, обеспокоенно теребя края потертого синего джемпера. Её сын сидел за деревянными ограждениями и играл с тощим плюшевым зайчиком.

Когда в гостиной появился гость, она испуганно вздрогнула, но в следующую секунду уже обнимала его за шею.

— Как ты? После полнолуния?

— Всё как обычно, цветочек, — ответил Люпин.

Он остался. Потому что знал, что она боится оставаться одна, и сам боялся оставлять её. Нужно было беречь её хотя бы ради Джеймса. Беречь, как розу в маггловской сказке «Красавица и Чудовище», только она была лилией.

— Рем, подойди, — совсем по-детски позвала миссис Поттер, а он с кряхтением поднялся и остановился рядом с подругой.

— Что ты хочешь, Лил?

— Посмотри на Гарри. Милый такой, правда? — улыбнулась она.

Он стиснул зубы, после чего негодующе прошипел:

— Очень.

— Знаешь, Рем, я давно хотела спросить, — неуверенно начала она. — Почему ты не захотел стать его крёстным?

— Потому что, Лил! — загорелся Люпин, ударив кулаком в стену. — Почему, ты думаешь, я не нашел себе подружку, а? Потому что мне не нужен никто кроме тебя, понимаешь? Я всегда любил тебя, только тебя, и до сих пор люблю! Другие девушки отличаются слишком многим, они не такие. Я рад за вас с Джеймсом, и ты знаешь, что это правда, но по мне лучше наблюдать за твоим счастьем, чем строить своё без тебя! А твой сын мне никто. Я не люблю его, поэтому и не стал его крёстным, Лил. Я ненавижу его, потому что он не мой сын.

Лили стояла потрясенная, с выражением ужаса в изумрудных глазах, будто ей влепили оглушительную пощёчину. А он тяжело дышал, опираясь плечом о стену, в его серо-зеленых глазах плескалась необъяснимая ярость.

— Я ухожу, — выплюнул он.

Но у самой двери он услышал:

— Римус!

Люпин обернулся. По щеке подруги текла одна-единственная слеза.

— Я люблю тебя, — прошептал он и скрылся.

* * *

Римус Люпин сидел в кафе и мешал ложечкой уже давно остывший чай. Она, наверно, рыдает сейчас на груди у мужа, а он безуспешно пытается успокоить её.

В помещение вошла женщина с дочкой, и у девочки были такие же рыжие волосы, как у Лили…

Он вскочил, опрокинув чашку, и вылетел из кафе с твердым намерением вернуться и на коленях молить подругу о прощении.

В их доме не горели окна — сейчас мало кто зажигал свет с наступлением темноты, — и только в спальне Гарри было неровное зеленоватое свечение.

— Лили! — закричал Люпин, распахивая дверь.

Никто не откликнулся. Сердце неприятно закололо. В гостиной, на кухне, на всем первом этаже никого. Он собирался бежать на второй вверх по лестнице…

— Джеймс! — в ужасе воскликнул Римус. — Сохатый! Ты же не… Джеймс! Прошу! Поттер! Ты не можешь умирать, слышишь?! Джеймс! Джеймс…

Нет… он был мёртв. Глаза миндального цвета будто стали стеклянными и смотрели невидящим взглядом в пустоту, приоткрытые губы никогда больше не изогнутся в усмешке. Но если Джеймса нет, то…

— Лили!! — что было силы закричал Римус, врываясь в спальню их сына. — За что, Лили?! Прошу, скажи что-нибудь, скажи, что вы просто решили проучить меня! Лили, Лил! Девочка моя, не уходи! Умоляю тебя, цветочек! Пожалуйста!

Он не обращал ни малейшего внимания на кричащего маленького Гарри.

По его собственным щекам градом катились слёзы. Лили… Джеймс… Лили… Гарри. Почему он жив? Хотя сейчас Люпину было всё равно. Он надрывно выкрикивал имена друзей, бил кулаком об пол, так, что на них мигом выступила кровь. Он искусал губы, из уголка рта тоже лилась тонкая темная струйка.

А она лежала перед ним, бездыханная. Ушла. Ушла навсегда и не вернется. Никогда.

— Лили… ты нужна мне…

-

The End